Предатель. Часть 7

Когда Елена оказалась совсем рядом, из Пашкиной головы вылетели все, заранее приготовленные слова. Он молча стоял, чувствуя, как колотится в груди сердце.
Руки почему-то похолодели, и он засунул их в карманы.
- Паша? - Елена внимательно посмотрела на него, - это ведь не он тебя прислал?
Пашка понял, что она имела в виду Грановского и отрицательно покачал головой.
Елена смотрела на него, в её взгляде читался всё тот же немой вопрос.
- Я сам, - тихо ответил Пашка, опустив голову.
От её темных внимательных глаз почему-то стало горячо и неловко.
- Просто очень захотел Вас увидеть, - выдохнул он.
Елена как-то судорожно вздохнула, поднесла ладонь к виску, поправила упавший на глаза светлый локон. На её руках были надеты совсем короткие замшевые перчатки, запястья были открыты.
И на её белой коже Пашка успел заметить тёмное пятно... синяк.
Увиденное как-будто придало ему сил говорить.
- Елена, - он слегка дотронулся до её руки, - не прогоняйте меня... пожалуйста.
Последнее слово он добавил смущённо... как-то совсем по детски. И теперь молчал, ожидая её вердикта.
- Паша, послушай меня, - тихим голосом быстро проговорила Елена, - это всё зря. Ты поймешь, я тебе объясню всё. Подожди немного, я только сюда зайду, - она кивнула на дверь лавки, - не надо, чтобы нас видели вместе.
Пашка кивнул и отошёл чуть подальше, под навес. Елена бросила на него тревожный взгляд и скрылась за дверью лавки. Её не было минут пять. Пашка успел выкурить папиросу и обдумать то, что ей скажет.
"Если только она захочет выслушать меня", - с горечью подумал Пашка.

Они шли по серой, местами потрескавшейся брусчатке. Светило скупое осеннее солнце, дарившее миру последние лучики тепла. Они освещали немногие, оставшиеся на деревьях разноцветные листья, а светлые волосы Елены в солнечных лучах казались Пашке совсем белыми, какими-то сияющими.
Он шёл рядом с ней, а Елена всё говорила. О его необдуманном поступке. О том, что Грановский страшный человек... и очень ревнивый. Что всё это для него не кончится добром.
- И потом, Пашенька, - мягко сказала Елена, остановившись и взяв его за руку. - мне уже двадцать восемь.
- Я не маленький, - буркнул Пашка, отдернув руку, - мне через месяц девятнадцать исполнится.
Елена грустно улыбнулась. Поднесла руку к глазам, и Пашка опять увидел на её руке тот синяк.
- Он бьет Вас? - прямо спросил он, не удержавшись.
Елена слегка вздрогнула и, проследив за Пашкиным взглядом, спрятала руку за спину.
- Нет... нет, - поспешно ответила она.
Возникла пауза. Пашка отвернулся в сторону. Порыв ветра сорвал с клена несколько крупных желтых листьев и они, кружась в своем медленном вальсе, опустились на серую мощеную мостовую. Прямо им под ноги.
- Иногда, - вдруг призналась Елена тихим голосом, почти прошептала. - но только когда выпьет. Вот, вчера как раз...ударил.
Её голос прервался.
Пашка почувствовал, как его правая рука непроизвольно сжимается в кулак.
- Зачем Вы терпите всё это? - он посмотрел Елене в глаза.
- Настя, - тихо ответила женщина, - она пропадет без меня. Да и...
Она отвернулась от Пашки, поднесла ладонь к глазам и он увидел, что она вытирает слёзы.
Его сердце пронзила игла. Острой невыносимой боли.
Захотелось обнять Елену за хрупкие плечи, которые несли этот непосильный страшный груз, утешить.
Но Пашка молчал. Все слова сейчас были бы, наверное, лицемерными. Только его мозг судорожно прокручивал все возможные варианты и... не находил выхода.
- Я хочу Вам помочь, - каким-то охрипшим голосом проговорил Пашка, - понимаете?
Елена грустно улыбнулась и посмотрела на него сквозь слёзы.
- Пустое это, Пашенька, - проговорила она, - только себя погубишь. И нам не поможешь.
- Зря Вы так, Елена Евгеньевна, - проговорил Пашка. До этого он уже успел узнать её отчество, - Я что-нибудь придумаю.
- Хороший день сегодня, - проговорила Елена, и Пашка понял, что она хочет переменить тему разговора. - А в тот день когда мы увиделись в церкви, дождь-то какой был. Помнишь?
- Конечно помню, - Пашка улыбнулся ей.
И подумал, что ту встречу запомнил до мелочей. Как запомнит и эту. Как запоминает теперь всё, что связано с этой женщиной, которая удивительным образом стала для него особенной. И как и почему это произошло, Пашка и сам не понимал.

Так, вместе они прошли эту улицу и свернули на соседнюю, тихую улочку, где была аптека. Елене нужно было купить микстуру для Насти и горчичники. Как сказала Елена, девочка простыла. Сейчас с ней опять согласилась посидеть соседка.
- Маргарита Ильинична прекрасная женщина, она бывшая гувернантка, - сказала Елена, - но сейчас очень бедствует. Осталась без работы. Сына убили, муж умер два года назад. Вот, сидит иногда немного с Настей. Не бесплатно, конечно.
Они дошли до стеклянной двери с витиеватой надписью "Аптека". Пашка опять остался ждать Елену на улице.

Она вышла довольно быстро, держа в руках корзинку с покупками. Туда же, в эту корзинку Елена поставила банку с керосином.
- Давайте помогу, - предложил Пашка и, не дожидаясь ответа Елены, взял корзинку из её рук. - и провожу Вас заодно.
Они опять шли по серой брусчатке. Елена замедлила шаг, как-будто не хотела возвращаться домой. А эти недолгие моменты вне дома были единственными кусочками ее полусвободы.
Обратно Елена предложила вернуться другой дорогой.
- Чуть подольше идти, но там красивее, - неожиданно улыбнулсь она.
Улыбалась она очень редко, и сейчас, от ее карих лучистых глаз у Пашки защемило сердце.
Но он просто молча кивнул.

С правой стороны от них вдали тянулась красивая резная ограда. За ней виднелись деревья и дорожки, усыпанные разноцветной листвой.
- Это Богословский парк, - сказала Елена, - мы с Настёной обычно ходим сюда гулять.
- Ещё не был там ни разу, - улыбнулся Пашка, - я ведь сам-то не местный. Приехал в город только два месяца назад.
- Да, я знаю, - Елена серьезно посмотрела на него, - Владимир мне сказал немного про тебя. И что отца твоего...
- Да, - глухим голосом ответил Пашка. - Потому я и пошел на работу эту. Понимаете?
Елена молчала. Её глаза стали совсем темными.
- А как же Бог, Пашенька, - тихо сказала женщина. - Ты веришь в него?
Пашка кивнул.
- Да, в деревне нашей всегда в церковь с мамкой ходили. Да и отец тоже в Бога верил.
- Не убий - это одна из главных заповедей. - Елена дотронулась до его руки. - Нельзя нарушать Божественный закон. Не люди его придумали, Бог нам его дал.
- Закон, - повторил за ней Пашка, - новые сейчас законы. Революционного времени.
Елена вздохнула,  покачала головой и опять взяла его за руку, крепко-крепко.
- Закон Бога для всех людей един. Един, понимаешь, Паша? Нельзя нарушать его.
Пашка молчал. Он не знал, что ей ответить.

Незаметно, за разговором, они вышли к дому, где жила Елена. И Пашкино сердце сжалось от осознания того, что всё уже закончилось...
Сейчас Елена уйдет, и кто его знает, когда он снова её увидит.
- Ну всё, Паша, прощай, - проговорила Елена, забирая у него из рук корзинку, - спасибо, что помог донести. И за всё тебе спасибо.
Она посмотрела на него и слегка улыбнулась. Глаза у неё были очень грустными.
- Забудь обо мне... милый мальчик, - совсем тихо сказала Елена, повернулась и пошла прочь быстрым шагом.
Пашка почувствовал, что сердце забилось высоко, где-то в горле. Он сжал кулак так, что ногти впились в ладонь. Ударил холодный порыв ветра, и он увидел, как Елена зябко поежилась, поправляя белую шаль.
- Лена! - вдруг громко крикнул он.
И что-то в его голосе заставило женщину не просто обернуться, но сделать несколько шагов назад. Она посмотрела Пашке в глаза. И Пашке показалось, что кроме обычной грусти в них теперь было что-то ещё. Может быть, желание искреннего человеческого тепла... или надежда? Но женщина стояла рядом и не уходила.
- Неужели никогда больше не увидимся? - пробормотал Пашка, опустив голову.
Елена молчала, и он вдруг понял, что в её сердце происходит какая-то борьба. Он поднял голову и посмотрел в её большие темные глаза.
- Если Настя поправится, в субботу в полдень мы с ней пойдем гулять в парк, - вдруг быстро прошептала Елена.
Пашка понял всё и, улыбнувшись, кивнул.
А женщина, поправив выбившуюся из платка светлую прядь волос, повернувшись, быстро пошла к дому.

***

Был еще только вечер понедельника, а Пашка уже мечтал о том, чтобы неделя скорее закончилась и наступила суббота.
Елена... он думал про эту женщину и пытался вспомнить, чувствовал ли что-то подобное раньше. Когда он жил в деревне, ему нравилась Варька Криницына, разбитная девушка из их села. Она была года на три старше Пашки, симпатичная, задорная, с русой косой. Ему нравилось смотреть на нее, а однажды, как-то вечером, когда они болтали на улице, Пашка обнял её и поцеловал. Это был первый в его жизни поцелуй. Варька не сопротивлялась, она сама обняла Пашку и он даже удивился её пылу.
А потом узнал, что Варька целуется так со многими.
- Добрая она, никому отказать не может, - ухмыльнувшись сказал про Варьку сосед.
И после этих слов Пашка перестал думать про Варьку.
С Еленой всё было совсем иначе. Когда он вспоминал её, на душе становилось и светло и больно одновременно. И не думать о ней Пашка не мог.

***

Опять не спалось и Пашка, встав с кровати, зажёг свечу. Одинокий оранжевый язычок пламени тускло осветил маленькую комнатку. Пашка сел на кровать, засунул руку под матрац и вытащил свою тряпичную сумку. Открыл ее и достал икону. Так давно он не вспоминал о ней, и его сердце кольнула острая игла.
Держа икону в руках, он смотрел в лицо Божьей матери. Оно слабо освещалось пламенем свечи, и скорбь её больших глаз опять напомнила Пашке про Елену.
Извечная боль всех женщин была в этом взгляде...
Прочитав молитву, Пашка задул свечу и лёг в постель.
- Я спасу тебя, - прошептал он. - Ещё не знаю, как, но спасу.

/Продолжение следует/