Небесные всадники. Книга вторая

«Чтобы ни произошло в будущем, даже если потомки одного из народов, что сейчас подписали этот договор, здесь, у подножия Старого ясеня, в седьмой день третьей аксии месяца Пэнфиата года Седьмого Арафицты, исчезнут с лица Дэи, и о них никто более не вспомнит, мы, анэстир Беллинт ре Пентлен, тайн Лацэта и Аль-Авэй, наследница Афирота, в присутствии Аль-Офона, владыки Афирота, выступающие от лица народов Лацэта и Стафоласа соответственно, договорились и клянутся в следующем:

Первое! Забыть и не вспоминать все прежние обиды, чинимые друг другу, в какие бы времена ранее они не произошли.

Второе! Строго соблюдать границу обеих стран, коей отныне и навек является первый ряд древ букового и елового детинца к югу от вековой засечной тропы.

Третье! Всегда помогать друг другу в час нужды, делить кров, еду и славу, даже если от какого либо племени останется лишь кто-то один и более никого не будет.

А если между народами в будущем и возникнут какие-то препоны, то разрешение их к удовлетворению обоих народов вменяют себе в обязанность

 

НЕБЕСНЫЕ ВСАДНИКИ

Mortiri de salutat [1]

Мо вита йомая![2]

Книга вторая. Чего бояться драконы

 

Часть первая. Близость родства

 

Рассказ 1. Неизбежные хлопоты

 

Меня зовут Афракс, сын Доммоза[3] герцога Фелонтского. Я – анэстир Тринэта[4], тайн Кропаров. Когда меня спрашивают, где твоя родина, ведь в тебе течёт кровь ясов, я отвечаю – моя родина там, где небо встречается со звёздами…

Моим отцом был Доммоз, глава капитула ордена Огнеборцев, бесславно погибший от руки анэстира Тюдрата Птальта. Моей матерью, - благородная Ольвия, происходившая из древнего эмлацетского рода Кормонтов[5]. Доммоз Фелонтский взял её в жёны для того, что бы ему достался герцогский титул, и как только она родила наследника, то есть меня, сделал всё, что бы избавится от «белокровки», как южане называли древние знатные семейства. Ольвия[6] вместе со мной была отослана в одно из южных имений Доммоза под присмотр его сестры Хинны[7] и вскоре, едва мне исполнилось пять лет, умерла от малокровия. Всё своё детство я провёл пленником Хинны, которая не скрывала, что предпочла бы видеть меня мёртвым более чем живым.

 Однако это не входило в планы моего отца! Он хотел женить меня на дочери своего ярого врага по ордену с тем, что бы обратить его в союзника. Дабы дать мне воспитание, достойное герцога Фелонтского, он нанял лучших учителей фехтования, верховой езды и прочего, что, по его мнению, я, как наследник, должен был знать и уметь. И всё это обрушилось на меня как снежный ком на голову, едва мне исполнилось тринадцать лет. Брюзга Хинна была недовольна, но не смела встать на пути далеко идущих планов Доммоза. Впрочем, учение всегда давалось мне легко, а потому я быстро освоил то, что должен был знать. Я так же знал, что однажды мне предстоит стать герцогом Фелонтским,  а возможно и королём всего Субара[8], как южане называли свои самые северные окраины. Для этого отец всячески поддерживал Талумсимского мэра, и когда мне исполнилось шестнадцать лет, я был представлен его милости.

Лишь однажды, в короткой беседе, отец дал мне понять, какие он на меня имеет виды.

«Ты – наследник двух народов! - сообщил он мне, покуривая своё булькающее южное зелье. - В тебе течёт кровь благородных детей юга и этих, - тут он поморщился, - белокровок. Ты вправе корить меня за то, что твоей матерью была одна из них, но я пошёл на этот шаг лишь за тем, что бы обеспечить тебе трон Субара… Да! Я хочу, что бы мой сын и наследник славного рода Муталлинов[9] стал первым локалем[10] Субара»

Он мечтательно закурил трубку, предавшись, видимо, каким-то воспоминаниям. Я долго стоял перед ним, пока, наконец, он не посмотрел на меня долгим мутным взглядом. Не знаю, что ему привиделось, но вдруг он снял свой тапок и швырнул в мою сторону, осыпая проклятьями на южном наречии, которые я вдоволь наслышался от его сестры, а потому знал наизусть. В этот миг он действительно напомнил мне мою тётку Хинну, хотя та была грузной толстухой, а Доммоз всегда поражал меня едва ли не совершенным для мужчины телосложением. И я в тайне надеялся, что к его годам буду таким же ладным и мускулистым. Хотя я очень не хотел быть таким же бронзовым, как он.

В смятении, но совсем не в страхе, я бежал. Тогда мне в первый раз захотелось совершенно не быть на него похожим! Позднее, я подолгу стоял перед мутным серебряным зеркалом, силясь разглядеть в себе не его черты. Вскоре я знал о своём теле больше, чем кто-либо другой из моих сверстников. При этом я тщательно прятался от посторонних взглядов. В огромных покоях отцовского дворца в Фелонте я был совершенно один и не мог доверять никому. Ведь если на юге, в имении тётки Хинны меня ненавидели за то, что я – белокровка, то здесь, напротив, за то, что я  - южанин. Здесь никто не знал мою мать и не видел её родных. Меня называли по южному, сын Доммоза, не называя моего имени, а только добавляя титул на манер, давно взятый от западных княжеств, располагавшихся по ту сторону Бакрона. Ди Ремер! Предлог «ди» означал, что я даже не владею этой землёй, а лишь, представляю её. А ведь для знатных людей, какими по идее были и Доммоз и мама, было важно владеть хоть клочком земли, особенно здесь в Субаре.

Много позже я узнал, что Доммоз попросту вырезал всю родню матери, едва женившись на ней, и присвоил себе все их земли и титулы и всё, что ценилось менее чем земли и титулы, но таки ценилось. Так что отец, как ни крути, был единственный по-настоящему родной мне человек. Но именно этого родства я тяготился больше всего. Я ненавидел этого человека всей своей душой! Если бы у меня был хотя бы шанс, я убил бы его, не колеблясь. Но самое страшное было в том, что не я возненавидел его, а он, да, да, именно Доммоз сам посеял во мне эту ненависть, намеренно добиваясь, чтоб она проросла во мне и укоренилась так, чтоб я ничего не видел дальше неё. Так мой отец хотел управлять мною, когда его плану суждено свершиться.

Однако (и так бывает всегда), против одной воли встаёт другая. Одно желание противопоставляется другому. Одна мысль противоречит другой. В тот памятный день, когда мне в очередной раз назначено было сыграть роль марионетки в свите Доммоза, его планы рухнули раз и навсегда. Скорее по привычке, мы въехали разудалой кавалькадой на ратушную площадь Талумсима, кроме себя-великих не замечая никого. Как же жестоко мы обманулись?! А вернее, как жёстко пало на нас тяжёлое изумрудное знамя юга, сорванное кем-то из приближённых мэра.

А потом я посмотрел вверх. И в первый раз увидел анэстира, восседавшего на драконе и говорившего моему отцу такие слова, которые он ни разу за свою жизнь ни от кого, даже от своего злейшего врага, не слышал. Я видел, как Доммоз повернул свою спину и, как пёс, которому наподдали, поджав хвост, бежал на своём породистом скакуне. Правда, у конца площади он остановился. Если бы он тогда хоть слово сказал в ответ своему настоящему врагу!..

Я был бы предан ему, как собака, забыв про свою ненависть. Но, увидев, что-то за моей спиной, он зыркнул на меня и, осадив вздыбившегося коня, умчался восвояси.

А я остался. Один! Посреди целой площади людей, которые могли бы меня тотчас стянуть с лошади и растерзать. И они были бы правы, ведь они не знали мою мать, зато точно знали моего отца. Доммоз бежал, а потому мне не стыдно за последующие мои слова. Рёв дракона вывел меня из оцепенения, хотя все остальные, напротив, оцепенели от ужаса. И тогда в полной тишине, воцарившейся на площади, я услышал голос, обращённый ко мне. 

«Твой господин уехал! – сказал мне анэстир. – Почему остался ты?»

«У меня нет господина», - собрав всё своё мужество в кулак, и в душе поражаясь собственной смелости, ответил я.

«Это так!» - услышал я знакомый голос мэра Цукана. – «Афракс ди Ремер, наследник герцога Фелонтского»

В первый раз кто-то подал за меня слово! И это был человек, которого я едва знал. Которого видел лишь второй раз в жизни!

«Ди Ремер?!» – удивился анэстир. – «Ремер – это городок на границе Глурависа и Эмилацэта»

«Да, тайн Беллинт!» - подтвердил кто-то из Городского совета.

«И ты – родственник этого … - я поразился насколько надменно, презрительно и снисходительно одновременно прозвучала эта фраза в устах анэстира. Даже Доммоз не позволял себе такого пренебрежения к «белокровкам»!

«Я – его сын!» - выпал я. – «Единственный законный сын и наследник Фелонта!»

«Вот как?!» - кивнул анэстир, как бы что-то прикидывая. – «Хорошо!.. Мэр Цукан!»

«Да, тайн Беллинт»

«Сбереги мне единственного наследника Фелонта! И проследи, чтоб ни один волос не упал с головы ди Ремера. А лучше вообще – запри его, и не выпускай, до тех пор, пока я не разделаюсь с его папашей!»

« А что потом?!» - спросил мэр, хотя этот вопрос по идее, должен бы задать я.

«Как что?!» – изумился анэстир и спросил возмущённо. - «Он же – «единственный законный наследник»! У нас что, наследники земель Лацэта клепаются в мастерских или сбываются на привозах?!»

Никто не расслышал бы ответа мэра, даже если бы он его сказал. Дракон с шумом расправил крылья и умчался ввысь. Потом вся площадь загудела, зашевелилась в каком-то пьяном неистовстве. А ко мне подошли двое стражников и вежливо попросили спешиться и проследовать за ними.

Я повиновался. Привычка, да и ничего не оставалось делать. Не драться же мне с ними?!

Меня отвели в покои мэра и попросили ждать. Пока я ждал, в разные стороны мимо меня сновали какие-то люди. Пара человек была мне смутно знакома, но остальных я видел впервые. Я отметил, что среди них есть как южане, так и северяне. Смена власти мало сказалась на тех, кто эту власть ежеминутно свершает в таких вот, как эта, ратушах. По сравнению с мрачной, полной предчувствий и надежд торжественностью прошедших минут на площади, эти часы показались мне мышиной вознёй в амбаре, чему я стал невольным зрителем.

Всё это время стражники стояли подле меня, превратившись в подобие каменных статуй. Они не проронили ни слова друг с другом, а мне с ними не о чем было говорить. Мне пришла на ум какая-то шальная мысль «а что по поводу всего прошедшего думают они – стражники?» Наверное, я улыбнулся в тот момент, когда посмотрел на одного из них. Тот выпрямился и отвернул голову. Я прождал часа два, а затем по приглашению, вошёл в длинный покой оказавшийся кабинетом мэра Цукана.

«Я рад нашей второй встрече, мой юный друг!» - мэр стоял у большой карты справа от меня и жестом пригласил к себе поближе. – «Сегодня мы с тобой были очевидцами примечательных событий, и думаю ещё более примечательных будем… Но не это главное! Главное – мы остались живы! И никто не захотел наших с тобой голов! Ты себе не представляешь, до чего это хорошо!!! Поверь моим словам, а сегодня я искренен как не был и не буду никогда! Кто-бы не жил после этого дня, и что бы потом не случилось, - все будут помнить его!»

Он указал на карту.

«Вот он – Лацэт! Наше королевство без короля. Так было тысячу лет назад! И так может быть сейчас… Но, - с этими словами он пристально посмотрел на меня, - может быть и по другому. Может статься, твой отец соберёт войска и как десять веков назад осадит Талумсим и город падёт. Как думаешь, что с нами будет тогда?!»

Но тут же сам ответил, не давая мне сказать ни слова.

«Ни-че-го!» - торжественно изрёк он, поднимая указательный палец вверх и сщурив свои маленькие глазки. – «И в этом прелесть нашего с тобой положения! Ты думаешь, небесный всадник прилетел и всё будет, как он хочет?! Нет! Правят они – такие как твой отец и этот Беллинт, кто-бы он не был. Но управляем – такие, как мы! Как ты и я! И в этом наше главное оружие! И этот Беллинт и твой отец прекрасно всё понимают… Да, да, твой отец! Иначе бы он позвал тебя с собою! Я слишком хорошо знаю этого интригана. Он любит управлять всеми, как своими игральными фишками. Но и этот всадник того же полёта! Он, конечно же, убьёт Доммоза, при случае… Да, этот всадник не из тех, кто бросает слова на ветер, сынок! Я сразу это понял! Он ловко всё провернул и главное, как точно рассчитал! Этот Беллинт – выдающийся человек, без сомнения. Истинный лацтианин, кто бы он ни был. В двух словах он показал всем, кто здесь хозяин и указал, что надо делать. И чего от него вообще ждать!..

А главное! Как он сказал – «наследники земель Лацэта не клепаются в мастерских и не сбываются на привозах»? Гениально!!! Даже я бы так не сказал! А ведь он ничего заранее не готовил! Он сказал это просто, мимоходом, но как точно! Теперь, даже если знать будет колебаться, одной этой фразы, так, мимоходом пущенной, достаточно будет, что бы отделить всех по своим корзинам.... Наследники земель Лацэта  рождаются, сынок, и ты – первый из них. Ты это понял?! Он не просто спас тебе жизнь, нет! Для таких, как он, жизнь – сама по себе, не имеет никакого смысла»

Старик вновь посмотрел на карту.

«Я ждал этого дня все сорок лет! – продолжил он, спустя некоторое время задумчиво и как-то отстранённо. - Мне было столько же, сколько сейчас тебе… Может, чуть больше… Мне было видение! Я стоял, я смотрел на это карту!.. Да, да, на эту именно карту! Она когда-то висела у нас в доме… Так вот я смотрел и отчётливо, как тебя сейчас, увидел, как над Талумсимом поднимается пурпурный стяг. Тот самый, что сейчас висит на колокольне. И голос, такой же, как у того дракона… Я никогда не забуду этот голос! И слова! «Это – и твоя судьба»! «Ацэл фо садрэкс!..»

Он несколько раз повторил эту фразу, переходя почти на шёпот.

«Я ждал этого дня всю жизнь!» - он вновь пристально посмотрел на меня. Затем пригласил к небольшому столику с двумя массивными креслами по бокам и когда мы сели, позвонил в колокольчик. В покои немедленно и почти бесшумно вошёл слуга, неся на подносе еду. Я почти ничего не ел, хотя он много раз потчевал, и много ел сам, тряся своими маленькими, казавшимися неуклюжими руками. День был насыщен событиями. И я, никогда раньше не принимавший участие в стольких разных событиях сразу, к концу этого дня обессилел, хотя ничего толком и не сделал.

Видимо, мэр это почувствовал, а потому, поговорив со мной ещё кое о чём, извинился и, пробормотав, что-то про «неизбежные хлопоты», вновь позвонил в колокольчик. На сей раз в покои вкрадчиво вошёл низкий суховатый человек во всём, кроме белого накрахмаленного воротника, чёрном. Именно он меня сюда пригласил. Мэр отдал ему распоряжения относительно меня, намеренно ударяя каждый раз при упоминании моего имени на фразе «наш высокий гость».

Когда на город опустился вечер, и сотни талумсимцев высыпали из домов, что бы закружиться в мишуре праздника, свалившегося в прямом смысле на их головы, я осматривал свои покои в доме мэра. Я был почётным полугостем, полупленником. Я пока ещё не определил это для себя. Пленником я был в течение двенадцати лет, гостем – лишь пару раз и то лишь в свите Доммоза. Нынче же ко мне была представлена настоящая охрана, но я давал себе отчёт, что эта охрана скорее должна защитить меня от непредвиденных выпадов слишком взбудораженной толпы, чем и впрямь охранять меня, как пленника. Моим провожатым, впрочем, хотелось думать иначе. Ведь они были победителями! А я в их глазах – побеждённым. Но видимо наставления Доммоза возымели-таки на меня воздействие: отчего-то мне не было никакого дела, что думают все эти люди. Я устал и хотел лишь одного: закрыться в отведённом мне покое и забыться сном.

Хотя бы это мне под конец удалось. 

  

Рассказ 2. Пора и честь знать! 

 

Итак, я рассказал, как один день круто и бесповоротно меняет всё в жизни целой страны и одного единственного человека! То есть меня. Но до сего момента все события, происходившие со мной, шли как бы мимо меня, попросту вовлекая меня в свою череду. Я был над ними не властен, я просто плыл по их руслу. Хотя в тот вечер я устал, но именно усталость не давала мне уснуть. Напротив, я чувствовал, что должен всё осмыслить. Должен хотя бы попытаться прийти к каким-то самостоятельным выводам. Принять какое-то своё решение.

Чего я хочу?! Что я действительно из себя представляю, на что способен?!

Мне очень нужно было ответить на все эти вопросы. Несмотря на мою размеренную жизнь, у меня никогда не было времени просто их задать! Не то, что ответить. Однако сейчас, и я это отчётливо понял, именно от них зависит моя судьба, как бы высокопарно это не звучало. У меня есть шанс, которым я должен воспользоваться. Причём именно сейчас. Скоро, совсем скоро у меня не будет и этого шанса.

«Чего же я по-настоящему хочу?» - я прошептал это, глядя в потолок, в центре которого висел старинный свечной канделябр. Незадолго до этого принесли ужин, я выпил немного вина и надкусил яблоко. Затем я лёг на кровать и закрыл глаза. Я попытался уснуть, но, несмотря на усталость, сон всё не шёл ко мне. Я открыл глаза и тогда-то увидел этот канделябр. Я долго изучал его, почти бессмысленно водя взглядом по ободам и формам подсвечников. Внезапно я вспомнил, как так же пол дня назад смотрел на всадника. Снизу вверх.

«Что его сделало всадником?» - подумал я. Ведь он был таким же, как все… А почему я, собственно решил, что он не такой, как все?! Хотя нет, если бы он был таким же, как все, как бы он смог оседлать это чудовище? Я ведь ничего, ровным счётом ничего не знаю о том, кто во второй раз подарил мне жизнь. А ведь Доммоз его неподдельно испугался и даже этот мэр – пухлый старик сказал:

 «Этот Беллинт – выдающийся человек, без сомнения. Истинный лацтианин, кто бы он ни был»

Лацтианин!.. Интересно, кто они такие – лацтиане? Ещё один вопрос, появившийся только сегодня и опять связанный с всадником. Но вот найду ли я на него ответ?

«Вот что!» - решил я для себя, пока ночь не сделала своё главное дело. – «Я должен уйти из этого города. Во что бы то ни стало уйти!»

Всё утро следующего дня я провёл в размышлениях и наблюденьях. Я старался запомнить как можно больше полезного, отмечая всё, что могло бы мне пригодиться для задуманного. Куда именно бежать я не знал. Вернее – не задумывался. Но к концу дня, после посещения обширной библиотеки мэра, решил, что бежать надо до того, как войска Доммоза осадят Талумсим. При любом исходе я не смогу оставаться вне внимания всех этих имеющих дальние виды господ. Мне нужен был только помощник! Денег у меня не было, как, впрочем, и настоящего представления о том, что это вообще такое. Ведь я был наследник не только земель, но и огромных богатств, наворованных предыдущими герцогами, а больше всех – Доммозом. Но что такое деньги, как и прочие ценности, я не имел ни малейшего представления.

Конечно, я видел все эти побрякушки: ряды бус на толстенной шее тётки Хинны, цепи и дорогие россыпи на оружии Доммоза и его приближённых, да и моя собственная портупея так же, возможно, была не из дешёвых. Не из дешёвых! Возможно, мне удастся продать эту портупею. Зачем она мне?

Я посмотрел на свою шпагу, вложенную в ткань из чёрного бархата с зелёными камнями ножны и обёрнутую выделанными ремнями. Её вполне можно вынести и без ножен. Ещё можно продать феску и, пожалуй, кушак. Значит, нужно только узнать, где ближайшее торжище.

Ещё днём, за обедом, который подали мне в комнату, я приметил слугу, что принёс второе блюдо. Он же принёс и ужин. Я очень надеялся увидеть его утром, и не ошибся. Похоже, местная стража не шибко-то рвалась меня охранять. Во всяком случае, не предполагала, что я захочу расстаться с этаким гостеприимством. Мне удалость перекинуться с прытким малым парой фраз, из которых я узнал, что самый ближний торг – это западный привоз, - вотчина рода, к которому принадлежала семья мэра. Я видел главную улицу, ведущую к Западным вратам, и мог бы поклясться, что никакого Привоза там не было.

«Почему ты меня обманул?» - спросил я между делом того паренька за обедом следующего дня.

«Когда?!» - изумился тот.

«Утром, когда я спросил тебя о том, где можно что-то с выгодой продать. Я ездил по улице, ведущей от Западных ворот, но никакого привоза там видел» - сообщил я укоризненно.

«А когда ты был там в последний раз, господин?» - спросил малый.

«Не далее, как позавчера!» - улыбнулся я.

«Тогда господин должен был увидеть справа, как едешь от ворот большой длинный дом с тремя рядами окон»

«Да, этот дом я видел» - подтвердил я.

«Так вот это и есть – Западный Привоз!» - победно усмехнувшись, объявил он.

«Вот как?» - уважительно закивал я. Через полчаса я знал всё, что нужно. А главное! Я нашёл способ сбыть вещи, и, похоже, заимел себе помощника. Конечно, я очень рисковал! Но главное, чтобы понимал это только я.

Через день, паренёк заговорщически мне подмигнул, а к вечеру принёс увесистый мешок.

«Здесь всё, что получил!» - сообщил он.

«Ты отсюда уже взял?»

«Как договаривались! Только феску продать не удалось» - признался он. – «Зато за кушак получил вдвое. Он оказался дороже, чем я думал»

«Это хорошо», - кивнул я, улыбнувшись. – «Феску оставь себе, на память»

 Тот улыбнулся в ответ.

«Но взамен, мне нужно добыть хорошую верёвку. Сможешь?»

Тот пожал плечами. Потом кивнул.

«И запомни! Никто ни о чём…»

«Да понятно. Господин хочет бежать» - улыбнулся он.

«Да, бежать!» - кивнул я. – «Далеко бежать! Подальше от всего этого. И что бы никто меня не нашёл. Понимаешь?!»   

«Тогда лучше в Пниплаату!» - мечтательно заявил малой.

«В Пниплаату?» - переспросил я.

«Ну да, - кивнул он. - Там можно наняться на корабль и уплыть в Тудэман, а если повезёт, то и на запад, через Студёное море»

«Да, на запад, через море, - повторил я. - Это хорошо! Если ты мне поможешь, я возьму тебя туда»

Глаза мальчугана загорелись.

«Я добуду тебе верёвку, господин, и помогу добраться до Пниплаатских ворот», - радостно выпалил он. - «Только пообещай, что  сдержишь слово»

«Разве слова наследника Фелонта тебе не достаточно, паршивец?!» - я кивнул ему яблоко, он легко подхватил дар и отправил его за пазуху. Затем лукаво улыбнулся и умчался. Я так же не отказал себе в удовольствии, и пока не прошёл день, съел не одно яблоко, предаваясь самым радужным размышлениям.

Той же ночью я выбрался через узкое окно моей комнаты, а затем как можно тише поднялся на крышу. А затем так же тихо спустился с неё с другой, внешней стороны. На улице меня поджидал Варда, так он мне назвался.

«Это сокращённо от Вардэмал[11]!» - пояснил он.

Ночь выдалась прохладной, и тёмной. Мы долго шли вдоль тёмных улиц, пока не добрались до стены. Как пояснил Варда, Пниплаатские ворота находились западней, чем Западные.

«А как мы попадём за них?» - спросил я.

«Это я у тебя спросить хотел, господин!»

«Я думаю, что стражники ворот очень мало получают… И надеюсь пополнить их карманы»

«Не-а!» - возразил Варда. – «Стража в городе получает хорошо. Их не подкупить, если ты об этом. Легче обмануть стражу»

«Это как?!» - спросил я, потому что идей у меня, если честно не было. И если говорить о слабых местах плана моего побега, то этот план весь состоял из слабых мест. Мы решили действовать по плану Варды. Как он мне объяснил, за те годы, что город не подвергался нападению извне, многие стены города несколько раз перестраивались и не только под нужды той же городской стражи. Люди, живущие у самих стен порой относились к ним, как к собственному забору или, что хуже, как к одной из стен собственного дома. Варда знал одна харчевня рядом с Пниплаатскими воротами, имела потайной выход. Через этот выход корчмарь проносил контрабанду. Если господину, то есть мне, удастся договориться с корчмарём…

«Пошли!», - сказал я. – «Только ты точно уверен в том, что из харчевни можно выйти за стены?»

«Я уверен в том, что корчмарь проносит левый товар, господин. А это он может делать лишь, если у него у самого есть лазейка!»

«Хорошо-бы, чтоб это было так!» - вздохнул я. Мы как раз пропустили очередной патруль с колотушкой. И бегом понеслись в сторону, указанную Вардой. Вскоре мы достигли небольшой площади, в правом углу которой высилось здание, из коего выходил шатающийся мужик. В проёме входа горел свет, а изнутри доносились голоса. Пропустив пьянчужку, я вошёл внутрь, морща нос от колоритных запахов. Я нашёл относительно свободное место и сел, на всякий случай, кивком спросив у соседа разрешения. Тот сделал неопределённый жест, который можно было понять по-разному, но допытываться я не стал, а просто сел. Варда остался ждать у выхода, начав разговор с верзилой, явно здешним вышибалой, стоя так, чтобы мы могли видеть друг друга. Вскоре ко мне подошёл суховатый, с засаленными бледными волосами и в таком же переднике человек, и спросил:

«Что хочет молодой господин?»

Я ответил, что хочу меру вина, желательно южного и шмат хорошо прожаренного мяса (беготня на улице сделала то, что не смогло сделать сидение дома – я зверски захотел есть!). А ещё, я не прочь поговорить с хозяином, так что пусть он сам мне всё принесёт.

«Будет сделано! Я передам господину Лисеру твою просьбу, господин…» - услышав моё имя, человек поклонился и растворился в тяжёлом воздухе харчевни.

Чуть позже я увидел направляющегося в мою сторону корчмаря. На подносе он нёс блюдо с мясом и кувшинчик с вином. Он расстелил передо мною голубоватую, застиранную скатёрку, затем поставил содержимое подноса и поклонился.

Я выложил из кармана заранее подготовленные четыре серебряные монеты и пододвинул их в сторону корчмаря.

«Господин Рамлит желает ещё что-то?» - спросил корчмарь, искоса глядя на серебро.

«Я хочу получить твой совет, господин Лисер», - ответил я. – «Можно ли на эти деньги миновать Пниплаатские ворота так, чтобы не беспокоить их стражу мне и моему слуге?»

На минуту корчмарь задумался, затем произнёс:

«На эти – только тебе, господин»

Я, предвидя такой поворот разговора, вытащил ещё две монеты, а затем пару медных.

«Это – за гостеприимство», - пояснил я.

«Благодарю!» - осклабился корчмарь. – «Когда отужинаете, выйдете освежиться»

Он указал на дверь слева от меня. Затем сгрёб монеты и пошёл восвояси. Я поел, потом взглядом поманил Варду. Мы вошли в уборную, следом за нами туда прошмыгнул слуга с засаленными волосами.

«Живо вниз!» - скомандовал он, рывком натягивая на себя незаметное с первого взгляда кольцо, служившее ручкой двери. Я сиганул вниз, Варда за мной. Мы очутились в маленькой тележке, которая под нашим весом тотчас пришла в движение и покатилась, как-бы с небольшой горки. Затем нас пребольно тряхонуло, а потом открылась дверь, и сквозь просвет я увидел две руки. Я взялся за них и рывком поднялся наверх. Пока детина, не ни в чём уступающий верзиле у входа в корчму и как две капли воды на него похожий, вытаскивал Варду, я огляделся. Это явно был сарай, заставленный какими то большущими бочками. Детина жестом указал мне на выход. Но прежде, чем я вышел, так же жестом потёр указательный и большой пальцы. Я понял намёк, извлёк последнее серебряный кругляш, что был в кармане и протянул верзиле. Тот довольно улыбнулся, спрятал монету и открыл дверь.

«Что ж, - сказал я про себя, - я сыт, жив и, пожалуй, что и свободен. Прощай, приветливый город Талумсим и твой гостеприимный мэр! Пора бы и честь знать!»

Я улыбнулся и, увлекаемый Вардой, вошёл в очередной проулок. Пока всё шло, как по маслу. И это-то было странно! Я не привык к везению, во-первых, потому, что окружение моё зорко следило за тем, чтобы мне не везло. Оттого мне частенько доставались оплеухи от Хинны и удары от Доммоза. Но именно это важное обстоятельство выработало во мне привычку… да, да, привычку по возможности не попадаться и не делать просчётов. А потому часть такого везения я мог бы объяснить так же и своими способностями. Хотя, только часть. Времени подумать, у меня просто не было. Я брёл за Вардой, стараясь сосредоточиться на исполнении своего плана, а не на причинах столь успешного его исполнения. Мы прошли вторую строжку – последнюю, что вела к соединению кружной дороги с Морским трактом. Я надеялся, что если меня и будут искать, то точно не додумаются проверять северные пути. Юг или запад. Но точно не на севере.

На рассвете мы вышли на тракт и до полудня брели к Пниплаате. Мимо нас туда-сюда сновали разные повозки и верховые, в обе стороны шли люди. Нам удалось спокойно пересечь последнюю заставу, и дальше возни было немного меньше. А потому для меня совсем уж неожиданным стало то, что нас таки остановили. В минуту, когда суровая рука в кожаной перчатке и с белыми знаками области  возрождённой страны, опустилась мне на плечо, я передумал всё. Я тщательно спрятал шпагу, замаскировав её под книгу и закутав куском чёрного бархата, сорванного мною с завесей балдахина в комнате дома мэра.

«В Пниплаату нельзя!» - хрипло сообщил разъездной, отвечая на моё «что случилось?». – «Порт закрыт, там люди герцога Фелонтского, а скоро они будут здесь. Так что всем, кто дорожит жизнью, нужно бежать либо в город, а лучше на восток, пока открыта дорога в Лемрат»

Утром мне удалось сменить одежду южанина на покрой жителя предместий. Моя белая кожа, доставшаяся от матери, хорошо меня защищала не только от ветра и дождя. Что же до Варды, то хотя он был из южан, но и впрямь всем своим видом походил на слугу. Так что у разъезда мы опасений не вызвали.

Я пообещал стражнику, что сверну на лемратскую дорогу, связку с которой мы прошли час тому назад. Разочарованные, мы повернули, и час добросовестно шли по тракту.

«Вот что, - сказал я Варде. – Я постараюсь отсидеться где-нибудь здесь, в предместьях. Тебе не обязательно идти со мной. Ты можешь дождаться, когда подступят люди герцога и сойти за своего. Тем более, как мне кажется, тебе и притворяться особо не надо будет»

«Ты прав, господин, - кивнул мальчик. – Я – чистый южанин по крови. Меня привезли откуда-то с юга в Шемраку, а потом продали другу его милости, который подарил меня мэру Цукану. Но назад я не хочу! Там для меня нет ничего хорошего. Я хочу на север, в гавань, ты это знаешь, господин. Если надо, я подожду. Я привык ждать»

Он обнял меня. Впервые я почувствовал нечто, вроде какого-то странного единения… Я не мог, не посмел ему отказать! Мы нашли заброшенную хижину на окраине большого селения, скрытую от остальных домов полудиким садом, и решили заночевать в ней. 

 

Рассказ 3. Вкус недозрелых яблок

 

Я стараюсь рассказывать, не упуская важные для меня подробности, однако за столько лет почти всё забылось и даже если что помню, то скорее просто восстанавливая отдельные воспоминания при помощи додуманного мною. К примеру, я совсем не помню, что делал тогда-то и тогда-то, зато помню ощущения и по ним, словно пытаюсь дорисовать некую картину. Вот и на следующий день я не помню, ничего, кроме молока вокруг, а посреди него, найденный мною колодец. Так что этот мой рассказ мне придётся дорисовывать, основываясь на таких вот впечатлениях.

  Ранее утро выдалось туманным. Я решил на правах старшего, дежурить во второй половине ночи, а потому не спал. Я вышел во двор и нашёл заросший колодец. Кое-как мне удалось достать из него ведро, в котором оказалась сносная на вид, прозрачная вода. Я попробовал на вкус – нормально. Затем я наполнил дорожную флягу, а остальным умылся. Кто знает, сколько идти до ближайшего источника? Затем я разбудил Варда, разделив с ним остатки еды, купленной вчера в подорожном трактире. Под конец мы решил полакомиться яблоками, в изобилии росшими рядом с домом. Но они оказались кислыми и противными, потому что ещё не дозрели. Косточки были зелёные, хотя сами яблоки уже покрылись алой краской. Мы выплюнули их.

«Нам надо уходить в тот лес, что на западе, который мы приметили вчера вечером» - деловито сказал Варда, запивая кислятину водой из ковша, что я нашёл в доме и приспособил его как стакан.

«Почему?» - удивился я.

«Когда ты спал, я вспомнил один разговор»

«Какой?»

«Глава стражи пришёл к мэру и попросил у него помощи в прочёсывании леса, что к западу от Морского тракта. Дескать, там скрывается опасная шайка»

«Вот как? И почему?!»

«Наверное, потому, что он – большой и одна стража его прочесать не смогла бы. Только вот шайки нет, как нет уже два года, а лес то остался» - улыбнулся Варда.

«Да, ты прав» - согласился я. – «И если это так, у разбойников должны были там остаться какие-то норы. Ведь не все же удалось откопать?»

«Наверняка!» - обрадованно согласился Варда.

С трудом,  но нам удалось добраться до темнеющего вдали леса. На тракте дежурили дозорные, да и сам он опустел, так что всякое движение было хорошо заметно. Мы прождали несколько часов, прежде, чем пересечь каменную полоску, стол доступную ещё вчера. Затем мы тихо пробирались по бесконечному полю. Так что до леса нам удалось добраться, когда солнце было уже высоко в небе. Весь день мы углублялись в лес, который, как потом я узнал, был границей Фелонта и центральных областей Лацэта и подходил с северо-востока аж к Пенленту. То есть, к предгорьям Бакрона. Здесь немудрено было спрятаться.

Лишь к позднему вечеру мы нашли то, что отдалённо напоминало нечто среднее между выгребной ямой и лежбищем. Посреди этого лежбища было выложено кольцо из камней, по которому я и определил, что это – не кабанья лежанка. Варда, которого я послал за хворостом, сообщил мне, что к югу от нашего места течёт ручей. Это был хороший знак. Обрадованный, я послал его наполнить опустевшую за день флягу, а сам разжёг костерок. Еды у нас не было, зато была вода и тепло. В той заброшенной хижине я, несмотря на стоявшее лето, продрог. На сей раз, я решил, что дежурить, нужды нет. Только когда я почувствовал холод, то встал и заново развёл костёр. Варда, утомлённый долгими блужданиями по лесу, спал как убитый.

Так что, когда мы на следующее утро проснулись, солнце светило сквозь листву высоко. Но проснулись мы выспавшимися, правда, голодными. Варда смастерил из подручных материалов подобие силка. Шансы были невелики, но нам удалось-таки поймать поросёнка. Правда, потом мы долго разбирались с его мамашей, но голод и холодная сталь делают порой чудеса. Когда я убил визжащего в силке детёныша, та сама отступила, злобно посмотрев на нас под конец. Затем мы пожарили, освежёванную Вардой тушку и пообедали. Не хватало соли и специй, но Варда, пока я разделывался с костром и пытался соорудить из фляжки кипятильник, добыл каких-то кореньев и трав. В итоге получилось сносно.

Часть еды мы завернули в ткань от шпаги, а саму шпагу я засунул за ремень. Теперь можно было поискать нечто посущественней этой выгребной ямы. На всякий случай я попросил Варду запомнить путь обратно. Двигались мы вдвоём чуть поодаль, стараясь, не упускать друг друга из вида. Но с жилищем в этот день нам не повезло.

«Завтра надо взять северней» - предложил я. Спали мы, конечно же, в той же яме.

Следующий день не принёс радости. И на сей раз, мы решили дойти как можно дальше.

Возможно, мы так бы и сделали, не донесись с той стороны, с которой мы в лес вошли какие-то звуки. Хорошо, что мы уже позавтракали и умылись. Мы решили не искушать судьбу и бежать в ту сторону, куда и хотели направиться. Возможно, что подгоняемые звуками, неприятно щекотавшими наши спины, мы достигли бы и большего, и нам стало больше везти. Вначале мы достигли небольшой речки, которую пересекли почти без труда. Затем мы внезапно вышли из леса, и оказались на краю какого-то большого селения.

Там кипел бой.

Люди с белыми повязками с неистовством бились с воинами в зелёных фесках и шлемах, завёрнутых в оливковые тюрбаны. Бой кипел страшный. Я думал, что привык к коротким стычкам, что устраивал Доммоз в имении, где на его глазах гибли приближённые отца, в основном неугодные собственно Доммозу. Здесь не то! Кровь была повсюду. И на трупах и рядом с ними, и на стенах домов и  заборах… Крики раненых, лязг клинков и ор дерущихся. Варда испуганно сжал мою руку. Я вытащил шпагу и попытался осмотреться. Нам, пока, ничто не угрожало.

«Живо, назад!» - скомандовал я и бросился в лес. Мы бежали, не разбирая направления и скорее всего, сделали крюк, потому что выскочили из леса в другом, подобном первому месте. Здесь было уже относительно спокойно. Та же кровь и стоны, только уже без ора и лязга. Зато здесь было много дыма. Где-то явно подожгли один из домов. Дым усиливался, а потому мы решили повернуть назад. Но тут я споткнулся обо что-то. Вернее, об кого-то. Я упал, но тут же поднялся и выставил вперёд шпагу. Лежащий застонал. Он был жив! Я помог ему подняться и прислонил к стене. Это оказался южанин в кожаной куртке и без фески, но с ярким, как у всех детей юга кушаком. Он был в полубессознательном состоянии. И, видимо, не соображал, откуда получает помощь. Я приложил к его рту фляжку с водой и позволил сделать ему пару глотков.

Вдруг я услышал голос Варда. Как оказалось, он был всего в десяти шагах от меня, но пелена дыма, щемившая мне глаза, мешала его рассмотреть.

«Господин! – крикнул он, увидев меня и что-то таща или пытаясь тащить за собой. – Тут раненый!»

Я подбежал к нему. Передо мной и впрямь был раненый человек. Рана была глубокой, но меня учили распознавать всякие раны. А потому я, осмотрев его, решил, что человеку угрожает только кровопотеря. Я дал распоряжение Варде и тот живо его выполнил. Я так же осмотрел и второго, у стены. Его рана была не такой глубокой, но, видимо, его огрели чем-то тяжёлым. Кровь уже слепила волосы. А всю левую часть лица покрыл огромный синяк. Левый глаз настолько сощурился, что представлял собой створки морской раковины, из которой обычно добывают краску для ткани.

Тут подал голос второй. Я обернулся, он уже полусидел, держась за рану. До меня не сразу дошёл смысл сказанного, и, скорее, я сам понял, что за люди предо мною. Я отнял у южанина саблю и направил её остриё в грудь горожанина. Ветер сменился, а потому дым стал потихоньку рассеиваться.

«Это, - я обвёл шпагой вокруг, - предместье Талумсима?»

«Да, - кивнул горожанин, закашлявшись, - это… – Тлифлоэт[12]… Эти пришли раньше, чем мы думали. Этого надо прикончить, он убил Вигора и его жену и ещё двоих…»

Он указал на южанина. Я повернулся в ту сторону. Южанин встал.

«Отдай мне саблю. Я клянусь, что не убью тебя, за то, что ты меня спас» - прохрипел он. – «Но этого я должен добить!»

«Кто из вас умрёт, а кто нет, - ответил я, выставляя на него шпагу, - не тебе решать! Я спасал вас обоих не для того, что бы кто-то из вас имел возможность убить другого! Но если тебе так неймётся, знай – чтобы тебе ни приказал мой папаша, я не стану марать руки, в чьей либо крови. У меня другие планы! Скажи это герцогу Фелонтскому!»

«Что ты говоришь, щенок!» - взревел южанин… Но я перебил:

«Я оставляю тебе жизнь, выродок, только для того, что бы ты передал Доммозу Фелонтскому слова его сына, Афракса ди Ремера: «Я более не желаю быть асыком в его подлой игре! У него нет больше сына!» Но я хочу, что бы он так же знал…»

Тут я повернулся к изумлённому горожанину:

«А ты, коль останешься жив, передай мэру Цукану, что я – Афракс ди Ремер никогда не слыл предателем. И даже если мой отец – тиран и убийца, чему и я свидетель, для него это не повод вписывать меня в долгий список своих союзником. У меня своя жизнь, и я хочу прожить её так, как Я ХОЧУ»

С этими словами я снял с руки кольцо, которое носил на цепочке у груди, как знак моего титула.

«Это тебе, - я швырнул горожанину шпагу. – Мэр Цукан знает этот клинок»

Затем я повернулся к южанину и протянул ему кольцо.

«Отец сам отдал мне его полгода назад. Вряд ли даже он подумает, что ты снял его с трупа»

Тот, пошатываясь, молча взял кольцо. Я посмотрел на горожанина.

«Тебе нужно встать и бежать в сторону ворот»

Тот кивнул. Затем, с нашей помощью поднялся и, поняв, что самостоятельно может пойти, отпихнул нас, взял шпагу и поплёлся по улице. Затем встал, обернулся и сказал.

«Если мне и не суждено увидеть завтрашний день, я умру спокойно!» - улыбаясь, сказал он.

«Почему?» - буркнул я, пристально глядя на него.

«Если даже дети таких господ, как герцог Доммоз отказываются от своих родителей, то рабы правы, что борются с такими господами, как он. А правда всегда побеждает! Этому меня отец учил»

«А он не учил тебя не гавкать на хозяев, шелудивый пёс?!» - угрожающе прохрипел южанин. - «Я исполню твой приказ, Афракс ди Ремер, но не раньше, чем таки убью этого ублюдка!»

Он рванул в сторону горожанина. Всё произошло за мгновенье. Рука, со стиснутой в ней саблей сама поднялась и опустилась в нужном, давно отработанном выпаде. Я только краем глаза наблюдал, как алый след стремительно расползается по белой ткани вдоль груди. И каким то средним ухом услышал тяжёлый, полный муки вздох. Воин юга упал, задевая меня. Но я устоял, а тело его изменив траекторию падения, упало на спину. Стеклянные глаза возвестили о скорой и страшной кончине. Страшной – потому что я только что пролил первую кровь. Я в ужасе отбросил саблю. Меня хорошо научили сражаться, но никто не научил меня убивать!

Все стояли, поражённые. Но мне первому удалось совладать с собой. Ведь я никак воин! Я поднял саблю и взял стоявшего рядом Варду за руку.

«Пошли! Нам пора!.. А ты, – я обернулся к уже пришедшему в себя горожанину, - теперь ты мне должен вдвойне»

Тот только кивнул. Но я уже отвернулся. Мы скрылись в прилеске. Мы бежали! Бежали, не разбирая не то, что дороги, вообще ничего не разбирая. Меня душил комок, кислым яблоком застрявший в горле. Страшно и больно. Наконец я услышал, как стонет Варда. Я остановился и рухнул в траву. Паренёк упал рядом. Я до сих пор не могу никакими словами описать, что испытал тогда. Возможно, было слишком много ощущений. Но одно ощущение я всё же запомнил.

Отвращение! Меня мутило со страшной силой… Нет, я не пролил ни капли позорных слёз, хотя сейчас уже не думаю, что слёзы – признак позора. Иногда стоит поплакать и даже пореветь! Потому что слёзы смывают не только грязь с основания носа, но и ощущения, которые потом, скопившись, где-то очень глубоко внутри не дают тебе мирно спать. Даже тогда, когда ты смертельно устал.

Остаток дня мы старались держаться как можно дальше от опушек. Я твёрдо решил идти на север, а потом на запад. И мне уже ничто не было важно. Стоит ли говорить, что я и мой спутник, несмотря на то, что находились совсем недалеко, пропустили-таки это главное зрелище новой эры – битву в Яблочной долине. Впрочем, больше за всю свою жизнь я не съел ни одного яблока!

 

Рассказ 4. Несбывшиеся мечты против сбывшихся желаний

 

Мы нашли-таки одно из потайных логовищ разбойников, что промышляли здесь два года назад! И вот как это было. В тот день – день моего первого убийства, мы долго бежали, пока не забрели в такую глушь, что непролазная чащоба окружила нас со всех сторон. Возможно, я бежал бы и дольше, но бедняга Вард так устал, что рухнул без сил и едва не увлёк меня за собой. Надо отдать ему должное – он бежал за мной, не издав ни одного звука. Но всему свой черёд. Присев на какую-то корягу, я понял, что тоже до смерти устал. Надо было хоть немного отдохнуть.

Я осмотрелся. Темень лишь в нескольких оставила просветы, и тусклые лучи уже заходящего солнца прорвались сквозь густую листву, словно на что-то указывая. Возможно, в другое время дня я бы не обратил на это внимание, но теперь было чётко видно, что лучи высвечивают небольшой проём между двух, почти сросшихся деревьев, прямо за спиной у Варды. Я встал и прошёл в ту сторону. Пришлось повозиться: тенёта, коряги.

Через некоторое время я увидел почти спрятанную под листвой чернеющую дыру. Когда же я разгрёб двухлетнюю лиственную циновку, передо мной открылся вход, в который могли бы войти даже два человека сразу. Я прошёл лазом, оказавшимся длинным тоннелем, который закончился минут через пять ходьбы двумя одинаковыми разветвлениями. Я вернулся и покликал Варду, затем зажёг факел, сделав его из валявшейся рядом коряги и тряпки, явно для этих целей намоченной и валявшейся у входа. Вард спустился за мной, и мы разделились, договорившись встретиться здесь же через некоторое время. Я шёл долго, пока не упёрся в подъём. Я поднялся наверх, разгрёб листву и едва не вывалился из того, что оказалось дуплом старого, полусгнившего дерева. Я повернул назад и кинулся ко второму ответвлению. Там уже вовсю хозяйничал Варда, разбирая сваленные кучи какого-то хлама.

«Они убежали отсюда!» - объявил он. Я согласился и поинтересовался, что он ищет.

«Как что? Тайник!» - невозмутимо ответил Варда.

«Тайник, здесь?!» - недоумённо усмехнулся я.

«Да, - кивнул он и объяснил, - они убежали отсюда не потому, что здесь их поймали!»

Вард указал мне на то, что сваленные кучи больше напоминают награбленное, которое просто не успели распределить куда надо.

«Я думаю, они здесь всё побросали, и хотели вернуться, когда решат какое-то дело. А вот куда они всё это барахло хотели спрятать? Если найду куда, найду и тайник»

По его голосу я понял, что Варда как бы оправился от утреннего потрясения. Но его блуждающий взгляд и неровные движения говорили о том, что парень до крайности устал.

«Нам надо найти, что поесть» - сказал я, - «Иначе, ты тут упадёшь!»

«Там если пройдёшь, слева у них кухня, кажется» - неуверенно сказал Варда. Я прошёл в указанную строну. Там у разбойников и впрямь было что-то вроде камбуза. Я нашёл несколько бутылей вина и явно протухшую солонину. В углу стояла бочка, наполовину заполненная водой. Вода оказалась на удивление чистой. Затем, поковырявшись в подобии буфета, отыскал соль, сахар и какую-то крупу. Там же я обнаружил большущую жестяную коробку, в которой лежали слипшиеся сахарные леденцы.

«Да уж, - подумал я, - бандиты жили основательно»

Вскоре мы позволили себе поужинать нечто средним между кашей и похлёбкой. Запили найденным вином и под конец разгрызли несколько вполне недурных леденцов, попутно посмеявшись над шуткой Варда, что мол повар-то у этих бандюганов слыл видимо большим сладкоежкой и если до сих пор жив, то, видать, с тоской вспоминает о заветной жестяной коробке . Уставшие, но насытившиеся, мы улеглись на подобии мешковатых тюфяков, на которых, видимо и спали разбойники. Варда так и не нашёл схрон, пообещав заняться этим делом завтра.

Несмотря на то, что я старался забыться в текущих заботах, я провёл не самую лучшую в своей жизни ночь. И дело не в жёстких тюфяках! Я раз за разом просыпался от одной той же сцены: вновь и вновь я рассекал острой южной саблей её грозного хозяина. Я весь вспотел и несколько раз прохаживался по коридору, боясь, каждый раз разбудить Варду. Хорошо, что он устал настолько, что спал беспробудно. Я же по-настоящему не сомкнул и глаза. Сон пришёл лишь поутру. Но и он не дал мне ожидаемого облегчения. Я должен был как-то справиться с этим наваждением, ведь не один я убиваю в первый раз! И кто сказал, что этот раз будет последним?

Нет! Я знал это так же, как знал себя, это убийство – лишь первая кровь на моих руках. Я должен привыкнуть к этой мысли, как то справиться с ней. Я  - воин. А воин – это ремесло, в котором убийство – нечто, само собой разумеющееся. И я не должен так расстраивать себя из-за того, что просто сделал то, что сделал бы любой другой на мом месте.

«Интересно, - подумал я, в очередной раз, выходя в коридор, - что бы сейчас сказал Доммоз, увидев, как я мечусь туда-сюда?»

Ещё мне подумалось что у Доммоза никогда не было таких мыслей. Возможно, он и не заметил свою первую жертву, а может быть сказал «раз», открывая счёт. Вот гораздо интересней другое! Что бы мне сказал этот Беллинт? Да, к его словам я бы прислушался. Я присел, упёршись спиной о глинистую мокрую стену. Именно тогда, с мыслью о мнении всадника, я заснул.

С той же мыслью я проснулся. Вернее, меня разбудил шум перебираемых Вардом вещей. А ещё вернее – его смачные базарные ругательства, которыми он сопровождал разбор. Я вошёл в проём двери и увидел, как Варда разбирает очередной завал.

«Всё сгнило!» - удручённо сообщил он мне.

«Я сейчас уйду, - сказал я, не обращая внимания на его кислую физиономию, - когда приду – вскипяти вар. Я попытаюсь что-нибудь добыть и осмотреться»

Он кивнул. Я вышел из норы и попытался пройти сквозь бурелом. Попасть сюда оказалось гораздо проще, чем выбраться. Тогда я вспомнил о вчерашнем осмотре бокового лаза. Я вернулся и вылез из дупла. Здесь, на удивление, лес оказался довольно редким. Чаща осталась где-то позади. Вскоре я наткнулся на ручей и понял, что вышел примерно к тому месту, где мы не так давно уже были. Я не стал уходить дальше, что бы подтвердить свои догадки, а просто попытался расставить силок. На сей раз мне удалось поймать пару зайцев, и я счёл, что этого довольно. С добычей и знанием местности, я вернулся назад.

Вард совсем свихнулся на своих поисках! Нет, он отварил воду в найденном большом чане, разведя предварительно хороший костёр. Но затем, убедившись, что моё поручение выполнено, он принялся за своё. Я не стал спорить, просто кинул ему добычу, наказав освежевать, а сам прошёл осмотреться получше.

Кто бы здесь не жил, устраивались основательно. Помимо большой полупещеры, служившей и опочивальней и трапезной, да камбуза, чуть далее по коридору находились ещё две комнаты. Сперва мы их не заметили. Слишком устали вчера. А может не заметил только я, а Варда, посмотрев, не нашёл ничего для себя привлекательного? Сейчас же я решил всё осмотреть и наткнулся на них. Первая комната на первый взгляд больше напоминала чулан. Однако, присмотревшись, я понял, что здесь держали толи собак толи кого на привязи. Вряд ли о бандитов водились собаки. Скорее, то были какие-то пленники, за которых те рассчитывали взять выкуп. Посреди комнаты стоял крепкий дубовый столб. От него, как шли три загона. А к кольцу, надетому на сам столб, были припаяны уключины, от которых болтались верёвки.

Здесь же на стене у входа висели кузнечные клещи, молоток и стоял небольшой верстак. Имелся и мелкий инструмент. Явно то были приспособления не только для обработки…

Вторая комната была заперта на большой амбарный замок, висевший на массивных кольцах. Мне стоило значительных усилий молотом сковырнуть кольца. Я распахнул дверь и оказался в небольшом помещении, сплошь занавешенном циновками. Держа в одной руке лампу, найденную на камбузе, а в другой – саблю, я сорвал циновки, пока не дошёл до низкой кровати, стоявшей напротив выложенной каменки. Вверху почти над самой кроватью была очередная занавеска, отчего-то шибко взбухшая. Я вскочил на кровать, и, войдя в раж, играючи вышиб занавеску. Тотчас на меня посыпалась какая-то труха, сухие листья и что-то склизкое и вонючее. Я отмахнулся и стряхнул с себя мусор. Когда же я поднял глаза, то тотчас зажмурился. Из дырки за занавеской струился яркий дневной свет. Но свет не мог быть столь ярким и столь … разноцветным! Ударившие мне в глаза лучи были именно разноцветными.

Не знаю, для чего в действительности был предназначен этот странный полулаз-полуокно, но мне почему-то сразу подумалось, что то, что так упорно искал Варда, находится именно здесь. Ещё не прошедший азарт заставил меня навалить на кровать всего, лишь бы повыше, и, взгромоздившись на кучу, проникнуть в лаз. Когда мне всё же это с очередной попытки удалось, я сделал попытку пролезть в лаз. Я измазался весь, пока не оказался в почти вертикальном тоннеле. Именно отсюда лил настоящий дневной свет, словно я очутился в большой печной трубе замка герцога Фелонтского. Только здесь не было копоти, зато полно было грязи и стояла жуткая вонь. Прикрывая нос рукой с саблей, я наклонился, что бы внимательней рассмотреть предмет, заставлявший дневной свет искриться цветами радуги.

 Это был огромный огранённый камень ярко красного, почти багрового цвета. Такой камень я видел на одном из перстней Доммоза. Камень был одет в изящную овальную оправу с мелким рисунком в виде переплетающихся змеек. На одной стороне эти змейки оканчивались сверкающим языком идеально отточенного лезвия. С другой как бы обхватывали хвостами раздваивающийся по краям четырёхгранный мундштук, по всем сторонам испещрённый странными письменами. Раздвоения были выполнены в виде рогов быка. Я дотронулся до одного из них и немедленно почувствовал укол. Они были остры и предназначены явно для боковых ударов. За ними мундштук закруглялся. Чуть расширяясь. Я понял, что передо мной был наконечник громадного копья, от одного вида которого враг должен был прийти не в хлипкий дрожащий трепет, а в неподдельный ужас. И, что самое главное, такое копьё использовалось не только для устрашения. С трудом мне удалось вытащить наконечник из стены, которой оказалось обыкновенное (только очень большое) высохшее дерево.

Я спустился вниз и, скатившись на кровать, решил рассмотреть наконечник поближе. Вопросы типа, как он попал внутрь дерева и для чего служил разбойникам, меня отчего-то не взволновали. Сам наконечник стоил всех вопросов и он – был самой главной и волнующей тайной. Я вышел из комнаты, не знаю как, но оказался перед разведённым Вардой костром, где уже дымилась похлёбка. Не обращая на ней и самого кашевара внимания, я всё разглядывал и разглядывал наконечник, словно стараясь что-то припомнить.

«Вот это да!» - восхищённо крикнул Варда, увидев меня. Но только дёргание его за моё плечо заставило меня поднять на него глаза.

«Я нашёл это в той комнате, где висел замок» - сообщил я. – «Посмотри, там может быть ещё что-то лежит»

Он кивнул, но так же зачарованно смотрел на наконечник.

«Надо выйти наружу» - сказал он. – «Так лучше будет видно»

«Ты прав», - согласился я. Мы вышли в коридор и прошли до дупла. Я помог ему спуститься, затем мы вышли на пригорок и здесь вдвоём долго сидели, разглядывая найденное сокровище почти до самого заката. Помню, мы молча поужинали, а когда насытились стали взахлёб, перебивая друг друга, делиться произведённым впечатлением…   

Мы провели в пещере чуть больше двух аксий, когда однажды, проснувшись, я не застал ни Варда, ни наконечник. Когда я осознал, что в логове нет их обоих, почему-то пришла мысль о краже и бегстве. Отгоняя её, я выбрался из дупла и огляделся. То, что в логове было подозрением теперь, после осмотра старого дуба, в котором дупло было выдолблено, стало уверенностью. Наконечник был явно тяжеловат для Варда и тот некоторое время тащил его за собой, оставив заметную борозду. В том направлении я и побежал. В некоторых местах он приседал, явно устав, а потому вскоре я заметил его тощую фигурку, бежавшую посреди большой поляны. Я как раз оказался на редкой для этих мест каменистой возвышенности. Я нагнал его в редколесье, когда он взбирался на другую подобную горку.

Если бы я присмотрелся, то понял бы, насколько опасными были для нас с Вардой эти места. Точнее, насколько они стали опасными в тот час, когда этому маленькому ворюге взбрело в голову обокрасть меня! Когда я взбирался на камень, надо мной пролетели две большие тени, но я не обратил внимания. И только взобравшись, я осознал, какой опасности подвергла нас алчная выходка Варды.

Он стоял на самой верхушке этого камня, сжимая в руках наконечник, а прямо на него, шумно вздымая гигантскими крыльями летел … дракон. Всё произошло в мгновении ока! Хотя отчего-то я восхищённо подумал в тот миг: «Какое величие и могущество!» Одна моя рука оттолкнула застывшего от потрясения Варду, а другая сумела перехватить наконечник. В тот миг – единственное оружие, поскольку в спешке я позабыл захватить с собой саблю. Но мальчишка цепко держал своё сокровище в руках. Мне так и не удалось вырвать наконечник, а потому его острое лезвие вошло прямо в носище чудовища. А в следующий миг мы с Вардой кубарем покатились с камня.

Первое, что я сделал – я услышал! Одно только слово на непонятном мне языке: «Аправарт!» Оно повторялось и повторялось раз за разом со многими интонациями и разными голосами. Потом яркий свет, как в тот день, что в логове. Этот свет заставил меня зажмуриться, но в тот же миг я получил удар ладонью о мою правую щёку, и вновь открыл глаза.

Надо мной склонился человек, лицо которого я уже где-то раньше видел. Он серьёзно и пристально смотрел на меня. Потом что-то огромное, чья-то тень накрыла его лицо. И тот час во мне вновь заговорили голоса. Только теперь они говорили разные, совершенно не мне понятные слова. Но лишь один голос был мне знаком. Я слышал его на площади в тот день, когда посмел не покинуть её со свитой Доммоза. Это было лицо и голос всадника, назвавшего себя Беллинтом ре Пенлентом.

«Так вот каков твой выбор, Афракс ди Ремер!» - это были первые знакомые мне слова. И сказаны они были этим самым анэстиром. Голоса внутри тотчас стихли.

«Он не понимает древнего языка! Удивительно, как он вообще смог назвать дракона?!» - заявил тайн Беллинт, поднимаясь с колен и помогая встать мне.

«Что с Вардом?!» - спросил я.

«Я отвечу тебе на этот вопрос, но это будет последний вопрос, на который отвечу тебе сегодня я» - сурово сказал тайн Беллинт. – «Потом ты будешь отвечать на мои вопросы. И не допусти духам, внушить тебе, анэстир Афракс, солгать мне – тайну Лацэта!»

В его голосе я почувствовал силу восхищения и угрозы одновременно.

«Твой приятель мёртв, анэстир Афракс. Дракон мог выбрать одного из вас и он выбрал тебя. Мы ничем не смогли бы помочь несчастному. В отличие от тебя, он попал прямо под брюхо Аправарту»

Тайн Беллинт поморщился.

«Так что тебе даже не стоит на него смотреть! Мы похороним его как положено на юге, в этом можешь не сомневаться, – заверил он. – Думаю, я ответил на твой вопрос, а теперь жду ответа от тебя: откуда у тебя штандарт знамени Лацэта?!»

 

 Рассказ 5. Достижение понимания

 

 Разумеется, я не первый, кто вот так запросто, сам того не ожидая, стал всадником дракона. По крайней мере, я хотел на это надеяться. Но вот то, что став анэстиром я не мог даже толком поговорить со своим драконом… Единственный дракон, который знал более одного языка, был Эмадрэкс, чьим всадником был сам Беллинт. Но это, предупредил меня тайн, необходимое исключение.

«Так что тебе придётся немедленно взяться за науку языкознания, - усмехнулся он. – И на сей раз я не доверю тебя неуклюжему толстяку, который пригнал мне стадо баранов, разбежавшихся, едва они увидели драконов»

Только трое из семи молодых людей, снаряжённых городом, выдержали испытания. Оттого Аправарт напал на единственного, кого заметил стоявшим на камне и державшем в руках ритуальное оружие – ламму или наконечник эрве – древнего копья, использовавшегося многими анэстрами. У Варда же в руках очутилось нечто, гораздо более важное, чем все эрве всадников. В старом дереве я обнаружил наконечник Лацэтэкса – древка знамени Лацэта, которое, как полагают хроники, пропало, когда знаменосец анэстиров Медьяс[13] пал в битве за Талумсим.

«Мы проверим твои сведения. Хотя я и не сомневаюсь, что ты говоришь правду. Меня заботит другое, - задумчиво проговорил Беллинт, когда я рассказал ему то, о чём поведал прежде. – Я нашёл знамя, ты – наконечник Лацэтэкса…»

Он вздохнул, пожав плечами и явно, что-то не договорив.

Зато мне теперь нужно бы рассказать о том, что назваться анэстиром и быть им – не одно и то же.

Я долго упражнялся в этом сложном и одновременно певучем языке Великих Первых. Кое какие слова я знал. К примеру, несмотря на то, что южная империя держала эту страну в повиновении тысячу лет, все названия в ней, по крайней мере, сохранили корни этого языка, но котором говорили древние жители Лацэта. Талумсим оказался приветствием от «талум» - мир или покой, и «сим» - вам. Так называли город южане, которые многие годы до завоевания слышали от его жителей это приветствие. До вторжения город носил то же названия, что и область, столицей которой он был.  Самый южный город Лацэта, который ещё предстояло освободить, назывался на южный манер Шемрака, хотя по-настоящему его название переводилось с древнего языка как «южный рубеж». Неизменными оставались северные и самые восточные названия: Фелонт – Приморье, Лемрат – Заозёрье. Главный город Лемрата Пиктиван – на самом деле назывался Пик-ди-Вей – Логово Веи Озёрной, одной из трёх атунов, заключивших договор с людьми.

С течением времени я понял, что чем больше изучаю древний язык, тем меньше понимаю тех, кто на нём говорит. У тайна Беллинта имелась запасная возможность на случай, если кто-то из драконов не выберет себе всадника. Он повелел отправить оставшихся трёх чудовищ на север, в Фелонт, который, после разгрома моего отца, стал законной добычей всадников. Туда направились анэстиры Раслин и Калпет поскольку то была их родина. Через пару дней они сообщили, что нашли трёх надёжных людей подходящего возраста и отваги. Тайн поручил им заняться с новоявленными всадниками тем же, чем и мне – учить древний язык. Сам язык давался мне легко, но чем больше я постигал, тем больше вопросов роилось в моей бедной голове.

Теперь меня держали больше за пленника, наказанного за дерзость. И не люди мэра, а воины анэстира Тимина, которому Беллинт поручил заботиться обо мне. Сам он улетел на запад с тем, что бы приготовить ещё группу драконов. На всё про всё мне дан был только месяц. Помимо букварных истин я читал и историю Лацэта до вторжения южан, а так же изучал кое какие документы, связанные с жизнью анэстиров. И вновь куча вопросов роились в голове, как осы, больно жаля. Особенно много вопросов я хотел бы задать по поводу последних дней всадников Второго поколения. К примеру, почему разгром их башен происходил так быстро, хотя в первых войнах с южанам, и это я знал уже из истории самих детей юга, они сами утверждали, что не могут напасть на башни Силы оттого, что те излучают страшную магию? Кто же тогда на самом деле уничтожал башни?! И почему анэстиры ничего не могли поделать со столь грозной силой, но упорно называли разрушителями башен всё тех же южан?

К третьей аксии я уже сносно изъяснялся с другими анэстирами: Тимином, а так же новичками: Юйсом[14], Армоном[15] и Омнаром[16]. Между нами сложилось что-то вроде дружбы, хотя я сам не стремился к этому. Просто однажды они подошли ко мне с попыткой «получить удовлетворение». По их мнению, я был южанином, случайно затесавшимся в их круг. Я не стал особо спорить. Что ни говори, я сам ощущал себя чужаком в этой стае. Вот даже со своим драконом мне временно запретили общаться. Хотя, как и в первый раз, он производил на меня странное впечатление. Он был мощнее драконов Юйса и Омнара. Драконицы Армона и Тимина в счёт не шли. И он выглядел таким величавым, таким благородным, будто родился в золотом яйце. Я глядел на него с восторгом и уважением. И, если честно, был рад и горд, что Аправарт – мой дракон. Правда, чуть позже я узнал одну интересную подробность об отношениях между всадником и драконом, но даже она не могла омрачить моей восторженности.

В тот день они подошли ко мне все трое. Тимин по каким-то делам уехал в город, мы же жили в пригородном доме, предоставленном нам одним из доброхотных горожан. Тайн Беллинт ещё не вернулся. Так что момент был выбран удачно. Я стоял на балконе, обозревая окрестности и темнеющий вдали в закатных лучах город. Они подошли и окружили меня.

«Что, скучаем?» - спросил Армон кажется.

«Как же не скучать?» - усмехнулся Юйс, положив мне руку на плечо. – «Всё думаешь да гадаешь, отчего твой папаша на сей раз оплошал?!»

Все трое рассмеялись. Они были одного со мной возраста и немного уступали мне в телосложении. И, как я сперва отметил, в разумении. Все они были в лучшем случае – детьми торговцев, а потому я мог рассчитывать на то, что Тимин, в отличие от меня, обучает их боевому искусству. Я же изучал его с тех лет, как был увезён отцом, а потому считал себя по крайней мере не новичком. Перед отъездом тайн Беллинт сам провёл со мной учебную схватку, и отметил, что я мог бы его кое-чему научить. Я с усмешкой пообещал, что по его возвращении мы обсудим этот вопрос подробней. Он так же усмехнулся и кивнул мне.

Я улыбнулся, вспомнив про тот случай. И повернулся лицом к Юйсу.

«Возможно, если бы я сражался в рядах моего отца, Доммоза Фелонтского, ты бы сейчас не стоял здесь и не улыбался, Юйс, сын… Забыл, как зовут твоего отца?»

Юйс был сынком одной богатой торговки рыбой с северных окраин Талумсима. Имя его папаши не знал никто. Мои слова передёрнули торгаша до того, что он скривил рот.

«И, кстати, насчёт оплошностей! Благородному господину, коими мы с тобой стали не в силу своего происхождения, а просто потому, что стали анэстирами – то есть грандами Лацэта… Так вот, благородному господину вроде нас с тобой, не пристало быть настолько неучтивым друг ко другу, что заиметь привычку складывать свои руки на плечи другого гранда или иного господина. Подобное недопустимое поведение порицается, - продолжил я, убирая его руку и обращая свой взор на стоявшего чуть поодаль Омнара, - анэстир Омнар»

Тот встрепенулся.

«Вы и анэстир Армон свидетели: я лишь исполнил прежние законы чести, - с этими словами я неожиданно залепил удивлённому Юйсу маленькую, но весьма болезненную пощёчину, которой научила меня Хинна. Затем я повернулся к Армону.

«Мне действительно тоскливо, анэстир Армон, - признался я, улыбаясь. – Я считал себя свободным от каких бы то ни было обязательств, покуда не встретился с моим драконом лицом к лицу. Я потерял хорошего друга, к которому успел привязаться, потерял отца, которого ненавидел больше, чем кого-либо на свете…»

Я вздохнул.

«По закону – я по прежнему наследник Фелонта, увы. Именно от этой неблагодарной участи я бежал месяц назад из города. Быть герцогом, которого пленили враги, не очень приятно, как ни крути. Но мне не дали даже убежать. Вернее, убежать-то, я убежал, но вот я тут в пределах города, из которого  я бежал месяц назад. И чувствую себя конём, бегающим по кругу на привязи, - я вновь улыбнулся. – Так что никуда мне, видимо отсюда не сбежать. Я хотел подобно моему другу пуститься в плавание по северным морям, или, на худой конец, искать недолгой защиты у герцога Лемратского. Но рано или поздно я всё равно бы оказался здесь. В этом месте видимо, зарыт большущий осколок той горной породы, что притягивает к себе всё и вся. А особенно – меня… И вот ещё что, анэстир Армон. Раз уж так получилось, что все мы оказались в одной лодке и ничего с этим не поделаешь, то своё знакомство со мной тебе, да и твоим приятелям, следовало бы начать по-другому…»

«Это как?!» - сверкнул глазами Армон.

«Ну-у, хотя бы задать себе вопрос. Я – наследник Фелонта, анэстир Юйс – сын торговки с рыбного рынка, анэстир Омнар – сын стряпчего, разбогатевшего на услугах магистрату, не так ли, анэстир Омнар?»

Тот кивнул, и я продолжил.

«Ты – сын префекта Южного привоза. А если продолжать дальше, то получится весьма интересная картина. Ведь те анэстиры тоже на самом деле не из одного монастыря. Вон, тайн Беллинт называет себя ре Пенлентом. А ведь Пенлент на севере Урависа…»

«И что?» - в нетерпении перебил меня Армон.

«А то, - фыркнул я, - что все мы – такие разные по происхождению и положению, оказались в одной лодке. В нас – кровь драконов. И чем быстрее ты, он, я – осознаем это, тем легче нам будет всем. Ведь кто знает, кем будут другие анэстиры?»

«Ну, уж точно не южанами» - возразил было Юйс.

«Ты сейчас нарвёшься на вторую оплеуху, дружок!» - усмехнулся я. – «Ясурдиаралитая был подписан между определёнными племенами. И если бы во мне текла не та кровь, на что ты намекаешь, тем самым оскорбляя отнюдь не меня одного, я бы не смог стать анэстиром. Хочешь ты этого или нет! И довольно об этом. Я говорю вам в последний раз – меньше всего я хотел бы оказаться здесь. Меньше всего! Я сам хотел распоряжаться своей судьбой и отказался бы от любых титулов и званий, лишь бы быть подальше от этого трижды проклятого мной города. Но ничего не попишешь, и если такова моя участь, я приму её как и подобает. И мне, по настоящему, нет дела до того, что обо всём этом думаешь ты или кто-то из вас! Но раз мы в одной лодке, глупо её раскачивать, особенно когда бушует такой шторм»

Юйс позеленел от негодования. Но Армон остановил его, сжимающуюся в кулак руку.

«Охолонись, Юйс! Он прав! Никто из нас не думал ещё месяц назад о том, что с нами будет…»

Он повернул голову ко мне.

«Что ты хочешь?»

«Я? – я усмехнулся. – Мне нужно только одно – то же, что и вам: побыстрее закончить с этой наукой дядюшки Тимина, который, кстати, старше меня лишь на полгода, и делать, наконец, то, к чему нас призвала наша судьба. Если вам надо, я помогу, но мешать мне я никому не позволю»

«Ты так же можешь рассчитывать на меня, анэстир Афракс» - протянул мне вдруг руку Омнар.

«И на нас с Юйсом» - кивнул Армон.

Так я подружился с этой троицей. Всю последнюю неделю мы не без успеха пытались найти общий язык.

Теперь оставалось последнее – найти общий язык с моим драконом.

Когда вернулся Тимин, и я в почти угрожающей форме потребовал встречи с Аправартом, тот некоторое время колебался. Но, по всей видимости, получив какие-то указания от тайна Беллинта тем де вечером он призвал меня в свою комнату и спросил:

«Насколько хорошо ты изучил древний язык?»

«У меня нет навыка, что же основ, то я вызубрил все его правила и исключения!» - немного горделиво молвил я.

«Тайн Беллинт, - он перевёл вдруг разговор, - поручил мне высказать своё мнение: он не против того, что бы ты начал общение сердец и ума со своим драконом, но всё же хочет, что бы это произошло после его возвращение. И связано это не с желанием как-то тебя ущемить. Выбор – есть выбор. Он не может измениться! И наше мнение или отношение к тебе – это наша забота. Поверь! Дело в другом!»

«В чём?»

«Я не был свидетелем и многого, если честно, сам не понимаю» - вздохнул он. – «Я немногим раньше стал анэстиром, и сам должен был изучить древний язык, подобно тебе за короткий срок, а уж потом стать всадником. Вот Бельт, Калп и Рас, а особенно анэстир Тюдрат – те да! Они много читали о прошлом, как и ты сейчас. Но они – много больше. Они знают очень много, но даже Тюдрат не смог объяснить того, что именно произошло в тот день… А потому я лишь могу дать тебе совет – подожди тайна Беллинта. Он ведь не просто так задерживается. Он хочет посетить Лаксмофорэ и кое-что найти в документах о твоём случае»

«О каком моём случае?» - недоумённо смутился я.

«Не всё так просто было в тот день…» - начал он, но увидев мой мимолётный испуг, который я не сумел скрыть, поспешно добавил. - «Дело не в тебе! Нет! С тобой то как раз всё в порядке. С точки зрения посвящения даже против своей воли, как ты говоришь, ты сделал всё, как надо было. Ни у кого из нас нет оснований тебе не верить. И это даже не обсуждается. Так сказал Тюдрат! А его слово для нас с некоторых пор даже важнее, чем слово Беллинта. Ведь, благодаря своим увечьям, он видит и знает гораздо больше, чем кто-либо из нас. Именно он сказал, что тебя не в чем упрекнуть… Но дело даже не в этом!»

По всему было видно, что ему трудно давались слова.

«Ты – один из нас! Но вот твой дракон… Он не совсем такой, каким должен быть»

«Как это?»

 «Этого-то я тебе как раз объяснить не могу… Понимаешь? Я не могу, но сможет Бельт, когда вернётся. А потому я ещё раз советую тебе дождаться его. Не так уж и много осталось ждать. Поверь, это будет правильно»

Я ушёл из комнаты Тимина здорово озадаченный. И, не скрою, удручённый. Что же там такого могло случиться?

«Ты не виноват, ты не виноват!» - повторял я про себя постоянную присказку всадника, покуда шёл по коридору от его комнаты наверх, где был выход на веранду. Как будто этот разговор должен был мне помочь. Но я не больной, а Тимин не доктор. И всё же, было нечто, от чего он явно старался уйти. Просто я не мог понять – что именно.

Я сказал правду, несмотря на поступок Варды, я настолько привязался к этому мальчишке, что когда мне сказали, что он мёртв, мне стоило больших усилий взять себя в руки и не показать всем им слабость. Он стал мне другом, хотя то, что сделал, никак не укладывалось в голове. Сейчас, после разговора с Тимином, я, отчего-то сильно затосковал по нему. Вновь захотелось бежать. Даже не взирая на то, что повсюду были расставлены часовые того же Тимина.

Как и тогда, я постарался взять себя в руки, и успокоиться, положившись на совет анэстира. А что бы вконец развеяться, прошёл на веранду, где ещё не спали и что-то бурно обсуждали трое моих новоявленных друзей.

 

Рассказ 6. Достигнутое понимание

 

Утро того дня, когда наконец приехал тайн Беллинт, выдалось хмурым. Шёл мелкий осенний дождь, превративший всё вокруг в сплошную грязь. Мощёная дорога, что вела в город, и та покрылась какой-то вязкостью так, что приехавший из города посыльный от мэра всё утро сотрясал воздух, посылая проклятья небесам. Это в нашем то присутствии. Тимин успокоил его парой коротких фраз, а затем попросил ненадолго задержаться.

«Мне нужно составить городскому голове письмо» - объяснил он, открывая втулку и вытаскивая содержимое из маленькой тубы. Бегло просмотрев на послание мэра, он улыбнулся и, распорядившись о посыльном, ушёл в свою комнату. На самом деле он хотел, до отъезда посыльного встретить Беллинта.

Впрочем, мой рассказ следовало бы начать немного ранее, ещё до приезда расфуфыренного посыльного. В то утро мы были разбужены Тимином раньше обычного.

«Послезавтра нам предстоит трудный и важный день, - сказал он, собрав нас четверых у себя в комнате. – Мы выиграли сражение перед городом, но южане не успокоятся, пока не истребят нас. А потому мы должны первые нанести удар. В наши планы входит осадить Зимаркас – город, который южане до сих пор удерживают и из которого нам постоянно угрожают. В их руках ещё весь Глуравис и Марлен, а так же южная часть Дуномеи. Послезавтра вечером кто-то из вас полетит со мной к Уродор-ди-Хвиру, а кто-то с тайном Беллинтом в Кацмартан. Как только Глуравис и Марлен будут освобождены, южанам ничего не останется, как выйти из Зимаркаса, что нам и нужно.

Я убедился, что за последнее время вы все здорово подтянулись, так что, думаю, с вашей стороны не будет повода для беспокойства. Сегодня и завтра нам предстоит подготовиться. Третьего дня я просил, что бы вы сняли с себя мерки. Не скрою, очень сложно подобрать доспехи всадников, особенно учитывая то, что, по сути, особо не из чего выбирать. Так что приготовьтесь к любым неожиданностям. До обеда ваша задача – привести в порядок, всё, что только можно. А особенно мысли в голове…»

Тимин улыбнулся.

«У меня у самого башка трещит!» - признался он. – «Но надо собраться. К нам должно присоединиться несколько человек из Ангурависа и  Фелонта. По-моему так же четверо, как и вас. По двое от каждой области. Теперь вы трое! Армон, посмотри внимательней на чешую Кацэрта[17], он не слишком чистоплотен, так что осмотри внимательней. Теперь Омнар: твоя Урфия[18] – большая задавака но трусиха, будь с ней построже. Юйс! Байгур[19]  - сильный и умный дракон, а вот ты – тюфяк. Учти, если он возьмёт над тобой верх, ты будешь делать лишь то, что он захочет. А Байгур, в отличие от тебя, точно знает, что хочет. Возможно, потому он и выбрал тебя, что бы легче было вить из тебя верёвки. Запомни это!.. Теперь все вы трое можете идти. А ты, Афракс – останься»

Они ушли. С минуту Тимин решался, затем посмотрел на меня.

«Тюдрата не будет сегодня, он прилетит лишь завтра вечером. Но то, что он мне передал прежде других, должен знать ты. Сегодня, сразу, как только прилетит Бельт, вы с ним пойдёте к Аправарту. Бельт – самый опытный из нас, так что если что-то пойдёт не так, он, по крайней мере, точно знает, что делать. Теперь о главном»

Он снова сделал паузу. Я спокойно ждал, приготовившись ко всему. Вначале Тимин сказал, что Тюдрат отыскал-таки ответ на вопрос.

«Некогда, ещё в Первом колене, были двое братьев-близнецов: Кубран[20] и Басмер[21]. Но лишь один из них, по жребию, должен был стать всадником. Однако ни тот ни другой не желали такой чести в пику брату. Но их род настоял, и тогда они, втайне от всех, придумали способ, как обойти волю рода. Жребий выпал на Басмера, но копьё взял Кубран. Их мать умерла, и только она одна могла их отличить, так что никто не заметил подвоха, и Басмер был при всех объявлен всадником. Но в пещеру, где в древности происходило посвящение, вошёл Кубран. Когда он вышел оттуда, восседая на своём драконе, как требовал древний обычай, первым делом он попросил, что бы привели его брата. Но того нашли в их доме мёртвым. Причём вся кровь из него была словно высосана. Нашли сжавшийся бледный труп. Тогда Кубран признался в содеянном. И показал племени единственное отличие его от Басмера – небольшое родимое пятно на левой подмышке. У Басмера такое же пятно было на правой»

Он вновь умолк. Я спросил, какое это имеет отношение ко мне и моему дракону.

«Самое прямое, Афракс, - ответил Тимин. – Когда Бельт достиг того камня, он не сразу увидел тебя, так как Аправарт склонился над тобою, видимо сообщая тебе силу первого удара. Эта сила лечит раны, нанесённые всадником или драконом от последствий первого удара. В некоторых случаях даже воскрешает! Так что Бельт почти не обратил на тебя внимания. Дракон сам способен позаботиться о своём всаднике… Ты вот сказал, что уже хорошо читаешь на древнем?»

«Да!» - кивнул я. Тогда он поднялся, прошёл к шкафу и вытащил оттуда нечто, завёрнутое в пурпурный бархат. Когда он развернул ткань, то я вновь увидел тот самый наконечник.

«Если то, что ты утверждаешь – правда, то прочти теперь это. Он указал мне на выгравированную на одном из рёбер фразу. Теперь я без труда прочёл то, над чем бился целый месяц в лесу.

«Талан иф хель ди ясудис о`тол, эн о`мю ди апра-то-вар»

«Ведь именно эти слова ты сказал на том камне? Эти?»

«Да!» - кивнул я, опуская глаза и промолвив. – Мирное небо над землёй договора несёт, кто держит величие и силу»

«А теперь прочитай вот эту фразу, - с этими словами он перевернул ребро.

«Лес ди аплецэн т`юсэмеи эмигвая ф эо`ванс ди корэ мо эт`ацли» - прочёл я, тут же переводя. – «Кровь братских уз соединяет общие помыслы и дарует веру в их осуществление»

«Дракона анэстра Кубрана звали Этацликс» - сообщил Тимин. – «Твоего дракона зовут Аправарт. И ещё одно – Бельт нашёл твоего брата полностью обескровленным. Так, как будто кто-то выжал его до капли…»

«Брата?» - недоумённо посмотрел на него я.

«Случайностей не бывает, Бельт. Несомненно, что вы были братьями по крови. Как это случилось – я не знаю. И, возможно, ты никогда тоже не сможешь узнать. Твой отец и мать умерли, а твоя родня вряд ли что-то знает. Но, - Тимин покачал головой, - то, что парень был твоим братом, так же верно, как то, что братьями были Кубран и Басмер. Иначе просто не возможно ничем иным объяснить вот что. Кровь Басмера не испарилась куда-то и не вытекла на пол. Вместе с душой брата она перетекла в Этацликса, став его душой. По мнению Тюдрата и Бельта сейчас душа этого Варда стала душой твоего дракона»

Он усмехнулся, увидев мою реакцию.

«Потому то мы и не хотели, что бы подошёл к дракону неподготовленным, - объяснил он. – В противном случае, последствия могли быть очень серьёзными. Мы и Аправарту запретили общаться с тобой, и моя Медэй зорко следит за тем, что бы он вёл себя хорошо. Так что не волнуйся. Ты прислушался к моему совету насчёт общения с драконом, потому другой мой совет, думаю, воспримешь, так же как и первый»

«Я слушаю» - вздохнул я.

«Ничего страшного пока не произошло. Так что прочти, что написано на третьем ребре»

«Это и есть совет?» - горько усмехнулся я.

«Да, - серьёзно сказал он. – Причём, очень хороший совет. Ведь отныне тебе нести эту ношу, анэстир Афракс. В любом смысле»

«Гиз о`тол ди асия», - начал читать я, так же переводя только теперь по строчкам, ибо то было стихотворение, написанное на старый манер. – Острие несёт надежду. Эрве о`тол ди катэкс. Древко – помощь. Матх о`тол ди гуссэ геу веасай фо векатай. Знамя – утешение тем, кто не имеет ни надежды, ни твёрдости»

«Как мне сказал Тюдрат – это стихи третьего сына Кубрана, так же ставшего анэстиром и выгравировавшего все эти надписи на наконечнике своего копья», - сообщил Тимин.

«Так это копьё…»

«Да, - перебил он, - это наконечник копья анэстра Медьяса, до конца защищавшего Талумсим и погибшего здесь же. Одно время он был тайном Кропаров. Потом, правда, отказался от звания и долгие годы жил в своём имении, пока враги не пришли в Лацэт»

«Я должен всё узнать про Варду!» - после некоторых раздумий я встал и попытался отдать наконечник Тимину.

«Это правильно! – сказал он, поднимая руки вверх. – Я бы так же поступил на твоём месте. Но эта вещь не моя. Она принадлежит тебе, как и копьё, которое ты завтра получишь. А ещё тебе отдадут знамя Лацэта, которое отныне поручается хранить именно тебе, по праву. Я ведь не случайно сказал о ноше. Кто владеет копьём Кормонтов, тот и призван нести знамя Лацэта»

«Кормонтов?»

«Да, именно Кормонты всегда несли знамя Лацэта. Они добились этого права, когда Кубран Кормонт и Этацликс отразили натиск восточных дикарей в древнюю эпоху, когда большинство драконов спало. А Виталт Кормонт сохранил стяг Лацэта за своим родом навечно, когда его драконица Толгуссэ поразила короля цвергов в битве за Серебряный перевал… Да ведь ты же всё это читал, насколько я понял!»»

«Да, я читал всё это в хрониках Лацэта. Но и подумать не мог…»

«Я тоже ловил себя на том, что всё написанное больше похоже на сказку» - улыбнулся он.

«Нет! Дело не в этом!» - вспыхнул я. - «Моя мать – Ольвия… Она была из семьи Кормонтов! Ольвия Кормонт» 

«Тогда всё понятно» - пожал плечами Тимин. – «Для всех из нас, кроме тебя, - это большая красивая сказка. А для тебя – история твоего рода. Всё встаёт на свои места. Драконы не люди. В этих вопросах они никогда н ошибаются… Мне пора!»

Он встал, когда в дверь вошёл один из стражников и что-то прошептал ему на ухо.

«Подумай обо всём услышанном здесь, дружище» - вздохнул он, но затем улыбнулся. – «Согласись, не всё так плохо!»   

В полдень небеса огласились зычным рёвом, и вдалеке показалось семь приближающихся точек, которые постепенно приобрели очертания огромных летающих чудовищ. Драконы спустились вниз и с их крыльев скатились всадники. Я помню, что головы пяти драконов украшали ярко-красные ороговевшие наросты, напоминающие короны.  Тогда как двое, а вернее две драконицы носили переливающуюся диадему из сплошного пёстрого нароста между двух огромных боковых рогов. Эти рога дракониц были длиннее и тоньше, чем у драконов и завивались у концов в спираль. У драконов же рога были изогнуты, как сабли, но раза в два толще, чем у дракониц и настолько же короче.

Ещё я заметил отличие хвостов. У всех драконов хвосты разной формы и, пожалуй именно по хвосту, да ещё по рисунку на чешуе их можно различить. Но у дракониц хвост более похож на птичий или рыбий. Чем бы он ни кончался, шипами или листообразным наростом, всё равно, он выпрямлялся и складывался в нужный момент. У драконов хвост более походил на пресмыкающихся и зверей. И оканчивался либо шипастой кисточкой, либо трещоткой, либо, как у дракона анэстира Раслина – настоящей огромной булавой.  Я долго не мог понять, как же он держится в воздухе, пока Раслин, однажды, не объяснил мне, что у Кротлана есть дополнительные перепонки между хвостом и задними ногами, которые так же перепончаты, что позволяет Кротлану обходиться без хвоста, используя его мощь в других целях. Признаюсь честно, я бы не хотел стать одной из целей Кротлана, несмотря на его внешнюю неуклюжесть. Да уж, кое-что в драконах я начал понимать! Осталось разобраться только в самом главном из них.

Мы с Бельтом осторожно подошли к месту, где по его словам лежал в полудрёме Аправарт. Над нами на всякий случай кружил Эмадрэкс, готовый в любую минуту прийти на помощь.

«Аправарт!» - позвал я дракона, едва заметив его мощное тело, наполовину скрытое в листве. Тот задвигался, открывая крылья и вытягивая голову. Я отметил, что боковые рога моего дракона очень велики даже для его собратьев, а сама корона не ярко красного, а багрового, почти малинового оттенка.

Мы посмотрели друг на друга. У него были большие тёмно-карие глаза и блестящий отсвечивающий тонкий зрачок. Несколько минут мы стояли, почти не двигаясь, и глядели друг другу в глаза. Наверное, у меня на лице изобразилось сразу всё: и восхищённая гордость и страх недостигнутого понимания и недоумение и желание прикоснуться к этой мощи, к этому великолепному сплаву мышц и сухожилий, костей и пушистых перепонок, разума и воли, столь явно проступающих в этих карих глазах. Эти глаза – они были знакомы, очень, очень знакомы. Настолько что я точно знал, где их видел.

«Ты узнал меня?» - услышал я голос внутри себя.

«Да», - ответил я.

«Они думают, что я могу причинить тебе вред?» - вновь спросил голос.

«Наверное, хотя я так не думаю»

«А что ты думаешь?»

«Я думаю, что ты никогда бы не причинил мне вред. Ни тогда в пещере, ни на том камне. Ты был верен мне в прошлой жизни, и я хочу отплатить тебе тем же» - ответил я, ничего не говоря вслух. Дракон закрыл глаза.

«Вначале я хотел тебе всё объяснить, обо всём рассказать… Но они мне запретили с тобой общаться» - на сей раз голос был обиженным, как у…

«Они были правы» - кивнул я. – «Я не знал языка, на котором происходит беседа сердец и ума, и не понял бы тебя»

«А сейчас ты меня понимаешь?»

«Да! Я тебя понимаю, Аправарт» - сказал я вслух. – «С того мига всё изменилось, но никто не сказал, что мы не сможем достичь северных морей, как и мечтали»

«Ты обещаешь?» - я понял, что дракон говорит это уже так, что бы слышали все.

«Как и тогда»

«Тогда ты дал слово наследника Фелонта», - заметил дракон, на сей раз только мне.

«Слово анэстира для дракона, - ответил я, улыбаясь, - мне кажется, будет лучше, чем слово наследника для раба»

«А слово брата?» - вдруг услышал я. Кровь отхлынула от моих щёк.

«Как у Кубрана с Басмером?» - сказал я про себя неуверенно.

«Да!» - ответил дракон, вновь посмотрев мне в глаза. – «Я не знал своего отца и своей матери, но если то, что известно тебе и мне – правда…»

«Тогда я даю слово брата и думаю, мы поняли друг друга», - уверенно сказал я. Дракон встал в полный рост и приблизился ко мне, подставляя крыло. Я вскочил на него и тот час уцепился за роговатую спину. Дракон поднялся, оглашая окрестности пронзительным рёвом.

«Вот и всё!» - вздохнув, заключил тайн Беллинт, и, разминая спину, пошёл обратно к дому.

 

Рассказ 7. Ночь в доме герцога

 

Я бы не стал заострять внимание на деталях знаменательного дня, прошедшего в самом начале осени. Поскольку, если честно, меня мало волновали все эти присяги и церемонии. Но, только потому, что в самом начале и самом конце всё же произошло то, что касается именно меня, я решил начать с самого начала.

По закону Лацэта, его правителями считался избранный драконами вождь анэстиров – тайн. Однако анэстиры второго поколения по причинам, речь о которых пойдёт ниже, вынуждены были разбиться на три стаи, и, соответственно, выбрать для каждой стаи своего тайна. Тайны сменяли друг друга каждые тридцать три года и три месяца. А раз в сто лет тайны менялись в самих стаях. Тем самым каждый анэстир рано или поздно должен был стать тайном. Все тайны были тайнами Лацэта, но чтобы не путаться, всех их называли тайнами той стаи, в которой они были выбраны. В то утро единственным тайном Лацэта был Беллинт, всадник Эмадрэкса. Но обычай требовал, что бы к концу третьего месяца его правления был избран второй тайн. Тридцать три года правления первого тайна этот второй должен был заниматься одним важным делом – охранять границы страны и башни Силы. Затем он тридцать три года исполнял то же, что и первый тайн, а на третий месяц его правления избирался третий тайн. 

Тайны всегда считались военными правителями страны. Они так же исполняли обязанности судейских решений и охраны границ и башен Лацэта. Но у Лацета были и те, кто годились на роль управителей гораздо больше в то время, когда страна не вела никаких войн. Правда, было то редко, но всё же было. А потому остался обычай назначать талактира – мирного господина-управителя. Он исполнял обязанности по сохранению и умножению богатств страны, торговле и развитию ремёсел и промыслов. Талактир избирался простым большинством из избранных в каждой общине Лацэта представителей, из которых затем избирались и помощники талактира.

Мирный управитель не подчинялся тайну, но тайн мог потребовать его смещения и назначения другого. Тайн Лацэта так же временно, не более чем на полгода мог назначить управителя, но по истечении этого срока управитель должен был избраться вновь. И в отличие от тайна, каждый управитель избирался на срок в десять лет, причём, если у тайна ещё оставалось время до следующей смены стаи, то срок последнего из трёх управителей продлялся до конца правления тайна. Всё это я узнал, внимательно просмотрев Свод обычаев Лацэта, привезённый Беллинтом.

«В своё время я внимательно изучил все эти законы, - сказал он нам, мне, Омнару и Тюдрату, - но теперь я хочу, что бы вы просмотрели их и высказали свои замечания. Возможно, что-то стоит изменить, с учётом всего произошедшего»

Он позвал нас поздно вечером накануне того дня. Незадолго до этого мы вернулись из похода в Марлен. Признаться, я не думал, что всё будет так просто. Тайн сам вёл нас на Кацмартан, и потом сказал, что сражение в Яблочной долине было гораздо серьёзней. Но вначале, после обеда, когда приехал Тюдрат, он приказал нам с Омнаром, который был сыном стряпчего, прочесть Свод. Причём каждый из нас должен был прочесть свою часть, указанную Беллинтом.

«У меня всего два вопроса, - сказал в ответ Омнар. – Первый из них такой: как хорошо мы знаем всех, кто может стать талактиром?»

«Что изменилось бы, если бы мы знали?» – спросил Тюдрат.

«Я к тому, что, не лучше ли временно отступить от правил и назначить талактира на полгода, а уже потом провести выборы?»

«Какие для этого основания в Своде?»  - спросил Беллинт.

«Талактир временно назначается в том случае, если прежний чем-то опорочил себя, или число выборщиков разделилось поровну. Или имеются иные веские основания для смещения талактира…» - ответил Омнар.

«Но у нас нет талактира, которого мы могли бы сместить!» - перебил его Тюдрат недовольно пожав плечами. Его чёрная бархатная маска чуть колыхнулась . – «Я говорил уже об этом»

«Да, я помню» - кивнул Беллинт. – «Что второе?»

«Есть ещё одно! Если у нас уже имеется какой-то человек, хорошо нам известный, но не всадник, который бы устроил нас…»

«Но у нас нет такого человека!» - вновь перебил его Тюдрат. – «Всё это – пустые разговоры!»

«Почему у нас нет такого человека?» - вмешался я. – «Такой человек есть! И не только у нас»

«Что ты имеешь в виду?» - встрепенулся Беллинт.

«Есть человек, достаточно знатный и уважаемый в народе. Он не запятнал себя кровью, но и не совсем лацтианин. С другой стороны ведь в законах ничего не сказано про то, кто именно должен быть мирным господином… Это может быть любой житель Лацета. Не так ли?»

«Ты имеешь в виду герцога Лемратского?» - спросил Тюдрат.

«Да, - кивнул я. – Герцог Номвитон[22] Лемратский в отличие от Доммоза Фелотнского хотя и южанин по происхождению, но даже имя носит наше. И к тому же, как я уже сказал, он  - знатен и уважаем всеми. Недаром мой отец считал его хитрым подхалимом и презирал за его шашни с местными… Ну, вы понимаете о чём я»

«Да, - улыбнулся Беллинт. – Если только он согласится на наши условия»

«Он уже в Талумсиме, - сообщил Тюдрат. – Тимин вчера был там и видел его на приёме у мэра»

«Да», - закивал Беллинт.

«С ним надо встретиться, непременно встретиться!» - горячо поддержал Омнар. – «Он знает законы Лацэта. И мне говорили, что в Лемрате давно уже нет южан. Ещё при его деде»

«Если мы поддержим Номвитона Лемратского, он вынужден будет поддержать нас!» - кивнул Тюдрат. – «К тому же это внесёт сумятицу в ряды наших врагов на юге. Им сложно будет обвинить нас в желании покорить их вновь, и они уже не смогут сплотиться под девизом: убьём лацтиан, чтобы они не убили нас»

 «Я немедленно лечу к нему!» - принял решение Беллинт. – «И ты, Афракс, летишь со мной. Считай это первым своим поручением. Захвати с собой всё, что нужно для завтрашней церемонии. Мы ночуем в гостеприимном доме герцога Лемратского!»

Через полчаса Эмадрэкс и Аправарт вылетели из своих убежищ и, подобрав нас, устремились к городу. Найдя дом герцога, мы как можно тише подлетели к нему и спустились с крыши, куда уселись наши драконы, к входу. В доме, как мы и ожидали, не спали. И всё же наше появление вызвало переполох. Герцог принял нас настороженно, а когда мы попросили его предоставить нам ночлег, с холодной улыбкой заметил:

«Что, мой друг, мэр Цукан, отказал вам в гостеприимстве? Никогда в это не поверю!»

«И не надо!» - так же холодно заявил Беллинт. – «Мы хотели бы немедленно побеседовать с вами наедине, герцог. А поскольку завтра поутру нам предстоит подготавливать всё к сразу нескольким церемониям, да ещё и проводить их, мы вынуждены просить вашего гостеприимства»

«Что ж, - учтиво поклонился герцог, - дом Номвитона Эль-Газаля всегда распахивал двери друзьям»

«Это хорошо, что именно друзьям! – ответно поклонившись, заметил Беллинт. – Потому что, может статься я и герцог Фелонтский – едва ли не самые подходящие на сегодня для вас, герцог, друзья, и не только в городе»

«Вот как? – удивился герцог. Только пройдя на середину большого приёмного покоя, я сумел разглядеть этого средних лет бородача с пронзительными чёрными глазами. – Простите, вы что-то сказали о герцоге Фелонтском…»

«Тайн Беллинт сказал, что он, как и я – единственные люди в стране, от которых здесь по настоящему, что-то сейчас зависит» - перебил я герцога, не дав ему договорить явную издёвку в мой адрес. – «И мы – тайн Лацэта и герцог Фелонта хотим, что бы вы, Номвитон Эль-Газаль[23] присоединились в наш узкий круг правителей или окончательно вышли из него. Я правильно объясняю ваши слова, тайн?»

Я посмотрел на Беллинта. Тот закивал и улыбнулся широченной улыбкой, от которой у меня сразу же спало всякое напряжение. Поэтому следующие мои слова были сказаны с такой силой, что заставили герцога удивлённо и испуганно, но при всём с уважением посмотреть на нас.

«Мы не желаем, что бы вы, герцог, поняли наши слова превратно, но если вы именно сейчас примете решение, которое нас с тайном не удовлетворит, я клянусь, что сам пришпилю вас моим копьём здесь же в этом доме. Потому что иного выхода у нас не будет! Я хочу что бы вы поняли, что с той минуты, когда мой отец, Доммоз Фелонтский погиб, и я – Афракс ди Ремер, по всем законам единственный наследник, стал герцогом Фелонтским, о чём не позднее чем завтра, в том числе и в вашем присутствии, будет всенародно объявлено… Так вот, с этой минуты первым врагом Лацэта становится тот, кто носит титул герцога Лемрата. Почему это так, я полагаю, вам объяснять не надо?!»

Герцог побледнел и сам того не замечая, подобрался в стойку для отражения удара. Номвитон Лемратский был воином, таким же, как я, мой отец и Беллинт. Значит, с ним можно договориться. Мы переглянулись с тайном. Тот по-прежнему широко улыбался. Я, было, продолжил говорить, но Беллинт поднял руку.

«Единственной возможностью для Афракса ди Ремера стать герцогом Фелонтским было сделаться анэстиром, по примеру его предков по материнской линии, - развёл руки Беллинт. - Что он и сделал, а потому и сохранил свой титул. Вы же, друг мой, не можете похвастаться ничем, кроме вашей собственной незапятнанной репутации истинного господина и защитника справедливости. Поверьте, для нас этого более, чем достаточно. Но не для Лацэта»

«Что же вы от меня хотите? Что бы я покинул Лацэт?»

«Вы с лёгкостью покинете вашу родину в час нужды, герцог?» - спросил я.

«Я бы не хотел…»

«Не говорите того, о чём можете пожалеть, герцог» - вновь продолжил за меня Беллинт. – «Как уже сказал герцог Фелонтский, вы покинете эту страну лишь в том случае, если сами того захотите, или откажетесь это сделать и будете убиты герцогом. Как видите, мы предусмотрели даже это!»

«Вы прозорливы!» - усмехнулся Номвитон. – «Должен ли я понимать ваши слова как предложение присоединиться к вашей освободительной борьбе. Но в качестве кого?»

«Есть только одно высокое звание в стране, от имени которой мы говорим, требующее от его исполнителя не быть небесным всадником. Именно это звание мы вам и предлагаем» - ответил я. – «Мы хотим завтра назвать ваше имя в качестве первого мирного господина-управителя Страны Башен»

 На некоторое время, в зале, где мы до сих пор стояли, воцарилось полное молчание. Герцог стоял отрешенно смотря на нас. Его челядь и свита испуганно и удивлённо переглядывались.

«Если вы согласны, - нарушил молчание Беллинт. – То давайте пройдём в комнату, где нас никто не побеспокоит, и поговорим о некоторых наших с герцогом соображениях по этому поводу»

Вновь долгая пауза, на сей раз сопровождаемая оханьями и вздохами.

«Да, - ухнул герцог, несколько осунувшись, словно сбросил с плеч тяжёлый груз. Или наоборот - навесил.

«Это можно расценивать как согласие с нашим предложением?» - спросил Беллинт.

Герцог опять приосанился и поднял голову.

«Да, вельможные господа. Я согласен и прошу вас следовать за мной. Йовар! Распорядись на счёт комнат на верху, и что бы всё было без задоринки! Часа нам с вами хватит?!»

«Полагаю, даже меньше» - кивнул Беллинт, посмотрев на меня.

«Я тоже думаю, что не более получаса, - так же кивнул я. - Мы должны объяснить вам кое-что и услышать ваше мнение»

«Хорошо!» - кивнул в ответ герцог. – «Тогда принесите нам в мою комнату вина и закуски. Мы уже поужинали, но я бы желал разделить с вами ужин вновь»

Беллинт удивлённо посмотрел на меня.

«Так принято» - ответил я внутренним голосом. – «Это – знак высокого гостеприимства»

Мы поднялись к нему в комнату и час провели там. Затем, когда всё было сказано, нас увели каждого в свою комнату. Там уже лежали наши вещи. Я приказал разгладить мой пурпурный плащ и приготовить доспехи к утреннему одеванию. Герцог пообещал, что с утра поможет нам приготовиться к церемонии. И нам осталось только ждать этого утра.

И утро наступило!  

 

Рассказ 8. Та самая честь, которую нужно знать

  

Я рассказал почти всё о том, как стал небесным всадником. И когда бы всё кончилось нашим ночным разговором с господином Лемрата, я счёл бы это скучное повествование законченным и не заслуживающим ничьего внимания. Разве что, каких хронистов, которые взялись бы составить летописи нового Лацэта. Уверен, что так оно рано или поздно случится.

Но именно события того дня, которому, сказать по чести, я сам в ином случае не удостоил бы внимания, имели в моей судьбе решающее значение. И именно они определили весь её дальнейший ход и цепь других событий, о которых речь пойдёт в следующем моём повествовании. Я пропущу утро пробуждения, ибо в нём мало интересного. За завтраком мы лишь подтвердили наши ночные договорённости с герцогом, а затем, собравшись, отправились к ратуше. Там вовсю кипела работа. Что бы вместит всех представителей, зала ратуши было не достаточно, и мэр распорядился вынести лавки заседателей на площадь. По краям её уже стояла цепь городской стражи в серебристых плащах. Впереди стояли люди Тимина в пурпурных накидках с голубыми капюшонами Дуномеи. В пурпурных плащах  серебряным шитьём въехали на площадь и всадники. Их сопровождал конный конвой стражи ворот. Дня них скамьи были установлены друг против друга у самых ступенек ратуши. В центре этого прямоугольника на небольшом возвышении было поставлено кресло, обитое чёрным бархатом с тремя вращающимися белыми вихрями в центре – герб Лацэта. На кресле восседал мэр Цукан в своём серебряном камзоле. А на верхней ступени лестницы были поставлены три кресла, обитых пурпуром, на каждом из которых был вытеснен герб одной из трёх стай. В этот день два кресла должны оказаться занятыми. Перед этими креслами по бокам стояли ещё два: чёрно-белое кресло господина распорядителя и серебристое – головы Талумсима. Оба кресла были пусты.

Мы присоединились к остальным анэстирам, указав герцогу его место в переднем ряду представителей. Там, кроме него сидел временный мэр, члены городского совета и мэры других больших городов Лацэта. Зимаркас, ещё не отвоёванный у южан представлял седовласый старик, которого пригласили скорее из-за всеобщего к нему уважения.

Хотя торжества были объявлены к полудню, но площадь и примыкающие улицы оказались заполненной народом. Ожидалось прибытие ещё нескольких представителей из Дуномеи и Глурависа. Над балконом ратуши были вывешены стяги всех областей Лацэта. Сейчас посреди площади было брожение. Кто-то, увидев знакомого из другой области, приветствовался. Где-то образовалась группа, тихо перешёптывающаяся меж собой. Невозмутимо, почти в одиночестве сидел герцог Лемрата. К мэру Цукану то и дело подбегали служки, начальники стражи и стряпчие, и что-то докладывали и шептали. Тот спокойно отвечал, кивая головой. Затем очередной стряпчий убегал и его место занимал другой.

Когда тайн Беллинт взошёл и занял кресло в самом верху, его так же окружили служители. Мы с остальными анэстирами заняли наши места и спокойно наблюдали за всем происходящим. Наконец было объявлено, что все представители Дуномеи и Глурависа прибыли. Это могло означать только одно – церемония, ради которой все собрались, началась.

Господин распорядитель, роль которого пришлось играть Тимину, так как городской распорядитель наотрез от этого отказался, набрал в лёгкие побольше воздуха и, трижды ударив церемониальным посохом по ступени объявил о начале собрания. Затем он, дождавшись, когда все представители займут свои места и извинившись за то, что самовольно взял на себя роль распорядителя, попросил занять его место более достойному. Но всё собрание заколыхавшись, попросило назвать его своё имя. Когда Тимин назвался, от лица собрания выступил мэр Цукан, заявив что по общему мнению, Тимин может продолжить исполнять обязанности распорядителя. Собрание поддержало его дружным хором голосов, и на сём вопрос о скайтире[24] был исчерпан.

Тогда скайтир Тимин объявил всем собравшимся о цели их прибытия в Талумсим и заявил, что перед ними стоят три вопроса, ради которых их, собственно, и пригласили.

«Во-первых, это – провозглашение восстановления государства Лацэт в его прежних границах до войны с детьми юга. Во вторых, это – доверие свободных жителей Лацэта тем, кого называют анэстирами или небесными всадниками. И в третьих – это восстановление всех прежних законов Лацэта или провозглашение новых»

«Помимо этих трёх вопросов, - продолжил Тимин - по мере разрешения Собранием каждого из них возникнут обязательные для такового разрешения церемонии, о которых я буду объявлять позднее. Согласно ли Собрание с таковыми?»

Представители подняли руки. Стряпчие принялись считать число голосов. Затем их старшина принёс результаты Тимину. Тот, взглянув на принесённую бумагу, провозгласил:

«Восемьдесят против трёх и один воздержавшийся. Повестка собрания принята! - скайтир перевёл дух, - Но прежде, чем начать обсуждение повестки, пользуясь своим правом господина распорядителя, я даю право голоса временному мирному господину Лацэта Цукану. Прошу тебя, фан Цукан»

Толстяк встал. Осмотрев всех, он нашёл взглядом меня.

«Лацэт состоит из двух герцогств и четырёх земель, - начал Цукан, - а так же из трёх вольных городов, представители которых сейчас сидят в первом ряду. Однако одно место до сих пор не занято, поскольку его обладатель, герцог Фелонта мёртв, а объявленный наследник не вступил в законные права. Между тем без Фелонтского герцога это Собрание не может принимать решения, объявленные скайтиром. А потому, я, Цукан Перрен, мэр Талумсима, призывая в свидетели Номвитона Эль-Газаля, герцога Лемратского, при всём Собрании объявляю, что сидящий на скамье анэстиров Афракс ди Ремер и есть законный сын и единственный наследник Доммоза Эль-Мукалькиля[25], герцога Фелонтского и прошу приветствовать нового герцога Фелонта, как и подобает сиятельному господину»

Омнар, сидящий справа от меня, ударил меня локтём, и я встал. Всё Собрание, кроме герцога Лемрата и мэров вольных городов встало мне в ответ. Я кивнул и вышел вперед. Тогда встал и Номвитон Лемратский.

«Я принимаю на себя свидетельство Цукана Перрена и так же заявляю всему собранию, что приветствую Афракса Фелонтского как брата, равного в звании и чести», - объявил он, затем подошёл и обнял. После него встали мэры вольных городов и, пожимая мне руку, заявили, что так же приветствуют нового герцога Фелонта. Когда они заняли свои места, и всё Собрание так же село, к Собранию вновь обратился скайтир:

«Лацэт признал нового герцога Фелонта. Признаёт ли Фелонт своего нового владыку и готов ли присягнуть ему?»

Представители Фелонта, сидевшие справа во втором и третьем рядах вновь встали, затем ко мне вышел пожилой богато одетый человек с длинными седыми, свисающими усищами, которого я один раз видел в замке отца.

«Удел Рутмигам[26], присягает Афраксу Фелонтскому», - сказал он и, склонившись на колено, приложился к протянутой мною руке, на которую за минуту до того Тимин надел перстень отца. Затем вышел худощавый человек в чёрном камзоле и произнёс:

«Удел Хирвин[27], присягает Афраксу Фелонтскому»

И сделал то же самое. Затем вышел представители Талпинаса[28] и Дуфлонта[29], а за ним Верхнего и Нижнего Рависа[30]. Последними вышли мэр Пниплаата и представитель Дэсмета[31].

Когда все эти томительные прикладывания закончились, вновь заговорил Тимин.

«Итак, что нужно – сделано! – провозгласил он, увидев, как я сажусь на место герцога Фелонта. - Теперь перейдём к главным вопросам!»

Он повторил первый вопрос и обратился к первому ряду. Когда герцогства и свободные города написали о своём решении, он предложил голосовать представителям. Если голосовали «за», то поднимали правую руку, против – левую. Левую руку ни поднял никто. Осталось огласить лишь написанное на листках. Один за другим, скайтир доставал листок и читал написанное. Все пять листков содержали древний знак согласия – «цэ». Тимин повернулся к ратуше и посмотрел на сидевшего и ничего не говорившего до сего часа Беллинта.

«Воля земель свершилась, тайн!» - поклонился скайтир. Беллинт встал.

«Волею земель и небесами провозглашаю восстановление Страны Башен!» - объявил он. В тот же миг, все сидящие встали, и со всех концов площади послышалось ликование. На площадь вынесли знамя страны, снятое с башни колокольни, и теперь уже приседать на колено пришла очередь нам. Когда волнение немного утихло, а произошло это не так скоро, тайн Беллинт вновь взял слово. В своей речи он объяснил, что объявленный Лацет нуждается в тех, кто им бы управлял и просит собрание избрать из своей среды того, кто способен был бы возложить на себя эту обязанность. На сей раз встал тот самый старик, который представлял Зимаркас. Почтенный старец спросил Беллинта, обращаясь от имени всего Собрания, кто по его, Беллинта, мнению, сможет взять это бремя на себя. На что тайн ответил, что не знает никого другого, более достойного, чем Номвитон Эль-Газаль, герцог Лемрата.

«Тогда, - сказал старик, - пусть все отдадут голос за или против этого человека, если, конечно, он не откажется принять на себя возлагаемую должность»

И вновь Тимин обратился к Собранию и призвал всех отдать свои голоса. На сей раз Собрание разделилось. Западные земли не желали видеть талактиром заозёрного герцога, да к тому же – южанина. Однако Эмилацет и Марлен горячо поддержали Номвитона, зная, сколько блага он и его семья сделали для всего озёрного края, а не только для Лемрата. Надвое разделились дулонейцы, а фелонты отправили ко мне старейшину Рутмигама, человека, как я понял, весьма среди них уважаемого.

«Как ты скажешь, господин, так и мы» - сказал он.

«Я неволить вас не буду. Как мыслите, так и голосуйте, - ответил я. - Но сам отдам голос за Номвитона»

«Так тому и быть!» - поклонился старейшина. Он собрался было уйти, но я его остановил.

«Я никого не знаю из Фелонта. Назови своё имя, и завтра в полдень собери всех в одном месте и представь мне»

«Я – Кверинт Мелритер[32], господин. Сделаю, как скажешь», - он вновь поклонился и добавил. – «Мы собираемся на Улице Сов у Западных Ворот, в доме нашего земляка Ааста Тудрата[33]»

«Хорошо, я буду там. Только учти, я буду не один…» - я со значением посмотрел на фана[34] Мелритера. Тот кивнул в знак понимания.

В результате, большинством голосов Номвитон Лемратский сел в чёрное кресло, освобождённое для него Цуканом. Пришёл черёд второго вопроса. Прежде, чем начать голосовать, на правах избранного мирного господина, Номвитон напомнил всем собравшимся о том, что некоторые области Лацэта до сих пор в руках южан, у страны нет воинства, что бы её защищать, а потому дети юга могут начать вторжение в любую минуту. Он так же напомнил, что всадники однажды не справились со своей задачей.

«Но, я всё же хотел бы, что бы мы сейчас рассудили по чести! – сказал он. – У страны нет воинства, что бы её защитить, нет казны, что бы это воинство нанять, и нет союзников, что бы положиться на них. А посему я хочу задать единственный вопрос тайну Лацэта. – он обернулся к креслу Беллинта. – Если мы доверимся вам опять, не обманемся ли мы вновь?»

«Это и впрямь вопрос чести, - сурово ответил тайн. – И я отвечу на него так, как ты, талактир, его задал. У нас уже сейчас столько драконов, сколько нужно для одной стаи, а значит – есть войско. У нас имеются и средства, что бы достойно вознаградить всех, кто встанет под наши знамёна, ибо мы, анэстиры, – наследники тех богатств, что завещали нам предки и что хранятся в местах, нам одним известных. И последнее! У нас есть и союзники!»

С этими словами он поднял два свитка, которые до этого достал из туб.

«Я держу в руках договоры с народами Стафоласа и Восточного Байфа о помощи и дружбе между анэстирами Лацэта и этими народами» - он вручил свитки служке, который передал их Номвитону.

«Что ж, если таково выполнение вами условий, то у меня нет возможности более чинить препоны!» - под одобрительный гул ответил новоизбранный талактир. Через миг Тимин объявил, чтобы представители отдали свои голоса. Мы с трепетом ожидали решения Собрания, волнуясь даже больше, чем при первом голосовании. И для нас полной неожиданностью стал единогласный выбор. Мы победили!

 Теперь пришла очередь третьего вопроса. Все законы прежнего Лацэта состояли из Ясурдиаралитаи и Свода обычаев. Но за тысячу лет утекло много воды, а потому некоторые установления и обычаи потеряли свою насущность. И всё же для жизни страны было важным восстановление её законов. Мы решили, что внести изменения можно и потом. Главное – начать! И вновь слово взял Беллинт. Он напомнил о том, что законы Лацэта важны, но так же важно и то, как живёт страна сейчас.

«Мы не можем, - сказал он, - хранить новое вино в потрескавшихся сосудах. А потому я предлагаю Собранию принять третий вопрос, но с оговоркой, что само Собрание возьмётся изменить законы страны так, что бы каждый лацтианин не знал нужды и препятствий для себя и своей семьи. Ибо для нас самым важным в наших законах должны быть твёрдые условия благополучия всего народа и соблюдения тех обычаев, что мы все сохранили в своих сердцах, несмотря на тысячелетний гнёт!»

Эти слова настолько понравились всем, что тотчас, уже не помню от кого, возможно и от того же старика из Зимаркаса, поступило предложение основать законы нового Лацэта на них. Так, впоследствии, оно и вышло.

 И вновь, когда всё уже было решено, когда все три вопроса были обсуждены, слово взял тайн Беллинт.

«Теперь, когда прежние законы Лацэта, пусть и с оговоркой, но приняты Собранием, мы хотели бы окончить этот первый день, - начал он, затем широко улыбнулся. – Я вижу, все утомлены, а потому моё последнее слово будет кратким»

Он сделал паузу, словно обдумывая что-то.

«По имеющемуся между анэстирами обычаю для защиты Лацэта не может быть менее двух стай. Первая стая уже есть, и я  - её тайн. Но для того, что восстановить былое могущество страны, моей стаи мало. А потому я прошу Собрание присутствовать при утверждении тайна второй стаи»

«Что для этого нужно?» - спросил кто-то из представителей.

«Всего лишь узнать волю дракона» - ответил Беллинт. До сего мига почти никто из присутствовавших не видел драконов, а потому большинство не понимало истинного смысла сил и их источника, о которых говорил Беллинт. Он и Тюдрат решили, что предъявить эту силу представителям даже самых отдалённых уделов страны не только важно, но и необходимо, для того, что бы отмести любые сомнения. В тот миг мне кстати вспомнилась фраза «Талан иф хель ди ясудис о`тол, эн о`мю ди апра-то-вар». Наверное, я непроизвольно повторил её про себя, но Беллинт пристально посмотрел в мою сторону. Не скрою, всё это время за внешним фасадом речей между всеми анэстирами шла постоянная беседа. Иногда к ней присоединялись и драконы, кружившие над городом в некотором отдалении. Так что не только Беллинт, но и остальные услышали эти слова. 

«По обычаю тайнов Лацэта называют его истинные владыки и хранители, от имени которых мы, анэстиры, и выступаем. Это – ясы Договора, драконы, - продолжил Беллинт. – Во времена Древнего Лацэта, ещё, когда башен не существовало, драконы и их всадники выступали для исполнения обязанностей по жребию. В прежние же времена, когда и появился Лацэт, дабы не мешать, друг другу все драконы были разбиты на три стаи, во главе которых стояли тайны, утверждаемые драконами-сетарами. Ныне сетар Лацэта – яс Эмадрэкс, сын благородной Леттэйи. И, восстанавливая прежние законы, мы должны явить всем их исполнение и основу этого исполнения. А потому я прошу приветствовать сетара Лацэта Эмадрэкса»

После этих слов к изумлению всех на единственное пустое пространство между креслами и рядами спустился дракон. Оглядев всех, Эмадрэкс фыркнул, чем привёл в восторг боковые ряды, и повернулся к ряду, где сидели анэстиры. Я чувствовал волнение каждого из них, так, как будто волновался. О себе я в тот миг, отчего то совсем не думал. А ведь я так же был анэстиром. Но я уже не сидел в их ряду.  

«Эмадрэкс, сын благородной Леттэйи!» - обратился к дракону Беллинт. – «Мы призвали тебя, с тем, что бы ты явил нам волю стаи и объявил следующего тайна Лацэта»

«Зачем Лацэту ещё один тайн?» - спросил дракон на древнем языке, но его громкий глас услышали даже самые сомневающиеся дотоле невежды.

«Так гласит закон Лацэта! У стаи не может быть одного только вождя» - ответил Беллинт, затем он достал кистень, изображавший две сцепленные друг с другом драконьи лапы – знак власти следующего тайна. – «Этот кистень должен получить от тебя тот, кого ты сочтёшь достойным. И да будет так!»

«Мой дед, сетар[35] Урпран выбрал тайном тебя, ты – объявил, что сетар Урпран низложен и предложил стае меня, как нового сетара. Стая дала согласие, и я стал сетаром. И по праву сетара, я выбираю достойнейшего из анэстиров, кроме тебя» - с этими словами он осторожно взял кистень из рук Беллинта и вновь повернулся к ряду анэстиров. Я решил, что он изберёт Тюдрата, тот был последним, на ком остановился его взгляд в первый раз. Тогда я ещё не знал, но между Эмадрэксом и Тюдратом произошёл короткий разговор. Из-за могучей спины дракона мне не было видно, но потом Юйс клялся, что Тюдрат почти незаметно кивнул головой в сторону рядов. Что ж, возможно и так. Потому-что Эмадрэкс вдруг повернулся к рядам представителей, всё ещё держа кистень в пасти. Затем его шея выгнулась в мою сторону, и тяжёлый кистень упал к моим ногам. Дракон же тот час взлетел вверх.

«Сетар Лацэта сделал свой выбор!» - объявил тайн Беллинт, в тот миг он и сам ещё не мог осмыслить происшедшее, а потому следующие слова он произнёс лишь через некоторое время. – «Следующий тайн Лацэта, удостоенный этой чести, возьмёт предложенное, и займёт своё место в Собрании. И да будет так!»

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

Часть вторая. Пламя слёз

 

Рассказ 9. Обещанный обед

 

Мне всегда было интересно рассказывать о том, чего я ну никак не мог помнить. Кухарка Эдэйя называла меня брехуном и легонько давала подзатыльники когда я ради красного словца говорил чего-нибудь эдакое. Тоже и Эбенездра – торговец с рынка, у которого я обычно забирал продукты и с которым успел подружиться. Мне всегда удавалось подружиться со всеми. На юге говорят «законный сын сосёт одну грудь, приёмыш – девять». Так и со мной. Нет, никто особенно меня не жалел. Да я и сам бы не согласился на жалость. А вот на доброе слово – отчего бы и нет?! Некоторые знакомства оказывались полезными. От некоторых мне пришлось избавиться, уж очень подозрительными они были. Но одно я запомнил на всю жизнь!

Потому что вся моя жизнь со дня этого знакомства круто изменилась. И разделилась на то что было «до» и «после». Причём то, что было «до» я теперь вспоминаю, словно сам придумал это, как будто это было не со мной, а я в очередной раз «вспомнил» забавную историю, произошедшую якобы со мной. Но в том то и дело, что эта история – была частью моей жизни, только той, что оказалась «до» встречи.

В отличие от Афракса до меня дошло не стразу, то, что сказали мне люди и потом ещё разжёвывали драконы. Эмадрэкс и Кротлан, а потом ещё и Эмгуссэ раз за разом повторяли мне одно, и тоже. Что это уже было, что верно, всё повторяется вновь, для каких-то иных, высших целей, пока ещё туманных, непонятных. Эмадрэкс даже сказал мне, что всё, что с нами происходит – итог действия какой-то высшей воли, с которой невозможно бороться, а если и бороться, то нельзя победить. И то, что я стал тем, кем стал – это один из ходов этой воли здесь, в этом месте и в этом времени…

Впрочем, это последнее слово Эмадрэкса было, пожалуй, самым туманным и непонятным. Тогда. Проще, а оттого и утешительней всего сказала мне Эмгуссэ.

«Прошлого не вернёшь и содеянного не исправишь. Живи тем, что имеешь. А сейчас тебе дана такая жизнь, как история, которую не смог бы придумать никто, кроме тебя самого. Подумай, мог ли такое придумать маленький раб, не знающий даже своего настоящего имени?»

Я посмотрел на неё.

«Почему он не приходит ко мне?»

«Потому, что он пока не знает, как с тобой общаться. Он не знает всего, что нужно. И для него это всё так же неожиданно, как и для тебя. Впрочем, никто не говорит, что всё это надолго. Поверь, в ближайшее время ты просто не сможешь не быть в центре событий. Слишком много перемен и дел, поверь»

«И на сколько?»

«Этот вопрос тебе лучше задать Эмадрэксу, или тайну Беллинту» - усмехнулась драконица. – «Они  знают больше, чем остальные»

«Или думают, что знают?» - я впервые повернул голову не куда-то вдаль, как до этого, пряча взор, а для того, что бы посмотреть на Эмгуссэ.

«Ты умнее, чем кажешься, - заметила она. – Каждая душа во вселенной неповторима, но души драконов особенные. Они как звёзды – горят на тёмном небе и гаснут лишь тогда, когда о них забывают. Если разберёшься с самим собой, достигнешь очень многого»

- Про звёзды, это ты сама придумала? – спросил я, ухмыляясь.

- Нет! – призналась драконица, задевая мою спину когтем. -  Это сказала царственная Вея. Мы, драконицы, в отличие от вас способны запоминать не только своё прошлое. Впрочем, сейчас я знаю дракона, который, по-моему, был бы не прочь основательно покопаться в своём прошлом.

- Зачем мне это надо? – сказал я раздражённо. - В моём прошлом столько тумана и непонятностей… Видишь, теперь я говорю, как Эмадрэкс.

- Да, - согласилась Эмгуссэ. – Ты говоришь, как дракон. Но и не как дракон.

- Это почему?

- Потому что у драконов нет не прошлого, ни будущего. И в этом они похожи на звёзды. Они живут лишь настоящим. Это твоё настоящее туманно и непонятно для тебя. Но драконы – владыки неба,  сильны рассеять всякий туман и истребить своим дыханием то, что им непонятно.

Я размышлял над этим разговором, когда кружил над ратушей, в стае собратьев в тот миг, когда Эмадрэкс бросил кистень перед Афраксом. Мой всадник – следующий тайн Лацэта. Это что, тоже высшая, непостижимая воля, которой подчинены и мы – драконы? Вот я уже и не отделяю себя от остальных крылатых чудовищ, один вид которых на старых картинках внушал мне страх.

На следующее утро я вновь встретился со своим… Я не мог назвать его всадником! И уже не мог назвать господином. Там, в лесу между нами произошло нечто большее, по сравнению с которым все звания и титулы гасли, как костры в мерцании звёзд. Когда он всё-таки пришёл ко мне, мы раз и навсегда решили стать братьями, а потому для нас обоих стала важной та часть нашего общего настоящего, в которой отразилось единение нашей крови.

Итак, свой рассказ я начну, с обеда дня, следующего за торжеством. Да, так будет вернее. Именно с обеда!

Как я уже сказал, поутру мы с братом встретились и провели несколько часов в беседе, намечая наши дальнейшие планы. Затем на поляну пришёл посыльный, который принёс записку от фана Кверинта Мелритера, уведомлявшего, что он и остальные старейшины Фелонта соберутся на обед по полудню, устраиваемый ими в честь нового герцога в известном месте.

- Я тоже должен там быть? - усмехнулся я.

- Непременно! - воскликнул Афракс. – Мои люди должны знать, кому на самом деле они присягнули. И потом я хочу опередить здешних строителей и первым возвести башню Силы на месте, где сейчас проводят торги скота, восточнее того замка, который в свою бытность отстроил Доммоз. Замок, мы разрушим, а из его камней сложим отличную башню по тем чертежам, что обещал мне дать Тюдрат.

- И к тому же, они ждут нас обоих, - под конец заметил брат.

Когда мы прибыли, то прежде ощутили некоторое замешательство.

- Мы не знали, что ест ваш… - начал хозяин дома, но Афракс его перебил.

- Если ты имеешь в виду господина Аправарта, то не беспокойся! Драконы не едят в это время суток, предпочитая ночную охоту. Всё, что ему сейчас требуется – немного вина. – Он указал на большие кувшины, стоявшие в ряд перед задней стеной дома. – Двух таких кувшинов вполне хватит. Вылейте их в какой-нибудь медный чан побольше и разбавьте столькими же мерами воды. Этого будет достаточно.

Он сделал ещё несколько указаний на мой счёт, что бы мне было удобно. Столы немедленно перенесли из трапезной во внутренний дворик и поставили передо мной. Мне было смешно наблюдать за этой суетой, но Афракс старался произвести впечатление. И это ему удалось. С первых же минут он взял лидерство в свои руки, показав, что он настоящий сын своего отца. Но после того как всё улеглось, он решил немного ослабить хватку и больше послушать, чем говорить. Ненавязчиво он подвёл собеседников к тому, чтобы развязать им языки, и вино, в чудом найденном чане, тому весьма способствовало. Видя сокрушённое лицо хозяина дома, брат сразу же объявил, что отныне будет останавливаться только здесь и желает, что бы хозяин сделал для этих целей пристройку. Взамен он пообещал договориться с мэром Цуканом о беспошлинной торговле для хозяина и отменил для него все налоги. Хозяин тот час подобрел (видимо, прежний герцог обдирал всех, как липку). Так разговор сам собой вышел на заботы Фелонта.

- Я знаю, что мой отец стрясал с вас три шкуры. Но обещать могу только одно – больше никаких налогов я вводить не буду и поднимать их выше, чем есть, не намерен. То же, что есть, сейчас пойдёт на нужды самого Фелонта. Не думаю, что бы Доммоз куда-либо упрятал казну так, что бы никто её не мог найти…

- Казна герцога в его замке под нашей охраной! - заверил Афракса фан Мелритер.

- Это хорошо! – кивнул брат. – Тем легче мне будет ей правильно распорядиться. Я пока не имею намерения как-то тратить её на себя, но одно нам нужно сделать непременно. Надо восстановить все башни Силы в герцогстве. И не только в нём. Но в Фелонте – в первую очередь. Чем быстрее и больше башен мы восстановим, тем более обезопасим себя от кого бы то ни было. Тем меньше расходов нам придётся понести потом. Я не хочу тратиться на большое войско. Но мне в Фелонте нужны хорошие дороги и богатые селения. Я хочу, чтобы пример с хозяином этого дома был первым, но не последним… Я буду поощрять всякого, кто захочет завести своё дело, а так же кто будет измысливать способы, как добиться успеха в любых начинаниях, дозволенных законом. В конце концов, я желал бы оставить в Фелонте лишь пошлины для поддержки служб. Но в этом смысле я в облаках не витаю.

Афракс засмеялся. Старейшины, поняв шутку, засмеялись в ответ. Они ещё много о чём говорили. О разбойных шайках, что появились с тех пор, как был разбит Доммоз. О том, что в Дуфлонте и Катвине до сих пор бродят банды наёмников Доммоза и жгут и грабят всех и вся. О том, что хотя лето выдалось урожайным, но поля вытоптаны, а скот предпочитают зарезать, прежде, чем кто либо его отнимет.

- Да, зима будет тяжёлой, - согласился Афракс, - но ведь у Доммоза должны были остаться запасы…

- Запасы есть, господин! – кивнул фан Логан Тлинт, старейшина Дэсмета. – Но мы никогда не раздавали их!

- Возможно, если станет и впрямь туго, придётся раздать, - вздохнул брат. – Суровые времена требуют отчаянных решений. Мы должны с одной стороны пресечь всякий произвол, а с другой показать наше великодушие. Если вы донесёте эти мои слова до моих подданных, считайте, половину дела мы с вами сделали. Это не значит, что я направо и налево буду сыпать своё имущество. Но я хочу раз и навсегда показать, что времена моего отца прошли. Лацэт возродился, чему вчера мы были прямыми участниками. И нам нужно сделать всё, что бы народ верил нам и боялся прежде нас, а не всякого сброда, вроде тех, о которых ты говорил, фан Кавет. Я напишу письмо и вручу каждому из вас, наделяя вас полномочиями судить и казнить всех, кого вы сочтёте необходимым. От моего имени вы должны пресекать всякие возмущения и беспорядки. Но при том, по мере необходимости, делать благо нуждающимся.

- Нам это понятно, господин, - заметил фан Кавет, мэр Пниплааты. – Но не все среди нас – обладают силой. Своими наместниками представлены лишь Рутмигам, Дэсмет и Пниплаата.

- Для того к зиме я намерен провести в Пниплаате сбор всех наместников и старшин Фелонта, - кивнул Афракс. – На нём я намерен принять своё звание по заведённому обычаю. Там же вы отчитаетесь мне о проделанном. И если я усмотрю, что кто-то намеренно чинил вам препоны, с тем разберусь лично. А чтобы придать вам мужества, скажу, буду не один, а с той частью стаи, которая рассчитана на Фелонт. Если я не ошибаюсь, то к началу зимы хранить герцогство должны шесть всадников.

- Шесть драконов?! – изумились все.

- Да, - улыбнулся Афракс. – Шесть самых настоящих драконов, таких же, как и господин Аправарт. Причём пять драконов уже есть. Ведь кроме меня фелоты – это анэстиры Раслин, Калпет, Бахрин и Албаст. Так что советую в ближайшее время найти их, и если что…

- Мы можем приглашать их? – задал вопрос фан Мелритер.

- Да, - кивнул брат. – Они имеют приказ немедленно являться для наведения законного порядка. Так что вам надо будет условиться с ними, как именно вы хотите воспользоваться их … гм, услугами. Только пользуйтесь разумно. И помните, за всё надо платить. Так что, чем раньше вы заговорите с ними о башнях, тем лучше.

Обед завершился многочисленными здравницами. Когда же я заговорил с ним по дороге к месту встречи с остальными, то почувствовал некоторое беспокойство. Мы решили встретиться всей стаей ближе к вечеру на поле, в двух часах езды от города.

- Ты хорошо пообедал, Афракс? – когда мы подлетели, Тюдрат и ещё пара всадников уже расположились около небольшого березняка.

- Да, - ответил брат. – Отлично. Как-нибудь познакомлю тебя с одним очень хорошим человеком из Фелонта. Кстати, Калпет с Раслином ещё не прибыли?

- Нет, - усмехнулся сквозь маску Тюдрат. – Они с Тимином и двумя ангурависами в загородном доме мэра, собирают вещи. Позднее они присоединяться к нам.

- Мы что, покидаем Талумсим?

- Да, и при том немедля, - кивнул Тюдрат. – Южане что-то затевают в Зимаркасе. То, что произошло вчера, конечно здорово. Но кроме нас самих у нас никого нет. Вчера вечером, сразу после торжества, Беллинт и Тимин уже отбыли на юг. Тебе же нужно собрать остальных и полететь к Стафоласу. Там нас ждут союзники – альвы во главе с принцессой Аль-Авэй.

- Почему он сам не сказал мне об этом вчера?

- Потому что я хотел встретиться с тобой и сказать кое о чём, прежде, чем мы простимся, - ответил Тюдрат.

- Простимся?

- Да, - кивнул слепец. – Я тоже полечу с Беллинтом. Он хочет заранее разделить стаи для того, что бы ты привык к своим, а он к своим. Вернее, это я ему так посоветовал. Закон сделал вас тайнами. Но сейчас для всех – он тайн Лацета. Ты должен доказать, что такой же тайн, как и он. И к тому же есть ещё одно.

- Что же?

- Стая Беллинта будет защищать Лацэт от вторжения южан, как он и договаривался со всеми. А потому его стая – это стая возродителей, хотя он и носит знаки арвирнов. Но ты, как тайн ни с кем не договаривался, а потому у тебя развязаны руки. Не скрою, мы с Беллинтом рассчитывали, что Эмадрэкс выберет меня или Тимина. Тогда было бы легче…

- Что вы задумали?

- Есть два вопроса, которые нас по-настоящему волнуют. Первый появился почти сразу после того, как мы заварили всю эту кашу. И заключался он вот в чём: тысячу лет южане владели нашими землями, завоевав их с помощью тайны, которой владели только наши предки. Благодаря которой наши предки и заключили Ясурдиаралитаю…

- Как они раздобыли этот секрет?

- Нет, Афракс. В данном случае, это не суть важно. Важнее другое. Почему, зная секрет огненных слёз, за всё тысячу лет они не использовали эту тайну для покорения иных народов и стран? Погибли только драконы и пал только Лацэт.

  - А второй вопрос?

- Второй вопрос гораздо сложнее первого, - заявил Тюдрат. - И потому ты, со своей стаей должен будешь ответить на первый.

- Я? – изумился Афракс.

- Да! Именно ты должен будешь узнать тайну южан, для чего тебе и нужно будет самому вступить с ними в схватку. Только так ты поймёшь истину. Но не спеши! Спешка и самоуверенность – вот что сгубило наших предков. Ты же доказал, что рассудителен и вынослив. Теперь пора показать стойкость и выдержку. В этой битве победят не те, кто имеют видимое превосходство, а те, кто сможет понять его источник. И я уверен, что Беллинт не сможет, а ты – да. Но именно потому Белллинт должен ответить на второй вопрос.

- Какой? Ты так ничего о нём не сказал.

- Видишь ли, - горько усмехнулся Тюдрат, - за то, что бы его задать я заплатил большую цену, а потому ответ хотел оставить за собой. Но выбор Эмадрэкса не дал мне такой возможности. Впрочем, отчасти я понимаю, почему дракон выбрал тебя.

- Почему?

- Всё из-за того же, из-за чего я лишился зрения и голоса. И не только их! Я открываю лицо, когда иду в бой. Что бы устрашить своих врагов, я это заслужил! Но я бы не хотел, что бы люди видели, что скрыто за моей маской. Мы с Беллинтом брали книги из одной и той же библиотеки, но делали закладки на разных страницах. Беллинт – он предпочёл действовать, а я – думать. Вот почему выбор пал на него, а не на меня. И во второй раз я отказался от звания вожака именно поэтому. Я надеялся, что кистень достанется Тимину, но потом понял, почему Эмадрэкс выбрал тебя, - он сделал жест, чтобы я не перебивал. – Никто, кроме тебя, сына севера и юга, летящего на драконе у которого душа южанина, но так же и твоего брата, не сможет успешно ответить на первый вопрос. А от него зависит ближайшее будущее Лацэта. Второй вопрос сложнее не потому, что легче, а потому, что ещё не задан. Да, да! Есть только одно упоминание о том, что именно нужно искать, и лишь один закон в Своде обычаев, который непонятно почему возник. Так вот, мне видится (а поверь, в этом случае я вижу дальше, чем кто либо), что ответив на этот вопрос, мы разрешим не только загадку ума, но нечто более важное. Но вначале нам нужно задать этот вопрос. И не улыбайся! Если нужно получить правильный ответ, то и вопрос нужно задать правильно.

 

Рассказ 10. Час моего позора

 

Рассказ этот одновременно и труден и лёгок. Потому что я хочу рассказать о моём первом сражении и поведать о том, почему мы его позорно проиграли, оставив в цепях южан нашего обезумевшего товарища.

Второй час мы летели над бескрайними просторами темнеющего внизу леса. Прекрасное зрелище! Изумрудное море внизу и голубое – вверху. А между ними мы и солнце. Эмгуссэ снабдила меня знанием, куда и когда долететь до места нашей встречи с альвийской воительницей. Так что я не удивился, когда вскоре увидел большую бледную проплешину посреди густого зелёного ковра. Туда мы  и спустились. Вскоре из леса вышло несколько альвов. Альвы выше людей и глаза у них больше, уши немного заострены, а тела покрывает почти сплошной тонкий бледно-жёлтый рисунок. У каждого альва он свой, и когда альв проявляет излишнюю чувствительность, то кожа темнеет, а рисунок наоборот, начинает светиться. Впрочем, я потом узнал, что не у всех альвов жёлтая роспись. В самой глуши леса жили древние альвы, населявшие континент ещё до прихода людей. Кожа их была синевата, а рисунок – серебряный и на ушах седые кисточки, хотя волосы – чёрные, как смоль. Только один альв предстал перед нами совершенно седым – Аль-Офон, владыка Стафоласа. Он был постоянно настолько бледен и кутался в такие длинные одежды, что определить, какой у него рисунок оказалось совершенно не возможно.

Впрочем, я видел его лишь раз. Он, в отличие от дочери, не благоволил к анэстирам, а тем более к драконам, а я не стал пока разбираться – почему. Афракс проводил долгие беседы с принцессой Аль-Авэй. Калпета с Албастом пригласили поохотиться. Бахрин уговорил Раслина сходить к водопадам.  Как он пояснил, ему о водопадах рассказал тайн Беллинт. Брат и я тоже в один из дней попали к водопадам, которые находились ближе всех. Они показались нам настолько прекрасными, что Афракс сказал об этом принцессе. Но та лишь рассмеялась в ответ, сказав, что больше всех из нас повезло именно Раслину и Бахрину. Она пообещала, что если война с югом закончится благополучно, то покажет нам водопады Большого Шлема. Мне же показалось, что весёлая альва больше надеется на то, что те водопады доведётся смотреть лишь одному из нас. Мне это не понравилось, Афркас же, как мне показалось, ничего не заметил. Простофиля! Уж я-то видел, как кухарка Эдэйя строила глазки заезжему торговцу пряностями. Уж и позабыл, как его звали.

Ну да ладно.

Кротлан и Скайн всё время провели на поляне, благо еды им давали вдоволь, так что они просто грелись на последнем жарком солнце. Ангизер и Талия же, напротив, парили в вышине, резвясь как бабочки, явно наслаждаясь полётом. Им так же представилась возможность искупаться в одном из водопадов.

В отличие от Тюдрата, Калпет не стыдился, или правильней не смущался, что половина его лица превратилась в один большой ожог. Единственное, что его смущало – волосы. Он всегда носил пурпурный, бархатный берет, невзирая на погоду и снимал его только тогда, когда надо было надеть шлем. Каждый вечер мы устраивали нечто вроде совета, разговаривая друг с другом и со всеми вместе. Афракс, который ввёл этот порядок, узнавал многое о них, а они – о нас. Я счёл этот приём хорошим способом не только познакомиться, но и сплотиться. Как впоследствии оказалось – это был верный ход.

Так прошла почти аксия. И ближе к началу Алигаса с юга пришли новые вести. Южане зашевелились. Из Ге-Боаза – первого города за лесом выдвинулось огромное войско во главе с амиром Валитом Эль-Гилямом, наместником того края. Империя южан, так ответила дерзкому вызову северных выскочек. Но Эль-Гилям решил, что пока Шемрака держится, нанести удар по вероятным союзникам лацтиан – альвам. Амир Ге-Боаза славился своей хитростью и дальновидностью. И в отличие от Доммоза Фелонтского он не желал делать ошибок, а всерьёз воспринял угрозу с юга. К тому же для него это был верный предлог разделаться с докучливыми и непокорными алебами, как южане называли альвов. Война началась.

Альвы также приготовились к войне. Когда Стафоласом правил Аль-Офон, альвы старались не вступать в открытый бой с воинами Эль-Гиляма на юге и огнеборцами на севере. Но Аль-Авэй впервые за несколько сотен лет нарушила хрупкое равновесие, выкрав у работорговцев-южан двух альвов, которых те умудрились поймать и собирались продать как диковинный товар в один из городов Десятиградия. Эль-Гилям, получавший с таких дел свой доход был взбешён. Так что выступление его больше напоминало карательную вылазку. Он вёз с собой обоз, доверху наполненный цепями и кандалами. Аль-Авэй не имела большого войска, зато её воины знали весь Стафолас и были непревзойдёнными лучниками. Она надеялась рассеять войско амира, а потом разбить его по частям. Для этого она разделила воинов на три группы. Первая должна была увести за собой на восток передовых всадников амира – его лёгкую кавалерию и тех немногих, кто знали опушку Стафоласа. Вторая, самая большая группа, должна была заманить самого амира и основное его войско в непроходимые дебри леса, к единственной горной гряде – Вокорону, где у альвов было что-то вроде крепости. Третья группа должна была дождаться, когда всё войско амира пройдёт опушку и разделится надвое, затем помочь первой группе добить всадников, рассеянных по лесу. А потом, вместе с первой – окружить врага у Вокоронской крепи.

Поначалу всё так и выходило. Анэстиры с помощью условленных знаков, помогали альвам разделить войско амира. Его слишком быстро ушедшие вперёд конники завыли от ужаса, когда Скайн и Ангизер преградили им дорогу назад и не позволили остановиться и подождать отставшую пехоту и обоз. Когда сам Эль-Гилям миновал опушку и нашёл место бесславной гибели своей конницы, он пришёл в такое неистовство, что вся его дальновидность куда-то сразу улетучилась. Впрочем, он не знал, что большинство его конников ещё живы, просто они, потеряв всякий ориентир, заплутали в дебрях Стафоласа и их чуть ли не по одному выловили альвы.

Однако, даже если амир оказался не так дальновиден, как мы поначалу опасались, то всё же хитрым он был даже в большей степени. Раслин и Бахрин должны были следить за основным войском южан, которое упорно продвигалось за отступающими к Вокорону альвами. На третий день отступления альвы вынуждены были войти в Падовую прогалину – так называлось место перед Вокороном, где старый лес был некогда сметён водной стихией, ушедшим под землю озером, валом скатившемся с Вокорона в особенно знойное лето. В результате образовалось что-то вроде редколесья, тянувшегося с севера на юг. Это было единственное место перед горами, на котором амир мог дать бой альвам. И он, конечно же, этим воспользовался!

Конницы у Эль-Гиляма уже не было, так что говорить о её бесполезности не имелось смысла. Но у него было нечто, о чём я думал и чего боялся больше всего. Мы говорили об этом с Аль-Авэй.

- Если так случиться, что у амира Валита окажется то, чего не было у герцога Доммоза, - спокойно     сказал Афракс, - я не стану рисковать никем из стаи. И здесь нет смысла напоминать о договоре! Не я его подписывал, но я скажу так: если у амира есть огненные слёзы, то мы не сможем быть вам полезными, а наоборот – превратимся для вас в беду, ещё большую, чем амир со всем его войском. Тогда вам придётся надеяться лишь на крепость Вокоронских стен и на свою меткость. Мы же постараемся по возможности больше рассеять врага по лесам, где его встретят засадные отряды. Если же амир не купится на уловку во второй раз, то я попрошу тебя, как можно дольше держаться, потому что я должен буду сделать одно очень важное и опасное дело, требующее времени и сил всей моей стаи.

- Какое дело? - вздохнула нахмурившаяся Аль-Авэй.

- Мне во что бы то ни стало нужно знать – откуда у южан тайна огненных слёз! Только ради этого я пойду на жертвы.

- Тогда я дам тебе один дельный совет, анэстир…

То, о чём они говорили дальше, осталось между ними. Узнал лишь один я. Но для этого нам нужно было решиться на страшное дело. В тот вечер, перед предполагаемым боем на Падовой прогалине, Афракс встретился с Раслином и о чём-то долго с ним говорил. Вначале всадники говорили так, что могло сложиться впечатление, что Афракс предлагает Раслину нечто недостойное и даже предательское, ибо всадник Кротлана взбешённо жестикулировал и ходил туда-сюда от дерева к дереву. Но потом Раслин успокоился и сжал кулаки. Истинный смысл слов Афракса наконец, дошёл до него. Анэстир повернулся ко мне и кивнул. Настал мой черёд говорить с Кротланом. Могу сказать только одно: выслушав меня, дракон ударил своим мощным хвостом ближайшее дерево, так, что его могучий ствол рассёкся, как сухая щепка, фыркнул, а потом прошипел:

 - Ну, ссмотри, есссли шшто случитссся с Рассслином… - и посмотрел на меня с такой ненавистью, что я было, на миг подумал, а не отказаться ли нам от задуманного. И тот час услышал голос Кротлана. – Не ощетинивайся, кому то это надо было сделать!

И вот, на следующее утро случилось то, чего мы все ждали и к чему приготовились. Воины Аль-Авэй: лучники и всадники на мохнатых скакунах, более похожих на больших бело-коричневых кошек, а так же строгий ряд обнажённых воинов, с длинными изогнутыми двуручными мечами выстроились в боевой порядок. Слева их прикрывал глубокий овраг, справа – тонкая полоса березняка. За ними было небольшое открытое пространство, упиравшееся в очередную берёзовую полоску, сразу за которой был скрыт другой овраг. По этому-то оврагу воины Аль-Авэй рассчитывали отступить в матёрый лес. Перед ними открывалась широкая поляна, правда с одним подвохом – кустарником, внутри которого притаился, как в засаде третий овраг. Если бы командиры Эль-Гиляма присмотрелись, они бы заметили подвох, но лучники Аль-Авэй не дали им такой возможности.

Бой начался сразу, едва войско амира выступило из леса. Не успев построиться в порядок, оно было в лоб атаковано альвийскими всадниками. Но командиры амира всё же недаром ели свой хлеб. Они быстро развернули войско и альвам пришлось отступить. Тут-то и показал себя во всей красе неприметный овражец. Не зная, как действуют эти странные кошки, воины амира приняли их прыжки за манеру отступления, а через несколько минут угодили в капкан. Тут с двух концов Кротлан и Талия подожгли, политые маслом кусты. Первые ряды южан в панике побежали прочь, оттесняя всё войско в лес. Тогда я поджог несколько условленных деревьев сзади. Но Эль-Гилям понял мою тактику. Он приказал во что бы то ни стало собрать войско и выйти из пылающего леса, сам подавая пример свои людям. Затем, когда воинство амира полностью вышло из леса, пришла пора ужасаться нам.

Несмотря на то, что мы покосили множество воинов Эль-Гиляма, у него всё ещё оставалась значительная сила. И эта сила сверху напоминала большое озеро, тогда как альвов оказалось так мало. Только на открытом месте мы смогли увидеть истинную картину согнанных амиром людей. Признаюсь, по первому впечатлению все они были на одно лицо, но я всё же заставил себя присмотреться, для чего поднялся повыше. Это меня и спасло.

Вначале я услышал испуганный крик Бахрина. А потом увидел, как огромная стрела пламени, сжигая всё на своём пути, вырвалась из длинной трубы, торчавшей в одной из повозок и направилась прямо в сторону Талии, но вместо неё попала на подставившего свою спину Кротлана. Затем я услышал страшный рёв дракона, но поразил меня не он, а крик внутреннего голоса. То кричал обезумивший Раслин. Кротлан тотчас же взвился в небо. Огонь опалил ему спину и часть хвоста всё ещё горела. Но самая главная опасность была не в том. Крылья, с каждым взмахом они то затухали, то возгорались с новой силой. В суматохе никто не увидел, как всадник оказался внизу, а беснующийся от боли дракон полетел в ему одному ведомую сторону.

Я с замиранием сердца посмотрел вслед Кротлану. Затем Афракс подал условный знак Аль-Авэй и я развернулся и полетел прочь, на юг. Теперь всё зависело от Раслина, его выдержки и от того, не сошёл ли он и впрямь с ума. Его крик стих внутри меня только тогда, когда, обратившись к Бахрину, я узнал, что Кротлан, превозмогая страшную боль, спустился на заболоченную поляну, где намеренно оставленные альвы потушили остатки огня и увели дракона в чащу.

Внешне всё это выглядело очень и очень тяжко. И Эль-Гилям по праву мог праздновать победу в Падовой прогалине. Он, как ему казалось, уничтожил одного дракона, пленил его обезумевшего всадника, обратил бегство лесных призраков и, главное спас своё поредевшее, но ещё внушающее ужас воинство. Правда, кроме всадника, ему в этот день никого не удалось посадить в колодки… Зато теперь  он знал, куда направляются беглецы. Он увидел низкие вершины Вокорона и уверенно повёл своё могучее войско на запад.

Если Раслин сумеет оправиться от потрясения и сыграть свою роль, как мы и думали, то вторая часть нашего плана будет выполнена. Пока же я летел дальше и дальше на юг, пытаясь преодолеть как можно большее расстояние. Я остановился только тогда, когда заметил в небесах темнеющую точку – Скайн. Афракс быстро связался с Калпетом и объяснил ему суть дела. Тот только усмехнулся.

- Вот и Расу досталось, - сказал он, заверив при этом, что если бы Раслин и впрямь обезумел, то он понял бы это. – Утром я почувствовал острую боль в голове, но не придал ей значение, поскольку она была недолгой, всего минут двадцать. Не больше. Теперь я понимаю, почему – мы ведь с Раслином одногодки. Родня! Став анэстирами, мы чувствуем боль друг друга. Что делать теперь?

- Теперь он в плену у южан, - объяснил Афракс. – Вы должны выкупить Раслина у амира за его всадников. Но сделать это надо не раньше, чем сам Раслин выйдет с тобой на связь. Он должен узнать: кто именно зажигает огненные слёзы? Как эти люди выглядят и откуда они в войске Эль-Гиляма?

- Понятно, - кивнул Калпет. – Значит вся эта заварушка…

- Другого выхода просто не было, пойми!

- Да я понимаю, - вздохнул анэстир. – Только от этого не легче. Но я сделаю всё, что надо.

- Надо лишь одно! – воскликнул я. – Во что бы то ни стало мне надо улететь как можно южнее, а тебе и остальным выстроиться вдоль линии моего полёта, и когда Раслин узнает всё, что надо, сообщить мне.

- Думаешь, ты один справишься? – прищурился Калпет единственным здоровым глазом. – Пока всё, что сделано, больше похоже на позорное бегство. И вряд ли эти тайные проливатели огненных слёз отроют тайну после того, что случилось. 

- У меня нет другого выхода, - ответил Афракс.

- Ясного неба тебе, тайн, - приосанился анэстир.

- Что ж, оно всем нам и вправду очень нужно именно сейчас, - я посадил Афракса на себя, и мы без дальнейшего промедления взлетели.

Прежде, чем я услышал голос напарника Калпета, прошло около полутора часов лёту, и я уже давно достиг опушки Стафоласа. Албаст появился чуть выше меня, так что я заметил Ангизера уже после того, как он снизился ко мне. Албаст заговорил с братом, и тот отдал такой же приказ, что и Калпету. Он пожелал спуститься, но Афракс остановил.

- Здесь уже земли южан. И неизвестна местность. Возможно, она хорошо заселена.

- Вот и хорошо, тогда я разведаю! – возразил Албаст.

- Нет! Не суйся! – запретил брат. - Я чувствую, что пока мы не спустились вниз, у нас имеются и преимущество и право. Ведь одно дело, если мы отбиваем наше, и совсем другое – если нападаем на их землю. И потом, пока они надеются разбить нас, мы можем делать, что пожелаем. А если мы будем вести себя, как наши предки, тогда они объединятся против нас.

- Хорошо, - кивнул Албаст. – Тогда я пока присяду на поляне, что приметил четверть часа назад на опушке леса.

- Да, - согласился Афракс, - вот там и сиди. И немедленно сообщи мне, сразу, как получишь весть от Калпета.

- Конечно!

Ангизер был последним, кто пока залетел дальше, чем кто-либо из нас. Теперь это предстояло сделать мне. Афракс решил отправиться на юго-запад, выйти к Бакрону и лететь вдоль хребта.

- Почему? – спросил я.

- Ты не заметил, в какой цвет были выкрашены повозки, из которых торчали трубы проливателей огненных слёз?

- Нет! – если честно, я тогда переживал и следил больше за Кротланом.

- Я знаю, что ты беспокоился за Кротлана! – сказал вдруг Афракс. – Мне тоже было не по себе. Но я заставил сдержать чувства и сосредоточиться на этих самых повозках. Так вот! Они был чёрными. И люди, что ими управляли, тоже были закутаны в чёрные одежды.

- И что?

- А то, - ответил брат. – Что южане любят рядиться в зелёный, красный, жёлтый цвета… Да ты сам вспомни!

- Ну да!

- А эти были во всём чёрном! – заметил Афракс. – А я однажды, в доме тётки Хинны видел одного такого. Противный тип, и говорит немного с пришепётыванием. Так вот тётка называла его си-хунну. Чуть позже я прочёл, что си-хунну – это небольшое племя, живущее у южных отрогов Бакрона.

- Зачем же тогда нам сведения Раслина?

- О-о, его сведения весьма ценны! Если он подтвердит мою догадку, то это хорошо. Но вдруг я ошибаюсь? Пока летим до южных морей и так потеряем много времени! Нет! Здесь нужно действовать быстро и наверняка. Если это действительно си-хунну, то нам очень повезло! А вот почему нам повезло, скоро узнаешь.

 

Рассказ 11. Два зайца, за которыми стоит гоняться

 

Мы отлетели от леса на приличное расстояние и зависли над каким-то селением. С этого времени потянулись тяжёлые минуты ожидания. Я очень долго планировал во встречных потоках, но то, что раньше доставляло мне бесконечное удовольствие, сейчас превратилось в пытку ожидания. Мы спустились, когда убедились, что небо заволокли тяжёлые тучи, идущие откуда-то с юга. Дожди, что они несли, упадут на Стафолас и тучи растают в горах Вокорона. Мой же рассказ пойдёт не об ожидании, а о том, что наступает после него.

Лишь утром мы снова услышали далёкий голос Ангизера. Он пытался нам что-то сообщить, но прошло несколько минут, пока наши внутренние голоса оказались достаточно слышны. Албаст сообщил, что Раслина содержат в каком-то отдельном от остальных месте. Его не пытают, хотя и грозятся, что никто не позавидует его участи.

- Он хотя бы что-нибудь видел?! – в нетерпении спросил Афракс.

- Нет! – ответил Албаст.

- Передай ему! Раслин во что бы то ни стало должен увидеть чёрные повозки!

- Чёрные повозки?

- Да, чёрные повозки и услышать голоса людей, которые ими управляют. Мне нужно, чтобы он запомнил, хотя б один из этих голосов и передал мне. Только тогда Аль-Авэй потребует поменять его на пленных конников. И ещё! Передай ему, что бы он сказал при встрече амиру, что принцесса будет убивать по человеку в час до тех пор, пока Эль-Гилям не пойдёт на сделку. И придумайте что-нибудь пострашнее! Пусть он или устрашится или придёт в ярость. Нам подойдёт и то и то. Калпету скажи, если принцесса не согласиться, пусть он сам или Бахрин займётся нашей добычей. Я хочу, что бы у амира не было времени думать! Что бы его войско постоянно подвергалось страху. Нам нужно, что бы о нас начали слагать самые жуткие легенды. Только тогда мы и вызволим Раслина и отобьём охоту нападать на нас.

- За двумя зайцами погонишься…

- Нам нужно поймать обоих! – отрезал Афракс. - Нельзя давать врагу опомниться. Сейчас он чувствует себя победителем, но чем дальше он продвигается к Вокорону, тем страшнее цена этой победы. Я хочу, что бы они поняли, что мы не позволим им больше топтать нашу землю своими сапогами, но и на их земли не заримся.

- Я передам всё, что ты сказал, тайн! – ответил Албаст. Мы же решили, что полезно будет осмотреться и весь день летали как бы по кругу. Под нами и впрямь оказалась густонаселённая местность. По всему кругу мы насчитали пять больших городов и несколько городов поменьше, не считая густо насаженных мелких посёлков. Правда, даже самый большой из них оказался намного меньше Талумсима. Жители здесь красили черепицу не в зелёный, а в красный или коричневый цвет. И основным их занятием было хлебопашество.

- Это не совсем южане! – заключил Афракс. – Вернее, не те южане, что создали империю. У отца цвет кожи был медный, а у этих – такой же, как описывал Беллинт восточных кочевников. Скорее всего – это их оседлые собратья. Заметил?! Здесь всё как-то мелко! Много рек, но нет ни одной, подобной Главерме или хотя бы Рутме. Или есть озёра, но клянусь – нет ни одного, вполовину меньшего, чем Сюмар! Теперь я понимаю, почему на древних картах этот край называется Мономасом.

- Хорошо бы, что бы душонки его жителей были такими же, как и он сам, - заметил я.

- Это точно, - согласился брат. – Нам было бы легче управлять этим краем, не притязая на него. Хотя возможно именно на эту уловку и попались наши предки, когда покорили альвов. Я читал, что после изнурительных магических битв с колдунами чащи, как называли анэстиры альвийских магов вроде Аль-Офона, этот край показался им лакомым кусочком от большого пирога.

- И они не смогли устоять! – усмехнулся я.

- Теперь я всё больше понимаю, почему Беллинт предпочёл заниматься какими-то тёмными делами на севере, а мне отдал разрешать эти вот заботы. Что ж, я попробую устоять! – решил Афракс, и я в очередной раз возблагодарил судьбу, что могу быть рядом с таким братом.

Только далеко за полночь мы вновь услышали далёкий голос Ангизера. На сей раз, мы летели назад около часа, прежде чем смогли пообщаться нормально. Албаст сообщил, что у Раслина с амиром состоялся разговор. И хотя Калпет не смог передать моих требований Раслину вовремя, тот сам нашёл, что сказать. Он заявил, что в час смерти хочет увидеть не того, кто просто воспользовался его временной беспомощностью и пленил, а одного из тех, кто вышиб его с хребта дракона.

- Вот кто у тебя по-настоящему недаром едят хлеб! – вызывающе надменно заявил он. – Все остальные – лишь овцы да бараны, которые целым стадом не могут поймать одного альва в трёх берёзах.

На это его заявление и без того обезумивший от ярости амир сказал, что предоставит Раслину такую возможность.

- Тебя не убили только потому, что тебя защитили твой дракон и доспех, что все вы носите. Но на сей раз не будет не твоей палёной ящерицы ни жестянок. А своих палачей увидишь. Я даже разрешу им поговорить с тобой, падаль! – вскричал Эль-Гилям, ударяя кулаком о спинку дивана. И, объявив, что казнь состоится на рассвете, приказал вывести пленника из своего шатра.

- Почему на рассвете? – встревоженно спросил Афракс.

- Сегодня вечером они вышли на поляну перед Вокоронской крепью, - сообщил Албаст.

- Надо захлопывать ловушку! – приказал брат.

- Уже делается. И Калпет решил не доверять пленников альвам. Он сам будет их освежовывать для Скайна на виду у врага. У него имеется свой план по освобождению брата.

- Это хорошо! Значит, ждём следующего утра.

 С утра мы были напряжены до предела. Никуда не летали, а парили над одним из посёлков. Я вначале попытался просто двигаться во встречном потоке, каждый раз возвращаясь на исходную точку. Но мне это быстро надоело, и я просто принялся выписывать восьмёрки. Когда солнце было уже высоко в небе, мы вновь услышали голос Албаста.

- Они договорились! – воскликнул он. Затем начал рассказывать. Всё произошло так, как мы и предполагали. Поутру глашатаи амира подошли к стенам альвийской крепости и объявили о начале казни. Пленнику позволили некоторое время полюбоваться на орудие казни – чёрную повозку, из которой торчали две длинные по виду медные трубы. Раслина поставили перед одной из труб, привязав его к дереву. Затем к нему подошёл один из возниц повозок, так же укутанный во всё чёрное. Всадник заговорил с ним, и даже я уловил тот же пришепётывающий голос. Пока Раслин разговаривал с палачом о том, как именно тот его убьёт, к строю южан подлетел Калпет. На глазах у пришедших в ужас воинов он демонстративно отрубал конечности у несчастного пленника и скармливал их Скайну. Раслин громко спросил Калпета, а чем тот покормил Кротлана? На что получил ответ, что опоздал полюбоваться на зрелище, потому, что обжора-дракон потребовал всадника вместе с его конём.

Когда он это сказал, по войску врага прошёл шепоток. Тогда Калпет заявил, что скормит драконам всех конников амира, и будет делать это до тех пор, пока его друг находится в плену у их сотоварищей. А если они дадут ему насладиться казнью друга Раслина сейчас, то он, пожалуй, просто сожжёт всех пленников так же.

- Мне по нраву твоя задумка, амир, - обратился Калпет к Эль-Гиляму. – Я хочу испытать твоих людей: так же они будут поджигаться, как мой друг или как-то по-другому.  

- Ты берёшь меня на испуг! – взвизгнул Эль-Гилям.

- Ничуть! – с этими словами со стен крепости скинули ткань из которой посыпались кости: человечьи и лошадиные. А на стене показался новый пленник.

- Того, что только что съел мой дракон, звали Бохаз Эль-Сюлюф, а того, что выбросили со стены – Ширван Эль-Мукальтас! – сообщил Калпет, в то время, как Скайн демонстративно выплюнул кости несчастного Бохаза Эль-Сюлюфа. Затем анэстир повернулся к стене. – Эй, там! Спросите этого … как его зовут?

- Он сказал, что его зовут Суммият Эль-Дохоз! – ответили со стены. Многое решает скрупулёзно составленный и блестяще выполненный план. Но иногда случай решает всё! Никто просто не мог и предположить, что дрожащий на стене малый доведётся каким-то родичем амиру. Тот стал белым, как полотно, едва расслышал названное имя.

- Что ты, негодяй, хочешь?! – взревел Эль-Гилям.

- Обмен! Мой дракон по идее, может питаться только лошадьми, а не лошадьми и наездниками. А потому – я возвращаю тебе всех твоих конников, правда, без лошадей. А ты отпускаешь моего друга. Даю слово анэстира, что не замышляю в этом деле никакого подвоха. Отдам всех, за исключением этих двух. А за этих двух позволю тебе пару раз выпустить в небо эти огненные слёзы. Да, кстати, если ты вернёшь мне только друга, но без одежды, то и мне придётся оголить зады твоим конникам. То-то потеха будет для альвов: толпа голых штурмуют крепость.

 Еле сдерживая чувства, амир приказал принести доспехи Раслина. Тот облачился в доспех и не успели южане и рта раскрыть, как Скайн подхватил анэстира, а сиганувший из облаков Кротлан посадил Раслина на спину.

- Не бойся, амир! Всадники держат своё слово, - заявил Калпет. – Ты отдал мне друга, я отдаю тебе твоих людей. Они сейчас все на той поляне, где ты так доблестно пленил небесного всадника, - сказал он, взмывая повыше. Здесь всадник повернулся.

- Прости, принцесса, - обратился он к стоявшей над воротами крепи Аль-Авэй, - мой вожак, тайн Афракс Фелонтор, велел мне отправляться восвояси, как только я освобожу друга. Пока всё воинство этого недотёпы гостит в твоём лесу, моем тайну захотелось похозяйничать в его доме! Говорят, там бараны пожирнее. Здесь мы славно поохотились, но я уже ничем не смогу тебе помочь!

Он пожал плечами и устремился за Раслином, который намеренно выбрал юг. Войско Эль-Гиляма с ужасом смотрело, на две удаляющиеся чёрные точки. И чем меньше они становились, тем страшнее становилось южанам. Кое-кто заскулил от ужаса. Все посмотрели на амира. Лишь он злорадно смотрел как удаляются наглые охальники. Только до него, похоже, не дошёл страшный смысл слов всадника. Амир и впрямь обезумел.

Когда они скрылись из виду, Эль-Гилям торжествующе закричал:

- Ну что, блудливая лесная дикарка? Твой сегодняшний полюбовничек трусливо оставил тебя мне на съедение.

- Он выполнил свой уговор, - с достоинством ответила Аль-Авэй. - А ты – жирный южный баран, попробуй, зайди ко мне в гости! Поверь, мои слуги умеют сбрасывать не только бараньи кости, но и что покрепче.

- Ловушка захлопнулась! – улыбнулся мой брат. - Мы же теперь знаем наверняка, откуда у них огненные слёзы. Мы поймали наших зайцев, Аправарт! И теперь ничто нас здесь не держит. Что ж, немедля на юг, к Бакрону! 

 

Рассказ 12. Опасность вокруг

 

Если всё подробно рассказывать, уйдёт немало времени, а время – это самая большая ценность, даже для нас, анэстиров.

Мы летели не отдыхая и даже мельком не останавливаясь. Я доверился Афраксу в навигации, а сам постарался не одуреть от скорости и продолжительности полёта. Я помнил лишь сплошную равнину, заметил только тёмную широкую реку посреди неё, что как-то злорадно улыбнулась мне огромным изгибом своего течения, и тот миг, когда она почти внезапно сменилась крутыми отвесными скалами, и мы оказались в настоящем царстве гор. Здесь даже для меня было прохладно, но я ощутил нечто родное и знакомое – ведь когда то я совершил отсюда свой первый полёт.

Наконец Афракс попросил меня спуститься пониже. Впереди оказалась небольшая горная долина с озером посредине. К долине вёл узкий небольшой перевал, соединявший её с предгорьем. Сверху долина была почти круглой, но в конце имелся выступ – утёс, на котором стояла горная деревушка.

- Нам туда? – спросил я.

- Похоже! – ответил Афракс. – Но вначале мы спустимся у этого края долины. Во-он там!

Он указал на небольшое плато между двух скал. Когда мы спустились Афракс сообщил, что вначале мы отдохнём, а затем он отправится вниз. Был вечер второго дня, что мы пролетели от последней встречи с Албастом. Рано утром брат решил спуститься и разведать местность и подходы к селению.

- Вряд ли они спускаются только одной тропой! – заметил Афракс. – Но вот что странно: нет ни одного соглядатая, будто они не ждут ниоткуда опасности.

- Или на что-то надеются? – предположил я. - Быть может, за их старания южане их защищаю?

- Не похоже, - покачал головой брат. – Мне кажется, они сами себя защищают каким-то способом. Ты заметил, перевал узкий, расположен между двух скал. Но по нему вполне может пройти повозка.

- Я ещё заметил, что посреди озера есть что-то вроде острова.

- Да, - кивнул Афракс. – А пока ты летел, я обратил внимание, что к этому отрогу примыкает какой-то чёрный лес.

- И что?

- А вдоль леса тянется полоса озёр, густо заросших осокой и рогозом. Такое бывает только если озёра заболочены. А это значит, что лес стоит на болоте.

- Болота и горы? Это что то новое! – изумился я.

- Да. И это наводит на определённые мысли. Которые я и хочу проверить. Для чего намерен спуститься к упомянутому мной проходу.

Рано утром он отправился в сторону перевала. В полдень я заметил его фигуру рядом с озером. С нашей стороны. Но затем кое что вызвало во мне беспокойство. Справа от Афракса, шагах в трёхста, кусты как-то странно задрожали, и оттуда вышли несколько полунагих человек. И шли эти люди в сторону того места, где остановился брат. Поняв, что через некоторое время, несмотря на густые заросли, они встретятся, я хотел было предупредить брата. Но отчего то я ничего не услышал в ответ. Я забеспокоился и снова позвал Афракса. Ответа не было. Брат вёл себя так, словно и не слышит меня. Тогда я решил взлететь, что бы привлечь его внимание. Но стоило мне вскинуть крылья, как тупая нудящая боль сковала мои члены. Я понял, что не смогу взлететь. Тогда я попробовал ещё раз, но боль не прошла, а крылья не раскрылись. Я попробовал шагать. И это мне удалось. Я вдруг ощутил, что меня словно обволакивает какая-то странная вязкая сила. Я словно разучился летать, а мои движения становились всё более вялыми и бессмысленными. Жутко захотелось спать. Вначале я подумал, что это просто усталость от трёхдневного пребывания в воздухе. Но ведь вчера я этого не испытывал!

Тем временем люди неумолимо приближались к Афраксу. Всё, что произошло дальше, я знаю лишь с его слов. Потом что сонливость накрыла меня с головой и погрузила в тягучую болезненную дремоту, в которой мне виделись странные жутковатые образы, но не из моей памяти, а если бы кто-то показывал мне безобразные картинки. Только потом, много позже, сквозь мутную маслянистую пелену этих образов я разглядел облик брата. Он звал меня, он взывал о помощи. И я, превозмогая свою навалившуюся немощь, пополз. Я спотыкался и несколько раз больно саданулся о скалы. Затем я вышел на какую-то дорогу и долго шёл. Каждый шаг давался так, словно к лапам было привязано по камню, высотой с меня. Но я тянулся, ибо голос брата становился всё ближе и звонче!

И вот я увидел его. Он стоял в окружении чёрных призраков, один, с выставленным перед собой копьём. Камен на копье сверкал ослепительным светом, и голос Афракса будто-бы проистекал оттуда. Я уже не в первый раз ощущал этот голос. Память прошлой жизни подсказала мне, что я слышал его в то утро, когда душа моя слилась с душой дракона. Когда я стал драконом. И этот свет! Камень так же ярко сиял. И сейчас его сила, как и тогда, тянула меня вперёд и вперёд, сквозь мутную завесу и темнеющие ряды призраков. Как и тогда Афракс вдруг навёл на меня копьё, и я взревел от ощущения боли и силы, эту боль во мне породившей и … взлетел!

Всё остальное я и впрямь знаю со слов Афракса. А было вот что.

Афракс слишком поздно заметил крадущихся к нему людей, но когда заметил, то и ввосьмером они мало что смогли сделать. Он обезоружил тех, кого не убил сразу. И повелел одному из них отвезти его в селение на горе. Когда тот слишком поспешно и опрометчиво отказался, Афракс вспорол ему живот и под стон первого, сделал предложение второму. Второй оказался сговорчивей. Тогда Афракс отсёк головы ещё двум, полулежавшим перед ним, и повелел оставшемуся в живых поторапливаться. Через час они дошли до подножия горы. Пока они шли, Афракс не заметил ничего подозрительного, но едва они ступили наверх, перед всадником просвистели две стрелы. Третья попала в грудь предателя, которого Афракс использовал в качестве щита. Брат отшвырнул тело и начал восхождение повременно отшвыривая стрелы, короые градом сыпались на него. Доспехи они пробить не могли, Афракс сразу же. Как начали стрелять, натянул шлем. Но их свист слишком быстро надоел всаднику. Он ускорил шаг и, пройдя некоторое расстояние, оказался на небольшой возвышенности, откуда увидел высокий частокол. Оттуда-то и сыпались стрелы. Афракс вытащил кистень и вскинул руку в сторону стены. Та тотчас вспыхнула багрово-жёлтым пламенем. Послышались крики умирающих. В языках пламени он заметил лишь одну фигуру, стоявшую, словно тёмная глыба.

Пламя улеглось, но частокол продолжал гореть. Тогда глыба посреди пламени зашевелилась. Послышались гортанные шипящие звуки, а затем отовсюду на всадника полетели чёрные горящие шары. Один из них ударил о кирасу и тут же растёкся, а затем зашипел, затух и сполз тягучей коричневатой слюной. Второй такой же ударил по шлему, а третий сползал, шипя, по левой ноге. Афракс усмехнулся. Он вновь стал подниматься, одновременно раз, за разом вскидывая руку с кистенем. Забор вновь и вновь вспыхивал с каждым взмахом. Но тёмная фигура, окружённая пламенем, всё так же незыблемо стояла наверху перед ним. Вокруг всадника горела трава, он весь был облеплен слюной, которая то вспыхивала то затухала, злобно шипя. Но Афракс лишь улыбался. Дойдя до частокола он сделал последний взмах кистенем. Тяжёлые опоры рухнули и тщательно скрытый заслон распался на отдельные брёвна. Тотчас из ворот вылетела толпа одетых в чёрное людей. Но всадник был готов. Он выставил вперёд копьё и побежал навстречу орущей ватаги.

Воины окружили Афракса после того, как он нанизал на своё страшное остриё, по меньшей мере, с пяток из них. Раз за разом они пытались достать анэстира, но все их атаки пропадали втуне. Афракс занял удобную позицию и отбрасывал свирепых, но не слишком умелых атакующих. Ещё десяток тел упали перед ним, в то время как через возбуждённую толпу прошла старая женщина. Она заговорила, и всадник узнал гортанный шипящий голос.

- Стойте! – воскликнула она. А затем обратилась к всаднику. – Пожалуй, не стоит анэстира спрашивать, что ему здесь надо! Ты слишком далеко зашёл в мои владения, что бы я оставила тебя в живых. Но я обещаю это, если ты просто уйдёшь, откуда пришёл.

- Я пришёл не затем, что бы просто уйти! – ответил Афракс. - К тому же я пришёл не один! И если даже я уйду, мой друг вряд ли захочет просто так покинуть эту долину. Ему очень понравилось твоё озеро, да и болота, что на севере тоже привлекли его внимание.

- Твой друг сейчас сладко спит, в том месте, где ты его оставил. Но я бы не позавидовала его снам! – усмехнулась старуха.

- Тогда тем более, - рыкнул Афракс, - я камня на камне здесь не оставлю, если он не проснётся!

- Ты слишком юн, чтобы по-настоящему соперничать со мной, - сверкнула глазами старуха.

- А ты – слишком стара и беззуба, чтобы стать мне достойной помехой! – парировал Афракс. Он воткнул копьё в землю и вновь выхватил кистень, направив его на ведьму. Та засмеялась в ответ и протянула свои скрюченные руки, в одной из которых она держала клюку. Афракс скорчился от страшной острой боли, взял себя в руки и выкрикнул заклинание. От места, где он стоял, вздулся вверх огромный переливающийся пузырь. Боль тотчас прошла, уступив место мощному приливу сил. Ведьма ударила клюкой о пузырь, и он лопнул, но затем возник вновь. Тогда старуха дважды ударила о пузырь, и он лопнул окончательно. Но ведьма отпрянула и бессильно опёрлась на клюку.

В этот миг из кистеня на старуху обрушился разряд молнии. Она немедленно собралась, но тотчас отлетела к ещё тлевшему забору, увлекая за собой несколько человек. Толпа в страхе разбежалась, ища где скрыться. Но старуха быстро поднялась и вновь засмеялась.

- Неплохо, всадник, неплохо! – сказала она, вновь опираясь на клюку. - Простая магия легко тебе даётся. И мои шарики тебя не испугали. Посмотрим, как ты справишься с этим.

Она что то прошептала и земля под Афраксом стала крошиться. Но всадник ухватился за копьё и вновь вскинул руку с кистенем. Только на сей раз не на ведьму, а вверх, на возвышающийся утёс. Тот заворошился, осел и рухнул, кромсая и снося несколько домов за спиной старухи. Копьё же словно вросло в землю, и некоторое время Афракс держался за него. Но вот земля начала оползать и вокруг копья. Тогда Афракс повторил свой выпад. Следующий осколок разрушил ещё несколько домов справа от старухи.

- Пока ты пытаешься скинуть меня отсюда, я пожалуй, успею разрушить твои владения! – усмехнулся всадник.

- Пожалуй, что так! – злобно зашипела старуха. – А может, и нет.

 Она вскинула другую руку и начала вертеть указательным пальцем. Все внутренности Афракса словно вывернуло. Из носа и ушей потекла кровь. В голове всё поплыло. Неимоверным усилием воли всадник прошептал заклинание. Старуха тот час пошатнулась и завыла. Судорога пробежала по её телу, клюка выпала из руки, и Афракс атаковал. Последним усилием он вытащил из земли копьё и швырнул его в ведьму. Та лишь пошатнулась, но в следующий миг вспыхнула и разорвалась на мелкие кусочки.

Тотчас земля под ногами перестала оплывать. Но жуткая боль не прекратилась. Афракс упал на колено, втыкая кистень в землю. Затем, превозмогая боль, пополз к копью. Но он не прополз и половины пути, когда толпа вновь окружила его. Кто-то что-то выкрикнул, и люди накинулись на Афракса. И уже было воткнули свои медные клинки в его тело, но вдруг округу огласил страшный рёв.

Это был ты! – усмехнувшись, сообщил мне брат. – Все повернулись в твою сторону, а я всё ещё сжимаясь от разворачивающей внутренности боли, вновь пополз к копью. Ты заревел опять, и твой рёв заставил эту толпу оцепенеть от ужаса. Пользуясь этим, я из последних сил дополз до копья и  попытался встать. Мне удалось это не сразу, но ты вновь заревел уже, где то очень близко, а когда я встал на колени, то почувствовал твоё знакомое огненное дыхание. Я лишь успел опустить забрало, когда огонь из твоей пасти накрыл меня всего. Признайся, ты хотел спалить меня, братец?!

Мы засмеялись, в рассказе всё звучало забавно. Но на самом деле… Когда я пришёл, наконец, в себя, то увидел брата, стоявшего на коленях и опирающегося на копьё. Вокруг него валялись обугленные моим дыханьем трупы, развороченные остова домов и тёмные глыбы посреди них.

- Мне нужно немного … прийти в себя, - прохрипел Афракс. – У нас ещё есть дело… Эта старуха сильно меня задела… Боюсь, я не смогу сам справиться…

- И не надо! – рявкнул я. – Лежи здесь! Я сам сделаю, что нужно.

- Найди самое большое строение и разрушь его, - приказал брат. – Но вначале – выверни всё. Все дома до основания. Не щади ничего и никого! Все они должны быть убиты… Если уйдёт хоть один, мы обречены. Мы зря всё это сделали. Они восстановят всё, и всё пойдёт заново.

- Что пойдёт заново?!

- Это селение где живёт племя мастеров чёрных повозок!.. Это они зажигают огненные слёзы! – брату становилось лучше. Он поднялся и присел на обломок вывороченного входа.

- Ты должен разрушить село и уничтожить его жителей, - продолжил он. - Только так мы сможем обезопасить себя от этого проклятья. Постарайся, что никто не покинул это место. Они сейчас опаснее, чем все южане вместе взятые.

- Они что – не южане!

- Нет! Но это долго объяснять… Сделай, как я велю, а я отдохну пока… - с этими словами он закрыл глаза и как бы уснул. Но я знал, что он просто сосредоточился, как сосредотачиваются маги после поединка силы. Они растратили слишком много этой силы и ищут её вокруг себя. У разных народов маги разные. Иногда это – ведьмы в пещерах, иногда – колдуны в башнях или далёких от глаз скитах. Иногда – жрицы в храмах, иногда – пророки в пустынях. У лацтиан тоже были свои маги – анэстиры. Их искусство не передавалось посредством книг или заучивания заговоров. Их не озаряло видение или не нисходила благодать свыше, от бога, которому они поклонялись. Магия анэстиров передавалась в наследие крови. Если ты становился анэстиров, значит становился и магом. И память крови сама учила тебя всему, что тебе нужно знать.

Причём, если ты объявлялся вожаком стаи, то и способности получал такие, какие мог иметь только вожак. Но, как и у всех магов, у анэстиров были свои уязвимые места. Анэстиры не могли воспользоваться чужой магий или изучить её. Им давалось только то, чем владели древние атуны, передавшие им все знания. А потому тот, кто овладевал магией драконов, получал власть и над анэстирами. Впрочем, таковых почти не было! Драконы мало кого впускали в своё знание, разве что за очень большие заслуги. Приобрести же знания драконов без участия самих драконов… Если бы такой маг и сыскался, он тотчас был бы объявлен первейшим врагом всех драконов Дэи. И до сих пор никто о таковом не слышал. Правда, был тот, кто обучил магии самих драконов. Его называли Владыкой Владык, он был Богом драконов и их Хранителем. Потому что он их создал и только его Зов грел им души. И в этот час я впервые невольно призвал Даэра Ариатуна, потому-что очень мне не понравилось состояние моего брата, еле передвигающегося и совершенно измученного.

- Я убил их главную хранительницу, - словно оправдываясь, прошептал Афркас, когда я, завершив дело, вернулся к нему. Мою сонливость и беспомощность как рукой сняло! Напротив, я ощущал невиданный прилив сил, будто окунулся в легендарный Рилеймар – Озеро ночной лилии, погрузившись в которую, как говорили, можно излечится от любой болезни и даже восстать из мёртвых. Брат между тем продолжил.

Эта хранительница – ведьма, наследница тех, что погружали твоих предков в немочный сон. Там, у противоположного берега озера и на входе в ущелье я видел черепа двух драконов. Кто-то из нас уже тогда разгадал тайну огненных слёз. Но они не знали силы ведьм, что хранят эту долину! Нам повезло. За те годы, что прошли со дня гибели прежнего Лацэта, в их услугах почти никто уже не нуждался, и племя тихо вымирало. Иначе я не могу объяснить, что осталась всего одна хранительница долины. Скорее всего, их было больше.

- Возможно! – согласился я, успокоившись немного, ибо брат постепенно начинал приходить в себя. – Но почём знать, может здесь есть ещё одна такая деревня.

- Если она и была, то вымерла давно! – возразил Афракс. Я не чувствую больше никакой соединённой силы. Остались всполохи от работы этой колдуньи. Они-то сейчас и помогают мне прийти в себя. Теперь, когда кузни разрушены, меня больше всего беспокоит другое!

- Что?

- Они брали горящую смолу с болот, что рядом с горами. Но здесь я не увидел ни одного приспособления для хранения этой смолы. Должно быть что-то большое, вроде огромной бочки или нескольких бочек. Помнишь, мы видели такие за стеной у хозяина таверны?

- Да, помню, - кивнул я. – В таких бочках хранят солонину и рыбу. Но здесь не было ни одной такой бочки.

- Да, - согласился Афракс. – А это значит, что смолу они здесь никогда не хранили. Им доставляли смолу уже тогда, когда их призывали в поход!

- И значит, есть ещё кто-то, кто добывает эту смолу и привозит её им?! – догадался я.

- Да! – усмехнулся Афракс. – Прекрасный замысел! Простой и великолепный одновременно. Кто-то делает повозки и трубы для испускания. А кто-то наливает в них смолу. Было бы лучше, если бы они вообще делали каждую часть отдельно!

- Я понял тебя!!! Кто-то занимается повозками, кто-то трубами, а кто-то всем управляет!

- Знаешь, на что это похоже? – спросил брат и сам же ответил. – На то, что кто то просто спешил, что бы получить результат быстро. И этот кто-то почему-то не хотел, что бы сами южане занимались огненными слёзами. Ведь эти люди – не южане! Они пришли сюда задолго до южан! Я это чувствую. Я это почувствовал тогда, когда старуха пролила на меня дождь из горящей смолы. И вот ещё что! У южан нет магов! Ни одного! И это самое странное! В детстве эта злыдня Хинна учила меня читать по сказкам, очень старым сказкам детей юга, которые сплошь были напичканы магами. Я даже долго помнил, как этих магов называли! Но ни одного мага на юге больше нет! А здесь они есть! Точнее, были! Кто-то специально оставил здесь ведьм, что бы даже сами южане не подходили к этим местам! И знаешь, что я думаю?

- Что этот кто-то имеет отношение к магии? – догадался я.

- К определённой магии, Варда! К нашей магии! Иначе бы он просто не смог заставить этих ведьм служить ему!..

 

Рассказ 13. Призрак Белой башни

 

Мы молча улетели из этой вывороченной нами долины. Мы сожгли всё, что можно сжечь, и разрушили всё, что не смогли сжечь, предав кости наших сородичей достойной смерти. В тайниках одного из домов, среди груды сваленных тёмно-синих, почти чёрных неграненых камней я отыскал пять!.. Пять хорошо сохранившихся доспехов анэстиров. Пятеро из нас были здесь и погибли здесь, так и не сумев ничего сделать! Правда, черепов драконов было лишь четыре. Но вряд ли пятый дракон бежал отсюда. Скорее всего, он погиб, так и не доставшись здешним колдуньям.

Один из доспехов заметно отличался от других любопытной деталью. Он, как и все, был тёмно-серого матового цвета. На всех доспехах существовало лишь серебряное плетение, которое в точности воспроизводило рисунок на пурпурных плащах. Но шлем этого доспеха кто-то специально погрузил в серебряный расплав, отчего и шлем оказался серебряным. Мы не нашли и оружия, принадлежавшего хозяину доспеха. Но скорее всего, он был вооружён ламмой. Остальные доспехи были защитой кротаров. Только один из них принадлежал кому-то из антаментов. Но владельца этого доспеха брат определить не смог! Ни белого пера, ни двух красных перьев, что были и на шлеме Афракса, ни трёх чёрных. Всё же, брат предположил, что анэстир был из стаи арвирнов. Ведь серебро не красное, как медь и не чёрное, как железо. Мы собрали доспехи и с ними полетели на север.

Теперь мы решили быть предельно осторожными. И разгадать последнюю часть головоломки. С этого я и начну свой новый рассказ.

Мы намеренно пролетели лес и болота и сели чуть дальше, у излучины большой реки, что текла на юг. Здесь было безлюдно, хотя по всем признакам река оказалась судоходной. Но мы видели лишь один корабль, тяжело плывущий вверх по течению. На другом берегу его на толстых верёвках тянула за собой вереница измученных людей, понукаемых всадниками, прискакавшими из восточного Байфа. Люди были темнокожи от загара. Но некоторые были темны и просто по природе. Все они были обнажены, только на бёдрах позвякивали какие-то странные красные бляхи, которые покрывали торсы невольников. Мы решили отдохнуть и подождать, пока судно пройдёт восвояси.

Затем, когда корабль скрылся за очередным поворотом, Афракс отправился к болотам. Я должен был ждать его знака и в случае чего напасть по возможности внезапно. Чтобы понять, действует ли магия или нет, мы должны были через определённые промежутки времени прибегать к внутреннему разговору. Афракс рассчитал, что достичь болот он должен через пару часов. Вскоре, я услышал его зов и ответил. Он сообщил, что наткнулся на хожую тропу, по его мнению, выводящую к реке в другом месте. Если есть тропа к реке, значит близко и селение!

Через некоторое время я вновь услышал Афркаса. Тот сказал, что приметил небольшое строение прямо посреди леса, в который он вдруг попал.

«Почему вдруг?» - спросил я.

«Потому что я шёл по тропе по полю, и зашёл в кустарник, а когда вышел из кустарника, то оказался в настоящем лесу», - ответил брат. – «И теперь стою рядом с лесной хижиной»

Он зашёл в хижину и описал её. Описание показалось мне жутковатым. Посреди жилища оказался огромный каменный столб, на котором были выцарапаны какие то знаки. Чаши, люди, птицы и вода. Длинноносые птицы стояли в воде и протягивали стоявшим на берегу людям чаши. Те брали их и лили в клювы тех же птиц. Затем люди как бы везли птиц на колёсах, разбрасывая перед ними камушки, и рисунок повторялся.

Но не столб привлёк внимание брата. Вокруг него стояли пустые чаны или чаны, наполненные  тёмной смолянистой жидкостью, а к чанам были привязаны кости. Человеческие кости! Несколько скелетов, одетых в иссохшее рваньё и словно опоясанных многочисленными ожерельями из какого то синего камня. На всех скелетах были красивые из тёмной кожи с большими медными застёжками пояса с такими же синими камнями посредине. На некоторых черепах, ближе к входу был надет и большой медный обруч.

- Что бы это ни было, больше всего это похоже на склеп! – заключил Афракс, выходя из хижины. – Здесь не чувствуется магии, но она здесь есть! Эта единственная магия, которую невозможно почувствовать, потому что ей сложно сопротивляться – эта магия смерти.

- Что ты хочешь найти на кладбище?

- Я уже нашёл! – ответил Афракс. – Всё это – ведьмы! А магии мы не чувствуем, потому что все они умерли и передали свою силу тем, кто живут. Если я всё правильно понял, они должны жить строго на востоке от этого дома. Но ведь на востоке река! А болота на западе!.. Это – не кладбище! Это место – граница! Всё, что находится западней реки – иной мир, по отношению к восточному берегу. Значит, племя, которое мы ищем, живёт на другом берегу. И ходит добывать горючую смолу в другой мир. В котором живут демоны – люди, что мы встретили в долине. Эти демоны отдают людям, приходящим сюда своих птиц – повозки с трубами. А другие демоны отдают им чаши со смолой, которые они вливают в чёрных аистов. Наш незнакомый знакомец гораздо хитрее, чем мы думали! И он действительно распределил всех по-своему. Кто-то добывает смолу, кто-то делает повозки с трубами, потом всё это привозится сюда, и здесь отдают в обмен на что?!

Он затих. Потом он мне сказал, что осмотрел хижину повнимательней и теперь больше всего обратил внимание на столб. Столб был белым. А птицы на нём – чёрными с красными клювами – Чёрные аисты. Чаши – тоже красными. Люди были одеты в чёрные одежды, но с красными поясами и синими бусами. И камни, что они разбрасывали, были синими.

- А помнишь, - заметил я. - Доспехи наших собратьев я нашёл в груде тёмно-синих булыжников…

- Да-да, мы не обратили на них внимания, но видимо если их обработать, то они светлеют. А это значит, мы наткнулись на их клад!

- Я непременно вернусь в те развалины! – заявил я. – Когда выберу себе местечко для лежанки.

- Хорошая мысль, - усмехнулся Афракс. – Только вначале я бы их так же огранил. Неплохое бы получилось ложе. Но ложе – ложем, а поражаюсь, как нам сказочно везёт!

- Что ты имеешь в виду?

- Ну, я мог бы пройти мимо этого дома и даже не заметить его, - ответил брат. - Мы вообще могли бы не заметить той долины! И ещё одно меня смущает! Нам до сих пор не встретился никто, кто мог бы оказать нам достойное сопротивление!

- А ту ведьму, что чуть тебя не убила, ты в расчёт не берёшь? – съехидничал я.

- В том то и дело, что чуть! – отозвался Афракс. – Она вела себя так, что если бы не её последний удар, я бы подумал, что она просто злит меня. Эта ведьма хотела быть убитой, Варда и она наверняка знала, что будет потом. А ведь она убила пять всадников.

- Она?!

- Да, Варда, - мрачно ответил Афракс. – Те всполохи силы, что я собирал, были буквально пропитаны нашей магией. Наша кровь – вот что такое то озеро посредине! Но всё имеет свойство кончаться. Она поняла, что я не стану выяснять, что да как, что я просто приду убить их. И она просто подороже продала свою жизнь. Но для чего! Она что-то хотела от нас скрыть! Что-то, ради чего те пять анэстиров прилетели к ней тысячу лет назад. И ей это удалость! Вот почему она так легко дала себя убить. Она просчиталась только в одном.

- В чём!

- Мы – южане, Варда! – я понял, что брат улыбается. - Наполовину, но южане! И ты, и я! Ей просто в голову не могло прийти, что в очередной раз сюда заявятся не чистокровные лацтиане, а полукровки.

- Что это меняет?

- По её замыслу мы должны были убить её, но и сами умереть. Ты, как и те драконы, погрузиться в сон, а я – умереть от муки, когда меня выворотило бы наизнанку. Она тщательно готовила этот удар. И он был рассчитан на кровь лацтианина. Если бы я был чистым лацтианином по крови, то точно погиб бы. И тайна осталась бы тайной. Но я выжил. И пришёл сюда! Зачем?..

Вдруг голос Афракса оборвался. Я понял, что что-то произошло. Что-то нехорошее. И я немедленно взлетел. Но на пол пути от замеченного мною леса я вдруг напоролся на невидимую преграду. Я вновь ощутил то же томление и сонливость. Но на сей раз, я был вооружён против этого. Я решил во что бы то ни стало достичь того места в лесу. И мне это удалось. Я увидел вокруг хижины кровь, но принюхавшись, понял, что здесь нет крови брата. Что бы ни случилось, он не ранен и не мёртв. Я не слышал его голос, но…

Я понял! Он  - спит. Спит так же, как уснул я. Вот почему я ещё полон сил! Чары на меня подействовали, но с точностью до наоборот. Значит, у меня есть время. Я должен сделать то, что делал Арфракс, но на сей раз… Я знал, что  должен делать. По следу того, кто слишком часто лил капли своей крови, я вышел к опушке этого странного леса. Именно вышел! Я впервые шёл, не решившись лететь. И возможно это спасло жизнь моему брату. Они рассчитывали, что я спущусь на их головы, но я вышел из лесу и первое, что сделал, напал на треклятые чёрные повозки.

Долетались птички! Я обрушил на них весь свой огонь. И хотя бочки были медными, но сами повозки-то – деревянными. Они вспыхнули, а в след раздался оглушительный гром. Повозки рассыпались на части, взлетая на воздух в копотных огненных всполохах. Повозок было шесть. Шесть огненных шаров превратили селение в большущий пожар. Я ринулся в самое пекло, раздувая огонь ноздрями. Вскоре мне удалось проложить тропу. Людей уже не было – они просто сгорели. Но они мне были не нужны. Я озирался по сторонам, то и дело, сдувая очередную вспышку. Вдруг я наткнулся на какое-то странное строение и понял, что передо мною ещё одна бочка. Только без смолы внутри. Я просунул в неё голову и тот час убрал, ибо там было нестерпимо жарко. Но именно там находился мой брат. Афракс и ещё кто-то. Я уловил силу, исходящую от этого человека. И понял, что передо мною колдунья. Преодолевая жар меди, я покатил бочку подальше от пламени, а затем рывком перевернул и с силой, шипя от боли, отшвырнул бочку в сторону.

Там, где была бочка, полустояла толстая старуха, а перед ней весь в индевеющих от мороза доспехах лежал Афркас.

- Ты знакома с силой защиты всадников? – рявкнул я больше от боли ожогов.

- Да, - прошипела старуха.

- Я не убью тебя только потому, что ты ответишь мне на один вопрос! – вновь грозно зарычал я.

- Нет! Моя сестра тебе не ответила, и я не отвечу, дракон!

- Ответишь! Ты – ответишь! Потому что твоя сестра оказалась мудрее тебя и не стала цепляться за никчёмную жизнь, а предпочла умереть, но сохранить тайну.

- Я тоже умру!

- Уже нет! – усмехнулся я - Ты скованна моей силой, потому что растратила всю свою на него! Ты, как и твоя сестра допустила одну ошибку, которой я и воспользовался.

- Какую ошибку?! – взвизгнула ведьма, до которой стал доходить смысл моих слов.

- Вы рассчитывали на то, что даже если анэстиром не умрёт вместе с драконом в долине, то ты докончишь дело здесь. Вот почему ты не захотела умереть! Ты перехитрила саму себя, глупая старая карга! - засмеялся я, видя, как она в бессилии опускается на землю.

- Но мы выжили! – продолжил я. – Потому что мы: и я, и мой всадник – не чистокровные лацтиане! В нас течёт кровь детей юга. На это ваши заклятия были не рассчитаны. Время ничему вас не научило, а потому ты скажешь мне, кто открыл вам тайну огненных слёз и научил делать чёрных аистов? Учти! Твоя душа сейчас на кончике моего правого когтя, и я намерен мучить её долго. А когда мне это надоест, я просто выскребу всю твою долгую память своим левым когтем и обреку твою душу на такие муки, которые не снились ни одному смертному. Если ты хотя бы раз имела дело с драконом, то знаешь, что хранит наша память.

- Белая башня! - прохрипела старуха, хватаясь за горло, из которого потекла кровь. – Видение госпожи… из Белой башни!

- Белая башня?!

- Да, тебе надо на восток!.. Там, Белая башня!.. Госпожа! Бхр… брх… - она задыхалась от потока собственной крови. Я ощутил вдруг иную магию, и понял, что не один воздействую на ведьму. Я оставил её умирать, у тела спящего Афракса, а сам взлетел и окинул взором окрестности. И увидел!

На другом берегу реки стояла третья колдунья и что-то усиленно разминала в своих руках. Я пригляделся и увидел, что буквально выворачивает небольшую, похожую на мячик фигурку. И тот час ощутил, как оставленную мной ведьму разорвало изнутри.

«Та же магия», - подумал я. И последним усилием погрузился воображаемым когтем в ещё не изувеченную голову жертвы. А затем услышал хруст черепа и увидел, как яростно третья ведьма сжимает то, что должно было быть головой. Но на какие-то мгновения я опередил колдунью. И она это поняла, потому что с диким визгом отбросила от себя фигурку прямо в воду. А её сестрица продолжала корчиться у меня на кончике правого когтя.

- Я обещал тебе страшные муки! Но не я назначил тебе кару! – сказал я душе колдунье. – Скажи спасибо своей младшей сестре!

Я отшвырнул душу ведьмы в реку. О, с какими проклятиями она влетела в тяжёлые ледяные воды!      

Затем я спустился вниз, к Афраксу, и осторожно коснулся его шлема левым когтём. Брат тотчас очнулся.

- Госпожа Белой башни?! – воскликнул он.

- Ты видел всё? - спросил я.

- Всё, что хранила её память! – ответил Афракс. – Теперь третья сестра.

- Да, - кивнул я. – Но с ней нам и обоим не справиться. Она не пожалела своих родственниц. Я просто не представляю, что ждёт нас на том берегу, Афракс. Она знает всё, и не выпустит нас из мира мёртвых.

Я почувствовал усталость. Но не такую, как раньше на скале, а настоящую усталость. К тому же ожоги…

- Ты слышишь их голоса? – так же устало спросил брат.

- Нет, - тихо ответил я.

- Это очень сильные маги, - сказал мне брат. – Но двух из них уже нет. А ведь они – всего лишь служительницы своей госпожи. Значит, есть маг, который сильнее их, Варда. Понимаешь? Их сила не безгранична! Они умирают, но не это главное!

- А что главное?

- Они полагают, что мы вернёмся тем путём, каким и пришли. Они думают, что мы будем последовательны и попробуем перебраться через реку восвояси. Возможно именно так и поступили наши предшественники. Ты же помнишь – они ничему так и не научились! – улыбнулся Афракс.

- Должен быть другой путь! – усмехнулся в ответ я.

- Чёрных аистов мы сожгли, мастерские уничтожили, - продолжал улыбаться брат. - Осталось лишь поджечь болота и сделать небольшой крюк через горы.

- Да! Крюк! Через горы! – разделяя слова, повторил я. – А зачем, через горы? Ведь Белая башня не в горах…

- Точно! – он перестал улыбаться. – Судя по видениям, что я вижу в памяти толстухи, она… Она на юге, у моря!

- Тогда к морю!

 

Рассказ 14. Путешествие к южному морю

 

Мы решили, что самым верным будет вернуться вначале в горы, а уж оттуда лететь вдоль хребта на юг. Рассказывать о том, как мы лихо разрушили все плоты на болотах, из которых добывали жгучую смолу, думаю, будет не интересно, но после нас те самые топи долго полыхали, и их марево ещё долго затемняло восход позади нас. Долина же на сей раз встретила нас неприветливо. Горы заволокли снежные тучи, и утренний туман очень быстро превратился в падающий снег. Вскоре мы миновали приметный утёс и повернули на юг, оказавшись в царстве вечной зимы. Однако границы этого царства так же внезапно оборвались за нами, сменившись настоящей прибрежной полосой, ведущей с юго-запада на северо-восток. Волны моря с шумом бились о почти голые скалы и рассыпались на тысячи брызг. Бессчётное количество птиц вращалось вокруг этих скал и вдоль всего побережья. Здесь заканчивался Бакрон и начинался Зилон – великий Южный океан, чьи тёплые моря и богатства глубин и берегов привлекали всех охочих до поживы.

- Это Сикмэ – Море штормов, - объявил Афракс. – Самое неспокойное и большое море Зилона. И самое северное. Оно образует огромный полумесяц, начинаясь от мыса Паргура до полуострова почти на самом юге нашего континента. А заканчивается оно малыми Птичьими островами.

- А за ними что?

- За ними – Талкемэ – Море спокойствия. Оно тянется вдоль берегов Южного континента. Оно мелководно и потому относительно спокойно. Но между Сикмэ и Талкемэ имеется широкая полоса самого Зилона. Только самые смелые и отчаянные капитаны направляют туда свои суда. Но нам важнее знать, что первый из десяти великих городов юга расположен сразу за Паргуром. Вряд ли башня из памяти ведьмы расположена в полосе городов. Иначе бы мы знали о ней из других источников.

- Значит, она где-то здесь!

- Да, - согласился Афракс. – Но как она выглядит? Вот вопрос! Я надеюсь, что моя догадка верна, и башня когда-то была построена нашими предками. Затем, по какой-то причине она была захвачена врагом, а уж после её использовали, чтобы наслать видения на колдуний Мёртвой земли.

- Если это так, то должен быть виден купол, - предположил я. - И скорее всего – белый купол.

- Я тоже так думаю! – согласился Афракс. – Наша река течёт на юг, но потом резко поворачивает на восток и впадает в Тюйлецэн, что расположен опять-таки за Паргуром. Но отсюда до Тюйлецэна очень большое расстояние. А башня каким-то образом должна быть соединена с городами юга. Значит, она расположена или на самом мысе, или рядом с ним.

- Мы только что пролетели самую северную точку Сикмэ, - сообщи я. - Дальше я поверну на юго-восток.

- Да-да, - кивнул брат. – Теперь надо быть предельно внимательным. Она может оказаться где угодно.

Около часа мы летели вдоль однообразного побережья, натыкаясь лишь на остовы разрушенных и выброшенных бурным морем кораблей и узкие лесистые ущелья, кое-где образующие заливы. Наконец мы достигли места, где ощутили нечто, что наши члены стали понемногу забывать. Та же сила едва не сгубила нас, потому что если бы я не в тот миг не планировал, то просто бы упал в ревущий прибой, и нас разбило бы о скалы. С усилием я сделал крюк и сел на ближайшую более-менее пригодную площадку.

- Ты почувствовал?! – в голосе Афракса я уловил нотки страха. Было от чего. На сей раз, сила была не заволакивающая или болезненная, а словно огромный молот поразил нас обоих. Мы почувствовали её телами.

- Башня где-то здесь, - угрюмо заключил я.

- Да, и она источает такую мощь, что нам никогда не перелететь через неё!

- Мы в ловушке. Если мы полетим назад, то встретимся с третьей колдуньей, если на восток – нас не пропустит башня. На западе – Бакрон, на юге – Сикмэ.

- Должен! Должен быть выход! – постучал кулаком по броне Афракс. – Но вот какой?

- А ты помнишь, позавчера вечером, когда мы достигли реки, что мы там видели? – припомнил я. Брат ухватился за эту ниточку.

- Судно! Речное судно, которое вверх по течению волокли за собой люди, привязанные к нему. Как они преодолевают эту силу? Там были жители Южного континента, степняки и местные. Вряд ли они не чувствуют силу.

- Они носили странные красные пояса на бёдрах, вместо повязок, - заметил я. – И у всадников тоже я приметил такие пояса.

- Это пояса из меди, - сообщил Афракс. – А в лесной сторожке у скелетов были пояса с медными бляхами. Такие же пояса носили обе старухи. И комната, где мы нашли сокровища народа чёрных птиц, и наши доспехи тоже были окованы медью.

- И медные трубы…

- И красные клювы птиц и бочки из меди…

- Медь. И залив – Тюйлецэн! – закончил я. – Он так назван потому, что река приносит с гор медные отложения, окрашивающие песок в красный цвет. Медь питает их! Магия меди.

- А что борется с медью? – спросил Афракс. – Ну-ка, где тот шлем, что был опущен в серебряную воду?

Он извлёк из притороченного тюка шлем и надел его на голову вместо своего.

- Магией металлов издревле занимался только один народ – цверги! – продолжил размышления Афракс, рассматривая шлем. - Они больше всех преуспели в этом деле, затмив даже родителей этой магии – альвов. Но если цверги севера занимались в основном с серебром, а цверги по ту строну Бакрона – с золотом, то здешние цверги были искусны в работе с медью. Они вполне могли захватить одну из башен Силы и приспособить её для своих целей. Но чтобы воздействовать на местных жителей, сами они должны были быть свободны от собственной магии. И потому они покрыли купол башни серебром, так же, как и этот шлем. Это не башня отталкивает нас! А горы, сами горы и река, наполненные медью. Вот почему один из всадников, что совершили тот неудачный набег, покрыл свою голову серебряной защитой. Это его не спасло, но спасло его дракона. У нас не было ни меди ни серебра, а потому мы оказались незащищёнными от магии ведьм. Но если бы у нас была медь, мы бы просто стали бы их рабами, как та ватага. Через медные вещи они воздействуют на людей. Помнишь ту куклу в руках колдуньи? А вот серебра они боятся, потому что серебро уничтожает любое их влияние… Мы уже тогда могли победить колдунью или хотя бы вырваться из её плена.

- Но тогда бы мы не нашли подтверждения существования башни, - возразил я. - Видение очень легко соткать. Те же альвы – искусные мастера видений и мороков.

- Ты прав! – кивнул брат. - К тому же нам надо не только узнать на самом ли деле существует эта башня, но и попытаться прорваться через эту медную завесу. А потому мы будем действовать так! Видишь во-он тот утёс?

Он указал рукой на большую скалу, одиноко стоявшую между берегом и морем.

- По моей команде лети до него, а потом резко поворачивай на север. Если я прав, то тебя вывернет наизнанку, но ты спланируешь над морем в сторону суши, а затем и над горами. Если моя догадка верна, то горы здесь узкие, и за этими шапками, – он указал на сплошную горную полосу, - хребет обрывается в реку, а на их вершине нет скал – лишь усеянное валунами плато, постепенно скатывающееся в реку, на котором и стоит башня. Я увижу башню, а ты одним махом пересечёшь реку, где магия меди не будет властна над нами.   

Он немного подождал, наблюдая за ветром. Затем надел белый шлем, сел на меня, и я взлетел. У самого окончания скалы я осадил левое крыло и резко поменял направление полёта. А за скалой почувствовал, как меня разрывает изнутри. Но прохладный южный ветер порывисто подул мне под крылья, подхватывая и придавая полёту единственно нужное направление. От нестерпимой боли мне хотелось сжаться, но я преодолел этот порыв.

- Вот она! - услышал я голос Афракса, но посмотреть в ту строну, не мог. Боль заставила сомкнуть глаза и рыкнуть от жжения и тошноты. Я не знаю, что он увидел. Его видение запечатлелось в нашем совместной памяти, и мне этого было достаточно. Я продолжил полет, почти не прилагая усилий но, борясь с болью, и ожидал лишь одного.

- А вот и река! – воскликнул, наконец, брат. Я попытался взмахнуть крыльями, но чуть ли всё не испортил. Хорошо, что конечности меня просто не послушались и вместо того, что бы сложиться во взмахе натянулись как струна. Поток воздуха вновь поднял их и вышвырнул за пределы отрога. Река осталась позади. И Белая башня тоже. И как только это произошло, ветер резко стих, но схлынула и боль. Превозмогая её остатки, я сделал несколько взмахов крыльями, пока не нашёл поток, гнавший воздух на северо-восток. Туда, куда теперь нам и надо было. Мы избавились от плена Беллой башни и магии последней чёрной колдуньи, что из последних сил охраняла уже никому не нужную тайну. И где-то позади, я отчётливо услышал тягостный вой ведьмы, что не справилась с драконом-полукровкой и его всадником.

А может, моему издёрганному за последние дни сознанию это просто показалось.

Мы летели на северо-восток, и чем ближе ощущалось нечто знакомое, я бы даже сказал, родное, тем быстрее мы летели. Мы преодолели то же расстояние, но намного быстрее, чем летели на юг. Хотя и тогда мы спешили. Когда же мы прилетели к Вокоронской крепи, то… никого там не нашли. Не было ни альвов, ни южан, ни драконов. Крепость опустела. Если и были какие-то схватки, то все их последствия оказались прибраны и уничтожены. От огромного воинства Эль-Гиляма ни осталось и следа. Здесь мы почувствовали настоящую усталость, и Афракс решил, что заночует в покинутой крепости, а я смогу по- настоящему подкрепиться местной дичью. Он не спал много суток, и так устал, что с усилием заставил себя снять доспехи, полагая, что если даже южане победили, то они вряд ли оставили здесь засаду. Уж слишком спокойно всё выглядело. Внутри стен стояло единственное здание, где можно было с относительными удобствами отдохнуть. Альвы не слишком утруждали себя заботами о житейском благополучии во время опасности и испытаний. В этом строении, больше похожем на казарму, анэстир и заночевал. Я же всю ночь охотился. К утру я прилетел в крепь, но Афракс всё ещё крепко спал. Не проснулся он и к полудню и к вечеру. За это время я позволил себе размяться и полежать весь день на широком выступе, найденном мною в часе лёта от крепи. Выступ был словно приготовлен именно под меня. Я ещё подивился нежданному удобству.

Лишь рано утром следующего дня мой брат, наконец, открыл глаза.

- Какой нынче день? – спросил он.

- Послезавтра, - хмуро пошутил я. – Ты спал больше суток. Но, надеюсь, выспался.

- Пожалуй, что да, - кивнул Афракс. – Есть хочется.

- Ещё бы! – усмехнулся я. – Не ел ты столько же, сколько и не спал. Я там поймал косулю для тебя. Огонь во дворе.

Вскоре запахло жареным, и брат пообедал.

- Ты не пытался вызвать кого-нибудь? - спросил он, насытившись.

- Нет пока. Я решил, что мы должны сделать это вместе, ответил я.

- Ты прав, - кивнул Афракс. – Вместе… Надо же Альвы не оставили никакого следа!

Я посмотрел на брата с удивлением:

- Ты полагаешь, что победили всё же альвы?

- Ну да! Вряд ли Эль-Гилям стал бы так усердствовать в наведении порядка. Могу лишь предположить, что такое чистолюбие просто в обычаях у наших лесных союзников, - усмехнулся Афракс. Он отхлебнул немного вина, из найденной в дальнем углу строения погребной комнате.

- Мы одни и вместе, как в прежние времена, в том лесу, помнишь? – спросил вдруг брат.

- Да уж, - хмыкнул я. – Словно никого и ничего не было.

- Только бы тебе чуть поменьше стать…

- Ага, чтобы ты опять меня дёргал туда-сюда как тогда в лесу, - фыркнул я. Он рассмеялся. Затем сказал.

- Что бы ни случилось, мы одни сделали то, что не смогли сделать пятеро наших предшественников. А ведь они знали много больше, чем мы. А один даже был подготовлен, - он нашёл взглядом шлем и взял его в руки. – Знаешь, кому принадлежал этот шлем?

- Кому?

- Анэстиру Виарису Зоркому, брату Ариомуса Длиннобородого. Родному брату! Как-то Тимин дал мне книгу, в которой я прочёл историю этого рода. Там я увидел портрет тайна Ариомуса. А чуть позже и Виариса. Они очень походили друг на друга, только Ариомус был на десять лет старше. И Урпран, чьим всадником был Ариомус, - супруг Рибьи, драконицы Виариса. Рибья – твоя бабка, Аправарт, - усмехнулся он.

- И что?

- А то, что если она не умерла тогда, то возможно, выжила, только без всадника. Как считаешь, это возможно?

- Но ведь Урпран тысячу лет прожил без Ариомуса! - ответил я.

- Вот и я о том же. Вполне возможно, Рибья жива. А если это так, то где она и почему о ней нет упоминаний нигде более в хрониках? Если она сгинула без вести, то где именно? Мне помниться, о том, где южане погубили драконов и всадников, они помнят до сих пор. Даже есть список мест, я видел такой у отца, где происходили битвы с упоминанием имён всадников, погибших в них. Но в них нет имени Рибьи.

- Возможно, она погибла где-то в горах, - предположил я. – А возможно… Знаешь?! Эмгуссэ мне однажды сказала, что драконицы помнят и то, что происходило не с ними.

- Ты это к чему?!

- Нет! Просто, я вдруг подумал, а что если она не погибла, а просто улетела куда-то, где ещё живут иные стаи?    

- Может быть, может быть, - ответил Афракс. Затем он положил шлем и отпил ещё вина.

- Нам нужно лететь на восток. К Зимаркасу! – бодро продолжил брат. – Я, кажется, пришёл в себя, слава тем же альвам и любезности их принцессы, - улыбаясь, он поднял кувшин с вином, отпил и договорил. - Возможно, кто-то из наших остался там. Если нет, то полетим на север.

Мы оставляли покинутую крепость со смешанным чувством. Ну, по крайней мере, я. Мне таки казалось странным, что альвы, если они каким то чудом победили, не оставили нам никакой весточки. С другой стороны, может они просто победили без помощи анэстиров, которых сам же Афракс и отозвал с поля боя. Тогда, видимо, они сочли не обязательным для себя что-то оставлять неверным союзникам. Мы пытались найти хотя бы отголоски мыслей наших собратьев. Но тщетно! Привычных нам голосов мы не слышали.

Через день лёта мы увидели, как лес редеет, а за тем вылетели на широкое почти пустое пространство. Вдали показались какие-то шпили и строения, окутанные дымкой. Мы подлетели, и я увидел тлеющие остатки пожарища. Кто-то безжалостно выжег и разрушил целый город. Большой город! Лишь изредка нам попадались нетронутые дома с красной двускатной или шатровой крышей. Людей не было! Всё выглядело так, будто все люди покинули уже мёртвый город. Мёртвая крепость, мёртвый город…

- Не слишком ли много смерти вокруг, а, Варда? – спросил меня брат, явно не рассчитывая на ответ. 

- Да уж! - подытожил я и ничего не говоря, повернул на север.

 

Рассказ 15. Путешествие к северному морю

 

Мы молча летели на север. Мы были подавлены, а головы барабанили множество вопросов. Ближе к вечеру того дня, когда мы обнаружили разрушенный и опустошённый город, показались первые селения. Я почему-то очень обрадовался, когда увидел крохотные хуторки и маленькие крыши селений. Причём, чем дальше на север, тем больше, как рассыпанные горошины. На следующий день мы увидели справа излучину большой реки.

- Это – Главерме! – воскликнул Афракс. – Скоро должен показаться Талумсим!

- Да, - согласился я, - быстрей бы уж.

Рассказать, что мы испытали, завидев вдали огромный город, так хорошо знакомый нам – у меня бы на это не хватило слов!. Мы пролетели над его шпилями, уже белыми от выпавшего не так давно снега. Зима пришла в Лацэт, скрывая от пытливого взора и буйство летних красок, и мертвенную пустоту поздней осени.

- Я хочу достичь Фелонта к завтрашнему полдню, - пожелал брат.

- В Фелонте будем утром! – сообщил я.

- Ты не понял, я хочу эту ночь провести в нашем месте, - объявил он.

- Ты серьёзно?

- Да! Ведь я там кое-что оставил! – ответил Афракс.

- Как пожелаешь, - усмехнулся я и в следующее мгновенье уже оглядывал окрестности в поисках знакомых мест. Не сразу, но мы нашли, что искали. Я решил подождать брата на поляне у дуба. Он расстегнул доспехи и протиснулся в дупло. Около четырёх часов его не было, затем, уже в темноте, я увидел мерцающий свет. А затем я увидел голову Афракса. Он вылез из дупла и подошёл ко мне.

- Не поверишь! Никто кроме нас это логово так и не нашёл. Все вещи там лежали так, как мы их оставили. Даже твоя вечерняя похлёбка осталась в котле. Что вообще невероятно, учитывая, что мы обитали посреди леса.

- Да уж, - усмехнулся я. – Так что ты искал?

- Вот это, - он показал мне мою феску, что он сам мне подарил ещё до бегства из Талумсима, а затем вытащил и саблю. Затем виновато улыбнулся. - Память, всё-таки?

Больше задерживаться было не зачем. Я взмыл в ночное небо и полетел на северо-запад, желая достичь Дуфлонта как можно быстрее. Там Афракс пообещал старейшинам встретиться с ними. Поутру мы ощутили морозящий сырой воздух и поняли, что где-то недалеко море.

- Ты даже не хочешь на него посмотреть? – усмехнулся Афракс.

- Почему бы и нет! – отозвался я, направляясь прямо к заветной цели. – До полудня ещё далеко!

Часа через два мы увидели северное море. Я покружился над ним немного. В этот миг я мог точно сказать, что пролетел континент с юга на север. И почти так же с севера на юг. То есть сделал почти круг!

Видимо и Афракс осознал эту истину. Потому что спросил:

- Каково это?

- Впечатляет! – с восторгом ответил я.

- Вот тебе и Величие и Сила, братец! Мы видели, с каким неистовством волны Южного моря бьются о берега. Теперь море Севера! И та же картина! Ближайшая башня Силы должна была стоять на северо-западе, в месте впадения Рутме в море. Там, на мысе Пенный Клюв. Мы полетим к ней!

- А почему не в Дуфлонт? Я кажется, слышу…

Но Афракс перебил меня, словно не заметив последней фразы.

- Потому, что увидев белую башню, - ответил он, - стоящую перед всеми ветрами и не покорённую никем: ни временем, ни людьми, я хочу такую же башню. А дуфлонскую отдам хотя бы Раслину.

- Что ж, мне всё равно, - фыркнул я. - Пещеру себе я уже выбрал.

- Не далековато ли? – усмехнулся Афракс.

- В самый раз.

Мы оказались у Рилгруфа ровно в полдень. На первый взгляд мыс был дик и безлюден. Но стоило нам спуститься к краю Рутме, как сверху рухнул… Эмадрэкс.

- Талан тебе, тайн Афракс и тебе, яс Аправарт! – услышал я голос тайна Беллинта, но сам Эмадрэкс встал так, что его не возможно было разглядеть.

- И вам талан, тайн Беллинт и яс Эмадрэкс! – посмотрел на анэстира брат.

- Наши стаи, как и твои люди, ждут тебя в Дуфлонте, - сообщил Беллинт.

- Что с Эль-Гилямом? – спросил Афракс.

- Я взял его в плен, - ответил Беллинт. – Я рассчитываю, что воспользуешься этим обстоятельством к выгоде Лацэта. Я так понял, что именно здесь ты хочешь восстановить себе башню. С чем это связано?

- Что с Аль-Авэй? – спросил Афракс, как бы ни замечая последних слов Беллинта.

- А что с ней может быть? Альвийская принцесса славно потрудилась, вычищая лес от воинов амира Валида. Ведь ты всё видел!..

- Я не о том! Ты знаешь, о чём я.

- Нет, Афракс! Вначале ты! – тайн Беллинт посуровел. - Ни тебя, ни Аправарта не было целую аксию! Даже больше! Ничего! Пустота!!! С последнего разговора, что мы услышали от Албаста ни единого намёка на твоё существование!

- Это обвинение?! – с вызовом спросил Афракс.

- А тебе есть в чём повиниться?!

- С той минуты, что мы увидели друг друга на площади… - начал брат, но Беллинт перебил.

- С той минуты, что мы увидели друг друга на площади, я не упускал тебя из виду! Ты всегда был у меня на подозрении! Потому что я знал, что рано или поздно, ты доставишь мне хлопоты почище любого Гиляма!

- Тебе?! – усмехнулся Афракс, и я почувствовал в его голосе нотки гнева и ярости. – Кто ты такой?! Человек без роду и племени, однажды проникший в тайну, которую тысячу лет хранили все, потому что знали, что она в себе таит... Я видел, что вы сделали с Зимаркасом!!! Южане разрушали только башни! И всё! Но вы! Кто вы такие, что бы уничтожать целые города? Кто дал вам на это право?!

- Мы делаем это по праву небесных всадников! – яростно ответил Беллинт. – Это наш долг и в этом мы будем стоять до конца. Я никогда не верил тебе, я лишь подчинялся тому, что должно. Чудесным образом ты стал всадником, затем тайном… Но стать анэстиром и быть им – не одно и то же. Уж я то знаю!

- Лжёшь! – не выдержал Афракс. – Ты и понятия не имеешь, что значит быть небесным всадником!

Вдруг Эмадрэкс вышел из тени. Я слышал позвякивающие, словно цепи части металла, соприкасающиеся друг с другом в темноте. Но я не ожидал увидеть этого. Передо мной стоял дракон, облачённый в доспех, такой же, как у его всадника. Так вот как они справились с воинством Эль-Гиляма. Чёрные аисты таким драконам были уже не страшны. Но ведь это значило…

- Вот что ты придумал, тайн Беллинт! – горько молвил брат. – Что ж, хорошо!

С этими словами он выхватил белый шлем и, быстро надев его, спустился с меня.

- Лети, Аправарт! Эмадрэкс сейчас сильнее тебя, но ведь мы оба знаем, что будет! – он посмотрел на меня, затем повернулся к Эмадрэксу и вытащил свой кистень.

- Я не шучу, сетар Эмадрэкс, - сурово сказал он. – Я мог ждать всего от твоего всадника, но только не обвинения в предательстве. Я пощажу тебя, но взамен ты не причинишь вреда Арпаварту.

- Ты сильнее Беллинта, Афракс, а я сильнее Аправарта, - ответил вдруг Эмадрэкс. – Если хоть один волос упадёт с головы моего всадника…

- Что ты такое говоришь?! - возмутился Беллинт, вытаскивая свой кистень.

- Бельт! Остановись! - мотнул головой дракон. – Тайн Афракс участвовал в магическом поединке, а ты – нет. И если он ещё жив, это значит только одно – он победил!.. Сколько духов в твоём кистене, тайн?

- Два! – ответил Афракс и тот час из кистеня вырвались два дымящихся и горящих чёрных шара, на лету превращающихся в двух призраков – худого и плотного. А через мгновения духи ведьм стояли между поражённым Беллинтом и опустившим забрало Афраксом.

- Ты убил двух ведьм?! – изумлённо спросил Беллинт.

- Как видишь, - кивнул Афракс. - А ещё я знаю, откуда у южан чёрные аисты. И я знаю, как заставить тебя и твоего дракона страдать, даже в ваших доспехах. Но вот вопрос, захочу ли я применить свои знания сейчас на тебе, тайн Беллинт. Ведь если я предатель, ничто не помешает мне это сделать.

- Сделать что?! – не унимался Беллинт, даже когда мы с Эмадрэксом взмыли подальше от ужаса, что вот-вот начнётся. И ужас начался. Всадники направили друг на друга кистени, но Беллинт тотчас упал и уронил свой.  Он лежал на земле, корчась в судорогах. Афракс, постояв немного, подошёл к нему.

- Неужели ты не понял слова собственного дракона? Тебя заставили усомниться в моей чести те дни, что я не говорил ни с кем, кроме Аправарта. И пока я боролся с собственными сомнениями и страхами, ты – тайн Лацэта, вытащил наружу свои сомнения и страхи.

- Прежних всадников предали… - с болью сказал Беллинт.

- Да, я знаю! – кивнул брат, опускаясь на колено. – И я даже знаю, как это случилось. Теперь знаю. А ещё я знаю, почему их предали. И вот это меня больше всего беспокоит, анэстир. Потому-что никто никогда в этом мире не делал никому столько зла, как небесные всадники. И то, что вы сделали с Зимаркасом и воинством амира – как раз и таит в себе ответ на этот вопрос. Ты боялся не предательства с моей стороны, а того, что я сделаю свой выбор, отличный от твоего.

- У Лацэта должна быть одна воля…

- Нет! – покачал головой Афракс, вставая с колена. - У Лацэта нет короля, и нет единой воли! Иначе в одном из нас не было б нужды!

- Что ж, убей меня, тайн Афракс! Только сделай это сейчас и быстро!

- Не надейся, тайн Беллинт, я не доставлю такого удовольствия ни тебе, ни южанам, - ответил брат, протягивая всаднику руку. – У Лацэта нет единой воли, но не у нас, анэстиров! И цель у нас одна. И я настолько же желаю достигнуть этой цели, насколько и ты, тайн Беллинт.

Он посмотрел наверх:

- Испытание закончилось?! А, Эмадрэкс?

- Да, Афракс. Прости, но ты ведь знаешь…

- Я и сам переживал, почему не мог оповестить вас, - поднял руку брат. - Аправарт и тот услышал тебя уже у моря. А я скорее почувствовал гнев Беллинта. Но это – не важно. Мы ответили на вопросы Тюдрата, не так ли?

Он повернулся к вставшему на колени Беллинту.

- Похоже, что так, - ответил тот, отхаркивая кровавую слизь.

- Я знаю, очень неприятно, - усмехнулся брат. – Но тебе повезло. Я не хотел причинить тебе слишком большого вреда…

- И на том спасибо, - Беллинт протянул руку.

- Нет, правда! – с чувством сказал, будто оправдываясь, Афракс рывком поднимая всадника. – Когда одна из ведьм меня скосила этим приёмом. Я подумал, что вывернут наизнанку. Очень освежает мысли.

- Да уж, - усмехнулся Беллинт и широко улыбнулся, в знак примирения, пожав протянутую руку. – Хорошо, что нас видят только наши драконы.

- Так что с Аль-Авэй? – улыбнулся в ответ Афракс.

- Жива твоя принцесса и очень рада, сказочно рада. И да, ты ей нравишься. Видел бы ты, как она засияла, узнав, что её герой отправился на юг один!

Афракс смутился (мой брат смутился!).

- Признаться, я был бы не прочь… Хотя, люди и альвы…

- Не томись, дружище, - Беллинт попытался похлопать брата по плечу, но вместо этого вновь выхаркал кровавую слизь. – Здесь я не слышал, а вот на западе, за Бакроном, каждый уважающий себя род утверждает, что ведёт свою ветвь от брака с альвами.

- Это ничего не значит, - фыркнул Афракс, помогая ему дойти до спустившегося Эмадрэкса. Я тоже приземлился, но чуть подальше.

- Почему ты не спросишь, каков был второй вопрос? – спросил брата всадник.

- Ну, я же читал Закон! – ответил Афракс. – Там чётко написано, что драконам запрещается, носить какую бы то ни было броню. И если Эмадрэкс её нацепил, то вы нашли тех, кто делал эту броню, когда то для всадников.

- Да, тайн Афркас. И вот поэтому-то мне важно решить сейчас с тобой и Эмадрэксом: что мы теперь будем делать? К тому же броня тяжела и сокращает скорость полёта вдвое. Мы, правда, не можем понять – почему?

- Это-то как раз объяснимо, - ответил Афракс. - Ведь с увеличением скорости увеличивается и вес. А воздух, и ты сам это замечал, не бесплотен, как кажется с земли. Судя же по теперешнему виду Эмадрэкса, он несёт с собой немалый груз… Его доспехи неправильно выкованы, - сказал вдруг брат, пристально посмотрев на Эмадрэкса. – Те, кто их ковали не учли расчёты предков, изготовивших нашу броню. Для этого нужно время!

- Тогда, может быть, вообще не стоит заковывать драконов? Ведь ты нашёл ответ на первый вопрос…

- И да, и нет! Я разгадал загадку, и отдалил угрозу, но не получил ответа, Беллинт. И потому я с тобой согласен, - закон надо менять! Вернее, внести поправку о том, что только одна из трёх стай драконов имеет право носить доспех, защищающий её от любых нападений врагов. И это должна быть стая, которая хранит границы Лацэта. Так что доспехи драконов должны приходиться впору трём драконам. И носиться ими по очереди.

- Да, разумно, - согласился Беллинт. – Разумно! Значит, говоришь, надо поменять доспех?

- Да, надо! – утвердительно кивнул Афракс. - А теперь – моя очередь рассказывать.

Пока мы летели, брат поведал Беллинту о колдуньях, стерегущих тайну чёрных аистов и Белой башне на берегу южного моря.

- Значит, говоришь, госпожа из Белой башни? – уточнил задумчиво всадник.

- Да!.. А  как же ты уговорил кэрлов помочь тебе?

- Ну, и у меня есть свои приёмы убеждать, но в особенности – сводить нужные знакомства, - улыбнулся Беллинт. – Кстати, для пользы дела я и тебя познакомлю с племянниками нынешнего Подгорного короля. Очень примечательные господа. Поверь!

Всадники рассмеялись.

 

 Рассказ 16. Отличие Третьего поколения

 

Итак, я подхожу к концу моего повествования. Жалко, но мы так и не ответили на самый важный вопрос: не установили нашего родства… Впрочем, нет! Мы: я и Афракс – братья! Это очевидно. И это хорошо. И пусть я теперь дракон, а он – мой всадник. Между нами ничто больше не встанет.   

Как человеку, да ещё и герцогу, ему, конечно же, полагается иметь семью, дом. Заботиться о своих подданных. Но всё это он может делать и во время моего сна. То есть через шестьдесят два года. И хотя я знаю, Афракс уже сделал свой выбор, вряд ли гордая альвийская принцесса сочтёт этот срок слишком длинным. Ведь и те и другие живут ровно столько, сколько живёт в них кровь. Во всадниках – кровь драконов. В альвах – кровь земли, чьими детьми они себя считают. Так что их браку уготовано долгое будущее. Я этому только рад.

Я мог бы многое рассказать, но, боюсь, утомлю всех своими сбивчивыми россказнями, если уже не утомил. Я не умею ловко подбирать слова, и не владею как брат изящным помещением их на бумагу. У меня и рук то нет! А потому – это последний мой рассказ.  

 Мы отстроили славную башню на памятном мысе. Она так и называется – Рилгруф. И потому меня величают не иначе как лакк яс ре Рилгруф – господин дракон из Пенного Клюва… Смешно звучит. Шестнадцать лет мы с Афраксом отстраивали Фелонт и помогали обустроить весь Лацэт. На семнадцатый год брат попросил, что бы я слетал на юг, в Стафолас. Как я и думал, гордая альва показала мне водопады Большого Шлема. На радостях она согласилась даже подождать ещё сорок шесть лет.

- Здесь, в Стафоласе, годы летят так быстро, - объяснила мне она, густо синея так, что золотистого рисунка не стало видно. Видимо так альвы скрывают крайнее смущение. Я снисходительно отвернулся от её взгляда, что на нашем, драконьем языке, собственно и означает снисхождение.

Если говорить о том, как Беллинту удалось войти в Потайные пещеры Подгорного королевства, то, пожалуй, этой главы не хватит. Скажу лишь, что для того, что бы красоваться в доспехах Эмадрэксу пришлось перебить едва ли не половину войска короля Дронда, который узурпировал трон, убив своего брата и изгнав племянников.

- Ему следовало убить и Амбора с Воррином, - заметил тайн, по прошествии десяти лет, после тех событий. Когда Афракс попросил таки ему о том поведать. Тайн как раз прилетел в Рилгруф по какой-то надобности. – Но, как я уяснил себе, цверги отчего-то излишне сентиментальны. Возможно, потому, что отгородились от остального мира и живут воспоминаниями. А воспоминания – ненадёжная штука… Кстати, именно воспоминания о былом величии короля Ангобара позволили мне разыграть карту возвращения племянников. Дети камня, как они себя величают сами, к тому же и очень расчётливы. Многие из них перешли на нашу сторону не потому, что Дронд Второй как то их притеснял. Я выяснил, что кроме смены власти ничего собственно не изменилось. Но тот самый факт, что Дронд, как и его брат, как и все их короли за тысячу лет так и не смогли наладить сбыт тех изделий из серебра и железа, что добывали и обрабатывали цверги, а братья взошли на трон под бравые обещания процветания и возвращения былых времён – он и стал решающим. Сам Дронд недолго сопротивлялся. Он, правда, вызвал на поединок одного из братьев, но как я понял, и не желал шибко сопротивляться. Воррин, которому выпал жребий, просто отсёк ему голову с первого довольно неуклюжего замаха…

Кстати, замах то был вроде, неуклюжий, но цверги – очень сильный народ. Не хотел бы я встретиться с их умелыми бойцами один на один. Очень выносливы и сохраняют боевой дух и выдержку до самого конца. Недаром наши предки предпочли с ними договориться.

- А что их маги? – спросил тогда Афракс. Они как раз сели перед смотровой площадкой, что бы поглядеть на бушующее море.

- Магички, ты имеешь в виду?! – переспросил Беллинт. - У цвергов нет магов! Зато все их женщины – прирождённые колдуньи. Это как разделение труда. Над каждым изделием трудятся двое – цверг и его жена… Кстати, только достигшие особого искусства цверги имеют жён. Остальные ходят в подмастерьях. Это чуть ли не единственный народ, у которого женщин в разы меньше, чем мужчин. И каждая обладает способностью заговаривать вещи, изготовленные мужем. И только мужем! Заметь! Причём, чем больше у неё сыновей, тем сильнее она как колдунья. А вот рождение дочери может вообще лишить её дара. Потому у них это так обставлено… Не каждая рискует своим даром, так что и женщин у них почти нет.

- А как же?.. - улыбнулся Афракс.

- С помощью обыкновенного приворота! – усмехнувшись, объяснил Беллинт. – У мужчин просыпается, сам знаешь что, когда какая-нибудь плутовка его попросту присушит. Правда, и здесь не всё так просто. Вот тот же Дронд решился на переворот лишь после того, как мать Амбора и Воррина отчего-то предпочла его старшему брату, заметь – законному супругу. И присушила. Так что, будь осторожен, когда имеешь дело с женщинами цвергов!

- Это ты мне…?! – захохотал брат, но всадник скептически на него посмотрел. - Кстати, а как они отличаются друг от друга. Как мы и альвы?!

- Представь себе – нет! – вновь усмехнулся Беллинт. - Ну, под передник я к ним само собой не заглядывал. Зато довелось увидеть матушку наших братцев. Эдакая толстушка, объявившая, что родит для будущего короля жену. Это у них очень серьёзное заявление. Можешь мне поверить! К тому же у них всё так и происходит. Брат жениться на сестре. И не на ком больше!.. Так вот! Мамаша эта – больше, чем цверги-мужчины. То есть примерно с нас ростом. Это раз! Во вторых – и это главное! Она имеет густые длинные баки цвета соломы. И волос у неё только на подбородке нет. Представляешь – идёт в твою сторону соломенная копна!..

Но заметь! Не знаю, может если бы мы были здесь, на отрытом пространстве и имели возможность сравнивать, то она бы показалась нам с тобой уродиной. Там же, не скажу, что красавица – но всё при ней! К тому же цверги – народ практичны. И ценят вещь не по её внешнему виду, а только по внутреннему содержанию. А потому их очень трудно на что-то эдакое взбаламутить, где нет понятной без затей выгоды. Им всё надо досконально, без подвохов разжевать… Да ты бы знал, какие они мне проверки устроили, когда я рассказал им про твою затею с доспехами! Так вот, ведь это мамаша братьев их подвигла. Да, да! Именно она! Она что-то шепнула своим товаркам, а те – своим мужьям. И понеслась работа!

Они не слазили ни с меня, ни с Эмадрекса тем более, пока не нашли точные размеры всех частей доспехов, подходящие для всех драконов. Они заставили меня делать в воздухе самые невероятные движения. И только для того, что бы понять, как двигается дракон со всадником на хребте. Сам бы я никогда до таких возможностей не додумался бы! Верно говорю. И каждый сустав в доспехе они заговорили. К тому же учти, что бы достичь нужного нам состояния, оказывается надо расплавить металл и добавить туда немного крови дракона. Только тогда сплав имеет то особое свойство, которое охлаждает его настолько, насколько поднимается жар. Знаешь, что это значит?!

- Они восстановили искусство делать настоящие доспехи анэстиров! – догадался брат.

- Да! – кивнул Беллинт. – Кровь дракона – вот что делает наши доспехи такими огнестойкими. Они сохраняют жар тела в миг первого облачения. Тогда доспех как бы запоминает своего хозяина. Я вот всегда ощущал, что мне немного жарковато в доспехе Ариомуса. Но надо знать правильную меру, когда добавляешь кровь дракона. И они узнали эту меру!

- Да, насчёт тела – ты прав. Я в конце концов остановился на том доспехе, который принадлежал одному из трёх кропаров, погибших в долине Чёрного Аиста. Он немного прохладный, и наверху меня знобит, но это всё же лучше, чем жариться как на вертеле.

- Да, ты прав, - согласился Беллинт. -  Но всё же лучше, если ты закажешь доспех под себя. И, кстати, там есть мастер, Ларгон его зовут. Советую обратиться к нему. Ты ведь, как ни как – герцог. А он, мало того, что оружейник, так ещё и хороший ювелир. Не поскупись, ведь папаша не мог не оставить тебе какого-нибудь золотишка и наворованных камушков. Фан Ларгон – скряга, как я заметил, но очень искусный цверг!

- Нет, сам я не решусь растрачивать золото Доммоза на себя! – покачал головой Афракс. – Вот разве если расщедрятся мои подданные и позволят мне это…

- Ты слишком их балуешь, - фыркнул Беллинт. – В конце концов! Прошло уже столько лет!

- Ну, здесь я – раб собственных обычаев, - извиняясь, улыбнулся брат.

- Они на шею тебе сядут, с таким подходом к делу!

- Пока не сели. И, думаю, не сядут! - приосанился Афракс. – Вот, кстати, у меня должны быть именины. Их фелонеры любят справлять. Сколько надо цвергам, что бы они сделали хороший доспех?

- Ну-у, до года – точно!

- Вот и подкинь идею старине Мелритеру. Он быстро смекнёт – что к чему, - закивал брат.

- Мне кажется, тебя и вправду никакая цвержиха не присушит! – усмехнулся всадник.

- Это почему?

- Ты сам, кого хочешь, заставишь плясать под твою дуду. Я всё время вспоминаю тот разговор с Номвитоном!

- И что?

- Я так и не понял, в какой миг этот разговор повёл ты, - прищурился Беллинт. – Да что там?! А как ловко ты заставил подставиться Раслина! Тот до сих пор недоумевает, почему согласился на твои доводы. Я ведь я именно ему наказал присматривать за тобой. Ты убил сразу двух зайцев одним махом! И с ведьмами! Как ты узнал, про долину Чёрных Аистов. Ведь ты не потому туда полетел, чтобы разведать, что к чему, а ты уже знал, что будешь делать! А?! И Аль-Авэй! Ты ведь знал… знал, что к твоему прибытию в Вокоронской крепи никого уже не будет. Зачем тебе это было нужно?! Вот почему я тогда налетел на тебя!!!

- Всё очень просто, - снисходительно пожал плечами Афркас, а затем пристально посмотрел на Беллинта и улыбнулся. – Теперь-то нет смысла что-либо утаивать. Историю про братьев-всадников и их драконе, я узнал задолго до того, как мне о ней поведал Тимин. Я прочёл её в библиотеке мэра, во второй день моего заточения в Талумсиме. Я долго гадал, чем же меня привлёк тайн Беллинт, возвышающийся над площадью и понял, чем именно… Не забывай, ведь я – сын Доммоза Фелонтского. Там, на площади я понял, что мне представился тот именно шанс, упусти я его, и всё пошло бы по-другому! Ты вот тут мне про историю королей цвергов битый час вещал. Но ведь в этом смысле мы, люди ничем от них не отличаемся. Там, на площади, отец понял, что я задумал. Не будь он Доммоз! Он понял, что если проиграет тебе, этим расчистит дорогу мне, а простить раскаявшегося блудного сына он всегда успеет. Для меня же это был ещё и шанс доказать отцу, что его наука пошла впрок. А потому он с лёгким сердцем позволил Тюдрату себя убит… Полагаю, с лёгким.

Теперь о Чёрных Аистах! Я видел людей племени си-хунну задолго до того, как стал анэстиром. И, как наследник Доммоза, амира Доммоза, я кое-что знал про тайну чёрных повозок. В тот день смены власти на площади, я имел разговор, довольно откровенный, разговор с покойником Цуканом. Это был настоящий Управитель! И он рассказал мне о другом сыне Доммоза. О том сыне, который появился от связи с бежавшей дочерью народа си-хунну. Ошибка слишком бурной юности! Но эти люди мстили моему отцу, и потому он подался на север, подальше от их мести. А чтобы вконец спутать следы, Варду лишили и отца и матери и привезли в дом Цукана под видом раба. Мой отец, как и Цукан всегда на всё имел свои виды. В том числе и на собственных сыновей. Кто знает, как он хотел воспользоваться Вардой, но я его опередил! Я решил, что будет справедливым, если Варда получит то, что ему причитается так же, как и мне. И я никого не обманул! Я всё ему рассказал в свой час. Теперь он имеет то, о чём мечтал и даже более того! Ты бы видел, как загорелись его чёрные глазёнки, едва он узнал, кто он и что ему предлагают! Стать настоящим драконом!!! Это чего то, да стоит.

  Итак, я знал, кем хочу быть, как мне этого достичь и, главное, что для этого нужно! Тот же Цукан подсказал мне про наконечник эрве Лацэта. Мне нужно было лишь найти его в этом треклятом лесу! Я и Варда знали примерное место. В Пниплаату мы подались, потому что опасались, что ты сам снарядишь за нами погоню, и эта часть нашего плана волей-неволей будет раскрыта. Что же до дракона и древнего языка. Поверь – изображать полное его незнание было очень тяжело! Но, сам видишь – справился.

Ты, конечно же, спросишь, а как я договорился с … Эмадрэксом?! С твоим драконом? А ты действительно думаешь, что он – твой, а не ты – его?! Эмадрэкс, конечно, упрямый, но Тюдрата недаром называют Птальтом. Он, в отличие от всех вас, сразу смекнул, что к чему. И уговорил Эмадрэкса и Раслина с Калпетом… Как он сказал? «Мы, с Беллинтом читали одни книги, но делали закладки в разных местах»!

- Это правда, - кивнул помрачневший Беллинт.

- Да не дуйся ты! Я и ты – тайны Лацэта, потому-что захотели ими быть с самого начала! – заявил брат. – Тебе нужно было найти единомышленников, и ты их нашёл! Мне нужно было найти единомышленников, и я их нашёл! Тебе нужно было объединить всех и изгнать южан! И ты это сделал так, как счёл нужным. Мне нужно был раз и навсегда уничтожить угрозу моей жизни от народа си-хунну, и я это сделал, попутно отрыв тайну чёрных аистов и приобретя магический опыт… А главное! Я узнал про Белую башню, каким-то чудом, а может и не чудом, а с умыслом, но сохранившуюся на юге! А ты узнал про доспехи всадников. И теперь мы обезопасили себя со всех сторон. Наши судьбы разные, но цели то у нас одни! Вернее одна! В этом я вижу главное отличие всадников Тринэта.

- Ты прав! Единство цели! Пусть всё будет, как будет, но цель одна – возродить Лацет! – воскликнул всадник, поднимаясь с места, и повернулся к морю.

- Да, мы - лацтиане! И наша цель видеть наши семьи, наших друзей, наших братьев свободными и счастливыми. Это – хорошая цель! Ради неё и умереть не жаль, - Афракс посмотрел в ту сторону, откуда я и Эмадрэкс наблюдали за ними. Мы плыли, подобно кораблям по водной глади, пытаясь преодолеть колючий встречный ветер.

- Да, это ты хорошо сказал! – кивнул Беллинт, устремляя взор в ту же сторону, а потом спросил:

- А Вокорон?

- Ну, это совсем просто! – весело улыбнулся Афракс. – Ну не на крестьянке же мне жениться в конце то концов! Мне – потомку Муталлинов и Кормонтов. Да меня просто никто не поймёт! А моя Аль-Авэй такая нежная, такая… 

Он мечтательно закрыл глаза.

- Мне до сих пор стыдно перед Вардой за тот день, но я сделал всё, что бы ему было удобно на том карнизе, где он погрел спину. Я же в это время грелся от томного взора очей моей лестной красы. Альвы такие выдумщики, если это им надо! И они – настоящие мастера видений. Как только Эль-Гилям вступил в лес – всё был сплошной обман. Никакой крепости и в помине не было – так, усадьба Аль-Офона, где он, собственно проиграл господину Урпрану тот магический бой. И озеро тогда именно вытекло. В общем – идеальное место для создания видений. Вам оставалось только переловить их всех тёпленькими. Ну и случай с родственничком Эль-Гиляма кстати оказался. Отец всегда говорил, что случайности никогда не происходят сами по себе, а сопутствуют далеко идущим намерениям. Как недостающие звенья.

- И эту башню ты тоже не случайно отстроил, а с умыслом? – спросил Беллинт.

- Да, - улыбнулся Афракс. – Я хочу проникнуть в тайну Белой башни. Я понял, что именно этим намерен заняться, прежде чем обручусь с милой Аль-Авэй. Я просто не могу позволить ни ей, ни Варде постоянно опасаться непонятной угрозы с юга.

- Так ты тоже считаешь, что южане рано или поздно на нас нападут? – затревожился Беллинт.

- Все мы, всадники, так считаем, - невозмутимо ответил брат. – Я, кстати, непременно воспользуюсь твоей любезностью и ради этой моей цели…

- Ты о чём?

- О том, что ты предложишь фану Мелритеру подарить мне доспехи, выкованные фаном Ларгоном. С ними я, пожалуй, буду чувствовать себя уверенней. Что-то подсказывает мне, что тот, кто прячется в Белой башне, тоже облачён в особые одежды. И кто бы это ни был, он – великий маг! Может быть, самый величайший по эту сторону Бакрона. Оттого-то мы про него до сих пор ничего и не знаем. А ведь это ещё и хорошее приключение может быть, - лукаво подмигнул Афракс.

- Интриган тоже мне! – широко улыбнулся тайн Беллинт. – Что ж, валяй, только не переусердствуй.

- Обещаю! И больше никакого недоверия и подвоха, - всадники рассмеялись. А мы с Эмадрэксом в который раз между собой решили, что не прогадали с нашими анэстирами.

 

НЕБЕСНЫЕ ВСАДНИКИ

 

СОДЕРЖАНИЕ

Книга вторая. Чего бояться драконы

 

Часть первая. Близость родства

Рассказ 1. Неизбежные хлопоты

Рассказ 2. Пора и честь знать!

Рассказ 3. Вкус недозрелых яблок

Рассказ 4. Несбывшиеся мечты против сбывшихся желаний

Рассказ 5. Достижение понимания

Рассказ 6. Достигнутое понимание

Рассказ 7. Ночь в доме герцога

Рассказ 8. Та самая честь, которую нужно знать

 

Часть вторая. Огненные слёзы

Рассказ 9. Обещанный обед

Рассказ 10. Час моего позора

Рассказ 11. Два зайца, за которыми стоит гоняться

Рассказ 12. Опасность вокруг

Рассказ 13. Призрак Белой башни

Рассказ 14. Путешествие к южному морю

Рассказ 15. Путешествие к северному морю

Рассказ 16. Отличие Третьего поколения

 

 

 

Беллинт – Эмадрэкс (Моя судьба)

Раслин – Кротлан (Удар булавы)

Тюдрат – Эмгуссэ (Моё утешение)

Калпет – Скайн (Второй шанс)

Тимин – Медэй (Изящная)

Омнар – Урфия (Переливчатая)

Армон – Кацэрт (Чёрная лента)

Юйс – Байгур (Большой рёв)

Афракс – Аправарт (Величие и сила)

Витцур – Зоя (Стрела)

Панин – Эдмелин (Серебряное крыло)

Бахрин – Талия (Спокойная)

Албаст – Ангизер (Небесный ёж)

© Copyright: Максим Василенко, 2012

Регистрационный номер №0063032

от 16 июля 2012

[Скрыть] Регистрационный номер 0063032 выдан для произведения:

«Чтобы ни произошло в будущем, даже если потомки одного из народов, что сейчас подписали этот договор, здесь, у подножия Старого ясеня, в седьмой день третьей аксии месяца Пэнфиата года Седьмого Арафицты, исчезнут с лица Дэи, и о них никто более не вспомнит, мы, анэстир Беллинт ре Пентлен, тайн Лацэта и Аль-Авэй, наследница Афирота, в присутствии Аль-Офона, владыки Афирота, выступающие от лица народов Лацэта и Стафоласа соответственно, договорились и клянутся в следующем:

Первое! Забыть и не вспоминать все прежние обиды, чинимые друг другу, в какие бы времена ранее они не произошли.

Второе! Строго соблюдать границу обеих стран, коей отныне и навек является первый ряд древ букового и елового детинца к югу от вековой засечной тропы.

Третье! Всегда помогать друг другу в час нужды, делить кров, еду и славу, даже если от какого либо племени останется лишь кто-то один и более никого не будет.

А если между народами в будущем и возникнут какие-то препоны, то разрешение их к удовлетворению обоих народов вменяют себе в обязанность

 

НЕБЕСНЫЕ ВСАДНИКИ

Mortiri de salutat [1]

Мо вита йомая![2]

Книга вторая. Чего бояться драконы

 

Часть первая. Близость родства

 

Рассказ 1. Неизбежные хлопоты

 

Меня зовут Афракс, сын Доммоза[3] герцога Фелонтского. Я – анэстир Тринэта[4], тайн Кропаров. Когда меня спрашивают, где твоя родина, ведь в тебе течёт кровь ясов, я отвечаю – моя родина там, где небо встречается со звёздами…

Моим отцом был Доммоз, глава капитула ордена Огнеборцев, бесславно погибший от руки анэстира Тюдрата Птальта. Моей матерью, - благородная Ольвия, происходившая из древнего эмлацетского рода Кормонтов[5]. Доммоз Фелонтский взял её в жёны для того, что бы ему достался герцогский титул, и как только она родила наследника, то есть меня, сделал всё, что бы избавится от «белокровки», как южане называли древние знатные семейства. Ольвия[6] вместе со мной была отослана в одно из южных имений Доммоза под присмотр его сестры Хинны[7] и вскоре, едва мне исполнилось пять лет, умерла от малокровия. Всё своё детство я провёл пленником Хинны, которая не скрывала, что предпочла бы видеть меня мёртвым более чем живым.

 Однако это не входило в планы моего отца! Он хотел женить меня на дочери своего ярого врага по ордену с тем, что бы обратить его в союзника. Дабы дать мне воспитание, достойное герцога Фелонтского, он нанял лучших учителей фехтования, верховой езды и прочего, что, по его мнению, я, как наследник, должен был знать и уметь. И всё это обрушилось на меня как снежный ком на голову, едва мне исполнилось тринадцать лет. Брюзга Хинна была недовольна, но не смела встать на пути далеко идущих планов Доммоза. Впрочем, учение всегда давалось мне легко, а потому я быстро освоил то, что должен был знать. Я так же знал, что однажды мне предстоит стать герцогом Фелонтским,  а возможно и королём всего Субара[8], как южане называли свои самые северные окраины. Для этого отец всячески поддерживал Талумсимского мэра, и когда мне исполнилось шестнадцать лет, я был представлен его милости.

Лишь однажды, в короткой беседе, отец дал мне понять, какие он на меня имеет виды.

«Ты – наследник двух народов! - сообщил он мне, покуривая своё булькающее южное зелье. - В тебе течёт кровь благородных детей юга и этих, - тут он поморщился, - белокровок. Ты вправе корить меня за то, что твоей матерью была одна из них, но я пошёл на этот шаг лишь за тем, что бы обеспечить тебе трон Субара… Да! Я хочу, что бы мой сын и наследник славного рода Муталлинов[9] стал первым локалем[10] Субара»

Он мечтательно закурил трубку, предавшись, видимо, каким-то воспоминаниям. Я долго стоял перед ним, пока, наконец, он не посмотрел на меня долгим мутным взглядом. Не знаю, что ему привиделось, но вдруг он снял свой тапок и швырнул в мою сторону, осыпая проклятьями на южном наречии, которые я вдоволь наслышался от его сестры, а потому знал наизусть. В этот миг он действительно напомнил мне мою тётку Хинну, хотя та была грузной толстухой, а Доммоз всегда поражал меня едва ли не совершенным для мужчины телосложением. И я в тайне надеялся, что к его годам буду таким же ладным и мускулистым. Хотя я очень не хотел быть таким же бронзовым, как он.

В смятении, но совсем не в страхе, я бежал. Тогда мне в первый раз захотелось совершенно не быть на него похожим! Позднее, я подолгу стоял перед мутным серебряным зеркалом, силясь разглядеть в себе не его черты. Вскоре я знал о своём теле больше, чем кто-либо другой из моих сверстников. При этом я тщательно прятался от посторонних взглядов. В огромных покоях отцовского дворца в Фелонте я был совершенно один и не мог доверять никому. Ведь если на юге, в имении тётки Хинны меня ненавидели за то, что я – белокровка, то здесь, напротив, за то, что я  - южанин. Здесь никто не знал мою мать и не видел её родных. Меня называли по южному, сын Доммоза, не называя моего имени, а только добавляя титул на манер, давно взятый от западных княжеств, располагавшихся по ту сторону Бакрона. Ди Ремер! Предлог «ди» означал, что я даже не владею этой землёй, а лишь, представляю её. А ведь для знатных людей, какими по идее были и Доммоз и мама, было важно владеть хоть клочком земли, особенно здесь в Субаре.

Много позже я узнал, что Доммоз попросту вырезал всю родню матери, едва женившись на ней, и присвоил себе все их земли и титулы и всё, что ценилось менее чем земли и титулы, но таки ценилось. Так что отец, как ни крути, был единственный по-настоящему родной мне человек. Но именно этого родства я тяготился больше всего. Я ненавидел этого человека всей своей душой! Если бы у меня был хотя бы шанс, я убил бы его, не колеблясь. Но самое страшное было в том, что не я возненавидел его, а он, да, да, именно Доммоз сам посеял во мне эту ненависть, намеренно добиваясь, чтоб она проросла во мне и укоренилась так, чтоб я ничего не видел дальше неё. Так мой отец хотел управлять мною, когда его плану суждено свершиться.

Однако (и так бывает всегда), против одной воли встаёт другая. Одно желание противопоставляется другому. Одна мысль противоречит другой. В тот памятный день, когда мне в очередной раз назначено было сыграть роль марионетки в свите Доммоза, его планы рухнули раз и навсегда. Скорее по привычке, мы въехали разудалой кавалькадой на ратушную площадь Талумсима, кроме себя-великих не замечая никого. Как же жестоко мы обманулись?! А вернее, как жёстко пало на нас тяжёлое изумрудное знамя юга, сорванное кем-то из приближённых мэра.

А потом я посмотрел вверх. И в первый раз увидел анэстира, восседавшего на драконе и говорившего моему отцу такие слова, которые он ни разу за свою жизнь ни от кого, даже от своего злейшего врага, не слышал. Я видел, как Доммоз повернул свою спину и, как пёс, которому наподдали, поджав хвост, бежал на своём породистом скакуне. Правда, у конца площади он остановился. Если бы он тогда хоть слово сказал в ответ своему настоящему врагу!..

Я был бы предан ему, как собака, забыв про свою ненависть. Но, увидев, что-то за моей спиной, он зыркнул на меня и, осадив вздыбившегося коня, умчался восвояси.

А я остался. Один! Посреди целой площади людей, которые могли бы меня тотчас стянуть с лошади и растерзать. И они были бы правы, ведь они не знали мою мать, зато точно знали моего отца. Доммоз бежал, а потому мне не стыдно за последующие мои слова. Рёв дракона вывел меня из оцепенения, хотя все остальные, напротив, оцепенели от ужаса. И тогда в полной тишине, воцарившейся на площади, я услышал голос, обращённый ко мне. 

«Твой господин уехал! – сказал мне анэстир. – Почему остался ты?»

«У меня нет господина», - собрав всё своё мужество в кулак, и в душе поражаясь собственной смелости, ответил я.

«Это так!» - услышал я знакомый голос мэра Цукана. – «Афракс ди Ремер, наследник герцога Фелонтского»

В первый раз кто-то подал за меня слово! И это был человек, которого я едва знал. Которого видел лишь второй раз в жизни!

«Ди Ремер?!» – удивился анэстир. – «Ремер – это городок на границе Глурависа и Эмилацэта»

«Да, тайн Беллинт!» - подтвердил кто-то из Городского совета.

«И ты – родственник этого … - я поразился насколько надменно, презрительно и снисходительно одновременно прозвучала эта фраза в устах анэстира. Даже Доммоз не позволял себе такого пренебрежения к «белокровкам»!

«Я – его сын!» - выпал я. – «Единственный законный сын и наследник Фелонта!»

«Вот как?!» - кивнул анэстир, как бы что-то прикидывая. – «Хорошо!.. Мэр Цукан!»

«Да, тайн Беллинт»

«Сбереги мне единственного наследника Фелонта! И проследи, чтоб ни один волос не упал с головы ди Ремера. А лучше вообще – запри его, и не выпускай, до тех пор, пока я не разделаюсь с его папашей!»

« А что потом?!» - спросил мэр, хотя этот вопрос по идее, должен бы задать я.

«Как что?!» – изумился анэстир и спросил возмущённо. - «Он же – «единственный законный наследник»! У нас что, наследники земель Лацэта клепаются в мастерских или сбываются на привозах?!»

Никто не расслышал бы ответа мэра, даже если бы он его сказал. Дракон с шумом расправил крылья и умчался ввысь. Потом вся площадь загудела, зашевелилась в каком-то пьяном неистовстве. А ко мне подошли двое стражников и вежливо попросили спешиться и проследовать за ними.

Я повиновался. Привычка, да и ничего не оставалось делать. Не драться же мне с ними?!

Меня отвели в покои мэра и попросили ждать. Пока я ждал, в разные стороны мимо меня сновали какие-то люди. Пара человек была мне смутно знакома, но остальных я видел впервые. Я отметил, что среди них есть как южане, так и северяне. Смена власти мало сказалась на тех, кто эту власть ежеминутно свершает в таких вот, как эта, ратушах. По сравнению с мрачной, полной предчувствий и надежд торжественностью прошедших минут на площади, эти часы показались мне мышиной вознёй в амбаре, чему я стал невольным зрителем.

Всё это время стражники стояли подле меня, превратившись в подобие каменных статуй. Они не проронили ни слова друг с другом, а мне с ними не о чем было говорить. Мне пришла на ум какая-то шальная мысль «а что по поводу всего прошедшего думают они – стражники?» Наверное, я улыбнулся в тот момент, когда посмотрел на одного из них. Тот выпрямился и отвернул голову. Я прождал часа два, а затем по приглашению, вошёл в длинный покой оказавшийся кабинетом мэра Цукана.

«Я рад нашей второй встрече, мой юный друг!» - мэр стоял у большой карты справа от меня и жестом пригласил к себе поближе. – «Сегодня мы с тобой были очевидцами примечательных событий, и думаю ещё более примечательных будем… Но не это главное! Главное – мы остались живы! И никто не захотел наших с тобой голов! Ты себе не представляешь, до чего это хорошо!!! Поверь моим словам, а сегодня я искренен как не был и не буду никогда! Кто-бы не жил после этого дня, и что бы потом не случилось, - все будут помнить его!»

Он указал на карту.

«Вот он – Лацэт! Наше королевство без короля. Так было тысячу лет назад! И так может быть сейчас… Но, - с этими словами он пристально посмотрел на меня, - может быть и по другому. Может статься, твой отец соберёт войска и как десять веков назад осадит Талумсим и город падёт. Как думаешь, что с нами будет тогда?!»

Но тут же сам ответил, не давая мне сказать ни слова.

«Ни-че-го!» - торжественно изрёк он, поднимая указательный палец вверх и сщурив свои маленькие глазки. – «И в этом прелесть нашего с тобой положения! Ты думаешь, небесный всадник прилетел и всё будет, как он хочет?! Нет! Правят они – такие как твой отец и этот Беллинт, кто-бы он не был. Но управляем – такие, как мы! Как ты и я! И в этом наше главное оружие! И этот Беллинт и твой отец прекрасно всё понимают… Да, да, твой отец! Иначе бы он позвал тебя с собою! Я слишком хорошо знаю этого интригана. Он любит управлять всеми, как своими игральными фишками. Но и этот всадник того же полёта! Он, конечно же, убьёт Доммоза, при случае… Да, этот всадник не из тех, кто бросает слова на ветер, сынок! Я сразу это понял! Он ловко всё провернул и главное, как точно рассчитал! Этот Беллинт – выдающийся человек, без сомнения. Истинный лацтианин, кто бы он ни был. В двух словах он показал всем, кто здесь хозяин и указал, что надо делать. И чего от него вообще ждать!..

А главное! Как он сказал – «наследники земель Лацэта не клепаются в мастерских и не сбываются на привозах»? Гениально!!! Даже я бы так не сказал! А ведь он ничего заранее не готовил! Он сказал это просто, мимоходом, но как точно! Теперь, даже если знать будет колебаться, одной этой фразы, так, мимоходом пущенной, достаточно будет, что бы отделить всех по своим корзинам.... Наследники земель Лацэта  рождаются, сынок, и ты – первый из них. Ты это понял?! Он не просто спас тебе жизнь, нет! Для таких, как он, жизнь – сама по себе, не имеет никакого смысла»

Старик вновь посмотрел на карту.

«Я ждал этого дня все сорок лет! – продолжил он, спустя некоторое время задумчиво и как-то отстранённо. - Мне было столько же, сколько сейчас тебе… Может, чуть больше… Мне было видение! Я стоял, я смотрел на это карту!.. Да, да, на эту именно карту! Она когда-то висела у нас в доме… Так вот я смотрел и отчётливо, как тебя сейчас, увидел, как над Талумсимом поднимается пурпурный стяг. Тот самый, что сейчас висит на колокольне. И голос, такой же, как у того дракона… Я никогда не забуду этот голос! И слова! «Это – и твоя судьба»! «Ацэл фо садрэкс!..»

Он несколько раз повторил эту фразу, переходя почти на шёпот.

«Я ждал этого дня всю жизнь!» - он вновь пристально посмотрел на меня. Затем пригласил к небольшому столику с двумя массивными креслами по бокам и когда мы сели, позвонил в колокольчик. В покои немедленно и почти бесшумно вошёл слуга, неся на подносе еду. Я почти ничего не ел, хотя он много раз потчевал, и много ел сам, тряся своими маленькими, казавшимися неуклюжими руками. День был насыщен событиями. И я, никогда раньше не принимавший участие в стольких разных событиях сразу, к концу этого дня обессилел, хотя ничего толком и не сделал.

Видимо, мэр это почувствовал, а потому, поговорив со мной ещё кое о чём, извинился и, пробормотав, что-то про «неизбежные хлопоты», вновь позвонил в колокольчик. На сей раз в покои вкрадчиво вошёл низкий суховатый человек во всём, кроме белого накрахмаленного воротника, чёрном. Именно он меня сюда пригласил. Мэр отдал ему распоряжения относительно меня, намеренно ударяя каждый раз при упоминании моего имени на фразе «наш высокий гость».

Когда на город опустился вечер, и сотни талумсимцев высыпали из домов, что бы закружиться в мишуре праздника, свалившегося в прямом смысле на их головы, я осматривал свои покои в доме мэра. Я был почётным полугостем, полупленником. Я пока ещё не определил это для себя. Пленником я был в течение двенадцати лет, гостем – лишь пару раз и то лишь в свите Доммоза. Нынче же ко мне была представлена настоящая охрана, но я давал себе отчёт, что эта охрана скорее должна защитить меня от непредвиденных выпадов слишком взбудораженной толпы, чем и впрямь охранять меня, как пленника. Моим провожатым, впрочем, хотелось думать иначе. Ведь они были победителями! А я в их глазах – побеждённым. Но видимо наставления Доммоза возымели-таки на меня воздействие: отчего-то мне не было никакого дела, что думают все эти люди. Я устал и хотел лишь одного: закрыться в отведённом мне покое и забыться сном.

Хотя бы это мне под конец удалось. 

  

Рассказ 2. Пора и честь знать! 

 

Итак, я рассказал, как один день круто и бесповоротно меняет всё в жизни целой страны и одного единственного человека! То есть меня. Но до сего момента все события, происходившие со мной, шли как бы мимо меня, попросту вовлекая меня в свою череду. Я был над ними не властен, я просто плыл по их руслу. Хотя в тот вечер я устал, но именно усталость не давала мне уснуть. Напротив, я чувствовал, что должен всё осмыслить. Должен хотя бы попытаться прийти к каким-то самостоятельным выводам. Принять какое-то своё решение.

Чего я хочу?! Что я действительно из себя представляю, на что способен?!

Мне очень нужно было ответить на все эти вопросы. Несмотря на мою размеренную жизнь, у меня никогда не было времени просто их задать! Не то, что ответить. Однако сейчас, и я это отчётливо понял, именно от них зависит моя судьба, как бы высокопарно это не звучало. У меня есть шанс, которым я должен воспользоваться. Причём именно сейчас. Скоро, совсем скоро у меня не будет и этого шанса.

«Чего же я по-настоящему хочу?» - я прошептал это, глядя в потолок, в центре которого висел старинный свечной канделябр. Незадолго до этого принесли ужин, я выпил немного вина и надкусил яблоко. Затем я лёг на кровать и закрыл глаза. Я попытался уснуть, но, несмотря на усталость, сон всё не шёл ко мне. Я открыл глаза и тогда-то увидел этот канделябр. Я долго изучал его, почти бессмысленно водя взглядом по ободам и формам подсвечников. Внезапно я вспомнил, как так же пол дня назад смотрел на всадника. Снизу вверх.

«Что его сделало всадником?» - подумал я. Ведь он был таким же, как все… А почему я, собственно решил, что он не такой, как все?! Хотя нет, если бы он был таким же, как все, как бы он смог оседлать это чудовище? Я ведь ничего, ровным счётом ничего не знаю о том, кто во второй раз подарил мне жизнь. А ведь Доммоз его неподдельно испугался и даже этот мэр – пухлый старик сказал:

 «Этот Беллинт – выдающийся человек, без сомнения. Истинный лацтианин, кто бы он ни был»

Лацтианин!.. Интересно, кто они такие – лацтиане? Ещё один вопрос, появившийся только сегодня и опять связанный с всадником. Но вот найду ли я на него ответ?

«Вот что!» - решил я для себя, пока ночь не сделала своё главное дело. – «Я должен уйти из этого города. Во что бы то ни стало уйти!»

Всё утро следующего дня я провёл в размышлениях и наблюденьях. Я старался запомнить как можно больше полезного, отмечая всё, что могло бы мне пригодиться для задуманного. Куда именно бежать я не знал. Вернее – не задумывался. Но к концу дня, после посещения обширной библиотеки мэра, решил, что бежать надо до того, как войска Доммоза осадят Талумсим. При любом исходе я не смогу оставаться вне внимания всех этих имеющих дальние виды господ. Мне нужен был только помощник! Денег у меня не было, как, впрочем, и настоящего представления о том, что это вообще такое. Ведь я был наследник не только земель, но и огромных богатств, наворованных предыдущими герцогами, а больше всех – Доммозом. Но что такое деньги, как и прочие ценности, я не имел ни малейшего представления.

Конечно, я видел все эти побрякушки: ряды бус на толстенной шее тётки Хинны, цепи и дорогие россыпи на оружии Доммоза и его приближённых, да и моя собственная портупея так же, возможно, была не из дешёвых. Не из дешёвых! Возможно, мне удастся продать эту портупею. Зачем она мне?

Я посмотрел на свою шпагу, вложенную в ткань из чёрного бархата с зелёными камнями ножны и обёрнутую выделанными ремнями. Её вполне можно вынести и без ножен. Ещё можно продать феску и, пожалуй, кушак. Значит, нужно только узнать, где ближайшее торжище.

Ещё днём, за обедом, который подали мне в комнату, я приметил слугу, что принёс второе блюдо. Он же принёс и ужин. Я очень надеялся увидеть его утром, и не ошибся. Похоже, местная стража не шибко-то рвалась меня охранять. Во всяком случае, не предполагала, что я захочу расстаться с этаким гостеприимством. Мне удалость перекинуться с прытким малым парой фраз, из которых я узнал, что самый ближний торг – это западный привоз, - вотчина рода, к которому принадлежала семья мэра. Я видел главную улицу, ведущую к Западным вратам, и мог бы поклясться, что никакого Привоза там не было.

«Почему ты меня обманул?» - спросил я между делом того паренька за обедом следующего дня.

«Когда?!» - изумился тот.

«Утром, когда я спросил тебя о том, где можно что-то с выгодой продать. Я ездил по улице, ведущей от Западных ворот, но никакого привоза там видел» - сообщил я укоризненно.

«А когда ты был там в последний раз, господин?» - спросил малый.

«Не далее, как позавчера!» - улыбнулся я.

«Тогда господин должен был увидеть справа, как едешь от ворот большой длинный дом с тремя рядами окон»

«Да, этот дом я видел» - подтвердил я.

«Так вот это и есть – Западный Привоз!» - победно усмехнувшись, объявил он.

«Вот как?» - уважительно закивал я. Через полчаса я знал всё, что нужно. А главное! Я нашёл способ сбыть вещи, и, похоже, заимел себе помощника. Конечно, я очень рисковал! Но главное, чтобы понимал это только я.

Через день, паренёк заговорщически мне подмигнул, а к вечеру принёс увесистый мешок.

«Здесь всё, что получил!» - сообщил он.

«Ты отсюда уже взял?»

«Как договаривались! Только феску продать не удалось» - признался он. – «Зато за кушак получил вдвое. Он оказался дороже, чем я думал»

«Это хорошо», - кивнул я, улыбнувшись. – «Феску оставь себе, на память»

 Тот улыбнулся в ответ.

«Но взамен, мне нужно добыть хорошую верёвку. Сможешь?»

Тот пожал плечами. Потом кивнул.

«И запомни! Никто ни о чём…»

«Да понятно. Господин хочет бежать» - улыбнулся он.

«Да, бежать!» - кивнул я. – «Далеко бежать! Подальше от всего этого. И что бы никто меня не нашёл. Понимаешь?!»   

«Тогда лучше в Пниплаату!» - мечтательно заявил малой.

«В Пниплаату?» - переспросил я.

«Ну да, - кивнул он. - Там можно наняться на корабль и уплыть в Тудэман, а если повезёт, то и на запад, через Студёное море»

«Да, на запад, через море, - повторил я. - Это хорошо! Если ты мне поможешь, я возьму тебя туда»

Глаза мальчугана загорелись.

«Я добуду тебе верёвку, господин, и помогу добраться до Пниплаатских ворот», - радостно выпалил он. - «Только пообещай, что  сдержишь слово»

«Разве слова наследника Фелонта тебе не достаточно, паршивец?!» - я кивнул ему яблоко, он легко подхватил дар и отправил его за пазуху. Затем лукаво улыбнулся и умчался. Я так же не отказал себе в удовольствии, и пока не прошёл день, съел не одно яблоко, предаваясь самым радужным размышлениям.

Той же ночью я выбрался через узкое окно моей комнаты, а затем как можно тише поднялся на крышу. А затем так же тихо спустился с неё с другой, внешней стороны. На улице меня поджидал Варда, так он мне назвался.

«Это сокращённо от Вардэмал[11]!» - пояснил он.

Ночь выдалась прохладной, и тёмной. Мы долго шли вдоль тёмных улиц, пока не добрались до стены. Как пояснил Варда, Пниплаатские ворота находились западней, чем Западные.

«А как мы попадём за них?» - спросил я.

«Это я у тебя спросить хотел, господин!»

«Я думаю, что стражники ворот очень мало получают… И надеюсь пополнить их карманы»

«Не-а!» - возразил Варда. – «Стража в городе получает хорошо. Их не подкупить, если ты об этом. Легче обмануть стражу»

«Это как?!» - спросил я, потому что идей у меня, если честно не было. И если говорить о слабых местах плана моего побега, то этот план весь состоял из слабых мест. Мы решили действовать по плану Варды. Как он мне объяснил, за те годы, что город не подвергался нападению извне, многие стены города несколько раз перестраивались и не только под нужды той же городской стражи. Люди, живущие у самих стен порой относились к ним, как к собственному забору или, что хуже, как к одной из стен собственного дома. Варда знал одна харчевня рядом с Пниплаатскими воротами, имела потайной выход. Через этот выход корчмарь проносил контрабанду. Если господину, то есть мне, удастся договориться с корчмарём…

«Пошли!», - сказал я. – «Только ты точно уверен в том, что из харчевни можно выйти за стены?»

«Я уверен в том, что корчмарь проносит левый товар, господин. А это он может делать лишь, если у него у самого есть лазейка!»

«Хорошо-бы, чтоб это было так!» - вздохнул я. Мы как раз пропустили очередной патруль с колотушкой. И бегом понеслись в сторону, указанную Вардой. Вскоре мы достигли небольшой площади, в правом углу которой высилось здание, из коего выходил шатающийся мужик. В проёме входа горел свет, а изнутри доносились голоса. Пропустив пьянчужку, я вошёл внутрь, морща нос от колоритных запахов. Я нашёл относительно свободное место и сел, на всякий случай, кивком спросив у соседа разрешения. Тот сделал неопределённый жест, который можно было понять по-разному, но допытываться я не стал, а просто сел. Варда остался ждать у выхода, начав разговор с верзилой, явно здешним вышибалой, стоя так, чтобы мы могли видеть друг друга. Вскоре ко мне подошёл суховатый, с засаленными бледными волосами и в таком же переднике человек, и спросил:

«Что хочет молодой господин?»

Я ответил, что хочу меру вина, желательно южного и шмат хорошо прожаренного мяса (беготня на улице сделала то, что не смогло сделать сидение дома – я зверски захотел есть!). А ещё, я не прочь поговорить с хозяином, так что пусть он сам мне всё принесёт.

«Будет сделано! Я передам господину Лисеру твою просьбу, господин…» - услышав моё имя, человек поклонился и растворился в тяжёлом воздухе харчевни.

Чуть позже я увидел направляющегося в мою сторону корчмаря. На подносе он нёс блюдо с мясом и кувшинчик с вином. Он расстелил передо мною голубоватую, застиранную скатёрку, затем поставил содержимое подноса и поклонился.

Я выложил из кармана заранее подготовленные четыре серебряные монеты и пододвинул их в сторону корчмаря.

«Господин Рамлит желает ещё что-то?» - спросил корчмарь, искоса глядя на серебро.

«Я хочу получить твой совет, господин Лисер», - ответил я. – «Можно ли на эти деньги миновать Пниплаатские ворота так, чтобы не беспокоить их стражу мне и моему слуге?»

На минуту корчмарь задумался, затем произнёс:

«На эти – только тебе, господин»

Я, предвидя такой поворот разговора, вытащил ещё две монеты, а затем пару медных.

«Это – за гостеприимство», - пояснил я.

«Благодарю!» - осклабился корчмарь. – «Когда отужинаете, выйдете освежиться»

Он указал на дверь слева от меня. Затем сгрёб монеты и пошёл восвояси. Я поел, потом взглядом поманил Варду. Мы вошли в уборную, следом за нами туда прошмыгнул слуга с засаленными волосами.

«Живо вниз!» - скомандовал он, рывком натягивая на себя незаметное с первого взгляда кольцо, служившее ручкой двери. Я сиганул вниз, Варда за мной. Мы очутились в маленькой тележке, которая под нашим весом тотчас пришла в движение и покатилась, как-бы с небольшой горки. Затем нас пребольно тряхонуло, а потом открылась дверь, и сквозь просвет я увидел две руки. Я взялся за них и рывком поднялся наверх. Пока детина, не ни в чём уступающий верзиле у входа в корчму и как две капли воды на него похожий, вытаскивал Варду, я огляделся. Это явно был сарай, заставленный какими то большущими бочками. Детина жестом указал мне на выход. Но прежде, чем я вышел, так же жестом потёр указательный и большой пальцы. Я понял намёк, извлёк последнее серебряный кругляш, что был в кармане и протянул верзиле. Тот довольно улыбнулся, спрятал монету и открыл дверь.

«Что ж, - сказал я про себя, - я сыт, жив и, пожалуй, что и свободен. Прощай, приветливый город Талумсим и твой гостеприимный мэр! Пора бы и честь знать!»

Я улыбнулся и, увлекаемый Вардой, вошёл в очередной проулок. Пока всё шло, как по маслу. И это-то было странно! Я не привык к везению, во-первых, потому, что окружение моё зорко следило за тем, чтобы мне не везло. Оттого мне частенько доставались оплеухи от Хинны и удары от Доммоза. Но именно это важное обстоятельство выработало во мне привычку… да, да, привычку по возможности не попадаться и не делать просчётов. А потому часть такого везения я мог бы объяснить так же и своими способностями. Хотя, только часть. Времени подумать, у меня просто не было. Я брёл за Вардой, стараясь сосредоточиться на исполнении своего плана, а не на причинах столь успешного его исполнения. Мы прошли вторую строжку – последнюю, что вела к соединению кружной дороги с Морским трактом. Я надеялся, что если меня и будут искать, то точно не додумаются проверять северные пути. Юг или запад. Но точно не на севере.

На рассвете мы вышли на тракт и до полудня брели к Пниплаате. Мимо нас туда-сюда сновали разные повозки и верховые, в обе стороны шли люди. Нам удалось спокойно пересечь последнюю заставу, и дальше возни было немного меньше. А потому для меня совсем уж неожиданным стало то, что нас таки остановили. В минуту, когда суровая рука в кожаной перчатке и с белыми знаками области  возрождённой страны, опустилась мне на плечо, я передумал всё. Я тщательно спрятал шпагу, замаскировав её под книгу и закутав куском чёрного бархата, сорванного мною с завесей балдахина в комнате дома мэра.

«В Пниплаату нельзя!» - хрипло сообщил разъездной, отвечая на моё «что случилось?». – «Порт закрыт, там люди герцога Фелонтского, а скоро они будут здесь. Так что всем, кто дорожит жизнью, нужно бежать либо в город, а лучше на восток, пока открыта дорога в Лемрат»

Утром мне удалось сменить одежду южанина на покрой жителя предместий. Моя белая кожа, доставшаяся от матери, хорошо меня защищала не только от ветра и дождя. Что же до Варды, то хотя он был из южан, но и впрямь всем своим видом походил на слугу. Так что у разъезда мы опасений не вызвали.

Я пообещал стражнику, что сверну на лемратскую дорогу, связку с которой мы прошли час тому назад. Разочарованные, мы повернули, и час добросовестно шли по тракту.

«Вот что, - сказал я Варде. – Я постараюсь отсидеться где-нибудь здесь, в предместьях. Тебе не обязательно идти со мной. Ты можешь дождаться, когда подступят люди герцога и сойти за своего. Тем более, как мне кажется, тебе и притворяться особо не надо будет»

«Ты прав, господин, - кивнул мальчик. – Я – чистый южанин по крови. Меня привезли откуда-то с юга в Шемраку, а потом продали другу его милости, который подарил меня мэру Цукану. Но назад я не хочу! Там для меня нет ничего хорошего. Я хочу на север, в гавань, ты это знаешь, господин. Если надо, я подожду. Я привык ждать»

Он обнял меня. Впервые я почувствовал нечто, вроде какого-то странного единения… Я не мог, не посмел ему отказать! Мы нашли заброшенную хижину на окраине большого селения, скрытую от остальных домов полудиким садом, и решили заночевать в ней. 

 

Рассказ 3. Вкус недозрелых яблок

 

Я стараюсь рассказывать, не упуская важные для меня подробности, однако за столько лет почти всё забылось и даже если что помню, то скорее просто восстанавливая отдельные воспоминания при помощи додуманного мною. К примеру, я совсем не помню, что делал тогда-то и тогда-то, зато помню ощущения и по ним, словно пытаюсь дорисовать некую картину. Вот и на следующий день я не помню, ничего, кроме молока вокруг, а посреди него, найденный мною колодец. Так что этот мой рассказ мне придётся дорисовывать, основываясь на таких вот впечатлениях.

  Ранее утро выдалось туманным. Я решил на правах старшего, дежурить во второй половине ночи, а потому не спал. Я вышел во двор и нашёл заросший колодец. Кое-как мне удалось достать из него ведро, в котором оказалась сносная на вид, прозрачная вода. Я попробовал на вкус – нормально. Затем я наполнил дорожную флягу, а остальным умылся. Кто знает, сколько идти до ближайшего источника? Затем я разбудил Варда, разделив с ним остатки еды, купленной вчера в подорожном трактире. Под конец мы решил полакомиться яблоками, в изобилии росшими рядом с домом. Но они оказались кислыми и противными, потому что ещё не дозрели. Косточки были зелёные, хотя сами яблоки уже покрылись алой краской. Мы выплюнули их.

«Нам надо уходить в тот лес, что на западе, который мы приметили вчера вечером» - деловито сказал Варда, запивая кислятину водой из ковша, что я нашёл в доме и приспособил его как стакан.

«Почему?» - удивился я.

«Когда ты спал, я вспомнил один разговор»

«Какой?»

«Глава стражи пришёл к мэру и попросил у него помощи в прочёсывании леса, что к западу от Морского тракта. Дескать, там скрывается опасная шайка»

«Вот как? И почему?!»

«Наверное, потому, что он – большой и одна стража его прочесать не смогла бы. Только вот шайки нет, как нет уже два года, а лес то остался» - улыбнулся Варда.

«Да, ты прав» - согласился я. – «И если это так, у разбойников должны были там остаться какие-то норы. Ведь не все же удалось откопать?»

«Наверняка!» - обрадованно согласился Варда.

С трудом,  но нам удалось добраться до темнеющего вдали леса. На тракте дежурили дозорные, да и сам он опустел, так что всякое движение было хорошо заметно. Мы прождали несколько часов, прежде, чем пересечь каменную полоску, стол доступную ещё вчера. Затем мы тихо пробирались по бесконечному полю. Так что до леса нам удалось добраться, когда солнце было уже высоко в небе. Весь день мы углублялись в лес, который, как потом я узнал, был границей Фелонта и центральных областей Лацэта и подходил с северо-востока аж к Пенленту. То есть, к предгорьям Бакрона. Здесь немудрено было спрятаться.

Лишь к позднему вечеру мы нашли то, что отдалённо напоминало нечто среднее между выгребной ямой и лежбищем. Посреди этого лежбища было выложено кольцо из камней, по которому я и определил, что это – не кабанья лежанка. Варда, которого я послал за хворостом, сообщил мне, что к югу от нашего места течёт ручей. Это был хороший знак. Обрадованный, я послал его наполнить опустевшую за день флягу, а сам разжёг костерок. Еды у нас не было, зато была вода и тепло. В той заброшенной хижине я, несмотря на стоявшее лето, продрог. На сей раз, я решил, что дежурить, нужды нет. Только когда я почувствовал холод, то встал и заново развёл костёр. Варда, утомлённый долгими блужданиями по лесу, спал как убитый.

Так что, когда мы на следующее утро проснулись, солнце светило сквозь листву высоко. Но проснулись мы выспавшимися, правда, голодными. Варда смастерил из подручных материалов подобие силка. Шансы были невелики, но нам удалось-таки поймать поросёнка. Правда, потом мы долго разбирались с его мамашей, но голод и холодная сталь делают порой чудеса. Когда я убил визжащего в силке детёныша, та сама отступила, злобно посмотрев на нас под конец. Затем мы пожарили, освежёванную Вардой тушку и пообедали. Не хватало соли и специй, но Варда, пока я разделывался с костром и пытался соорудить из фляжки кипятильник, добыл каких-то кореньев и трав. В итоге получилось сносно.

Часть еды мы завернули в ткань от шпаги, а саму шпагу я засунул за ремень. Теперь можно было поискать нечто посущественней этой выгребной ямы. На всякий случай я попросил Варду запомнить путь обратно. Двигались мы вдвоём чуть поодаль, стараясь, не упускать друг друга из вида. Но с жилищем в этот день нам не повезло.

«Завтра надо взять северней» - предложил я. Спали мы, конечно же, в той же яме.

Следующий день не принёс радости. И на сей раз, мы решили дойти как можно дальше.

Возможно, мы так бы и сделали, не донесись с той стороны, с которой мы в лес вошли какие-то звуки. Хорошо, что мы уже позавтракали и умылись. Мы решили не искушать судьбу и бежать в ту сторону, куда и хотели направиться. Возможно, что подгоняемые звуками, неприятно щекотавшими наши спины, мы достигли бы и большего, и нам стало больше везти. Вначале мы достигли небольшой речки, которую пересекли почти без труда. Затем мы внезапно вышли из леса, и оказались на краю какого-то большого селения.

Там кипел бой.

Люди с белыми повязками с неистовством бились с воинами в зелёных фесках и шлемах, завёрнутых в оливковые тюрбаны. Бой кипел страшный. Я думал, что привык к коротким стычкам, что устраивал Доммоз в имении, где на его глазах гибли приближённые отца, в основном неугодные собственно Доммозу. Здесь не то! Кровь была повсюду. И на трупах и рядом с ними, и на стенах домов и  заборах… Крики раненых, лязг клинков и ор дерущихся. Варда испуганно сжал мою руку. Я вытащил шпагу и попытался осмотреться. Нам, пока, ничто не угрожало.

«Живо, назад!» - скомандовал я и бросился в лес. Мы бежали, не разбирая направления и скорее всего, сделали крюк, потому что выскочили из леса в другом, подобном первому месте. Здесь было уже относительно спокойно. Та же кровь и стоны, только уже без ора и лязга. Зато здесь было много дыма. Где-то явно подожгли один из домов. Дым усиливался, а потому мы решили повернуть назад. Но тут я споткнулся обо что-то. Вернее, об кого-то. Я упал, но тут же поднялся и выставил вперёд шпагу. Лежащий застонал. Он был жив! Я помог ему подняться и прислонил к стене. Это оказался южанин в кожаной куртке и без фески, но с ярким, как у всех детей юга кушаком. Он был в полубессознательном состоянии. И, видимо, не соображал, откуда получает помощь. Я приложил к его рту фляжку с водой и позволил сделать ему пару глотков.

Вдруг я услышал голос Варда. Как оказалось, он был всего в десяти шагах от меня, но пелена дыма, щемившая мне глаза, мешала его рассмотреть.

«Господин! – крикнул он, увидев меня и что-то таща или пытаясь тащить за собой. – Тут раненый!»

Я подбежал к нему. Передо мной и впрямь был раненый человек. Рана была глубокой, но меня учили распознавать всякие раны. А потому я, осмотрев его, решил, что человеку угрожает только кровопотеря. Я дал распоряжение Варде и тот живо его выполнил. Я так же осмотрел и второго, у стены. Его рана была не такой глубокой, но, видимо, его огрели чем-то тяжёлым. Кровь уже слепила волосы. А всю левую часть лица покрыл огромный синяк. Левый глаз настолько сощурился, что представлял собой створки морской раковины, из которой обычно добывают краску для ткани.

Тут подал голос второй. Я обернулся, он уже полусидел, держась за рану. До меня не сразу дошёл смысл сказанного, и, скорее, я сам понял, что за люди предо мною. Я отнял у южанина саблю и направил её остриё в грудь горожанина. Ветер сменился, а потому дым стал потихоньку рассеиваться.

«Это, - я обвёл шпагой вокруг, - предместье Талумсима?»

«Да, - кивнул горожанин, закашлявшись, - это… – Тлифлоэт[12]… Эти пришли раньше, чем мы думали. Этого надо прикончить, он убил Вигора и его жену и ещё двоих…»

Он указал на южанина. Я повернулся в ту сторону. Южанин встал.

«Отдай мне саблю. Я клянусь, что не убью тебя, за то, что ты меня спас» - прохрипел он. – «Но этого я должен добить!»

«Кто из вас умрёт, а кто нет, - ответил я, выставляя на него шпагу, - не тебе решать! Я спасал вас обоих не для того, что бы кто-то из вас имел возможность убить другого! Но если тебе так неймётся, знай – чтобы тебе ни приказал мой папаша, я не стану марать руки, в чьей либо крови. У меня другие планы! Скажи это герцогу Фелонтскому!»

«Что ты говоришь, щенок!» - взревел южанин… Но я перебил:

«Я оставляю тебе жизнь, выродок, только для того, что бы ты передал Доммозу Фелонтскому слова его сына, Афракса ди Ремера: «Я более не желаю быть асыком в его подлой игре! У него нет больше сына!» Но я хочу, что бы он так же знал…»

Тут я повернулся к изумлённому горожанину:

«А ты, коль останешься жив, передай мэру Цукану, что я – Афракс ди Ремер никогда не слыл предателем. И даже если мой отец – тиран и убийца, чему и я свидетель, для него это не повод вписывать меня в долгий список своих союзником. У меня своя жизнь, и я хочу прожить её так, как Я ХОЧУ»

С этими словами я снял с руки кольцо, которое носил на цепочке у груди, как знак моего титула.

«Это тебе, - я швырнул горожанину шпагу. – Мэр Цукан знает этот клинок»

Затем я повернулся к южанину и протянул ему кольцо.

«Отец сам отдал мне его полгода назад. Вряд ли даже он подумает, что ты снял его с трупа»

Тот, пошатываясь, молча взял кольцо. Я посмотрел на горожанина.

«Тебе нужно встать и бежать в сторону ворот»

Тот кивнул. Затем, с нашей помощью поднялся и, поняв, что самостоятельно может пойти, отпихнул нас, взял шпагу и поплёлся по улице. Затем встал, обернулся и сказал.

«Если мне и не суждено увидеть завтрашний день, я умру спокойно!» - улыбаясь, сказал он.

«Почему?» - буркнул я, пристально глядя на него.

«Если даже дети таких господ, как герцог Доммоз отказываются от своих родителей, то рабы правы, что борются с такими господами, как он. А правда всегда побеждает! Этому меня отец учил»

«А он не учил тебя не гавкать на хозяев, шелудивый пёс?!» - угрожающе прохрипел южанин. - «Я исполню твой приказ, Афракс ди Ремер, но не раньше, чем таки убью этого ублюдка!»

Он рванул в сторону горожанина. Всё произошло за мгновенье. Рука, со стиснутой в ней саблей сама поднялась и опустилась в нужном, давно отработанном выпаде. Я только краем глаза наблюдал, как алый след стремительно расползается по белой ткани вдоль груди. И каким то средним ухом услышал тяжёлый, полный муки вздох. Воин юга упал, задевая меня. Но я устоял, а тело его изменив траекторию падения, упало на спину. Стеклянные глаза возвестили о скорой и страшной кончине. Страшной – потому что я только что пролил первую кровь. Я в ужасе отбросил саблю. Меня хорошо научили сражаться, но никто не научил меня убивать!

Все стояли, поражённые. Но мне первому удалось совладать с собой. Ведь я никак воин! Я поднял саблю и взял стоявшего рядом Варду за руку.

«Пошли! Нам пора!.. А ты, – я обернулся к уже пришедшему в себя горожанину, - теперь ты мне должен вдвойне»

Тот только кивнул. Но я уже отвернулся. Мы скрылись в прилеске. Мы бежали! Бежали, не разбирая не то, что дороги, вообще ничего не разбирая. Меня душил комок, кислым яблоком застрявший в горле. Страшно и больно. Наконец я услышал, как стонет Варда. Я остановился и рухнул в траву. Паренёк упал рядом. Я до сих пор не могу никакими словами описать, что испытал тогда. Возможно, было слишком много ощущений. Но одно ощущение я всё же запомнил.

Отвращение! Меня мутило со страшной силой… Нет, я не пролил ни капли позорных слёз, хотя сейчас уже не думаю, что слёзы – признак позора. Иногда стоит поплакать и даже пореветь! Потому что слёзы смывают не только грязь с основания носа, но и ощущения, которые потом, скопившись, где-то очень глубоко внутри не дают тебе мирно спать. Даже тогда, когда ты смертельно устал.

Остаток дня мы старались держаться как можно дальше от опушек. Я твёрдо решил идти на север, а потом на запад. И мне уже ничто не было важно. Стоит ли говорить, что я и мой спутник, несмотря на то, что находились совсем недалеко, пропустили-таки это главное зрелище новой эры – битву в Яблочной долине. Впрочем, больше за всю свою жизнь я не съел ни одного яблока!

 

Рассказ 4. Несбывшиеся мечты против сбывшихся желаний

 

Мы нашли-таки одно из потайных логовищ разбойников, что промышляли здесь два года назад! И вот как это было. В тот день – день моего первого убийства, мы долго бежали, пока не забрели в такую глушь, что непролазная чащоба окружила нас со всех сторон. Возможно, я бежал бы и дольше, но бедняга Вард так устал, что рухнул без сил и едва не увлёк меня за собой. Надо отдать ему должное – он бежал за мной, не издав ни одного звука. Но всему свой черёд. Присев на какую-то корягу, я понял, что тоже до смерти устал. Надо было хоть немного отдохнуть.

Я осмотрелся. Темень лишь в нескольких оставила просветы, и тусклые лучи уже заходящего солнца прорвались сквозь густую листву, словно на что-то указывая. Возможно, в другое время дня я бы не обратил на это внимание, но теперь было чётко видно, что лучи высвечивают небольшой проём между двух, почти сросшихся деревьев, прямо за спиной у Варды. Я встал и прошёл в ту сторону. Пришлось повозиться: тенёта, коряги.

Через некоторое время я увидел почти спрятанную под листвой чернеющую дыру. Когда же я разгрёб двухлетнюю лиственную циновку, передо мной открылся вход, в который могли бы войти даже два человека сразу. Я прошёл лазом, оказавшимся длинным тоннелем, который закончился минут через пять ходьбы двумя одинаковыми разветвлениями. Я вернулся и покликал Варду, затем зажёг факел, сделав его из валявшейся рядом коряги и тряпки, явно для этих целей намоченной и валявшейся у входа. Вард спустился за мной, и мы разделились, договорившись встретиться здесь же через некоторое время. Я шёл долго, пока не упёрся в подъём. Я поднялся наверх, разгрёб листву и едва не вывалился из того, что оказалось дуплом старого, полусгнившего дерева. Я повернул назад и кинулся ко второму ответвлению. Там уже вовсю хозяйничал Варда, разбирая сваленные кучи какого-то хлама.

«Они убежали отсюда!» - объявил он. Я согласился и поинтересовался, что он ищет.

«Как что? Тайник!» - невозмутимо ответил Варда.

«Тайник, здесь?!» - недоумённо усмехнулся я.

«Да, - кивнул он и объяснил, - они убежали отсюда не потому, что здесь их поймали!»

Вард указал мне на то, что сваленные кучи больше напоминают награбленное, которое просто не успели распределить куда надо.

«Я думаю, они здесь всё побросали, и хотели вернуться, когда решат какое-то дело. А вот куда они всё это барахло хотели спрятать? Если найду куда, найду и тайник»

По его голосу я понял, что Варда как бы оправился от утреннего потрясения. Но его блуждающий взгляд и неровные движения говорили о том, что парень до крайности устал.

«Нам надо найти, что поесть» - сказал я, - «Иначе, ты тут упадёшь!»

«Там если пройдёшь, слева у них кухня, кажется» - неуверенно сказал Варда. Я прошёл в указанную строну. Там у разбойников и впрямь было что-то вроде камбуза. Я нашёл несколько бутылей вина и явно протухшую солонину. В углу стояла бочка, наполовину заполненная водой. Вода оказалась на удивление чистой. Затем, поковырявшись в подобии буфета, отыскал соль, сахар и какую-то крупу. Там же я обнаружил большущую жестяную коробку, в которой лежали слипшиеся сахарные леденцы.

«Да уж, - подумал я, - бандиты жили основательно»

Вскоре мы позволили себе поужинать нечто средним между кашей и похлёбкой. Запили найденным вином и под конец разгрызли несколько вполне недурных леденцов, попутно посмеявшись над шуткой Варда, что мол повар-то у этих бандюганов слыл видимо большим сладкоежкой и если до сих пор жив, то, видать, с тоской вспоминает о заветной жестяной коробке . Уставшие, но насытившиеся, мы улеглись на подобии мешковатых тюфяков, на которых, видимо и спали разбойники. Варда так и не нашёл схрон, пообещав заняться этим делом завтра.

Несмотря на то, что я старался забыться в текущих заботах, я провёл не самую лучшую в своей жизни ночь. И дело не в жёстких тюфяках! Я раз за разом просыпался от одной той же сцены: вновь и вновь я рассекал острой южной саблей её грозного хозяина. Я весь вспотел и несколько раз прохаживался по коридору, боясь, каждый раз разбудить Варду. Хорошо, что он устал настолько, что спал беспробудно. Я же по-настоящему не сомкнул и глаза. Сон пришёл лишь поутру. Но и он не дал мне ожидаемого облегчения. Я должен был как-то справиться с этим наваждением, ведь не один я убиваю в первый раз! И кто сказал, что этот раз будет последним?

Нет! Я знал это так же, как знал себя, это убийство – лишь первая кровь на моих руках. Я должен привыкнуть к этой мысли, как то справиться с ней. Я  - воин. А воин – это ремесло, в котором убийство – нечто, само собой разумеющееся. И я не должен так расстраивать себя из-за того, что просто сделал то, что сделал бы любой другой на мом месте.

«Интересно, - подумал я, в очередной раз, выходя в коридор, - что бы сейчас сказал Доммоз, увидев, как я мечусь туда-сюда?»

Ещё мне подумалось что у Доммоза никогда не было таких мыслей. Возможно, он и не заметил свою первую жертву, а может быть сказал «раз», открывая счёт. Вот гораздо интересней другое! Что бы мне сказал этот Беллинт? Да, к его словам я бы прислушался. Я присел, упёршись спиной о глинистую мокрую стену. Именно тогда, с мыслью о мнении всадника, я заснул.

С той же мыслью я проснулся. Вернее, меня разбудил шум перебираемых Вардом вещей. А ещё вернее – его смачные базарные ругательства, которыми он сопровождал разбор. Я вошёл в проём двери и увидел, как Варда разбирает очередной завал.

«Всё сгнило!» - удручённо сообщил он мне.

«Я сейчас уйду, - сказал я, не обращая внимания на его кислую физиономию, - когда приду – вскипяти вар. Я попытаюсь что-нибудь добыть и осмотреться»

Он кивнул. Я вышел из норы и попытался пройти сквозь бурелом. Попасть сюда оказалось гораздо проще, чем выбраться. Тогда я вспомнил о вчерашнем осмотре бокового лаза. Я вернулся и вылез из дупла. Здесь, на удивление, лес оказался довольно редким. Чаща осталась где-то позади. Вскоре я наткнулся на ручей и понял, что вышел примерно к тому месту, где мы не так давно уже были. Я не стал уходить дальше, что бы подтвердить свои догадки, а просто попытался расставить силок. На сей раз мне удалось поймать пару зайцев, и я счёл, что этого довольно. С добычей и знанием местности, я вернулся назад.

Вард совсем свихнулся на своих поисках! Нет, он отварил воду в найденном большом чане, разведя предварительно хороший костёр. Но затем, убедившись, что моё поручение выполнено, он принялся за своё. Я не стал спорить, просто кинул ему добычу, наказав освежевать, а сам прошёл осмотреться получше.

Кто бы здесь не жил, устраивались основательно. Помимо большой полупещеры, служившей и опочивальней и трапезной, да камбуза, чуть далее по коридору находились ещё две комнаты. Сперва мы их не заметили. Слишком устали вчера. А может не заметил только я, а Варда, посмотрев, не нашёл ничего для себя привлекательного? Сейчас же я решил всё осмотреть и наткнулся на них. Первая комната на первый взгляд больше напоминала чулан. Однако, присмотревшись, я понял, что здесь держали толи собак толи кого на привязи. Вряд ли о бандитов водились собаки. Скорее, то были какие-то пленники, за которых те рассчитывали взять выкуп. Посреди комнаты стоял крепкий дубовый столб. От него, как шли три загона. А к кольцу, надетому на сам столб, были припаяны уключины, от которых болтались верёвки.

Здесь же на стене у входа висели кузнечные клещи, молоток и стоял небольшой верстак. Имелся и мелкий инструмент. Явно то были приспособления не только для обработки…

Вторая комната была заперта на большой амбарный замок, висевший на массивных кольцах. Мне стоило значительных усилий молотом сковырнуть кольца. Я распахнул дверь и оказался в небольшом помещении, сплошь занавешенном циновками. Держа в одной руке лампу, найденную на камбузе, а в другой – саблю, я сорвал циновки, пока не дошёл до низкой кровати, стоявшей напротив выложенной каменки. Вверху почти над самой кроватью была очередная занавеска, отчего-то шибко взбухшая. Я вскочил на кровать, и, войдя в раж, играючи вышиб занавеску. Тотчас на меня посыпалась какая-то труха, сухие листья и что-то склизкое и вонючее. Я отмахнулся и стряхнул с себя мусор. Когда же я поднял глаза, то тотчас зажмурился. Из дырки за занавеской струился яркий дневной свет. Но свет не мог быть столь ярким и столь … разноцветным! Ударившие мне в глаза лучи были именно разноцветными.

Не знаю, для чего в действительности был предназначен этот странный полулаз-полуокно, но мне почему-то сразу подумалось, что то, что так упорно искал Варда, находится именно здесь. Ещё не прошедший азарт заставил меня навалить на кровать всего, лишь бы повыше, и, взгромоздившись на кучу, проникнуть в лаз. Когда мне всё же это с очередной попытки удалось, я сделал попытку пролезть в лаз. Я измазался весь, пока не оказался в почти вертикальном тоннеле. Именно отсюда лил настоящий дневной свет, словно я очутился в большой печной трубе замка герцога Фелонтского. Только здесь не было копоти, зато полно было грязи и стояла жуткая вонь. Прикрывая нос рукой с саблей, я наклонился, что бы внимательней рассмотреть предмет, заставлявший дневной свет искриться цветами радуги.

 Это был огромный огранённый камень ярко красного, почти багрового цвета. Такой камень я видел на одном из перстней Доммоза. Камень был одет в изящную овальную оправу с мелким рисунком в виде переплетающихся змеек. На одной стороне эти змейки оканчивались сверкающим языком идеально отточенного лезвия. С другой как бы обхватывали хвостами раздваивающийся по краям четырёхгранный мундштук, по всем сторонам испещрённый странными письменами. Раздвоения были выполнены в виде рогов быка. Я дотронулся до одного из них и немедленно почувствовал укол. Они были остры и предназначены явно для боковых ударов. За ними мундштук закруглялся. Чуть расширяясь. Я понял, что передо мной был наконечник громадного копья, от одного вида которого враг должен был прийти не в хлипкий дрожащий трепет, а в неподдельный ужас. И, что самое главное, такое копьё использовалось не только для устрашения. С трудом мне удалось вытащить наконечник из стены, которой оказалось обыкновенное (только очень большое) высохшее дерево.

Я спустился вниз и, скатившись на кровать, решил рассмотреть наконечник поближе. Вопросы типа, как он попал внутрь дерева и для чего служил разбойникам, меня отчего-то не взволновали. Сам наконечник стоил всех вопросов и он – был самой главной и волнующей тайной. Я вышел из комнаты, не знаю как, но оказался перед разведённым Вардой костром, где уже дымилась похлёбка. Не обращая на ней и самого кашевара внимания, я всё разглядывал и разглядывал наконечник, словно стараясь что-то припомнить.

«Вот это да!» - восхищённо крикнул Варда, увидев меня. Но только дёргание его за моё плечо заставило меня поднять на него глаза.

«Я нашёл это в той комнате, где висел замок» - сообщил я. – «Посмотри, там может быть ещё что-то лежит»

Он кивнул, но так же зачарованно смотрел на наконечник.

«Надо выйти наружу» - сказал он. – «Так лучше будет видно»

«Ты прав», - согласился я. Мы вышли в коридор и прошли до дупла. Я помог ему спуститься, затем мы вышли на пригорок и здесь вдвоём долго сидели, разглядывая найденное сокровище почти до самого заката. Помню, мы молча поужинали, а когда насытились стали взахлёб, перебивая друг друга, делиться произведённым впечатлением…   

Мы провели в пещере чуть больше двух аксий, когда однажды, проснувшись, я не застал ни Варда, ни наконечник. Когда я осознал, что в логове нет их обоих, почему-то пришла мысль о краже и бегстве. Отгоняя её, я выбрался из дупла и огляделся. То, что в логове было подозрением теперь, после осмотра старого дуба, в котором дупло было выдолблено, стало уверенностью. Наконечник был явно тяжеловат для Варда и тот некоторое время тащил его за собой, оставив заметную борозду. В том направлении я и побежал. В некоторых местах он приседал, явно устав, а потому вскоре я заметил его тощую фигурку, бежавшую посреди большой поляны. Я как раз оказался на редкой для этих мест каменистой возвышенности. Я нагнал его в редколесье, когда он взбирался на другую подобную горку.

Если бы я присмотрелся, то понял бы, насколько опасными были для нас с Вардой эти места. Точнее, насколько они стали опасными в тот час, когда этому маленькому ворюге взбрело в голову обокрасть меня! Когда я взбирался на камень, надо мной пролетели две большие тени, но я не обратил внимания. И только взобравшись, я осознал, какой опасности подвергла нас алчная выходка Варды.

Он стоял на самой верхушке этого камня, сжимая в руках наконечник, а прямо на него, шумно вздымая гигантскими крыльями летел … дракон. Всё произошло в мгновении ока! Хотя отчего-то я восхищённо подумал в тот миг: «Какое величие и могущество!» Одна моя рука оттолкнула застывшего от потрясения Варду, а другая сумела перехватить наконечник. В тот миг – единственное оружие, поскольку в спешке я позабыл захватить с собой саблю. Но мальчишка цепко держал своё сокровище в руках. Мне так и не удалось вырвать наконечник, а потому его острое лезвие вошло прямо в носище чудовища. А в следующий миг мы с Вардой кубарем покатились с камня.

Первое, что я сделал – я услышал! Одно только слово на непонятном мне языке: «Аправарт!» Оно повторялось и повторялось раз за разом со многими интонациями и разными голосами. Потом яркий свет, как в тот день, что в логове. Этот свет заставил меня зажмуриться, но в тот же миг я получил удар ладонью о мою правую щёку, и вновь открыл глаза.

Надо мной склонился человек, лицо которого я уже где-то раньше видел. Он серьёзно и пристально смотрел на меня. Потом что-то огромное, чья-то тень накрыла его лицо. И тот час во мне вновь заговорили голоса. Только теперь они говорили разные, совершенно не мне понятные слова. Но лишь один голос был мне знаком. Я слышал его на площади в тот день, когда посмел не покинуть её со свитой Доммоза. Это было лицо и голос всадника, назвавшего себя Беллинтом ре Пенлентом.

«Так вот каков твой выбор, Афракс ди Ремер!» - это были первые знакомые мне слова. И сказаны они были этим самым анэстиром. Голоса внутри тотчас стихли.

«Он не понимает древнего языка! Удивительно, как он вообще смог назвать дракона?!» - заявил тайн Беллинт, поднимаясь с колен и помогая встать мне.

«Что с Вардом?!» - спросил я.

«Я отвечу тебе на этот вопрос, но это будет последний вопрос, на который отвечу тебе сегодня я» - сурово сказал тайн Беллинт. – «Потом ты будешь отвечать на мои вопросы. И не допусти духам, внушить тебе, анэстир Афракс, солгать мне – тайну Лацэта!»

В его голосе я почувствовал силу восхищения и угрозы одновременно.

«Твой приятель мёртв, анэстир Афракс. Дракон мог выбрать одного из вас и он выбрал тебя. Мы ничем не смогли бы помочь несчастному. В отличие от тебя, он попал прямо под брюхо Аправарту»

Тайн Беллинт поморщился.

«Так что тебе даже не стоит на него смотреть! Мы похороним его как положено на юге, в этом можешь не сомневаться, – заверил он. – Думаю, я ответил на твой вопрос, а теперь жду ответа от тебя: откуда у тебя штандарт знамени Лацэта?!»

 

 Рассказ 5. Достижение понимания

 

 Разумеется, я не первый, кто вот так запросто, сам того не ожидая, стал всадником дракона. По крайней мере, я хотел на это надеяться. Но вот то, что став анэстиром я не мог даже толком поговорить со своим драконом… Единственный дракон, который знал более одного языка, был Эмадрэкс, чьим всадником был сам Беллинт. Но это, предупредил меня тайн, необходимое исключение.

«Так что тебе придётся немедленно взяться за науку языкознания, - усмехнулся он. – И на сей раз я не доверю тебя неуклюжему толстяку, который пригнал мне стадо баранов, разбежавшихся, едва они увидели драконов»

Только трое из семи молодых людей, снаряжённых городом, выдержали испытания. Оттого Аправарт напал на единственного, кого заметил стоявшим на камне и державшем в руках ритуальное оружие – ламму или наконечник эрве – древнего копья, использовавшегося многими анэстрами. У Варда же в руках очутилось нечто, гораздо более важное, чем все эрве всадников. В старом дереве я обнаружил наконечник Лацэтэкса – древка знамени Лацэта, которое, как полагают хроники, пропало, когда знаменосец анэстиров Медьяс[13] пал в битве за Талумсим.

«Мы проверим твои сведения. Хотя я и не сомневаюсь, что ты говоришь правду. Меня заботит другое, - задумчиво проговорил Беллинт, когда я рассказал ему то, о чём поведал прежде. – Я нашёл знамя, ты – наконечник Лацэтэкса…»

Он вздохнул, пожав плечами и явно, что-то не договорив.

Зато мне теперь нужно бы рассказать о том, что назваться анэстиром и быть им – не одно и то же.

Я долго упражнялся в этом сложном и одновременно певучем языке Великих Первых. Кое какие слова я знал. К примеру, несмотря на то, что южная империя держала эту страну в повиновении тысячу лет, все названия в ней, по крайней мере, сохранили корни этого языка, но котором говорили древние жители Лацэта. Талумсим оказался приветствием от «талум» - мир или покой, и «сим» - вам. Так называли город южане, которые многие годы до завоевания слышали от его жителей это приветствие. До вторжения город носил то же названия, что и область, столицей которой он был.  Самый южный город Лацэта, который ещё предстояло освободить, назывался на южный манер Шемрака, хотя по-настоящему его название переводилось с древнего языка как «южный рубеж». Неизменными оставались северные и самые восточные названия: Фелонт – Приморье, Лемрат – Заозёрье. Главный город Лемрата Пиктиван – на самом деле назывался Пик-ди-Вей – Логово Веи Озёрной, одной из трёх атунов, заключивших договор с людьми.

С течением времени я понял, что чем больше изучаю древний язык, тем меньше понимаю тех, кто на нём говорит. У тайна Беллинта имелась запасная возможность на случай, если кто-то из драконов не выберет себе всадника. Он повелел отправить оставшихся трёх чудовищ на север, в Фелонт, который, после разгрома моего отца, стал законной добычей всадников. Туда направились анэстиры Раслин и Калпет поскольку то была их родина. Через пару дней они сообщили, что нашли трёх надёжных людей подходящего возраста и отваги. Тайн поручил им заняться с новоявленными всадниками тем же, чем и мне – учить древний язык. Сам язык давался мне легко, но чем больше я постигал, тем больше вопросов роилось в моей бедной голове.

Теперь меня держали больше за пленника, наказанного за дерзость. И не люди мэра, а воины анэстира Тимина, которому Беллинт поручил заботиться обо мне. Сам он улетел на запад с тем, что бы приготовить ещё группу драконов. На всё про всё мне дан был только месяц. Помимо букварных истин я читал и историю Лацэта до вторжения южан, а так же изучал кое какие документы, связанные с жизнью анэстиров. И вновь куча вопросов роились в голове, как осы, больно жаля. Особенно много вопросов я хотел бы задать по поводу последних дней всадников Второго поколения. К примеру, почему разгром их башен происходил так быстро, хотя в первых войнах с южанам, и это я знал уже из истории самих детей юга, они сами утверждали, что не могут напасть на башни Силы оттого, что те излучают страшную магию? Кто же тогда на самом деле уничтожал башни?! И почему анэстиры ничего не могли поделать со столь грозной силой, но упорно называли разрушителями башен всё тех же южан?

К третьей аксии я уже сносно изъяснялся с другими анэстирами: Тимином, а так же новичками: Юйсом[14], Армоном[15] и Омнаром[16]. Между нами сложилось что-то вроде дружбы, хотя я сам не стремился к этому. Просто однажды они подошли ко мне с попыткой «получить удовлетворение». По их мнению, я был южанином, случайно затесавшимся в их круг. Я не стал особо спорить. Что ни говори, я сам ощущал себя чужаком в этой стае. Вот даже со своим драконом мне временно запретили общаться. Хотя, как и в первый раз, он производил на меня странное впечатление. Он был мощнее драконов Юйса и Омнара. Драконицы Армона и Тимина в счёт не шли. И он выглядел таким величавым, таким благородным, будто родился в золотом яйце. Я глядел на него с восторгом и уважением. И, если честно, был рад и горд, что Аправарт – мой дракон. Правда, чуть позже я узнал одну интересную подробность об отношениях между всадником и драконом, но даже она не могла омрачить моей восторженности.

В тот день они подошли ко мне все трое. Тимин по каким-то делам уехал в город, мы же жили в пригородном доме, предоставленном нам одним из доброхотных горожан. Тайн Беллинт ещё не вернулся. Так что момент был выбран удачно. Я стоял на балконе, обозревая окрестности и темнеющий вдали в закатных лучах город. Они подошли и окружили меня.

«Что, скучаем?» - спросил Армон кажется.

«Как же не скучать?» - усмехнулся Юйс, положив мне руку на плечо. – «Всё думаешь да гадаешь, отчего твой папаша на сей раз оплошал?!»

Все трое рассмеялись. Они были одного со мной возраста и немного уступали мне в телосложении. И, как я сперва отметил, в разумении. Все они были в лучшем случае – детьми торговцев, а потому я мог рассчитывать на то, что Тимин, в отличие от меня, обучает их боевому искусству. Я же изучал его с тех лет, как был увезён отцом, а потому считал себя по крайней мере не новичком. Перед отъездом тайн Беллинт сам провёл со мной учебную схватку, и отметил, что я мог бы его кое-чему научить. Я с усмешкой пообещал, что по его возвращении мы обсудим этот вопрос подробней. Он так же усмехнулся и кивнул мне.

Я улыбнулся, вспомнив про тот случай. И повернулся лицом к Юйсу.

«Возможно, если бы я сражался в рядах моего отца, Доммоза Фелонтского, ты бы сейчас не стоял здесь и не улыбался, Юйс, сын… Забыл, как зовут твоего отца?»

Юйс был сынком одной богатой торговки рыбой с северных окраин Талумсима. Имя его папаши не знал никто. Мои слова передёрнули торгаша до того, что он скривил рот.

«И, кстати, насчёт оплошностей! Благородному господину, коими мы с тобой стали не в силу своего происхождения, а просто потому, что стали анэстирами – то есть грандами Лацэта… Так вот, благородному господину вроде нас с тобой, не пристало быть настолько неучтивым друг ко другу, что заиметь привычку складывать свои руки на плечи другого гранда или иного господина. Подобное недопустимое поведение порицается, - продолжил я, убирая его руку и обращая свой взор на стоявшего чуть поодаль Омнара, - анэстир Омнар»

Тот встрепенулся.

«Вы и анэстир Армон свидетели: я лишь исполнил прежние законы чести, - с этими словами я неожиданно залепил удивлённому Юйсу маленькую, но весьма болезненную пощёчину, которой научила меня Хинна. Затем я повернулся к Армону.

«Мне действительно тоскливо, анэстир Армон, - признался я, улыбаясь. – Я считал себя свободным от каких бы то ни было обязательств, покуда не встретился с моим драконом лицом к лицу. Я потерял хорошего друга, к которому успел привязаться, потерял отца, которого ненавидел больше, чем кого-либо на свете…»

Я вздохнул.

«По закону – я по прежнему наследник Фелонта, увы. Именно от этой неблагодарной участи я бежал месяц назад из города. Быть герцогом, которого пленили враги, не очень приятно, как ни крути. Но мне не дали даже убежать. Вернее, убежать-то, я убежал, но вот я тут в пределах города, из которого  я бежал месяц назад. И чувствую себя конём, бегающим по кругу на привязи, - я вновь улыбнулся. – Так что никуда мне, видимо отсюда не сбежать. Я хотел подобно моему другу пуститься в плавание по северным морям, или, на худой конец, искать недолгой защиты у герцога Лемратского. Но рано или поздно я всё равно бы оказался здесь. В этом месте видимо, зарыт большущий осколок той горной породы, что притягивает к себе всё и вся. А особенно – меня… И вот ещё что, анэстир Армон. Раз уж так получилось, что все мы оказались в одной лодке и ничего с этим не поделаешь, то своё знакомство со мной тебе, да и твоим приятелям, следовало бы начать по-другому…»

«Это как?!» - сверкнул глазами Армон.

«Ну-у, хотя бы задать себе вопрос. Я – наследник Фелонта, анэстир Юйс – сын торговки с рыбного рынка, анэстир Омнар – сын стряпчего, разбогатевшего на услугах магистрату, не так ли, анэстир Омнар?»

Тот кивнул, и я продолжил.

«Ты – сын префекта Южного привоза. А если продолжать дальше, то получится весьма интересная картина. Ведь те анэстиры тоже на самом деле не из одного монастыря. Вон, тайн Беллинт называет себя ре Пенлентом. А ведь Пенлент на севере Урависа…»

«И что?» - в нетерпении перебил меня Армон.

«А то, - фыркнул я, - что все мы – такие разные по происхождению и положению, оказались в одной лодке. В нас – кровь драконов. И чем быстрее ты, он, я – осознаем это, тем легче нам будет всем. Ведь кто знает, кем будут другие анэстиры?»

«Ну, уж точно не южанами» - возразил было Юйс.

«Ты сейчас нарвёшься на вторую оплеуху, дружок!» - усмехнулся я. – «Ясурдиаралитая был подписан между определёнными племенами. И если бы во мне текла не та кровь, на что ты намекаешь, тем самым оскорбляя отнюдь не меня одного, я бы не смог стать анэстиром. Хочешь ты этого или нет! И довольно об этом. Я говорю вам в последний раз – меньше всего я хотел бы оказаться здесь. Меньше всего! Я сам хотел распоряжаться своей судьбой и отказался бы от любых титулов и званий, лишь бы быть подальше от этого трижды проклятого мной города. Но ничего не попишешь, и если такова моя участь, я приму её как и подобает. И мне, по настоящему, нет дела до того, что обо всём этом думаешь ты или кто-то из вас! Но раз мы в одной лодке, глупо её раскачивать, особенно когда бушует такой шторм»

Юйс позеленел от негодования. Но Армон остановил его, сжимающуюся в кулак руку.

«Охолонись, Юйс! Он прав! Никто из нас не думал ещё месяц назад о том, что с нами будет…»

Он повернул голову ко мне.

«Что ты хочешь?»

«Я? – я усмехнулся. – Мне нужно только одно – то же, что и вам: побыстрее закончить с этой наукой дядюшки Тимина, который, кстати, старше меня лишь на полгода, и делать, наконец, то, к чему нас призвала наша судьба. Если вам надо, я помогу, но мешать мне я никому не позволю»

«Ты так же можешь рассчитывать на меня, анэстир Афракс» - протянул мне вдруг руку Омнар.

«И на нас с Юйсом» - кивнул Армон.

Так я подружился с этой троицей. Всю последнюю неделю мы не без успеха пытались найти общий язык.

Теперь оставалось последнее – найти общий язык с моим драконом.

Когда вернулся Тимин, и я в почти угрожающей форме потребовал встречи с Аправартом, тот некоторое время колебался. Но, по всей видимости, получив какие-то указания от тайна Беллинта тем де вечером он призвал меня в свою комнату и спросил:

«Насколько хорошо ты изучил древний язык?»

«У меня нет навыка, что же основ, то я вызубрил все его правила и исключения!» - немного горделиво молвил я.

«Тайн Беллинт, - он перевёл вдруг разговор, - поручил мне высказать своё мнение: он не против того, что бы ты начал общение сердец и ума со своим драконом, но всё же хочет, что бы это произошло после его возвращение. И связано это не с желанием как-то тебя ущемить. Выбор – есть выбор. Он не может измениться! И наше мнение или отношение к тебе – это наша забота. Поверь! Дело в другом!»

«В чём?»

«Я не был свидетелем и многого, если честно, сам не понимаю» - вздохнул он. – «Я немногим раньше стал анэстиром, и сам должен был изучить древний язык, подобно тебе за короткий срок, а уж потом стать всадником. Вот Бельт, Калп и Рас, а особенно анэстир Тюдрат – те да! Они много читали о прошлом, как и ты сейчас. Но они – много больше. Они знают очень много, но даже Тюдрат не смог объяснить того, что именно произошло в тот день… А потому я лишь могу дать тебе совет – подожди тайна Беллинта. Он ведь не просто так задерживается. Он хочет посетить Лаксмофорэ и кое-что найти в документах о твоём случае»

«О каком моём случае?» - недоумённо смутился я.

«Не всё так просто было в тот день…» - начал он, но увидев мой мимолётный испуг, который я не сумел скрыть, поспешно добавил. - «Дело не в тебе! Нет! С тобой то как раз всё в порядке. С точки зрения посвящения даже против своей воли, как ты говоришь, ты сделал всё, как надо было. Ни у кого из нас нет оснований тебе не верить. И это даже не обсуждается. Так сказал Тюдрат! А его слово для нас с некоторых пор даже важнее, чем слово Беллинта. Ведь, благодаря своим увечьям, он видит и знает гораздо больше, чем кто-либо из нас. Именно он сказал, что тебя не в чем упрекнуть… Но дело даже не в этом!»

По всему было видно, что ему трудно давались слова.

«Ты – один из нас! Но вот твой дракон… Он не совсем такой, каким должен быть»

«Как это?»

 «Этого-то я тебе как раз объяснить не могу… Понимаешь? Я не могу, но сможет Бельт, когда вернётся. А потому я ещё раз советую тебе дождаться его. Не так уж и много осталось ждать. Поверь, это будет правильно»

Я ушёл из комнаты Тимина здорово озадаченный. И, не скрою, удручённый. Что же там такого могло случиться?

«Ты не виноват, ты не виноват!» - повторял я про себя постоянную присказку всадника, покуда шёл по коридору от его комнаты наверх, где был выход на веранду. Как будто этот разговор должен был мне помочь. Но я не больной, а Тимин не доктор. И всё же, было нечто, от чего он явно старался уйти. Просто я не мог понять – что именно.

Я сказал правду, несмотря на поступок Варды, я настолько привязался к этому мальчишке, что когда мне сказали, что он мёртв, мне стоило больших усилий взять себя в руки и не показать всем им слабость. Он стал мне другом, хотя то, что сделал, никак не укладывалось в голове. Сейчас, после разговора с Тимином, я, отчего-то сильно затосковал по нему. Вновь захотелось бежать. Даже не взирая на то, что повсюду были расставлены часовые того же Тимина.

Как и тогда, я постарался взять себя в руки, и успокоиться, положившись на совет анэстира. А что бы вконец развеяться, прошёл на веранду, где ещё не спали и что-то бурно обсуждали трое моих новоявленных друзей.

 

Рассказ 6. Достигнутое понимание

 

Утро того дня, когда наконец приехал тайн Беллинт, выдалось хмурым. Шёл мелкий осенний дождь, превративший всё вокруг в сплошную грязь. Мощёная дорога, что вела в город, и та покрылась какой-то вязкостью так, что приехавший из города посыльный от мэра всё утро сотрясал воздух, посылая проклятья небесам. Это в нашем то присутствии. Тимин успокоил его парой коротких фраз, а затем попросил ненадолго задержаться.

«Мне нужно составить городскому голове письмо» - объяснил он, открывая втулку и вытаскивая содержимое из маленькой тубы. Бегло просмотрев на послание мэра, он улыбнулся и, распорядившись о посыльном, ушёл в свою комнату. На самом деле он хотел, до отъезда посыльного встретить Беллинта.

Впрочем, мой рассказ следовало бы начать немного ранее, ещё до приезда расфуфыренного посыльного. В то утро мы были разбужены Тимином раньше обычного.

«Послезавтра нам предстоит трудный и важный день, - сказал он, собрав нас четверых у себя в комнате. – Мы выиграли сражение перед городом, но южане не успокоятся, пока не истребят нас. А потому мы должны первые нанести удар. В наши планы входит осадить Зимаркас – город, который южане до сих пор удерживают и из которого нам постоянно угрожают. В их руках ещё весь Глуравис и Марлен, а так же южная часть Дуномеи. Послезавтра вечером кто-то из вас полетит со мной к Уродор-ди-Хвиру, а кто-то с тайном Беллинтом в Кацмартан. Как только Глуравис и Марлен будут освобождены, южанам ничего не останется, как выйти из Зимаркаса, что нам и нужно.

Я убедился, что за последнее время вы все здорово подтянулись, так что, думаю, с вашей стороны не будет повода для беспокойства. Сегодня и завтра нам предстоит подготовиться. Третьего дня я просил, что бы вы сняли с себя мерки. Не скрою, очень сложно подобрать доспехи всадников, особенно учитывая то, что, по сути, особо не из чего выбирать. Так что приготовьтесь к любым неожиданностям. До обеда ваша задача – привести в порядок, всё, что только можно. А особенно мысли в голове…»

Тимин улыбнулся.

«У меня у самого башка трещит!» - признался он. – «Но надо собраться. К нам должно присоединиться несколько человек из Ангурависа и  Фелонта. По-моему так же четверо, как и вас. По двое от каждой области. Теперь вы трое! Армон, посмотри внимательней на чешую Кацэрта[17], он не слишком чистоплотен, так что осмотри внимательней. Теперь Омнар: твоя Урфия[18] – большая задавака но трусиха, будь с ней построже. Юйс! Байгур[19]  - сильный и умный дракон, а вот ты – тюфяк. Учти, если он возьмёт над тобой верх, ты будешь делать лишь то, что он захочет. А Байгур, в отличие от тебя, точно знает, что хочет. Возможно, потому он и выбрал тебя, что бы легче было вить из тебя верёвки. Запомни это!.. Теперь все вы трое можете идти. А ты, Афракс – останься»

Они ушли. С минуту Тимин решался, затем посмотрел на меня.

«Тюдрата не будет сегодня, он прилетит лишь завтра вечером. Но то, что он мне передал прежде других, должен знать ты. Сегодня, сразу, как только прилетит Бельт, вы с ним пойдёте к Аправарту. Бельт – самый опытный из нас, так что если что-то пойдёт не так, он, по крайней мере, точно знает, что делать. Теперь о главном»

Он снова сделал паузу. Я спокойно ждал, приготовившись ко всему. Вначале Тимин сказал, что Тюдрат отыскал-таки ответ на вопрос.

«Некогда, ещё в Первом колене, были двое братьев-близнецов: Кубран[20] и Басмер[21]. Но лишь один из них, по жребию, должен был стать всадником. Однако ни тот ни другой не желали такой чести в пику брату. Но их род настоял, и тогда они, втайне от всех, придумали способ, как обойти волю рода. Жребий выпал на Басмера, но копьё взял Кубран. Их мать умерла, и только она одна могла их отличить, так что никто не заметил подвоха, и Басмер был при всех объявлен всадником. Но в пещеру, где в древности происходило посвящение, вошёл Кубран. Когда он вышел оттуда, восседая на своём драконе, как требовал древний обычай, первым делом он попросил, что бы привели его брата. Но того нашли в их доме мёртвым. Причём вся кровь из него была словно высосана. Нашли сжавшийся бледный труп. Тогда Кубран признался в содеянном. И показал племени единственное отличие его от Басмера – небольшое родимое пятно на левой подмышке. У Басмера такое же пятно было на правой»

Он вновь умолк. Я спросил, какое это имеет отношение ко мне и моему дракону.

«Самое прямое, Афракс, - ответил Тимин. – Когда Бельт достиг того камня, он не сразу увидел тебя, так как Аправарт склонился над тобою, видимо сообщая тебе силу первого удара. Эта сила лечит раны, нанесённые всадником или драконом от последствий первого удара. В некоторых случаях даже воскрешает! Так что Бельт почти не обратил на тебя внимания. Дракон сам способен позаботиться о своём всаднике… Ты вот сказал, что уже хорошо читаешь на древнем?»

«Да!» - кивнул я. Тогда он поднялся, прошёл к шкафу и вытащил оттуда нечто, завёрнутое в пурпурный бархат. Когда он развернул ткань, то я вновь увидел тот самый наконечник.

«Если то, что ты утверждаешь – правда, то прочти теперь это. Он указал мне на выгравированную на одном из рёбер фразу. Теперь я без труда прочёл то, над чем бился целый месяц в лесу.

«Талан иф хель ди ясудис о`тол, эн о`мю ди апра-то-вар»

«Ведь именно эти слова ты сказал на том камне? Эти?»

«Да!» - кивнул я, опуская глаза и промолвив. – Мирное небо над землёй договора несёт, кто держит величие и силу»

«А теперь прочитай вот эту фразу, - с этими словами он перевернул ребро.

«Лес ди аплецэн т`юсэмеи эмигвая ф эо`ванс ди корэ мо эт`ацли» - прочёл я, тут же переводя. – «Кровь братских уз соединяет общие помыслы и дарует веру в их осуществление»

«Дракона анэстра Кубрана звали Этацликс» - сообщил Тимин. – «Твоего дракона зовут Аправарт. И ещё одно – Бельт нашёл твоего брата полностью обескровленным. Так, как будто кто-то выжал его до капли…»

«Брата?» - недоумённо посмотрел на него я.

«Случайностей не бывает, Бельт. Несомненно, что вы были братьями по крови. Как это случилось – я не знаю. И, возможно, ты никогда тоже не сможешь узнать. Твой отец и мать умерли, а твоя родня вряд ли что-то знает. Но, - Тимин покачал головой, - то, что парень был твоим братом, так же верно, как то, что братьями были Кубран и Басмер. Иначе просто не возможно ничем иным объяснить вот что. Кровь Басмера не испарилась куда-то и не вытекла на пол. Вместе с душой брата она перетекла в Этацликса, став его душой. По мнению Тюдрата и Бельта сейчас душа этого Варда стала душой твоего дракона»

Он усмехнулся, увидев мою реакцию.

«Потому то мы и не хотели, что бы подошёл к дракону неподготовленным, - объяснил он. – В противном случае, последствия могли быть очень серьёзными. Мы и Аправарту запретили общаться с тобой, и моя Медэй зорко следит за тем, что бы он вёл себя хорошо. Так что не волнуйся. Ты прислушался к моему совету насчёт общения с драконом, потому другой мой совет, думаю, воспримешь, так же как и первый»

«Я слушаю» - вздохнул я.

«Ничего страшного пока не произошло. Так что прочти, что написано на третьем ребре»

«Это и есть совет?» - горько усмехнулся я.

«Да, - серьёзно сказал он. – Причём, очень хороший совет. Ведь отныне тебе нести эту ношу, анэстир Афракс. В любом смысле»

«Гиз о`тол ди асия», - начал читать я, так же переводя только теперь по строчкам, ибо то было стихотворение, написанное на старый манер. – Острие несёт надежду. Эрве о`тол ди катэкс. Древко – помощь. Матх о`тол ди гуссэ геу веасай фо векатай. Знамя – утешение тем, кто не имеет ни надежды, ни твёрдости»

«Как мне сказал Тюдрат – это стихи третьего сына Кубрана, так же ставшего анэстиром и выгравировавшего все эти надписи на наконечнике своего копья», - сообщил Тимин.

«Так это копьё…»

«Да, - перебил он, - это наконечник копья анэстра Медьяса, до конца защищавшего Талумсим и погибшего здесь же. Одно время он был тайном Кропаров. Потом, правда, отказался от звания и долгие годы жил в своём имении, пока враги не пришли в Лацэт»

«Я должен всё узнать про Варду!» - после некоторых раздумий я встал и попытался отдать наконечник Тимину.

«Это правильно! – сказал он, поднимая руки вверх. – Я бы так же поступил на твоём месте. Но эта вещь не моя. Она принадлежит тебе, как и копьё, которое ты завтра получишь. А ещё тебе отдадут знамя Лацэта, которое отныне поручается хранить именно тебе, по праву. Я ведь не случайно сказал о ноше. Кто владеет копьём Кормонтов, тот и призван нести знамя Лацэта»

«Кормонтов?»

«Да, именно Кормонты всегда несли знамя Лацэта. Они добились этого права, когда Кубран Кормонт и Этацликс отразили натиск восточных дикарей в древнюю эпоху, когда большинство драконов спало. А Виталт Кормонт сохранил стяг Лацэта за своим родом навечно, когда его драконица Толгуссэ поразила короля цвергов в битве за Серебряный перевал… Да ведь ты же всё это читал, насколько я понял!»»

«Да, я читал всё это в хрониках Лацэта. Но и подумать не мог…»

«Я тоже ловил себя на том, что всё написанное больше похоже на сказку» - улыбнулся он.

«Нет! Дело не в этом!» - вспыхнул я. - «Моя мать – Ольвия… Она была из семьи Кормонтов! Ольвия Кормонт» 

«Тогда всё понятно» - пожал плечами Тимин. – «Для всех из нас, кроме тебя, - это большая красивая сказка. А для тебя – история твоего рода. Всё встаёт на свои места. Драконы не люди. В этих вопросах они никогда н ошибаются… Мне пора!»

Он встал, когда в дверь вошёл один из стражников и что-то прошептал ему на ухо.

«Подумай обо всём услышанном здесь, дружище» - вздохнул он, но затем улыбнулся. – «Согласись, не всё так плохо!»   

В полдень небеса огласились зычным рёвом, и вдалеке показалось семь приближающихся точек, которые постепенно приобрели очертания огромных летающих чудовищ. Драконы спустились вниз и с их крыльев скатились всадники. Я помню, что головы пяти драконов украшали ярко-красные ороговевшие наросты, напоминающие короны.  Тогда как двое, а вернее две драконицы носили переливающуюся диадему из сплошного пёстрого нароста между двух огромных боковых рогов. Эти рога дракониц были длиннее и тоньше, чем у драконов и завивались у концов в спираль. У драконов же рога были изогнуты, как сабли, но раза в два толще, чем у дракониц и настолько же короче.

Ещё я заметил отличие хвостов. У всех драконов хвосты разной формы и, пожалуй именно по хвосту, да ещё по рисунку на чешуе их можно различить. Но у дракониц хвост более похож на птичий или рыбий. Чем бы он ни кончался, шипами или листообразным наростом, всё равно, он выпрямлялся и складывался в нужный момент. У драконов хвост более походил на пресмыкающихся и зверей. И оканчивался либо шипастой кисточкой, либо трещоткой, либо, как у дракона анэстира Раслина – настоящей огромной булавой.  Я долго не мог понять, как же он держится в воздухе, пока Раслин, однажды, не объяснил мне, что у Кротлана есть дополнительные перепонки между хвостом и задними ногами, которые так же перепончаты, что позволяет Кротлану обходиться без хвоста, используя его мощь в других целях. Признаюсь честно, я бы не хотел стать одной из целей Кротлана, несмотря на его внешнюю неуклюжесть. Да уж, кое-что в драконах я начал понимать! Осталось разобраться только в самом главном из них.

Мы с Бельтом осторожно подошли к месту, где по его словам лежал в полудрёме Аправарт. Над нами на всякий случай кружил Эмадрэкс, готовый в любую минуту прийти на помощь.

«Аправарт!» - позвал я дракона, едва заметив его мощное тело, наполовину скрытое в листве. Тот задвигался, открывая крылья и вытягивая голову. Я отметил, что боковые рога моего дракона очень велики даже для его собратьев, а сама корона не ярко красного, а багрового, почти малинового оттенка.

Мы посмотрели друг на друга. У него были большие тёмно-карие глаза и блестящий отсвечивающий тонкий зрачок. Несколько минут мы стояли, почти не двигаясь, и глядели друг другу в глаза. Наверное, у меня на лице изобразилось сразу всё: и восхищённая гордость и страх недостигнутого понимания и недоумение и желание прикоснуться к этой мощи, к этому великолепному сплаву мышц и сухожилий, костей и пушистых перепонок, разума и воли, столь явно проступающих в этих карих глазах. Эти глаза – они были знакомы, очень, очень знакомы. Настолько что я точно знал, где их видел.

«Ты узнал меня?» - услышал я голос внутри себя.

«Да», - ответил я.

«Они думают, что я могу причинить тебе вред?» - вновь спросил голос.

«Наверное, хотя я так не думаю»

«А что ты думаешь?»

«Я думаю, что ты никогда бы не причинил мне вред. Ни тогда в пещере, ни на том камне. Ты был верен мне в прошлой жизни, и я хочу отплатить тебе тем же» - ответил я, ничего не говоря вслух. Дракон закрыл глаза.

«Вначале я хотел тебе всё объяснить, обо всём рассказать… Но они мне запретили с тобой общаться» - на сей раз голос был обиженным, как у…

«Они были правы» - кивнул я. – «Я не знал языка, на котором происходит беседа сердец и ума, и не понял бы тебя»

«А сейчас ты меня понимаешь?»

«Да! Я тебя понимаю, Аправарт» - сказал я вслух. – «С того мига всё изменилось, но никто не сказал, что мы не сможем достичь северных морей, как и мечтали»

«Ты обещаешь?» - я понял, что дракон говорит это уже так, что бы слышали все.

«Как и тогда»

«Тогда ты дал слово наследника Фелонта», - заметил дракон, на сей раз только мне.

«Слово анэстира для дракона, - ответил я, улыбаясь, - мне кажется, будет лучше, чем слово наследника для раба»

«А слово брата?» - вдруг услышал я. Кровь отхлынула от моих щёк.

«Как у Кубрана с Басмером?» - сказал я про себя неуверенно.

«Да!» - ответил дракон, вновь посмотрев мне в глаза. – «Я не знал своего отца и своей матери, но если то, что известно тебе и мне – правда…»

«Тогда я даю слово брата и думаю, мы поняли друг друга», - уверенно сказал я. Дракон встал в полный рост и приблизился ко мне, подставляя крыло. Я вскочил на него и тот час уцепился за роговатую спину. Дракон поднялся, оглашая окрестности пронзительным рёвом.

«Вот и всё!» - вздохнув, заключил тайн Беллинт, и, разминая спину, пошёл обратно к дому.

 

Рассказ 7. Ночь в доме герцога

 

Я бы не стал заострять внимание на деталях знаменательного дня, прошедшего в самом начале осени. Поскольку, если честно, меня мало волновали все эти присяги и церемонии. Но, только потому, что в самом начале и самом конце всё же произошло то, что касается именно меня, я решил начать с самого начала.

По закону Лацэта, его правителями считался избранный драконами вождь анэстиров – тайн. Однако анэстиры второго поколения по причинам, речь о которых пойдёт ниже, вынуждены были разбиться на три стаи, и, соответственно, выбрать для каждой стаи своего тайна. Тайны сменяли друг друга каждые тридцать три года и три месяца. А раз в сто лет тайны менялись в самих стаях. Тем самым каждый анэстир рано или поздно должен был стать тайном. Все тайны были тайнами Лацэта, но чтобы не путаться, всех их называли тайнами той стаи, в которой они были выбраны. В то утро единственным тайном Лацэта был Беллинт, всадник Эмадрэкса. Но обычай требовал, что бы к концу третьего месяца его правления был избран второй тайн. Тридцать три года правления первого тайна этот второй должен был заниматься одним важным делом – охранять границы страны и башни Силы. Затем он тридцать три года исполнял то же, что и первый тайн, а на третий месяц его правления избирался третий тайн. 

Тайны всегда считались военными правителями страны. Они так же исполняли обязанности судейских решений и охраны границ и башен Лацэта. Но у Лацета были и те, кто годились на роль управителей гораздо больше в то время, когда страна не вела никаких войн. Правда, было то редко, но всё же было. А потому остался обычай назначать талактира – мирного господина-управителя. Он исполнял обязанности по сохранению и умножению богатств страны, торговле и развитию ремёсел и промыслов. Талактир избирался простым большинством из избранных в каждой общине Лацэта представителей, из которых затем избирались и помощники талактира.

Мирный управитель не подчинялся тайну, но тайн мог потребовать его смещения и назначения другого. Тайн Лацэта так же временно, не более чем на полгода мог назначить управителя, но по истечении этого срока управитель должен был избраться вновь. И в отличие от тайна, каждый управитель избирался на срок в десять лет, причём, если у тайна ещё оставалось время до следующей смены стаи, то срок последнего из трёх управителей продлялся до конца правления тайна. Всё это я узнал, внимательно просмотрев Свод обычаев Лацэта, привезённый Беллинтом.

«В своё время я внимательно изучил все эти законы, - сказал он нам, мне, Омнару и Тюдрату, - но теперь я хочу, что бы вы просмотрели их и высказали свои замечания. Возможно, что-то стоит изменить, с учётом всего произошедшего»

Он позвал нас поздно вечером накануне того дня. Незадолго до этого мы вернулись из похода в Марлен. Признаться, я не думал, что всё будет так просто. Тайн сам вёл нас на Кацмартан, и потом сказал, что сражение в Яблочной долине было гораздо серьёзней. Но вначале, после обеда, когда приехал Тюдрат, он приказал нам с Омнаром, который был сыном стряпчего, прочесть Свод. Причём каждый из нас должен был прочесть свою часть, указанную Беллинтом.

«У меня всего два вопроса, - сказал в ответ Омнар. – Первый из них такой: как хорошо мы знаем всех, кто может стать талактиром?»

«Что изменилось бы, если бы мы знали?» – спросил Тюдрат.

«Я к тому, что, не лучше ли временно отступить от правил и назначить талактира на полгода, а уже потом провести выборы?»

«Какие для этого основания в Своде?»  - спросил Беллинт.

«Талактир временно назначается в том случае, если прежний чем-то опорочил себя, или число выборщиков разделилось поровну. Или имеются иные веские основания для смещения талактира…» - ответил Омнар.

«Но у нас нет талактира, которого мы могли бы сместить!» - перебил его Тюдрат недовольно пожав плечами. Его чёрная бархатная маска чуть колыхнулась . – «Я говорил уже об этом»

«Да, я помню» - кивнул Беллинт. – «Что второе?»

«Есть ещё одно! Если у нас уже имеется какой-то человек, хорошо нам известный, но не всадник, который бы устроил нас…»

«Но у нас нет такого человека!» - вновь перебил его Тюдрат. – «Всё это – пустые разговоры!»

«Почему у нас нет такого человека?» - вмешался я. – «Такой человек есть! И не только у нас»

«Что ты имеешь в виду?» - встрепенулся Беллинт.

«Есть человек, достаточно знатный и уважаемый в народе. Он не запятнал себя кровью, но и не совсем лацтианин. С другой стороны ведь в законах ничего не сказано про то, кто именно должен быть мирным господином… Это может быть любой житель Лацета. Не так ли?»

«Ты имеешь в виду герцога Лемратского?» - спросил Тюдрат.

«Да, - кивнул я. – Герцог Номвитон[22] Лемратский в отличие от Доммоза Фелотнского хотя и южанин по происхождению, но даже имя носит наше. И к тому же, как я уже сказал, он  - знатен и уважаем всеми. Недаром мой отец считал его хитрым подхалимом и презирал за его шашни с местными… Ну, вы понимаете о чём я»

«Да, - улыбнулся Беллинт. – Если только он согласится на наши условия»

«Он уже в Талумсиме, - сообщил Тюдрат. – Тимин вчера был там и видел его на приёме у мэра»

«Да», - закивал Беллинт.

«С ним надо встретиться, непременно встретиться!» - горячо поддержал Омнар. – «Он знает законы Лацэта. И мне говорили, что в Лемрате давно уже нет южан. Ещё при его деде»

«Если мы поддержим Номвитона Лемратского, он вынужден будет поддержать нас!» - кивнул Тюдрат. – «К тому же это внесёт сумятицу в ряды наших врагов на юге. Им сложно будет обвинить нас в желании покорить их вновь, и они уже не смогут сплотиться под девизом: убьём лацтиан, чтобы они не убили нас»

 «Я немедленно лечу к нему!» - принял решение Беллинт. – «И ты, Афракс, летишь со мной. Считай это первым своим поручением. Захвати с собой всё, что нужно для завтрашней церемонии. Мы ночуем в гостеприимном доме герцога Лемратского!»

Через полчаса Эмадрэкс и Аправарт вылетели из своих убежищ и, подобрав нас, устремились к городу. Найдя дом герцога, мы как можно тише подлетели к нему и спустились с крыши, куда уселись наши драконы, к входу. В доме, как мы и ожидали, не спали. И всё же наше появление вызвало переполох. Герцог принял нас настороженно, а когда мы попросили его предоставить нам ночлег, с холодной улыбкой заметил:

«Что, мой друг, мэр Цукан, отказал вам в гостеприимстве? Никогда в это не поверю!»

«И не надо!» - так же холодно заявил Беллинт. – «Мы хотели бы немедленно побеседовать с вами наедине, герцог. А поскольку завтра поутру нам предстоит подготавливать всё к сразу нескольким церемониям, да ещё и проводить их, мы вынуждены просить вашего гостеприимства»

«Что ж, - учтиво поклонился герцог, - дом Номвитона Эль-Газаля всегда распахивал двери друзьям»

«Это хорошо, что именно друзьям! – ответно поклонившись, заметил Беллинт. – Потому что, может статься я и герцог Фелонтский – едва ли не самые подходящие на сегодня для вас, герцог, друзья, и не только в городе»

«Вот как? – удивился герцог. Только пройдя на середину большого приёмного покоя, я сумел разглядеть этого средних лет бородача с пронзительными чёрными глазами. – Простите, вы что-то сказали о герцоге Фелонтском…»

«Тайн Беллинт сказал, что он, как и я – единственные люди в стране, от которых здесь по настоящему, что-то сейчас зависит» - перебил я герцога, не дав ему договорить явную издёвку в мой адрес. – «И мы – тайн Лацэта и герцог Фелонта хотим, что бы вы, Номвитон Эль-Газаль[23] присоединились в наш узкий круг правителей или окончательно вышли из него. Я правильно объясняю ваши слова, тайн?»

Я посмотрел на Беллинта. Тот закивал и улыбнулся широченной улыбкой, от которой у меня сразу же спало всякое напряжение. Поэтому следующие мои слова были сказаны с такой силой, что заставили герцога удивлённо и испуганно, но при всём с уважением посмотреть на нас.

«Мы не желаем, что бы вы, герцог, поняли наши слова превратно, но если вы именно сейчас примете решение, которое нас с тайном не удовлетворит, я клянусь, что сам пришпилю вас моим копьём здесь же в этом доме. Потому что иного выхода у нас не будет! Я хочу что бы вы поняли, что с той минуты, когда мой отец, Доммоз Фелонтский погиб, и я – Афракс ди Ремер, по всем законам единственный наследник, стал герцогом Фелонтским, о чём не позднее чем завтра, в том числе и в вашем присутствии, будет всенародно объявлено… Так вот, с этой минуты первым врагом Лацэта становится тот, кто носит титул герцога Лемрата. Почему это так, я полагаю, вам объяснять не надо?!»

Герцог побледнел и сам того не замечая, подобрался в стойку для отражения удара. Номвитон Лемратский был воином, таким же, как я, мой отец и Беллинт. Значит, с ним можно договориться. Мы переглянулись с тайном. Тот по-прежнему широко улыбался. Я, было, продолжил говорить, но Беллинт поднял руку.

«Единственной возможностью для Афракса ди Ремера стать герцогом Фелонтским было сделаться анэстиром, по примеру его предков по материнской линии, - развёл руки Беллинт. - Что он и сделал, а потому и сохранил свой титул. Вы же, друг мой, не можете похвастаться ничем, кроме вашей собственной незапятнанной репутации истинного господина и защитника справедливости. Поверьте, для нас этого более, чем достаточно. Но не для Лацэта»

«Что же вы от меня хотите? Что бы я покинул Лацэт?»

«Вы с лёгкостью покинете вашу родину в час нужды, герцог?» - спросил я.

«Я бы не хотел…»

«Не говорите того, о чём можете пожалеть, герцог» - вновь продолжил за меня Беллинт. – «Как уже сказал герцог Фелонтский, вы покинете эту страну лишь в том случае, если сами того захотите, или откажетесь это сделать и будете убиты герцогом. Как видите, мы предусмотрели даже это!»

«Вы прозорливы!» - усмехнулся Номвитон. – «Должен ли я понимать ваши слова как предложение присоединиться к вашей освободительной борьбе. Но в качестве кого?»

«Есть только одно высокое звание в стране, от имени которой мы говорим, требующее от его исполнителя не быть небесным всадником. Именно это звание мы вам и предлагаем» - ответил я. – «Мы хотим завтра назвать ваше имя в качестве первого мирного господина-управителя Страны Башен»

 На некоторое время, в зале, где мы до сих пор стояли, воцарилось полное молчание. Герцог стоял отрешенно смотря на нас. Его челядь и свита испуганно и удивлённо переглядывались.

«Если вы согласны, - нарушил молчание Беллинт. – То давайте пройдём в комнату, где нас никто не побеспокоит, и поговорим о некоторых наших с герцогом соображениях по этому поводу»

Вновь долгая пауза, на сей раз сопровождаемая оханьями и вздохами.

«Да, - ухнул герцог, несколько осунувшись, словно сбросил с плеч тяжёлый груз. Или наоборот - навесил.

«Это можно расценивать как согласие с нашим предложением?» - спросил Беллинт.

Герцог опять приосанился и поднял голову.

«Да, вельможные господа. Я согласен и прошу вас следовать за мной. Йовар! Распорядись на счёт комнат на верху, и что бы всё было без задоринки! Часа нам с вами хватит?!»

«Полагаю, даже меньше» - кивнул Беллинт, посмотрев на меня.

«Я тоже думаю, что не более получаса, - так же кивнул я. - Мы должны объяснить вам кое-что и услышать ваше мнение»

«Хорошо!» - кивнул в ответ герцог. – «Тогда принесите нам в мою комнату вина и закуски. Мы уже поужинали, но я бы желал разделить с вами ужин вновь»

Беллинт удивлённо посмотрел на меня.

«Так принято» - ответил я внутренним голосом. – «Это – знак высокого гостеприимства»

Мы поднялись к нему в комнату и час провели там. Затем, когда всё было сказано, нас увели каждого в свою комнату. Там уже лежали наши вещи. Я приказал разгладить мой пурпурный плащ и приготовить доспехи к утреннему одеванию. Герцог пообещал, что с утра поможет нам приготовиться к церемонии. И нам осталось только ждать этого утра.

И утро наступило!  

 

Рассказ 8. Та самая честь, которую нужно знать

  

Я рассказал почти всё о том, как стал небесным всадником. И когда бы всё кончилось нашим ночным разговором с господином Лемрата, я счёл бы это скучное повествование законченным и не заслуживающим ничьего внимания. Разве что, каких хронистов, которые взялись бы составить летописи нового Лацэта. Уверен, что так оно рано или поздно случится.

Но именно события того дня, которому, сказать по чести, я сам в ином случае не удостоил бы внимания, имели в моей судьбе решающее значение. И именно они определили весь её дальнейший ход и цепь других событий, о которых речь пойдёт в следующем моём повествовании. Я пропущу утро пробуждения, ибо в нём мало интересного. За завтраком мы лишь подтвердили наши ночные договорённости с герцогом, а затем, собравшись, отправились к ратуше. Там вовсю кипела работа. Что бы вместит всех представителей, зала ратуши было не достаточно, и мэр распорядился вынести лавки заседателей на площадь. По краям её уже стояла цепь городской стражи в серебристых плащах. Впереди стояли люди Тимина в пурпурных накидках с голубыми капюшонами Дуномеи. В пурпурных плащах  серебряным шитьём въехали на площадь и всадники. Их сопровождал конный конвой стражи ворот. Дня них скамьи были установлены друг против друга у самых ступенек ратуши. В центре этого прямоугольника на небольшом возвышении было поставлено кресло, обитое чёрным бархатом с тремя вращающимися белыми вихрями в центре – герб Лацэта. На кресле восседал мэр Цукан в своём серебряном камзоле. А на верхней ступени лестницы были поставлены три кресла, обитых пурпуром, на каждом из которых был вытеснен герб одной из трёх стай. В этот день два кресла должны оказаться занятыми. Перед этими креслами по бокам стояли ещё два: чёрно-белое кресло господина распорядителя и серебристое – головы Талумсима. Оба кресла были пусты.

Мы присоединились к остальным анэстирам, указав герцогу его место в переднем ряду представителей. Там, кроме него сидел временный мэр, члены городского совета и мэры других больших городов Лацэта. Зимаркас, ещё не отвоёванный у южан представлял седовласый старик, которого пригласили скорее из-за всеобщего к нему уважения.

Хотя торжества были объявлены к полудню, но площадь и примыкающие улицы оказались заполненной народом. Ожидалось прибытие ещё нескольких представителей из Дуномеи и Глурависа. Над балконом ратуши были вывешены стяги всех областей Лацэта. Сейчас посреди площади было брожение. Кто-то, увидев знакомого из другой области, приветствовался. Где-то образовалась группа, тихо перешёптывающаяся меж собой. Невозмутимо, почти в одиночестве сидел герцог Лемрата. К мэру Цукану то и дело подбегали служки, начальники стражи и стряпчие, и что-то докладывали и шептали. Тот спокойно отвечал, кивая головой. Затем очередной стряпчий убегал и его место занимал другой.

Когда тайн Беллинт взошёл и занял кресло в самом верху, его так же окружили служители. Мы с остальными анэстирами заняли наши места и спокойно наблюдали за всем происходящим. Наконец было объявлено, что все представители Дуномеи и Глурависа прибыли. Это могло означать только одно – церемония, ради которой все собрались, началась.

Господин распорядитель, роль которого пришлось играть Тимину, так как городской распорядитель наотрез от этого отказался, набрал в лёгкие побольше воздуха и, трижды ударив церемониальным посохом по ступени объявил о начале собрания. Затем он, дождавшись, когда все представители займут свои места и извинившись за то, что самовольно взял на себя роль распорядителя, попросил занять его место более достойному. Но всё собрание заколыхавшись, попросило назвать его своё имя. Когда Тимин назвался, от лица собрания выступил мэр Цукан, заявив что по общему мнению, Тимин может продолжить исполнять обязанности распорядителя. Собрание поддержало его дружным хором голосов, и на сём вопрос о скайтире[24] был исчерпан.

Тогда скайтир Тимин объявил всем собравшимся о цели их прибытия в Талумсим и заявил, что перед ними стоят три вопроса, ради которых их, собственно, и пригласили.

«Во-первых, это – провозглашение восстановления государства Лацэт в его прежних границах до войны с детьми юга. Во вторых, это – доверие свободных жителей Лацэта тем, кого называют анэстирами или небесными всадниками. И в третьих – это восстановление всех прежних законов Лацэта или провозглашение новых»

«Помимо этих трёх вопросов, - продолжил Тимин - по мере разрешения Собранием каждого из них возникнут обязательные для такового разрешения церемонии, о которых я буду объявлять позднее. Согласно ли Собрание с таковыми?»

Представители подняли руки. Стряпчие принялись считать число голосов. Затем их старшина принёс результаты Тимину. Тот, взглянув на принесённую бумагу, провозгласил:

«Восемьдесят против трёх и один воздержавшийся. Повестка собрания принята! - скайтир перевёл дух, - Но прежде, чем начать обсуждение повестки, пользуясь своим правом господина распорядителя, я даю право голоса временному мирному господину Лацэта Цукану. Прошу тебя, фан Цукан»

Толстяк встал. Осмотрев всех, он нашёл взглядом меня.

«Лацэт состоит из двух герцогств и четырёх земель, - начал Цукан, - а так же из трёх вольных городов, представители которых сейчас сидят в первом ряду. Однако одно место до сих пор не занято, поскольку его обладатель, герцог Фелонта мёртв, а объявленный наследник не вступил в законные права. Между тем без Фелонтского герцога это Собрание не может принимать решения, объявленные скайтиром. А потому, я, Цукан Перрен, мэр Талумсима, призывая в свидетели Номвитона Эль-Газаля, герцога Лемратского, при всём Собрании объявляю, что сидящий на скамье анэстиров Афракс ди Ремер и есть законный сын и единственный наследник Доммоза Эль-Мукалькиля[25], герцога Фелонтского и прошу приветствовать нового герцога Фелонта, как и подобает сиятельному господину»

Омнар, сидящий справа от меня, ударил меня локтём, и я встал. Всё Собрание, кроме герцога Лемрата и мэров вольных городов встало мне в ответ. Я кивнул и вышел вперед. Тогда встал и Номвитон Лемратский.

«Я принимаю на себя свидетельство Цукана Перрена и так же заявляю всему собранию, что приветствую Афракса Фелонтского как брата, равного в звании и чести», - объявил он, затем подошёл и обнял. После него встали мэры вольных городов и, пожимая мне руку, заявили, что так же приветствуют нового герцога Фелонта. Когда они заняли свои места, и всё Собрание так же село, к Собранию вновь обратился скайтир:

«Лацэт признал нового герцога Фелонта. Признаёт ли Фелонт своего нового владыку и готов ли присягнуть ему?»

Представители Фелонта, сидевшие справа во втором и третьем рядах вновь встали, затем ко мне вышел пожилой богато одетый человек с длинными седыми, свисающими усищами, которого я один раз видел в замке отца.

«Удел Рутмигам[26], присягает Афраксу Фелонтскому», - сказал он и, склонившись на колено, приложился к протянутой мною руке, на которую за минуту до того Тимин надел перстень отца. Затем вышел худощавый человек в чёрном камзоле и произнёс:

«Удел Хирвин[27], присягает Афраксу Фелонтскому»

И сделал то же самое. Затем вышел представители Талпинаса[28] и Дуфлонта[29], а за ним Верхнего и Нижнего Рависа[30]. Последними вышли мэр Пниплаата и представитель Дэсмета[31].

Когда все эти томительные прикладывания закончились, вновь заговорил Тимин.

«Итак, что нужно – сделано! – провозгласил он, увидев, как я сажусь на место герцога Фелонта. - Теперь перейдём к главным вопросам!»

Он повторил первый вопрос и обратился к первому ряду. Когда герцогства и свободные города написали о своём решении, он предложил голосовать представителям. Если голосовали «за», то поднимали правую руку, против – левую. Левую руку ни поднял никто. Осталось огласить лишь написанное на листках. Один за другим, скайтир доставал листок и читал написанное. Все пять листков содержали древний знак согласия – «цэ». Тимин повернулся к ратуше и посмотрел на сидевшего и ничего не говорившего до сего часа Беллинта.

«Воля земель свершилась, тайн!» - поклонился скайтир. Беллинт встал.

«Волею земель и небесами провозглашаю восстановление Страны Башен!» - объявил он. В тот же миг, все сидящие встали, и со всех концов площади послышалось ликование. На площадь вынесли знамя страны, снятое с башни колокольни, и теперь уже приседать на колено пришла очередь нам. Когда волнение немного утихло, а произошло это не так скоро, тайн Беллинт вновь взял слово. В своей речи он объяснил, что объявленный Лацет нуждается в тех, кто им бы управлял и просит собрание избрать из своей среды того, кто способен был бы возложить на себя эту обязанность. На сей раз встал тот самый старик, который представлял Зимаркас. Почтенный старец спросил Беллинта, обращаясь от имени всего Собрания, кто по его, Беллинта, мнению, сможет взять это бремя на себя. На что тайн ответил, что не знает никого другого, более достойного, чем Номвитон Эль-Газаль, герцог Лемрата.

«Тогда, - сказал старик, - пусть все отдадут голос за или против этого человека, если, конечно, он не откажется принять на себя возлагаемую должность»

И вновь Тимин обратился к Собранию и призвал всех отдать свои голоса. На сей раз Собрание разделилось. Западные земли не желали видеть талактиром заозёрного герцога, да к тому же – южанина. Однако Эмилацет и Марлен горячо поддержали Номвитона, зная, сколько блага он и его семья сделали для всего озёрного края, а не только для Лемрата. Надвое разделились дулонейцы, а фелонты отправили ко мне старейшину Рутмигама, человека, как я понял, весьма среди них уважаемого.

«Как ты скажешь, господин, так и мы» - сказал он.

«Я неволить вас не буду. Как мыслите, так и голосуйте, - ответил я. - Но сам отдам голос за Номвитона»

«Так тому и быть!» - поклонился старейшина. Он собрался было уйти, но я его остановил.

«Я никого не знаю из Фелонта. Назови своё имя, и завтра в полдень собери всех в одном месте и представь мне»

«Я – Кверинт Мелритер[32], господин. Сделаю, как скажешь», - он вновь поклонился и добавил. – «Мы собираемся на Улице Сов у Западных Ворот, в доме нашего земляка Ааста Тудрата[33]»

«Хорошо, я буду там. Только учти, я буду не один…» - я со значением посмотрел на фана[34] Мелритера. Тот кивнул в знак понимания.

В результате, большинством голосов Номвитон Лемратский сел в чёрное кресло, освобождённое для него Цуканом. Пришёл черёд второго вопроса. Прежде, чем начать голосовать, на правах избранного мирного господина, Номвитон напомнил всем собравшимся о том, что некоторые области Лацэта до сих пор в руках южан, у страны нет воинства, что бы её защищать, а потому дети юга могут начать вторжение в любую минуту. Он так же напомнил, что всадники однажды не справились со своей задачей.

«Но, я всё же хотел бы, что бы мы сейчас рассудили по чести! – сказал он. – У страны нет воинства, что бы её защитить, нет казны, что бы это воинство нанять, и нет союзников, что бы положиться на них. А посему я хочу задать единственный вопрос тайну Лацэта. – он обернулся к креслу Беллинта. – Если мы доверимся вам опять, не обманемся ли мы вновь?»

«Это и впрямь вопрос чести, - сурово ответил тайн. – И я отвечу на него так, как ты, талактир, его задал. У нас уже сейчас столько драконов, сколько нужно для одной стаи, а значит – есть войско. У нас имеются и средства, что бы достойно вознаградить всех, кто встанет под наши знамёна, ибо мы, анэстиры, – наследники тех богатств, что завещали нам предки и что хранятся в местах, нам одним известных. И последнее! У нас есть и союзники!»

С этими словами он поднял два свитка, которые до этого достал из туб.

«Я держу в руках договоры с народами Стафоласа и Восточного Байфа о помощи и дружбе между анэстирами Лацэта и этими народами» - он вручил свитки служке, который передал их Номвитону.

«Что ж, если таково выполнение вами условий, то у меня нет возможности более чинить препоны!» - под одобрительный гул ответил новоизбранный талактир. Через миг Тимин объявил, чтобы представители отдали свои голоса. Мы с трепетом ожидали решения Собрания, волнуясь даже больше, чем при первом голосовании. И для нас полной неожиданностью стал единогласный выбор. Мы победили!

 Теперь пришла очередь третьего вопроса. Все законы прежнего Лацэта состояли из Ясурдиаралитаи и Свода обычаев. Но за тысячу лет утекло много воды, а потому некоторые установления и обычаи потеряли свою насущность. И всё же для жизни страны было важным восстановление её законов. Мы решили, что внести изменения можно и потом. Главное – начать! И вновь слово взял Беллинт. Он напомнил о том, что законы Лацэта важны, но так же важно и то, как живёт страна сейчас.

«Мы не можем, - сказал он, - хранить новое вино в потрескавшихся сосудах. А потому я предлагаю Собранию принять третий вопрос, но с оговоркой, что само Собрание возьмётся изменить законы страны так, что бы каждый лацтианин не знал нужды и препятствий для себя и своей семьи. Ибо для нас самым важным в наших законах должны быть твёрдые условия благополучия всего народа и соблюдения тех обычаев, что мы все сохранили в своих сердцах, несмотря на тысячелетний гнёт!»

Эти слова настолько понравились всем, что тотчас, уже не помню от кого, возможно и от того же старика из Зимаркаса, поступило предложение основать законы нового Лацэта на них. Так, впоследствии, оно и вышло.

 И вновь, когда всё уже было решено, когда все три вопроса были обсуждены, слово взял тайн Беллинт.

«Теперь, когда прежние законы Лацэта, пусть и с оговоркой, но приняты Собранием, мы хотели бы окончить этот первый день, - начал он, затем широко улыбнулся. – Я вижу, все утомлены, а потому моё последнее слово будет кратким»

Он сделал паузу, словно обдумывая что-то.

«По имеющемуся между анэстирами обычаю для защиты Лацэта не может быть менее двух стай. Первая стая уже есть, и я  - её тайн. Но для того, что восстановить былое могущество страны, моей стаи мало. А потому я прошу Собрание присутствовать при утверждении тайна второй стаи»

«Что для этого нужно?» - спросил кто-то из представителей.

«Всего лишь узнать волю дракона» - ответил Беллинт. До сего мига почти никто из присутствовавших не видел драконов, а потому большинство не понимало истинного смысла сил и их источника, о которых говорил Беллинт. Он и Тюдрат решили, что предъявить эту силу представителям даже самых отдалённых уделов страны не только важно, но и необходимо, для того, что бы отмести любые сомнения. В тот миг мне кстати вспомнилась фраза «Талан иф хель ди ясудис о`тол, эн о`мю ди апра-то-вар». Наверное, я непроизвольно повторил её про себя, но Беллинт пристально посмотрел в мою сторону. Не скрою, всё это время за внешним фасадом речей между всеми анэстирами шла постоянная беседа. Иногда к ней присоединялись и драконы, кружившие над городом в некотором отдалении. Так что не только Беллинт, но и остальные услышали эти слова. 

«По обычаю тайнов Лацэта называют его истинные владыки и хранители, от имени которых мы, анэстиры, и выступаем. Это – ясы Договора, драконы, - продолжил Беллинт. – Во времена Древнего Лацэта, ещё, когда башен не существовало, драконы и их всадники выступали для исполнения обязанностей по жребию. В прежние же времена, когда и появился Лацэт, дабы не мешать, друг другу все драконы были разбиты на три стаи, во главе которых стояли тайны, утверждаемые драконами-сетарами. Ныне сетар Лацэта – яс Эмадрэкс, сын благородной Леттэйи. И, восстанавливая прежние законы, мы должны явить всем их исполнение и основу этого исполнения. А потому я прошу приветствовать сетара Лацэта Эмадрэкса»

После этих слов к изумлению всех на единственное пустое пространство между креслами и рядами спустился дракон. Оглядев всех, Эмадрэкс фыркнул, чем привёл в восторг боковые ряды, и повернулся к ряду, где сидели анэстиры. Я чувствовал волнение каждого из них, так, как будто волновался. О себе я в тот миг, отчего то совсем не думал. А ведь я так же был анэстиром. Но я уже не сидел в их ряду.  

«Эмадрэкс, сын благородной Леттэйи!» - обратился к дракону Беллинт. – «Мы призвали тебя, с тем, что бы ты явил нам волю стаи и объявил следующего тайна Лацэта»

«Зачем Лацэту ещё один тайн?» - спросил дракон на древнем языке, но его громкий глас услышали даже самые сомневающиеся дотоле невежды.

«Так гласит закон Лацэта! У стаи не может быть одного только вождя» - ответил Беллинт, затем он достал кистень, изображавший две сцепленные друг с другом драконьи лапы – знак власти следующего тайна. – «Этот кистень должен получить от тебя тот, кого ты сочтёшь достойным. И да будет так!»

«Мой дед, сетар[35] Урпран выбрал тайном тебя, ты – объявил, что сетар Урпран низложен и предложил стае меня, как нового сетара. Стая дала согласие, и я стал сетаром. И по праву сетара, я выбираю достойнейшего из анэстиров, кроме тебя» - с этими словами он осторожно взял кистень из рук Беллинта и вновь повернулся к ряду анэстиров. Я решил, что он изберёт Тюдрата, тот был последним, на ком остановился его взгляд в первый раз. Тогда я ещё не знал, но между Эмадрэксом и Тюдратом произошёл короткий разговор. Из-за могучей спины дракона мне не было видно, но потом Юйс клялся, что Тюдрат почти незаметно кивнул головой в сторону рядов. Что ж, возможно и так. Потому-что Эмадрэкс вдруг повернулся к рядам представителей, всё ещё держа кистень в пасти. Затем его шея выгнулась в мою сторону, и тяжёлый кистень упал к моим ногам. Дракон же тот час взлетел вверх.

«Сетар Лацэта сделал свой выбор!» - объявил тайн Беллинт, в тот миг он и сам ещё не мог осмыслить происшедшее, а потому следующие слова он произнёс лишь через некоторое время. – «Следующий тайн Лацэта, удостоенный этой чести, возьмёт предложенное, и займёт своё место в Собрании. И да будет так!»

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

Часть вторая. Пламя слёз

 

Рассказ 9. Обещанный обед

 

Мне всегда было интересно рассказывать о том, чего я ну никак не мог помнить. Кухарка Эдэйя называла меня брехуном и легонько давала подзатыльники когда я ради красного словца говорил чего-нибудь эдакое. Тоже и Эбенездра – торговец с рынка, у которого я обычно забирал продукты и с которым успел подружиться. Мне всегда удавалось подружиться со всеми. На юге говорят «законный сын сосёт одну грудь, приёмыш – девять». Так и со мной. Нет, никто особенно меня не жалел. Да я и сам бы не согласился на жалость. А вот на доброе слово – отчего бы и нет?! Некоторые знакомства оказывались полезными. От некоторых мне пришлось избавиться, уж очень подозрительными они были. Но одно я запомнил на всю жизнь!

Потому что вся моя жизнь со дня этого знакомства круто изменилась. И разделилась на то что было «до» и «после». Причём то, что было «до» я теперь вспоминаю, словно сам придумал это, как будто это было не со мной, а я в очередной раз «вспомнил» забавную историю, произошедшую якобы со мной. Но в том то и дело, что эта история – была частью моей жизни, только той, что оказалась «до» встречи.

В отличие от Афракса до меня дошло не стразу, то, что сказали мне люди и потом ещё разжёвывали драконы. Эмадрэкс и Кротлан, а потом ещё и Эмгуссэ раз за разом повторяли мне одно, и тоже. Что это уже было, что верно, всё повторяется вновь, для каких-то иных, высших целей, пока ещё туманных, непонятных. Эмадрэкс даже сказал мне, что всё, что с нами происходит – итог действия какой-то высшей воли, с которой невозможно бороться, а если и бороться, то нельзя победить. И то, что я стал тем, кем стал – это один из ходов этой воли здесь, в этом месте и в этом времени…

Впрочем, это последнее слово Эмадрэкса было, пожалуй, самым туманным и непонятным. Тогда. Проще, а оттого и утешительней всего сказала мне Эмгуссэ.

«Прошлого не вернёшь и содеянного не исправишь. Живи тем, что имеешь. А сейчас тебе дана такая жизнь, как история, которую не смог бы придумать никто, кроме тебя самого. Подумай, мог ли такое придумать маленький раб, не знающий даже своего настоящего имени?»

Я посмотрел на неё.

«Почему он не приходит ко мне?»

«Потому, что он пока не знает, как с тобой общаться. Он не знает всего, что нужно. И для него это всё так же неожиданно, как и для тебя. Впрочем, никто не говорит, что всё это надолго. Поверь, в ближайшее время ты просто не сможешь не быть в центре событий. Слишком много перемен и дел, поверь»

«И на сколько?»

«Этот вопрос тебе лучше задать Эмадрэксу, или тайну Беллинту» - усмехнулась драконица. – «Они  знают больше, чем остальные»

«Или думают, что знают?» - я впервые повернул голову не куда-то вдаль, как до этого, пряча взор, а для того, что бы посмотреть на Эмгуссэ.

«Ты умнее, чем кажешься, - заметила она. – Каждая душа во вселенной неповторима, но души драконов особенные. Они как звёзды – горят на тёмном небе и гаснут лишь тогда, когда о них забывают. Если разберёшься с самим собой, достигнешь очень многого»

- Про звёзды, это ты сама придумала? – спросил я, ухмыляясь.

- Нет! – призналась драконица, задевая мою спину когтем. -  Это сказала царственная Вея. Мы, драконицы, в отличие от вас способны запоминать не только своё прошлое. Впрочем, сейчас я знаю дракона, который, по-моему, был бы не прочь основательно покопаться в своём прошлом.

- Зачем мне это надо? – сказал я раздражённо. - В моём прошлом столько тумана и непонятностей… Видишь, теперь я говорю, как Эмадрэкс.

- Да, - согласилась Эмгуссэ. – Ты говоришь, как дракон. Но и не как дракон.

- Это почему?

- Потому что у драконов нет не прошлого, ни будущего. И в этом они похожи на звёзды. Они живут лишь настоящим. Это твоё настоящее туманно и непонятно для тебя. Но драконы – владыки неба,  сильны рассеять всякий туман и истребить своим дыханием то, что им непонятно.

Я размышлял над этим разговором, когда кружил над ратушей, в стае собратьев в тот миг, когда Эмадрэкс бросил кистень перед Афраксом. Мой всадник – следующий тайн Лацэта. Это что, тоже высшая, непостижимая воля, которой подчинены и мы – драконы? Вот я уже и не отделяю себя от остальных крылатых чудовищ, один вид которых на старых картинках внушал мне страх.

На следующее утро я вновь встретился со своим… Я не мог назвать его всадником! И уже не мог назвать господином. Там, в лесу между нами произошло нечто большее, по сравнению с которым все звания и титулы гасли, как костры в мерцании звёзд. Когда он всё-таки пришёл ко мне, мы раз и навсегда решили стать братьями, а потому для нас обоих стала важной та часть нашего общего настоящего, в которой отразилось единение нашей крови.

Итак, свой рассказ я начну, с обеда дня, следующего за торжеством. Да, так будет вернее. Именно с обеда!

Как я уже сказал, поутру мы с братом встретились и провели несколько часов в беседе, намечая наши дальнейшие планы. Затем на поляну пришёл посыльный, который принёс записку от фана Кверинта Мелритера, уведомлявшего, что он и остальные старейшины Фелонта соберутся на обед по полудню, устраиваемый ими в честь нового герцога в известном месте.

- Я тоже должен там быть? - усмехнулся я.

- Непременно! - воскликнул Афракс. – Мои люди должны знать, кому на самом деле они присягнули. И потом я хочу опередить здешних строителей и первым возвести башню Силы на месте, где сейчас проводят торги скота, восточнее того замка, который в свою бытность отстроил Доммоз. Замок, мы разрушим, а из его камней сложим отличную башню по тем чертежам, что обещал мне дать Тюдрат.

- И к тому же, они ждут нас обоих, - под конец заметил брат.

Когда мы прибыли, то прежде ощутили некоторое замешательство.

- Мы не знали, что ест ваш… - начал хозяин дома, но Афракс его перебил.

- Если ты имеешь в виду господина Аправарта, то не беспокойся! Драконы не едят в это время суток, предпочитая ночную охоту. Всё, что ему сейчас требуется – немного вина. – Он указал на большие кувшины, стоявшие в ряд перед задней стеной дома. – Двух таких кувшинов вполне хватит. Вылейте их в какой-нибудь медный чан побольше и разбавьте столькими же мерами воды. Этого будет достаточно.

Он сделал ещё несколько указаний на мой счёт, что бы мне было удобно. Столы немедленно перенесли из трапезной во внутренний дворик и поставили передо мной. Мне было смешно наблюдать за этой суетой, но Афракс старался произвести впечатление. И это ему удалось. С первых же минут он взял лидерство в свои руки, показав, что он настоящий сын своего отца. Но после того как всё улеглось, он решил немного ослабить хватку и больше послушать, чем говорить. Ненавязчиво он подвёл собеседников к тому, чтобы развязать им языки, и вино, в чудом найденном чане, тому весьма способствовало. Видя сокрушённое лицо хозяина дома, брат сразу же объявил, что отныне будет останавливаться только здесь и желает, что бы хозяин сделал для этих целей пристройку. Взамен он пообещал договориться с мэром Цуканом о беспошлинной торговле для хозяина и отменил для него все налоги. Хозяин тот час подобрел (видимо, прежний герцог обдирал всех, как липку). Так разговор сам собой вышел на заботы Фелонта.

- Я знаю, что мой отец стрясал с вас три шкуры. Но обещать могу только одно – больше никаких налогов я вводить не буду и поднимать их выше, чем есть, не намерен. То же, что есть, сейчас пойдёт на нужды самого Фелонта. Не думаю, что бы Доммоз куда-либо упрятал казну так, что бы никто её не мог найти…

- Казна герцога в его замке под нашей охраной! - заверил Афракса фан Мелритер.

- Это хорошо! – кивнул брат. – Тем легче мне будет ей правильно распорядиться. Я пока не имею намерения как-то тратить её на себя, но одно нам нужно сделать непременно. Надо восстановить все башни Силы в герцогстве. И не только в нём. Но в Фелонте – в первую очередь. Чем быстрее и больше башен мы восстановим, тем более обезопасим себя от кого бы то ни было. Тем меньше расходов нам придётся понести потом. Я не хочу тратиться на большое войско. Но мне в Фелонте нужны хорошие дороги и богатые селения. Я хочу, чтобы пример с хозяином этого дома был первым, но не последним… Я буду поощрять всякого, кто захочет завести своё дело, а так же кто будет измысливать способы, как добиться успеха в любых начинаниях, дозволенных законом. В конце концов, я желал бы оставить в Фелонте лишь пошлины для поддержки служб. Но в этом смысле я в облаках не витаю.

Афракс засмеялся. Старейшины, поняв шутку, засмеялись в ответ. Они ещё много о чём говорили. О разбойных шайках, что появились с тех пор, как был разбит Доммоз. О том, что в Дуфлонте и Катвине до сих пор бродят банды наёмников Доммоза и жгут и грабят всех и вся. О том, что хотя лето выдалось урожайным, но поля вытоптаны, а скот предпочитают зарезать, прежде, чем кто либо его отнимет.

- Да, зима будет тяжёлой, - согласился Афракс, - но ведь у Доммоза должны были остаться запасы…

- Запасы есть, господин! – кивнул фан Логан Тлинт, старейшина Дэсмета. – Но мы никогда не раздавали их!

- Возможно, если станет и впрямь туго, придётся раздать, - вздохнул брат. – Суровые времена требуют отчаянных решений. Мы должны с одной стороны пресечь всякий произвол, а с другой показать наше великодушие. Если вы донесёте эти мои слова до моих подданных, считайте, половину дела мы с вами сделали. Это не значит, что я направо и налево буду сыпать своё имущество. Но я хочу раз и навсегда показать, что времена моего отца прошли. Лацэт возродился, чему вчера мы были прямыми участниками. И нам нужно сделать всё, что бы народ верил нам и боялся прежде нас, а не всякого сброда, вроде тех, о которых ты говорил, фан Кавет. Я напишу письмо и вручу каждому из вас, наделяя вас полномочиями судить и казнить всех, кого вы сочтёте необходимым. От моего имени вы должны пресекать всякие возмущения и беспорядки. Но при том, по мере необходимости, делать благо нуждающимся.

- Нам это понятно, господин, - заметил фан Кавет, мэр Пниплааты. – Но не все среди нас – обладают силой. Своими наместниками представлены лишь Рутмигам, Дэсмет и Пниплаата.

- Для того к зиме я намерен провести в Пниплаате сбор всех наместников и старшин Фелонта, - кивнул Афракс. – На нём я намерен принять своё звание по заведённому обычаю. Там же вы отчитаетесь мне о проделанном. И если я усмотрю, что кто-то намеренно чинил вам препоны, с тем разберусь лично. А чтобы придать вам мужества, скажу, буду не один, а с той частью стаи, которая рассчитана на Фелонт. Если я не ошибаюсь, то к началу зимы хранить герцогство должны шесть всадников.

- Шесть драконов?! – изумились все.

- Да, - улыбнулся Афракс. – Шесть самых настоящих драконов, таких же, как и господин Аправарт. Причём пять драконов уже есть. Ведь кроме меня фелоты – это анэстиры Раслин, Калпет, Бахрин и Албаст. Так что советую в ближайшее время найти их, и если что…

- Мы можем приглашать их? – задал вопрос фан Мелритер.

- Да, - кивнул брат. – Они имеют приказ немедленно являться для наведения законного порядка. Так что вам надо будет условиться с ними, как именно вы хотите воспользоваться их … гм, услугами. Только пользуйтесь разумно. И помните, за всё надо платить. Так что, чем раньше вы заговорите с ними о башнях, тем лучше.

Обед завершился многочисленными здравницами. Когда же я заговорил с ним по дороге к месту встречи с остальными, то почувствовал некоторое беспокойство. Мы решили встретиться всей стаей ближе к вечеру на поле, в двух часах езды от города.

- Ты хорошо пообедал, Афракс? – когда мы подлетели, Тюдрат и ещё пара всадников уже расположились около небольшого березняка.

- Да, - ответил брат. – Отлично. Как-нибудь познакомлю тебя с одним очень хорошим человеком из Фелонта. Кстати, Калпет с Раслином ещё не прибыли?

- Нет, - усмехнулся сквозь маску Тюдрат. – Они с Тимином и двумя ангурависами в загородном доме мэра, собирают вещи. Позднее они присоединяться к нам.

- Мы что, покидаем Талумсим?

- Да, и при том немедля, - кивнул Тюдрат. – Южане что-то затевают в Зимаркасе. То, что произошло вчера, конечно здорово. Но кроме нас самих у нас никого нет. Вчера вечером, сразу после торжества, Беллинт и Тимин уже отбыли на юг. Тебе же нужно собрать остальных и полететь к Стафоласу. Там нас ждут союзники – альвы во главе с принцессой Аль-Авэй.

- Почему он сам не сказал мне об этом вчера?

- Потому что я хотел встретиться с тобой и сказать кое о чём, прежде, чем мы простимся, - ответил Тюдрат.

- Простимся?

- Да, - кивнул слепец. – Я тоже полечу с Беллинтом. Он хочет заранее разделить стаи для того, что бы ты привык к своим, а он к своим. Вернее, это я ему так посоветовал. Закон сделал вас тайнами. Но сейчас для всех – он тайн Лацета. Ты должен доказать, что такой же тайн, как и он. И к тому же есть ещё одно.

- Что же?

- Стая Беллинта будет защищать Лацэт от вторжения южан, как он и договаривался со всеми. А потому его стая – это стая возродителей, хотя он и носит знаки арвирнов. Но ты, как тайн ни с кем не договаривался, а потому у тебя развязаны руки. Не скрою, мы с Беллинтом рассчитывали, что Эмадрэкс выберет меня или Тимина. Тогда было бы легче…

- Что вы задумали?

- Есть два вопроса, которые нас по-настоящему волнуют. Первый появился почти сразу после того, как мы заварили всю эту кашу. И заключался он вот в чём: тысячу лет южане владели нашими землями, завоевав их с помощью тайны, которой владели только наши предки. Благодаря которой наши предки и заключили Ясурдиаралитаю…

- Как они раздобыли этот секрет?

- Нет, Афракс. В данном случае, это не суть важно. Важнее другое. Почему, зная секрет огненных слёз, за всё тысячу лет они не использовали эту тайну для покорения иных народов и стран? Погибли только драконы и пал только Лацэт.

  - А второй вопрос?

- Второй вопрос гораздо сложнее первого, - заявил Тюдрат. - И потому ты, со своей стаей должен будешь ответить на первый.

- Я? – изумился Афракс.

- Да! Именно ты должен будешь узнать тайну южан, для чего тебе и нужно будет самому вступить с ними в схватку. Только так ты поймёшь истину. Но не спеши! Спешка и самоуверенность – вот что сгубило наших предков. Ты же доказал, что рассудителен и вынослив. Теперь пора показать стойкость и выдержку. В этой битве победят не те, кто имеют видимое превосходство, а те, кто сможет понять его источник. И я уверен, что Беллинт не сможет, а ты – да. Но именно потому Белллинт должен ответить на второй вопрос.

- Какой? Ты так ничего о нём не сказал.

- Видишь ли, - горько усмехнулся Тюдрат, - за то, что бы его задать я заплатил большую цену, а потому ответ хотел оставить за собой. Но выбор Эмадрэкса не дал мне такой возможности. Впрочем, отчасти я понимаю, почему дракон выбрал тебя.

- Почему?

- Всё из-за того же, из-за чего я лишился зрения и голоса. И не только их! Я открываю лицо, когда иду в бой. Что бы устрашить своих врагов, я это заслужил! Но я бы не хотел, что бы люди видели, что скрыто за моей маской. Мы с Беллинтом брали книги из одной и той же библиотеки, но делали закладки на разных страницах. Беллинт – он предпочёл действовать, а я – думать. Вот почему выбор пал на него, а не на меня. И во второй раз я отказался от звания вожака именно поэтому. Я надеялся, что кистень достанется Тимину, но потом понял, почему Эмадрэкс выбрал тебя, - он сделал жест, чтобы я не перебивал. – Никто, кроме тебя, сына севера и юга, летящего на драконе у которого душа южанина, но так же и твоего брата, не сможет успешно ответить на первый вопрос. А от него зависит ближайшее будущее Лацэта. Второй вопрос сложнее не потому, что легче, а потому, что ещё не задан. Да, да! Есть только одно упоминание о том, что именно нужно искать, и лишь один закон в Своде обычаев, который непонятно почему возник. Так вот, мне видится (а поверь, в этом случае я вижу дальше, чем кто либо), что ответив на этот вопрос, мы разрешим не только загадку ума, но нечто более важное. Но вначале нам нужно задать этот вопрос. И не улыбайся! Если нужно получить правильный ответ, то и вопрос нужно задать правильно.

 

Рассказ 10. Час моего позора

 

Рассказ этот одновременно и труден и лёгок. Потому что я хочу рассказать о моём первом сражении и поведать о том, почему мы его позорно проиграли, оставив в цепях южан нашего обезумевшего товарища.

Второй час мы летели над бескрайними просторами темнеющего внизу леса. Прекрасное зрелище! Изумрудное море внизу и голубое – вверху. А между ними мы и солнце. Эмгуссэ снабдила меня знанием, куда и когда долететь до места нашей встречи с альвийской воительницей. Так что я не удивился, когда вскоре увидел большую бледную проплешину посреди густого зелёного ковра. Туда мы  и спустились. Вскоре из леса вышло несколько альвов. Альвы выше людей и глаза у них больше, уши немного заострены, а тела покрывает почти сплошной тонкий бледно-жёлтый рисунок. У каждого альва он свой, и когда альв проявляет излишнюю чувствительность, то кожа темнеет, а рисунок наоборот, начинает светиться. Впрочем, я потом узнал, что не у всех альвов жёлтая роспись. В самой глуши леса жили древние альвы, населявшие континент ещё до прихода людей. Кожа их была синевата, а рисунок – серебряный и на ушах седые кисточки, хотя волосы – чёрные, как смоль. Только один альв предстал перед нами совершенно седым – Аль-Офон, владыка Стафоласа. Он был постоянно настолько бледен и кутался в такие длинные одежды, что определить, какой у него рисунок оказалось совершенно не возможно.

Впрочем, я видел его лишь раз. Он, в отличие от дочери, не благоволил к анэстирам, а тем более к драконам, а я не стал пока разбираться – почему. Афракс проводил долгие беседы с принцессой Аль-Авэй. Калпета с Албастом пригласили поохотиться. Бахрин уговорил Раслина сходить к водопадам.  Как он пояснил, ему о водопадах рассказал тайн Беллинт. Брат и я тоже в один из дней попали к водопадам, которые находились ближе всех. Они показались нам настолько прекрасными, что Афракс сказал об этом принцессе. Но та лишь рассмеялась в ответ, сказав, что больше всех из нас повезло именно Раслину и Бахрину. Она пообещала, что если война с югом закончится благополучно, то покажет нам водопады Большого Шлема. Мне же показалось, что весёлая альва больше надеется на то, что те водопады доведётся смотреть лишь одному из нас. Мне это не понравилось, Афркас же, как мне показалось, ничего не заметил. Простофиля! Уж я-то видел, как кухарка Эдэйя строила глазки заезжему торговцу пряностями. Уж и позабыл, как его звали.

Ну да ладно.

Кротлан и Скайн всё время провели на поляне, благо еды им давали вдоволь, так что они просто грелись на последнем жарком солнце. Ангизер и Талия же, напротив, парили в вышине, резвясь как бабочки, явно наслаждаясь полётом. Им так же представилась возможность искупаться в одном из водопадов.

В отличие от Тюдрата, Калпет не стыдился, или правильней не смущался, что половина его лица превратилась в один большой ожог. Единственное, что его смущало – волосы. Он всегда носил пурпурный, бархатный берет, невзирая на погоду и снимал его только тогда, когда надо было надеть шлем. Каждый вечер мы устраивали нечто вроде совета, разговаривая друг с другом и со всеми вместе. Афракс, который ввёл этот порядок, узнавал многое о них, а они – о нас. Я счёл этот приём хорошим способом не только познакомиться, но и сплотиться. Как впоследствии оказалось – это был верный ход.

Так прошла почти аксия. И ближе к началу Алигаса с юга пришли новые вести. Южане зашевелились. Из Ге-Боаза – первого города за лесом выдвинулось огромное войско во главе с амиром Валитом Эль-Гилямом, наместником того края. Империя южан, так ответила дерзкому вызову северных выскочек. Но Эль-Гилям решил, что пока Шемрака держится, нанести удар по вероятным союзникам лацтиан – альвам. Амир Ге-Боаза славился своей хитростью и дальновидностью. И в отличие от Доммоза Фелонтского он не желал делать ошибок, а всерьёз воспринял угрозу с юга. К тому же для него это был верный предлог разделаться с докучливыми и непокорными алебами, как южане называли альвов. Война началась.

Альвы также приготовились к войне. Когда Стафоласом правил Аль-Офон, альвы старались не вступать в открытый бой с воинами Эль-Гиляма на юге и огнеборцами на севере. Но Аль-Авэй впервые за несколько сотен лет нарушила хрупкое равновесие, выкрав у работорговцев-южан двух альвов, которых те умудрились поймать и собирались продать как диковинный товар в один из городов Десятиградия. Эль-Гилям, получавший с таких дел свой доход был взбешён. Так что выступление его больше напоминало карательную вылазку. Он вёз с собой обоз, доверху наполненный цепями и кандалами. Аль-Авэй не имела большого войска, зато её воины знали весь Стафолас и были непревзойдёнными лучниками. Она надеялась рассеять войско амира, а потом разбить его по частям. Для этого она разделила воинов на три группы. Первая должна была увести за собой на восток передовых всадников амира – его лёгкую кавалерию и тех немногих, кто знали опушку Стафоласа. Вторая, самая большая группа, должна была заманить самого амира и основное его войско в непроходимые дебри леса, к единственной горной гряде – Вокорону, где у альвов было что-то вроде крепости. Третья группа должна была дождаться, когда всё войско амира пройдёт опушку и разделится надвое, затем помочь первой группе добить всадников, рассеянных по лесу. А потом, вместе с первой – окружить врага у Вокоронской крепи.

Поначалу всё так и выходило. Анэстиры с помощью условленных знаков, помогали альвам разделить войско амира. Его слишком быстро ушедшие вперёд конники завыли от ужаса, когда Скайн и Ангизер преградили им дорогу назад и не позволили остановиться и подождать отставшую пехоту и обоз. Когда сам Эль-Гилям миновал опушку и нашёл место бесславной гибели своей конницы, он пришёл в такое неистовство, что вся его дальновидность куда-то сразу улетучилась. Впрочем, он не знал, что большинство его конников ещё живы, просто они, потеряв всякий ориентир, заплутали в дебрях Стафоласа и их чуть ли не по одному выловили альвы.

Однако, даже если амир оказался не так дальновиден, как мы поначалу опасались, то всё же хитрым он был даже в большей степени. Раслин и Бахрин должны были следить за основным войском южан, которое упорно продвигалось за отступающими к Вокорону альвами. На третий день отступления альвы вынуждены были войти в Падовую прогалину – так называлось место перед Вокороном, где старый лес был некогда сметён водной стихией, ушедшим под землю озером, валом скатившемся с Вокорона в особенно знойное лето. В результате образовалось что-то вроде редколесья, тянувшегося с севера на юг. Это было единственное место перед горами, на котором амир мог дать бой альвам. И он, конечно же, этим воспользовался!

Конницы у Эль-Гиляма уже не было, так что говорить о её бесполезности не имелось смысла. Но у него было нечто, о чём я думал и чего боялся больше всего. Мы говорили об этом с Аль-Авэй.

- Если так случиться, что у амира Валита окажется то, чего не было у герцога Доммоза, - спокойно     сказал Афракс, - я не стану рисковать никем из стаи. И здесь нет смысла напоминать о договоре! Не я его подписывал, но я скажу так: если у амира есть огненные слёзы, то мы не сможем быть вам полезными, а наоборот – превратимся для вас в беду, ещё большую, чем амир со всем его войском. Тогда вам придётся надеяться лишь на крепость Вокоронских стен и на свою меткость. Мы же постараемся по возможности больше рассеять врага по лесам, где его встретят засадные отряды. Если же амир не купится на уловку во второй раз, то я попрошу тебя, как можно дольше держаться, потому что я должен буду сделать одно очень важное и опасное дело, требующее времени и сил всей моей стаи.

- Какое дело? - вздохнула нахмурившаяся Аль-Авэй.

- Мне во что бы то ни стало нужно знать – откуда у южан тайна огненных слёз! Только ради этого я пойду на жертвы.

- Тогда я дам тебе один дельный совет, анэстир…

То, о чём они говорили дальше, осталось между ними. Узнал лишь один я. Но для этого нам нужно было решиться на страшное дело. В тот вечер, перед предполагаемым боем на Падовой прогалине, Афракс встретился с Раслином и о чём-то долго с ним говорил. Вначале всадники говорили так, что могло сложиться впечатление, что Афракс предлагает Раслину нечто недостойное и даже предательское, ибо всадник Кротлана взбешённо жестикулировал и ходил туда-сюда от дерева к дереву. Но потом Раслин успокоился и сжал кулаки. Истинный смысл слов Афракса наконец, дошёл до него. Анэстир повернулся ко мне и кивнул. Настал мой черёд говорить с Кротланом. Могу сказать только одно: выслушав меня, дракон ударил своим мощным хвостом ближайшее дерево, так, что его могучий ствол рассёкся, как сухая щепка, фыркнул, а потом прошипел:

 - Ну, ссмотри, есссли шшто случитссся с Рассслином… - и посмотрел на меня с такой ненавистью, что я было, на миг подумал, а не отказаться ли нам от задуманного. И тот час услышал голос Кротлана. – Не ощетинивайся, кому то это надо было сделать!

И вот, на следующее утро случилось то, чего мы все ждали и к чему приготовились. Воины Аль-Авэй: лучники и всадники на мохнатых скакунах, более похожих на больших бело-коричневых кошек, а так же строгий ряд обнажённых воинов, с длинными изогнутыми двуручными мечами выстроились в боевой порядок. Слева их прикрывал глубокий овраг, справа – тонкая полоса березняка. За ними было небольшое открытое пространство, упиравшееся в очередную берёзовую полоску, сразу за которой был скрыт другой овраг. По этому-то оврагу воины Аль-Авэй рассчитывали отступить в матёрый лес. Перед ними открывалась широкая поляна, правда с одним подвохом – кустарником, внутри которого притаился, как в засаде третий овраг. Если бы командиры Эль-Гиляма присмотрелись, они бы заметили подвох, но лучники Аль-Авэй не дали им такой возможности.

Бой начался сразу, едва войско амира выступило из леса. Не успев построиться в порядок, оно было в лоб атаковано альвийскими всадниками. Но командиры амира всё же недаром ели свой хлеб. Они быстро развернули войско и альвам пришлось отступить. Тут-то и показал себя во всей красе неприметный овражец. Не зная, как действуют эти странные кошки, воины амира приняли их прыжки за манеру отступления, а через несколько минут угодили в капкан. Тут с двух концов Кротлан и Талия подожгли, политые маслом кусты. Первые ряды южан в панике побежали прочь, оттесняя всё войско в лес. Тогда я поджог несколько условленных деревьев сзади. Но Эль-Гилям понял мою тактику. Он приказал во что бы то ни стало собрать войско и выйти из пылающего леса, сам подавая пример свои людям. Затем, когда воинство амира полностью вышло из леса, пришла пора ужасаться нам.

Несмотря на то, что мы покосили множество воинов Эль-Гиляма, у него всё ещё оставалась значительная сила. И эта сила сверху напоминала большое озеро, тогда как альвов оказалось так мало. Только на открытом месте мы смогли увидеть истинную картину согнанных амиром людей. Признаюсь, по первому впечатлению все они были на одно лицо, но я всё же заставил себя присмотреться, для чего поднялся повыше. Это меня и спасло.

Вначале я услышал испуганный крик Бахрина. А потом увидел, как огромная стрела пламени, сжигая всё на своём пути, вырвалась из длинной трубы, торчавшей в одной из повозок и направилась прямо в сторону Талии, но вместо неё попала на подставившего свою спину Кротлана. Затем я услышал страшный рёв дракона, но поразил меня не он, а крик внутреннего голоса. То кричал обезумивший Раслин. Кротлан тотчас же взвился в небо. Огонь опалил ему спину и часть хвоста всё ещё горела. Но самая главная опасность была не в том. Крылья, с каждым взмахом они то затухали, то возгорались с новой силой. В суматохе никто не увидел, как всадник оказался внизу, а беснующийся от боли дракон полетел в ему одному ведомую сторону.

Я с замиранием сердца посмотрел вслед Кротлану. Затем Афракс подал условный знак Аль-Авэй и я развернулся и полетел прочь, на юг. Теперь всё зависело от Раслина, его выдержки и от того, не сошёл ли он и впрямь с ума. Его крик стих внутри меня только тогда, когда, обратившись к Бахрину, я узнал, что Кротлан, превозмогая страшную боль, спустился на заболоченную поляну, где намеренно оставленные альвы потушили остатки огня и увели дракона в чащу.

Внешне всё это выглядело очень и очень тяжко. И Эль-Гилям по праву мог праздновать победу в Падовой прогалине. Он, как ему казалось, уничтожил одного дракона, пленил его обезумевшего всадника, обратил бегство лесных призраков и, главное спас своё поредевшее, но ещё внушающее ужас воинство. Правда, кроме всадника, ему в этот день никого не удалось посадить в колодки… Зато теперь  он знал, куда направляются беглецы. Он увидел низкие вершины Вокорона и уверенно повёл своё могучее войско на запад.

Если Раслин сумеет оправиться от потрясения и сыграть свою роль, как мы и думали, то вторая часть нашего плана будет выполнена. Пока же я летел дальше и дальше на юг, пытаясь преодолеть как можно большее расстояние. Я остановился только тогда, когда заметил в небесах темнеющую точку – Скайн. Афракс быстро связался с Калпетом и объяснил ему суть дела. Тот только усмехнулся.

- Вот и Расу досталось, - сказал он, заверив при этом, что если бы Раслин и впрямь обезумел, то он понял бы это. – Утром я почувствовал острую боль в голове, но не придал ей значение, поскольку она была недолгой, всего минут двадцать. Не больше. Теперь я понимаю, почему – мы ведь с Раслином одногодки. Родня! Став анэстирами, мы чувствуем боль друг друга. Что делать теперь?

- Теперь он в плену у южан, - объяснил Афракс. – Вы должны выкупить Раслина у амира за его всадников. Но сделать это надо не раньше, чем сам Раслин выйдет с тобой на связь. Он должен узнать: кто именно зажигает огненные слёзы? Как эти люди выглядят и откуда они в войске Эль-Гиляма?

- Понятно, - кивнул Калпет. – Значит вся эта заварушка…

- Другого выхода просто не было, пойми!

- Да я понимаю, - вздохнул анэстир. – Только от этого не легче. Но я сделаю всё, что надо.

- Надо лишь одно! – воскликнул я. – Во что бы то ни стало мне надо улететь как можно южнее, а тебе и остальным выстроиться вдоль линии моего полёта, и когда Раслин узнает всё, что надо, сообщить мне.

- Думаешь, ты один справишься? – прищурился Калпет единственным здоровым глазом. – Пока всё, что сделано, больше похоже на позорное бегство. И вряд ли эти тайные проливатели огненных слёз отроют тайну после того, что случилось. 

- У меня нет другого выхода, - ответил Афракс.

- Ясного неба тебе, тайн, - приосанился анэстир.

- Что ж, оно всем нам и вправду очень нужно именно сейчас, - я посадил Афракса на себя, и мы без дальнейшего промедления взлетели.

Прежде, чем я услышал голос напарника Калпета, прошло около полутора часов лёту, и я уже давно достиг опушки Стафоласа. Албаст появился чуть выше меня, так что я заметил Ангизера уже после того, как он снизился ко мне. Албаст заговорил с братом, и тот отдал такой же приказ, что и Калпету. Он пожелал спуститься, но Афракс остановил.

- Здесь уже земли южан. И неизвестна местность. Возможно, она хорошо заселена.

- Вот и хорошо, тогда я разведаю! – возразил Албаст.

- Нет! Не суйся! – запретил брат. - Я чувствую, что пока мы не спустились вниз, у нас имеются и преимущество и право. Ведь одно дело, если мы отбиваем наше, и совсем другое – если нападаем на их землю. И потом, пока они надеются разбить нас, мы можем делать, что пожелаем. А если мы будем вести себя, как наши предки, тогда они объединятся против нас.

- Хорошо, - кивнул Албаст. – Тогда я пока присяду на поляне, что приметил четверть часа назад на опушке леса.

- Да, - согласился Афракс, - вот там и сиди. И немедленно сообщи мне, сразу, как получишь весть от Калпета.

- Конечно!

Ангизер был последним, кто пока залетел дальше, чем кто-либо из нас. Теперь это предстояло сделать мне. Афракс решил отправиться на юго-запад, выйти к Бакрону и лететь вдоль хребта.

- Почему? – спросил я.

- Ты не заметил, в какой цвет были выкрашены повозки, из которых торчали трубы проливателей огненных слёз?

- Нет! – если честно, я тогда переживал и следил больше за Кротланом.

- Я знаю, что ты беспокоился за Кротлана! – сказал вдруг Афракс. – Мне тоже было не по себе. Но я заставил сдержать чувства и сосредоточиться на этих самых повозках. Так вот! Они был чёрными. И люди, что ими управляли, тоже были закутаны в чёрные одежды.

- И что?

- А то, - ответил брат. – Что южане любят рядиться в зелёный, красный, жёлтый цвета… Да ты сам вспомни!

- Ну да!

- А эти были во всём чёрном! – заметил Афракс. – А я однажды, в доме тётки Хинны видел одного такого. Противный тип, и говорит немного с пришепётыванием. Так вот тётка называла его си-хунну. Чуть позже я прочёл, что си-хунну – это небольшое племя, живущее у южных отрогов Бакрона.

- Зачем же тогда нам сведения Раслина?

- О-о, его сведения весьма ценны! Если он подтвердит мою догадку, то это хорошо. Но вдруг я ошибаюсь? Пока летим до южных морей и так потеряем много времени! Нет! Здесь нужно действовать быстро и наверняка. Если это действительно си-хунну, то нам очень повезло! А вот почему нам повезло, скоро узнаешь.

 

Рассказ 11. Два зайца, за которыми стоит гоняться

 

Мы отлетели от леса на приличное расстояние и зависли над каким-то селением. С этого времени потянулись тяжёлые минуты ожидания. Я очень долго планировал во встречных потоках, но то, что раньше доставляло мне бесконечное удовольствие, сейчас превратилось в пытку ожидания. Мы спустились, когда убедились, что небо заволокли тяжёлые тучи, идущие откуда-то с юга. Дожди, что они несли, упадут на Стафолас и тучи растают в горах Вокорона. Мой же рассказ пойдёт не об ожидании, а о том, что наступает после него.

Лишь утром мы снова услышали далёкий голос Ангизера. Он пытался нам что-то сообщить, но прошло несколько минут, пока наши внутренние голоса оказались достаточно слышны. Албаст сообщил, что Раслина содержат в каком-то отдельном от остальных месте. Его не пытают, хотя и грозятся, что никто не позавидует его участи.

- Он хотя бы что-нибудь видел?! – в нетерпении спросил Афракс.

- Нет! – ответил Албаст.

- Передай ему! Раслин во что бы то ни стало должен увидеть чёрные повозки!

- Чёрные повозки?

- Да, чёрные повозки и услышать голоса людей, которые ими управляют. Мне нужно, чтобы он запомнил, хотя б один из этих голосов и передал мне. Только тогда Аль-Авэй потребует поменять его на пленных конников. И ещё! Передай ему, что бы он сказал при встрече амиру, что принцесса будет убивать по человеку в час до тех пор, пока Эль-Гилям не пойдёт на сделку. И придумайте что-нибудь пострашнее! Пусть он или устрашится или придёт в ярость. Нам подойдёт и то и то. Калпету скажи, если принцесса не согласиться, пусть он сам или Бахрин займётся нашей добычей. Я хочу, что бы у амира не было времени думать! Что бы его войско постоянно подвергалось страху. Нам нужно, что бы о нас начали слагать самые жуткие легенды. Только тогда мы и вызволим Раслина и отобьём охоту нападать на нас.

- За двумя зайцами погонишься…

- Нам нужно поймать обоих! – отрезал Афракс. - Нельзя давать врагу опомниться. Сейчас он чувствует себя победителем, но чем дальше он продвигается к Вокорону, тем страшнее цена этой победы. Я хочу, что бы они поняли, что мы не позволим им больше топтать нашу землю своими сапогами, но и на их земли не заримся.

- Я передам всё, что ты сказал, тайн! – ответил Албаст. Мы же решили, что полезно будет осмотреться и весь день летали как бы по кругу. Под нами и впрямь оказалась густонаселённая местность. По всему кругу мы насчитали пять больших городов и несколько городов поменьше, не считая густо насаженных мелких посёлков. Правда, даже самый большой из них оказался намного меньше Талумсима. Жители здесь красили черепицу не в зелёный, а в красный или коричневый цвет. И основным их занятием было хлебопашество.

- Это не совсем южане! – заключил Афракс. – Вернее, не те южане, что создали империю. У отца цвет кожи был медный, а у этих – такой же, как описывал Беллинт восточных кочевников. Скорее всего – это их оседлые собратья. Заметил?! Здесь всё как-то мелко! Много рек, но нет ни одной, подобной Главерме или хотя бы Рутме. Или есть озёра, но клянусь – нет ни одного, вполовину меньшего, чем Сюмар! Теперь я понимаю, почему на древних картах этот край называется Мономасом.

- Хорошо бы, что бы душонки его жителей были такими же, как и он сам, - заметил я.

- Это точно, - согласился брат. – Нам было бы легче управлять этим краем, не притязая на него. Хотя возможно именно на эту уловку и попались наши предки, когда покорили альвов. Я читал, что после изнурительных магических битв с колдунами чащи, как называли анэстиры альвийских магов вроде Аль-Офона, этот край показался им лакомым кусочком от большого пирога.

- И они не смогли устоять! – усмехнулся я.

- Теперь я всё больше понимаю, почему Беллинт предпочёл заниматься какими-то тёмными делами на севере, а мне отдал разрешать эти вот заботы. Что ж, я попробую устоять! – решил Афракс, и я в очередной раз возблагодарил судьбу, что могу быть рядом с таким братом.

Только далеко за полночь мы вновь услышали далёкий голос Ангизера. На сей раз, мы летели назад около часа, прежде чем смогли пообщаться нормально. Албаст сообщил, что у Раслина с амиром состоялся разговор. И хотя Калпет не смог передать моих требований Раслину вовремя, тот сам нашёл, что сказать. Он заявил, что в час смерти хочет увидеть не того, кто просто воспользовался его временной беспомощностью и пленил, а одного из тех, кто вышиб его с хребта дракона.

- Вот кто у тебя по-настоящему недаром едят хлеб! – вызывающе надменно заявил он. – Все остальные – лишь овцы да бараны, которые целым стадом не могут поймать одного альва в трёх берёзах.

На это его заявление и без того обезумивший от ярости амир сказал, что предоставит Раслину такую возможность.

- Тебя не убили только потому, что тебя защитили твой дракон и доспех, что все вы носите. Но на сей раз не будет не твоей палёной ящерицы ни жестянок. А своих палачей увидишь. Я даже разрешу им поговорить с тобой, падаль! – вскричал Эль-Гилям, ударяя кулаком о спинку дивана. И, объявив, что казнь состоится на рассвете, приказал вывести пленника из своего шатра.

- Почему на рассвете? – встревоженно спросил Афракс.

- Сегодня вечером они вышли на поляну перед Вокоронской крепью, - сообщил Албаст.

- Надо захлопывать ловушку! – приказал брат.

- Уже делается. И Калпет решил не доверять пленников альвам. Он сам будет их освежовывать для Скайна на виду у врага. У него имеется свой план по освобождению брата.

- Это хорошо! Значит, ждём следующего утра.

 С утра мы были напряжены до предела. Никуда не летали, а парили над одним из посёлков. Я вначале попытался просто двигаться во встречном потоке, каждый раз возвращаясь на исходную точку. Но мне это быстро надоело, и я просто принялся выписывать восьмёрки. Когда солнце было уже высоко в небе, мы вновь услышали голос Албаста.

- Они договорились! – воскликнул он. Затем начал рассказывать. Всё произошло так, как мы и предполагали. Поутру глашатаи амира подошли к стенам альвийской крепости и объявили о начале казни. Пленнику позволили некоторое время полюбоваться на орудие казни – чёрную повозку, из которой торчали две длинные по виду медные трубы. Раслина поставили перед одной из труб, привязав его к дереву. Затем к нему подошёл один из возниц повозок, так же укутанный во всё чёрное. Всадник заговорил с ним, и даже я уловил тот же пришепётывающий голос. Пока Раслин разговаривал с палачом о том, как именно тот его убьёт, к строю южан подлетел Калпет. На глазах у пришедших в ужас воинов он демонстративно отрубал конечности у несчастного пленника и скармливал их Скайну. Раслин громко спросил Калпета, а чем тот покормил Кротлана? На что получил ответ, что опоздал полюбоваться на зрелище, потому, что обжора-дракон потребовал всадника вместе с его конём.

Когда он это сказал, по войску врага прошёл шепоток. Тогда Калпет заявил, что скормит драконам всех конников амира, и будет делать это до тех пор, пока его друг находится в плену у их сотоварищей. А если они дадут ему насладиться казнью друга Раслина сейчас, то он, пожалуй, просто сожжёт всех пленников так же.

- Мне по нраву твоя задумка, амир, - обратился Калпет к Эль-Гиляму. – Я хочу испытать твоих людей: так же они будут поджигаться, как мой друг или как-то по-другому.  

- Ты берёшь меня на испуг! – взвизгнул Эль-Гилям.

- Ничуть! – с этими словами со стен крепости скинули ткань из которой посыпались кости: человечьи и лошадиные. А на стене показался новый пленник.

- Того, что только что съел мой дракон, звали Бохаз Эль-Сюлюф, а того, что выбросили со стены – Ширван Эль-Мукальтас! – сообщил Калпет, в то время, как Скайн демонстративно выплюнул кости несчастного Бохаза Эль-Сюлюфа. Затем анэстир повернулся к стене. – Эй, там! Спросите этого … как его зовут?

- Он сказал, что его зовут Суммият Эль-Дохоз! – ответили со стены. Многое решает скрупулёзно составленный и блестяще выполненный план. Но иногда случай решает всё! Никто просто не мог и предположить, что дрожащий на стене малый доведётся каким-то родичем амиру. Тот стал белым, как полотно, едва расслышал названное имя.

- Что ты, негодяй, хочешь?! – взревел Эль-Гилям.

- Обмен! Мой дракон по идее, может питаться только лошадьми, а не лошадьми и наездниками. А потому – я возвращаю тебе всех твоих конников, правда, без лошадей. А ты отпускаешь моего друга. Даю слово анэстира, что не замышляю в этом деле никакого подвоха. Отдам всех, за исключением этих двух. А за этих двух позволю тебе пару раз выпустить в небо эти огненные слёзы. Да, кстати, если ты вернёшь мне только друга, но без одежды, то и мне придётся оголить зады твоим конникам. То-то потеха будет для альвов: толпа голых штурмуют крепость.

 Еле сдерживая чувства, амир приказал принести доспехи Раслина. Тот облачился в доспех и не успели южане и рта раскрыть, как Скайн подхватил анэстира, а сиганувший из облаков Кротлан посадил Раслина на спину.

- Не бойся, амир! Всадники держат своё слово, - заявил Калпет. – Ты отдал мне друга, я отдаю тебе твоих людей. Они сейчас все на той поляне, где ты так доблестно пленил небесного всадника, - сказал он, взмывая повыше. Здесь всадник повернулся.

- Прости, принцесса, - обратился он к стоявшей над воротами крепи Аль-Авэй, - мой вожак, тайн Афракс Фелонтор, велел мне отправляться восвояси, как только я освобожу друга. Пока всё воинство этого недотёпы гостит в твоём лесу, моем тайну захотелось похозяйничать в его доме! Говорят, там бараны пожирнее. Здесь мы славно поохотились, но я уже ничем не смогу тебе помочь!

Он пожал плечами и устремился за Раслином, который намеренно выбрал юг. Войско Эль-Гиляма с ужасом смотрело, на две удаляющиеся чёрные точки. И чем меньше они становились, тем страшнее становилось южанам. Кое-кто заскулил от ужаса. Все посмотрели на амира. Лишь он злорадно смотрел как удаляются наглые охальники. Только до него, похоже, не дошёл страшный смысл слов всадника. Амир и впрямь обезумел.

Когда они скрылись из виду, Эль-Гилям торжествующе закричал:

- Ну что, блудливая лесная дикарка? Твой сегодняшний полюбовничек трусливо оставил тебя мне на съедение.

- Он выполнил свой уговор, - с достоинством ответила Аль-Авэй. - А ты – жирный южный баран, попробуй, зайди ко мне в гости! Поверь, мои слуги умеют сбрасывать не только бараньи кости, но и что покрепче.

- Ловушка захлопнулась! – улыбнулся мой брат. - Мы же теперь знаем наверняка, откуда у них огненные слёзы. Мы поймали наших зайцев, Аправарт! И теперь ничто нас здесь не держит. Что ж, немедля на юг, к Бакрону! 

 

Рассказ 12. Опасность вокруг

 

Если всё подробно рассказывать, уйдёт немало времени, а время – это самая большая ценность, даже для нас, анэстиров.

Мы летели не отдыхая и даже мельком не останавливаясь. Я доверился Афраксу в навигации, а сам постарался не одуреть от скорости и продолжительности полёта. Я помнил лишь сплошную равнину, заметил только тёмную широкую реку посреди неё, что как-то злорадно улыбнулась мне огромным изгибом своего течения, и тот миг, когда она почти внезапно сменилась крутыми отвесными скалами, и мы оказались в настоящем царстве гор. Здесь даже для меня было прохладно, но я ощутил нечто родное и знакомое – ведь когда то я совершил отсюда свой первый полёт.

Наконец Афракс попросил меня спуститься пониже. Впереди оказалась небольшая горная долина с озером посредине. К долине вёл узкий небольшой перевал, соединявший её с предгорьем. Сверху долина была почти круглой, но в конце имелся выступ – утёс, на котором стояла горная деревушка.

- Нам туда? – спросил я.

- Похоже! – ответил Афракс. – Но вначале мы спустимся у этого края долины. Во-он там!

Он указал на небольшое плато между двух скал. Когда мы спустились Афракс сообщил, что вначале мы отдохнём, а затем он отправится вниз. Был вечер второго дня, что мы пролетели от последней встречи с Албастом. Рано утром брат решил спуститься и разведать местность и подходы к селению.

- Вряд ли они спускаются только одной тропой! – заметил Афракс. – Но вот что странно: нет ни одного соглядатая, будто они не ждут ниоткуда опасности.

- Или на что-то надеются? – предположил я. - Быть может, за их старания южане их защищаю?

- Не похоже, - покачал головой брат. – Мне кажется, они сами себя защищают каким-то способом. Ты заметил, перевал узкий, расположен между двух скал. Но по нему вполне может пройти повозка.

- Я ещё заметил, что посреди озера есть что-то вроде острова.

- Да, - кивнул Афракс. – А пока ты летел, я обратил внимание, что к этому отрогу примыкает какой-то чёрный лес.

- И что?

- А вдоль леса тянется полоса озёр, густо заросших осокой и рогозом. Такое бывает только если озёра заболочены. А это значит, что лес стоит на болоте.

- Болота и горы? Это что то новое! – изумился я.

- Да. И это наводит на определённые мысли. Которые я и хочу проверить. Для чего намерен спуститься к упомянутому мной проходу.

Рано утром он отправился в сторону перевала. В полдень я заметил его фигуру рядом с озером. С нашей стороны. Но затем кое что вызвало во мне беспокойство. Справа от Афракса, шагах в трёхста, кусты как-то странно задрожали, и оттуда вышли несколько полунагих человек. И шли эти люди в сторону того места, где остановился брат. Поняв, что через некоторое время, несмотря на густые заросли, они встретятся, я хотел было предупредить брата. Но отчего то я ничего не услышал в ответ. Я забеспокоился и снова позвал Афракса. Ответа не было. Брат вёл себя так, словно и не слышит меня. Тогда я решил взлететь, что бы привлечь его внимание. Но стоило мне вскинуть крылья, как тупая нудящая боль сковала мои члены. Я понял, что не смогу взлететь. Тогда я попробовал ещё раз, но боль не прошла, а крылья не раскрылись. Я попробовал шагать. И это мне удалось. Я вдруг ощутил, что меня словно обволакивает какая-то странная вязкая сила. Я словно разучился летать, а мои движения становились всё более вялыми и бессмысленными. Жутко захотелось спать. Вначале я подумал, что это просто усталость от трёхдневного пребывания в воздухе. Но ведь вчера я этого не испытывал!

Тем временем люди неумолимо приближались к Афраксу. Всё, что произошло дальше, я знаю лишь с его слов. Потом что сонливость накрыла меня с головой и погрузила в тягучую болезненную дремоту, в которой мне виделись странные жутковатые образы, но не из моей памяти, а если бы кто-то показывал мне безобразные картинки. Только потом, много позже, сквозь мутную маслянистую пелену этих образов я разглядел облик брата. Он звал меня, он взывал о помощи. И я, превозмогая свою навалившуюся немощь, пополз. Я спотыкался и несколько раз больно саданулся о скалы. Затем я вышел на какую-то дорогу и долго шёл. Каждый шаг давался так, словно к лапам было привязано по камню, высотой с меня. Но я тянулся, ибо голос брата становился всё ближе и звонче!

И вот я увидел его. Он стоял в окружении чёрных призраков, один, с выставленным перед собой копьём. Камен на копье сверкал ослепительным светом, и голос Афракса будто-бы проистекал оттуда. Я уже не в первый раз ощущал этот голос. Память прошлой жизни подсказала мне, что я слышал его в то утро, когда душа моя слилась с душой дракона. Когда я стал драконом. И этот свет! Камень так же ярко сиял. И сейчас его сила, как и тогда, тянула меня вперёд и вперёд, сквозь мутную завесу и темнеющие ряды призраков. Как и тогда Афракс вдруг навёл на меня копьё, и я взревел от ощущения боли и силы, эту боль во мне породившей и … взлетел!

Всё остальное я и впрямь знаю со слов Афракса. А было вот что.

Афракс слишком поздно заметил крадущихся к нему людей, но когда заметил, то и ввосьмером они мало что смогли сделать. Он обезоружил тех, кого не убил сразу. И повелел одному из них отвезти его в селение на горе. Когда тот слишком поспешно и опрометчиво отказался, Афракс вспорол ему живот и под стон первого, сделал предложение второму. Второй оказался сговорчивей. Тогда Афракс отсёк головы ещё двум, полулежавшим перед ним, и повелел оставшемуся в живых поторапливаться. Через час они дошли до подножия горы. Пока они шли, Афракс не заметил ничего подозрительного, но едва они ступили наверх, перед всадником просвистели две стрелы. Третья попала в грудь предателя, которого Афракс использовал в качестве щита. Брат отшвырнул тело и начал восхождение повременно отшвыривая стрелы, короые градом сыпались на него. Доспехи они пробить не могли, Афракс сразу же. Как начали стрелять, натянул шлем. Но их свист слишком быстро надоел всаднику. Он ускорил шаг и, пройдя некоторое расстояние, оказался на небольшой возвышенности, откуда увидел высокий частокол. Оттуда-то и сыпались стрелы. Афракс вытащил кистень и вскинул руку в сторону стены. Та тотчас вспыхнула багрово-жёлтым пламенем. Послышались крики умирающих. В языках пламени он заметил лишь одну фигуру, стоявшую, словно тёмная глыба.

Пламя улеглось, но частокол продолжал гореть. Тогда глыба посреди пламени зашевелилась. Послышались гортанные шипящие звуки, а затем отовсюду на всадника полетели чёрные горящие шары. Один из них ударил о кирасу и тут же растёкся, а затем зашипел, затух и сполз тягучей коричневатой слюной. Второй такой же ударил по шлему, а третий сползал, шипя, по левой ноге. Афракс усмехнулся. Он вновь стал подниматься, одновременно раз, за разом вскидывая руку с кистенем. Забор вновь и вновь вспыхивал с каждым взмахом. Но тёмная фигура, окружённая пламенем, всё так же незыблемо стояла наверху перед ним. Вокруг всадника горела трава, он весь был облеплен слюной, которая то вспыхивала то затухала, злобно шипя. Но Афракс лишь улыбался. Дойдя до частокола он сделал последний взмах кистенем. Тяжёлые опоры рухнули и тщательно скрытый заслон распался на отдельные брёвна. Тотчас из ворот вылетела толпа одетых в чёрное людей. Но всадник был готов. Он выставил вперёд копьё и побежал навстречу орущей ватаги.

Воины окружили Афракса после того, как он нанизал на своё страшное остриё, по меньшей мере, с пяток из них. Раз за разом они пытались достать анэстира, но все их атаки пропадали втуне. Афракс занял удобную позицию и отбрасывал свирепых, но не слишком умелых атакующих. Ещё десяток тел упали перед ним, в то время как через возбуждённую толпу прошла старая женщина. Она заговорила, и всадник узнал гортанный шипящий голос.

- Стойте! – воскликнула она. А затем обратилась к всаднику. – Пожалуй, не стоит анэстира спрашивать, что ему здесь надо! Ты слишком далеко зашёл в мои владения, что бы я оставила тебя в живых. Но я обещаю это, если ты просто уйдёшь, откуда пришёл.

- Я пришёл не затем, что бы просто уйти! – ответил Афракс. - К тому же я пришёл не один! И если даже я уйду, мой друг вряд ли захочет просто так покинуть эту долину. Ему очень понравилось твоё озеро, да и болота, что на севере тоже привлекли его внимание.

- Твой друг сейчас сладко спит, в том месте, где ты его оставил. Но я бы не позавидовала его снам! – усмехнулась старуха.

- Тогда тем более, - рыкнул Афракс, - я камня на камне здесь не оставлю, если он не проснётся!

- Ты слишком юн, чтобы по-настоящему соперничать со мной, - сверкнула глазами старуха.

- А ты – слишком стара и беззуба, чтобы стать мне достойной помехой! – парировал Афракс. Он воткнул копьё в землю и вновь выхватил кистень, направив его на ведьму. Та засмеялась в ответ и протянула свои скрюченные руки, в одной из которых она держала клюку. Афракс скорчился от страшной острой боли, взял себя в руки и выкрикнул заклинание. От места, где он стоял, вздулся вверх огромный переливающийся пузырь. Боль тотчас прошла, уступив место мощному приливу сил. Ведьма ударила клюкой о пузырь, и он лопнул, но затем возник вновь. Тогда старуха дважды ударила о пузырь, и он лопнул окончательно. Но ведьма отпрянула и бессильно опёрлась на клюку.

В этот миг из кистеня на старуху обрушился разряд молнии. Она немедленно собралась, но тотчас отлетела к ещё тлевшему забору, увлекая за собой несколько человек. Толпа в страхе разбежалась, ища где скрыться. Но старуха быстро поднялась и вновь засмеялась.

- Неплохо, всадник, неплохо! – сказала она, вновь опираясь на клюку. - Простая магия легко тебе даётся. И мои шарики тебя не испугали. Посмотрим, как ты справишься с этим.

Она что то прошептала и земля под Афраксом стала крошиться. Но всадник ухватился за копьё и вновь вскинул руку с кистенем. Только на сей раз не на ведьму, а вверх, на возвышающийся утёс. Тот заворошился, осел и рухнул, кромсая и снося несколько домов за спиной старухи. Копьё же словно вросло в землю, и некоторое время Афракс держался за него. Но вот земля начала оползать и вокруг копья. Тогда Афракс повторил свой выпад. Следующий осколок разрушил ещё несколько домов справа от старухи.

- Пока ты пытаешься скинуть меня отсюда, я пожалуй, успею разрушить твои владения! – усмехнулся всадник.

- Пожалуй, что так! – злобно зашипела старуха. – А может, и нет.

 Она вскинула другую руку и начала вертеть указательным пальцем. Все внутренности Афракса словно вывернуло. Из носа и ушей потекла кровь. В голове всё поплыло. Неимоверным усилием воли всадник прошептал заклинание. Старуха тот час пошатнулась и завыла. Судорога пробежала по её телу, клюка выпала из руки, и Афракс атаковал. Последним усилием он вытащил из земли копьё и швырнул его в ведьму. Та лишь пошатнулась, но в следующий миг вспыхнула и разорвалась на мелкие кусочки.

Тотчас земля под ногами перестала оплывать. Но жуткая боль не прекратилась. Афракс упал на колено, втыкая кистень в землю. Затем, превозмогая боль, пополз к копью. Но он не прополз и половины пути, когда толпа вновь окружила его. Кто-то что-то выкрикнул, и люди накинулись на Афракса. И уже было воткнули свои медные клинки в его тело, но вдруг округу огласил страшный рёв.

Это был ты! – усмехнувшись, сообщил мне брат. – Все повернулись в твою сторону, а я всё ещё сжимаясь от разворачивающей внутренности боли, вновь пополз к копью. Ты заревел опять, и твой рёв заставил эту толпу оцепенеть от ужаса. Пользуясь этим, я из последних сил дополз до копья и  попытался встать. Мне удалось это не сразу, но ты вновь заревел уже, где то очень близко, а когда я встал на колени, то почувствовал твоё знакомое огненное дыхание. Я лишь успел опустить забрало, когда огонь из твоей пасти накрыл меня всего. Признайся, ты хотел спалить меня, братец?!

Мы засмеялись, в рассказе всё звучало забавно. Но на самом деле… Когда я пришёл, наконец, в себя, то увидел брата, стоявшего на коленях и опирающегося на копьё. Вокруг него валялись обугленные моим дыханьем трупы, развороченные остова домов и тёмные глыбы посреди них.

- Мне нужно немного … прийти в себя, - прохрипел Афракс. – У нас ещё есть дело… Эта старуха сильно меня задела… Боюсь, я не смогу сам справиться…

- И не надо! – рявкнул я. – Лежи здесь! Я сам сделаю, что нужно.

- Найди самое большое строение и разрушь его, - приказал брат. – Но вначале – выверни всё. Все дома до основания. Не щади ничего и никого! Все они должны быть убиты… Если уйдёт хоть один, мы обречены. Мы зря всё это сделали. Они восстановят всё, и всё пойдёт заново.

- Что пойдёт заново?!

- Это селение где живёт племя мастеров чёрных повозок!.. Это они зажигают огненные слёзы! – брату становилось лучше. Он поднялся и присел на обломок вывороченного входа.

- Ты должен разрушить село и уничтожить его жителей, - продолжил он. - Только так мы сможем обезопасить себя от этого проклятья. Постарайся, что никто не покинул это место. Они сейчас опаснее, чем все южане вместе взятые.

- Они что – не южане!

- Нет! Но это долго объяснять… Сделай, как я велю, а я отдохну пока… - с этими словами он закрыл глаза и как бы уснул. Но я знал, что он просто сосредоточился, как сосредотачиваются маги после поединка силы. Они растратили слишком много этой силы и ищут её вокруг себя. У разных народов маги разные. Иногда это – ведьмы в пещерах, иногда – колдуны в башнях или далёких от глаз скитах. Иногда – жрицы в храмах, иногда – пророки в пустынях. У лацтиан тоже были свои маги – анэстиры. Их искусство не передавалось посредством книг или заучивания заговоров. Их не озаряло видение или не нисходила благодать свыше, от бога, которому они поклонялись. Магия анэстиров передавалась в наследие крови. Если ты становился анэстиров, значит становился и магом. И память крови сама учила тебя всему, что тебе нужно знать.

Причём, если ты объявлялся вожаком стаи, то и способности получал такие, какие мог иметь только вожак. Но, как и у всех магов, у анэстиров были свои уязвимые места. Анэстиры не могли воспользоваться чужой магий или изучить её. Им давалось только то, чем владели древние атуны, передавшие им все знания. А потому тот, кто овладевал магией драконов, получал власть и над анэстирами. Впрочем, таковых почти не было! Драконы мало кого впускали в своё знание, разве что за очень большие заслуги. Приобрести же знания драконов без участия самих драконов… Если бы такой маг и сыскался, он тотчас был бы объявлен первейшим врагом всех драконов Дэи. И до сих пор никто о таковом не слышал. Правда, был тот, кто обучил магии самих драконов. Его называли Владыкой Владык, он был Богом драконов и их Хранителем. Потому что он их создал и только его Зов грел им души. И в этот час я впервые невольно призвал Даэра Ариатуна, потому-что очень мне не понравилось состояние моего брата, еле передвигающегося и совершенно измученного.

- Я убил их главную хранительницу, - словно оправдываясь, прошептал Афркас, когда я, завершив дело, вернулся к нему. Мою сонливость и беспомощность как рукой сняло! Напротив, я ощущал невиданный прилив сил, будто окунулся в легендарный Рилеймар – Озеро ночной лилии, погрузившись в которую, как говорили, можно излечится от любой болезни и даже восстать из мёртвых. Брат между тем продолжил.

Эта хранительница – ведьма, наследница тех, что погружали твоих предков в немочный сон. Там, у противоположного берега озера и на входе в ущелье я видел черепа двух драконов. Кто-то из нас уже тогда разгадал тайну огненных слёз. Но они не знали силы ведьм, что хранят эту долину! Нам повезло. За те годы, что прошли со дня гибели прежнего Лацэта, в их услугах почти никто уже не нуждался, и племя тихо вымирало. Иначе я не могу объяснить, что осталась всего одна хранительница долины. Скорее всего, их было больше.

- Возможно! – согласился я, успокоившись немного, ибо брат постепенно начинал приходить в себя. – Но почём знать, может здесь есть ещё одна такая деревня.

- Если она и была, то вымерла давно! – возразил Афракс. Я не чувствую больше никакой соединённой силы. Остались всполохи от работы этой колдуньи. Они-то сейчас и помогают мне прийти в себя. Теперь, когда кузни разрушены, меня больше всего беспокоит другое!

- Что?

- Они брали горящую смолу с болот, что рядом с горами. Но здесь я не увидел ни одного приспособления для хранения этой смолы. Должно быть что-то большое, вроде огромной бочки или нескольких бочек. Помнишь, мы видели такие за стеной у хозяина таверны?

- Да, помню, - кивнул я. – В таких бочках хранят солонину и рыбу. Но здесь не было ни одной такой бочки.

- Да, - согласился Афракс. – А это значит, что смолу они здесь никогда не хранили. Им доставляли смолу уже тогда, когда их призывали в поход!

- И значит, есть ещё кто-то, кто добывает эту смолу и привозит её им?! – догадался я.

- Да! – усмехнулся Афракс. – Прекрасный замысел! Простой и великолепный одновременно. Кто-то делает повозки и трубы для испускания. А кто-то наливает в них смолу. Было бы лучше, если бы они вообще делали каждую часть отдельно!

- Я понял тебя!!! Кто-то занимается повозками, кто-то трубами, а кто-то всем управляет!

- Знаешь, на что это похоже? – спросил брат и сам же ответил. – На то, что кто то просто спешил, что бы получить результат быстро. И этот кто-то почему-то не хотел, что бы сами южане занимались огненными слёзами. Ведь эти люди – не южане! Они пришли сюда задолго до южан! Я это чувствую. Я это почувствовал тогда, когда старуха пролила на меня дождь из горящей смолы. И вот ещё что! У южан нет магов! Ни одного! И это самое странное! В детстве эта злыдня Хинна учила меня читать по сказкам, очень старым сказкам детей юга, которые сплошь были напичканы магами. Я даже долго помнил, как этих магов называли! Но ни одного мага на юге больше нет! А здесь они есть! Точнее, были! Кто-то специально оставил здесь ведьм, что бы даже сами южане не подходили к этим местам! И знаешь, что я думаю?

- Что этот кто-то имеет отношение к магии? – догадался я.

- К определённой магии, Варда! К нашей магии! Иначе бы он просто не смог заставить этих ведьм служить ему!..

 

Рассказ 13. Призрак Белой башни

 

Мы молча улетели из этой вывороченной нами долины. Мы сожгли всё, что можно сжечь, и разрушили всё, что не смогли сжечь, предав кости наших сородичей достойной смерти. В тайниках одного из домов, среди груды сваленных тёмно-синих, почти чёрных неграненых камней я отыскал пять!.. Пять хорошо сохранившихся доспехов анэстиров. Пятеро из нас были здесь и погибли здесь, так и не сумев ничего сделать! Правда, черепов драконов было лишь четыре. Но вряд ли пятый дракон бежал отсюда. Скорее всего, он погиб, так и не доставшись здешним колдуньям.

Один из доспехов заметно отличался от других любопытной деталью. Он, как и все, был тёмно-серого матового цвета. На всех доспехах существовало лишь серебряное плетение, которое в точности воспроизводило рисунок на пурпурных плащах. Но шлем этого доспеха кто-то специально погрузил в серебряный расплав, отчего и шлем оказался серебряным. Мы не нашли и оружия, принадлежавшего хозяину доспеха. Но скорее всего, он был вооружён ламмой. Остальные доспехи были защитой кротаров. Только один из них принадлежал кому-то из антаментов. Но владельца этого доспеха брат определить не смог! Ни белого пера, ни двух красных перьев, что были и на шлеме Афракса, ни трёх чёрных. Всё же, брат предположил, что анэстир был из стаи арвирнов. Ведь серебро не красное, как медь и не чёрное, как железо. Мы собрали доспехи и с ними полетели на север.

Теперь мы решили быть предельно осторожными. И разгадать последнюю часть головоломки. С этого я и начну свой новый рассказ.

Мы намеренно пролетели лес и болота и сели чуть дальше, у излучины большой реки, что текла на юг. Здесь было безлюдно, хотя по всем признакам река оказалась судоходной. Но мы видели лишь один корабль, тяжело плывущий вверх по течению. На другом берегу его на толстых верёвках тянула за собой вереница измученных людей, понукаемых всадниками, прискакавшими из восточного Байфа. Люди были темнокожи от загара. Но некоторые были темны и просто по природе. Все они были обнажены, только на бёдрах позвякивали какие-то странные красные бляхи, которые покрывали торсы невольников. Мы решили отдохнуть и подождать, пока судно пройдёт восвояси.

Затем, когда корабль скрылся за очередным поворотом, Афракс отправился к болотам. Я должен был ждать его знака и в случае чего напасть по возможности внезапно. Чтобы понять, действует ли магия или нет, мы должны были через определённые промежутки времени прибегать к внутреннему разговору. Афракс рассчитал, что достичь болот он должен через пару часов. Вскоре, я услышал его зов и ответил. Он сообщил, что наткнулся на хожую тропу, по его мнению, выводящую к реке в другом месте. Если есть тропа к реке, значит близко и селение!

Через некоторое время я вновь услышал Афркаса. Тот сказал, что приметил небольшое строение прямо посреди леса, в который он вдруг попал.

«Почему вдруг?» - спросил я.

«Потому что я шёл по тропе по полю, и зашёл в кустарник, а когда вышел из кустарника, то оказался в настоящем лесу», - ответил брат. – «И теперь стою рядом с лесной хижиной»

Он зашёл в хижину и описал её. Описание показалось мне жутковатым. Посреди жилища оказался огромный каменный столб, на котором были выцарапаны какие то знаки. Чаши, люди, птицы и вода. Длинноносые птицы стояли в воде и протягивали стоявшим на берегу людям чаши. Те брали их и лили в клювы тех же птиц. Затем люди как бы везли птиц на колёсах, разбрасывая перед ними камушки, и рисунок повторялся.

Но не столб привлёк внимание брата. Вокруг него стояли пустые чаны или чаны, наполненные  тёмной смолянистой жидкостью, а к чанам были привязаны кости. Человеческие кости! Несколько скелетов, одетых в иссохшее рваньё и словно опоясанных многочисленными ожерельями из какого то синего камня. На всех скелетах были красивые из тёмной кожи с большими медными застёжками пояса с такими же синими камнями посредине. На некоторых черепах, ближе к входу был надет и большой медный обруч.

- Что бы это ни было, больше всего это похоже на склеп! – заключил Афракс, выходя из хижины. – Здесь не чувствуется магии, но она здесь есть! Эта единственная магия, которую невозможно почувствовать, потому что ей сложно сопротивляться – эта магия смерти.

- Что ты хочешь найти на кладбище?

- Я уже нашёл! – ответил Афракс. – Всё это – ведьмы! А магии мы не чувствуем, потому что все они умерли и передали свою силу тем, кто живут. Если я всё правильно понял, они должны жить строго на востоке от этого дома. Но ведь на востоке река! А болота на западе!.. Это – не кладбище! Это место – граница! Всё, что находится западней реки – иной мир, по отношению к восточному берегу. Значит, племя, которое мы ищем, живёт на другом берегу. И ходит добывать горючую смолу в другой мир. В котором живут демоны – люди, что мы встретили в долине. Эти демоны отдают людям, приходящим сюда своих птиц – повозки с трубами. А другие демоны отдают им чаши со смолой, которые они вливают в чёрных аистов. Наш незнакомый знакомец гораздо хитрее, чем мы думали! И он действительно распределил всех по-своему. Кто-то добывает смолу, кто-то делает повозки с трубами, потом всё это привозится сюда, и здесь отдают в обмен на что?!

Он затих. Потом он мне сказал, что осмотрел хижину повнимательней и теперь больше всего обратил внимание на столб. Столб был белым. А птицы на нём – чёрными с красными клювами – Чёрные аисты. Чаши – тоже красными. Люди были одеты в чёрные одежды, но с красными поясами и синими бусами. И камни, что они разбрасывали, были синими.

- А помнишь, - заметил я. - Доспехи наших собратьев я нашёл в груде тёмно-синих булыжников…

- Да-да, мы не обратили на них внимания, но видимо если их обработать, то они светлеют. А это значит, мы наткнулись на их клад!

- Я непременно вернусь в те развалины! – заявил я. – Когда выберу себе местечко для лежанки.

- Хорошая мысль, - усмехнулся Афракс. – Только вначале я бы их так же огранил. Неплохое бы получилось ложе. Но ложе – ложем, а поражаюсь, как нам сказочно везёт!

- Что ты имеешь в виду?

- Ну, я мог бы пройти мимо этого дома и даже не заметить его, - ответил брат. - Мы вообще могли бы не заметить той долины! И ещё одно меня смущает! Нам до сих пор не встретился никто, кто мог бы оказать нам достойное сопротивление!

- А ту ведьму, что чуть тебя не убила, ты в расчёт не берёшь? – съехидничал я.

- В том то и дело, что чуть! – отозвался Афракс. – Она вела себя так, что если бы не её последний удар, я бы подумал, что она просто злит меня. Эта ведьма хотела быть убитой, Варда и она наверняка знала, что будет потом. А ведь она убила пять всадников.

- Она?!

- Да, Варда, - мрачно ответил Афракс. – Те всполохи силы, что я собирал, были буквально пропитаны нашей магией. Наша кровь – вот что такое то озеро посредине! Но всё имеет свойство кончаться. Она поняла, что я не стану выяснять, что да как, что я просто приду убить их. И она просто подороже продала свою жизнь. Но для чего! Она что-то хотела от нас скрыть! Что-то, ради чего те пять анэстиров прилетели к ней тысячу лет назад. И ей это удалость! Вот почему она так легко дала себя убить. Она просчиталась только в одном.

- В чём!

- Мы – южане, Варда! – я понял, что брат улыбается. - Наполовину, но южане! И ты, и я! Ей просто в голову не могло прийти, что в очередной раз сюда заявятся не чистокровные лацтиане, а полукровки.

- Что это меняет?

- По её замыслу мы должны были убить её, но и сами умереть. Ты, как и те драконы, погрузиться в сон, а я – умереть от муки, когда меня выворотило бы наизнанку. Она тщательно готовила этот удар. И он был рассчитан на кровь лацтианина. Если бы я был чистым лацтианином по крови, то точно погиб бы. И тайна осталась бы тайной. Но я выжил. И пришёл сюда! Зачем?..

Вдруг голос Афракса оборвался. Я понял, что что-то произошло. Что-то нехорошее. И я немедленно взлетел. Но на пол пути от замеченного мною леса я вдруг напоролся на невидимую преграду. Я вновь ощутил то же томление и сонливость. Но на сей раз, я был вооружён против этого. Я решил во что бы то ни стало достичь того места в лесу. И мне это удалось. Я увидел вокруг хижины кровь, но принюхавшись, понял, что здесь нет крови брата. Что бы ни случилось, он не ранен и не мёртв. Я не слышал его голос, но…

Я понял! Он  - спит. Спит так же, как уснул я. Вот почему я ещё полон сил! Чары на меня подействовали, но с точностью до наоборот. Значит, у меня есть время. Я должен сделать то, что делал Арфракс, но на сей раз… Я знал, что  должен делать. По следу того, кто слишком часто лил капли своей крови, я вышел к опушке этого странного леса. Именно вышел! Я впервые шёл, не решившись лететь. И возможно это спасло жизнь моему брату. Они рассчитывали, что я спущусь на их головы, но я вышел из лесу и первое, что сделал, напал на треклятые чёрные повозки.

Долетались птички! Я обрушил на них весь свой огонь. И хотя бочки были медными, но сами повозки-то – деревянными. Они вспыхнули, а в след раздался оглушительный гром. Повозки рассыпались на части, взлетая на воздух в копотных огненных всполохах. Повозок было шесть. Шесть огненных шаров превратили селение в большущий пожар. Я ринулся в самое пекло, раздувая огонь ноздрями. Вскоре мне удалось проложить тропу. Людей уже не было – они просто сгорели. Но они мне были не нужны. Я озирался по сторонам, то и дело, сдувая очередную вспышку. Вдруг я наткнулся на какое-то странное строение и понял, что передо мною ещё одна бочка. Только без смолы внутри. Я просунул в неё голову и тот час убрал, ибо там было нестерпимо жарко. Но именно там находился мой брат. Афракс и ещё кто-то. Я уловил силу, исходящую от этого человека. И понял, что передо мною колдунья. Преодолевая жар меди, я покатил бочку подальше от пламени, а затем рывком перевернул и с силой, шипя от боли, отшвырнул бочку в сторону.

Там, где была бочка, полустояла толстая старуха, а перед ней весь в индевеющих от мороза доспехах лежал Афркас.

- Ты знакома с силой защиты всадников? – рявкнул я больше от боли ожогов.

- Да, - прошипела старуха.

- Я не убью тебя только потому, что ты ответишь мне на один вопрос! – вновь грозно зарычал я.

- Нет! Моя сестра тебе не ответила, и я не отвечу, дракон!

- Ответишь! Ты – ответишь! Потому что твоя сестра оказалась мудрее тебя и не стала цепляться за никчёмную жизнь, а предпочла умереть, но сохранить тайну.

- Я тоже умру!

- Уже нет! – усмехнулся я - Ты скованна моей силой, потому что растратила всю свою на него! Ты, как и твоя сестра допустила одну ошибку, которой я и воспользовался.

- Какую ошибку?! – взвизгнула ведьма, до которой стал доходить смысл моих слов.

- Вы рассчитывали на то, что даже если анэстиром не умрёт вместе с драконом в долине, то ты докончишь дело здесь. Вот почему ты не захотела умереть! Ты перехитрила саму себя, глупая старая карга! - засмеялся я, видя, как она в бессилии опускается на землю.

- Но мы выжили! – продолжил я. – Потому что мы: и я, и мой всадник – не чистокровные лацтиане! В нас течёт кровь детей юга. На это ваши заклятия были не рассчитаны. Время ничему вас не научило, а потому ты скажешь мне, кто открыл вам тайну огненных слёз и научил делать чёрных аистов? Учти! Твоя душа сейчас на кончике моего правого когтя, и я намерен мучить её долго. А когда мне это надоест, я просто выскребу всю твою долгую память своим левым когтем и обреку твою душу на такие муки, которые не снились ни одному смертному. Если ты хотя бы раз имела дело с драконом, то знаешь, что хранит наша память.

- Белая башня! - прохрипела старуха, хватаясь за горло, из которого потекла кровь. – Видение госпожи… из Белой башни!

- Белая башня?!

- Да, тебе надо на восток!.. Там, Белая башня!.. Госпожа! Бхр… брх… - она задыхалась от потока собственной крови. Я ощутил вдруг иную магию, и понял, что не один воздействую на ведьму. Я оставил её умирать, у тела спящего Афракса, а сам взлетел и окинул взором окрестности. И увидел!

На другом берегу реки стояла третья колдунья и что-то усиленно разминала в своих руках. Я пригляделся и увидел, что буквально выворачивает небольшую, похожую на мячик фигурку. И тот час ощутил, как оставленную мной ведьму разорвало изнутри.

«Та же магия», - подумал я. И последним усилием погрузился воображаемым когтем в ещё не изувеченную голову жертвы. А затем услышал хруст черепа и увидел, как яростно третья ведьма сжимает то, что должно было быть головой. Но на какие-то мгновения я опередил колдунью. И она это поняла, потому что с диким визгом отбросила от себя фигурку прямо в воду. А её сестрица продолжала корчиться у меня на кончике правого когтя.

- Я обещал тебе страшные муки! Но не я назначил тебе кару! – сказал я душе колдунье. – Скажи спасибо своей младшей сестре!

Я отшвырнул душу ведьмы в реку. О, с какими проклятиями она влетела в тяжёлые ледяные воды!      

Затем я спустился вниз, к Афраксу, и осторожно коснулся его шлема левым когтём. Брат тотчас очнулся.

- Госпожа Белой башни?! – воскликнул он.

- Ты видел всё? - спросил я.

- Всё, что хранила её память! – ответил Афракс. – Теперь третья сестра.

- Да, - кивнул я. – Но с ней нам и обоим не справиться. Она не пожалела своих родственниц. Я просто не представляю, что ждёт нас на том берегу, Афракс. Она знает всё, и не выпустит нас из мира мёртвых.

Я почувствовал усталость. Но не такую, как раньше на скале, а настоящую усталость. К тому же ожоги…

- Ты слышишь их голоса? – так же устало спросил брат.

- Нет, - тихо ответил я.

- Это очень сильные маги, - сказал мне брат. – Но двух из них уже нет. А ведь они – всего лишь служительницы своей госпожи. Значит, есть маг, который сильнее их, Варда. Понимаешь? Их сила не безгранична! Они умирают, но не это главное!

- А что главное?

- Они полагают, что мы вернёмся тем путём, каким и пришли. Они думают, что мы будем последовательны и попробуем перебраться через реку восвояси. Возможно именно так и поступили наши предшественники. Ты же помнишь – они ничему так и не научились! – улыбнулся Афракс.

- Должен быть другой путь! – усмехнулся в ответ я.

- Чёрных аистов мы сожгли, мастерские уничтожили, - продолжал улыбаться брат. - Осталось лишь поджечь болота и сделать небольшой крюк через горы.

- Да! Крюк! Через горы! – разделяя слова, повторил я. – А зачем, через горы? Ведь Белая башня не в горах…

- Точно! – он перестал улыбаться. – Судя по видениям, что я вижу в памяти толстухи, она… Она на юге, у моря!

- Тогда к морю!

 

Рассказ 14. Путешествие к южному морю

 

Мы решили, что самым верным будет вернуться вначале в горы, а уж оттуда лететь вдоль хребта на юг. Рассказывать о том, как мы лихо разрушили все плоты на болотах, из которых добывали жгучую смолу, думаю, будет не интересно, но после нас те самые топи долго полыхали, и их марево ещё долго затемняло восход позади нас. Долина же на сей раз встретила нас неприветливо. Горы заволокли снежные тучи, и утренний туман очень быстро превратился в падающий снег. Вскоре мы миновали приметный утёс и повернули на юг, оказавшись в царстве вечной зимы. Однако границы этого царства так же внезапно оборвались за нами, сменившись настоящей прибрежной полосой, ведущей с юго-запада на северо-восток. Волны моря с шумом бились о почти голые скалы и рассыпались на тысячи брызг. Бессчётное количество птиц вращалось вокруг этих скал и вдоль всего побережья. Здесь заканчивался Бакрон и начинался Зилон – великий Южный океан, чьи тёплые моря и богатства глубин и берегов привлекали всех охочих до поживы.

- Это Сикмэ – Море штормов, - объявил Афракс. – Самое неспокойное и большое море Зилона. И самое северное. Оно образует огромный полумесяц, начинаясь от мыса Паргура до полуострова почти на самом юге нашего континента. А заканчивается оно малыми Птичьими островами.

- А за ними что?

- За ними – Талкемэ – Море спокойствия. Оно тянется вдоль берегов Южного континента. Оно мелководно и потому относительно спокойно. Но между Сикмэ и Талкемэ имеется широкая полоса самого Зилона. Только самые смелые и отчаянные капитаны направляют туда свои суда. Но нам важнее знать, что первый из десяти великих городов юга расположен сразу за Паргуром. Вряд ли башня из памяти ведьмы расположена в полосе городов. Иначе бы мы знали о ней из других источников.

- Значит, она где-то здесь!

- Да, - согласился Афракс. – Но как она выглядит? Вот вопрос! Я надеюсь, что моя догадка верна, и башня когда-то была построена нашими предками. Затем, по какой-то причине она была захвачена врагом, а уж после её использовали, чтобы наслать видения на колдуний Мёртвой земли.

- Если это так, то должен быть виден купол, - предположил я. - И скорее всего – белый купол.

- Я тоже так думаю! – согласился Афракс. – Наша река течёт на юг, но потом резко поворачивает на восток и впадает в Тюйлецэн, что расположен опять-таки за Паргуром. Но отсюда до Тюйлецэна очень большое расстояние. А башня каким-то образом должна быть соединена с городами юга. Значит, она расположена или на самом мысе, или рядом с ним.

- Мы только что пролетели самую северную точку Сикмэ, - сообщи я. - Дальше я поверну на юго-восток.

- Да-да, - кивнул брат. – Теперь надо быть предельно внимательным. Она может оказаться где угодно.

Около часа мы летели вдоль однообразного побережья, натыкаясь лишь на остовы разрушенных и выброшенных бурным морем кораблей и узкие лесистые ущелья, кое-где образующие заливы. Наконец мы достигли места, где ощутили нечто, что наши члены стали понемногу забывать. Та же сила едва не сгубила нас, потому что если бы я не в тот миг не планировал, то просто бы упал в ревущий прибой, и нас разбило бы о скалы. С усилием я сделал крюк и сел на ближайшую более-менее пригодную площадку.

- Ты почувствовал?! – в голосе Афракса я уловил нотки страха. Было от чего. На сей раз, сила была не заволакивающая или болезненная, а словно огромный молот поразил нас обоих. Мы почувствовали её телами.

- Башня где-то здесь, - угрюмо заключил я.

- Да, и она источает такую мощь, что нам никогда не перелететь через неё!

- Мы в ловушке. Если мы полетим назад, то встретимся с третьей колдуньей, если на восток – нас не пропустит башня. На западе – Бакрон, на юге – Сикмэ.

- Должен! Должен быть выход! – постучал кулаком по броне Афракс. – Но вот какой?

- А ты помнишь, позавчера вечером, когда мы достигли реки, что мы там видели? – припомнил я. Брат ухватился за эту ниточку.

- Судно! Речное судно, которое вверх по течению волокли за собой люди, привязанные к нему. Как они преодолевают эту силу? Там были жители Южного континента, степняки и местные. Вряд ли они не чувствуют силу.

- Они носили странные красные пояса на бёдрах, вместо повязок, - заметил я. – И у всадников тоже я приметил такие пояса.

- Это пояса из меди, - сообщил Афракс. – А в лесной сторожке у скелетов были пояса с медными бляхами. Такие же пояса носили обе старухи. И комната, где мы нашли сокровища народа чёрных птиц, и наши доспехи тоже были окованы медью.

- И медные трубы…

- И красные клювы птиц и бочки из меди…

- Медь. И залив – Тюйлецэн! – закончил я. – Он так назван потому, что река приносит с гор медные отложения, окрашивающие песок в красный цвет. Медь питает их! Магия меди.

- А что борется с медью? – спросил Афракс. – Ну-ка, где тот шлем, что был опущен в серебряную воду?

Он извлёк из притороченного тюка шлем и надел его на голову вместо своего.

- Магией металлов издревле занимался только один народ – цверги! – продолжил размышления Афракс, рассматривая шлем. - Они больше всех преуспели в этом деле, затмив даже родителей этой магии – альвов. Но если цверги севера занимались в основном с серебром, а цверги по ту строну Бакрона – с золотом, то здешние цверги были искусны в работе с медью. Они вполне могли захватить одну из башен Силы и приспособить её для своих целей. Но чтобы воздействовать на местных жителей, сами они должны были быть свободны от собственной магии. И потому они покрыли купол башни серебром, так же, как и этот шлем. Это не башня отталкивает нас! А горы, сами горы и река, наполненные медью. Вот почему один из всадников, что совершили тот неудачный набег, покрыл свою голову серебряной защитой. Это его не спасло, но спасло его дракона. У нас не было ни меди ни серебра, а потому мы оказались незащищёнными от магии ведьм. Но если бы у нас была медь, мы бы просто стали бы их рабами, как та ватага. Через медные вещи они воздействуют на людей. Помнишь ту куклу в руках колдуньи? А вот серебра они боятся, потому что серебро уничтожает любое их влияние… Мы уже тогда могли победить колдунью или хотя бы вырваться из её плена.

- Но тогда бы мы не нашли подтверждения существования башни, - возразил я. - Видение очень легко соткать. Те же альвы – искусные мастера видений и мороков.

- Ты прав! – кивнул брат. - К тому же нам надо не только узнать на самом ли деле существует эта башня, но и попытаться прорваться через эту медную завесу. А потому мы будем действовать так! Видишь во-он тот утёс?

Он указал рукой на большую скалу, одиноко стоявшую между берегом и морем.

- По моей команде лети до него, а потом резко поворачивай на север. Если я прав, то тебя вывернет наизнанку, но ты спланируешь над морем в сторону суши, а затем и над горами. Если моя догадка верна, то горы здесь узкие, и за этими шапками, – он указал на сплошную горную полосу, - хребет обрывается в реку, а на их вершине нет скал – лишь усеянное валунами плато, постепенно скатывающееся в реку, на котором и стоит башня. Я увижу башню, а ты одним махом пересечёшь реку, где магия меди не будет властна над нами.   

Он немного подождал, наблюдая за ветром. Затем надел белый шлем, сел на меня, и я взлетел. У самого окончания скалы я осадил левое крыло и резко поменял направление полёта. А за скалой почувствовал, как меня разрывает изнутри. Но прохладный южный ветер порывисто подул мне под крылья, подхватывая и придавая полёту единственно нужное направление. От нестерпимой боли мне хотелось сжаться, но я преодолел этот порыв.

- Вот она! - услышал я голос Афракса, но посмотреть в ту строну, не мог. Боль заставила сомкнуть глаза и рыкнуть от жжения и тошноты. Я не знаю, что он увидел. Его видение запечатлелось в нашем совместной памяти, и мне этого было достаточно. Я продолжил полет, почти не прилагая усилий но, борясь с болью, и ожидал лишь одного.

- А вот и река! – воскликнул, наконец, брат. Я попытался взмахнуть крыльями, но чуть ли всё не испортил. Хорошо, что конечности меня просто не послушались и вместо того, что бы сложиться во взмахе натянулись как струна. Поток воздуха вновь поднял их и вышвырнул за пределы отрога. Река осталась позади. И Белая башня тоже. И как только это произошло, ветер резко стих, но схлынула и боль. Превозмогая её остатки, я сделал несколько взмахов крыльями, пока не нашёл поток, гнавший воздух на северо-восток. Туда, куда теперь нам и надо было. Мы избавились от плена Беллой башни и магии последней чёрной колдуньи, что из последних сил охраняла уже никому не нужную тайну. И где-то позади, я отчётливо услышал тягостный вой ведьмы, что не справилась с драконом-полукровкой и его всадником.

А может, моему издёрганному за последние дни сознанию это просто показалось.

Мы летели на северо-восток, и чем ближе ощущалось нечто знакомое, я бы даже сказал, родное, тем быстрее мы летели. Мы преодолели то же расстояние, но намного быстрее, чем летели на юг. Хотя и тогда мы спешили. Когда же мы прилетели к Вокоронской крепи, то… никого там не нашли. Не было ни альвов, ни южан, ни драконов. Крепость опустела. Если и были какие-то схватки, то все их последствия оказались прибраны и уничтожены. От огромного воинства Эль-Гиляма ни осталось и следа. Здесь мы почувствовали настоящую усталость, и Афракс решил, что заночует в покинутой крепости, а я смогу по- настоящему подкрепиться местной дичью. Он не спал много суток, и так устал, что с усилием заставил себя снять доспехи, полагая, что если даже южане победили, то они вряд ли оставили здесь засаду. Уж слишком спокойно всё выглядело. Внутри стен стояло единственное здание, где можно было с относительными удобствами отдохнуть. Альвы не слишком утруждали себя заботами о житейском благополучии во время опасности и испытаний. В этом строении, больше похожем на казарму, анэстир и заночевал. Я же всю ночь охотился. К утру я прилетел в крепь, но Афракс всё ещё крепко спал. Не проснулся он и к полудню и к вечеру. За это время я позволил себе размяться и полежать весь день на широком выступе, найденном мною в часе лёта от крепи. Выступ был словно приготовлен именно под меня. Я ещё подивился нежданному удобству.

Лишь рано утром следующего дня мой брат, наконец, открыл глаза.

- Какой нынче день? – спросил он.

- Послезавтра, - хмуро пошутил я. – Ты спал больше суток. Но, надеюсь, выспался.

- Пожалуй, что да, - кивнул Афракс. – Есть хочется.

- Ещё бы! – усмехнулся я. – Не ел ты столько же, сколько и не спал. Я там поймал косулю для тебя. Огонь во дворе.

Вскоре запахло жареным, и брат пообедал.

- Ты не пытался вызвать кого-нибудь? - спросил он, насытившись.

- Нет пока. Я решил, что мы должны сделать это вместе, ответил я.

- Ты прав, - кивнул Афракс. – Вместе… Надо же Альвы не оставили никакого следа!

Я посмотрел на брата с удивлением:

- Ты полагаешь, что победили всё же альвы?

- Ну да! Вряд ли Эль-Гилям стал бы так усердствовать в наведении порядка. Могу лишь предположить, что такое чистолюбие просто в обычаях у наших лесных союзников, - усмехнулся Афракс. Он отхлебнул немного вина, из найденной в дальнем углу строения погребной комнате.

- Мы одни и вместе, как в прежние времена, в том лесу, помнишь? – спросил вдруг брат.

- Да уж, - хмыкнул я. – Словно никого и ничего не было.

- Только бы тебе чуть поменьше стать…

- Ага, чтобы ты опять меня дёргал туда-сюда как тогда в лесу, - фыркнул я. Он рассмеялся. Затем сказал.

- Что бы ни случилось, мы одни сделали то, что не смогли сделать пятеро наших предшественников. А ведь они знали много больше, чем мы. А один даже был подготовлен, - он нашёл взглядом шлем и взял его в руки. – Знаешь, кому принадлежал этот шлем?

- Кому?

- Анэстиру Виарису Зоркому, брату Ариомуса Длиннобородого. Родному брату! Как-то Тимин дал мне книгу, в которой я прочёл историю этого рода. Там я увидел портрет тайна Ариомуса. А чуть позже и Виариса. Они очень походили друг на друга, только Ариомус был на десять лет старше. И Урпран, чьим всадником был Ариомус, - супруг Рибьи, драконицы Виариса. Рибья – твоя бабка, Аправарт, - усмехнулся он.

- И что?

- А то, что если она не умерла тогда, то возможно, выжила, только без всадника. Как считаешь, это возможно?

- Но ведь Урпран тысячу лет прожил без Ариомуса! - ответил я.

- Вот и я о том же. Вполне возможно, Рибья жива. А если это так, то где она и почему о ней нет упоминаний нигде более в хрониках? Если она сгинула без вести, то где именно? Мне помниться, о том, где южане погубили драконов и всадников, они помнят до сих пор. Даже есть список мест, я видел такой у отца, где происходили битвы с упоминанием имён всадников, погибших в них. Но в них нет имени Рибьи.

- Возможно, она погибла где-то в горах, - предположил я. – А возможно… Знаешь?! Эмгуссэ мне однажды сказала, что драконицы помнят и то, что происходило не с ними.

- Ты это к чему?!

- Нет! Просто, я вдруг подумал, а что если она не погибла, а просто улетела куда-то, где ещё живут иные стаи?    

- Может быть, может быть, - ответил Афракс. Затем он положил шлем и отпил ещё вина.

- Нам нужно лететь на восток. К Зимаркасу! – бодро продолжил брат. – Я, кажется, пришёл в себя, слава тем же альвам и любезности их принцессы, - улыбаясь, он поднял кувшин с вином, отпил и договорил. - Возможно, кто-то из наших остался там. Если нет, то полетим на север.

Мы оставляли покинутую крепость со смешанным чувством. Ну, по крайней мере, я. Мне таки казалось странным, что альвы, если они каким то чудом победили, не оставили нам никакой весточки. С другой стороны, может они просто победили без помощи анэстиров, которых сам же Афракс и отозвал с поля боя. Тогда, видимо, они сочли не обязательным для себя что-то оставлять неверным союзникам. Мы пытались найти хотя бы отголоски мыслей наших собратьев. Но тщетно! Привычных нам голосов мы не слышали.

Через день лёта мы увидели, как лес редеет, а за тем вылетели на широкое почти пустое пространство. Вдали показались какие-то шпили и строения, окутанные дымкой. Мы подлетели, и я увидел тлеющие остатки пожарища. Кто-то безжалостно выжег и разрушил целый город. Большой город! Лишь изредка нам попадались нетронутые дома с красной двускатной или шатровой крышей. Людей не было! Всё выглядело так, будто все люди покинули уже мёртвый город. Мёртвая крепость, мёртвый город…

- Не слишком ли много смерти вокруг, а, Варда? – спросил меня брат, явно не рассчитывая на ответ. 

- Да уж! - подытожил я и ничего не говоря, повернул на север.

 

Рассказ 15. Путешествие к северному морю

 

Мы молча летели на север. Мы были подавлены, а головы барабанили множество вопросов. Ближе к вечеру того дня, когда мы обнаружили разрушенный и опустошённый город, показались первые селения. Я почему-то очень обрадовался, когда увидел крохотные хуторки и маленькие крыши селений. Причём, чем дальше на север, тем больше, как рассыпанные горошины. На следующий день мы увидели справа излучину большой реки.

- Это – Главерме! – воскликнул Афракс. – Скоро должен показаться Талумсим!

- Да, - согласился я, - быстрей бы уж.

Рассказать, что мы испытали, завидев вдали огромный город, так хорошо знакомый нам – у меня бы на это не хватило слов!. Мы пролетели над его шпилями, уже белыми от выпавшего не так давно снега. Зима пришла в Лацэт, скрывая от пытливого взора и буйство летних красок, и мертвенную пустоту поздней осени.

- Я хочу достичь Фелонта к завтрашнему полдню, - пожелал брат.

- В Фелонте будем утром! – сообщил я.

- Ты не понял, я хочу эту ночь провести в нашем месте, - объявил он.

- Ты серьёзно?

- Да! Ведь я там кое-что оставил! – ответил Афракс.

- Как пожелаешь, - усмехнулся я и в следующее мгновенье уже оглядывал окрестности в поисках знакомых мест. Не сразу, но мы нашли, что искали. Я решил подождать брата на поляне у дуба. Он расстегнул доспехи и протиснулся в дупло. Около четырёх часов его не было, затем, уже в темноте, я увидел мерцающий свет. А затем я увидел голову Афракса. Он вылез из дупла и подошёл ко мне.

- Не поверишь! Никто кроме нас это логово так и не нашёл. Все вещи там лежали так, как мы их оставили. Даже твоя вечерняя похлёбка осталась в котле. Что вообще невероятно, учитывая, что мы обитали посреди леса.

- Да уж, - усмехнулся я. – Так что ты искал?

- Вот это, - он показал мне мою феску, что он сам мне подарил ещё до бегства из Талумсима, а затем вытащил и саблю. Затем виновато улыбнулся. - Память, всё-таки?

Больше задерживаться было не зачем. Я взмыл в ночное небо и полетел на северо-запад, желая достичь Дуфлонта как можно быстрее. Там Афракс пообещал старейшинам встретиться с ними. Поутру мы ощутили морозящий сырой воздух и поняли, что где-то недалеко море.

- Ты даже не хочешь на него посмотреть? – усмехнулся Афракс.

- Почему бы и нет! – отозвался я, направляясь прямо к заветной цели. – До полудня ещё далеко!

Часа через два мы увидели северное море. Я покружился над ним немного. В этот миг я мог точно сказать, что пролетел континент с юга на север. И почти так же с севера на юг. То есть сделал почти круг!

Видимо и Афракс осознал эту истину. Потому что спросил:

- Каково это?

- Впечатляет! – с восторгом ответил я.

- Вот тебе и Величие и Сила, братец! Мы видели, с каким неистовством волны Южного моря бьются о берега. Теперь море Севера! И та же картина! Ближайшая башня Силы должна была стоять на северо-западе, в месте впадения Рутме в море. Там, на мысе Пенный Клюв. Мы полетим к ней!

- А почему не в Дуфлонт? Я кажется, слышу…

Но Афракс перебил меня, словно не заметив последней фразы.

- Потому, что увидев белую башню, - ответил он, - стоящую перед всеми ветрами и не покорённую никем: ни временем, ни людьми, я хочу такую же башню. А дуфлонскую отдам хотя бы Раслину.

- Что ж, мне всё равно, - фыркнул я. - Пещеру себе я уже выбрал.

- Не далековато ли? – усмехнулся Афракс.

- В самый раз.

Мы оказались у Рилгруфа ровно в полдень. На первый взгляд мыс был дик и безлюден. Но стоило нам спуститься к краю Рутме, как сверху рухнул… Эмадрэкс.

- Талан тебе, тайн Афракс и тебе, яс Аправарт! – услышал я голос тайна Беллинта, но сам Эмадрэкс встал так, что его не возможно было разглядеть.

- И вам талан, тайн Беллинт и яс Эмадрэкс! – посмотрел на анэстира брат.

- Наши стаи, как и твои люди, ждут тебя в Дуфлонте, - сообщил Беллинт.

- Что с Эль-Гилямом? – спросил Афракс.

- Я взял его в плен, - ответил Беллинт. – Я рассчитываю, что воспользуешься этим обстоятельством к выгоде Лацэта. Я так понял, что именно здесь ты хочешь восстановить себе башню. С чем это связано?

- Что с Аль-Авэй? – спросил Афракс, как бы ни замечая последних слов Беллинта.

- А что с ней может быть? Альвийская принцесса славно потрудилась, вычищая лес от воинов амира Валида. Ведь ты всё видел!..

- Я не о том! Ты знаешь, о чём я.

- Нет, Афракс! Вначале ты! – тайн Беллинт посуровел. - Ни тебя, ни Аправарта не было целую аксию! Даже больше! Ничего! Пустота!!! С последнего разговора, что мы услышали от Албаста ни единого намёка на твоё существование!

- Это обвинение?! – с вызовом спросил Афракс.

- А тебе есть в чём повиниться?!

- С той минуты, что мы увидели друг друга на площади… - начал брат, но Беллинт перебил.

- С той минуты, что мы увидели друг друга на площади, я не упускал тебя из виду! Ты всегда был у меня на подозрении! Потому что я знал, что рано или поздно, ты доставишь мне хлопоты почище любого Гиляма!

- Тебе?! – усмехнулся Афракс, и я почувствовал в его голосе нотки гнева и ярости. – Кто ты такой?! Человек без роду и племени, однажды проникший в тайну, которую тысячу лет хранили все, потому что знали, что она в себе таит... Я видел, что вы сделали с Зимаркасом!!! Южане разрушали только башни! И всё! Но вы! Кто вы такие, что бы уничтожать целые города? Кто дал вам на это право?!

- Мы делаем это по праву небесных всадников! – яростно ответил Беллинт. – Это наш долг и в этом мы будем стоять до конца. Я никогда не верил тебе, я лишь подчинялся тому, что должно. Чудесным образом ты стал всадником, затем тайном… Но стать анэстиром и быть им – не одно и то же. Уж я то знаю!

- Лжёшь! – не выдержал Афракс. – Ты и понятия не имеешь, что значит быть небесным всадником!

Вдруг Эмадрэкс вышел из тени. Я слышал позвякивающие, словно цепи части металла, соприкасающиеся друг с другом в темноте. Но я не ожидал увидеть этого. Передо мной стоял дракон, облачённый в доспех, такой же, как у его всадника. Так вот как они справились с воинством Эль-Гиляма. Чёрные аисты таким драконам были уже не страшны. Но ведь это значило…

- Вот что ты придумал, тайн Беллинт! – горько молвил брат. – Что ж, хорошо!

С этими словами он выхватил белый шлем и, быстро надев его, спустился с меня.

- Лети, Аправарт! Эмадрэкс сейчас сильнее тебя, но ведь мы оба знаем, что будет! – он посмотрел на меня, затем повернулся к Эмадрэксу и вытащил свой кистень.

- Я не шучу, сетар Эмадрэкс, - сурово сказал он. – Я мог ждать всего от твоего всадника, но только не обвинения в предательстве. Я пощажу тебя, но взамен ты не причинишь вреда Арпаварту.

- Ты сильнее Беллинта, Афракс, а я сильнее Аправарта, - ответил вдруг Эмадрэкс. – Если хоть один волос упадёт с головы моего всадника…

- Что ты такое говоришь?! - возмутился Беллинт, вытаскивая свой кистень.

- Бельт! Остановись! - мотнул головой дракон. – Тайн Афракс участвовал в магическом поединке, а ты – нет. И если он ещё жив, это значит только одно – он победил!.. Сколько духов в твоём кистене, тайн?

- Два! – ответил Афракс и тот час из кистеня вырвались два дымящихся и горящих чёрных шара, на лету превращающихся в двух призраков – худого и плотного. А через мгновения духи ведьм стояли между поражённым Беллинтом и опустившим забрало Афраксом.

- Ты убил двух ведьм?! – изумлённо спросил Беллинт.

- Как видишь, - кивнул Афракс. - А ещё я знаю, откуда у южан чёрные аисты. И я знаю, как заставить тебя и твоего дракона страдать, даже в ваших доспехах. Но вот вопрос, захочу ли я применить свои знания сейчас на тебе, тайн Беллинт. Ведь если я предатель, ничто не помешает мне это сделать.

- Сделать что?! – не унимался Беллинт, даже когда мы с Эмадрэксом взмыли подальше от ужаса, что вот-вот начнётся. И ужас начался. Всадники направили друг на друга кистени, но Беллинт тотчас упал и уронил свой.  Он лежал на земле, корчась в судорогах. Афракс, постояв немного, подошёл к нему.

- Неужели ты не понял слова собственного дракона? Тебя заставили усомниться в моей чести те дни, что я не говорил ни с кем, кроме Аправарта. И пока я боролся с собственными сомнениями и страхами, ты – тайн Лацэта, вытащил наружу свои сомнения и страхи.

- Прежних всадников предали… - с болью сказал Беллинт.

- Да, я знаю! – кивнул брат, опускаясь на колено. – И я даже знаю, как это случилось. Теперь знаю. А ещё я знаю, почему их предали. И вот это меня больше всего беспокоит, анэстир. Потому-что никто никогда в этом мире не делал никому столько зла, как небесные всадники. И то, что вы сделали с Зимаркасом и воинством амира – как раз и таит в себе ответ на этот вопрос. Ты боялся не предательства с моей стороны, а того, что я сделаю свой выбор, отличный от твоего.

- У Лацэта должна быть одна воля…

- Нет! – покачал головой Афракс, вставая с колена. - У Лацэта нет короля, и нет единой воли! Иначе в одном из нас не было б нужды!

- Что ж, убей меня, тайн Афракс! Только сделай это сейчас и быстро!

- Не надейся, тайн Беллинт, я не доставлю такого удовольствия ни тебе, ни южанам, - ответил брат, протягивая всаднику руку. – У Лацэта нет единой воли, но не у нас, анэстиров! И цель у нас одна. И я настолько же желаю достигнуть этой цели, насколько и ты, тайн Беллинт.

Он посмотрел наверх:

- Испытание закончилось?! А, Эмадрэкс?

- Да, Афракс. Прости, но ты ведь знаешь…

- Я и сам переживал, почему не мог оповестить вас, - поднял руку брат. - Аправарт и тот услышал тебя уже у моря. А я скорее почувствовал гнев Беллинта. Но это – не важно. Мы ответили на вопросы Тюдрата, не так ли?

Он повернулся к вставшему на колени Беллинту.

- Похоже, что так, - ответил тот, отхаркивая кровавую слизь.

- Я знаю, очень неприятно, - усмехнулся брат. – Но тебе повезло. Я не хотел причинить тебе слишком большого вреда…

- И на том спасибо, - Беллинт протянул руку.

- Нет, правда! – с чувством сказал, будто оправдываясь, Афракс рывком поднимая всадника. – Когда одна из ведьм меня скосила этим приёмом. Я подумал, что вывернут наизнанку. Очень освежает мысли.

- Да уж, - усмехнулся Беллинт и широко улыбнулся, в знак примирения, пожав протянутую руку. – Хорошо, что нас видят только наши драконы.

- Так что с Аль-Авэй? – улыбнулся в ответ Афракс.

- Жива твоя принцесса и очень рада, сказочно рада. И да, ты ей нравишься. Видел бы ты, как она засияла, узнав, что её герой отправился на юг один!

Афракс смутился (мой брат смутился!).

- Признаться, я был бы не прочь… Хотя, люди и альвы…

- Не томись, дружище, - Беллинт попытался похлопать брата по плечу, но вместо этого вновь выхаркал кровавую слизь. – Здесь я не слышал, а вот на западе, за Бакроном, каждый уважающий себя род утверждает, что ведёт свою ветвь от брака с альвами.

- Это ничего не значит, - фыркнул Афракс, помогая ему дойти до спустившегося Эмадрэкса. Я тоже приземлился, но чуть подальше.

- Почему ты не спросишь, каков был второй вопрос? – спросил брата всадник.

- Ну, я же читал Закон! – ответил Афракс. – Там чётко написано, что драконам запрещается, носить какую бы то ни было броню. И если Эмадрэкс её нацепил, то вы нашли тех, кто делал эту броню, когда то для всадников.

- Да, тайн Афркас. И вот поэтому-то мне важно решить сейчас с тобой и Эмадрэксом: что мы теперь будем делать? К тому же броня тяжела и сокращает скорость полёта вдвое. Мы, правда, не можем понять – почему?

- Это-то как раз объяснимо, - ответил Афракс. - Ведь с увеличением скорости увеличивается и вес. А воздух, и ты сам это замечал, не бесплотен, как кажется с земли. Судя же по теперешнему виду Эмадрэкса, он несёт с собой немалый груз… Его доспехи неправильно выкованы, - сказал вдруг брат, пристально посмотрев на Эмадрэкса. – Те, кто их ковали не учли расчёты предков, изготовивших нашу броню. Для этого нужно время!

- Тогда, может быть, вообще не стоит заковывать драконов? Ведь ты нашёл ответ на первый вопрос…

- И да, и нет! Я разгадал загадку, и отдалил угрозу, но не получил ответа, Беллинт. И потому я с тобой согласен, - закон надо менять! Вернее, внести поправку о том, что только одна из трёх стай драконов имеет право носить доспех, защищающий её от любых нападений врагов. И это должна быть стая, которая хранит границы Лацэта. Так что доспехи драконов должны приходиться впору трём драконам. И носиться ими по очереди.

- Да, разумно, - согласился Беллинт. – Разумно! Значит, говоришь, надо поменять доспех?

- Да, надо! – утвердительно кивнул Афракс. - А теперь – моя очередь рассказывать.

Пока мы летели, брат поведал Беллинту о колдуньях, стерегущих тайну чёрных аистов и Белой башне на берегу южного моря.

- Значит, говоришь, госпожа из Белой башни? – уточнил задумчиво всадник.

- Да!.. А  как же ты уговорил кэрлов помочь тебе?

- Ну, и у меня есть свои приёмы убеждать, но в особенности – сводить нужные знакомства, - улыбнулся Беллинт. – Кстати, для пользы дела я и тебя познакомлю с племянниками нынешнего Подгорного короля. Очень примечательные господа. Поверь!

Всадники рассмеялись.

 

 Рассказ 16. Отличие Третьего поколения

 

Итак, я подхожу к концу моего повествования. Жалко, но мы так и не ответили на самый важный вопрос: не установили нашего родства… Впрочем, нет! Мы: я и Афракс – братья! Это очевидно. И это хорошо. И пусть я теперь дракон, а он – мой всадник. Между нами ничто больше не встанет.   

Как человеку, да ещё и герцогу, ему, конечно же, полагается иметь семью, дом. Заботиться о своих подданных. Но всё это он может делать и во время моего сна. То есть через шестьдесят два года. И хотя я знаю, Афракс уже сделал свой выбор, вряд ли гордая альвийская принцесса сочтёт этот срок слишком длинным. Ведь и те и другие живут ровно столько, сколько живёт в них кровь. Во всадниках – кровь драконов. В альвах – кровь земли, чьими детьми они себя считают. Так что их браку уготовано долгое будущее. Я этому только рад.

Я мог бы многое рассказать, но, боюсь, утомлю всех своими сбивчивыми россказнями, если уже не утомил. Я не умею ловко подбирать слова, и не владею как брат изящным помещением их на бумагу. У меня и рук то нет! А потому – это последний мой рассказ.  

 Мы отстроили славную башню на памятном мысе. Она так и называется – Рилгруф. И потому меня величают не иначе как лакк яс ре Рилгруф – господин дракон из Пенного Клюва… Смешно звучит. Шестнадцать лет мы с Афраксом отстраивали Фелонт и помогали обустроить весь Лацэт. На семнадцатый год брат попросил, что бы я слетал на юг, в Стафолас. Как я и думал, гордая альва показала мне водопады Большого Шлема. На радостях она согласилась даже подождать ещё сорок шесть лет.

- Здесь, в Стафоласе, годы летят так быстро, - объяснила мне она, густо синея так, что золотистого рисунка не стало видно. Видимо так альвы скрывают крайнее смущение. Я снисходительно отвернулся от её взгляда, что на нашем, драконьем языке, собственно и означает снисхождение.

Если говорить о том, как Беллинту удалось войти в Потайные пещеры Подгорного королевства, то, пожалуй, этой главы не хватит. Скажу лишь, что для того, что бы красоваться в доспехах Эмадрэксу пришлось перебить едва ли не половину войска короля Дронда, который узурпировал трон, убив своего брата и изгнав племянников.

- Ему следовало убить и Амбора с Воррином, - заметил тайн, по прошествии десяти лет, после тех событий. Когда Афракс попросил таки ему о том поведать. Тайн как раз прилетел в Рилгруф по какой-то надобности. – Но, как я уяснил себе, цверги отчего-то излишне сентиментальны. Возможно, потому, что отгородились от остального мира и живут воспоминаниями. А воспоминания – ненадёжная штука… Кстати, именно воспоминания о былом величии короля Ангобара позволили мне разыграть карту возвращения племянников. Дети камня, как они себя величают сами, к тому же и очень расчётливы. Многие из них перешли на нашу сторону не потому, что Дронд Второй как то их притеснял. Я выяснил, что кроме смены власти ничего собственно не изменилось. Но тот самый факт, что Дронд, как и его брат, как и все их короли за тысячу лет так и не смогли наладить сбыт тех изделий из серебра и железа, что добывали и обрабатывали цверги, а братья взошли на трон под бравые обещания процветания и возвращения былых времён – он и стал решающим. Сам Дронд недолго сопротивлялся. Он, правда, вызвал на поединок одного из братьев, но как я понял, и не желал шибко сопротивляться. Воррин, которому выпал жребий, просто отсёк ему голову с первого довольно неуклюжего замаха…

Кстати, замах то был вроде, неуклюжий, но цверги – очень сильный народ. Не хотел бы я встретиться с их умелыми бойцами один на один. Очень выносливы и сохраняют боевой дух и выдержку до самого конца. Недаром наши предки предпочли с ними договориться.

- А что их маги? – спросил тогда Афракс. Они как раз сели перед смотровой площадкой, что бы поглядеть на бушующее море.

- Магички, ты имеешь в виду?! – переспросил Беллинт. - У цвергов нет магов! Зато все их женщины – прирождённые колдуньи. Это как разделение труда. Над каждым изделием трудятся двое – цверг и его жена… Кстати, только достигшие особого искусства цверги имеют жён. Остальные ходят в подмастерьях. Это чуть ли не единственный народ, у которого женщин в разы меньше, чем мужчин. И каждая обладает способностью заговаривать вещи, изготовленные мужем. И только мужем! Заметь! Причём, чем больше у неё сыновей, тем сильнее она как колдунья. А вот рождение дочери может вообще лишить её дара. Потому у них это так обставлено… Не каждая рискует своим даром, так что и женщин у них почти нет.

- А как же?.. - улыбнулся Афракс.

- С помощью обыкновенного приворота! – усмехнувшись, объяснил Беллинт. – У мужчин просыпается, сам знаешь что, когда какая-нибудь плутовка его попросту присушит. Правда, и здесь не всё так просто. Вот тот же Дронд решился на переворот лишь после того, как мать Амбора и Воррина отчего-то предпочла его старшему брату, заметь – законному супругу. И присушила. Так что, будь осторожен, когда имеешь дело с женщинами цвергов!

- Это ты мне…?! – захохотал брат, но всадник скептически на него посмотрел. - Кстати, а как они отличаются друг от друга. Как мы и альвы?!

- Представь себе – нет! – вновь усмехнулся Беллинт. - Ну, под передник я к ним само собой не заглядывал. Зато довелось увидеть матушку наших братцев. Эдакая толстушка, объявившая, что родит для будущего короля жену. Это у них очень серьёзное заявление. Можешь мне поверить! К тому же у них всё так и происходит. Брат жениться на сестре. И не на ком больше!.. Так вот! Мамаша эта – больше, чем цверги-мужчины. То есть примерно с нас ростом. Это раз! Во вторых – и это главное! Она имеет густые длинные баки цвета соломы. И волос у неё только на подбородке нет. Представляешь – идёт в твою сторону соломенная копна!..

Но заметь! Не знаю, может если бы мы были здесь, на отрытом пространстве и имели возможность сравнивать, то она бы показалась нам с тобой уродиной. Там же, не скажу, что красавица – но всё при ней! К тому же цверги – народ практичны. И ценят вещь не по её внешнему виду, а только по внутреннему содержанию. А потому их очень трудно на что-то эдакое взбаламутить, где нет понятной без затей выгоды. Им всё надо досконально, без подвохов разжевать… Да ты бы знал, какие они мне проверки устроили, когда я рассказал им про твою затею с доспехами! Так вот, ведь это мамаша братьев их подвигла. Да, да! Именно она! Она что-то шепнула своим товаркам, а те – своим мужьям. И понеслась работа!

Они не слазили ни с меня, ни с Эмадрекса тем более, пока не нашли точные размеры всех частей доспехов, подходящие для всех драконов. Они заставили меня делать в воздухе самые невероятные движения. И только для того, что бы понять, как двигается дракон со всадником на хребте. Сам бы я никогда до таких возможностей не додумался бы! Верно говорю. И каждый сустав в доспехе они заговорили. К тому же учти, что бы достичь нужного нам состояния, оказывается надо расплавить металл и добавить туда немного крови дракона. Только тогда сплав имеет то особое свойство, которое охлаждает его настолько, насколько поднимается жар. Знаешь, что это значит?!

- Они восстановили искусство делать настоящие доспехи анэстиров! – догадался брат.

- Да! – кивнул Беллинт. – Кровь дракона – вот что делает наши доспехи такими огнестойкими. Они сохраняют жар тела в миг первого облачения. Тогда доспех как бы запоминает своего хозяина. Я вот всегда ощущал, что мне немного жарковато в доспехе Ариомуса. Но надо знать правильную меру, когда добавляешь кровь дракона. И они узнали эту меру!

- Да, насчёт тела – ты прав. Я в конце концов остановился на том доспехе, который принадлежал одному из трёх кропаров, погибших в долине Чёрного Аиста. Он немного прохладный, и наверху меня знобит, но это всё же лучше, чем жариться как на вертеле.

- Да, ты прав, - согласился Беллинт. -  Но всё же лучше, если ты закажешь доспех под себя. И, кстати, там есть мастер, Ларгон его зовут. Советую обратиться к нему. Ты ведь, как ни как – герцог. А он, мало того, что оружейник, так ещё и хороший ювелир. Не поскупись, ведь папаша не мог не оставить тебе какого-нибудь золотишка и наворованных камушков. Фан Ларгон – скряга, как я заметил, но очень искусный цверг!

- Нет, сам я не решусь растрачивать золото Доммоза на себя! – покачал головой Афракс. – Вот разве если расщедрятся мои подданные и позволят мне это…

- Ты слишком их балуешь, - фыркнул Беллинт. – В конце концов! Прошло уже столько лет!

- Ну, здесь я – раб собственных обычаев, - извиняясь, улыбнулся брат.

- Они на шею тебе сядут, с таким подходом к делу!

- Пока не сели. И, думаю, не сядут! - приосанился Афракс. – Вот, кстати, у меня должны быть именины. Их фелонеры любят справлять. Сколько надо цвергам, что бы они сделали хороший доспех?

- Ну-у, до года – точно!

- Вот и подкинь идею старине Мелритеру. Он быстро смекнёт – что к чему, - закивал брат.

- Мне кажется, тебя и вправду никакая цвержиха не присушит! – усмехнулся всадник.

- Это почему?

- Ты сам, кого хочешь, заставишь плясать под твою дуду. Я всё время вспоминаю тот разговор с Номвитоном!

- И что?

- Я так и не понял, в какой миг этот разговор повёл ты, - прищурился Беллинт. – Да что там?! А как ловко ты заставил подставиться Раслина! Тот до сих пор недоумевает, почему согласился на твои доводы. Я ведь я именно ему наказал присматривать за тобой. Ты убил сразу двух зайцев одним махом! И с ведьмами! Как ты узнал, про долину Чёрных Аистов. Ведь ты не потому туда полетел, чтобы разведать, что к чему, а ты уже знал, что будешь делать! А?! И Аль-Авэй! Ты ведь знал… знал, что к твоему прибытию в Вокоронской крепи никого уже не будет. Зачем тебе это было нужно?! Вот почему я тогда налетел на тебя!!!

- Всё очень просто, - снисходительно пожал плечами Афркас, а затем пристально посмотрел на Беллинта и улыбнулся. – Теперь-то нет смысла что-либо утаивать. Историю про братьев-всадников и их драконе, я узнал задолго до того, как мне о ней поведал Тимин. Я прочёл её в библиотеке мэра, во второй день моего заточения в Талумсиме. Я долго гадал, чем же меня привлёк тайн Беллинт, возвышающийся над площадью и понял, чем именно… Не забывай, ведь я – сын Доммоза Фелонтского. Там, на площади я понял, что мне представился тот именно шанс, упусти я его, и всё пошло бы по-другому! Ты вот тут мне про историю королей цвергов битый час вещал. Но ведь в этом смысле мы, люди ничем от них не отличаемся. Там, на площади, отец понял, что я задумал. Не будь он Доммоз! Он понял, что если проиграет тебе, этим расчистит дорогу мне, а простить раскаявшегося блудного сына он всегда успеет. Для меня же это был ещё и шанс доказать отцу, что его наука пошла впрок. А потому он с лёгким сердцем позволил Тюдрату себя убит… Полагаю, с лёгким.

Теперь о Чёрных Аистах! Я видел людей племени си-хунну задолго до того, как стал анэстиром. И, как наследник Доммоза, амира Доммоза, я кое-что знал про тайну чёрных повозок. В тот день смены власти на площади, я имел разговор, довольно откровенный, разговор с покойником Цуканом. Это был настоящий Управитель! И он рассказал мне о другом сыне Доммоза. О том сыне, который появился от связи с бежавшей дочерью народа си-хунну. Ошибка слишком бурной юности! Но эти люди мстили моему отцу, и потому он подался на север, подальше от их мести. А чтобы вконец спутать следы, Варду лишили и отца и матери и привезли в дом Цукана под видом раба. Мой отец, как и Цукан всегда на всё имел свои виды. В том числе и на собственных сыновей. Кто знает, как он хотел воспользоваться Вардой, но я его опередил! Я решил, что будет справедливым, если Варда получит то, что ему причитается так же, как и мне. И я никого не обманул! Я всё ему рассказал в свой час. Теперь он имеет то, о чём мечтал и даже более того! Ты бы видел, как загорелись его чёрные глазёнки, едва он узнал, кто он и что ему предлагают! Стать настоящим драконом!!! Это чего то, да стоит.

  Итак, я знал, кем хочу быть, как мне этого достичь и, главное, что для этого нужно! Тот же Цукан подсказал мне про наконечник эрве Лацэта. Мне нужно было лишь найти его в этом треклятом лесу! Я и Варда знали примерное место. В Пниплаату мы подались, потому что опасались, что ты сам снарядишь за нами погоню, и эта часть нашего плана волей-неволей будет раскрыта. Что же до дракона и древнего языка. Поверь – изображать полное его незнание было очень тяжело! Но, сам видишь – справился.

Ты, конечно же, спросишь, а как я договорился с … Эмадрэксом?! С твоим драконом? А ты действительно думаешь, что он – твой, а не ты – его?! Эмадрэкс, конечно, упрямый, но Тюдрата недаром называют Птальтом. Он, в отличие от всех вас, сразу смекнул, что к чему. И уговорил Эмадрэкса и Раслина с Калпетом… Как он сказал? «Мы, с Беллинтом читали одни книги, но делали закладки в разных местах»!

- Это правда, - кивнул помрачневший Беллинт.

- Да не дуйся ты! Я и ты – тайны Лацэта, потому-что захотели ими быть с самого начала! – заявил брат. – Тебе нужно было найти единомышленников, и ты их нашёл! Мне нужно было найти единомышленников, и я их нашёл! Тебе нужно было объединить всех и изгнать южан! И ты это сделал так, как счёл нужным. Мне нужно был раз и навсегда уничтожить угрозу моей жизни от народа си-хунну, и я это сделал, попутно отрыв тайну чёрных аистов и приобретя магический опыт… А главное! Я узнал про Белую башню, каким-то чудом, а может и не чудом, а с умыслом, но сохранившуюся на юге! А ты узнал про доспехи всадников. И теперь мы обезопасили себя со всех сторон. Наши судьбы разные, но цели то у нас одни! Вернее одна! В этом я вижу главное отличие всадников Тринэта.

- Ты прав! Единство цели! Пусть всё будет, как будет, но цель одна – возродить Лацет! – воскликнул всадник, поднимаясь с места, и повернулся к морю.

- Да, мы - лацтиане! И наша цель видеть наши семьи, наших друзей, наших братьев свободными и счастливыми. Это – хорошая цель! Ради неё и умереть не жаль, - Афракс посмотрел в ту сторону, откуда я и Эмадрэкс наблюдали за ними. Мы плыли, подобно кораблям по водной глади, пытаясь преодолеть колючий встречный ветер.

- Да, это ты хорошо сказал! – кивнул Беллинт, устремляя взор в ту же сторону, а потом спросил:

- А Вокорон?

- Ну, это совсем просто! – весело улыбнулся Афракс. – Ну не на крестьянке же мне жениться в конце то концов! Мне – потомку Муталлинов и Кормонтов. Да меня просто никто не поймёт! А моя Аль-Авэй такая нежная, такая… 

Он мечтательно закрыл глаза.

- Мне до сих пор стыдно перед Вардой за тот день, но я сделал всё, что бы ему было удобно на том карнизе, где он погрел спину. Я же в это время грелся от томного взора очей моей лестной красы. Альвы такие выдумщики, если это им надо! И они – настоящие мастера видений. Как только Эль-Гилям вступил в лес – всё был сплошной обман. Никакой крепости и в помине не было – так, усадьба Аль-Офона, где он, собственно проиграл господину Урпрану тот магический бой. И озеро тогда именно вытекло. В общем – идеальное место для создания видений. Вам оставалось только переловить их всех тёпленькими. Ну и случай с родственничком Эль-Гиляма кстати оказался. Отец всегда говорил, что случайности никогда не происходят сами по себе, а сопутствуют далеко идущим намерениям. Как недостающие звенья.

- И эту башню ты тоже не случайно отстроил, а с умыслом? – спросил Беллинт.

- Да, - улыбнулся Афракс. – Я хочу проникнуть в тайну Белой башни. Я понял, что именно этим намерен заняться, прежде чем обручусь с милой Аль-Авэй. Я просто не могу позволить ни ей, ни Варде постоянно опасаться непонятной угрозы с юга.

- Так ты тоже считаешь, что южане рано или поздно на нас нападут? – затревожился Беллинт.

- Все мы, всадники, так считаем, - невозмутимо ответил брат. – Я, кстати, непременно воспользуюсь твоей любезностью и ради этой моей цели…

- Ты о чём?

- О том, что ты предложишь фану Мелритеру подарить мне доспехи, выкованные фаном Ларгоном. С ними я, пожалуй, буду чувствовать себя уверенней. Что-то подсказывает мне, что тот, кто прячется в Белой башне, тоже облачён в особые одежды. И кто бы это ни был, он – великий маг! Может быть, самый величайший по эту сторону Бакрона. Оттого-то мы про него до сих пор ничего и не знаем. А ведь это ещё и хорошее приключение может быть, - лукаво подмигнул Афракс.

- Интриган тоже мне! – широко улыбнулся тайн Беллинт. – Что ж, валяй, только не переусердствуй.

- Обещаю! И больше никакого недоверия и подвоха, - всадники рассмеялись. А мы с Эмадрэксом в который раз между собой решили, что не прогадали с нашими анэстирами.

 

НЕБЕСНЫЕ ВСАДНИКИ

 

СОДЕРЖАНИЕ

Книга вторая. Чего бояться драконы

 

Часть первая. Близость родства

Рассказ 1. Неизбежные хлопоты

Рассказ 2. Пора и честь знать!

Рассказ 3. Вкус недозрелых яблок

Рассказ 4. Несбывшиеся мечты против сбывшихся желаний

Рассказ 5. Достижение понимания

Рассказ 6. Достигнутое понимание

Рассказ 7. Ночь в доме герцога

Рассказ 8. Та самая честь, которую нужно знать

 

Часть вторая. Огненные слёзы

Рассказ 9. Обещанный обед

Рассказ 10. Час моего позора

Рассказ 11. Два зайца, за которыми стоит гоняться

Рассказ 12. Опасность вокруг

Рассказ 13. Призрак Белой башни

Рассказ 14. Путешествие к южному морю

Рассказ 15. Путешествие к северному морю

Рассказ 16. Отличие Третьего поколения

 

 

 

Беллинт – Эмадрэкс (Моя судьба)

Раслин – Кротлан (Удар булавы)

Тюдрат – Эмгуссэ (Моё утешение)

Калпет – Скайн (Второй шанс)

Тимин – Медэй (Изящная)

Омнар – Урфия (Переливчатая)

Армон – Кацэрт (Чёрная лента)

Юйс – Байгур (Большой рёв)

Афракс – Аправарт (Величие и сила)

Витцур – Зоя (Стрела)

Панин – Эдмелин (Серебряное крыло)

Бахрин – Талия (Спокойная)

Албаст – Ангизер (Небесный ёж)

---

[1] Идущие на смерть, приветствуют – лат

[2] Во славу небес! – суаф

[3] Доммоз – зиф - господин

[4] Тринэт – букв. третий род, здесь - стая

[5] Кормонты – букв. верный конь, перен. – человек, заслуживающий доверие

[6] Ольвия – букв. – рогатая, т.е. олениха, перен. - благородная

[7] Хинна – зиф – крашеная хной, перен. - прекрасная

[8] Субар – зиф – северная земля

[9] Муталлины – зиф - большерукие

[10] локаль – зиф – царь, повелитель

[11] Вардэмал – божественная сила

[12] Тифлоэт - Холмолес

[13] Медьяс – рука правосудия

[14] Юйс - блистательный

[15] Армон – огненный конь, перен. - неистовый

[16] Омнар - львёнок

[17] Кацэрт – чёрная лента

[18] Урфия - переливчатая

[19] Байгур – большой рёв

[20] Кубран – подобный медведю, перен. - хозяин

[21] Басмер - милующий

[22] Номвитон – владеющий славой

[23] Эль-Газаль – зиф - сын Оленя

[24] скайтир - спикер

[25] Эль-Мукалькиль – зиф - дитя Правосудия

[26] Рутмигам – Лебяжий выпас

[27] Хирвин – Северный берег

[28] Талпинас - Мирные острова

[29] Дуфлонт – Нижний Фелонт

[30] Равис - Белогорье

[31] Дэсмет – Устье реки

[32] Кверинт Мелритер – Друг Лёгкая рука

[33] Ааст Тудрат – Надёжный Добросовестный

[34] фан – уважаемый, обращение типа мастер или бай

[35] сетар – повелитель, император

 

Tertius, excessus

Небесные всадники. Книга первая