Лунный мост

   Нам с матерью всегда нравился шум города, плотный поток автомобилей, толпы туристов и выставки, а провинциальная жизнь Альхесираса могла подарить жителю лишь тишину и морской простор. Родители ссорились по этому поводу. Однажды чуть не дошло до развода, но вмешался Всевышний в лице синьора Переса, решившего купить наш дом под строительство отеля. Бизнесмен зашёл к нам и с порога предложил приличную сумму, мать обрадовалась, но отец вовремя успокоил её, сходу отказавшись от предложения. Бизнесмен не стал торговаться: накинул пятьдесят процентов заявленной цены и дал на раздумье минуту. Оформление заняло два дня, так что через неделю мы были готовы выйти в открытое море по просторам Пиренеев. Интернет помог найти жильё в Мадриде, во всяком случае, на фотографиях дом средних размеров выглядел прилично, а участок в престижном районе недалеко от метро снял какие либо сомнения в сделке. Отправив нужную мебель и вещи грузовиком, мы приобрели красный Бьюик с откидным верхом и двинулись навстречу мечте. Автомобиль семидесятого года выделялся в потоке «европеек», гордо рассекая раскалённый воздух, а мы, как команда фрегата, чинно восседали на палубе и провожали скептичным взглядом каждую обогнавшую нас машину. Я была рада, как никогда: теперь не надо ездить из Мадрида домой на каникулы, снимать квартиру, можно найти приличную работу после окончания университета и зажить многообещающей, насыщенной столичной жизнью.
Поведение синьора Фернандеса, хозяина дома, оставляло желать лучшего: мужчина неохотно провёл нас по комнатам, ссылаясь на срочные дела, а потом стал договариваться о сделке с другим покупателем. Он не расставался с сигарой, размахивая ею, и со стороны казалось, что хозяин пытается выкурить нечистую силу из своего жилища. Я раскашлялась от едкого дыма, а мужчина, глубоко затянувшись, удивлённо уставился на меня:
- Как вас зовут, синьорита?
- Палома.
- Палома, вы никогда не курили?
Я хотела ответить отрицательно, но он отвернулся, словно задал вопрос не мне, а громоздкому буфету, чем-то напоминавшего хозяина. Родители старались не задавать лишних вопросов, боясь, что продавец передумает, и как тень, следовали за ним. В полумраке гостиной Фернандес выдвинул массивный ящик комода, вытащил серебряный портсигар и повернулся к отцу:
- Синьор Родригес, с вашего позволения я заберу некоторые вещи.
Мы удивились такой новости, ведь о вещах ранее не упоминалось. Отец выразил явное удивление, но мать вмешалась в беседу:
- Разве вы продаёте дом с мебелью?
- Конечно, куда мне деть её..
- Когда построен дом?
- Этого я не могу сказать. Мой дед купил его у приезжего из Центральной Америки. В пятидесятые годы прошлого века пожар уничтожил часть мебели, документы сгорели. Мне пришлось восстанавливать их.
Дом обещали оформить на следующий день, и хозяин остался на ночь в небольшом флигеле недалеко от ворот. Я расположилась внизу: слишком большая комната не понравилась мне, но соседство с белым старым роялем успокаивало, сглаживало минорное настроение помещения, внося особый колорит в общий интерьер дома. День прошёл на одном дыхании: уборка, расстановка домашней утвари, так что к десяти вечера я упала, как подкошенная, забыв пожелать родителям сладких снов. Среди ночи меня разбудил тихий шёпот. В кромешной темноте я попыталась включить торшер и даже поднялась с кровати, но мои попытки осветить комнату не увенчались успехом. Осторожно ступая босыми ногами по скрипучему полу, я нашла парадную дверь и затаилась, услышав шёпот, доносившийся из подвала. Я решила возвратиться и утром рассказать о ночном спектакле родителям, но вдруг заметила первые ступени лестницы, освещаемые тусклым светом. Борясь со страхом, я спустилась на несколько ступеней и увидела человека со свечой одетого в чёрный плащ с балахоном. Он крался вдоль подвальной стены на цыпочках, прижимаясь обеими руками к камням, причём, после нескольких шагов он останавливался, садился на колени и шептал молитву, закрыв лицо руками. Я не решилась окликнуть его, вернулась в постель и до утра не сомкнула глаз.

На следующий день, когда родители завершили сделку, я позвонила подруге и поделилась радостью. Через час мы сидели за столиком в кафе, наслаждаясь игрой уличного гитариста. Милагрос рассказывала о родителях, молодых людях, но всё это воркованье не доставляло мне никакой радости: я вспоминала события ночи и раздражалась. Родители скептически отнеслись к моему рассказу, списав ночные видения на усталость, а я никак не находила сил поделиться происшедшим с подругой. Сказать честно, три года учёбы сдружили, и на курсе студенты принимали нас за сестёр. Милагрос была потомственным археологом: она любила свою будущую профессию, иногда вынимая для меня из своего ларчика такие жемчужины истории, о которых наши университетские профессора на лекциях даже не упоминали. А ещё больше нас сдружила любовь. Брат Милагрос Рауль играл в одном из футбольных клубов Испании и как-то пригласил нас на тренировку своей команды. Тренер Хуан сначала разозлился и хотел выгнать незваных гостей, но Милагрос рассказала ему, кто вдохновил Спартака на победу. После нашего визита команда резко увеличила количество побед, а Хуан стал часто приглашать добрых вестников на свои матчи. Весь университет завидовал нам, а мы, гордо подняв головы, плыли на яхте счастья по его широким коридорам, не позволяя никому подняться на борт. Так мы познакомились с Леонардо и Мигелем. На поле Леонардо выполнял функции защиты, но не мог защититься от моих чёрных глаз и всегда робел, пытаясь пригласить меня на прогулку. Сначала Леонардо вызывал только смех, а потом я вдруг я поняла, что хочу его видеть. А вот словоохотливая Милагрос сразу влюбилась в нападающего Мигеля, готовая сразу выйти замуж, но футболисты вели кочевой образ жизни и серьёзный разговор каждый раз откладывался на неопределённое время.
На этот раз я не захотела разговаривать о ребятах, перетирая который раз до боли знакомую тему, а сослалась на мигрень и ушла домой. Постель во флигеле оказалась не смятой, человек в чёрной одежде был где-то рядом, я ощущала его присутствие, чувствуя, что он с нетерпением ждёт встречи. Дом скрывал какую-то тайну, манил, завлекая в свои объятия. Я решила начать знакомство с верха, заглянув в комнату родителей, и поднялась по раскладной лестнице на чердак. Слабый свет проникал в слуховые окна. Освещая фонариком, я раздвинула паутину и, держась за стропила, пробралась в дальний угол. Луч света захватил угол швейной машинки, пробежал по керосиновой лампе и остановился на приоткрытом чемодане, который не смог выдержать напора содержимого: замок лопнул, и три книги наполовину выскользнули наружу. Зажав фонарик губами, я осторожно вытянула книги, освобождая от пыли ветхие переплёты. Верхние две книги были философскими трактатами, а вот нижняя заставила моё сердце учащённо забиться в груди. Фонарик выскользнул и закатился в расщелину между досками пола. После нескольких попыток достать его, я оставила эту затею, тем более, одной рукой удерживала находку. Свет от фонаря и слуховых окон помогли вернуться назад, но очутившись в спальне, обнаружила, что книга исчезла, и все попытки найти её ни к чему не привели. Итак, это был кодекс – складная книга древних майя с иероглифами, она находилась в доме и исчезла совершенно непонятным образом. Я собралась с духом, зажгла свечу, вернулась на чердак, прошла несколько шагов, но вдруг, в дальнем углу, услышала знакомый шёпот, который периодически появлялся и исчезал. Словно под гипнозом, я двинулась на звук и на старом месте обнаружила книгу. В свете пламени свечи иероглифы, казалось, поменялись, изменив расположение на титульной странице. Рука потянулась к находке, но летучая мышь, взявшаяся из ниоткуда, больно ударила крыльями по глазам и погасила свечу. Шаг за шагом, в слабом свете слуховых окон я вышла к люку. Пот заливал глаза, каждый удар сердца бил в голову, готовый расколоть голову на мелкие части. Схватившись за перила, я спустилась на несколько ступеней и невольно оглянулась: в дальнем углу сидел человек с горящей свечой и шёпотом читал книгу.

Утром я поделилась новостью с подругой. Услышав странный рассказ о кодексе майя, она тот час же захотела увидеть редкую находку собственными глазами. Когда родители ушли на работу, мы вооружились фонарями и без труда нашли книгу. Милагрос дрожащими руками взяла кодекс в руки и перевернула несколько страниц:
- Палома, ты даже не представляешь, что мы нашли.
Я не ответила, с трудом сдерживая дыхание:
- Ты же можешь прочесть иероглифы.
Казалось, она растворилась в книге, бережно переворачивая страницы:
- Человечество уже две тысячи лет пытается разгадать загадку древнейшей цивилизации на Земле.
- Какую?
- Майя контактировали с пришельцами и наскальные рисунки с бетонными площадками тому подтверждение.
Милагрос аккуратно провела пальцами по листу:
- Тут говорится об опасности. А этот иероглиф обозначает дом. Это истина. Это Вселенная. Истина ведёт к Вселенной. А вот этот знак я вижу впервые. Знаешь, я запомнила его и спрошу его назначение у матери.
- Как, ты разве не хочешь взять книгу домой?
- Нельзя этого делать. Кодекс надо читать там, где его нашли.
Милагрос старательно переписала иероглифы в блокнот:
- Понимаешь, он практически бессмертный, даже если дом снесут, он появится в другом месте.

Слова подруги оказались пророческими. Родителям не понравилась планировка дома, и они пригласили архитектора. После детального обследования конструкций отец решил снести ветхий дом, а на этом месте построить новый. Мы переселились в трейлер. Когда пришли рабочие разбирать крышу, позвонила Милагрос:
- Палома, это знак «лунного моста». С помощью его древняя цивилизация общалась с пришельцами.
- То есть..
- Одна русская женщина, исследователь майя, предположила, что туземцы знали способ перехода в параллельный мир, и почти оставшуюся жизнь она провела в поисках подтверждения своей гипотезы. Знаешь, я думаю, что лунный мост как-то связан с твоим домом. Где, ты говоришь, видела человека в чёрном?
- В подвале.
- Я еду к тебе
Когда мужчина залез на крышу и закрепил верёвку, мы тайком проникли на чердак и ещё раз сверили переписанные иероглифы. По крыше ходили, стучали, скребли. Чердак наполнился пылью, мы собрались уйти, как услышали крики. Несколько минут нам понадобилось, чтобы выбежать наружу. Случилось несчастье: рабочий упал с крыши, и люди пытались оказать ему помощь. Хотя карета скорой помощи прибыла быстро, врачу пришлось только констатировать смерть потерпевшего. В течение последующего часа два криминалиста тщательно исследовали крышу и пришли к выводу, что верёвка, которую человек закрепил за трубу дымохода, не была перерезана, а состояла из двух отдельных кусков. Бригада не захотела работать, родители вызвали других рабочих, но их машина попала в пробку. Отец связался с бригадиром по телефону и рассказал, как объехать затор. Через пять минут машина свалилась в канализационную яму, хотя водитель прекрасно видел предупреждающие знаки. Родители уехали в больницу, а мы спустились в подвал. Я показала подруге стену, у которой видела человека:
- Сюда он прикладывал руку.
Милагрос несколько раз перевернула блокнот, внимательно рассматривая знаки:
- Знаешь, Палома, я думаю, что речь в кодексе идёт именно об этом доме.
- Почему ты так думаешь?
- Не знаю, но вот этот иероглиф обозначает камень, этот - дом, этот - землю. А это указатель с камня на землю.
- С камня на землю…Может, надо копать возле камня?
Милагрос выпучила глаза:
- Ты настоящий археолог. Неси лопату.
Грунтовый пол оказался на редкость твёрдым: через десять минут, углубившись на штык, ладони превратились в кровавые мозоли. Посоветовавшись, мы решили отложить работу до завтра, а утром во двор заехал экскаватор. Машинист перекинулся парой слов с отцом и подъехал к дому. Я попыталась рассказать родителями о нашем открытии, но шум двигателя заглушил мои слова. Стрела ковша, тем временем, поднялась, чтобы нанести удар в стену. Сейчас мощная машина сравняет дом с землёй, похоронив нашу тайну, машины вывезут строительный мусор, и мы никогда не разгадаем загадку древней цивилизации. Но нашим страхам не суждено было сбыться: машинист добавил газу, но стрела беспомощно зависла в воздухе, не реагируя на рычаги. Мужчина тихо выругался и вышел из кабины:
- Шланги порвало. Буду чинить.
Как оказалось, лопнули несколько шлангов одновременно, в результате чего гидравлика оказалась не готова к работе. Машинист провозился до обеда и ушёл, ничего не сказав. Мы сразу бросились в подвал. Когда штык лопаты прошёл верхний, утрамбованный слой, работа пошла быстрее: глинистый песок не требовал особых усилий, так что уже через час мы выкопали яму по пояс. Неожиданно, я почувствовала еле ощутимое дрожание под ногами:
- Там что-то есть.
Милагрос приложила ухо к земле, пытаясь определить характер звука:
- Такое ощущение, что здесь станция метро: поезда останавливаются и через короткий интервал времени продолжают движение.
Планшетник подтвердил догадку подруги: дом располагался недалеко от станции Соль, и я ввела её название в поисковую систему:
- Станция была построена в начале прошлого века. В тридцатом году свод обвалился, засыпав тоннельных рабочих, причём свидетели засекли место завала, но через несколько часов людей там не нашли.
- Интересно, какое же это место?
- А вот газетная фотография тридцатого года.
Мы склонились над снимком, стараясь рассмотреть его. Подруга указала место на снимке:
- Смотри, по обеим сторонам полотна стоят две колонны.
- Точно, а дальше только по одной.

Через полчаса мы спустились в подземку. Милагрос сновала между пассажирами, пытаясь определить верное направление поисков:
- Палома, твой дом не может находиться прямо над станцией.
- Верно, но почему тогда сквозь толщу земли слышится шум отъезжающих поездов?
Мы несколько раз прошли платформу от начала до конца, но ничего не нашли. Когда терпение подошло к концу, к платформе подошёл поезд, из которого вышли все пассажиры. Милагрос сразу обратилась к работнику станции:
- Что случилось, синьор?
- Не волнуйтесь, синьорита, состав следует в депо, а следующий поезд подойдёт через четыре минуты.
Двери закрылись. Состав тронулся и, въехав в тоннель, свернул с основной ветки. Подруга счастливо улыбнулась:
- Депо. Как это я раньше не додумалась…
- Но как мы попадём туда?
- Надо надеть жилет работника метро.
- Раздеть двух женщин?
Как раз подошёл поезд, из головного вагона вышел машинист и открыл калитку с табличкой для обслуживающего персонала, его место в поезде сразу же занял другой мужчина. Милагрос придержала калитку:
- Извините, мне надо в туалет.
Машинист скупо улыбнулся и проводил нас в подсобное помещение. На вешалке висела униформа, мы накинули жилеты и вышли на платформу. Ждать пришлось недолго: через некоторое время подошёл состав, направляющийся в тупик. Мы зашли в вагон, поезд тронулся и через несколько минут прибыл в депо. Я знала, что мы рискуем, но Милагрос вела себя так, будто всю жизнь проработала в подземке. Работники сновали между поездами, чинили вагоны, копались в электронике. Наконец, женщина средних лет обратила на нас внимание:
- Что это молодёжь делает у нас?
Милагрос с деловым видом достала блокнот из сумочки:
- Мы корреспонденты газеты, хотим взять у вас интервью.
Женщина мигом изменилась в лице:
- Конечно, что вас интересует?
- Что вы можете рассказать о событиях тридцатого года?
- Только то, что известно всем.
- Не можете показать, в каком месте исчезли рабочие?
Женщина тяжело вздохнула и пошла вперёд, петляя между вагонами. С каждым шагом свет ламп тускнел, как будто мы опускались в саму преисподнюю. Наконец, работница остановилась:
- Вот здесь.
Тусклый свет неона освещал три колонны, и я попыталась сфотографировать их. Женщина сразу отреагировала:
- Знаете, многие делали снимки, но на поверхности файлы непроизвольно удалялись.
В это время женщину позвали, и она сразу направилась к поездам:
- Ладно, корреспондентки, я пошла, дорогу назад найдёте: идите по фонарям.
Через заградительную сетку я осветила фонариком эстакаду и рельсы:
- Ничего не видно.