Бабушкин Сад. Вторая глава.

Глава 2.
Откровенность за откровенность.
 
Многие худышки относятся к толстушкам с откровенным презрением, ну или с некоторым барским снисхождением. Они  конечно ничего не показывают напрямую, но это проскальзывает в их жестах, мимолетных словах и даже в манере держаться с бедными толстушками.  Тьфу ты, ну почему бедными, вот и мы туда же. Но худышка Сашенька относилась к подклассу, который искренне и нежно любил, да что там, просто обожала больших,  дородных русских женщин. Её всегда притягивало, не только их физическое величие, но и необыкновенная целостность, и самодостаточность  натуры. С ними не надо было юлить, как с коварными худышками.  Общение с ними всегда получалось искренним и душевным. Поэтому Сашенька, с готовностью, поджала ножки под себя и углубилась подальше в уголок, чтобы не мешать Марье Ивановне ,свободно заполнять близ лежащие пространства.
         После довольно сложных манипуляций со своим телом и одеждой, Марья Ивановна, одев халатик, расположилась за столиком. Или скорее рядом со столиком, водрузив на него свою левую руку. Правую руку она  протянула  Сашеньке. В ответ девушка грациозно протянула свою, как кого-нибудь корнету приглашающему её на тур вальс , и спустив ноги с сидения, тоже удобно расположилась за столиком.
- Александра. – скромно потупив глазки, представилась Сашенька.
Всё лицо женщины моментально засияло милейшей улыбкой.
- Какая вы славная девушка. Просто лапочка. Давайте по простому. Зовите меня – тёть Маша , а вы у нас будете просто Сашенька. Ведь Сашенька же, никак по другому вас не называют, я угадала.
          Сашенька тоже искренне и добродушна улыбнулась. Ей почудилась, что от этой женщины запахло вкусными домашними пирожками и старинным чайным грибом. – Конечно тёть Маша, я Сашенька. – и они обе рассмеялись.
- Ой, ты знаешь милая, я ведь людей насквозь вижу. Или гниль, да труха внутри, или сердцевинка крепенькая, да стойкая к изъянам, определяю на раз.
Я вот тебя, как первый раз увидела, так влюбилась с первого раза. Ну прямо моя ты девка. Ну хоть ты что делай. – Такое искреннее выражение чувств, смутило  Сашеньку и окрасило её щёчки пурпурным цветом.
- Ох, да не красней ты девонька, ты и сама знаешь, какая ты золотенькая. – Честно говоря Сашенька была полностью согласна с тётей Машей, но чувства приличия заставляли её немного поскромничать. – Ну что вы, я обычная студентка. Таких, как я тысячи.
- О, да ты у нас еще и умничка. – не унималась тётя Маша. С трудом наклонившись, она изъяла из большой сумки под столом, большой пакет с пирожками.  Сашенька удивленно вытаращилась на них. Значит обоняние её не подвело. С восторгом и удивлением, как ребенок за фокусником, она наблюдала за величественной женщиной, ожидая что вслед за пирожками из сумки выскочит громадная десятилитровая банка с чайным грибом. Но фокус не удался. Тётя Маша, проследив за взглядом Сашеньки, истолковала его по своему.  – Не переживай красавица у меня здесь еще много всяких вкусностей. Нам хватит. А теперь сходи-ка милая закажи нам по стаканчику чая. А за чайком –то мне и расскажешь, на кой ляд тебя несёт в наш медвежий угол.
         Сашенька и сама не знала, зачем она едет в такую даль. Всё что ей дорого, близко, осталось там, в Москве. Причину этой поездки надо искать в двух вещах во первых в её невероятном любопытстве и во вторых в этой тяжеленой книжище,  которая заняла две третьих её сумки. Любопытство Сашеньки никогда её не подводило.  Как только её, что то сильно, ну очень сильно, заинтересовывало, она уже не могла спокойно спать, есть, да что там она пять минут на месте не могла усидеть.  Всё началось два дня назад, когда она прилетела из Пекина.
Расфуфыренная дама лет сорока,  с макияжем обширного поражающего действия, подлетела к ней сразу после прохождения таможенного контроля. И запыхавшись, объявила, что всё в порядке, её Эдик уже тащит его в микроавтобус.  Сашенька еще раз перезвонив маме, и в очередной раз услышав унылые гудки, покорно засеменила за дамой. Крепкий мужчина, неопределенного возраста, от тридцати до пятидесяти, открыл им задние дверки и они запрыгнули в машину. Упаковка со старинного китайского трюмо ручной работы, была уже сорвана, и мужчина что-то безуспешно пытался найти, ощупывая каждый изгиб мебели. – Да где же эта кнопка-то?
- Дай мне. – Нетерпеливо вмешалась дама, отодвигая Эдика на задний план.
Она что-то быстро нащупала под полкой, и трюмо ожило. Внутри что-то зажужжало и застрекотало . Вертикальные стенки, и горизонтальные полочки пришли в движение, и откуда то из глубины выползла большая полка, на которой, как на постаменте возлежал громадный фолиант в толстом кожаном переплете. Время изрядно потрепало и обесцветило кожу, но иероглиф выдавленный посередине обложки и покрашенный красной краской, выглядел вполне прилично.
         Глаза Эдика алчно загорелись. – Сколько она может стоить? Он протянул руку,  пытаясь открыть книгу.
- Не надо. Не трогайте.  – Сашенька поспешно набросила на книгу свое банное махровое полотенце, и завернув её, убрала в заранее приготовленную, большую спортивную сумку. – Она представляет интерес только для ученых.
Это учебник ботаники. Подарочный экземпляр, изданный в начале двадцатого века. Его передал мне пекинский профессор в подарок моему деду.  Он тоже профессор ботаник Московского университета.
- Так я и говорю ценная. Ей уже больше ста лет. А если бы она была обычная, вы бы её и так, без тайника перевезли. Так что давай красавица раскошеливайся. Мы что зря на таможне рисковали.
         Сашенька стушевалась и побледнела от неожиданного, наглого напора  Эдика. Тем более, что платить ей было нечем.
         Ситуацию спасла дама-челночница. Ну что ты прицепился к девушке.
Посмотри лучше, какое шикарное трюмо она помогла мне купить. Шестнадцатый век. Со всякими потайными ящичками.  И абсолютно официально. В антикварном салоне. И сертификат на него выдали. И заплатила я за него сущие копейки. Я уже вижу, где он будет стоять в нашей гостиной. Без Сашеньки я бы ни за что не справилась. Она в совершенстве знает китайский, поэтому всё мне переводила и общалась с продавцами.
Поехали Эдичка, поехали милый. Я так соскучилась. – Дама лукаво подмигнула мужчине. – Вас подвезти Сашенька?
- Нет, нет спасибо. Меня должна встретить мама. Наверное, задерживается.
Я подожду её в аэропорту.  – И Сашенька быстро выскочила из машины, направившись к залу прилета. 
«Ху, пронесло» - подумала она. «А ведь этот амбал, мог и не отдать книгу».  Сашенька конечно не знала истинную ценность книги, но предполагала, что она стоит громадных денег. Сам профессор настойчиво советовал провозить книгу тайно, иначе её не выпустили бы из страны. И самое главное, настоятельно советовал не открывать эту книгу. Она соврала Эдику. Книга написана в двенадцатом веке. То есть ей уже более  восьмисот лет. Сашенька уселась на стульчике в аэропорту, и постаралась вспомнить каждую деталь их встречи  с пекинским профессором ботаники.
Пока профессор ходил по комнате и с удовольствием вспоминал о их с дедом студенческих годах.  Об идеях, которые владели их умами в те давние времена. Сашенька тайком приподняла тяжелую обложку ,  и заглянула на первую страницу книги.  Вообще эта книга  притягивала её  к себе, как магнит.  Уже одно не обычное название разжигало любопытство. На обложке было написано – «Живой Сад». – Как будто сад может быть мертвым. Хотя наверное может, если он высох.
Сашенька хотела быстренько схватить смысл, того о чем там пишется.
Просмотрела несколько первых иероглифов, и к своем ужасу поняла, что не знает ни одного из них. Да она была готова к тому, что древнее написание должно отличаться от современного, но основы  сохраняются.  Она подождала, пока профессор повернется к ней спиной и зашагает в другой конец комнаты, и вновь открыла первую страницу. Пробежала глазами следующие иероглифы,  и её бросило в пот. Она не понимала ровным счетом ничего. На мгновение ей показалось, что она вообще никогда в жизни не знала китайского.  Рядом на столе лежал свежий номер Женьминь Жибао. Она судорожно схватила её, и с легкостью прочитала передовицу от начала до конца за пару минут. Профессор продолжал возбужденно бегать по комнате туда-сюда с азартом вспоминая свою молодость, и учебу в Москве.
А она раз за разом продолжала открывать непонятный текст, убеждаясь что это не иероглифы, хотя очень на них похожи. Ее поразило и то, что она заметила, что символы написаны очень небрежно, коряво, как будто писал их ребенок.
         Сашеньке казалось, что она вот-вот закричит от отчаяния. Это похоже на ночной кошмар. Как же она переведет это деду.  Удивление и немой вопрос  застывшие на её хорошеньком личике, наконец остановили мельтешащего профессора, и он лукаво погрозил ей пальцем. - Вы всё-таки открыли книгу. Не переживайте так. Я тоже не удержался  и просмотрел  её. И также как и вы ровным счетом ничего не понял. Это даже не древне китайский, это просто полнейшая белиберда.  Но не зря мой отец завещал её вашему прадеду.  Все эти долгие годы ключ от этого древнего шифра, хранился у него.
         Сашенька всё это вспоминала сейчас под перестук вагонных колес и милый журчащий говорок тёть Маши.  – Вообще-то я трусиха и домоседка. И оторвать меня от любимого кресла и хорошей книги очень трудно.  Но последнее время меня кидает в такие дали, что я сама удивляюсь.  Неделю назад вернулась из Китая и вот теперь еду к вам в Сибирь. Там живет моя прабабушка по материнской линии Аделия, или просто баба Ада. Я видела её в раннем детстве и практически не помню,  и никогда не была в ваших краях.
- А не пожалеешь девонька, не пожалеешь. Края конечно наши самые крайние, но как там вольготно и природа опять же. -  Марья Ивановна закатила глазки и с наслаждением сделала глубокий, продолжительный вздох, как будто на самом деле  оказалась в напоенном свежестью сосновом лесу.  – Это не то что ваша пыльная каменюка.  Москва ваша. И на кой черт мой охламон квартиру там купил. И всё, вишь ты жмется да боится. На меня квартиру то оформили. А не тоб видели вы меня в вашей Москве. Ждите, дожидайтися.  
Аааа, что то я девонька припоминаю. Имя еще такое ненашенское Ада.  Прямо скажу не люблю я не нашенские. Представляются такими именами и как будто тебе пощечину дают. Эвана мы какие заморские, иностранные, не то что вы деревенщина.  Но вот Ада у меня где то в доброй части мозга отложилась. Ну могет потом вспомню. Прабабушка говоришь. Так сколь годков то ей? – И в этот момент Марья Ивановна чуть ли не подскочила.  – А ведь вспомнила я Аду то твою. Огурцы я у неё на базаре покупала.  Громадные такие огуречищи.  И не думай не переростки какие, желтые да водянистые, которые тока на семена и годны, а самые, что не на есть крепкие, да ладные. И с хрустом таким, что в другом конце города слыхать. В общем чудо огурцы.  И женщина такая славная, моего возраста, тока худенькая , да стройненькая.  В общем интеллигентная такая. На библиотекаршу похожая.  Такая вся обходительная да ласковая. И личико светится добротой, как солнышко.
- Не, это не она. Моей бабулечки в этом году 96 лет исполнилось.
- А, ну так 96, это конечно. Там сиять солнышком, так не будешь.
         Сашенька представляла себе бабу Аду в образе согбенной, сгорбленной временем древней старухи, ели-ели передвигающей ноги, с большим крючковатым носом и хитрым пронизывающим взглядом. В общем  по её разумению баба Яга и баба Ада были очень похожи.
- А где живет то бабулечка?
         Сашенька вынула из кармана  скомканную бумажку с адресом и предала Марье Ивановне .
- О, дак это на Подкове твоя бабулька живет. Конечно края наши знатные девонька. Но вот Подкова, это что то. Удивительней места на всей земле не сыщешь.  Это я тебе говорю, тетка Марья. Чтоб мне сдохнуть. Так что повезло тебе девонька.
Так погоди ка, те огуречищи не иначе с Подковы и были. – и она с подозрением уставилась на Сашеньку. – 96 говоришь.  Сколь же на Подкове Ад проживает.
- Ну значит по крайней мере две. А что там удивительного в этой Подкове? И почему так называется.
- А вот слушай. С этой самой Подковы весь наш город пошел. Это сейчас он разросся и основная часть до реки располагается. А вот за рекой как раз и расположена подкова. По нашим сибирским меркам земля не большая. С одной стороны река её подпирает , а с другой полукружьем горы охватывают. Да не горы даже, холмы высоченные. Все лесом покрытые. С холмов этих три водопада спускаются. Красивые, спасу нет.  Вот эту полукруглую землю и называют подковой. Там то твоя бабулька и проживает. И кроме неё стоят там еще домов пятьдесят, частных с садами да огородами.  - Марья Ивановна опять мечтательно закатила глазки. -  Вот где милая жить бы, поживать, а ты говоришь Москва.  Да я бы за домик на Подкове десяток московских квартир отдала и не поморщилась. Счастливая ты Сашенька. Никак наследницей тебя туда призвали.  Передаст тебе видать бабка дом свой.
- Ну что вы я коренная москвичка.   И от своего любимого города никуда не уеду.  Мне там еще доучиваться.  И работу мне уже хорошую предлагают в федеральном агентстве. И в аспирантуру зовут наукой заниматься.  Вот стою на распутье. С одной стороны громадные деньги, с другой стороны мои любимые китайская философия и история.  Тёть Маша, но я так и не поняла, что в этом месте удивительного.
- А вот и не скажу. Пусть тебе сюрприз будет. Одно тока скажу и деньги большие и философии всякие, променяешь ты девонька на Подкову. Это как пить дать. Вон ведь прабабка твоя Ада живет на Подкове и по Москве своей не тужит.
Сашенька оказалась совершенно заинтригована. Огонь любопытства разгорелся в ней с неимоверной силой. Да и вопрос про бабу Аду смутил её не меньше.
Она действительно раньше никогда не задумывалась, почему эта загадочная Аделия живет одна в такой глуши, а её законный супруг, прадед Сашеньки, обитает в Москве. Она виделась с прадедом очень редко. Один раз в году. А бывало и по несколько лет не видела.  Хотя он  также стар, как и Аделия, ему исполнилось девяносто, но весь он  без остатка был поглощён наукой. На родственников у него не оставалось времени абсолютно. Но эта книга перевернула и закрутила всё вокруг Сашеньки.
На следующий день по приезде в Москву. Академик сам позвонил к ним домой и сказал взволнованным голосом только одну фразу. – Она у вас? – Они с мамой как раз сидели в гостиной.  Книга лежала на столе и мама гладила её дрожащей рукой. Она также взволнованно ответила одним словом – Да. – и повесила трубку.  - Он сейчас приедет. Доченька он так ждал её. Да что там говорить все мы ждали. – Она закрыла глаза, глубоко вздохнула, вновь открыла и торжественно перевернула первую страницу.  Сашенька внимательно  смотрела на неё со стороны и удивлялась не обычной реакции матери. Её мама никогда не отличалась восторженностью и романтичностью, напротив, она была очень прагматична, иногда даже цинична. А тут такое благоговение. Она с наслаждением, как ребенок, рассматривала непонятные каракули и наконец дошла до первого рисунка. Сашенька до этого рисунка так и не добралась, поэтому он поразил  её не меньше матери. В отличие от небрежных значков на предыдущих страницах, перед ними предстало настоящее произведение искусства. Каллиграфически точный тонкий рисунок, казалось был сделан наиточнейшей машиной, а не человеческой рукой. Краски поразительно свежи и ярки, как будто его написали час назад. На черном фоне фигура богатого воина, смотрелась как объемная. Он вот-вот должен был выпрыгнуть из листа.  Сашенька видела подобный эффект в Лувре, фигуры людей на черном фоне картин, как будто выходили на встречу посетителям.
Спереди воин  одет в обычные доспехи тех лет, но его задняя половина фигуры вся была заплетена и закрыта ветками и листьями какого то растения очень похожего на плющ  с острыми ланцетовидными листьями. И броня этих листьев выглядела более надежной, чем передние доспехи. В правой руке он держал древко копья, увитого тем же плющем. На   самом верху торчал большой острый лист, как наконечник копья. 
Воин наверное издавал какой то боевой клич. Всё лицо его было искажено от ярости. Глаза горели огнем. Задняя часть его головы тоже была заплетена плющем. И над самой шеей назад вырывалась, как протуберанец большая ветка с листьями.  Сашенька присмотрелась по внимательней и чуть не вскрикнула от удивления. Задняя часть головы воина тоже представляла из себя лицо, смотрящее назад, но сложенное из листьев необычного плюща.
Вот глаза, вот нос, вот рот. И ветка вырывается назад именно изо рта.
Сашенька догадалась. Так эта ветка тоже боевой клич. Боевой клич воина из листьев. Ей еще показалась странным , что листья на ветке расположены клочками.  Каждый клочок, это группка нескольких листиков пересекающихся, касающихся друг другу. Каждая группка  это…
Сашенька быстро подскочила к книге. – Мамочка позволь на минуту. - И она стала переворачивать страницы назад.
- Только ради бога девочка осторожней. Ты не представляешь насколько ценна эта книга.  Это их единственная книга,  дошедшая до нас.
- Да, да мамочка я очень осторожно. – Она продолжала перелистывать страницы, пока не дошла до самой первой. 
Первые семь не понятных ей иероглифов на этой страницы в точности совпадали   с символами сложенными из листьев на ветке боевого клича растительного воина.
Сердце Сашеньки быстро, быстро забилось, и она тихо прошептала.
- Это их язык. Вся эта книга на их языке.  Воинов из листьев.
И затем уже громко и решительно продолжила, обращаясь к матери. – Да ты мне наконец толком можешь объяснить что здесь происходит. Что это за книга. У всех какие то тайны, секреты. Одна я ничего не знаю и не понимаю.
- Завтра мы попытаемся объяснить тебе основную часть. Но понимаешь мы и сами до конца не верим в это.
- Да кто мы? И во что  в это?
- Мы это вся наша семья. Твой прадед, дед, бабушка, отец , я, твоя тетушка, племянники. Завтра, всё завтра.
- Вот интересно, оказывается все, что то знают кроме меня. А прадед то сегодня прикатит.
- Но он уже просто не может терпеть. Он ждал её долгих шестьдесят лет.
А сейчас иди спать, уже поздно. Я сама покажу её деду.
         Сашенька еще долго ворочалась в постели. Её так и подмывало еще раз подойти к книге и пролистать её дальше.  Тайна воина из листьев захватила её полностью.  – О чем он кричит мне? Что хочет поведать мне эта книга. Я не усну пока не узнаю.  Да, у деда же есть ключ к шифру. Надо ждать его.
         Она напряженно прислушивалась к любым шумам  в гостиной, но глубокий, липкий сон сморил её.  Ей снились воины из листьев. Они кричали и о чем то, просили её. Из их ртов вырывались иногда по нескольку веток сразу. И во сне она прекрасно понимала каждую их фразу из листьев. Вот бы не забыть. Только бы не забыть. В сущности всё очень просто. Они такие же как мы. Только бы не забыть их язык.
         А сейчас она едет в далекий N-ск с этой милой женщиной, но её любопытство осталось не утолённым.  Ей запретили смотреть книгу дальше.
И она, как послушная школьница подчинялась.  Хотя одна её половина просто вопила. – Да какого черта. Посмотри ты эту книгу. Всё равно никто не узнает. Но вторая половина тут же возражала.-  Не надо. Придет время ты всё узнаешь. Потерпи. Будь благоразумной и воспитанной.
          И она, как дура слушалась вторую половину!
 

© Copyright: Андрей Лазарев, 2015

Регистрационный номер №0302318

от 8 августа 2015

[Скрыть] Регистрационный номер 0302318 выдан для произведения: Глава 2.
Откровенность за откровенность.
 
Многие худышки относятся к толстушкам с откровенным презрением, ну или с некоторым барским снисхождением. Они  конечно ничего не показывают напрямую, но это проскальзывает в их жестах, мимолетных словах и даже в манере держаться с бедными толстушками.  Тьфу ты, ну почему бедными, вот и мы туда же. Но худышка Сашенька относилась к подклассу, который искренне и нежно любил, да что там, просто обожала больших,  дородных русских женщин. Её всегда притягивало, не только их физическое величие, но и необыкновенная целостность, и самодостаточность  натуры. С ними не надо было юлить, как с коварными худышками.  Общение с ними всегда получалось искренним и душевным. Поэтому Сашенька, с готовностью, поджала ножки под себя и углубилась подальше в уголок, чтобы не мешать Марье Ивановне ,свободно заполнять близ лежащие пространства.
         После довольно сложных манипуляций со своим телом и одеждой, Марья Ивановна, одев халатик, расположилась за столиком. Или скорее рядом со столиком, водрузив на него свою левую руку. Правую руку она  протянула  Сашеньке. В ответ девушка грациозно протянула свою, как кого-нибудь корнету приглашающему её на тур вальс , и спустив ноги с сидения, тоже удобно расположилась за столиком.
- Александра. – скромно потупив глазки, представилась Сашенька.
Всё лицо женщины моментально засияло милейшей улыбкой.
- Какая вы славная девушка. Просто лапочка. Давайте по простому. Зовите меня – тёть Маша , а вы у нас будете просто Сашенька. Ведь Сашенька же, никак по другому вас не называют, я угадала.
          Сашенька тоже искренне и добродушна улыбнулась. Ей почудилась, что от этой женщины запахло вкусными домашними пирожками и старинным чайным грибом. – Конечно тёть Маша, я Сашенька. – и они обе рассмеялись.
- Ой, ты знаешь милая, я ведь людей насквозь вижу. Или гниль, да труха внутри, или сердцевинка крепенькая, да стойкая к изъянам, определяю на раз.
Я вот тебя, как первый раз увидела, так влюбилась с первого раза. Ну прямо моя ты девка. Ну хоть ты что делай. – Такое искреннее выражение чувств, смутило  Сашеньку и окрасило её щёчки пурпурным цветом.
- Ох, да не красней ты девонька, ты и сама знаешь, какая ты золотенькая. – Честно говоря Сашенька была полностью согласна с тётей Машей, но чувства приличия заставляли её немного поскромничать. – Ну что вы, я обычная студентка. Таких, как я тысячи.
- О, да ты у нас еще и умничка. – не унималась тётя Маша. С трудом наклонившись, она изъяла из большой сумки под столом, большой пакет с пирожками.  Сашенька удивленно вытаращилась на них. Значит обоняние её не подвело. С восторгом и удивлением, как ребенок за фокусником, она наблюдала за величественной женщиной, ожидая что вслед за пирожками из сумки выскочит громадная десятилитровая банка с чайным грибом. Но фокус не удался. Тётя Маша, проследив за взглядом Сашеньки, истолковала его по своему.  – Не переживай красавица у меня здесь еще много всяких вкусностей. Нам хватит. А теперь сходи-ка милая закажи нам по стаканчику чая. А за чайком –то мне и расскажешь, на кой ляд тебя несёт в наш медвежий угол.
         Сашенька и сама не знала, зачем она едет в такую даль. Всё что ей дорого, близко, осталось там, в Москве. Причину этой поездки надо искать в двух вещах во первых в её невероятном любопытстве и во вторых в этой тяжеленой книжище,  которая заняла две третьих её сумки. Любопытство Сашеньки никогда её не подводило.  Как только её, что то сильно, ну очень сильно, заинтересовывало, она уже не могла спокойно спать, есть, да что там она пять минут на месте не могла усидеть.  Всё началось два дня назад, когда она прилетела из Пекина.
Расфуфыренная дама лет сорока,  с макияжем обширного поражающего действия, подлетела к ней сразу после прохождения таможенного контроля. И запыхавшись, объявила, что всё в порядке, её Эдик уже тащит его в микроавтобус.  Сашенька еще раз перезвонив маме, и в очередной раз услышав унылые гудки, покорно засеменила за дамой. Крепкий мужчина, неопределенного возраста, от тридцати до пятидесяти, открыл им задние дверки и они запрыгнули в машину. Упаковка со старинного китайского трюмо ручной работы, была уже сорвана, и мужчина что-то безуспешно пытался найти, ощупывая каждый изгиб мебели. – Да где же эта кнопка-то?
- Дай мне. – Нетерпеливо вмешалась дама, отодвигая Эдика на задний план.
Она что-то быстро нащупала под полкой, и трюмо ожило. Внутри что-то зажужжало и застрекотало . Вертикальные стенки, и горизонтальные полочки пришли в движение, и откуда то из глубины выползла большая полка, на которой, как на постаменте возлежал громадный фолиант в толстом кожаном переплете. Время изрядно потрепало и обесцветило кожу, но иероглиф выдавленный посередине обложки и покрашенный красной краской, выглядел вполне прилично.
         Глаза Эдика алчно загорелись. – Сколько она может стоить? Он протянул руку,  пытаясь открыть книгу.
- Не надо. Не трогайте.  – Сашенька поспешно набросила на книгу свое банное махровое полотенце, и завернув её, убрала в заранее приготовленную, большую спортивную сумку. – Она представляет интерес только для ученых.
Это учебник ботаники. Подарочный экземпляр, изданный в начале двадцатого века. Его передал мне пекинский профессор в подарок моему деду.  Он тоже профессор ботаник Московского университета.
- Так я и говорю ценная. Ей уже больше ста лет. А если бы она была обычная, вы бы её и так, без тайника перевезли. Так что давай красавица раскошеливайся. Мы что зря на таможне рисковали.
         Сашенька стушевалась и побледнела от неожиданного, наглого напора  Эдика. Тем более, что платить ей было нечем.
         Ситуацию спасла дама-челночница. Ну что ты прицепился к девушке.
Посмотри лучше, какое шикарное трюмо она помогла мне купить. Шестнадцатый век. Со всякими потайными ящичками.  И абсолютно официально. В антикварном салоне. И сертификат на него выдали. И заплатила я за него сущие копейки. Я уже вижу, где он будет стоять в нашей гостиной. Без Сашеньки я бы ни за что не справилась. Она в совершенстве знает китайский, поэтому всё мне переводила и общалась с продавцами.
Поехали Эдичка, поехали милый. Я так соскучилась. – Дама лукаво подмигнула мужчине. – Вас подвезти Сашенька?
- Нет, нет спасибо. Меня должна встретить мама. Наверное, задерживается.
Я подожду её в аэропорту.  – И Сашенька быстро выскочила из машины, направившись к залу прилета. 
«Ху, пронесло» - подумала она. «А ведь этот амбал, мог и не отдать книгу».  Сашенька конечно не знала истинную ценность книги, но предполагала, что она стоит громадных денег. Сам профессор настойчиво советовал провозить книгу тайно, иначе её не выпустили бы из страны. И самое главное, настоятельно советовал не открывать эту книгу. Она соврала Эдику. Книга написана в двенадцатом веке. То есть ей уже более  восьмисот лет. Сашенька уселась на стульчике в аэропорту, и постаралась вспомнить каждую деталь их встречи  с пекинским профессором ботаники.
Пока профессор ходил по комнате и с удовольствием вспоминал о их с дедом студенческих годах.  Об идеях, которые владели их умами в те давние времена. Сашенька тайком приподняла тяжелую обложку ,  и заглянула на первую страницу книги.  Вообще эта книга  притягивала её  к себе, как магнит.  Уже одно не обычное название разжигало любопытство. На обложке было написано – «Живой Сад». – Как будто сад может быть мертвым. Хотя наверное может, если он высох.
Сашенька хотела быстренько схватить смысл, того о чем там пишется.
Просмотрела несколько первых иероглифов, и к своем ужасу поняла, что не знает ни одного из них. Да она была готова к тому, что древнее написание должно отличаться от современного, но основы  сохраняются.  Она подождала, пока профессор повернется к ней спиной и зашагает в другой конец комнаты, и вновь открыла первую страницу. Пробежала глазами следующие иероглифы,  и её бросило в пот. Она не понимала ровным счетом ничего. На мгновение ей показалось, что она вообще никогда в жизни не знала китайского.  Рядом на столе лежал свежий номер Женьминь Жибао. Она судорожно схватила её, и с легкостью прочитала передовицу от начала до конца за пару минут. Профессор продолжал возбужденно бегать по комнате туда-сюда с азартом вспоминая свою молодость, и учебу в Москве.
А она раз за разом продолжала открывать непонятный текст, убеждаясь что это не иероглифы, хотя очень на них похожи. Ее поразило и то, что она заметила, что символы написаны очень небрежно, коряво, как будто писал их ребенок.
         Сашеньке казалось, что она вот-вот закричит от отчаяния. Это похоже на ночной кошмар. Как же она переведет это деду.  Удивление и немой вопрос  застывшие на её хорошеньком личике, наконец остановили мельтешащего профессора, и он лукаво погрозил ей пальцем. - Вы всё-таки открыли книгу. Не переживайте так. Я тоже не удержался  и просмотрел  её. И также как и вы ровным счетом ничего не понял. Это даже не древне китайский, это просто полнейшая белиберда.  Но не зря мой отец завещал её вашему прадеду.  Все эти долгие годы ключ от этого древнего шифра, хранился у него.
         Сашенька всё это вспоминала сейчас под перестук вагонных колес и милый журчащий говорок тёть Маши.  – Вообще-то я трусиха и домоседка. И оторвать меня от любимого кресла и хорошей книги очень трудно.  Но последнее время меня кидает в такие дали, что я сама удивляюсь.  Неделю назад вернулась из Китая и вот теперь еду к вам в Сибирь. Там живет моя прабабушка по материнской линии Аделия, или просто баба Ада. Я видела её в раннем детстве и практически не помню,  и никогда не была в ваших краях.
- А не пожалеешь девонька, не пожалеешь. Края конечно наши самые крайние, но как там вольготно и природа опять же. -  Марья Ивановна закатила глазки и с наслаждением сделала глубокий, продолжительный вздох, как будто на самом деле  оказалась в напоенном свежестью сосновом лесу.  – Это не то что ваша пыльная каменюка.  Москва ваша. И на кой черт мой охламон квартиру там купил. И всё, вишь ты жмется да боится. На меня квартиру то оформили. А не тоб видели вы меня в вашей Москве. Ждите, дожидайтися.  
Аааа, что то я девонька припоминаю. Имя еще такое ненашенское Ада.  Прямо скажу не люблю я не нашенские. Представляются такими именами и как будто тебе пощечину дают. Эвана мы какие заморские, иностранные, не то что вы деревенщина.  Но вот Ада у меня где то в доброй части мозга отложилась. Ну могет потом вспомню. Прабабушка говоришь. Так сколь годков то ей? – И в этот момент Марья Ивановна чуть ли не подскочила.  – А ведь вспомнила я Аду то твою. Огурцы я у неё на базаре покупала.  Громадные такие огуречищи.  И не думай не переростки какие, желтые да водянистые, которые тока на семена и годны, а самые, что не на есть крепкие, да ладные. И с хрустом таким, что в другом конце города слыхать. В общем чудо огурцы.  И женщина такая славная, моего возраста, тока худенькая , да стройненькая.  В общем интеллигентная такая. На библиотекаршу похожая.  Такая вся обходительная да ласковая. И личико светится добротой, как солнышко.
- Не, это не она. Моей бабулечки в этом году 96 лет исполнилось.
- А, ну так 96, это конечно. Там сиять солнышком, так не будешь.
         Сашенька представляла себе бабу Аду в образе согбенной, сгорбленной временем древней старухи, ели-ели передвигающей ноги, с большим крючковатым носом и хитрым пронизывающим взглядом. В общем  по её разумению баба Яга и баба Ада были очень похожи.
- А где живет то бабулечка?
         Сашенька вынула из кармана  скомканную бумажку с адресом и предала Марье Ивановне .
- О, дак это на Подкове твоя бабулька живет. Конечно края наши знатные девонька. Но вот Подкова, это что то. Удивительней места на всей земле не сыщешь.  Это я тебе говорю, тетка Марья. Чтоб мне сдохнуть. Так что повезло тебе девонька.
Так погоди ка, те огуречищи не иначе с Подковы и были. – и она с подозрением уставилась на Сашеньку. – 96 говоришь.  Сколь же на Подкове Ад проживает.
- Ну значит по крайней мере две. А что там удивительного в этой Подкове? И почему так называется.
- А вот слушай. С этой самой Подковы весь наш город пошел. Это сейчас он разросся и основная часть до реки располагается. А вот за рекой как раз и расположена подкова. По нашим сибирским меркам земля не большая. С одной стороны река её подпирает , а с другой полукружьем горы охватывают. Да не горы даже, холмы высоченные. Все лесом покрытые. С холмов этих три водопада спускаются. Красивые, спасу нет.  Вот эту полукруглую землю и называют подковой. Там то твоя бабулька и проживает. И кроме неё стоят там еще домов пятьдесят, частных с садами да огородами.  - Марья Ивановна опять мечтательно закатила глазки. -  Вот где милая жить бы, поживать, а ты говоришь Москва.  Да я бы за домик на Подкове десяток московских квартир отдала и не поморщилась. Счастливая ты Сашенька. Никак наследницей тебя туда призвали.  Передаст тебе видать бабка дом свой.
- Ну что вы я коренная москвичка.   И от своего любимого города никуда не уеду.  Мне там еще доучиваться.  И работу мне уже хорошую предлагают в федеральном агентстве. И в аспирантуру зовут наукой заниматься.  Вот стою на распутье. С одной стороны громадные деньги, с другой стороны мои любимые китайская философия и история.  Тёть Маша, но я так и не поняла, что в этом месте удивительного.
- А вот и не скажу. Пусть тебе сюрприз будет. Одно тока скажу и деньги большие и философии всякие, променяешь ты девонька на Подкову. Это как пить дать. Вон ведь прабабка твоя Ада живет на Подкове и по Москве своей не тужит.
Сашенька оказалась совершенно заинтригована. Огонь любопытства разгорелся в ней с неимоверной силой. Да и вопрос про бабу Аду смутил её не меньше.
Она действительно раньше никогда не задумывалась, почему эта загадочная Аделия живет одна в такой глуши, а её законный супруг, прадед Сашеньки, обитает в Москве. Она виделась с прадедом очень редко. Один раз в году. А бывало и по несколько лет не видела.  Хотя он  также стар, как и Аделия, ему исполнилось девяносто, но весь он  без остатка был поглощён наукой. На родственников у него не оставалось времени абсолютно. Но эта книга перевернула и закрутила всё вокруг Сашеньки.
На следующий день по приезде в Москву. Академик сам позвонил к ним домой и сказал взволнованным голосом только одну фразу. – Она у вас? – Они с мамой как раз сидели в гостиной.  Книга лежала на столе и мама гладила её дрожащей рукой. Она также взволнованно ответила одним словом – Да. – и повесила трубку.  - Он сейчас приедет. Доченька он так ждал её. Да что там говорить все мы ждали. – Она закрыла глаза, глубоко вздохнула, вновь открыла и торжественно перевернула первую страницу.  Сашенька внимательно  смотрела на неё со стороны и удивлялась не обычной реакции матери. Её мама никогда не отличалась восторженностью и романтичностью, напротив, она была очень прагматична, иногда даже цинична. А тут такое благоговение. Она с наслаждением, как ребенок, рассматривала непонятные каракули и наконец дошла до первого рисунка. Сашенька до этого рисунка так и не добралась, поэтому он поразил  её не меньше матери. В отличие от небрежных значков на предыдущих страницах, перед ними предстало настоящее произведение искусства. Каллиграфически точный тонкий рисунок, казалось был сделан наиточнейшей машиной, а не человеческой рукой. Краски поразительно свежи и ярки, как будто его написали час назад. На черном фоне фигура богатого воина, смотрелась как объемная. Он вот-вот должен был выпрыгнуть из листа.  Сашенька видела подобный эффект в Лувре, фигуры людей на черном фоне картин, как будто выходили на встречу посетителям.
Спереди воин  одет в обычные доспехи тех лет, но его задняя половина фигуры вся была заплетена и закрыта ветками и листьями какого то растения очень похожего на плющ  с острыми ланцетовидными листьями. И броня этих листьев выглядела более надежной, чем передние доспехи. В правой руке он держал древко копья, увитого тем же плющем. На   самом верху торчал большой острый лист, как наконечник копья. 
Воин наверное издавал какой то боевой клич. Всё лицо его было искажено от ярости. Глаза горели огнем. Задняя часть его головы тоже была заплетена плющем. И над самой шеей назад вырывалась, как протуберанец большая ветка с листьями.  Сашенька присмотрелась по внимательней и чуть не вскрикнула от удивления. Задняя часть головы воина тоже представляла из себя лицо, смотрящее назад, но сложенное из листьев необычного плюща.
Вот глаза, вот нос, вот рот. И ветка вырывается назад именно изо рта.
Сашенька догадалась. Так эта ветка тоже боевой клич. Боевой клич воина из листьев. Ей еще показалась странным , что листья на ветке расположены клочками.  Каждый клочок, это группка нескольких листиков пересекающихся, касающихся друг другу. Каждая группка  это…
Сашенька быстро подскочила к книге. – Мамочка позволь на минуту. - И она стала переворачивать страницы назад.
- Только ради бога девочка осторожней. Ты не представляешь насколько ценна эта книга.  Это их единственная книга,  дошедшая до нас.
- Да, да мамочка я очень осторожно. – Она продолжала перелистывать страницы, пока не дошла до самой первой. 
Первые семь не понятных ей иероглифов на этой страницы в точности совпадали   с символами сложенными из листьев на ветке боевого клича растительного воина.
Сердце Сашеньки быстро, быстро забилось, и она тихо прошептала.
- Это их язык. Вся эта книга на их языке.  Воинов из листьев.
И затем уже громко и решительно продолжила, обращаясь к матери. – Да ты мне наконец толком можешь объяснить что здесь происходит. Что это за книга. У всех какие то тайны, секреты. Одна я ничего не знаю и не понимаю.
- Завтра мы попытаемся объяснить тебе основную часть. Но понимаешь мы и сами до конца не верим в это.
- Да кто мы? И во что  в это?
- Мы это вся наша семья. Твой прадед, дед, бабушка, отец , я, твоя тетушка, племянники. Завтра, всё завтра.
- Вот интересно, оказывается все, что то знают кроме меня. А прадед то сегодня прикатит.
- Но он уже просто не может терпеть. Он ждал её долгих шестьдесят лет.
А сейчас иди спать, уже поздно. Я сама покажу её деду.
         Сашенька еще долго ворочалась в постели. Её так и подмывало еще раз подойти к книге и пролистать её дальше.  Тайна воина из листьев захватила её полностью.  – О чем он кричит мне? Что хочет поведать мне эта книга. Я не усну пока не узнаю.  Да, у деда же есть ключ к шифру. Надо ждать его.
         Она напряженно прислушивалась к любым шумам  в гостиной, но глубокий, липкий сон сморил её.  Ей снились воины из листьев. Они кричали и о чем то, просили её. Из их ртов вырывались иногда по нескольку веток сразу. И во сне она прекрасно понимала каждую их фразу из листьев. Вот бы не забыть. Только бы не забыть. В сущности всё очень просто. Они такие же как мы. Только бы не забыть их язык.
         А сейчас она едет в далекий N-ск с этой милой женщиной, но её любопытство осталось не утолённым.  Ей запретили смотреть книгу дальше.
И она, как послушная школьница подчинялась.  Хотя одна её половина просто вопила. – Да какого черта. Посмотри ты эту книгу. Всё равно никто не узнает. Но вторая половина тут же возражала.-  Не надо. Придет время ты всё узнаешь. Потерпи. Будь благоразумной и воспитанной.
          И она, как дура слушалась вторую половину!
 

 

Бабушкин Сад. Первая глава.

Бабушкин Сад. Третья глава.