"Бомжики"

Глава 1

     Самыми первыми ощущениями вернувшегося сознания были слабость и вялость. Отчаянно болела голова, во рту пересохло, а тело казалось покрытым противным, скользким и холодным потом. Мышцы ног и рук болели так, будто Сергей пробежал марш-бросок с полной выкладкой. Хорошо хоть лампочка, или что это было, светила неярко, воспаленные глаза свет не резал. Еще запах. Этот запах что-то мучительно напоминал… Парень неловко попытался повернуться набок.

     - Очухался? - спросил чей-то хриплый голос.

     Прищурившись, чтобы как-то снять напряжение с глаз, Сергей рассмотрел в полумраке смутное очертание человеческой фигуры. Первое, что бросилось в глаза, - это борода. Великолепная, можно было бы сказать - бородища а-ля Лев Толстой,  если бы не ее всклокоченность, спутанность и неухоженность.

     - Где я? Кто ты? - Язык во рту ворочался с трудом. - Дай воды, если есть.

     - А чо ж нету-то? Держи.

     В руках мужчины появилась большая пластиковая бутылка, наполовину наполненная простой водой. Сергей жадно выпил все.   Стало легче, но снова закружилась голова, и тяжело, трудно, даже с болью, забухало сердце.

     - Полегчало? - снова раздался хриплый голос бородача. - Вот не пойму я чот, паря, бухой ты или траванули тебя? Считай, сутки уже отходишь, думали вынести тебя из убежища от греха. Да Машка вон отстояла, глянулся ты, видать, нашей шалашовке, - заржал мужичок.

- Так что, «синяк» или страдалец, кто ты есть таков и что по вечерам валяешься на бережку бесхозный? Сразу говорю, паря, чтоб без наездов. Пустой ты был, ни кошелька, ни ксив, я лично проверил. У нас тут строго. Были бы деньги, отдать не отдали бы, конечно, но сказали бы. А с документами у нас и вообще учет, явная их нехватка поневоле вызывает уважение к мерзким бумажкам, - вот так вот витиевато осведомил его мужик.

     Сергей во время этой речи оглядывался по сторонам. Лежал он на некоем подобии старого пружинного матраса, вдали было видно еще несколько подобных лежаков. Кое-где копошились неясные в этом слабом свете фигуры. Свет, как он понял, давала неяркая, ватт, наверное, на двадцать пять, лампочка в левом верхнем углу помещения.

     «Подвал, что ли, какой?» - промелькнула мысль и тут же растаяла в нахлынувшей волне головной боли. Голова болела очень сильно, боль накатывала волнами и пульсировала. А еще Сергей с ужасом сознавал, что не может ни вспомнить, ни понять, как он очутился в этом странном месте. Каким образом судьба закинула его в этот подвал с его странными обитателями?

     - Меня тут Дедом кличут, - перебил его путаные мысли старик. – А  ты кто? Обзовись.

     В это время к ним подтянулись еще несколько обитателей этого странного места. Среди них Сергей заметил худую старую женщину, седые космы которой выбивались из-под натянутой до бровей старой спортивной шапочки. Женщина куталась в какое-то подобие вязаной кофты и неотрывно смотрела на Сергея своими, как ему показалось, слегка сумасшедшими глазами. В такт словам старика она мелко кивала головой. Сделав над собой буквально физическое усилие, с удивлением поняв, что даже это воспоминание неоднозначно, парень вспомнил, как ему показалось, правду.

     - Сергей я.

     - Уже легче, имя, значит, есть. Вот, Машка, радуйся, Сергей он, - хмыкнул в бороду старик.

     Женщина кивнула уже более определенно и, как показалось молодому мужчине, улыбнулась одними губами, не раскрывая крепко сжатого рта.

     - Ну, а как на берегу-то оказался? - снова спросил его Дед.

     - На каком берегу, где я? Как я сюда попал? - недоуменно спросил в ответ Сергей.

     В голове по-прежнему все пульсировало, а пелена, окутавшая мозг,  никак не хотела рассеиваться. Дышалось очень трудно, казалось, что воздух, который он вдыхает, иссякает где-то по дороге к легким. А еще он заметил, что ладони у него неестественно бледные и руки  мелко трясутся. Проведя рукой по лбу, почувствовал тот самый холодный пот, да и все его тело было ужасно слабым и влажным.

     - Ну как на каком? Мы, например, нашли тебя на берегу бухты, вон Глист и нашел, - махнул рукой Дед в сторону еще одного персонажа, худого до удивления молодого парнишки.

     Сергей и не думал, что такая худоба встречается в жизни. На парне, в буквальном смысле слова, висела старенькая байковая рубаха, плечи которой болтались где то на уровне его локтей.

     - Если б не он, так и прошли бы мимо. Мы ж не жмуров собираем там, а пушнину, - снова гыкнул старик. Заметив недоуменный взгляд Сергея, пояснил: - Ну, банки, бутылки, много чего после выходных на берегу найти можно. Даже пожрать. Есть-то, кстати, хочешь?

     Сергей отрицательно мотнул головой. Есть не хотелось совершенно, во рту снова было сухо.

     - Ну, может, тогда поправишь здоровье? Машка, припасла чо-нить для кавалера-то? - обратился Дед к женщине. Та, снова молча мотнув головой, быстро отправилась в свой угол и вернулась, неся в руках бутылку водки. - Ого, - одобрительно крякнул дедок, - не жадная у нас Маша. Держи.

     Он, одним ловким движением свернув пробку, протянул бутылку Сергею. Тот и не думал отказываться. Состояние парня было сильно заторможено, а в голове мысли крутились вокруг одного: вокруг того, что мыслей не было!  Он молча взял бутылку и сделал пару внушительных глотков, тут же запив из протянутой женщиной бутылки с водой, вернул ее Деду.

     - Закурить есть? - неожиданно даже для себя спросил парень.

     Ему протянули пачку «Беломора», кто - он не рассмотрел. Водка, так опрометчиво выпитая им, уже накатывала мягкой волной на ослабевший организм, и Сергея снова тянуло прилечь. Не переставая удивляться новым для себя ощущениям, Сергей прикурил папиросу и глубоко затянулся. В горле слегка запершило, подкатила легкая тошнота, но чувство было знакомым. Сделав несколько затяжек,  Сергей снова вопросительно посмотрел на бутылку, которую по-прежнему держал в руке Дед.

     - Можно еще?

     - Да не вопрос, паря, лишь бы помогло, держи.

     Сделав еще пару крупных глотков и с трудом переведя дыхание, Сергей протянул бутылку в сторону, уже не глядя. Ее тут же подхватила сухонькая лапка Глиста.  Несмотря на возмущенный возглас женщины, парнишка изрядно успел к ней приложиться. Остаток он молча протянул Деду, тот, невозмутимо обтерев ладонью горлышко, спокойно, как воду, допил остаток.

     - Да ты приляг, приляг парень, - внезапно проговорила женщина.     

     «А голос у нее вроде и не такой старый», - с удивлением подумал Сергей. Но, не противясь мягко толкнувшей его в плечо руке, снова опустился на матрас и прикрыл глаза.

     Внезапно в его сознании возник образ: расплывающееся, как бы находящееся за мутным, местами потрескавшимся стеклом, лицо молодой женщины. Ярко накрашенные полные губы ее улыбались, но глаза! Глаза смотрели строго и требовательно, она явно чего-то хотела от него. Но что? Сознание отказывалось узнавать, идентифицировать. Явно знакома, но откуда? Виски снова сжало обручем тупой невыносимой боли. Сергей застонал.

     - Плохо тебе? Ты не напрягайся, ты попробуй снова уснуть.

     Нет, голос у этой Маши был явно не из ее обличья. Чуть глуховатый, но тембр, звучание, интонация, все это не могло принадлежать той седой косматой старухе, которую видел Сергей.

С этими мыслями парень снова провалился в тревожный сон, наполненный неясными кошмарными тенями и даже во сне ощутимой головной болью.

     Новое пробуждение было уже легче. Отдавая себе отчет, где он находится, и пытаясь как-то соединить в гудящей голове обрывки тревожного сна, Сергей снова сел на своем ложе. Народу в подвале, а то, что это был именно огромный подвал, уже не вызывало сомнения, заметно прибавилось. На первый взгляд, все это напоминало гротеск. Персонажи были один чуднее другого. Но общее между ними Сергей уже уловил, он часто видел подобное на улицах города, - бомжи, или, как  говорят у них на Севере, бичи. Вот это емкое словечко, определяющее социальное положение этих людей. Кто-то, когда-то  расшифровывал эту аббревиатуру как «бывший интеллигентный человек». Но это было давно. Тогда все-таки таких людей, если можно их так теперь называть, было немного. Может быть, в таком образе жизни даже присутствовала романтика. Жизнь вне людей, вне общества и, как ни парадоксально, даже в те строгие времена, вне закона. Сергей был слишком молод, чтобы застать те времена, но откуда-то знал немного о том, что не все эти люди жили такой жизнью по своей воле. У многих из них, да, наверное, у всех, были свои причины и истории, приведшие их на это дно.

     Но все это он  узнал уже потом, освоившись и, насколько это возможно, обжившись здесь – в  большом подвале, находящемся, как выяснилось в дальнейшем, в здании, первый этаж которого занимал крупный магазин. А это подвальное помещение каким-то образом получилось отгороженным от общего подвала, принадлежащего магазину.  Вот такая строительная прихоть того времени, или недосмотр. Но попасть сюда можно было только из подвала соседнего жилого дома, протиснувшись между стоящими, казалось, сплошной стеной, двумя бетонными плитами. Каким образом и для чего был сделан подобный карман, никого из жильцов не интересовало. Это было просто «убежище» - так называли его все обитатели.

     И вот теперь в убежище кипела жизнь. По крайней мере, полтора десятка человек гомонили, что-то там выясняли, многие готовили еду на самодельных плитках, сделанных из простого кирпича и куска нихромовой спирали. Электричество здесь было, украденное из магазина, поэтому на нем не экономили. Пусть буржуи платят. Это было негласное правило. Единственное, здесь не приветствовался яркий свет, вероятно, чтобы ненароком не привлечь внимание. Также,  как впоследствии объяснили Сергею старожилы, в убежище было запрещено громко петь, кричать, драться с применением ножей или другого оружия, и самое главное - здесь все решало слово Деда. Он был вожаком.

     Многие обитатели были уже пьяны. Кстати, Сергей с удивлением заметил, что в убежище довольно много женщин. Причем почти половина из них были молоды, а две, как успел он разглядеть, производили впечатление школьниц. «Дети подземелья, что ли?» -  откуда-то мелькнула мысль в его  по-прежнему болевшей голове. Но боль была уже почти привычной, или он уже притерпелся, или она потихоньку уходила. Но сейчас состояние Сергея больше всего походило на простое сильное похмелье, хотя и выпил он не много. Глаза болели тоже уже не так сильно, и парень сумел в этой сутолоке рассмотреть кряжистую фигуру Деда. Поднявшись и с трудом удержавшись на непослушных ногах, Сергей протиснулся к нему. Дед заметил парня,  взмахом руки отогнав стоявшего перед ним человека, спросил:

     - Ну как ты? Вспомнил что-нибудь?

     - Лицо, - ответил Сергей, - я видел лицо. Я ее знаю, но не могу вспомнить.

     - Знаешь, паря, не мне, конечно, судить, но здорово это похоже на клофелин. Сталкивался я как-то, жили у нас несколько клофелинщиц, но выгнали мы их. Плохое это занятие - людей травить, паря. Не божеское.

     - Не божеское? - удивленно переспросил Сергей. - А это все, - он обвел рукой вокруг, - это все, по-твоему, божеское?

     - Не судите, да не судимы будете, - внезапно вполне серьезно ответил старик. - Что ты знаешь о нас, чтобы судить? Да, конечно,  впечатление мы производим не самое лучшее. Но ты думаешь, что большинство здесь потому, что лентяи и пьяницы, так?

     - Ну а как? Пьете же, вон сам смотри, - парень указал  рукой в сторону одного из лежбищ, где по кругу ходила большая бутыль пива, а вслед, очевидно, бутылка водки. Да и от сидящей по соседству курящей компании тянуло явно не табачком. Этот запах Сергей тоже  откуда-то знал.

     - Знать бы мне, кто ты и откуда, паря, вот тогда, может быть, я тебе  что и рассказал. А покуда давай-ка разберемся, кто ты есть. Согласен?

     - Конечно, Дед! Кстати, как звать-то тебя?

     - Да прямо вот так и зови - Дед, - усмехнулся старик. - Что помнишь-то о себе, Сергей? Это точно твое имя?

     - Вроде да, - наморщив лоб, ответил парень, минуту подумал и утвердительно кивнул, - точно! Сергей я.

     - Ну вот, уже легче. А хоть помнишь-то что?

     - Да в том-то и беда, что туман. Я еще, похоже, головой где-то ударился, вон шишка какая на виске, сам только нащупал, - огорченно сказал парень.

     - Шишки - дело наживное, все мы их по жизни набиваем. Думаю,  не упал ты, паря, а приложили тебя для верности в висок. Потому и плывет память. Ну, даст Бог, оклемаешься. А пока у нас побудь, не гнать же на улицу. Хоть и лето, но край у нас холодный.

     - А где я, Дед? - осторожно спросил Сергей.

     - Во как! Даже этого не знаешь, что ль? Да в славном городе Магадане ты, паренек. В столице, так сказать, Края Колымского. На бережку бухты Нагаевской мы тебя и нашли.

     В голове парня стала вроде как рассеиваться пелена, снова выплыло яркое улыбающееся лицо с холодными строгими глазами. И море. Вокруг него море, палуба под ногами покачивается… Палуба!..

     - Постой, Дед. А ведь вроде моряк я. Точно ведь! И живу я не в Магадане, правда, не тут. Приморский я, со Славянки! И коробку свою помню, вот только название… и как сюда пришли. Погодь.

     - Да чо годить-то? Вспоминай, вроде никто и не торопит. А пока давай по маленькой. Ты как?

     Пили в уголке у Деда. Там у него был даже журнальный столик, на котором и накрыли «поляну». К удивлению Сергея, и водка, и закуска были отменные. Рыбка, колбаса, красная икра и пара больших, еще теплых лавашей. Во время застолья они негромко разговаривали,  парня интересовал народ, собравшийся здесь, и старик давал короткие характеристики персонажам.

     - Вот те двое, дед с бабкой, видишь? Дети из дому выгнали, пускают только раз в месяц, когда они свои пенсии внукам относят.

     - Как относят, зачем? - с удивлением спросил Серега.

     - Любят они их, а сами живут вот тут, бутылки собирают, дед еще сетки вяжет, продает. Бабка иногда у магазина милостыню просит. Раньше у церкви стояла, погнали ее оттуда нерусские.

     - А что там нерусские-то делают, у церкви?

     - Да они-то ничего, нищие им платят, а кто отказывается, тех гонят. Бабка-то Алена, она наша, нам приносит, вот и не согласилась. Вражда у нас с ними. Боюсь, скоро выживут отсюда, - вздохнул старик.

     - А дети у вас откуда здесь? - снова спросил парень.

     - А вот  дети - кто из дома сбежал, кого родители не присматривают, пьют. Да некоторые и с детьми тут. Есть квартиры потерявшие, есть с трассы приехавшие, а тут ничего не нашедшие. По-всякому складывается. Да ты пей, паря. Пей, все успеешь узнать.

     Снова молча выпили. Закурив, Дед продолжил:

     - Ты не думай. За девками малыми я пытаюсь приглядывать. Прямого блядства здесь не допускаю. Но разве углядишь за мокрощелками такими? По-всякому тут. Вон те трое, - дед кивнул в сторону сидевших невдалеке девчушек лет пятнадцати, - они что удумали-то? Ходят по центру вечером и просят у мужичков подвыпивших: «Дяденька, дайте десять рублей, на мороженое не хватает». Много не просят, десятка разве деньги? Ну, кто и сто рублей даст, но по жопке похлопает, не убудет ведь. А кого и обслужат по-быстрому, в подъезде или машине. Их-то трое, всегда вместе держатся. Какой мужик устоит? Приплыл по-быстрому в три руки, да думаю, и не только руки, долго не удержишься, верно?  А девкам по пару тысяч в кармашки. Хитрые, бестии, - ухмыльнулся старик. - Мужики что, мужики почти все «по синьке» тут оказываются. Да и работать, и жить нормально не хотят. Вот и перебиваются. Есть и грузчики. Есть со свалки городской. Там металла или стекла надыбают, карман чуть поправят - и к нам, пропивать. А что? Баб тут навалом. На любой вкус, и не только. Историй всяких здесь не на одну книжку толстую хватит. А в общем, судьба у нас, как и у всей России, незавидная, - неожиданно строго заключил старик.

     В это время мимо их закутка, низко наклонив голову, проходила молодая, на первый взгляд, девушка. И Сергея снова как током ударило! Лицо! Это было то самое лицо! И в то же время… не то. Девушка уже прошла, когда парень, резко дернув деда за руку, требовательно спросил:

     - Кто это, Дед? Кто сейчас прошел мимо нас, что за девушка? Откуда я ее знаю?

     Старик проследил взглядом за его рукой и удивленно ответил:

     - Да это Нонка наша. Тихая она девка, откуда тебе-то ее знать? Не блядешка и не динамщица, с сектой какой-то связалась, да и с родней что-то у нее. Живет у нас, но работает где-то на рынке «помогайлом».

     - Знаю я ее, Дед! Знаю! Зови, сейчас говорить будем, - как-то хищно осклабился Сергей.

     Дед, пожав плечами, громко крикнул:

     - Нонка, а ну-ка, поди к нам!

      Девушка сразу же подошла. Сергей жадно уставился в ее красиво очерченное лицо. Она! Но и не она… Что за наваждение? Парень потряс головой. Зажмурился, в голове снова возник образ. Ярко накрашена, губы, глаза, шрам. Шрам! У той, из памяти которая, над бровью был выделяющийся рваный шрам. Красоты он не портил, скорее, наоборот, придавал какой-то лихости, пацанства. Парень взял девушку за подбородок, поднял ее лицо к свету. Шрама не было. Он тяжело задышал. Ничего не понимая, Дед тоже недоуменно смотрел на него.

     - У тебя здесь был шрам, - наконец сказал парень, проведя пальцем по ее брови.

     - Шрам? – переспросила девушка. - Так это не у меня. Это у Нинки шрам. А ты что, сестру мою знаешь?

     Теперь пришла очередь удивляться Деду.

     - У тебя есть сестра? Почему я не знаю об этом? Что за тайны? Ну-ка, садись, рассказывай.

      Старик налил всем троим. Сергей выпил машинально, даже не почувствовав вкуса. Дед готовил маленькие бутербродики.  «Канапе», - всплыло еще одно слово в мыслях парня. Девушка выпила не жеманясь и принялась рассказывать.

     История эта слишком проста, чтобы быть удивительной. Жила семья: муж, жена, две девочки близняшки, Нина и Нонна, которых не могли различить даже родные. Чтоб как-то разобраться, одевали их, по возможности, в одежду разных цветов. Если одну - в розовое платье, то другую в голубое… Если Нина была в белом, то Нонна - в черном или в чем-то сером. И в характерах все же была разница. Нина легко всегда и со всеми находила общий язык, участвовала во всех детских проказах и забавах. Нонна экономила на словах и эмоциях, выдавала текст, только когда уже вообще было не промолчать, больше читала, в основном что-то о войне и приключениях.

     Семья горя не знала до тех пор, пока мама не попала под машину. Сразу насмерть. Легковушка неслась на полной скорости через пешеходный переход. Пьяный шофер и после столкновения не смог сразу затормозить. Пронес женщину на капоте, а когда она соскользнула под колеса, подмял под брюхо машины… Девочки были еще слишком малы, чтобы понять все горе, обрушившееся на семью. Зато отец принял удар во всю душу. Сломался. Ушел в себя и запил.

     Как с горя пьют мужики, рассказывать не надо. Как спиваются быстро – тоже известно. Когда в доме не осталось ни одной приличной вещи, а девочки совсем оголодали, соседи спохватились и заявили о происходящем в органы опеки. Пришла комиссия, составила акт и забрала девочек в местный приют. Недолго сестрам пришлось быть там вместе. Нину забрала к себе довольно дальняя родственница, с порога объявившая, что забирает ту, что больше всего похожа на мать: «Ну, чистый ангел!». Тогда казалось тете Глаше, что с веселой девчушкой ей все же будет легко. Но ошиблась.

     Нина, и в родной-то семье любимая чуть больше сестры, здесь осталась совсем вне конкуренции и начала из доброй покладистой тетки веревки вить. Та с лета по осень стояла на базаре с петрушками-сельдерюшками, только бы девочке хватало на наряды не с «барахолки», как пренебрежительно звала юная модница местный рынок, а с «бутиков», во множестве гнездящихся где только придется в их маленьком городке. Разговоры, что товар все с той же Турции, с Ниной лучше было не заводить, раскричится, расплачется, начнет костерить свою сиротскую долю…

     Может, эта тяга к тряпкам да побрякушкам и повела девчонку на первую кражу. Утащила у зазевавшегося соседа набитое купюрами портмоне, тот собирался в рейс за товаром для своего ларька. Кража вышла глупая, воришку вычислили в течение получаса, она отиралась возле машины и восхищалась вкусом хозяина при ее выборе. Что б понимала!

     Срок Нине дали бы условный, но оказалось, что и к другим мелким кражам в округе она приложила руку. Во вкус вошла… Учитывая возраст и все то же сиротство, суд отправил красотку на два года в воспитательно-трудовую колонию, шить рукавицы. Пока она там как бы перевоспитывалась, тетка, вдруг совсем разлюбив «ангела», продала домишко и съехала в какой-то дальний поселок на трассе, не оставив никому адреса. Испугалась женщина, что будет хуже.  И не ошиблась.

     Выйдя из колонии, Нина, не долго думая, стала искать Нонну. Это было не сложно. Близняшка к тому времени получила аттестат  средней школы и квартиру, как сирота без попечения. Не бог весть, но все же… Однушка на первом этаже обычной хрущевки. Училась на штукатура-маляра в местном колледже, подхалтуривала, и опять же сидела за книжками в своей собственноручно отремонтированной квартире. В общем, старалась девчонка жить.

     «Хата» Нине понравилась, да так, что очень быстро задвинула она сестру на кухню: «Тебе там удобней будет ночами читать», и устроила на свободной жилплощади настоящий шалман. А что? Ей же тоже полагается, как сироте…

     Какой только народ не бывал в этой «хате»! Весь цвет местечкового криминала протоптал дорогу к дверям, выскакивая порой из окошка в сторону леса. Пили на украденное, отобранное у кого-то или просто на скудную Нонкину получку. Ей-то зачем деньги? Она у заказчиков чаю попьет, а шмотки ей и вовсе ни к чему. Ходит в одной кофте, да и ладно…

     Но с некоторых пор завелись у сестры-«ангела» деньги покрупнее. Похвасталась однажды: нашла непыльный способ отъема денег у клиентов местных баров. Они на смазливую озорную девку, как мухи на мед летят, а она лишь слегка горчинки в бокал добавит… И вот он, «клиент», уже ползет на ватных ногах за Нинкой к выходу, сонный и тепленький, в постель к даме приглашенный. А уже за углом его и вырубает до полной отключки на земле. Тогда уж шмонай да шмонай быстрее мужика. Ему без денег спокойнее в кустах ночь досыпать…

     Через это дело Нинка и оставила их без крова.  Насыпала клофелину одному заезжему бугаю. Думала, какой барыга с рынка, а он оказался не мелким бандюганом аж из далекого Хабаровска, приехавшим по личным делам к ним в городок, бабушку, что ли навестить. Бандиты ж тоже люди… В бар занесло его от нечего делать. Девочка оказалась кстати, но очень некстати у юной клофелинщицы не было точных знаний о свойствах данного препарата. Бугай-то, оказывается, предыдущую ночь крепко пил с дядькой, а с утра мучился похмельем. К вечеру слегка отошел, но давление у него было еще ого-го! А кто из мужиков давление себе меряет? Головы свои они обычно новой дозой лечат. Вот и Нинкин кавалер заказал коньяку. А что? Культурно и с претензией… Выпили по бокалу, налили еще, но бугаю приспичило. Нинка тем и воспользовалась. Сыпанула четыре таблетки.

     Бугай их «скушал» с коньяком, и так ему хорошо стало. Клофелин давление снизил, мужика успокоило на вовремя подставленной упругой груди. Пока он совсем не обмяк, Нинка потащила его на выход. Кавалер ногами шевелил, пошептывал, как он сейчас Нинку любить будет… До улицы они не дошли, тяжел больно. Посадив сонного «клиента» на стульчик в полутемном неохраняемом гардеробе, девчонка, уверенная в силе клофелина, дала ему покрепче уснуть, а через минут пять полезла во внутренний карман куртки дорогого гостя, потянула уже портмоне… Тут он и проснулся.

В общем, избил он ее тогда крепко. А на следующий день, узнав адрес «хаты» по своим каналам, явился и потребовал моральную компенсацию - их сиротскую однушку. Иначе обещал закатать в асфальт.

     Так девчонки оказались на улице. У Нинки в память о той истории к тому же шрам над бровью остался. Вот и появилось у близнецов еще и внешнее небольшое различие. Да и сами они разошлись каждая своей дорогой. Хоть и в одном городе жили, не встречались больше почти совсем.

     Нонна совсем в свои странности окунулась. Поскитавшись по общагам подружек, пожив пару лет в какой-то секте, нещадно ее эксплуатировавшей то на полях, то на ферме, вернулась в город и нашла пристанище… у бомжей. А Нинка, хоть и со шрамом, красоты своей не потеряла, пользовалась большим успехом у клиентов баров… Только работала теперь уже под прикрытием. Не только кормили клофелином, но и глушили своих жертв.

     Вот под эту-то историю Сергей все и вспоминал, и как в кафе зашел, и как красотку увидел. А там и название судна - «Комсомолец Приморья» - в голове всплыло… Вот так и началась новая, довольно-таки длительная эпопея в жизни Сергея, в которой потом  случилась и любовь, и узнавание жизни, пробуждение воспоминаний. И даже небольшая война между бомжиками, к чьему племени на некоторое время присоединился и наш герой. Но это уже совсем другие истории…

Глава 2

     На следующее утро, после разговора с Нонной, Сергей проснулся рано. Голова болела уже не так сильно, и даже стали проявляться кое-какие связные воспоминания: он явственно увидел свой сухогруз, вспомнил даже то, что он матрос-моторист. Многое было отрывочно, некоторые детали вообще отказывались всплывать в его памяти, так, не связанные между собой отрывки, из которых ему предстояло восстановить свой облик, свою жизнь.

    Первый шаг для этого был сделан. Вчера они с Дедом решили, что нужно узнать больше о  сестре Нонны, где обитает и кем «крышуется». В этом, правда, безо всякой охоты, обещала помочь им сама Нонна.

    Но на сегодня у Сергея была другая задача. Парень решил съездить в морпорт, узнать подробнее о своем корабле. Его грела надежда, что, поднявшись на борт судна, он вспомнит все, ну, или его вспомнят, что тоже вариант.

    Несмотря на раннее, казалось, время, в подвале уже вовсю кипела жизнь. Обитатели просыпались, что-то там варили, говорили между собой и, собираясь в группки, очевидно,  похмелялись. Дед еще крепко спал на поставленной рядом с матрасом Сереги почти новой надувной конструкции. Наверное,  почувствовав на себе взгляд, старик тут же открыл глаза. «Нифигассе, закалка», - удивился Сергей.

    - Что маешься ни свет ни заря, аль вспомнил чего? - совсем не сонным голосом спросил у него вожак.

    - Да вот понимаешь, старый (так фамильярно, с молчаливого согласия Деда, Сергей начал обращаться к нему еще вчера), решил я смотаться в порт, узнать о своей «коробке», точно ли мне все помнится.

    - Ну что ж, тоже дело, сгоняй, а что? Не повредит, думаю. Сейчас погодь, чайку хлебнем и решим, кого с тобой отправить. Ты-то не знаешь у нас в городе ничего.

    С этими словами Дед быстро встал и сразу же развил бурную деятельность. Буквально спустя десяток минут парень, прихлебывая обжигающе горячий, крепкий и сладкий чай, внимательно слушал.

    Дед рассказал ему, что территория самого порта охраняется, попасть туда без документов, конечно, можно, но все же лучше со знающим человеком.

    - Вот смотри сам, - говорил ему старик, - примут тебя не дай бог, да та же ВОХРа. И что? Да и ничего, конечно, сдадут ментам. А у тех разговор один - «Документы где?». И тут хоть на голову встань, но дорога тебе одна - в спецприемник-распределитель. А там, сынок, не сахар. Поверь, я в теме, наши почти все там побывали. Да и с памятью у тебя проблемы, как там оно все пойдет? Вот и думай, как лучше поступить. А провожатого я тебе дам, ох какого надежного. Сам поражаюсь, но она в порту все уголки знает. Странная вообще-то женщина, грамотная, вроде и образованна, и красива была когда-то, а вот пьет, не всякий мужик столько осилит. Да ты с ней уже знаком почти, - улыбнулся вдруг старик. - Сейчас решим вопрос. - И он громким шепотом позвал: - Машка, иди-ка к нам.

    К ним подошла та самая худая женщина, с красивым грудным голосом, изможденным лицом и седыми волосами. Дед представил ее парню.

    - Вот это и есть наш главный специалист по морпорту, Мария там знает многое. Откуда сведения, правда, не говорит, - ухмыльнулся он. – Но, в принципе это ее дело, главное, что «навар» от нее есть. А нам большего и не надо. Ну что, поможешь парню? - обратился к ней. - Надо узнать о его корабле, если такой есть, и  в случае чего, провести его туда. Справишься?

    - Как называется судно? – (Сергей невольно отметил, что женщина не сказала «корабль»). - Когда пришвартовались и откуда пришли, помнишь?

    - Во как! Видал? – обернулся к  Сергею Дед и снова обратился к Марии: – Может, ты в милиции работала, красавица, а? Уж больно вопросики у тебя правильные и заковыристые. Ладно, короче так, доверяю тебе парня. Сможешь чем помочь ему -  хорошо, нет - постарайся вернуть обратно, целого и невредимого, поняла?

    Женщина молча кивнула головой, не глядя ни на кого из них.

    - Так, деньги на маршрутку. Ну, и тебе, паря, типа ссуды, командировочные, держи, потом сочтемся, - и старик отсчитал парню три тысячи рублей мелкими купюрами. - Покушать там, или мало ли чего. Давай, удачи тебе!

    Сергей и Мария выбрались на улицу. Первое время парень жмурился от яркого солнечного света. Выход из подъезда был сродни выходу в другой мир. Сергей только сейчас понял, как не хватает в этом полутемном подвале настоящего яркого света, как разительно отличается свежий морской воздух, который явственно ощущался и на городской улице, от спертой атмосферы «убежища». При свете дня он внимательно осмотрел и свою спутницу.

    Одета Маша была неброско, но чистенько. Легкая ветровка, приличная юбка в стиле «деловой женщины», неплохие туфли на низком каблуке. Если бы не ее изможденное лицо и лихорадочно поблескивающие глаза, то она вполне могла бы совершенно неразличимо влиться в толпу многочисленных женщин, спешащих по своим утренним делам. И еще запах, тот самый, неясно различимый, но все же отчетливый запах, который и привел в замешательство Сергея во время его первого пробуждения в убежище.

    Это был запах не совсем свежего тела, табачного дыма и,  как бы это выразить, запах помещения, где все в одном - и кухня, и даже «удобства». Для этого, кстати, в убежище было отведено отдельное помещение, но представляли «удобства» собой просто дырку, проделанную, скорей всего, самими обитателями в месте прохода подземных коммуникаций. Там стоял довольно-таки стойкий и неприятный запах, который, конечно же, распространялся  на весь подвал. Но при долгом пребывании там он как-то не ощущался, а вот тут, на улице… Сергей повел носом.

    - Заметно, да? – неожиданно спросила Маша. – Да, вот это и есть  главная проблема, - и она улыбнулась. - А еще голова у меня трещит, но все это поправимо, пошли, деньги и у меня есть.     

    Женщина, взяв Сергея за руку, почти потащила его за собой в соседний двор, в глубине которого стояло невзрачное кафе.

    - Это местный «похмелятор», не дрожи, тут всех хватает, а по пивку нам просто надо, да и чуть передохнуть. В порт все равно рановато. Так что час-другой у нас по-любому есть.

    Женщина почти втолкнула парня в помещение.

    Серега купил по две бутылки «Старого мельника». Мария,  быстро выпив свою порцию, внезапно даже похорошела. Бледность прошла, глаза заблестели. Закурив, она сказала:

    - Подожди меня тут, я быстро, - и, прихватив свой маленький рюкзачок, который Сережа только заметил, скрылась в дамской комнате.

    Минут через пятнадцать к столику вернулась совсем другая женщина! Когда она подошла, парень даже не поверил своим глазам. Чуть тронутые помадой губы улыбались, глаза лучились, пахло от нее незнакомо и терпко. Приятный аромат только что использованной хорошей туалетной воды окутывал ее облачком, сквозь которое не пробивался даже крепкий пивной запах забегаловки.

    - Вот это да, - ошарашено произнес он.

    - Что, понравилась? - кокетливо улыбнулась женщина. - Ну да ладно. - Она протянула ему свой рюкзачок. - Там мыло, паста.  Щетки, извини, лишней нет, не брезгуешь, пользуйся моей. Там в туалете разберешься, шагай. А я пока еще парочку возьму, лады?

    Сергей в мужском туалете впервые за эти дни разглядел себя в зеркале. На него оттуда уставилась в общем-то не самая противная физиономия. За это время на скулах пробилась щетина, но так как лезвия в сумочке у Марии не оказалось, то он решил, что модная небритость ему пойдет. Умывшись, почистив зубы (странно, но брезгливости он не испытывал, может, уже стал привыкать), Сережа обнаружил в ее рюкзачке почти пустой крошечный флакончик духов «Каролина Херрера»  и маленький баллончик дезодоранта, им он и воспользовался.

    Одежда его была универсальна, скажем так, джинсы, рубашка, легкий пуловер, все было относительно чистым, но, заметив на одной из раковин одежную щетку, парень тщательно почистился. Его беспокоил только разлившийся на весь левый висок синяк, но с этим поделать он уже ничего не мог.

    Когда он вернулся к их столику, Мария одобрительно показала ему большой палец.

    - Садись, посидим еще немного, чтобы все утряслось внутри. Я  сосиски заказала, сейчас принесут. Ты пиво-то пей. И вот еще, давай-ка решим, что и как нам надо узнать. До порта ехать  пятнадцать минут. А там я сначала сама пройду. Давай, делись воспоминаниями.

    Под пиво и пускающие ароматный горячий парок сосиски Сергей рассказал ей все, что вспомнил.

    - Да, негусто. Ну, положим, судно твое точно есть, и к нам заходит часто, порт приписки, по-моему, Ванино, - выпустив струйку сигаретного дыма, сказала женщина.

    - Откуда ты это знаешь, Мария? Кто ты? - удивленно спросил парень.

    - Кто я? - печально взглянула ему в глаза женщина. - Да алкашка, бомжиха, не видишь, что ли? История моя совсем не интересна,  парень, слаба я оказалась. За что и получила сполна. А знаю это  откуда… Работала в морпорту, долго работала, диспетчером была, и неплохим вроде. Вот знакомые девчонки порой и выручают, подкидывают работенку там, в конторе. Так что и «коробку» твою я тоже несколько раз принимала, правда, давно, и кто там «кэп», сразу и не упомню. Да и немудрено, при такой-то жизни. - Женщина снова отхлебнула пива и прикурила новую сигарету. - Да не бойся, - уловив его тревожный взгляд, усмехнулась она, - я буду в норме, да и спешить мы не будем, к обеду туда подскочим, самое- то время и будет. Давай пока просто посидим, поговорим. Только уже не здесь, поехали в центр.

    В новом, более уютном и приличном кафе они уже не привлекали к себе внимания. Даже седые волосы Марии здесь казались просто искусно сделанной прической, ну, хочется так женщине, мало ли… Ее молодой спутник тем более не вызывал нареканий, в жизни всякое случается, и умудренный жизнью бармен молча поставил перед ними по две кружки «Балтики».

    - Ты не думай, - снова перехватив его тревожный взгляд, сказала она. - Мы не всегда так «кучеряво» живем. Просто я позавчера деньги получила там по работе, и перевод от сына еще, так что твои «командировочные» мы не потратим, я угощаю.

    - А сколько же тебе лет, Маша, можно спросить?

    - Что, совсем плохо выгляжу? - вопросом на вопрос ответила она.

    - Да нет, сейчас вот, скорее, наоборот, даже очень хорошо. Потому и спрашиваю, как ты в убежище-то оказалась?

    - А ты как? - снова спросила она. Потом улыбнулась чуть печально и сказала: - Ладно, знаю я эту свою вредную «еврейскую» привычку. Хочешь, расскажу в двух словах?

    Парень кивнул, и женщина, ненадолго задумавшись, стала  говорить.

    - Родилась и выросла я, Сережа, здесь, в Магадане. Правда, не в самом городе, родители жили в Усть-Омчуге, это райцентр. Отец работал на ГОКе, мать учительницей, потом директором школы. Росла вот вроде нормально, единственный ребенок. Да, а лет мне,  Сережка, уже очень-очень много, пятый десяток пошел. - Заметив недоверчивый взгляд, уточнила: - Ну, сорок один год мне уже. Вот так-то. Все было банально, училась хорошо, мне сам Бог велел, поэтому и поступила легко. В Хабаровске закончила экономический, и все бы хорошо, но вот на практику, во время учебы, мама меня поближе к дому, в этот самый Ванинский порт и пристроила. Там я, девятнадцатилетняя девчушка, и встретила свою любовь. Была у нас такая плавбаза тогда, созвучное название твоему судну, «Магаданский комсомолец», не очень фантазия богатая в названиях была в те годы. Но плавбаза огромная, современная по тем годам. И вот я познакомилась с молоденьким морячком, он на пять лет старше меня, но выглядел всегда моложе. Он тогда работал каким-то, уже не помню даже, младшим помощником судового механика. Все было банально, рассказывать об этом глупо. Влюбилась я, ну, а раз влюбилась, то и…

    Короче говоря, через девять месяцев мне пришлось рожать, в ВУЗе отсрочку дали, а муж мой, почему я имени-то так твоему удивилась, Сергеем его зовут, так вот, он тогда и стал моим мужем. Тут уж родители, думаю, посодействовали, да и время было еще такое, что…  В общем, расписались мы с ним. И какая же я была счастливая! Сына родила, институт заочно закончила, квартиру нам дали от порта хорошую… Сынулю ведь я тоже Сережкой назвала, Сережка-маленький. Так что вот сам посуди, что в моей жизни имя Сергей значит. - Женщина внезапно замолчала. Потом, уже прямо и твердо глядя парню в глаза, продолжила: - Сергей, то, что я тебе сейчас говорю, почти никто не знает, да и не нужно это никому, думаю. Тебе вот расскажу, обещай, что сразу же и забудешь, ну, или то, что об этом никто никогда не узнает. Хорошо?

    Сергей смог только молча кивнуть.

    Дальнейший рассказ был действительно до обыденности банален и прост. Жила Мария со своей семьей в относительном достатке, муж сильно не загуливал, да и списался он вскоре на берег, стал тоже в порту работать. Сын рос, время шло. Наступила «перестройка». И вот тут-то все и началось. Вокруг морпорта стали складываться непонятные события, суда потихоньку приватизировались, продавались, просто исчезали. В этой суматохе никто, конечно, кроме заинтересованных лиц, ничего не мог понять. Ее мужа тоже вовлекли во что-то, Мария стала это понимать только тогда, когда в семье появились деньги. Много денег.

    Так продолжалось довольно долго. Женщина уже стала привыкать, тем более и работа порта более или менее наладилась. Правда, он стал практически частным, но зато зарплату, и немаленькую, работникам конторы стали платить вовремя. Мария привыкла отдыхать за границей, не так, как «новые русские» из анекдотов, но все же. Сын заканчивал школу. Как говорится, ничего не предвещало трагедии.

    О том, что на базе их порта организовалась «Рыболовецкая компания», Мария знала, как знала и женщину, ставшую ее директором. Поговаривали, что это бывшая любовница их тогдашнего губернатора, но женщине на это было глубоко «поровну». Далека  была Мария от этой новодельной компании. А вот ее муж, как оказалось, нет. В итоге Мария узнала о связи своего мужа с этой директрисой только тогда, когда разразился скандал вокруг этой компании, да такой скандал, в результате которого, говорят, и убийство губернатора имело отношение к этому делу. Та женщина  уехала за рубеж, благо накопления позволяли ей выбрать себе любое место жительства.

    Но вот то, что вместе с ней уехал и ее муж, да еще прихватив с собой уже взрослого к тому времени сына, явилось для Марии ударом. Таким ударом, вынести который она не смогла. Все ее попытки достучаться, поговорить, выяснить разбивались о холодную оболочку равнодушия и брезгливости. Она даже, обременив себя огромными долгами, сумела съездить к мужу с сыном, которые вместе с их новой женой и мамой жили теперь в далекой Америке. Но и там Марию  просто игнорировали, а ее любимый сыночек Сереженька пообещал через своего адвоката, что будет выплачивать ей ежемесячное пособие, аж в тысячу долларов. Это и сломало женщину окончательно.

    Пытаясь рассчитаться с долгами, она было затеяла размен квартиры, такая огромная, трехкомнатная в центре стоила уже немало денег. Но и тут, уже чуя легкую наживу, ее просто обманули. Женщина пыталась обратиться в суд, в милицию, но те риелторы, которые обманули ее, просто сменили вывеску, а справедливость в этой, новой уже России торжествовать не торопилась. И вот тут-то это и произошло… Мария запила. Все остальное уже привычно укладывалось в схему. Сначала подруги, знакомые, жизнь по чужим квартирам «в кредит», потом - друзей все меньше, а проблем все больше. Жить не хотелось, но она почему-то жила. Жила, наверное,  надеясь на чудо, жила вопреки собственным мыслям и пониманию того ужаса, который сломал ее жизнь. Так она и пришла к «убежищу».

     Сергей обратил внимание на то, что рассказывала ему все это женщина с совершенно сухими глазами. Видимо, все это уже так наболело у нее, что на эмоции просто не оставалось сил. На его вопрос - почему же она, имея более-менее стабильный доход, все же живет в подвале - женщина ответила: «А потому, что там проще пить, да и жить. И никто не лезет в душу, а деньги я понемногу откладываю,  Сергей, все не пропиваю. У меня вот…» - она показала удивленному парню кредитную карточку Сбербанка.

     Время за рассказом Марии пролетело незаметно, и они после выхода из кафе сразу же отправились в порт. Там женщина узнала неутешительные для Сергея новости. Его судно ушло во фрахт на три- четыре месяца, и поэтому скорого появления его в Магадане можно не ждать. Ну, если только чудом.

     Вернувшись в убежище, парень все рассказал Деду, за исключением того, что узнал о женщине, это была не только его тайна. Впрочем, старик и не допытывался. Похоже, он знал гораздо больше, чем говорил. И они решили все же попробовать вариант с сестрами…

Глава 3

      - Ну чо ты там свою рожу-то все мажешь? Сгоняй-ка лучше за пивасиком в ларек, у меня уже все кончилось, - потряс пустой литровой баклажкой Пузырь.

     - Слышь, ты, чучело, ты на мою «рожу» молиться должен. Только благодаря ей ты имеешь возможность на диване валяться и пиво свое сосать бесконечно. Посмотри на себя в зеркало. Реально - Пузырь.

     Нинка, не обращая внимания на пытающегося принять угрожающую позу толстого  парня, который лежал на диване,  отвернулась к зеркалу и  продолжала тщательно наносить макияж.

     Денек вчера у них выдался не очень удачный. Девушка, как обычно, без проблем «зарядила» пару подходящих клиентов, но реальной прибыли это не принесло. Мужички были беспонтовые. Просто пускали пыль в глаза красотке, надеясь на халявную любовь. Денег в их карманах оказалось до обидного мало. Потому Студент (так звали старшего их команды) был явно недоволен. Тут еще сказывалось и то, что парни, привыкнув уже к тому, что Нинкина «работа» приносит ощутимый доход,  слегка приборзели и перестали шевелиться сами. А ведь точек, на которых они могли работать, оставалось все меньше. Уж слишком явно девушка привлекала к себе внимание. Да и «терпилы» потом свои поиски обычно начинали с кафе и пивных, откуда они и отправлялись в свой тревожный и беспамятный сонный путь. Так что настроение у девушки было не самое лучшее для того, чтобы Пузырь строил из себя сурового мужа.

     - Торопишься? Подрывай свое сало и вали в магазин. Кстати, и продуктов купишь, у нас почти голяк. Возьми там, на тумбочке, пятерку.  И не вздумай водки набрать. Нам сегодня работать, - злым свистящим шепотом сказала Нина.

     Пузырь, уловив ее состояние, да и он помнил вчерашнюю неудачу, молча оделся и, хлопнув со злостью входной дверью, ушел. Девушка продолжала готовить себя к предстоящему дню.

     Неожиданно соловьиной трелью разлился дверной звонок. «Ну, вот же козел! Забыл ключи, что ли?» - раздраженно подумала Нина и,  шмякнув о тумбочку тюбик с тональным кремом, пошла открывать. Широко распахнув дверь, она ошеломленно замерла. На пороге стояла ее сестра… За ее спиной неподвижно застыл не отводящий от хозяйки квартиры (очевидно, в изумлении) взгляда молодой, высокий, крепкий парень.

     - Опаньки! Какой сюрприз, сестренка! Да не одна, а с кавалером! Что  это ты, монашка, никак е…я себе нашла? Похвалиться привела? Нашла ведь. Ну, что в дверях стоять, проходите!

     Сергей и Нонна прошли в комнату. Бросив неодобрительный взгляд на скомканное белье, застилающее разворошенный диван, и валяющиеся в кресле детали интимного дамского туалета, Нонна сказала:

     - Нина, мы к тебе поговорить пришли.  

     - Поговори-и-ить? О как! И о чем же ты, сеструха моя умная, меня спросить хочешь?

     - Да не я, у Сергея вот вопрос к тебе. Ты его  помнишь?

     Нинка оценивающим взглядом окинула фигуру парня и криво улыбнулась. – А я должна? 

     Сергей тоже молча смотрел на эту красивую молодую женщину, стоящую перед ним в тонком прозрачном халатике безо всякого стеснения. Даже на мельком брошенный взгляд было ясно - под этой легкой тканью больше ничего надето не было.

     - Ну, раз поговорить, тогда на кухню, там и кофеек сообразим, - махнула рукой  Нина. Пройдя на кухню, она уселась на табурет и,  показав сестре на кофеварку, сказала:

     - Хозяйничай. Небось, отвыкла там у себя в сектантах-то от кофе нормального. Как пользоваться, помнишь? А мы пока с бой-френдом твоим поговорим, с чего это вдруг воспоминания у нас такие с ним общие появились. - Прикурив тонкую коричневую сигаретку, она кивнула Сергею: - Слушаю…

     Странно, но Сергей испытывал какую-то неловкость. А Нина вела себя достаточно свободно и раскованно. Глядя на нее, парень понимал, как, должно быть, красиво выглядела бы и Нонна, если бы ее так же…    Как тут правильно сказать - одеть или раздеть? Злости на нее тоже, как оказалось, не было, скорее, легкое недоумение от происходящего, и еще глаза… Вот именно. Это были те самые глаза из сна, они так же смотрели на него - слегка прищурившись от дыма и изучающе.

     - Ну, красавчик, говори, чего притих-то? Или пришел просить у меня руки моей сеструхи? Кстати, мы так до сих пор и не выяснили, кто из нас старшая, - хохотнула она. - Так что ты подумай, может, и я на что сгожусь? Да что ты сидишь  истуканом? Вот же, гости на мою голову…  Что там с кофе, сестренка?

     - Наливаю, - ответила та.

     Поставив на стол три чашечки, Нонна тоже присела, но с краешку стола, как бы подчеркивая свою непричастность к разговору. На сестру она старалась не смотреть.

     - Кстати, Нонка, а нашла-то ты меня тут как? Я у Пузыря недавно живу.

     - Да я Пашку встретила недавно на улице, Бельского. Помнишь, с нами учился? Он в этом подъезде живет, на втором этаже. Он и сказал.

     - Смари-ка! Точно, Пашка! А я пару раз встречалась во дворе, думаю, что за рожа такая знакомая, - всплеснула руками Нина.

     - Какая же ты, Нина, все же, а ведь он любил тебя в школе. Нравилась ты ему очень, я помню. Он и сейчас о  тебе с таким теплом говорил.

     - Да кто меня в той школе только не любил! - рассмеялась сестра. - Я ж тебе сколько раз предлагала заменить меня на свиданках! Нет, ты же гордая была, все училась. Ну и как, выучилась?

     Нонна молча отхлебывала кофе.

     Наконец Сергей, откашлявшись, тихо спросил:

     - Нина, а ты совсем меня не помнишь?

     - Да что за ребусы такие? - возмутилась та. - Может, и было когда что,  по-пьяни. Я что, учет должна вести, с кем сплю, что за загадки? Зачем приперлись?

     -  Понимаешь, Нина, я не знаю даже, как это тебе сказать, но мы с тобой встречались, я точно это помню. К сожалению, больше ничего. Я очнулся без денег, без документов, на берегу бухты меня нашли. Как мне сказали, это клофелин, да еще ударили чем-то в висок. Видишь, синяк еще не сошел.

     Девушка вдруг побледнела, и взгляд ее, до этого смело и нагло  направленный в лицо парню, вдруг убежал в сторону. Резким движением раздавив окурок в пепельнице, она тихо, но яростно прошептала, обращаясь к сестре:

     - Вы что же это, ребятки, базарок качать сюда прискакали? Что за дела? Так не играют в эти игрушки, «помню - не помню», есть что предъявить, валяйте. Только не мне. У меня есть кому ответ держать!

     - Нет, Нина, не злись, просто Сергей, когда меня увидел, вдруг вспомнил…

     - Да что он вспомнил-то? - уже почти кричала Нина. - Видел он меня!  Да меня весь город видел!  На, еще пусть посмотрит! - Она рванула полы халата. Ее крепкие и полные груди безо всякого стеснения выскочили на обозрение. - Это ты видел? Или, может, вот это? - Привстав со стула, Нинка похлопала себя по гладко выбритому лобку.

     - А ну-ка прекратить! - внезапно громко хлопнул ладонью по столу Сергей. - Сядь и запахнись. Тоже мне, Лолита. Я что, п…ды не видел?

- Понимаешь, мне вспомнить нужно. Очень нужно! И документы. Я   правда ничего не помню. Мы не ругаться пришли, мы за помощью. Помоги, если можешь, Нина. Не надо так. Я вот теперь точно знаю, была ты, была в моей жизни. Скажи, что со мной и как произошло? Пожалуйста, скажи…

     Нина вдруг неожиданно поймала себя на мысли, что ей нравится этот растерянный парень. По внешнему виду он был силен, но теперь какая-то дымка беды, трагедии окутывала его. И она вспомнила, вспомнила тот день, когда сидела в кафе возле автовокзала: увидев за соседним столиком хорошо одетого молодого мужчину, который сделал заказ и достал из внутреннего кармана куртки пухлый бумажник, решила его «бомбануть». Таких клиентов в ее жизни было более чем достаточно, и при встрече на улице она, конечно, не узнала бы его.

     Теперь, вспомнив это, она вспомнила и то, что этот парень особых хлопот ей не доставил. На поездку к морю он согласился легко, и в то же время, в отличие от многих, он не лапал ее прямо там, в кафе, они просто сидели, пили вино и разговаривали. Надо сказать, что после встречи с тем бугаем-авторитетом больше в ее теперешней жизни особых проколов не было. А случавшиеся порой непонятки удавалось разрулить при помощи Студента и его команды. А тут ей, наверное, впервые стало жалко, жалко этого парня, жалко свою непутевую, как она считала, сестру. Но и как ему сказать об этом и чем помочь, она не знала. Поэтому и сидела молча.

     - Нина, я понимаю, да мне и сказали, что это бесполезно, этот мой поход к тебе. Но, может, хоть что-то удастся о документах узнать?

     - Сестра, ну будь ты человеком, хоть иногда, - вмешалась вдруг неожиданно для обоих в разговор Нонна. - Я ведь знаю, чем ты промышляешь. А у человека жизнь сломалась, из-за бумажек. Из-за того,  что он забыл все. Это же, наверное, так страшно, все забыть! Помоги нам,  Нинка!

     - Во как, монашка проснулась. «Помоги…» - передразнила Нина  сестру. - А мне по жизни многие помогали? Ты помнишь, как нас из квартиры вышвырнули? Как котят.

     - Так ведь за дело вроде, Нина. За твое, между прочим, дело. Я не сержусь. Я давно всех простила. Ты просто помоги Сергею. Если можешь. Ну, хотя бы ради того, что мы сестры, помоги.

     - Не скули, думаю я…

     Нина снова прикурила сигарету, Сергей выжидательно-вопросительно смотрел на нее. Как показалось девушке, во взгляде его была надежда.

     - Ну да, парень, я тебя «обула» тогда. Что теперь скрывать. Работа у меня теперь такая, лохов поить, но не давать. - Голос у нее теперь был глухой, уставший. - А вот помочь тебе чем, даже не знаю. Денег, конечно, не дам, да и нет их давно, а вот документы… Скорее всего, тут тоже голяк. Но спросить я могу. А ударили тебя не со зла, для верности. Сейчас, кстати, этот товарищ придет. Вы тут мне «танец с саблями» не устройте. Поздно теперь, думаю, кулаками махать. Сейчас позвоню Студенту, узнаю, как и что с ксивами твоими. - Заметив недоуменный взгляд, пояснила: - Типа старший он у нас.

     В это время хлопнула входная дверь, и на кухню, весело напевая что-то себе под нос, протиснулся здоровенный парень. Заметив гостей, он растерянно застыл в дверях, вопросительно глядя на Нину.

     - Сестренка в гости пожаловала, не боись, - сдержанно улыбнулась та. - Купил что?

     - Да. - Парень поставил на пол два полиэтиленовых пакета, набитых снедью и пивом.

     - Вот и посидите пока, пивка попейте. Не бойся, тут оно не «ряженое», - обернулась она к Сергею. - А я пока Студенту позвоню. - Девушка вышла в комнату.

     - Пузырь, - протянул руку парень Сергею. - Где-то встречались?

     Тот машинально пощупал висок. Пузырь вдруг узнавающе глянул на него и начал привставать с табурета.

     - Присядь, - махнул рукой Сергей, - я не за дракой сюда пришел. Мы к Нине, узнать о документах. И вообще, поговорить.

     - Ну, если зла не держишь, тогда по пивасику, - облегченно вернул тот  свой объемный зад на место. - А ты правда, что ль, Нинкина сестренка? И не говорила она ничего, а ведь да, смотри-ка, копия. Только ты какая-то скучная, неправильная, - уже улыбаясь, обратился он к Нонне.

     - Не с чего мне веселиться, - ответила та. - Да вы пейте свое пиво, а я может, пойду уже? - она взглянула на Серегу.

     - Нет. Давай уже результата подождем, - ответил он. - А ты пей пиво. Я не хочу, мы кофе пили.

     - Хозяин барин, - отмахнулся Пузырь, - тогда я из горла. - Он с наслаждением присосался к бутылке.

     «Пузырь к пузырю», - подумалось Сергею, и он непроизвольно улыбнулся.

     Так они практически молча и сидели. Из комнаты доносилось негромкое щебетание Нины, она что-то объясняла собеседнику. Спустя пару минут Нина вернулась на кухню. Быстро окинув взглядом мирно сидящую компанию, она облегченно вздохнула. Очевидно, все же переживала, как поведут себя встретившиеся парни.

     - Сейчас Студент подъедет, поговорим, - кивнула она Сергею. - В смысле, вы с ним поговорите. А мы с сестренкой, по старой памяти,  приготовим что-нибудь. Поможешь? - улыбнулась она Нонне.

     Та с готовностью вскочила со стула.

     - Конечно. Давай говори, что и как.       

     Почти сразу же в дверь позвонили. Еще не успела стихнуть трель, как в кухню вошел атлетически сложенный молодой мужчина. Быстро окинув компанию взглядом своих светлых глаз, он буркнул:

     - Этот, что ль, терпила? - показав при этом рукой на Сергея.

     Тот вскинулся:

     - Ну, кто тут терпила, мы еще посмотрим.

     - Да ну? - зло ощерился вошедший и чуть заметно повел подбородком. - Пошли тогда, выясним…

     - Мальчики, мальчики, - зачастила словами хозяйка квартиры, - ну что вы вот так, сразу. Ты же обещал, качать не будешь, - обратилась она к Сергею. - А то смотри. Студент тебя размотает, он известный боец у нас.

     - Вот и увидим, какой он боец. - На Сергея накатила незнакомая ему до этого момента (по крайней мере, он такого не помнил) спокойная и уверенная жажда боя.

     Посмотрев ему прямо в глаза и встретив такой же спокойный и изучающий взгляд, тот, кого называли Студентом, внезапно примирительно сказал:

     - Ладно, мы не малолетки, чтоб кулаками выяснять, кто из нас правее.  Говори проблему, подумаем.

     Сергей присел обратно на стул и вкратце повторил все то, что с ним произошло. Студент взглянул на Нину, та кивнула, мол, все верно. Поморщившись от табачного дыма, мужчина тоже присел за стол и, чуть помедлив, сказал:

     - Вот оно все, значит, как легло. А это твоя сестра с ним?

     Нина кивнула.

     - Ну что, парень, я тебе могу сказать… Мы тут не то, что ты, может быть, себе подумал, мы не заправские уголовники. Кличут меня Студент, потому что я на самом деле  политех заканчиваю. Нас тут пять человек, включая Нину. Мы ее просто к себе взяли, чтоб, как говорится, по рукам не пошла. – (Нина фыркнула.) - Я дело говорю. Ну, а ксивы мы сдаем людям, сам понимаешь, тут надо знать, что и как. Одно могу сказать точно - вернуть ты их уже не вернешь, да и используют их, скорее всего,  для получения кредита какого-нибудь. Так что, думаю, с этой проблемой ты как-нибудь разберешься, парень. В том, что попал ты под раздачу, вини только себя. Повелся. А с п…ды, как известно, сдачи не бывает. Как то вот так. - Он выжидательно замолчал.

     Несколько минут на кухне висела тишина. Только Пузырь шумно высасывал остатки пива из бутылки. Сестренки дружно что-то  там шинковали, открывали, и вообще, казалось, не имели отношения к происходящему, но по выражению их лиц было видно, что обе ждут ответа Сергея.

     Сергей сидел и молча крутил в руках зажигалку. Получалось это у него неожиданно ловко. Та, как живая, бегала у него между пальцами. Наконец Нина не выдержала и спросила:

     - Ну, и что ты там надумал, морячок?

     Сергей встрепенулся.

     - Морячок! Да, Нина, а скажи, я тебе что-нибудь о себе рассказывал?

     - В смысле?

     - Да в прямом. Я же правда ничего не помню. Кто я, что я, откуда? Вроде с Приморья, и судно вспомнил, это пока все.

     - Во бля, Санта-Барбара! - восхищенно заметил Пузырь.

     Сергей даже не посмотрел в его сторону, он глядел на стоящую у плиты Нину. Та задумалась.

     - Да вроде ничего такого ты и не говорил. Просто так, легкий треп. Ну, что с коробки – да, говорил. Живешь в Приморье - это тоже точно. И  вот! Ты холост. Это тоже точно, потому что ты мне паспорт показал, когда я улыбнулась. Там не было штампа о браке. Ты еще разозлился слегка, мол, никогда не врешь, - девушка виновато улыбнулась и закончила: - И это все, что я помню, Сергей, прости.

     Снова наступило молчание. Сергей все так же сидел и все быстрее и быстрее вращал в пальцах зажигалку. Она уже практически слилась в круг. За этим действием завороженно наблюдал Пузырь. Наконец Студент негромко кашлянул и произнес:

     - Ну вот, вроде, парень, мы и раскинули все, что могли. Выходит, ничего-то мы и не можем. В принципе, тебе бы свою «коробку» поймать, там-то тебя примут.

     - Во фрахт она ушла, я узнавал, - негромко ответил ему Сергей, потом снова громко хлопнул ладонью по столу так, что Пузырь аж поперхнулся пивом, которое он с завидной скоростью поглощал из новой бутылки. - Ладно, благодарить, конечно, мне вас не за что, пойдем мы. Или ты останешься? - обратился он к Нонне.

     - Да нет, Сережа, пойдем вместе.

     Она обернулась к сестре, но та равнодушно пожала плечами, мол, как хочешь.

     - Но если что, ты заходи, - голосом волка из мультфильма ответила Нина, и все расхохотались.

     Уже выйдя в коридор, Сергей услышал, как Студент начал говорить о том, что Нине предстоит работа на выезде, что-то там с кавказцами. Девушка заспорила, но окончания разговора он уже не услыхал, так как  они вышли из квартиры. Провожать их так никто и не подошел.

     По дороге в убежище говорили мало. Сергей был занят своими мыслями, а Нонна, очевидно, все же переживала встречу с сестрой. Купив по дороге бутылку водки для Деда, они знакомой дорогой пробрались в подвал.

     И вот там Сергея ждало очередное потрясение. Почти все обитатели, а их было на удивление много, собрались в одном из углов помещения и  что-то внимательно разглядывали. Пробившись сквозь толпу, Сергей увидел Деда, который, сидя на низком самодельном топчане, держал на коленях окровавленную голову мужчины и что-то тихо говорил ему. Заметив Сергея, он осторожно встал, поправил пропитавшуюся кровью тряпицу, которой было повязана голова раненого, и махнул рукой Сергею, мол, отойдем. Развернувшись, парень увидел, что на соседнем лежаке сидят еще трое избитых мужчин и одна женщина, у которой было вспахана лиловым рубцом вся левая половина лица.

     - Что тут у вас произошло, старик?

     - У «вас»? - с оттенком горечи переспросил Дед. – А произошло,  Серега, плохое. Побили наших сильно. Сам видишь. На вещевом рынке побили, а это наша территория. Ну, в смысле подработать, стащить что-нибудь по мелочи, да и просто наш это рынок! А сегодня видишь, как все вышло, вместо работы избивали их долго. Правда, сильно не калечили, видать, цели такой не было, и сказали, что так будет с каждым из убежища, кто туда сунется. Вот так-то, парень, - тяжело вздохнул старик.

     - А кто же это такой шустрый, что границ не соблюдает? Почему это случилось? Ведь кто-то должен в этом разобраться, нет?

     - По идее то да, должны смотреть. Жуликам  ведь мы исправно долю платим, но тут беда в том, что это снова те, нерусские наехали. По крайней мере, командовали они. А на разборки из наших мужиков и не годен-то никто. Не бойцы здесь собрались, парень, совсем не бойцы. Скорее, наоборот, - те, кто духом слаб, кто уже сам за себя постоять не может, те к нам и попадают. Ох, не знаю. А идти, конечно, надо. Надо попробовать поговорить. Есть у меня знакомый авторитет, что скажет? Хотя, чую я, ничего хорошего, - безнадежно махнув рукой, закончил старик и тяжело вздохнул.

     И тут Сергей вдруг внезапно увидел, как же уже нечеловечески устал этот казавшийся еще крепким Дед. Как он стар на самом деле! И даже,  несмотря на свою подтянутую фигуру, как он уже немощен. Это было горькое озарение, но это была правда. Здесь собрались люди, для которых убежище было последним оплотом, кусочком пусть такой, но все же жизни. А на улице они все, ну или почти все, просто погибнут. Тут была хоть и подвальная, но крыша над головой, тут были пусть и неказистые, но связи. Тут они были коллективом, ущербным, жалким, смешным, может быть, в понимании нормального человека, но они просто пытались выжить, кто как умел. А умели они, честно сказать,  не много.

     - Когда идти-то собрался на разговор, Дед? - спросил парень тихо.

     - Да вот, сегодня вечером и надо бы.  Думаю, кто со мной пойдет, мало ли, да и доверия больше, когда не один… - казалось, совсем уже разочарованный в успехе предстоящей миссии, старик тяжело вздохнул.

     - Ну, значит, решим так. Я с тобой и пойду. Берешь?

     Дед сразу же встрепенулся и, казалось, помолодел.

     - Конечно! Я, признаться, надеялся. Ты извини, но крепче парня здесь просто нет. Еще вон его возьмем, - он кивнул в сторону пожилого мужчины, худого и постоянно кашляющего.

     Тот, казалось, и не смотрел на них, но в ту же минуту подошел и,  протянув Сергею всю покрытую синей вязью татуировок руку, представился:

     - Я Фрол…

Глава 4 

     С Фролом они проговорили часа два. К удивлению Сергея, этот тщедушный и, казалось, иссушенный жизнью мужичок был довольно-таки известной личностью в определенных кругах. Из своих пятидесяти двух лет Фрол  почти тридцать провел за решеткой. Нет, он не был законником или авторитетом, Фрол был из так называемых мужичков, но, как говорится там, «мужичок тот был ломом подпоясанный».

     В его биографии, как понял Сергей из реплик, вставляемых Дедом, было много совершенно не вяжущихся с внешним обликом поступков. А в убежище Фрол пришел сам, когда после очередного срока не захотел жить в любезно предоставленной ему койко-местной норке в доме для престарелых и инвалидов. Он выбрал свободу. Да и, как говорил сам Фрол, помирать ему придется «за хозяином», семьи и близких у него давно нет, поэтому он не особо печалился насчет безымянной могилки. Это мужчина говорил безо всякой бравады, глухим, будничным голосом, как о само собой разумеющемся деле.

     Глядя в стылые глаза Фрола, Сергей понял, что особого желания цепляться за жизнь и свободу у этого человека нет. Такие равнодушно-усталые глаза Сергей, как сейчас отчетливо вспомнил,  видел когда-то в зоопарке. Или что это было? Передвижной зверинец?     Еще ребенком он посетил подобное заведение, и вот сейчас воспоминание всплыло. Там был волк, старый, вероятно. Худой и безразличный ко всему зверь, проведший жизнь в неволе. У волка был такой же, немигающий и пристально-презрительный взгляд, которым он встречал посетителей. Погладить этого зверя, потрепать по холке  никому даже не пришло бы в голову еще и потому, что волк не боялся смотреть людям в глаза.

     Дед с Фролом уже беседовали о чем-то своем, а парень все никак не мог стряхнуть с себя это внезапное узнавание. «Да, этот старичок может еще многое», - такое впечатление осталось от всего разговора, который был вроде ни о чем.

     А тем временем старшие уже, видимо, решили, как и что они будут говорить. Дед, обратившись к Сергею, сказал:

     - Ну вот, малой, часиков в восемь вечера мы и пойдем. Время еще есть, можно и отдохнуть. Выпить хочешь?

     Сергей отрицательно покачал головой.

     - Ну и правильно, нам сегодня трезвые головы ох как понадобятся. Ты тогда отдохни, а мы с Фролом по соточке все же накатим, - улыбнулся старик. - Нам можно, мы меру знаем.

     Вытянувшись, насколько это возможно, на своем уже ставшем привычным топчане, Сергей впал в какое-то полудремотное состояние, в голове клубились образы, обрывки то ли мыслей, то ли воспоминаний. Вот та сцена с выплывшим откуда-то из глубин подсознания волком… На фоне ряда клеток парень увидел, как ему показалось, себя и молодую женщину, опасливо оттягивающую его за руку от клеток. И вдруг он вспомнил еще: медведь! И мужчина,  протянувший мальчику мороженое, которое тот, не раздумывая, кинул этому косолапому попрошайке. «Мама, - улыбнулся Сергей. - Это же я  с мамой!» На этой мысли парень уснул…

     Как Сергею показалось, почти сразу же его осторожно тронули за плечо. Открыв глаза, парень увидел стоящую рядом Машу.

     - Вставай, Сергей, Дед зовет. Что же это будет теперь? Нас отсюда выгонят? Мы же никого не трогаем, зачем все так? - в голосе женщины отчетливо сквозила безнадежная растерянность.

     - Не журись пока, вот сходим, узнаем, тогда, думаю,  ясно все станет, - ободряюще подмигнул ей Сергей.

     Женщина тяжело вздохнула и сказала:

     - Я буду молиться за вас.

      Из подвала трое мужчин вышли на улицу в полвосьмого вечера. Как сказал Дед, до места встречи со знакомым авторитетом было несколько минут хода. Так оно и оказалось. Это было небольшое кафе  в отдалении от жилого массива, сразу за ним начиналась пойма реки Магаданки. Место было тихое.

     Когда вслед за Дедом они вошли в помещение кафе, их уже ждали. За дальним столиком сидели тоже трое мужчин. По внешнему виду, по их какому-то «налету», что ли, было ясно -  серьезные мужики. Деду махнули рукой. Подзывая, он кивнул своим спутникам и подошел к столику. Обменявшись рукопожатиями с двумя мужчинами  и коротко представившись третьему, Дед сказал:

     - Ну вот, Блуд, это мои товарищи. Фрола ты, наверное, знаешь, а  это Сергей. Он залетный, пока у нас живет. Опустили его на бабки и документы клофелинщики, но он вроде оклемывается и соображает уже.

     Сидящие за столом указали на свободные стулья - присаживайтесь.

О Блуде Сергей слышал из разговора обитателей убежища. По их словам, это был серьезный человек на районе. Рядом с ним сидел мужчина постарше, который, кивнув, бросил короткое:

     - Я Козырь. - Руки он не протянул.

     Третьим был молодой подвижный кавказец. Он сидел молча, но пристально смотрел на пришедших, всем своим видам пытаясь выказать пренебрежение и вместе с тем угрозу.

     - Ну что там у тебя за рамс, Дед? – спросил Блуд, закуривая папироску. (Судя по аромату, донесшемуся до Сергея, это был «косяк».)

     Дед неспешно, тщательно подбирая слова, принялся рассказывать об инциденте на рынке. Когда речь зашла об участии в нем «нерусских», кавказец не выдержал и, яростно жестикулируя,  принялся доказывать обратное. Причем в выражениях он не стеснялся. Дед молчал, потом слово молвил Фрол:

     - Ты бы базарок свой привязал, джигит. Тут, между прочим, люди сидят. И никто тебе не давал права хаять. Есть что сказать – говори, но без оскорблений. Их порой кровью смывают, - тихо закончил он.

     - Да что за дела, брат! Кто он такой, чтоб мне предъявлять? - возмущенно обратился кавказец к Блуду.

     - Вахтанг, не кипешуй. Это Фрол, за него пол-Колымы знает, а вторая половина боится. Он дело говорит. Люди пришли проблему решить, а не лаяться. Так что там было, на рынке? Говори теперь ты,  Ваха.

     По словам Вахи, дело выглядело так: обнаглевшие и зажравшиеся обитатели убежища стали слишком часто подворовывать на рынке и  слишком мало работать. Потому и решено было их немного вразумить.

     - Кем решено? - спокойно спросил Блуд. - Ты же знаешь, что рынок под Карапетом. Зачем там твои люди свои порядки устанавливают?

     - Ну, просто были там парни, увидали беспредел, поучили немного жизни. Что ты, брат!.. - немного заискивающе, но с южной горячностью ответил Ваха.

     - Позволь сказать, - вступил в разговор Фрол. – «Учить» - это ломать головы и избивать женщин? Ты, Ваха, может, и авторитет, но тогда понятий не знаешь. На чужой территории вопросы решают с теми, кто смотрит, а не по своему разумению. Так всегда было. Да.

     - Слющай, - с ярко выраженным пробившимся вдруг акцентом взвизгнул грузин, или кто он там был. - Ты кто такой, да? Почему в разговор лезешь? Не видишь, тут люди говорят? И почему это вдруг -  «может»? Я-то авторитет, а вот ты кто?!

     Стылые глаза Фрола все так же равнодушно и в то же время пристально смотрели на Ваху. Очевидно, тот понял, что в этом взгляде нет вообще ничего, ни страха, ни эмоций. Он не видел еще таких глаз -  пустых и леденящих душу, поэтому снова присел на стул.

     - Я человек, Ваха. Какой, если тебе интересно, -  у братвы узнаешь. Я не привык о себе отзываться, не дело это - себе масти клеить. - Фрол все так же равнодушно повернулся к Блуду: - Ну что, будем говорить?

     Тот кивнул, и за столом на минуту повисло молчание. По команде Блуда Ваха вызвонил тех, кто затеял все это. Собравшиеся сидели и ждали. Выпить Фрол и Сергей вежливо отказались, только Дед невозмутимо прихлебывал водочку и о чем-то тихонько рассказывал сидящему рядом с ним Козырю.

     Вскоре послышался звук подъезжающих к кафе машин, и следом в зал вошли около десятка молодых парней. Все они были из так называемых ЛиКаНов. В народе их порой называли кавказдюками.

Парни почти все подтянутые, улыбчивые и шумно-веселые. Заняв два соседних столика, они немного притихли, и слово сказал Блуд. Он выразил претензии Деда и попросил его мотивировать все произошедшее на рынке для вновь прибывших.

     И вот тут все вдруг будто взорвалось. Гости шумно что-то говорили, порой обмениваясь репликами на своем языке. Резко жестикулировали, через слово повторяли «мамой клянусь». Несколько минут в кафе действительно было шумно, как на том самом базаре. Ваха, слушая эти разноголосые выкрики, заметно приободрился и порой бросал взгляды на невозмутимо курившего Фрола, который изредка заходился в надсадном кашле, и внимательно слушавшего все это Деда.

     Блуд, наконец, поднял руку и сказал:

     - Так, а теперь давайте по одному. Кто из вас бил женщину?

     Джигиты растерянно замолчали. Потом один из них негромко ответил:

     - Понимаешь, Блуд, там все так быстро произошло… Она сама в драку кинулась, наверное, мы сразу и не поняли, кто это. Бывает так, в драке.

     - Стоп! - хлопнул рукой по столу Фрол. - В драке, говоришь? Кто же с вами дрался, орлы? От кого вы защищались? От двух инвалидов и женщины?

     - Слушай, Ваха, кто это? Что он так говорит? Почему наглый такой? Ты кто вообще будешь? - обратился оратор к Фролу.

     - Да так, мимо проходил, - ухмыльнулся тот.

     - Вот и иди себе мимо, - возмущенно продолжал гость с гор.  - Я тебя не знаю, ты меня не знаешь, какой разговор?

     - Ну-ну, - усмехнулся Фрол, - познакомиться не вопрос. Говори дальше.

     В результате продолжительных вспышек эмоций и обсуждений  было принято решение, принято двумя людьми - Блудом и Козырем, -  инцидент на рынке считать ошибочным, нацменам выплатить штраф в «общак» и компенсацию пострадавшим. Потерпевшими тут никто никого не называет.

     Ваха хоть и остался недоволен, но вынужден был согласиться. Он вышел со своими людьми из кафе, мужчины  о чем-то быстро поговорили, а Ваха, вернувшись, смерил неприязненным взглядом мужчин из убежища, которые стали уже прощаться со всеми. Руки им он не подал.

     Выйдя из кафе, Дед вытащил из кармана огромный клетчатый платок и с наслаждением обтер им лицо и шею.

     - Уф-ф-ф. Вспотел, как в бане. Если честно, не ожидал, что все так быстро и мирно решится. Это все благодаря тебе, Фрол. Спасибо!

     - Да ладно, - махнул рукой тот, - просто мы с Блудом и Козырем на одних «командировках» бывали. Вот и весь секрет.  Так бы хачики стаей загавкали бедноту. У них этого не отнять. Стайный народец. Но, думаю, не все так мирно будет, Дед, жди гадостей.

     - Да я в курсах. Тоже так думаю, не простят они. Да и будут теперь пробовать подловить на чем-то.

     - Вот и делай выводы, Дед. На то ты и старшуешь. Иди, людей успокой, а я пивка что-то захотел. Ты как, молодой? - обернулся Фрол  к Сергею.

     - Ну, а почему нет? - ответил парень. - Я бы тоже холодненького выпил.

     - Тогда пошли. - Фрол зашагал к  тому заведению, в котором Сергей уже побывал с Марией.

     В пивной было полно народа, шум, гам, табачный дым и крепкий запах пива и рыбы. Сергею это сегодня даже понравилось. Фрол,  обменявшись приветствиями с многочисленными знакомыми,  невозмутимо уселся за освобожденный для них столик и кивнул головой, подзывая официанта. Тот, очевидно, уже зная привычки гостя, моментально принес за их стол шесть кружек пива и тарелки с рыбной нарезкой.

     Фрол пил пиво крупными глотками и молчал. Потом, закинув в рот дольку вяленой корюшки, сказал:

     - Сергей, а вот с памятью у тебя что, совсем никак? Или все же дуркуешь? Ты не кипятись, я всегда прямо говорю. Тут есть у меня на примете бабка одна, она вроде как умеет что-то. Я, конечно, по зонам в чудеса-то верить перестал. Но о ней хорошо отзывались. Хочешь, попробуем узнать?

     - Конечно хочу, Фрол! - Сергей аж подпрыгнул на стуле. - Вот иногда кажется, что сейчас все вспомню! И снова как туман какой в голове, и виски ломит. Проблески есть, крупицы какие-то, а вот связать все вместе не могу пока. Так что я согласен хоть на бабку, хоть на дедку, если поможет, век тебя благодарить буду, Фрол!

     - Ну, век-то я точно не протяну.  Да и благодарить меня что? Погоди,  еще не сделал я ничего. Но раз так, давай допиваем и поехали. Она за городом живет, в поселке. Тут недалеко, совхоз там раньше был пригородный, а теперь не пойми чего.

     На выходе из пивной Фрол по телефону заказал такси, и когда мужчины вышли к киоску, у автобусной остановки их уже ждала машина. Ехать и впрямь было недалеко, спустя двадцать минут они уже подъезжали к аккуратному маленькому домику, стоящему чуть наособицу от остальных домов.

     Отпустив машину, Фрол вошел во двор и постучал в дверь. Им открыла маленькая, совершенно седая старушка. Сергей вдруг с удивлением поймал себя на мысли, что ему откуда-то знакомо это лицо. И только потом он понял, что эта бабушка - бабушка Ненила,  как она назвалась, удивительно напоминала ту, киношную Бабу Ягу  из его детства, которую  играл вроде как старичок, но играл изумительно. Тот же крючковатый нос, острый взгляд и даже сгорблена он была так же, как в сказке.

     - С чем, милки, пожаловали? - удивительно чистым голосом спросила она. - А ну-ко, погодьте, дай-ка я сама попытаюсь, - и бабулечка-ягулечка впилась своим цепким взглядом в их лица.

     Сергей сразу же почувствовал легкий ветерок, обдувающий его голову. Это не могло быть иллюзией, так как явственно и ощутимо затрепетали его волосы. И еще он обратил внимание на стойкий аромат в домике у этой бабушки Ненилы. Пахло странно, какая-то смесь тяжелых церковных запахов и аромата то ли трав, то ли тайги. Сергею почудился даже запах горящей серы, как от погасшей спички. Все это промелькнуло за секунду, как показалось парню.

     Потом старушка, сокрушенно качая головой, сказала:

     - Оба вы, милки, больны. Оба. У тебя легкие плохие совсем, - ткнула она пальцем почти в глаз Фролу. Тот даже не моргнул. - Но не это главное, милок, смерть за тобой стоит, близко стоит, я ее вижу. Беречься надо тебе, не знаю даже и как, но вижу, вот она, - и старуха ткнула пальцем за спину Фрола.

     Сергей испуганно обернулся. Конечно же, за их спинами была только входная дверь, но как показалось удивленному парню, она  тихонько скрипнула и чуть плотнее притворилась.

     - Она всю жизнь у меня за плечами, старая, привык я к ней уже, не затем мы пришли к тебе, - грубо оборвал ее Фрол. Было очевидно, что эта тема ему неприятна.

     - И это знаю, милок, - как от мухи, легко отмахнулась от него старушка. - Головой твой дружок мается. Что-то с головой у тебя, верно? - обратилась она к Сергею.

     - Да, бабушка, - покорно ответил парень, - не помню я ничего о себе, забыл все. Опоили меня и ударили, вот и мучаюсь. Кто я? Что я?

     - Знамо дело, маешься, душа-то она и в голове есть. Вот мучает тебя, негоже ей жить без памяти-то. Без памяти человек и не человек вовсе, а так, не пойми чего, зомби, вон как в телике кажут.

     Сергей не выдержал и прыснул, уж очень не вязался облик бабушки с киношными ужастиками, да и телевизором вообще. Старуха тоже растянула тонкие губы в улыбке.

     - Ну что, смешливый, значит, зомби знаешь? Пошли тогда, смотреть будем тебя. А ты, храбрый да несуразный, тут пока посиди. Или покури вон во дворике, у меня тут не смолят табакокуры. А что куришь, знаю. Иди.

     Фрол молча вышел во двор, на ходу доставая из кармана сигареты.

     В комнате, куда провела Сергея старушка, по одной из стен были развешены иконы, а вдоль другой стояли какие-то фигурки и даже целые чурбачки с хитро переплетенными корнями. Посредине комнаты стоял  массивный деревянный табурет.

     - Садись, милок, прикрой глаза, можешь смотреть вприщурку, но не напрягайся. - Теперь голос Ненилы был мягким, бархатным.

     Парень послушно присел и прикрыл ставшие на самом деле тяжелыми веки. Все, что произошло потом, он так никогда и не понял, сном это было или явью.

     Колдунья, или ведьма, или кто она там была, зажгла несколько свечей, потом обычную, как Сергею показалось, китайскую газовую переносную плитку. Поставила на огонь миску и принялась туда что-то кидать. При этом она постоянно бормотала себе под нос, а порой даже пританцовывала. Губы Сергея непроизвольно растянулись в улыбку, которая, кстати, вскоре пропала, потому что в дальнем от него углу комнаты, там, где сходились стены с иконами и фигурками, вдруг появилась странная тень. Даже не тень, это было черное пятно. Причем настолько темное, что казалось - это открылось окно в бездонный мрак. Именно мрак, который все поглощает. Потом до него донесся голос Ненилы:

     - Ну вот, Всемогущий, а теперь я выливать из него буду все то, что память его забило. Помогай мне, Хозяин.

     Придерживая над головой Сергея горячую миску, старушка что-то в нее наливала. Пахло расплавленным воском. Парень не ощущал ничего особенного, разве что как будто зачесалось под черепной коробкой. Такая мелкая дрожь там была, и нестерпимо потянуло почесаться. В себя окончательно привел его голос Ненилы:

     - Ну вот и все, милок. Что могла, я сделала, не обессудь.

     - Что, все, бабусь? Я так ничего и не помню. В голове только холодно и все. Не получилось?

     - Отчего ж не получилось? У меня всегда получается, - ответила она. - А что не помнишь, так это правильно. Так не бывает, чтоб сразу все. Погоди пару дней, все вспомнишь. Еще, может, и жалеть будешь, что вспомнить решил.

     Как будто подгадав момент, в комнату вошел Фрол.

     - Ну, что тут у вас? Вечер воспоминаний удался? - обратился он к Сергею.

     - Да не знаю я, - пожал плечами парень. - Вроде и не вспомнил ничего, а в голове все как-то не так…

     - Ну, раз не так, то, может, как раз и так. Сколько мы должны? - обратился мужчина к старухе.

     - А сколь не жаль, - неожиданно лихо ответила та.

     - Ай да  бабка, - весело расхохотался Фрол и, вытащив две тысячные купюры, спросил: - Хватит?

     Сергей даже не успел заметить, как мелькнула маленькая, сморщенная, как птичья лапка, рука Ненилы. Деньги, казалось,  растворились в воздухе.

     - Фигассе, - покрутил головой, в которой будто тлел маленький горячий уголек, парень, - реально волшебница.

     - Идите, хлопцы, все, что могла, я сделала. А ты дохлый, - обратилась она к Фролу, - смотри, я предупредила. Смерть рядом с тобой, совсем рядом. Поберегись. Остеречься всегда можно, она не такая всемогущая, как говорят. И легкие лечи. Туберкулез у тебя,  похоже, милок. Идите. - Бабушка Ненила захлопнула дверь.

     Выйдя на окраину бывшего совхоза, Фрол собрался вызвать такси,  но неожиданно рядом с ними притормозила старенькая «девятка».

     - В город? - распахнув дверь с их стороны, перегнулся водитель.

     - Да. Подкинешь?

     - Триста рублей, и падайте. Вам куда?

     - На тридцать первый квартал.

     - Тогда двести пятьдесят.

     Машина резво тронулась с места. По дороге все молчали.

     Перед возвращением в убежище мужчины выпили еще по кружке пива. Фрол был молчалив, а у Сергея по-прежнему что-то чесалось и копошилось в голове. Но особых изменений в памяти парень не обнаружил, все было покрыто туманом. Вот разве что  этот туман теперь явно ассоциировался у него с утренним морским, непроницаемым порой, когда на расстоянии вытянутой руки не видно лееров. Это уже как-то слегка взбодрило парня.

     Как обычно, зайдя в соседний дом и спустившись в подвал,  мужчины отправились в длинный извилистый путь, ведущий их к дому. Им нужно было пройти мимо целого ряда «подпольных» кладовых, или сарайчиков, оставшихся еще от тех времен, когда люди хранили в них овощи и всякий уже ненужный, но, по рачительным российским меркам, могущий пригодиться в дальнейшем бытовой хлам. Многие сарайчики уже пустовали. Двери были взломаны. Наверняка и некоторые обитатели убежища приложили к этому свои шаловливые ручки. Да и мебель какая-никакая, и топчаны, они же откуда-то взялись там? Хотя Сергея это особо не интересовало.

     Фрол уверенно и быстро двигался чуть впереди. В тусклом свете одинокой лампочки Сергей видел его худую, чуть сгорбленную спину. Они уже подошли к краю подвала, дальше им предстоял путь через тот самый, забытый, хитрый проход. И вот тут…

     Сергей скорее почувствовал, чем увидел, что кроме них, в подвале есть кто-то еще. Внезапно перед идущим Фролом распахнулась дверь.  Сергей замер, и в ту же секунду из кладовой позади него тоже вышел кто-то… Обернувшись, он увидел двух молодых, здоровенных ребят, похожих на тех самых хачиков, которые были сегодня в кафе. Но его внимание тут же переключилось на тех, кто стоял впереди, перед Фролом. Даже в этом тусклом свете парень сразу узнал Ваху. Рядом с ним стоял еще один горец, пониже ростом, но широкоплечий, со сплющенными (это было видно даже издалека) ушами. 

     «Покатые  сильные плечи, эти уши…» В голове Сергея щелкнуло: «Борец». Почему борец и откуда это пришло в его голову,  парень  разобраться не успел, так как действие разворачивалось стремительно.

     - Ну что, чмошник, вот мы и встретились, да? Ты рад? Ну, а теперь говори, ты же такой крутой и умный, как там тебя, Фрол, кажись, - ехидно ухмыляясь, проговорил Ваха, поигрывая зажатой в руке милицейской дубинкой.

     - Чоп ты хотел от меня услыхать, горный козел? - спокойно поинтересовался у него Фрол. - Побазарить потянуло обезьянку? Так давай, «в четыре глаза», убери своих барбосов, от них баранами несет, и малой пусть идет. Потарахтим, чо.

     Джигиты загалдели. Стоявшие позади Сергея быстро протиснулись вперед, больно ударив его при этом по спине, и уже готовы были броситься на Фрола, когда Ваха, подняв руку, сказал:

     - Не надо, братья. Этот шайтан специально так говорит, быстро умереть хочет, хитрый русак. Ну да мы похитрее будем. Мы вас давно всех тут имеем и дальше иметь будем. Понял, да? Гяур. И баб ваших, блядей, имеем, и вас. И уркаганов ваших недоделанных, всех мы вырежем тут скоро. Мы волки, а вы псы. Хочешь на равных? Ну что ж, старик, давай. - И Ваха, картинно сбросив с плеч кожаную куртку, убедительно покрутил в руках дубинку. – Отойдите, братья. И этого,  больного, отпустите. Пусть идет, расскажет этим баранам, кто тут хозяин.

     Сергей быстро шагнул вперед и, встав рядом с Фролом, собрался было что-то сказать. Но в это время Фрол сильно подтолкнул его вперед.

     - Иди, малой, иди. Тут все нормально будет. Не боись.

     И снова Сергей заметил в его глазах этот стылый волчий блеск, но теперь в них проскакивали искорки торжества, жажды схватки. Лицо пожилого мужчины даже порозовело, скулы окаменели, и выглядел Фрол уже не таким, как раньше, болезненным. Перед Сергеем стоял ощерившийся, уверенный в себе опасный хищник, для которого схватка не на жизнь, а на смерть - и есть жизнь.

     Сергей неуверенно миновал стоявших на его пути Ваху с джигитами и, дойдя до поворота, за которым начинался вход в убежище, обернулся. Противники так и стояли неподвижно друг перед другом. Было очень тихо, и даже сопровождающие Ваху бойцы молчали. Сергей все же решил не уходить, на помощь звать было все равно некого, а оставить Фрола одного он просто не мог.

     Все последующие события спрессовались для Сергея в один миг…

Глава 5

     Сергею все происходящее было хорошо видно, потому что Ваха и Фрол стояли как раз под единственной в том подвале неяркой лампочкой. И слышно было тоже отлично, он слышал даже частое шумное сопение Ваховских бойцов.

     Противники так и стояли друг перед другом, Ваха чуть боком, и потому парень отчетливо видел лицо Фрола.

     - Ну что, борзой, понеслась? - с усмешкой спросил кавказоид.

     - Убери своих баранов, они мне в спину дышат, а я знаю вашу козью привычку со спины побеждать, - усмехнулся в ответ Фрол.

     Горцы тут же загомонили, приближаясь к нему.

     - Стоять, - поднял руку Ваха, - отойдите, братья, я сам с этим псом побазарю. Уж с ним-то я разберусь, буду резать уши - услышите. Не бойтесь, я мастер спорта по боксу, что мне этот дохляк, пожалуй, я его и без дубинки забью.

      Бойцы, недовольно ворча, прошли вглубь подвала и остановились у той самой раскрытой двери, наблюдая.

     - Базар, говоришь, тебе нужен, пастух? Мастер спорта ты? По траху овец? - рассмеялся Фрол. И так у него это получилось неожиданно, что Ваха оторопел.

     - Что говоришь, шайтан, слушай…

     - Нет, обезьяна горная, это ты слушай. Не родился еще тот «абрикос» (или как вас там, храбрых бойцов с женщинами, зовут дома, в аулах?),  который мои уши отрезать сможет. Ты свои побереги, ублюдок кривоносый.

     В руке Фрола с еле слышным щелчком вдруг холодным пламенем мелькнуло лезвие ножа. Откуда он успел его вытащить и когда,  Сергей не понял. Ваха, похоже, тоже. Инстинктивно отпрянув назад, кавказдюк поднял дубинку и зашипел:

     - Разве это ножик? Вот смотри, какой нож у меня, - и,  настороженно глядя на неподвижно стоящего в ожидании Фрола,  нагнулся, пошарил рукой в лежащей на полу куртке и вытащил оттуда большой нож. Даже, скорее,  небольшой кинжал с хищно загнутым вверх острием.

     И в это же время Сергей явственно увидел торчащую из-за пояса Вахиных джинсов рукоять пистолета.

     - Фрол, у него ствол! - крикнул он.

     Но тот даже взглядом не повел в его сторону. Услышав крик, с тыла стали медленно подходить к месту схватки и остальные бойцы. Но приближались они очень неторопливо, крадучись, оттого и не успели…

     Фрол стоял все так же неподвижно, держа нож в опущенной, чуть отведенной в сторону правой руке. Ваха, видимо, уверовав в свое превосходство, перехватил в левой руке поудобнее дубинку и, уже предвкушая быструю расправу, решил растянуть удовольствие.

     - А может, не будем тут резню устраивать? Вижу, ты крепкий мужик. Джигит. Есть такие и у гяуров, знаю. Что тебе эти нищие? Давай к себе возьму, чай-шмяй, канфет-мафет кушать будешь, баб каких хочешь драть. Да?

     Говоря это, он сделал несколько вроде как непроизвольных шажков в сторону Фрола. Сергей лихорадочно оглядывался по сторонам в поисках хоть чего-нибудь, что могло бы послужить оружием. Тщетно,  вокруг - только мелкие камешки, а сам пол в подвале был засыпан шлаком. И ничего подходящего рядом, к сожалению, не валялось, не как в кино, где в нужный момент под рукой всегда есть обрезок трубы или арматурина. Все это если и было когда, то давно уволокли их в металлолом. Поэтому Сергей не успел даже сделать попытки помочь Фролу, когда Ваха, продолжая что-то бормотать, неожиданно взмахнул дубинкой и, выставив впереди себя свой кинжал, кинулся на врага. Каким образом зажатая в правой руке Фрола финка переметнулась в левую, Сергей тоже не заметил. Со стороны показалось,  что старый урка, просто чуть изогнувшись в корпусе,  сделал шаг навстречу противнику и непостижимым образом оказался уже за спиной Вахи. К тому же Фрол, вроде как приобняв, придерживал его за пояс.

     Все это произошло мгновенно, и только когда, выдернув из-за пояса Вахи пистолет, Фрол оттолкнул его, стало понятно, что это уже просто тело. Из груди вожака кавказцев торчала рукоятка босяцкой самоделки. Как и когда успел ткнуть его Фрол, Сергей так и не уловил. Но это было еще не все. Сопровождающие теперь уже павшего героя горные орлы даже не успели понять, что произошло, как Фрол, передернув затвор, вскинул пистолет. Выстрелы оглушительно захлопали в подвале. Облачко порохового дыма на секунду перекрыло обзор, но все равно было видно, как попадали все три стоявшие  поодаль фигуры.

     Сергей почти бегом подбежал ко все так же безразлично стоящему Фролу, который, уже отбросив пистолет, шарил по карману в поисках сигарет.

     - Фрол, ты как?! - возбужденно крикнул Сергей. Глупый вопрос, но ничего более умного в голову ему не пришло.

     - А что мне будет? - криво улыбнулся мужчина, уже поднося к губам сигарету.

     И тут в подвале хлопнули еще два выстрела. Фрола отбросило на спину. Сигарета так и была зажата в его руке, но на груди уже расплывалось, набухая кровью, большое пятно. Инстинктивно присев, Сергей обернулся и увидел, как, придерживаясь рукой за стену и сгорбившись, к выходу из подвала почти бегом устремился тот самый крепыш со сплющенными ушами. Буквально в несколько мгновений он скрылся из виду.

     Парень снова обернулся к Фролу. Тот, прижав руку с окровавленной теперь сигаретой к  груди, что-то шептал. Сергей нагнулся, пытаясь расслышать.

     - А она ведь не страшная, - разобрал он.

     - Кто, Фрол, что ты? О чем ты? Тебе больно? - Сергей просто растерялся, но, сам не отдавая себе отчета в правильности действий,  уже подобрал валявшуюся рядом куртку Вахи и плотно прижал ее к груди Фрола.

     - Не надо, брат, не стоит, она правда очень красивая…

     - Кто, Фрол?

     - Смерть. Она не старая, она… - Фрол закашлялся, потом посмотрел Сергею прямо в глаза. – Живи, пацан, и не бойся…

     Он ощутимо вздрогнул, и по его телу пробежала волна судорог. Стылые при жизни глаза пожилого мужчины внезапно потеплели, и Сергею даже почудилось, что они сменили цвет - из серых стали голубыми. Но спустя некоторое время парень понял: просто из них ушла жизнь…

     Несколько минут Сергей безуспешно пытался вернуть Фрола к жизни. Потом, поняв всю тщетность попыток, накрыл его все той же Вахиной курткой и, подобрав лежавшие рядом пистолет, дубинку и нож кавказца, медленно пошел в сторону прохода в убежище. Не успел он протиснуться в дыру, как из щели уже выскользнул Дед, за ним - еще несколько человек. Спустя минуту рядом с телами стояли почти все находившиеся на то время в убежище обитатели. Дед,  быстро окинув все взглядом, спросил у Сергея:

     - Кто-то ушел?

     - Да, один из них, самый здоровый. Но, очевидно, Фрол его зацепил-таки. Он как-то странно убегал, - тихо ответил Сергей и вдруг всхлипнул.

     - Хорош! Сопли потом жевать будем. Сейчас сюда кто-нибудь прибежит. Хотя жильцы вряд ли сунутся на выстрелы, но в «контору» звякнут. Быстро тут все убираем, иначе нам здесь не жить.

     Эти слова, сказанные громко и уверенно, подстегнули людей. Дед только отдавал команды. Убитых джигитов, по одному ухватив за руки и ноги, мужчины поволокли по проходу в убежище. Как понял Сергей, именно  туда, где было отхожее место, проломленное в теплотрассе. Фрола понесли последним, уже аккуратно. А тем временем женщины и молодые пацаны тщательно собирали в невесть откуда взявшиеся мешки пропитанный кровью шлак, другие таскали из углов подвала свежий, не замаранный, и рассыпали его на месте схватки. Буквально спустя десять минут ничего, кроме так и висевшего в воздухе порохового дыма, не напоминало о произошедшем тут побоище.

     - Мусор сюда, - скомандовал Дед.

     Тут же из взломанных сарайчиков на это место были накиданы пустые коробки, разбитые бутылки и просто тряпки. Теперь казалось, что здесь вообще давно не хожено. Напоследок, подпалив кусок резиновой камеры и бросив ее в угол, Дед сказал:

     - Уходим. Проход закрыть, пока повесить «тревожный» замок.

     Все протиснулись обратно в свой подвал, а четверо крепких  мужчин вложили в проход заготовленное заранее, обляпанное старым раствором большое бревно и придвинули со стороны убежища кусок тяжелой бетонной плиты. Как потом объяснили Сергею, все это было придумано именно на случай непредвиденной опасности. А на дверь в подвал, через которую они заходили, был наброшен заранее припасенный замок. Теперь в убежище можно было попасть только через одно, специально подготовленное для этого окно, по условному стуку.

     Переведя дыхание, все собрались возле топчана, на котором  лежало тело Фрола. Кто-то успел закрыть ему глаза. Женщины тихо  плакали, мужчины молча курили.

     - Что произошло? Рассказывай, - строго обратился к Сергею Дед.  Потом, заметив, что парня трясет, молча достал из стоящей рядом  сумки бутылку водки. Налил полный стакан и протянул ему. - Но сначала выпей.

     Водку Сергей выпил, не почувствовав даже вкуса. Но внутри стало тепло. Казалось, даже пылающий в голове уголек, который не затухал с момента посещения Ненилы, и тот притух. Потом, чуть успокоившись, он принялся за рассказ. Его внимательно слушали все.

     Когда Сергей закончил, Дед тихо сказал:

     - Ну вот, Фрол и тут прикрыл нас, ребята. Жизнью своей прикрыл. Ведь он всю верхушку чуреков выбил, теперь бы еще тихо все обошлось.

     Бомжи все так же молча стояли у тела. Не было слышно даже шепота, поэтому частый стук по железу заставил всех вздрогнуть.

     - Васек, открой окно, это Глист пришел, - сказал Дед.

     Один из мужчин подошел к дальнему окну подвала, заваренному, как и все остальные, глухим железным листом, и, ловко выдернув какой-то запор, отогнул лист внутрь. Сразу же в тесное окошко вьюном ввернулся Глист и спустя минуту, часто дыша, уже стоял перед Дедом.

     - Ну, что там творится на воле?

     - Ох, короче так, братва, того хачика Фрол все же крепко зацепил. Я прошел до остановки, там кровь капала, а он лежит сбоку. Похоже,  жмур. Я не стал подходить, там уже менты крутились.

     - Так, да и хрен с ним. Это нам на руку. А в подъезде что?

     - Пока ничего, там пара бабок выползла. Стоят, не заходят. Тихо пока.

     - Значит, вали обратно и жди. Не могут менты не приехать. Не спеши, все там разнюхай, это нас всех касается. Усек?

     - Да усек, чо. Только дай хоть глоточек, за упокой, - парень кивнул головой в сторону тела.

     - Вот же ты уродец, Глист! Даже тут не можешь. На, допей, - протянул Дед ему бутылку, в которой было еще на треть. - Поминать позже будем. И чтоб не возвращался, пока все не узнаешь.

     Глист, на ходу осушив тару, быстро выскользнул обратно во двор. Окно снова надежно прикрыли. Дед тяжело вздохнул и сказал:

     - А теперь давайте думать, что и как. Фрола надо похоронить. По-любому. Это не обсуждается. Хачи тут вонять, конечно, будут, но не вижу выхода пока, потом решим.

     - А что тут решать? - отозвался пожилой мужик, который часто сидел, курил с Фролом. - Вон на рынке китайцам хлорку дают, чтоб они засыпали там помойки свои, а они те мешки просто у контейнера складывают. Мы сейчас с Чуней сгоняем, тележку возьмем да привезем. Засыплем их, и все дела. Хлорка разъест, и вони не будет.

     - Хорошо придумал. Тогда так, мужики, - Дед обвел всех пристальным взглядом, - если все тихо будет, сегодня же Фролушку и похороним, как сможем. Я думаю, за старой нефтебазой. Там и тайга осталась, и люди не ходят, все в мазуте, считается так. Это тут недалеко, можно сказать, за углом, - обернулся Дед к Сергею. - А вы с Чуней, - обратился уже к тому мужичку, - тележку возьмите половчее,  чтоб прокатить можно было, колеса повыше, ну, вы понимаете все. И да, коробку пустую, большую, от холодильника там, или не знаю. Чтоб Фрол лег. Он щупленький.

     Мужики кивнули и молча выбрались на улицу тем же путем, через окошко. Дед продолжил:

     - Придет Глист, расскажет, что там и как. Вы четверо, - он показал на самых крепких мужиков, - со мной пойдете. Лопата и кирка есть?

     - Есть, Дед, мы же там, в сортире когда долбили, инструмент остался.

     - Вот и приготовьте. А вы, девушки, - обратился вожак к женщинам, - приготовьте все, чтоб помянуть. Ну, я не знаю, вон бабка Валя у нас богомольная, разберетесь.

     Старушка так же молча, как и мужики, кивнула и, вытерев сухой сморщенной ладошкой слезу, направилась в свой угол. За ней потянулись остальные женщины.

     Дед и Сергей остались вдвоем у тела. Парень до сих пор с недоверием смотрел на застывшее в последней улыбке лицо Фрола. Все произошло слишком быстро. И размеренное спокойствие Деда казалось Сергею кощунством. «Как так, похоронить человека на задворках какой-то нефтебазы? Почему нельзя, как всех?» Мысли путались. Заметив его неприязненный  взгляд, Дед тихо произнес, вроде бы разговаривая сам с собой:

     - Тебе там хорошо будет, друг, тихо. Ты никогда не жил в тишине,  Фрол. А там мужики и крестик сгоношат, православный. Не думаю, что тревожить будут. Да и не ходят там почти. А лежать там спокойно, деревья вокруг. Я, друг, для тебя место сам выберу, не обессудь. Знаю я, чего тебе не хватает, я и сам там лягу. Если получится… - и Дед тяжело вздохнул.

     Сергею отчего-то стало мучительно стыдно. За промелькнувшие было мысли. Дед, как будто понимая это, обратился к нему:

     - Ну что, малой, только мы с тобой не у дел пока. Пойдем ко мне, посидим, погутарим. Выпьем по чуть-чуть. Фрол того стоил, трудно он жил.

     - А ты давно его знал?

     - Давно. – Дед, плеснув в пластмассовые стаканчики водку, на минуту замолчал, потом сказал: - Не чокаясь, - и махом опрокинул в себя содержимое.

     Сергей последовал его примеру. Закурив, старик прищурился от попавшего в глаза дыма (или то набежала слеза?), ответил на вопрос:

     - В семидесятых познакомились. Я тогда на «пятерку» попал. Была такая зона в Сусумане. А он там давно сидел.

     - Так ты, Дед, тоже из уголовников? - удивленно спросил парень.

     - Из уголовников, - как-то горько улыбнулся тот. - Понимаешь, тогда жизнь у меня не заладилась трохи, так, что ли. И вот я шатался по Колыме неприкаянный, пока за тунеядство меня и не «приняли». Тогда с этим строго было, малой. Дали мне полтора года на исправление и отправили в лагерь. Вот там и познакомились. Мужик был Фрол. Всегда был мужик, потому и уважали его. И боялись, чего уж. Много он натерпелся в жизни. И «довески» получал, и по «трюмам» маялся. Но не сломался. Жилистый всегда был. А тут, вишь оно как… Ладно, что уж теперь говорить. Хороший мужик был Фрол. Да. Теперь уже был… - Дед снова тяжело вздохнул.

     Сидели молча, курили, каждый думал о своем. Потом к ним подошла одна из женщин и что-то сказала Деду на ухо. Тот встал и отошел с ней вместе к остальным женщинам, которые уже что-то  варили, раскладывали, резали. Парень остался один. Он прислушивался сам к себе. В голове все было как-то не так, как до этого, теперь он знал, что раньше уже видел смерть, огонь, выстрелы… Что-то потихоньку просыпалось в нем. Чувство было  тревожное,  не радостное.

     Спустя некоторое время в окошко снова постучали. Как оказалось,  это вернулся Глист. Вокруг парня сразу же собрались все обитатели убежища.

     - Ну, что там слышно? Говори!

     Глист важно посмотрел вокруг и, достав из кармана папироску, принялся неторопливо ее раскуривать. В то же мгновение Дед звонко хлопнул его по загривку.

     - Ты тут еще будешь форсить, пацан? Не видишь, ждут люди? Что там?

     - Чо вот сразу по шее-то? - загундосил разведчик. - Я ж там и не курил почти, все старался услыхать, а там бабок навалом, ругаются, что курят. Там нормально все, Дед. Отвечаю. Приехали менты, им сказали, что стреляли в подвале, они туда сунулись. Недолго лазили, сказали, не может быть, чтобы там. Тут и хачика того подбитого вспомнили. Решили, что в подъезде стреляли. По квартирам пошли. Но тоже без толку. Так ничего и не решили. Потом уголовка приехала. Те тоже в подвал лазили, тоже решили, что не там. Хачик этот, как я понял, там у остановки и помер. В общем, там какой-то майор, его так назвали, сказал: «Да и хер с ним. Пусть висяк будет, зверьком меньше, всего и делов». Они заржали и уехали. Бабки еще там повозмущались, потом мужик какой-то вышел и ну орать: «Вы чо, кошелки, хотите, чтоб менты у нас тут прописались? Не стреляют больше, и то хорошо. Прекратите тут провоцировать». Ну, старухи побурчали и разошлись. Я потом еще замок наш скинул и в подвал пролез, позырить. Там резиной воняет и видно, что менты дальше кучи мусора и не зашли. Вот и все. А ты дерешься.

     - Ладно, Штирлиц, выпей и отдохни. Заслужил. Ну, дай Бог, чтобы так. Может, и пронесет. Посидим тихо до вечера. Многие на улице? - спросил Дед, не глядя.

     - Да, если с теми, кто на рынок ушел, с десяток будет, - после недолгого шушуканья ответили ему.

     - Ну вот и хорошо. Занимайтесь, у кого что есть, а мы подождем мужиков с рынка.

     Дед присел на ближайший к этому тайному окошку топчан, Сергей устроился рядом. Ждать пришлось недолго. Вскоре в окно снова стукнули. Это вернулись те, кто уходил на рынок, а с ними еще человек пять жителей подвала. Как рассказали мужики, они привезли два мешка хлорки и пустую крепкую коробку, которая как раз подойдет. Все это пока было укрыто неподалеку возле гаражей. Там остался один из них, сторожить.

     Время тянулось медленно. Наконец Дед, глянув на часы, сказал:

     - Ну что, мы с мужиками пойдем копать, а вы сидите еще пока тихо. Как стемнеет, будем хоронить. - Он вздохнул.

      С трудом выбравшись из тесного окошка вместе с мужиками, Сергей увидел, что место лаза было выбрано как нельзя более удачно:  это было угловое окно подвала, выходящее во внутренний двор. К тому же его надежно прикрывал поставленный, видимо, кем-то из жильцов себе под окна, контейнер.

     Всего, вместе с Дедом, их было шесть человек. Мужчины несли завернутый в куски брезента инструмент. Все было вроде тихо, никто не обратил на них внимания, во дворе было пустынно, лишь у одной из машин возился кто-то да детишки шумели на детской площадке.

     - Так, мужики, вы идите к нефтебазе и ждите там, мы сейчас подойдем. Пойдем, Серега, обойдем вокруг дома, посмотрим, - скомандовал Дед. Мужчины быстро прошли вглубь двора и вскоре исчезли из вида. - А мы с тобой, паря, другим путем пройдем, мимо подъезда и магазина. Не спеши, иди и смотри. Может, что и приметишь.

     Ничего такого, бросающегося в глаза, Дед с Сергеем не заметили. Двор жил своей жизнью, о стрельбе если и говорили, то по кухням. Возле злополучного подъезда не было даже обычно сидевших в это время старушек. Хотя к бомжам они относились всегда с пониманием,  те не гадили, где живут, а скорее, наоборот, - расползаясь утром по своим делам, даже прихватывали скопившиеся у подъезда бутылки и прочий мусор. Так что все соблюдали, как говорится, паритет. Осмотрев все лично, Дед буркнул:

     - Ну, вроде и впрямь все тихо. Есть все же Бог на свете. - Он размашисто перекрестился. - Пошли.

     До старой нефтебазы дошли быстро. Она, как оказалось, находилась сразу за жилым кварталом. Рядом раньше был так называемый пятак, а теперь там что-то строили. Мужики курили сразу же за этой самой новостройкой. Увидев подходивших Деда и Сергея, они встали и молча смотрели на них.

     - Пошли, - махнул рукой, не останавливаясь, старик, и они углубились в чахленький лесок, который сохранился за этой стройкой и оградой нефтебазы.

     Немного пройдя вперед, Дед огляделся по сторонам. Заметив стоящую группой череду немолодых уже лиственниц, еще раз осмотрелся вокруг и сказал:

     - Здесь. Здесь будем его хоронить. Давайте, мужики, не затягивайте, время уже позднее, все успеть надо сегодня.

     Старший из них кивнул и ответил:

     - Все нормально, Захарыч, через пару часов готово будет, не волнуйся.

     Сергей удивленно взглянул на Деда, первый раз он услышал, как того зовут по отчеству.

     Назад снова возвращались молча. На улице уже темнело. Здесь, на окраине жилого массива, людей почти не было видно, лишь на стройке грохотал какой-то механизм и горели прожектора.

     В убежище было тихо. Да и как могло быть по соседству с трупом товарища? Дед дал добро открыть вход в подвал и притащить мешки с хлоркой. Это было выполнено сразу. Что удивительно, с убитых хачиков не сняли даже одежду. Совсем неплохие по местным меркам шмотки так и остались не востребованы. Часы, мобилы и наличные деньги, конечно же, были «приватизированы», не без того. Та же участь постигла и цепочки с печатками, но Дед все же заметил.

     - Не вздумайте с этим спалиться. Приберите все до лучших времен, пока утихнет. А еще лучше, прикопайте.

     Все молчали… Так долго длились эти два часа, что Сергей даже с радостью встрепенулся, когда Дед сказал:

     - Пора нам. Кто идет? - Идти собрались все. Старик кивнул головой: - Ну, я так и думал. Давайте тележку с коробкой сюда, под окно, незаметно вытащим Фрола и уложим. Кто-нибудь, стойте там на стреме.

     Несколько человек сразу же выбрались наружу.

     - Ты, Глист, сходи открой подвал наш. И еще там посмотри на всякий случай, как и что. Понял?

     Уже слегка пьяненький паренек солидно ответил:

     - Конечно, Дед, я маякну, как там, - и тоже исчез.

     Все, как оказалось, было в порядке. С трудом протиснув уже окоченевшее тело Фрола в узкое окошко, его аккуратно уложили в большую коробку, стоявшую на тележке с резиновыми колесами, похоже, от какого-то мотоцикла. Тележку шустро покатили вперед через выход со двора в сторону пустыря два мужика, а Дед с Сергеем пошли следом. Остальные обитатели выходили уже через подъезд, группками по несколько человек, и тоже растворялись в темноте.

     Было уже совсем темно, поэтому Сергей старался не отставать от широко шагавшего старика. Шли так же в молчании, только впереди раздавался скрип колес и негромкие матерки, когда приходилось объезжать препятствия.

     Подошли к началу леска, и навстречу процессии вышел тот самый старший из землекопов.

     - Готово, Дед, - только и сказал он.

     Старик кивнул головой.

     - Постой тут. Люди подойдут, покажешь им место.

     Они углубились в лес.

     Вскоре вокруг свежевырытой могилы у стволов лиственниц собрались все обитатели убежища. Тело Фрола уже лежало рядом с ямой, на подстеленном под него старом, вытертом почти до белизны, но чистом коврике. Кто успел и додумался прихватить его с собой, Серега не знал. Все стояли тихо. Потом в руке у бабы Вали неярким пламенем затеплилась тоненькая церковная свечка, и вскоре в руках каждого, стоящего вокруг этой импровизированной могилы, трепетал неяркий желтый огонек.

     Бабушка Валя зашептала молитвы. Ее подержали еще две женщины и один из стариков. Захарыч же стоял молча, лишь по щекам его катились слезы. Впрочем, плакали почти все. Быть может, каждый из них понимал, что даже такая могилка и такие проводы выпадут не всем. Вот и оплакивали они и Фрола, и свои поломанные и безнадежные судьбы. Немного постояв, Дед все же заговорил. Он скупо перечислил все немногочисленные вехи судьбы Фрола. Поблагодарил его за то, что он сделал для них всех. Он был немногословен, да и что тут говорить.

     Потом по очереди все подходили к телу. Женщины целовали его в лоб, мужчины в основном просто проводили руками по волосам и отходили в сторону. Там уже женщины наливали всем по чарке, пили в молчании.

     - Все, закапывайте, - скомандовал Дед.

     Фрола аккуратно завернули в тот самый коврик и, как могли, бережно опустили в неглубокую могилку. Потом в четыре лопаты быстро закидали ее землей.

     - Холмика не делайте, потом простой крест поставим. Ты, Сидор,  сможешь? - обратился Дед к тому самому старику, который всегда был рядом с Фролом.

     Тот кивнул, говорить он, очевидно, не мог. Его глаза были устремлены на то место, где под землей покоилось тело друга.

     - Ну вот и все. Уходим. Подровняйте все тут, чтобы незаметно было. Дерном, что ли, прикройте.

     - Идите уже, все сделаем, как надо. Чай, не чужой человек тут лежит, - буркнул кто-то из землекопов.

     До убежища добирались так же, группами, а там все собрались возле бывшего для Фрола последним домом топчана. Женщины раскладывали по тарелкам и мискам рисовую кашу. Мужики, молча выпивая по три положенных стопки, отходили каждый к своему месту. Там, конечно, поминки продолжалась, но в подвале было тихо.

Потом чей-то на удивление мелодичный, хоть и хриплый голос тихо-тихо запел: «Я помню тот Ванинский порт и рев парохода угрюмый…»

     Потихоньку, почти шепотом, песню подхватили все. Она, как мягкий гул, накатывала на сидящих и стоящих в убежище людей. Казалось, что с этой незатейливой мелодией уходит и боль потери.

« Встречать ты меня не придешь, а если придешь, не узнаешь…»

     Так под негромкую мелодию этой печальной песни Сергей и уснул, вымотавшись за этот показавшийся ему бесконечным день.

     А утром подошедшая к нему Мария сказала:

     - Сергей, извини. Вчера всем было не до того, но я в морпорту узнала - через три дня твое судно становится под разгрузку в наш порт…

Эпилог

     Оставшиеся до прихода судна дни Сергей практически не имел времени подумать о себе. Все закрутилось со страшной силой.

     Деда снова вызывали на разговор авторитеты. Их интересовало, куда подевались люди из бригады Вахи и сам бригадир. Дед, не скрывая, рассказал все. Было принято решение: Фрол действовал правильно, тема закрыта. Милиция тоже не особо шерстила в их районе. Было несколько обходов, опросов, но так, поверхностных, для галочки. Рынок, судя по всему, оставался за убежищем, претендентов видно пока не было.

     Но в самом убежище атмосфера была не то чтобы гнетущая, нерадостной она была. Слишком многое, наверное, было на грани, слишком хрупкими и призрачными были надежды этих людей на хоть какую-то стабильность в своем положении в преддверии наступающей зимы.

     Парень теперь почти все время находился в состоянии ожидания, чтобы как то отвлечься, пытался разговаривать с людьми. Он услышал много незатейливых жизненных историй, и в связи с этим у него сложилось свое представление о многих обитателях «дна». У каждого имелась своя точка излома. Общим было только то, что все они были предрасположены к алкоголю и не имели сил и желания избавиться от пагубной тяги. Исключением была Нонна, но у той своя трагедия и свой путь в убежище. Да, ни одна дорога сюда не была усыпана розами…

     Дед за эти дни заметно сдал. Хотя он по-прежнему принимал деятельное участие в жизни обитателей подвала, но вот даже внешне изменился - осунулся и постарел. Теперь при взгляде на него сразу было видно, что это просто старый, уставший от жизни человек. Сергей думал, что так на старика подействовала смерть Фрола, ведь,  как оказалось, они были давними друзьями.

     Сам же парень находился в необычном для себя состоянии, которое не покидало его после посещения Ненилы, в голове постоянно происходило что-то непонятное, ранее не изведанное. Воспоминания не возвращались, но  было слегка не по себе. Неощутимый уголек все так же тлел, и все так же нестерпимо порой чесалось там, внутри. Иногда всплывали неясные, зыбкие, как тени в тумане, воспоминания.  Теперь  Сергей уже практически знал, что скоро он обязательно вспомнит все. Откуда шла такая уверенность? Да она просто была, и все. Или  хитроватые, но добрые глаза Ненилы, или уверенность Фрола в могуществе бабки… кто знает, что подпитывало это чувство.

     На улицу парень выбрался за эти дни всего пару раз. Оба раза сначала доходил до могилки, клал на уже стоящий там простой деревянный крест сигарету и шел в пивную. Там он долго сидел, не думая ни о чем, просто впитывая в себя шум и суету этого злачного заведения. Наверное, что-то было написано на его лице, оба раза к нему никто не подходил с предложениями «на троих».

     И вот, наконец, настало утро этого дня.

     Сергей встал рано. Настолько рано, что спали еще все обитатели подвала. Настроение у парня было даже для себя самого непонятное. С одной стороны, он до замирания сердца ждал встречи со своим кораблем, с экипажем. Попытался пробудить воспоминания об этом, но единственное, чего добился – возникла сильная головная боль. Парень тяжело вздохнул и осторожно, чтобы не разбудить спящих людей, пробрался на выход.

     Было еще темно, свет в окнах окружающих двор пятиэтажек почти не горел. И на улице было уже зябко. Сергей неторопливо прикурил сигарету и не спеша пошел знакомой дорогой к  Фролу. Даже в мыслях он как-то старался избегать слова «могила». Не вязалось оно с образом этого мужика, который остался в его памяти именно живым и уверенным в себе сильным хищником. Такие не умирают. Такие погибают. Что и произошло, в общем-то, с ним.

     Сергей долго стоял под сенью деревьев и, как ему казалось, мысленно разговаривал с Фролом. Его слова о том, что не надо бояться смерти, парень принял легко, как аксиому, и был за это очень благодарен старому урке. Наверное, тут было что-то от кодекса самураев: смерть неизбежна, принять ее достойно в любое время, вот что важно. И парень был благодарен Фролу за то, что тот смог ему это показать на личном примере.

     Мыслей, конечно, было много. Была и горечь утраты, был и страх перед неизвестностью, лежащей впереди. Как все это описать?.. Уже собравшись уходить и прилаживая на перекладине креста сигарету, Сергей заметил подходившего к нему Деда.

     - Попрощаться пришел? - кивнув головой на могилку, спросил старик. - Правильно. Ты так и должен был поступить. Я знал это. Понимаешь, Сергей, я за свою жизнь людей чувствовать научился. Не так, как там Кашпировские всякие, а просто, по жизни. Вот и тебя я чувствую. Не все просто с тобой, парень, поверь. Будут, думаю, и у тебя воспоминания неприятные, я знаю, что кровь и смерть ты уже видел не раз. Да и жизнь в тебе пробуждается. По глазам вижу, помогла-таки бабка, вот ведь. - Он покрутил головой и тоже закурил. Неожиданно ловко выпустив колечко дыма, продолжил: - Уйдешь ты сегодня от нас, Серега, это я знаю. Но вот найдешь ли ты себя? И еще одно я знаю - ты вернешься, парень. Не в том плане, что в наше убежище попадешь, а в город этот, многими проклятый, вернешься! А вот хорошо это или плохо, не могу сказать. Ладно, с Фролом ты, вижу,  попрощался, пошли на дорожку посидим, чайку попьем. А там как Бог на душу положит. Но идти на корабль тебе надо, Сергей. Вот так вот… - Дед вздохнул и, достав из кармана конфетку, ловко приладил ее рядом с сигаретой, лежащей на перекладине. – Пошли, сынок.

    Когда вернулись в убежище, народ уже проснулся. Стоял ставший уже привычным для Сергея негромкий гомон, но все притихли, когда они вошли в подвал.

     - Ну что, сегодня от нас уходит Серега. Давайте, женщины, организуйте чайку, и посидим на дорожку, - громко сказал Дед.

     Через десять минут все было готово. Мужчины передавали по кругу кружку с чифиром. Женщины пили сладкий чай с печеньем и конфетами. Сергею откровенно завидовали многие, ведь впереди у парня была, вполне возможно, нормальная, недостижимая для них жизнь. Но все старались подбодрить именно его. Это удивляло и поражало Сергея. Казалось бы, эти обездоленные люди должны злиться на то, что ему выпал такой шанс. А они радовались! Женщины украдкой вытирали слезы, мужики с размаху хлопали его по плечу. Потом были вытащены и заветные бутылочки. Но парень пить отказался наотрез. Впрочем, никто и не настаивал. Подошедшая Мария тихо сказала:

     - Нам пора, Сергей…

     Он кивнул и, встав, вдруг неожиданно для самого себя низко поклонился и сказал:

     - Дай вам Бог всем счастья и здоровья, люди. И спасибо вам за все!

     Потом, не оглядываясь, быстро пошел на выход. Глаза подозрительно пощипывало. Уже у подъезда он остановился и подождал Марию. Вместе с ней вышла и Нонна.

     - Я провожу вас до порта, можно? - тихо спросила девушка.

     Сергей кивнул. В маршрутке она сидела рядом с ним. Сидела и молчала. Только на последней остановке, перед выходом уже, Нонна  пожала Сергею руку и что-то вложила в нее. Потом, уже у машины, поднявшись на цыпочки, неловко ткнулась губами ему в щеку и сказала:

     - Я буду там, я все увижу, - она показала рукой на высокий обрывистый холм, откуда, как на ладони, была видна вся бухта Нагаево. И торопливо ушла.

     Как обычно, Мария первая прошла на территорию морпорта. Сергей стоял у вахты и курил одну сигарету за другой. Время, казалось, остановилось. Отойдя чуть в сторону, он отрешенно смотрел на студеные мутно-зеленые волны Охотского моря, которые накатывались на берег, шурша галькой. Иногда парень поднимал голову и видел стоящую на вершине обрывистого берега тоненькую фигурку Нонны. Та тоже ждала.

     - Ну что  же ты? Пойдем скорее, ждут тебя твои на судне уже. Ой! Да вот и капитан идет!

     Услыхав этот голос, Сергей посмотрел в сторону вахты. Оскальзываясь на многочисленных камнях, к нему торопливо спешила Мария, а вслед за ней шагал высокий коренастый мужчина в форме капитана. Подойдя вплотную ко все так же неподвижно стоящему Сергею, мужчина хмыкнул.

     - А ведь и впрямь Серега Заславский нашелся, смотри-ка ты! А мы уж тебя потеряли. Думали, сбежал, - ухмыльнулся он. Потом, внезапно став серьезным, спросил: - Ты что, и впрямь все забыл?

     В голове парня что-то мучительно всплывало, но он еще не мог понять, кто перед ним. Понимал - это капитан, его капитан. Но в мыслях капитан почему-то связывался со стрельбой, криками и треском автоматных очередей. Сергей потряс головой и виновато улыбнулся.

     - Да, вижу, не шутит женщина. Пошли-ка, парень, домой, там разберемся. Да и врач наш тебя посмотрит. Да, это наш матрос – моторист, хороший моторист, между прочим. Спасибо вам, Мария! Дальше мы сами справимся, мы в Находку идем, а там все и решим, и с памятью, и с документами.

     Мария развела руками.

     - Да в том, что он хороший, мы и не сомневались. Давай, Сережка, удачи тебе! - и она всхлипнула.

     - И тебе, Машенька, удачи! И чтоб наладилось все у тебя. Бросай ты пить. Забудь о предателях. Попробуй просто жить, ты еще так красива, - улыбнулся ей Сергей. Потом, крепко обняв и поцеловав женщину, пошел за капитаном.

     - Его Евгением Васильевичем зовут, - успела шепнуть ему женщина.

     На судне Сергея встретили буднично. Кто-то здоровался с ним, кто-то просто кивал головой. Показали ему и кубрик. Парень сразу же стал перебирать там «свои» вещи. Но узнавания так и не наступило. Приняв душ и переодевшись, Сергей отправился к медику. Средних лет мужчина с интересом взглянул на вошедшего.

     - Так, Серега, говорят, амнезия у тебя? Ну-ка, давай посмотрим, расскажи, что и как.

     Во время рассказа доктор ощупал уже почти сошедшую шишку на виске, заглянул в глаза, постучал резиновым молоточком Сергею по коленкам и наконец, измерив давление, сказал:

     - Ну что, парень, на первый взгляд - все в порядке. Думаю, память вернется. Если что, дома обратимся к специалистам, а пока, - доктор на минуту задумался и продолжил: А пока вот тебе «ноотропин», анальгетики дам, ну и общеукрепляющее. От вахт пока освобождаю. Постарайся побольше лежать, но и общайся с людьми, конечно. Не журись, хлопче, вернется твоя память, думаю так. Все, иди в кубрик, прием окончен. Завтра с утра подойдешь. -  Врач уткнулся в какую-то толстую книгу, лежащую у него на столе.

     Выйдя на палубу, каким-то шестым чувством парень понял: судно готовится к отходу. Не было суеты, просто более мощно заработал судовой дизель, на пирсе появились причальные и уже убирали трап.   

     Сергей прошел на корму, здесь было тихо. Облокотился на леер и смотрел в сторону города. На вершине берега стояли уже две женские фигурки. Видно было плохо, но парень, подняв руку, помахал им  прощальным жестом. И как показалось ему, женщины махали в ответ. Внезапно из-под кормы судна вырвался мощный бурун, и оно, слегка покачиваясь, стало отдаляться от причальной стенки. Потом, легко и уверенно набрав ход, направилось к выходу в открытое море.

     Город на холме отдалялся и уменьшался в размерах. Сергею по- прежнему казалось, что он видит лица стоящих там женщин. В его голове мелькали и другие лица: Дед, Фрол, Нинка, бабушка Ненила…  Калейдоскоп лиц крутился перед глазами. И вдруг ясно и отчетливо, да так, что его даже слегка замутило от этого, Сергей вспомнил ВСЕ!

Он вспомнил свою жизнь до мельчайших деталей. Это было как обвал, как лавина. Парень до боли стиснул трос леера. Его жизнь вернулась к нему…

     И в одном он был точно уверен, здесь и сейчас. Сергей был уверен в том, что он обязательно вернется. И обязательно встретит всех этих ставших ему такими близкими людей. Порукой тому был клочок бумажки, лежащий в нагрудном кармане его рубашки. Бумажки, на которой неровным и, казалось, детским почерком было написано:  «Позвони. Я буду очень ждать! Нонна»