Житие ты наше уральское. Ч.1, гл.11

 «О Т Ц Ы    И    Д Е Т И »

                 ( Монолог  Сережкиного тестя,  Александра Васильевича Бурого, 1949 года рождения, произнесенный поздним вечером 19 мая 2009 года после празднования дня рождения Степаныча, и обращенный другу, Полешову Игорю Корниловичу, прикорнувшему здесь же, в дворовой песочнице )

   ...А я тебе точно говорю: проблема «отцов и детей» не давала покоя, колбасила и стояла костью в горле  человечества ещё со времен Адама. Просто хват- Тургенев успел застолбить сей бренд: «отцы и дети» - да так и повелось величать данный, почти неразрешимый вопрос. А ведь могло быть и «тётя и племянник», и «бабки и внучки», и «папа Карло и Буратино»... Как угодно... Но суть от этого не меняется. Да что там- суть!.. Вообще ни бельмеса не меняется! Как было младое племя тупым, бездарным, безынициативным  и безнравственным, так и осталось! Мировые светила бьются над тем, как найти контакт и направить в нужную колею это бездарное семя, ан нет! Семя делает неприличные жесты, нагло ухмыляется и норовит воздвигнуть стену отчуждения меж собой и  сбрендившими, по их мнению, «отцами». И, поистине, надо быть бекмамбетовской лошадью, чтоб пробить сию стену. Тем более, эти супостаты строят её довольно прочно. Эх, выполоть бы эту поросль, да засадить новой, воспитанной и порядочной. Но- что есть, то есть. Надобно пропалывать и взращивать... А до того- попробовать выжечь каленым железом. Ежели дадут.

   А иногда, в самый напряженный момент , когда ты объясняешь этим сволочам, что они неправы, что  так жить нельзя, что «ну как же вам вбить это в голову?!», они наивно спрашивают с широко открытыми глазами: «Дядь Шурик, а вы Дед Морозу пробовали писать?» Ты отупело и недоуменно пытаешься вникнуть в суть вопроса, хлопая слезящимися, уже бесцветными в старческих прожилках глазами. Открытый полу беззубый рот шамкает тонкими  синеватыми губами, а провокаторов уже и след простыл — им стало скучно, и они ушли. Хорошо я сказал? Не противно, не стыдно — скучно. В надцать лет многое скучно. Их не заворожили твои сентенции в стиле «Болеро» Равеля, монотонно-  дурманные, не потянули за собой в дали дальние. Им оказался ближе дурацкий ритм Вивальди в подаче  их любимой китаянки, представляешь?

  А ведь сама грандиозность свершенного нами должна была сподвигнуть, так сказать, их на новые свершения, слушать нас с разинутыми ртами и замиранием сердец: « Тихо! Тихо! Сейчас ещё что- то скажут! Или сделают!»

  И делали! Да, делали! К бабушке не ходи! И говорили! И космос- наше! И БАМ- наше! И пенициллин- наше! И смена трёх формаций, и салат «Оливье» и даже предполагаемый поворот рек- тоже  всё наше!

 А у них что? Интернет, это бисово отродье? Птичьи, свиные и прочие животные гриппы? Кока- кола, чипсы, Чичолины? Нет, хотя это... так... промежуточное время... Коллайдер они, видите ли, запустили! А получился  пшик! Ещё полгода ждать! Даже кометы у них какие- то нарошечные, непутёвые. Пугали- пугали этой кометой Галлея, чистое исподнее готовили, а всё мимо! Нет, чтоб шандарахнуть, как  н а ш,   Тунгусский! Ахнул- аж на всю Ивановскую!

  Нет! Нет размаха у нонешнего поколения! Мелковато оно, мелковато! А внимать нам им, видите ли, запад... извините, зазорно. Хотя, положа руку на сердце, должен признаться, что и у нас имелись недочёты. Взять хотя бы тех же «светил»... С а м   гений детской психологии Бенджамин Спок, всю жизнь посвятивший воспитанию этих непутёвых в планетарном масштабе, не смог наладить контакт со своими детьми и, ставши от этого деспотом, наплевал в ограниченном семейном кругу на созданную им же науку, воспитывая их, как Бог на душу положит. Или как ремень в ладошку ляжет...

  А Жюль Верн, любимейший писатель юношества?! Тиран, нудота, Аракчеев!

  А Луи дю Фюнес, комик столетия?! Мелочник, скряга, педант!

  Да, теплая компания собирается, нечего сказать! И это известные, почитаемые люди!!! Авангард, так сказать, ети ж его! Сенсеи! Гуры!

  … Господи, да что я заладил «Спок, Спок...»! Володька с Толей Мишановым, зятёк мне рассказывал, порой не могут общаться со своими отпрысками, а я - «Спок, Спок...» А ведь он в умении воспитывать детей и рядом с этими друзьями не стоял.

  Помню, когда Толин Кирюшка сбежал из дома в десятилетнем возрасте в поисках приключений, его, при поимке после восьмичасового розыска всеми родственниками и знакомыми, никто и пальцем не тронул, не говоря уж о вопросах с пристрастием! Так... пригладили слегка прическу... А Толя (вот пример для достойного подражания!), нащупав больную струнку в душе сына, всё время поминал его мать, стоящую рядом в зарёванном виде. После этого разговора больше не было ни  о д н о г о  случая, чтоб Кирилл уходил из дома более, чем на сутки- двое. Это ли не чуткое отношение к подрастающему поколению?!

  А непосредственность Володькиной Дашки? Проявление этой раскрепощенности в шестилетнем возрасте порой  вводило в краску и даже шокировало, вплоть до госпитализации, некоторых взрослых!

  Отдыхая на даче друзей в кругу родных и близких, она с упоением юной кокетки хвасталась дяде Толе, что  у ж е  (подумать только!)носит колготки, а не чулки! В шутку сказанное «Не верю!» возмутило её до слёз и, со словами «Честное слово!» и вытаращенными до предела глазами, она задрала платьице и показала, что это  д е й с т в и т е л ь н о   колготки!  А через пару часов, уже в темноте, когда мужики, напарившись в баньке, голышом бегали окупываться в бак, она кричала с веранды: «Дядя Толя! Пробегите ещё раз! Я не вижу отсюдова!» Анатолий, с чего- то застеснявшийся, отсиживался в баке, щелкая зубами от ледяной колодезной воды до тех пор, пока Дарье не наскучили смотрины, и она не ушла чаевничать к женщинам. И, даже переболев после этой купели двусторонним воспалением легких,  Анатолий не озлобился и словом не обмолвился Владимиру о просчётах того в воспитании дочери. Прирожденный такт либо толстокожесть тому причина- нам неизвестно, но поступок, признайтесь, благороднейший, достойный похвалы!

  А восприятие юмора? Господи! Ну, почему здесь- то никакой преемственности нет?! Тортом в физиономию- это же должно смешить в любые времена! Или Петросян!.. Как загнёт что- нибудь! На века же!..

  Нет! Сидят, уставились пустыми глазами на экран, шептаться начинают, а потом и вовсе сматываются! Ни стыда у людей, ни совести! Для кого Евгений старается, в сотый раз про сантехника рассказывает?! Для нас, что ли?! Вам! Вам вдолбить хочет высокие понятия юмора и сатиры! Мы- то всё это уже знаем, приобщились... Это... дай бог памяти, когда первый раз- то услышали?..  в семьдесят пятом?.. нет, в семьдесят восьмом году! Во-о, и до сих пор смеёмся! А вы... Э- эх... Живанецкий у них, Живанецкий. Несёт какую- то лабуду, слушать противно, а им смешно. Одногодок, поди, мой, а шутить не научился... Или эти, бандиты, иначе и не назовёшь, в «Прожекторе Перис... Прис...», тьфу ты, прости мою душу грешную! Садить таких надо! На пятнадцать суток, не менее! Одно слово- Равшаны с Джумшутами!

  А вот Масяня мне у них нравится! И «Тупой, ещё тупее» мне по душе. По- детски наивно, правда, глубины нет, но смешно.

  Но Кэрри этот придурошный!.. И рожи-то строить не умеет, а всё туда, в комедию... Вот в наше время строили так строили! На Эйнштейна  посмотрите! Это я понимаю: человек шутит, язык в пол фотографии! И ведь даже без носков, говорят, ходил, а чувство юмора сохранилось! Крепкие люди тогда были, крепкие! А эти над чем смеются? Горе одно!

  Зашёл я здесь как- то по случаю к знакомому. Работали вместе по профсоюзной линии лет двадцать семь с половиной на радиозаводе. Немного не вовремя зашел. Детишки его с друзьями   вернулись из похода по уральской реке Юрюзань. Детишки, правда, взрослые. За тридцать всем. А всё, как малые, какую- то романтику ищут. Остепениться бы пора, солидность приобрести... Да и неприлично, с моей точки зрения, директорам да главбухам шляться по лесам и песни у костра горланить. Люди же могут увидеть. И что подумают после этого?..

  Посидели, как водится, за столом, по стопочке- по другой пропустили. А ребятишки не умолкают, всё впечатлениями делятся: и так- то было, и то- то видели, и это- то случилось...

  Тут им Игорь Корнилович и говорит: «Вы, дети мои, хочь бы мне переписали  что- нибудь на видеомагнитофон, раз камеру с собой таскаете... Я бы и товарищу своему показал, и сам посмотрел... А то всё россказни да россказни...»

  Скорые детишки оказались. Мы и первую еще не успели приговорить, а они уже несут запись с последней вылазки. Прихватили мы с Корнилычем кое- что для закуси со стола, да отправились к нему в комнату: смотреть, как наша молодёжь свободное время проводит.

  И вот, честно говоря, позавидовал я товарищу! Как на духу говорю!

  Снимают берег реки, по какой они сплавляться должны. Каждого для начала снимают, и каждый передаёт привет папе- маме! Здесь же где- то дети бегают, птички чирикают... Уж на что я крепкий- и то от умиления чуть слеза  не прошибла! Доброе потомство выросло, доброе!

  Потом сплав начался. Смотрел я его, признаться, отрывочно. Замутило меня от качки. Вверх- вниз, вверх- вниз... Кто ж такое выдержит? Пришлось периодически отлучаться. А им хоть бы что! Сидят в своих спасательных жилетах, песни поют.

  А когда в пороги заплыли, то я вообще смотреть не стал: уж шибко дурно мне стало, того и гляди утопнем, и снизу вода, и сверху...

  Зато когда на привал встали, то мы с Корнилычем расслабились: как- никак, позади всё, пора и по- маленькой... Налили, поздравили всех с прохождением порогов, оприходовали. А место- мать моя женщина! Тишина! Заводь какая- то бирюзовая! Песочек белый- белый! Солнышко лупит! Костерком потягивает, ушицей!

  Открыли вторую. А тут и женщины купаться пошли. Причём, не жены наши, ...идесятилетние, а юные, ...цатилетние. Все такие... во- о! Что твоя Осеменович. Или Анастасия Заворотник.  Колер, конечно, другой. Игорь Корнилович сразу же предложил: «Александр Васильевич, давай за дам!..»  Мы наполнили фужеры и стали ждать, когда они вынырнут из реки.

  Здесь- то и случился этот самый казус. Вынырнуть- то они вынырнули, но почему- то не вчетвером, а втроём. И не в реке, а в каком- то бассейне. И не в купальниках, а совсем в безкупальниках.

  Засуетились мы с Игорем Корниловичем, заавралили, раздеваться бросились, дабы спасти невинно утопшую четвертую душу, но не успели. Откуда не возьмись, явились какие- то незнакомые парни, мускулистые, как значкисты ГТО, и давай бегом одежку сбрасывать. Да и девоньки выплывшие им во всю помогали. Ну, думаем, за этими дело не встанет, спасут потерявшуюся! А вот вам, дорогие соотечественники! Ошиблись мы на все сорок градусов! Здесь такое началось! Я уж подумал: «Лишка с Корнилычем хватили». Посмотрел на посуду: нет, вроде норма, вторую только докончили. А напротив такое творится! Я себе во сне такого не позволял! Даже с подчиненной по Коелгинскому мраморному карьеру Юлией Владимировной Тимошенко!  А здесь!!! При людях!!! Да вперемежку!!! Да долго- то как!!! Мы б так не смогли. А что, придешь с работы, уставший, как собака, башка уже забита мыслями о завтрашнем дне- кого прижучить, а кого и похвалить, тяпнешь соточку под борщец и, ежели в сон не клонит, то минут этак пяток можно побаловаться... А далее- то как?.. Ложки, что ль, привязывать чайные?..

  Но у этих ложек не было. Ни чайных, ни половников... А работали! Да ещё как! Я считаю, что всё дело в тренировках. Ещё Суворов говорил, что тяжело в учении, зато легко на работе. Так я Корнилычу и заявил. Он согласился. Только всё не мог понять, который из этих мужичков его зятёк. Про утопшую мы с этими ребятами как- то забыли...

  И совсем уж было к кульминации дело клонилось, как зашёл так некстати помянутый  Корнилычем зять с дочкой и друзьями. И как- то ступорно встали у входа. Минуты две стояли, глазели то на нас, то на спасателей с купальщицами.

  Но тут Игорь Корнилович паузу прервал. Поднялся и по- отечески так, но строго (у меня прям мурашки на левой половинке заерзали) говорит:

  -Так вот вы чем, доченька моя с зятьком, на своих сплавах занимаетесь! А то, что одна из ваших не выплыла- вам по барабану?!-

  И как грохнет кулаком по столику! Пустая бутылка- бряк! - и на пол!

  Вот тут- то я и услышал, как молодёжь смеётся. Гомер и рядом не стоял! А один, прям, скрючился весь и выпрямиться не может! Может, с детства болеет чем- то?.. Машет что- то рукой и сквозь слёзы орёт: «Наташка, Наташка, кто ж на порнушку сплавы пишет?! Их же кондрат хватить мог!»

  Я на спасателей взглянул: нет, здоровяки, работают вовсю, сердечным приступом и не пахнет, к чему он про кондрата ляпнул?..

  В  общем, не досмотрели мы с Корнилычем съёмку до конца. Спать пошли. А вот над чем молодёжь смеялась- так и не поняли. Видимо, все же спасли ту, четвёртую... Иначе с чего веселиться- то?..