Роман "Клон Диктатора" глава 8 «Сказочная страна»

Глава восьмая: «Сказочная страна»

        Непривычно яркое солнце в декабре, для жителя Вашингтона показалось весёлой сказкой для души. Центральная площадь Тбилиси была заполнена до отказа, весёлым и шумным народом. В раздумьях, Клаус не заметил, как остановился возле памятника Шота Руставели. Там его уже ожидал Джон Ларсен. После крепких рукопожатий, они зашагали к ресторану «Сакартвелло», выпить хорошего грузинского вина и покушать, вкусных национальных блюд. Прекрасный интерьер помещения с изысканными  кавказскими гобеленами на стенах, будто остановил время. За последний месяц, разрабатывая новый проект, Клаус разрывал своё тело на куски, не зная, где, и в какое время суток должен явиться. А сегодня, он жаждал обыкновенной человеческой жизни, без всяких тайных разговоров, обычного человеческого отдыха, подальше от грозной цивилизации, с её вечными гонками.

         Вкусности грузинских мастеров кулинарии, поедались с большим аппетитом. Глубокая тарелка с чашошули, с которой над столом испарялся необычный аромат, для американского гостя казалась волшебной. Он с вкусом пил «Старый Тбилиси», наслаждался густым колумбийским  кофе, выпуская при этом клубочки сигаретного дыма. Клаус сознательно затягивал время разговора, но, с сожалением понимал, что уйти от своей дипломатической миссии, ему не удастся:

-         Я надеюсь, Джон, вы хорошо владеете грузинским диалектом, для общения с гражданами этой чудесной страны?

         Тот с иронией посмотрел на Клауса. Ведь в Вашингтоне хорошо знали его уровень знаний грузинского разговорного диалекта, и был уверен, что Клаус был хорошо осведомлён. Он, смакуя красное вино, непринуждённо ответил:

         - Независимо от обстоятельств, я постараюсь найти нужные  слова, для полного понимания диалога. А сейчас, Клаус, - спокойно продолжил Джон, - выложите в деталях, какая помощь вам нужна с моей стороны.

         - Успокойтесь, Джон, здесь дело не такого высокого ранга, как вы могли себе вообразить, - начал издалека Клаус, - это касается газеты «Вашингтон пост», которая по заказу грузинской диаспоры хочет высветлить на своих страницах, неизвестные до сих пор детали бурной деятельности известного генсека СССР Иосифа Сталина.

         - Не могу поверить, - лукаво глянул Джон, - что спец агент такого высокого класса, приехал на край света, по такому мелкому делу. Такие сведения мог собрать каждый десятый сотрудник ЦРУ, даже новичок.

         Хотя с уст Джона не сыпались опасные для дела  слова, но Клаус неприятно  поморщившись, попытался перевести стрелки на запасную, безопасную колею.

         - Вы, Джон не достаточно понимаете влияние такого тонкого по своей сути  материала газеты, о воспоминаниях с политических интриг, тридцатых годов прошлого столетия. Особенно нельзя потревожить мнение молодого поколения эмигрантов, которое наверняка может быть проинформировано, о поддержке американским президентом, во время второй мировой войны, именно этого политика и его государства. И мы должны проконтролировать информацию о собранном материале, и, дополнить его новыми и интересными деталями. Такая безопасность, Джон, это также наша прямая обязанность.

         Джон не задавал лишних вопросов. Он курил и молча пил кофе. Клаус продолжил:

         - Как вы считаете, Ларсен, где нам следует искать ниточку, которая приведёт к человеку, имеющему сведения о неизвестных страницах его жизни.

         - О, это  будет не просто, Клаус, - с улыбкой сказал Джон, - но, для этого, дружище, нас и обучали разных премудростей, чтобы свить из воды верёвку. У меня есть старый приятель архивариус, который, надеюсь, поможет нам в этом деликатном деле. Гиви Абарджанидзе, из под земли достанет нужную нам информацию.

- В таком случае, Джон, не будем терять времени, а прямо отсюда и подадимся в архивные подземелья.

         На улице, романтика экзотической природы, поддала Клаусу энтузиазма, и  он с природной  улыбкой, молча шагал между непривычной архитектурой зданий неизвестной страны. Романтики в смятениях чувств задавали птицы. Они весело пели свои птичьи мелодии, и даже самый закоренелый пессимист, мог расплавить в этих красотах свои пессимистические чувства. Через десять минут, их руки уже пожимал мужчина пожилого возраста, в массивных очках:

- Гамарджоба Джон, - он весело разглядывал своего  старого приятеля, -  ты, давненько не посещал наши скромные подземелья. Я уже, грешным делом подумал, не улетел ли ты в свою Америку.

- Гамарджоба Гиви Нодарыч, - с сердечной улыбкой поздоровался Джон на грузинском, - всё дела неотложные, некогда даже из  старыми приятелями встретиться.

Гиви Нодарыч радуясь Джону, словно малое дитя, похлопав его по плечу, повёл широкими коридорами. Вскоре, сидя в своём рабочем кресле,  хитро осмотрев гостей, спросил:

- Я даже не пробую догадываться, по какому делу,  могут пожаловать американские граждане к скромному грузинскому архиву, но раз пришли, то выкладывайте свой интерес.

- Дело у нас нехитрое, - безразлично повёлДжон, - но, без вашей помощи, мы и шага не ступим. Это Клаус,  с нашего ведомства в  Вашингтоне. Его принёс ветер из-за океана, чтобы разведать некоторые, ещё неизвестные миру страницы, касающиеся  вашего земляка Иосифа Сталина.

Архивариус вздрогнул от неожиданности. Его глаза были наполнены смятением, и кривая улыбка вдруг изменила очертания лица.

- Ушам своим не верю. Вы интересуетесь Иосифом Джугашвили? Выглядит очень странно. Что такого особенного Сталин сделал для Америки, что ваше ведомство, через полвека заинтересовалось его персоной?

- О нет, дружище, - слегка побагровел Джон, - не нужно так буквально понимать нашу заинтересованность. Он в двух словах объяснил ситуацию.

- Кажется, я догадываюсь что привело вас к нашему скромному архиву, - наконец приобрёл самообладание архивариус, - но в наших подземельях, вряд ли больше информации, нежели в других. Так чем же всё таки, я смогу вам помочь?

- Ничего особенного не требуется, но если бы удалось найти кого-то с близких приятелей семьи Джугашвили, тех былых времён, мы, были бы вам весьма признательны.

- О, это задание не с простых, - почесал затылок архивариус, - эта нехитрая история, касается седых времён начала столетия. Вы понимаете, что нам придётся разыскать кого-то из долгожителей, столетнего возраста. На крайний случай их детей или внуков.

- Это тоже вариант, ведь информация передаётся из поколения в поколение, - согласился Джон.

- А почему бы вам не обратиться к прямым предкам Сталина? – Гиви Нодарыч изучающе  глянул на Клауса и Джона – скажем к его внучке, которая до сих пор живёт в Москве, или к внуку? Они, вам много нового могли бы рассказать, что ещё неведомо истории.

Клаус заметно нервничал. Вопрос был истинным, и по сути безупречен, но Клаус подошёл к диалогу с другой стороны. Он попросил Джона донести к ушам архивариуса некоторые разъяснения:

- Понимаете, уважаемый Гиви Нодарыч, тут дело деликатное, и мы опасаемся, что близкие и родные ему люди, могут всё неправильно истолковать.  Им, может быть неприятным то, что кто-нибудь чужой желает поковыряться, в ещё неизвестных истории тайнах прошлого их предка. Они могут сослаться на достаточно богатые источники материалов в мире. Это, единственная причина, почему мы хотим разыскать  кого-то с не родных, но очень близких к семье людей.

- Хорошо, - сказал Гиви Нодарыч, - тогда, у меня больше вопросов нет. Но для решения этой непростой задачи, понадобится время.  А вы, - он поднялся из-за стола, - отправляйтесь в гостиницу и ожидайте моего звонка. Дело кропотливое, так что ещё успеете ознакомить товарища с историческими  памятками Тбилиси.

         Клаусу деваться было некуда, брал что давали. Уж очень хотелось, быстрее открыть тайну прошлого века, но ускорить событие оставалось за чертой его возможностей. Они тепло попрощались с архивариусом,  и за мгновение, теплые солнечные лучи, нежно ласкали их лица.

На улице, вдохнув на полную грудь свежего туевого воздуха, Клаус воскликнул:

 - Красотище-то какая! Хоть Вашингтон и величают столицей мира, но он ничто в сравнении с этим райским уголочком на земле.

Джон промолчал. Он давно привык к этому благородному климату, и,  к возбуждённым эмоциям Клауса отнёсся с некоторым пониманием, как к ребёнку, увлечённому новой игрушкой.