Рекруты Натоотвааля - хроника войны

Демидов Андрей Геннадиевич

РЕКРУТЫ НАТООТВААЛЯ
(хроника войны)






Много их, сильных, злых и весёлых,
Убивавших слонов и людей,
Умиравших от жажды в пустыне,
Замерзавших на кромке вечного льда,
Верных нашей планете,
Сильной, весёлой и злой...

Н. Гумилёв




Радиоперехват в шар-секторе А13Н45




Дискрет-шифрограмма ВХВ

Уровень секретности В

Командующему 156 эскадрой IV Флота,
полковнику ягду Кахуму Йохоуду.

Ягд полковник!

Довожу до Вашего сведения, что яггвальдер-42, вверенной Вам эскадры, не прибыл в район сосредоточения для участия в десантно-штурмовой операции «Эртл».
Информацией о местонахождении ЛГ-42 не располагаю.

Натоот!

16-00.

17 марра 4725 года
от начала Натоотвааля.

Командующий тактической группой «Эртл»,
подполковник ягд Апрехум Сизерт.


***



Дискрет-шифрограмма АХМ 33

Уровень секретности А

Командующему 156 эскадрой 1У Флота,
полковнику, ягду Кахуму Йохоуду.

/Копия в Особый отдел
Управления контрразведки
3-й Галактической директории./


Ягд полковник!

Довожу до Вашего сведения, что два часа назад дозорный катер 255 патрульно-сторожевого дивизиона обнаружил в шар-секторе А13Н45 части броневой обшивки линкора 1-го класса «Маршал Тоот» со следами смешенного воздействия ядерного удара и оплавами, ха¬рактерными для аннигиляционного оружия противника.
С помощью рейдера «Хальдесмемур», 17-ой отдельной истребительной бригады, было обнаружено и подобрано большое количество обломков боевых и военно-транспортных судов с рянкелями яггвальдера-42.

Натоот!



19-45.

18 марра 4725 г
от начала Натоотвааля.

Командир дозорного катера "Ропин-6"
255-го патрульно-сторожевого дивизиона,
лейтенант Каннет Прехур.


***

Дискрет-шифрограмма АХО 69

Уровень секретности А

Копия в штаб Главнокомандования
3-й Галактической директории
Всем боевым судам
156 эскадры 1У Флота.

Приказываю:

- прекратить выполнение текущих задач и блокировать районы, прилегающие к шар-сектору А16Н45 по схеме «Сеть».
- организовать поиск уцелевших судов и спасательных ботов яггдишвальдера -42
- вывести на боевое дежурство локсканнеры второй и третьей вахты.
- отменить отпуска и ввести режим боевой готовности степени 1А.
- командиру линкора «Тибентит», капитант Графогу Тертисоту провести служебное расследование обстоятельств гибели ЯГ-42.

Натоот!



19-55
18 марра с.г.

Командующий 156 эскадрой 1У Флота,
полковник ягд Кахум Йохоуд.




ГЛАВА 1
КОГДА ОЧЕНЬ НУЖНО


Земля, прикрытая блестящими чешуйками перистых облаков, украшенная завитками океанических циклонов казалась порождением чьей-то прихотливой фантазии.
Медленно поворачиваясь вокруг себя, огромный, ленивый шар, казалось, вбирал насыщенную черноту глубокого космоса и размазывал её по своей поверхности всевозможными тонами и оттенками синего; от дымчатого, бело-голубого на краю атмосферной пленки, до тёмного ультрамарина над океаническими разломами.
На освещенную солнцем сторону земного щара степенно выползали просыпающиеся материки, проявляя пятна пустынь, лесов, червоточины мегаполисов, небрежные мазки островов и зигзаги береговых линий.
Пилот шаттла "Independens" лейтенант ВВС САС, Рональд Уайтгауз глубоко, тяжко вздохнул и, не обращая внимания на эту величественную картину, потёрся шеей о воротник скафандра:
- Когда очень-очень нужно, никогда ничего не получиться!-он сунул в заплечный ранец ещё не остывший криптоновый резак, облетел вокруг погнутого кронштейна, заклинившего стыковочный обод спасательной капсулы, и примостился на выступе маневрового двигателя.
Примериваясь, перекинул из руки в руку обломок штанги от разбитой солнечной батареи, замахнулся настолько. насколько позволяла гибкость скафандра:
- Джеронимо!
Последовал мощный удар, потом ещё и ещё.
- На тебе, на, на!
Кронштейн слегка дрогнул, но не сдвинулся ни на дюйм.
Сам же астронавт отлетел в сторону на всю длину страховочного троса и, с большим трудом остановив беспорядочное кувыркание, принялся маневрировать ранцевым двигателем, пытаясь вновь приблизиться к ненавистной железяке:
- Эй, Маклифф, Маклифф, эй! У меня ничего не выходит. Если бы эта деталь не была сделана в России без компьютерного расчёта, но с двойным запасом, я бы её уже давно отломал к чёртовой матери. Нужно придумывать что-то другое. Может быть нам удастся спуститься с немцами, как у них дела?
Эфир затрещал, прорезался нервным голосом бортинженера Джона Маклиффа:
- Юмор понятен. Надёжность русскоё железяки нас погубит. Но у немцев не лучше чем у нас. Разгерметизация капсулы. Отказали все системы жизнеобеспечения. Рональд, если ты не отогнешь этот кусок железного дерьма, мы погибнем, черт побери.
По спине Уайтгауза и без этих слов бегали колючие мурашки - на табло нарукавного высотомера равнодушно светились цифры - 534 мили.
Ещё три минуты назад высотомер показывал 535,5 миль в перигее.
"Independens" продолжал стремительно падать, сужая витки орбитального вращения.
Не рассчитав мощности струи ранцевого двигателя, Уайтгауз ударился о кожух радиотелескопа, разбил солнцезащитный козырек своего гермошлема и, сделав нелепое сальто, оказался по другую сторону шаттла.
В правом борту "Independens" темным отростком торчал обтекаемый корпус германского военного корабля "Das Rein" ВН-4962.
На его черной броне контрастно выделялся опознавательный флажок Евро-Азиатского Сообщества.
Шесть часов назад, когда "Das Rein" в опасной близости от научно-исследовательского шаттла затеял сложный маневр по подбору контейнера снабжения, один из его маневровых двигателей вышел из строя.
На большой скорости бронированный нос, как в масло, вошёл в брюхо "Independens" прикрытое лишь солнцезащитной обшивкой.
Удар оказался страшен.
На шаттле напрочь снесло правую солнечную батарею, навесные контейнеры хранения топлива, разворотило щит аэродинамического торможения, был разбит ценнейший телескоп, повреждена спасательная капсула, выведены из строй строя почти все системы управления полётом, практически уничтожено оборудование озоно-диффузионного синтеза, предназначенное для ввода озона в атмосферы.
При разгерметизации лабораторного и двигательного отсека погибли Жан Дюнуа, научный руководитель полета, и Джорж Фуджиека, второй пилот. Командир шатла - майор ВВС САС Дик Айдем, получил множественные переломы, сотрясение мозга и сейчас лежал в бессознательном состоянии в навигаторской рубке под присмотром штурмана Александра Дыбаля.
Немецкий корабль пострадал меньше.
Однако всё, что было в нём закреплено без помощи сварки, оказалось сметено со своих мест инерциальным ускорением; аккумуляторные батареи срезали свои болты креплений, как и локальные и главные компьютеры, научное оборудование, системы двигательных установок, комплексы прицеливания, пищевые контейнеры, не говоря уже о личных вещах экипажа, невесть откуда взявшимся хламе, тряпках, масле разбитого гироскопа…
Всё это печально плавало внутри боевой станции, ставшей в одно мгновение больше похожей на мусоровоз, чем на военный корабль.
У немцев все были живы, но из четверых офицеров, двое получили переломы, а борт-стрелок Вольф Лойер Гофман находился в коматозном состоянии.
Штурман «Das Rein», Отто Франц Эйхбергер, выполняющий функции врача, при осмотре лейтенанта только вздохнул:
- Бедняга Гомаан, спасти его можно только на Земле, в специальном госпитале Раумваффе в Дюссельдорфе.
Уже через несколько минут после столкновения, потрясенные, потерявшие возможность использовать свои двигатели, "Independens" и "Das Rein", резко сошли с орбиты и начали падать к поверхности Земли.
Когда ещё через несколько минут, потеряв связь с внешним миром, люди поняли, что нет возможности воспользоваться спасательными капсулами, они содрогнулись; это была не просто тяжелая авария, это была полная катастрофа, и шансы выжить равны нулю.
Последние два часа Уайтгауз посвятил упорному расшатыванию кронштейна, Маклифф пытался наладить внешнюю связь хоть каким-то способом, и вызвать дежурный ремонтный корабль.
Трое немцев в это время вели методичную работу по герметизации своей капсулы.
Сейчас, сидя на треснувшем кожухе радиотелескопа «Хэббл-514», Уайтгауз уныло наблюдал, как они тщетно пытаются вбить в микроскопические щели титанопластовые волокна, оплавляя их криптоном.
Титанопласт пучится, собирается в небольшие шары неприятного бурого цвета и лопается на шероховатой броневой обшивке, оставляя быстроиспаряющиеся кляксы.
При этом видно, что нормально работает только астронавт в бледно-голубом командирском скафандре, двое других еле передвигаются.
У того, кто педантично, через равные промежутки времени оплавляет волокна титанопласта, скорее всего сломана левая рука, она висит как плеть.
Другой вообще шевелиться только тогда, когда из его рук выскальзывает ящик с инструментом, и его приходиться судорожно ловить.
- Слушай, Маклифф, знаешь что они тут делают? Маклифф, эй! Уснул ты там? Эй!- Уайтгауз, постучал ладонью в грязной белой перчатке по коробочке внутренней связи, чем, вероятно, окончательно сбил настройку; голос бортинженера в ответ зазвучал, глухо как в подземелье:
- Слышу, слышу тебя. Ты кого имеешь ввиду?
- Чёрт побери, немцев, конечно же!
- А-а... Ну да… Наверное копошатся с капсулой, как и мы.
- Они её конопатят! Конопатят титанопластом как допотопную лодку.
- Ну и как, получается?
- Да ты что, с ума сошел, Джон? Разве титанопласт выдержит температуру атмосферного трения? А бафинг? У меня такое ощущение, что они занимаются этим только для того, чтобы хоть чем-то заниматься. Видимо так проще ждать смерти.
- Ну да, а ты даже этим не занимаешься. Даже смерть ждать ленишься.
- Нашёлся мне, наконец, воспитатель! Это же сумасшествие. Сумасшествие заниматься этой работой.
- Конечно сумасшествие. Они абсолютные дебилы. Это сразу ясно. Въехали же они в нас в абсолютной пустоте. Я понимаю на нулевой орбите, где не протолкнуться от спутников, транспортов, корректировщиков и прочей рухляди ждущей ликвидации,- Маклифф закашлялся и умолк. Стало слышно, как он чем-то скрежещет и натужено дышит.
Уайтгауз вздохнул.
Живот подводило от голода.
Какао из термоса было допито уже час назад, а ползти, цепляясь за поручни, влезать через узкие люки шлюзовой системы, менять термос, проверять герметичность, карабкаться обратно, ему не хотелось.
Не было сил.
- Эй, Маклифф, что там у вас со связью?
- Может быть, сделаю… А может и нет, бортинженер явно нервничал.
Уайтгауз поглядел на высотомер - 501 миля в перигее, и пополз к своему кронштейну, аккуратно стравливая страховочный трос.
Чтоб как-то отвлечься от мрачных мыслей и голодного урчания в животе, он переключил шлемофон на волну радиовещания.
По ушам ударила привычная скороговорка:
- Говорит радиостанция Си-Эн-Си, официальная радиовещательная компания стран Иокогамского пакта. У микрофона Такаси Мидзуки. Передаем последние известия...
Сегодня в три часа ночи по Токийскому времени, в Брюсселе началась долгожданная конференция по вопросам ликвидации гуманитарных и политических последствий столкновений между войсками Блока Исламских Государств и Евроазиатского Союза по линии разграничени войск, достигнутой в декабрегоду.
На конференции так же присутствуют представители военного командования Северо - американского содружества и Тихоокеанского Союза, чьи войска в прошлом году тоже оказались втянутыми в конфликт.
Конференция проходит за закрытыми дверями, но из достоверных источников известно, что основные вопросы, это размещение беженцев, обмен военнопленными и отвод ударных соединений от демаркационной линии Бомбей-Балхаш-Баку-Анкара, а так же поиск способов воздействия на никому не подконтрольных исламистских и новохристианских полевых командиров.
По мнению наших обозревателей, достигнуть компромисса будет чрезвычайно трудно, так как основным требованием одного из лидеров Блока Исламских Государств, генерала Ясира Моххамеда Вазира, является немедленное снятие запрета на право референдумов мусульманских общин Франции, Германии и других стран Евро-Азиатского союза, о выходе территорий, где большинство населения исповедуют ислам, из состава этих стран, и включение их в блок ИГ. Другим не выполнимым требованием Ясира Моххамеда Вазира является запрет на начало производства так называемых безтопливных двигателей, работающих на принципах электромагнитной индукции от магнитного поля Зкмли, что полностью исключает необходимость в нефтепродуктах для нужд транспорта и коммунального хозяйства и промышленности. Как ранее заявил временный глава Евроазиатского Союза, принц Маркус, эмбарго на экспорт нефтепродуктов из стран БИГ и отмена всех торговых санкций возможны только в случае отвода космических сил БИГа с орбит, а другие требования могут быть рассмотрены только после решения вопроса статуса территорий, подвергшихся радиоактивному заражению... Послушайте, что говорит по этому поводу...
Над правым глазом Уайтгауза, там, где на стекле шлема обычно светился дисплей контроля параметров внешней обстановки, а теперь только едва различался значок аварии, замигала зелёная лампочка - Маклифф требовал переключиться на внутреннюю связь. После скороговорки диктора, речь бортинженера казалась заторможенной:
- Рони, черт меня побери! Чем ты там занимаешься? Заканчивай мечты мечтать. Слушай, я починил передатчик, но такое ощущение, что нас глушат. Ты слышишь меня? Эй! Тут явные признаки радио-электронного воздействия…
- Слышу, не ори так, у меня в наушниках мембраны лопнут. Что за чушь, кто тут может глушить? Может, немцы чего-нибудь чинят и от этого помехи?
- Нет, не то, для рядовых помех слишком устойчивый фон, и охват по всем частотам, скорее всего это проявление радио-электронной борьбы.
- Вечно тебе всё мерещиться,- Уайтгауз медленно повернулся и неожиданно увидел ярдах в трехстах от шаттла, матово поблескивающий цилиндрик, с тонким пером солнечной батареи:
- Маклифф! Вижу зонд по правому борту! Наша система распознавания «свой-чужой» что ни будь бипикает про него?
- Вот чёрт, Рони! Система давно уже стала мусором, и ничего она не пробипикает. А есть ли на нём опознавательные знаки, хоть какие ни будь надписи?
- Ага. Домашний адрес, электронную почту и номер телефон не желаешь?
- Прекрати, шутки в сторону!
- Не разберу никаких знаков, солнце мешает…
- Можешь приблизиться к нему?
- Зачем? Это наверняка наша спасательная служба беспокоится, мы ведь уже шесть часов без связи. Ищут нас. Будем надеятся что эта штуковина нас видит в этих мощных помехах. А может… Сейчас на орбите столько мусора и хлама. Эх, сдвинуть бы, и через пару часов уже пили бы кофе на пути на космодром на Канаверал. Эй. улыбнитесь. нас снимают...– Уайтгауз помажал беспилотному аппарату рукой, и кивнул в сторону немцев, словно ища поддержки своим словам, но обнаружил, что они уже влезли внутрь, и он теперь в полном одиночестве восседает на телескопе, а между его свешенных в пустоту ступней, виднеется жёлто-серая полоса Экваториальной пустыни. Опять стало не уютно и зябко, хотя система кондиционирования скафандра работала исправно.
Холодок шёл от сердца – 497,6 мили в перегее.
Он сжал зубы, одним рывком добрался до злополучного кронштейна, опять обхватил его, как когда-то захватывал противника на борцовском ковре любительского клуба, дёрнул, упираясь ногами в основание обзорной телекамеры.
- Как будто пошло... Нужно добавить усилия. Собой толкнуть, что ли, двигателем скафандра? Да свершиться чудо, три тысячи чертей!
Уайтгауз до упора вывел рукоятку мощности и запустил ранцевый двигатель.
От рывка в плечах что-то хрустнуло, тело пронизала бешенная вибрация, грудь словно прилипла к металлу.
На надлобной панели гермошлема яростно замигали лампочки перезагрузки всех систем скафандра.
Сквозь гул реактивной струи прорвался голос инженера:
- Рони, чудо, какое то! Падение чуть-чуть замедлилось, и мы стали выравниваться, может быть включился один из маневровых двигателей! Посмотри…
- Ну да, Элвис Пресли воскрес и помог яркой песней «Толко ты»… Это не маневровый, это мой «нахребетник» завёлся - договорить Уайтгауз, уже не смог.
Он только лишь скрипел зубами, и сдавленно выл, пытаясь сделать вдох зажатой диафрагмой. Перед глазами астронавта побежала вереница оранжевых кругов, голова налилась свинцом.
Хрустнула и вмялась нагрудная панель управления, температура резко возросла.
Гул ранцевого двигателя перёшел в рёв и вдруг оборвался.
Вспыхнула красная лампочка; расход топлива - 100%.
- Ма-акли-и-ифф … - Уайтгауз отвалился от непоколебимого, оставшегося в том же положении что и раньше, кронштейна, и начал медленно отдаляться от "Independens"
Ему казалось, что он плывёт на спине, увлекаемый ласковым прибоем, отдыхая и подставляя пляжному солнцу влажное от океанических брызг лицо. Быстрые чайки грациозно выхватывают из искрящейся водной зыби маленьких серебряных рыбок, а на берегу, между пляжных зонтиков бегают молодые женщины и мужчины и с хохотом играют в большой разноцветный мяч, насладительный воздух, пронизанный ароматом моря и соснового леса…
- Рони, мы снова снижаемся. Ты заметил, какой из маневровых двигателей работал? Ответь! - трещал в гудящих перепонках голос бортинженера.
- Ма-акли-и-ифф… - страховочный фал размотался до конца, натянулся, спружинил, резким рывком у поясницы заставил Уайтгауза возвратиться из полуобморочного прибоя на высоту 497 мили.
- Ма-акли-ифф… Уайтгауз завис в тридцати ярдах от ослепительно белой обшивки шаттла.- Маклифф, чёрт тебя побери! У меня накрылся «нахребетник», кондиционер и, кажется, разъехался кадмитканевый слой на спине, и…
- Ты где,ёшкин кот, я тебя не вижу… Рони, Рони! – вклинился в эфир Дыбаль.
-Ещё-бы, я болтаюсь совсем с другой стороны от тебя,- начиная снова проваливаться в забытье, просипел тот и вдруг заорал так, будто у него ногти вырывали.
- Идиоты! Тащите, тащите меня скорее к станции!
- Тише, тише, разорался, немцам помешаешь свиные сардельки кушать!- не весело отозвался Дыбаль.
Томительно долго выбиралась длинна фала - электродвигатели еле тянули на севших аккумуляторах.
Когда астронавт провалился в шлюзовой овал, единственный, наверное, неповрежденный прибор его скафандра, высотомер, бесстрастно констатировал;
485 мили в перигее.
Они продолжали стремительно падать.
На шатле "Independens" теперь было необычно тихо.
Обычно жужжащие локальные компьютеры и шелестящий кондиционер не работали - Маклифф экономил аварийные аккумуляторы.
Мёртвой грудой панелей громоздился реактор озоно-диффузионного синтеза,
молчал обычно гомонящий трёхмерный телевизор, и на том месте, где обычно двигались объёмные фигуры дикторов, певиц, героев мультфильмов и сериалов, изображения создавались раздавленными тюбиками с едой, пластиковой посудой, и разбитой вдребезги кофеваркой.
Сам Маклифф сидел пристегнутый у батареи баллонов технических жидкостей и ковырялся дымящимся паяльником то во внутренностях раскрытого аварийного передатчика, то в разбитых кусках и плато планшетных компьютеров и визуализаторов.
Рядом, в одной майке, парил Дыбаль, отмахиваясь от деталей, всплывающих из под рук бортинженера:
-Ну и что? Это тоже лишнее? А шестое плато почему выкинул, не нравится? Тебе тут что, Силиконовая долина, интеллект демонстрировать. Результат скорее давай!
- Лишнее, лишнее, не волнуйся. Да, представь себе. Нашёл кого учить. У вас в России уже наверное забыли как в уме цифры перемножить – зло отвечал Маклифф продолжая свою расправу над передатчиком.
- Конечно, это у вас в Североамериканском союзе могут сделать станцию за пять миллиардов евродолларов, а малюсенький транскодер в ремонтный комплект не положат, чтобы менять станцию связи целиком и распилить дополнительные бюджетные деньги.- съязвил штурман.
- Его и не должно быть в комплекте, потому что наша техника в отличии от Евразийской, не ломается.
- Да? А сейчас ты чем занят, не ломается…
- Это от удара!
- Смотрите, они забыли что на станции могут и непредвиденные вещи случатся – ухмыльнулся Дыбаль.
Лейтенант ВВС САС Уайтгауз потихоньку приходил в себя под эти рассуждения товарищей, заботливо пристегнутый ими к плоскости кровати.
В его горле словно застрял тяжелый, горький ком, который не мог протолкнуть и третий пакет апельсинового тоника, грудная клетка отзывалась тупой болью при каждом вздохе, перед глазами маячили белые пятна, а согнутые в локтях руки непроизвольно плавали над головой, словно до сих пор сжимали кронштейн.
Наконец он смог отделаться от хаоса мыслей и видений в мозгу, и отлепил язык от неба:
- Эй, Эл, Джон, как вы тут, парни?
- Хреново мы тут. Держимся исключительно за счет чувства юмора приговорённых к повешению, - по-русски ответил Дыбаль и повернул к нему, потное лицо и теперь стало хорошо видно какой он уставший. – Тот зонд, без опознавательных знаков, Рони, это арабы…
- Чушь какая-то, не может быть, какие арабы? Война закончена, мы победили, их станции ушли на низовые орбиты и готовятся к капитуляции.- Уайтгауз разомкнул, держащие его ремни отлепился от койки и завис над поручнями бегового тренажёра.- Ерунда.
- Если находящийся с тобой по соседству космический объект, работой какой-либо из своих систем, производит помехи, мешающие работе одного или нескольких компьютеров, глушит каналы связи, в основном бытовые, то это может быть случайностью, досадным недоразумением,- раздраженно пронудел Маклифф и передернул плечами.- Но если этот объект парализует работу всех компьютерных систем, забивает все каналы связи, в том числе специальные и, вдобавок, делает это устойчиво, то это не случайно. Это нормальная работа по радиоэлектронному подавлению противника.
- Короче, это нападение!- закончил Дыбаль.
- Да какое нападение, вы бредите. Да эти арабы с прошлого года сидят как мыши по своим щелям и благословят Аллаха, за то, что с ними не побрезговали подписать соглашение о прекращении огня на четырех уровнях; море, суше, в воздухе и космосе. Так только для вида щёки надувают и требуют права своим единоверцам в Европе организовать самомтоятельные государства на территориях где они проживают в большинстве, в основном во Франции и Германии. Но это блеф. Обмен ядерными ударами в Азии, ядерный полог и горящие нефтяные месторождения научили их уже уму разуму. Их технологическое отставание от Запада огромно. Они сейчас занимаются только тушением скважин, дезактивацией мечетей и военными переворотами. Нет, парни, вы что-то путаете,- Уайтгауз с трудом подобрался к иллюминатору и вгляделся в пространство; они шили над темной стороной Земли.
Дыбаль за его спиной тяжело, обреченно вздохнул:
- Ты прав и не прав, Рональд, одновременно. Исламисты действительно сидят сейчас тихо и в скором времени не собираются затевать новую крупномасштабную военную компанию, однако их мелкие отряду продолжают слепить спутники, перехватывать управление гражданскими и военными беспилотниками, и взрывать автобусы и метро в Европе и Америке. Нефть у них покупать перестали. Но разве перестали покупать наркотики, которые гораздо более выгодный товар чем нефть? Но они сейчас, поверь, не упустят случая, чтобы захватить два новейших космических объекта, два великолепных корабля, сосредоточие новейших технологий. Ну? Ясно? Мы лакомый кусочек на серебряном блюдечке. Два беспомощных космических монстра, "Independens" и «Дас Райн». Им, видимо, стало известно, что нам не удалось сообщить в Центр Управления орбитальной групировкой где мы и что с нами случилось. Понимаешь? Они заглушили наши нашу связь и взяли нас в кольцо. Они возьмут нас как беспомощных слепых котят и узнают все, что захотят, все шифры, коды и технические приемы. Помнишь, как они запытали двух британских летчиков сбитых над Балхашем? Их в конце концов накачали препаратами и лётчики сами повели свои самолеты на центр Лондона.
- Да какое кольцо, какие арабы? Я ничего не вижу,- насупился пилот, продолжая таращиться в темноту; он решил что его не удачно разыгрывают, он не хотел, он страшился им верить.- Неудачная шутка, парни.
- Ну.. Из-за тебя транскодер сжег!- под паяльником бортинженера что-то закоротило, вспыхнуло. Взвилось облачко сизого, едкого дыми. Маклифф злобно плюнул на дымящиеся платы и несколькими истеричными ударами отвертки превратил останки передатчика, а заодно и блок ориентации наружных антенн в рой уродливых обломков:
- Зачем здесь передатчик, что он тут вообще может сделать!
Дыбаль усмехнулся:
- Сдают нервишки-то, Джон? И как ты только прошёл тест на психологическую устойчивость перед тем как тебя к полётам допустили?
- Ладно, не кичись своим хладнокровием. Подумаешь, два раза стрельнул из автомата в сторону Анкары. Герой? Через пару часов тебя обмотают рефлекторными спиралями и будут поджаривать и задавать вопросы. Посмотрю я тогда на твое хладнокровие - неожиданно заорал Маклифф совершенно не владея собой; короткая черная бородка всклокочена, зеленые глаза на выкате, на лбу проступили пульсирующие вены. Уайтгауз с сожалением посмотрел на него, хотел что-то сказать, но только с сожалением махнул рукой.
Дыбаль только ухмыльнулся и двинулся в навигаторскую, где слабо стонал Дик Айдем.
- Вон! Там! Вон они, три исламистских станции!- бортинженер тяжело дыша добрался до иллюминатора, около которого растерянно завис Уайтгауз, и начал остервенело тыкать обломанным ногтем в темное стекло, - Вон они, три горбатых, бесформенных силуэта. Их не узнает только слепой! Гляди…- у него было такое зверское лицо, словно он сейчас бросится душить пилота.
Уайтгауз внутренне подобрался, для большей устойчивости взялся за раструб пожаротушителя и пророкотал:
- Бортинженер Джон Гарриман Маклифф, я приказываю тебе замолчать. По Уставу, после выхода из строя командира корабля, его обязанности выполняет пилот. То есть я. Я приказываю тебе немедленно прекратить истерику и приготовить к пуску пустые баллоны диффузионного реактора. Мы попытаемся в них спастись. У нас на тренажёрах была такая задача. Это может сработать. Исполняй!- пилот выдержал неожиданно остекленевший взгляд Маклиффа и стал пробираться в навигационную рубку, стараясь не касаться мертвых тел астронавтов Дюпуа и Фуджиеки, завернутых в простыни и закрепленные вдоль кожуха главного бортового компьютера.
- Но… - начал было борт-инженер, но Уайтгауз не стал даже оборачиватся. Вплывая в навигационную рубку, он пытался не глядеть в черные провалы иллюминаторов и не думать о том, что Маклифф может сделаться неуправляемым и устроить дебош. Драка на падающем шаттле, стала бы исполнением самых кошмарных снов.
В тот момент, когда новоиспечённый командир станции опустился рядом с горбами аварийных аккумуляторов, из-за навигационной панели штурманской рубки раздался шелест динамика все еще работающей внутренней связи и уверенный голос на безукоризненном английском языке начал вещать:
- Астронавты шатла "Independens" и «Дас Райна»! Верховное командование объединенных вооруженных сил Блока Арабских Государств обещает сохранить вам жизнь и достоинство, а также предоставить медицинскую помощь и горячую пищу.
Сдавайтесь.
Откройте шлюзовые отсеки и отключите систему самоуничтожения.
Подумайте о своих семьях, о ждущих вас ласковых и нежных женщинах, о своих матерях. Сдавайтесь, и вам будет сохранена жизнь. В противном случае вы будете уничтожены.
Не надейтесь на помощь, наши зонды имитируют ваши аварийные позывные на орбитах другого азимута. Астронавты шатла "Independens" и «Дас Райна», верховное...
Уайтгауз закрыл глаза и картины далёкой земной поверхности между его ногами, поплыли перед ним, смешиваясь со слайдами детских воспоминаний, когда вот так же под его ногами переливалась голубым и зелёным вода реки Сокраменто. После предложения о капитуляции арабы запустили фортепьянный концерт Рахманинова, и величественные звуки ещё глубже погрузили Уайтгауза в грёзы. Но это продолжалось совсем не долго.
Неожиданно весь шаттл наполнился мощным гудением, словно к его обшивке прилепили несколько распределительных трансформаторов АЭС.
Из глубины жилого отсека послышались яростные крики Маклиффа:
- Это немцы, это немцы! Идиоты, они включили свой боевой излучатель! Фанатики! Я же уже почти все придумал, а они всё испортили, они не смогут выиграть бой, всё пропало!
- Что пропало? - Уайтгауз и Дыбаль бросились к лобовому иллюминатору.
Из-под правой солнечной батареи "Independens" оттуда, где из его тела торчал боевой корабль, в темноту били короткие бледно-голубые всполохи.
Между ними прыгали и один за другим вспыхивали, разрушались арабские зонды слежения и глушения.
Арабы не могли погасить их сигнальные огни и радиомаяки, необходимые для безопасного управления, и германский стрелок методично при поддержке системы автоматического прицеливания, расстреливали эти электронные чемоданы как в тире.
Исламистские станции стали медленно отходить на более безопасное расстояние, закрывая себя облаком отражающей взвеси из алюминиевой стружки и химикатов.
- Давай, братки, жарь зелёных чертей! Всё равно нам всем пропадать, но хоть повеселее будет напоследок… - размахивал кулаками Дыбаль, ударяясь затылком об обод обзорного иллюминатора.
Уайтгауз в этот момент, отбросив один за другим имеющиеся под рукой планшетные компьютеры, показывающие на свих дисплеях абракадабру, лихорадочно писал на чистых оборотах листов, выдранных из перекидного календаря с видами весенней Японии:
«На 34 сутки полета подверглись нападению боевых кораблей БИГа.
Связи нет. Рассматриваем возможность уничтожения корабля.
Исполняющий обязанности научно-исследовательской станции "Independens" Рональд Скотт Уайтгауз.
Нашедшему немедленно передать представителям любой власти, союзной САС.»
Нервно исписав шесть листков одинаковыми сообщениями, он ринутся к реактору озонового диффсинтеза и обнаружил, что Маклифф уже тут, и заканчивает подготовку баллонов к пуску.
Бортинженера теперь словно подменили. Он был занят своим привычным, практическим делом. Наверное он уже прикидывал про себя, что этим его усовершенствованиям, можно придать совершенно фантастическое коммерческое значение, со всеми вытекающими материальными благами. Исчезло дрожание пальцев, в глазах появился металлический отблеск, на скулах проступали желваки. Это был прежний Маклифф, ветеран космических полётов, лучший из лучших знатоков техники действующей на новых физических принципах, почитатель Жюль Верна и бюзона Хиггса.
Баллоны, предназначенные для ввода в атмосферу озона и многих других научных операций, и действий, вплоть до сброса боевых ядерных зарядов, были рассчитаны на многократное прохождение через сжигающую атмосферу.
Сейчас астронавты готовились к их пуску без расчета, по баллистическим траекториям, не над критическими точками орбиты, и контейнеры могли упасть где угодно, но шанс, что их найдут свои или союзники, все же был. И поэтому, выдрав из них трубки заполнения, Уайтгауз сунул внутрь записки и закрутил крышки. Выжидающе поглядел на бортинженера:
- Это похоже на то, как когда-то в море при кораблекрушении моряки бросали бутылки с записками. Их могли найти и по координатам направить помощь. Но пока эта бутылка с запиской попадала к людям, проходили годы или типа как почтовые голуби. Лучше бы конечно любой задрипанный бытовой радиотелефон!
Бортинженер с совершенно серьезным видом дослушал тираду своего нового командира и козырнул развернутой ладонью:
-Всё готово, лейтенант!
-Пуск без отсчета. Исполнять.- Уайтгауз поднял глаза туда, где на Земле было бы небо, вверх.- Будем надеяться, что их найдут наши. С Богом!
Баллоны стартовали одновременно и ушли к Земле широким веером. Исламисты даже не пытались их сбивать.
-Горит! Горит! - неистово закричал Дыбаль.- Вот что значит луч!
В пяти милях то правому борту, словно бенгальский огонь, пылал один из вражеских кораблей. По нему продолжал бить излучатель с «Дас Райна».
Немцы не желали давать ему шансов отделаться повреждениями. Они добивали его. Было видно как исламисты пытаются запустить двигатели, но у них ничего не выходит, и только один боковых из маневровых двигателей выпускает тоненькую струйку реактивной струи, и начинает поворачивать пылающий корабль вокруг своей оси.
Уверенный голос, бубнящий про «жизнь и достоинство, а так же медицинскую помощь и горячую пищу», заткнулся на полуслове, фортепьянный концерт Рахманинова тоже не повторился.
-Не уйдут! Горит, сволочь, ах как красиво горит,- как ребенок радовался штурман.- Только бы у них не кончилась энергия для излучателя…
В этот момент шаттл тряхнуло так, словно он врезался в скалу. Затем последовала целая серия мощных толчков. В двигательном отсеке что-то лопалось, трещало, пахнуло гарью, разогретым металлом. Круглая переборочная дверь в аккумуляторную выпучилась, но выдержала. Арабы применили по «Рейну» и станции "Independens" безбризантные ракеты, вроде тех, что используются для выведения из строя спутников, когда не хотят, чтобы не сгорела внутренняя начинка.


ГЛАВА 2

ЖИВЫЕ МЕТЕОРЫ


Выбираясь из-под кусков корпусов приборов, обрывков проводов, обломков дисплеев, кучи карт памяти, дисков, дискет, кассет рухнувшего стеллажа рабочего архива, Уайтгауз тревожно вслушался в наступившую тишину. Излучатель «Райна» молчал.
Рядом копошился Маклифф щупая лицо, - Да, давно я так по морде не получал… - сказал он, выпуская в невесомость струйки крови из расквашенного носа:
Снова зашелестел динамик внутренней связи:
- Боевая станция Евроазиатского союза «Дас Райн» вызывает станцию Североамериканского союза "Independens", внимание, «Дас Райн» вызывает "Independens" говорит полковник Раумваффе Манфред фон Конрад… В результате попадания ракеты произошла разгерметизация всех жилых и рабочих отсеков. В технических отсеках дыхательная смесь отсутствует. Прошу разрешения перебраться на ваш шаттл.
Уайтгауз посмотрел с сожалением на темную пластину не работающего нарукавного передатчика и как мог быстро подобрался к микрофону УКВ связи:
- Да, хорошо, полковник. Только у нас тут нет для вас пятизвездочного сервиса. Мы откроем нижний шлюз и вы сможете войти в грузовой модуль. Потом мы откроем вход на станцию. Удачи.
- Отлично. Теперь у нас дыхательной смеси, считай, осталось на час-полтора. – безучастно сказал Маклифф.
- Зачем тебе смесь на том свете? Мы и так падаем без шансов. – устало ответил Дыбаль.
Германские астронавты появились у наружного люка грузового модуля через десять томительно долгих минут. Они ещё десять минут входили в модуль, и ещё через десять минут Дыбаль вручную отомкнул запоры и открыл люки перехода на станцию.
Кадмитканиевые покрытия скафандров немецких военных астронавтов были разодраны, стекла гермошлемов закопчены, опознавательные нагрудные карточки будто выцвели. Глаза пустые, глядящие в одну точку. Лица такие, словно астронавты только что вернулись с того света. Их было четверо; полковник фон Конрад, штурман Эйхбергер и борт-стрелок Хоффман, которого положили рядом с четвертым, Матиасом Лейзехельдом, лежащим внутри похоронного пакета с приколотым на груди маленьким черно-красно-желтым германским флажком. Лейзехельдом погиб при попадании одной из ракет в башенку излучателя.
- Ну, что теперь? - подавленно спросил штурман Эйхбергер, после того как получил от Дыбаля маленький одноразовый термос с горячим кофе.
- Аллах Акбар. Вот что,- Фон Конрад поднял на своего штурмана мутные глаза, покрасневшие от капиллярного кровоизлияния, и провел ребром ладони поперек горла.
- Ну, зачем же так сразу? Мы еще им покажем!- через силу улыбнулся Дыбаль и сделал рукой движение, будто закрывал казенник старинного корабельного орудия.- Врагу не сдаётся наш гордый «Варяг», пощады никто не желает...
В этот момент из камеры утилизации санитарного блока послышались удары металла о металл, зажужжал криптоновый резак и без того удушливый воздух наполнился запахом сварочного флюса; борт инженер Джон Маклифф там явно что-то мастерил:
-Эй, кто-нибудь, живее сюда! Нужна помощь.- раздался в тишине его звенящий от возбуждения голос.
Двое германских астронавтов было зашевелились, но Уайтгауз удержал их и принялся осматривать их ранения, кивнув при этом головой в сторону санитарного блока и выразительно глядя на Дыбаля. Тот отправился к Маклиффу, на всякий случай прихватив аптечку. Но аптечка не понадобилась; Маклифф отослал штурмана обратно с заданием отдирать теплоизолирующую обшивку с компрессора охлаждения маршевого двигателя. Перевязывая руку Эйхбергеру и наблюдая, как Дыбаль летает туда-сюда с матами теплоизоляции, увлекая за собой шлейф мусора и утирая пот со лба, Уайтгауз поинтересовался:
- Что там у вас происходит, Эл?
- Он пока не говорит. Наверное, боится сглазить, но физиономия решительная. Возиться с многоразовыми мусорными контейнерами.
Фон Конрад поймал парящий рядом нагрудный коротковолновой приемник с наклейкой «Жан Дюпуа», включил на первой подстроившейся волне.
Сквозь сильные помехи возник знакомый голос комментатора Сн-Эн-Ви:
-… что вынудило Страны Большой Тройки выделить дополнительно семнадцать миллиардов евродолларов СГСА для государственной компании «Транс-Сельва», образованной при конгрессе Южноамериканского Союза, для проведения работ по восстановлению лесополосы вдоль левого берега Амазонки и у ее притоков; Риу-Негру, Мариньон и Жерье.
По заявлению комиссии ООН по контролю за распространением Экваториальной пустыни-КРЭП, пески наступают со скоростью до трех миль в год. При этом Амазонка, лишившаяся северной части своего водного бассейна, стремительно мелеет. Уровень воды местами упал на два фута за последние шесть недель... Амазония, эти легкие нашей планеты, может погибнуть в считанные годы. Это неминуемо приведёт последующему потеплению и к продвижению береговой линии океанов ещё дальше вглубь суши. Полное затопление освоенного побережья Европы и Америки, Азии и Африки в прошлом десятилетии с необходимостью переселения 300 миллионов человек и так поставило мировую цивилизацию на грань краха. Мировая научная общественность не сомневается в ключевом значении Амазонии, как и Лесов Сибири и Дальнего Востока, для удержания этого последнего фронта природных условий, пригодных для ...- Фон Конрад подкрутил настройку.
- Говорит радио Уолд Спортс... У микрофона Гуго Хаким Штерн. Послушайте краткую сводку новостей... Норвежская футбольная команда, выиграв у футболистов Французской Канады, досрочно вышла в финал чемпионата мира…Кто их соперники в финале? Сборная Уэльса или итальянцы? В Тампа-Сеет продолжаются кольцевые велосипедные гонки. Непревзойденный пока Марк ван Галл из Бельгии, набрал семьдесят шесть очков в личном зачете и лидирует теперь ч с большим отрывом... - фон Конрад почесал указательным пальцем свой седой висок:
-Странно, болтают о разной чепухе, а о новой войне с исламистами ни слова...
-Угу,- согласился Эйхбергер.- Если бы исламисты начали новую заваруху, то всем каналам уже транслировали бы военные сообщения, или предупреждения типа; внимание, ядерная тревога, и так далее, без перерыва, а тут молчок.
Полковник кивнул, щупая повязку на локте и одновременно выдавливая себе в рот тюбик малинового джема. Его глаза светились отблеском аварийных ламп, над переносицей залегли глубокие морщины, нижняя челюсть, когда он жевал, выдвигалась вперед как ковш экскаватора.
-Эй, командир! Рональд!- из санитарного блока выплыл Маклифф. У меня все готово.
- Что готово?
- Всё готово!
- Всё? - Уайтгаузу пришлось посторониться, прижаться мокрой, потной спиной к обесточенному шкафу распределения, чтобы пропустить Дыбаля.- Ну и теснотища у нас образовалась.
-Да уж, не стадион,- согласился Дыбаль, волокущий на этот раз пару резервных кислородных регенераторов.
Бортинженер ликующе потряс все еще работающим резаком, из которого рвалось желтое пламя:
- Я оплавил по внутренней поверхности мусорных капсул теплоизол с холодильников, врезал пульт на автомат щитов аэродинамического торможения и парашютов. Устроил запоры изнутри. Я, конечно, понимаю, что санитарные контейнеры для сброса мусора не самое удобное транспортное средство на свете, но это шанс спастись.
- В утилизационных контейнерах?
- Ну, да! Можно напяливать скафандры и занимать лучшие места!
- Да ты спятил! При чем тут мусорки? При чем тут пульт на щитах торможения?- Уайтгауз едва сдержался, чтобы не запустить в Маклиффа подвернувшейся под руку связкой ремонтных ключей, слишком уж все это было похоже на бред.
Бортинженер только усмехнулся, вынул из кармана комбинезона мятую бумагу и осторожно похлопал пилота по квадратному плечу:
- Я предвидел такую реакции. Однако вот расчет. Извини, компьютеры не работают, я так, на бумажке набросал. Если выпустить щиты торможения на пять минут сорок пять секунд раньше и одновременно раскрыть первую пару парашютов, то внутреннюю температуру в контейнерах можно удержать на уровне сорока- пятидесяти градусов по Цельсию. Плюс кондиционеры скафандров, в которых мы будем. Вполне допустимая температура. Первая пара парашютов, конечно, сгорит, но ведь остаются основные купола.
-Мы там все не уместимся,- хмуро сказал Уайтгауз, что-то прикидывая в уме и косясь на Дыбаля который внимательно изучал листочек с цифры в руках бортинженера.
- Почему? Готовы ведь два контейнера. В одном будут тяжело раненнные, доктор и припасы. В другой контейнере другом все остальные. Единственное… Тела Дюпуа и Фуджиёки придется не брать. Взять мёртвых не получится.
- Тут корень надо было квадратный извлекать, а не третей степени.- задумчиво сказал Дыбаль, и было видно как лицо его просветдлел: - А ведь может сработать эта хреновина. – Слушай, а откуда ты бумагу на станции взял, из Библии что ли вырвал? И карандаш…
В этот момент шаттл дёрнулся, послышался душераздирающий скрежет, все иллюминаторы левого борта оказались закрыты телом исламистского шатла, потому, что арабы притерлись к станции "Independens" бок о бок, как древние парусные шхуны в абордажном бою.
Эйхбергер схватил Уайтгаузу за рукав комбинезона:
- Ждать больше нельзя, герр командир. Решайтесь. Видите, у нас есть шанс. Через полчаса арабы будут внутри шаттла. Или нам придется сдаваться, покрыв себя позором, или включать систему самоуничтожения и всем погибнуть, или пытаться спастись в этих чудо-контейнерах. Нужно что-то срочно решать.
В это время фон Конрад, с видом самурая, приговоренного к смерти, вытащил из кармана Эйхбергера автоматический мелкокалиберный пистолет Спейс-Кольт с разрывными пулями, и, сжав его в кулаке, развернулся в сторону шлюзовой камеры. Оттуда уже слышалась возня, мягкие шаги по наружной обшивке, гул резаков, постукивание металла о металл; исламисты начали вскрывать шлюзовой люк, а «Индепенденс» при этом продолжал стремительно падать, под конвоем вражеских кораблей.
Уайтгауз взял из рук Маклиффа листок с расчетами, потеребил его теребил в руках, невидящими глазами посмотрел на строчки дифференциальных уравнений восьмого порядка и вслушался свой внутренний голос, выручавший его всегда; и в детстве, когда по дороге от бабушки Терезы, он вдруг свернул в совершенно чужой, темный двор, а через минуту Грейд-парке разразилась настоящая война между кланами Родригеса и Ши-хо, после чего полиция подобрала с мостовых девять трупов случайных прохожих, изрешеченных автоматными очередями, и когда в колледже не поддался на уговоры и «на слабо» и не съел в туалете таблетку с наркотиком от которого никогда бы не смог отвыкнуть, ни позже, в Форт-Штрезе, на учебной базе 51 крыла ВВС САС, куда он не успел из увольнения, напившись в кабачке прямо напротив КПП базы, в то самое время, когда его безупречный всепогодный перехватчик с заменившим его пилотом разбился вдребезги, и тогда, на передовой, в центре осажденной исламистами Анкары, когда он с двумя рейнджерами проник на тыловой командный пункт 15 ударной дивизии исламистов набранной из добровольцев Северного Кавказа, и оказался в логове врага, под толщей бетона за несколько минут до локальной ядерной атаки, когда весь район на верху был сметен локальным ядерным ударом...
Однако сейчас, плавая в невесомости среди хлама и мусора, под светящимся табло-451 миля в перигее, он не слышал этого своего внутреннего голоса, только мозг бешено работал, проворачивая огромное количество информации и выдавая ответы один ужаснее другого. Поэтому Уайтгауз явно медлил с решением.
- Скорее, скорее, Рони, не засыпай,- вывел его из столбняка Дыбаль.
Он и Эйхбергер были уже полностью облачены в скафандры и осторожно запихивали скафандр Айдема, или даже скорее упаковывали как ценную рождественскую покупку в супермаркете.
Медленно угасал свет голубоватых аварийных ламп, придавая лицам лихорадочно работающих людей мертвенный оттенок как в фильме ужасов, монотонно сигналил высотомер, меняя убывающие цифры, гадко вонял остывающий внутри контейнеров теплоизол, и копошились на внешней обшивке станции арабские военные астронавты.
С каждой минутой становилось все более и более душно; регенераторы дыхательной смеси не получая достаточного напряжения, почти остановились.
Арабы достаточно быстро вошли в шлюзовую камеру, срезав наружный люк и скрежетали алмазными бурами, вскрывая первую внутреннюю мембрану.
Кто-то чужой уже хозяйничал в двигательном отсеке, проникнув туда через пробоину в пустых топливных баках.
- На кой черт ты приволок «Коку-Колу», выкинь её немедленно. А это что? Гусиная печенка? Годиться. Усушенный рис? Годиться. Клубничный джем? Оставь арабам. Шоколад? Годиться...- Уайтгауз и Дыбаль грузили во второй контейнер упаковки продуктов и наиболее ценные приборы и блоки памяти компьютеров. Внутри уже находились бесчувственный Хоффман и бодрящийся Эйхбергер, принимающий и укладывающий груз компактными пирамидами. Маклифф с фон Конрадом подтащили Айдема:
-Посторонитесь, будем грузить командира.
-Самое интересное, что он сюда уже не влезет. - Уайтгауз озадаченно застыл с коробкой риса в руках.
- То есть как не влезет? А лишний вес? – Маклифф начал рыться в карманах комбинезона, пытаясь найти свои расчёты.
- Придется ему лететь в нашем контейнере. Видишь, сколько тут всего набралось? Да и Хоффмана не положишь по-другому. Не будешь же ты ему, бессознательному привязывать колени к груди? Если твой расчёт верен, он верен. Если нет, то и нечего говорить.
- Интересная логика.
Тем временем Дыбаль склонился над люком в контейнер Эйхбергера, повернув к нему свой нарукавный таймер:
- Слушай, парень, если не хочешь, чтобы нас разнесло при посадке на Землю друг от друга на пару сотен миль, то внимательно слушай и запоминай. Сначала сверим время. На моем таймере пятнадцать сорок одна-две-три...
Успел выставить секунды?
Молодец.
Значит так. В момент старта обнулишь таймер, и когда на нем набежит двадцать семь минут пятнадцать секунд, нажмешь вон ту кнопку под локтем. Откроется щит торможения, и отстрелятся парашюты.
Тряхнет, но не сильно. Дальше можешь отдыхать.
Все остальное произойдет автоматически. Если мы все сделаем синхронно, то сядем не далее полумили прут от друга.
Если нет...
То значительно дальше.
Да, вот еще.
Если при касании поверхности появится символ «010» - значит сели на воду.
Люк ни в коем случае не открывай, а сразу включай радиомаяк.
Понял?
- Хорошо. Да хранит нас Господь! Мы на 99% уже мертвы. Поэтому прощайте.– Эйхбергер перекрестился и закрыл стекло гермошлема.
Фон Конрад помог ему опустить тяжелый блин люка:
- Прощайте. Но все равно садитесь поудобнее. На всякий случай. Вдруг повезет.
Когда раздался щелчок внутреннего запора, еще теплого после конструкторских ухищрений Маклиффа, бортинженер облегченно вздохнул :
- Кажется, сработал замок. Будем надеяться, что и на нашей капсуле конструкция тоже не подведет,- он некоторое время искал что-нибудь деревянное, чтобы по русской традиции, которая ему почему то запомнилась, постучать три раза от сглаза. Ничего деревянного вокруг Дыбаль, естественно, не нашел, и, плюнув три раза через левое плечо, полез в свой контейнер. Уайтгауз в это время разбил стекло аварийного щитка и открыл панель управления системой самоуничтожения. Вставив и повернув ключ, взятый вместе с цепочкой с шеи майора Айдема, он вдавил до щелчка красную кнопку, похожую на шляпку небольшого гриба. Включилась сирена и невидимый секундомер начал свой обратный отсчет до взрыва станции.
- Эй, механик чертов, что это шипит?- настороженно спросил Уайтгауз, залезая в свой контейнер и с трудом устраиваясь между Дыбалем и полковником.
-А-а... Это я открыл на прощание гелиевый резервуар,- сказал Дыбаль, вслушавшись в свистящий звук, такой, словно из чайника вырывался перегретый пар, и криво ухмыльнулся:
- Вот долбанёт так долбанёт, когда сработает самоуничтожение. «Зелёные» будут очень рады.
В шлюзовой камере скрипели и жужжали алмазными бурами арабы, вскрывая внутреннюю заслонку, шипел льющийся как туман жидкий гелий, тикал таймер самоликвидации, выла сирена и через равные промежутки звучал сигнал тревоги, а бесстрастный голос в наушниках шлемофонов повторял:
-Станция готова к взрыву. Осталось три минуты…
Станция готова к взрыву. Осталось две минуты-сорок пять секунд...
- Задраивай форточку, Эл. Через минуту сработает автомат запуска,- рявкнул Уайтгауз и опустил стекло гермошлема.
Дыбаль проворно надвинул крышку и крутанул колесо запора:
-Прощай, папа «Индепенденс» и мама жизнь! Прощай честный зануда Дюпуа и Фуджиёки. самый весёлый японец на свете!
Подсветка гермошлемов выхватила из темноты внутренности контейнера; астронавты сидели, стиснувшись как консервированные шпроты.
О том, чтобы двигаться, не было и речи.
Можно было лишь шевелить кистями рук, которые все предусмотрительно разместили перед щитками управления своих скафандров.
Фон Конрад что-то быстро нашептывал, то ли молился, то ли громоздил одно из своих жутких многоэтажных немецких народных ругательств. Дыбаль пытался сдуть в сторону от носа невесть как попавшую под стекло гермошлема обертку от жевательной резинки. Маклифф нервозно покусывая губы, держал указательный палец на кнопке обнуления таймера и, не отрываясь, глядел на свой нарукавный высотомер-413 миль в перигее:
- Ну, давай, давай, чертова автоматика, срабатывай!
- Станция готова к взрыву. Осталось две минуты пятнадцать секунд...
- Ну, вот сейчас!
-...минута сорок пять секунд.
- В чем дело, Маклифф! Ты что, забыл включить шлюзовой клапан?
- Станция готова к взрыву. Осталось сорок пять секунд.
- Этого не может быть! Мы уже прошли расчетную 405 мильную отметку. Теперь даже не могу себе представить куда мы приземлимся. Главное чтобы не в океан! Этого просто не может быть! Простите меня, ребята...- тут Маклиффу вдруг показалось, что его мясо отделяется от его костей, а мозг размазывается по своду черепа.
Его вдавило в титанопластовую обшивку так, что кишки, почти прилипли к позвоночнику. Перед тем как провалиться в черноту, наушники шлемофона донесли скрежет зубов Уайтгауза и его горловой рык:
- Она все-таки сработала, эта чертова железяка, мать ее! Эл, не забуд, если вовремя не откроешь щит торможения. Мы трупы!
- Поехали! – сквозь зубы процедил Дыбаль, наблюдая в глазах танец красных кругов и серебряных звёздочек.
Через тридцать секунд после отстрела контейнеров от станции, «Рейн» и "Independens", а также два пристыковавшихся к ним исламистских корабля с романтичными названиями «Утро псового лая» и «Слово Пророка», вспучились огненно-желтым шаром, превратившись в фейерверк расплавленного металла.


Радиоперехват в шар-секторе А13Н45




Уровень секретности С


Координатору ОО УВР СБ-3,
капитан-коммандору ягду
ДОННУ АУКОРРУ

С П Р А В К А

Командир яггдишвальдера-42, капитан Графор Теритисот,
родился 14 янвана 4694 года от начала Натоовааля в Кленвуле планеты Гаммун системы Трех Борзых. /Код 556749/.

Мать: Даза Тантана, профессия 5564. Проживает – Кленвул, Магистраль Капитана Дэма, строение 99, отсек 588.

Отец: Штарп Тертисот, профессия 69870. Проживает там же.
В 4707 году Тертисот Г. Окончил общеобразовательную школу /код 48769/ и поступил в Высшее Биологическое Училище
1У Флота ягду Кахуму Йохоуду Метропилии по специальности 487659, откуда в 4712 году был призван на действительную службу в 44 военно-транспортную флотилию У Флота 1-й Галактической директории.

Послужная карточка капрала Тертисота Г. прилагается.

После окончания в 4715 году курсов ВГФ, быт направлен в действующий Флот в качестве помощника командира тральщика ДТО-91.

Зачетная книжка курсанта Академии Военно-Галактического Флота и послужная карточка лейтенанта Тертисота Г. прилагается.

За воинские заслуги в 4720 был повышен в звании и назначен командиром тяжелого крейсера «Езера» ЯГ-42 156 эскадры 3-й Галактической директории.
Принимал участие в операции по деблокаде Стигмарконта, штурме фортов «Ихтенельд-21-М» и «Ихтенельд-40-Р».

За доблесть, проявленную в бою 11 ферана 3722 г шар-секторе В44Н01 / системе Голубого Шлейфа /, был удастоин удостоен правительственно награды - платиновой звезды 6 степени и звания капитан ВГФ.
В командование ЯГ-42 вступил 1 иунна 4724 года.

За время командования подразделением проявил себя как требовательный командир, осторожный и предусмотрительный навигатор, хороший организатор и четкий исполнитель боевых заданий.

Жены и детей не имеет.

Увлечения 67859, 17678, 58698 и т.д.

Благонадежность: 7986

По линии Управления Контрразведки СБ разработку проходил,
ни в чём подозрительном не замечен.

Служебная характеристика прилагается.

Натоот!

оператор Марра Штадлидт.





Дискретошифрограмма ВХН 11

Уровень секретности А

Командующему 156 эскадрой 1У Флота
полковнику ягду Кахуму Йохоуду.


Ягд полковник!

Довожу до Вашего сведения, что к исходу 24 марра 4725 г. от начала Натоотвааля, части вверенной Вам эскадры, полностью блокировали шар-сектор А16Н45 по схеме «Сеть».

Дозоры выставлены с дистанцией 5 Тохов.
Всеми имеющимися локсканнерами ведется глубокое сканирование сектора и ближайшего космоса с целью обнаружения останков яггишваяьдера-42 и возможных в этом районе рейдеров империи Свертц.

В операции не принимают участие:

- яггишвальдер-15; сопровождение конвоя КК22 к форту «Ихтенельд-56-Р» укрепрайона Стигмарконт.

- бригада ремонтных судов 446 отдельного рембатальона.

- 4 тральщика типа «Огайра» подразделений ЯГ-17 и ЯГ-32, находящиеся на профилактическом ремонте.

- топливный заправщик оперативного резерва 156 эскадры ТПЗ 443; перегрев маршевых двигателей в результате избыточного наддува мегразина.
Общее задействование сил 156 эскадры-89 %.

Натоот!

00-30. 25 маррд с.г.
Координатор операции "Захват",
капитан ягд Одун Эйдлах.


***


Дискрет-шифрограмма ООЕ

Уровень секретности А Координатору Службы Безопасности,
маршал-коммандору Натоотвааля,
ягду ТООТУ ЯЩЕМГАРТУ
База Флота Стигмарконт
25 марра 4725 г.
от начала Натоотвааля.

От координатора Отдела
Управления разведки
Службы Безопасности 3-й
Галактической директории.



С П Р А В К А

Относительно:
гибели ЯГ-42

На момент потери связи с яггдишвальдером- 42 156 эскадры 1У Флота 3-й Галактической директории, 15 марра с.г., в состав ЯГ-42 входили следующие суда;
- линкор 1-го класса «Маршал Тоот» /флагман/

- линкоры 2-го класса «Кеквут», «Майкопар», «Рыс».

- тяжелые крейсеры «Езера», «Кан Соррэ», «Кродис», «Мозток»

- тральщики типа «Огайра» /общим числом 13/

- сторожевики типа «Жевур» и «Юнус-«5» /общим числом 15 /.

- десантно-штурмовые суда тактического резерва 1У Флота, имевшие на борту полностью укомплектованную дивизию коммандос «Голубая молния», с тяжелым вооружением. /общее число ботов ДШ 7/.

- вспомогательные суда общим числом 34.
Всего 77 боевых и транспортных судов.

Натоот!

Координатор 00 УВР СБ-3,
капитан-коммандор ягд Донн Айкорр.


***

Дискретошифрограмма ВХН 13

Уровень секретности В
Командующему 156 эскадрой
ягду Кахуму Йохоуду

Ягд полковник!

Довожу до вашего сведения, что 26 мая с.г., в шар-секторе А16Н45 после тщательного сканирования и траления удалось обнаружить 69 флаг-ринкелей судов ЯГ-42, а также большое количество обломков и частей обшивки, шпангоута, двигательно-силовых установок.
Найденный «черный ящик» линкора 2-го класса «Кеквут», оказался размагниченным, видимо в результате воздействия сильных остаточных аннигиляционных излучений. ЧЯ других судов, а так же бортовые журналы, навигационные книги и комп-терминалы обнаружить не удалось.

Натоот!

23-45. 26 марра 4725 г
От начала Наоотвааля
Отдел информации
при особом отделе УВР СБ-3


***

Маклифф лежал лицом в небо и наблюдал, как по его переносице ползет жук, похожий на скоробея, и деловито исследует налипшие на кожу пылинки:
«Жив я или мёртв?»
Он глубоко втянул в себя сухой, жаркий воздух.
Жук в панике свалился на его плече плечо и, перебежав на иссушенную ветку безлистного, давно засохшего кустарника, затаился.
Только сейчас бортинженер почувствовал, что он словно плавает в ванной, наполненной чем-то липким и вязким:
- Бог мой, да я же плаваю в собственном поту внутри комбинезона.
Чувства постепенно возвращались к нему.
Кожа лица вдруг заголосила всеми своими нервными окончаниями:
- Спрячь меня, укрой меня от Солнца!
Прямо над головой, белым шаром висело солнце, которое будто решило испепелить астронавта и собрало для этого всю свою энергию.
Он дотронулся не слушающейся рукой до лица и вскрикнул от боли; оно было обожжено и покрылось струпьями.
Превозмогая боль в позвоночнике, Маклифф перевернулся на живот, хлюпая соленой влагой в ткани своего герметичного комбинезона, и понял, что тяжелого скафандра на нем нет; он валяется в нескольких футах левее, весь словно изрезанный ножом, обуглившийся и жалкий.
- Да, ну и загорел я тут, - он прикрыл затылок попавшимся под руку обрывком какой-то синтетической ткани. И после этого он на какое то мгновение потерял сознание от острой боли во всём теле, в каждой косточке, в каждом суставе и клеточке.
Когда сознание вновь включилось, как телевизор после кратковременного скачка напряжения в сети, он поймал себя на мысли, что меньше всего, что ему сейчас хочется, это жить, с такой болью по всему телу. Он кряхтя и морщась вытащил из нагрудного кармана ампулу препарата, предназначенного как раз для таких экстренных случаев, и надкусив пластиковый колпачок, проглотил адскую смесь из витаминов, болеутоляющих средств, гармонов и энергетиков.
Сразу стало заметно легче.
Астронавт медленно поднял голову и потрясенно застыл; перед ним, прямо за одиноким кустиком иссохшей колючки на котором всё ещё сидел его знакомый жук, лежала безжизненная пустыня.
Ровная как стол, без единого холмика, без малейшего намека на барханы или зыбь, ослепительная, будто светящаяся изнутри. Легкая песчаная поземка иногда нарушала полный обездвиженный покой, да ещё на горизонте, в белесом небе заблудилось одинокое облако, медленно размываемое горячим дыханием раскаленного песка.
- Боже! Где я? А-я-а-а...- непроизвольно вырвался из пересохшей глотки тоскливый вопль.
- Эй, чего орешь? Думаешь одному тебе здесь хреново? Ха… Дружище, Чёрт побери. Разрази меня гром, порежь на тонкие ленты… Я все ещё вижу тебя живым…Чтоб я сдох. - раздался сзади хриплый голос Уайтгауза и громадная тень пилота нависла над Маклиффом.
Маклифф медленно обернулся - за Уайтгаузом, на котором тоже уже не было скафандра, чуть поодаль, стоял их посадочный контейнер, накренившийся, и наполовину ушедший в песок. Посадочные парашуты оранжевого цвета выстилали соседний холм, как декорации к фантастическому фильму, вокруг контейнера на карачках ползал бортинженер Дыбаль и что-то нашаривал растопыренными пальцами.
В скудном теньке контейнера, лежали два неподвижных тела, видимо это были командир бывшего шаттла "Independens" Айдем и командир бывшего «космического броневика «Дас Райн» полковник Фон Конрад.
- Ну, очень я рад. Ну прямо так рад… А знаешь, Джон, ты очень беспокойно спал, кстати. Я накрыл тебя куском парашюта, а ты засучил ручонками и ножонками и все сбросил. Не хорошо. Что, старина, встать можешь?- закончил уже серьезно Уайтгауз. – Но вижу, что вопрос не к месту.
Уайтгауз закинул руку Маклиффа себе через шею и медленно начал его поднимать. После этого они двинулись к контейнеру. Ноги у обоих не шли. Если б дюна не имела уклона, он бы и не смогли и сдвинутся. Пока они ковыляли к контейнеру, Дыбаль наконец нашёл то, что искал – многоспекторный бинокль, после чего весьма шустро для человека недавно упавшего камнем на Землю, полез на верх, на контейнер, противно скрежеща металлическим протектором ботинок по его еще, теплой от атмосферного разогрева, черной стенке. От обшивки контейнера полетели прогоревшие в атмосфере чешуйки титановой керамики:
- Да, любопытно посмотреть, куда это нас занесло… Ух, ноги-руки не гнуться совсем… Уй, больно то как…
- Да, Эл, очень любопытно... – Уайтгауз добрел до контейнера и аккуратно сложил безвольное тело Маклиффа в тень.
- Рони говорит, что мы где-то недалеко от восточного побережья бывшей Венесуэлы, в районе занесенного песками Каракаса. Но по его глазам видно, что он сам в это слабо верит. Да и потом, где, так сказать, дыхание моря? На границе песка и океана постоянно мешаются воздушные потоки, и должно дуть как в аэродинамической трубе. Ну хоть слабый ветерок должен быть? А тут? Эх, чего говорить... - Дыбаль приложил к глазам бинокль и уставился в горизонт. Стоя на капсуле он напоминал монумент какому то древнему моряку, глядящему в туман, в надежде разглядеть там долгожданную землю, или хотя бы на эскадру вражеского флота…
- Ладно, главное, что мы теперь на Земле. Те десять процентов вероятности на удачное приземление в этой кастрюле для мусора, сработали. Это чудо, но мы живы, а исламисты считают трупы своих астронавтов, на подготовку которых они затратили миллиарды евродолларов.
- По поводу того что мы живы, все очень относительно, Джон. Мне кажется, что на "Independens" до аварии, когда горел свет, была холодная "Пепси", разные там сервелаты, мы были несколько более живыми, чем тут, где в лучшем случае поймаешь худосочную ящерицу, а в худшем, ничего. Здесь тоже почти космос. Только из песка. А без связи, какая разница где помирать.
- Ничего аварийный маяк работает, значит за нами прилетят. А второй контейнер где? Эейхбергер, Хоффман, припасы?
- Завидую вашему оптимизму.- Маклифф самостоятельно привстал и прислонился спиной к обшивке контейнера и тут же отпрянул; она еще не остыла от аэродинамического нагрева, кроме того, ее разогревало солнце. Горячо было как на сковороде на огне.
- Пока не ясно. То-ли они упали слишком далеко, толи вообще не упали – сказал Уайтгауз. Он протянул Маклиффу плоскую флягу реактводы. Бортинженер повернул крышку выпуска и в колпачок просыпался серый порошок. При соприкосновении с воздухом порошок превратился в ледяную, как показалось на контрасте с горячим воздухом, воду. Маклифф осторожно отхлебнул эту отдающую железом жидкость:
- И что дальше?
- И что дальше? Для ответа нужно хотя бы знать, где мы сейчас находимся.
- Рональд, ты ведь говорил, что мы в районе Каракаса?
Уайтгауз пожал плечами.
- Интуитивное предположение.
Насмотревшись на безрадостную округу, Дыбал на некоторое время влез внутрь контейнера, и вылез оттуда красный как помидор, как после получаса в финской парилке, но зато довольный. Он осторожно баюкал в ладонях небольшую плоскиую пластинку коротковолнового передатчика:
- Вот. Кажется работает. Сейчас соединимся со спутниковой системой определения координат. Врубим аварийные позывные и-и-и-и…
- Ну да… А кто явится на твои позывные? Кодированный сигнал радиомаяка слышать могут только свои, а этот будут слышать все, включая приёмники мобильных телефонов. - на зубах Уайтгауза хрустнул песок. Он плюнул в сторону.
- То есть как это кто?
- Значит так; никаких исходящих сигналов. Давай сначала попробуем послушать на приём.- опередив замешкавшегося штурмана, Уайтгауз надавил ногтём на полоску выключателя и подушечкой пальца притронулся к символу поиска.
Передатчик отреагировал треском и воем автоматической подстройки. Сквозь эфирный шум послышался встревоженный голос, бубнящий что-то так быстро, что разобрать хоть слово было просто невозможно. Через некоторое время, к первому, присоединялись ещё несколько голосов. Иногда всё заглушалось трелями срабатывающих самолетных систем опознавания «свой-чужой».
- Кажется, говорят по-испански.- сказал Дыбаль поднося передатчик к самому уху:
- Что то типа: прошу дать разрешение на боевое сближение… Угольного цвета цилиндр, примерно три метра в диаметре, открытый щит аэродинамического торможения, два парашюта... На запросы не отвечают, сигнальных ракет не отстреливают.
Разрешаю...
Иглесиас, прикрой меня... Да. Точно. Чёрт возьми, командир! Они атакуют наш второй контейнер с Эйхбергером и Хоффманом…
- По-испански? Атакуют? Значит мы все-таки на территории ЮАСа.
Это наверное их патрульные истребители или беспилотники с дистанционным управлением.
- Но ведь Южно-Африканский союз нейтрален! Наверное можно попробовать включить аварийные позывные.- оживился Маклифф.
Уайтгауз с сомнением покачал головой:
- Не нужно торопиться, Джон. Да, ЮАСовцы нейтралы, но мы располагаем сейчас только той информацией, что была у нас до столкновения с «Дас Райном». А ведь после этого на нас напали арабы. И кто знает, может, это новая война. А когда начинается война, никогда нельзя ручаться за позицию нейтралов. Почему они обстреливают спускаемый аппарат, когда даже не знают чей он? На контейнерах ведь нет никаких опознавательных знаков. А оранжевые парашюты это международный стандарт.
- А-а, черт! Они сбили его, сбили сволочи, они сбили контейнер! - вдруг закричал Дыбаль, отрывая от уха передатчик и хватаясь за голову.
- Черт возьми… Да что им мог сдегать беспомощный контейнер, железный ящик болтающийся на парашютах? Что за уроды эти южноамаериканцы!… Эх…– сжал кулаки Уайтгауз.
В этот момент слабо застонал Фон Конрад. Дыбаль наклонился над ним:
- Что, Манфред? Что ни будь нужно? Воды, болеутоляющее?
Фон Конрад был очень плох. Несмотря на то, что его тело не имело серьезных повреждений, общее состояние ухудшалось с каждым часом.
Когда капсула с ним, Уайтгаузом, Маклиффом и Дыбалем, на расчетной высоте выпустила щит аэроторможения, начался бафинг и нагрев больше допустимого.
Через тридцать секунд падения в атмосфере со скоростью 1750 мили в час титанопластовая прокладка около поворотника люка разуплотнилась, и температура внутри контейнера зашкалила за критическую отметку.
Огнеупорная ткань скафандров сморщилась и размягчилась, словно целлофан у огня, а системы кондиционирования продолжали работать только чудом.
Это был конец.
Маклифф тогда скрипел зубами и говорил, что жизнь он прожил не зря, что разработал не мало первоклассных систем контроля за работой различных инетеллектуальных компьютерных систем разных уровней, написал пособие по эмоциональному общению с компьютерными системами имеющими исскуственный интеллект, придумал и пробил через комиссию НАСА датчик накопления солнечной энергии отраженной от поверхности Луны, анализатор спектрального анализа орбитальной пыли, что ему всегда нравились такие парни как Уайтгауз и Дыбаль, и если он иногда ворчал и злился, то это только для пользы дела. Он еще говорил, что всегда любил только двух женщин - свою мать, Энн Стоун - Маклифф и свою вторую жену Дороти, а все остальные женщины в его жизни были только случайностью, проходящим приключением, хотя ничего плохого о них сказать он не может, и они все не напрасно верили ему и в него.
Он мотал головой внутри запотевшего гермошлема, хлопал Уайтгауза по плечу, насколько позволяла теснота, при этом каждый раз прилепляясь перчаткой к кадмиткани комбинезона товарища. Он говорил, что всегда хотел иметь таких детей как у Уайтгауза, мальчиков сорванцов Арни и Джорджа, и сочувствовал пилоту в том, что им без отца будет тяжело опять не ввязаться в дурную компанию, наркотики и тюрьму для несовершеннолетних.
Уайтгауз при этом уже не понимал того, что ему пытается кричать бортинженер, он просто изощренно поносил конструкторов аварийных комбинезонов за недостаточную теплоустойчивость ткани.
Когда начали тлеть и расползаться силиконовые застежки в молнии, фон Конрад выкрутил трубку охлаждения приборного модуля, и жидкий гелий хлынул ему на грудь. Все внутри контейнера заволокло ледяным туманом, температура упала до нормы, но сквозь гул вибрации и горящей обшивки было слышно, как на полковнике лопается скафандр от резкого перепада температуры в сотни градусов. Эта акция давала людям ещё несколько минут жизни.
Через сорок секунд после этого раскрылся щит торможения и вышла первая пара парашютов. Потом раскрылась вторая пара. Они были спасены, но полковник получил сильнейший термический приподняться на локтях, что-то сипел, обращаясь то ли к товарищам толи к богу.
Сейчас Маклифф, глядя на полковника, с трудом сдерживался, чтобы не закрыться рукой от этого страшного, распухшего, синюшного лица. Уайтгауз стоял рядом и как опахалом, махал на полковника куском парашютной ткани. Дыбаль тем временем продолжал слушать переговоры ЮАСовских пилотов со своей базой:
- Черт побери, они знают, что был еще один контейнер. Они нас ищут.
Пилоту только что передали сектор поиска и предполагаемые координаты 15-2 и 15-3...
- Плохо дело. Рано или поздно они нас тут найдут. И боюсь, кофе не предложат. Нужно уходить отсюда. В сторону от контейнера. Судя по нумерации квадратов, принятых в ВВС ЮАС, если я правильно помню, мы недалеко от предгорий Анд, где-то в районе Медельина. Может быть, мы сейчас стоим над одним из его бывших проспектов. Вот что, нужно брать раненых на волокуши из парашютной ткани и идти к горам. Только там можно спрятаться, найти воду и пищу. Даже Великая Пустыня пока бессильна перед горами. Горы нам помогут. По крайнеё мере там есть вода.- Уайтгауз, закончив говорить, отправился к распластанному парашюту и принялся обрубать его лямки и стропы, рвать оранжевую ткань, Маклифф пополз ему помогать, нарезать из ткани длинные полотнища для волокуш, укрытий и солнцезащитных балахонов.
Дыбаль занялся отбором вещей, необходимых для перехода, время от времени осматривая в бинокль горизонт и поднебесье.


ГЛАВА 3

ИНДЕЙЦЫ КИЧАКО

Адская жара медленно спадала.
Безжалостное солнце скатывалось все дальше на Запад, постепенно превращаясь из ослепительно белого в пунцовое. Небо, словно бесконечный потолок, окрашенный ровной, бледно голубой краской, еле заметно подернулось дымком облачности. Появился слабый ветерок. Он был пока еще такой же раскаленный, как и песок, но это был ветер океана переваливший через горные цепи и растворившийся в пустыне. Еле заметные поначалу дюны, стали теперь выше, шире. Они гигантскими серпами изгибались в сторону гор, чьи скалистые верхушки, покрытые снеговыми шапками, уже отчетливо виднелись на горизонте.
Астронавты шли на пределе своих сил. Они уже давно бросили большую часть снаряжения взятого с собой; пакеты индивидуальных аптечек, ящик усушенного бекона, аккумуляторы, сигнальные фонари и ракеты, лопатки, пакеты сухого горючего, с сожалением закопали в песок адсорбатор кадмия, уникальный прибор спасенный с «Индепенденса», Дыбаль даже выкинул наручные часы, ставшие тяжелыми как вериги.
Они тащили на волокушах своих раненых, увязая по щиколотку в мелком песке, уже не имея сил разговаривать, думать, поднять головы в нелепых тюрбанах из обрезов оранжевой парашютной ткани; только вниз, на поверхность поблескивающих песчинок глядели слезящиеся глаза, только на запыленные носки своих ботинок, внимательно следя за тем как ступает нога - у упавшего могло не оказаться сил подняться.
Час назад, перед тем как бросить передатчик, Дыбаль перехватил сообщение одного из ЮАСовских пилотов о том, что два его ведомых без каких либо видимых причин не вышли из элементарного виража в квадрате 15-2 и врезались в землю, и что он наблюдает странные колебания воздуха недалеко от своего самолета. Координатор полётов сообщил ему о том что он его почти не видит на своих радарах из-за не понятых электрических разрядах в атмосфере и дал ему указание прекратить до утра поиски второго спускаемого аппарата и возвращаться на базу.
Далекий гул, который грезящие наяву астронавты восприняли как гром приближающегося дождя, и был рёвом двигателя этого патрульного «Фантома-11-Е-34А», спешно возвращающегося на базу в Серра-де-Пасо, где на летном поле уже резали воздух лопастями десантные вертолеты, готовые доставить в предгорья, в сектор поисков, наблюдателей-снайперов и поисковые команды спецназа армии ЮАС.
Спасительные скалы были уже совсем близко, всего в десятке миль. Нормальный здоровый человек, налегке, преодолел бы это расстояние за два с половиной часа, но этот путь был просто непреодолимым для обессиливших людей, чьи души уже почти расстались со своими телами. Борьба за жизнь подходила к своей кульминации. Наконец, их и без того медленное продвижение, замедлилось гороподобными дюнами и россыпями базальтовых глыб, иссеченных песком и ветром.
В тот момент, когда солнце коснулось горных вершин, Дыбаль, волокущий вместе с Маклиффом тяжеленного фон Конрада, оступился и упал лицом вниз. Потеряв от рывка равновесие, вслед за ним упад и Маклифф.
Они оба некоторое время пытались подняться, гребли под себя струящийся песок, стараясь продвинуться вперед хоть на дюйм.
Тщетно.
С верхушки дюны, замедленно, словно во сне, на их головы съехал оползень, едва не похоронив их и абсолютно беспомощного полковника.
Но они еще боролись, расходуя последние силы, еще карабкались вверх, вперед. Уайтгауз, не заметив остановки товарищей, некоторое время еще шел, упрямо уронив голову на грудь, волоча Айдема, укутанного в парашютную ткань как в саван.
Взобравшись на очередную дюну, он вдруг осознал, что не слышит за спиной хриплого дыхания Дыбаля и Маклиффа.
С огромным усилием он повернул затекшую шею:
- Эй, ребята...- беззвучно сказали его потрескавшиеся губы. Он попытался сделать какой-то жест рукой, но потерял равновесие и скатился вниз. Айдем, оранжевым свертком остался по другую сторону гребня песчаного холма.
Почти сорок минут понадобилось Уайтгаузу, чтобы снова оказаться на трехметровой высоте непрерывно осыпающегося склона.
Солнце теп временем зашло.
Окраина Великой Пустыни начала медленно оживать. Теперь тут извиваясь змеи на все еще жгущем песке, семенили ящерицы, сновали по своим делам крупные жуки, наглые, жирные мухи, начали деловито исследовать мокрые от пота и покрытые пыльной коркой, лица астронавтов. Куда-то проскакал тушкан-пустынник, помахивая пушистой кисточкой хвоста и вертя остроухой головой. Вслед за ним, почти рядом с лицом Уайтгауза проплыла по песку гюрза. Человек ее не заинтересовал, ей нужно было что-то, что можно было реально проглотить.
Ветер стал сильнее, напористей. Теперь он вырывался из глубины пустыни. Пустыня остывала.
По гребням дюн двинулись мириады песчинок, полезли в ноздри, уши, глаза, потоком полились за воротники, проникли в плотно зашнурованные походные ботинки, карманы, швы, ножны тесака.
Но Уайтгауз уже не обращал на это внимания - он засыпал от изнеможения и обезвоживания.
Неиссякаемые, казалось, силы его могучего организма, помноженные на горсть тонизирующих таблеток и содержимое ампул аптечки, выпила пустыня. Действие анаболиков и акклиматизационных препаратов, принятых после посадки, тоже закончилось, и земное тяготение невидимым прессом навалилось на каждую клеточку его тела, за три месяца полета отвыкшего от тяжести . Оно заболело, заныло все сразу, вспыхнуло огнем ушибов и ссадин, полученных при столкновении на орбите, травмированного при ударе о землю с заболело обожженной солнцем кожей. Ошалевший от нечеловеческих перегрузок, его мозг, заполнился размазанными цветными картинками прошлого вперемешку с черными пятнами; то он идет со всей первой девушкой в кино на фильм «Герои против орков» то он сдает вступительные тесты в Академию и не знает, как рассчитать характеристики РС, то он играет с братом Маклиффа в теннис по десять евродолларов за гейм...
Сила ветра продолжала нарастать. Уже были снесены его порывом тяжелые мухи, ползающие по лицу человека как по покойнику, уже застучали как дождь крупные песчинки о ткань комбинезона и дюны начали свое невидимое движение.
Уайтгауз не чувствовал сейчас ни жары, ни боли, ни песчаного дождя на своей коже, он был полностью был поглощён иллюзорным миром воспоминаний, которым убаюкивал и смягчал предсмертные часы его мозг, и только свист и завывания бури, еще проникали в его сознание.
Но что-то неуловимо переменилось в голосе Великой Пустыни, какой-то слабый вибрирующий не характерный для ветра звук-то удаляющийся, то приближающийся, примешался к гулу природы.
Нет, пустыня точно не могла родить такие звуки.
Там, в песчаном буране, что-то двигалось, нечто механическое.
Люди? ЮАСовские коммандос все-таки выследили их?
Уайтгауз медленно подтянул к груди свой доисторический семейный кольт «Викинг Комбат», единственную вещь, которую он не выкинул по дороге.
Звук близился. Это был звук мотора, автомобильного двигателя, натужно завывающего на подъёмах.
- Хорошо. – подумал астронавт - Пусть идут - две обоймы разрывных пуль 45 калибра - это всё что осталось у погибающего экипажа «Индепенденса», но это лучше чем ничего.
Всё равно, пусть идут...
Из пыльного тумана вынырнул допотопный «Джип» с вылинявшим брезентовым верхом. Все в нем скрежетало, дребезжало, болталось. Помятый капот подпрыгивал на неровностях. На лобовом стекле мотался обломанный дворник, расчищая водителю обзор, правое крыло еле держалось, левое отсутствовало вовсе, поцарапанные борта с редкими пятнами оставшейся заводской краски были разрисованы затейливым индейским орнаментом. Однако надо всем этим была четко различимамаленькая, похожая на детскую лопатку, вращающаяся лопасть навигационного радара.
Уайтгауз решил, что ему мерещиться это страшилище, что это на самом деле дозорная машина ЮАСовских коммандос.
Он оторвал пистолет от песка, установил на рукоять у щеки и тут понял, что не в силах даже отщелкнуть предохранитель.
Пальцы не слушались его.
Джип тем временем остановился не глуша мотор, но не удержался на гребне дюны и юзом съехал вниз.
Из него вывалились двое коренастых людей в широкополых соломенных сомбреро, бесформенных рубахах неопределенного цвета, таких же штанах, сандалиях на босу ногу.
- Двое, всего двое!- астронавт попытался достать предохранитель зубами.
С головы сорвался и покатился его оранжевый тюрбан, разворачиваясь на ветру.
Зубы клацнули о равнодушный металл ствола. Бесполезно. Выстрелить у него не получится.
Странные люди из джипа перестали придерживать свои сомбреро, которые тут же слетели за спины и повисли на ремешках, решительно направились в сторону астронавтов. Странно было то, что эти не то мексиканцы, не то индейцы, двигались в облаке песка так, словно астронавты и были целью их поездки по пустыни в буран. У одного из них на ремне через плечё висела архаичная штурмовая винтовка АК-47 с характерным изогнутым магазином. Легко справившись с обессиленными людьми, они начали их переносить и грузить в машину.
Когда пришла очередь Уайтгауза, захватчики сначала пытались вынуть из его руки пистолет, но астронавт держал его намертво. Тогда они вынули из пистолета обойму, и бормоча себе под нос какие-то весёлые проклятия, потащили Уайтгауза к машине. Тот пытался сопротивляться, но это были жалкие попытки. Это Уайтгаузу казалось что он сражается. Вскоре он очутился на груде вонючего, промасленного тряпья, рядом с фон Конрадом и Дыбалем.
Ещё через несколько минут поперек них положили Маклиффа и Айдема. На них сверху бросили куски парашютной ткани, хлопнули хлипкие дверцы и «Джип» двинулся в неизвестность.


Радиоперехват в шар-секторе А13Н45


Дискретошифрограмма ВХН 43

Уровень секретности В
Командующий 156 эскадрой IV Флота
полковник ягду Кахуму Йохоуду

Ягд полковник!

Довожу до вашего сведения, что 28 марра с.г., патрульный катер обнаружил в секторе А17Н44 неприятельский рейдер типа «Цвохгумь», на предельной скорости удалявшийся от места гибели ЯГ-42. Быстроходные крейсера «Кан» и «Медел» настигли его в секторе 033Н09 и, после короткого огневого контакта, вывели из строя.
Экипажу рейдера, однако, удалось на спасательных ботах эвакуироваться, пройти минные поля и скрыться в Шестом Поясе астероидов.
До того как рейдер разрушился в процессе самоликвидации, автоматическими разведчиками был произведен его наружный осмотр. Привожу выдержку из заключения экспертов:
- данное боевое судно построено в 4700 г. на верфях Дюлты;
- количество и качество вооружения: соответствует классу «Цвохгумь»;
- количество и мощность двигательных установок: соответствует..-качество броневой обшивки и структура защитного поля соответствует;
- количество энергии внешней связи, устойчивость центрального компа; соответствует;
- конфигурация корпуса; не соответствует,-вдоль кормы расположены 4 мощныых захвата, к моменту осмотра находившиеся в открытом состоянии. Предположительно, рейдер использовался в качестве сканнер прикрытия для какого-то судна неизвестного назначения и конфигурации. Исходя из расположения захватов, неизвестный корабль может иметь размеры до 4,5 – 5 Кер, и представляет собой плоский, блюдцеобразный ЛА.
- остаточные мегразиновые поля; соответствуют;
- прочие поля: аномальное возмущение гравитационного поля, характер возмущений ламинарный. Вид возмущения линейный, в направлении базы Свертца «Терхома». Начало «дорожки возмущения в двух Тохах по обратному курсу захваченного рейдера.
Все вышеизложенное дает основание предполагать, что «Цвохгумь» шел от места гибели ЯГ-42, к которой он каким-то образом причастен, прикрывая собой какой-то новый корабль «Свертца»
После того, как он был обнаружен нашими судами, рейдер попытался скрыться, но не смог. Однако, прикрываемый им корабль беспрепятственно телепортировался в район своих баз.
В настоящее время продолжаю сканирование районов, примыкающих к А16Н44.

Натоот!

22-00. 28 марра 4725 г.
От начала Натоотвааля.
Ответственный за проведение операции «Захват»,
капитан ягд Одун Эйдлах.


***


Дискрет-шифрограмма АХО 101

Уровень секретности А
Всем боевым судам 156 эскадры IV Флота

Приказываю:

- проведение операции «Захват» прекратить.

- выставить минные заграждения на участке ограниченном навигационными буями ВАЗЗЗ и ВА105.

- всем судам немедленно вернуться на БФ Стигмарконт.

- по пути отхода установить анализаторы гравитационных возмущений ГА-22 с трансляторами, настроенными на частоту КП Флота.

- степень боевой готовности высшая

23-15.28 марра 4725г.
от начала Натоотвааля.

Командующий 156 эскадрой IV Флота,
полковник ягд Кахум Йохоуд.


***


Дискрет-шифрограмма 00А

Уровень секретности В

Метрополия
Координатор СБ Натоотвааля

29 марра
4725 г. от н.Н.

Координатору Особого Отдела
Управления разведки
Службы Безопасности Натоотвааля

Приказываю:

- свой приказ об аресте полковника ягда Кахума Йохоуда отменяю.
- служебное расследование относительно 3-й вахты сканирования БФ Стигмарконт прекратить, личному составу вернуть личное оружие и боевые награды, в должностях восстановить.
- сформировать особую группу для сбора и анализа всей информации по вопросу о ЯГ-42; наделяю командира группы полномочиями командующего IV Флотом.

Натоот!

Координатор СБ Натоотвааля,
маршал-коммандор
ягд ТООТ ЯЩЕМГАРТ


***


Дискрет-шифрограмма ВХВ50

Уровень секретности Е

Командующему 156 эскадрой IV Флота
полковнику Ягду Кахуму Йохуду.

Ягд полковник!

Довожу до вашего сведения, что в 16-13 по А-времени (абсолютное время метрополии), дозорный катер 211 патрульно-сторожевого дивизиона, обнаружил по пеленгу в шар-секторе В13Н40, спасательный бот с транспортного судна «Лоэрда-44», в котором находилась часть команды ТС.
Живые направлены в госпиталь рейдера «Тетвут Ноор», погибшие погребены согласно Флотскому Уставу.
Вокруг места гибели ТС «Лоэрда-44», обнаружены значительные
гравитационные возмущения ламинарного характера.

Натоот!

33 марра 4725 г.
от начала Натоотвааля.

Командир дозорного катера«Ропин-33»
211 ПСД
лейтенант Окт Арбер.



***

Сколько времени пролежал Уайтгауз на жёсткой соломенной циновке, он не помнил.
Он лежал, глядят на пересечение корявых стропил крыши из рассохшегося, темного дерева, у которых постоянно курился дымок близкого очага. Зато он прекрасно помнил те кошмарные мгновения, когда ему в рот вливались горькие смеси из каких-то трав, всыпались порошки измельченной гадости, отдающей тухлыми яйцами, всовывались в рот куски коры, стебли растений, а то и просто предметы типа пуговиц. В тумане перед ним проплывали чьи то тёмные лица. То улыбающиеся, то злящиеся, а он даже не мог рукой пошевелить. Он просто лежал и проклинал этот потолок из листьев гуавы, этот едкий дым, тонкие сухие руки, пахнущие солнцем, которые потчевали его тошнотворными снадобьями, вынимали из-под него посудины с его испражнениями, куда наверное и отправлялись прямым ходом эти самые снадобья.
Но все же однажды он поднялся. Разом. Просто в одно утро Уайтгауз вскочил на ноги, как в те незапамятные времена в бойскаутском лагере при звуке побудки.
Он был абсолютно здоров. Совершенно чудесным образом здоров.
Он теперь был готов бежать марафон, лезть без крючьев и анкеров на отвесную скалу, гнуть гвозди, нырять без акваланга в подземные озера.
Он стоял во весь рост, улыбался во весь рот и осматривался вокруг.
В глинобитной хижине где он сейчас сиял улыбкой, с пристроенными террасами, с узкими не застекленными окнами, низким входом, занавешенным пестрой тряпкой, был еще один человек - седая, сморщенная, но ловкая и быстрая в движениях старуха, со скуластым обветренным лицом, цвета старой картофельной кожуры.
Она некоторое время спокойным, умным взглядом следила за улыбающимся гигантом, достающим макушкой балки крыши, затем вынула из облезлой этажерки, бывшей тут единственной мебелью, светло-серый комбинезон со следами грубой штопки, походные ботинки двадцать девятого размера и бросила это всё к ногам Уайтгауза.
- Кто ты? Где я?- астронавт неуверенно шагнул к ней, но старуха отрицательно покачала головой и указала на вход. Тут только астронавт понял что он стоит перед ней в чём мать родила. Уайтгауз подцепил свои вещи, и, прикрыв чресла рукой, выбрался наружу.
Первое, что он увидел там, это был штурман Александр Дыбаль, живой – здоровый, слегка загорелый. От чего его вечно хитрые голубые глаза казались ещё более контрастными. Он был весь увешан экзотическими побрякушками, как турист на распродаже этнических поделок, в коротких шортах, сделанных из лётного комбинезона и большой соломенной шляпе, размеры которой потрясали воображение. На его губе висела толстая сигара, он щурился от дыма и оживленно болтал на плохом испанском с мальчиком лет семи, на котором, как и на Уайтгаузе, сейчас полностью отсутствовала одежда. Дыбаль дополнял свою речь красноречивыми жестами, которые, как ему казалось, должны были помогать мальчику понимать сказанное. Уайтгауз непроизвольно подумал о том, что эти жесты, видимо заимствованные штурманом наполовину из азбуки глухих, а наполовину из фильмов про итальянских мафиози, скорее путают собеседника, чем способствуют пониманию.
Справа от них поднималась скала с тенями нескольких пещер, где угадывались гирлянды спящих летучих мышей, слева и впереди колыхались густые заросли джунглей, высоченные деревья перевитые лианами, а сзади, за десятком хижин, подобных той из которой на яркий солнечный только что появился Уайтгауз, шел крутой спуск, переходящий в длинное каменистое плато, которое обрывалось за несколькими кажущимися черными каменными столбами. Эти природные базальтовые стелы напоминали застывших великанов, изуродованных временем. За ними, на сколько хватало глаз, простиралась пустыня.
Мальчик перестал изъяснятся с Дыбалем увидев Уайтгауза, от чего тот обернулся, прослеживая его взгляд, и сигара чуть не упала у него из его рта:
- Рональд, черт побери, неужели ты самостоятельно передвигаешь своими ходулями!
Они обнялись, при этом Уайтгауз всё ещё прикрывал срам, а штурман старался не особо притрагиваться к товарищу. Так как тот всё ещё был покрыт каким то жирным, вонючим растиранием. Они ударили друг друга ладонью в ладонь и кулак в кулак, словно баскетболисты после удачного трёхочкового броска, и, обойдя ржавый остов фордовского грузовика, когда-то синего, уселись на измятой бочке из под бензина.
Дыбаль с удовлетворением похлопал Уайтгауза по мощному плечу:
- Как я рад, Рони, снова видеть тебя живым - здоровым.
- Я тоже, Эл, рад видеть себя живым.
- Думаю тебе не стоит сбривать бороду. Это очень экзотично! – Дыбал показал у себя на лице полукруг.
Уайтгауз только сейчас понял, что за то время пока он лежал в полусознательном состоянии он оброс густой рыжей бородой.
Мальчик который продолжал глазеть на Уайтгауза, улыбнулся ослепительно белой улыбкой и тоже показал себе на подбородок.
- Представляешь, как нам повезло, Рони! Как нам повезло! Чтоб нам так всем и дальше так везло.- штурман три раза ударил костяшкой пальца о тулию своего сомбреро, поплевал через левое плечо и широко улыбнулся мальчику - индейцу, озадаченно повторившему эти жесты:
- Это место называется Магдалена, деревушка индейцев кичако. Тут живут два рода. Милях в семи отсюда есть деревня Тьеро. Там еще три небольших рода кичако. Это все, что осталось от большого некогда племени кичако. Я так думаю что резкая смена климата, когда обмелели реки, высохли и сгорели джунгли где они раньше жили их доканала, и в довершении ко всему вечная война с племенем с матильонес из-за жизненного пространства, которого всем не хватает; из-за сельвы от перевала Синтар до ущелья Рождающихся Камней. Есть тут такой старик Агилар, что-то вроде местного старейшины. Мы с ним долго беседовали, пока ты отдыхал. Про войну, про технику, про кулинарию. Но не в этом соль. Соль в том, что тут много странностей творится вокруг. Какие-то призраки по небу летают, прозрачные и бесшумные. Чужие следы в сельве появляются постоянно. Не индейские следы, и не солдат из Буэновентуры. В общем, у них тут всегда ушки на макушке. Охотник Саурно, кстати, какой то родственник этого старейшины, они тут вообще, похоже, все друг другу родственники, и заметил на своём допотопном навигаторе нашу капсулу еще до момента раскрытия парашютов. Они эти военные навигаторы GPS используют чтобы контролировать передвижения машин кичако, или солдат. Сигнал спутника облучает местность и выдаёт расположение предметов на планшетник, с точностью пятьсот метров. Но он нас сразу в буране увидел ещё за километр. Лежащих и полузасыпанных песком. Представляешь, зрение? Зрение просто орлиное у этого Саурно Санто, правда, помноженное на восьмикратное увеличение цейсовского бинокля. А вот этот голопузый мальчуган, которому уже я думаю пора прикрывать своё мужское достоинство, великоватое не по годам, кстати, и есть один из сыновей этого Саурно. У Саурно еще есть три дочки. Ну, просто куколки я тебе скажу!
Да, чуть не забыл сказать. Понсио! – Дыбаль сделал важное лицо. как будто учитель дёт ученику важную задачу на экзамене - Понсио, принеси-ка ты мне ту штуковину, которой ты вчера хвастался.
Мальчик некоторое время колебался обдумывая сказанное Дыбалем и сопоставляя это с его жестами, затем, наконец, сорвавшись с места, побежал в сторону крайней хижины.
Присмотревшись к сооружению на крыше этой хижины, Уайтгауз узнал блюдце спутниковой антенны.
Через некоторое время невдалеке послышались певучие женские голоса, соревнующиеся в беззлобной перебранке, и из-за гранитной глыбы, облепленной мхом, показались две молодые, стройные, не высокого роста девушки, несущие воду в ядовито-оранжевых пластиковых ведерках. Они были в голубых джинсах, пестрых когда-то, а теперь поблёкших от солнца и стирок футболках не то с фотографиями певцов, не то с собственными автопортретами.
Вспомнив вдруг, что он до сих пор ещё не одет, Уайтгауз вдруг смутился и начал судорожно одеваться. Негромкое журчание родника где-то за глыбой, прохлада камней, щебет, трели и уханье птиц в сельве, гибкие, красивые девушки, его друг Эл, весело скалящий зубы: все это в сочетании с обжигающими вздохами Великой Пустыни казалось каким-то ирреальным, почти сказочным.
Девушки, продолжая проворно спускаться к ним по россыпи камней, звонко рассмеялись, увидев как Уайтгауз, путается в штанинах и смущенно краснеет. Им ответило гулкое эхо.
Дыбаль помахал им рукой и, сделав заговорщицкое лицо, шепнул
- Заметки на полях; вон та, что повыше, это средняя дочь Саурно, того охотника, я только что тебе про него говорил., тот что ездил за нами в буран, и чья мать, кстати, нас выхаживала. К сожалению я не знаю индейского наречия гуахиро, но в том что они говорят по испански я улавливаю то, что они как-то связывают ее и тебя в своих разговорах. Я просто уже не знаю, что и думать. Как это вообще сопрягается в их голове. Ты ведь не можешь быть ей братом, знакомым, не наю, чертовым сослуживцем. Ты тут в первый и в последний раз в жизни, в этой чертовой заднице у бога. Так что...
- Я думаю это они по поводу сватовства говорят.- завязывая шнурки ботинок, Уайтгауз не без интереса стал разглядывал округлые бедра этой девушки, обтянутые голубыми джинсами, расшитыми ярким бисером:
- А она ничего...
- Сватовства?- Дыбаль поперхнулся воздухом и перекатил сигару из одного края губ в другой.
- Ах, ты кабелина, Рональд! Мы не забыли, как в капсуле ты ныл; жена, дети самое дорогое, неужели никогда, и все такое прочее.- ехидно сказал кто-то над самым ухом Уайтгауза. - Ишь, Казанова. Так мог говорить только Маклифф! Именно Джон Маклифф, как ни в чем, ни бывало, стоял руки в боки, в чистом, отливающем металлом комбинезоне астронавта САС, словно только что полученном с интендантского склада базы в Мак-Клеллане. На его шее висела староамериканская винтовка М16А1, подствольный гранатомет, который был забит лесным сором, две пестрые сойки и какой-то зверек, похожий на зайца в идее охотничьего трофея. Форменная кепка с надписью НАСА САС была сдвинута на затылок, на кончики носа исцарапанные солнцезащитные очки.
Уайтгауз стиснул бортинженера в объятиях:
- Джон, дружище! Мы живы!
Тот изобразил напускное недовольство, но потом рассмеялся:
- Ну-ну, поосторожней, старина, не то снова кости поломаешь, не хуже чем при посадке в капсуле. Да, нужно непременно было сказать Урсуле, что б не долечивала тебя до конца, а то в здоровом состоянии ты слишком опасен для окружающих. Можешь при объятиях и танцах случайно нанести травмы не совместимые с жизнью - он обернулся и кивнул двум молодым индейцам в камуфляжных армейских куртках и с винтовками за спинами, вышедшим из сельвы в том месте, где несколько минут до того появился он сам. Те беззвучно двинулись к хижинам, косясь на огромного Уайтгауза, унося собой на шесте подстреленную горную козу.
- Рони, ты бы сходил сперва на ручей вымылся, что ли, прежде чем комбинезон без нижнего белья надевать, ты весь липкий и пахнет от тебя как обкурившегося марихуаной наркомана. – сказал Дыбаль и прищурившись на охотничьи трофеи Маклиффа начал что-то фантазировать на тему ужина из мяса кролика под соком маниоки и с перцем.
- Как вообще у нас дела? – перебил его Уайтгауз, глядя вслед девушкам которые грациозно лавировали между свиней, кур и индюков, медленно передвигающихся в проходе между домами.
- Все хорошо. Но не очень. - вздохнул и посуровел Дыбаль: - Ребята погибли. Такие героические парни были этот Хоффман и Эйхбергер... Спасение было так близко, так возможно.
- Что мы только трое остались в живых?- Уайтгауз перестал следить за девушками и уставился не мигая на штурмана.
- Да, жаль парней, Рони. Но что касается Айдема и полковника, тут ты всё гораздо лучше.
- Разрази меня гром и молния! Живы? Где они, я хочу их увидеть и обнять!
- Их сейчас нет в деревне. Как ни странно, но они поправились раньше нас и успели уже развить тут бурную деятельность. Полковник несколько дней назад ушел с охотниками к перевалу Сантар, отгонять воинов матильонес, захвативших перевал, и не дающих доставить в деревню бензиновый концентрат и боеприпасы и самое печальное, поставившими там пункт глушения сигнала спутниковой связи. По их милости кичако по эту сторону перевала уже почти три месяца сидят в полной изоляции от мира. Не работают телевизоры, компьютеры, сотовые телефоны и устройства навигации. Они не могут общатся с остальными кичако, живущими о другую сторону перевала. Мы до сих пор не знаем, началась новая война с исламистами или нет, и почему нас атаковали на орбите. И почему пилоты ЮАС били ракетами по нашим импровизированным спускаемым аппаратам.
Что касается Айдема, то он уже два дня мотается по пескам вместе с местным авторитетным индейцем Саурно Санто. Хочет собрать те вещи и оборудование, что мы бросили во время похода по пустыне к горам. Прежде всего его интересует, планшетный компьютер с бортжурналом и телеметрией и адсорбатор кадмия. Он стоит как военный самолёт, этот адсорбатор. Ещё он хочет найти приёмник сигнала аварийного маяка. Чтобы попробовать отыскать второй контейнер, или его остатки, и похоронить то, что осталось от наших парней с подобающими почестями нашего немецких военных астронавтов Хоффмана и Эйхбергера. С тех пор как мы тут прохлаждаемся в ипровизированном госпитале, в пустыне в районе посадки уже два раза был сильный буран. Вряд ли они что-то смогут найти. Все давно засыпано песком.- Маклифф вздохнул.
Уайтгауз покачал головой:
- Ну и дела.
Дыбаль, зажёг сигру и начал её сосредоточенно раскуривать, дымя сладковатым табаком и распугивая редких на солнце москитов, и при этом он как бы продолжил рассказ Маклиффа:
- Для нас сейчас очень важно знать началась война или нет. И на чьей стороне ЮАС, и можно ли нам идти в Буэновентуру. Кичако ничего не знают. Связи с внешним миром нет. По косвенным наблюдениям тоже ничего сказать нельзя; этот район полностью отрезан, изолирован. Он лежит в центре обширной области, оставшейся без контроля после наступления Пустыни и гибели Эквадора и Колумбии. Тут нет никаких властей. Люди, не пожелавшие эвакуироваться после быстрого наступления пустыни, теперь могут рассчитывать только на свои силы. Охота, рыбная ловля в Бразильере, что течет за этим хребтом, или в лесных ручьях, невесть какое ремесло; фигурки из черного дерева, тканые гобелены, бусы из горного хрусталя; все это меняется на патроны, спиртное и концентрат бензинв в Буэновентуре, базе ВМФ ЮАС, до которой не менее двух сот миль. У кичако есть высококлассные плантации марихуаны у перевала, где сейчас засели матильонес. Это даёт основной доход кичако. Все территории в основном контролируются воинами матильонес и еще кем-то, кто убивает и охотников кичако, и воинов матильонес, слишком близко подошедших к Ущелью Рождающихся камней. Есть тут такое зловещее место. Убивает и тех и других странно, страшно, словно обливают горящим напалмом.
Что касается ЮАСовских истребителей сбивших контейнер Эйбергера, и коммандос, то они в основном патрулируют береговую линию от Баранкилльи до Кайенны, не углубляясь в эти пустынные места более чем на двадцать миль. - штурман вынул дымящуюся сигару изо рта и глотнув из тыквенной фляги концентрированного апельсинового сока сделанного из концентрата.
Все некоторое время молчали. Маклифф принялся ковырять веточкой в прорези винтовочного прицела, забитого бурой глиной. Где-то невдалеке развели огонь и над головами трёх астронавтов, поплыла сизая струйка дыма. Залаяла собака. Ей откликнулась другая. На крышу хижины, украшенную спутниковой антенной, вылез пожилой индеец и начал подвязывать на стропила свежие листья гуавы, вместо засохших сорванных ветром.
Понсио вернулся, очень быстро, зажав подмышкой какой-то увесистый предмет завернутый в обрывок рекламного плаката «Панасоник» - реальный мир в вашем доме». Он важно, по-взрослому кивнул Маклиффу как старому знакомому и протянул Дыбалю свою ношу:
-Вот эту штуковину принес как-то Родригес и расплатился ею с Санто за обновление драйвера на своём персональном компьютере. Родригес говорит, что взял этот булыжник в Ущелье Рождающихся Камней, недалеко от водопад. Но ему никто не верит.
Штурман развернул глянцевую бумгу и поднял на уровень глаз на ладони странный продолговатый камень, ровный, блестящий, словно отполированный, усеянный множеством тоненьких прожилок, образующих густую сеть:
- Ну, что вы думаете по этому поводу? Просто како-то минерал?
Уайтгауз осторожно взял у него камень, повертел в ладонях, покарябал ногтем, даже понюхал:
- Не понятно. Булыжник как булыжник. Что в нём ценного?- он покосился на мальчика.
Тот только плечами пожал.
- Ладно, пошли к Агилару, выпьем по глотку маисовой настойки, и перекусим. А то у меня с утра ничего кроме малаги во рту не было. Там и поговорим. Тут без выпивки не разобраться,- поднимаясь, сказал Маклифф.
- А я вообще неделю ничего не ел.- спохватился Уайтгауз.
- Ту целых две недели ты ничего не ел, Рони.- поправил его Дыбаль.
- Вот-вот, представьте себе!- погладил себя по животу пилот.
Они пошли мимо загона, в котором среди кучек недозрелых баклажан, изнывали от жары огромные взрослые свиньи, мимо корзин из ивовых прутьев, с увядающими на солнце листьями табака, которые развешивали для просушки двое ребятишек; миновали навес, под которым стучали костяшками домино трое стариков с лицами похожими на кожуру старой кортошки , обошли глинобитное сооружение, напоминающее миниатюрный форт с бойницами, обращенными в сторону сельвы, около которого скучал на жаре худощавый юноша в облезлом сомбреро, с допотопной бразильской винтовкой в руках. Астронавты обошли груду пустых ящиков из-под сардин, растворимого кофе, сигарет и тушенки, металлические бочки из-под горючего, и нырнули в узкий вход одной из хижин, который как и все окна и двери в селении был завешан противомоскитной сеткой.
Хозяина дома индейца Агилара внутри не было. Маклифф без особых церемоний растворил створки грубого облезлого буфета и извлек оттуда миску гуаявы, бутыль с потертой этикеткой «Аморетто» и самодельной пробкой и уселся прямо на пол, подложив под себя циновкау из камыша:
- Думаю, старик Агилар не обидится, если я оставлю ему вместо этой кислятины жирного кролика для жарки. Он снял с шеи свои охотничьи трофеи и бросил на стол. В свете солнца было видно, что со стола поднялось облачко пыли.
Дыбаль и Уайтгауз тоже сели на глинобитный пол, покрытый свежей рубленной соломой и скрестили под собой ноги как портные. Мальчик Понсио устроился у маленького окошка, где Маклифф прислонил свою винтовку, предусмотрительно вытащив магазин, и принялся щёлкать её спусковым крючком. Дыбаль, глотнув из бутылки из под ликёра «Аморетто» мутной маисовой водки, взгромоздился на гамак Агилара, от чего тот провис почти до пола и мечтательно сказал:
- Хорошо тут у вас в деревне. Остаться, что ли навсегда? Как думаешь, Джон? Женюсь тут на какой ни будь козочке с карими глазами и огненным темпераментом. Буду стрелять в лесу попугаев, индейцев матильонес и писать мемуары. Потом приеду к себе в Москву прославленным путешественником и автором замечательного романа, типа Робинзон Крузе, куплю себе виллу на окраине Москвы, где ни будь в Дубне и буду счастлив.
- Никому сейчас твой Робинзон Крузо не интересен. Всё можно посмотреть по телевизору в программе Дискавери. Ишь чего захотел, виллу он себе купит на окраине Москвы. Не расслабляйся. Пойдёшь с нами пробиваться к нашему консульству, чтобы вернуться к цивилизованным людям. Ты же астронавт, а не питекантроп, как эти. В этой чёртовой стране ведь наверняка должно быть консульство Северо-американских штатов или хотябы Южно-американских штатов. -- Зачем Джон? Я уже тут почти счастлив.
- Пойдёшь, пойдёшь, Эл. А не то мы тебя в контейнер запихнём и обратно на орбиту отправим.- Маклифф, морщась закусил сладкой гуаявой пол кружки водки и взял у Уайтгауза из рук камень:
- Вернемся к нашим баранам. Я бы сказал, парни, что это кусок базальта, и этот базальт подвергся воздействию сверхвысокой температуры в сочетании с каким-то химическим катализатором. Смотрите, стал он пористым как губка, словно вскипел.
- Может это результат деятельности вулкана? – неуверенно спросил штурман, продолжая мечтательно глядеть в закомченые балки потолка. Словно всё ещё представляя себе, как он будет сладко и рамантично жить среди индейцев кичако, а не внутри тесного космического аппарата.
- Ну да, если учесть что ближайший вулкан Раус в ста милях южнее от нас. Нет. Слишком далеко. Да и магма не может иметь такой текстуры. Если этот камень не появился при древней магматической деятельности, а его поря ведь совсем не закрыты грунтом, микроорганизмами, плесенью, то есть он свежий, то как он возник в ущеле? Слушай, Эл, а еще такие камни есть где ни будь здесь?
-Сколько угодно. Ими завалено все ущелье. Я вообще не понимаю, зачем Саурно принимал в оплату камент, которых там валяется, по словам Понсио, сколько хочешь.
- Мне кажется, что это дело рук человека. Какая то технология тут замешана. Я уверен. Какие-то эксперименты. Полигон. Испытание нового оружия. Это или ЮАСовцы или исламисты делают. Или они вместе сговорились и эсперементируют. Место тут подходящее, глухое - Уайтгауз заиграл желваками и погрозил кулаком в пространство.
- Стало быть, ты думаешь, что в ущелье чья-то военная, или научная база. – Дыбаль прекратил блаженно улыбаться: - Теперь, кстати, можно понять, почему убивают охотников у ущелья. Что ж, имел я как-то дело с одной исламистской базой в турецком Эскшихоне. Надо это всё проверить. И если это так, то надо с ними покончить. Спрятались тут с какой то подозрительной лабораторией. А если это и есть то новое серетное оружие которым уже несколько лет ислмиты нас всех пугают, и никто не знает о чём речь? А оно тут запрятано, на территории хаоса и безвластия, на которую всем разведкам мира наплевать. Окраина великой экваториальной пустыни. Я пойду и узнаю, что в этом ущелье, и что это за булыжники там такие. А вы? Джон, Эл?
Маклифф нахмурился:
- Честно говоря я не сторонник ввязываться в местные дела. Нам нужно выбираться и продолжить свою космическую высокооплачиваемую работу, которая позволяет нашим детям чувствовать себя защищёнными, а жёнам нас любить. Если мы выбрались с орбиты и чудом остались живы. Зачем нам встрявать в какие то непонятные местные дела. Да черт с ними. С этими камнями. Если это истамисты. То это дела разведки и беспилотных бомбардировщиков. Если сейчас война идет, тогда понятно, мы оказались, предположим, в сердце врага. Нужно в него ударить. Причинить максимальный вред. Ну, а если нет войны?
- А нападение на «Индепенденс» и «Рейн», это разве не война? – хмыкнул дыбаль.
Маклифф не обращая внимания на замечание штурмана продолжал:
- А если это не арабы, чего они так далеко со своими лабораториями на другой континент забрались? В Саудовской Аравии пустыни мало? А если это обьект нейтрального сейчас ЮАС? Представь себе, какой шум поднимут южно-американцы в прессе. Мол, террористическая группа из американцев, немца и русского совершила нападение на их военный секретный объект. А может они там не оружие, а удобрения делают? Так что не горячись, Эл. Давай подождем Айдема и полковника, посоветуемся, обсудим. В конце концов они сейчас командиры, им и решать что делать. Мне кажется, нужно собрать побольше информации об этом ущелье, попытаться снестись с ЦУПом, узнать обстановку в мире, получить инструкции и если что, вызвать группу спецназа.
Уайтгауз досадливо махнул рукой:
- С каких это пор ты стал таким формалистом и трусишкой?-
Бортинженер насупился и махом выпил вторую порцию маисовой настойки:
- В мусорном контейнере по дороге в пустыню, друг мой!
Покачиваясь в гамаке и отгоняя мух от вспотевшего лица, Дыбаль о чем-то тихо некоторое время о чем-то переговаривался с Понсио, а когда Уайтгауз и Маклифф закончили свои шумные обсуждения, он сказал:
- Все что мы знаем на данный момент об ущелье, это то, что рассказали охотники, которым удалось вернуться оттуда живыми. Само ущелье находится в пятнадцати милях от деревни на юго-западе. Ущелье петляет от горы Буэндиа до самой Бразильеры. Глубокое. В некоторых местах камень летит до дна пятнадцать секунд, но есть не глубокие участки с пологими склонами. Внизу течет ручей Эль-Кайот. Там почти ничего не растет, но на склонах много малаги и ямуса, которые так любят дикие свиньи. В общем оно чем то напоминает, судя по описанию Гранд-каньон в Колорадо. Название Ущелье Рождающихся Камней, возникло задолго до того как сюда пришли кичако с побережья озера Маракайбо. Это название они переняли у чиапе, теперь уже полностью вымерших. То есть этому названию несколько тысяч лет. В деревне говорят, что по ночам из ущелья слышится подземный гул и стук, словно там кто-то возится и гремит камнями. Каждое утро там появляются новые кучи таких вот пористых камней. У чиапе была древняя легенда, что там живет злой дух гор Уамиоясос, пожирающий камни и насылающий страшные грозы, от которых рушатся скалы и происходят наводнения. Перед началом сезона засухи все чиапе собирали кроваво-красные цветки ириса, и самый старший в племени шёл к ущелью и сбрасывал вниз корзины с цветами, табаком, бисквитами. Кидал кур, лучших бойцовских петухов, свиней, а потом прыгал сам.
- Поэтому они и вымерли все, эти чиапе.- ухмыльнулся Уайтгауз.
- Они это делали для того, чтобы злой бог Уамиоясос не разгневался и не запретил земле не плодоносить, и не приказал дичи уйдет из этих мест, родникам пересохнуть, женщинам перестать рожать детей, а матильонес наоборот давать рождатся множеству мальчиков - воинов. Вот вам и полигон.- закончил Дыбаль.
- То, что кичако до сих пор пересказывают легенду о том как их предки занимались жертвоприношениями, не исключает наличия там базы, - хмуро сказал Маклифф.- На минерале следы техногенной химической обработки. Бог здесь явно не причем.
Дыбаль пожал плечами и достал из кармана шорт ещё одну сигару и протянул Уайтгаузу:
- На, покури эту местную штуку для прочистки мозгов.
- Нет, ты сам кури эту гадость. Мне мозги и душ с шампунем прекрасно прочистит голову.- отвернулся от сигары Уайтгауз.
Маклифф же демонстративно зажал нос:
- И прекрати, Эл, пожалуйста, курить эту гадость. Сдохнуть можно от такого запаха.
- Зато мошки не атакуют - усмехнулся штурман пуская дымные колечки изо рта.
В комнату неслышно вошел высокий пожилой индеец с лицом, изрезанным глубокими морщинами. Длинные, пыльные, ниспадающие волосы, перехваченные цветной лентой, лежали на его плечах как черные перья орла, вылинявшая от солнца и стирки рубаха армейского образца, была забрызгана кровью, в жидистой руке он держал остро отточенный мачете.
Уайтгауз инстинктивно взял бутылку за горлышко и занял оборонительное положение, но индеец перекинулся несколькими словами с Дыбалем и Понсио и вышел. Понсио бросил играться с винтовкой Маклиффа и вышел из хижины вслед за индеёцем, не забыв, однако, взять с собой и свойстранный камень.
- Оставь в покое бутылку, Рони. Это Агилар. Он только что зарезал поросенка в честь счастливого возвращения Саурно Санто. Он вернулся из пустыни вместе с нашим Диком Айдемом, и от полковника с перевала пришли хорошие вести. Они выбили оттуда воинов матильонес. Сегодня в деревне будет маленький праздник.


***

Командир героически погибшего исследовательского шаттла «Индепенденс» Дик Айцем стоял облокотившись на дверцу внедорожника «Джип» и наблюдал, как Саурно Санто зачищает облезлым кусочком наждачной бумаги клеммы аккумулятора. Аккумулятор был уже давно и безнадежно посажен, но индеец с непонятным упорством пытался выжать из него хоть пару ампер, хотя проще было пустить машину накатом под горку с включённым зажиганием, и она бы завелась. Но Айдем медлил, давая выйти пылу своего друга.Наконец он не выдержал:
- Ладно, Саурно, брось ты это гиблое дело. Гляди как надо. - Айдем мягко отстранил индейца от пыльного мотора, захлопнул капот, и усевшись на горячее водительское кресло, отжал ручной тормоз. Саурно невозмутимо сдул с пальцев металлическую крошку и проводил взглядом машину, которая все увеличивая скорость, понеслась вниз по узкой, петляющей дороге, или скорее двум поросшим травой колеям. Когда «Джип» пропал из виду, индеец перекрестился и сжал в кулаке ладанку с расплывшимся от пота изображением распятия, пробормотал:
- Это не самый достойный, и странный способ уйти из жизни.
Словно в ответ ему, снизу из-за кустов послышался рык заработавшего двигателя и машина начала медленно, но уверенно задним ходом карабкаться в гору.
Со стороны деревни к дороге уже бежали люди, которым дозорный, сидящий в тени у глинобитного форта, сообщил, что Саурно с Айдемом вернулись и застряли в двухстах шагах от деревни. После того, как машина лихо вырулила на небольшой пятачёк между домами, потряхивая на себе гроздь ребятишек, и когда осела пыль, Дик Айдем увидел три высоких фигуры, неподвижно стоящие в позах пионеров Дикого Запада и времен покорения Канады. Это были его астронавты Маклифф, Уайтгауз и Дыбаль. Они улыбались. Айдем долго тряс руку Уайтгаузу, словно не виделся с ним много лет, и в конце концов трогательно его расцеловал в рыжую бороду, благодаря и еще и ещё раз за то, что тот тащил по пустыне его тушу на куске парашутной ткани, что не бросил ни на орбите, ни в пустыне. Пилот на это смущённо отшучивался, отвечал что-то в том духе, что никогда ещё ему не доставляло столко удовольствия таскать полутрупы по пятидесятиградусной жаре, как в случае с Айдемом.
Затем они все двинулись к Агилару. Саурно и другие жители деревни с интересом наблюдали эти изьяснения и белоснежно улыбались.
По дороге к хижине Агилара, Айдем продемонстрировал визжащим от восторга ребятишкам превращение порошка реактводы из найденной фляги в жидкость, а Уайтгауз получив от Саурно, свой «Викинг-комбат», метким выстрелом разбил подброшенный высоко в воздух сухой комок земли.
Кроме наполовину опустошенной фляги реактводы и пистолета Уайтгауза, Айдему и Саурно не удалось найти больше ничего полезного и нужного. Ни блоков памяти бортжурнала, ни передатчика, ни кадмиевого адсорбатора. Даже сам контейнер найти не удалось. Только странно широкую и высокую гору песка на месте ее предполагаемого падения, да несколько целлофановых оберток, вроде тех, в которых ЮАСовским коммандос выдают галеты и масло сухого пайка. Аварийные маяки контейнеров по какой-то причине не работали, а без них результативный поиск контейнера с телами Эйхбергера и Хоффмана были бесполезны. Встреча с солдатами правительственных войск в планы Саурно не входила, да и у Айдема небыло уверенности в том, что ЮАСовцы теперь не является их врагами. В конце концов поиски в пустыне были прекращены.
Добравшись через препятствия в виде любопытных ребятишек, медлительных индюков и бестолковых кур до хижины Агилара, и расположившись в ней, астронавты, выпили маисовой настойки, и вернулись к обсуждению свих планов на будущее.
Через некоторое время, в их разговор, тоже кпотребив кукурузную водку, вмешался Саурно. Он начал показывать выбитый передний зуб, утверждая, что это дело рук, вернее ног Уайтгауза, который во время своего спасения во время бурана, в бессознательном состоянии махал руками и ногами так, что чуть не перевернул машину, что в буране было бы смертельно, и вот выбил ему зуб, вместо того. чтобы благодарить за спасение от смрти. Потом индеец выпил еще и подсев к Уайтгаузу, начал через Дыбаля задавать туманные вопросы о самочувствии, настроении, о том, нравится ему в деревне или нет. Только тут Уайтгауз понял, что этот Саурно и есть тот человек, который напал на него, обессиленного во время бурана. Наконец охотник начал говорить конкретнее, а может это штурман начал лучше переводить:
- Мы, кичако, народ маленький, но гордый. Но нас мало, очень мало. Мы ни чем не гневим духов гор и пустыни. Не забываем и Иисуса Христа. Мы никогда не убиваем дичи больше чем можем съесть, никогда не валим больше деревьев, чем нужно для постройки домов, для приготовления пищи или вываривания пальмового мыла. Мы чтим могилы наших предков и соблюдаем старинные обычаи. В общем, мы достойны счастья.
- Конечно. – вежливо согласился Уайтгауз.
- Но скажи, Большой Пришелец, как тебя успели назвать наши ребятишки, что бывает, когда женится брат на сестре?
- О, по части сексуальных тем, это у нас Рони мастк. – вмешался в разговор Маклифф. – Про создание государства из одних гомосексуалистов и лесбиянок в Шотландии, это у него любимая тема для разговора. И я никак не пойму до сих пор. Он за это или против.
Дик Айдем хрипло засмеялся и поднял в знак одобрения этой шутки кулак с оттопыренным вверх указательным пальцем.
- Ну, наверное от кровосмесительных браков рождаются дети с хвостами и восемью пальцами на руке.- не уверенно ответил Уайтгауз на вопрос индейца.
- Правильно! – кивнул Саурно – Рождаются дети с печатью злого духа. Их наши старики сбрасывают в пропасть со скалы Горя на перевале. Мы не можем их кормить и дать жить среди нас. Они могут принести несчастье всем кичако. Ты понимаешь. чужеземец, что это все это отнимает живую силу у наших женщин, кладет морщины на их лица и седину на волосы и делает всех нас несчастными? В то же время коварные матильонес по ту сторону гор плодятся как кролики в жаркое лето и ждут. Они знают, как покончить с нами без помощи штурмовых винтовок и большой крови. Надо просто дать нам рожать испорченных злым духом детей, и мы сами все умрём. Слушай, Большой Пришелец, или по другому Рональд, я нашел тебя среди рёва Великой Пустыни, когда песок пел тебе песни смерти, мои братья в это время убили двух коммандос-снайперов на отрогах гор, которые охотились за тобой и твоими друзьями, а моя мать Унсуна выходила тебя и твоих друзей. Скажи, неужели ты откажешься помочь маленькому, умирающему народу?
- Нет, нет, конечно мы отблагодарим вас как только сможем. На бы только для своих добраться, или хотябы наладить связ по спутнику.- закивал Уайтгауз.
- Ну, вот, сейчас этот парень выкатит нам счёт на десять тысяч евродолларов. Как за проживание «все всключено» в пятизвездочном отеле на Крымской Ривьере. – тихо сказал Маклифф Айдему, который тоже с любопытством стал прислушиваться к этому разговору.
- Ты такой большой и сильный, неужели ты завтра уйдешь вместе со своими друзьями, и унесешь без пользы с собой вдаль свою мощь, так нужную нам, кичако? - когда Саурно закончил свою пылкую речь, Дыбаль не удержался от смеха, наблюдая как Уайтгауз беспомощно хлопает глазами не представляя, что же сказать в ответ, что сделать; то ли отодвинутся от этого странного кичако, то ли расцеловать его как отца.
- Ставлю сто евродолларов, что тут где-то есть умирающий старик, который нуждается в переливании крови через систему модификации группы и резус фактора, а у Рони, с точки зрения местной шаманки Унсуны, подходящий обьем красной жидкости. – ухмыльнулся Маклифф.
Айдем только пожал плечами. Он уже наслушался этих рассказов Саурно о генетических проблемах кичако за время поисков контейнеров в пустыни.
Тем временем появился Понсио, и сообщил, что в дополнении к зарезаному на жаркое парасёнку, в честь победы над матильонес у перевала, у местного заводилы Родригеса решено затеять петушиные бои. Астронавты решили было отправится туда, но тут в комнату вошли три дочери Саурно, и индеец начал их представлять Уайтгаузу и всячески восхвалять их достоинства. Дочерей звали Мануэла, Чабела и Хуанакава. Они были хороши так. как бывают хороши и красивытолько юные южанки. Маклифф, бубня что-то про разврат и отвлечение астронавтов от выполнения долга, решил было уйти, но Айдем удержал его, и они выпив ещё по порции маисового напитка принялись горланить старинную американскую песню «Ай эм янки дидл денди...». Понсио подстукивал им в бубен, а дочери Саурно начали кружились в странном, загадочном танце. После этого, сожалея, что ни один музыкальный проигрыватель в деревне пока не работает из-за отсутсвия электроэнергии от генератора, Понсио выдал Айдему гитару, и тот на расстроенном инструменте, продолжил свое выступление песнями «Биттлз». Саурно при этом, продолжал рассказывать Уайтгаузу о том как кичако плохо живется без сильных мужчин, и какие у него замечательные дочери:
- Вот они, мои дочери, моя гордость. Мануэла, Чабела и Хуанакава. Посмотри, какие у них тугие груди, подвижные бедра, нежные руки и красивые глаза! Любая из них согласится стать твоей женой, с радостью разделит твое ложе и родит тебе прекрасных детей. Любая из них будет вьюном вокруг твоего тела, стайкой иволг у твоего счастливого сердца!
- Но-но, погоди, друг, у меня дома жена, двое сыновей... Они ждут меня в Бостоне - сказал Уайтгауз и с некоторым облегчением от того, что ему стало всё понятно: - Я, конечно, многим тебе обязан, Саурно, обязан своим спасением, но я не смогу остаться здесь с твоими дочерьми. Я должен уйти со своими товарищами. Мы - один экипаж. Экипаж орбитальной станции «Индепенденс», и пока мы вместе, нашу станцию нельзя назвать погибшей. Ты понимаешь меня?
Кичако, дослушав перевод Дыбаля на несколько минут загрустил и сидел молча, теребя ладанку на своей груди, но мотом хитро улыбнулся и сказал:
- Никто не сможет задержать тебя в Магдалене, я это понимаю. Жалко, очень жалко. Но тебе совсем не обязательно оставаться тут насовсем, хоть мы все будем молить Баурахирту для этого. Ты нам очень, очень понравился. Но пару бессонных ночей в моем скромном доме, поочередно в гамаках Мануэлы, Чабелы и Хуанакавы, это то, что тебе совсем не будет в тягость и не помешает твоему будущему. Не такая уж и большая плата за спасение, кров и пищу.
Дыбаль, заметив как у Уайтгауза удивленно вытягивается от этих слов лицо, махнул ему несколько раз ладонью, говоря этим жестом, что вполне можно и согласится с предложением индейца, а Уайтгауз, поглядывая на танцующих в облегающих джинсах и футболках девушек, задумчиво почесал мокрую от жары переносицу:
- Саурно, погоди, у меня ведь есть товарищи. Почему они не годятся для этого? Вон, Айдем у нас холостой!
- Кичако маленький народ, но гордый народ. Если моя мать сказала что нужен ты, то нужен ты. Кичако не кладут своих женщин под кого попало. Им нужна холрошая свежая кровь, но разврат от нечего делать. Это не допускается богами. - Саурно вскинул гордо подбородок, поднялся пошатываясь, и неверной походкой вышел наржу.
При его последних словах Дыбалъ закашлялся, будто поперхнулся. Уайтгаузу:
- Первое, что я сделаю, после того как заработают мобильные телефоны, это позвоню твоей Деборе и сообщу, что ее муж герой сексуального фронта, и он не капитулировал в тяжелейшей обстновке в деревушке под условным названием Магдалена.
- Да, хорошо бы ей сообщить что я вообще жив. Нас уже месяц как все числят мертвыми. Станция-то взорвалась. ЦУП и не догадывается, что мы спускались в переделанных мусорных контейнерах! - неожиданно зло сказал - Уайтгауз, и стараясь не глядеть на девушек, которые обступили его с любопытством и восторгом как кинозвезду, добавил:
- Предлагаю отправится на помощь Агилару и посодейстовать скорейшему приготовлению жаркого из поросенком под каким ни будь острым соусом из баклажан и чеснока.
Айдем, уже абсолютно пьяный, важно выхаживал по комнате с гитарой в руках, и с трудом поспевал своими аккордами за ритмом. Который всыбивал на барабанах и бубне Понсию и несколко мальчишек.
Маклифф при этом уже спал, уткнувшись лбом в досчатую стену, на его лице играла блаженная улыбка, и он во сне что-то борматал и отгонял невидимых мух.
Вечер начал быстро гасить солнце, и Агилар, вернувшийся с блюдом жаренной свинины, зажег несколько глиняных светильников с маслом, от чего всё вокруг наполнилось мистическим колебанием теней.

ГЛАВА 4
ДЖУНГЛИ ЗОВУТ

- Ладно, ладно. Но если вы все такие умные, то обьясните мне, старому солдафону, как снабжается эта арабская база в этой глуши, на краю экваториальной пустыни в Южной Америке, если все опреации, все ресурсы исламистов находятся в Евразии? Где отходы ее жизнедеятельности, почему никто не видел патрулей наружной охраны, воздухозаборников вентсистем, электромагнитного и теплового излучения, ведь со спутников можно газету ночью развернутую на Земле прочитать? - полковник германских Раумваффе Манфред фон Конрад, ступая след в след за Маклиффом по мягкой, как губка, влажной почве тропического леса, продолжал свою четко построенную логическую атаку на план товарищей: - И я никак не пойму, почему база до сих пор себя никак не обнаружила? И логика где? Если это секретные научные разработки, то их надо прятать в середине своей территории а не на другом континенте, если это база с вооружением, то почему так далеко от театра военных действий? Я понимаю, конечно, что сейчас ракеты летают со скоростью 5М – 5000 километров в секунду, но эти секунды есть у противника для противодействия!
Маклифф молчал и злился, понимая, что аргументы полковника вполне логичны.
- С другой стороны, если это действительно не база ЮАСовцев или БИГовцев? То кто тогда, всетаки, убивает кичако и матильонес в тех местах? Что это за камни такие? Неужели какая-то нечисть, типа Уамиоясоса? Вот это интригует. – неожиданно закончил свои рассуждения полковник, и его правильный. Слишком правильный для уха американца английский, стих и утанул среди гомона многочисленных птиц и жужжания насекомых вокруг.
Астронавты, ставшие волей случай пехотинцами маленькой самостоятелной армии, шли цепочкой, среди сырых дебрей, перешагивая через поваленные деревья, раздвигая, а иногда подолгу прорубаясь сквозь заросли лиан и шимастых вьюнов. По словам жителей Магдалены, за ущельем начиналась полупустыня, саванна, с выщщенной травой и низенькими деревцами, но с востока к ущелью подходила непролазная первозданная чаща, где даже иногда встречались древние эвкалипты, высотой более сотни метров, и с толщиной ствола в несколько метров. Впереди астронавтов с мачете в руке, которым от то и дело обрубал мешающие движению ветки, шел Саурно Санто, единственный кичако, вызвавшийся показать дорогу к ущелью Рождающихся Камней.
Ранним утром, перед тем как отправиться в путь, он под причитания жены и дочерей, тщательно вычистил свою винтовку и намалевал охрой на лице белые и красные полосы и зигзаги. В таком виде он стал больше похож на воплощение смерти, чем на того добродушного человека, который рассказывал до этого про достоинства своих дочерей.
Неожиданно индеец остановился, застыл с занесенным над головой мачете, который он отел было обрушить на клубок прелых лиан, переплеьённых паутиной, и повернул к Маклиффу своё бесстрастное лицо, в ужасающей боевой раскраске:
- Там что-то есть. - Саурно ткнул широким лезвием мачете куда-то в пространство впереди себя.
Маклифф предостерегающе поднял руку, и все идущие следом за ним остановились, выставили во все стороны стволы своего разнокалиберного оружия. Прошло минуты три, или больше, прежде чем индеец перестал прислушиваться в щуму леса, водить зрачками по окружающей листве, словно пытаясь проникнуть взглядом через неё, и разрубив лианы пред собой, продолжил путь:
- Да нет, это мне, наверное, показалось.
- Чего-то ему с самого утра всё кажется. Наверное много рисовой водки вчера у агилара выпил. – пробурчал Маклифф в спину фон Конраду. Маклифф был весь мокрый от пота и был покрыт лесным сором не хуже армейского камуфляжа. За Маклиффом шёл Айдем, навьюченный бухтами синтетической верёвки на плечах и с сумкой наполненной скалолазными приспособлениями, за ним Дыбаль, несущий объемистый рюкзак с продовольствием и, наконец, Уайтгауз, увешанный с ног до головы подсумками с патронами, сигнальными ракетницами, толовыми и дымовыми шашками, всеми теми бокпрнипасами, которые удалось собрать в Магдалене, включая пластиковую взрывчатку.
Дыбаль, в очередной раз собирая ладонью с лица паутину и мелких насекомых, сказал тихо:
- У меня такое ощущение, что мы ходим пор кругу с самого утра, и я уже видел раньше эти заросли.
- Ты ведешь нас дорогой, о которой мы говорили с Родригесом и Миаурсо? – как бы вторя сомнениям штурмана, сказал фон Конрад, обращаясь к проводнику.
- Нет, друг. Я иду своей дорогой. – не прекращая движение ответит индеец. - К ущелью Рождающихся Камней нельзя ходить одной и той же дороге дорогой. Вы обратили внимание. Что в том направлении нет ни одной тропы, протоптанной животными и людьми. Любой кто повторяет путь пройденный другим, может забрать злой бог Уамиоясос. Сейчас мы возьмем правее, мы должны обойти то место, где год назад погибли пятеро матильонес. Их скелеты до сих пор там лежат. К этому месту опасно подходить близко. Потом мы выйдем к каменной гряде, где речка Эль-Кайот падает водопадом вниз.
- Саурно, насколько я помню рассказ Агилара, что у водопада на Эль-Кайоте вниз могут спуститься разве что горные козы, да и то не все. Там, кажется круча, отвесная стена. Может на дно ущелья можно спустиься как-то более просто? И, честно говоря, хотелось успеть завершить спуск до захода солнца, что бы не бродить среди камней в темноте, рискуя переломать себе ноги. – не унимался фон Конрад.
- Ты, конечно, можешь поступать как хочешь, друг, но Саурно хочет, чтобы вы все остались в живых. – индеец продолжал уверенно идти дальше. - Да, у водопада круча, каменная стена, уходящая ко дну ущелья. Закрытому туманом, и камень летит туда вниз пятнадцать мгновений, но там, у водопада, пока никто из охотников не погиб. Это трудный, но самый безопасный пока путь.
- Да, да, безопасность это наше второе имя. – ухмыльнулся Дыбаль.
Отряд молча продолжил движение за проводником. Ботинки по-прежнему утопали в податливой почве, сырой и мягкой, распугивая пауков и змей,
над головами в ветвях гивеи, кокао, акации, пальм и архидей, голосили большие и маленькие попугаи, заглушая трели канареек, возились со своей опасной добычей птицы-пчелоеды, бестолково суетились или опасливо поглядывали на людей любопытные, но осторожные обезьянки. Несколько раз дорогу преграждали такие плотные заросли бразильского ореха, увитые плющом что сквозь эту живую изгородь приходилось прорубать настоящий тоннель, однажды, уже далеко после полудня, индеец вышел к груде давно упавших пальм, где среди заросших мхом стволов, стоял грубо сколоченный крест с остатками нанизанных на его перекладины венков из разных цветов.
Недалеко от этого креста индеец не надолго остановился:
- Здесь три года назад, заблудился мальчик из нашей деревни, и здесь он видел прозрачного человека, который ходил среди деревьев и даже летал по воздуху. Мы все думаем, что это была одна из душ бога Уамиоясоса, который приходил посмотреть, как живёт мир, который он создал.
Тем временем начало смеркаться, и как-то очень быстро стемнело. И без того скудный свет, с трудом проникающий под своды деревьев, через пышную листву, стал настолько слабым, что Уайтгауз, замыкающий группу, уже почти не видел спину идущего впереди него Маклиффа на фоне листвы, которая из тёмно-зелёной, превратилась в тёмно-бурую, почти черную. К этому оптическому обману добавлялось мерцание капель влаги на листях, от чего этот тропический лес казался сказочной декорацией. Жужжание москитов сделалось громче, они настойчивей атаковать лица и руки людей, фикусы, папоротники, архидеи, бегонии, часть из которых цвела, распространяли плотный сладковатый аромат, многоголосый гомон леса, с заходом солнца и не думал утихать, а кажется наоборот усилился, и сквозь любовные переливы птиц, насыщающихся соками, нектарами и пыльцой, стал слышался резкий клёкот хищных ночных птиц, вокруг восю шныряли мангусты и хорьки, шелестели лентами змеи, а в отдалении явно слышался рык чем-то разозлённой пумы.
Несколько раз Саурно застывал на месте и взмахом руки заставлял всех останавливаться:
- Ягуар вышел на охоту. Он идёт перед нами, давайте не будем ему мешать.
Всё ближе и ближе слышался гулкий, ровный шум воды.
На стволах теперь было очень много мха, грибов, какой-то липкой плесени. Земля под ногами, скрытая под опавшими листями, плотной травой, цветами и папоротниками, стала ещё более мягкой и теперь при каждом шаге пружинила почти как водяной матрас.
До водопада оставалось не более полумили, когда справа в вечернее небо взлетела испуганная стая больших летучих мышей, и движение их крыльев пораждало звук чем-то напоминающий аплодисменты театральных зрителей.
Саурно застыл как вкопанный, перекрестился, быстро снял с плеча винтовку, и перевёл её в режим автоматического огня:
- Это за нами пришел бог Уамиоясос. Это он вспугнул кожаннокрылых. Дыбаль усмехнулся и равнодушно ответил:
- Если это дух скал, или ещё какое-то бессмертное страшилище, то зачем тебе винтовка, что она тут может сделать? – штурман онако перевесил из-за спины себе на грудь свою штурмовую винтовку: - Но мне кажется, что твой Уамиоясос не вспугнул бы этих летучих мышей. Бог ведь не ломится через чащу как боров, он же дух бестелесный. Вообще, Саурно, ты меня поражаешь! У самого мобильная спутниковая связь в джипе, лекарства на все случаи жизни, солнечные батареи на крыше, а веришь во всю эту мистику.
- Что случилось, почему стоим? – подошендший к ним Маклифф махал перед своим носом импровизированным веером из листа папоротника, отпугивая рой насекомых от потного лица.
- Верно, Уамиясос не вспугнул бы кожаннокрылых - облегченно согласился охотник и опять перекрестился: - Но тогда кто их вспугнул?
- Да тут всё вокруг бегает и летает в таком количестве, словно в зоопарке Берлина обьявили зверям амнистию, и выпустили всех сразу в толпу посетителей. – ехидно сказал Маклифф. – Если мы так будем медлить, мы до утра не дойдём до ущелья. Пошли!
- Пошли, Саурно! – Дыбаль протчнул руку в направлении невидимого водопада.
- Нет, нет, мне кажется мы здесь не одни! – упрямо замотал гловой индеец и присел на корточки. Тем временем к спорящим кряхтя и ругая вполголоса всю Южную Америку от Панамы до Мыса Горн, погромыхивая чем-то металлическим в своих сумках, подошёл Уайтгауз и тут-же начал пристраиваться на привал под высоким кустом масличной пальмы, утыканной шогромными шишкообразными плодами. После утомительной ночи, проведенной с дочерьми Саурно Санто, Уайтгауз двигался и соображал слегка замедленно, а изрядный вес амуниции, воды и оружия, делал его весьма шумным. Глядя на него и на Саурно, остальные тоже уселись на корточки, прислонившись спинами к влажным стволам деревьев, и стали таращится в темноту, стараясь уловить хоть что-нибудь из того, что так насторожило их проводника. Но ничего другого, кроме суеты насекомых, птиц и прочей тропической живности, вокруг не происходило. Ни голосов, ни треска ветвей, ни лучей электрических фонарей.
Вдруг в воздухе что-то взвизгнуло, посыпалась листва, и кепка с головы Кайтгауза слетела, и закачалась на кусте стреловидного папоротника.
- Это как это так произошло? - Уайтгауз, распластавшись на земле, дотянулся до неё, и тихонько присвистнул, показывая остальным свой палец, который он просунул в маленькую дырочку в кепке, как раз посредине надписи «NASA»: - Чёрт побери, похоже что меня сейчас едва не убили!
Несколько минут все сидели в напряжении, приготовив оружие к бою, ожидая новых выстрелов, всматриваясь в расплывчатые силуэты окружающих деревьев сквозь прорези прицельных планок. Пот катился по щекам людей, как будто шёл дождь, согнутые ноги тяжелели от усталости, от приливающей крови, и сердца стучали так громко, что кзалось их можно было услышать за милю. Саурно Санто заметно нервничал, всё время дёргал ползунок теплового прицела, проверял на своём боку мачете и трогал оберег на шее:
- Трусливые матильонес, ну давайте, давайте, покажитесь. Только и умеете, что стрелять исподтишка, с глушителем и ночными прицелами. Только бы мой ночной глаз нормально работал!
- Ничего не вижу. – Дыбаль водил из стороны в сторону окулярами бинокля ночного видения, но кроме пятен мышей, птиц и рассомах, никакого другого теплового следа среди окружающих зарослей не отмечалось.
Новый звук летящей пули, сшибающей по пути веточки и листву, закончился тупым ударом в ствол пальмы, под которой сидел полковник Конрад. Отчётливо был слышен щелчок выстрела из малошумного оружия. Полетела, брызнула во все стороны кора, мох, ошмётки какого-то спелого липкого плода. Невдалеке отчётливо хрустнула ветка, и возник неясный шорох. Что-то, издавашее ити звуки, медленно смещался вправо, вдоль цепочки затаившегося отряда.
- Маркер на поле бинокля ставит точку по акустическому звуку выстрела прямо перед нами. – прошипел Дыбаль, тыча пальцем перед собой и не орываясь от бинокля.
- Они что, через листву прямо стреляют? – вытянул шею Уайтгаух в том же направлении. – Почему ты их не видишь?
- Я вижу! Я Вижу вас!- неожиданно заорал индеец, и хищно приникнув к резиновому окуляру прицела, принялся стрелять в темноту. Астронавты немедленно присоединились к нему. Шум леса исчез среди грохота выстрелов, и красно-белые вспышки выстрелов заплясали на влажной листве и цветах. Астронавты посылали в ту сторону, куда стрелял проводник, одну обойму за другой, от живота, не целясь, потому что целиться было некуда. Было понятно только направление.
Пули, словно гигантским секатором нарезали зелень, которая недоумённо опадала вниз, среди порохового дыма и летающего в воздухе мелкого сора.
Через несколько минут сумасшедшей стрельбы, астронавты вдруг поняли, что им никто не отвечает. Первым рекратил стрелять Саурно, за ним Дыбаль, а потом и остальные. Только Уайтгауз напоследок выстрелил из подствольного гранатомёта, породив ослепително-жёлтый взрыв среди исковерканного леса. В свете появившейся в небе Луны, перед астронавтами предстало пространство расщепленных, будто обглоданных стволов пальм, перебитых веток и лиан, мелко накрошенной коры и травы, над которыми медленно кружились, опадая, ошмётки цветочных лепестков и мелких листиков. Айдем вынул из кабуры ракетницу и подряд пустил в том направлении две осветительные белые ракеты. Ракеты вспыхнули яркими шипящими шарами, роняя искры, повисли над искорёженным лесом. Саурно медленно, очень медленно, двинулся вперёд, среди этого опустошения, держа перед собой дымящуюся винтовку. Отойдя от астронавтов шагов на тридцать, он включил карманный фонарик, и деража его почти над самой травой принялся что-то тсследовать.
- У меня такое ощущение, что мы стреляли в пустоту. - тихо сказал Манфред фон Конрад, озадаченно трогая раскаленный ствол своей автоматической винтовки.
-А куда мы должны были попасть?- Дыбаль досадливо плюнул, оторвал от глаз бинокль, и начал нашаривать что-то по своим карманам: - Где то тут у меня сигареты были… Я думаю, что вряд ли суеверные индейцы, а матильонес такие же суеверные, как и кичако, пошли бы ночью к этому ущелью.
- Тогда кто Рони кепку прострелил? Коммандос Южно=американского союза? – полковник кивнул в сторону Уайтгауза, который отложил винтовку и опять улёгся спиной на ствол масляничной пальмы.
- Если бы это были коммандос, мы были бы уже покойники.- ответил Дыбаль и с радостным восклицанием вытащил из внутреннего кармана пачку «Мальборо»: - Уф, сырые как будто в воде побывали…
Парашютики ракет снесло ветром на кроны огромных эвкалиптов, и они потухли среди ветвей и бестолково летающих попугаев им летучих мышей. Дик Айдем хотел было пустить ещё одну пару осветительных ракет, но увидел как индеец возвращается и машет ему рукой, чтобы он этого не делал:
- Их было трое. Похоже что это были матильонес. Пришли, наверное с северо-запада. Мы ранили одного. Я видел там очень много крови на траве. Странно...
- Что странно? - удивился Дыбаль: - То, что мы одного всё-таки ранили, стреляя вслепую и израсходовав сотни патронов? Ай, он бедняга он, этот матильонес.
- Странно то, что они оказались тут, ночью, так далеко от перевала, и странно что они напали на нас. Нас было шестеро, а их всего трое. Это совсем не в характере матильонес, нападать на более сильного противника. Мне кажется, что они стреляли даже и не в нас. В кого-то ещё. А мы просто оказались на пути их пуль. Но я не нашёл никаких чужих следов, кроме следов ботинок этих трёх матильонес. - индеец замолчал, сжимая в кулаке ладанку.- Я нашёл там отрезанный мизинец. Когда матильонес хотят отогнать духа смерти, они отрубают палец и подвешивает его на кусте.
- Это как самураи или якудза в Японии, чтоли? Ничего себе, не по нам стреляли! Рональду чуть голову не разнесли. – Дыбаль попытался прикурить влажную сигарету, но она не зажигалась: - А может всё так тут где-то ещё солдаты ЮАСа притаились?
-Точно, точно. А если здесь есть солдаты, значит в ущелье всё-же есть база!- потряс винтовкой Маклифф.- Ну, мы им покажем!
Фон Конрад н усмехнулся:
- Как наличие тут южноамериканских солдат доказывает существование базв Блока исламских государств?
- Не знаю, как там с охраной базы и чья она, но нужно смываться отсюда поскорее! - заключил Маклифф и выжидательно посмотрел на индейца. Тот что-то буркнул себе под нос, кивнул головой, и, перешагнув через ноги Уайтгауза, двинулся в сторону шумящего водопада.
- Э-э, не так быстро! – Дыбаль с сожалением бросил так не загоревшуюся сигарету, сунул пачку в карман бриджей, и, стряхивая с лица мошкару, последовал за индейцем.
Теперь отряд шёл плотной группой, с частыми остановками, во время которых Саурно Санто прислушивался к дыханию леса, и осматривал всё вокруг глазом инфракрасного прицела. Перед особо подозрительными, плотными зарослями, астронавты выстраивались цепью, и двигались пригнувшись, готовые открыть огонь, подолгу рассматривая издалека каждую ветку, каждую корягу, не качнется ли, не поползет ли в сторону посторонняя тень, поке не убеждались что силуэты людей, таящихся за деревьями, им только казались.
Наконец, впереди сквозь заросли заблестел лунный свет на мелких водных юрызгах поднимаемых ветром над водопадом, и они вышли на край ущелья, дно которого и противоположный край тонули во тьме. Левее от них, скромная речка, или большой ручей, прыгающий в ложбинах, выточенных между гигантских валунов, с шумом и грохотом летели вниз, сплетая толстые струи воды в огромные блестящие косы, задевая, и раздивая их о каменные выступы. Иногда вместе с водой вниз летел ствол дерева, растопыривая во все стороны корни и ветви без листьев, как будто осьминог. Эхо множило и повторяло шум водопада, который блуждая между отвесными базальтовыми стенами ущелья, превращаясь монотонный, в грозный гул.
Луна, то свободная от туч, то ныряющая в них, иногда отбрасывала резкие, короткие тени на рельеф далекого дна ущелья и на лицах заглядывающих туда людей.
- Водопад, который мы называем водопадом Прозрачной Косы. А это ужеле Рождающихся Камней. – глухо и торжественным видом проговорил Саурно стоя над пропастью: - Всё. Дальше я идти с вами я не могу. Уамиоясос не простит этого мне, моей семье и всем кичако. Я ухожу.
- Чёрт побери, Саурно, как же мы без тебя вернёмся обратно, у нас нет ни навигатора, ни навыка находить дорогу в джунглях? – развёл руками штурман, и снова достал сигареты.
- Вернётесь обратно? - проводник повернул к нему недоумённое лицо.- Вы всё ещё живы только потому, что кто-то заступается за вас. А вот внизу вам никакой ангел белых людей уже не поможет. Там властвует дух гор. Вы не должны, и не можете вернуться. Не волнуйтесь за это.
- Не волнуйтесь за это. – передразнил проводника штурман. Знаешь, Саурно, ты жди нас завтра в полдень на поляне у трёх сросшихся пальм, там, где мы делали утром первый привал. Это ты сможешь для нас сделать?
- Хорошо. Я буду там в полдень вас ждать. Да хранит вас святой Доминик и дух воды Сиедомэнис. - сказал Саурно, стараясь не встречаться взглядом с астронавтами.
После того как индеец неслышно растворился в темноте, Айдем сбросил с плеча моток верёвки и вместе с фон Конрадом стали на ней вязать узлы через каждые пол метра. После этого они, выбрав мощную пальму почти у самого обрыва, обвязали её одним концом верёвки, а другой конец, снабдив каменным грузилом опустили на дно ущелья. Айдем, спустился первым, и остался держать нижний конец верёвки, чтобы последовавшего за ним тяжеленного Уайтгауза не раскачивало на ветру, но тот всё же качался словно маятник, то коленом, то локтем ударяясь о выступающие камни.
- Проклятые камикадзе, шиитские смертники! Вот будет шум, если я свалюсь вместе с этими штуками.– скорее шипел, чем ворчал покрасневший от натуги Уайтгауз, которому при спуске узкие лямки рюкзака, набитого боеприпасами, резали плечи, а шею натирала сумка с пластиковой взрывчаткой и водой, и винтовка. От водопада несло мелкие брызги, и его вспотевшие ладони скользили по намокшей веревке. Спуск показался астронавту бесконечным.
- Что-то ты долго, Рони. Видимо тебе понравилось болтаться в кромешной темноте над этим экзотическим местом. - сказал Айдем, и снова потянул на себя опять начавшую плясать веревку, это начал спускаться Маклифф.
- Шутка не удачная, Дик. Настроение у меня - хоть подыхай. Вместо послеполетного отдыха в Мак-Клеллане, или пляжного отдыха на Гудзоне, на что я сильно рассчитывал, я получил сражение на орбите, спуск в мусорных контейнерах без всяких гарантий на выживание, поход по пустыне, и теперь путешествие по горам и москитным заповедникам, с возможностью подставить голову под пулю сумасшедшего индейца. Или может даже не индейца, кто их там в лесу разберёт!- Уайтгауз сел на камни у замшелого валуна, сбросил ненавистный рюкзак, снял с плеч сумки. Айдем, удерживая одной рукой верёвку, выташил из своего рюкзака пластиковую бутылку и протянул пилоту:
- На, Рони, не злись, глотни тыквенного сока, в который Саурно ещё в Магдалене подсыпал какой-то чудодейственный порошок. Он уверяет, что это корень вечной бодрости.
- Типа препарата повышаеющего потенцию, что ли?- Уайтгауз открутил крышку и понюхал жидкость и сделал один небольшой глоток: - Тьфу, черт! Кажется кичако просто испортил сок. Тут сплошной острый перец. Но глаза однако открывает полностью! Спасибо. Хочешь, Дик, я тебя сменю у верёвки.
- Отдыхай, Рони, и смотри по сторонам, лучше через ночной прицел.
Уайтгауз несколько минут сидел и тёр ладонями начавшие слезится глаза, и выплевывая обильную горькую слюну с привкусом индейского напитка, однако очень быстро его состояние улучшилось, голова прояснилась, в теле появилась лёгкость, а глаза, казалось, стали видеть через темноту. Напиток Саурно оказался почти чудодейственным. Уайтгауз повертел во все стороны головой, всматриваясь в россыпи окружающих камней, в блики речушки Эль-Кайот, который теперь, минуя водопад, оказалась на дне ущелья, и явно почувствал скрытую вокруг тревогу, ощутил, что нечто неизвестное, непонятное и чужое, присутствует совсем рядом.
Решив, что так оно и должно быть в тёмном ущелье на краю Экваториальной пустыни после перестрелки с неизвестным врагом, и что его тревога в таких обстоятельствах является нормальной реакцией, хотя он за собой не замечал раньше такой реакции на опасность, Уайтгауз решил занятся сортировкой оставшихся боеприпасов. Когда Маклифф закончил спуск, Уайтгауз протянул ему бутыль с напитком:
- На, глотни для тонуса коктель от Саурно Санто. Мне интересно, что ты почувствуешь. Мне кажется, Джон, тут, внизу происходит что-то странное. У меня тревожное состояние, хотя это для меня большая редкость.
- Да, и голос у тебя такой, Рони, словно у тебя кредитную карточку украли.- принимая из рук пилота бутылку, Маклифф яростно почесал искусанную насекомыми шею, а хлебнув сока и он покривился.- Фу, какая гадость. Но, подожди-ка, похоже что тут какая-то странная вибрация почвы. Я её чувствую ногами. Прислони-ка ухо к камню, у которого ты сидишь.
Уайтгауз стряхнул ладонью с валуна сор и мох, и прильнул к нему ухом:
- Черт побери, верно! Камень гудит и щёлкает, и похоже есть вибрация. Когда я был у брата на горных выработках в Пенсильвании, там был такой же шум когда работал проходческий щит, делающий шахты и штреки.
- Потише парни. Что вы разорались, как на бейсболе. Тут же эхо сильнейшее.- тихо сказал Манред фон Конрад, который только что закончил спуск и с сожалением разглядывая садненные об узлы верёвки ладони.
- Тут вибрация и шум, такой, словно под землёй работает сорокотонный бульдозер «Катерпеллер», или проходческий щит.- ответил Уайтгауз отрывая ухо от валуна.
- И всё? А этот отдаленный гул вы слышите? Это ведь не водопад. - полковник перестал разглядывать ладони и, покрутив из стороны в сторону из сторону своей седой головой, указал пальцем в темноту, туда, где должна была быть противоположная стена ущелья.
- да, что то есть ещё, кроме шума водопада. Какой-то механический звук, словно вентиляция работает. Носом чую, что это арабы тут обосновались вдали от цивилизации. – Уайтгауз поднял свою винтовку, и выудив из супки с боеприпасами гранату, зарядил её в подствольный гранатомет, и примостил винтовку между ног.
В разговор вмешался в Дыбаль, который спрыгнул на камни рядом с Айдемом:
- Арабы не арабы, но во первых кто-то в нас стрелял, во вторых хорошие парни не будут прятатся в ущелье, и в третьих, поскольку у нас нету связи и никакой информации о положении дел в мире, мы не можем точно знать, кто нам теперь друг, а кто враг.
Тем временем Айдем стал дёргать веревку всей тяжестью своего тела и она верёвка освободилась от держащего её наверху узла и, извиваясь как змея, упала на головы астронавтов. Уайтгауз, снимая с шеи один из её витки, недовольно проворчал:
- Знал бы, что верёвка закреплена узлом, который развязывается при рывке, не стал бы спускатся. Наш командир как всегда жадничает как Скрудж Макдак. Верёвку ему жалко. А если бы узел развязался от веса?
- Не развязался бы. В мою бытность бойскаутом, за такие элементарные приёмы даже значков не давали. – ухмыльнулся Айдем, сматывая верёвку на локоть. – А если нам ещё раз верёвка понадобится? У нас всего две скрутки по тридцать метров.
- А как мы теперь наверх выберемся? – с сомнением спрасил Уайтгауз.
- Снова в мусорных контейнерах. – невесело ответил за командира Дыбаль.
Все астронавты уселись в кружок рядом с Уайтгаузом и некоторое время сидели молча.
Вокруг них громоздились почти отвесные скалы, слабо освёщенные лунным светом, летала водная пыль от водопада, хлопали крыльями во тьме летучие мыши, гнездящиеся в многочисленных гротах, гудел ветер, словно в аэродинамической трубе. В ущелье происходило что-то странное, из-за чего оно получило у индейцев название Ущелье рождающихся камней, и пользовалось славой как преисподняя. Астронавты сейчас были отрезаны от своего мира, мира, где мигал огнями контрольных пультов центр управления полётами на мысе Каннаверал, гдн суетились техники у пусковых стволов на полигоне Мак-Клеллан, где в прокуренном, уютном подвальчике на 79 авеню Нью-Йорка, хромой старик Кемпбелл разносил кружки и бутылки тёмного пива и белоснежная пена хлопьями слетала на туфли танцующих пар, а блюзовая группа афроамериканцев исполняла что-то из репертуара Сантаны. Некоторое время астронавты молча жевали перчёные сухари из просяной муки, отхлёбывали из бутылки Саурно. У них ещё была возможность вернуться назад, надев на подошвы ботинок стальные «кошки» и вскарабкаться наверх, пойти влед за Саурно и, посулив ему гору наличных денег, миномёт для борьбы с матильонес, или что-то в этом духе, уговорить его отправиться с ними в пеший рейд через Панаму, Гондурас и Гватемалу к Мексике, прячась от ЮАСовских коммандос и полиции, или хотя бы найти средство связи, оргабив на дороге любого водителя, чтобы связаться о свое поисковой командой.
Но об этом сейчас никто из никто и не думал, напиток Саурно, вселял в них прямо таки демоническую силу и уверенность.
-Значит так, парни, будем рассуждать логически. – нарушил молчание полковник: - Одно из двух, либо под нами зона активной вулканической деятельности, на что не очень похоже, потому что тут нет ни испарений, ни повышенной температуры, наоборот, холодно как в могиле, либо здесь какой то великолепно замаскированный техногенный объект. И если это так, то этот обьект военный, иначе никто не стал бы так далеко забираться в пустынное место планеты Земля для производства холодильников или жевательной резинки. Наркотики растительного происхождения тоже вполне можно делать в сарае рядом с плантацией, а синтетические наркотики в подвале любого жилого дома. Нет проблем. А этот объект очень странный. Тут нет ни проволочных заграждений, ни сигнализации с видеонаблюдением, ни минированных участков, ни полос отчуждения, нет наружной охраны и наружных систем наблюдения, ни вентиляционных шахт, ни ворот, ни дверей, ни дорог. Объект, судя по шуму, совсем рядом, а мы еще не имелидля себя никаких неприятностей. За исключением перестрелки с тремя матильонес. Саурно говорил, что там было ещё что-то, вроде духов леса, но я думаю, что это просто индейские суеверия и мнительность.- пока полковник говорил, он несколько раз, сбился не немецкий язык, а когда Уайтгауз хотел ему что-то возразить, жестом попросил чтобы его дослушали: – Толи мы ещё далеко от жизненно важных узлов этого объекта, его входов, вентшахт, антенн и прочее, и поэтому нас не трогает охрана, то ли мы сильно ошибаемся с причиной этого странного шума. Так или иначе, у нас сейчас одна дорога, вперёд, вдоль ручья, раз мы решились на этото поход, чтобы осмотреть это загадочное ущелье. Думаю, что будет целесообразно определить нам командира, и бесприкословно ему подчинятmся. Мы должны организованно и дисциплинированно, как военный отряд, противостоять тому, что может нас здесь ожидать. Иначе можем запросто погибнуть лесу, несмотря на то, что спаслись в космосе.
- Уф, Манфред, ты такую речь сказал, словно комментатаор СNN, просто зажёг нашу сознательность. – покачал головой Айдем.
- Дик Айдем наш командир. – Уайтгауз поднял вверх ладон. – Он был нашим командиром на орбите, останется нашим командиром и на Земле.
- Если честно, парни, я слабоват в наземной тактике, во всех этих автоматах и засадах.- ответил Айдем: - Я больше пилот, астронавт, это вот полковник у нас кадровый военный, он больше солдат, чем астронавт. Мне кажется, что он правильно ставит вопрос, и именно он должен принять командование, если наша прогулка обернётся небольшой войной.
- Да, а я, кстати, тоже хорошо разбираюсь в любой тактике. И под землёй, и на земле, и на воде. – неожиданно горячо сказал Маклифф: - У меня и медаль за взятие Стамбула есть от Конгресса.
- Иди, лучше паяльник в розетку включи, ты всю битву за Стамбул в машине связи просидел. - вмешался в разговор Александр Дыбаль: - У Уайтгауза тоже медаль за Стамбул имеется. Правда, Рони? Вот он молчит, а он вообще кончал ускоренные курсы коммандос в Вест-Пойнте закончил, а там силы специальных операций готовят по высшему классу. - Хватит вам закручивать этот бессмысленный рекламный разговор, парни, вы сейчас не на телеинтерью для молодых девиц. С твоим характером, Джон, только на ринге выступать. Ты сам первый полезешь вперёд, наделаешь глупостей, и всех с собой потянешь и похоронишь ради красивых жестов и слов. – Айдем, улыбающийся до этого, вдруг посерьёзнел.- Я как, как ваш командир экипажа «Индепенденс», и старший по воинскому званию, считаю, что командовать должен полковник раумваффе Манфред фон Конрад. Он самый опытный и обученный из нас в военном деле.
- Слушаюсь, командир.- буркнул Маклифф и отвернулся в темноту, а Дыбаль потянул руку как в школе:
- А можно я буду начальником штаба?
- Штаба по организации выпивки и закуски, Эл. Нашёл ты отличное время для того, чтобы потренироваться в остроумии.- Уайтгауз похлопол по колену рядом сидящего штурмана. Вопрос решённый, давай-ка магазиня свободные патронами набьём, не дай бог, пригодятся. – Уайтгауз вытащил из сумки и положил рядом с собой стопку пустых магазинов к автоматической винтовке, и пригрошню патронов.
- Командуйте нами, полковник. – подитожил Айдем, поднёс ладонь ко лбу серьёзно отдавая немцу честь.
Тот тоже отдал Айдему честь, и собрался что-то сказать, но его опередил сдавленное восклицание Маклиффа: - Эй, что это там? Там что-то движется!- он при этом указал на тёмное пятно одного их гротов, видневшегося на стене ущелья посередине между астронавтами и водопадом.
- В укрытие, приготовьтесь к бою. – не громко скомандовал Конрад, и все, вскочив со своих мест, рассыпались в стороны, затаились среди валунов, приготовив оружие.
Гул и вибрация со стороны грота усилилась, оттуда медленно поднялось облако густой пыли. На фоне плохо освещенных скал, было тем ни менее отчетливо видно, как облако клубится, поднимаясь на десяток метров, растекается в стороны, и, наконец, опадает.
- Это что, горячий источник открылся? Не хватало только, чтобы нас тут застало землятресение или накрыл обвал. Мы же здесь как в могиле.- Уайтгаузу приоткрыл рот, и подышал как запыхавшаяся собака, чтобы унять жжение от напитка Саурно
- Я сейчас подойду поближе, и всё выясню. – сказал Маклифф, приподнимаясь из-за камня Маклифф, но фон Конрад, сделав несколько крадущихся шагов оказался рядом с ним и схватил Маклиффа за рукав:
- Не двигайся с места, если это враг, то ты нас обнаружишь раньше времени, и мы тут погибнем, а если не погибнем, а будем ранены, всё равно это будет серъёзным ущербом. Кто тут может квалифицированно проаперировать пулевое ранение?
В этот момент над ущельем раздался оглушительный скрежет, будто огромный авианосец «Барак Абама» карябал днищем по прибрежным рифам. Что-то надрывно завизжало, лопнуло как гигантская струна, из грота показалась груда камней, выпираемая чем-то необычайно мощным из глубины скалы.
Астронавтам сначала показалось, что у них началась галлюцинация под воздействием напитка Саурно Санто, ведь камни были прозрачными как мыльная пленка, без всяого сомнения это были куски горной породы, они имели контуры, тень, но словно не имели вещества, они были, но их как бы и небыло, но при этом они грохотали, перекатываясь, рассыпались, и с горячим шипением плюхались в ручей.
Сквозь эту странную россыпь, слегка подсвеченную изнутри грота слабым серебристым мерцанием, отчетливо угадывался поворот ущелья, низкие ниши в выветренном базальте, мечущиеся в панике летучие мыши.
И вот, наконец, на фоне освещенной скалы, показалось то, что видимо и приводило в движение эту прозрачную гору битого камня, такое же неосязаемое, как приведение.По горбатому контуру того, что двигало перед собой груду породы из недр скалы, иногда пробегали вереницы голубых огоньков, словно неисправная электропроводка давала множественные короткие замыкания.
Уайтгауз одним махом допил содержимое бутылки с настойкой Саурно и пригибаясь пробрался к Айдему:
- Ты видишь его, Дик?
- Кого его? Духа Уамиоясоса? Не его, а её. Это же машина, друг. Великолепно закамуфлированная машина, бульдозер или грейдер. И горная порода чем-то таким обработана, чтобы не правильно отражать и деформировать свет. Пусть меня посадят на электрический стул, если это не землеройный аппарат. - тихо сказал Айдем и в ответ махнул рукой полковнику, делающему в их сторону какие-то знаки.- Полковник говорит, чтобы мы пошли потихоньку вдоль скалы.
- А если это танк? Боевая машина?- спросил Уайтгауз уже смину Айдема.
- Ты же сам вместе с другими хотел сюда идти, вот и иди теперь за мной.
- Ну да, будем думать, что это враг! - извиваясь, как гигантская ящерица, Уайтгауз пополз вслед за Айдемом, оставив на месте сумки и рюкзак: - Ишь, проклятые исламисты, чего придумали. Окопались тут тайком от всего мирового сообщества. Ну, ничего, сейчас мы их потревожим, на свет божий вытащим!
Чуть правее них, за базальтовыми глыбами двигалась фигура Маклиффа, а по другую сторону ручья осторожно плыли две тени: полковник и Дыбаль начали обходить грот по большой дуге.
Тем временем невидимая машина, дотолкала камни через ручей до противоположной стены ущелья, и дав обратный ход, медленно скрылась в гроте.
- Кажется, мы опаздываем на вечеринку. - пробурчал себе под нос Уайтгауз и двумя короткими перебежками пересёк пространство отделяющее его от грота. В висках у него застучало, в горле возник горький ком от индейского напитка, а камушек, невесть как попавший внутрь его ботинка, невыносимо растёр щиколотку. Сознание егобыло четко сфокусировано на единственно важном сейчас, на входе в грот.
Остальные астронавты побежали за ним уже особо не таясь, прекрасно понимая, что если ущелье находится под наблюдением, то их уже наверняка заметили, и сейчас может произойти самое худшее, например могут тихо, жужжа электромоторами, отъехать в сторону небольшие люки, крашенные под цвет базальта, после чего в в фигуры атакующих мёртвой хваткой вцепятся зрачки крупнокалиберный пулеметов и напалмовых базук под управлением автоматических компьютерных прицелов, и люди превратятся сначала в разлетающиеся в разные стороны куски мяса и костей, фонтаны кровавых брызг, а затем в пылающие ошметки. Асторонавты были готовы к этому, и торопились как могли, чтобы поскорее миновать открытое опасное место.
Маклифф бежал вперёд как в последний раз в жизни, ему казалось, что он только что вывалился из пылающего бронетранспортера, подбитого арабской артиллерией с левого берега Кагутхане, и единственная для него возможность остаться в живых, это бежать прямо на пулеметные точки БИГовских десантников, в сторону бетонного парапета набережной. В мёртвую зону для пуль. Маклифф почти отчётливо сейчас представлял запах жжёной резины и человеческой плоти, режущую боль по всему телу от мелких осколков и ушибов, прилипший к зубам сухой язык, свист и тиканье пуль по асфальту. Горит район Бейголу, с рёвом проносятся над головой дымные полосы реактивных снарядов, рокочут вертолёты, в развалинах скрежещет гусеницами бронетехника, в тактическим наушнике персональной связи, слышатся проклятия и панические крики, призывающие отступать к вокзалу, а через громкоговорители арабов с того берега реки слышатся звуки песни Элвиса Пресли «Только ты», которая, видимо, должна окончательно сломать психологический настрой НАТОвской пехоты, с помощью вызываемой мечты о возвращении домой…
Видения недавней войны мелькнули перед воображением Макллиффа как объёмный художественный фильм, и он и не осознал, что первым влетел под гулкие своды грота. На всякий случай он кувырнулся через локоть, откатился к гладкой стене, и положив палец на спусковой крючок подствольного гранатомета своей винтовки, замер в ожидании остальных.
В этом скальном пространстве, похожем на недостроенную станцию метро, он готов был встретить всё, что угодно; жерла автоматических пушек, рвущиеся в лицо струи напалма, облака отравляющихо веществ, галограммы устрашающего вида, но впереди была только чёрная, гудящая пустота, и только мелкие камешки и песок мерно сыпались сверху за шиворот и на потный лоб.
Наконец о его ногу споткнулся Уайтгауз и рухнул рядом:
- Разрази меня гром, если я что-то вижу в этих потемках. Ну что тут у тебя происходит?
- Тишина, только вот эти вибрации.
- Вперёд, вперёд давайте, чего разлеглись тут! Надо не дать им опомниться! - мимо с грохотом и лязгом пробежал Фон Конрад.- Живее!
За полковником проворно двигался Айдем.
Уайтгауз и Маклифф, как завороженные, смотрели на то, как ноги астронавта, вставали на слой не видимых камней, и была в футе от видимой опоры, словно он летел по воздуху, как святой дух.
Дыбаль двигался мелкими перебежками, позади всех, пригибаясь низко, как только мог, и семеня ногами, как ниндзя.
Маклифф и Уайтгауз двинулись вслед за ними.
Растянувшись цепочкий, астронавты долго бежали почти вслепую, спотыкаясь, сворачивая время от времени в боковые тоннели, то узкие, как вентиляционные штреки, то широкие, как шоссейная дорога, но неизменно с гладкими, словно отполированными стенами и сводами. Повсюду тянулись пучки проводов и кабелей, трубы с вентилями, большие и малые воздуховоды, сочилась вода, тускло мерцали оранжевые светильники, иногда попадались таблички с непонятными символами, напоминающие указатели, небольшие ящички, панели, перемигивающиеся разноцветными огоньками, маленькие приборы незнакомого вида, похожие на оптические датчики.
Пульты и оптику, до которых удавалось дотянуться, астронавты на бегу разбивали прикладами, ногами, оставляя за собой скопы искр, и вонь горящей изоляции.
Через четверть часа этого сумасшедшего бега, атакующие ввалились в огромный зал и остановились. Высоченный свод здесь поддерживался базальтовыми колоннами, оставленными при выемке породы, а между колоннами стояли в пыли и капельках конденсата огромные машины с выдвинутыми вперед ковшеобразными агрегатами, напоминающими щупальца и рты гигантских насекомых. Серостальные обтекаемые корпуса машин не имели ни малейшего намека на швы, клёпки, рычаги или панели управления. Никаких выступов, только гладкая, словно цельнолитая поверхность.
- Вот это игрушки, это чего, декорации к «Звёздный войнам»? А где Дар Вейдер? – Дыбаль от восхищения даже раскрыл рот, но Айдем зло дернул его за рукав.
Юмор звучал сейчас зловеще.
Где-то высоко, над их головами, послышались что-то похожее на шаги, скорее даже не шаги, а смнесь странных звуков, состоящих из постукиваня перекатывающейся пустой бочки из-под бензина, и завыванием двуручной пилы, по которой скребут гвоздём.
Наконец, совсем недалеко от притаившихся астронавтов, на освещённой площадке между машинами, из темноты появился невысокий, гладкий металлический цилиндр. Он без особых усилий спустился по еле различимому пандусу, и без посторонней помощи принял вертикальное положение, и, едва касаясь пола, поплыл к одной из машин, в корпусе которой открылся проём, подсвеченный синим светом, куда цилиндр ввел устройство, похожее на компьютерный разъём, после чего цилиндр некоторое мигал огоньками, жужжал, видимо требуя чего-то от машины, или программируя её на определённую работу, но та никак не реагировала.
Так продолжалось давольно долго, пока цилиндр не прекратил свои попытки, и не подъехал к шкафу, к которому сходились пучки кабелей и проводов.
- Что-то там не рабает у этого железного болвана,- тихо сказал Айдем, дыша в затылок Уайтгаузу.- Наверное, мы перебили по дороге сюда что-то нарушили в системе передачи информации.
Тем временем цилиндр вставил разъем в гнездо шкафа, и мгновенно пещера наполнилась рёвом сирены и ослепительно вспыхнувшим светом прожекторов под сводом, а все выходящие из зал арки, стали медлденно закрываться панелями из тусклого серого металла.
- Вот сволочь такая! Он поднял тревогу! Быстрее отсюда! - заорал Маклифф, ввырвался из рук Дыбаля и, оскалив зубы, разрядив гранатомет прямо в огоньки цилиндра, и не дожидаясь пока отгуляет эхо взрыва, принялся расстреливать разрывными пулями упавший механизм и коммутационный шкаф. В разные стророны полетели куски тонкого металла, клубки проводков, электронных деталей, наконец из этого месива повалил иссиня чёрный дым, полыхнуло багровое пламя. Маклифф продолжал стрелять до тех пор, пока фон Конрад не крикнул ему в самое ухо: - Джо! Уходим скорее! Джо!
Под вой сирен они бросились было обратно, в ту арку откуда появидлись в этом зале, но было уже слишком поздно.
Все выходы оказались перекрыты. Оставался только один путь, наверх по пандусу, туда, откуда спустился цилиндр-робот. Туда и двинулись астронавты. В конце подъёма по пандусу, они едва не столкнулись с ещё двумя цилиндрами. Роботы резкоостановились и попытались скрыться, двинувшись в узкий боковой проход, но были расстреляны в упор и повалились на пол, обьятые искрами и дымим.
- Ну всё, нас уже точно обнаружили. Маски сброшены. Теперь либо мы их убьём, либо они нас! Круши их, ребята! А-а-а-а!- уже ничего не соображая, и ни на что не рассчитывая, пятеро астронавтов начали врываться в просторные помещения, напичканные сложной аппаратурой, датчиками, экранами. Перед плоскими почти не видимыми дисплеями с быстро меняющимися символами, стояли операторские кресла на колесиках, на столах ещё дымились чашки и стаканчики с какими-то ароматными напитками. Через считанные секунды помещение за помещением превращалось в пространство, где всё было исковеркано, разворочено, разбито, прострелено, облеплено мини зарядами пластиковой взрывчатки и превращено в пыль.
Ещё неуспевал смолкнуть грохот предыдущего зрыва, а атакующие уже бежали дальше, в следующий зал, среди рассыпающихся тонированных стеклянных дверей, разлетающихся на мелкие кусочки от пуль приборов, среди истерики мигающих ламп аварийного предупреждения, и завывания сирен.
Толстые кабелей астронавты рубили отточенными мачете, в комнаты, не заслуживающие потери времени, бросали зажигательные ракеты, в испуганные тени в боковых проходах стреляли без размышлений, кричали, выли, опьянённые успехом атаки, и были сильны и уверенны в себе, пока на третьем подземном ярусе, в одном из залов, им навстречу не полетели огненные зигзаги, словно молнии заструились вдоль пола.
Астронавты кучей, как команда американского футбола, бросившаяся за упавшим на траву мячём, свалились кучей за металлической станиной какого-то нелепого агрегата, похожего на паровой молот. От попадания лучей, похожих на молнии в этот агрегат, он треснул, частично оплавился, и во все стороны полетели капельки горячего металла. Держа оружие наизготовку, атсронавты выглянули из-за укрытия, и увидели на другом конце зала, среди едкого дыма и пыли, тех, кто преградил им путь. Медленно, словно неохотно, надвигались пятифутовые монстры, из серого металла, похожие на бронетранспортёры, только поставленные вертикально. Они двигались едва касаясь поверхности пола, выставив вперед толстые руки-манипуляторы с тонкими трубками на конце, из которых били короткие синие всполохи молний.
- Стреляйте, стреляйте в них, чего ждёте! - закричал Уайтгауз, и начал заворачивать осветительную ракету в остатки пластиковой взрывчатки.
- Стреляйте! Конрад! Рони! – вторя ему крикнул Маклифф, потрясая винтовкой. – У меня пусто! Патроны у кого есть?- он уже подыскивал глазами что-нибудь поувесистей, что можно было бы исползовать как оружие.
Дыбаль привстал, и сжав зубы, начал достреливать во врага последние патроны. Разрывные пули, как горох, отскакивали от их покатых надстроек, похожих на шлемы рыцарей средневековья, с маленькими щелями оптических приборов и слуховыми прорезями.
Фон Конрад поднялся рядом со штурманом, и сперва принялся стрелять из пистолета, а затем бросил в нападающих две гранаты. Одна дала осечку, а вторая взорвалась и наполнила всё вокруг диким воем рикошетирующих осколков, не причинив, впрочем, противнику никакого вреда.
- Плохо дело, господп! – заключил Уайтгауз увидев, что в дополнении к своей неуязвимости для оружия астронавтов, наступающие сделались невидимыми, как раньше машина у грота, оставив вместо себя только расплывчатые силуэты, чуть искажающие пространство. Они были уже в каких-то десяти шагах, эти силуэты, когда Уайтгауз наконец закончил устанвливать запал в свою импровизированную мину, и кинул её через кучу тлеющей мебели и битых приборов:
- Ложись!
Тряхнуло так, что сверху обрушился подвесной металлический потолок, станок, хза которым укрывались астронавты развалился на части и, как пушинки, отбросило два пузатых резервуара, находящихся рядом вместе с их гранитными основаниями.
Емкости треснули, из них наружу хлынула едкая, дымящаяся жидкость, вызвавшая у людей водопад слёз и удушие:
- Особенно разрушительным, является взрыв в замкнутом помещении, при кратковременном избыточном давлении от двухсот фунтов на квадратный дюйм и выше, господин председатель экзаменационной комиссии... – пронёсся в голове Уайтгауза отрывок неизвестного текст.
Из горла астронавта хлынула кровь, и он повалился прямо на распластанные тела Айдема, Маклиффа. Фон Конрада без признаков жизни лежал тут же, придавленный рухнувшей перегородкой. И только Дыбаль всё ещё двигался, боролся, полз куда-то вслепую, глотая густую пыль и гарь, цеплялся обломанными ногтями за размягченную изоляцию, тёплый металл.
Уайтгауз не чувствуя ещё пока боли схватил битое стекло, которым пытался на ощупь действовать как оружием, но всё, что ему удалось добится, это пнуть ботинком в чье-то невидимое тело, когда его подбирали чьи-то сильные и бесцеремонные руки.


ГЛАВА 5
ЯВЬ НАИЗНАНКУ


- Меня зовут ягд Одун Цкуголь – высокий, статный мужчина, с копной густых светлых волос на голове, удлиненным бледным лицом и цепким взглядом глаз цвета стали, в облегающем фигуру серо-стальном комбинезоне без видимых швов, карманов и молний закончил прохаживаться и остановился перед креслом, в котором понуро сидел и, рассматривал свои руки заклеенные множеством прозрачных полосок похожих на пластырь Александр Дыбаль. Щека штурмана была наискось залеплена жёлтым пластырем, похожим на сухую кожу, правая нога чуть повыше колена перехвачена резиновой шиной, как будто от кровотечения, хотя крови небыло.
- Моё воинское звание капитан-командор, и я являюсь командиром особой группы Управления Стратегической разведки 3-й Галактической директории Натоотвааля.– продолжил высокий мужчина скучающим тоном.
Дыбаль никак не отреагировал на эти слова, а принялся щупать заклеенное лицо. В голове штурмана всё ещё гудело, как внутри треснутого колокола, а в горле першило от непривычной вкусовой гаммы недавнего завтрака, хотя, это вполне мог быть и ужин, так как понятия о том. сколько прошло времени после окончания сражения в недрах горы, он не имел.
- А я думал, адмирал Нахимов, или что-то вроде того...- пробурчал он себе под нос после долгой паузы.
- Адмирал? Какой адмирал? - капитан-командор неожиданно оживился и удивленно вскинул бровь – Ах да, это есть проявление земного сарказма, иронии.
В этот момент в комнату, небольшую, хорошо освещённую, стены и потолок которой было покрыты таим-же едва заметным плотным ворсом как и пол, вошла стройная, длинноволосая девушка, почти мулатка, как могло показаться из-за ровного бронзового загара, с прямыми, правильными чертами лица и огромными кукольными глазами.
Она положила на стол перед капитан-командором пачку тонкой, словно подсвеченной изнутри бумаги, которая при внимательном рассмотрении оказалась тонкими дисплеями с постоянно меняющимся текстом и графическими изображениями.
- Ягд Цкуголь, - сказала она мелодичным, но каким-то чуть искусственным голосом, словно он шёл не из горла живого существа а из динамика акустической системы, пусть даже и высококлассной: - Внутренняя связь всё ещё не отремонтирована после вчерашнего нападения этих варваров сземлян, а ягд Тигау очень хочет знать ваше мнение по ряду вопросов, они тут все подобраны в порядке актуальности. Девушка с любопытством уставилась на Дыбаля:.
- Это что, один из тех кто напал на нашу базу?
- Да, Шиела, один из тех. Ступай и передай ягду Тигау, что я буду готов к трем часам по всем вопросам. Натоот!
- Натоот!- ответила девушка, прикосаясь ладонь к своей весьма обьёмной груди и вышла их помещения.
Ягд Цкуголь просмотрел принесенные пластины сел в кресло напротив Дыбаля и положил длинные ладони на подлокотники:
- Итак, давайте попробуем поговорит. Кстати, это в ваших собственных интересах. Ответьте мне на несколько вопросов. Хочу предупредить, что ответы на них мне в основном известны, как это не покажется вам вдруг странным, номне интересно то, что вы скажете. Итак. Какой у вас генотип?
- Чего?- Дыбаль сощурил заплывший глаз.
- Ваш генотип?
- Чукча – ответил штурман с вызовом и придал лицу независимоевыражение.
Возникла гнетущая пауза, во время которой по одной из стен помещения, которая являлась огромным экраном, бежали строки, и сообщения, перемежающиеся короткими сюжетами и коллажами из фотографий, таблиц, схем и графиков. Буквы и символы языка резали Дыбалю глаз своим не привычным видом, сам язык он видел в первый раз, но он всё прекрасно понимал, словно это был его родной со школы русский язык.
А по стене-экрану тем временем ползло любопытное длинное сообщение: «...находится в комнате отдыха; бильярд… Кандидат № 3. Находится в столовой; грибная лапша, сметана, бифштекс с кровью (почти сырой), абрикосы, коньяк, сигареты «Кторвик»… Кандидат № 4. Технический отдел; просмотр программ управления аэродинамическим тоннелем, попытка демонтажа компа-25 в отсутствие дежурного оператора, кража документов на магнитном носителе из шкафчика механика-оператора землеройного комбайна…
-Ладно, я вижу, что вы настроены на скептический лад, и не вполне осознаёте своё положение, просто не понимаете, куда вы попали. А попали вы со своими друзьями на нашу базу, на базу Натоотвааля - Зием-002, где вывели из строя два из трех аэроэнерготоннелей, предназначенных для выработки электрической энергии за счет естественного движения воздуха по подземным тоннелям, уничтожили управление турбинами, почти всех роботов-ремонтников, полностью разрушили операционные компы, разгромили посты орбитального слежения, наземной и подземной локации, и ещё много чего по мелочи. Нашей станции на планете Земля, нанесён огромный ущерб, и она на несколько земных суток не может выполнять своей основной функции – ретранслировать перемещение в этой части космоса наших кораблей с грузами. А ещё, станция беззащитна перед возможным нападением сил Свертца, для которого нет разницы, уничтожить просто нашу станцию или уничтожить её вместе с планетой, на которой она расположена - капитан-коммандор говорил так спокойно, словно речь шла о меню на ужин, или он рассказывал о своих размышлениях о способах удобрения садовых растений: - Если бы не некоторые обстоятельства, вы были бы уже давно умерщвлены, расстреляны боевыми роботами до того как вы достигли первого наружного тоннеля, однако благодаря вашему везению , возникли обстоятельства, которые сохранили вам жизнь, и теперь дают вам шанс на сотрудничество с нами. - он выдержал паузу и продолжил:
- Хорошо, Александр, ладно, не знаю, дошли ли до Вашего сознания мои слова, но поскольку мне нужен максимально быстрый результат. попробуем пойти по другому пути. Взгляните-ка на экран - ягд Цкуголь нажал что-то своём браслете, напоминающем небольшие наручные часы, и ещё одна стена комнаты превратилась в мерцающий экран, на котором появилось сначала не чёткое изображение, а потом достаточно чёткое, до ещё и объёмное.
Дыбаль с удивлением узнал здание кинотеатра «Ударник» в Москве, за мостом поворот к Александровскому саду, залитый осенним солнцем Кремль, самого себя, облокотившегося на старенькие «Лада-Сокол-турбо» с бутылкой шампанского в руке. Рядом его мать, в своём неизменном серебристом плаще, с ней какие-то улыбающиеся молодые люди, слышна песня «Машины времени», гудки машин, карканье ворон, шелест сухой листвы под ногами...
- Это вы со своей матерью и несколькими однокурсниками после получения диплома инженера электронных систем в МИРЭА. Снимает на камеру. Вроде бы Ваш двоюродный брат. - скользнув глазами по изображению, сказал ягд Цкуголь сел за стол и подпер кулаком квадратный подбородок, было видно, что ему отчаянно скучно, и его мысли стараются перетечь в совершенно другой мир, отсюда, от этого упрямого и опасного землянина, хладнокровно сидящего на примагниченом к полу стуле.
Дыбаль глядел на проходящее перед ним изображение и глазам свои не верил от того, насколько чётко и подробно были отображены детали одежды, предметы, слова, и вещи. О которых мог на этой базе знать только он один, например длинная вмятина на левом крыле его автомобиля, которая возникал от того, что он, сдавая задним ходом назад на узкой улочке, не рассчитал радиуса поворота и притёрся к стене строительной бытовки, брошенной здесь какой-то строительной фирмой.
- Лучше бы этой вмятины не было, она такая не красивая. – подумалось Дыбалю, и в этот же момент, на настенном изображении, внутри которого он увлечённо разговаривает со своими друзьями, за его спиной вмятина на его «Ладе» исчезает, затем он достаёт из багажника огромную коробку с салютом на 94 залпа, ставит на асфальт, прямо на проезжей части, не обращая внимания на проезжающие автомобили, и поджигает фитиль, в тот момент, когда салют начинает выстреливать огненные сгустки, небо уже ночное, и салют выбивает в нём заказанное при покупке коробки слово «Лена», чего никогда в реальности не было во время той встречи у «Ударника» много лет назад. То есть, мало того, что ягд Цкуголь транслировал перед Дыбалем на стену-экран информацию, взятую прямо из мозга Дыбаля, так эта информация была ещё и интерактивна, то есть отражала событии, которые штурман хотел бы иметь в своей памяти, но которых в реальной жизни не происходило.
- Посмотрим дальше.- равнодушным тоном сказал капитан-коммандор, и штурман вдруг осознал, что сейчас и раньше они общаются на языке, которого штурман раньше не слышал, и это отчётливо проявилось на фоне того родного русского языка, на котором общались в его воспоминаниях его друзья и мать. Тем временем изображение начало меняться быстро, как фотографии, показывая и службу в армии, и туристические маршруты, и школьные годы и детский сад, при этом компьютер, приноровился оформлять изображения в виде старых фото, хотя и абсолютно четких, цветных, подчас голографических.
Дыбаль становился все моложе, серьезней, головастей, пока на последнем фото с экрана не посмотрел внутрь комнаты задумчивый карапуз в кружевном воротничке, сжимающий в пухлой ручке громадную телефонную трубку.
- Не плохо, не плохо получилось. Я бы, конечно, добавил тут несколько постельных сцен и пару кровавых убийств с использованием бензопилы, как в Голливуде. - откинувшись на спинку стула, Дыбаль ухмыльнулся: - Ну, довольно подробное досье вы из меня во сне выкачали. Может быть в вас естьещё и музей моего имени, тогда уж точно полный респект? Скажите, офицер, зачем это всё вам нужно, всё это моё грязное бельё?
- Вы нам нужны, Александр.
- В качестве кого, или чего, в качестве мяса для тушенки? У вас же всё есть. Вон смотрите, какие технологии, с моего мозга в текущем времени без контакта снимаете сигнал, изображение. Всего столько, разного высокотехнологичного дерьма. Зачем вам обычные земные астронавты с погибшего шаттла. Таких как мы на Земле полным полно… Пачки и вязанки… И моложе, и красившее. Если это вашим дамам интересно, не пойму, чушь какая то, ну, ладно, считай, заинтриговали, валяйте, задавайте свои вопросы легавые.- штурман осторожно потрогал залепленное пластырем лицо.
Цкуголь даже бровью не повел на это нагромождение вызывающих шуток и повторил свой вопрос:
- Генотип?
- Русский.- Дыбаль понял, что вопрос о генотипе был для его собеседника ключом к пониманию его настроенности на серьёзный разговор.
- Чем хотели бы Вы заниматься после окончания контракта с NASA по орбитальным полётам на «Индепенденсе» ?
- Я бы завербовался бы на новый срок, если бы прощёл тесты по физической подготовке и психологической совместимомти. Люблю космос как жизнь. Всю эту родную черноту, совершенных холод, сияние атмосферы, загадки. Кроме того можно месяцами бездельничать и дурака валять. Я вот, например, когда кручу педали на велотренажоре, люблю стихи сочинять, ну, вот, к примеру:

Я стою на воде, и плывут берега,
Звёзды в небе вращаются тихо,
Всё в движении, только застыла река
Летним льдом в огоньках лунных бликов.
Огоньки, словно буквы, слагают слова
В позабытый словарь Атлантиды,
Всё о том, не один я, и ты не одна,
Наши судьбы как косами свиты.
Ты теперь далеко, но со мной ты везде,
Ты всегда, ты во мне как часть тела,
И сейчас рядом тенью стоишь на воде
В эту ночь, на реке лунно-белой...

Капитан-коммандор неожиданно оживился:
- Это уже намного лучше. Теперь, вроде, можно поговорить обо всём без этой официальной линии, которую требует соблюдать инструкция общения с военнопленными. А что, Александр, Вы ещё любите, кроме космоса и стихов? Что Вам нравиться?
- Мать, отца люблю хоть он и бросил нас,когда мне было три годика, ещё нравится любое автоматическое оружие, моя тюнингованая машина, женщины, красиво иллюстрированные исторические альманахи, люблю добрую пьянку с хорошими друзьями, но без драк. Вроде всё.
- Пьянки типа попоек у Агилара? - еле заметно улыбнулся ягд Цкуголь.
Дыбаль озадаченно на него уставился:
- Вы что, следили за мной с момента рождения и до сих пор, и за каждым шагом?
- Нет-нет, не волнуйтесь, не следили. Это всё считано с памяти вашего мозга, и интересно для нас в основном эпизоды начиная только с момента столкновения «Индепенденса» с немецким военным космическим кораблём «Дас Райн». Нас очень заинтересовало ваше поведение в той экстремальной ситуации, а именно бой с исламистами на орбите, при отсутствии информации о происходящем в мире, гениальный побег в мусорных контейнерах, который по сути был самоубийством, потому, что шансы умереть были девяносто девять процентов против одного, ваш переход по пустыне. Мы всё знаем от вас самих, нашему наблюдательному зонду не требовалось постоянно находится рядом с вами. Он наблюдал за вами после того как вы совершили посадку и оказались живы.
Дыбаль на секунду задумался:
- А те ЮАСовские летчики, из ВВС Южно-Американского военного союза, которые врезались в землю в то время когда производили наши поиски? Там, рядом с ними в воздухе был какой-то странный объект, похожий на беспилотник, который, скорее всего, и явился причиной их гибели, это был ваш беспилотник, ваш летательный аппарат?
- Южноамериканские лётчики уже почти нашли ваш контейнер, и, судя по их настроению и переговорам, они бы вашу группу уничтожили. Они считали. Что бы исламистская диверсионная группа. Нам пришлось сбить их два истребителя, что бы дать вам возможность уйти от контейнеров, выжить. И в последствии продемонстрировать нам свою выносливость и упорство, опыт и находчивость.
- И что, если бы мы стали умирать, там, в пустыне, заблудившись в песочной буре, вы нам не помогли?- штурман задал этот вопрос с нескрываемым любопытством.
- Мы не спасательная служба. У нас другие задачи. Но оставим это. Давайте дальше. Скажите, как вы переносите дальние поездки, длительное одиночество?
- Насколько длительные поездки, и насколько длительное одиночество? - переспросил Дыбаль, думая о чем-то своём. – В общем, если бы мы тогда в пустыне не справились, вы бы оставили нас там подыхать, потягивая тут, в своих пещерах, прохладные напитки в обществе длинноногих красоток.
- Давайте мы с Вами не будем сосредотачиваться на этой скользкой теме. – поморщился ягд Цкуголь.- Разговор на гуманистические темы не входит в наш план. Так как вы перенесёте, к примеру ситуацию, если пять лет Вам придётся кататься без остановок в одиночном купе по кругосветной магнитно-рельсовой магистрали «Кругосветный экспресс»?
- Когда я стажировался в учебном центре NASA в Эймсе, меня вероломно, спящего, сбросили на три месяца в тайгу на Аляске. Тест на выживание. Чуть я там не помешался от злости. Так в меня не поверить, чтобы проверить, что даже меня не предупредить? Зачем тогда в астронавты зачисляли? Медведь там мне попался, гризли, шатун-людоед. Вот мы там с ним три упражнялись в интеллекте. Если бы меня тогда вертолёт не вывез, он бы меня задрал на обед. Не то, что он оказался умнее, просто он быстрее бегал, особенно если в горку, в общем я могу выносить сколь угодно долгий дискомфорт в любом проявлении, если за это платят полновесной звонкой монетой. Лучше, конечно, если это будут евродоллары или юани.
-Хорошо, давайте без этих леденящих кровь излишних подробностей про медведей-людоедо.- капитан-командор опять улыбнулся, и было видно, что при любом окончании разговора, он уже заранее доволен его результатом: - В какое количество денежных средств или других форм оплаты Вы оцениваете свои профессиональные способности, при условии, что в течение продолжительного времени не сможете тратиться на Земле, а работа будет не менее опасная. Чем Ваши последние похождения с группой и всё это будет происходить среди далёких звёзд?
- Не понял я последнего предложения про звёзды.
- Что хотите, Александр, за непростую работу вдали от дома?- Не понял?
- Что Вы хотите, какое вознаграждение хотели бы за не простую и опасную работу вдали от дома, от Земли?
- Вдали от Земли с риском для жизни? – Дыбаль откинулся на спинку кресла и положид локти на подлокотники. Лицо его расслабилось. Глаза прикрылись, изо рта вылетел вздох облегчения. Вопрос, ужасный по своей сути, донёс до Дыбаля главную весть, и эта весть была отлдичная – его не собирались убивать, а наоборот, в нём нуждались эти подземные создания. Наконец он открыл глаза и придав голосу спокойствие спросил:
- А что у вас есть за такую адскую работёнку?
- Всё, что угодно. - ягд Цкуголь повернулся к бегущей строке, на которой остановилась и тревожно замигала разными цветами фраза составленная из замысловатых символов, которые Дыбаль, к своему удивлению прочитывал так же легко. Как если бы это было бы написано по-русски или по-английски. Надпись гласила: кандидат №4 – происшествие в техническом отделе главного энергетика.
Повинуясь нажатой ягдом Цкуголем кнопке, на экране появилось изображение, разрезанное пополам какой-то перегородкой, как если бы картинки получаемое от двух камер в разных помещениях монтировалось бы в одно изображение. Справа, двое высоких, громадных людей, вчёрных комбинезонах с нарукавными нашивками с символами похожими на буквы ВХ, со значками молний в петлицах на воротниках, пытались взломать дверь с табличкой «Сектор В. Техотдел энергосистем.15367». Слева от перегородки, озираясь на гнущуюся, стонущую под напором дверь, деловито орудовал Уайтгауз. Он то и дело озирался на дверь, видимо прикидывая, сколько времени она ещё выдержит, а сам непрерывно орудовал обычной стальной вилкой, какие подают в закусочных ко вторым блюдам, и обломком плоской стальной ножки стула. Этими варварскими инструментами он вскрывал кожухи аппаратов, похожих на компьютеры, рвал, ломал и бил их внутренности, вызывая искры, дым и шипение.
-Эй, вы, там, в коридоре! Что нужно? Проваливайте, пока не заработали по физиономиям! – бортинженер погибшего шатла «Индепенденс» был так воодушевлён своей разрушительной работой, что, казалось, помолодел на десять лет – глаза горели, змеиная улыбка не сползала с губ, щёки пылали румянцем. Когда он склонился над очередными внутренностями распотрошённой компьютерной системы, дверь, наконец, с грохотом рухнула, и огромные существа в комбинезонах чёрного цвета стремительно схватили Уайтгауза и под руки потащили в коридор.
Уайтгауз даже не делал попыток сопротивляться, а наоборот, шёл, широко, по детски счастливо улыбаясь, успев сунуть за щёку пару выдранных микрочипов, чтобы позже попытаться с них снять информацию, а затем уничтожить, в общем нанести максимальный, как он думал, вред врагу.
- Хулиганит ваш Рони. – наблюдая за этой сценой неожиданно удовлетворенно сказал капитан-командор, и поднеся ко рту переговорное устройство, расположенное у него на запястье, произнёс: - Сержант Зенклак, приведите ко мне этого четвертого кандидата через десять минут, и заметив. Что один из конвоировавших Уайтгауза верзил кивнул в невидимую телекамеру в знак понимания, продолжил, уже снова обращаясь к Дыбалю:
- Хорошо тут у вас всё организовано.- заметил Дыбаль после минутной паузы.- Связь, камеры, наверняка сигнализация многоуровневая на разных физических принципах работы установлена, мордовороты вон какие в охране, и совершенно не понятно из-за этого, почему вы допустили такой разгром в своём курятнике от нашей группы? Вы же наверняка следили за нашей группой ещё на подходе к ущелью, а уж когда мы оказались рядом со штольней, тем более.
- А вот Вы, Александр, кстати, не поверите, насколько высокотехнологичные устройства подвержены различным сбоям из-за разных мелочей, начиная от изменения геомагнитной среды планеты, до элементарных насекомых и микроорганизмов, не говоря уже о так называемом человеческом факторе. Вот и в вашем случае, сработал элемент случайности, а именно, когда ваша группа двигалась к ущелью, на вас напали боевики индейского племени матильонес. Вернее они нападали не на вас, они о вашей группе и не знали, они каким-то образом увидели, даже не увидели, а скорее почувствовали одного из наших дозорных беспилотных летательных аппаратов, и открыли по нему огонь. Вы же решили, что стреляют по вам и открыли ответный огонь по матильонес. В этой перестрелке и был сбит наш наблюдательный зонд, после чего мы потеряли вашу группу из виду. После этого аналитическая программа охранной системы определила, что ваш путь пройдёт над ущельем, почти до его конца и там вы попытаетесь в него войти, то есть мы ждали вас совершенно в другом месте, а ваш отряд спустился вниз прямо у водопада, около штрека по которому выработанная при строительстве подземного комплекса порода доставляется на поверхность и складируется. Штрек имеет техническое назначение и практически не защищается военными системами, так как вход в него практически всегда заперт телом бульдозера, который то двигает по нему породу наружу, то возвращается обратно, за новой массой. Этот бульдозер сам по себе прочнее любой скалы, и его специально защищать нет смысла. Просто нет такого оружия на Земле, чтобы оно могло ему навредить. Поэтому то, как вы смогли проскочили мимо него и оказаться в техническом парке строительных машин, до сих пор никто понять не может. Видимо бульдозер ушёл вглубь шахты дальше, чем этого требовала его программа, и оставался там столько, сколько потребовалось вам, чтобы прорваться внутрь, а центральная система управления и контроля выработок этого сбоя не видела. В общем дело тёмное, и без вашего фатального везения здесь не обошлось. Не знаю, кто там в вашей команде родился в рубашке, но то, что бульдозер не размазал вас в тонкий блин, я усматриваю нормальную человеческую мистику. - ягд Цкуголь провел над своей головой указательным пальцем, то ли рисуя воображаемый нимб, как у святого, то ли показывая полёт необычных мыслей. Затем он пожал плечами совсем по-земному развел в стороны ладони, подчёркивая своё удивление:
- Но это только увеличивает у нашего руководства заинтересованность в таких как вы работниках, на стороне которых стоят не только опыт, знания и смелость, но ещё и фарт, везение и халява. У некоторых людей с вашей планеты действительно имеется какая-то странная, иррациональная способность выходить живыми из абсолютно мёртвых ситуаций.
- Сухими из воды, и дуракам везёт. – вставил фразу Дыбаль, с трудом произнеся её по-русски.
- Вот-вот, сухими их воды, и дуракам везёт – тоже по-русски повторил командор совершенно без акцента, и вернулся к основной теме беседы:
- Итак, мы остановились на вознаграждении за опасную работу вдали от Земли.
- Э-э-э, дорогой, зачем так, сначала давай поговорим про товар, а потом про цену, ты же на нашем рынке давно торгуешь, разве так дела делаются, что за цена без товара?- сказал Дыбаль имитируя кавказский акцент, и добавил уже серьёзно: - Извиняюсь, конечно, за формализм, но если работа связана с изменой родине, то лучше и не начинайте. И расскажите, кто вы такие на самом деле, мать вашу!
- А Вы не грубите, кстати, еханный наперекосяк,- без эмоций сказал ягд Цкуголь,- Чурка ты что ли?
Дыбаль со смесью некоторого уважением и интереса посмотрел на капитан-командора, и уже осторожно поинтересовался, стараясь шуткой перебить неловкую паузу:
- Вы случайно не русский, командир?
- Не русский. А с чего это Вы взяли? Язык такой знаю? Так это только Вам, Александр, кажется, что вы слышите московскую речь. Я сейчас говорю на языке Натоотвааля, который называется ковакт. Это такой у нас разговорный язык. Китаец с Земли услышит его как китайский, англичанин как английский, ну, и так далее. Естественно для этого мозг человека должен пройти некоторую модификацию, но это не страшная вещь, и происходит дистанционно и в течении всего нескольких секунд, просто такое внушение. Почти гипноз, только спать не надо. Точнее объяснить не смогу, у Вас не хватит технических знаний, чтобы это понять. Ну вот, кроме разговорного языка ковакта, есть в Натоотваале ещё два специальных технических языка, это кумит и кроззех. Один язык, кумит, чисто военный, другой язык - кроззех официальный государственный, на нём разговаривает правительство Натоотвааля, пишутся законы, ведётся вещание на другие миры, и так далее. Военный язык Натоотвааля – кумит, это полная противоположность ковакту, он более отрывистый, в нём меньше слов, и после воздействия на мозг живых существ, эти существа понять и выучить его не могут никогда. Это как у вас на земле шифровка, зашифрованный текст, который можно расшифровать с помощью ключа-шифра, а здесь шифруется моз окружающих тебя сществ. В присутствии которых ты можешь говорить, писать, что угодно на этом языке, они никогда не поймут твою информацию. Вот вы сейчас сейчас свободно владеете всеми тремя языками Натоотвааля, и говорите со мнойпопеременно на ковакте или кроззехе, в зависимости от того, какой язык употребляю я в качестве теста, для понимания, насколько Вы подготовлены в части нашего языка. Кумитом вы будете владеть в случае, если мы с Вами договоримся о работе. Ваше подсознание без усилия теперь переводит все на наиболее удобный для Вас язык, в данный момент - русский. И наоборот, Вы говорите как бы по-русски, но язык без вашего участия говорит на нужном Вам сейчас языке. Дл Вашего друга Уайтгауза наиболее удобный язык это испорченный английский, то есть американский, для полковника фон Конрада, нижнесаксонский диалект немецкого языка, и так далее,- ягд Цкуголь замолчал и несколько раз обошёл вокруг кресла. В котором развалившись сидел Александр Дыбаль, затем он подошёл к столую сел на его край, и слегка покачивая ногой в тяжёлом лакированном ботинке, продолжил говорить:
- Слушайте меня очень внимательно и запоминайте побольше, больше об этом с Вами никто говорить не будет, это у нас не принято.
- Знаете, господин. Не помню как Вас там зовут, ягд как-то, я не очень хорошо понял про обучение с точки зрения лингвистики, но если разговор идёт о знании военного языка, то работа предлагается в качестве наёмника для подавления вашего или нашего населения, или в качестве наёмника для ведения военных действий против какого-то вашего внешнего врага. Поэтому, если можно. Поподробнее.
Ягд Цкуголь усмехнулся от неистребимой наглости землянина, и начал рассказывать, про Великую Войну Натоотвааля против галлактической империи Свертц.Про войну, идущую уже более четырёх с половиной тысячи лет по Земному летоисчислению. Из рассказа ягда Цкуголя следовало, что война велась за господство в этой части Вселенной, в которой на периферии одной из галактик располагалась и планета Земля, или по названию, принятому в Натоотваале – Зием. В течение этой войны Натоотвааля против империи Свертц, то одна, то другая сторона либо побеждают, либо исчезают, уничтожаются, ибо Вселенная двуедина, и в ней нет возможности отступить, или спрятаться, как и нет возможности победить в прошлом, будущем и настоящем одновременно. Та часть противника, которая осталась не побеждённой в прошлом, всегда может там найти альтернативное продолжение событий, и прийти в будущее уже победителем, если конечно предпримет специальные пространственно-временные усилия, связанные с направлением в будущее разведчиков, и корректировкой по результатам разведки своих действий в настоящем времени. То есть полная победа возможна только сразу в трёх временных измерениях и множестве пространств, порождённых этим парадоксом Энштейна.
- Понятно, почему так долго, - согласился штурман Александр Дыбаль: - На Земле всё проще – мертвецы могут вернуться только в Голливудских или Болливудских фильмах, а у вас к каждому надо часового навечно ставить.
Капитан-коммандор, будто превратившийся в речевую вещающую машину, не реагируя на происходящее вокруг, менторским тономпродолжил рассказ про огромные и беспощадные силы империи Свертц, про предыдущую войну, в которой Свертц победил галактическую республику Швагов, и цивилизацию 0015+Мон, и после которой государство Натоотвааль остался в полном одиночестве на просторах вселенной под атакой врага.
У империи Свертца больше пространства, больше ресурсов, чуть более совершенная технология, полный контроль за прошлым и будущим за счёт возможности производить абсолютные имитации любых живых существ с искусственным интеллектом, ничем не отличающимся от естественного, поэтому война ведётся преимущественно в реальном, текущем времени.
Сейчас, в текущем галактическом времени империя Свертц превосходит Натоотвааль по всем военным и промышленным компонентам; лётным соединениям Военно-галлактического Флота, силам планетарной обороны, десантным сухопутным частя, военно-транспортному флоту, планетарным бронечастям, тяжёлой пехоте обороны укреплённых баз и планет.
Единственно в чём Натоотвааль сильнее, это подразделения Службы Безопасности, чьи чёткие, дерзкие, продуманные операции в наиболее уязвимых и важных точках пространства, влияют на весь ход войны.
Коммандос Службы безопасности Натоотвааля - это отборные, элитарные части, коммандос, состоящие в основном из наёмников с Зиема, то есть Земли, которых за бесстрашие, находчивость и безжалостное отношение к врагам, Сверы называют «холодной звездной плазмой» или «самоубийцами с окраин».
Сверы ненавидят и боятся их.
Александр Дыбаль осмысленно кивал головой, но в мозгах его всё путалось, слишком уж ошеломляющим был рассказ капитан-коммандора, и если бы этот ягд Цкуголь сам не был похож на огромную механическую восковую куклу, умеющую читать чужие мысли и командовать невидимыми машинами, то штурман просто послал бы его к какой ни будь матери в эротическое путешествие, потому, что всё, что говорил этот восковой господин, сильно походило на комиксы Марвелла, или до боли одинаковые фантастические блокбастеры.
Пообещав более подробно рассказать об истории войны и её перспективах в процессе обучения, ягд Цкуголь наконец, закончил расхаживать вдоль стола сел в кресло напротив Александра и не мигая уставился на него своими серо-стальными глазами:
- Вы, Александр Владимирович, и четверо ваших товарищей по несчастью, идеально подходите под начальные требования кадрового отдела Службы Безопасности Натоотвааля. Вам предлагается стать «холодной звёздной плазмой», или, по другому, нашими добровольными солдатами-коммандос.
- А если я откажусь?- после не долгого молчания спросил Дыбаль.
- Не откажетесь. Пассионариитипа вас и ваших товарищей от таких предложений не отказываются. Для вас лететь в допотопном карыте под названием «Независимость» вокруг своей малюсенькой планетки уже было мечтой всей жизни, с самого детства. А тут участие в галактической войне против сил зла, на стороне хороших парней. Кроме того, защищая Натоотвааль, вы будете защищать и свою Землю, свой дом, своих детей, свой общественный строй, всё, что вам дорого и свято в этой жизни. Поймите, ведь в случае поражения Натоотвааля, за который я предлагаю вам сражаться, ваша планета Земля тоже погибнет, ведь она входит в систему Укреплённого района у звезды Соолн, или Солнце по-вашему. Тут у нас располагаются базы слежения, вещевые запасы, урановые рудники, рембазы сторожевиков и патрульных судов, и здесь, наконец, источник нашей «звездной плазмы», источник пополнения нашей армии и флота отличными солдатами - люди Земли - лучшие коммандос.
- Я конечно авантюрист ещё тот, но это, конечно... А вы-то сами, люди, или нет? - Дыбаль слегка растерялся от такого эмоционального напора, похожего на предвыборые речи кандидатов в президенты. Вы, из этого Натоотвааля, вы кто биологически?
- В привычном понимании мы не люди. Другая белковая структура, и иной минеральный состав тканей, в основном кремний вместо кальция. - ягд Цкуголь усмехнулся, заметив, что на лице у Дыбаль появляется разочарованная мина.
В этот момент в помещение опять вошла длинноногая Шиела раскачивая за спиной хвост тёмно-коричневых волос, уставила огромные кукольные глаза на Дыбаля, протянула ягду Цкуголю очередную стопку прозрачных документов: - Такие они щупленькие, эти земляне. – произнесла она звенящим голосом. От которого хотелось тут же блаженно зажмуриться.
- Шиела, продемонстрируй кандидату различие в нашей с ним минеральной структуре. – сказал ей командор, принимая светящиеся изнутри пластины-экраны документов.
Шиела улыбаясь присела, так что стали видны её чёрные трусики, и ребром ладони без особых усилий ударила по полу, от которого от удара лопнуло синтетическое покрытие и в стороны разлетелись кусочки не то бетона, не то какого-то другого искусственного камня. Шиела поднялась в полный рост, кокетливо подула на ладонь, и вышла так же беззвучно. как и появилась. Глядя ей вслед, и невольно фокусируя внимание на её ногах, Дыбаль начал прикидывать в уме, какой толщины стену из бетона может пробить эта нога, если лёгкий удар руки Шиелы смог разбил каменный пол.
Из ниши в стене тем временем беззвучно выехал круглый автоматический уборщик и принялся за уборку, часть камней была слишком большой для него, и он их просто оттолкал в сторону.
- Но во всём остальном, мы точь-в-точь как земляне. Это касается и женщин, если этот аспект Вам интересе, всех вопросов зачатия и деторождения. – рассматривая принесённые пластины сказал командор. – Что ещё хотите знать?
- Ну, это, относительно женщин кардинально меняет дело, ягд командор, или как вас там. Но, хочу напомнить, у меня есть мать, отец, брат, у Рони двое сыновей-лоботрясов, куча любовниц, которые от него без ума, Рональд просто зачахнет без их внимания. В общем, нужды деньги, это же главный вопрос вербовки.
- Я Вас не вербую, Вы либо согласитесь на мои условия либо Вы труп. Сколько денег вы хотите?
- Если вы удвоите мою месячную зарплату, которую я, как астронавт, получал в NASA, и сохраните в удвоенном размере всю мою премиальную систему, за выход в открытый космос, за рационализаторские предложения, за пребывание на орбите свыше ста суток и так далее, плюс двойной оклад к отпуску, плюс отчисление в пенсионный фонд, медицинская страховка для членов моей семьи, а так же погашение всех моих кредитов, то я согласен.
- Договорились, теперь Вы наш наёмный солдат.
- Что, вот так сразу? А как остальные парни? С ними уже был подобный разговор?– Дыбаль немного огорчился, то ли от того, что думал получить несколько дней на утряску местных бюрократических процедур, то ли от того, что продешевил с деньгами, раз этот местный начальник так легко принял его условия.
- Все твои друзья уже дали нам своё согласие. Послезавтра вы все приступите к обучению. Из вас предполагается создать отдельную группу. Уж очень вы спелись. - ягд Цкуголь ухмыльнулся, почти улыбнулся.
- Можно вопрос?
- Пожалуйста.
- Нельзя ли послать весточку матери, что я жив, и всё такое?
- Пока нельзя. В связи с последними событиями на директориях, когда враг нанёс нам несколько чувствительных ударов, мы проводим массовый набор солдат на Зиеме. Агентура Свертца при этом всегда внимательно следит за нашими действиями тут на вашей планете, не без основания связывая набор солдат с предстоящими активными действиями на полях сражений. Твоя мать, как и близкие твоих товарищей по службе, получит из NASA официальную информацию о том, что экипажи «Индепенденса» и «Дас Райна» пропали без вести. Несмотря на то горе, которое это принесёт вашим родным, это правильный шаг, наче вас могут шантажировать здесь, угрожая вашим родным там, на Земле.
- Ах, вот как вы это всё обстряпываете, с постоянным набором солдат на Земле! Не дурно, пропал, мол, и всё тут, в авиа, или автокатастрофе ли, на земной войне между людьми ли, в море утонул. В лесу згинул… - Дыбаль взял со столика, стоящего перед ним, бокал с чем-то напоминающим лимонад, отхлебнул, поморщился от непривычно кислого вкуса. - Значит, если человек погибает на войне,но тело его не находят на поле боя, значит, скорее всег,о вы его взяли к себе?
- Такое возможно. Но тело на поле боя может быть просто разорвано и перемешано с землёй от очень близкого разрыва снаряда, или просто засыпано обломками, землёй. То, что мы часто берём своих кандидатов с полей сражений межчеловеческих войн, из авто и авиакатастроф, пожаров, землетрясений, наводнений, это правда. Это лучшим образом маскирует нашу деятельность на этой планете как от самих людей, так и от агентуры Свертца. Предвидя неприятный вопрос, скажу, что мы никогда, специально не устраиваем катастрофы и войн. Это уж вы сами- люди, устраиваете себе из-за своей патологической жадности, да агентура Свертца устраивает, которая пытается устранить ещё на Земле явных кандидатов в коммандос, и вообще уничтожить максимальное количество человеческого материала изнутри, поскольку уничтожить всю планету со всеми людьми сразу с помощью мощного космического оружия не даёт наша оборона. Вот, к примеру, второй ваш контейнер был сбит не лётчиками Южно-американского военного союза, а автоматической сверской субмариной. Будь она неладна, никак мы пока не можем её вычислить в вашем океане и уничтожить. Ее сверы завезли сюда и агрегатировали по частям. К нашему огромному сожалению те технологии и оружие, которые блестяще работают в космосе, совершенно не годятся для работы в больших массах воды.
- Понятно, ладно, я буду думать, всё равно буду думать над вашими предложениями. А если я откажусь… Понимаю… Отказаться нельзя…Просто тогда мозжечок мне замените…Или ещё там что замените… - Дыбаль поднялся изсвоего не особо мягкого кресла, которое за время беседы приняло форму его тела: - Я почти согласен, командор, но предупреждаю, что если вы тут мне наврали хоть что-нибудь, то пеняйте на себя. Знайте, мы парни резкие.
- Ступай, ступай, отдыхай Александр, у тебя была трудная неделя, и, кстати, постарайтесь не делать глупостей, как ваш пилот Рони. Он до сих пор думает, что мы арабы. Хитрец, дал ложное согласие, а сам решил сбежать, предварительно собрав о базе максимум информации. Он абсолютно до сих пор уверен, что мы арабы, просто очень сильно продвинутые в технологиях. Но мозговые сканнеры обмануть нельзя, мы, слава небесам, знаем все его замыслы и хитрости. – с некоторой грустью сказал ягд Цкуголь. – Иди, твоя комната на самом нижнем этаже, на двери написаны имя и фамилия. Заблудишься, посмотри схему в коридоре, ковактом ты уже владеешь.
Стена сдвинулась вправо на полтора метра, и Дыбаль вышел в коридор. Здесь он нос к носу столкнулся с Уайтгаузом, которого вели под руки два огромных человека с такими же как у ягда Цкуголя восковыми лицами и бесстрастным выражением глаз. На секунду вывернувшись из рук конвоя, Уайтгауз заговорщицки подмигнул Дыбалю, и сунул ему в ладонь два малюсеньких квадратика информативных чипов:
-Не дрейфь, Эл, прорвемся, спрячь эти штуки, здесь должно быть ценная информация.
- О количестве отходов столовой. – улыбнулся один из конвоиров.
-Ты как всегда, Рони, в своем репертуаре. – Дыбаль устало махнул на пилота руками: - Да не арабы они. Понимаешь? Не арабы. Ну посмотри на них, разве они хоть чем-то похожи на детей Синая? Прекрати уже поскорее этот балаган.
Уайтгауз отреагировал странно, но решительно:
- И ты продался этим муслимам, как дешёвая портовая шлюха, предатель ты, все вы русские такие, а ещё астронавт NASA называется. - Уайтгауз рванулся вперёд, стараясь как бы достать Дыбаля кулаком, но конвойные быстро его скрутил и потащил дальше.- Предатель! Шлюха!
Перед там как стена за спиной Дыбаля вернулась на прежнее место, туда затащили Уайтгауза, и, тот успел повернуть, к штурману потное, красное лицо и заговорщицки улыбнулся.
-Тьфу ты чёрт. Так и крыша может поехать, - проворчал Дыбаль, сам не понимая, что, или кого он имеет при этом в виду.
Он посмотрел на микрочипы, которые ему всё таки всучил пилот, бросил себе их под ноги и с хрустом раздавил, отмечая про себя, что всё тело ноет от ушибов, полученных во время не удачного штурма баз. Затем пилот погибшего шатла тяжело вздохнул и отправился разыскивать Маклиффа, Айдема и фон Конрада.
Когда к ягду Цкуголю ввели Уайтгауза, капитан-командор задумчиво рисовал ногтём, как карандашом, поверх текста одной из прозрачных пластин силуэт штурмового корабля, заходящего на боевой разворот. Получалось не очень убедительно, но достаточно динамично. Пока Уайтгауз то препирался со своей охраной, то пребывал в состоянии глубокой задумчивости, командор продолжал рисовать боевые космические корабли, и стирать изображения ладонью. Наконец он перестал рисовать, и освободив текст сообщений принесённых Шиелой от своего художественного творчества, принялся читать:



Дискретошифрограмма ВХ 35
Уровень секретности В
Капитан-командору
ягду Одуну Цкуголю

Ягд капитан-командор!

Довожу до вашего сведения, что после того, как кандидаты серии Зием - Дик Айдем, Джон Маклифф, Рональд Уайтгауз, Александр Дыбаль, Манфред фон Конрад, покинули орбиту и приземлились в зоне пустыни, в 1105 Керах от базы Зием-00, агентура империи Свертц на Зиеме взяла под наблюдение родственников, знакомых и сослуживцев кандидатов, имея целью захват кандидатов во время возможного отпуска перед отправкой на ТВД Натоотвааля, для перевербовки. Поскольку кандидатов предполагется использовать на кораблях Военно-галлактического флота, целью перевербовки скорее всего будет являться проведение саботажа, диверсий и террористических актов в отношении командного состава Натоотвааля.
В этой связи предлагаю отпуска кандидатам серии Зием не предоставлять.


16-00.01 иунна 4725 года
от начала Натоотвааля

Командир южной группой агентов лейтенант Лер Кюех



- Вечно этот Кюех осторожничает, как это здесь говорится – на воду дует, чтобы о чай не обжечься. - ягд Цкуголь написал ногтём в углу дискретошифрограммы лёйтенанта «согласен», и, пока пластина коммуникатора сопровождала индикацией и звуковыми сигналами автоматическое отправление сообщения с решением начальника для дальнейшего исполнения, взглянул на угрюмого Уайтгауза:
- Зачем Вы испортили компьютер управления вентиляционными системами тоннелей? Что он Вам плохого мог сделать?
- Он сам испортился. Я хотел его починить, а то у вас тут, как я погляжу с этим делом не очень хорошо дела обстоят. - неохотно отозвался Уайтгауз: - А тут ваши ребята вломились, помешали работу закончить, идиоты прямо… Сильные такие, правда… Я, честно говоря, думал, что у вас тут оборудование посложнее, а оказалось, что всё проще простого.
- Если виновата наша охрана, и оторвали Вас от нужного созидательного дела, то я принесу свои извинения, но мне кажется, что Вы намеренно портили наше оборудование, старались нанести наибольший вред. Неужели до сих пор не понятно, что Вы попали совсем не на военную базу Блока Исламских Государств? Вы же понимаете, что находитесь в центральной части Южной Америки планеты Земля, и здесь не может быть арабских военных объектов. У Вас что, галлюцинации, депрессия и приступы агрессивного поведения от чрезмерного употребления табака и алкоголя? Вы же мне час назад дали согласие на сотрудничество, и решили принять участие в военных действиях на стороне Натоотвааля в космосе. А сейчас Вы на чьей стороне?
- Хорошо, хорошо, я на вашей стороне, меня всё устраивает, и обещанные деньги, и маленький уютный домик с автономной газовой котельной и водонапорной скважиной на берегу небольшого озера Айтаска в верховьях Миссисипи в штате Миннесота. У вас тут так хорошо, тепло, сухо. Если Вы сейчас заняты. Командир. Я могу спокойно подремать, не возражаете, я не тороплюсь. - сказал Уайтгауз и сделал вид, что дремлет.
Ягд Цкуголь взял следующий прозрачный планшет:

Дискретошифрограмма ЕХ 607

Уровень секретности В
капитан-командору
ягду Одуну Цкуголю


Ягд капитан-командор!

Довожу до Вашего сведения, что, по многим косвенным признакам, субмарина империи Свертц в данный момент предположительно находится в фиорде Хегфорс на побережье Норвегии, в тридцати пяти Керах от Хаммерфеста.
В связи с учениями норвежских ВВС и ВМФ в этом районе, локсканирование фиорда крайне затруднено, но все выходы надежно контролируются буями слежения.
После окончания маневров, прошу выделить для уничтожения субмарины резервный штурмовик типа «Кэрэнц».
Действовать предполагается с дрейфующей взлётно-посадочной полосы у архипелага Франца-Иосифа.
В успехе операции уверен.

Натоот!

22-30.02 иунна 4725
от н. Натоотвааля.

Командир поисковой группы лейтенант Мер Бернтерн

Под текстом мигали красные строчки резолюций командира северной группы агентов и командира локационной орбитальной службы, сообщающие о том, что нахождение подводного аппарата врага в Норвегии ничем не подтверждается. Написав на сообщении о своем желании точно удостоверится в нахождении врага у берегов Норвегии, перед тем как устраивать представление в Балтийском море с появлением штурмовика Натоотвааля с боевой стрельбой, который будет всеми средствами массовой информации идентифицирован как вторжение инопланетян, и, кроме психоза в теле и радиопередачах, может привести в финансовой нестабильности, что совершенно не нужно для нормальной работы Земли как базы Натоотвааля, ягд Цкуголь спросил ледяным тоном:
- А что, Рональд, не хотелось бы Вам поработать на на своей Земле в качестве, например, секретного агента, а то наши враги, видимо, получили среди землян себе не плохих профессионалов, раз им удалось под самым нашим носом собрать или доставить с орбиты подводную лодку, которую мы никак не можем уничтожить, и которая дестабилизирует вашу нефтедобычу, морские перевозки и финансовую стабильность ваших бирж, а самое главное. Представляет опасность для наших подводных урановых разработок.
-Я солдат, а не шпион. Я привык к настоящей войне, а это все посиделки за чашечкой кофе целыми днями, это не для меня, честное слово. - ответил пилот, задрав подбородок к потолку, видимо от избытка гордости: - К тому же я вам не особенно то и верю. Вы так легко согласились платить мне эту гигантскую зарплату, предоставить несколько домов в самых живописных местах Америки и Карибских островов, даже гоночный болид команды Феррари из формулы-1 согласились поставить в гараж в Минессоте.
- Интересно, где Вы там на ней ездить будете, в супермаркет за пивом? Если только вокруг дома трек построите, раз столько денег теперь у Вас будет. – командор Цкуголь поднял на Уайтгауза свои серые глаза, и в них мелькнуло что-то похожее на насмешку.
- Вот-вот, откуда у Вас такие деньги, что нужно продавать, чтобы простому пилоту NASA столько платить, даже торговцам наркотиками столько денег не собрать, чтобы обычным солдатам столько платить.
- Ну, во первых Вы с Вашими друзьями астронавтам - не обычные солдаты. Это раз. Деньги у нас есть в неограниченном количестве, их больше чем у Федеральной Резервной системы Соединённых Штатов Америки, Китайской республики, Европейского центробанка вместе взятых. Больше до бесконечности.
- Вот-вот, разве такое может быть? – Уайтгауз развёл руками и полуобернулся к своим бесстрастным конвоирам, всё ещё фиксирующим своими широкими ладонями его плечи.
- Может-может. Вмешиваясь дистанционно в работу компьютеров отвечающих за работу машин печатающих деньги в виде банкнот, или издающих деньги в виде электронных версий, мы можем как производить в своих интересах любые учётные записи, так и изготавливать любое количество абсолютно подлинных купюр. Мы эти занимались всегда тут, и за сотню лет никто не понял разницы между долларом напечатанном и учётном ФРС, и долларом напечатанном нами и также учтённом ФРС. Так что можете использовать свои деньжищи абсолютно свободно, потому, что он настоящие. Вот золота на эту сумму мы бы вам дать не смогли…Вот, кстати, почитайте-ка это, чего творят агенты Свертца. Может решите, что на Земле тоже есть место подвигу для Вас. –капитан-командор протянул Уайтгаузу одно из сообщений:

Дискретошифрограмма ВХ 708

Уровень секретности В
капитан-командору
ягду Одуну Цкуголю

Ягд капитан-командор!

Довожу до вашего сведения, что сегодня в Нью-Йорке захвачен агент империи Свертца (коммивояжер Френсис Джон Стейнберг), пытавшийся навести справки о местонахождении кандидата серии Зием Рональда Уайтгауза, при этом имелась реальная угроза жизни родных кандидата.
В данный момент зомбированный агент Стейнберг захвачем, декодирован, однако полностью потерял глубокую и оперативную память и интереса для Контрразведки Натоотвааля отдела Зием не представляет. Семья кандидата Уайтгауза перевезена в безопасное место и находится под круглосуточной охраной.
Предлагаю в дальнейшем, в случае захвата других агентов Свертца, применять метод послойного мозгового сканирования в сочетании с сильнодействующими транквилизаторами.

Натоот!

23-00.02иунна, 4 725 г.
от н. Натоотвааля. Агент «Кобб»

- Ерунда какая-то, Джон Стейнберг – это отличный парень, мы с ним в школе вместе учились, первый раз выкурили сигарету, первый раз попробовали пиво. Он всегда хоте иметь свой автомагазин, и, в конце концов, продав дом своих родителей, он открыл магазин, но через пару лет прогорел из-за большой коммуналки и своей не удачной женитьбы на дочке фермера из Кентукки, но чтоб охотится за моей семьёй? Может это фальшивка. Сами ваши агенты нарисовали, чтобы оправдать финансирование, ну. Знаете как все спецслужбы себя ведут. Они в какой-то момент договариваются с врагом, тот помогал им сохранять свой высокий бюджет, награды, и спецслужба и враг, против которого эта спецслужба создана, начинают друг другу помогать… Но, чёрт побери, моей жене и сыновьям по вашей милости угрожает смертельная опасность, а вы тут хотите, чтобы я работал на вас, всё, хватит, я отказываюсь от всего! – Уайтгауз изобразил возмущение, но по его хитрому выражению лица даже легковерному созданию было бы ясно, что он просто играет: - Какого чёрта тут происходит, да кто вы такие есть, чтобы хозяйничать на чужой планете!
- Хочу заметить, в качестве части будущего обучения, что наша цивилизация находится на планете Земля гораздо дольше, чем вы, я имею ввиду млекопитающих под местным названием Homo Sapiens, и даже раньше чем предки Homo Sapiens Homo Erektus, часть ваших фундаментальных современных технологий подарены нами.- холодно сказал ягд Цкуголь: -Поэтому это я могу с большим правом спросить, что вы – люди, делаете здесь, на нашей планете Зием? Ну, хватит, ладно, прекратите цирк. Ваших родных мы сумеем защитить, как сумели защитить всех, кто был нам нужен. При наших финансовых возможностях на Земле мы можем нанять любое количество агентов. Вплоть до того, чтобы к каждому нужному человеку приставить охрану под видом полиции, частной военной компании, детективного бюро, якудзы, мафии или чеченских нукёров. А Ваш бывший друг Джон Стейнберг несколько дней назад был зомбирован агентом Свертца для операции против Вас. Что ещё?
- Я там микропроцессоры я у вас украл, они сейчас у Дыбаля.
- Я знаю, идите, отдыхайте, готовьтесь к первому дню подготовки.– ягд Цкуголь махнул прозрачными планшетами, и конвоиры как пушинку приподняли огромное тело пилота и почти вынесли его в коридор.

ГЛАВА 6

ВЕК УЧИСЬ


Манфред фон Конрад не спеша, следовал за инструктором, почти наступая ему на пятки ботинок, за полковником шли Айдем и Маклифф, а замыкали группу новоиспечённых курсантов Уайтгауз и Дыбаль. Все астронавты были теперь переодеты в просторные чёрно-красные рубахи со множеством карманов и в просторные штаны с красными полосами-лампасами, высокие ботинки на толстой подошве и небольшие шапочки, похожие на еврейские шапочки – кипа. Дыбаль веселился от души и постоянно подшучивал над пилотом, который с каким-то непонятным маниакальным упрямством всё время старался добыть по ходу дела любую информацию о базе, как то кусочки обшивки стен, компьютерные детали, списки персонала, график вахтовых смен, планировки помещений, любой мусор, который мог стать источником информации, вот и сейчас он прошипел на ухо Уайтгаузу:
- Слушай, Рони, может, ты робот? Такое ощущение, что у тебя что-то замкнуло в голове. Какие тебе нужны доказательства, чтобы ты поверил, что эти существа не арабы?
- Моя интуиция мне чётко сигнализирует, что это арабы. Я их тут всех изничтожу…– тихо ответил Уайтгауз, показывая ладонь Дыбалю, словно успокаивая его.
Маклифф и Айдем тем временем были заняты другим разговором:
- Да какие они люди, Дик? Посмотри, какая кожа, у нормальных людей на коже где родинка, где вена вздулась, где легкое покраснение - в детстве прыщ нарывал, волосы на голове топорщатся - отлежал ночью, морщины. Морщины где? Нет морщин даже у Цкуголя, а ведь ему меньше пятидесяти не дашь. Ну и что, что они там локтём бетонную стену могут пробить. Мало ли фокусников или просто тренированных бойцов спецназа. Может быть стена для иллюзии сделана как бетонная, а на самом деле из пенопласта.
- Нет, стена была из бетона, когда инструктор её крушил локтём. Но я согласен, что выглядят они все как будто манекены или хорошо отретушированные фотографии. Хотя то, что они раза в два тяжелее, чем мы с тобой видно не вооружённым глазом. И этого я объяснить не берусь фокусами или иллюзиями. Ты и сам наверняка заметил, что когда они ходят, то стальной или из чего у них тут пол слегка подрагивает и гнётся, если, к примеру, на диван или в кресло они сядут, то диван непременно проминается чуть не до ковра, не то, что под нами с тобой. У меня стопроцентная уверенность, Джон, что они раза в два тяжелее нас.
- А вот мне интересно, парни, что и как у их женщин всё важное тут устроено… - вмешался в их разговор Дыбаль.
Фон Конрад ответил ему уничтожающим взглядом через плечо и ухмыльнулся:
- Думаю, что главный вопрос для тебя, Александр был всё-таки в размере оплаты за согласие сотрудничать с ними, это так по-русски, интересовать деньгами.
- А ты тут по-немецки за просто так ходишь с курсантской нашивкой, из-за своёй тяги к познанию мира, как классик путешествий по новым мирам Гумбольд, и денег ты за службу на войне Натоотвааля получать не будешь?
- Ну не без этого, но главное для меня – познание неведомого. – гордо задрал подбородок фон Конрад.
- Вот врунишка-то, альтруист нашёлся. – Айдем слегка толкнул полковника плечом в плечо. – Слышал я как ты там Цкуголю свои просьбы описывал, и чтобы яхта была двадцать пять метров, и чтобы с кормы площадка для купании к самой воде опускалась, и чтобы орехом спальня была отделана.
- А сам-то себе ресторан в Лас-Вегасе выпрашивал с лицензией на торговлю спиртным и игровыми автоматами, умник. – огрызнулся фон Конрад, но без злобы, а скорее для поддержания разговора.
Они всё ещё шли по низкому коридору, освещенному синим холодным свечением не то скрытых лампам, не то самой обшивки стен, на которых то и дело попадались щиты управления, кабели, двери, люки, вентиляционные решётки, лифты, металлические лесенки, уходящие в гулкие вертикальные шахты. Навстречу им несколько раз проезжали роботы-ремонтники и электромобили со служащими базы, по крайней мере, хотя они и не выказывали обычной человеческой подвижности. Но выглядели точно так же, как и сопровождающий курсантов инструктор, и уж точно они небыли похожи на функциональные корпуса роботов разного назначения.
После очередного перехода на другой уровень, фон Конрад, поправив ворот просторной чёрно-красной рубахи с вшитыми в петлицах знаков – молний, демонстративно кашлянул и обратился к инструктору с вопросом:
- Ягд Жерр, когда же мы увидим корабль?
- Мы уже несколько минут идём по его центральному коридору, курсант, просто он пристыкован к галереи базы так, что вы не заметили разницы. Имейте терпение. - ответил не оборачиваясь инструктор, и стал подниматься по металлический лестнице, точь-в-точь как на обыкновенных земных морских судах, к распахнутой массивной двери.
- Это вход в навигаторскую. Дверь снабжена системой автоматического закрывания и блокировки, в случае разгерметизации корабля, а также в случае проникновения на него посторонних. Так же устроены все двери в особо важные помещения и отсеки. - инструктор, нагнув слегка голову, нырнул в проём.
Курсанты последовали за ним, и оказались перед огромным пультом управления кораблём, похожим на рога сказочного зверя, усеянного бисером разнообразных кнопок, клавиш, тумблеров, датчиков, дисплеев. Над пультом светились прямоугольники объёмных экранов, перед пультом управления стояло несколько высоких и глубоких кресел на мощных тумбах, в одном из которых сидел загорелый скучающий блондин, совсем такой, какого можно было бы увидеть на рекламе немецких автомобилей или туристической поездки в Таиланд на Новый год.
Блондин, явно землянин, с равнодушием каменного истукана взирал на перемигивания контрольных приборов и при этом дымил самой настоящей сигаретой, и пепел не гигиенично падал прямо на пол к его ногам.
На длинных экранах перед ним светилась картинки с изображением безмерно больших ангаров, вырубленных прямо в скалах, где при свете прожекторов копошились ремонтные и транспортные роботы, букетами разлетались искры электросварки, суетились погрузчики, мигали проблесковые маячки движущихся транспортных машин.
Из динамика внутрикорабельной связи разносился непринужденный рассказ какого-то человека, судя по тому, как он коверкал слова языка кумит, это был именно человек, а за его голосом угадывался шум, похожий на тот, который возникает на вечеринках или пьянках, с позвякиванием вилок и стаканов, смешками, обрывками танцевальной музыки:
- Ну, так вот, Эйнар, тогда она подходит ко мне вплотную и говорит, что спит только с командорами, а я, мол, простой десантник из роты огневой поддержки, поэтому должен зайди в сортир и воспользуйся вибратором или своей рукой. Ну, я ей, конечно, попытался дать в лоб, но эти натоотки из военнослужащих такие бойкие, в общем? в лоб в конечном итоге получил я сам. Да так. Что едва ноги унёс. Эй, ты меня слышишь, Берсерк? - блондин, который сидел и курил в кресле пилота отреагировал на вопрос невнятным междометьем, и, увидев курсантов и инструктора, поднялся, пряча сигарету за спину:
- О, ягд Жердр, привели жёлторотиков?
- Пилот Берсерк, немедленно прекратите посторонние переговоры навигаторской рубке и прекратите курить. Вы же знаете, что на базе все наркотики запрещены, даже табак. – с негодованием в голосе воскликнул ягд Жердр, и повернулся к курсантам.- Итак, перед вами навигаторская рейдера «Тетвутхурц», вашего будущего корабля, на котором вы вскоре должны будете вступить в битву с силами империи Тьмы. Из этой навигаторской рубки осуществляется управление всеми энергетическими установками, маршевыми и маневровыми двигателями, подготовка и проведение скачка через пространство, отсюда производится управление движением корабля, курсовое и обзорное сканирование пространства, здесь контролируется вся жизнедеятельность боевого судна, включая работу систем вооружения...
Пока ягд Жердр как заправский музейный экскурсовод разводил руками, указывал в пространство пальцами, и всячески оживлял свою речь жестами и ужимками, блондин, которого инструктор назвал Берсерком, тем временем, потихоньку отошёл за шкафы вычислительных машин, и продолжил преспокойно курить, правда, теперь укрывая сигарету за спиной, и пуская дым в пол. Заметив испытующий взгляд Уайтгауза, он заговорщицки подмигнул и белозубо улыбнулся. Уайтгауз подмигнул в ответ и почувствовал, что на душе у него становиться теплее, ве6дь этот пилот был, вроде, не плохим парнем, родственной душой, не то, что эти ходячие статуи вокруг, вроде ягда Цкуголы, тем более что нашивка в виде голубого глобуса на рукаве были точно такие же, как у Уайтгауза и его товарищей, то есть Берсерк тоже был землянином.
А вот бывший полковник военно-космических сил Германии Манфред фон Конрад такого поведения не одобрил, хмыкнул, показал седой головой, но всё- же промолчал. Воспринимая с самого утра поток информации исторгаемой инструктором ягда Жердром, полковнику почему-то казалось, что он уже когда-то слышал о диковинных для себя вещах, не обычных физических свойствах вещей, странных технических устройствах, например о степени интенсивности силового поля тоннеля между точками пространства, о радиусе действительного воздействия аннигиляционного оружия. Фон Конрада преследовало ощущение дежавю, стойкое представление о том, что когда-то давно он уже видел все эти бегающие бисеринки, обозначающие летательные аппараты на экранах обзорных сканнеров, ощущал подушечками пальцев тумблеры и ключи термоядерных установок кумулятивного действия или боевых излучателей антиматерии. Всё это словно возвращалось из прошлого, которого на самом деле, и он это чётко осознавал, не могло быть. Но где же он мог видеть и откуда знать все эти схемы внутренней связи, боевое корабельное расписание, вместимость кормовых десантных отделений, устройство причалов, пролёты носовых ангаров и их вместимость для десантных автономных боевых комплексов, автономные отсеки для приемки транспортных капсул, данные о мощность реакторов вырабатывающих антивещество, устройство дублирующих систем боевой рубки рейдер? Он, как зачарованный, залитый изнутри этим странным, пугающим ощущением, ходил по анфиладам кают, помещениям служб боевого корабля, по бесчисленным отсекам этого красавца-рейдера со странным, режущем ухо землянина, названием «Тетвутхурц». Он тыкался иногда, как слепой, в спины своих товарищей и, стараясь не попадаться ягду Жердру на глаза, жал на клавиши систем управления разнообразного оборудование, и это оборудование выполняло его команду так, как будто он сам писал для него алгоритмы и программы. Единственным разумным объяснением этого состояние было то, что всё происходящее напоминало ему учебный процесс в Академии германских Раумваффе. Экипаж и техники так же неторопливо занимаются по распорядку дня и расписанию занятий, просто это немного другой распорядок, из камбуза или столовой пахнет обедом, но это другой залах, тревожные звонки учебной тревоги, топот бегущих на боевые посты специалистов, отрывистые слова команд наводчикам, зуммер главного вычислителя целей, поймавшего в перекрестие прицельных лучей учебный объект-мишень, всё это было другим, но полковник уже по самое горло провалился в прошлое. Там были тоскливые лейтенантские попойки в офицерском общежитии под Новый год, после отмененных отпусков, безумные выходки в пивных кабаках Бремена, драки с матросами с торговых судов, собранных в порту, казалось со всего света. Там был вандализм и грабёж по отношению к уличным автоматам по выдаче наличных денег и приёму платежей, во время отработки тактики городского боя, бессонные вахты на орбите в ожидании новой войны с исламистами. Фон Конрад прислушивался к своим чувствам, но там не было угнетающей ностальгии, всё говорило, шептало и пело ему о том, что он был солдатом и теперь остался солдатом, которого ничего не связывает с прошлым, даже семья. Он воспринимал все происходящее с ним не более как продолжение своей военной карьеры. Он думал о том, что ему этой весной исполнилось пятьдесят лет, и, может быть, через год он стал бы бригадным генералом Раумваффе, если из Берлина не пришлют какого ни будь выскочку из богатенькой семьи, но это не идёт ни в какое сравнение с должностью лейтенанта флота Натоотвааля. Не то, чтобы полковник считал себя жадным, но его зарплаты в пятнадцать тысяч евродолларов в месяц, хватало сейчас только на то, чтобы выплачивать кредит банку за дом, кредит за квартиру сына в Дюссельдорфе, за три новых машины и за лечение жены от рака. Ни о каком полёте сквозь годы счастливой жизни и не могло идти речи, если только, наконец, не получить хорошую должность в штабе раумваффе, связанную с закупкой горючего, продовольствия, вооружения, или не стать инспектором по кадровой работе. Офицеры, которые были младше него по званию, не имели боевого опыта, наград, никогда не командовали космическим кораблём, но имели протекцию для получения тёпленьких должностей. На его глазах покупали престижные автомобили. Дома в курортных местах Германии или Франции, меняли молодых любовниц раз в полгода и в конце концов, занеся в кадровую службу пухлый конверт с деньгами, уходили с повышением в министерство, или получали должность какого ни будь военного атташе в России. А он, боевой офицер, даже не мог отправить отца в приличный дом престарелых, где за пять тысяч евродолларов в месяц, его содержали бы в чистоте, где старику кололи бы с утра до вечера обезболивающие и антидепрессанты, и где он мог бы быть опять счастливым, как в детстве. Вместо этого старый фон Конрад лежал без движения под присмотром равнодушной старой иранки в своей спальне, пропахшей мочой и калом, на втором этаже их дома, напротив спальни жены, которой и так было морально тяжело из-за её болезни, и плакал по ночам от бессилия и осознания того, что причиняет семье сына множество неудобств и финансовых расходов. Эвтаназия была тем словом, которое периодически срывалось с его бледных губ, в те редкие дни, когда доктор соглашался сменить обычные телефонные консультации на очное посещение. Конечно, в этой истории с нападением исламистов на «Das Rain», когда он стал для всех погибшим, а его жена теперь получит его премию по страхованию жизни, которая не покроет, конечно, кредита за дом, но даст ей несколько лет спокойной, вольготной жизни, выглядела не очень радужно. Но при этом, если оказалось бы правдой обещание ягда Цкуголя о тех сумасшедших деньгах, которые ему были обещаны тут, за службу во флоте Натоотвааля, то общий счёт всей его жизни, счёт между удачами и не удачами, похоже, станет ничейным, что ни будь вроде один-один, или два-два. От всех этих длинных размышлений его оторвал ягд Жердр:
- Курсант фон Конрад, займите позицию на огневом рубеже!
Только сейчас фон Конрад осознал, что они все находятся в длинной галерее, освещённой яркими голубоватыми лампами, и завершающейся где-то далеко впереди тупиком с едва видимыми разнообразными мишенями. У стеллажей с оружием уже возились Уайтгауз и Дыбалем.
Маклифф разглядывал мишени на мониторе у огневого рубежа:
- Обычно в качестве мишеней изображают силуэты врагов, например англичане в период второй мировой войны тренировались колоть штыками соломенные чучела в немецких касках образца 1939 год, а немцы наоборот, дырявили пулями мишени, которые изображали головы в плоских английских касках. А это тогда что такое, это так выглядит примерно наш будущий противник, в виде квадратов и треугольников?
- Я думаю, что это просто квадраты и треугольники, вот и всё. – отозвался Дыбаль.
- Нет, там что-то похожее на фигуры людей, там, слева от треугольников. – Маклифф сделал несколько шагов в сторону мишеней и когда фон Конрад, подняв на вытянутой руке устройство похожее не то на пистолет, не то на плоскую металлическую флягу для коньяка, он оказался за чертой огневого рубежа. В этот момент полковник почти не целясь выпустил в далёкие мишени все заряды, которые содержались в оружии. Маклиффу от неожиданности показалось, что стреляли прямо над его головой, и он решил на всякий случай распластаться на полу. Выглядело это достаточно нелепо, но на это никто не обратил внимания, потому, что все были ошарашены теми ослепительными зигзагами, которые исторгались при выстреле из вполне компактного оружия. Не меньшее удивление вызывал жуткий грохот и мощные разрывы бело-синих искр возле мишеней, после чего от самих мишеней оставались только жалкие лохмотья на гранитной стене, оплавленной и блестящей как стекло.
- Антиматерия. – равнодушно сказал ягд Жердр.
- Мишень поражена. - констатировал компьютер управляющий движением и заменой целей.
- Браво, полковник. Ты чуть мне голову не отстрелил!- проорал Маклифф, поднимаясь, отряхиваясь и зажимая нос от того, что по помещению тира после выстрелов распространилось вызывающее позывы к рвоте зловоние: - Из чего только они эти мишени делают, из сушёных канализационных стоков, что ли?
Другие астронавты с видом знатоков оценивающих прекрасный удар в гольфе или биллиарде снисходительно поаплодировали фон Конраду.
- Внимание, курсанты, обратите внимание, что курсант фон Конрад при стрельбе имел оружие находящееся в режиме стрельбы разрывными зарядами. - сказал ягд Жерр, подходя к полковнику и вынимая из его руки оружие. – Это оружие называется штралер, в данном случае очень маленький и портативный. Есть штралеры размером с это помещение, которые способны одним выстрелом расплавить гору, в которой устроена наша база. Штралер действует по принципу генерировании антиматерии. При взаимодействии с тривиальной материей они взаимно аннигилируются, то есть уничтожаются. Принцип генерации антиматерии состоит в том, что первичное вещество, которое в земной физике называется бюзоном Хиггса Принцип генерации антиматерии состоит в том, что первичное вещество, которое в земной физике называется бюзоном Хиггса, получает массу в тот момент, когда напряженность первичного магнитного поля, в котором он существует сначала как невесомый, приводит его в движение, в то время как антиматерия наоборот, теряет массу в тот момент, когда первичное поле начинает изменять его скорость. Таким образом вопрос действия оружия использующего антиматерию, сводится к вопросу создания первичного магнитно-гравитационного поля в ограниченном пространстве и к вопросу управления его интенсивностью.
После этого ягд Жардр раскрыл перед курсантами прозрачный экран из лазерного проектора, возникшего из устройства, похожего на наручные часы, которые он носил на левой руке, и принялся подробно рассказывать о физических и химических принципах преобразования полей, вещества, энергии и времени в разрушительные заряды, бомбы, ракеты, лучи, мины, торпеды, волны, сгустки и облака.
Экскурс по основам ядерной и квантовой физике продолжался довольно долго, и курсанты заметно заскучали. Дыбаль несколько раз отпрашивался в туалет, Айдем демонстративно сел на корточки, изображая крайнее утомление, Уайтгауз нарочно зевал и тёр глаза, и только фон Конрад всё время лекции смотрел инструктору в рот, и, казалось, будь перед ним сейчас парта и тетрадь, то он непременно сделал бы подробнейший конспект.
- Итак, штралер при выстреле был установлен в режим РЗ – разрывной заряд. Если бы мишень была десантником-свером в компенсационной броне, эффект был бы нулевой. Лучше всего оружие держать всегда с установленным переключателем в позиции ПЗ – пробивающий заряд, тогда вы врага поразите наверняка, если конечно попадёте в него. А в режиме РЗ лучше стрелять по кошкам и землянам. Шутка.
- Разрешите вопрос, ягд инструктор?- поднялся с корточек Айдем.- Почему у штралера дальнобойность не больше мили, как явствует из вашего рассказа?
- Да. Почему? – поддакнул полковник.
- Ну и скука - заметил Айдем. - Полковник, это вас действительно занимает? Какая Вам разница? Так есть, - и баста.
- Для объяснения придётся рассказывать принципы изготовления оружия, а это секретная информация. Дальнобойность ограничена, и всё тут, и без вопросов. Кстати не у всех штралеров она ограничена. Есть версии и без ограничения. Встаньте в строй.- ягд Жерр подошёл к оружейному стеллажу и взял оттуда нечто очень похожее на обычную армейскую винтовку с оптическим прицелом.- Для поражения целей на дистанции более одного Кера применяют в частности автоматические винтовки с пороховыми унитарными патронами, типа тех, что широко применяются на Земле, но снабженными разрывными самонаводящимися или управляемыми пулями с капсулами особой кислоты. При попадании в ткани организма, такая кислота вызывает почти мгновенную смерть. Действенность огня из такой винтовки достигает семи с половиной Керр, ну, примерно шесть километров, и зависит от опыта стрелка и исправности лучевого прицела и прицела ночного видения. Можно, конечно оснастить цель маячком, и тогда пуля выпущенная даже с расстояния десяти километров будет наведена по маячку и поразит цель в любой обстановке.
- А куда надо целиться в этого свера, чтоб наверняка пробить его защиту?- поинтересовался Уайтгауз, который и принялся потихоньку сгребать с полки стеллажа в свой карман винтовочные патроны, лежащие россыпью без упаковки, надеясь, что патроны подойдут к его «Викинг-Комбату».
- Это точно не известно. - пожал плечами инструктор. – За всё время войны, нам не удалось захватить ни одного живого или мёртвого свера, но эксперты, исследовавшие обломки их кораблей и планетарной техники, считают, что они похожи на людей. И вот ещё что, курсанты, война, на которую вы попали, это не то, что у вас на Земле, с рукопашными схватками, разведывательными рейдами за «языками»-пленными, и всей прочей белибердой. Тут за сотню Тохов шарахнешь по вражескому рейдеру и всё. Либо он в тебя попал, либо ты в него попал и только куски в пространстве плавают. Планетарные операции не лучше этого выглядят. Либо они сидят в мощных укреплениях под защитными полями, минами, и окружённые боевыми роботами, либо мы сидим в похожих мощных укреплениях. Все эти укрепления проламываются ядерными и аннигиляционными зарядами из антиматерии, мощными машинами, перемалывающие всё на своём пути. В конце битвы обычно остаётся выжженная пустыня. Часто целые крепости на планетах вообще управляются дистанционно или автоматически. Вселенная бесконечна, и когда идёт война с перемещениями в пространстве с помощью мгновенных скачков на невероятные расстояния, от одного звёздного образования к другому, то это настолько распыляет силы воюющих сторон, что встретить живого врага получается далеко не всегда. Какие уж тут пленные или трупаки?
- Очень удобный противник, эти Сверы. Вроде как есть, но в глаза никто их не видел. Очень подходящая ситуация для того, чтобы воровать государственные деньги, списывая затраты на борьбу бехз всякого результата. Естейтвенно, что у нихъ эта война бесконечная. - прошептал Дыбаль на ухо Айдему.
- Ягд Жерр, следите за своей лексикой.- в этот момент в тир вошёл ягд Цкуголь, на лице которого читалась усталость и озабоченность: - Что это за выражения – «шарахнешь» или «трупаки»? Ну, как успехи рекрутов?
- Очень способные курсанты, ягд командор, стараются. - инструктор принял строевую стойку - ладони на поясницу, подбородок вверх:
- Когда у них по программе идёт штурмовое десантирование? Хочу сам им кое какие приёмы показать, как обращаться с десантной техникой - спросил капитан-командор, подозрительно разглядивая Дыбаля, который в очередной раз возвращался из туалета или откуда то там ещё.
Вслед за ним в двери показалась Шиела. Она сегодня была одета в облегающий фигуру бирюзовый комбинезон с оранжевой повязкой на руке, похожей на те повязки, которые в армиях всего мира обычно носят дежурные по казарме или патрульные.
- Моя Мерелин в сто раз лучше,- глядя на неё задумчиво сказал Уайтгауз, отчего-то поправил волосы на лбу и невольно похлопывая себя по карману с украденными патронами.
Маклифф рассматривал девушку открыв рот, а Дыбаль с видом коварного обольстителя приподнял бровь, осознав, что Шиела только что прекратила рассматривать его ноги и живот, словно отсканировала, и, видимо делала то же самое, когда шла за ним по коридору:
- Ничего себе, курочка. Я её уже один раз видел, когда она приносила какие-то документы командору Цкуголю.
- О да, ты у нас супермачо Остин Пауэр, толшько без мочо, волос на теле и британского флага на заднице.- передразнил его тон Уайтгауз.
- Отставить разговоры в строю!- отрывисто рявкнул фон Конрад, выполняющий с сегодняшнего утра обязанности старшины учебного взвода.
Пока астронавты выясняли, имеет ли право Уайтгауз комментировать рассуждения Дыбаля о прелестях женских представительниц Натоотвааля или нет, а фон Конрад изображать из себя фельдфебеля старой прусской армии Фридриха великого, инструктор ягд Жердр упрямо спорил с ягдом Цкуголем о методике преподавания курсантам принципов работой эмиттеров защитного поля и компенсационной защиты, технике захвата огневой точки капонирного типа в системе обороны крупной базы противника, и ещё о многих вещах, без которых процесс обучения был бы не полным.
- Они не поймут ничего, если мы будем перескакивать с предмета на предмет! – горячился инструктор.
- Ничего, разберутся в бою. Понимаю Ваше желание провести обучение на самом высоком уровне, но наш маршал ягд Тоот Ящемгарт требует как можно скорее бросить в бой новую ударную группу. Группа должна быть готова послезавтра к вечеру. Предстоит очень, очень серьезное задание.
- Мы не успеем, ягд командор!
- Исключитеиз обучения медпомощь и обслуживание техники. Только боевые дисциплины. Это приказ. Загружайте из мозг ночью симулятароми и учебными программами на ускоренном режиме в состоянии гипнотического коридора. Всё. Натоот!- ягд Цкуголь решительно тряхнул головой.- Шиела, следуйте за мной.
Заметив, что Дыбаль делает Шиеле какие-то замысловатые знаки, ягд Цкуголь сказал строго:
- Шиела Рененна, для перемигивания с курсантами, существует вечернее время. Идите, выполняйте служебные обязанности.
- Натоот! – Шиела приложила кулак к груди, развернулась на одном масте движением, напоминающим строевой приём английского королевского гвардейца, и вышла. Командор последовал за ней.
Маклифф подтолкнул Дыбаля локтём:
- Слышишь, штурман, тут, оказывается, имеется вечернее время. Дело не так уж и безнадежно в этом Натоотваале, как мне показалось сначала.
- У меня тоже имеется такая надежда, иначе хорошо, особенно если у неё окажутся ещё и симпатичные подружки для компании, и с физиологий будет норма, как у землянок. Однако все эти «натооты» и жесты слегка смахивают на нацистские политесы. - многозначительно ухмыльнулся Дыбаль, и добавил, переходя на шёпот: - Ладно, тише, а то полковник услышит. Видишь, как на нас пялится. Служака. Дорвался. Старшина чёртовой команды.
Тем временем ягд Жердр некоторое время задумчиво вышагивал вдоль строя, и наконец, сказал:
- Сейчас сделаем перерыв до шести часов. После перерыва я проведу две лекции по структуре Военных Сил Натоотвааля и по принципам проведения планетарных операций. В заключение устроим небольшой квалификационный экзамен. Советую самостоятельно изучить вопросы оказания медпомощи, техобслуживания боевых грунтовых транспортёров и работы системами управления лучевым оружием. На экзамене могут быть и эти вопросы. Дальше - по базе без дела не слоняться, в опечатанные помещения не ломиться. – тут инструктор многозначительно поглядел на Уайтгауза, и прикладывая кулак к своей груди, добавил - Это, прежде всего, относиться к вам, курсант Уайтгауз. Всё. Разойдитесь. Натоот!
-Натоот! – без особого воодушевления ответили бывшие астронавты, в разнобой повторяя жест приветствия.
-Ягд инструктор, а есть тут ресторан, или кафе?- осторожно поинтересовался после этого Маклифф: - Хочется слегка отвлечься от рутины, отдохнуть перед, так сказать, боевым походом.
- Вам, курсанты, не положено посещать рестораны и места отдыха до окончания обучения. Пока вы тут на птичьих правах. И вопрос по вам окончательно не решён.
- Так зачем нам чеки выдали, вроде этот как деньги ваши?
- Чеки вам выдали для приобретения необходимых предметов личного пользования и гигиены: зубной пасты, мыла, бритвенных лезвий, сигарет, кто курит, носки. - ягд Жерр недовольно посмотрел на дотошного Маклиффа, быстро вышел из тира и скрылся в полумраке переходов огромного подземного комплекса.
- Пошли, Эл, искать этот таинственный магазин, а потом прошвырнемся по здешним достопримечательностям. - Маклифф потянул Дыбаля за рукав, и они двинулись к выходу стараясь остаться не замеченными полковником, который принялся обсуждать с Айдемом то, что они узнали о штралерах от инструктора.
Из-за того, что в помещение тира начала входить большая группа людей в таких же комбинезонах как и на астронавтах, и с такими же нашивками, обозначающими земной шар, Маклиффу и Дыбалю их невинный побег от полковника легко удался. Миновали несколько узких помещений, похожих на шлюзовые камеры, они свернули в какой-то периферийный коридор, в котором , на тусклом перекрестке, в самом сердце базы «Зием-002», они наткнулись на патрулирующую охрану:
- Предъявите служебные карточки и опознавательные жетоны.- остановив курсантов жестом сказал один из патрульных с офицерскими нашивками на воротнике.
- А скажите, лейтенант, где тут можно поесть-попить. Нам завтра придётся идти в бой за дело Натоотвааля, и не хочется помирать не отведав нормальной месс ной кухни.- обозначил цель своих поисков Дыбаль, пока начальник патруля проверял сканирующим устройством их документы.
- В вашем распоряжении имеется столовая для рядового состава, курсант. - ответил лейтенант, показав пальцем на нашивки Дыбаля, а стоящие за лейтенантом солдаты патруля, с винтовками-штралерами в руках, надменно ухмылялись: - Документы у вас в порядке. Натоот!
- Ну и дебилы.- вздохнул Маклифф, когда патруль скрылся за углом, и, сплюнув сквозь зубы, добавил.- Так кулаки и чесались дать им по довольным физиономиям. Подумаешь, нашили этому чванливому барану лейтенантские зигзаги, и думает можно с нами через губу разговаривать.
Пока он возмущался не понятно чему, на них буквально налетел Уайтгауз:
- А-а, ребята, вот вы где шатаете! Я тут таких девчонок уговорил на свидание, закачаешься. – Уайтгауз он был в чужом комбинезоне предназначенном для операций на поверхности планеты, и с отличительными знаками капитана корабля. Клеёные швы комбинезона были натянуты как струны, кое-где вспучились, а на его могучих плечах даже слегка разошлись.. От пилота пахло коньяком, сигаретами и хорошим одеколоном.
- Чёрт побери, Рони, где ты спёр эту хламиду? Тебя сейчас патруль заловит, и в качестве наказания за нарушение формы одежды и воровство, отправят тебя на какие ни будь дисциплинарные работы, типа камни вместо бульдозеров в ущелье таскать, и мы пройдём экзамен без тебя, и нас определят умирать за Натоотвааль в разные подразделениях. Это будет грустно и не справедливо после того, что мы уже вместе пережили.- искренне ужаснулся Маклифф. - Ну-ка, давайте быстрее двигать отсюда.
- А ты что, прорвался всё-таки в офицерский ресторан и ограбил какого-то пьяного капитана?- уже на бегу спросил его Дыбаль, на что Уайтгауз весело кивнул в ответ.
У одной из дверей в жилом секторе Уайтгауз остановился и прислонился плечом к стене:
- Вот их комната. Значит так, ребята. Моя, чур, будет та, что рыженькая. Ясно? И чтоб без скандалов. Хорощо?
- Хорощо. – отозвался Маклифф, а предостерегающе поднял ладонь, всматриваясь в глубину коридора, где за прозрачными дверями опускающегося лифта мелькнул знакомый силуэт:
- Смотрите, это полковник там. Он сейчас нас заметит и погонит в технический класс готовиться к тестам.
- Да, тревожная обстановка для Дон Жуана! – нарочито театрально воскликнул Дыбаль: - Живее, парни, фон Конрад от нас не отлипнет, если узнает, что у нас тут групповое свидание.
В этот момент гигант Уайтгауз втолкнул Дыбаля и Маклиффа в комнату с такой силой, что они затормозили только у противоположной стены, сшибив при этом по дороге пару стульев. Сидевшая у столика девушка, однако не испугалась от неожиданности, а довольно ловко убрала в сторону свои длинные ноги и язвительно спросила:
- У вас какие-то проблемы?
Она была очень похожа ни Шиелу, но при внимательном рассмотрении можно было увидеть и более тёмные глаза, и чуть более рыжеватые волосы, и украшения из блестящего жёлтого металла на запястьях, и туфли на не очень высоком каблуке, в отличии от ботинок на толстой подошве, которые носила Шиела.
Шиела тоже была здесь, стояла у стены с включённым режимом изображения природы какого то земного африканского заповедника, судя по группам слонов и антилоп гну на фоне горы, сильно напоминающей Калимонджаро.
- Тише, Окта. – сказала она: - Судя по всему за ними гонятся, как это всегда у коммандос.
- Да никто, девушки, за нами не гонится. – с деланой весёлостью сказал Дыбаль, осматривая через полуоткрытую дверь коридор, и тут же он торопливо прикрыл дверь почти полностью.
Через оставшуюся щель было слышно, как стучат по жёсткому пластику пола ботинки полковника фон Конрада, и он, проходя мимо, ворчит себе под нос совсем по стариковски:
- Пахнет как будто местными сигаретами «Кторвик», а я пока встретил тут только одно существо, которое курит этот яд, это наш американский кавбой-деревенщина Уайтгауз. Однако где они?
-Ушёл.- облегченно вздохнул Рональд, прислонившись ухом к двери.- Но ты слышал, что этот бош назвал меня деревенщиной?
- А что такое деревенщина? Спросила Окта, с любопытством изучая не совсем понятное ей поведение землян.
- Ну, деревенщина… - Уайтгауз замялся: – А давайте знакомиться. Это мои друзья Маклифф и Дыбаль.
Маклифф, который уже некоторое время бесцеремонно перемещался по комнате, нашёл несколько ёмкостей, напоминающих бокалы для коктейля, и поставил их на столик перед Октой:
- Вот, будем распивать местный коньяк за встречу. – он достал из кармана комбинезона предмет похожий на алюминиевый термос и бережно устроил его между бокалов.
- Это не коньяк, а витаминный напиток с добавлением релаксантов. – сказала Шиела, и стало слышно, что в отличие от хрипловатого голоса Окты, её голос можно сравнить с журчанием ручья.
- Деревеньщина? – Дыбаль в этот момент хитро рассматривал глаза Окты: - Деревеньщина, это у нас вроде как титул, обозначающий наследственное владение землёй, деревнями, поместьями, в общем, знатный человек.
- А-а…- протянула Окта: - Это получается как у нас ягд или ягда, то есть те, кто пользуется привилегиями в Натоотваале.
- И какие привилегии у ягдов в Натоотваале? Это интересно. – Маклифф ногтём отщёлкнул крышку с бутылки, содержимое которой оказалось белым порошком, который, будучи насыпанным в стаканы на глазах превратился в голубоватую жидкость.
- Ягды в Натоотваале могут выбирать себе работу, выбирать себе планету для жизни, строить дом за счёт Натоотвааля, жениться не ограниченное количество раз, получать средства на содержание детей от общества, ну, и так далее. – Окта взяла бокал и через него посмотрела на Дыбаля: - В общем, почти как ваша деревеньщина.
- А в чём соль? Ягды это какая-то этническая диаспора, как осетины в Москве, захватчики-рабовладельцы, как древние греки, другая каста, как индийские сингхи? В чём суть ягдов? – Дыбаль кошачьим шагом приблизился к столу и сел в кресло напротив Окты.
- Суть ягдов в том, что бы они, не задумываясь, умерли бы за победу Натоотвааля, хотя, конечно основной признак заключается в том, что потомки ягдов жили на наших коренных планетах, в метрополии, задолго до начала этой войны. Вот Окта у нас на самом деле ягда Окта Рененна. – Шиела сделала жест ладонью так, как если бы она рекламировала новый автомобиль.
Под эти слова в помещение вошла ещё одна девушка, такая же высокая и мощная как и остальные, в расстегнутом до пояса капитанском мундире с шевроном службы сканирования космического пространства, и уловив видимо суть разговора сказала резким, грубым голосом:
- Я тоже ягда. Ягда Камиста Рага. А вы наши сегодняшние жертвы.
Уайтгауз приблизился к Маклиффу, стоящему с бокалом в руках между Шиелой и Камистой, которые были почти на голову выше него, и тихонечко шепнул ему на ухо: - Они больше похоже на немецкую сборную команду по гребле на каноэ, чем на девушек для весёлого время препровождения.
- Тише, ты нам всё дело испортишь. Думаешь тут под землёй богатый выбор инопланетянок? – Маклифф поднял бокал и сказал бодро: - За знакомство.



ГЛАВА 7
ВЕЧЕРИНКА

После нескольких доз витаминов с релаксантами, Дыбаль принялся показывать девушкам свой дежурный фокус по втиранию монетки в ладонь. В качестве монетки выступало обручальное кольцо с пальца Уайтгауза. С фокусом не ладилось. Несмотря на то, что Александр, как прежде ловко, уводил кольцо с правой руки в левую отточенным неуловимым движением, девушки всё время смотрели именно на ту его руку, в которой было кольцо, словно видели его ладони насквозь. Пока он так развлекал девушек, Маклиффу удалось что-то такое нашептать на ухо ягде Комисте Раге, что она, несмотря на свой бывалый и залихватский вид покраснела до мочек ушей, украшенных крошечными серьгами из прозрачного зеленоватого камня, похожего на изумруд.
- А что, вам собираются вручить нашивки коммандос?- спросила Шиела, дождавшись, когда Дыбаль прекратил демонстрировать свое примитивное искусство иллюзиониста.
- Да, да, это вот Александр Дыбаль, бывший штурман легендарного уже шатла «Independens», будущий пират космоса Джек Воробей Второй, а это наш вечный бортинженер Джон Маклифф, последний из землян. Кто может на практике применить древние технологии индейцев Майя, например, паять паяльником контакты микрочипов.- Уайтгауз спокойно перенёс недовольно взгляд Маклиффа, и, наблюдая, как Шиела вынимает из открывшегося углубления в стене поднос с горкой какой-то еды, очень похожей на салат из фруктов, добавил: - Вот мы и есть эта самая холодная звездная плазма с Зиема, которую так боятся ваши враги сверитяне.
- Сверы. – поправила его Окта. – Сверитяне – это какой-то ваш неологизм.
- А что, нормально звучит. В языке ведь всегда должны появляться новые слова, и исчезать старые. Любой язык, пусть даже ваш кумит, это ведь не застывшая раз и навсегда форма. – почему-то упёрся Уайтгауз, выпятил грудь, как петух и поднял бокал: - Будем знакомы.
- Так мы уже выпили за знакомство. – заметил Дыбаль: - Давай за прекрасных дам.
- Ваш друг наверно в прошлом был большим филологом. – усмехнулась Окта.
- Не филологом, а доктором филологии.- отрезал Уайтгауз почти раздражённо.
- Как здорово!- сказала Шиела. – Моё полное имя Шиела Тантарра, просто, без ягды. Вообще-то я врач, а командору помогаю потому, что ягд Цкуголь здесь сего несколько дней пробудет на базе, он тут из-за вас, и у него нет здесь своего постоянного помощника. И мне так повезло, я считаю, потому, что я здесь уже целый земной год, но ещё ни разу не видела людей. И тем более будущих живых коммандос.
Маклифф поперхнулся салатом:
- Они тут у вас в основном мёртвые, что ли?
- Ой, нет, я совсем не то хотела сказать,- замахала длинными пальцами Шиела.- Я рада, просто рада и всё. Тем более рада, потому, что, судя по данным семейного архива Натоотвааля, мой далёкий предок был на Земле за две тысячи земных лет назад, ещё до построения этой базы, но, к сожалению, в качестве нарушителя закона, за что и был убит патрульной миссией. Там была такая романтическая любовь у него с ягдой Езерой. Её изображения и сейчас можно встретить в качестве модели для модной одежды или для патриотических плакатов. Если у нас будет время, я могу вам рассказать часть этой старинной, увлекательной истории, и даже показать часть её в виде реконструкции динамических объёмных изображений.
- Понятно теперь, чем ты всё время занимаешься по ночам у монитора библиотеки. – ягда Рага исподлобья взглянула на Шиелу. – Земляночка ты наша молоденькая. Сколько тебе лет, что ты вот статус врача получила.
- Мне шестьдесят почти. – смушаясь, но не понятно от чего ответила Шиела Тантарра.
На этот раз Маклифф уже не поперхнулся, а подавился салатом так, что Уайтгаузу пришлось его здорово огреть ладонью по спине.
- Не огорчайтесь, самцы, у нас шестьдесят абсолютных или сорок земных, или почти двадцать лет, если отмерять возраст так, как вам будет понятно. Так что она почти малышка, хотя и вполне совершеннолетняя.– с этими словами ягда Камиста Рага сделала несколько крупных глотков из бокала, и, вынув из комбинезона пачку сигарет «Кторвик», поморщилась и сунула в рот зелёную трубочку сигареты.
Уайтгауз с видом примирения протянул к крнчику её сигареты ской огромный кулак с зажатой в нём зажигалкой. Щёлкнул клавишей, зажёг маленький огонёк:
- Если и дальше все разговоры будут идти в такой тональности, то наши шансы на космический секс быстро упадут до нуля. Вообще то надо бросать курить, это мерзкая привычка.
- Этот ваш земной табак не привычка, а лёгкий, официально разрешенный властями наркотик. – ягда Рага с наслаждением затянулась и выдохнула в Уайтгауза облако сизого дыма: - Курение не даёт ничего, кроме снятия с помощью табака дискомфорта, который вызван выкуренной до этого сигаретой. И так до бесконечности, но с повышением дозы.
- Ну да, я читал про это у Алана Кара, в книжке про лёгкий способ бросить куритью. – послушно закивал Уайтгауз, по которому было видно, что он решиль теперь решительно во всём соглашаться с ягдой Рагой.
- А вы любите танцевать? – неожиданно спросила она.
- Да, он танцует, как уж на сковородке, когда видит цель. - усмехнулся Дыбаль, которого Уайтгауз начал аккуратно оттирать в сторону от Шиелы плечём. – Вот мне кажется, что он уже готов пуститься в пляс.
- На сковородке? Это что такое, типа танцпола? – ягда Камиста Рага приподняля бровь, и зацепив палец за пряжку ремня Дыбаля. Потянула его на себя: - У вас как принято выбирать себе женщин, по какому признаку?
- Ну… - Дыбаль приготовился было разразиться каскадом шуток по этому поводу, но вдруг понял, что совершенно не готов поддержать эту тему на серьёзном уровне, а пошлые анекдоты ему не хотелось пускать сейчас в дело: - Ну… Смотря для чего выбирать. Если для того, чтобы погулять денёк другой, провести пару ночек, то это одно, а если строить семью и рожать детей, то это другое. Можно с женщиной просто дружить, ходить в театр, на бейсбол или рок-концерт, например.
- Ну да, конечно, интересно, как это с женщиной можно просто дружить после двух часов оглушительной музыки, пива и каких – ни будь наркотиков. От такого перевозбуждения не то, что любую женщину, любой журнал с голыми девками изнасилуешь. – с сомнением покачал головой Уайтгауз, и постарался придать своему квадратному лицу светское выражение. - А вот Дыбаль у нас большой весельчак и балагур, отлично поёт и танцует как блоха в бане.
- А у нас все хотят, чтобы у женщины была финансовая самостоятельность, чтобы можно было о ней финансово не заботится, а наоборот, можно было у нёё брать как можно больше. – вздохнула Шиела.
- Блоха в бане? А что такое блоха, и что такое баня? – было видно, что ягда Рага начинает терять нить разговора.
- Блоха в бане, это вроде как высокообразованный специалист, котрый меняет свою квалификацию на более сложную. – быстро сказал Маклифф, и, артистично придав лицу коварное выражение, похожее на гримасу кота Тома из древнего американского мультипликационного сериала про кота Тома и мышку Джерри.- продолжил: - А вот Дани у нас поёт замечательно. Спой Рони, не стыдись, наш русский соловей.
- О-о, петь, это же целое искусство требуется. У нас на базе никто не поёт, потому, что координировать воображаемую высоту звука, которую помнит мозг, с аппаратом воспроизводства этого звука с помощью гортани, наши организмы не могут. Вот отбить пулю из револьвера на лету, мы можем отбить, а скоординировать из памяти взятый звук с голосом – нет. – оживлённо сказала Шиела.
- О-оо… – передразнивая Шиелу сказал Маклифф. - Воображаю, какой звездой эстрады Натоотвааля может стать наш штурман Дыбаль. И зачем тебе, Эл, тогда вместе с нами рисковать жизнью в бою, чтобы заработать чего ты там у ягда Цкуголя выторговал, если можно просто устроить ревю по инопланетным гарнизонам, и заработать в сто раз больше?
- У нас за исполнение песен ему никто ничего не заплатит, как впрочем и за любое другое искусство, книги, фильмы, скульптуры, за всё то, что не имеет функционального назначения. - прервал его ягда Рага. – У нас считается стыдным продавать талант, это то же самое, что продавать тело или душу. Другое дело, когда ты продаёшь профессиональные знания и навыки, которые ты приобрёл во время учёбы или работы, а другое дело, когда ты продаёшь то, что тебе было дано от рождения.
- Ну-у... – Маклифф развёл руками. – человеку от рождения свойственно бегать, но солдат в бою когда бежит, он же за этот процесс плату получает.
- Он плату получает за службу целиком. – хоть за стрельбу, хоть за сидение на горшке, ведь ему необходимо сидеть на горшке из-за физиологических. – отозвался Дыбаль, всем своим видом показывая, что он на стороне ягды Раги, видимо рассчитывая получить в ответ её благосклонность.
- Правильно, конечно у нас есть рисовальщики, которые оформляют жилища, общественные пространства, создают покрой военной формы, но надо понимать, что их работа базируется на изначальных базовых врождённых навыках к рисованию, и, будучи развитой при обучении, является их профессией, за которую они получают такую ж оплату, как и металлург, или рабочий добывающий в шахте руду. – ягда Рага подняла в воздух длинный палец правой руки, совсем как это делают старые учителя, которые хотят придать своим словам особое значение. – Если у художника или музыканта есть талант, и он им делится с окружающими, то он заслуживает всеобщего восхищения и почитания, но если он за это возьмёт плату, он будет презираем всем Натоотаалем, и не попадёт ни в один приличный дом.
- И что, никто из ваших не зарабатывает на этом очевидном товаре? – удивился Уайтгауз. – Может быть вообще нет коммерсантов?
- То есть тех, кто обменивает результаты труда других с искажением своего еса в этой работе? В смысле мошенников? – ягда Рага вынула новую зелёную сигарету из пачки марки «Кторвик».
- Вы слишком много курите, уважаемая. – важно заметил Маклифф, уже собираясь, было разразится тирадой о вреде курения, но его перебил Уайтгауз.
- Если нет коммерсантов, значит в Натоотваале коммунизм? – глаза Уайтгауза начали расширяться.
- А чего это Вас так нервирует. – Шиела с удивлением на него уставилась.. – Коммунизм, это когда всё что есть делится по справедливости, то есть по степени участия члена общества в создании общего продукта. У вас когда то давно, на земле, были коммунистические страны, типа СССР, КНР, ГДР, СФРЮ, и так далее в котором тоже была такая система, только вот распределить весь полученный продукт не удавалось из-за отсутствия вычислительной техники и автоматизированных систем учёта произведённой продукции и потребления этой продукции.
- Дикари…- усмехнулась ягда Рага, снова подставляя сигарету под зажигалку Уайтгауза.
- Это почему дикари? – Маклифф задрал голову, чтобы посмотреть в глаза Шиеле, но та была занята рассматриванием того, как Александр Дыбаль, изображая светские манеры, ест палочками фруктовый салат, смешно отставляя мизинцы рук.
За Шиелу ответила Окта:
- Дикари потому, что у вас на Земле не рациональный способ распределения общего продукта, у вас есть такие, кто ничего не производит, но потребляет в тысячи раз больше, чес тот кто производит сложные и дорогостоящие вещи. Это, например, как в волчье стае, во время охоты часть волков сидела и смотрела, как другие гоняются за оленем, а потом, подошли бы к оленю, сьели бы всего, а тем, кто охотился, оставили бы только уши и не съедобные копыта. Понимаешь?
- Не очень, но если мы начнём почаще видеться, то, наверное, пойму. – ответил Уайтгауз пряча зажигалку в карман и поднимая к губам фужер с напитком.
- Отстань от девушек уже со свое политикой, Рональд.- махнул рукой Маклифф и, привстав на носочки, с осторожностью сапера на разминировании, поцеловал Окту в ухо, а поскольку в течении секунды с её стороны не последовало ни негодования, ни удара по физиономии, то Маклифф начал целовать уже её длинную белую шею.
-Пожалуйста, Александр, спойте, - умоляюще сложила ладошки Окта, и мягко отстраняясь от своего слегка зарвавшегося ухажёра.
- Ну, если все так просят…- Дыбаль отодвинул салат, допил одним глотком свой тонизирующий напиток и протянул к незримому собеседнику ладони:
- Дайте мне гитару, или, хотя бы, скрипку, или ещё что ни будь…
- Гитара., это накоторой струны, и на ней делают трень-брень? – Шиела изобразила руками перебор аккордов и удары по струнам. – Нет, такой нет.
- Ну, какой ни будь музыкальный инструмент. - штурман перебрал в воздухе пальцами, изображая игру на фортепьяно.
- Ах, да, есть звукоимитатор, который я использую для озвучения изображения своих фильмов из сновидений! - Окта извлекла со стеллажа у стены плоский пластиковый прямоугольник, усеянный широкими клавишами разного размера, цвета и формы. - Вот, держите, Александр.
- Это что, такой музыкальный инструмент? – ужаснулся Дыбаль, потрогал клавиши, нажал тумблер включения.
Комнату наполнил как будто бы шелест листьев, шум падающих камней и щебет множества птиц, хотя эти звуки можно было бы перепутать и с шумом работающего сборочного цеха какого ни будь машиностроительного завода.
- Приятный фон. - констатировал Дыбаль, поглядывая на ягду Камисту Рагу, продолжающую дымить сигаретой.- Может тут есть еще одна комнатушка? Можно было бы разбится по интересам. Музыка - налево, воспоминания о социальном устройстве общества – направо, например, чтобы никто небыл обделён общением по интересам.
- Комната быстрого сна есть тут. - кивнула Окта и повернулась к Маклиффу, пытающемуся снова её поцеловать, свое выцсокой, обьёмной грудью . – Показать её?
- Кого? – Маклифф чуть на потерял равновесие, и ему пришлось опуститься на пятки, от чего он стал опять на голову ниже Окты.
- Комнату быстрого сна. А вы чего подумали?
- Да-да, это нам вполне подходит. Веди, о, амазонка!- бывший бортинженер шатла "Independens" хлебнул прямо из фляги бодрящий витаминный напиток и пошёл за Октой, которая легко переместилась к тому месту, где стеллажи имели пропущенную секцию, за которой, после лёгкого нажатия на стену, стала бесшумно открываться дверь, ведущая в затемнённую узкую комнату: - Дма-да, быстрый сон, это то, что нам сейчас особенно нужно.
- Я бы, не зная брода, не стал бы соваться в воду. – перефразируя пословицу, себе под нос заметил Дыбаль. – Не известно, что там у этих дамочек под юбками, а вдруг они унискс…
Тем временем Маклифф и Окта как-то очень слаженно и ловко скрылись за дверью, которая так же бесшумно закрылась.
- Ничего не выходит. – уже громко сказал Дыбаль, и перестав перебирать клавиши предложенного ему инструмента, ударил по ним ладонью. Всё пространство вокруг него вдруг наполнилось пространство завыванием злобного чудовища, то ли медведя, то ли льва, а потом к этому добавился скрежет железа по стеклу.
- Ужас. – Шиела, сделав шаг, нажала какую-то клавишу, и рёв с визгом исчез, уступив место легкому звуку спокойного морского прибоя.
- Давай-давай, назвался певцом, так пой. – подбодрил Дыбаля пилот.
-На, ничего не получается с этой штукой, буду петь акопелла. – Дыбаль сунул звуковое устройство Шиеле, и, прокашлявшись, приосанился. – Итак, баллада о битве деревни Грюнвальд в 1410 году. Собственного сочинения.
- Правильно, Эл, давай баллада! Балладу давай! - с видом спортивного болельщика потряс огромными кулаками Уайтгаз.
Шиела его поддержали хлопая в ладоши, а ягда Рага пстила перед собой кольцо дым.
Дыбаль начал петь медленно медленно, распевно, издалека, постепенно прибавляя звук голоса:

Над полем широким сереет рассвет,
Плывёт поредевший туман.
Над главным полком развивается стяг,
Тевтонам устроен капкан.
В рассветной тиши у деревни Грюнвальд,
Пропоёт, как обычно, петух,
Пехота пойдёт, приминая ковыль,
Собьёт с одуванчиков пух.

Дыбаль закрыл глаза, протянув вперёд руку, как заправский средневековый менестрель, и, распластав над объедками салата растопыренные пальцы, начал дирижировать.
В этот момент, видимо, для него не существовала уже база «Зием-002», гудящие шаги патрулей в коридоре, горные вершин Анд над головой, за которые садилось солнце, не было квалификационных экзаменов, ягда Цкуголя, злобных врагов Натоотвааля - сверов, самого Натоотвааля...
Он пел все более грозно и мощно:

Сломаются копья, с земли сдернув мох,
В куски разлетятся щиты,
И кто-то падёт, не успев сделать вздох,
Приняв грудью скорость стрелы.
А вечером поздним багряный туман
Укроет кусочек земли...

Вокруг него, вернее внутри него, гремела древняя битва.
Сшибались грудь в грудь тяжелые рыцари, бились длинными двуручными мечами, бешено ржали огромные боевые кони, налетая на ощетинившуюся копьями пехоту, топтали ее шипастыми подковами.
Всадники падали под ударами секир, висли на стременах, насквозь прошитые короткими арбалетными стрелами, реяли на ветру флажки свежих отрядов крестоносного войска, идущего в атаку, призывно гудели трубы, грохотали барабаны, надсаживаясь, кричали командиры, останавливая отступающих зуботычинами или ударами кинжала под сердце...

В припевах Уайтгауз подвывал бортинженеру и выстукивал палочками для еды мелкую дробь по перевернутой миске из-под салата.
Шиела постанывала от восторга, так ей нравились эти жестокие сцены битвы, ягда Рага, постепенно уловив тональность и темп, решила всё же попробовать использовать звукоимитатор. Она взяла его из рук Шиелы, впилась в него, казалось, всеми пальцами, и, в конце концов, извлекла из него вполне мелодичный скрежет, звон, стон и грохот глубокой реверберации, как будто различные предметы один за другим падали в глубокое горное ущелье…

В рассветной тиши у деревни Грюнвальд,
Пропоёт, как обычно, петух,
На губы немые, в пустые глаза
Упадёт одуванчиков пух…

- Ах, как романтично, как приятно видеть, что у кого-то есть внутри целый мир, более насыщенный, чем просто пространство, в котором происходит просто выполнение функций управления технологическими устройствами, или обслуживанием своего организма и примитивных желаний, когда живой организм, по сути, является просто биологической машиной, лишённой чувств, эмоций, и своего взгляда на окружающее, когда этот внутренний мир может быть в сто раз интересней чем весь окружающий мир… - вздохнула Шиела.
- Да, похоже, ты описываешь наркотическое опьянение и галлюцинации. – закончив барабанить, сказал Уайтгауз. – Чем ближе мировосприятие к фактически существующему миру, тем больше шансов действовать в нём без ошибок, а богатый внутренний мир, по сути, есть искажение реальности, из-за чего невозможно принимать правильные решения.
- Это слишком скучно, быть просто биологической машиной, хочется быть живой… - Шиела вынула из нагрудного кармана коробочку визуализатора, положила его на стол, и нажатием ладони включила большое объёмное изображение, чуть более прозрачное, чем реальные объекты, находившиеся в комнате. Визуализатор показывал какое-то современное сражение с применением лучевого оружия, но при этом одежда и скарб были совершенно архаичные, из раннего европейского средневековья.
- Это что, голливудский художественный фильм? – Дыбаль, несмотря на то, что он, казалось, был полностью захвачен пением, прервал ноту, открыл глаза и уставился на изображение.
- Ого, ночные бдения у мониторов архива не пропали даром, это же полная нейронная реконструкция событий, с внутренними ощущениями, звуками, запахами и тактильной информацией. Жаль только сенсоров нет. Наклеить на кожу и прицепить к нервным волокнам. – сказала ягда Рага, глубоко затягиваясь сигаретным дымом, и было видно, как в её злых глазах зажглись огоньки зависти.
- Смотрите, смотрите, тут будет сейчас моя мать ягда Езера, а это мой отец ягд Тантарра две тысячи лет тому назад, на территории вашей современной Швейцарии, около границы с Францией. Вон он там, в дыму, стреляет из штралера в штурмовой бот Натоотвааля. А теперь вот он потерял сознание от баротравмы… - Шиела от волнения привстала на цыпочки.
Неожиданно изображение дёрнулось, что-то громыхнуло внутри него, и посреди комнаты осталась только чёрная масса.
Мрак длился, казалось, вечность, а может быть и одно мгновение. Запах жжёного пластика, горелого металла, раскалённого камня, вереска, делала душный воздух тягучим, обжигающим, тошнотворным, как ядовитое зелье. Сквозь мглу начал проникать белый туман, потом начало проникать солнце. Сквозь непрерывный высокий писк и скрежет проник шум реки и ветра. Только тело Тантарры оставалось безразлично к тёплому, золотому свету, бесчувственно к укусам овода, колыханиям, толчкам, рывкам постели. Постель Тантарры теперь была из двух жердей, перехваченных в нескольких местах верёвками, верхние концы которых свисали по бокам старого, пятнистого вола, нижние волочились по земле. На куске сырой коровьей шкуры, натянутой на жерди, головой к хвосту, ногами к земле, под шелковым балдахином на пуховых шелковых подушках лежал ягд Тантарра. Чёрная с серым кожа, растрескавшаяся, отходящая лохмотьями, из-под которых еще сочилась кровь, сгоревшие волосы. Тело накрыто растерзанной, пропитанной кровью шёлковой рубахой с потускневшим золотым шитьём. «Я ещё не мёртв…» Это единственное, что понимал Тантарра.
Голос Езеры.
Стон.
Кашель взахлёб, проклятия.
Сипение Стикта.
Волокуши дёргаются, подрагивают на мелких камнях, кренятся на более крупных, скрипят песком. Вол идёт медленно, как на бойню. Подъём крут. Некованые копыта стучат как деревом о дерево.
- Воды хватит? – слышны ему издалека слова.
- Хватит. Сразу за перевалом родник.- отвечает голос Стикта.
- Как ты?
- Везде боль.
- Дойдёшь?
- Дойду. Зачем ты его решила тащить с собой?
- А зачем ты его тогда отковывал, Стикт?
- Смотри на его веки. Дрожат.
Солнце стало ослепительным, края чёткими и рядом с ним появилось что-то огромное, в полнеба. Шитый красным хорутанский платок, двумя концами завязанный под подбородок, старое, морщинистое, землистое лицо, презрительное и знакомое… нос, прямой и тонкий, громадные, но мутные изумрудные глаза:
- Он в сознании. Нельзя сломать червя, нельзя раздавить амёбу. - Сказала старуха на кумите, голосом Езеры:
- Эй, муженёк, король царства дерьма, слышишь меня?
- Оставь его, Езера. - Стикт подцепил распухшим пальцем края шёлка и набросил его на лицо Тантарры. Затем он хотел разогнуться, но не смог. Стоял так некоторое время. Волокуши проскрипели мимо. Штралер съехал со спины и повис, раскачиваясь на шее. Из носа упали на пыльный камень тягучие красные капли.
Стикт зажал нос и рот иссеченной изрезанной ладонью. Боль, наконец, отпустила и он выпрямился. С того момента, как на рассвете вернулась Езера, гнавшая перед собой вола ударами палки, после того как они спустились со скалы, миновали пепелище Стотни, по оплавленным камням моста переправились через Савву и начали бесконечный подъём к перевалу Трояна, он обернулся первый раз. Они поднялись уже выше серого тумана из пепла, пыли и гари. Склоны долины, вчера пёстрые от зелёных виноградников, жёлтых покосов, чёрных, бурых, синих, красных скал, теперь были монотонно серыми. От серого тумана ледяной ветер нехотя отщипывал лоскуты, поднимал, рассеивал. Посреди чаши тумана, возвышаясь обелиском, стояла скала Варзен. Её вершина была будто изгрызена гигантскими челюстями. От крепости остался только уступ и площадка верхнего двора. Там, среди оплавленных руин ещё щёлкали, искрили, мигали внутренности стрерха. Он лежал на спине. Штраллерами в зенит. Второй стрерх, стоявший во время взрыва на башне Повелителя, мгновенно сгорел вместе с благородными ягдами, а титановые его части разлетелись до самой Зири.
- Сюда ещё бы одно солнце и получится Лаккон, только с воздухом. - сказал Стикт и отвернулся.
- Иди, каменный. - Езера ударила палкой вола по хребтине и прикрикнула на него. - И прекрати мычать!
- Это не вол.- равнодушно сказал Стикт.- Это там.
Он ткнул большим пальцем в небо. Езера остановилась. Тот час остановился и вол. Она, удерживая от ветра дерюжную, прожженную накидку, повернулась к изголовью волокуш, вытянула тыквенную бутыль, с трудом сделала глоток, поморщилась:
- Вино кислое. - Езера вдруг зашаталась, стала хватать пальцами воздух и оперлась локтем о воловий бок:
- Вон! Вон они!
Стикт тяжело опустился на жердь, подобрав, уложил упавшую бутыль, облизнул потрескавшиеся, сизые губы:
- Да… Налетели опять, как коршуны. - Он закрыл уши ладонями.
Это снова были штурмовики. Второй налёт. Штурмовики заходили со стороны солнца. Две чёрные точки на голубом полотне неба. Гул блуждал по долине и перемешивался с эхом. Обогнув зубчатый выступ горы, штурмовики начали снижаться. Стикт неподвижно сидел и глядел, как из-под его ступни на плоский камень выползал паук. Маленький, неуклюжий. Осторожный. Остановился. Развернулся вправо. Влево. Вокруг. Из носа Стикта упала капля крови. Паук обполз её, застыл на мгновение и поспешно удалился.
- Верно. Хватит. - Сказал ему вслед Стикт.
Поднялся, сделал шаг к Езере. Заглянул в неподвижные, слезящиеся глаза. Взял за локоть, обнажил её запястье. Между вздувшимися волдырями ожогов беспокойно пульсировал красным зрачком тонкий браслет дегера. Он снял браслет, бросил на камни. Стянул с шеи штраллер. Взял его за дуло. Медленно замахнулся и ударил скобой приклада. Дегер хрустнул и погас. Стикт с разворота швырнул штраллер вниз. Звякая, кувыркаясь, оружие исчезло среди камней.
- Натоот! - Стикт сделал несколько шагов вверх по тропе. Остановился. Вернулся к Езере, раздвинул дерюгу на её груди. Убедился, что на ней нет ничего, кроме золотой оскаленной маски. Щёлкнул по золотому оскалу сломанным пополам ногтем:
- Больше ничего не осталось?
- Ничего,- прохрипела Езера.
- Воды хватит?
- Ты плачешь?
- Нет.
- Пошли.
- За перевалом будет родник. - Взяв у Езеры палку, Стикт ударил вола по хребту, после чего тот дёрнул ушами и сдвинулся с места.
- Он поднимется. Поднимется.
- Кто? - Езера едва не упала, когда из-под локтя исчезла опора: она всё смотрела, как снижаются штурмовики.
- Тантарра. - ответил Стикт и медленно пошёл вверх, опираясь на палку.
Он больше не оборачивался. Он знал, что через несколько мгновений штурмовики добьют стрерха в развалинах с предельной дистанции и, пока будут рокотать эхо разрыва и кувыркаться в пылевом грибе камни, штурмовые боты качнут, по обычаю, бортами и уйдут.
Небольшой объем помещения, в котором Уайтгауз, Дыбаль, Шиела и ягда Рага наблюдали за происходящим в визуальном пространстве, делали их как будто бы участниками событий, до плаща Езеры можно было, казалось, достать рукой, а Стикт, казалось, несколько раз пристально и нагло рассматривал участников просмотра.
- Может быть прервёмся на немного, потанцуем, а то эти трагические события, честно говоря, заставляют меня вспоминать о том странном, и не очень весёлом положении, в котором мы оказались с того момента, как на орбите Земли нашу замечательную станцию "Independens" протаранил германский военный космический корабль. – сказал Уайтгауз молитвенно складывая вместе свои огромные ладони.
- Да-да, этот "Das Rein" под номером ВН-4962. – кивнул Дыбаль. – Бросая взгляд на дверь, за которой некоторое время назад скрылись Маклифф и Окта: - Любопытно, как там у них с гигиеной?
- Вам совсем не интересно смотреть про моих земных предков? – обиженно спросила Шиела.
- Это ты, Шиела, считаешь, что это всем должно быть интересно. У меня тоже есть визуализированная история моих предков за пять тысяч земных лет, правда не на этой планете земля, слава победе, и что? Я же её никому не показываю, особенно на вечеринках вместо сексуальных игр. – ягда Рага хотела было ещё что-то добавить, но в этот момент входная дверь, вместо того. Чтобы отъехать в сторону, смялась с хрустом и скрежетом, и вывалилась внутрь помещения.
На пороге возник ягд Одун Цкуголь в сопровождении фон Конрада и двух патрулей. Его стальные глаза опытного, безжалостного командора, искренне огорчённый голос, три чёрные нашивки на рукаве, говорящие, что их владелец три раза уходил живым с уничтоженного в бою корабля, возможная смерть всех участников мизансцены уже завтра в каком ни будь сражении войне со сверами, создавали происходящему не меньший драматизм, чем только, что просмотренная голографическая реконструкция далёких событий:
- Встать! Смирно!
- Ну, вот и прервались на немного. - Уайтгауз и Дыбаль поднялся, пошатываясь от большого количества тонизирующего пойла и накопившейся, и изобразили невинный, отрешённый взор в пустоту.
Шиела шепнула им:
- Приходите сюда после трех часов ночи опять, мы закончим вечеринку. Если сможете, приходите.
Они некоторое время стояли перед командором, как нашкодившие школьники перед учителем, то глядя в потолок, то смущенно уставившись в пол.
Нет, они не боялись свирепого сейчас ягда Цкуголя, не трепетали под его взглядом, как живая тканью под скальпелем хирурга. Они, так же как и он, многое видели, многое перенесли и пережили, и в том числе и хрупкая Шиела Тантарра, на счету которой было несколько смертельно опасных штурмовых планетарных операций.
Некоторое время все стояли молча, измеряя друг друга взглядами и думая каждый о своём.
Во время этой паузы из комнаты быстрого сна появились Маклифф и высоченная Окта.
В одежде обоих, в пуговицах, молниях, румянце и растрепанных волосах, читались следы только что закончившейся, не то страстной любовной встречи, не то отчаянной потасовки. Однако по их довольным лицам скорее угадывалось первое событие.
- Вы, ягда Камиста Рага, женщина высшей касты! Как вы могли присоединиться к этому безобразию! Вертеп… - наконец выдавил из себя ягд Цкуголь, и затем ещё некоторое время безжалостно разносил гуляк, и, в конце концов, сказал: - Слушайте, вы, курсанты – недоучки, через четыре часа мы уходим с Земли на рейдере «Тетвутхурц ВХ». Ситуация с нашей миссией катастрофическим образом изменилась. Времени больше нет. Экзамены сдадите в бою. Всё. Разойтись.
Все, кроме хозяев помещения вышли в коридор.
Окта на прощание одарила Маклиффа ослепительной улыбкой, а фон Конрад извиняющимся тоном протянул:
- Вы извините, парни, что я вас заложил с этими девчонками. Дело-то серьезное. Что-то случилось у них в этом Натоотваале. Ягду Цкуголю пришла какая-то депеша от маршала-командора...
- Да ладно тебе, Манфред, брось переживать, в следующий раз за сорванную самовольную отлучку мы тебя оштрафуем на крупную сумму здешних денег, а пока живи, старина, что, мы, последний раз с девчонками гуляем? Ну, а вообще, это, конечно скотство с твоей стороны…
- А может быть и в последний.- угрюмо заметил Уайтгауз.
Дойдя до своей казармы, бывшие астронавты, а ныне рейнджеры Натоотвааля, принялись опустошать коньячную бутылку, незаметно прихваченную Маклиффом в комнате отдыха, пока Окта приходила в себя от бурных ласк.
- Давай, давай, Манфред, хлебни на дорожку. Когда погрузимся на рейдер, употреблять спиртное уже не дадут. - Маклифф лёг на свою койку, и, завернувшись в ворсистое одеяло, закинул руки за голову:
- А расскажи-ка, полковник, поподробнее о причине этой спешки с нашим отходом на рейдере, - он почесал лоб, стёр со щеки как будто остатки помады Окты и потрогал губу, распухшую от чрезмерно страстных прощальных поцелуев.
- Ого, у тебя, похоже, не шее засос. – наклонившись к нему, сказал Дыбаль: - Ну, как там всё прошло. С этой инопланетянкой? Как у неё там всё устроено, с точки зрения физиологии? Жуть, какая ни будь?
- Сам ты жуть, Эл. Видишь, я в порядке, думаешь, с моей придирчивостью ко всему я бы стал тут так умиротворённо лежать, если бы у неё под юбкой был бы осьминог вместо фиалки? – Маклифф поёжился, видимо представляя себе такой вариант недавних событий.
- Да я, собственно, больше ничего не знаю, о причинах этой спешки. - развёл руками фон Конрад. – Только знаю ещё, что командиром нашей группы назначен наш ягд Цкуголь. А группу окрестили «Independens ВХ-0», ну. Вроде, как ваш шатл назывался. А ноль в названии говорит. Что миссия для группы уготована особо важная. У них 0 всегда обозначает что-то особо важное.
- На Земле 0 тоже обозначает особо важное что-то. Даже туалет 00 обозначают, ведь для человека избавиться от дерьма, по значению, дело второе по важности после еды, что ещё может быть важнее, поэтому и 00. – пошутил Уайтгауз.
- Ну да, это ясно, как божий день. Раз быть командиром над пятью новоиспеченными рядовыми Натоотвааля поручено командиру коммандос всего сектора «Зием», то быть серьёзной заварушке – сказал Дик Айдем, всё это время лежащий на койке лицом к стене, и даже не повернувшийся, когда бывшие астронавты после вечеринки под конвоем заходили в комнату:
- И вообще, молодец этот ягд Цкуголь. Уважаю. Наверняка это он и предложил такое решение своему маршалу, как там его, кажется ягду Ящемгарту, чтобы назвать группу именем нашего шатла, и чтобы самому её и возглавить, а иначе, под командованием какого ни будь натоотваальского лейтенантика - новичка, наши способности невозможно было бы реализовать в полной мере.
После этого неожиданного признания Айдема, все некоторое время молчали.
Тихо жужжал кондиционер, задумчиво чиркал зажигалкой Уайтгауз. Когда Дик Айдем засопел, видимо уснув, Дыбаль закатив глаза и придав лицу романтическое выражение сказал:
- Эх, меня в три часа ночи меня будет ждать красавица Шиела, а мы за два часа до этого отходим в неизвестном направлении. Чтоб они все подохли, эти сверы! Чтоб им пусто было со своей войной!
Дик Айдем прекратил храпеть, и, всё также, не поворачиваясь, хрипло пророкотал:
-Чего разорались, как на бейсболе? Сверы! Пусто! Скоро увидим, чего вы стоите! Спать дайте.
- Чего это он такой злой? – Уайтгауз потянулся, зевнул во весь рот, посмотрел на часы. - Эх, полковник, знаешь, как раз сейчас открывается славный пивной подвальчик «Ирландец Микки» на 79 авеню, а хромой чёрт Кемпбелл начинает жарить свои умопомрачительные свиные сосиски, вымоченные в «Табаско». Почему тут нет «Табаско»? Разве может жить человек без «Табаско»? Ты был когда-нибудь в Нью-Йорке, Манфред?
Бывший полковник германских Раумваффе отрицательно помотал головой.
- Надеюсь, что все мы заработаем на этой войне свои виллы и яхты, и живыми и невредимыми вернёмся домой. – сказал Маклифф, поворачиваясь лицом к стене и кладя подушку на ухо.
Айдем что-то снова промычал, на этот раз невнятно и во сне, и в казарме наступила тишина.


ГЛАВА 8
БАЗА ФЛОТА СТИГМАРКОНТ
 

© Copyright: АНДРЕЙ ГЕННАДИЕВИЧ ДЕМИДОВ, 2015

Регистрационный номер №0300549

от 29 июля 2015

[Скрыть] Регистрационный номер 0300549 выдан для произведения:
Демидов Андрей Геннадиевич

РЕКРУТЫ НАТООТВААЛЯ
(хроника войны)






Много их, сильных, злых и весёлых,
Убивавших слонов и людей,
Умиравших от жажды в пустыне,
Замерзавших на кромке вечного льда,
Верных нашей планете,
Сильной, весёлой и злой...

Н. Гумилёв




Радиоперехват в шар-секторе А13Н45




Дискрет-шифрограмма ВХВ

Уровень секретности В

Командующему 156 эскадрой IV Флота,
полковнику ягду Кахуму Йохоуду.

Ягд полковник!

Довожу до Вашего сведения, что яггвальдер-42, вверенной Вам эскадры, не прибыл в район сосредоточения для участия в десантно-штурмовой операции «Эртл».
Информацией о местонахождении ЛГ-42 не располагаю.

Натоот!

16-00.

17 марра 4725 года
от начала Натоотвааля.

Командующий тактической группой «Эртл»,
подполковник ягд Апрехум Сизерт.


***



Дискрет-шифрограмма АХМ 33

Уровень секретности А

Командующему 156 эскадрой 1У Флота,
полковнику, ягду Кахуму Йохоуду.

/Копия в Особый отдел
Управления контрразведки
3-й Галактической директории./


Ягд полковник!

Довожу до Вашего сведения, что два часа назад дозорный катер 255 патрульно-сторожевого дивизиона обнаружил в шар-секторе А13Н45 части броневой обшивки линкора 1-го класса «Маршал Тоот» со следами смешенного воздействия ядерного удара и оплавами, ха¬рактерными для аннигиляционного оружия противника.
С помощью рейдера «Хальдесмемур», 17-ой отдельной истребительной бригады, было обнаружено и подобрано большое количество обломков боевых и военно-транспортных судов с рянкелями яггвальдера-42.

Натоот!



19-45.

18 марра 4725 г
от начала Натоотвааля.

Командир дозорного катера "Ропин-6"
255-го патрульно-сторожевого дивизиона,
лейтенант Каннет Прехур.


***

Дискрет-шифрограмма АХО 69

Уровень секретности А

Копия в штаб Главнокомандования
3-й Галактической директории
Всем боевым судам
156 эскадры 1У Флота.

Приказываю:

- прекратить выполнение текущих задач и блокировать районы, прилегающие к шар-сектору А16Н45 по схеме «Сеть».
- организовать поиск уцелевших судов и спасательных ботов яггдишвальдера -42
- вывести на боевое дежурство локсканнеры второй и третьей вахты.
- отменить отпуска и ввести режим боевой готовности степени 1А.
- командиру линкора «Тибентит», капитант Графогу Тертисоту провести служебное расследование обстоятельств гибели ЯГ-42.

Натоот!



19-55
18 марра с.г.

Командующий 156 эскадрой 1У Флота,
полковник ягд Кахум Йохоуд.




ГЛАВА 1
КОГДА ОЧЕНЬ НУЖНО


Земля, прикрытая блестящими чешуйками перистых облаков, украшенная завитками океанических циклонов казалась порождением чьей-то прихотливой фантазии.
Медленно поворачиваясь вокруг себя, огромный, ленивый шар, казалось, вбирал насыщенную черноту глубокого космоса и размазывал её по своей поверхности всевозможными тонами и оттенками синего; от дымчатого, бело-голубого на краю атмосферной пленки, до тёмного ультрамарина над океаническими разломами.
На освещенную солнцем сторону земного щара степенно выползали просыпающиеся материки, проявляя пятна пустынь, лесов, червоточины мегаполисов, небрежные мазки островов и зигзаги береговых линий.
Пилот шаттла "Independens" лейтенант ВВС САС, Рональд Уайтгауз глубоко, тяжко вздохнул и, не обращая внимания на эту величественную картину, потёрся шеей о воротник скафандра:
- Когда очень-очень нужно, никогда ничего не получиться!-он сунул в заплечный ранец ещё не остывший криптоновый резак, облетел вокруг погнутого кронштейна, заклинившего стыковочный обод спасательной капсулы, и примостился на выступе маневрового двигателя.
Примериваясь, перекинул из руки в руку обломок штанги от разбитой солнечной батареи, замахнулся настолько. насколько позволяла гибкость скафандра:
- Джеронимо!
Последовал мощный удар, потом ещё и ещё.
- На тебе, на, на!
Кронштейн слегка дрогнул, но не сдвинулся ни на дюйм.
Сам же астронавт отлетел в сторону на всю длину страховочного троса и, с большим трудом остановив беспорядочное кувыркание, принялся маневрировать ранцевым двигателем, пытаясь вновь приблизиться к ненавистной железяке:
- Эй, Маклифф, Маклифф, эй! У меня ничего не выходит. Если бы эта деталь не была сделана в России без компьютерного расчёта, но с двойным запасом, я бы её уже давно отломал к чёртовой матери. Нужно придумывать что-то другое. Может быть нам удастся спуститься с немцами, как у них дела?
Эфир затрещал, прорезался нервным голосом бортинженера Джона Маклиффа:
- Юмор понятен. Надёжность русскоё железяки нас погубит. Но у немцев не лучше чем у нас. Разгерметизация капсулы. Отказали все системы жизнеобеспечения. Рональд, если ты не отогнешь этот кусок железного дерьма, мы погибнем, черт побери.
По спине Уайтгауза и без этих слов бегали колючие мурашки - на табло нарукавного высотомера равнодушно светились цифры - 534 мили.
Ещё три минуты назад высотомер показывал 535,5 миль в перигее.
"Independens" продолжал стремительно падать, сужая витки орбитального вращения.
Не рассчитав мощности струи ранцевого двигателя, Уайтгауз ударился о кожух радиотелескопа, разбил солнцезащитный козырек своего гермошлема и, сделав нелепое сальто, оказался по другую сторону шаттла.
В правом борту "Independens" темным отростком торчал обтекаемый корпус германского военного корабля "Das Rein" ВН-4962.
На его черной броне контрастно выделялся опознавательный флажок Евро-Азиатского Сообщества.
Шесть часов назад, когда "Das Rein" в опасной близости от научно-исследовательского шаттла затеял сложный маневр по подбору контейнера снабжения, один из его маневровых двигателей вышел из строя.
На большой скорости бронированный нос, как в масло, вошёл в брюхо "Independens" прикрытое лишь солнцезащитной обшивкой.
Удар оказался страшен.
На шаттле напрочь снесло правую солнечную батарею, навесные контейнеры хранения топлива, разворотило щит аэродинамического торможения, был разбит ценнейший телескоп, повреждена спасательная капсула, выведены из строй строя почти все системы управления полётом, практически уничтожено оборудование озоно-диффузионного синтеза, предназначенное для ввода озона в атмосферы.
При разгерметизации лабораторного и двигательного отсека погибли Жан Дюнуа, научный руководитель полета, и Джорж Фуджиека, второй пилот. Командир шатла - майор ВВС САС Дик Айдем, получил множественные переломы, сотрясение мозга и сейчас лежал в бессознательном состоянии в навигаторской рубке под присмотром штурмана Александра Дыбаля.
Немецкий корабль пострадал меньше.
Однако всё, что было в нём закреплено без помощи сварки, оказалось сметено со своих мест инерциальным ускорением; аккумуляторные батареи срезали свои болты креплений, как и локальные и главные компьютеры, научное оборудование, системы двигательных установок, комплексы прицеливания, пищевые контейнеры, не говоря уже о личных вещах экипажа, невесть откуда взявшимся хламе, тряпках, масле разбитого гироскопа…
Всё это печально плавало внутри боевой станции, ставшей в одно мгновение больше похожей на мусоровоз, чем на военный корабль.
У немцев все были живы, но из четверых офицеров, двое получили переломы, а борт-стрелок Вольф Лойер Гофман находился в коматозном состоянии.
Штурман «Das Rein», Отто Франц Эйхбергер, выполняющий функции врача, при осмотре лейтенанта только вздохнул:
- Бедняга Гомаан, спасти его можно только на Земле, в специальном госпитале Раумваффе в Дюссельдорфе.
Уже через несколько минут после столкновения, потрясенные, потерявшие возможность использовать свои двигатели, "Independens" и "Das Rein", резко сошли с орбиты и начали падать к поверхности Земли.
Когда ещё через несколько минут, потеряв связь с внешним миром, люди поняли, что нет возможности воспользоваться спасательными капсулами, они содрогнулись; это была не просто тяжелая авария, это была полная катастрофа, и шансы выжить равны нулю.
Последние два часа Уайтгауз посвятил упорному расшатыванию кронштейна, Маклифф пытался наладить внешнюю связь хоть каким-то способом, и вызвать дежурный ремонтный корабль.
Трое немцев в это время вели методичную работу по герметизации своей капсулы.
Сейчас, сидя на треснувшем кожухе радиотелескопа «Хэббл-514», Уайтгауз уныло наблюдал, как они тщетно пытаются вбить в микроскопические щели титанопластовые волокна, оплавляя их криптоном.
Титанопласт пучится, собирается в небольшие шары неприятного бурого цвета и лопается на шероховатой броневой обшивке, оставляя быстроиспаряющиеся кляксы.
При этом видно, что нормально работает только астронавт в бледно-голубом командирском скафандре, двое других еле передвигаются.
У того, кто педантично, через равные промежутки времени оплавляет волокна титанопласта, скорее всего сломана левая рука, она висит как плеть.
Другой вообще шевелиться только тогда, когда из его рук выскальзывает ящик с инструментом, и его приходиться судорожно ловить.
- Слушай, Маклифф, знаешь что они тут делают? Маклифф, эй! Уснул ты там? Эй!- Уайтгауз, постучал ладонью в грязной белой перчатке по коробочке внутренней связи, чем, вероятно, окончательно сбил настройку; голос бортинженера в ответ зазвучал, глухо как в подземелье:
- Слышу, слышу тебя. Ты кого имеешь ввиду?
- Чёрт побери, немцев, конечно же!
- А-а... Ну да… Наверное копошатся с капсулой, как и мы.
- Они её конопатят! Конопатят титанопластом как допотопную лодку.
- Ну и как, получается?
- Да ты что, с ума сошел, Джон? Разве титанопласт выдержит температуру атмосферного трения? А бафинг? У меня такое ощущение, что они занимаются этим только для того, чтобы хоть чем-то заниматься. Видимо так проще ждать смерти.
- Ну да, а ты даже этим не занимаешься. Даже смерть ждать ленишься.
- Нашёлся мне, наконец, воспитатель! Это же сумасшествие. Сумасшествие заниматься этой работой.
- Конечно сумасшествие. Они абсолютные дебилы. Это сразу ясно. Въехали же они в нас в абсолютной пустоте. Я понимаю на нулевой орбите, где не протолкнуться от спутников, транспортов, корректировщиков и прочей рухляди ждущей ликвидации,- Маклифф закашлялся и умолк. Стало слышно, как он чем-то скрежещет и натужено дышит.
Уайтгауз вздохнул.
Живот подводило от голода.
Какао из термоса было допито уже час назад, а ползти, цепляясь за поручни, влезать через узкие люки шлюзовой системы, менять термос, проверять герметичность, карабкаться обратно, ему не хотелось.
Не было сил.
- Эй, Маклифф, что там у вас со связью?
- Может быть, сделаю… А может и нет, бортинженер явно нервничал.
Уайтгауз поглядел на высотомер - 501 миля в перигее, и пополз к своему кронштейну, аккуратно стравливая страховочный трос.
Чтоб как-то отвлечься от мрачных мыслей и голодного урчания в животе, он переключил шлемофон на волну радиовещания.
По ушам ударила привычная скороговорка:
- Говорит радиостанция Си-Эн-Си, официальная радиовещательная компания стран Иокогамского пакта. У микрофона Такаси Мидзуки. Передаем последние известия...
Сегодня в три часа ночи по Токийскому времени, в Брюсселе началась долгожданная конференция по вопросам ликвидации гуманитарных и политических последствий столкновений между войсками Блока Исламских Государств и Евроазиатского Союза по линии разграничени войск, достигнутой в декабрегоду.
На конференции так же присутствуют представители военного командования Северо - американского содружества и Тихоокеанского Союза, чьи войска в прошлом году тоже оказались втянутыми в конфликт.
Конференция проходит за закрытыми дверями, но из достоверных источников известно, что основные вопросы, это размещение беженцев, обмен военнопленными и отвод ударных соединений от демаркационной линии Бомбей-Балхаш-Баку-Анкара, а так же поиск способов воздействия на никому не подконтрольных исламистских и новохристианских полевых командиров.
По мнению наших обозревателей, достигнуть компромисса будет чрезвычайно трудно, так как основным требованием одного из лидеров Блока Исламских Государств, генерала Ясира Моххамеда Вазира, является немедленное снятие запрета на право референдумов мусульманских общин Франции, Германии и других стран Евро-Азиатского союза, о выходе территорий, где большинство населения исповедуют ислам, из состава этих стран, и включение их в блок ИГ. Другим не выполнимым требованием Ясира Моххамеда Вазира является запрет на начало производства так называемых безтопливных двигателей, работающих на принципах электромагнитной индукции от магнитного поля Зкмли, что полностью исключает необходимость в нефтепродуктах для нужд транспорта и коммунального хозяйства и промышленности. Как ранее заявил временный глава Евроазиатского Союза, принц Маркус, эмбарго на экспорт нефтепродуктов из стран БИГ и отмена всех торговых санкций возможны только в случае отвода космических сил БИГа с орбит, а другие требования могут быть рассмотрены только после решения вопроса статуса территорий, подвергшихся радиоактивному заражению... Послушайте, что говорит по этому поводу...
Над правым глазом Уайтгауза, там, где на стекле шлема обычно светился дисплей контроля параметров внешней обстановки, а теперь только едва различался значок аварии, замигала зелёная лампочка - Маклифф требовал переключиться на внутреннюю связь. После скороговорки диктора, речь бортинженера казалась заторможенной:
- Рони, черт меня побери! Чем ты там занимаешься? Заканчивай мечты мечтать. Слушай, я починил передатчик, но такое ощущение, что нас глушат. Ты слышишь меня? Эй! Тут явные признаки радио-электронного воздействия…
- Слышу, не ори так, у меня в наушниках мембраны лопнут. Что за чушь, кто тут может глушить? Может, немцы чего-нибудь чинят и от этого помехи?
- Нет, не то, для рядовых помех слишком устойчивый фон, и охват по всем частотам, скорее всего это проявление радио-электронной борьбы.
- Вечно тебе всё мерещиться,- Уайтгауз медленно повернулся и неожиданно увидел ярдах в трехстах от шаттла, матово поблескивающий цилиндрик, с тонким пером солнечной батареи:
- Маклифф! Вижу зонд по правому борту! Наша система распознавания «свой-чужой» что ни будь бипикает про него?
- Вот чёрт, Рони! Система давно уже стала мусором, и ничего она не пробипикает. А есть ли на нём опознавательные знаки, хоть какие ни будь надписи?
- Ага. Домашний адрес, электронную почту и номер телефон не желаешь?
- Прекрати, шутки в сторону!
- Не разберу никаких знаков, солнце мешает…
- Можешь приблизиться к нему?
- Зачем? Это наверняка наша спасательная служба беспокоится, мы ведь уже шесть часов без связи. Ищут нас. Будем надеятся что эта штуковина нас видит в этих мощных помехах. А может… Сейчас на орбите столько мусора и хлама. Эх, сдвинуть бы, и через пару часов уже пили бы кофе на пути на космодром на Канаверал. Эй. улыбнитесь. нас снимают...– Уайтгауз помажал беспилотному аппарату рукой, и кивнул в сторону немцев, словно ища поддержки своим словам, но обнаружил, что они уже влезли внутрь, и он теперь в полном одиночестве восседает на телескопе, а между его свешенных в пустоту ступней, виднеется жёлто-серая полоса Экваториальной пустыни. Опять стало не уютно и зябко, хотя система кондиционирования скафандра работала исправно.
Холодок шёл от сердца – 497,6 мили в перегее.
Он сжал зубы, одним рывком добрался до злополучного кронштейна, опять обхватил его, как когда-то захватывал противника на борцовском ковре любительского клуба, дёрнул, упираясь ногами в основание обзорной телекамеры.
- Как будто пошло... Нужно добавить усилия. Собой толкнуть, что ли, двигателем скафандра? Да свершиться чудо, три тысячи чертей!
Уайтгауз до упора вывел рукоятку мощности и запустил ранцевый двигатель.
От рывка в плечах что-то хрустнуло, тело пронизала бешенная вибрация, грудь словно прилипла к металлу.
На надлобной панели гермошлема яростно замигали лампочки перезагрузки всех систем скафандра.
Сквозь гул реактивной струи прорвался голос инженера:
- Рони, чудо, какое то! Падение чуть-чуть замедлилось, и мы стали выравниваться, может быть включился один из маневровых двигателей! Посмотри…
- Ну да, Элвис Пресли воскрес и помог яркой песней «Толко ты»… Это не маневровый, это мой «нахребетник» завёлся - договорить Уайтгауз, уже не смог.
Он только лишь скрипел зубами, и сдавленно выл, пытаясь сделать вдох зажатой диафрагмой. Перед глазами астронавта побежала вереница оранжевых кругов, голова налилась свинцом.
Хрустнула и вмялась нагрудная панель управления, температура резко возросла.
Гул ранцевого двигателя перёшел в рёв и вдруг оборвался.
Вспыхнула красная лампочка; расход топлива - 100%.
- Ма-акли-и-ифф … - Уайтгауз отвалился от непоколебимого, оставшегося в том же положении что и раньше, кронштейна, и начал медленно отдаляться от "Independens"
Ему казалось, что он плывёт на спине, увлекаемый ласковым прибоем, отдыхая и подставляя пляжному солнцу влажное от океанических брызг лицо. Быстрые чайки грациозно выхватывают из искрящейся водной зыби маленьких серебряных рыбок, а на берегу, между пляжных зонтиков бегают молодые женщины и мужчины и с хохотом играют в большой разноцветный мяч, насладительный воздух, пронизанный ароматом моря и соснового леса…
- Рони, мы снова снижаемся. Ты заметил, какой из маневровых двигателей работал? Ответь! - трещал в гудящих перепонках голос бортинженера.
- Ма-акли-и-ифф… - страховочный фал размотался до конца, натянулся, спружинил, резким рывком у поясницы заставил Уайтгауза возвратиться из полуобморочного прибоя на высоту 497 мили.
- Ма-акли-ифф… Уайтгауз завис в тридцати ярдах от ослепительно белой обшивки шаттла.- Маклифф, чёрт тебя побери! У меня накрылся «нахребетник», кондиционер и, кажется, разъехался кадмитканевый слой на спине, и…
- Ты где,ёшкин кот, я тебя не вижу… Рони, Рони! – вклинился в эфир Дыбаль.
-Ещё-бы, я болтаюсь совсем с другой стороны от тебя,- начиная снова проваливаться в забытье, просипел тот и вдруг заорал так, будто у него ногти вырывали.
- Идиоты! Тащите, тащите меня скорее к станции!
- Тише, тише, разорался, немцам помешаешь свиные сардельки кушать!- не весело отозвался Дыбаль.
Томительно долго выбиралась длинна фала - электродвигатели еле тянули на севших аккумуляторах.
Когда астронавт провалился в шлюзовой овал, единственный, наверное, неповрежденный прибор его скафандра, высотомер, бесстрастно констатировал;
485 мили в перигее.
Они продолжали стремительно падать.
На шатле "Independens" теперь было необычно тихо.
Обычно жужжащие локальные компьютеры и шелестящий кондиционер не работали - Маклифф экономил аварийные аккумуляторы.
Мёртвой грудой панелей громоздился реактор озоно-диффузионного синтеза,
молчал обычно гомонящий трёхмерный телевизор, и на том месте, где обычно двигались объёмные фигуры дикторов, певиц, героев мультфильмов и сериалов, изображения создавались раздавленными тюбиками с едой, пластиковой посудой, и разбитой вдребезги кофеваркой.
Сам Маклифф сидел пристегнутый у батареи баллонов технических жидкостей и ковырялся дымящимся паяльником то во внутренностях раскрытого аварийного передатчика, то в разбитых кусках и плато планшетных компьютеров и визуализаторов.
Рядом, в одной майке, парил Дыбаль, отмахиваясь от деталей, всплывающих из под рук бортинженера:
-Ну и что? Это тоже лишнее? А шестое плато почему выкинул, не нравится? Тебе тут что, Силиконовая долина, интеллект демонстрировать. Результат скорее давай!
- Лишнее, лишнее, не волнуйся. Да, представь себе. Нашёл кого учить. У вас в России уже наверное забыли как в уме цифры перемножить – зло отвечал Маклифф продолжая свою расправу над передатчиком.
- Конечно, это у вас в Североамериканском союзе могут сделать станцию за пять миллиардов евродолларов, а малюсенький транскодер в ремонтный комплект не положат, чтобы менять станцию связи целиком и распилить дополнительные бюджетные деньги.- съязвил штурман.
- Его и не должно быть в комплекте, потому что наша техника в отличии от Евразийской, не ломается.
- Да? А сейчас ты чем занят, не ломается…
- Это от удара!
- Смотрите, они забыли что на станции могут и непредвиденные вещи случатся – ухмыльнулся Дыбаль.
Лейтенант ВВС САС Уайтгауз потихоньку приходил в себя под эти рассуждения товарищей, заботливо пристегнутый ими к плоскости кровати.
В его горле словно застрял тяжелый, горький ком, который не мог протолкнуть и третий пакет апельсинового тоника, грудная клетка отзывалась тупой болью при каждом вздохе, перед глазами маячили белые пятна, а согнутые в локтях руки непроизвольно плавали над головой, словно до сих пор сжимали кронштейн.
Наконец он смог отделаться от хаоса мыслей и видений в мозгу, и отлепил язык от неба:
- Эй, Эл, Джон, как вы тут, парни?
- Хреново мы тут. Держимся исключительно за счет чувства юмора приговорённых к повешению, - по-русски ответил Дыбаль и повернул к нему, потное лицо и теперь стало хорошо видно какой он уставший. – Тот зонд, без опознавательных знаков, Рони, это арабы…
- Чушь какая-то, не может быть, какие арабы? Война закончена, мы победили, их станции ушли на низовые орбиты и готовятся к капитуляции.- Уайтгауз разомкнул, держащие его ремни отлепился от койки и завис над поручнями бегового тренажёра.- Ерунда.
- Если находящийся с тобой по соседству космический объект, работой какой-либо из своих систем, производит помехи, мешающие работе одного или нескольких компьютеров, глушит каналы связи, в основном бытовые, то это может быть случайностью, досадным недоразумением,- раздраженно пронудел Маклифф и передернул плечами.- Но если этот объект парализует работу всех компьютерных систем, забивает все каналы связи, в том числе специальные и, вдобавок, делает это устойчиво, то это не случайно. Это нормальная работа по радиоэлектронному подавлению противника.
- Короче, это нападение!- закончил Дыбаль.
- Да какое нападение, вы бредите. Да эти арабы с прошлого года сидят как мыши по своим щелям и благословят Аллаха, за то, что с ними не побрезговали подписать соглашение о прекращении огня на четырех уровнях; море, суше, в воздухе и космосе. Так только для вида щёки надувают и требуют права своим единоверцам в Европе организовать самомтоятельные государства на территориях где они проживают в большинстве, в основном во Франции и Германии. Но это блеф. Обмен ядерными ударами в Азии, ядерный полог и горящие нефтяные месторождения научили их уже уму разуму. Их технологическое отставание от Запада огромно. Они сейчас занимаются только тушением скважин, дезактивацией мечетей и военными переворотами. Нет, парни, вы что-то путаете,- Уайтгауз с трудом подобрался к иллюминатору и вгляделся в пространство; они шили над темной стороной Земли.
Дыбаль за его спиной тяжело, обреченно вздохнул:
- Ты прав и не прав, Рональд, одновременно. Исламисты действительно сидят сейчас тихо и в скором времени не собираются затевать новую крупномасштабную военную компанию, однако их мелкие отряду продолжают слепить спутники, перехватывать управление гражданскими и военными беспилотниками, и взрывать автобусы и метро в Европе и Америке. Нефть у них покупать перестали. Но разве перестали покупать наркотики, которые гораздо более выгодный товар чем нефть? Но они сейчас, поверь, не упустят случая, чтобы захватить два новейших космических объекта, два великолепных корабля, сосредоточие новейших технологий. Ну? Ясно? Мы лакомый кусочек на серебряном блюдечке. Два беспомощных космических монстра, "Independens" и «Дас Райн». Им, видимо, стало известно, что нам не удалось сообщить в Центр Управления орбитальной групировкой где мы и что с нами случилось. Понимаешь? Они заглушили наши нашу связь и взяли нас в кольцо. Они возьмут нас как беспомощных слепых котят и узнают все, что захотят, все шифры, коды и технические приемы. Помнишь, как они запытали двух британских летчиков сбитых над Балхашем? Их в конце концов накачали препаратами и лётчики сами повели свои самолеты на центр Лондона.
- Да какое кольцо, какие арабы? Я ничего не вижу,- насупился пилот, продолжая таращиться в темноту; он решил что его не удачно разыгрывают, он не хотел, он страшился им верить.- Неудачная шутка, парни.
- Ну.. Из-за тебя транскодер сжег!- под паяльником бортинженера что-то закоротило, вспыхнуло. Взвилось облачко сизого, едкого дыми. Маклифф злобно плюнул на дымящиеся платы и несколькими истеричными ударами отвертки превратил останки передатчика, а заодно и блок ориентации наружных антенн в рой уродливых обломков:
- Зачем здесь передатчик, что он тут вообще может сделать!
Дыбаль усмехнулся:
- Сдают нервишки-то, Джон? И как ты только прошёл тест на психологическую устойчивость перед тем как тебя к полётам допустили?
- Ладно, не кичись своим хладнокровием. Подумаешь, два раза стрельнул из автомата в сторону Анкары. Герой? Через пару часов тебя обмотают рефлекторными спиралями и будут поджаривать и задавать вопросы. Посмотрю я тогда на твое хладнокровие - неожиданно заорал Маклифф совершенно не владея собой; короткая черная бородка всклокочена, зеленые глаза на выкате, на лбу проступили пульсирующие вены. Уайтгауз с сожалением посмотрел на него, хотел что-то сказать, но только с сожалением махнул рукой.
Дыбаль только ухмыльнулся и двинулся в навигаторскую, где слабо стонал Дик Айдем.
- Вон! Там! Вон они, три исламистских станции!- бортинженер тяжело дыша добрался до иллюминатора, около которого растерянно завис Уайтгауз, и начал остервенело тыкать обломанным ногтем в темное стекло, - Вон они, три горбатых, бесформенных силуэта. Их не узнает только слепой! Гляди…- у него было такое зверское лицо, словно он сейчас бросится душить пилота.
Уайтгауз внутренне подобрался, для большей устойчивости взялся за раструб пожаротушителя и пророкотал:
- Бортинженер Джон Гарриман Маклифф, я приказываю тебе замолчать. По Уставу, после выхода из строя командира корабля, его обязанности выполняет пилот. То есть я. Я приказываю тебе немедленно прекратить истерику и приготовить к пуску пустые баллоны диффузионного реактора. Мы попытаемся в них спастись. У нас на тренажёрах была такая задача. Это может сработать. Исполняй!- пилот выдержал неожиданно остекленевший взгляд Маклиффа и стал пробираться в навигационную рубку, стараясь не касаться мертвых тел астронавтов Дюпуа и Фуджиеки, завернутых в простыни и закрепленные вдоль кожуха главного бортового компьютера.
- Но… - начал было борт-инженер, но Уайтгауз не стал даже оборачиватся. Вплывая в навигационную рубку, он пытался не глядеть в черные провалы иллюминаторов и не думать о том, что Маклифф может сделаться неуправляемым и устроить дебош. Драка на падающем шаттле, стала бы исполнением самых кошмарных снов.
В тот момент, когда новоиспечённый командир станции опустился рядом с горбами аварийных аккумуляторов, из-за навигационной панели штурманской рубки раздался шелест динамика все еще работающей внутренней связи и уверенный голос на безукоризненном английском языке начал вещать:
- Астронавты шатла "Independens" и «Дас Райна»! Верховное командование объединенных вооруженных сил Блока Арабских Государств обещает сохранить вам жизнь и достоинство, а также предоставить медицинскую помощь и горячую пищу.
Сдавайтесь.
Откройте шлюзовые отсеки и отключите систему самоуничтожения.
Подумайте о своих семьях, о ждущих вас ласковых и нежных женщинах, о своих матерях. Сдавайтесь, и вам будет сохранена жизнь. В противном случае вы будете уничтожены.
Не надейтесь на помощь, наши зонды имитируют ваши аварийные позывные на орбитах другого азимута. Астронавты шатла "Independens" и «Дас Райна», верховное...
Уайтгауз закрыл глаза и картины далёкой земной поверхности между его ногами, поплыли перед ним, смешиваясь со слайдами детских воспоминаний, когда вот так же под его ногами переливалась голубым и зелёным вода реки Сокраменто. После предложения о капитуляции арабы запустили фортепьянный концерт Рахманинова, и величественные звуки ещё глубже погрузили Уайтгауза в грёзы. Но это продолжалось совсем не долго.
Неожиданно весь шаттл наполнился мощным гудением, словно к его обшивке прилепили несколько распределительных трансформаторов АЭС.
Из глубины жилого отсека послышались яростные крики Маклиффа:
- Это немцы, это немцы! Идиоты, они включили свой боевой излучатель! Фанатики! Я же уже почти все придумал, а они всё испортили, они не смогут выиграть бой, всё пропало!
- Что пропало? - Уайтгауз и Дыбаль бросились к лобовому иллюминатору.
Из-под правой солнечной батареи "Independens" оттуда, где из его тела торчал боевой корабль, в темноту били короткие бледно-голубые всполохи.
Между ними прыгали и один за другим вспыхивали, разрушались арабские зонды слежения и глушения.
Арабы не могли погасить их сигнальные огни и радиомаяки, необходимые для безопасного управления, и германский стрелок методично при поддержке системы автоматического прицеливания, расстреливали эти электронные чемоданы как в тире.
Исламистские станции стали медленно отходить на более безопасное расстояние, закрывая себя облаком отражающей взвеси из алюминиевой стружки и химикатов.
- Давай, братки, жарь зелёных чертей! Всё равно нам всем пропадать, но хоть повеселее будет напоследок… - размахивал кулаками Дыбаль, ударяясь затылком об обод обзорного иллюминатора.
Уайтгауз в этот момент, отбросив один за другим имеющиеся под рукой планшетные компьютеры, показывающие на свих дисплеях абракадабру, лихорадочно писал на чистых оборотах листов, выдранных из перекидного календаря с видами весенней Японии:
«На 34 сутки полета подверглись нападению боевых кораблей БИГа.
Связи нет. Рассматриваем возможность уничтожения корабля.
Исполняющий обязанности научно-исследовательской станции "Independens" Рональд Скотт Уайтгауз.
Нашедшему немедленно передать представителям любой власти, союзной САС.»
Нервно исписав шесть листков одинаковыми сообщениями, он ринутся к реактору озонового диффсинтеза и обнаружил, что Маклифф уже тут, и заканчивает подготовку баллонов к пуску.
Бортинженера теперь словно подменили. Он был занят своим привычным, практическим делом. Наверное он уже прикидывал про себя, что этим его усовершенствованиям, можно придать совершенно фантастическое коммерческое значение, со всеми вытекающими материальными благами. Исчезло дрожание пальцев, в глазах появился металлический отблеск, на скулах проступали желваки. Это был прежний Маклифф, ветеран космических полётов, лучший из лучших знатоков техники действующей на новых физических принципах, почитатель Жюль Верна и бюзона Хиггса.
Баллоны, предназначенные для ввода в атмосферу озона и многих других научных операций, и действий, вплоть до сброса боевых ядерных зарядов, были рассчитаны на многократное прохождение через сжигающую атмосферу.
Сейчас астронавты готовились к их пуску без расчета, по баллистическим траекториям, не над критическими точками орбиты, и контейнеры могли упасть где угодно, но шанс, что их найдут свои или союзники, все же был. И поэтому, выдрав из них трубки заполнения, Уайтгауз сунул внутрь записки и закрутил крышки. Выжидающе поглядел на бортинженера:
- Это похоже на то, как когда-то в море при кораблекрушении моряки бросали бутылки с записками. Их могли найти и по координатам направить помощь. Но пока эта бутылка с запиской попадала к людям, проходили годы или типа как почтовые голуби. Лучше бы конечно любой задрипанный бытовой радиотелефон!
Бортинженер с совершенно серьезным видом дослушал тираду своего нового командира и козырнул развернутой ладонью:
-Всё готово, лейтенант!
-Пуск без отсчета. Исполнять.- Уайтгауз поднял глаза туда, где на Земле было бы небо, вверх.- Будем надеяться, что их найдут наши. С Богом!
Баллоны стартовали одновременно и ушли к Земле широким веером. Исламисты даже не пытались их сбивать.
-Горит! Горит! - неистово закричал Дыбаль.- Вот что значит луч!
В пяти милях то правому борту, словно бенгальский огонь, пылал один из вражеских кораблей. По нему продолжал бить излучатель с «Дас Райна».
Немцы не желали давать ему шансов отделаться повреждениями. Они добивали его. Было видно как исламисты пытаются запустить двигатели, но у них ничего не выходит, и только один боковых из маневровых двигателей выпускает тоненькую струйку реактивной струи, и начинает поворачивать пылающий корабль вокруг своей оси.
Уверенный голос, бубнящий про «жизнь и достоинство, а так же медицинскую помощь и горячую пищу», заткнулся на полуслове, фортепьянный концерт Рахманинова тоже не повторился.
-Не уйдут! Горит, сволочь, ах как красиво горит,- как ребенок радовался штурман.- Только бы у них не кончилась энергия для излучателя…
В этот момент шаттл тряхнуло так, словно он врезался в скалу. Затем последовала целая серия мощных толчков. В двигательном отсеке что-то лопалось, трещало, пахнуло гарью, разогретым металлом. Круглая переборочная дверь в аккумуляторную выпучилась, но выдержала. Арабы применили по «Рейну» и станции "Independens" безбризантные ракеты, вроде тех, что используются для выведения из строя спутников, когда не хотят, чтобы не сгорела внутренняя начинка.


ГЛАВА 2

ЖИВЫЕ МЕТЕОРЫ


Выбираясь из-под кусков корпусов приборов, обрывков проводов, обломков дисплеев, кучи карт памяти, дисков, дискет, кассет рухнувшего стеллажа рабочего архива, Уайтгауз тревожно вслушался в наступившую тишину. Излучатель «Райна» молчал.
Рядом копошился Маклифф щупая лицо, - Да, давно я так по морде не получал… - сказал он, выпуская в невесомость струйки крови из расквашенного носа:
Снова зашелестел динамик внутренней связи:
- Боевая станция Евроазиатского союза «Дас Райн» вызывает станцию Североамериканского союза "Independens", внимание, «Дас Райн» вызывает "Independens" говорит полковник Раумваффе Манфред фон Конрад… В результате попадания ракеты произошла разгерметизация всех жилых и рабочих отсеков. В технических отсеках дыхательная смесь отсутствует. Прошу разрешения перебраться на ваш шаттл.
Уайтгауз посмотрел с сожалением на темную пластину не работающего нарукавного передатчика и как мог быстро подобрался к микрофону УКВ связи:
- Да, хорошо, полковник. Только у нас тут нет для вас пятизвездочного сервиса. Мы откроем нижний шлюз и вы сможете войти в грузовой модуль. Потом мы откроем вход на станцию. Удачи.
- Отлично. Теперь у нас дыхательной смеси, считай, осталось на час-полтора. – безучастно сказал Маклифф.
- Зачем тебе смесь на том свете? Мы и так падаем без шансов. – устало ответил Дыбаль.
Германские астронавты появились у наружного люка грузового модуля через десять томительно долгих минут. Они ещё десять минут входили в модуль, и ещё через десять минут Дыбаль вручную отомкнул запоры и открыл люки перехода на станцию.
Кадмитканиевые покрытия скафандров немецких военных астронавтов были разодраны, стекла гермошлемов закопчены, опознавательные нагрудные карточки будто выцвели. Глаза пустые, глядящие в одну точку. Лица такие, словно астронавты только что вернулись с того света. Их было четверо; полковник фон Конрад, штурман Эйхбергер и борт-стрелок Хоффман, которого положили рядом с четвертым, Матиасом Лейзехельдом, лежащим внутри похоронного пакета с приколотым на груди маленьким черно-красно-желтым германским флажком. Лейзехельдом погиб при попадании одной из ракет в башенку излучателя.
- Ну, что теперь? - подавленно спросил штурман Эйхбергер, после того как получил от Дыбаля маленький одноразовый термос с горячим кофе.
- Аллах Акбар. Вот что,- Фон Конрад поднял на своего штурмана мутные глаза, покрасневшие от капиллярного кровоизлияния, и провел ребром ладони поперек горла.
- Ну, зачем же так сразу? Мы еще им покажем!- через силу улыбнулся Дыбаль и сделал рукой движение, будто закрывал казенник старинного корабельного орудия.- Врагу не сдаётся наш гордый «Варяг», пощады никто не желает...
В этот момент из камеры утилизации санитарного блока послышались удары металла о металл, зажужжал криптоновый резак и без того удушливый воздух наполнился запахом сварочного флюса; борт инженер Джон Маклифф там явно что-то мастерил:
-Эй, кто-нибудь, живее сюда! Нужна помощь.- раздался в тишине его звенящий от возбуждения голос.
Двое германских астронавтов было зашевелились, но Уайтгауз удержал их и принялся осматривать их ранения, кивнув при этом головой в сторону санитарного блока и выразительно глядя на Дыбаля. Тот отправился к Маклиффу, на всякий случай прихватив аптечку. Но аптечка не понадобилась; Маклифф отослал штурмана обратно с заданием отдирать теплоизолирующую обшивку с компрессора охлаждения маршевого двигателя. Перевязывая руку Эйхбергеру и наблюдая, как Дыбаль летает туда-сюда с матами теплоизоляции, увлекая за собой шлейф мусора и утирая пот со лба, Уайтгауз поинтересовался:
- Что там у вас происходит, Эл?
- Он пока не говорит. Наверное, боится сглазить, но физиономия решительная. Возиться с многоразовыми мусорными контейнерами.
Фон Конрад поймал парящий рядом нагрудный коротковолновой приемник с наклейкой «Жан Дюпуа», включил на первой подстроившейся волне.
Сквозь сильные помехи возник знакомый голос комментатора Сн-Эн-Ви:
-… что вынудило Страны Большой Тройки выделить дополнительно семнадцать миллиардов евродолларов СГСА для государственной компании «Транс-Сельва», образованной при конгрессе Южноамериканского Союза, для проведения работ по восстановлению лесополосы вдоль левого берега Амазонки и у ее притоков; Риу-Негру, Мариньон и Жерье.
По заявлению комиссии ООН по контролю за распространением Экваториальной пустыни-КРЭП, пески наступают со скоростью до трех миль в год. При этом Амазонка, лишившаяся северной части своего водного бассейна, стремительно мелеет. Уровень воды местами упал на два фута за последние шесть недель... Амазония, эти легкие нашей планеты, может погибнуть в считанные годы. Это неминуемо приведёт последующему потеплению и к продвижению береговой линии океанов ещё дальше вглубь суши. Полное затопление освоенного побережья Европы и Америки, Азии и Африки в прошлом десятилетии с необходимостью переселения 300 миллионов человек и так поставило мировую цивилизацию на грань краха. Мировая научная общественность не сомневается в ключевом значении Амазонии, как и Лесов Сибири и Дальнего Востока, для удержания этого последнего фронта природных условий, пригодных для ...- Фон Конрад подкрутил настройку.
- Говорит радио Уолд Спортс... У микрофона Гуго Хаким Штерн. Послушайте краткую сводку новостей... Норвежская футбольная команда, выиграв у футболистов Французской Канады, досрочно вышла в финал чемпионата мира…Кто их соперники в финале? Сборная Уэльса или итальянцы? В Тампа-Сеет продолжаются кольцевые велосипедные гонки. Непревзойденный пока Марк ван Галл из Бельгии, набрал семьдесят шесть очков в личном зачете и лидирует теперь ч с большим отрывом... - фон Конрад почесал указательным пальцем свой седой висок:
-Странно, болтают о разной чепухе, а о новой войне с исламистами ни слова...
-Угу,- согласился Эйхбергер.- Если бы исламисты начали новую заваруху, то всем каналам уже транслировали бы военные сообщения, или предупреждения типа; внимание, ядерная тревога, и так далее, без перерыва, а тут молчок.
Полковник кивнул, щупая повязку на локте и одновременно выдавливая себе в рот тюбик малинового джема. Его глаза светились отблеском аварийных ламп, над переносицей залегли глубокие морщины, нижняя челюсть, когда он жевал, выдвигалась вперед как ковш экскаватора.
-Эй, командир! Рональд!- из санитарного блока выплыл Маклифф. У меня все готово.
- Что готово?
- Всё готово!
- Всё? - Уайтгаузу пришлось посторониться, прижаться мокрой, потной спиной к обесточенному шкафу распределения, чтобы пропустить Дыбаля.- Ну и теснотища у нас образовалась.
-Да уж, не стадион,- согласился Дыбаль, волокущий на этот раз пару резервных кислородных регенераторов.
Бортинженер ликующе потряс все еще работающим резаком, из которого рвалось желтое пламя:
- Я оплавил по внутренней поверхности мусорных капсул теплоизол с холодильников, врезал пульт на автомат щитов аэродинамического торможения и парашютов. Устроил запоры изнутри. Я, конечно, понимаю, что санитарные контейнеры для сброса мусора не самое удобное транспортное средство на свете, но это шанс спастись.
- В утилизационных контейнерах?
- Ну, да! Можно напяливать скафандры и занимать лучшие места!
- Да ты спятил! При чем тут мусорки? При чем тут пульт на щитах торможения?- Уайтгауз едва сдержался, чтобы не запустить в Маклиффа подвернувшейся под руку связкой ремонтных ключей, слишком уж все это было похоже на бред.
Бортинженер только усмехнулся, вынул из кармана комбинезона мятую бумагу и осторожно похлопал пилота по квадратному плечу:
- Я предвидел такую реакции. Однако вот расчет. Извини, компьютеры не работают, я так, на бумажке набросал. Если выпустить щиты торможения на пять минут сорок пять секунд раньше и одновременно раскрыть первую пару парашютов, то внутреннюю температуру в контейнерах можно удержать на уровне сорока- пятидесяти градусов по Цельсию. Плюс кондиционеры скафандров, в которых мы будем. Вполне допустимая температура. Первая пара парашютов, конечно, сгорит, но ведь остаются основные купола.
-Мы там все не уместимся,- хмуро сказал Уайтгауз, что-то прикидывая в уме и косясь на Дыбаля который внимательно изучал листочек с цифры в руках бортинженера.
- Почему? Готовы ведь два контейнера. В одном будут тяжело раненнные, доктор и припасы. В другой контейнере другом все остальные. Единственное… Тела Дюпуа и Фуджиёки придется не брать. Взять мёртвых не получится.
- Тут корень надо было квадратный извлекать, а не третей степени.- задумчиво сказал Дыбаль, и было видно как лицо его просветдлел: - А ведь может сработать эта хреновина. – Слушай, а откуда ты бумагу на станции взял, из Библии что ли вырвал? И карандаш…
В этот момент шаттл дёрнулся, послышался душераздирающий скрежет, все иллюминаторы левого борта оказались закрыты телом исламистского шатла, потому, что арабы притерлись к станции "Independens" бок о бок, как древние парусные шхуны в абордажном бою.
Эйхбергер схватил Уайтгаузу за рукав комбинезона:
- Ждать больше нельзя, герр командир. Решайтесь. Видите, у нас есть шанс. Через полчаса арабы будут внутри шаттла. Или нам придется сдаваться, покрыв себя позором, или включать систему самоуничтожения и всем погибнуть, или пытаться спастись в этих чудо-контейнерах. Нужно что-то срочно решать.
В это время фон Конрад, с видом самурая, приговоренного к смерти, вытащил из кармана Эйхбергера автоматический мелкокалиберный пистолет Спейс-Кольт с разрывными пулями, и, сжав его в кулаке, развернулся в сторону шлюзовой камеры. Оттуда уже слышалась возня, мягкие шаги по наружной обшивке, гул резаков, постукивание металла о металл; исламисты начали вскрывать шлюзовой люк, а «Индепенденс» при этом продолжал стремительно падать, под конвоем вражеских кораблей.
Уайтгауз взял из рук Маклиффа листок с расчетами, потеребил его теребил в руках, невидящими глазами посмотрел на строчки дифференциальных уравнений восьмого порядка и вслушался свой внутренний голос, выручавший его всегда; и в детстве, когда по дороге от бабушки Терезы, он вдруг свернул в совершенно чужой, темный двор, а через минуту Грейд-парке разразилась настоящая война между кланами Родригеса и Ши-хо, после чего полиция подобрала с мостовых девять трупов случайных прохожих, изрешеченных автоматными очередями, и когда в колледже не поддался на уговоры и «на слабо» и не съел в туалете таблетку с наркотиком от которого никогда бы не смог отвыкнуть, ни позже, в Форт-Штрезе, на учебной базе 51 крыла ВВС САС, куда он не успел из увольнения, напившись в кабачке прямо напротив КПП базы, в то самое время, когда его безупречный всепогодный перехватчик с заменившим его пилотом разбился вдребезги, и тогда, на передовой, в центре осажденной исламистами Анкары, когда он с двумя рейнджерами проник на тыловой командный пункт 15 ударной дивизии исламистов набранной из добровольцев Северного Кавказа, и оказался в логове врага, под толщей бетона за несколько минут до локальной ядерной атаки, когда весь район на верху был сметен локальным ядерным ударом...
Однако сейчас, плавая в невесомости среди хлама и мусора, под светящимся табло-451 миля в перигее, он не слышал этого своего внутреннего голоса, только мозг бешено работал, проворачивая огромное количество информации и выдавая ответы один ужаснее другого. Поэтому Уайтгауз явно медлил с решением.
- Скорее, скорее, Рони, не засыпай,- вывел его из столбняка Дыбаль.
Он и Эйхбергер были уже полностью облачены в скафандры и осторожно запихивали скафандр Айдема, или даже скорее упаковывали как ценную рождественскую покупку в супермаркете.
Медленно угасал свет голубоватых аварийных ламп, придавая лицам лихорадочно работающих людей мертвенный оттенок как в фильме ужасов, монотонно сигналил высотомер, меняя убывающие цифры, гадко вонял остывающий внутри контейнеров теплоизол, и копошились на внешней обшивке станции арабские военные астронавты.
С каждой минутой становилось все более и более душно; регенераторы дыхательной смеси не получая достаточного напряжения, почти остановились.
Арабы достаточно быстро вошли в шлюзовую камеру, срезав наружный люк и скрежетали алмазными бурами, вскрывая первую внутреннюю мембрану.
Кто-то чужой уже хозяйничал в двигательном отсеке, проникнув туда через пробоину в пустых топливных баках.
- На кой черт ты приволок «Коку-Колу», выкинь её немедленно. А это что? Гусиная печенка? Годиться. Усушенный рис? Годиться. Клубничный джем? Оставь арабам. Шоколад? Годиться...- Уайтгауз и Дыбаль грузили во второй контейнер упаковки продуктов и наиболее ценные приборы и блоки памяти компьютеров. Внутри уже находились бесчувственный Хоффман и бодрящийся Эйхбергер, принимающий и укладывающий груз компактными пирамидами. Маклифф с фон Конрадом подтащили Айдема:
-Посторонитесь, будем грузить командира.
-Самое интересное, что он сюда уже не влезет. - Уайтгауз озадаченно застыл с коробкой риса в руках.
- То есть как не влезет? А лишний вес? – Маклифф начал рыться в карманах комбинезона, пытаясь найти свои расчёты.
- Придется ему лететь в нашем контейнере. Видишь, сколько тут всего набралось? Да и Хоффмана не положишь по-другому. Не будешь же ты ему, бессознательному привязывать колени к груди? Если твой расчёт верен, он верен. Если нет, то и нечего говорить.
- Интересная логика.
Тем временем Дыбаль склонился над люком в контейнер Эйхбергера, повернув к нему свой нарукавный таймер:
- Слушай, парень, если не хочешь, чтобы нас разнесло при посадке на Землю друг от друга на пару сотен миль, то внимательно слушай и запоминай. Сначала сверим время. На моем таймере пятнадцать сорок одна-две-три...
Успел выставить секунды?
Молодец.
Значит так. В момент старта обнулишь таймер, и когда на нем набежит двадцать семь минут пятнадцать секунд, нажмешь вон ту кнопку под локтем. Откроется щит торможения, и отстрелятся парашюты.
Тряхнет, но не сильно. Дальше можешь отдыхать.
Все остальное произойдет автоматически. Если мы все сделаем синхронно, то сядем не далее полумили прут от друга.
Если нет...
То значительно дальше.
Да, вот еще.
Если при касании поверхности появится символ «010» - значит сели на воду.
Люк ни в коем случае не открывай, а сразу включай радиомаяк.
Понял?
- Хорошо. Да хранит нас Господь! Мы на 99% уже мертвы. Поэтому прощайте.– Эйхбергер перекрестился и закрыл стекло гермошлема.
Фон Конрад помог ему опустить тяжелый блин люка:
- Прощайте. Но все равно садитесь поудобнее. На всякий случай. Вдруг повезет.
Когда раздался щелчок внутреннего запора, еще теплого после конструкторских ухищрений Маклиффа, бортинженер облегченно вздохнул :
- Кажется, сработал замок. Будем надеяться, что и на нашей капсуле конструкция тоже не подведет,- он некоторое время искал что-нибудь деревянное, чтобы по русской традиции, которая ему почему то запомнилась, постучать три раза от сглаза. Ничего деревянного вокруг Дыбаль, естественно, не нашел, и, плюнув три раза через левое плечо, полез в свой контейнер. Уайтгауз в это время разбил стекло аварийного щитка и открыл панель управления системой самоуничтожения. Вставив и повернув ключ, взятый вместе с цепочкой с шеи майора Айдема, он вдавил до щелчка красную кнопку, похожую на шляпку небольшого гриба. Включилась сирена и невидимый секундомер начал свой обратный отсчет до взрыва станции.
- Эй, механик чертов, что это шипит?- настороженно спросил Уайтгауз, залезая в свой контейнер и с трудом устраиваясь между Дыбалем и полковником.
-А-а... Это я открыл на прощание гелиевый резервуар,- сказал Дыбаль, вслушавшись в свистящий звук, такой, словно из чайника вырывался перегретый пар, и криво ухмыльнулся:
- Вот долбанёт так долбанёт, когда сработает самоуничтожение. «Зелёные» будут очень рады.
В шлюзовой камере скрипели и жужжали алмазными бурами арабы, вскрывая внутреннюю заслонку, шипел льющийся как туман жидкий гелий, тикал таймер самоликвидации, выла сирена и через равные промежутки звучал сигнал тревоги, а бесстрастный голос в наушниках шлемофонов повторял:
-Станция готова к взрыву. Осталось три минуты…
Станция готова к взрыву. Осталось две минуты-сорок пять секунд...
- Задраивай форточку, Эл. Через минуту сработает автомат запуска,- рявкнул Уайтгауз и опустил стекло гермошлема.
Дыбаль проворно надвинул крышку и крутанул колесо запора:
-Прощай, папа «Индепенденс» и мама жизнь! Прощай честный зануда Дюпуа и Фуджиёки. самый весёлый японец на свете!
Подсветка гермошлемов выхватила из темноты внутренности контейнера; астронавты сидели, стиснувшись как консервированные шпроты.
О том, чтобы двигаться, не было и речи.
Можно было лишь шевелить кистями рук, которые все предусмотрительно разместили перед щитками управления своих скафандров.
Фон Конрад что-то быстро нашептывал, то ли молился, то ли громоздил одно из своих жутких многоэтажных немецких народных ругательств. Дыбаль пытался сдуть в сторону от носа невесть как попавшую под стекло гермошлема обертку от жевательной резинки. Маклифф нервозно покусывая губы, держал указательный палец на кнопке обнуления таймера и, не отрываясь, глядел на свой нарукавный высотомер-413 миль в перигее:
- Ну, давай, давай, чертова автоматика, срабатывай!
- Станция готова к взрыву. Осталось две минуты пятнадцать секунд...
- Ну, вот сейчас!
-...минута сорок пять секунд.
- В чем дело, Маклифф! Ты что, забыл включить шлюзовой клапан?
- Станция готова к взрыву. Осталось сорок пять секунд.
- Этого не может быть! Мы уже прошли расчетную 405 мильную отметку. Теперь даже не могу себе представить куда мы приземлимся. Главное чтобы не в океан! Этого просто не может быть! Простите меня, ребята...- тут Маклиффу вдруг показалось, что его мясо отделяется от его костей, а мозг размазывается по своду черепа.
Его вдавило в титанопластовую обшивку так, что кишки, почти прилипли к позвоночнику. Перед тем как провалиться в черноту, наушники шлемофона донесли скрежет зубов Уайтгауза и его горловой рык:
- Она все-таки сработала, эта чертова железяка, мать ее! Эл, не забуд, если вовремя не откроешь щит торможения. Мы трупы!
- Поехали! – сквозь зубы процедил Дыбаль, наблюдая в глазах танец красных кругов и серебряных звёздочек.
Через тридцать секунд после отстрела контейнеров от станции, «Рейн» и "Independens", а также два пристыковавшихся к ним исламистских корабля с романтичными названиями «Утро псового лая» и «Слово Пророка», вспучились огненно-желтым шаром, превратившись в фейерверк расплавленного металла.


Радиоперехват в шар-секторе А13Н45




Уровень секретности С


Координатору ОО УВР СБ-3,
капитан-коммандору ягду
ДОННУ АУКОРРУ

С П Р А В К А

Командир яггдишвальдера-42, капитан Графор Теритисот,
родился 14 янвана 4694 года от начала Натоовааля в Кленвуле планеты Гаммун системы Трех Борзых. /Код 556749/.

Мать: Даза Тантана, профессия 5564. Проживает – Кленвул, Магистраль Капитана Дэма, строение 99, отсек 588.

Отец: Штарп Тертисот, профессия 69870. Проживает там же.
В 4707 году Тертисот Г. Окончил общеобразовательную школу /код 48769/ и поступил в Высшее Биологическое Училище
1У Флота ягду Кахуму Йохоуду Метропилии по специальности 487659, откуда в 4712 году был призван на действительную службу в 44 военно-транспортную флотилию У Флота 1-й Галактической директории.

Послужная карточка капрала Тертисота Г. прилагается.

После окончания в 4715 году курсов ВГФ, быт направлен в действующий Флот в качестве помощника командира тральщика ДТО-91.

Зачетная книжка курсанта Академии Военно-Галактического Флота и послужная карточка лейтенанта Тертисота Г. прилагается.

За воинские заслуги в 4720 был повышен в звании и назначен командиром тяжелого крейсера «Езера» ЯГ-42 156 эскадры 3-й Галактической директории.
Принимал участие в операции по деблокаде Стигмарконта, штурме фортов «Ихтенельд-21-М» и «Ихтенельд-40-Р».

За доблесть, проявленную в бою 11 ферана 3722 г шар-секторе В44Н01 / системе Голубого Шлейфа /, был удастоин удостоен правительственно награды - платиновой звезды 6 степени и звания капитан ВГФ.
В командование ЯГ-42 вступил 1 иунна 4724 года.

За время командования подразделением проявил себя как требовательный командир, осторожный и предусмотрительный навигатор, хороший организатор и четкий исполнитель боевых заданий.

Жены и детей не имеет.

Увлечения 67859, 17678, 58698 и т.д.

Благонадежность: 7986

По линии Управления Контрразведки СБ разработку проходил,
ни в чём подозрительном не замечен.

Служебная характеристика прилагается.

Натоот!

оператор Марра Штадлидт.





Дискретошифрограмма ВХН 11

Уровень секретности А

Командующему 156 эскадрой 1У Флота
полковнику ягду Кахуму Йохоуду.


Ягд полковник!

Довожу до Вашего сведения, что к исходу 24 марра 4725 г. от начала Натоотвааля, части вверенной Вам эскадры, полностью блокировали шар-сектор А16Н45 по схеме «Сеть».

Дозоры выставлены с дистанцией 5 Тохов.
Всеми имеющимися локсканнерами ведется глубокое сканирование сектора и ближайшего космоса с целью обнаружения останков яггишваяьдера-42 и возможных в этом районе рейдеров империи Свертц.

В операции не принимают участие:

- яггишвальдер-15; сопровождение конвоя КК22 к форту «Ихтенельд-56-Р» укрепрайона Стигмарконт.

- бригада ремонтных судов 446 отдельного рембатальона.

- 4 тральщика типа «Огайра» подразделений ЯГ-17 и ЯГ-32, находящиеся на профилактическом ремонте.

- топливный заправщик оперативного резерва 156 эскадры ТПЗ 443; перегрев маршевых двигателей в результате избыточного наддува мегразина.
Общее задействование сил 156 эскадры-89 %.

Натоот!

00-30. 25 маррд с.г.
Координатор операции "Захват",
капитан ягд Одун Эйдлах.


***


Дискрет-шифрограмма ООЕ

Уровень секретности А Координатору Службы Безопасности,
маршал-коммандору Натоотвааля,
ягду ТООТУ ЯЩЕМГАРТУ
База Флота Стигмарконт
25 марра 4725 г.
от начала Натоотвааля.

От координатора Отдела
Управления разведки
Службы Безопасности 3-й
Галактической директории.



С П Р А В К А

Относительно:
гибели ЯГ-42

На момент потери связи с яггдишвальдером- 42 156 эскадры 1У Флота 3-й Галактической директории, 15 марра с.г., в состав ЯГ-42 входили следующие суда;
- линкор 1-го класса «Маршал Тоот» /флагман/

- линкоры 2-го класса «Кеквут», «Майкопар», «Рыс».

- тяжелые крейсеры «Езера», «Кан Соррэ», «Кродис», «Мозток»

- тральщики типа «Огайра» /общим числом 13/

- сторожевики типа «Жевур» и «Юнус-«5» /общим числом 15 /.

- десантно-штурмовые суда тактического резерва 1У Флота, имевшие на борту полностью укомплектованную дивизию коммандос «Голубая молния», с тяжелым вооружением. /общее число ботов ДШ 7/.

- вспомогательные суда общим числом 34.
Всего 77 боевых и транспортных судов.

Натоот!

Координатор 00 УВР СБ-3,
капитан-коммандор ягд Донн Айкорр.


***

Дискретошифрограмма ВХН 13

Уровень секретности В
Командующему 156 эскадрой
ягду Кахуму Йохоуду

Ягд полковник!

Довожу до вашего сведения, что 26 мая с.г., в шар-секторе А16Н45 после тщательного сканирования и траления удалось обнаружить 69 флаг-ринкелей судов ЯГ-42, а также большое количество обломков и частей обшивки, шпангоута, двигательно-силовых установок.
Найденный «черный ящик» линкора 2-го класса «Кеквут», оказался размагниченным, видимо в результате воздействия сильных остаточных аннигиляционных излучений. ЧЯ других судов, а так же бортовые журналы, навигационные книги и комп-терминалы обнаружить не удалось.

Натоот!

23-45. 26 марра 4725 г
От начала Наоотвааля
Отдел информации
при особом отделе УВР СБ-3


***

Маклифф лежал лицом в небо и наблюдал, как по его переносице ползет жук, похожий на скоробея, и деловито исследует налипшие на кожу пылинки:
«Жив я или мёртв?»
Он глубоко втянул в себя сухой, жаркий воздух.
Жук в панике свалился на его плече плечо и, перебежав на иссушенную ветку безлистного, давно засохшего кустарника, затаился.
Только сейчас бортинженер почувствовал, что он словно плавает в ванной, наполненной чем-то липким и вязким:
- Бог мой, да я же плаваю в собственном поту внутри комбинезона.
Чувства постепенно возвращались к нему.
Кожа лица вдруг заголосила всеми своими нервными окончаниями:
- Спрячь меня, укрой меня от Солнца!
Прямо над головой, белым шаром висело солнце, которое будто решило испепелить астронавта и собрало для этого всю свою энергию.
Он дотронулся не слушающейся рукой до лица и вскрикнул от боли; оно было обожжено и покрылось струпьями.
Превозмогая боль в позвоночнике, Маклифф перевернулся на живот, хлюпая соленой влагой в ткани своего герметичного комбинезона, и понял, что тяжелого скафандра на нем нет; он валяется в нескольких футах левее, весь словно изрезанный ножом, обуглившийся и жалкий.
- Да, ну и загорел я тут, - он прикрыл затылок попавшимся под руку обрывком какой-то синтетической ткани. И после этого он на какое то мгновение потерял сознание от острой боли во всём теле, в каждой косточке, в каждом суставе и клеточке.
Когда сознание вновь включилось, как телевизор после кратковременного скачка напряжения в сети, он поймал себя на мысли, что меньше всего, что ему сейчас хочется, это жить, с такой болью по всему телу. Он кряхтя и морщась вытащил из нагрудного кармана ампулу препарата, предназначенного как раз для таких экстренных случаев, и надкусив пластиковый колпачок, проглотил адскую смесь из витаминов, болеутоляющих средств, гармонов и энергетиков.
Сразу стало заметно легче.
Астронавт медленно поднял голову и потрясенно застыл; перед ним, прямо за одиноким кустиком иссохшей колючки на котором всё ещё сидел его знакомый жук, лежала безжизненная пустыня.
Ровная как стол, без единого холмика, без малейшего намека на барханы или зыбь, ослепительная, будто светящаяся изнутри. Легкая песчаная поземка иногда нарушала полный обездвиженный покой, да ещё на горизонте, в белесом небе заблудилось одинокое облако, медленно размываемое горячим дыханием раскаленного песка.
- Боже! Где я? А-я-а-а...- непроизвольно вырвался из пересохшей глотки тоскливый вопль.
- Эй, чего орешь? Думаешь одному тебе здесь хреново? Ха… Дружище, Чёрт побери. Разрази меня гром, порежь на тонкие ленты… Я все ещё вижу тебя живым…Чтоб я сдох. - раздался сзади хриплый голос Уайтгауза и громадная тень пилота нависла над Маклиффом.
Маклифф медленно обернулся - за Уайтгаузом, на котором тоже уже не было скафандра, чуть поодаль, стоял их посадочный контейнер, накренившийся, и наполовину ушедший в песок. Посадочные парашуты оранжевого цвета выстилали соседний холм, как декорации к фантастическому фильму, вокруг контейнера на карачках ползал бортинженер Дыбаль и что-то нашаривал растопыренными пальцами.
В скудном теньке контейнера, лежали два неподвижных тела, видимо это были командир бывшего шаттла "Independens" Айдем и командир бывшего «космического броневика «Дас Райн» полковник Фон Конрад.
- Ну, очень я рад. Ну прямо так рад… А знаешь, Джон, ты очень беспокойно спал, кстати. Я накрыл тебя куском парашюта, а ты засучил ручонками и ножонками и все сбросил. Не хорошо. Что, старина, встать можешь?- закончил уже серьезно Уайтгауз. – Но вижу, что вопрос не к месту.
Уайтгауз закинул руку Маклиффа себе через шею и медленно начал его поднимать. После этого они двинулись к контейнеру. Ноги у обоих не шли. Если б дюна не имела уклона, он бы и не смогли и сдвинутся. Пока они ковыляли к контейнеру, Дыбаль наконец нашёл то, что искал – многоспекторный бинокль, после чего весьма шустро для человека недавно упавшего камнем на Землю, полез на верх, на контейнер, противно скрежеща металлическим протектором ботинок по его еще, теплой от атмосферного разогрева, черной стенке. От обшивки контейнера полетели прогоревшие в атмосфере чешуйки титановой керамики:
- Да, любопытно посмотреть, куда это нас занесло… Ух, ноги-руки не гнуться совсем… Уй, больно то как…
- Да, Эл, очень любопытно... – Уайтгауз добрел до контейнера и аккуратно сложил безвольное тело Маклиффа в тень.
- Рони говорит, что мы где-то недалеко от восточного побережья бывшей Венесуэлы, в районе занесенного песками Каракаса. Но по его глазам видно, что он сам в это слабо верит. Да и потом, где, так сказать, дыхание моря? На границе песка и океана постоянно мешаются воздушные потоки, и должно дуть как в аэродинамической трубе. Ну хоть слабый ветерок должен быть? А тут? Эх, чего говорить... - Дыбаль приложил к глазам бинокль и уставился в горизонт. Стоя на капсуле он напоминал монумент какому то древнему моряку, глядящему в туман, в надежде разглядеть там долгожданную землю, или хотя бы на эскадру вражеского флота…
- Ладно, главное, что мы теперь на Земле. Те десять процентов вероятности на удачное приземление в этой кастрюле для мусора, сработали. Это чудо, но мы живы, а исламисты считают трупы своих астронавтов, на подготовку которых они затратили миллиарды евродолларов.
- По поводу того что мы живы, все очень относительно, Джон. Мне кажется, что на "Independens" до аварии, когда горел свет, была холодная "Пепси", разные там сервелаты, мы были несколько более живыми, чем тут, где в лучшем случае поймаешь худосочную ящерицу, а в худшем, ничего. Здесь тоже почти космос. Только из песка. А без связи, какая разница где помирать.
- Ничего аварийный маяк работает, значит за нами прилетят. А второй контейнер где? Эейхбергер, Хоффман, припасы?
- Завидую вашему оптимизму.- Маклифф самостоятельно привстал и прислонился спиной к обшивке контейнера и тут же отпрянул; она еще не остыла от аэродинамического нагрева, кроме того, ее разогревало солнце. Горячо было как на сковороде на огне.
- Пока не ясно. То-ли они упали слишком далеко, толи вообще не упали – сказал Уайтгауз. Он протянул Маклиффу плоскую флягу реактводы. Бортинженер повернул крышку выпуска и в колпачок просыпался серый порошок. При соприкосновении с воздухом порошок превратился в ледяную, как показалось на контрасте с горячим воздухом, воду. Маклифф осторожно отхлебнул эту отдающую железом жидкость:
- И что дальше?
- И что дальше? Для ответа нужно хотя бы знать, где мы сейчас находимся.
- Рональд, ты ведь говорил, что мы в районе Каракаса?
Уайтгауз пожал плечами.
- Интуитивное предположение.
Насмотревшись на безрадостную округу, Дыбал на некоторое время влез внутрь контейнера, и вылез оттуда красный как помидор, как после получаса в финской парилке, но зато довольный. Он осторожно баюкал в ладонях небольшую плоскиую пластинку коротковолнового передатчика:
- Вот. Кажется работает. Сейчас соединимся со спутниковой системой определения координат. Врубим аварийные позывные и-и-и-и…
- Ну да… А кто явится на твои позывные? Кодированный сигнал радиомаяка слышать могут только свои, а этот будут слышать все, включая приёмники мобильных телефонов. - на зубах Уайтгауза хрустнул песок. Он плюнул в сторону.
- То есть как это кто?
- Значит так; никаких исходящих сигналов. Давай сначала попробуем послушать на приём.- опередив замешкавшегося штурмана, Уайтгауз надавил ногтём на полоску выключателя и подушечкой пальца притронулся к символу поиска.
Передатчик отреагировал треском и воем автоматической подстройки. Сквозь эфирный шум послышался встревоженный голос, бубнящий что-то так быстро, что разобрать хоть слово было просто невозможно. Через некоторое время, к первому, присоединялись ещё несколько голосов. Иногда всё заглушалось трелями срабатывающих самолетных систем опознавания «свой-чужой».
- Кажется, говорят по-испански.- сказал Дыбаль поднося передатчик к самому уху:
- Что то типа: прошу дать разрешение на боевое сближение… Угольного цвета цилиндр, примерно три метра в диаметре, открытый щит аэродинамического торможения, два парашюта... На запросы не отвечают, сигнальных ракет не отстреливают.
Разрешаю...
Иглесиас, прикрой меня... Да. Точно. Чёрт возьми, командир! Они атакуют наш второй контейнер с Эйхбергером и Хоффманом…
- По-испански? Атакуют? Значит мы все-таки на территории ЮАСа.
Это наверное их патрульные истребители или беспилотники с дистанционным управлением.
- Но ведь Южно-Африканский союз нейтрален! Наверное можно попробовать включить аварийные позывные.- оживился Маклифф.
Уайтгауз с сомнением покачал головой:
- Не нужно торопиться, Джон. Да, ЮАСовцы нейтралы, но мы располагаем сейчас только той информацией, что была у нас до столкновения с «Дас Райном». А ведь после этого на нас напали арабы. И кто знает, может, это новая война. А когда начинается война, никогда нельзя ручаться за позицию нейтралов. Почему они обстреливают спускаемый аппарат, когда даже не знают чей он? На контейнерах ведь нет никаких опознавательных знаков. А оранжевые парашюты это международный стандарт.
- А-а, черт! Они сбили его, сбили сволочи, они сбили контейнер! - вдруг закричал Дыбаль, отрывая от уха передатчик и хватаясь за голову.
- Черт возьми… Да что им мог сдегать беспомощный контейнер, железный ящик болтающийся на парашютах? Что за уроды эти южноамаериканцы!… Эх…– сжал кулаки Уайтгауз.
В этот момент слабо застонал Фон Конрад. Дыбаль наклонился над ним:
- Что, Манфред? Что ни будь нужно? Воды, болеутоляющее?
Фон Конрад был очень плох. Несмотря на то, что его тело не имело серьезных повреждений, общее состояние ухудшалось с каждым часом.
Когда капсула с ним, Уайтгаузом, Маклиффом и Дыбалем, на расчетной высоте выпустила щит аэроторможения, начался бафинг и нагрев больше допустимого.
Через тридцать секунд падения в атмосфере со скоростью 1750 мили в час титанопластовая прокладка около поворотника люка разуплотнилась, и температура внутри контейнера зашкалила за критическую отметку.
Огнеупорная ткань скафандров сморщилась и размягчилась, словно целлофан у огня, а системы кондиционирования продолжали работать только чудом.
Это был конец.
Маклифф тогда скрипел зубами и говорил, что жизнь он прожил не зря, что разработал не мало первоклассных систем контроля за работой различных инетеллектуальных компьютерных систем разных уровней, написал пособие по эмоциональному общению с компьютерными системами имеющими исскуственный интеллект, придумал и пробил через комиссию НАСА датчик накопления солнечной энергии отраженной от поверхности Луны, анализатор спектрального анализа орбитальной пыли, что ему всегда нравились такие парни как Уайтгауз и Дыбаль, и если он иногда ворчал и злился, то это только для пользы дела. Он еще говорил, что всегда любил только двух женщин - свою мать, Энн Стоун - Маклифф и свою вторую жену Дороти, а все остальные женщины в его жизни были только случайностью, проходящим приключением, хотя ничего плохого о них сказать он не может, и они все не напрасно верили ему и в него.
Он мотал головой внутри запотевшего гермошлема, хлопал Уайтгауза по плечу, насколько позволяла теснота, при этом каждый раз прилепляясь перчаткой к кадмиткани комбинезона товарища. Он говорил, что всегда хотел иметь таких детей как у Уайтгауза, мальчиков сорванцов Арни и Джорджа, и сочувствовал пилоту в том, что им без отца будет тяжело опять не ввязаться в дурную компанию, наркотики и тюрьму для несовершеннолетних.
Уайтгауз при этом уже не понимал того, что ему пытается кричать бортинженер, он просто изощренно поносил конструкторов аварийных комбинезонов за недостаточную теплоустойчивость ткани.
Когда начали тлеть и расползаться силиконовые застежки в молнии, фон Конрад выкрутил трубку охлаждения приборного модуля, и жидкий гелий хлынул ему на грудь. Все внутри контейнера заволокло ледяным туманом, температура упала до нормы, но сквозь гул вибрации и горящей обшивки было слышно, как на полковнике лопается скафандр от резкого перепада температуры в сотни градусов. Эта акция давала людям ещё несколько минут жизни.
Через сорок секунд после этого раскрылся щит торможения и вышла первая пара парашютов. Потом раскрылась вторая пара. Они были спасены, но полковник получил сильнейший термический приподняться на локтях, что-то сипел, обращаясь то ли к товарищам толи к богу.
Сейчас Маклифф, глядя на полковника, с трудом сдерживался, чтобы не закрыться рукой от этого страшного, распухшего, синюшного лица. Уайтгауз стоял рядом и как опахалом, махал на полковника куском парашютной ткани. Дыбаль тем временем продолжал слушать переговоры ЮАСовских пилотов со своей базой:
- Черт побери, они знают, что был еще один контейнер. Они нас ищут.
Пилоту только что передали сектор поиска и предполагаемые координаты 15-2 и 15-3...
- Плохо дело. Рано или поздно они нас тут найдут. И боюсь, кофе не предложат. Нужно уходить отсюда. В сторону от контейнера. Судя по нумерации квадратов, принятых в ВВС ЮАС, если я правильно помню, мы недалеко от предгорий Анд, где-то в районе Медельина. Может быть, мы сейчас стоим над одним из его бывших проспектов. Вот что, нужно брать раненых на волокуши из парашютной ткани и идти к горам. Только там можно спрятаться, найти воду и пищу. Даже Великая Пустыня пока бессильна перед горами. Горы нам помогут. По крайнеё мере там есть вода.- Уайтгауз, закончив говорить, отправился к распластанному парашюту и принялся обрубать его лямки и стропы, рвать оранжевую ткань, Маклифф пополз ему помогать, нарезать из ткани длинные полотнища для волокуш, укрытий и солнцезащитных балахонов.
Дыбаль занялся отбором вещей, необходимых для перехода, время от времени осматривая в бинокль горизонт и поднебесье.


ГЛАВА 3

ИНДЕЙЦЫ КИЧАКО

Адская жара медленно спадала.
Безжалостное солнце скатывалось все дальше на Запад, постепенно превращаясь из ослепительно белого в пунцовое. Небо, словно бесконечный потолок, окрашенный ровной, бледно голубой краской, еле заметно подернулось дымком облачности. Появился слабый ветерок. Он был пока еще такой же раскаленный, как и песок, но это был ветер океана переваливший через горные цепи и растворившийся в пустыне. Еле заметные поначалу дюны, стали теперь выше, шире. Они гигантскими серпами изгибались в сторону гор, чьи скалистые верхушки, покрытые снеговыми шапками, уже отчетливо виднелись на горизонте.
Астронавты шли на пределе своих сил. Они уже давно бросили большую часть снаряжения взятого с собой; пакеты индивидуальных аптечек, ящик усушенного бекона, аккумуляторы, сигнальные фонари и ракеты, лопатки, пакеты сухого горючего, с сожалением закопали в песок адсорбатор кадмия, уникальный прибор спасенный с «Индепенденса», Дыбаль даже выкинул наручные часы, ставшие тяжелыми как вериги.
Они тащили на волокушах своих раненых, увязая по щиколотку в мелком песке, уже не имея сил разговаривать, думать, поднять головы в нелепых тюрбанах из обрезов оранжевой парашютной ткани; только вниз, на поверхность поблескивающих песчинок глядели слезящиеся глаза, только на запыленные носки своих ботинок, внимательно следя за тем как ступает нога - у упавшего могло не оказаться сил подняться.
Час назад, перед тем как бросить передатчик, Дыбаль перехватил сообщение одного из ЮАСовских пилотов о том, что два его ведомых без каких либо видимых причин не вышли из элементарного виража в квадрате 15-2 и врезались в землю, и что он наблюдает странные колебания воздуха недалеко от своего самолета. Координатор полётов сообщил ему о том что он его почти не видит на своих радарах из-за не понятых электрических разрядах в атмосфере и дал ему указание прекратить до утра поиски второго спускаемого аппарата и возвращаться на базу.
Далекий гул, который грезящие наяву астронавты восприняли как гром приближающегося дождя, и был рёвом двигателя этого патрульного «Фантома-11-Е-34А», спешно возвращающегося на базу в Серра-де-Пасо, где на летном поле уже резали воздух лопастями десантные вертолеты, готовые доставить в предгорья, в сектор поисков, наблюдателей-снайперов и поисковые команды спецназа армии ЮАС.
Спасительные скалы были уже совсем близко, всего в десятке миль. Нормальный здоровый человек, налегке, преодолел бы это расстояние за два с половиной часа, но этот путь был просто непреодолимым для обессиливших людей, чьи души уже почти расстались со своими телами. Борьба за жизнь подходила к своей кульминации. Наконец, их и без того медленное продвижение, замедлилось гороподобными дюнами и россыпями базальтовых глыб, иссеченных песком и ветром.
В тот момент, когда солнце коснулось горных вершин, Дыбаль, волокущий вместе с Маклиффом тяжеленного фон Конрада, оступился и упал лицом вниз. Потеряв от рывка равновесие, вслед за ним упад и Маклифф.
Они оба некоторое время пытались подняться, гребли под себя струящийся песок, стараясь продвинуться вперед хоть на дюйм.
Тщетно.
С верхушки дюны, замедленно, словно во сне, на их головы съехал оползень, едва не похоронив их и абсолютно беспомощного полковника.
Но они еще боролись, расходуя последние силы, еще карабкались вверх, вперед. Уайтгауз, не заметив остановки товарищей, некоторое время еще шел, упрямо уронив голову на грудь, волоча Айдема, укутанного в парашютную ткань как в саван.
Взобравшись на очередную дюну, он вдруг осознал, что не слышит за спиной хриплого дыхания Дыбаля и Маклиффа.
С огромным усилием он повернул затекшую шею:
- Эй, ребята...- беззвучно сказали его потрескавшиеся губы. Он попытался сделать какой-то жест рукой, но потерял равновесие и скатился вниз. Айдем, оранжевым свертком остался по другую сторону гребня песчаного холма.
Почти сорок минут понадобилось Уайтгаузу, чтобы снова оказаться на трехметровой высоте непрерывно осыпающегося склона.
Солнце теп временем зашло.
Окраина Великой Пустыни начала медленно оживать. Теперь тут извиваясь змеи на все еще жгущем песке, семенили ящерицы, сновали по своим делам крупные жуки, наглые, жирные мухи, начали деловито исследовать мокрые от пота и покрытые пыльной коркой, лица астронавтов. Куда-то проскакал тушкан-пустынник, помахивая пушистой кисточкой хвоста и вертя остроухой головой. Вслед за ним, почти рядом с лицом Уайтгауза проплыла по песку гюрза. Человек ее не заинтересовал, ей нужно было что-то, что можно было реально проглотить.
Ветер стал сильнее, напористей. Теперь он вырывался из глубины пустыни. Пустыня остывала.
По гребням дюн двинулись мириады песчинок, полезли в ноздри, уши, глаза, потоком полились за воротники, проникли в плотно зашнурованные походные ботинки, карманы, швы, ножны тесака.
Но Уайтгауз уже не обращал на это внимания - он засыпал от изнеможения и обезвоживания.
Неиссякаемые, казалось, силы его могучего организма, помноженные на горсть тонизирующих таблеток и содержимое ампул аптечки, выпила пустыня. Действие анаболиков и акклиматизационных препаратов, принятых после посадки, тоже закончилось, и земное тяготение невидимым прессом навалилось на каждую клеточку его тела, за три месяца полета отвыкшего от тяжести . Оно заболело, заныло все сразу, вспыхнуло огнем ушибов и ссадин, полученных при столкновении на орбите, травмированного при ударе о землю с заболело обожженной солнцем кожей. Ошалевший от нечеловеческих перегрузок, его мозг, заполнился размазанными цветными картинками прошлого вперемешку с черными пятнами; то он идет со всей первой девушкой в кино на фильм «Герои против орков» то он сдает вступительные тесты в Академию и не знает, как рассчитать характеристики РС, то он играет с братом Маклиффа в теннис по десять евродолларов за гейм...
Сила ветра продолжала нарастать. Уже были снесены его порывом тяжелые мухи, ползающие по лицу человека как по покойнику, уже застучали как дождь крупные песчинки о ткань комбинезона и дюны начали свое невидимое движение.
Уайтгауз не чувствовал сейчас ни жары, ни боли, ни песчаного дождя на своей коже, он был полностью был поглощён иллюзорным миром воспоминаний, которым убаюкивал и смягчал предсмертные часы его мозг, и только свист и завывания бури, еще проникали в его сознание.
Но что-то неуловимо переменилось в голосе Великой Пустыни, какой-то слабый вибрирующий не характерный для ветра звук-то удаляющийся, то приближающийся, примешался к гулу природы.
Нет, пустыня точно не могла родить такие звуки.
Там, в песчаном буране, что-то двигалось, нечто механическое.
Люди? ЮАСовские коммандос все-таки выследили их?
Уайтгауз медленно подтянул к груди свой доисторический семейный кольт «Викинг Комбат», единственную вещь, которую он не выкинул по дороге.
Звук близился. Это был звук мотора, автомобильного двигателя, натужно завывающего на подъёмах.
- Хорошо. – подумал астронавт - Пусть идут - две обоймы разрывных пуль 45 калибра - это всё что осталось у погибающего экипажа «Индепенденса», но это лучше чем ничего.
Всё равно, пусть идут...
Из пыльного тумана вынырнул допотопный «Джип» с вылинявшим брезентовым верхом. Все в нем скрежетало, дребезжало, болталось. Помятый капот подпрыгивал на неровностях. На лобовом стекле мотался обломанный дворник, расчищая водителю обзор, правое крыло еле держалось, левое отсутствовало вовсе, поцарапанные борта с редкими пятнами оставшейся заводской краски были разрисованы затейливым индейским орнаментом. Однако надо всем этим была четко различимамаленькая, похожая на детскую лопатку, вращающаяся лопасть навигационного радара.
Уайтгауз решил, что ему мерещиться это страшилище, что это на самом деле дозорная машина ЮАСовских коммандос.
Он оторвал пистолет от песка, установил на рукоять у щеки и тут понял, что не в силах даже отщелкнуть предохранитель.
Пальцы не слушались его.
Джип тем временем остановился не глуша мотор, но не удержался на гребне дюны и юзом съехал вниз.
Из него вывалились двое коренастых людей в широкополых соломенных сомбреро, бесформенных рубахах неопределенного цвета, таких же штанах, сандалиях на босу ногу.
- Двое, всего двое!- астронавт попытался достать предохранитель зубами.
С головы сорвался и покатился его оранжевый тюрбан, разворачиваясь на ветру.
Зубы клацнули о равнодушный металл ствола. Бесполезно. Выстрелить у него не получится.
Странные люди из джипа перестали придерживать свои сомбреро, которые тут же слетели за спины и повисли на ремешках, решительно направились в сторону астронавтов. Странно было то, что эти не то мексиканцы, не то индейцы, двигались в облаке песка так, словно астронавты и были целью их поездки по пустыни в буран. У одного из них на ремне через плечё висела архаичная штурмовая винтовка АК-47 с характерным изогнутым магазином. Легко справившись с обессиленными людьми, они начали их переносить и грузить в машину.
Когда пришла очередь Уайтгауза, захватчики сначала пытались вынуть из его руки пистолет, но астронавт держал его намертво. Тогда они вынули из пистолета обойму, и бормоча себе под нос какие-то весёлые проклятия, потащили Уайтгауза к машине. Тот пытался сопротивляться, но это были жалкие попытки. Это Уайтгаузу казалось что он сражается. Вскоре он очутился на груде вонючего, промасленного тряпья, рядом с фон Конрадом и Дыбалем.
Ещё через несколько минут поперек них положили Маклиффа и Айдема. На них сверху бросили куски парашютной ткани, хлопнули хлипкие дверцы и «Джип» двинулся в неизвестность.


Радиоперехват в шар-секторе А13Н45


Дискретошифрограмма ВХН 43

Уровень секретности В
Командующий 156 эскадрой IV Флота
полковник ягду Кахуму Йохоуду

Ягд полковник!

Довожу до вашего сведения, что 28 марра с.г., патрульный катер обнаружил в секторе А17Н44 неприятельский рейдер типа «Цвохгумь», на предельной скорости удалявшийся от места гибели ЯГ-42. Быстроходные крейсера «Кан» и «Медел» настигли его в секторе 033Н09 и, после короткого огневого контакта, вывели из строя.
Экипажу рейдера, однако, удалось на спасательных ботах эвакуироваться, пройти минные поля и скрыться в Шестом Поясе астероидов.
До того как рейдер разрушился в процессе самоликвидации, автоматическими разведчиками был произведен его наружный осмотр. Привожу выдержку из заключения экспертов:
- данное боевое судно построено в 4700 г. на верфях Дюлты;
- количество и качество вооружения: соответствует классу «Цвохгумь»;
- количество и мощность двигательных установок: соответствует..-качество броневой обшивки и структура защитного поля соответствует;
- количество энергии внешней связи, устойчивость центрального компа; соответствует;
- конфигурация корпуса; не соответствует,-вдоль кормы расположены 4 мощныых захвата, к моменту осмотра находившиеся в открытом состоянии. Предположительно, рейдер использовался в качестве сканнер прикрытия для какого-то судна неизвестного назначения и конфигурации. Исходя из расположения захватов, неизвестный корабль может иметь размеры до 4,5 – 5 Кер, и представляет собой плоский, блюдцеобразный ЛА.
- остаточные мегразиновые поля; соответствуют;
- прочие поля: аномальное возмущение гравитационного поля, характер возмущений ламинарный. Вид возмущения линейный, в направлении базы Свертца «Терхома». Начало «дорожки возмущения в двух Тохах по обратному курсу захваченного рейдера.
Все вышеизложенное дает основание предполагать, что «Цвохгумь» шел от места гибели ЯГ-42, к которой он каким-то образом причастен, прикрывая собой какой-то новый корабль «Свертца»
После того, как он был обнаружен нашими судами, рейдер попытался скрыться, но не смог. Однако, прикрываемый им корабль беспрепятственно телепортировался в район своих баз.
В настоящее время продолжаю сканирование районов, примыкающих к А16Н44.

Натоот!

22-00. 28 марра 4725 г.
От начала Натоотвааля.
Ответственный за проведение операции «Захват»,
капитан ягд Одун Эйдлах.


***


Дискрет-шифрограмма АХО 101

Уровень секретности А
Всем боевым судам 156 эскадры IV Флота

Приказываю:

- проведение операции «Захват» прекратить.

- выставить минные заграждения на участке ограниченном навигационными буями ВАЗЗЗ и ВА105.

- всем судам немедленно вернуться на БФ Стигмарконт.

- по пути отхода установить анализаторы гравитационных возмущений ГА-22 с трансляторами, настроенными на частоту КП Флота.

- степень боевой готовности высшая

23-15.28 марра 4725г.
от начала Натоотвааля.

Командующий 156 эскадрой IV Флота,
полковник ягд Кахум Йохоуд.


***


Дискрет-шифрограмма 00А

Уровень секретности В

Метрополия
Координатор СБ Натоотвааля

29 марра
4725 г. от н.Н.

Координатору Особого Отдела
Управления разведки
Службы Безопасности Натоотвааля

Приказываю:

- свой приказ об аресте полковника ягда Кахума Йохоуда отменяю.
- служебное расследование относительно 3-й вахты сканирования БФ Стигмарконт прекратить, личному составу вернуть личное оружие и боевые награды, в должностях восстановить.
- сформировать особую группу для сбора и анализа всей информации по вопросу о ЯГ-42; наделяю командира группы полномочиями командующего IV Флотом.

Натоот!

Координатор СБ Натоотвааля,
маршал-коммандор
ягд ТООТ ЯЩЕМГАРТ


***


Дискрет-шифрограмма ВХВ50

Уровень секретности Е

Командующему 156 эскадрой IV Флота
полковнику Ягду Кахуму Йохуду.

Ягд полковник!

Довожу до вашего сведения, что в 16-13 по А-времени (абсолютное время метрополии), дозорный катер 211 патрульно-сторожевого дивизиона, обнаружил по пеленгу в шар-секторе В13Н40, спасательный бот с транспортного судна «Лоэрда-44», в котором находилась часть команды ТС.
Живые направлены в госпиталь рейдера «Тетвут Ноор», погибшие погребены согласно Флотскому Уставу.
Вокруг места гибели ТС «Лоэрда-44», обнаружены значительные
гравитационные возмущения ламинарного характера.

Натоот!

33 марра 4725 г.
от начала Натоотвааля.

Командир дозорного катера«Ропин-33»
211 ПСД
лейтенант Окт Арбер.



***

Сколько времени пролежал Уайтгауз на жёсткой соломенной циновке, он не помнил.
Он лежал, глядят на пересечение корявых стропил крыши из рассохшегося, темного дерева, у которых постоянно курился дымок близкого очага. Зато он прекрасно помнил те кошмарные мгновения, когда ему в рот вливались горькие смеси из каких-то трав, всыпались порошки измельченной гадости, отдающей тухлыми яйцами, всовывались в рот куски коры, стебли растений, а то и просто предметы типа пуговиц. В тумане перед ним проплывали чьи то тёмные лица. То улыбающиеся, то злящиеся, а он даже не мог рукой пошевелить. Он просто лежал и проклинал этот потолок из листьев гуавы, этот едкий дым, тонкие сухие руки, пахнущие солнцем, которые потчевали его тошнотворными снадобьями, вынимали из-под него посудины с его испражнениями, куда наверное и отправлялись прямым ходом эти самые снадобья.
Но все же однажды он поднялся. Разом. Просто в одно утро Уайтгауз вскочил на ноги, как в те незапамятные времена в бойскаутском лагере при звуке побудки.
Он был абсолютно здоров. Совершенно чудесным образом здоров.
Он теперь был готов бежать марафон, лезть без крючьев и анкеров на отвесную скалу, гнуть гвозди, нырять без акваланга в подземные озера.
Он стоял во весь рост, улыбался во весь рот и осматривался вокруг.
В глинобитной хижине где он сейчас сиял улыбкой, с пристроенными террасами, с узкими не застекленными окнами, низким входом, занавешенным пестрой тряпкой, был еще один человек - седая, сморщенная, но ловкая и быстрая в движениях старуха, со скуластым обветренным лицом, цвета старой картофельной кожуры.
Она некоторое время спокойным, умным взглядом следила за улыбающимся гигантом, достающим макушкой балки крыши, затем вынула из облезлой этажерки, бывшей тут единственной мебелью, светло-серый комбинезон со следами грубой штопки, походные ботинки двадцать девятого размера и бросила это всё к ногам Уайтгауза.
- Кто ты? Где я?- астронавт неуверенно шагнул к ней, но старуха отрицательно покачала головой и указала на вход. Тут только астронавт понял что он стоит перед ней в чём мать родила. Уайтгауз подцепил свои вещи, и, прикрыв чресла рукой, выбрался наружу.
Первое, что он увидел там, это был штурман Александр Дыбаль, живой – здоровый, слегка загорелый. От чего его вечно хитрые голубые глаза казались ещё более контрастными. Он был весь увешан экзотическими побрякушками, как турист на распродаже этнических поделок, в коротких шортах, сделанных из лётного комбинезона и большой соломенной шляпе, размеры которой потрясали воображение. На его губе висела толстая сигара, он щурился от дыма и оживленно болтал на плохом испанском с мальчиком лет семи, на котором, как и на Уайтгаузе, сейчас полностью отсутствовала одежда. Дыбаль дополнял свою речь красноречивыми жестами, которые, как ему казалось, должны были помогать мальчику понимать сказанное. Уайтгауз непроизвольно подумал о том, что эти жесты, видимо заимствованные штурманом наполовину из азбуки глухих, а наполовину из фильмов про итальянских мафиози, скорее путают собеседника, чем способствуют пониманию.
Справа от них поднималась скала с тенями нескольких пещер, где угадывались гирлянды спящих летучих мышей, слева и впереди колыхались густые заросли джунглей, высоченные деревья перевитые лианами, а сзади, за десятком хижин, подобных той из которой на яркий солнечный только что появился Уайтгауз, шел крутой спуск, переходящий в длинное каменистое плато, которое обрывалось за несколькими кажущимися черными каменными столбами. Эти природные базальтовые стелы напоминали застывших великанов, изуродованных временем. За ними, на сколько хватало глаз, простиралась пустыня.
Мальчик перестал изъяснятся с Дыбалем увидев Уайтгауза, от чего тот обернулся, прослеживая его взгляд, и сигара чуть не упала у него из его рта:
- Рональд, черт побери, неужели ты самостоятельно передвигаешь своими ходулями!
Они обнялись, при этом Уайтгауз всё ещё прикрывал срам, а штурман старался не особо притрагиваться к товарищу. Так как тот всё ещё был покрыт каким то жирным, вонючим растиранием. Они ударили друг друга ладонью в ладонь и кулак в кулак, словно баскетболисты после удачного трёхочкового броска, и, обойдя ржавый остов фордовского грузовика, когда-то синего, уселись на измятой бочке из под бензина.
Дыбаль с удовлетворением похлопал Уайтгауза по мощному плечу:
- Как я рад, Рони, снова видеть тебя живым - здоровым.
- Я тоже, Эл, рад видеть себя живым.
- Думаю тебе не стоит сбривать бороду. Это очень экзотично! – Дыбал показал у себя на лице полукруг.
Уайтгауз только сейчас понял, что за то время пока он лежал в полусознательном состоянии он оброс густой рыжей бородой.
Мальчик который продолжал глазеть на Уайтгауза, улыбнулся ослепительно белой улыбкой и тоже показал себе на подбородок.
- Представляешь, как нам повезло, Рони! Как нам повезло! Чтоб нам так всем и дальше так везло.- штурман три раза ударил костяшкой пальца о тулию своего сомбреро, поплевал через левое плечо и широко улыбнулся мальчику - индейцу, озадаченно повторившему эти жесты:
- Это место называется Магдалена, деревушка индейцев кичако. Тут живут два рода. Милях в семи отсюда есть деревня Тьеро. Там еще три небольших рода кичако. Это все, что осталось от большого некогда племени кичако. Я так думаю что резкая смена климата, когда обмелели реки, высохли и сгорели джунгли где они раньше жили их доканала, и в довершении ко всему вечная война с племенем с матильонес из-за жизненного пространства, которого всем не хватает; из-за сельвы от перевала Синтар до ущелья Рождающихся Камней. Есть тут такой старик Агилар, что-то вроде местного старейшины. Мы с ним долго беседовали, пока ты отдыхал. Про войну, про технику, про кулинарию. Но не в этом соль. Соль в том, что тут много странностей творится вокруг. Какие-то призраки по небу летают, прозрачные и бесшумные. Чужие следы в сельве появляются постоянно. Не индейские следы, и не солдат из Буэновентуры. В общем, у них тут всегда ушки на макушке. Охотник Саурно, кстати, какой то родственник этого старейшины, они тут вообще, похоже, все друг другу родственники, и заметил на своём допотопном навигаторе нашу капсулу еще до момента раскрытия парашютов. Они эти военные навигаторы GPS используют чтобы контролировать передвижения машин кичако, или солдат. Сигнал спутника облучает местность и выдаёт расположение предметов на планшетник, с точностью пятьсот метров. Но он нас сразу в буране увидел ещё за километр. Лежащих и полузасыпанных песком. Представляешь, зрение? Зрение просто орлиное у этого Саурно Санто, правда, помноженное на восьмикратное увеличение цейсовского бинокля. А вот этот голопузый мальчуган, которому уже я думаю пора прикрывать своё мужское достоинство, великоватое не по годам, кстати, и есть один из сыновей этого Саурно. У Саурно еще есть три дочки. Ну, просто куколки я тебе скажу!
Да, чуть не забыл сказать. Понсио! – Дыбаль сделал важное лицо. как будто учитель дёт ученику важную задачу на экзамене - Понсио, принеси-ка ты мне ту штуковину, которой ты вчера хвастался.
Мальчик некоторое время колебался обдумывая сказанное Дыбалем и сопоставляя это с его жестами, затем, наконец, сорвавшись с места, побежал в сторону крайней хижины.
Присмотревшись к сооружению на крыше этой хижины, Уайтгауз узнал блюдце спутниковой антенны.
Через некоторое время невдалеке послышались певучие женские голоса, соревнующиеся в беззлобной перебранке, и из-за гранитной глыбы, облепленной мхом, показались две молодые, стройные, не высокого роста девушки, несущие воду в ядовито-оранжевых пластиковых ведерках. Они были в голубых джинсах, пестрых когда-то, а теперь поблёкших от солнца и стирок футболках не то с фотографиями певцов, не то с собственными автопортретами.
Вспомнив вдруг, что он до сих пор ещё не одет, Уайтгауз вдруг смутился и начал судорожно одеваться. Негромкое журчание родника где-то за глыбой, прохлада камней, щебет, трели и уханье птиц в сельве, гибкие, красивые девушки, его друг Эл, весело скалящий зубы: все это в сочетании с обжигающими вздохами Великой Пустыни казалось каким-то ирреальным, почти сказочным.
Девушки, продолжая проворно спускаться к ним по россыпи камней, звонко рассмеялись, увидев как Уайтгауз, путается в штанинах и смущенно краснеет. Им ответило гулкое эхо.
Дыбаль помахал им рукой и, сделав заговорщицкое лицо, шепнул
- Заметки на полях; вон та, что повыше, это средняя дочь Саурно, того охотника, я только что тебе про него говорил., тот что ездил за нами в буран, и чья мать, кстати, нас выхаживала. К сожалению я не знаю индейского наречия гуахиро, но в том что они говорят по испански я улавливаю то, что они как-то связывают ее и тебя в своих разговорах. Я просто уже не знаю, что и думать. Как это вообще сопрягается в их голове. Ты ведь не можешь быть ей братом, знакомым, не наю, чертовым сослуживцем. Ты тут в первый и в последний раз в жизни, в этой чертовой заднице у бога. Так что...
- Я думаю это они по поводу сватовства говорят.- завязывая шнурки ботинок, Уайтгауз не без интереса стал разглядывал округлые бедра этой девушки, обтянутые голубыми джинсами, расшитыми ярким бисером:
- А она ничего...
- Сватовства?- Дыбаль поперхнулся воздухом и перекатил сигару из одного края губ в другой.
- Ах, ты кабелина, Рональд! Мы не забыли, как в капсуле ты ныл; жена, дети самое дорогое, неужели никогда, и все такое прочее.- ехидно сказал кто-то над самым ухом Уайтгауза. - Ишь, Казанова. Так мог говорить только Маклифф! Именно Джон Маклифф, как ни в чем, ни бывало, стоял руки в боки, в чистом, отливающем металлом комбинезоне астронавта САС, словно только что полученном с интендантского склада базы в Мак-Клеллане. На его шее висела староамериканская винтовка М16А1, подствольный гранатомет, который был забит лесным сором, две пестрые сойки и какой-то зверек, похожий на зайца в идее охотничьего трофея. Форменная кепка с надписью НАСА САС была сдвинута на затылок, на кончики носа исцарапанные солнцезащитные очки.
Уайтгауз стиснул бортинженера в объятиях:
- Джон, дружище! Мы живы!
Тот изобразил напускное недовольство, но потом рассмеялся:
- Ну-ну, поосторожней, старина, не то снова кости поломаешь, не хуже чем при посадке в капсуле. Да, нужно непременно было сказать Урсуле, что б не долечивала тебя до конца, а то в здоровом состоянии ты слишком опасен для окружающих. Можешь при объятиях и танцах случайно нанести травмы не совместимые с жизнью - он обернулся и кивнул двум молодым индейцам в камуфляжных армейских куртках и с винтовками за спинами, вышедшим из сельвы в том месте, где несколько минут до того появился он сам. Те беззвучно двинулись к хижинам, косясь на огромного Уайтгауза, унося собой на шесте подстреленную горную козу.
- Рони, ты бы сходил сперва на ручей вымылся, что ли, прежде чем комбинезон без нижнего белья надевать, ты весь липкий и пахнет от тебя как обкурившегося марихуаной наркомана. – сказал Дыбаль и прищурившись на охотничьи трофеи Маклиффа начал что-то фантазировать на тему ужина из мяса кролика под соком маниоки и с перцем.
- Как вообще у нас дела? – перебил его Уайтгауз, глядя вслед девушкам которые грациозно лавировали между свиней, кур и индюков, медленно передвигающихся в проходе между домами.
- Все хорошо. Но не очень. - вздохнул и посуровел Дыбаль: - Ребята погибли. Такие героические парни были этот Хоффман и Эйхбергер... Спасение было так близко, так возможно.
- Что мы только трое остались в живых?- Уайтгауз перестал следить за девушками и уставился не мигая на штурмана.
- Да, жаль парней, Рони. Но что касается Айдема и полковника, тут ты всё гораздо лучше.
- Разрази меня гром и молния! Живы? Где они, я хочу их увидеть и обнять!
- Их сейчас нет в деревне. Как ни странно, но они поправились раньше нас и успели уже развить тут бурную деятельность. Полковник несколько дней назад ушел с охотниками к перевалу Сантар, отгонять воинов матильонес, захвативших перевал, и не дающих доставить в деревню бензиновый концентрат и боеприпасы и самое печальное, поставившими там пункт глушения сигнала спутниковой связи. По их милости кичако по эту сторону перевала уже почти три месяца сидят в полной изоляции от мира. Не работают телевизоры, компьютеры, сотовые телефоны и устройства навигации. Они не могут общатся с остальными кичако, живущими о другую сторону перевала. Мы до сих пор не знаем, началась новая война с исламистами или нет, и почему нас атаковали на орбите. И почему пилоты ЮАС били ракетами по нашим импровизированным спускаемым аппаратам.
Что касается Айдема, то он уже два дня мотается по пескам вместе с местным авторитетным индейцем Саурно Санто. Хочет собрать те вещи и оборудование, что мы бросили во время похода по пустыне к горам. Прежде всего его интересует, планшетный компьютер с бортжурналом и телеметрией и адсорбатор кадмия. Он стоит как военный самолёт, этот адсорбатор. Ещё он хочет найти приёмник сигнала аварийного маяка. Чтобы попробовать отыскать второй контейнер, или его остатки, и похоронить то, что осталось от наших парней с подобающими почестями нашего немецких военных астронавтов Хоффмана и Эйхбергера. С тех пор как мы тут прохлаждаемся в ипровизированном госпитале, в пустыне в районе посадки уже два раза был сильный буран. Вряд ли они что-то смогут найти. Все давно засыпано песком.- Маклифф вздохнул.
Уайтгауз покачал головой:
- Ну и дела.
Дыбаль, зажёг сигру и начал её сосредоточенно раскуривать, дымя сладковатым табаком и распугивая редких на солнце москитов, и при этом он как бы продолжил рассказ Маклиффа:
- Для нас сейчас очень важно знать началась война или нет. И на чьей стороне ЮАС, и можно ли нам идти в Буэновентуру. Кичако ничего не знают. Связи с внешним миром нет. По косвенным наблюдениям тоже ничего сказать нельзя; этот район полностью отрезан, изолирован. Он лежит в центре обширной области, оставшейся без контроля после наступления Пустыни и гибели Эквадора и Колумбии. Тут нет никаких властей. Люди, не пожелавшие эвакуироваться после быстрого наступления пустыни, теперь могут рассчитывать только на свои силы. Охота, рыбная ловля в Бразильере, что течет за этим хребтом, или в лесных ручьях, невесть какое ремесло; фигурки из черного дерева, тканые гобелены, бусы из горного хрусталя; все это меняется на патроны, спиртное и концентрат бензинв в Буэновентуре, базе ВМФ ЮАС, до которой не менее двух сот миль. У кичако есть высококлассные плантации марихуаны у перевала, где сейчас засели матильонес. Это даёт основной доход кичако. Все территории в основном контролируются воинами матильонес и еще кем-то, кто убивает и охотников кичако, и воинов матильонес, слишком близко подошедших к Ущелью Рождающихся камней. Есть тут такое зловещее место. Убивает и тех и других странно, страшно, словно обливают горящим напалмом.
Что касается ЮАСовских истребителей сбивших контейнер Эйбергера, и коммандос, то они в основном патрулируют береговую линию от Баранкилльи до Кайенны, не углубляясь в эти пустынные места более чем на двадцать миль. - штурман вынул дымящуюся сигару изо рта и глотнув из тыквенной фляги концентрированного апельсинового сока сделанного из концентрата.
Все некоторое время молчали. Маклифф принялся ковырять веточкой в прорези винтовочного прицела, забитого бурой глиной. Где-то невдалеке развели огонь и над головами трёх астронавтов, поплыла сизая струйка дыма. Залаяла собака. Ей откликнулась другая. На крышу хижины, украшенную спутниковой антенной, вылез пожилой индеец и начал подвязывать на стропила свежие листья гуавы, вместо засохших сорванных ветром.
Понсио вернулся, очень быстро, зажав подмышкой какой-то увесистый предмет завернутый в обрывок рекламного плаката «Панасоник» - реальный мир в вашем доме». Он важно, по-взрослому кивнул Маклиффу как старому знакомому и протянул Дыбалю свою ношу:
-Вот эту штуковину принес как-то Родригес и расплатился ею с Санто за обновление драйвера на своём персональном компьютере. Родригес говорит, что взял этот булыжник в Ущелье Рождающихся Камней, недалеко от водопад. Но ему никто не верит.
Штурман развернул глянцевую бумгу и поднял на уровень глаз на ладони странный продолговатый камень, ровный, блестящий, словно отполированный, усеянный множеством тоненьких прожилок, образующих густую сеть:
- Ну, что вы думаете по этому поводу? Просто како-то минерал?
Уайтгауз осторожно взял у него камень, повертел в ладонях, покарябал ногтем, даже понюхал:
- Не понятно. Булыжник как булыжник. Что в нём ценного?- он покосился на мальчика.
Тот только плечами пожал.
- Ладно, пошли к Агилару, выпьем по глотку маисовой настойки, и перекусим. А то у меня с утра ничего кроме малаги во рту не было. Там и поговорим. Тут без выпивки не разобраться,- поднимаясь, сказал Маклифф.
- А я вообще неделю ничего не ел.- спохватился Уайтгауз.
- Ту целых две недели ты ничего не ел, Рони.- поправил его Дыбаль.
- Вот-вот, представьте себе!- погладил себя по животу пилот.
Они пошли мимо загона, в котором среди кучек недозрелых баклажан, изнывали от жары огромные взрослые свиньи, мимо корзин из ивовых прутьев, с увядающими на солнце листьями табака, которые развешивали для просушки двое ребятишек; миновали навес, под которым стучали костяшками домино трое стариков с лицами похожими на кожуру старой кортошки , обошли глинобитное сооружение, напоминающее миниатюрный форт с бойницами, обращенными в сторону сельвы, около которого скучал на жаре худощавый юноша в облезлом сомбреро, с допотопной бразильской винтовкой в руках. Астронавты обошли груду пустых ящиков из-под сардин, растворимого кофе, сигарет и тушенки, металлические бочки из-под горючего, и нырнули в узкий вход одной из хижин, который как и все окна и двери в селении был завешан противомоскитной сеткой.
Хозяина дома индейца Агилара внутри не было. Маклифф без особых церемоний растворил створки грубого облезлого буфета и извлек оттуда миску гуаявы, бутыль с потертой этикеткой «Аморетто» и самодельной пробкой и уселся прямо на пол, подложив под себя циновкау из камыша:
- Думаю, старик Агилар не обидится, если я оставлю ему вместо этой кислятины жирного кролика для жарки. Он снял с шеи свои охотничьи трофеи и бросил на стол. В свете солнца было видно, что со стола поднялось облачко пыли.
Дыбаль и Уайтгауз тоже сели на глинобитный пол, покрытый свежей рубленной соломой и скрестили под собой ноги как портные. Мальчик Понсио устроился у маленького окошка, где Маклифф прислонил свою винтовку, предусмотрительно вытащив магазин, и принялся щёлкать её спусковым крючком. Дыбаль, глотнув из бутылки из под ликёра «Аморетто» мутной маисовой водки, взгромоздился на гамак Агилара, от чего тот провис почти до пола и мечтательно сказал:
- Хорошо тут у вас в деревне. Остаться, что ли навсегда? Как думаешь, Джон? Женюсь тут на какой ни будь козочке с карими глазами и огненным темпераментом. Буду стрелять в лесу попугаев, индейцев матильонес и писать мемуары. Потом приеду к себе в Москву прославленным путешественником и автором замечательного романа, типа Робинзон Крузе, куплю себе виллу на окраине Москвы, где ни будь в Дубне и буду счастлив.
- Никому сейчас твой Робинзон Крузо не интересен. Всё можно посмотреть по телевизору в программе Дискавери. Ишь чего захотел, виллу он себе купит на окраине Москвы. Не расслабляйся. Пойдёшь с нами пробиваться к нашему консульству, чтобы вернуться к цивилизованным людям. Ты же астронавт, а не питекантроп, как эти. В этой чёртовой стране ведь наверняка должно быть консульство Северо-американских штатов или хотябы Южно-американских штатов. -- Зачем Джон? Я уже тут почти счастлив.
- Пойдёшь, пойдёшь, Эл. А не то мы тебя в контейнер запихнём и обратно на орбиту отправим.- Маклифф, морщась закусил сладкой гуаявой пол кружки водки и взял у Уайтгауза из рук камень:
- Вернемся к нашим баранам. Я бы сказал, парни, что это кусок базальта, и этот базальт подвергся воздействию сверхвысокой температуры в сочетании с каким-то химическим катализатором. Смотрите, стал он пористым как губка, словно вскипел.
- Может это результат деятельности вулкана? – неуверенно спросил штурман, продолжая мечтательно глядеть в закомченые балки потолка. Словно всё ещё представляя себе, как он будет сладко и рамантично жить среди индейцев кичако, а не внутри тесного космического аппарата.
- Ну да, если учесть что ближайший вулкан Раус в ста милях южнее от нас. Нет. Слишком далеко. Да и магма не может иметь такой текстуры. Если этот камень не появился при древней магматической деятельности, а его поря ведь совсем не закрыты грунтом, микроорганизмами, плесенью, то есть он свежий, то как он возник в ущеле? Слушай, Эл, а еще такие камни есть где ни будь здесь?
-Сколько угодно. Ими завалено все ущелье. Я вообще не понимаю, зачем Саурно принимал в оплату камент, которых там валяется, по словам Понсио, сколько хочешь.
- Мне кажется, что это дело рук человека. Какая то технология тут замешана. Я уверен. Какие-то эксперименты. Полигон. Испытание нового оружия. Это или ЮАСовцы или исламисты делают. Или они вместе сговорились и эсперементируют. Место тут подходящее, глухое - Уайтгауз заиграл желваками и погрозил кулаком в пространство.
- Стало быть, ты думаешь, что в ущелье чья-то военная, или научная база. – Дыбаль прекратил блаженно улыбаться: - Теперь, кстати, можно понять, почему убивают охотников у ущелья. Что ж, имел я как-то дело с одной исламистской базой в турецком Эскшихоне. Надо это всё проверить. И если это так, то надо с ними покончить. Спрятались тут с какой то подозрительной лабораторией. А если это и есть то новое серетное оружие которым уже несколько лет ислмиты нас всех пугают, и никто не знает о чём речь? А оно тут запрятано, на территории хаоса и безвластия, на которую всем разведкам мира наплевать. Окраина великой экваториальной пустыни. Я пойду и узнаю, что в этом ущелье, и что это за булыжники там такие. А вы? Джон, Эл?
Маклифф нахмурился:
- Честно говоря я не сторонник ввязываться в местные дела. Нам нужно выбираться и продолжить свою космическую высокооплачиваемую работу, которая позволяет нашим детям чувствовать себя защищёнными, а жёнам нас любить. Если мы выбрались с орбиты и чудом остались живы. Зачем нам встрявать в какие то непонятные местные дела. Да черт с ними. С этими камнями. Если это истамисты. То это дела разведки и беспилотных бомбардировщиков. Если сейчас война идет, тогда понятно, мы оказались, предположим, в сердце врага. Нужно в него ударить. Причинить максимальный вред. Ну, а если нет войны?
- А нападение на «Индепенденс» и «Рейн», это разве не война? – хмыкнул дыбаль.
Маклифф не обращая внимания на замечание штурмана продолжал:
- А если это не арабы, чего они так далеко со своими лабораториями на другой континент забрались? В Саудовской Аравии пустыни мало? А если это обьект нейтрального сейчас ЮАС? Представь себе, какой шум поднимут южно-американцы в прессе. Мол, террористическая группа из американцев, немца и русского совершила нападение на их военный секретный объект. А может они там не оружие, а удобрения делают? Так что не горячись, Эл. Давай подождем Айдема и полковника, посоветуемся, обсудим. В конце концов они сейчас командиры, им и решать что делать. Мне кажется, нужно собрать побольше информации об этом ущелье, попытаться снестись с ЦУПом, узнать обстановку в мире, получить инструкции и если что, вызвать группу спецназа.
Уайтгауз досадливо махнул рукой:
- С каких это пор ты стал таким формалистом и трусишкой?-
Бортинженер насупился и махом выпил вторую порцию маисовой настойки:
- В мусорном контейнере по дороге в пустыню, друг мой!
Покачиваясь в гамаке и отгоняя мух от вспотевшего лица, Дыбаль о чем-то тихо некоторое время о чем-то переговаривался с Понсио, а когда Уайтгауз и Маклифф закончили свои шумные обсуждения, он сказал:
- Все что мы знаем на данный момент об ущелье, это то, что рассказали охотники, которым удалось вернуться оттуда живыми. Само ущелье находится в пятнадцати милях от деревни на юго-западе. Ущелье петляет от горы Буэндиа до самой Бразильеры. Глубокое. В некоторых местах камень летит до дна пятнадцать секунд, но есть не глубокие участки с пологими склонами. Внизу течет ручей Эль-Кайот. Там почти ничего не растет, но на склонах много малаги и ямуса, которые так любят дикие свиньи. В общем оно чем то напоминает, судя по описанию Гранд-каньон в Колорадо. Название Ущелье Рождающихся Камней, возникло задолго до того как сюда пришли кичако с побережья озера Маракайбо. Это название они переняли у чиапе, теперь уже полностью вымерших. То есть этому названию несколько тысяч лет. В деревне говорят, что по ночам из ущелья слышится подземный гул и стук, словно там кто-то возится и гремит камнями. Каждое утро там появляются новые кучи таких вот пористых камней. У чиапе была древняя легенда, что там живет злой дух гор Уамиоясос, пожирающий камни и насылающий страшные грозы, от которых рушатся скалы и происходят наводнения. Перед началом сезона засухи все чиапе собирали кроваво-красные цветки ириса, и самый старший в племени шёл к ущелью и сбрасывал вниз корзины с цветами, табаком, бисквитами. Кидал кур, лучших бойцовских петухов, свиней, а потом прыгал сам.
- Поэтому они и вымерли все, эти чиапе.- ухмыльнулся Уайтгауз.
- Они это делали для того, чтобы злой бог Уамиоясос не разгневался и не запретил земле не плодоносить, и не приказал дичи уйдет из этих мест, родникам пересохнуть, женщинам перестать рожать детей, а матильонес наоборот давать рождатся множеству мальчиков - воинов. Вот вам и полигон.- закончил Дыбаль.
- То, что кичако до сих пор пересказывают легенду о том как их предки занимались жертвоприношениями, не исключает наличия там базы, - хмуро сказал Маклифф.- На минерале следы техногенной химической обработки. Бог здесь явно не причем.
Дыбаль пожал плечами и достал из кармана шорт ещё одну сигару и протянул Уайтгаузу:
- На, покури эту местную штуку для прочистки мозгов.
- Нет, ты сам кури эту гадость. Мне мозги и душ с шампунем прекрасно прочистит голову.- отвернулся от сигары Уайтгауз.
Маклифф же демонстративно зажал нос:
- И прекрати, Эл, пожалуйста, курить эту гадость. Сдохнуть можно от такого запаха.
- Зато мошки не атакуют - усмехнулся штурман пуская дымные колечки изо рта.
В комнату неслышно вошел высокий пожилой индеец с лицом, изрезанным глубокими морщинами. Длинные, пыльные, ниспадающие волосы, перехваченные цветной лентой, лежали на его плечах как черные перья орла, вылинявшая от солнца и стирки рубаха армейского образца, была забрызгана кровью, в жидистой руке он держал остро отточенный мачете.
Уайтгауз инстинктивно взял бутылку за горлышко и занял оборонительное положение, но индеец перекинулся несколькими словами с Дыбалем и Понсио и вышел. Понсио бросил играться с винтовкой Маклиффа и вышел из хижины вслед за индеёцем, не забыв, однако, взять с собой и свойстранный камень.
- Оставь в покое бутылку, Рони. Это Агилар. Он только что зарезал поросенка в честь счастливого возвращения Саурно Санто. Он вернулся из пустыни вместе с нашим Диком Айдемом, и от полковника с перевала пришли хорошие вести. Они выбили оттуда воинов матильонес. Сегодня в деревне будет маленький праздник.


***

Командир героически погибшего исследовательского шаттла «Индепенденс» Дик Айцем стоял облокотившись на дверцу внедорожника «Джип» и наблюдал, как Саурно Санто зачищает облезлым кусочком наждачной бумаги клеммы аккумулятора. Аккумулятор был уже давно и безнадежно посажен, но индеец с непонятным упорством пытался выжать из него хоть пару ампер, хотя проще было пустить машину накатом под горку с включённым зажиганием, и она бы завелась. Но Айдем медлил, давая выйти пылу своего друга.Наконец он не выдержал:
- Ладно, Саурно, брось ты это гиблое дело. Гляди как надо. - Айдем мягко отстранил индейца от пыльного мотора, захлопнул капот, и усевшись на горячее водительское кресло, отжал ручной тормоз. Саурно невозмутимо сдул с пальцев металлическую крошку и проводил взглядом машину, которая все увеличивая скорость, понеслась вниз по узкой, петляющей дороге, или скорее двум поросшим травой колеям. Когда «Джип» пропал из виду, индеец перекрестился и сжал в кулаке ладанку с расплывшимся от пота изображением распятия, пробормотал:
- Это не самый достойный, и странный способ уйти из жизни.
Словно в ответ ему, снизу из-за кустов послышался рык заработавшего двигателя и машина начала медленно, но уверенно задним ходом карабкаться в гору.
Со стороны деревни к дороге уже бежали люди, которым дозорный, сидящий в тени у глинобитного форта, сообщил, что Саурно с Айдемом вернулись и застряли в двухстах шагах от деревни. После того, как машина лихо вырулила на небольшой пятачёк между домами, потряхивая на себе гроздь ребятишек, и когда осела пыль, Дик Айдем увидел три высоких фигуры, неподвижно стоящие в позах пионеров Дикого Запада и времен покорения Канады. Это были его астронавты Маклифф, Уайтгауз и Дыбаль. Они улыбались. Айдем долго тряс руку Уайтгаузу, словно не виделся с ним много лет, и в конце концов трогательно его расцеловал в рыжую бороду, благодаря и еще и ещё раз за то, что тот тащил по пустыне его тушу на куске парашутной ткани, что не бросил ни на орбите, ни в пустыне. Пилот на это смущённо отшучивался, отвечал что-то в том духе, что никогда ещё ему не доставляло столко удовольствия таскать полутрупы по пятидесятиградусной жаре, как в случае с Айдемом.
Затем они все двинулись к Агилару. Саурно и другие жители деревни с интересом наблюдали эти изьяснения и белоснежно улыбались.
По дороге к хижине Агилара, Айдем продемонстрировал визжащим от восторга ребятишкам превращение порошка реактводы из найденной фляги в жидкость, а Уайтгауз получив от Саурно, свой «Викинг-комбат», метким выстрелом разбил подброшенный высоко в воздух сухой комок земли.
Кроме наполовину опустошенной фляги реактводы и пистолета Уайтгауза, Айдему и Саурно не удалось найти больше ничего полезного и нужного. Ни блоков памяти бортжурнала, ни передатчика, ни кадмиевого адсорбатора. Даже сам контейнер найти не удалось. Только странно широкую и высокую гору песка на месте ее предполагаемого падения, да несколько целлофановых оберток, вроде тех, в которых ЮАСовским коммандос выдают галеты и масло сухого пайка. Аварийные маяки контейнеров по какой-то причине не работали, а без них результативный поиск контейнера с телами Эйхбергера и Хоффмана были бесполезны. Встреча с солдатами правительственных войск в планы Саурно не входила, да и у Айдема небыло уверенности в том, что ЮАСовцы теперь не является их врагами. В конце концов поиски в пустыне были прекращены.
Добравшись через препятствия в виде любопытных ребятишек, медлительных индюков и бестолковых кур до хижины Агилара, и расположившись в ней, астронавты, выпили маисовой настойки, и вернулись к обсуждению свих планов на будущее.
Через некоторое время, в их разговор, тоже кпотребив кукурузную водку, вмешался Саурно. Он начал показывать выбитый передний зуб, утверждая, что это дело рук, вернее ног Уайтгауза, который во время своего спасения во время бурана, в бессознательном состоянии махал руками и ногами так, что чуть не перевернул машину, что в буране было бы смертельно, и вот выбил ему зуб, вместо того. чтобы благодарить за спасение от смрти. Потом индеец выпил еще и подсев к Уайтгаузу, начал через Дыбаля задавать туманные вопросы о самочувствии, настроении, о том, нравится ему в деревне или нет. Только тут Уайтгауз понял, что этот Саурно и есть тот человек, который напал на него, обессиленного во время бурана. Наконец охотник начал говорить конкретнее, а может это штурман начал лучше переводить:
- Мы, кичако, народ маленький, но гордый. Но нас мало, очень мало. Мы ни чем не гневим духов гор и пустыни. Не забываем и Иисуса Христа. Мы никогда не убиваем дичи больше чем можем съесть, никогда не валим больше деревьев, чем нужно для постройки домов, для приготовления пищи или вываривания пальмового мыла. Мы чтим могилы наших предков и соблюдаем старинные обычаи. В общем, мы достойны счастья.
- Конечно. – вежливо согласился Уайтгауз.
- Но скажи, Большой Пришелец, как тебя успели назвать наши ребятишки, что бывает, когда женится брат на сестре?
- О, по части сексуальных тем, это у нас Рони мастк. – вмешался в разговор Маклифф. – Про создание государства из одних гомосексуалистов и лесбиянок в Шотландии, это у него любимая тема для разговора. И я никак не пойму до сих пор. Он за это или против.
Дик Айдем хрипло засмеялся и поднял в знак одобрения этой шутки кулак с оттопыренным вверх указательным пальцем.
- Ну, наверное от кровосмесительных браков рождаются дети с хвостами и восемью пальцами на руке.- не уверенно ответил Уайтгауз на вопрос индейца.
- Правильно! – кивнул Саурно – Рождаются дети с печатью злого духа. Их наши старики сбрасывают в пропасть со скалы Горя на перевале. Мы не можем их кормить и дать жить среди нас. Они могут принести несчастье всем кичако. Ты понимаешь. чужеземец, что это все это отнимает живую силу у наших женщин, кладет морщины на их лица и седину на волосы и делает всех нас несчастными? В то же время коварные матильонес по ту сторону гор плодятся как кролики в жаркое лето и ждут. Они знают, как покончить с нами без помощи штурмовых винтовок и большой крови. Надо просто дать нам рожать испорченных злым духом детей, и мы сами все умрём. Слушай, Большой Пришелец, или по другому Рональд, я нашел тебя среди рёва Великой Пустыни, когда песок пел тебе песни смерти, мои братья в это время убили двух коммандос-снайперов на отрогах гор, которые охотились за тобой и твоими друзьями, а моя мать Унсуна выходила тебя и твоих друзей. Скажи, неужели ты откажешься помочь маленькому, умирающему народу?
- Нет, нет, конечно мы отблагодарим вас как только сможем. На бы только для своих добраться, или хотябы наладить связ по спутнику.- закивал Уайтгауз.
- Ну, вот, сейчас этот парень выкатит нам счёт на десять тысяч евродолларов. Как за проживание «все всключено» в пятизвездочном отеле на Крымской Ривьере. – тихо сказал Маклифф Айдему, который тоже с любопытством стал прислушиваться к этому разговору.
- Ты такой большой и сильный, неужели ты завтра уйдешь вместе со своими друзьями, и унесешь без пользы с собой вдаль свою мощь, так нужную нам, кичако? - когда Саурно закончил свою пылкую речь, Дыбаль не удержался от смеха, наблюдая как Уайтгауз беспомощно хлопает глазами не представляя, что же сказать в ответ, что сделать; то ли отодвинутся от этого странного кичако, то ли расцеловать его как отца.
- Ставлю сто евродолларов, что тут где-то есть умирающий старик, который нуждается в переливании крови через систему модификации группы и резус фактора, а у Рони, с точки зрения местной шаманки Унсуны, подходящий обьем красной жидкости. – ухмыльнулся Маклифф.
Айдем только пожал плечами. Он уже наслушался этих рассказов Саурно о генетических проблемах кичако за время поисков контейнеров в пустыни.
Тем временем появился Понсио, и сообщил, что в дополнении к зарезаному на жаркое парасёнку, в честь победы над матильонес у перевала, у местного заводилы Родригеса решено затеять петушиные бои. Астронавты решили было отправится туда, но тут в комнату вошли три дочери Саурно, и индеец начал их представлять Уайтгаузу и всячески восхвалять их достоинства. Дочерей звали Мануэла, Чабела и Хуанакава. Они были хороши так. как бывают хороши и красивытолько юные южанки. Маклифф, бубня что-то про разврат и отвлечение астронавтов от выполнения долга, решил было уйти, но Айдем удержал его, и они выпив ещё по порции маисового напитка принялись горланить старинную американскую песню «Ай эм янки дидл денди...». Понсио подстукивал им в бубен, а дочери Саурно начали кружились в странном, загадочном танце. После этого, сожалея, что ни один музыкальный проигрыватель в деревне пока не работает из-за отсутсвия электроэнергии от генератора, Понсио выдал Айдему гитару, и тот на расстроенном инструменте, продолжил свое выступление песнями «Биттлз». Саурно при этом, продолжал рассказывать Уайтгаузу о том как кичако плохо живется без сильных мужчин, и какие у него замечательные дочери:
- Вот они, мои дочери, моя гордость. Мануэла, Чабела и Хуанакава. Посмотри, какие у них тугие груди, подвижные бедра, нежные руки и красивые глаза! Любая из них согласится стать твоей женой, с радостью разделит твое ложе и родит тебе прекрасных детей. Любая из них будет вьюном вокруг твоего тела, стайкой иволг у твоего счастливого сердца!
- Но-но, погоди, друг, у меня дома жена, двое сыновей... Они ждут меня в Бостоне - сказал Уайтгауз и с некоторым облегчением от того, что ему стало всё понятно: - Я, конечно, многим тебе обязан, Саурно, обязан своим спасением, но я не смогу остаться здесь с твоими дочерьми. Я должен уйти со своими товарищами. Мы - один экипаж. Экипаж орбитальной станции «Индепенденс», и пока мы вместе, нашу станцию нельзя назвать погибшей. Ты понимаешь меня?
Кичако, дослушав перевод Дыбаля на несколько минут загрустил и сидел молча, теребя ладанку на своей груди, но мотом хитро улыбнулся и сказал:
- Никто не сможет задержать тебя в Магдалене, я это понимаю. Жалко, очень жалко. Но тебе совсем не обязательно оставаться тут насовсем, хоть мы все будем молить Баурахирту для этого. Ты нам очень, очень понравился. Но пару бессонных ночей в моем скромном доме, поочередно в гамаках Мануэлы, Чабелы и Хуанакавы, это то, что тебе совсем не будет в тягость и не помешает твоему будущему. Не такая уж и большая плата за спасение, кров и пищу.
Дыбаль, заметив как у Уайтгауза удивленно вытягивается от этих слов лицо, махнул ему несколько раз ладонью, говоря этим жестом, что вполне можно и согласится с предложением индейца, а Уайтгауз, поглядывая на танцующих в облегающих джинсах и футболках девушек, задумчиво почесал мокрую от жары переносицу:
- Саурно, погоди, у меня ведь есть товарищи. Почему они не годятся для этого? Вон, Айдем у нас холостой!
- Кичако маленький народ, но гордый народ. Если моя мать сказала что нужен ты, то нужен ты. Кичако не кладут своих женщин под кого попало. Им нужна холрошая свежая кровь, но разврат от нечего делать. Это не допускается богами. - Саурно вскинул гордо подбородок, поднялся пошатываясь, и неверной походкой вышел наржу.
При его последних словах Дыбалъ закашлялся, будто поперхнулся. Уайтгаузу:
- Первое, что я сделаю, после того как заработают мобильные телефоны, это позвоню твоей Деборе и сообщу, что ее муж герой сексуального фронта, и он не капитулировал в тяжелейшей обстновке в деревушке под условным названием Магдалена.
- Да, хорошо бы ей сообщить что я вообще жив. Нас уже месяц как все числят мертвыми. Станция-то взорвалась. ЦУП и не догадывается, что мы спускались в переделанных мусорных контейнерах! - неожиданно зло сказал - Уайтгауз, и стараясь не глядеть на девушек, которые обступили его с любопытством и восторгом как кинозвезду, добавил:
- Предлагаю отправится на помощь Агилару и посодейстовать скорейшему приготовлению жаркого из поросенком под каким ни будь острым соусом из баклажан и чеснока.
Айдем, уже абсолютно пьяный, важно выхаживал по комнате с гитарой в руках, и с трудом поспевал своими аккордами за ритмом. Который всыбивал на барабанах и бубне Понсию и несколко мальчишек.
Маклифф при этом уже спал, уткнувшись лбом в досчатую стену, на его лице играла блаженная улыбка, и он во сне что-то борматал и отгонял невидимых мух.
Вечер начал быстро гасить солнце, и Агилар, вернувшийся с блюдом жаренной свинины, зажег несколько глиняных светильников с маслом, от чего всё вокруг наполнилось мистическим колебанием теней.

ГЛАВА 4
ДЖУНГЛИ ЗОВУТ

- Ладно, ладно. Но если вы все такие умные, то обьясните мне, старому солдафону, как снабжается эта арабская база в этой глуши, на краю экваториальной пустыни в Южной Америке, если все опреации, все ресурсы исламистов находятся в Евразии? Где отходы ее жизнедеятельности, почему никто не видел патрулей наружной охраны, воздухозаборников вентсистем, электромагнитного и теплового излучения, ведь со спутников можно газету ночью развернутую на Земле прочитать? - полковник германских Раумваффе Манфред фон Конрад, ступая след в след за Маклиффом по мягкой, как губка, влажной почве тропического леса, продолжал свою четко построенную логическую атаку на план товарищей: - И я никак не пойму, почему база до сих пор себя никак не обнаружила? И логика где? Если это секретные научные разработки, то их надо прятать в середине своей территории а не на другом континенте, если это база с вооружением, то почему так далеко от театра военных действий? Я понимаю, конечно, что сейчас ракеты летают со скоростью 5М – 5000 километров в секунду, но эти секунды есть у противника для противодействия!
Маклифф молчал и злился, понимая, что аргументы полковника вполне логичны.
- С другой стороны, если это действительно не база ЮАСовцев или БИГовцев? То кто тогда, всетаки, убивает кичако и матильонес в тех местах? Что это за камни такие? Неужели какая-то нечисть, типа Уамиоясоса? Вот это интригует. – неожиданно закончил свои рассуждения полковник, и его правильный. Слишком правильный для уха американца английский, стих и утанул среди гомона многочисленных птиц и жужжания насекомых вокруг.
Астронавты, ставшие волей случай пехотинцами маленькой самостоятелной армии, шли цепочкой, среди сырых дебрей, перешагивая через поваленные деревья, раздвигая, а иногда подолгу прорубаясь сквозь заросли лиан и шимастых вьюнов. По словам жителей Магдалены, за ущельем начиналась полупустыня, саванна, с выщщенной травой и низенькими деревцами, но с востока к ущелью подходила непролазная первозданная чаща, где даже иногда встречались древние эвкалипты, высотой более сотни метров, и с толщиной ствола в несколько метров. Впереди астронавтов с мачете в руке, которым от то и дело обрубал мешающие движению ветки, шел Саурно Санто, единственный кичако, вызвавшийся показать дорогу к ущелью Рождающихся Камней.
Ранним утром, перед тем как отправиться в путь, он под причитания жены и дочерей, тщательно вычистил свою винтовку и намалевал охрой на лице белые и красные полосы и зигзаги. В таком виде он стал больше похож на воплощение смерти, чем на того добродушного человека, который рассказывал до этого про достоинства своих дочерей.
Неожиданно индеец остановился, застыл с занесенным над головой мачете, который он отел было обрушить на клубок прелых лиан, переплеьённых паутиной, и повернул к Маклиффу своё бесстрастное лицо, в ужасающей боевой раскраске:
- Там что-то есть. - Саурно ткнул широким лезвием мачете куда-то в пространство впереди себя.
Маклифф предостерегающе поднял руку, и все идущие следом за ним остановились, выставили во все стороны стволы своего разнокалиберного оружия. Прошло минуты три, или больше, прежде чем индеец перестал прислушиваться в щуму леса, водить зрачками по окружающей листве, словно пытаясь проникнуть взглядом через неё, и разрубив лианы пред собой, продолжил путь:
- Да нет, это мне, наверное, показалось.
- Чего-то ему с самого утра всё кажется. Наверное много рисовой водки вчера у агилара выпил. – пробурчал Маклифф в спину фон Конраду. Маклифф был весь мокрый от пота и был покрыт лесным сором не хуже армейского камуфляжа. За Маклиффом шёл Айдем, навьюченный бухтами синтетической верёвки на плечах и с сумкой наполненной скалолазными приспособлениями, за ним Дыбаль, несущий объемистый рюкзак с продовольствием и, наконец, Уайтгауз, увешанный с ног до головы подсумками с патронами, сигнальными ракетницами, толовыми и дымовыми шашками, всеми теми бокпрнипасами, которые удалось собрать в Магдалене, включая пластиковую взрывчатку.
Дыбаль, в очередной раз собирая ладонью с лица паутину и мелких насекомых, сказал тихо:
- У меня такое ощущение, что мы ходим пор кругу с самого утра, и я уже видел раньше эти заросли.
- Ты ведешь нас дорогой, о которой мы говорили с Родригесом и Миаурсо? – как бы вторя сомнениям штурмана, сказал фон Конрад, обращаясь к проводнику.
- Нет, друг. Я иду своей дорогой. – не прекращая движение ответит индеец. - К ущелью Рождающихся Камней нельзя ходить одной и той же дороге дорогой. Вы обратили внимание. Что в том направлении нет ни одной тропы, протоптанной животными и людьми. Любой кто повторяет путь пройденный другим, может забрать злой бог Уамиоясос. Сейчас мы возьмем правее, мы должны обойти то место, где год назад погибли пятеро матильонес. Их скелеты до сих пор там лежат. К этому месту опасно подходить близко. Потом мы выйдем к каменной гряде, где речка Эль-Кайот падает водопадом вниз.
- Саурно, насколько я помню рассказ Агилара, что у водопада на Эль-Кайоте вниз могут спуститься разве что горные козы, да и то не все. Там, кажется круча, отвесная стена. Может на дно ущелья можно спустиься как-то более просто? И, честно говоря, хотелось успеть завершить спуск до захода солнца, что бы не бродить среди камней в темноте, рискуя переломать себе ноги. – не унимался фон Конрад.
- Ты, конечно, можешь поступать как хочешь, друг, но Саурно хочет, чтобы вы все остались в живых. – индеец продолжал уверенно идти дальше. - Да, у водопада круча, каменная стена, уходящая ко дну ущелья. Закрытому туманом, и камень летит туда вниз пятнадцать мгновений, но там, у водопада, пока никто из охотников не погиб. Это трудный, но самый безопасный пока путь.
- Да, да, безопасность это наше второе имя. – ухмыльнулся Дыбаль.
Отряд молча продолжил движение за проводником. Ботинки по-прежнему утопали в податливой почве, сырой и мягкой, распугивая пауков и змей,
над головами в ветвях гивеи, кокао, акации, пальм и архидей, голосили большие и маленькие попугаи, заглушая трели канареек, возились со своей опасной добычей птицы-пчелоеды, бестолково суетились или опасливо поглядывали на людей любопытные, но осторожные обезьянки. Несколько раз дорогу преграждали такие плотные заросли бразильского ореха, увитые плющом что сквозь эту живую изгородь приходилось прорубать настоящий тоннель, однажды, уже далеко после полудня, индеец вышел к груде давно упавших пальм, где среди заросших мхом стволов, стоял грубо сколоченный крест с остатками нанизанных на его перекладины венков из разных цветов.
Недалеко от этого креста индеец не надолго остановился:
- Здесь три года назад, заблудился мальчик из нашей деревни, и здесь он видел прозрачного человека, который ходил среди деревьев и даже летал по воздуху. Мы все думаем, что это была одна из душ бога Уамиоясоса, который приходил посмотреть, как живёт мир, который он создал.
Тем временем начало смеркаться, и как-то очень быстро стемнело. И без того скудный свет, с трудом проникающий под своды деревьев, через пышную листву, стал настолько слабым, что Уайтгауз, замыкающий группу, уже почти не видел спину идущего впереди него Маклиффа на фоне листвы, которая из тёмно-зелёной, превратилась в тёмно-бурую, почти черную. К этому оптическому обману добавлялось мерцание капель влаги на листях, от чего этот тропический лес казался сказочной декорацией. Жужжание москитов сделалось громче, они настойчивей атаковать лица и руки людей, фикусы, папоротники, архидеи, бегонии, часть из которых цвела, распространяли плотный сладковатый аромат, многоголосый гомон леса, с заходом солнца и не думал утихать, а кажется наоборот усилился, и сквозь любовные переливы птиц, насыщающихся соками, нектарами и пыльцой, стал слышался резкий клёкот хищных ночных птиц, вокруг восю шныряли мангусты и хорьки, шелестели лентами змеи, а в отдалении явно слышался рык чем-то разозлённой пумы.
Несколько раз Саурно застывал на месте и взмахом руки заставлял всех останавливаться:
- Ягуар вышел на охоту. Он идёт перед нами, давайте не будем ему мешать.
Всё ближе и ближе слышался гулкий, ровный шум воды.
На стволах теперь было очень много мха, грибов, какой-то липкой плесени. Земля под ногами, скрытая под опавшими листями, плотной травой, цветами и папоротниками, стала ещё более мягкой и теперь при каждом шаге пружинила почти как водяной матрас.
До водопада оставалось не более полумили, когда справа в вечернее небо взлетела испуганная стая больших летучих мышей, и движение их крыльев пораждало звук чем-то напоминающий аплодисменты театральных зрителей.
Саурно застыл как вкопанный, перекрестился, быстро снял с плеча винтовку, и перевёл её в режим автоматического огня:
- Это за нами пришел бог Уамиоясос. Это он вспугнул кожаннокрылых. Дыбаль усмехнулся и равнодушно ответил:
- Если это дух скал, или ещё какое-то бессмертное страшилище, то зачем тебе винтовка, что она тут может сделать? – штурман онако перевесил из-за спины себе на грудь свою штурмовую винтовку: - Но мне кажется, что твой Уамиоясос не вспугнул бы этих летучих мышей. Бог ведь не ломится через чащу как боров, он же дух бестелесный. Вообще, Саурно, ты меня поражаешь! У самого мобильная спутниковая связь в джипе, лекарства на все случаи жизни, солнечные батареи на крыше, а веришь во всю эту мистику.
- Что случилось, почему стоим? – подошендший к ним Маклифф махал перед своим носом импровизированным веером из листа папоротника, отпугивая рой насекомых от потного лица.
- Верно, Уамиясос не вспугнул бы кожаннокрылых - облегченно согласился охотник и опять перекрестился: - Но тогда кто их вспугнул?
- Да тут всё вокруг бегает и летает в таком количестве, словно в зоопарке Берлина обьявили зверям амнистию, и выпустили всех сразу в толпу посетителей. – ехидно сказал Маклифф. – Если мы так будем медлить, мы до утра не дойдём до ущелья. Пошли!
- Пошли, Саурно! – Дыбаль протчнул руку в направлении невидимого водопада.
- Нет, нет, мне кажется мы здесь не одни! – упрямо замотал гловой индеец и присел на корточки. Тем временем к спорящим кряхтя и ругая вполголоса всю Южную Америку от Панамы до Мыса Горн, погромыхивая чем-то металлическим в своих сумках, подошёл Уайтгауз и тут-же начал пристраиваться на привал под высоким кустом масличной пальмы, утыканной шогромными шишкообразными плодами. После утомительной ночи, проведенной с дочерьми Саурно Санто, Уайтгауз двигался и соображал слегка замедленно, а изрядный вес амуниции, воды и оружия, делал его весьма шумным. Глядя на него и на Саурно, остальные тоже уселись на корточки, прислонившись спинами к влажным стволам деревьев, и стали таращится в темноту, стараясь уловить хоть что-нибудь из того, что так насторожило их проводника. Но ничего другого, кроме суеты насекомых, птиц и прочей тропической живности, вокруг не происходило. Ни голосов, ни треска ветвей, ни лучей электрических фонарей.
Вдруг в воздухе что-то взвизгнуло, посыпалась листва, и кепка с головы Кайтгауза слетела, и закачалась на кусте стреловидного папоротника.
- Это как это так произошло? - Уайтгауз, распластавшись на земле, дотянулся до неё, и тихонько присвистнул, показывая остальным свой палец, который он просунул в маленькую дырочку в кепке, как раз посредине надписи «NASA»: - Чёрт побери, похоже что меня сейчас едва не убили!
Несколько минут все сидели в напряжении, приготовив оружие к бою, ожидая новых выстрелов, всматриваясь в расплывчатые силуэты окружающих деревьев сквозь прорези прицельных планок. Пот катился по щекам людей, как будто шёл дождь, согнутые ноги тяжелели от усталости, от приливающей крови, и сердца стучали так громко, что кзалось их можно было услышать за милю. Саурно Санто заметно нервничал, всё время дёргал ползунок теплового прицела, проверял на своём боку мачете и трогал оберег на шее:
- Трусливые матильонес, ну давайте, давайте, покажитесь. Только и умеете, что стрелять исподтишка, с глушителем и ночными прицелами. Только бы мой ночной глаз нормально работал!
- Ничего не вижу. – Дыбаль водил из стороны в сторону окулярами бинокля ночного видения, но кроме пятен мышей, птиц и рассомах, никакого другого теплового следа среди окружающих зарослей не отмечалось.
Новый звук летящей пули, сшибающей по пути веточки и листву, закончился тупым ударом в ствол пальмы, под которой сидел полковник Конрад. Отчётливо был слышен щелчок выстрела из малошумного оружия. Полетела, брызнула во все стороны кора, мох, ошмётки какого-то спелого липкого плода. Невдалеке отчётливо хрустнула ветка, и возник неясный шорох. Что-то, издавашее ити звуки, медленно смещался вправо, вдоль цепочки затаившегося отряда.
- Маркер на поле бинокля ставит точку по акустическому звуку выстрела прямо перед нами. – прошипел Дыбаль, тыча пальцем перед собой и не орываясь от бинокля.
- Они что, через листву прямо стреляют? – вытянул шею Уайтгаух в том же направлении. – Почему ты их не видишь?
- Я вижу! Я Вижу вас!- неожиданно заорал индеец, и хищно приникнув к резиновому окуляру прицела, принялся стрелять в темноту. Астронавты немедленно присоединились к нему. Шум леса исчез среди грохота выстрелов, и красно-белые вспышки выстрелов заплясали на влажной листве и цветах. Астронавты посылали в ту сторону, куда стрелял проводник, одну обойму за другой, от живота, не целясь, потому что целиться было некуда. Было понятно только направление.
Пули, словно гигантским секатором нарезали зелень, которая недоумённо опадала вниз, среди порохового дыма и летающего в воздухе мелкого сора.
Через несколько минут сумасшедшей стрельбы, астронавты вдруг поняли, что им никто не отвечает. Первым рекратил стрелять Саурно, за ним Дыбаль, а потом и остальные. Только Уайтгауз напоследок выстрелил из подствольного гранатомёта, породив ослепително-жёлтый взрыв среди исковерканного леса. В свете появившейся в небе Луны, перед астронавтами предстало пространство расщепленных, будто обглоданных стволов пальм, перебитых веток и лиан, мелко накрошенной коры и травы, над которыми медленно кружились, опадая, ошмётки цветочных лепестков и мелких листиков. Айдем вынул из кабуры ракетницу и подряд пустил в том направлении две осветительные белые ракеты. Ракеты вспыхнули яркими шипящими шарами, роняя искры, повисли над искорёженным лесом. Саурно медленно, очень медленно, двинулся вперёд, среди этого опустошения, держа перед собой дымящуюся винтовку. Отойдя от астронавтов шагов на тридцать, он включил карманный фонарик, и деража его почти над самой травой принялся что-то тсследовать.
- У меня такое ощущение, что мы стреляли в пустоту. - тихо сказал Манфред фон Конрад, озадаченно трогая раскаленный ствол своей автоматической винтовки.
-А куда мы должны были попасть?- Дыбаль досадливо плюнул, оторвал от глаз бинокль, и начал нашаривать что-то по своим карманам: - Где то тут у меня сигареты были… Я думаю, что вряд ли суеверные индейцы, а матильонес такие же суеверные, как и кичако, пошли бы ночью к этому ущелью.
- Тогда кто Рони кепку прострелил? Коммандос Южно=американского союза? – полковник кивнул в сторону Уайтгауза, который отложил винтовку и опять улёгся спиной на ствол масляничной пальмы.
- Если бы это были коммандос, мы были бы уже покойники.- ответил Дыбаль и с радостным восклицанием вытащил из внутреннего кармана пачку «Мальборо»: - Уф, сырые как будто в воде побывали…
Парашютики ракет снесло ветром на кроны огромных эвкалиптов, и они потухли среди ветвей и бестолково летающих попугаев им летучих мышей. Дик Айдем хотел было пустить ещё одну пару осветительных ракет, но увидел как индеец возвращается и машет ему рукой, чтобы он этого не делал:
- Их было трое. Похоже что это были матильонес. Пришли, наверное с северо-запада. Мы ранили одного. Я видел там очень много крови на траве. Странно...
- Что странно? - удивился Дыбаль: - То, что мы одного всё-таки ранили, стреляя вслепую и израсходовав сотни патронов? Ай, он бедняга он, этот матильонес.
- Странно то, что они оказались тут, ночью, так далеко от перевала, и странно что они напали на нас. Нас было шестеро, а их всего трое. Это совсем не в характере матильонес, нападать на более сильного противника. Мне кажется, что они стреляли даже и не в нас. В кого-то ещё. А мы просто оказались на пути их пуль. Но я не нашёл никаких чужих следов, кроме следов ботинок этих трёх матильонес. - индеец замолчал, сжимая в кулаке ладанку.- Я нашёл там отрезанный мизинец. Когда матильонес хотят отогнать духа смерти, они отрубают палец и подвешивает его на кусте.
- Это как самураи или якудза в Японии, чтоли? Ничего себе, не по нам стреляли! Рональду чуть голову не разнесли. – Дыбаль попытался прикурить влажную сигарету, но она не зажигалась: - А может всё так тут где-то ещё солдаты ЮАСа притаились?
-Точно, точно. А если здесь есть солдаты, значит в ущелье всё-же есть база!- потряс винтовкой Маклифф.- Ну, мы им покажем!
Фон Конрад н усмехнулся:
- Как наличие тут южноамериканских солдат доказывает существование базв Блока исламских государств?
- Не знаю, как там с охраной базы и чья она, но нужно смываться отсюда поскорее! - заключил Маклифф и выжидательно посмотрел на индейца. Тот что-то буркнул себе под нос, кивнул головой, и, перешагнув через ноги Уайтгауза, двинулся в сторону шумящего водопада.
- Э-э, не так быстро! – Дыбаль с сожалением бросил так не загоревшуюся сигарету, сунул пачку в карман бриджей, и, стряхивая с лица мошкару, последовал за индейцем.
Теперь отряд шёл плотной группой, с частыми остановками, во время которых Саурно Санто прислушивался к дыханию леса, и осматривал всё вокруг глазом инфракрасного прицела. Перед особо подозрительными, плотными зарослями, астронавты выстраивались цепью, и двигались пригнувшись, готовые открыть огонь, подолгу рассматривая издалека каждую ветку, каждую корягу, не качнется ли, не поползет ли в сторону посторонняя тень, поке не убеждались что силуэты людей, таящихся за деревьями, им только казались.
Наконец, впереди сквозь заросли заблестел лунный свет на мелких водных юрызгах поднимаемых ветром над водопадом, и они вышли на край ущелья, дно которого и противоположный край тонули во тьме. Левее от них, скромная речка, или большой ручей, прыгающий в ложбинах, выточенных между гигантских валунов, с шумом и грохотом летели вниз, сплетая толстые струи воды в огромные блестящие косы, задевая, и раздивая их о каменные выступы. Иногда вместе с водой вниз летел ствол дерева, растопыривая во все стороны корни и ветви без листьев, как будто осьминог. Эхо множило и повторяло шум водопада, который блуждая между отвесными базальтовыми стенами ущелья, превращаясь монотонный, в грозный гул.
Луна, то свободная от туч, то ныряющая в них, иногда отбрасывала резкие, короткие тени на рельеф далекого дна ущелья и на лицах заглядывающих туда людей.
- Водопад, который мы называем водопадом Прозрачной Косы. А это ужеле Рождающихся Камней. – глухо и торжественным видом проговорил Саурно стоя над пропастью: - Всё. Дальше я идти с вами я не могу. Уамиоясос не простит этого мне, моей семье и всем кичако. Я ухожу.
- Чёрт побери, Саурно, как же мы без тебя вернёмся обратно, у нас нет ни навигатора, ни навыка находить дорогу в джунглях? – развёл руками штурман, и снова достал сигареты.
- Вернётесь обратно? - проводник повернул к нему недоумённое лицо.- Вы всё ещё живы только потому, что кто-то заступается за вас. А вот внизу вам никакой ангел белых людей уже не поможет. Там властвует дух гор. Вы не должны, и не можете вернуться. Не волнуйтесь за это.
- Не волнуйтесь за это. – передразнил проводника штурман. Знаешь, Саурно, ты жди нас завтра в полдень на поляне у трёх сросшихся пальм, там, где мы делали утром первый привал. Это ты сможешь для нас сделать?
- Хорошо. Я буду там в полдень вас ждать. Да хранит вас святой Доминик и дух воды Сиедомэнис. - сказал Саурно, стараясь не встречаться взглядом с астронавтами.
После того как индеец неслышно растворился в темноте, Айдем сбросил с плеча моток верёвки и вместе с фон Конрадом стали на ней вязать узлы через каждые пол метра. После этого они, выбрав мощную пальму почти у самого обрыва, обвязали её одним концом верёвки, а другой конец, снабдив каменным грузилом опустили на дно ущелья. Айдем, спустился первым, и остался держать нижний конец верёвки, чтобы последовавшего за ним тяжеленного Уайтгауза не раскачивало на ветру, но тот всё же качался словно маятник, то коленом, то локтем ударяясь о выступающие камни.
- Проклятые камикадзе, шиитские смертники! Вот будет шум, если я свалюсь вместе с этими штуками.– скорее шипел, чем ворчал покрасневший от натуги Уайтгауз, которому при спуске узкие лямки рюкзака, набитого боеприпасами, резали плечи, а шею натирала сумка с пластиковой взрывчаткой и водой, и винтовка. От водопада несло мелкие брызги, и его вспотевшие ладони скользили по намокшей веревке. Спуск показался астронавту бесконечным.
- Что-то ты долго, Рони. Видимо тебе понравилось болтаться в кромешной темноте над этим экзотическим местом. - сказал Айдем, и снова потянул на себя опять начавшую плясать веревку, это начал спускаться Маклифф.
- Шутка не удачная, Дик. Настроение у меня - хоть подыхай. Вместо послеполетного отдыха в Мак-Клеллане, или пляжного отдыха на Гудзоне, на что я сильно рассчитывал, я получил сражение на орбите, спуск в мусорных контейнерах без всяких гарантий на выживание, поход по пустыне, и теперь путешествие по горам и москитным заповедникам, с возможностью подставить голову под пулю сумасшедшего индейца. Или может даже не индейца, кто их там в лесу разберёт!- Уайтгауз сел на камни у замшелого валуна, сбросил ненавистный рюкзак, снял с плеч сумки. Айдем, удерживая одной рукой верёвку, выташил из своего рюкзака пластиковую бутылку и протянул пилоту:
- На, Рони, не злись, глотни тыквенного сока, в который Саурно ещё в Магдалене подсыпал какой-то чудодейственный порошок. Он уверяет, что это корень вечной бодрости.
- Типа препарата повышаеющего потенцию, что ли?- Уайтгауз открутил крышку и понюхал жидкость и сделал один небольшой глоток: - Тьфу, черт! Кажется кичако просто испортил сок. Тут сплошной острый перец. Но глаза однако открывает полностью! Спасибо. Хочешь, Дик, я тебя сменю у верёвки.
- Отдыхай, Рони, и смотри по сторонам, лучше через ночной прицел.
Уайтгауз несколько минут сидел и тёр ладонями начавшие слезится глаза, и выплевывая обильную горькую слюну с привкусом индейского напитка, однако очень быстро его состояние улучшилось, голова прояснилась, в теле появилась лёгкость, а глаза, казалось, стали видеть через темноту. Напиток Саурно оказался почти чудодейственным. Уайтгауз повертел во все стороны головой, всматриваясь в россыпи окружающих камней, в блики речушки Эль-Кайот, который теперь, минуя водопад, оказалась на дне ущелья, и явно почувствал скрытую вокруг тревогу, ощутил, что нечто неизвестное, непонятное и чужое, присутствует совсем рядом.
Решив, что так оно и должно быть в тёмном ущелье на краю Экваториальной пустыни после перестрелки с неизвестным врагом, и что его тревога в таких обстоятельствах является нормальной реакцией, хотя он за собой не замечал раньше такой реакции на опасность, Уайтгауз решил занятся сортировкой оставшихся боеприпасов. Когда Маклифф закончил спуск, Уайтгауз протянул ему бутыль с напитком:
- На, глотни для тонуса коктель от Саурно Санто. Мне интересно, что ты почувствуешь. Мне кажется, Джон, тут, внизу происходит что-то странное. У меня тревожное состояние, хотя это для меня большая редкость.
- Да, и голос у тебя такой, Рони, словно у тебя кредитную карточку украли.- принимая из рук пилота бутылку, Маклифф яростно почесал искусанную насекомыми шею, а хлебнув сока и он покривился.- Фу, какая гадость. Но, подожди-ка, похоже что тут какая-то странная вибрация почвы. Я её чувствую ногами. Прислони-ка ухо к камню, у которого ты сидишь.
Уайтгауз стряхнул ладонью с валуна сор и мох, и прильнул к нему ухом:
- Черт побери, верно! Камень гудит и щёлкает, и похоже есть вибрация. Когда я был у брата на горных выработках в Пенсильвании, там был такой же шум когда работал проходческий щит, делающий шахты и штреки.
- Потише парни. Что вы разорались, как на бейсболе. Тут же эхо сильнейшее.- тихо сказал Манред фон Конрад, который только что закончил спуск и с сожалением разглядывая садненные об узлы верёвки ладони.
- Тут вибрация и шум, такой, словно под землёй работает сорокотонный бульдозер «Катерпеллер», или проходческий щит.- ответил Уайтгауз отрывая ухо от валуна.
- И всё? А этот отдаленный гул вы слышите? Это ведь не водопад. - полковник перестал разглядывать ладони и, покрутив из стороны в сторону из сторону своей седой головой, указал пальцем в темноту, туда, где должна была быть противоположная стена ущелья.
- да, что то есть ещё, кроме шума водопада. Какой-то механический звук, словно вентиляция работает. Носом чую, что это арабы тут обосновались вдали от цивилизации. – Уайтгауз поднял свою винтовку, и выудив из супки с боеприпасами гранату, зарядил её в подствольный гранатомет, и примостил винтовку между ног.
В разговор вмешался в Дыбаль, который спрыгнул на камни рядом с Айдемом:
- Арабы не арабы, но во первых кто-то в нас стрелял, во вторых хорошие парни не будут прятатся в ущелье, и в третьих, поскольку у нас нету связи и никакой информации о положении дел в мире, мы не можем точно знать, кто нам теперь друг, а кто враг.
Тем временем Айдем стал дёргать веревку всей тяжестью своего тела и она верёвка освободилась от держащего её наверху узла и, извиваясь как змея, упала на головы астронавтов. Уайтгауз, снимая с шеи один из её витки, недовольно проворчал:
- Знал бы, что верёвка закреплена узлом, который развязывается при рывке, не стал бы спускатся. Наш командир как всегда жадничает как Скрудж Макдак. Верёвку ему жалко. А если бы узел развязался от веса?
- Не развязался бы. В мою бытность бойскаутом, за такие элементарные приёмы даже значков не давали. – ухмыльнулся Айдем, сматывая верёвку на локоть. – А если нам ещё раз верёвка понадобится? У нас всего две скрутки по тридцать метров.
- А как мы теперь наверх выберемся? – с сомнением спрасил Уайтгауз.
- Снова в мусорных контейнерах. – невесело ответил за командира Дыбаль.
Все астронавты уселись в кружок рядом с Уайтгаузом и некоторое время сидели молча.
Вокруг них громоздились почти отвесные скалы, слабо освёщенные лунным светом, летала водная пыль от водопада, хлопали крыльями во тьме летучие мыши, гнездящиеся в многочисленных гротах, гудел ветер, словно в аэродинамической трубе. В ущелье происходило что-то странное, из-за чего оно получило у индейцев название Ущелье рождающихся камней, и пользовалось славой как преисподняя. Астронавты сейчас были отрезаны от своего мира, мира, где мигал огнями контрольных пультов центр управления полётами на мысе Каннаверал, гдн суетились техники у пусковых стволов на полигоне Мак-Клеллан, где в прокуренном, уютном подвальчике на 79 авеню Нью-Йорка, хромой старик Кемпбелл разносил кружки и бутылки тёмного пива и белоснежная пена хлопьями слетала на туфли танцующих пар, а блюзовая группа афроамериканцев исполняла что-то из репертуара Сантаны. Некоторое время астронавты молча жевали перчёные сухари из просяной муки, отхлёбывали из бутылки Саурно. У них ещё была возможность вернуться назад, надев на подошвы ботинок стальные «кошки» и вскарабкаться наверх, пойти влед за Саурно и, посулив ему гору наличных денег, миномёт для борьбы с матильонес, или что-то в этом духе, уговорить его отправиться с ними в пеший рейд через Панаму, Гондурас и Гватемалу к Мексике, прячась от ЮАСовских коммандос и полиции, или хотя бы найти средство связи, оргабив на дороге любого водителя, чтобы связаться о свое поисковой командой.
Но об этом сейчас никто из никто и не думал, напиток Саурно, вселял в них прямо таки демоническую силу и уверенность.
-Значит так, парни, будем рассуждать логически. – нарушил молчание полковник: - Одно из двух, либо под нами зона активной вулканической деятельности, на что не очень похоже, потому что тут нет ни испарений, ни повышенной температуры, наоборот, холодно как в могиле, либо здесь какой то великолепно замаскированный техногенный объект. И если это так, то этот обьект военный, иначе никто не стал бы так далеко забираться в пустынное место планеты Земля для производства холодильников или жевательной резинки. Наркотики растительного происхождения тоже вполне можно делать в сарае рядом с плантацией, а синтетические наркотики в подвале любого жилого дома. Нет проблем. А этот объект очень странный. Тут нет ни проволочных заграждений, ни сигнализации с видеонаблюдением, ни минированных участков, ни полос отчуждения, нет наружной охраны и наружных систем наблюдения, ни вентиляционных шахт, ни ворот, ни дверей, ни дорог. Объект, судя по шуму, совсем рядом, а мы еще не имелидля себя никаких неприятностей. За исключением перестрелки с тремя матильонес. Саурно говорил, что там было ещё что-то, вроде духов леса, но я думаю, что это просто индейские суеверия и мнительность.- пока полковник говорил, он несколько раз, сбился не немецкий язык, а когда Уайтгауз хотел ему что-то возразить, жестом попросил чтобы его дослушали: – Толи мы ещё далеко от жизненно важных узлов этого объекта, его входов, вентшахт, антенн и прочее, и поэтому нас не трогает охрана, то ли мы сильно ошибаемся с причиной этого странного шума. Так или иначе, у нас сейчас одна дорога, вперёд, вдоль ручья, раз мы решились на этото поход, чтобы осмотреть это загадочное ущелье. Думаю, что будет целесообразно определить нам командира, и бесприкословно ему подчинятmся. Мы должны организованно и дисциплинированно, как военный отряд, противостоять тому, что может нас здесь ожидать. Иначе можем запросто погибнуть лесу, несмотря на то, что спаслись в космосе.
- Уф, Манфред, ты такую речь сказал, словно комментатаор СNN, просто зажёг нашу сознательность. – покачал головой Айдем.
- Дик Айдем наш командир. – Уайтгауз поднял вверх ладон. – Он был нашим командиром на орбите, останется нашим командиром и на Земле.
- Если честно, парни, я слабоват в наземной тактике, во всех этих автоматах и засадах.- ответил Айдем: - Я больше пилот, астронавт, это вот полковник у нас кадровый военный, он больше солдат, чем астронавт. Мне кажется, что он правильно ставит вопрос, и именно он должен принять командование, если наша прогулка обернётся небольшой войной.
- Да, а я, кстати, тоже хорошо разбираюсь в любой тактике. И под землёй, и на земле, и на воде. – неожиданно горячо сказал Маклифф: - У меня и медаль за взятие Стамбула есть от Конгресса.
- Иди, лучше паяльник в розетку включи, ты всю битву за Стамбул в машине связи просидел. - вмешался в разговор Александр Дыбаль: - У Уайтгауза тоже медаль за Стамбул имеется. Правда, Рони? Вот он молчит, а он вообще кончал ускоренные курсы коммандос в Вест-Пойнте закончил, а там силы специальных операций готовят по высшему классу. - Хватит вам закручивать этот бессмысленный рекламный разговор, парни, вы сейчас не на телеинтерью для молодых девиц. С твоим характером, Джон, только на ринге выступать. Ты сам первый полезешь вперёд, наделаешь глупостей, и всех с собой потянешь и похоронишь ради красивых жестов и слов. – Айдем, улыбающийся до этого, вдруг посерьёзнел.- Я как, как ваш командир экипажа «Индепенденс», и старший по воинскому званию, считаю, что командовать должен полковник раумваффе Манфред фон Конрад. Он самый опытный и обученный из нас в военном деле.
- Слушаюсь, командир.- буркнул Маклифф и отвернулся в темноту, а Дыбаль потянул руку как в школе:
- А можно я буду начальником штаба?
- Штаба по организации выпивки и закуски, Эл. Нашёл ты отличное время для того, чтобы потренироваться в остроумии.- Уайтгауз похлопол по колену рядом сидящего штурмана. Вопрос решённый, давай-ка магазиня свободные патронами набьём, не дай бог, пригодятся. – Уайтгауз вытащил из сумки и положил рядом с собой стопку пустых магазинов к автоматической винтовке, и пригрошню патронов.
- Командуйте нами, полковник. – подитожил Айдем, поднёс ладонь ко лбу серьёзно отдавая немцу честь.
Тот тоже отдал Айдему честь, и собрался что-то сказать, но его опередил сдавленное восклицание Маклиффа: - Эй, что это там? Там что-то движется!- он при этом указал на тёмное пятно одного их гротов, видневшегося на стене ущелья посередине между астронавтами и водопадом.
- В укрытие, приготовьтесь к бою. – не громко скомандовал Конрад, и все, вскочив со своих мест, рассыпались в стороны, затаились среди валунов, приготовив оружие.
Гул и вибрация со стороны грота усилилась, оттуда медленно поднялось облако густой пыли. На фоне плохо освещенных скал, было тем ни менее отчетливо видно, как облако клубится, поднимаясь на десяток метров, растекается в стороны, и, наконец, опадает.
- Это что, горячий источник открылся? Не хватало только, чтобы нас тут застало землятресение или накрыл обвал. Мы же здесь как в могиле.- Уайтгаузу приоткрыл рот, и подышал как запыхавшаяся собака, чтобы унять жжение от напитка Саурно
- Я сейчас подойду поближе, и всё выясню. – сказал Маклифф, приподнимаясь из-за камня Маклифф, но фон Конрад, сделав несколько крадущихся шагов оказался рядом с ним и схватил Маклиффа за рукав:
- Не двигайся с места, если это враг, то ты нас обнаружишь раньше времени, и мы тут погибнем, а если не погибнем, а будем ранены, всё равно это будет серъёзным ущербом. Кто тут может квалифицированно проаперировать пулевое ранение?
В этот момент над ущельем раздался оглушительный скрежет, будто огромный авианосец «Барак Абама» карябал днищем по прибрежным рифам. Что-то надрывно завизжало, лопнуло как гигантская струна, из грота показалась груда камней, выпираемая чем-то необычайно мощным из глубины скалы.
Астронавтам сначала показалось, что у них началась галлюцинация под воздействием напитка Саурно Санто, ведь камни были прозрачными как мыльная пленка, без всяого сомнения это были куски горной породы, они имели контуры, тень, но словно не имели вещества, они были, но их как бы и небыло, но при этом они грохотали, перекатываясь, рассыпались, и с горячим шипением плюхались в ручей.
Сквозь эту странную россыпь, слегка подсвеченную изнутри грота слабым серебристым мерцанием, отчетливо угадывался поворот ущелья, низкие ниши в выветренном базальте, мечущиеся в панике летучие мыши.
И вот, наконец, на фоне освещенной скалы, показалось то, что видимо и приводило в движение эту прозрачную гору битого камня, такое же неосязаемое, как приведение.По горбатому контуру того, что двигало перед собой груду породы из недр скалы, иногда пробегали вереницы голубых огоньков, словно неисправная электропроводка давала множественные короткие замыкания.
Уайтгауз одним махом допил содержимое бутылки с настойкой Саурно и пригибаясь пробрался к Айдему:
- Ты видишь его, Дик?
- Кого его? Духа Уамиоясоса? Не его, а её. Это же машина, друг. Великолепно закамуфлированная машина, бульдозер или грейдер. И горная порода чем-то таким обработана, чтобы не правильно отражать и деформировать свет. Пусть меня посадят на электрический стул, если это не землеройный аппарат. - тихо сказал Айдем и в ответ махнул рукой полковнику, делающему в их сторону какие-то знаки.- Полковник говорит, чтобы мы пошли потихоньку вдоль скалы.
- А если это танк? Боевая машина?- спросил Уайтгауз уже смину Айдема.
- Ты же сам вместе с другими хотел сюда идти, вот и иди теперь за мной.
- Ну да, будем думать, что это враг! - извиваясь, как гигантская ящерица, Уайтгауз пополз вслед за Айдемом, оставив на месте сумки и рюкзак: - Ишь, проклятые исламисты, чего придумали. Окопались тут тайком от всего мирового сообщества. Ну, ничего, сейчас мы их потревожим, на свет божий вытащим!
Чуть правее них, за базальтовыми глыбами двигалась фигура Маклиффа, а по другую сторону ручья осторожно плыли две тени: полковник и Дыбаль начали обходить грот по большой дуге.
Тем временем невидимая машина, дотолкала камни через ручей до противоположной стены ущелья, и дав обратный ход, медленно скрылась в гроте.
- Кажется, мы опаздываем на вечеринку. - пробурчал себе под нос Уайтгауз и двумя короткими перебежками пересёк пространство отделяющее его от грота. В висках у него застучало, в горле возник горький ком от индейского напитка, а камушек, невесть как попавший внутрь его ботинка, невыносимо растёр щиколотку. Сознание егобыло четко сфокусировано на единственно важном сейчас, на входе в грот.
Остальные астронавты побежали за ним уже особо не таясь, прекрасно понимая, что если ущелье находится под наблюдением, то их уже наверняка заметили, и сейчас может произойти самое худшее, например могут тихо, жужжа электромоторами, отъехать в сторону небольшие люки, крашенные под цвет базальта, после чего в в фигуры атакующих мёртвой хваткой вцепятся зрачки крупнокалиберный пулеметов и напалмовых базук под управлением автоматических компьютерных прицелов, и люди превратятся сначала в разлетающиеся в разные стороны куски мяса и костей, фонтаны кровавых брызг, а затем в пылающие ошметки. Асторонавты были готовы к этому, и торопились как могли, чтобы поскорее миновать открытое опасное место.
Маклифф бежал вперёд как в последний раз в жизни, ему казалось, что он только что вывалился из пылающего бронетранспортера, подбитого арабской артиллерией с левого берега Кагутхане, и единственная для него возможность остаться в живых, это бежать прямо на пулеметные точки БИГовских десантников, в сторону бетонного парапета набережной. В мёртвую зону для пуль. Маклифф почти отчётливо сейчас представлял запах жжёной резины и человеческой плоти, режущую боль по всему телу от мелких осколков и ушибов, прилипший к зубам сухой язык, свист и тиканье пуль по асфальту. Горит район Бейголу, с рёвом проносятся над головой дымные полосы реактивных снарядов, рокочут вертолёты, в развалинах скрежещет гусеницами бронетехника, в тактическим наушнике персональной связи, слышатся проклятия и панические крики, призывающие отступать к вокзалу, а через громкоговорители арабов с того берега реки слышатся звуки песни Элвиса Пресли «Только ты», которая, видимо, должна окончательно сломать психологический настрой НАТОвской пехоты, с помощью вызываемой мечты о возвращении домой…
Видения недавней войны мелькнули перед воображением Макллиффа как объёмный художественный фильм, и он и не осознал, что первым влетел под гулкие своды грота. На всякий случай он кувырнулся через локоть, откатился к гладкой стене, и положив палец на спусковой крючок подствольного гранатомета своей винтовки, замер в ожидании остальных.
В этом скальном пространстве, похожем на недостроенную станцию метро, он готов был встретить всё, что угодно; жерла автоматических пушек, рвущиеся в лицо струи напалма, облака отравляющихо веществ, галограммы устрашающего вида, но впереди была только чёрная, гудящая пустота, и только мелкие камешки и песок мерно сыпались сверху за шиворот и на потный лоб.
Наконец о его ногу споткнулся Уайтгауз и рухнул рядом:
- Разрази меня гром, если я что-то вижу в этих потемках. Ну что тут у тебя происходит?
- Тишина, только вот эти вибрации.
- Вперёд, вперёд давайте, чего разлеглись тут! Надо не дать им опомниться! - мимо с грохотом и лязгом пробежал Фон Конрад.- Живее!
За полковником проворно двигался Айдем.
Уайтгауз и Маклифф, как завороженные, смотрели на то, как ноги астронавта, вставали на слой не видимых камней, и была в футе от видимой опоры, словно он летел по воздуху, как святой дух.
Дыбаль двигался мелкими перебежками, позади всех, пригибаясь низко, как только мог, и семеня ногами, как ниндзя.
Маклифф и Уайтгауз двинулись вслед за ними.
Растянувшись цепочкий, астронавты долго бежали почти вслепую, спотыкаясь, сворачивая время от времени в боковые тоннели, то узкие, как вентиляционные штреки, то широкие, как шоссейная дорога, но неизменно с гладкими, словно отполированными стенами и сводами. Повсюду тянулись пучки проводов и кабелей, трубы с вентилями, большие и малые воздуховоды, сочилась вода, тускло мерцали оранжевые светильники, иногда попадались таблички с непонятными символами, напоминающие указатели, небольшие ящички, панели, перемигивающиеся разноцветными огоньками, маленькие приборы незнакомого вида, похожие на оптические датчики.
Пульты и оптику, до которых удавалось дотянуться, астронавты на бегу разбивали прикладами, ногами, оставляя за собой скопы искр, и вонь горящей изоляции.
Через четверть часа этого сумасшедшего бега, атакующие ввалились в огромный зал и остановились. Высоченный свод здесь поддерживался базальтовыми колоннами, оставленными при выемке породы, а между колоннами стояли в пыли и капельках конденсата огромные машины с выдвинутыми вперед ковшеобразными агрегатами, напоминающими щупальца и рты гигантских насекомых. Серостальные обтекаемые корпуса машин не имели ни малейшего намека на швы, клёпки, рычаги или панели управления. Никаких выступов, только гладкая, словно цельнолитая поверхность.
- Вот это игрушки, это чего, декорации к «Звёздный войнам»? А где Дар Вейдер? – Дыбаль от восхищения даже раскрыл рот, но Айдем зло дернул его за рукав.
Юмор звучал сейчас зловеще.
Где-то высоко, над их головами, послышались что-то похожее на шаги, скорее даже не шаги, а смнесь странных звуков, состоящих из постукиваня перекатывающейся пустой бочки из-под бензина, и завыванием двуручной пилы, по которой скребут гвоздём.
Наконец, совсем недалеко от притаившихся астронавтов, на освещённой площадке между машинами, из темноты появился невысокий, гладкий металлический цилиндр. Он без особых усилий спустился по еле различимому пандусу, и без посторонней помощи принял вертикальное положение, и, едва касаясь пола, поплыл к одной из машин, в корпусе которой открылся проём, подсвеченный синим светом, куда цилиндр ввел устройство, похожее на компьютерный разъём, после чего цилиндр некоторое мигал огоньками, жужжал, видимо требуя чего-то от машины, или программируя её на определённую работу, но та никак не реагировала.
Так продолжалось давольно долго, пока цилиндр не прекратил свои попытки, и не подъехал к шкафу, к которому сходились пучки кабелей и проводов.
- Что-то там не рабает у этого железного болвана,- тихо сказал Айдем, дыша в затылок Уайтгаузу.- Наверное, мы перебили по дороге сюда что-то нарушили в системе передачи информации.
Тем временем цилиндр вставил разъем в гнездо шкафа, и мгновенно пещера наполнилась рёвом сирены и ослепительно вспыхнувшим светом прожекторов под сводом, а все выходящие из зал арки, стали медлденно закрываться панелями из тусклого серого металла.
- Вот сволочь такая! Он поднял тревогу! Быстрее отсюда! - заорал Маклифф, ввырвался из рук Дыбаля и, оскалив зубы, разрядив гранатомет прямо в огоньки цилиндра, и не дожидаясь пока отгуляет эхо взрыва, принялся расстреливать разрывными пулями упавший механизм и коммутационный шкаф. В разные стророны полетели куски тонкого металла, клубки проводков, электронных деталей, наконец из этого месива повалил иссиня чёрный дым, полыхнуло багровое пламя. Маклифф продолжал стрелять до тех пор, пока фон Конрад не крикнул ему в самое ухо: - Джо! Уходим скорее! Джо!
Под вой сирен они бросились было обратно, в ту арку откуда появидлись в этом зале, но было уже слишком поздно.
Все выходы оказались перекрыты. Оставался только один путь, наверх по пандусу, туда, откуда спустился цилиндр-робот. Туда и двинулись астронавты. В конце подъёма по пандусу, они едва не столкнулись с ещё двумя цилиндрами. Роботы резкоостановились и попытались скрыться, двинувшись в узкий боковой проход, но были расстреляны в упор и повалились на пол, обьятые искрами и дымим.
- Ну всё, нас уже точно обнаружили. Маски сброшены. Теперь либо мы их убьём, либо они нас! Круши их, ребята! А-а-а-а!- уже ничего не соображая, и ни на что не рассчитывая, пятеро астронавтов начали врываться в просторные помещения, напичканные сложной аппаратурой, датчиками, экранами. Перед плоскими почти не видимыми дисплеями с быстро меняющимися символами, стояли операторские кресла на колесиках, на столах ещё дымились чашки и стаканчики с какими-то ароматными напитками. Через считанные секунды помещение за помещением превращалось в пространство, где всё было исковеркано, разворочено, разбито, прострелено, облеплено мини зарядами пластиковой взрывчатки и превращено в пыль.
Ещё неуспевал смолкнуть грохот предыдущего зрыва, а атакующие уже бежали дальше, в следующий зал, среди рассыпающихся тонированных стеклянных дверей, разлетающихся на мелкие кусочки от пуль приборов, среди истерики мигающих ламп аварийного предупреждения, и завывания сирен.
Толстые кабелей астронавты рубили отточенными мачете, в комнаты, не заслуживающие потери времени, бросали зажигательные ракеты, в испуганные тени в боковых проходах стреляли без размышлений, кричали, выли, опьянённые успехом атаки, и были сильны и уверенны в себе, пока на третьем подземном ярусе, в одном из залов, им навстречу не полетели огненные зигзаги, словно молнии заструились вдоль пола.
Астронавты кучей, как команда американского футбола, бросившаяся за упавшим на траву мячём, свалились кучей за металлической станиной какого-то нелепого агрегата, похожего на паровой молот. От попадания лучей, похожих на молнии в этот агрегат, он треснул, частично оплавился, и во все стороны полетели капельки горячего металла. Держа оружие наизготовку, атсронавты выглянули из-за укрытия, и увидели на другом конце зала, среди едкого дыма и пыли, тех, кто преградил им путь. Медленно, словно неохотно, надвигались пятифутовые монстры, из серого металла, похожие на бронетранспортёры, только поставленные вертикально. Они двигались едва касаясь поверхности пола, выставив вперед толстые руки-манипуляторы с тонкими трубками на конце, из которых били короткие синие всполохи молний.
- Стреляйте, стреляйте в них, чего ждёте! - закричал Уайтгауз, и начал заворачивать осветительную ракету в остатки пластиковой взрывчатки.
- Стреляйте! Конрад! Рони! – вторя ему крикнул Маклифф, потрясая винтовкой. – У меня пусто! Патроны у кого есть?- он уже подыскивал глазами что-нибудь поувесистей, что можно было бы исползовать как оружие.
Дыбаль привстал, и сжав зубы, начал достреливать во врага последние патроны. Разрывные пули, как горох, отскакивали от их покатых надстроек, похожих на шлемы рыцарей средневековья, с маленькими щелями оптических приборов и слуховыми прорезями.
Фон Конрад поднялся рядом со штурманом, и сперва принялся стрелять из пистолета, а затем бросил в нападающих две гранаты. Одна дала осечку, а вторая взорвалась и наполнила всё вокруг диким воем рикошетирующих осколков, не причинив, впрочем, противнику никакого вреда.
- Плохо дело, господп! – заключил Уайтгауз увидев, что в дополнении к своей неуязвимости для оружия астронавтов, наступающие сделались невидимыми, как раньше машина у грота, оставив вместо себя только расплывчатые силуэты, чуть искажающие пространство. Они были уже в каких-то десяти шагах, эти силуэты, когда Уайтгауз наконец закончил устанвливать запал в свою импровизированную мину, и кинул её через кучу тлеющей мебели и битых приборов:
- Ложись!
Тряхнуло так, что сверху обрушился подвесной металлический потолок, станок, хза которым укрывались астронавты развалился на части и, как пушинки, отбросило два пузатых резервуара, находящихся рядом вместе с их гранитными основаниями.
Емкости треснули, из них наружу хлынула едкая, дымящаяся жидкость, вызвавшая у людей водопад слёз и удушие:
- Особенно разрушительным, является взрыв в замкнутом помещении, при кратковременном избыточном давлении от двухсот фунтов на квадратный дюйм и выше, господин председатель экзаменационной комиссии... – пронёсся в голове Уайтгауза отрывок неизвестного текст.
Из горла астронавта хлынула кровь, и он повалился прямо на распластанные тела Айдема, Маклиффа. Фон Конрада без признаков жизни лежал тут же, придавленный рухнувшей перегородкой. И только Дыбаль всё ещё двигался, боролся, полз куда-то вслепую, глотая густую пыль и гарь, цеплялся обломанными ногтями за размягченную изоляцию, тёплый металл.
Уайтгауз не чувствуя ещё пока боли схватил битое стекло, которым пытался на ощупь действовать как оружием, но всё, что ему удалось добится, это пнуть ботинком в чье-то невидимое тело, когда его подбирали чьи-то сильные и бесцеремонные руки.


ГЛАВА 5
ЯВЬ НАИЗНАНКУ


- Меня зовут ягд Одун Цкуголь – высокий, статный мужчина, с копной густых светлых волос на голове, удлиненным бледным лицом и цепким взглядом глаз цвета стали, в облегающем фигуру серо-стальном комбинезоне без видимых швов, карманов и молний закончил прохаживаться и остановился перед креслом, в котором понуро сидел и, рассматривал свои руки заклеенные множеством прозрачных полосок похожих на пластырь Александр Дыбаль. Щека штурмана была наискось залеплена жёлтым пластырем, похожим на сухую кожу, правая нога чуть повыше колена перехвачена резиновой шиной, как будто от кровотечения, хотя крови небыло.
- Моё воинское звание капитан-командор, и я являюсь командиром особой группы Управления Стратегической разведки 3-й Галактической директории Натоотвааля.– продолжил высокий мужчина скучающим тоном.
Дыбаль никак не отреагировал на эти слова, а принялся щупать заклеенное лицо. В голове штурмана всё ещё гудело, как внутри треснутого колокола, а в горле першило от непривычной вкусовой гаммы недавнего завтрака, хотя, это вполне мог быть и ужин, так как понятия о том. сколько прошло времени после окончания сражения в недрах горы, он не имел.
- А я думал, адмирал Нахимов, или что-то вроде того...- пробурчал он себе под нос после долгой паузы.
- Адмирал? Какой адмирал? - капитан-командор неожиданно оживился и удивленно вскинул бровь – Ах да, это есть проявление земного сарказма, иронии.
В этот момент в комнату, небольшую, хорошо освещённую, стены и потолок которой было покрыты таим-же едва заметным плотным ворсом как и пол, вошла стройная, длинноволосая девушка, почти мулатка, как могло показаться из-за ровного бронзового загара, с прямыми, правильными чертами лица и огромными кукольными глазами.
Она положила на стол перед капитан-командором пачку тонкой, словно подсвеченной изнутри бумаги, которая при внимательном рассмотрении оказалась тонкими дисплеями с постоянно меняющимся текстом и графическими изображениями.
- Ягд Цкуголь, - сказала она мелодичным, но каким-то чуть искусственным голосом, словно он шёл не из горла живого существа а из динамика акустической системы, пусть даже и высококлассной: - Внутренняя связь всё ещё не отремонтирована после вчерашнего нападения этих варваров сземлян, а ягд Тигау очень хочет знать ваше мнение по ряду вопросов, они тут все подобраны в порядке актуальности. Девушка с любопытством уставилась на Дыбаля:.
- Это что, один из тех кто напал на нашу базу?
- Да, Шиела, один из тех. Ступай и передай ягду Тигау, что я буду готов к трем часам по всем вопросам. Натоот!
- Натоот!- ответила девушка, прикосаясь ладонь к своей весьма обьёмной груди и вышла их помещения.
Ягд Цкуголь просмотрел принесенные пластины сел в кресло напротив Дыбаля и положил длинные ладони на подлокотники:
- Итак, давайте попробуем поговорит. Кстати, это в ваших собственных интересах. Ответьте мне на несколько вопросов. Хочу предупредить, что ответы на них мне в основном известны, как это не покажется вам вдруг странным, номне интересно то, что вы скажете. Итак. Какой у вас генотип?
- Чего?- Дыбаль сощурил заплывший глаз.
- Ваш генотип?
- Чукча – ответил штурман с вызовом и придал лицу независимоевыражение.
Возникла гнетущая пауза, во время которой по одной из стен помещения, которая являлась огромным экраном, бежали строки, и сообщения, перемежающиеся короткими сюжетами и коллажами из фотографий, таблиц, схем и графиков. Буквы и символы языка резали Дыбалю глаз своим не привычным видом, сам язык он видел в первый раз, но он всё прекрасно понимал, словно это был его родной со школы русский язык.
А по стене-экрану тем временем ползло любопытное длинное сообщение: «...находится в комнате отдыха; бильярд… Кандидат № 3. Находится в столовой; грибная лапша, сметана, бифштекс с кровью (почти сырой), абрикосы, коньяк, сигареты «Кторвик»… Кандидат № 4. Технический отдел; просмотр программ управления аэродинамическим тоннелем, попытка демонтажа компа-25 в отсутствие дежурного оператора, кража документов на магнитном носителе из шкафчика механика-оператора землеройного комбайна…
-Ладно, я вижу, что вы настроены на скептический лад, и не вполне осознаёте своё положение, просто не понимаете, куда вы попали. А попали вы со своими друзьями на нашу базу, на базу Натоотвааля - Зием-002, где вывели из строя два из трех аэроэнерготоннелей, предназначенных для выработки электрической энергии за счет естественного движения воздуха по подземным тоннелям, уничтожили управление турбинами, почти всех роботов-ремонтников, полностью разрушили операционные компы, разгромили посты орбитального слежения, наземной и подземной локации, и ещё много чего по мелочи. Нашей станции на планете Земля, нанесён огромный ущерб, и она на несколько земных суток не может выполнять своей основной функции – ретранслировать перемещение в этой части космоса наших кораблей с грузами. А ещё, станция беззащитна перед возможным нападением сил Свертца, для которого нет разницы, уничтожить просто нашу станцию или уничтожить её вместе с планетой, на которой она расположена - капитан-коммандор говорил так спокойно, словно речь шла о меню на ужин, или он рассказывал о своих размышлениях о способах удобрения садовых растений: - Если бы не некоторые обстоятельства, вы были бы уже давно умерщвлены, расстреляны боевыми роботами до того как вы достигли первого наружного тоннеля, однако благодаря вашему везению , возникли обстоятельства, которые сохранили вам жизнь, и теперь дают вам шанс на сотрудничество с нами. - он выдержал паузу и продолжил:
- Хорошо, Александр, ладно, не знаю, дошли ли до Вашего сознания мои слова, но поскольку мне нужен максимально быстрый результат. попробуем пойти по другому пути. Взгляните-ка на экран - ягд Цкуголь нажал что-то своём браслете, напоминающем небольшие наручные часы, и ещё одна стена комнаты превратилась в мерцающий экран, на котором появилось сначала не чёткое изображение, а потом достаточно чёткое, до ещё и объёмное.
Дыбаль с удивлением узнал здание кинотеатра «Ударник» в Москве, за мостом поворот к Александровскому саду, залитый осенним солнцем Кремль, самого себя, облокотившегося на старенькие «Лада-Сокол-турбо» с бутылкой шампанского в руке. Рядом его мать, в своём неизменном серебристом плаще, с ней какие-то улыбающиеся молодые люди, слышна песня «Машины времени», гудки машин, карканье ворон, шелест сухой листвы под ногами...
- Это вы со своей матерью и несколькими однокурсниками после получения диплома инженера электронных систем в МИРЭА. Снимает на камеру. Вроде бы Ваш двоюродный брат. - скользнув глазами по изображению, сказал ягд Цкуголь сел за стол и подпер кулаком квадратный подбородок, было видно, что ему отчаянно скучно, и его мысли стараются перетечь в совершенно другой мир, отсюда, от этого упрямого и опасного землянина, хладнокровно сидящего на примагниченом к полу стуле.
Дыбаль глядел на проходящее перед ним изображение и глазам свои не верил от того, насколько чётко и подробно были отображены детали одежды, предметы, слова, и вещи. О которых мог на этой базе знать только он один, например длинная вмятина на левом крыле его автомобиля, которая возникал от того, что он, сдавая задним ходом назад на узкой улочке, не рассчитал радиуса поворота и притёрся к стене строительной бытовки, брошенной здесь какой-то строительной фирмой.
- Лучше бы этой вмятины не было, она такая не красивая. – подумалось Дыбалю, и в этот же момент, на настенном изображении, внутри которого он увлечённо разговаривает со своими друзьями, за его спиной вмятина на его «Ладе» исчезает, затем он достаёт из багажника огромную коробку с салютом на 94 залпа, ставит на асфальт, прямо на проезжей части, не обращая внимания на проезжающие автомобили, и поджигает фитиль, в тот момент, когда салют начинает выстреливать огненные сгустки, небо уже ночное, и салют выбивает в нём заказанное при покупке коробки слово «Лена», чего никогда в реальности не было во время той встречи у «Ударника» много лет назад. То есть, мало того, что ягд Цкуголь транслировал перед Дыбалем на стену-экран информацию, взятую прямо из мозга Дыбаля, так эта информация была ещё и интерактивна, то есть отражала событии, которые штурман хотел бы иметь в своей памяти, но которых в реальной жизни не происходило.
- Посмотрим дальше.- равнодушным тоном сказал капитан-коммандор, и штурман вдруг осознал, что сейчас и раньше они общаются на языке, которого штурман раньше не слышал, и это отчётливо проявилось на фоне того родного русского языка, на котором общались в его воспоминаниях его друзья и мать. Тем временем изображение начало меняться быстро, как фотографии, показывая и службу в армии, и туристические маршруты, и школьные годы и детский сад, при этом компьютер, приноровился оформлять изображения в виде старых фото, хотя и абсолютно четких, цветных, подчас голографических.
Дыбаль становился все моложе, серьезней, головастей, пока на последнем фото с экрана не посмотрел внутрь комнаты задумчивый карапуз в кружевном воротничке, сжимающий в пухлой ручке громадную телефонную трубку.
- Не плохо, не плохо получилось. Я бы, конечно, добавил тут несколько постельных сцен и пару кровавых убийств с использованием бензопилы, как в Голливуде. - откинувшись на спинку стула, Дыбаль ухмыльнулся: - Ну, довольно подробное досье вы из меня во сне выкачали. Может быть в вас естьещё и музей моего имени, тогда уж точно полный респект? Скажите, офицер, зачем это всё вам нужно, всё это моё грязное бельё?
- Вы нам нужны, Александр.
- В качестве кого, или чего, в качестве мяса для тушенки? У вас же всё есть. Вон смотрите, какие технологии, с моего мозга в текущем времени без контакта снимаете сигнал, изображение. Всего столько, разного высокотехнологичного дерьма. Зачем вам обычные земные астронавты с погибшего шаттла. Таких как мы на Земле полным полно… Пачки и вязанки… И моложе, и красившее. Если это вашим дамам интересно, не пойму, чушь какая то, ну, ладно, считай, заинтриговали, валяйте, задавайте свои вопросы легавые.- штурман осторожно потрогал залепленное пластырем лицо.
Цкуголь даже бровью не повел на это нагромождение вызывающих шуток и повторил свой вопрос:
- Генотип?
- Русский.- Дыбаль понял, что вопрос о генотипе был для его собеседника ключом к пониманию его настроенности на серьёзный разговор.
- Чем хотели бы Вы заниматься после окончания контракта с NASA по орбитальным полётам на «Индепенденсе» ?
- Я бы завербовался бы на новый срок, если бы прощёл тесты по физической подготовке и психологической совместимомти. Люблю космос как жизнь. Всю эту родную черноту, совершенных холод, сияние атмосферы, загадки. Кроме того можно месяцами бездельничать и дурака валять. Я вот, например, когда кручу педали на велотренажоре, люблю стихи сочинять, ну, вот, к примеру:

Я стою на воде, и плывут берега,
Звёзды в небе вращаются тихо,
Всё в движении, только застыла река
Летним льдом в огоньках лунных бликов.
Огоньки, словно буквы, слагают слова
В позабытый словарь Атлантиды,
Всё о том, не один я, и ты не одна,
Наши судьбы как косами свиты.
Ты теперь далеко, но со мной ты везде,
Ты всегда, ты во мне как часть тела,
И сейчас рядом тенью стоишь на воде
В эту ночь, на реке лунно-белой...

Капитан-коммандор неожиданно оживился:
- Это уже намного лучше. Теперь, вроде, можно поговорить обо всём без этой официальной линии, которую требует соблюдать инструкция общения с военнопленными. А что, Александр, Вы ещё любите, кроме космоса и стихов? Что Вам нравиться?
- Мать, отца люблю хоть он и бросил нас,когда мне было три годика, ещё нравится любое автоматическое оружие, моя тюнингованая машина, женщины, красиво иллюстрированные исторические альманахи, люблю добрую пьянку с хорошими друзьями, но без драк. Вроде всё.
- Пьянки типа попоек у Агилара? - еле заметно улыбнулся ягд Цкуголь.
Дыбаль озадаченно на него уставился:
- Вы что, следили за мной с момента рождения и до сих пор, и за каждым шагом?
- Нет-нет, не волнуйтесь, не следили. Это всё считано с памяти вашего мозга, и интересно для нас в основном эпизоды начиная только с момента столкновения «Индепенденса» с немецким военным космическим кораблём «Дас Райн». Нас очень заинтересовало ваше поведение в той экстремальной ситуации, а именно бой с исламистами на орбите, при отсутствии информации о происходящем в мире, гениальный побег в мусорных контейнерах, который по сути был самоубийством, потому, что шансы умереть были девяносто девять процентов против одного, ваш переход по пустыне. Мы всё знаем от вас самих, нашему наблюдательному зонду не требовалось постоянно находится рядом с вами. Он наблюдал за вами после того как вы совершили посадку и оказались живы.
Дыбаль на секунду задумался:
- А те ЮАСовские летчики, из ВВС Южно-Американского военного союза, которые врезались в землю в то время когда производили наши поиски? Там, рядом с ними в воздухе был какой-то странный объект, похожий на беспилотник, который, скорее всего, и явился причиной их гибели, это был ваш беспилотник, ваш летательный аппарат?
- Южноамериканские лётчики уже почти нашли ваш контейнер, и, судя по их настроению и переговорам, они бы вашу группу уничтожили. Они считали. Что бы исламистская диверсионная группа. Нам пришлось сбить их два истребителя, что бы дать вам возможность уйти от контейнеров, выжить. И в последствии продемонстрировать нам свою выносливость и упорство, опыт и находчивость.
- И что, если бы мы стали умирать, там, в пустыне, заблудившись в песочной буре, вы нам не помогли?- штурман задал этот вопрос с нескрываемым любопытством.
- Мы не спасательная служба. У нас другие задачи. Но оставим это. Давайте дальше. Скажите, как вы переносите дальние поездки, длительное одиночество?
- Насколько длительные поездки, и насколько длительное одиночество? - переспросил Дыбаль, думая о чем-то своём. – В общем, если бы мы тогда в пустыне не справились, вы бы оставили нас там подыхать, потягивая тут, в своих пещерах, прохладные напитки в обществе длинноногих красоток.
- Давайте мы с Вами не будем сосредотачиваться на этой скользкой теме. – поморщился ягд Цкуголь.- Разговор на гуманистические темы не входит в наш план. Так как вы перенесёте, к примеру ситуацию, если пять лет Вам придётся кататься без остановок в одиночном купе по кругосветной магнитно-рельсовой магистрали «Кругосветный экспресс»?
- Когда я стажировался в учебном центре NASA в Эймсе, меня вероломно, спящего, сбросили на три месяца в тайгу на Аляске. Тест на выживание. Чуть я там не помешался от злости. Так в меня не поверить, чтобы проверить, что даже меня не предупредить? Зачем тогда в астронавты зачисляли? Медведь там мне попался, гризли, шатун-людоед. Вот мы там с ним три упражнялись в интеллекте. Если бы меня тогда вертолёт не вывез, он бы меня задрал на обед. Не то, что он оказался умнее, просто он быстрее бегал, особенно если в горку, в общем я могу выносить сколь угодно долгий дискомфорт в любом проявлении, если за это платят полновесной звонкой монетой. Лучше, конечно, если это будут евродоллары или юани.
-Хорошо, давайте без этих леденящих кровь излишних подробностей про медведей-людоедо.- капитан-командор опять улыбнулся, и было видно, что при любом окончании разговора, он уже заранее доволен его результатом: - В какое количество денежных средств или других форм оплаты Вы оцениваете свои профессиональные способности, при условии, что в течение продолжительного времени не сможете тратиться на Земле, а работа будет не менее опасная. Чем Ваши последние похождения с группой и всё это будет происходить среди далёких звёзд?
- Не понял я последнего предложения про звёзды.
- Что хотите, Александр, за непростую работу вдали от дома?- Не понял?
- Что Вы хотите, какое вознаграждение хотели бы за не простую и опасную работу вдали от дома, от Земли?
- Вдали от Земли с риском для жизни? – Дыбаль откинулся на спинку кресла и положид локти на подлокотники. Лицо его расслабилось. Глаза прикрылись, изо рта вылетел вздох облегчения. Вопрос, ужасный по своей сути, донёс до Дыбаля главную весть, и эта весть была отлдичная – его не собирались убивать, а наоборот, в нём нуждались эти подземные создания. Наконец он открыл глаза и придав голосу спокойствие спросил:
- А что у вас есть за такую адскую работёнку?
- Всё, что угодно. - ягд Цкуголь повернулся к бегущей строке, на которой остановилась и тревожно замигала разными цветами фраза составленная из замысловатых символов, которые Дыбаль, к своему удивлению прочитывал так же легко. Как если бы это было бы написано по-русски или по-английски. Надпись гласила: кандидат №4 – происшествие в техническом отделе главного энергетика.
Повинуясь нажатой ягдом Цкуголем кнопке, на экране появилось изображение, разрезанное пополам какой-то перегородкой, как если бы картинки получаемое от двух камер в разных помещениях монтировалось бы в одно изображение. Справа, двое высоких, громадных людей, вчёрных комбинезонах с нарукавными нашивками с символами похожими на буквы ВХ, со значками молний в петлицах на воротниках, пытались взломать дверь с табличкой «Сектор В. Техотдел энергосистем.15367». Слева от перегородки, озираясь на гнущуюся, стонущую под напором дверь, деловито орудовал Уайтгауз. Он то и дело озирался на дверь, видимо прикидывая, сколько времени она ещё выдержит, а сам непрерывно орудовал обычной стальной вилкой, какие подают в закусочных ко вторым блюдам, и обломком плоской стальной ножки стула. Этими варварскими инструментами он вскрывал кожухи аппаратов, похожих на компьютеры, рвал, ломал и бил их внутренности, вызывая искры, дым и шипение.
-Эй, вы, там, в коридоре! Что нужно? Проваливайте, пока не заработали по физиономиям! – бортинженер погибшего шатла «Индепенденс» был так воодушевлён своей разрушительной работой, что, казалось, помолодел на десять лет – глаза горели, змеиная улыбка не сползала с губ, щёки пылали румянцем. Когда он склонился над очередными внутренностями распотрошённой компьютерной системы, дверь, наконец, с грохотом рухнула, и огромные существа в комбинезонах чёрного цвета стремительно схватили Уайтгауза и под руки потащили в коридор.
Уайтгауз даже не делал попыток сопротивляться, а наоборот, шёл, широко, по детски счастливо улыбаясь, успев сунуть за щёку пару выдранных микрочипов, чтобы позже попытаться с них снять информацию, а затем уничтожить, в общем нанести максимальный, как он думал, вред врагу.
- Хулиганит ваш Рони. – наблюдая за этой сценой неожиданно удовлетворенно сказал капитан-командор, и поднеся ко рту переговорное устройство, расположенное у него на запястье, произнёс: - Сержант Зенклак, приведите ко мне этого четвертого кандидата через десять минут, и заметив. Что один из конвоировавших Уайтгауза верзил кивнул в невидимую телекамеру в знак понимания, продолжил, уже снова обращаясь к Дыбалю:
- Хорошо тут у вас всё организовано.- заметил Дыбаль после минутной паузы.- Связь, камеры, наверняка сигнализация многоуровневая на разных физических принципах работы установлена, мордовороты вон какие в охране, и совершенно не понятно из-за этого, почему вы допустили такой разгром в своём курятнике от нашей группы? Вы же наверняка следили за нашей группой ещё на подходе к ущелью, а уж когда мы оказались рядом со штольней, тем более.
- А вот Вы, Александр, кстати, не поверите, насколько высокотехнологичные устройства подвержены различным сбоям из-за разных мелочей, начиная от изменения геомагнитной среды планеты, до элементарных насекомых и микроорганизмов, не говоря уже о так называемом человеческом факторе. Вот и в вашем случае, сработал элемент случайности, а именно, когда ваша группа двигалась к ущелью, на вас напали боевики индейского племени матильонес. Вернее они нападали не на вас, они о вашей группе и не знали, они каким-то образом увидели, даже не увидели, а скорее почувствовали одного из наших дозорных беспилотных летательных аппаратов, и открыли по нему огонь. Вы же решили, что стреляют по вам и открыли ответный огонь по матильонес. В этой перестрелке и был сбит наш наблюдательный зонд, после чего мы потеряли вашу группу из виду. После этого аналитическая программа охранной системы определила, что ваш путь пройдёт над ущельем, почти до его конца и там вы попытаетесь в него войти, то есть мы ждали вас совершенно в другом месте, а ваш отряд спустился вниз прямо у водопада, около штрека по которому выработанная при строительстве подземного комплекса порода доставляется на поверхность и складируется. Штрек имеет техническое назначение и практически не защищается военными системами, так как вход в него практически всегда заперт телом бульдозера, который то двигает по нему породу наружу, то возвращается обратно, за новой массой. Этот бульдозер сам по себе прочнее любой скалы, и его специально защищать нет смысла. Просто нет такого оружия на Земле, чтобы оно могло ему навредить. Поэтому то, как вы смогли проскочили мимо него и оказаться в техническом парке строительных машин, до сих пор никто понять не может. Видимо бульдозер ушёл вглубь шахты дальше, чем этого требовала его программа, и оставался там столько, сколько потребовалось вам, чтобы прорваться внутрь, а центральная система управления и контроля выработок этого сбоя не видела. В общем дело тёмное, и без вашего фатального везения здесь не обошлось. Не знаю, кто там в вашей команде родился в рубашке, но то, что бульдозер не размазал вас в тонкий блин, я усматриваю нормальную человеческую мистику. - ягд Цкуголь провел над своей головой указательным пальцем, то ли рисуя воображаемый нимб, как у святого, то ли показывая полёт необычных мыслей. Затем он пожал плечами совсем по-земному развел в стороны ладони, подчёркивая своё удивление:
- Но это только увеличивает у нашего руководства заинтересованность в таких как вы работниках, на стороне которых стоят не только опыт, знания и смелость, но ещё и фарт, везение и халява. У некоторых людей с вашей планеты действительно имеется какая-то странная, иррациональная способность выходить живыми из абсолютно мёртвых ситуаций.
- Сухими из воды, и дуракам везёт. – вставил фразу Дыбаль, с трудом произнеся её по-русски.
- Вот-вот, сухими их воды, и дуракам везёт – тоже по-русски повторил командор совершенно без акцента, и вернулся к основной теме беседы:
- Итак, мы остановились на вознаграждении за опасную работу вдали от Земли.
- Э-э-э, дорогой, зачем так, сначала давай поговорим про товар, а потом про цену, ты же на нашем рынке давно торгуешь, разве так дела делаются, что за цена без товара?- сказал Дыбаль имитируя кавказский акцент, и добавил уже серьёзно: - Извиняюсь, конечно, за формализм, но если работа связана с изменой родине, то лучше и не начинайте. И расскажите, кто вы такие на самом деле, мать вашу!
- А Вы не грубите, кстати, еханный наперекосяк,- без эмоций сказал ягд Цкуголь,- Чурка ты что ли?
Дыбаль со смесью некоторого уважением и интереса посмотрел на капитан-командора, и уже осторожно поинтересовался, стараясь шуткой перебить неловкую паузу:
- Вы случайно не русский, командир?
- Не русский. А с чего это Вы взяли? Язык такой знаю? Так это только Вам, Александр, кажется, что вы слышите московскую речь. Я сейчас говорю на языке Натоотвааля, который называется ковакт. Это такой у нас разговорный язык. Китаец с Земли услышит его как китайский, англичанин как английский, ну, и так далее. Естественно для этого мозг человека должен пройти некоторую модификацию, но это не страшная вещь, и происходит дистанционно и в течении всего нескольких секунд, просто такое внушение. Почти гипноз, только спать не надо. Точнее объяснить не смогу, у Вас не хватит технических знаний, чтобы это понять. Ну вот, кроме разговорного языка ковакта, есть в Натоотваале ещё два специальных технических языка, это кумит и кроззех. Один язык, кумит, чисто военный, другой язык - кроззех официальный государственный, на нём разговаривает правительство Натоотвааля, пишутся законы, ведётся вещание на другие миры, и так далее. Военный язык Натоотвааля – кумит, это полная противоположность ковакту, он более отрывистый, в нём меньше слов, и после воздействия на мозг живых существ, эти существа понять и выучить его не могут никогда. Это как у вас на земле шифровка, зашифрованный текст, который можно расшифровать с помощью ключа-шифра, а здесь шифруется моз окружающих тебя сществ. В присутствии которых ты можешь говорить, писать, что угодно на этом языке, они никогда не поймут твою информацию. Вот вы сейчас сейчас свободно владеете всеми тремя языками Натоотвааля, и говорите со мнойпопеременно на ковакте или кроззехе, в зависимости от того, какой язык употребляю я в качестве теста, для понимания, насколько Вы подготовлены в части нашего языка. Кумитом вы будете владеть в случае, если мы с Вами договоримся о работе. Ваше подсознание без усилия теперь переводит все на наиболее удобный для Вас язык, в данный момент - русский. И наоборот, Вы говорите как бы по-русски, но язык без вашего участия говорит на нужном Вам сейчас языке. Дл Вашего друга Уайтгауза наиболее удобный язык это испорченный английский, то есть американский, для полковника фон Конрада, нижнесаксонский диалект немецкого языка, и так далее,- ягд Цкуголь замолчал и несколько раз обошёл вокруг кресла. В котором развалившись сидел Александр Дыбаль, затем он подошёл к столую сел на его край, и слегка покачивая ногой в тяжёлом лакированном ботинке, продолжил говорить:
- Слушайте меня очень внимательно и запоминайте побольше, больше об этом с Вами никто говорить не будет, это у нас не принято.
- Знаете, господин. Не помню как Вас там зовут, ягд как-то, я не очень хорошо понял про обучение с точки зрения лингвистики, но если разговор идёт о знании военного языка, то работа предлагается в качестве наёмника для подавления вашего или нашего населения, или в качестве наёмника для ведения военных действий против какого-то вашего внешнего врага. Поэтому, если можно. Поподробнее.
Ягд Цкуголь усмехнулся от неистребимой наглости землянина, и начал рассказывать, про Великую Войну Натоотвааля против галлактической империи Свертц.Про войну, идущую уже более четырёх с половиной тысячи лет по Земному летоисчислению. Из рассказа ягда Цкуголя следовало, что война велась за господство в этой части Вселенной, в которой на периферии одной из галактик располагалась и планета Земля, или по названию, принятому в Натоотваале – Зием. В течение этой войны Натоотвааля против империи Свертц, то одна, то другая сторона либо побеждают, либо исчезают, уничтожаются, ибо Вселенная двуедина, и в ней нет возможности отступить, или спрятаться, как и нет возможности победить в прошлом, будущем и настоящем одновременно. Та часть противника, которая осталась не побеждённой в прошлом, всегда может там найти альтернативное продолжение событий, и прийти в будущее уже победителем, если конечно предпримет специальные пространственно-временные усилия, связанные с направлением в будущее разведчиков, и корректировкой по результатам разведки своих действий в настоящем времени. То есть полная победа возможна только сразу в трёх временных измерениях и множестве пространств, порождённых этим парадоксом Энштейна.
- Понятно, почему так долго, - согласился штурман Александр Дыбаль: - На Земле всё проще – мертвецы могут вернуться только в Голливудских или Болливудских фильмах, а у вас к каждому надо часового навечно ставить.
Капитан-коммандор, будто превратившийся в речевую вещающую машину, не реагируя на происходящее вокруг, менторским тономпродолжил рассказ про огромные и беспощадные силы империи Свертц, про предыдущую войну, в которой Свертц победил галактическую республику Швагов, и цивилизацию 0015+Мон, и после которой государство Натоотвааль остался в полном одиночестве на просторах вселенной под атакой врага.
У империи Свертца больше пространства, больше ресурсов, чуть более совершенная технология, полный контроль за прошлым и будущим за счёт возможности производить абсолютные имитации любых живых существ с искусственным интеллектом, ничем не отличающимся от естественного, поэтому война ведётся преимущественно в реальном, текущем времени.
Сейчас, в текущем галактическом времени империя Свертц превосходит Натоотвааль по всем военным и промышленным компонентам; лётным соединениям Военно-галлактического Флота, силам планетарной обороны, десантным сухопутным частя, военно-транспортному флоту, планетарным бронечастям, тяжёлой пехоте обороны укреплённых баз и планет.
Единственно в чём Натоотвааль сильнее, это подразделения Службы Безопасности, чьи чёткие, дерзкие, продуманные операции в наиболее уязвимых и важных точках пространства, влияют на весь ход войны.
Коммандос Службы безопасности Натоотвааля - это отборные, элитарные части, коммандос, состоящие в основном из наёмников с Зиема, то есть Земли, которых за бесстрашие, находчивость и безжалостное отношение к врагам, Сверы называют «холодной звездной плазмой» или «самоубийцами с окраин».
Сверы ненавидят и боятся их.
Александр Дыбаль осмысленно кивал головой, но в мозгах его всё путалось, слишком уж ошеломляющим был рассказ капитан-коммандора, и если бы этот ягд Цкуголь сам не был похож на огромную механическую восковую куклу, умеющую читать чужие мысли и командовать невидимыми машинами, то штурман просто послал бы его к какой ни будь матери в эротическое путешествие, потому, что всё, что говорил этот восковой господин, сильно походило на комиксы Марвелла, или до боли одинаковые фантастические блокбастеры.
Пообещав более подробно рассказать об истории войны и её перспективах в процессе обучения, ягд Цкуголь наконец, закончил расхаживать вдоль стола сел в кресло напротив Александра и не мигая уставился на него своими серо-стальными глазами:
- Вы, Александр Владимирович, и четверо ваших товарищей по несчастью, идеально подходите под начальные требования кадрового отдела Службы Безопасности Натоотвааля. Вам предлагается стать «холодной звёздной плазмой», или, по другому, нашими добровольными солдатами-коммандос.
- А если я откажусь?- после не долгого молчания спросил Дыбаль.
- Не откажетесь. Пассионариитипа вас и ваших товарищей от таких предложений не отказываются. Для вас лететь в допотопном карыте под названием «Независимость» вокруг своей малюсенькой планетки уже было мечтой всей жизни, с самого детства. А тут участие в галактической войне против сил зла, на стороне хороших парней. Кроме того, защищая Натоотвааль, вы будете защищать и свою Землю, свой дом, своих детей, свой общественный строй, всё, что вам дорого и свято в этой жизни. Поймите, ведь в случае поражения Натоотвааля, за который я предлагаю вам сражаться, ваша планета Земля тоже погибнет, ведь она входит в систему Укреплённого района у звезды Соолн, или Солнце по-вашему. Тут у нас располагаются базы слежения, вещевые запасы, урановые рудники, рембазы сторожевиков и патрульных судов, и здесь, наконец, источник нашей «звездной плазмы», источник пополнения нашей армии и флота отличными солдатами - люди Земли - лучшие коммандос.
- Я конечно авантюрист ещё тот, но это, конечно... А вы-то сами, люди, или нет? - Дыбаль слегка растерялся от такого эмоционального напора, похожего на предвыборые речи кандидатов в президенты. Вы, из этого Натоотвааля, вы кто биологически?
- В привычном понимании мы не люди. Другая белковая структура, и иной минеральный состав тканей, в основном кремний вместо кальция. - ягд Цкуголь усмехнулся, заметив, что на лице у Дыбаль появляется разочарованная мина.
В этот момент в помещение опять вошла длинноногая Шиела раскачивая за спиной хвост тёмно-коричневых волос, уставила огромные кукольные глаза на Дыбаля, протянула ягду Цкуголю очередную стопку прозрачных документов: - Такие они щупленькие, эти земляне. – произнесла она звенящим голосом. От которого хотелось тут же блаженно зажмуриться.
- Шиела, продемонстрируй кандидату различие в нашей с ним минеральной структуре. – сказал ей командор, принимая светящиеся изнутри пластины-экраны документов.
Шиела улыбаясь присела, так что стали видны её чёрные трусики, и ребром ладони без особых усилий ударила по полу, от которого от удара лопнуло синтетическое покрытие и в стороны разлетелись кусочки не то бетона, не то какого-то другого искусственного камня. Шиела поднялась в полный рост, кокетливо подула на ладонь, и вышла так же беззвучно. как и появилась. Глядя ей вслед, и невольно фокусируя внимание на её ногах, Дыбаль начал прикидывать в уме, какой толщины стену из бетона может пробить эта нога, если лёгкий удар руки Шиелы смог разбил каменный пол.
Из ниши в стене тем временем беззвучно выехал круглый автоматический уборщик и принялся за уборку, часть камней была слишком большой для него, и он их просто оттолкал в сторону.
- Но во всём остальном, мы точь-в-точь как земляне. Это касается и женщин, если этот аспект Вам интересе, всех вопросов зачатия и деторождения. – рассматривая принесённые пластины сказал командор. – Что ещё хотите знать?
- Ну, это, относительно женщин кардинально меняет дело, ягд командор, или как вас там. Но, хочу напомнить, у меня есть мать, отец, брат, у Рони двое сыновей-лоботрясов, куча любовниц, которые от него без ума, Рональд просто зачахнет без их внимания. В общем, нужды деньги, это же главный вопрос вербовки.
- Я Вас не вербую, Вы либо согласитесь на мои условия либо Вы труп. Сколько денег вы хотите?
- Если вы удвоите мою месячную зарплату, которую я, как астронавт, получал в NASA, и сохраните в удвоенном размере всю мою премиальную систему, за выход в открытый космос, за рационализаторские предложения, за пребывание на орбите свыше ста суток и так далее, плюс двойной оклад к отпуску, плюс отчисление в пенсионный фонд, медицинская страховка для членов моей семьи, а так же погашение всех моих кредитов, то я согласен.
- Договорились, теперь Вы наш наёмный солдат.
- Что, вот так сразу? А как остальные парни? С ними уже был подобный разговор?– Дыбаль немного огорчился, то ли от того, что думал получить несколько дней на утряску местных бюрократических процедур, то ли от того, что продешевил с деньгами, раз этот местный начальник так легко принял его условия.
- Все твои друзья уже дали нам своё согласие. Послезавтра вы все приступите к обучению. Из вас предполагается создать отдельную группу. Уж очень вы спелись. - ягд Цкуголь ухмыльнулся, почти улыбнулся.
- Можно вопрос?
- Пожалуйста.
- Нельзя ли послать весточку матери, что я жив, и всё такое?
- Пока нельзя. В связи с последними событиями на директориях, когда враг нанёс нам несколько чувствительных ударов, мы проводим массовый набор солдат на Зиеме. Агентура Свертца при этом всегда внимательно следит за нашими действиями тут на вашей планете, не без основания связывая набор солдат с предстоящими активными действиями на полях сражений. Твоя мать, как и близкие твоих товарищей по службе, получит из NASA официальную информацию о том, что экипажи «Индепенденса» и «Дас Райна» пропали без вести. Несмотря на то горе, которое это принесёт вашим родным, это правильный шаг, наче вас могут шантажировать здесь, угрожая вашим родным там, на Земле.
- Ах, вот как вы это всё обстряпываете, с постоянным набором солдат на Земле! Не дурно, пропал, мол, и всё тут, в авиа, или автокатастрофе ли, на земной войне между людьми ли, в море утонул. В лесу згинул… - Дыбаль взял со столика, стоящего перед ним, бокал с чем-то напоминающим лимонад, отхлебнул, поморщился от непривычно кислого вкуса. - Значит, если человек погибает на войне,но тело его не находят на поле боя, значит, скорее всег,о вы его взяли к себе?
- Такое возможно. Но тело на поле боя может быть просто разорвано и перемешано с землёй от очень близкого разрыва снаряда, или просто засыпано обломками, землёй. То, что мы часто берём своих кандидатов с полей сражений межчеловеческих войн, из авто и авиакатастроф, пожаров, землетрясений, наводнений, это правда. Это лучшим образом маскирует нашу деятельность на этой планете как от самих людей, так и от агентуры Свертца. Предвидя неприятный вопрос, скажу, что мы никогда, специально не устраиваем катастрофы и войн. Это уж вы сами- люди, устраиваете себе из-за своей патологической жадности, да агентура Свертца устраивает, которая пытается устранить ещё на Земле явных кандидатов в коммандос, и вообще уничтожить максимальное количество человеческого материала изнутри, поскольку уничтожить всю планету со всеми людьми сразу с помощью мощного космического оружия не даёт наша оборона. Вот, к примеру, второй ваш контейнер был сбит не лётчиками Южно-американского военного союза, а автоматической сверской субмариной. Будь она неладна, никак мы пока не можем её вычислить в вашем океане и уничтожить. Ее сверы завезли сюда и агрегатировали по частям. К нашему огромному сожалению те технологии и оружие, которые блестяще работают в космосе, совершенно не годятся для работы в больших массах воды.
- Понятно, ладно, я буду думать, всё равно буду думать над вашими предложениями. А если я откажусь… Понимаю… Отказаться нельзя…Просто тогда мозжечок мне замените…Или ещё там что замените… - Дыбаль поднялся изсвоего не особо мягкого кресла, которое за время беседы приняло форму его тела: - Я почти согласен, командор, но предупреждаю, что если вы тут мне наврали хоть что-нибудь, то пеняйте на себя. Знайте, мы парни резкие.
- Ступай, ступай, отдыхай Александр, у тебя была трудная неделя, и, кстати, постарайтесь не делать глупостей, как ваш пилот Рони. Он до сих пор думает, что мы арабы. Хитрец, дал ложное согласие, а сам решил сбежать, предварительно собрав о базе максимум информации. Он абсолютно до сих пор уверен, что мы арабы, просто очень сильно продвинутые в технологиях. Но мозговые сканнеры обмануть нельзя, мы, слава небесам, знаем все его замыслы и хитрости. – с некоторой грустью сказал ягд Цкуголь. – Иди, твоя комната на самом нижнем этаже, на двери написаны имя и фамилия. Заблудишься, посмотри схему в коридоре, ковактом ты уже владеешь.
Стена сдвинулась вправо на полтора метра, и Дыбаль вышел в коридор. Здесь он нос к носу столкнулся с Уайтгаузом, которого вели под руки два огромных человека с такими же как у ягда Цкуголя восковыми лицами и бесстрастным выражением глаз. На секунду вывернувшись из рук конвоя, Уайтгауз заговорщицки подмигнул Дыбалю, и сунул ему в ладонь два малюсеньких квадратика информативных чипов:
-Не дрейфь, Эл, прорвемся, спрячь эти штуки, здесь должно быть ценная информация.
- О количестве отходов столовой. – улыбнулся один из конвоиров.
-Ты как всегда, Рони, в своем репертуаре. – Дыбаль устало махнул на пилота руками: - Да не арабы они. Понимаешь? Не арабы. Ну посмотри на них, разве они хоть чем-то похожи на детей Синая? Прекрати уже поскорее этот балаган.
Уайтгауз отреагировал странно, но решительно:
- И ты продался этим муслимам, как дешёвая портовая шлюха, предатель ты, все вы русские такие, а ещё астронавт NASA называется. - Уайтгауз рванулся вперёд, стараясь как бы достать Дыбаля кулаком, но конвойные быстро его скрутил и потащил дальше.- Предатель! Шлюха!
Перед там как стена за спиной Дыбаля вернулась на прежнее место, туда затащили Уайтгауза, и, тот успел повернуть, к штурману потное, красное лицо и заговорщицки улыбнулся.
-Тьфу ты чёрт. Так и крыша может поехать, - проворчал Дыбаль, сам не понимая, что, или кого он имеет при этом в виду.
Он посмотрел на микрочипы, которые ему всё таки всучил пилот, бросил себе их под ноги и с хрустом раздавил, отмечая про себя, что всё тело ноет от ушибов, полученных во время не удачного штурма баз. Затем пилот погибшего шатла тяжело вздохнул и отправился разыскивать Маклиффа, Айдема и фон Конрада.
Когда к ягду Цкуголю ввели Уайтгауза, капитан-командор задумчиво рисовал ногтём, как карандашом, поверх текста одной из прозрачных пластин силуэт штурмового корабля, заходящего на боевой разворот. Получалось не очень убедительно, но достаточно динамично. Пока Уайтгауз то препирался со своей охраной, то пребывал в состоянии глубокой задумчивости, командор продолжал рисовать боевые космические корабли, и стирать изображения ладонью. Наконец он перестал рисовать, и освободив текст сообщений принесённых Шиелой от своего художественного творчества, принялся читать:



Дискретошифрограмма ВХ 35
Уровень секретности В
Капитан-командору
ягду Одуну Цкуголю

Ягд капитан-командор!

Довожу до вашего сведения, что после того, как кандидаты серии Зием - Дик Айдем, Джон Маклифф, Рональд Уайтгауз, Александр Дыбаль, Манфред фон Конрад, покинули орбиту и приземлились в зоне пустыни, в 1105 Керах от базы Зием-00, агентура империи Свертц на Зиеме взяла под наблюдение родственников, знакомых и сослуживцев кандидатов, имея целью захват кандидатов во время возможного отпуска перед отправкой на ТВД Натоотвааля, для перевербовки. Поскольку кандидатов предполагется использовать на кораблях Военно-галлактического флота, целью перевербовки скорее всего будет являться проведение саботажа, диверсий и террористических актов в отношении командного состава Натоотвааля.
В этой связи предлагаю отпуска кандидатам серии Зием не предоставлять.


16-00.01 иунна 4725 года
от начала Натоотвааля

Командир южной группой агентов лейтенант Лер Кюех



- Вечно этот Кюех осторожничает, как это здесь говорится – на воду дует, чтобы о чай не обжечься. - ягд Цкуголь написал ногтём в углу дискретошифрограммы лёйтенанта «согласен», и, пока пластина коммуникатора сопровождала индикацией и звуковыми сигналами автоматическое отправление сообщения с решением начальника для дальнейшего исполнения, взглянул на угрюмого Уайтгауза:
- Зачем Вы испортили компьютер управления вентиляционными системами тоннелей? Что он Вам плохого мог сделать?
- Он сам испортился. Я хотел его починить, а то у вас тут, как я погляжу с этим делом не очень хорошо дела обстоят. - неохотно отозвался Уайтгауз: - А тут ваши ребята вломились, помешали работу закончить, идиоты прямо… Сильные такие, правда… Я, честно говоря, думал, что у вас тут оборудование посложнее, а оказалось, что всё проще простого.
- Если виновата наша охрана, и оторвали Вас от нужного созидательного дела, то я принесу свои извинения, но мне кажется, что Вы намеренно портили наше оборудование, старались нанести наибольший вред. Неужели до сих пор не понятно, что Вы попали совсем не на военную базу Блока Исламских Государств? Вы же понимаете, что находитесь в центральной части Южной Америки планеты Земля, и здесь не может быть арабских военных объектов. У Вас что, галлюцинации, депрессия и приступы агрессивного поведения от чрезмерного употребления табака и алкоголя? Вы же мне час назад дали согласие на сотрудничество, и решили принять участие в военных действиях на стороне Натоотвааля в космосе. А сейчас Вы на чьей стороне?
- Хорошо, хорошо, я на вашей стороне, меня всё устраивает, и обещанные деньги, и маленький уютный домик с автономной газовой котельной и водонапорной скважиной на берегу небольшого озера Айтаска в верховьях Миссисипи в штате Миннесота. У вас тут так хорошо, тепло, сухо. Если Вы сейчас заняты. Командир. Я могу спокойно подремать, не возражаете, я не тороплюсь. - сказал Уайтгауз и сделал вид, что дремлет.
Ягд Цкуголь взял следующий прозрачный планшет:

Дискретошифрограмма ЕХ 607

Уровень секретности В
капитан-командору
ягду Одуну Цкуголю


Ягд капитан-командор!

Довожу до Вашего сведения, что, по многим косвенным признакам, субмарина империи Свертц в данный момент предположительно находится в фиорде Хегфорс на побережье Норвегии, в тридцати пяти Керах от Хаммерфеста.
В связи с учениями норвежских ВВС и ВМФ в этом районе, локсканирование фиорда крайне затруднено, но все выходы надежно контролируются буями слежения.
После окончания маневров, прошу выделить для уничтожения субмарины резервный штурмовик типа «Кэрэнц».
Действовать предполагается с дрейфующей взлётно-посадочной полосы у архипелага Франца-Иосифа.
В успехе операции уверен.

Натоот!

22-30.02 иунна 4725
от н. Натоотвааля.

Командир поисковой группы лейтенант Мер Бернтерн

Под текстом мигали красные строчки резолюций командира северной группы агентов и командира локационной орбитальной службы, сообщающие о том, что нахождение подводного аппарата врага в Норвегии ничем не подтверждается. Написав на сообщении о своем желании точно удостоверится в нахождении врага у берегов Норвегии, перед тем как устраивать представление в Балтийском море с появлением штурмовика Натоотвааля с боевой стрельбой, который будет всеми средствами массовой информации идентифицирован как вторжение инопланетян, и, кроме психоза в теле и радиопередачах, может привести в финансовой нестабильности, что совершенно не нужно для нормальной работы Земли как базы Натоотвааля, ягд Цкуголь спросил ледяным тоном:
- А что, Рональд, не хотелось бы Вам поработать на на своей Земле в качестве, например, секретного агента, а то наши враги, видимо, получили среди землян себе не плохих профессионалов, раз им удалось под самым нашим носом собрать или доставить с орбиты подводную лодку, которую мы никак не можем уничтожить, и которая дестабилизирует вашу нефтедобычу, морские перевозки и финансовую стабильность ваших бирж, а самое главное. Представляет опасность для наших подводных урановых разработок.
-Я солдат, а не шпион. Я привык к настоящей войне, а это все посиделки за чашечкой кофе целыми днями, это не для меня, честное слово. - ответил пилот, задрав подбородок к потолку, видимо от избытка гордости: - К тому же я вам не особенно то и верю. Вы так легко согласились платить мне эту гигантскую зарплату, предоставить несколько домов в самых живописных местах Америки и Карибских островов, даже гоночный болид команды Феррари из формулы-1 согласились поставить в гараж в Минессоте.
- Интересно, где Вы там на ней ездить будете, в супермаркет за пивом? Если только вокруг дома трек построите, раз столько денег теперь у Вас будет. – командор Цкуголь поднял на Уайтгауза свои серые глаза, и в них мелькнуло что-то похожее на насмешку.
- Вот-вот, откуда у Вас такие деньги, что нужно продавать, чтобы простому пилоту NASA столько платить, даже торговцам наркотиками столько денег не собрать, чтобы обычным солдатам столько платить.
- Ну, во первых Вы с Вашими друзьями астронавтам - не обычные солдаты. Это раз. Деньги у нас есть в неограниченном количестве, их больше чем у Федеральной Резервной системы Соединённых Штатов Америки, Китайской республики, Европейского центробанка вместе взятых. Больше до бесконечности.
- Вот-вот, разве такое может быть? – Уайтгауз развёл руками и полуобернулся к своим бесстрастным конвоирам, всё ещё фиксирующим своими широкими ладонями его плечи.
- Может-может. Вмешиваясь дистанционно в работу компьютеров отвечающих за работу машин печатающих деньги в виде банкнот, или издающих деньги в виде электронных версий, мы можем как производить в своих интересах любые учётные записи, так и изготавливать любое количество абсолютно подлинных купюр. Мы эти занимались всегда тут, и за сотню лет никто не понял разницы между долларом напечатанном и учётном ФРС, и долларом напечатанном нами и также учтённом ФРС. Так что можете использовать свои деньжищи абсолютно свободно, потому, что он настоящие. Вот золота на эту сумму мы бы вам дать не смогли…Вот, кстати, почитайте-ка это, чего творят агенты Свертца. Может решите, что на Земле тоже есть место подвигу для Вас. –капитан-командор протянул Уайтгаузу одно из сообщений:

Дискретошифрограмма ВХ 708

Уровень секретности В
капитан-командору
ягду Одуну Цкуголю

Ягд капитан-командор!

Довожу до вашего сведения, что сегодня в Нью-Йорке захвачен агент империи Свертца (коммивояжер Френсис Джон Стейнберг), пытавшийся навести справки о местонахождении кандидата серии Зием Рональда Уайтгауза, при этом имелась реальная угроза жизни родных кандидата.
В данный момент зомбированный агент Стейнберг захвачем, декодирован, однако полностью потерял глубокую и оперативную память и интереса для Контрразведки Натоотвааля отдела Зием не представляет. Семья кандидата Уайтгауза перевезена в безопасное место и находится под круглосуточной охраной.
Предлагаю в дальнейшем, в случае захвата других агентов Свертца, применять метод послойного мозгового сканирования в сочетании с сильнодействующими транквилизаторами.

Натоот!

23-00.02иунна, 4 725 г.
от н. Натоотвааля. Агент «Кобб»

- Ерунда какая-то, Джон Стейнберг – это отличный парень, мы с ним в школе вместе учились, первый раз выкурили сигарету, первый раз попробовали пиво. Он всегда хоте иметь свой автомагазин, и, в конце концов, продав дом своих родителей, он открыл магазин, но через пару лет прогорел из-за большой коммуналки и своей не удачной женитьбы на дочке фермера из Кентукки, но чтоб охотится за моей семьёй? Может это фальшивка. Сами ваши агенты нарисовали, чтобы оправдать финансирование, ну. Знаете как все спецслужбы себя ведут. Они в какой-то момент договариваются с врагом, тот помогал им сохранять свой высокий бюджет, награды, и спецслужба и враг, против которого эта спецслужба создана, начинают друг другу помогать… Но, чёрт побери, моей жене и сыновьям по вашей милости угрожает смертельная опасность, а вы тут хотите, чтобы я работал на вас, всё, хватит, я отказываюсь от всего! – Уайтгауз изобразил возмущение, но по его хитрому выражению лица даже легковерному созданию было бы ясно, что он просто играет: - Какого чёрта тут происходит, да кто вы такие есть, чтобы хозяйничать на чужой планете!
- Хочу заметить, в качестве части будущего обучения, что наша цивилизация находится на планете Земля гораздо дольше, чем вы, я имею ввиду млекопитающих под местным названием Homo Sapiens, и даже раньше чем предки Homo Sapiens Homo Erektus, часть ваших фундаментальных современных технологий подарены нами.- холодно сказал ягд Цкуголь: -Поэтому это я могу с большим правом спросить, что вы – люди, делаете здесь, на нашей планете Зием? Ну, хватит, ладно, прекратите цирк. Ваших родных мы сумеем защитить, как сумели защитить всех, кто был нам нужен. При наших финансовых возможностях на Земле мы можем нанять любое количество агентов. Вплоть до того, чтобы к каждому нужному человеку приставить охрану под видом полиции, частной военной компании, детективного бюро, якудзы, мафии или чеченских нукёров. А Ваш бывший друг Джон Стейнберг несколько дней назад был зомбирован агентом Свертца для операции против Вас. Что ещё?
- Я там микропроцессоры я у вас украл, они сейчас у Дыбаля.
- Я знаю, идите, отдыхайте, готовьтесь к первому дню подготовки.– ягд Цкуголь махнул прозрачными планшетами, и конвоиры как пушинку приподняли огромное тело пилота и почти вынесли его в коридор.

ГЛАВА 6

ВЕК УЧИСЬ


Манфред фон Конрад не спеша, следовал за инструктором, почти наступая ему на пятки ботинок, за полковником шли Айдем и Маклифф, а замыкали группу новоиспечённых курсантов Уайтгауз и Дыбаль. Все астронавты были теперь переодеты в просторные чёрно-красные рубахи со множеством карманов и в просторные штаны с красными полосами-лампасами, высокие ботинки на толстой подошве и небольшие шапочки, похожие на еврейские шапочки – кипа. Дыбаль веселился от души и постоянно подшучивал над пилотом, который с каким-то непонятным маниакальным упрямством всё время старался добыть по ходу дела любую информацию о базе, как то кусочки обшивки стен, компьютерные детали, списки персонала, график вахтовых смен, планировки помещений, любой мусор, который мог стать источником информации, вот и сейчас он прошипел на ухо Уайтгаузу:
- Слушай, Рони, может, ты робот? Такое ощущение, что у тебя что-то замкнуло в голове. Какие тебе нужны доказательства, чтобы ты поверил, что эти существа не арабы?
- Моя интуиция мне чётко сигнализирует, что это арабы. Я их тут всех изничтожу…– тихо ответил Уайтгауз, показывая ладонь Дыбалю, словно успокаивая его.
Маклифф и Айдем тем временем были заняты другим разговором:
- Да какие они люди, Дик? Посмотри, какая кожа, у нормальных людей на коже где родинка, где вена вздулась, где легкое покраснение - в детстве прыщ нарывал, волосы на голове топорщатся - отлежал ночью, морщины. Морщины где? Нет морщин даже у Цкуголя, а ведь ему меньше пятидесяти не дашь. Ну и что, что они там локтём бетонную стену могут пробить. Мало ли фокусников или просто тренированных бойцов спецназа. Может быть стена для иллюзии сделана как бетонная, а на самом деле из пенопласта.
- Нет, стена была из бетона, когда инструктор её крушил локтём. Но я согласен, что выглядят они все как будто манекены или хорошо отретушированные фотографии. Хотя то, что они раза в два тяжелее, чем мы с тобой видно не вооружённым глазом. И этого я объяснить не берусь фокусами или иллюзиями. Ты и сам наверняка заметил, что когда они ходят, то стальной или из чего у них тут пол слегка подрагивает и гнётся, если, к примеру, на диван или в кресло они сядут, то диван непременно проминается чуть не до ковра, не то, что под нами с тобой. У меня стопроцентная уверенность, Джон, что они раза в два тяжелее нас.
- А вот мне интересно, парни, что и как у их женщин всё важное тут устроено… - вмешался в их разговор Дыбаль.
Фон Конрад ответил ему уничтожающим взглядом через плечо и ухмыльнулся:
- Думаю, что главный вопрос для тебя, Александр был всё-таки в размере оплаты за согласие сотрудничать с ними, это так по-русски, интересовать деньгами.
- А ты тут по-немецки за просто так ходишь с курсантской нашивкой, из-за своёй тяги к познанию мира, как классик путешествий по новым мирам Гумбольд, и денег ты за службу на войне Натоотвааля получать не будешь?
- Ну не без этого, но главное для меня – познание неведомого. – гордо задрал подбородок фон Конрад.
- Вот врунишка-то, альтруист нашёлся. – Айдем слегка толкнул полковника плечом в плечо. – Слышал я как ты там Цкуголю свои просьбы описывал, и чтобы яхта была двадцать пять метров, и чтобы с кормы площадка для купании к самой воде опускалась, и чтобы орехом спальня была отделана.
- А сам-то себе ресторан в Лас-Вегасе выпрашивал с лицензией на торговлю спиртным и игровыми автоматами, умник. – огрызнулся фон Конрад, но без злобы, а скорее для поддержания разговора.
Они всё ещё шли по низкому коридору, освещенному синим холодным свечением не то скрытых лампам, не то самой обшивки стен, на которых то и дело попадались щиты управления, кабели, двери, люки, вентиляционные решётки, лифты, металлические лесенки, уходящие в гулкие вертикальные шахты. Навстречу им несколько раз проезжали роботы-ремонтники и электромобили со служащими базы, по крайней мере, хотя они и не выказывали обычной человеческой подвижности. Но выглядели точно так же, как и сопровождающий курсантов инструктор, и уж точно они небыли похожи на функциональные корпуса роботов разного назначения.
После очередного перехода на другой уровень, фон Конрад, поправив ворот просторной чёрно-красной рубахи с вшитыми в петлицах знаков – молний, демонстративно кашлянул и обратился к инструктору с вопросом:
- Ягд Жерр, когда же мы увидим корабль?
- Мы уже несколько минут идём по его центральному коридору, курсант, просто он пристыкован к галереи базы так, что вы не заметили разницы. Имейте терпение. - ответил не оборачиваясь инструктор, и стал подниматься по металлический лестнице, точь-в-точь как на обыкновенных земных морских судах, к распахнутой массивной двери.
- Это вход в навигаторскую. Дверь снабжена системой автоматического закрывания и блокировки, в случае разгерметизации корабля, а также в случае проникновения на него посторонних. Так же устроены все двери в особо важные помещения и отсеки. - инструктор, нагнув слегка голову, нырнул в проём.
Курсанты последовали за ним, и оказались перед огромным пультом управления кораблём, похожим на рога сказочного зверя, усеянного бисером разнообразных кнопок, клавиш, тумблеров, датчиков, дисплеев. Над пультом светились прямоугольники объёмных экранов, перед пультом управления стояло несколько высоких и глубоких кресел на мощных тумбах, в одном из которых сидел загорелый скучающий блондин, совсем такой, какого можно было бы увидеть на рекламе немецких автомобилей или туристической поездки в Таиланд на Новый год.
Блондин, явно землянин, с равнодушием каменного истукана взирал на перемигивания контрольных приборов и при этом дымил самой настоящей сигаретой, и пепел не гигиенично падал прямо на пол к его ногам.
На длинных экранах перед ним светилась картинки с изображением безмерно больших ангаров, вырубленных прямо в скалах, где при свете прожекторов копошились ремонтные и транспортные роботы, букетами разлетались искры электросварки, суетились погрузчики, мигали проблесковые маячки движущихся транспортных машин.
Из динамика внутрикорабельной связи разносился непринужденный рассказ какого-то человека, судя по тому, как он коверкал слова языка кумит, это был именно человек, а за его голосом угадывался шум, похожий на тот, который возникает на вечеринках или пьянках, с позвякиванием вилок и стаканов, смешками, обрывками танцевальной музыки:
- Ну, так вот, Эйнар, тогда она подходит ко мне вплотную и говорит, что спит только с командорами, а я, мол, простой десантник из роты огневой поддержки, поэтому должен зайди в сортир и воспользуйся вибратором или своей рукой. Ну, я ей, конечно, попытался дать в лоб, но эти натоотки из военнослужащих такие бойкие, в общем? в лоб в конечном итоге получил я сам. Да так. Что едва ноги унёс. Эй, ты меня слышишь, Берсерк? - блондин, который сидел и курил в кресле пилота отреагировал на вопрос невнятным междометьем, и, увидев курсантов и инструктора, поднялся, пряча сигарету за спину:
- О, ягд Жердр, привели жёлторотиков?
- Пилот Берсерк, немедленно прекратите посторонние переговоры навигаторской рубке и прекратите курить. Вы же знаете, что на базе все наркотики запрещены, даже табак. – с негодованием в голосе воскликнул ягд Жердр, и повернулся к курсантам.- Итак, перед вами навигаторская рейдера «Тетвутхурц», вашего будущего корабля, на котором вы вскоре должны будете вступить в битву с силами империи Тьмы. Из этой навигаторской рубки осуществляется управление всеми энергетическими установками, маршевыми и маневровыми двигателями, подготовка и проведение скачка через пространство, отсюда производится управление движением корабля, курсовое и обзорное сканирование пространства, здесь контролируется вся жизнедеятельность боевого судна, включая работу систем вооружения...
Пока ягд Жердр как заправский музейный экскурсовод разводил руками, указывал в пространство пальцами, и всячески оживлял свою речь жестами и ужимками, блондин, которого инструктор назвал Берсерком, тем временем, потихоньку отошёл за шкафы вычислительных машин, и продолжил преспокойно курить, правда, теперь укрывая сигарету за спиной, и пуская дым в пол. Заметив испытующий взгляд Уайтгауза, он заговорщицки подмигнул и белозубо улыбнулся. Уайтгауз подмигнул в ответ и почувствовал, что на душе у него становиться теплее, ве6дь этот пилот был, вроде, не плохим парнем, родственной душой, не то, что эти ходячие статуи вокруг, вроде ягда Цкуголы, тем более что нашивка в виде голубого глобуса на рукаве были точно такие же, как у Уайтгауза и его товарищей, то есть Берсерк тоже был землянином.
А вот бывший полковник военно-космических сил Германии Манфред фон Конрад такого поведения не одобрил, хмыкнул, показал седой головой, но всё- же промолчал. Воспринимая с самого утра поток информации исторгаемой инструктором ягда Жердром, полковнику почему-то казалось, что он уже когда-то слышал о диковинных для себя вещах, не обычных физических свойствах вещей, странных технических устройствах, например о степени интенсивности силового поля тоннеля между точками пространства, о радиусе действительного воздействия аннигиляционного оружия. Фон Конрада преследовало ощущение дежавю, стойкое представление о том, что когда-то давно он уже видел все эти бегающие бисеринки, обозначающие летательные аппараты на экранах обзорных сканнеров, ощущал подушечками пальцев тумблеры и ключи термоядерных установок кумулятивного действия или боевых излучателей антиматерии. Всё это словно возвращалось из прошлого, которого на самом деле, и он это чётко осознавал, не могло быть. Но где же он мог видеть и откуда знать все эти схемы внутренней связи, боевое корабельное расписание, вместимость кормовых десантных отделений, устройство причалов, пролёты носовых ангаров и их вместимость для десантных автономных боевых комплексов, автономные отсеки для приемки транспортных капсул, данные о мощность реакторов вырабатывающих антивещество, устройство дублирующих систем боевой рубки рейдер? Он, как зачарованный, залитый изнутри этим странным, пугающим ощущением, ходил по анфиладам кают, помещениям служб боевого корабля, по бесчисленным отсекам этого красавца-рейдера со странным, режущем ухо землянина, названием «Тетвутхурц». Он тыкался иногда, как слепой, в спины своих товарищей и, стараясь не попадаться ягду Жердру на глаза, жал на клавиши систем управления разнообразного оборудование, и это оборудование выполняло его команду так, как будто он сам писал для него алгоритмы и программы. Единственным разумным объяснением этого состояние было то, что всё происходящее напоминало ему учебный процесс в Академии германских Раумваффе. Экипаж и техники так же неторопливо занимаются по распорядку дня и расписанию занятий, просто это немного другой распорядок, из камбуза или столовой пахнет обедом, но это другой залах, тревожные звонки учебной тревоги, топот бегущих на боевые посты специалистов, отрывистые слова команд наводчикам, зуммер главного вычислителя целей, поймавшего в перекрестие прицельных лучей учебный объект-мишень, всё это было другим, но полковник уже по самое горло провалился в прошлое. Там были тоскливые лейтенантские попойки в офицерском общежитии под Новый год, после отмененных отпусков, безумные выходки в пивных кабаках Бремена, драки с матросами с торговых судов, собранных в порту, казалось со всего света. Там был вандализм и грабёж по отношению к уличным автоматам по выдаче наличных денег и приёму платежей, во время отработки тактики городского боя, бессонные вахты на орбите в ожидании новой войны с исламистами. Фон Конрад прислушивался к своим чувствам, но там не было угнетающей ностальгии, всё говорило, шептало и пело ему о том, что он был солдатом и теперь остался солдатом, которого ничего не связывает с прошлым, даже семья. Он воспринимал все происходящее с ним не более как продолжение своей военной карьеры. Он думал о том, что ему этой весной исполнилось пятьдесят лет, и, может быть, через год он стал бы бригадным генералом Раумваффе, если из Берлина не пришлют какого ни будь выскочку из богатенькой семьи, но это не идёт ни в какое сравнение с должностью лейтенанта флота Натоотвааля. Не то, чтобы полковник считал себя жадным, но его зарплаты в пятнадцать тысяч евродолларов в месяц, хватало сейчас только на то, чтобы выплачивать кредит банку за дом, кредит за квартиру сына в Дюссельдорфе, за три новых машины и за лечение жены от рака. Ни о каком полёте сквозь годы счастливой жизни и не могло идти речи, если только, наконец, не получить хорошую должность в штабе раумваффе, связанную с закупкой горючего, продовольствия, вооружения, или не стать инспектором по кадровой работе. Офицеры, которые были младше него по званию, не имели боевого опыта, наград, никогда не командовали космическим кораблём, но имели протекцию для получения тёпленьких должностей. На его глазах покупали престижные автомобили. Дома в курортных местах Германии или Франции, меняли молодых любовниц раз в полгода и в конце концов, занеся в кадровую службу пухлый конверт с деньгами, уходили с повышением в министерство, или получали должность какого ни будь военного атташе в России. А он, боевой офицер, даже не мог отправить отца в приличный дом престарелых, где за пять тысяч евродолларов в месяц, его содержали бы в чистоте, где старику кололи бы с утра до вечера обезболивающие и антидепрессанты, и где он мог бы быть опять счастливым, как в детстве. Вместо этого старый фон Конрад лежал без движения под присмотром равнодушной старой иранки в своей спальне, пропахшей мочой и калом, на втором этаже их дома, напротив спальни жены, которой и так было морально тяжело из-за её болезни, и плакал по ночам от бессилия и осознания того, что причиняет семье сына множество неудобств и финансовых расходов. Эвтаназия была тем словом, которое периодически срывалось с его бледных губ, в те редкие дни, когда доктор соглашался сменить обычные телефонные консультации на очное посещение. Конечно, в этой истории с нападением исламистов на «Das Rain», когда он стал для всех погибшим, а его жена теперь получит его премию по страхованию жизни, которая не покроет, конечно, кредита за дом, но даст ей несколько лет спокойной, вольготной жизни, выглядела не очень радужно. Но при этом, если оказалось бы правдой обещание ягда Цкуголя о тех сумасшедших деньгах, которые ему были обещаны тут, за службу во флоте Натоотвааля, то общий счёт всей его жизни, счёт между удачами и не удачами, похоже, станет ничейным, что ни будь вроде один-один, или два-два. От всех этих длинных размышлений его оторвал ягд Жердр:
- Курсант фон Конрад, займите позицию на огневом рубеже!
Только сейчас фон Конрад осознал, что они все находятся в длинной галерее, освещённой яркими голубоватыми лампами, и завершающейся где-то далеко впереди тупиком с едва видимыми разнообразными мишенями. У стеллажей с оружием уже возились Уайтгауз и Дыбалем.
Маклифф разглядывал мишени на мониторе у огневого рубежа:
- Обычно в качестве мишеней изображают силуэты врагов, например англичане в период второй мировой войны тренировались колоть штыками соломенные чучела в немецких касках образца 1939 год, а немцы наоборот, дырявили пулями мишени, которые изображали головы в плоских английских касках. А это тогда что такое, это так выглядит примерно наш будущий противник, в виде квадратов и треугольников?
- Я думаю, что это просто квадраты и треугольники, вот и всё. – отозвался Дыбаль.
- Нет, там что-то похожее на фигуры людей, там, слева от треугольников. – Маклифф сделал несколько шагов в сторону мишеней и когда фон Конрад, подняв на вытянутой руке устройство похожее не то на пистолет, не то на плоскую металлическую флягу для коньяка, он оказался за чертой огневого рубежа. В этот момент полковник почти не целясь выпустил в далёкие мишени все заряды, которые содержались в оружии. Маклиффу от неожиданности показалось, что стреляли прямо над его головой, и он решил на всякий случай распластаться на полу. Выглядело это достаточно нелепо, но на это никто не обратил внимания, потому, что все были ошарашены теми ослепительными зигзагами, которые исторгались при выстреле из вполне компактного оружия. Не меньшее удивление вызывал жуткий грохот и мощные разрывы бело-синих искр возле мишеней, после чего от самих мишеней оставались только жалкие лохмотья на гранитной стене, оплавленной и блестящей как стекло.
- Антиматерия. – равнодушно сказал ягд Жердр.
- Мишень поражена. - констатировал компьютер управляющий движением и заменой целей.
- Браво, полковник. Ты чуть мне голову не отстрелил!- проорал Маклифф, поднимаясь, отряхиваясь и зажимая нос от того, что по помещению тира после выстрелов распространилось вызывающее позывы к рвоте зловоние: - Из чего только они эти мишени делают, из сушёных канализационных стоков, что ли?
Другие астронавты с видом знатоков оценивающих прекрасный удар в гольфе или биллиарде снисходительно поаплодировали фон Конраду.
- Внимание, курсанты, обратите внимание, что курсант фон Конрад при стрельбе имел оружие находящееся в режиме стрельбы разрывными зарядами. - сказал ягд Жерр, подходя к полковнику и вынимая из его руки оружие. – Это оружие называется штралер, в данном случае очень маленький и портативный. Есть штралеры размером с это помещение, которые способны одним выстрелом расплавить гору, в которой устроена наша база. Штралер действует по принципу генерировании антиматерии. При взаимодействии с тривиальной материей они взаимно аннигилируются, то есть уничтожаются. Принцип генерации антиматерии состоит в том, что первичное вещество, которое в земной физике называется бюзоном Хиггса Принцип генерации антиматерии состоит в том, что первичное вещество, которое в земной физике называется бюзоном Хиггса, получает массу в тот момент, когда напряженность первичного магнитного поля, в котором он существует сначала как невесомый, приводит его в движение, в то время как антиматерия наоборот, теряет массу в тот момент, когда первичное поле начинает изменять его скорость. Таким образом вопрос действия оружия использующего антиматерию, сводится к вопросу создания первичного магнитно-гравитационного поля в ограниченном пространстве и к вопросу управления его интенсивностью.
После этого ягд Жардр раскрыл перед курсантами прозрачный экран из лазерного проектора, возникшего из устройства, похожего на наручные часы, которые он носил на левой руке, и принялся подробно рассказывать о физических и химических принципах преобразования полей, вещества, энергии и времени в разрушительные заряды, бомбы, ракеты, лучи, мины, торпеды, волны, сгустки и облака.
Экскурс по основам ядерной и квантовой физике продолжался довольно долго, и курсанты заметно заскучали. Дыбаль несколько раз отпрашивался в туалет, Айдем демонстративно сел на корточки, изображая крайнее утомление, Уайтгауз нарочно зевал и тёр глаза, и только фон Конрад всё время лекции смотрел инструктору в рот, и, казалось, будь перед ним сейчас парта и тетрадь, то он непременно сделал бы подробнейший конспект.
- Итак, штралер при выстреле был установлен в режим РЗ – разрывной заряд. Если бы мишень была десантником-свером в компенсационной броне, эффект был бы нулевой. Лучше всего оружие держать всегда с установленным переключателем в позиции ПЗ – пробивающий заряд, тогда вы врага поразите наверняка, если конечно попадёте в него. А в режиме РЗ лучше стрелять по кошкам и землянам. Шутка.
- Разрешите вопрос, ягд инструктор?- поднялся с корточек Айдем.- Почему у штралера дальнобойность не больше мили, как явствует из вашего рассказа?
- Да. Почему? – поддакнул полковник.
- Ну и скука - заметил Айдем. - Полковник, это вас действительно занимает? Какая Вам разница? Так есть, - и баста.
- Для объяснения придётся рассказывать принципы изготовления оружия, а это секретная информация. Дальнобойность ограничена, и всё тут, и без вопросов. Кстати не у всех штралеров она ограничена. Есть версии и без ограничения. Встаньте в строй.- ягд Жерр подошёл к оружейному стеллажу и взял оттуда нечто очень похожее на обычную армейскую винтовку с оптическим прицелом.- Для поражения целей на дистанции более одного Кера применяют в частности автоматические винтовки с пороховыми унитарными патронами, типа тех, что широко применяются на Земле, но снабженными разрывными самонаводящимися или управляемыми пулями с капсулами особой кислоты. При попадании в ткани организма, такая кислота вызывает почти мгновенную смерть. Действенность огня из такой винтовки достигает семи с половиной Керр, ну, примерно шесть километров, и зависит от опыта стрелка и исправности лучевого прицела и прицела ночного видения. Можно, конечно оснастить цель маячком, и тогда пуля выпущенная даже с расстояния десяти километров будет наведена по маячку и поразит цель в любой обстановке.
- А куда надо целиться в этого свера, чтоб наверняка пробить его защиту?- поинтересовался Уайтгауз, который и принялся потихоньку сгребать с полки стеллажа в свой карман винтовочные патроны, лежащие россыпью без упаковки, надеясь, что патроны подойдут к его «Викинг-Комбату».
- Это точно не известно. - пожал плечами инструктор. – За всё время войны, нам не удалось захватить ни одного живого или мёртвого свера, но эксперты, исследовавшие обломки их кораблей и планетарной техники, считают, что они похожи на людей. И вот ещё что, курсанты, война, на которую вы попали, это не то, что у вас на Земле, с рукопашными схватками, разведывательными рейдами за «языками»-пленными, и всей прочей белибердой. Тут за сотню Тохов шарахнешь по вражескому рейдеру и всё. Либо он в тебя попал, либо ты в него попал и только куски в пространстве плавают. Планетарные операции не лучше этого выглядят. Либо они сидят в мощных укреплениях под защитными полями, минами, и окружённые боевыми роботами, либо мы сидим в похожих мощных укреплениях. Все эти укрепления проламываются ядерными и аннигиляционными зарядами из антиматерии, мощными машинами, перемалывающие всё на своём пути. В конце битвы обычно остаётся выжженная пустыня. Часто целые крепости на планетах вообще управляются дистанционно или автоматически. Вселенная бесконечна, и когда идёт война с перемещениями в пространстве с помощью мгновенных скачков на невероятные расстояния, от одного звёздного образования к другому, то это настолько распыляет силы воюющих сторон, что встретить живого врага получается далеко не всегда. Какие уж тут пленные или трупаки?
- Очень удобный противник, эти Сверы. Вроде как есть, но в глаза никто их не видел. Очень подходящая ситуация для того, чтобы воровать государственные деньги, списывая затраты на борьбу бехз всякого результата. Естейтвенно, что у нихъ эта война бесконечная. - прошептал Дыбаль на ухо Айдему.
- Ягд Жерр, следите за своей лексикой.- в этот момент в тир вошёл ягд Цкуголь, на лице которого читалась усталость и озабоченность: - Что это за выражения – «шарахнешь» или «трупаки»? Ну, как успехи рекрутов?
- Очень способные курсанты, ягд командор, стараются. - инструктор принял строевую стойку - ладони на поясницу, подбородок вверх:
- Когда у них по программе идёт штурмовое десантирование? Хочу сам им кое какие приёмы показать, как обращаться с десантной техникой - спросил капитан-командор, подозрительно разглядивая Дыбаля, который в очередной раз возвращался из туалета или откуда то там ещё.
Вслед за ним в двери показалась Шиела. Она сегодня была одета в облегающий фигуру бирюзовый комбинезон с оранжевой повязкой на руке, похожей на те повязки, которые в армиях всего мира обычно носят дежурные по казарме или патрульные.
- Моя Мерелин в сто раз лучше,- глядя на неё задумчиво сказал Уайтгауз, отчего-то поправил волосы на лбу и невольно похлопывая себя по карману с украденными патронами.
Маклифф рассматривал девушку открыв рот, а Дыбаль с видом коварного обольстителя приподнял бровь, осознав, что Шиела только что прекратила рассматривать его ноги и живот, словно отсканировала, и, видимо делала то же самое, когда шла за ним по коридору:
- Ничего себе, курочка. Я её уже один раз видел, когда она приносила какие-то документы командору Цкуголю.
- О да, ты у нас супермачо Остин Пауэр, толшько без мочо, волос на теле и британского флага на заднице.- передразнил его тон Уайтгауз.
- Отставить разговоры в строю!- отрывисто рявкнул фон Конрад, выполняющий с сегодняшнего утра обязанности старшины учебного взвода.
Пока астронавты выясняли, имеет ли право Уайтгауз комментировать рассуждения Дыбаля о прелестях женских представительниц Натоотвааля или нет, а фон Конрад изображать из себя фельдфебеля старой прусской армии Фридриха великого, инструктор ягд Жердр упрямо спорил с ягдом Цкуголем о методике преподавания курсантам принципов работой эмиттеров защитного поля и компенсационной защиты, технике захвата огневой точки капонирного типа в системе обороны крупной базы противника, и ещё о многих вещах, без которых процесс обучения был бы не полным.
- Они не поймут ничего, если мы будем перескакивать с предмета на предмет! – горячился инструктор.
- Ничего, разберутся в бою. Понимаю Ваше желание провести обучение на самом высоком уровне, но наш маршал ягд Тоот Ящемгарт требует как можно скорее бросить в бой новую ударную группу. Группа должна быть готова послезавтра к вечеру. Предстоит очень, очень серьезное задание.
- Мы не успеем, ягд командор!
- Исключитеиз обучения медпомощь и обслуживание техники. Только боевые дисциплины. Это приказ. Загружайте из мозг ночью симулятароми и учебными программами на ускоренном режиме в состоянии гипнотического коридора. Всё. Натоот!- ягд Цкуголь решительно тряхнул головой.- Шиела, следуйте за мной.
Заметив, что Дыбаль делает Шиеле какие-то замысловатые знаки, ягд Цкуголь сказал строго:
- Шиела Рененна, для перемигивания с курсантами, существует вечернее время. Идите, выполняйте служебные обязанности.
- Натоот! – Шиела приложила кулак к груди, развернулась на одном масте движением, напоминающим строевой приём английского королевского гвардейца, и вышла. Командор последовал за ней.
Маклифф подтолкнул Дыбаля локтём:
- Слышишь, штурман, тут, оказывается, имеется вечернее время. Дело не так уж и безнадежно в этом Натоотваале, как мне показалось сначала.
- У меня тоже имеется такая надежда, иначе хорошо, особенно если у неё окажутся ещё и симпатичные подружки для компании, и с физиологий будет норма, как у землянок. Однако все эти «натооты» и жесты слегка смахивают на нацистские политесы. - многозначительно ухмыльнулся Дыбаль, и добавил, переходя на шёпот: - Ладно, тише, а то полковник услышит. Видишь, как на нас пялится. Служака. Дорвался. Старшина чёртовой команды.
Тем временем ягд Жердр некоторое время задумчиво вышагивал вдоль строя, и наконец, сказал:
- Сейчас сделаем перерыв до шести часов. После перерыва я проведу две лекции по структуре Военных Сил Натоотвааля и по принципам проведения планетарных операций. В заключение устроим небольшой квалификационный экзамен. Советую самостоятельно изучить вопросы оказания медпомощи, техобслуживания боевых грунтовых транспортёров и работы системами управления лучевым оружием. На экзамене могут быть и эти вопросы. Дальше - по базе без дела не слоняться, в опечатанные помещения не ломиться. – тут инструктор многозначительно поглядел на Уайтгауза, и прикладывая кулак к своей груди, добавил - Это, прежде всего, относиться к вам, курсант Уайтгауз. Всё. Разойдитесь. Натоот!
-Натоот! – без особого воодушевления ответили бывшие астронавты, в разнобой повторяя жест приветствия.
-Ягд инструктор, а есть тут ресторан, или кафе?- осторожно поинтересовался после этого Маклифф: - Хочется слегка отвлечься от рутины, отдохнуть перед, так сказать, боевым походом.
- Вам, курсанты, не положено посещать рестораны и места отдыха до окончания обучения. Пока вы тут на птичьих правах. И вопрос по вам окончательно не решён.
- Так зачем нам чеки выдали, вроде этот как деньги ваши?
- Чеки вам выдали для приобретения необходимых предметов личного пользования и гигиены: зубной пасты, мыла, бритвенных лезвий, сигарет, кто курит, носки. - ягд Жерр недовольно посмотрел на дотошного Маклиффа, быстро вышел из тира и скрылся в полумраке переходов огромного подземного комплекса.
- Пошли, Эл, искать этот таинственный магазин, а потом прошвырнемся по здешним достопримечательностям. - Маклифф потянул Дыбаля за рукав, и они двинулись к выходу стараясь остаться не замеченными полковником, который принялся обсуждать с Айдемом то, что они узнали о штралерах от инструктора.
Из-за того, что в помещение тира начала входить большая группа людей в таких же комбинезонах как и на астронавтах, и с такими же нашивками, обозначающими земной шар, Маклиффу и Дыбалю их невинный побег от полковника легко удался. Миновали несколько узких помещений, похожих на шлюзовые камеры, они свернули в какой-то периферийный коридор, в котором , на тусклом перекрестке, в самом сердце базы «Зием-002», они наткнулись на патрулирующую охрану:
- Предъявите служебные карточки и опознавательные жетоны.- остановив курсантов жестом сказал один из патрульных с офицерскими нашивками на воротнике.
- А скажите, лейтенант, где тут можно поесть-попить. Нам завтра придётся идти в бой за дело Натоотвааля, и не хочется помирать не отведав нормальной месс ной кухни.- обозначил цель своих поисков Дыбаль, пока начальник патруля проверял сканирующим устройством их документы.
- В вашем распоряжении имеется столовая для рядового состава, курсант. - ответил лейтенант, показав пальцем на нашивки Дыбаля, а стоящие за лейтенантом солдаты патруля, с винтовками-штралерами в руках, надменно ухмылялись: - Документы у вас в порядке. Натоот!
- Ну и дебилы.- вздохнул Маклифф, когда патруль скрылся за углом, и, сплюнув сквозь зубы, добавил.- Так кулаки и чесались дать им по довольным физиономиям. Подумаешь, нашили этому чванливому барану лейтенантские зигзаги, и думает можно с нами через губу разговаривать.
Пока он возмущался не понятно чему, на них буквально налетел Уайтгауз:
- А-а, ребята, вот вы где шатаете! Я тут таких девчонок уговорил на свидание, закачаешься. – Уайтгауз он был в чужом комбинезоне предназначенном для операций на поверхности планеты, и с отличительными знаками капитана корабля. Клеёные швы комбинезона были натянуты как струны, кое-где вспучились, а на его могучих плечах даже слегка разошлись.. От пилота пахло коньяком, сигаретами и хорошим одеколоном.
- Чёрт побери, Рони, где ты спёр эту хламиду? Тебя сейчас патруль заловит, и в качестве наказания за нарушение формы одежды и воровство, отправят тебя на какие ни будь дисциплинарные работы, типа камни вместо бульдозеров в ущелье таскать, и мы пройдём экзамен без тебя, и нас определят умирать за Натоотвааль в разные подразделениях. Это будет грустно и не справедливо после того, что мы уже вместе пережили.- искренне ужаснулся Маклифф. - Ну-ка, давайте быстрее двигать отсюда.
- А ты что, прорвался всё-таки в офицерский ресторан и ограбил какого-то пьяного капитана?- уже на бегу спросил его Дыбаль, на что Уайтгауз весело кивнул в ответ.
У одной из дверей в жилом секторе Уайтгауз остановился и прислонился плечом к стене:
- Вот их комната. Значит так, ребята. Моя, чур, будет та, что рыженькая. Ясно? И чтоб без скандалов. Хорощо?
- Хорощо. – отозвался Маклифф, а предостерегающе поднял ладонь, всматриваясь в глубину коридора, где за прозрачными дверями опускающегося лифта мелькнул знакомый силуэт:
- Смотрите, это полковник там. Он сейчас нас заметит и погонит в технический класс готовиться к тестам.
- Да, тревожная обстановка для Дон Жуана! – нарочито театрально воскликнул Дыбаль: - Живее, парни, фон Конрад от нас не отлипнет, если узнает, что у нас тут групповое свидание.
В этот момент гигант Уайтгауз втолкнул Дыбаля и Маклиффа в комнату с такой силой, что они затормозили только у противоположной стены, сшибив при этом по дороге пару стульев. Сидевшая у столика девушка, однако не испугалась от неожиданности, а довольно ловко убрала в сторону свои длинные ноги и язвительно спросила:
- У вас какие-то проблемы?
Она была очень похожа ни Шиелу, но при внимательном рассмотрении можно было увидеть и более тёмные глаза, и чуть более рыжеватые волосы, и украшения из блестящего жёлтого металла на запястьях, и туфли на не очень высоком каблуке, в отличии от ботинок на толстой подошве, которые носила Шиела.
Шиела тоже была здесь, стояла у стены с включённым режимом изображения природы какого то земного африканского заповедника, судя по группам слонов и антилоп гну на фоне горы, сильно напоминающей Калимонджаро.
- Тише, Окта. – сказала она: - Судя по всему за ними гонятся, как это всегда у коммандос.
- Да никто, девушки, за нами не гонится. – с деланой весёлостью сказал Дыбаль, осматривая через полуоткрытую дверь коридор, и тут же он торопливо прикрыл дверь почти полностью.
Через оставшуюся щель было слышно, как стучат по жёсткому пластику пола ботинки полковника фон Конрада, и он, проходя мимо, ворчит себе под нос совсем по стариковски:
- Пахнет как будто местными сигаретами «Кторвик», а я пока встретил тут только одно существо, которое курит этот яд, это наш американский кавбой-деревенщина Уайтгауз. Однако где они?
-Ушёл.- облегченно вздохнул Рональд, прислонившись ухом к двери.- Но ты слышал, что этот бош назвал меня деревенщиной?
- А что такое деревенщина? Спросила Окта, с любопытством изучая не совсем понятное ей поведение землян.
- Ну, деревенщина… - Уайтгауз замялся: – А давайте знакомиться. Это мои друзья Маклифф и Дыбаль.
Маклифф, который уже некоторое время бесцеремонно перемещался по комнате, нашёл несколько ёмкостей, напоминающих бокалы для коктейля, и поставил их на столик перед Октой:
- Вот, будем распивать местный коньяк за встречу. – он достал из кармана комбинезона предмет похожий на алюминиевый термос и бережно устроил его между бокалов.
- Это не коньяк, а витаминный напиток с добавлением релаксантов. – сказала Шиела, и стало слышно, что в отличие от хрипловатого голоса Окты, её голос можно сравнить с журчанием ручья.
- Деревеньщина? – Дыбаль в этот момент хитро рассматривал глаза Окты: - Деревеньщина, это у нас вроде как титул, обозначающий наследственное владение землёй, деревнями, поместьями, в общем, знатный человек.
- А-а…- протянула Окта: - Это получается как у нас ягд или ягда, то есть те, кто пользуется привилегиями в Натоотваале.
- И какие привилегии у ягдов в Натоотваале? Это интересно. – Маклифф ногтём отщёлкнул крышку с бутылки, содержимое которой оказалось белым порошком, который, будучи насыпанным в стаканы на глазах превратился в голубоватую жидкость.
- Ягды в Натоотваале могут выбирать себе работу, выбирать себе планету для жизни, строить дом за счёт Натоотвааля, жениться не ограниченное количество раз, получать средства на содержание детей от общества, ну, и так далее. – Окта взяла бокал и через него посмотрела на Дыбаля: - В общем, почти как ваша деревеньщина.
- А в чём соль? Ягды это какая-то этническая диаспора, как осетины в Москве, захватчики-рабовладельцы, как древние греки, другая каста, как индийские сингхи? В чём суть ягдов? – Дыбаль кошачьим шагом приблизился к столу и сел в кресло напротив Окты.
- Суть ягдов в том, что бы они, не задумываясь, умерли бы за победу Натоотвааля, хотя, конечно основной признак заключается в том, что потомки ягдов жили на наших коренных планетах, в метрополии, задолго до начала этой войны. Вот Окта у нас на самом деле ягда Окта Рененна. – Шиела сделала жест ладонью так, как если бы она рекламировала новый автомобиль.
Под эти слова в помещение вошла ещё одна девушка, такая же высокая и мощная как и остальные, в расстегнутом до пояса капитанском мундире с шевроном службы сканирования космического пространства, и уловив видимо суть разговора сказала резким, грубым голосом:
- Я тоже ягда. Ягда Камиста Рага. А вы наши сегодняшние жертвы.
Уайтгауз приблизился к Маклиффу, стоящему с бокалом в руках между Шиелой и Камистой, которые были почти на голову выше него, и тихонечко шепнул ему на ухо: - Они больше похоже на немецкую сборную команду по гребле на каноэ, чем на девушек для весёлого время препровождения.
- Тише, ты нам всё дело испортишь. Думаешь тут под землёй богатый выбор инопланетянок? – Маклифф поднял бокал и сказал бодро: - За знакомство.



ГЛАВА 7
ВЕЧЕРИНКА

После нескольких доз витаминов с релаксантами, Дыбаль принялся показывать девушкам свой дежурный фокус по втиранию монетки в ладонь. В качестве монетки выступало обручальное кольцо с пальца Уайтгауза. С фокусом не ладилось. Несмотря на то, что Александр, как прежде ловко, уводил кольцо с правой руки в левую отточенным неуловимым движением, девушки всё время смотрели именно на ту его руку, в которой было кольцо, словно видели его ладони насквозь. Пока он так развлекал девушек, Маклиффу удалось что-то такое нашептать на ухо ягде Комисте Раге, что она, несмотря на свой бывалый и залихватский вид покраснела до мочек ушей, украшенных крошечными серьгами из прозрачного зеленоватого камня, похожего на изумруд.
- А что, вам собираются вручить нашивки коммандос?- спросила Шиела, дождавшись, когда Дыбаль прекратил демонстрировать свое примитивное искусство иллюзиониста.
- Да, да, это вот Александр Дыбаль, бывший штурман легендарного уже шатла «Independens», будущий пират космоса Джек Воробей Второй, а это наш вечный бортинженер Джон Маклифф, последний из землян. Кто может на практике применить древние технологии индейцев Майя, например, паять паяльником контакты микрочипов.- Уайтгауз спокойно перенёс недовольно взгляд Маклиффа, и, наблюдая, как Шиела вынимает из открывшегося углубления в стене поднос с горкой какой-то еды, очень похожей на салат из фруктов, добавил: - Вот мы и есть эта самая холодная звездная плазма с Зиема, которую так боятся ваши враги сверитяне.
- Сверы. – поправила его Окта. – Сверитяне – это какой-то ваш неологизм.
- А что, нормально звучит. В языке ведь всегда должны появляться новые слова, и исчезать старые. Любой язык, пусть даже ваш кумит, это ведь не застывшая раз и навсегда форма. – почему-то упёрся Уайтгауз, выпятил грудь, как петух и поднял бокал: - Будем знакомы.
- Так мы уже выпили за знакомство. – заметил Дыбаль: - Давай за прекрасных дам.
- Ваш друг наверно в прошлом был большим филологом. – усмехнулась Окта.
- Не филологом, а доктором филологии.- отрезал Уайтгауз почти раздражённо.
- Как здорово!- сказала Шиела. – Моё полное имя Шиела Тантарра, просто, без ягды. Вообще-то я врач, а командору помогаю потому, что ягд Цкуголь здесь сего несколько дней пробудет на базе, он тут из-за вас, и у него нет здесь своего постоянного помощника. И мне так повезло, я считаю, потому, что я здесь уже целый земной год, но ещё ни разу не видела людей. И тем более будущих живых коммандос.
Маклифф поперхнулся салатом:
- Они тут у вас в основном мёртвые, что ли?
- Ой, нет, я совсем не то хотела сказать,- замахала длинными пальцами Шиела.- Я рада, просто рада и всё. Тем более рада, потому, что, судя по данным семейного архива Натоотвааля, мой далёкий предок был на Земле за две тысячи земных лет назад, ещё до построения этой базы, но, к сожалению, в качестве нарушителя закона, за что и был убит патрульной миссией. Там была такая романтическая любовь у него с ягдой Езерой. Её изображения и сейчас можно встретить в качестве модели для модной одежды или для патриотических плакатов. Если у нас будет время, я могу вам рассказать часть этой старинной, увлекательной истории, и даже показать часть её в виде реконструкции динамических объёмных изображений.
- Понятно теперь, чем ты всё время занимаешься по ночам у монитора библиотеки. – ягда Рага исподлобья взглянула на Шиелу. – Земляночка ты наша молоденькая. Сколько тебе лет, что ты вот статус врача получила.
- Мне шестьдесят почти. – смушаясь, но не понятно от чего ответила Шиела Тантарра.
На этот раз Маклифф уже не поперхнулся, а подавился салатом так, что Уайтгаузу пришлось его здорово огреть ладонью по спине.
- Не огорчайтесь, самцы, у нас шестьдесят абсолютных или сорок земных, или почти двадцать лет, если отмерять возраст так, как вам будет понятно. Так что она почти малышка, хотя и вполне совершеннолетняя.– с этими словами ягда Камиста Рага сделала несколько крупных глотков из бокала, и, вынув из комбинезона пачку сигарет «Кторвик», поморщилась и сунула в рот зелёную трубочку сигареты.
Уайтгауз с видом примирения протянул к крнчику её сигареты ской огромный кулак с зажатой в нём зажигалкой. Щёлкнул клавишей, зажёг маленький огонёк:
- Если и дальше все разговоры будут идти в такой тональности, то наши шансы на космический секс быстро упадут до нуля. Вообще то надо бросать курить, это мерзкая привычка.
- Этот ваш земной табак не привычка, а лёгкий, официально разрешенный властями наркотик. – ягда Рага с наслаждением затянулась и выдохнула в Уайтгауза облако сизого дыма: - Курение не даёт ничего, кроме снятия с помощью табака дискомфорта, который вызван выкуренной до этого сигаретой. И так до бесконечности, но с повышением дозы.
- Ну да, я читал про это у Алана Кара, в книжке про лёгкий способ бросить куритью. – послушно закивал Уайтгауз, по которому было видно, что он решиль теперь решительно во всём соглашаться с ягдой Рагой.
- А вы любите танцевать? – неожиданно спросила она.
- Да, он танцует, как уж на сковородке, когда видит цель. - усмехнулся Дыбаль, которого Уайтгауз начал аккуратно оттирать в сторону от Шиелы плечём. – Вот мне кажется, что он уже готов пуститься в пляс.
- На сковородке? Это что такое, типа танцпола? – ягда Камиста Рага приподняля бровь, и зацепив палец за пряжку ремня Дыбаля. Потянула его на себя: - У вас как принято выбирать себе женщин, по какому признаку?
- Ну… - Дыбаль приготовился было разразиться каскадом шуток по этому поводу, но вдруг понял, что совершенно не готов поддержать эту тему на серьёзном уровне, а пошлые анекдоты ему не хотелось пускать сейчас в дело: - Ну… Смотря для чего выбирать. Если для того, чтобы погулять денёк другой, провести пару ночек, то это одно, а если строить семью и рожать детей, то это другое. Можно с женщиной просто дружить, ходить в театр, на бейсбол или рок-концерт, например.
- Ну да, конечно, интересно, как это с женщиной можно просто дружить после двух часов оглушительной музыки, пива и каких – ни будь наркотиков. От такого перевозбуждения не то, что любую женщину, любой журнал с голыми девками изнасилуешь. – с сомнением покачал головой Уайтгауз, и постарался придать своему квадратному лицу светское выражение. - А вот Дыбаль у нас большой весельчак и балагур, отлично поёт и танцует как блоха в бане.
- А у нас все хотят, чтобы у женщины была финансовая самостоятельность, чтобы можно было о ней финансово не заботится, а наоборот, можно было у нёё брать как можно больше. – вздохнула Шиела.
- Блоха в бане? А что такое блоха, и что такое баня? – было видно, что ягда Рага начинает терять нить разговора.
- Блоха в бане, это вроде как высокообразованный специалист, котрый меняет свою квалификацию на более сложную. – быстро сказал Маклифф, и, артистично придав лицу коварное выражение, похожее на гримасу кота Тома из древнего американского мультипликационного сериала про кота Тома и мышку Джерри.- продолжил: - А вот Дани у нас поёт замечательно. Спой Рони, не стыдись, наш русский соловей.
- О-о, петь, это же целое искусство требуется. У нас на базе никто не поёт, потому, что координировать воображаемую высоту звука, которую помнит мозг, с аппаратом воспроизводства этого звука с помощью гортани, наши организмы не могут. Вот отбить пулю из револьвера на лету, мы можем отбить, а скоординировать из памяти взятый звук с голосом – нет. – оживлённо сказала Шиела.
- О-оо… – передразнивая Шиелу сказал Маклифф. - Воображаю, какой звездой эстрады Натоотвааля может стать наш штурман Дыбаль. И зачем тебе, Эл, тогда вместе с нами рисковать жизнью в бою, чтобы заработать чего ты там у ягда Цкуголя выторговал, если можно просто устроить ревю по инопланетным гарнизонам, и заработать в сто раз больше?
- У нас за исполнение песен ему никто ничего не заплатит, как впрочем и за любое другое искусство, книги, фильмы, скульптуры, за всё то, что не имеет функционального назначения. - прервал его ягда Рага. – У нас считается стыдным продавать талант, это то же самое, что продавать тело или душу. Другое дело, когда ты продаёшь профессиональные знания и навыки, которые ты приобрёл во время учёбы или работы, а другое дело, когда ты продаёшь то, что тебе было дано от рождения.
- Ну-у... – Маклифф развёл руками. – человеку от рождения свойственно бегать, но солдат в бою когда бежит, он же за этот процесс плату получает.
- Он плату получает за службу целиком. – хоть за стрельбу, хоть за сидение на горшке, ведь ему необходимо сидеть на горшке из-за физиологических. – отозвался Дыбаль, всем своим видом показывая, что он на стороне ягды Раги, видимо рассчитывая получить в ответ её благосклонность.
- Правильно, конечно у нас есть рисовальщики, которые оформляют жилища, общественные пространства, создают покрой военной формы, но надо понимать, что их работа базируется на изначальных базовых врождённых навыках к рисованию, и, будучи развитой при обучении, является их профессией, за которую они получают такую ж оплату, как и металлург, или рабочий добывающий в шахте руду. – ягда Рага подняла в воздух длинный палец правой руки, совсем как это делают старые учителя, которые хотят придать своим словам особое значение. – Если у художника или музыканта есть талант, и он им делится с окружающими, то он заслуживает всеобщего восхищения и почитания, но если он за это возьмёт плату, он будет презираем всем Натоотаалем, и не попадёт ни в один приличный дом.
- И что, никто из ваших не зарабатывает на этом очевидном товаре? – удивился Уайтгауз. – Может быть вообще нет коммерсантов?
- То есть тех, кто обменивает результаты труда других с искажением своего еса в этой работе? В смысле мошенников? – ягда Рага вынула новую зелёную сигарету из пачки марки «Кторвик».
- Вы слишком много курите, уважаемая. – важно заметил Маклифф, уже собираясь, было разразится тирадой о вреде курения, но его перебил Уайтгауз.
- Если нет коммерсантов, значит в Натоотваале коммунизм? – глаза Уайтгауза начали расширяться.
- А чего это Вас так нервирует. – Шиела с удивлением на него уставилась.. – Коммунизм, это когда всё что есть делится по справедливости, то есть по степени участия члена общества в создании общего продукта. У вас когда то давно, на земле, были коммунистические страны, типа СССР, КНР, ГДР, СФРЮ, и так далее в котором тоже была такая система, только вот распределить весь полученный продукт не удавалось из-за отсутствия вычислительной техники и автоматизированных систем учёта произведённой продукции и потребления этой продукции.
- Дикари…- усмехнулась ягда Рага, снова подставляя сигарету под зажигалку Уайтгауза.
- Это почему дикари? – Маклифф задрал голову, чтобы посмотреть в глаза Шиеле, но та была занята рассматриванием того, как Александр Дыбаль, изображая светские манеры, ест палочками фруктовый салат, смешно отставляя мизинцы рук.
За Шиелу ответила Окта:
- Дикари потому, что у вас на Земле не рациональный способ распределения общего продукта, у вас есть такие, кто ничего не производит, но потребляет в тысячи раз больше, чес тот кто производит сложные и дорогостоящие вещи. Это, например, как в волчье стае, во время охоты часть волков сидела и смотрела, как другие гоняются за оленем, а потом, подошли бы к оленю, сьели бы всего, а тем, кто охотился, оставили бы только уши и не съедобные копыта. Понимаешь?
- Не очень, но если мы начнём почаще видеться, то, наверное, пойму. – ответил Уайтгауз пряча зажигалку в карман и поднимая к губам фужер с напитком.
- Отстань от девушек уже со свое политикой, Рональд.- махнул рукой Маклифф и, привстав на носочки, с осторожностью сапера на разминировании, поцеловал Окту в ухо, а поскольку в течении секунды с её стороны не последовало ни негодования, ни удара по физиономии, то Маклифф начал целовать уже её длинную белую шею.
-Пожалуйста, Александр, спойте, - умоляюще сложила ладошки Окта, и мягко отстраняясь от своего слегка зарвавшегося ухажёра.
- Ну, если все так просят…- Дыбаль отодвинул салат, допил одним глотком свой тонизирующий напиток и протянул к незримому собеседнику ладони:
- Дайте мне гитару, или, хотя бы, скрипку, или ещё что ни будь…
- Гитара., это накоторой струны, и на ней делают трень-брень? – Шиела изобразила руками перебор аккордов и удары по струнам. – Нет, такой нет.
- Ну, какой ни будь музыкальный инструмент. - штурман перебрал в воздухе пальцами, изображая игру на фортепьяно.
- Ах, да, есть звукоимитатор, который я использую для озвучения изображения своих фильмов из сновидений! - Окта извлекла со стеллажа у стены плоский пластиковый прямоугольник, усеянный широкими клавишами разного размера, цвета и формы. - Вот, держите, Александр.
- Это что, такой музыкальный инструмент? – ужаснулся Дыбаль, потрогал клавиши, нажал тумблер включения.
Комнату наполнил как будто бы шелест листьев, шум падающих камней и щебет множества птиц, хотя эти звуки можно было бы перепутать и с шумом работающего сборочного цеха какого ни будь машиностроительного завода.
- Приятный фон. - констатировал Дыбаль, поглядывая на ягду Камисту Рагу, продолжающую дымить сигаретой.- Может тут есть еще одна комнатушка? Можно было бы разбится по интересам. Музыка - налево, воспоминания о социальном устройстве общества – направо, например, чтобы никто небыл обделён общением по интересам.
- Комната быстрого сна есть тут. - кивнула Окта и повернулась к Маклиффу, пытающемуся снова её поцеловать, свое выцсокой, обьёмной грудью . – Показать её?
- Кого? – Маклифф чуть на потерял равновесие, и ему пришлось опуститься на пятки, от чего он стал опять на голову ниже Окты.
- Комнату быстрого сна. А вы чего подумали?
- Да-да, это нам вполне подходит. Веди, о, амазонка!- бывший бортинженер шатла "Independens" хлебнул прямо из фляги бодрящий витаминный напиток и пошёл за Октой, которая легко переместилась к тому месту, где стеллажи имели пропущенную секцию, за которой, после лёгкого нажатия на стену, стала бесшумно открываться дверь, ведущая в затемнённую узкую комнату: - Дма-да, быстрый сон, это то, что нам сейчас особенно нужно.
- Я бы, не зная брода, не стал бы соваться в воду. – перефразируя пословицу, себе под нос заметил Дыбаль. – Не известно, что там у этих дамочек под юбками, а вдруг они унискс…
Тем временем Маклифф и Окта как-то очень слаженно и ловко скрылись за дверью, которая так же бесшумно закрылась.
- Ничего не выходит. – уже громко сказал Дыбаль, и перестав перебирать клавиши предложенного ему инструмента, ударил по ним ладонью. Всё пространство вокруг него вдруг наполнилось пространство завыванием злобного чудовища, то ли медведя, то ли льва, а потом к этому добавился скрежет железа по стеклу.
- Ужас. – Шиела, сделав шаг, нажала какую-то клавишу, и рёв с визгом исчез, уступив место легкому звуку спокойного морского прибоя.
- Давай-давай, назвался певцом, так пой. – подбодрил Дыбаля пилот.
-На, ничего не получается с этой штукой, буду петь акопелла. – Дыбаль сунул звуковое устройство Шиеле, и, прокашлявшись, приосанился. – Итак, баллада о битве деревни Грюнвальд в 1410 году. Собственного сочинения.
- Правильно, Эл, давай баллада! Балладу давай! - с видом спортивного болельщика потряс огромными кулаками Уайтгаз.
Шиела его поддержали хлопая в ладоши, а ягда Рага пстила перед собой кольцо дым.
Дыбаль начал петь медленно медленно, распевно, издалека, постепенно прибавляя звук голоса:

Над полем широким сереет рассвет,
Плывёт поредевший туман.
Над главным полком развивается стяг,
Тевтонам устроен капкан.
В рассветной тиши у деревни Грюнвальд,
Пропоёт, как обычно, петух,
Пехота пойдёт, приминая ковыль,
Собьёт с одуванчиков пух.

Дыбаль закрыл глаза, протянув вперёд руку, как заправский средневековый менестрель, и, распластав над объедками салата растопыренные пальцы, начал дирижировать.
В этот момент, видимо, для него не существовала уже база «Зием-002», гудящие шаги патрулей в коридоре, горные вершин Анд над головой, за которые садилось солнце, не было квалификационных экзаменов, ягда Цкуголя, злобных врагов Натоотвааля - сверов, самого Натоотвааля...
Он пел все более грозно и мощно:

Сломаются копья, с земли сдернув мох,
В куски разлетятся щиты,
И кто-то падёт, не успев сделать вздох,
Приняв грудью скорость стрелы.
А вечером поздним багряный туман
Укроет кусочек земли...

Вокруг него, вернее внутри него, гремела древняя битва.
Сшибались грудь в грудь тяжелые рыцари, бились длинными двуручными мечами, бешено ржали огромные боевые кони, налетая на ощетинившуюся копьями пехоту, топтали ее шипастыми подковами.
Всадники падали под ударами секир, висли на стременах, насквозь прошитые короткими арбалетными стрелами, реяли на ветру флажки свежих отрядов крестоносного войска, идущего в атаку, призывно гудели трубы, грохотали барабаны, надсаживаясь, кричали командиры, останавливая отступающих зуботычинами или ударами кинжала под сердце...

В припевах Уайтгауз подвывал бортинженеру и выстукивал палочками для еды мелкую дробь по перевернутой миске из-под салата.
Шиела постанывала от восторга, так ей нравились эти жестокие сцены битвы, ягда Рага, постепенно уловив тональность и темп, решила всё же попробовать использовать звукоимитатор. Она взяла его из рук Шиелы, впилась в него, казалось, всеми пальцами, и, в конце концов, извлекла из него вполне мелодичный скрежет, звон, стон и грохот глубокой реверберации, как будто различные предметы один за другим падали в глубокое горное ущелье…

В рассветной тиши у деревни Грюнвальд,
Пропоёт, как обычно, петух,
На губы немые, в пустые глаза
Упадёт одуванчиков пух…

- Ах, как романтично, как приятно видеть, что у кого-то есть внутри целый мир, более насыщенный, чем просто пространство, в котором происходит просто выполнение функций управления технологическими устройствами, или обслуживанием своего организма и примитивных желаний, когда живой организм, по сути, является просто биологической машиной, лишённой чувств, эмоций, и своего взгляда на окружающее, когда этот внутренний мир может быть в сто раз интересней чем весь окружающий мир… - вздохнула Шиела.
- Да, похоже, ты описываешь наркотическое опьянение и галлюцинации. – закончив барабанить, сказал Уайтгауз. – Чем ближе мировосприятие к фактически существующему миру, тем больше шансов действовать в нём без ошибок, а богатый внутренний мир, по сути, есть искажение реальности, из-за чего невозможно принимать правильные решения.
- Это слишком скучно, быть просто биологической машиной, хочется быть живой… - Шиела вынула из нагрудного кармана коробочку визуализатора, положила его на стол, и нажатием ладони включила большое объёмное изображение, чуть более прозрачное, чем реальные объекты, находившиеся в комнате. Визуализатор показывал какое-то современное сражение с применением лучевого оружия, но при этом одежда и скарб были совершенно архаичные, из раннего европейского средневековья.
- Это что, голливудский художественный фильм? – Дыбаль, несмотря на то, что он, казалось, был полностью захвачен пением, прервал ноту, открыл глаза и уставился на изображение.
- Ого, ночные бдения у мониторов архива не пропали даром, это же полная нейронная реконструкция событий, с внутренними ощущениями, звуками, запахами и тактильной информацией. Жаль только сенсоров нет. Наклеить на кожу и прицепить к нервным волокнам. – сказала ягда Рага, глубоко затягиваясь сигаретным дымом, и было видно, как в её злых глазах зажглись огоньки зависти.
- Смотрите, смотрите, тут будет сейчас моя мать ягда Езера, а это мой отец ягд Тантарра две тысячи лет тому назад, на территории вашей современной Швейцарии, около границы с Францией. Вон он там, в дыму, стреляет из штралера в штурмовой бот Натоотвааля. А теперь вот он потерял сознание от баротравмы… - Шиела от волнения привстала на цыпочки.
Неожиданно изображение дёрнулось, что-то громыхнуло внутри него, и посреди комнаты осталась только чёрная масса.
Мрак длился, казалось, вечность, а может быть и одно мгновение. Запах жжёного пластика, горелого металла, раскалённого камня, вереска, делала душный воздух тягучим, обжигающим, тошнотворным, как ядовитое зелье. Сквозь мглу начал проникать белый туман, потом начало проникать солнце. Сквозь непрерывный высокий писк и скрежет проник шум реки и ветра. Только тело Тантарры оставалось безразлично к тёплому, золотому свету, бесчувственно к укусам овода, колыханиям, толчкам, рывкам постели. Постель Тантарры теперь была из двух жердей, перехваченных в нескольких местах верёвками, верхние концы которых свисали по бокам старого, пятнистого вола, нижние волочились по земле. На куске сырой коровьей шкуры, натянутой на жерди, головой к хвосту, ногами к земле, под шелковым балдахином на пуховых шелковых подушках лежал ягд Тантарра. Чёрная с серым кожа, растрескавшаяся, отходящая лохмотьями, из-под которых еще сочилась кровь, сгоревшие волосы. Тело накрыто растерзанной, пропитанной кровью шёлковой рубахой с потускневшим золотым шитьём. «Я ещё не мёртв…» Это единственное, что понимал Тантарра.
Голос Езеры.
Стон.
Кашель взахлёб, проклятия.
Сипение Стикта.
Волокуши дёргаются, подрагивают на мелких камнях, кренятся на более крупных, скрипят песком. Вол идёт медленно, как на бойню. Подъём крут. Некованые копыта стучат как деревом о дерево.
- Воды хватит? – слышны ему издалека слова.
- Хватит. Сразу за перевалом родник.- отвечает голос Стикта.
- Как ты?
- Везде боль.
- Дойдёшь?
- Дойду. Зачем ты его решила тащить с собой?
- А зачем ты его тогда отковывал, Стикт?
- Смотри на его веки. Дрожат.
Солнце стало ослепительным, края чёткими и рядом с ним появилось что-то огромное, в полнеба. Шитый красным хорутанский платок, двумя концами завязанный под подбородок, старое, морщинистое, землистое лицо, презрительное и знакомое… нос, прямой и тонкий, громадные, но мутные изумрудные глаза:
- Он в сознании. Нельзя сломать червя, нельзя раздавить амёбу. - Сказала старуха на кумите, голосом Езеры:
- Эй, муженёк, король царства дерьма, слышишь меня?
- Оставь его, Езера. - Стикт подцепил распухшим пальцем края шёлка и набросил его на лицо Тантарры. Затем он хотел разогнуться, но не смог. Стоял так некоторое время. Волокуши проскрипели мимо. Штралер съехал со спины и повис, раскачиваясь на шее. Из носа упали на пыльный камень тягучие красные капли.
Стикт зажал нос и рот иссеченной изрезанной ладонью. Боль, наконец, отпустила и он выпрямился. С того момента, как на рассвете вернулась Езера, гнавшая перед собой вола ударами палки, после того как они спустились со скалы, миновали пепелище Стотни, по оплавленным камням моста переправились через Савву и начали бесконечный подъём к перевалу Трояна, он обернулся первый раз. Они поднялись уже выше серого тумана из пепла, пыли и гари. Склоны долины, вчера пёстрые от зелёных виноградников, жёлтых покосов, чёрных, бурых, синих, красных скал, теперь были монотонно серыми. От серого тумана ледяной ветер нехотя отщипывал лоскуты, поднимал, рассеивал. Посреди чаши тумана, возвышаясь обелиском, стояла скала Варзен. Её вершина была будто изгрызена гигантскими челюстями. От крепости остался только уступ и площадка верхнего двора. Там, среди оплавленных руин ещё щёлкали, искрили, мигали внутренности стрерха. Он лежал на спине. Штраллерами в зенит. Второй стрерх, стоявший во время взрыва на башне Повелителя, мгновенно сгорел вместе с благородными ягдами, а титановые его части разлетелись до самой Зири.
- Сюда ещё бы одно солнце и получится Лаккон, только с воздухом. - сказал Стикт и отвернулся.
- Иди, каменный. - Езера ударила палкой вола по хребтине и прикрикнула на него. - И прекрати мычать!
- Это не вол.- равнодушно сказал Стикт.- Это там.
Он ткнул большим пальцем в небо. Езера остановилась. Тот час остановился и вол. Она, удерживая от ветра дерюжную, прожженную накидку, повернулась к изголовью волокуш, вытянула тыквенную бутыль, с трудом сделала глоток, поморщилась:
- Вино кислое. - Езера вдруг зашаталась, стала хватать пальцами воздух и оперлась локтем о воловий бок:
- Вон! Вон они!
Стикт тяжело опустился на жердь, подобрав, уложил упавшую бутыль, облизнул потрескавшиеся, сизые губы:
- Да… Налетели опять, как коршуны. - Он закрыл уши ладонями.
Это снова были штурмовики. Второй налёт. Штурмовики заходили со стороны солнца. Две чёрные точки на голубом полотне неба. Гул блуждал по долине и перемешивался с эхом. Обогнув зубчатый выступ горы, штурмовики начали снижаться. Стикт неподвижно сидел и глядел, как из-под его ступни на плоский камень выползал паук. Маленький, неуклюжий. Осторожный. Остановился. Развернулся вправо. Влево. Вокруг. Из носа Стикта упала капля крови. Паук обполз её, застыл на мгновение и поспешно удалился.
- Верно. Хватит. - Сказал ему вслед Стикт.
Поднялся, сделал шаг к Езере. Заглянул в неподвижные, слезящиеся глаза. Взял за локоть, обнажил её запястье. Между вздувшимися волдырями ожогов беспокойно пульсировал красным зрачком тонкий браслет дегера. Он снял браслет, бросил на камни. Стянул с шеи штраллер. Взял его за дуло. Медленно замахнулся и ударил скобой приклада. Дегер хрустнул и погас. Стикт с разворота швырнул штраллер вниз. Звякая, кувыркаясь, оружие исчезло среди камней.
- Натоот! - Стикт сделал несколько шагов вверх по тропе. Остановился. Вернулся к Езере, раздвинул дерюгу на её груди. Убедился, что на ней нет ничего, кроме золотой оскаленной маски. Щёлкнул по золотому оскалу сломанным пополам ногтем:
- Больше ничего не осталось?
- Ничего,- прохрипела Езера.
- Воды хватит?
- Ты плачешь?
- Нет.
- Пошли.
- За перевалом будет родник. - Взяв у Езеры палку, Стикт ударил вола по хребту, после чего тот дёрнул ушами и сдвинулся с места.
- Он поднимется. Поднимется.
- Кто? - Езера едва не упала, когда из-под локтя исчезла опора: она всё смотрела, как снижаются штурмовики.
- Тантарра. - ответил Стикт и медленно пошёл вверх, опираясь на палку.
Он больше не оборачивался. Он знал, что через несколько мгновений штурмовики добьют стрерха в развалинах с предельной дистанции и, пока будут рокотать эхо разрыва и кувыркаться в пылевом грибе камни, штурмовые боты качнут, по обычаю, бортами и уйдут.
Небольшой объем помещения, в котором Уайтгауз, Дыбаль, Шиела и ягда Рага наблюдали за происходящим в визуальном пространстве, делали их как будто бы участниками событий, до плаща Езеры можно было, казалось, достать рукой, а Стикт, казалось, несколько раз пристально и нагло рассматривал участников просмотра.
- Может быть прервёмся на немного, потанцуем, а то эти трагические события, честно говоря, заставляют меня вспоминать о том странном, и не очень весёлом положении, в котором мы оказались с того момента, как на орбите Земли нашу замечательную станцию "Independens" протаранил германский военный космический корабль. – сказал Уайтгауз молитвенно складывая вместе свои огромные ладони.
- Да-да, этот "Das Rein" под номером ВН-4962. – кивнул Дыбаль. – Бросая взгляд на дверь, за которой некоторое время назад скрылись Маклифф и Окта: - Любопытно, как там у них с гигиеной?
- Вам совсем не интересно смотреть про моих земных предков? – обиженно спросила Шиела.
- Это ты, Шиела, считаешь, что это всем должно быть интересно. У меня тоже есть визуализированная история моих предков за пять тысяч земных лет, правда не на этой планете земля, слава победе, и что? Я же её никому не показываю, особенно на вечеринках вместо сексуальных игр. – ягда Рага хотела было ещё что-то добавить, но в этот момент входная дверь, вместо того. Чтобы отъехать в сторону, смялась с хрустом и скрежетом, и вывалилась внутрь помещения.
На пороге возник ягд Одун Цкуголь в сопровождении фон Конрада и двух патрулей. Его стальные глаза опытного, безжалостного командора, искренне огорчённый голос, три чёрные нашивки на рукаве, говорящие, что их владелец три раза уходил живым с уничтоженного в бою корабля, возможная смерть всех участников мизансцены уже завтра в каком ни будь сражении войне со сверами, создавали происходящему не меньший драматизм, чем только, что просмотренная голографическая реконструкция далёких событий:
- Встать! Смирно!
- Ну, вот и прервались на немного. - Уайтгауз и Дыбаль поднялся, пошатываясь от большого количества тонизирующего пойла и накопившейся, и изобразили невинный, отрешённый взор в пустоту.
Шиела шепнула им:
- Приходите сюда после трех часов ночи опять, мы закончим вечеринку. Если сможете, приходите.
Они некоторое время стояли перед командором, как нашкодившие школьники перед учителем, то глядя в потолок, то смущенно уставившись в пол.
Нет, они не боялись свирепого сейчас ягда Цкуголя, не трепетали под его взглядом, как живая тканью под скальпелем хирурга. Они, так же как и он, многое видели, многое перенесли и пережили, и в том числе и хрупкая Шиела Тантарра, на счету которой было несколько смертельно опасных штурмовых планетарных операций.
Некоторое время все стояли молча, измеряя друг друга взглядами и думая каждый о своём.
Во время этой паузы из комнаты быстрого сна появились Маклифф и высоченная Окта.
В одежде обоих, в пуговицах, молниях, румянце и растрепанных волосах, читались следы только что закончившейся, не то страстной любовной встречи, не то отчаянной потасовки. Однако по их довольным лицам скорее угадывалось первое событие.
- Вы, ягда Камиста Рага, женщина высшей касты! Как вы могли присоединиться к этому безобразию! Вертеп… - наконец выдавил из себя ягд Цкуголь, и затем ещё некоторое время безжалостно разносил гуляк, и, в конце концов, сказал: - Слушайте, вы, курсанты – недоучки, через четыре часа мы уходим с Земли на рейдере «Тетвутхурц ВХ». Ситуация с нашей миссией катастрофическим образом изменилась. Времени больше нет. Экзамены сдадите в бою. Всё. Разойтись.
Все, кроме хозяев помещения вышли в коридор.
Окта на прощание одарила Маклиффа ослепительной улыбкой, а фон Конрад извиняющимся тоном протянул:
- Вы извините, парни, что я вас заложил с этими девчонками. Дело-то серьезное. Что-то случилось у них в этом Натоотваале. Ягду Цкуголю пришла какая-то депеша от маршала-командора...
- Да ладно тебе, Манфред, брось переживать, в следующий раз за сорванную самовольную отлучку мы тебя оштрафуем на крупную сумму здешних денег, а пока живи, старина, что, мы, последний раз с девчонками гуляем? Ну, а вообще, это, конечно скотство с твоей стороны…
- А может быть и в последний.- угрюмо заметил Уайтгауз.
Дойдя до своей казармы, бывшие астронавты, а ныне рейнджеры Натоотвааля, принялись опустошать коньячную бутылку, незаметно прихваченную Маклиффом в комнате отдыха, пока Окта приходила в себя от бурных ласк.
- Давай, давай, Манфред, хлебни на дорожку. Когда погрузимся на рейдер, употреблять спиртное уже не дадут. - Маклифф лёг на свою койку, и, завернувшись в ворсистое одеяло, закинул руки за голову:
- А расскажи-ка, полковник, поподробнее о причине этой спешки с нашим отходом на рейдере, - он почесал лоб, стёр со щеки как будто остатки помады Окты и потрогал губу, распухшую от чрезмерно страстных прощальных поцелуев.
- Ого, у тебя, похоже, не шее засос. – наклонившись к нему, сказал Дыбаль: - Ну, как там всё прошло. С этой инопланетянкой? Как у неё там всё устроено, с точки зрения физиологии? Жуть, какая ни будь?
- Сам ты жуть, Эл. Видишь, я в порядке, думаешь, с моей придирчивостью ко всему я бы стал тут так умиротворённо лежать, если бы у неё под юбкой был бы осьминог вместо фиалки? – Маклифф поёжился, видимо представляя себе такой вариант недавних событий.
- Да я, собственно, больше ничего не знаю, о причинах этой спешки. - развёл руками фон Конрад. – Только знаю ещё, что командиром нашей группы назначен наш ягд Цкуголь. А группу окрестили «Independens ВХ-0», ну. Вроде, как ваш шатл назывался. А ноль в названии говорит. Что миссия для группы уготована особо важная. У них 0 всегда обозначает что-то особо важное.
- На Земле 0 тоже обозначает особо важное что-то. Даже туалет 00 обозначают, ведь для человека избавиться от дерьма, по значению, дело второе по важности после еды, что ещё может быть важнее, поэтому и 00. – пошутил Уайтгауз.
- Ну да, это ясно, как божий день. Раз быть командиром над пятью новоиспеченными рядовыми Натоотвааля поручено командиру коммандос всего сектора «Зием», то быть серьёзной заварушке – сказал Дик Айдем, всё это время лежащий на койке лицом к стене, и даже не повернувшийся, когда бывшие астронавты после вечеринки под конвоем заходили в комнату:
- И вообще, молодец этот ягд Цкуголь. Уважаю. Наверняка это он и предложил такое решение своему маршалу, как там его, кажется ягду Ящемгарту, чтобы назвать группу именем нашего шатла, и чтобы самому её и возглавить, а иначе, под командованием какого ни будь натоотваальского лейтенантика - новичка, наши способности невозможно было бы реализовать в полной мере.
После этого неожиданного признания Айдема, все некоторое время молчали.
Тихо жужжал кондиционер, задумчиво чиркал зажигалкой Уайтгауз. Когда Дик Айдем засопел, видимо уснув, Дыбаль закатив глаза и придав лицу романтическое выражение сказал:
- Эх, меня в три часа ночи меня будет ждать красавица Шиела, а мы за два часа до этого отходим в неизвестном направлении. Чтоб они все подохли, эти сверы! Чтоб им пусто было со своей войной!
Дик Айдем прекратил храпеть, и, всё также, не поворачиваясь, хрипло пророкотал:
-Чего разорались, как на бейсболе? Сверы! Пусто! Скоро увидим, чего вы стоите! Спать дайте.
- Чего это он такой злой? – Уайтгауз потянулся, зевнул во весь рот, посмотрел на часы. - Эх, полковник, знаешь, как раз сейчас открывается славный пивной подвальчик «Ирландец Микки» на 79 авеню, а хромой чёрт Кемпбелл начинает жарить свои умопомрачительные свиные сосиски, вымоченные в «Табаско». Почему тут нет «Табаско»? Разве может жить человек без «Табаско»? Ты был когда-нибудь в Нью-Йорке, Манфред?
Бывший полковник германских Раумваффе отрицательно помотал головой.
- Надеюсь, что все мы заработаем на этой войне свои виллы и яхты, и живыми и невредимыми вернёмся домой. – сказал Маклифф, поворачиваясь лицом к стене и кладя подушку на ухо.
Айдем что-то снова промычал, на этот раз невнятно и во сне, и в казарме наступила тишина.


ГЛАВА 8
БАЗА ФЛОТА СТИГМАРКОНТ
 

 

Простой космический корабль

Самородок