Когда Виноградов вышел из здания
краевого УВД, ветер с Амура бросил в лицо горсть колючих снежинок, забрался за
ворот шинели и уже через минуту, стал пощипывать за уши.
Немногочисленные прохожие, согнувшись, пряча лицо от жгучего ветра, бежали по
своим делам, глядя себе под ноги.
Сегодня была очередь Володи ехать в
больницу к умирающему отцу. Он с матерью через день, после работы,
приезжали в краевую больницу Хабаровска, где в отдельной палате лежал отец.
Отец не мог уже сам принимать пищу,
садится, ухаживать за собой. Последний раз, когда ему меняли электро стимулятор
сердца, началось отторжение «батарейки», как называл ее отец.
Рана под ключицей не заживала, из-под
повязки постоянно сочилась светло-розовая жидкость. У отца был лейкоз, кровь
практически не сворачивалась.
На площади имени Ленина, капитан еле
влез в переполненный автобус. В автобусе пахло сыростью и сильно несло
перегаром от рядом стоящего мужчины средних лет.
- Что начальник, не узнаешь? – спросил
он.
Виноградов посмотрел на него.
Тот день начался необычно. Уровень воды
в реке Амур, в сентябре 1982 года, был большой.
Мелкие до этого заливы и протоки
переполнились, низину перед двенадцатой женской колонией в с. Заозерное,
заполнила грязная вода и подошла к самой дороге, которая вела в тринадцатую
колонию.
Виноградов оставался за начальника
колонии и в тот день рано вышел из дома.
Солнце еще только просыпалось,
протягивая первые лучи к темному небу, на поверхности залива, плавали какие-то
палочки, куски обрезной доски, настил небольшого мостика, который еще вчера,
служил переходом к пожарному караулу, обосновался на самой середине залива.
Володя остановился.
Было тихо, где-то на берегу залива,
совсем рядом, переговаривались рыбаки, которые с вечера облюбовали эти берега,
по воде расходились круги, это мальки кормились у самого берега. Здесь их были
сотни, они как тучки, то становились маленькими и черными, то большими и
серыми, но вот их спугнула рыбина побольше.
Капитан не сразу понял, что же привлекло
его внимание.
Залив.
Он был кровавого цвета, а из-за
небольшого течения, вода, как змея, извивалась у ног капитана. Назойливые
комары, облепили лицо, лезли в глаза, слаженно пели свою песню и, наслаждаясь
неподвижностью Володи, делали свою работу.
Виноградов провел рукой по лицу, достал
из кармана платок, вытер кровь с ладони.
Тишин, который дежурил ночью на
свиноферме, - Ночью чушка опоросилась, восемь поросят, разрешите остаться на
день?
Капитан кивнул в ответ и пошел в штаб.
У дверей кабинета Виноградова,
переминался с ноги на ногу, заместитель по режиму, подполковник Чекашин.
В кабинет вошли вместе, Володя удивился
тому, что Павел Лукич пришел в форменном мундире. Он был в отпуске
и собирался на следующий день вылететь самолетом на свадьбу к племяннице,
которая проживала где-то под Киевом.
Не смотря на большую разницу в возрасте,
Чекашин был старше и возрастом и званием, они были в дружеских отношениях.
Когда выкраивали минуты отдыха, часто проводили время вместе, у Чекашина на
даче, которая была как раз против окон дома Виноградовых, рядом с забором
котельной.
Вот и сегодня, Лукич пришел пригласить
Володю с женой отметить его отпуск и вылет на Украину. Лукич еще раз напомнил,
чтобы не задерживаться вечером на работе. Потом, Павел Лукич повернулся и
вышел.
Почему Чекашин пошел в жилую зону
колонии, Виноградов до сих пор не знает. Но такой уж он был обязательный
человек, Павел Лукич, если пришел, нужно проверить, как организована служба.
Ночью, в колонию пришел этап. С вечера
Виноградов не успел ознакомиться с личными делами осужденных, а утром ДПНК
доложил, что места в помещении изолятора не было, и всех вновь прибывших
поместили в свободной спальне отряда ХОЗО.
Было около 8 часов, на плацу в строю
стояло полторы тысячи осужденных, нужно было произвести проверку и развод на
работу, а Виноградова, задержал на КПП осужденный – нарядчик, который дал на
подпись список осужденных, их нужно было вывести на работу в двенадцатую,
женскую, колонию.
Когда капитан Виноградов вошел в жилую
зону и подходил к санчасти, навстречу ему, согнувшись почти вдвое, шел, нет,
скорее падал в беге, Павел Лукич.
Строй осужденных, словно один огромный
организм, не дышал, а перед строем стоял огромный, метра два осужденный с
квадратным и красным лицом. В руках его был металлический клин, которым в
промышленной зоне разделывают кабель в металлической оплетке.
Была так тихо, что когда этот осужденный
бросил на асфальт кусок металла, строй вздрогнул.
Володя подхватил Лукича и потащил в
санчасть, из двери выскочил медбрат, санитар – осужденный, бывший студент
четвертого курса мединститута.
Прямо Виноградову в ладонь, из пробитого
живота Лукича лилась кровь, а из перебитой сонной артерии, капли крови попали
Володе в лицо и глаза, на спине у подполковника видна была еще одна рана…
Через несколько часов, Виноградов
прочитал в личном деле этого Волка, это фамилия у него была такая, что свое не
согласие с осуждением на большой срок, он избирает убийство коммуниста,
руководителя, имеющего детей.
Ему было все равно кого. Это было третье
его убийство.
Виноградову потом рассказывали, когда
Павел Лукич принимал рапорт ДПНК, дежурного помощника начальника колонии,
к нему из строя, расталкивая других, подошел Волк и нанес первый удар в живот.
Павел Лукич согнулся вперед, Волк ударил
его металлическим клином в спину, а когда Павел Лукич выпрямился, третий раз
ударил по горлу, перебив солнечную артерию.
Павел Лукич скончался от потери крови.
Виноградов ходил в помещение камерного
типа, где содержали Волка и хотел поговорить с ним, но Волк сказал, что ему
было безразлично, кто придет первый, подполковник, или он, капитан Виноградов.
Волк смотрел на Володю, как на кусок
мяса, который не доел дикий зверь в клетке, даже слюна была у него в уголках
губ.
Волка признали невменяемым и отправили
на лечение в психиатрическую больницу.
Позднее, оперативники перехватили письмо
его сестры, которая работала в Министерстве внешней торговли СССР.
В письме были следующие строки:
-Мне надоело ложиться под этих уродов,
чтобы тебя в очередной раз отмазать.
Виноградов написал на имя генерального
прокурора заявление, приложил письмо сестры Волка и отправил.
Как же был не доволен начальник
политотдела Управления исправительно-трудовых учреждений, что без его
разрешения, капитан Виноградов отправил письмо в Москву.
Он, повышенным, визгливым голосом, выговаривал капитану:
- Почему через голову вышестоящих
начальников?
- Если бы это случилось со мной, -
ответил Виноградов, -
Павел Лукич сделал бы все, чтобы Волка
не стало.
После этого, от капитана отстали.
Была у Володи мысль, самому решить
судьбу Волка, но он быстро ее отбросил.
Володя потом часто думал, а может быть
зря?
Позднее, когда Виноградов стал
начальником колонии, ему сообщили, что Волка в Москве признали вменяемым, Волк
осужден к высшей мере наказания, приговор приведен в исполнение.
А вот что стало с сестрой Волка, Володя
так и не узнал.
В тот день, когда убили Лукича,
Виноградов подписывал справку об освобождении попутчику, задавшему капитану
через два месяца вопрос в автобусе.
Отец встретил Володю улыбкой, тихо
спросил:
-Как на работе?
-Все хорошо, - ответил он.
Володя присел на кушетку, которую
поставили рядом с его кроватью, прислушался к его дыханию, оно было горячим,
прерывистым.
Отец что-то забормотал, Виноградов
подумал, что он просит приподнять голову, а отец начал говорить.
Когда отец был здоров, крайне редко
рассказывал о своей жизни, не любил вспоминать свое голодное детство.
Володя практически ничего не знал о
родителях отца.
События фронтовых лет и послевоенные
года, когда отец в войсках НКВД СССР боролся с бандитизмом, он начал
рассказывать, уже находясь в больничной палате.
Вот и сейчас, он как будто бредил, а
отдельные слова, словно превращались в ручейки, а те, сливались в бурную реку
его жизни.
Только через двадцать пять лет, повесть о жизни отца, была опубликована.
Помочь сайту
Поздравления
