Крыков
с теплотой вспомнил и своего деда и его такой же орден за бои в городе
Кёнигсберге.
Только
у деда, на правом нижнем лучике звезды, красная эмаль была выщерблена ударом
кинжала фашистского солдата.
Старший
лейтенант улыбнулся и заметил на лице старшего сержанта удивление. Тот мимикой
своего лица, будто спрашивал, чему это улыбается командир?
Крыков
поднес указательный палец к своему рту, тихо! Потом показал на тропу,
проходившую над их головами и на небольшой выступ, немного подальше, перед
поворотом, из-за которого, моджахеды не увидели бы из засады.
Туда
должен был подняться Макеев с отделением. артиллеристы попали бы так под
перекрестный огонь его взвода.
Пропустили
мимо с десяток осликов и человек двадцать вооруженных автоматами врагов. На
спинах ослов были закреплены стволы безоткатных орудий и ящики со снарядами.
Крыков
с двумя оставшимися с ним отделениями, поднялся на тропу.
Солдаты
отделения Макеева из засады стали стрелять, моджахеды ответили автоматными
очередями, залегли. Трое из них стали развьючивать одного из осликов.
«Если
начнут долбать по нам из орудия, побьют всех», - подумал лейтенант.
Он
приказал зарядить подствольные гранатометы и сам первым произвёл выстрел.
Через
пять минут всё было кончено.
Лейтенант
заметил, что три осла спокойно стояли на тропе, несколько лежали рядом со
своими хозяевами, четыре упали в пропасть.
Когда
небольшой караван пригнали к дороге, где догорало пять автомашин, командир
батальона налил Крыкову из фляги пятьдесят грамм и протянул ему пачку галет.
-Эх,
сейчас бы штук пять буузов! - Мечтательно протянул лейтенант Крыков.
Заметив
удивление на лице комбата, Крыков продолжил:
-Буузы
это позы, у нас на Байкале в Бурятии они такие…
-Да
ты объясни толком, что это? - Спросил капитан.
-А,
у вас это манты. Моя мама такие вкусные готовит! Вот вернёмся домой! Э-х!
Старший
лейтенант облизал свои сухие губы, запрокинув голову, одним глотком выпил водку
и, глубоко вздохнув, бросил в рот одну галету целиком.
А
капитан, видимо представив большие, сваренные на пару манты, сглотнул
наполнившую его рот голодную слюну, налил в раздвижной стаканчик пятьдесят
грамм и себе.
4
Виноградов
подписал в архив очередное гражданское дело о признании нескольких офицеров
утратившими право на жилье.
Вертолётный
полк был переброшен на Чукотку, а в селе Бабстово остался брошенный военный
городок.
Пятиэтажные
дома со всеми удобствами привлекали к себе желающих запастись радиаторами,
оконными и дверными блоками, кирпичом, половой рейкой.
Практически
все офицеры, выезжая, не выписались из квартир, поэтому поселковая
администрация не могла принять на свой баланс эти «хоромы».
Раздался
звонок городского телефона.
Полковник
в отставке Радионов пригласил Володю на охоту.
Виноградов
извинился, у Лиды обострение остеохондроза, оставить её одну на сутки было
нельзя.
А
начались болезни у Лиды с Заозерного, когда погиб подполковник Черкасов, а мог
бы и он, Володя.
Радионов
устал шагать по болоту и не пошёл с друзьями стрелять уток на зорьке, остался
сварить уток к обеду.
Он
сидел у костра, ощипывал перья и стал напевать песню Виноградова, посвящённую
Герою Советского Союза Иосифу Бумагину:
Я
внуков своих в светлый День Победы,
Не
только к монументу поведу,
Иосифа
Бумагина проведать,
Я улицей его пройду.
Там тополя седые,
Песни
героям поют,
Вечно
они молодые,
В
памяти нашей живут.
Когда
его друзья возвратились к обеду, они стали подсмеиваться над полковником,
называли его снежным человеком.
Он
сначала не мог понять почему, а потом достал из кармана камуфляжной куртки маленькое
круглое зеркальце и, посмотрев в него, тоже засмеялся.
К
выросшей за ночь его жёсткой щетине, прилип пух.
Немного
выпили, так, для аппетита и стали вспоминать истории своей жизни.
Радионов
выслушал всех, потом сказал, что он расскажет о ковре.
Друзья
удивлённо переглянулись.
-
Славик! Тебе нравиться?
Лейтенант
Радионов с улыбкой смотрел на свою молодую жену.
Её
глаза будто светились.
Оля
широко улыбалась и просто не могла стоять на месте, то вприпрыжку, словно
маленький ребёнок, бежит в кухню, проверить, разогрелся ли на плитке обед для
мужа, то вернётся в комнату, присядет на корточки и гладит ладонью свою первую
покупку.
-Ты
знаешь, мне утром позвонили из военторга и сказали, что молодые офицеры могут
приобрести вне очереди ковёр - два на полтора. А ты ведь вчера принёс зарплату,
двести семьдесят рублей! Такая куча денег.
У
нас ещё много осталось, да и паёк не весь съели.
Я
сегодня собралась побелить нашу комнату. Ты не волнуйся, я умею, папа меня научил.
Оля
улыбаясь, всё поглаживала ковёр, а потом, встав рядом с мужем, спросила:
-Слава,
а давай на бирке ковра напишем сегодняшнее число, потом будем вспоминать,
хорошо?
Вечером,
когда лейтенант вернулся домой, жена мыла полы. В комнате, ближе к балкону,
стоял широкая тахта и полированный стол, четыре деревянных стула, полированный
трёх створчатый шкаф.
На
кухне, раздвижной стол и большой холодильник «Ока». Мебель, которую им подарили
в Ленинграде друзья в день их свадьбы.
Слава
оглядел стены комнаты, потолок.
Белили
их раза на три, однако полосы от обувной щетки, использованной вместо кисти,
было видно.
-Ах,
маляр ты мой милый! – Начал Слава, но заметив на щеках жены слёзы, умолк.
-Славик,
а ковра то нет. Я его на балконе повесила, пока белила, после обеда вышла, его
нет. Я думала, он упал с пятого этажа во двор, спустилась, стала спрашивать
соседей, никто не видел.
Соседка под нами, она жена твоего командира роты,
сказала, что такого в их военном городке ещё никогда не было. Она такая
душевная женщина, только жалко её, муж едет в Афганистан.
Слава,
прижав к себе жену, гладил её по голове и целовал в мокрые щеки:
-Не
расстраивайся, мы ещё с тобой купим, вот только…
Слава
замолчал, потом, сжав своими ладонями лицо жены, посмотрел в её глаза и тихо,
но твёрдо произнёс:
-Я
ведь тоже еду в Афганистан.
5
Прошёл год.
Восьмого
мая жены офицеров оформляли наглядной агитацией гарнизонный Дом офицеров.
Оля
с соседкой с четвёртого этажа вытирала пыль с фотографий военнослужащих,
которые вернулись на Родину в цинковых гробах.
-
Как там наши? – Тихо прошептала Оля.
Соседка
строго посмотрела на неё:
-И
не вздумай плакать! У них всё будет хорошо! Вот твоему мужу присвоили
внеочередное звание, он теперь командир роты. Моему Стасу присвоили майора!
Женщина
улыбнулась, продолжила:
-Там
хорошие деньги платят, так что ты сможешь обставить квартиру, да и ковёр купишь
два на три!
Громко
хлопнула входная дверь, в зал вбежал дежурный по штабу и громко крикнул:
-
Женщины! Наши вернулись!
На
секунду в зале воцарилась тишина.
Потом,
женщины оттолкнув со своего пути дежурного, стоящего у дверей зала, который
упал на спину, рванули к выходу.
Капитан,
поднявшись с пола, отряхнул свой китель и, улыбаясь вышел на улицу.
Зеленая
трава, покрывавшая широкий газон вокруг Дома офицеров, манила к себе
многочисленных воробьёв, которые весело чирикали, обсуждая непонятное для них
поведение женщин.
Кусты
роз, высаженные на клумбах в прошлом году, подставляли тёплым лучам солнца,
едва вылезшие листочки.
Капитану
стало так легко на душе. Все живы, только майор после контузии стал немного
заикаться. Теперь, всё будет хорошо!
У
штаба полка стояла группа офицеров.
Оля
увидела майора, соседа с четвертого этажа. А спиной к ней стоял её Слава.
Он,
почувствовав её взгляд, повернулся, сделал шаг навстречу.
Оля
успела заметить орден «Красной звезды» на правой стороне его кителя и две
медали на левой стороне.
-В-в-вечером
жду у себя, - услышала она голос майора, - в девятнадцать ноль, ноль!
Родионовы
ни разу не были в гостях у соседей. Но боевая дружба сблизила разных по
возрасту и должности людей.
Первую
стопку подняли за тех, кто не вернулся. Вторую, за новые звания.
Третью,
за их прекрасных жен!
Вечер
удался на славу.
Мужчины
отказались рассказывать женщинам о том, как они воевали, не хотелось вновь
вспоминать о крови, потерях боевых товарищей.
Они,
переглянувшись между собой, прошли в спальню майора и вынесли две коробки, из
которых достали небольшие транзисторные радиоприемники с встроенными в них
кассетными магнитофонами.
Оля
бросилась мужу на шею и зашептала ему в ухо:
-А
знаешь, я купила большой ковёр!
И
тут она увидела на стене спальни соседей, висящий над кроватью ковёр.
По
спине Оли, будто мурашки побежали.
Она,
отодвинув в сторону мужа, прошла в спальню соседей, отогнув уголок ковра,
увидела на бирке написанные химическим карандашом цифры, дату, когда они купили
этот ковёр - 11 августа 1985 года.
Оля
оглянулась.
В
дверях стояли Слава и майор, из-за плеча которого выглядывала его жена.
Помочь сайту
Поздравления
