Пересечения ч. 1 гл. 11. Биробиджан

 

Ранним утром в служебном кабинете капитана Виноградова раздался телефонный звонок. Дежурный УВД сказал коротко:

- Вам необходимо срочно прибыть к начальнику управления.

Начальник управления исправительных учреждений, подполковник Бакаев, среднего роста, с большими залысинами на лбу, плотный для своих сорока лет, очень уверенный в себе и своей безгрешности человек, оглядев капитана, произнес:

- Вы хорошо показали себя в работе, мы решили предложить вам возглавить Бирскую колонию, два дня на размышление, жду вашего ответа.

Вечером у себя дома, Володя рассказал жене о причине его вызова в управление. Лида внимательно посмотрела на мужа, долго молчала, потом спросила:

-А какое мнение отца, или ты сам все решил?

 

Володя промолчал. Отец, ветеран войны и МВД говорил ему о специфике этой колонии, там отбывая наказание, лечились от туберкулеза осужденные региона Сибири и Дальнего Востока. У многих из них болезнь была запущена,  на последней стадии, была реальная опасность заразиться самому, да и дети…

Лида посмотрела в глаза Володи:

- Тебе хочется попробовать, - не спрашивая, а скорее утверждая, сказала она, - ну, что же, будем собирать вещи.

 

Через день Виноградова представляли начальнику отдела административных органов Хабаровского Крайкома партии.

Вещи упаковали за один день и Виноградов был готов выехать в поселок Бира. Этот поселок был в двадцати пяти километрах на восток от Будукана, сорок пять километров на запад от Биробиджана.

В Бире было много кирпичных домов, но гораздо больше частных. В распадке и по склонам сопок они разбрелись, будто медведи – шатуны, приземистые серые строения, которые сейчас назвали бы - домишки, да и закрепились там, где им понравилось.

Когда-то, в тридцатые годы, здесь был огромный лагпункт, где в общей сложности, отбывало наказание около сорока тысяч человек. Промышленности никакой, только железнодорожная станция, на которой менялись поездные бригады. Жители поселка работали на железной дороге, а часть в колонии, которую ещё называли межобластной больницей для туберкулёзников.

Природа вокруг посёлка Бира, не отличалось от окрестностей Будукана. Сопки вокруг, поросшие поредевшей тайгой, очень чистая вода реки Бира, по которой дважды в год поднималась на нерест рыба кета, только фон радиации был здесь ниже, чем в Будукане.

В этом посёлке возвышалась трехэтажная средняя школа. Именно в неё  из Будукана возили учащихся старших классов.

А ещё, в поселке Бира была школа-интернат для отставших в развитии детей (единственная в Еврейской области, через двадцать лет таких интернатов стало четыре).

 

Но Виноградовых ждал сюрприз. Бывший начальник Бирской колонии подполковник Борковский, обратился в управление с рапортом, в котором написал, что в связи с тяжёлой болезнью жены, он не может переехать на постоянное место жительство в город Биробиджан и служить в детской колонии, он просит вернуть его на прежнюю должность.

А отработал он начальником БВТК только месяц.

 

Начальник управления исправительных учреждений Бокаев, предложил Виноградову должность начальника БВТК. Такое предложение было не столько  лесным, как очень ответственным. Детская колония стояла в управлении на особом счету. Возглавляли её наиболее опытные  руководители, должность начальника полковничья, престижная. Вот эту должность и предложили занять Виноградову.

Володя объективно оценивал свои знания и умения, видимо так же оценили его деловые качества руководители УВД. Было здесь и чисто материальный, бытовой интерес семьи Виноградовых. Ведь Биробиджан, центр Еврейской автономной области. В городе есть хорошая поликлиника, детская больница, что важно для лечения хронических заболеваний младшей дочери Анны. Это не маленький посёлок Заозерное, в котором практически кроме четырех колоний ничего, ни аптеки, ни магазина не было.

В Биробиджане тогда проживали девяносто пять тысяч человек, город очень чистый и уютный, тихий и ухоженный. Летом, обилие деревьев и кустарников, украшало город, а хрустальной чистоты вода реки Бира, прибавляла неповторимый  колорит этим местам. 

Тогда река была полноводной, по берегам росла тайга,  сколько собирали с кедровниках шишек! С девяностых, в верховьях реки начали пилить лес рабочие из Северной Кореи, да китайцы. Лес ежедневно эшелонами вывозят в Китай. Сейчас река обмелела, в скором времени в городе возникнет проблема с питьевой водой.

Володя вспомнил свой сонет, о котором говорил Эдик:

 

Она когда-то судоходною была,

К Амуру чрез тайгу она прошла.

Малый Хинган, Облученскую твердь,

Недалеко осталось ей теперь.

 

Тайга богата кедром здесь и зверем,

Мы чистоту её сейчас проверим.

Ах, как вкусна и холодна вода,

Такой она останется всегда?

 

В верховьях валят кедр красно книжный,

И берега в верховьях стали ниже.

Пропали родники, река мелеет,

А кто красавицу Биру теперь жалеет?

 

Таёжная река о камни бьётся,

Она и с ними скоро разберётся.

 

Не сразу Виноградов понял поведение подполковника Борковского, отказавшегося от полковничьей должности.

Начальник управления, подполковник Бакаев, на своей служебной «Волге» сам вёз представлять сотрудникам капитана Виноградова, нового начальника  детской колонии.

От Хабаровска к паромной переправе, а там, на барже-пароме переправились на левый берег. Густая пыль, поднималась с грунтовой дороги серыми тучами и скрывала от пассажиров машины прекрасные картины многочисленных проток и заливов красивейшей и могучей реки Амур.

Синие озера, словно глаза сказочного великана, привлекали внимание большим количеством рыбаков. Сама узкая дорога, словно небольшая речка, извивалась из стороны в сторону. Машина подпрыгивала на неровностях дороги, с каждым поворотом колеса приближала Виноградова к новому месту службы.

Бокаев ничего не говорил Виноградову о специфике работы с несовершеннолетними осужденными, оперативной обстановке в колонии. За все четыре часа совместной поездки, он произнес несколько слов, когда проезжали поселок Волочаевку:

- На обратном пути, нужно заехать на Волочаевскую сопку, посетить музей.

 

В колонии их ждали, аттестованные сотрудники собрались в большом, но запущенном кабинете начальника колонии. Подполковник Бакаев представил нового начальника и уехал. Виноградов впервые сел за большой стол и посмотрел в лица своих подчиненных, которые все были старше его возрастом, а некоторые и званием, подумал, о том, как всё сложится?

Виноградов уверенным тоном поблагодарил присутствующих, попросил остаться в кабинете заместителей и оперативных работников. Осталось  два человека, капитан Полик, заместитель по воспитательной работе, назначенный на должность месяц назад, и старший лейтенант Баков, оперативный уполномоченный, исполняющий обязанности начальника оперативной части.

Заместителя по режиму перевели три месяца назад в Хабаровск. Именно в этот момент Виноградов понял свою ошибку. Он совершенно не знал оперативной обстановки в колонии, в отделе кадров УВД не ознакомился с личными делами сотрудников, не поинтересовался о дисциплинарной практике контингента. Он не получил информацию о лидерах и группировках осужденных, наличии негласного аппарата.

Но самое плохое, он не ожидал, что его бросят в этот «кипящий котел» одного, без какой-либо помощи.

 

Вникать приходилось буквально во все дела: производство, питание,  режим, оперативную работу, обучению подростков в средней школе, ПТУ, охрану, которая осуществлялась  на вышках силами своих контролеров, в основном женщин.  Знакомиться с начальниками отрядов и общественниками из среды осужденных.

Времени катастрофически не хватало, капитан начинал рабочий день с шести утра и заходил в кабинет, только во втором часу ночи.

Жилья Виноградову не дали. В поселке имени Бумагина ещё строился пятиэтажный дом, где на первом этаже одна из трёхкомнатных квартир предназначалась для него. А пока, Володя отгородил фанерой часть кабинета, поставил там диван и забывался в коротком сне.

Так он жил пол года, один, без семьи. У него не было обеденных перерывов, выходных, встреч с друзьями, не было ни минуты свободного времени. Но это было потом, а вот через три дня после его назначения, в колонии начались массовые беспорядки.

Виноградов с первого дня своей работы, всем своим существом чувствовал нервозное состояние малолетних осужденных. Увидев перед собой этих низкорослых, худощавых, часто озлобленных существ, возникла у Володи  жалость к ним.

Когда он ходил по спальным комнатам отрядов, когда стоял перед строем на проверке, когда подростков выводили в рабочую зону, он видел только злые, недоверчивые взгляды этих обиженных судьбой, своими родителями, человеческих детей.

Многие из них страдали олигофренией, почти все, были из неполных, неблагополучных семей, с низким уровнем образования, один – два класса.

Володя осознавал, что немногие из них могут после освобождения стать нормальными людьми.

С первого дня у Виноградова возникло беспокойство, которое нарастало с каждым часом, превращаясь в постоянное ожидание неприятностей. Виноградов чувствовал, что должно случиться что-то очень плохое. Это его шестое чувство никогда не подводило Володю.

 

Наступил третий день работы в БВТК.

Среди малолетних осужденных, были забитые, униженные, крайне трусливые и непредсказуемые существа, похожие на обычных ребят, это были  скорее  что-то среднее бессловесной игрушкой и футбольным мячом для основной массы осужденных. 

Виноградов впервые увидев такую категорию ребят, понял, как низко может пасть человеческое существо, теперь это были не индивидуумы, не личности, а забитые, униженные существа. Эти создания очень походили на человеческих детей, но настоящими людьми, они стать не могли по своему психическому и физическому состоянию. Володя очень жалел этих не состоявшихся детей, не имеющих светлого будущего, созданий алкоголиков и наркоманов.

 

В шестнадцать часов при проведении проверки в строю не досчитали двоих человек.

Виноградов читал в исторических романах о стихийных народных бунтах, но то, чему он сам стал свидетелем, превосходило всё, что можно было представить.

Битые окна, это мелочь. Жилые помещения отрядов, клуб, а главное, долгие годы хранимая и прекрасно укомплектованная большая библиотека, первый этаж трех этажной школы, подожгли в первые минуты.

Дым чёрными языками вырывался из горящих помещений. По жилой зоне с зажженными факелами бегали низкорослые создания и крушили всё, что можно было разрушить,

Виноградов пытался дозвониться в Хабаровск, но телефон не срабатывал. Он сообщил о происшествии в УВД Еврейской области, а через пятнадцать минут в УВД Хабаровского края.

Но время было упущено. Своими силами пресечь массовые беспорядки уже не представлялось возможным.

Только теперь Виноградов понял, почему Барковский просил перевода назад, в Бирскую колонию. Только теперь, Виноградов оценил ошибку руководства управления, лишивших колонию заместителя по режиму, начальника оперативной части, а если учесть, что заместитель по воспитательной работе Полюх был назначен месяц назад, а он, стал начальником колонии три дня назад, можно было сделать вывод, оперативной обстановкой в колонии они не владели.

Групповые драки продолжались недолго, они переросли в угрозы администрации и всему свету. Озверевшая толпа подростков бросалась из помещения в помещение и всё сметала на своем пути. Через полчаса в жилой зоне не осталось ни одного целого окна, кроме помещения столовой и хлеборезки.

А вот в один из отрядов взбунтовавшуюся массу не пустили. В помещении оставался начальник отряда лейтенант Задорожный, он, со своим активом забаррикадировал входные двери в отряд и смог, все долгих восемь часов, удержать две сотни подростков от участия в бунте.

 

Через тридцать минут к колонии стали подтягиваться силы милиции, которые оцепили колонию по периметру. К этому времени из жилой зоны вышли все представители администрации, только в изоляторе, за стальными дверями и высоким забором, остался контролер.

С вышек, на которых несли службу женщины контролеры, вооруженные карабинами, раздавались предупредительные выстрелы в воздух.

Вышедшие из-под контроля осужденные, не стали бросаться на заборы в районе вышек, а сменили тактику. Стали раздаваться крики толпы:

- Верните нам Полякова, хотим начальником Полякова! –

раздавались долгое время.        

Полковник Поляков, бывший начальник колонии, был отстранен от должности, а после него назначили Барковского, который проработал месяц.

К этому времени в колонию прибыло руководство управления с оперативной группой.

 

Безликая толпа, обезумевшая от безнаказанности, бросилась на прорыв через КПП, отвлекая охрану, а часть преступников проникли через не охраняемое ограждение в производственную зону, а оттуда, три десятка воров и хулиганов,  вырвались на свободу.

Но не долго они там были. Часть задержали сотрудники милиции, а большее количество приводили жители города, задержавшие преступников на месте их краж из квартир.

Никто не винил их за то, что у некоторых задержанных были синяки на руках и других частях тела. Уж так «достали» они потерпевших.

 

Шесть месяцев восстанавливали сожженное и разрушенное, разбирались в причинах произошедшего, проводили служебные проверки, заводили уголовные дела в отношении виновных.

Пятнадцать осужденных, организаторов беспорядков, получили новые сроки.

В том году в двенадцати детских колониях расположенных в разных республиках на территории СССР, произошли массовые беспорядки. В МВД СССР были обеспокоены ухудшением оперативной обстановки в колониях, в целях выработки мер по недопущению чрезвычайных происшествий, собрали совещание в городе Домодедово.

В огромном зале института повышения квалификации, собрали более тысячи человек. Заместитель министра внутренних дел Чурбанов вызвал для отчёта на трибуну капитала Виноградова третьим.

Генерал спросил:

- Как вы с вашим опытом и образованием могли допустить подобные события? Сколько времени вы к этому времени проработали в должности?

- Три дня, - ответил Володя.

 

После ответа капитана, в зале воцарилась такая тишина, что все присутствующие услышали, как начальник главка УИТУ, сидящий за столом президиума, волнуясь, глотает из стакана тонкого стекла воду:

 

В Москве выводов в отношении Виноградова не сделали, но после его возвращения на Дальний Восток, в течение недели, на него наложили три взыскания, один из них по партийной линии.

Через год, после того, как по стране прокатилась ещё серия массовых беспорядков в колониях, в МВД СССР решили, что руководителями детских колоний должны быть назначены старшие офицеры, с большим опытом работы и возрастом не моложе сорока лет.

Виноградову было в то время тридцать три года, его вывели в резерв и предложили переехать в город  Советская Гавань или Комсомольск - на - Амуре.

Не желая больше работать с лицами, которые только «искали крайних», Володя написал рапорт, в котором просил перевести его старшим оперуполномоченным уголовного розыска УВД ЕАО.

Через год его назначили начальником пятого отделения, а ещё через год, заместителем начальника городского отдела внутренних дел.

Подполковник милиции Виноградов, вышел в отставку в 1992 году. А в следующем году, сдав экзамен, стал работать судьёй районного суда.

- Приехали, - прервал его воспоминания Эдик, - я куплю цветы.

 

© Copyright: Владимир Винников, 2019

Регистрационный номер №0442549

от 17 марта 2019

[Скрыть] Регистрационный номер 0442549 выдан для произведения:

 

Ранним утром в служебном кабинете капитана Виноградова раздался телефонный звонок. Дежурный УВД сказал коротко:

- Вам необходимо срочно прибыть к начальнику управления.

Начальник управления исправительных учреждений, подполковник Бакаев, среднего роста, с большими залысинами на лбу, плотный для своих сорока лет, очень уверенный в себе и своей безгрешности человек, оглядев капитана, произнес:

- Вы хорошо показали себя в работе, мы решили предложить вам возглавить Бирскую колонию, два дня на размышление, жду вашего ответа.

Вечером у себя дома, Володя рассказал жене о причине его вызова в управление. Лида внимательно посмотрела на мужа, долго молчала, потом спросила:

-А какое мнение отца, или ты сам все решил?

 

Володя промолчал. Отец, ветеран войны и МВД говорил ему о специфике этой колонии, там отбывая наказание, лечились от туберкулеза осужденные региона Сибири и Дальнего Востока. У многих из них болезнь была запущена,  на последней стадии, была реальная опасность заразиться самому, да и дети…

Лида посмотрела в глаза Володи:

- Тебе хочется попробовать, - не спрашивая, а скорее утверждая, сказала она, - ну, что же, будем собирать вещи.

 

Через день Виноградова представляли начальнику отдела административных органов Хабаровского Крайкома партии.

Вещи упаковали за один день и Виноградов был готов выехать в поселок Бира. Этот поселок был в двадцати пяти километрах на восток от Будукана, сорок пять километров на запад от Биробиджана.

В Бире было много кирпичных домов, но гораздо больше частных. В распадке и по склонам сопок они разбрелись, будто медведи – шатуны, приземистые серые строения, которые сейчас назвали бы - домишки, да и закрепились там, где им понравилось.

Когда-то, в тридцатые годы, здесь был огромный лагпункт, где в общей сложности, отбывало наказание около сорока тысяч человек. Промышленности никакой, только железнодорожная станция, на которой менялись поездные бригады. Жители поселка работали на железной дороге, а часть в колонии, которую ещё называли межобластной больницей для туберкулёзников.

Природа вокруг посёлка Бира, не отличалось от окрестностей Будукана. Сопки вокруг, поросшие поредевшей тайгой, очень чистая вода реки Бира, по которой дважды в год поднималась на нерест рыба кета, только фон радиации был здесь ниже, чем в Будукане.

В этом посёлке возвышалась трехэтажная средняя школа. Именно в неё  из Будукана возили учащихся старших классов.

А ещё, в поселке Бира была школа-интернат для отставших в развитии детей (единственная в Еврейской области, через двадцать лет таких интернатов стало четыре).

 

Но Виноградовых ждал сюрприз. Бывший начальник Бирской колонии подполковник Борковский, обратился в управление с рапортом, в котором написал, что в связи с тяжёлой болезнью жены, он не может переехать на постоянное место жительство в город Биробиджан и служить в детской колонии, он просит вернуть его на прежнюю должность.

А отработал он начальником БВТК только месяц.

 

Начальник управления исправительных учреждений Бокаев, предложил Виноградову должность начальника БВТК. Такое предложение было не столько  лесным, как очень ответственным. Детская колония стояла в управлении на особом счету. Возглавляли её наиболее опытные  руководители, должность начальника полковничья, престижная. Вот эту должность и предложили занять Виноградову.

Володя объективно оценивал свои знания и умения, видимо так же оценили его деловые качества руководители УВД. Было здесь и чисто материальный, бытовой интерес семьи Виноградовых. Ведь Биробиджан, центр Еврейской автономной области. В городе есть хорошая поликлиника, детская больница, что важно для лечения хронических заболеваний младшей дочери Анны. Это не маленький посёлок Заозерное, в котором практически кроме четырех колоний ничего, ни аптеки, ни магазина не было.

В Биробиджане тогда проживали девяносто пять тысяч человек, город очень чистый и уютный, тихий и ухоженный. Летом, обилие деревьев и кустарников, украшало город, а хрустальной чистоты вода реки Бира, прибавляла неповторимый  колорит этим местам. 

Тогда река была полноводной, по берегам росла тайга,  сколько собирали с кедровниках шишек! С девяностых, в верховьях реки начали пилить лес рабочие из Северной Кореи, да китайцы. Лес ежедневно эшелонами вывозят в Китай. Сейчас река обмелела, в скором времени в городе возникнет проблема с питьевой водой.

Володя вспомнил свой сонет, о котором говорил Эдик:

 

Она когда-то судоходною была,

К Амуру чрез тайгу она прошла.

Малый Хинган, Облученскую твердь,

Недалеко осталось ей теперь.

 

Тайга богата кедром здесь и зверем,

Мы чистоту её сейчас проверим.

Ах, как вкусна и холодна вода,

Такой она останется всегда?

 

В верховьях валят кедр красно книжный,

И берега в верховьях стали ниже.

Пропали родники, река мелеет,

А кто красавицу Биру теперь жалеет?

 

Таёжная река о камни бьётся,

Она и с ними скоро разберётся.

 

Не сразу Виноградов понял поведение подполковника Борковского, отказавшегося от полковничьей должности.

Начальник управления, подполковник Бакаев, на своей служебной «Волге» сам вёз представлять сотрудникам капитана Виноградова, нового начальника  детской колонии.

От Хабаровска к паромной переправе, а там, на барже-пароме переправились на левый берег. Густая пыль, поднималась с грунтовой дороги серыми тучами и скрывала от пассажиров машины прекрасные картины многочисленных проток и заливов красивейшей и могучей реки Амур.

Синие озера, словно глаза сказочного великана, привлекали внимание большим количеством рыбаков. Сама узкая дорога, словно небольшая речка, извивалась из стороны в сторону. Машина подпрыгивала на неровностях дороги, с каждым поворотом колеса приближала Виноградова к новому месту службы.

Бокаев ничего не говорил Виноградову о специфике работы с несовершеннолетними осужденными, оперативной обстановке в колонии. За все четыре часа совместной поездки, он произнес несколько слов, когда проезжали поселок Волочаевку:

- На обратном пути, нужно заехать на Волочаевскую сопку, посетить музей.

 

В колонии их ждали, аттестованные сотрудники собрались в большом, но запущенном кабинете начальника колонии. Подполковник Бакаев представил нового начальника и уехал. Виноградов впервые сел за большой стол и посмотрел в лица своих подчиненных, которые все были старше его возрастом, а некоторые и званием, подумал, о том, как всё сложится?

Виноградов уверенным тоном поблагодарил присутствующих, попросил остаться в кабинете заместителей и оперативных работников. Осталось  два человека, капитан Полик, заместитель по воспитательной работе, назначенный на должность месяц назад, и старший лейтенант Баков, оперативный уполномоченный, исполняющий обязанности начальника оперативной части.

Заместителя по режиму перевели три месяца назад в Хабаровск. Именно в этот момент Виноградов понял свою ошибку. Он совершенно не знал оперативной обстановки в колонии, в отделе кадров УВД не ознакомился с личными делами сотрудников, не поинтересовался о дисциплинарной практике контингента. Он не получил информацию о лидерах и группировках осужденных, наличии негласного аппарата.

Но самое плохое, он не ожидал, что его бросят в этот «кипящий котел» одного, без какой-либо помощи.

 

Вникать приходилось буквально во все дела: производство, питание,  режим, оперативную работу, обучению подростков в средней школе, ПТУ, охрану, которая осуществлялась  на вышках силами своих контролеров, в основном женщин.  Знакомиться с начальниками отрядов и общественниками из среды осужденных.

Времени катастрофически не хватало, капитан начинал рабочий день с шести утра и заходил в кабинет, только во втором часу ночи.

Жилья Виноградову не дали. В поселке имени Бумагина ещё строился пятиэтажный дом, где на первом этаже одна из трёхкомнатных квартир предназначалась для него. А пока, Володя отгородил фанерой часть кабинета, поставил там диван и забывался в коротком сне.

Так он жил пол года, один, без семьи. У него не было обеденных перерывов, выходных, встреч с друзьями, не было ни минуты свободного времени. Но это было потом, а вот через три дня после его назначения, в колонии начались массовые беспорядки.

Виноградов с первого дня своей работы, всем своим существом чувствовал нервозное состояние малолетних осужденных. Увидев перед собой этих низкорослых, худощавых, часто озлобленных существ, возникла у Володи  жалость к ним.

Когда он ходил по спальным комнатам отрядов, когда стоял перед строем на проверке, когда подростков выводили в рабочую зону, он видел только злые, недоверчивые взгляды этих обиженных судьбой, своими родителями, человеческих детей.

Многие из них страдали олигофренией, почти все, были из неполных, неблагополучных семей, с низким уровнем образования, один – два класса.

Володя осознавал, что немногие из них могут после освобождения стать нормальными людьми.

С первого дня у Виноградова возникло беспокойство, которое нарастало с каждым часом, превращаясь в постоянное ожидание неприятностей. Виноградов чувствовал, что должно случиться что-то очень плохое. Это его шестое чувство никогда не подводило Володю.

 

Наступил третий день работы в БВТК.

Среди малолетних осужденных, были забитые, униженные, крайне трусливые и непредсказуемые существа, похожие на обычных ребят, это были  скорее  что-то среднее бессловесной игрушкой и футбольным мячом для основной массы осужденных. 

Виноградов впервые увидев такую категорию ребят, понял, как низко может пасть человеческое существо, теперь это были не индивидуумы, не личности, а забитые, униженные существа. Эти создания очень походили на человеческих детей, но настоящими людьми, они стать не могли по своему психическому и физическому состоянию. Володя очень жалел этих не состоявшихся детей, не имеющих светлого будущего, созданий алкоголиков и наркоманов.

 

В шестнадцать часов при проведении проверки в строю не досчитали двоих человек.

Виноградов читал в исторических романах о стихийных народных бунтах, но то, чему он сам стал свидетелем, превосходило всё, что можно было представить.

Битые окна, это мелочь. Жилые помещения отрядов, клуб, а главное, долгие годы хранимая и прекрасно укомплектованная большая библиотека, первый этаж трех этажной школы, подожгли в первые минуты.

Дым чёрными языками вырывался из горящих помещений. По жилой зоне с зажженными факелами бегали низкорослые создания и крушили всё, что можно было разрушить,

Виноградов пытался дозвониться в Хабаровск, но телефон не срабатывал. Он сообщил о происшествии в УВД Еврейской области, а через пятнадцать минут в УВД Хабаровского края.

Но время было упущено. Своими силами пресечь массовые беспорядки уже не представлялось возможным.

Только теперь Виноградов понял, почему Барковский просил перевода назад, в Бирскую колонию. Только теперь, Виноградов оценил ошибку руководства управления, лишивших колонию заместителя по режиму, начальника оперативной части, а если учесть, что заместитель по воспитательной работе Полюх был назначен месяц назад, а он, стал начальником колонии три дня назад, можно было сделать вывод, оперативной обстановкой в колонии они не владели.

Групповые драки продолжались недолго, они переросли в угрозы администрации и всему свету. Озверевшая толпа подростков бросалась из помещения в помещение и всё сметала на своем пути. Через полчаса в жилой зоне не осталось ни одного целого окна, кроме помещения столовой и хлеборезки.

А вот в один из отрядов взбунтовавшуюся массу не пустили. В помещении оставался начальник отряда лейтенант Задорожный, он, со своим активом забаррикадировал входные двери в отряд и смог, все долгих восемь часов, удержать две сотни подростков от участия в бунте.

 

Через тридцать минут к колонии стали подтягиваться силы милиции, которые оцепили колонию по периметру. К этому времени из жилой зоны вышли все представители администрации, только в изоляторе, за стальными дверями и высоким забором, остался контролер.

С вышек, на которых несли службу женщины контролеры, вооруженные карабинами, раздавались предупредительные выстрелы в воздух.

Вышедшие из-под контроля осужденные, не стали бросаться на заборы в районе вышек, а сменили тактику. Стали раздаваться крики толпы:

- Верните нам Полякова, хотим начальником Полякова! –

раздавались долгое время.        

Полковник Поляков, бывший начальник колонии, был отстранен от должности, а после него назначили Барковского, который проработал месяц.

К этому времени в колонию прибыло руководство управления с оперативной группой.

 

Безликая толпа, обезумевшая от безнаказанности, бросилась на прорыв через КПП, отвлекая охрану, а часть преступников проникли через не охраняемое ограждение в производственную зону, а оттуда, три десятка воров и хулиганов,  вырвались на свободу.

Но не долго они там были. Часть задержали сотрудники милиции, а большее количество приводили жители города, задержавшие преступников на месте их краж из квартир.

Никто не винил их за то, что у некоторых задержанных были синяки на руках и других частях тела. Уж так «достали» они потерпевших.

 

Шесть месяцев восстанавливали сожженное и разрушенное, разбирались в причинах произошедшего, проводили служебные проверки, заводили уголовные дела в отношении виновных.

Пятнадцать осужденных, организаторов беспорядков, получили новые сроки.

В том году в двенадцати детских колониях расположенных в разных республиках на территории СССР, произошли массовые беспорядки. В МВД СССР были обеспокоены ухудшением оперативной обстановки в колониях, в целях выработки мер по недопущению чрезвычайных происшествий, собрали совещание в городе Домодедово.

В огромном зале института повышения квалификации, собрали более тысячи человек. Заместитель министра внутренних дел Чурбанов вызвал для отчёта на трибуну капитала Виноградова третьим.

Генерал спросил:

- Как вы с вашим опытом и образованием могли допустить подобные события? Сколько времени вы к этому времени проработали в должности?

- Три дня, - ответил Володя.

 

После ответа капитана, в зале воцарилась такая тишина, что все присутствующие услышали, как начальник главка УИТУ, сидящий за столом президиума, волнуясь, глотает из стакана тонкого стекла воду:

 

В Москве выводов в отношении Виноградова не сделали, но после его возвращения на Дальний Восток, в течение недели, на него наложили три взыскания, один из них по партийной линии.

Через год, после того, как по стране прокатилась ещё серия массовых беспорядков в колониях, в МВД СССР решили, что руководителями детских колоний должны быть назначены старшие офицеры, с большим опытом работы и возрастом не моложе сорока лет.

Виноградову было в то время тридцать три года, его вывели в резерв и предложили переехать в город  Советская Гавань или Комсомольск - на - Амуре.

Не желая больше работать с лицами, которые только «искали крайних», Володя написал рапорт, в котором просил перевести его старшим оперуполномоченным уголовного розыска УВД ЕАО.

Через год его назначили начальником пятого отделения, а ещё через год, заместителем начальника городского отдела внутренних дел.

Подполковник милиции Виноградов, вышел в отставку в 1992 году. А в следующем году, сдав экзамен, стал работать судьёй районного суда.

- Приехали, - прервал его воспоминания Эдик, - я куплю цветы.

 

 

Непоседа

В цирке