О ЛИЧНОЙ ЖИЗНИ ЗАБЫТЬ Часть 6

Часть шестая
 
1
Обогнув Питер с востока, машина с Алексом и двумя громилами выехала на Московское шоссе и понеслось по нему со скоростью ста сорока километров в час.
Несмотря на полученные тумаки и наручники, Алекс был спокоен, уже успев догадаться, что это не отморозки из «Элиса», а простые фээсбэшные службисты.  
Его мобильник не был отключен и скоро должен был состояться ежевечерний контрольный звонок от Стаса. Ровно в девять телефон действительно зазвонил.
Сосед Алекса достал из папки телефон и посмотрел на экранчик.
Номер не определялся. Зато теперь Алекс не мог себе отказать в удовольствии, чтобы произнести:
– Похоже, парни, вы здорово влипли.
У водителя даже руль чуточку дернулся от такой наглости.
– Повыделывайся еще! – И Алекс снова получил сильный удар по животу. В отмеску он каждый час стал проситься по малой нужде, ссылаясь на свои якобы отбитые почки. И ничего, у каждого леска останавливались и дожидались, когда он там все закончит. Бежать в наручниках можно было, но не хотелось, а вот затянуть поездку получалось. Судя по тому, что его не пытались расколоть по горячим следам, приходилось ожидать, что все безотказные улики на него давно собраны.       
Уже по дороге чекисты по телефону получили указание везти арестованного не на Лубянку, а на конспиративную квартиру. Подполковник Фролова решил лишний раз подстраховаться и не делать столь скользкое дело достоянием слишком большого числа свидетелей.
В три часа ночи Копылова привезли к старому сталинскому дому, и препроводили в хитрую многокомнатную квартиру, из которой выход имелся в два подъезда. Здесь Алекса поместили в глухую «тещину комнату», где имелся топчан, биотуалет, и крошечная видеокамера, замаскированная в потолочной лепнине, и оставили дожидаться начала трудового дня Фролова. Свет стоваттовой лампочки не давал полежать и подумать, поэтому Алекс решил его вырубить. Ни с топчана ни с биотуалета до высокого потолка было не достать, а вот если биотуалет водрузить на топчан – то в самый раз.
Дежурный в соседней комнате с любопытством наблюдал по монитору за этими телодвижениями арестанта и не сдержал смеха, когда Алекс с возведенного сооружения слетел на пол. Но цель была достигнута – лампочка не горела.
Прежде чем увидеть арестованного подполковник выслушал доклад капитана Узденцова, того самого опера с лошадиным лицом, что старательно лупил Алекса по животу. Фролов, даром что был сугубо кабинетным дознавателем, очень любил вникать в подробности того, что происходит за пределами его кабинета. Все его подчиненные это знали и относились к слабости босса по-разному. Капитана Узденцова, например, это всегда порядком раздражало, мол, какая разница, какого цвета был галстук у убитого и какой размер его обуви.
– Говоришь, оказал сопротивление? А где это было? – Фролов пытливо глянул на подчиненного.
– Возле его дома.
– Наверно и свидетели были?                                                                               
Узденцов молчал, понимая, что иначе последуют вопросы о свидетелях.
– Плохо, очень плохо. Не могли другое место выбрать?
– Никто не думал, что он такой шустрый окажется, – хмуро отвечал Фролов.
– Ну а потом что?
– Ровно в девять вечера прозвонился его мобильник, причем номер не определился. Волков, как будто ждал этого звонка – сказал нам, что вот теперь мы совсем влипли. Потом было еще парочка таких же неопределяемых звонков.
– А про свой арест пытался что-то выяснить?
– В том-то и дело, что нет. Как будто знал за что и куда его везут.
– В адрес не входили?
– Нет. Он сказал, что там его подруга борщ варит. Решили дополнительно не светиться.
– Думаешь, соврал?
– Парень явно ушлый, мог и соврать.
– Вы его хоть не били?       
– Разве что пару раз по печени, чтоб не крутился.           
– Документы какие были с ним?   
– Паспорт и студенческий.
Поведение студента порядком озадачивало: так действительно не мог себя вести посторонний курьер, действующий втемную. Пока его везли в Москву, дежурный на конспиративной квартире выяснил, что означенный Дмитрий Волков приезжал из Питера в Москву накануне вброшенных в почтовые ящики московских писем. В общем тоненькая ниточка успела уже превратиться в крепкую веревку, и Фролов почти не сомневался, что сейчас достигнет прочности стального троса.     
– Хорошо, давай его сюда.
Капитан вышел и тут же вернулся с Алексом, который был снова на всякий случай в наручниках. Фролов жестом отпустил Узденцова, вгляделся как следует в арестованного и похолодел от неожиданного открытия. В его папке лежали добытые с большим трудом фото Александра Копылова и Петра Зацепина и сейчас в петербургском студенте подполковник узнал юного отпрыска семьи военных разведчиков Копылова. В голове Фролов мгновенно возникла целая каша версий про некую разработку некой политической комбинации московского разлива с этим американским компроматом. Да и как иначе, если парню поменяли не только место жительства, но и фамилию? Не сам же он на Курском вокзале купил себе новый паспорт? За эту чехарду говорило и поведение арестованного: совершенно бесстрашное и полное уверенности в собственной безопасности.                  
– Где сейчас находишься, знаешь? – Такой вопрос, конечно, был не самым сильным, но ведь с чего-то надо было начинать.
            – Догадываюсь, – Алекс тоже не спешил быковать.                       
– А почему сопротивление оказывал?
– Так ведь криминальная столица сейчас там у нас.
– И ты подумал, что это братки? – Фролов все еще не мог собраться с мыслями. Как же ему не хотелось без санкции начальства признавать в арестованном воспитанника сто четырнадцатой школы-интерната!
– Именно так! Я в карты пятьдесят тысяч проиграл. Тут своей тени станешь бояться, – плел свое Алекс, не сильно полагая, что ему поверят.
– А что в Москве делал месяц назад?
– Приезжал за деньгами, – без заминки ответил Копылов.
– Нашел?
– Нет. Тот, кто обещал одолжить на встречу не пришел.
Фролов взял со стола паспорт Алекса и более внимательно его просмотрел.
– Новый паспорт. Получил два месяца назад. Чего так?
– Потерял. Новый и выписали.
– Английский язык знаешь?
– Да так по чуть-чуть.
– Почему разместил в интернете свой английский текст?
И на это у Алекса имелся готовый ответ.
– Деньги дали. Вот и разместил.
– Кто? Незнакомец?
– А почему вы спрашиваете с такой иронией? Как раз незнакомец и попросил.
– Опознать сможешь?
– Конечно.
Показывать арестованному его собственное фото смысла не имела, а вот с Зацепиным Фролов решил рискнуть. Вынул пять снимков сорокалетних мужчин и веером разложил перед Копыловым. Алекс сразу увидел своего «дядю Альберто», но фото было десятилетней давности, стало быть, самого Зацепина у них в узилище не было.
– Вот этот? – Алекс уверенно указал на своего бывшего куратора.
Это узнавание вовсе не облегчило затруднения Фролова, скорее наоборот.
– Твое признание сняло с тебя половину вопросов, но вторая половина осталась. Мы приступим к ней чуть попозже. А пока отдыхай. Тебе принесут в комнату телевизор.
Подполковник поднялся, в кабинет тут же вошел забрать арестанта Узденцов.
– У меня в бумажнике были деньги. Я прошу купить мне трусы, носки, зубную щетку и полотенце. И в душ, пожалуйста, хоть с холодной водой, – упирался, не желая просто так уходить Алекс.
Фролов недовольно посмотрел и… согласно кивнул, глядя на капитана: сделай!
 
2
Не дозвонившись до Алекса в условленное время, Стас повторил свой звонок через полчаса, включив при этом прослушку. Ответом ему были долгие гудки, которые в самой квартире не были слышны, значит, мобильник без сомнения находился при Копылове. Последние же живые звуки в его жилище были зафиксированы лишь до полудня, когда он собирался на встречу с инструктором. Следовательно, малыш загулял. Первое, что пришло Стасу в голову, это любовное свидание Алекса с аудишной Инной, мол, плел словеса про курящих женщин, а сам все же, видимо, позвонил ей с таксофона и договорился о новой встрече. Ну что ж, кто осудит 20-летнего Ромео за подобный обман старорежимного инструктора? Гауптвахта у них в учебном отделе для таких случаев как-то не предусмотрена.
Тревога охватила Стаса лишь в семь утра, когда мобильник и квартира Алекса по-прежнему не подавали признаков жизни. Отдел связи округа определил нахождение означенного мобильника в Москве за пределами Садового кольца. Запрос на вокзал и в аэропорт не дал сведений о перемещениях в Москву ни нужного Волкова, ни Копылова. Стало ясно, что малый рванул в Белокаменную либо на автобусе, либо на попутке. И инструктор окончательно рассвирепел: чем больше делаешь поблажек, тем сильнее тебе садятся на шею. От немедленного рапорта на отчисление из разведучебки Алекса спасло его полное отсутствие на месте – для порядка Стасу требовалось лишь заслушать последнее слово отчисляемого. Занявшись более интенсивным тренажем двух других фабзайцев, инструктор просто выкинул на время Копылова из головы, решив дожидаться пока тот сам не нарисуется, перед его взором или ушами.
Тем временем Алекс, сидя в своем комфортном застенке, предполагал все прямо противоположное: что, узнавший о его московских делах Стас, непременно свяжет его исчезновение хотя бы с тем же «Элисом» и поставит на уши своих столичных гэрэушных коллег. Последние же, не найдя ни элисовского, ни милицейского, ни прокурорского следа, неизбежно выйдут на фээсбэшников. Вот, как говорится, и проверим, насколько гэрэушники ценят своих кадетов-курсантов. Пока же Алекс видел свою ценность лишь в глазах чекистов: не только покормили, пустили в душ, принесли телевизор, но и в самом деле дали переодеться в чистое белье и даже про новую рубашку сами сообразили.
Маленькое беспокойство вызывала лишь обещанная вторая половина допроса. А ну как будет указание разговаривать с ним по более жесткой системе? После столь ласкового приема, призванного расслабить арестанта, явится злой следователь, который будет орать по сто пятьдесят обвинений в минуту, а то и особые уколы пустят в ход, детектор лжи или простые кулаки своих допытчиков.
 
3
            Чтобы решить судьбу питерского студента, Фролов вызвал своего начальника прямо на конспиративную квартиру. Тот приехал, но в квартиру подниматься не стал. Все обговаривали, прохаживаясь возле детского садика в соседнем дворе.
            – Я не исключаю, что парня подбросили нам как отвлекающую наживку: проглотим мы ее или нет, – торопился высказать свои опасения Фролов. Севрук сосредоточенно слушал. – В конце концов, что мы ему можем предъявить? Что изо всех сил пытается привлечь внимание к своей американской информации? Как объяснишь, что это сейчас только черный пиар, не более того?..
            – Что он делает в Питере под чужой фамилией выяснил?
            – Учится в институте, что еще делает? Боюсь выяснять, вдруг окажется, что это только прикрытие для его другой деятельности?
            – В двадцать-то лет?.. – Севрук не мог скрыть своего скепсиса.
            – Его три года обхаживал здесь, в Москве, небезызвестный Петр Зацепин, которого до сих пор так нигде и не нашли. Парень сразу указал на его фото, значит, знает, что тот исчез так исчез.
            – Что предлагаешь?
            – Если не будет никаких указаний сверху – отпустить.
            – Чтобы он продолжал в интернет выкладывать свою штуку?
            – Не будет выкладывать, – уверенно произнес Фролов.
            Севрук вопросительно посмотрел на подчиненного.
            – Перевербовка, – просто сказал довольный своей идеей подполковник.
            – Против ГРУ?
            – Нет никакого ГРУ. Есть просто парень, который за деньги Зацепина привозил письма из Питера в Москву, а затем размещал черный пиар в интернете. И все.
            – Так какая же здесь тогда перевербовка? – не понял Севрук.
            – Никакой. Обычная вербовка институтского сексота с обязательством найти, если получится, того же Зацепина. Если это игры ГРУ, то после нашей вербовки, парень превращается для них в ненужный балласт.
            – Но так мы закроем только один канал утечки этого пиара.
            – Когда они увидят, что этот пиар не имеет никаких последствий, они сами его прекратят. И парень с подмоченной репутацией будет лучшей тому доказательством. Заодно и мы свое лицо сохраним.
            Минуты две они зашали в полном молчании.
            – А ты знаешь, это выход, – вынужден был признать Севрук.
 
4
            Второй допрос Копылова тоже не занял много времени. Для дополнительного устрашения Фролов достал из стола маленький диктофон и проговорил в него:
            – Пятнадцатого ноября 1999 года. Допрашивается Дмитрий Николаевич Волков. Итак, вы признаете, что по заданию незнакомого вам человека привозили из Петербурга в Москву шестнадцать писем адресованные редакциям газет и опускали их в почтовые ящики?
            От такого подхода Алексу было сильно не по себе, но деваться было некуда.
– Не по заданию, а по просьбе. Просто чтобы эти письма быстрее дошли до адресатов.
– Вы признаете, что привозили эти письма и опускали в почтовые ящики? – сухо повторил подполковник.
– Признаю.
– Также вы признаете, что второго ноября 1999 года по просьбе того же человека, разместили в интернете порочащую российских государственных служащих информацию?
– Я просто перегнал с его диска в интернет один файл.
– Знали ли вы, что именно было в этом файле?
– Нет, не знал.
– Какую сумму вы получили за выполнение первой и второй просьбы?
С этим было легче.
– За первую три тысячи рублей, за вторую пять тысяч рублей.
На этом Фролов выключил диктофон и с улыбкой произнес:
– Очень хорошо.
Алекс, сжав челюсти, дожидался продолжения, лихорадочно соображая, так ли как надо он ответил, и чем это потом может отозваться.
– Теперь осталось только найти того нехорошего человека, который тебя обо всем этом попросил. Ты согласен нам помочь?
– Ну, если он ко мне еще раз обратится…
– Стало быть согласен?
– Да, согласен.
– Сам понимаешь, что коль скоро ты попал в такой переплет, выпустить тебя совсем девственным мы отсюда не можем. Понимаешь?
Копылов угрюмо молчал.                                      
– Да ты не хмурься. Жизнь прекрасна и удивительна. Всего-то и нужна твоя маленькая подписка…           
– От невыезда?         
– Да нет, другая подписка. О сотрудничестве с нашей душевной организацией.          
– В смысле вашим стукачом быть?           
– Ну, это слишком примитивная терминология, людей глупых и пугливых. Ты же у нас не такой? Если у человека есть тайны, он должен сам заботиться об их сохранении, а не сердится на тех, кто в них, в эти тайны проник. Не так?!
– Не знаю.     
– Тебе уже двадцать лет. Друзей детства, любимых девушек или родственников это обязательство не касается. Стало быть, перед своими новыми приятелями и знакомыми ты ничем не обязан. Стоит тебе посмотреть на них, как на предмет твоего исследования и расследования и все станет на свои места.
Несмотря на всю серьезность положения, Алекс не смог удержаться от сарказма:
– Значит, и само ваше заведение я могу рассматривать как предмет расследования и при случае настучать на вас вашему начальнику.  
– Не просто можешь, а обязан это сделать, если сумеешь, конечно, – подполковник слегка улыбнулся. – В общем, подписываешь, и успеваешь на вечерний питерский поезд.        
– А плата за это какая-то полагается?
– Только косвенная. Сможем помочь потом с трудоустройством.
– А если я откажусь?
– Тем самым ты признаешься в сговоре с этим твоим неизвестным человеком, и расследование тогда пойдет другим путем.
 
5
На Лениградский вокзал Алекса повезли в той же машине, что и привезли на конспиративную квартиру. Водителя не было, Узденцов сам сидел за рулем. Он же купил Копылову и билет на поезд. Вручил его вместе с документами, портмоне и пластиковым пакетом, в котором лежали старая рубашка, носки и трусы Алекса. Вид у Узденцова был самый невозмутимый и слегка надменный. Чтобы сбить с него эту спесь, Копылов раскрыл свое портмоне и пересчитал деньги – за вычетом платы за вещи, все было на месте. А железнодорожный билет?
– За счет заведения! – довольно ухмыльнулся его проверке фээсбэшник.
Он был высоким и костлявым и явно превосходил Алекса и силой и бойцовскими навыками. На таких, как знал Копылов действуют удары в голову и совсем не действуют удары в живот, но выбирать не приходилось. До отправления поезда оставалось минут двадцать.
– Кто-нибудь отсюда пасти меня в Питере будет? – спросил Алекс.
– А что, хочешь, чтобы отсюда? В Питере тебя свои пастухи найдут.
– Мне в туалет, – попросился Копылов.
– В поезде сходишь.
– Там еще час туалеты открывать не будут. А мне надо.
Делать нечего – Узденцов поплелся в туалет следом за поднадзорным. Пока тот был в кабинке, капитан перед зеркалом поправлял прическу и прилаживал на голову свою фасонистую кепку.
– Давай уже, а то опоздаешь, – недовольно поторопил он Алекса.
Копылов вымыл руки и вытер их носовым платком.
– Ну! – совсем занервничал Узденцов.
– Извини, все только личное! – произнес Алекс и коротко ударил капитана в солнечное сплетение. Как ни крепок был фээсбэшник, а задохнулся и почти вдвое согнулся к изумлению двух стоящих у писсуаров мужиков.
А Алекс, сорвав с головы капитана его кепку, уже вовсю бежал к поезду. Показывая билет, заскочил не в свой, а в последний вагон, бросив проводнице:
– Меня подруга обещала проводить. Можно я здесь пока постою?
Две минуты спустя поезд тронулся, на платформе не появилось ни подруги, ни Узденцова, и успокоенный Алекс отправился в свой вагон.
«Заведение» все же сэкономило на новом сексоте, обеспечив его только сидячим местом. Но сотрудник был не в претензии: пусть хоть так, зато снова свободен.
С хищным удовлетворением вертя в руках трофейную кепку, Алекс нервно вскинулся, когда сзади подошла проводница и остановилась рядом с ним. Миловидное простое лицо смотрело на него с каким-то непонятным участием.
            – Ну как вы тогда? Выздоровели?
Он продолжал смотреть на нее, ничего не понимая.
– Вы тогда ночью ехали с температурой. Я еще вам аспирин принесла.      
– А, да-да! Спасибо. Мне тогда это здорово помогло.       
– Может, чайку?      
– Конечно! Обязательно!.. Секундочку, – остановил Алекс проводницу. – Не могли бы вы дать мне чистые листы бумаги и ручку?
– Я посмотрю, – пообещала девушка.
Он ждал чай, а в голове словно звучал издевательский голос:
– «Я, Волков Дмитрий Васильевич, согласен сотрудничать с Федеральной Службой Безопасности Российской Федерации. Обязуюсь не совершать неправоправные действия и сообщать любые сведенья о тех людях, с которыми мне придется вступать в контакт. При этом обязуюсь никому не открывать свое сотрудничество с ФСБ. Я предупрежден о том, что за нарушение этого обязательства подлежу строгой уголовной ответственности…»
Во всем этом был единственный плюс, что ни разу не прозвучала абревиатура ГРУ, хоть за это ему не будет светить уголовный срок. А в остальном только успевай загибать пальцы: участие в расправе над Николаевым, двухтрупная разборка с элисцами, теперь еще это стукачество…
– Извините, я нашла только это, – молоденькая проводница вместе с чаем подала ему какие-то железнодорожные инструкции, ручку и старый иллюстрированный журнал, на котором было удобно писать.
– Отлично, – просиял он, – то, что надо!
И по свежей памяти стал на оборотной стороне инструкций стал рисовать всех четырех персонажей, которых ему довелось увидеть на конспиративной квартире: кроме привезших его оперов, запечатлел их начальника и дежурного, что приносил ему разогретые в микроволновке сосиски с гречкой.
Когда Верочка, так звали приятную проводницу забирала пустой стакан, он раскрыл было рот, чтобы заговорить с ней, однако несносная соседка-пассажирка раньше его заговарила с ней, и девушка упорхнула прежде чем он успевал ей что-то сказать. Ночью Копылов дважды проходил к туалету, надеясь завязать с ней легкий флирт, но всякий раз заставал ее в служебном купе в компании других проводников, и в досаде проходил мимо.
Зато утром ему повезло. Выходящий следом за ним из вагона мужчина перекрыл своими многочисленными баулами выход другим пассажирам, и секунд на тридцать Алекс оказался на перроне с проводницей наедине.
– Верочка, а вы надолго здесь, в Питере? – напрямик спросил он.
– Еще точно не знаю. Ночным, наверно, назад в Москву. А что?           
– Хотите, я вам покажу здесь свои любимые места? Или вы только по магазинам?         
– Мне еще вагон сдавать. Это час-полтора.        
– Давайте я вас подожду через полтора часа у центрального выхода с Московского вокзала?    
– Давайте, – просто согласилась она.
 
6
Стас так и не сумел выдержать до конца характер – в полдень позвонил сам.
– Да, товарищ начальник, – тотчас отозвался Копылов, словно специально держал мобильник в руке.
– Ты где? На улице?..
– Нет, в Эрмитаже.
– Ничего не хочешь мне сказать?
– Хочу, но или сегодня ночью, или завтра с утра.
– Завтра полдевятого я у тебя. И постарайся хорошо продумать свое выступление.
– А разве я когда-нибудь плохо продумывал свои выступления, – ответил этот негодник.
В шесть вечера ожила и квартира Копылова. Слушавший другую квартиру инструктор, немедленно переключился на своего главного фабзайца-креативщика.
            – А вдруг ты маньяк? – произнес приятный девичий голос.         
– Ну конечно, маньяк, – тут же согласился с ним голос Алекса. – И расчлененные трупы красивых девушек складываю в ванной.
А еще было то, что Стас через наушники почувствовать до конца не мог. Как Вера стояла в дверном проеме, до конца не осмеливаясь входить в чужую квартиру.
– Ну, Дима, ну давай в другой раз, – попросила она, переступая с ноги на ногу.
– Где мы, а где другой раз? – стоя в глубине прихожей, Копылов пальчиками как маленького ребенка приманивал ее к себе.
– Мне через час на поезд надо успеть.
– Вот и успеешь. Чаю попьешь, согреешься и успеешь.
Он за руку все-таки втянул ее в квартиру. Подавая пример, снял куртку и повесил на вешалку. Протянул руки, что помочь снять ее форменное пальто.
Девушка пугливо отстранилась:
            – Не надо. Мне не жарко.
Алекс прошел на кухню, включил чайник, достал поднос и стал выставлять на него чашки, сахар, печенье.
Вера по-прежнему в пальто заглянула на кухню.
            – Эта твоя квартира или ты ее снимаешь?                                               
– Разве такая халупа может мне принадлежать? Конечно, снимаю. Есть мороженое, хочешь с чаем, очень классно. Есть коньяк. Но я не знаю вдруг ты буйная во хмелю?
– Хватит издеваться.
С подносом он направился в комнату. Вера пошла следом, с любопытством оглядывая его компьютер, принтер и другую аппаратуру.
Алекс поставил поднос на край письменного стола и придвинул к нему второй стул.                                    
            – Так и будешь в пальто?
На кухне забулькал чайником. Алекс двинулся за ним. Когда вернулся, Вера уже сняла пальто и повесила его на спинку стула.                                         
– Только дай слово, что не будешь ко мне приставать.   
– Ну я же маньяк, как же я такое слово могу дать?
Она вскочила со стула и схватилась за пальто.  
– Все, все, все! По рукам ему, по рукам! – Копылов сам себя сердито похлопал по рукам. Вера не выдержала и рассмеялась.
На этом месте Стас не выдержал и снял наушники – слишком большое здоровье надо было иметь, чтобы выслушивать все это.
– Наливаю? – Алекс взялся за чайник.
Вера снова вернулась на стул.                                          
            – Наливай.                                        
            – И с конфеткой?                                        
– И с конфеткой, – наконец-то улыбнулась она.
План на спринтерский любовный роман выполнялся у Алекса процентов на тридцать, не больше. Еще никогда у него не было подобной пассии, с таким сочетанием невежества, доверчивости и любопытства. Ее большие серые глаза сразу вдвое расширялись, стоило ему сказать что-нибудь неожиданное, и это заставляло его постоянно говорить это неожиданное.
После московских переживаний, полубессонной ночи в поезде и целого дня шатания по Эрмитажу и Невским кафешкам Алексу больше всего сейчас хотелось полежать хоть немного на тахте, принять ванну и завалиться часов на десять поспать.
Легко договорившись с Верой о прогулке по городу, он не сомневался, что через пару часов доставит ее в свою квартиру и все там произойдет должным постельным образом. Вместо этого они провели весь день в центре Питера, шатаясь по Эрмитажу и Невским кафешкам. И только когда он уже совсем готов был сбежать от чересчур неуступчивой простушки, она сама предложила проводить его домой. Вот даже ему удалось втянуть ее в квартиру. И что же?
Алгоритм платонических взаимоотношений уже создан и изменить его, увы! вряд ли получится. Разве что наброситься на нее с объятиями и поцелуями. И он почти слышал ее укоряющий возглас: «Дима, я не думала, что ты такой!» Ладно, буду «облаком в штанах», решил Алекс и принялся доводить свою платоническую партию до конца. Да и то сказать, как же ему сейчас хотелось после московских волнений, бессонной ночи и целого дня на ногах просто полежать хоть немного на тахте, принять ванну и завалиться часов на десять поспать.
Однако, али мы не джентльмены! Мило попили чай, полистали глянцевые журналы на английском и испанском (своим знанием языков он козырять не стал) и вперед – провожание на вокзал уже Веры.
Двадцать минут на метро и вот они уже с ней чуть в стороне от входа на Московский вокзал. Как раз чтобы попрощаться.
            – Ну мне уже бежать надо, – сказала она, глянув на часики.
– Наверно, что-то во мне не так, раз ты держалась как Брестская крепость?      
– Все было очень хорошо. Просто я не могу вот так сразу. В первый же вечер… Ты мне очень понравился.   
– Ну да, понравился! – уныло сказал он. – Если бы понравился, все было бы по-другому.
– Глупенький. Все у нас будет очень хорошо. Вот увидишь.
Разумеется, он ей не поверил. Но то, что она как бы извиняется за свою неприступность, понравилось ему.
– Ты даже адрес не захотела записать.     
– Я его просто запомнила. Ну все, побежала.
– Тяжелая мужская доля, – с картинным сожалением произнес Алекс.
Вера неожиданно шагнула к нему и крепко поцеловала в губы.                                   
– Ты даже не представляешь, какой ты хороший!
Сказала и побежала к вокзальным дверям. Алекс смотрел ей вслед с некоторым изумлением: такая концовка приятно впечатлила его.    
Домой тем не менее он вернулся в несколько взвинченном состоянии от упущенной возможности. В комнате укором его не находчивости стояли чашки их с Верой чаепития. Он быстро отнес поднос на кухню, принял горячую ванну, застелил на тахте свежий комплект белья, но чувство досады все равно не проходило, да усталости почему-то как не бывало. Попробовал включить телевизор. Нашел там юмористический концерт из тех, которые ему всегда нравились. Но сейчас он тотчас его выключил.
Неожиданная мысль пришла ему в голову, он сел к компьютеру, включил и быстро застучал по клавишам. На мониторе появилась английская надпись: «Мальвину вызывает Альберто».
 
7
В одном из общежитий студенческого кампуса доносилась громкая музыка. Там проходила молодежная вечеринка. В общей комнате большая студенческая компания справляла сразу два студенческих дня рождения. Полно было пива, коктейлей, фруктов и сэндвичей. Вечеринка достигла уже того момента, когда студенческие пары начинали потихоньку распределяться по отдельным комнатам.
Марина Сабеева и Стив Коуп, сухопарый парень из Сиэтла, не составляли в этом благородном деле исключения. Вот они, стоя в разных концах зала, перекинулись несколькими выразительными знаками и один за другим стали пробираться в комнату Мальвины.
Комната была небольшой, одноместной, с компьютером, телевизором и милым женским украшательством. Едва они вошли, как Стив крепко обнял Мальвину и поцеловал, недвусмысленно подвигая ее в сторону кровати.
Компьютер, который находился в режиме ожидания, неожиданно подал звук. Настроение Мальвины мгновенно изменилось.                                              
– Стив, момент, – жестом остановила она пылкого кавалера. – У меня почта. Это очень важно. Придешь через полчаса и все будет как надо.  
– Нет ничего более важного, чем ты и я, – не согласился Стив.     
– Ну, пожалуйста, Стив. Десять минут.
И она буквально вытолкнула американца из своей комнаты. Закрыла дверь на задвижку и метнулась к компьютеру.
На мониторе пошел текст, посланный Алексом: «Альберто вызывает Мальвину».
Имя Альберто на секунду озадачило девушку, потом она осторожно набрала свой ответ:
«Это Альберто-старший или Альберто-младший?»
Через десять секунд пришло:
«Крестный сын».
Теперь сомнений у нее не осталось, и Марина продолжила диалог.
«Почему тебя не было раньше?»   
«Обстоятельства. Чем сейчас занимаешься?»
«Целуюсь, но не с тобой. А ты?»  
«Тоже только что целовался, но не с тобой».      
Подумав, Мальвина набрала:
«Чем закончилось то дело?»          
«Уже было целых два таких дела. Поменял все что можно: институт, город, имя».
«Здорово! Завидую черной завистью».    
«Рядом чужая северная страна. Не хочешь прилететь в нее покататься на лыжах. Могли бы там увидеться».           
«Все поняла. Буду думать, как приехать».
            «Наверно, долго писать не стоит?»                                              
            С этим трудно было не согласиться, и она набрала:
«Ты прав. Завистников слишком много».                                    
«Ау! Завистники? Пошли вы к черту! Специально для них я каждый раз буду менять свое имя. Ты помнишь фамилии ребят из другого класса. Все они будут теперь писать тебе. Хорошо?» 
«Нет. Лучше, если ты будешь писать мне в «черновики». Сам входи в мою почту и пиши в черновиках. Пароль: «число и место наших встреч».
«Все понял. Пока».
Экран монитора погас. Марина продолжала неподвижно сидеть за компьютером. В ее глазах стояли слезы. Она думала, под каким предлогом отказать Стиву, хотя бы сегодня.
 
8
Предложение о встрече с Мальвиной на лыжной прогулке в Финляндии вылетело из Алекса как-то совершенно неожиданно и поначалу показалось сродни совместной прогулке по Луне. Но через какой-то час, Алекс уже не видел в этом для себя ничего невозможного. По крайней мере, это была солидная крупная цель, к которой стоило стремиться. По сравнению с ней даже стукачество в ФСБ выглядело не таким катастрофическим. Тут Стас был сам виноват, что вовремя не вырвал его из загребущих рук «параллельных коллег». Интересно, какие из-за всего этого последуют оргвыводы, с некоторым беспокойством гадал Алекс, не поменяют ему снова фамилию и не перекинут в какой-либо Екатеринбург или Новосибирск? Кому нужны двойные агенты? В голову даже пришла мысль, а не перекинуться ли полностью в ФСБ, потребовать от них возврата старой фамилии, получить наследство и удовлетвориться какой-нибудь мелкой писарской службой на Лубянке. Допуск за границу он вряд ли от них получит, но с миллионом баксов, похоже, и в России будет нормально устроиться.
Ночь прошла в прекрасном глубоком сне. В восемь утра Алекс проснулся бодрый и свежий, с ясной мыслью, что не надо ломать голову над всеми своими шпионскими игрищами, есть начальники, поднаторевшие на этом, не будем отнимать их законный хлеб.
В половине девятого во входной двери раздался звук поворачивающегося ключа, Стас явно демонстрировал, что не слишком собирается деликатничать со своим учеником. Алекс отвечал на это своей неделикатностью: вышел в прихожую, но не поздоровался, молча смотрел, как инструктор раздевается и надевает тапочки. Потом они прошли в комнату, и Копылов, опережая повелительное «Ну!» Стаса, протянул ему четыре листа бумаги с нарисованными ликами московских чекистов.
Инструктор внимательно посмотрел рисунки, заодно глянул и на железнодорожные инструкции на их обратной стороне. Его требовательный взгляд был столь выразителен, что даже не нуждался в подкреплении какими-либо междометиями.
– Меня позавчера вот эти завербовали еще в одну тайную полицию, – деловито объяснил Копылов.
– Надеюсь, это было ЦРУ?
– Не с моим счастьем. Всего лишь московское НКВД… – И Алекс, складно и подробно рассказал обо всем, что произошло с ним за истекшие двое суток. 
Стас слушал, не перебивая, с самым бесстрастным выражением на лице, что могло смутить и более опытного докладчика, но причинно-следственные связи всегда были сильной стороной выкладок Копылова, поэтому монолог ему удался без малейшей сбивки.
– Почему ты решил, что они знают о твоем сотрудничестве с ГРУ? – ожидаемо поинтересовался инструктор, когда Алекс замолчал.
– Потому что он меня ни разу об этом не спросил. Да и вообще весь этот антураж с подпольной квартирой, с показным диктофоном, с произвольно набранным на компьютере обязательством…
Инструктор чуть подумал.
– Почему ты мне ничего не рассказывал об этой американской информации?
– Ну рассказал бы и что?.. От нее даже Зацепин шарахнулся, как будто ему там скунсом было намазано. А у него в Москве связей и возможностей было побольше вашего.
– И ты думаешь, им стоило ради всего этого возить тебя в Москву?
– Да в том-то и дело, что они возили в Москву некоего Дмитрия Волкова, курьера, которого некоторые нехорошие дядя втемную использовали для своих нехороших целей. Этот чекист прямо вздрогнул, когда меня увидел. Ну я тоже тут немного прокололся. Когда вы мне в машину ровно в девять позвонили, я им сказал: ну вы ребята и вляпались! Вот они и подумали, что за мной какие-то могучие силы, затеявшие с этой американской информацией свою большую игру.
– Тем не менее, свою подписку о сотрудничестве ты им дал?
– Я сутки ждал, что вы меня найдете по мобильнику.
– Ты что, Джохар Дудаев, чтобы тебя искать по мобильнику? – рассердился Стас.
– Тогда в чем дело? Есть ли повод для паники? – той же злой тональностью ответил и Копылов. Раскаяния не было в нем ни на грамм, и инструктор счел за благо немного успокоиться – ведь все равно проблему было уже не исправить.
– Какая будет связь?
– Мне позвонят и передадут привет от дяди Трифона. Потом уже будет встреча с их человеком.
– А в Питере за тобой хвоста не было?
– Я действовал полностью по вашей инструкции: таскал хвост за собой до его полного изнеможения. Пардон! Это я так искрометно пошутил! Не, какой хвост, мы целый день по Эрмитажам ошивались.
– Мы? – Стас был рад поводу заговорить о девушке.
– Я в поезде с одной подругой познакомился.
– Кто она?
– Просто проводница.
– Проводница?
– Да я и сам вроде не из графьев, – Алекс был неприятно задет прозвучавшей скрытой насмешкой. – Наверно, это мой потолок.
– Как думаешь, можешь ли ты после всего этого оставаться в наших рядах? – Стас снова вернулся к главной теме. 
– Между прочим, вы у меня эту американскую информацию тоже не попросили. И вас тоже можно спросить: можете ли вы после этого оставаться в рядах ГРУ?
Несколько секунд инструктор растерянно смотрел на Алекса и вдруг широко улыбнулся:
– Один – ноль в твою! А теперь рассказывай, что ты еще утаил от меня? Ведь все равно же утаил.
Алексу пришлось как следует подумать, чтобы совсем не разочаровывать своего ментора.
– Вспомнил! Точно утаил! – Он метнулся в прихожую и вернулся с кожаной кепочкой Узденцова. – Помародерствовал малость. Забрал у провожающего его кепи.
– Что значит, забрал?
– Дал под дых и забрал. Он меня два раза бил в машине, а я только один.
– А кепку зачем взял? – не до конца понимал Стас.
– Вообще-то положено из черепов врагов чаши делать. Но я же не садист, мне хватит у своих обидчиков и кепки забирать.
Ну что было с таким пацаном делать?! Дабы не материться, инструктор просто вышел в лоджию малость охладиться при минусовой температуре.
Через минуту туда выглянул и Алекс:
– Так я не врубился: писать мне все это в отчете или нет?..
 
9
Переложив на Стаса и Ко свои московские проблемы, Алекс взялся за ум: в его версии это означало подтянуться в институтской учебе и начать здоровый образ жизни, для чего он приделал в своей комнате турник и купил себе спортивный костюм.
Если первая утренняя пробежка по лесопарку и двадцать подтягиваний на турнике принесли ему приятную физическую усталость, то вторая пробежка завершилась знакомством, которому суждено было существенно повлиять на все его питерское существование.
Раз-раз-раз! Ноги словно сами выбрасывались вперед, разгоряченный торс послушно покачивался им в такт, а легкие перерабатывали воздух втрое против обычного. Покрытые снегом молодые ели задушевно отгораживали от несносных людей и унылых каменных параллелепипедов. Как вдруг в эту гармонию где-то далеко сбоку влезло что-то неприятное. Чуть скосив в ту сторону глаза, Копылов заметил на одной из аллей двух парней махающих руками. Сначала даже не понял, что там такое. Посмотрел еще раз. Двое сосредоточенно мутузили на скамейке кого-то третьего.
Алекс возобновил было пробежку, потом все же остановился, вздохнул и свернул на аллею к парням.                                      
            – Эй, пацаны, вы там еще не перетрудились?
«Пацанам» было лет по двадцать семь, и выглядели они достаточно внушительно.
            – А тебе чего? Вали отсюда!                                             
– Может, я его тоже поколотить хочу? Скажите: за что?    
– Брысь отсюда, козел! – рослый широкоплечий парень с соломенными усиками развернулся к незваному пришельцу в грозный анфас.
– Веселуха, однако, – Алекс подошел еще ближе.
– Кому сказано! – Усатый выхватил из кармана кнопочный нож, выщелкнул лезвие сантиметров в двенадцать и пошел с ним на Копылова.
Второй «пацан» похожий на уменьшенного борца сумо и избиваемый «интеллигент» в дорогой дубленке с любопытством смотрели, что будет дальше.
Алекс увернулся от первого выпада и от второго и третьего, но сам нападать тоже не пытался.
Разозленный Усатый вернулся к лавке и засунул руку запазуху борцу сумо:  
            – Дай сюда!
В руке у него оказался «Макаров», направленный на Алекса.                        
– Ну что, еще попрыгаешь, спортсмен?!
«Спортсмен» стоял на месте и не шевелился.                                         
            – Я сказал: ноги в руки и гони прочь!                                          
            – Не могу, – честно признался Алекс.                                          
            – Почему? – изумился Усатый.                                         
– Потом до конца жизни буду стыдиться, что испугался такого вонючего отморозка как ты.
Усатый возмущенно оглянулся на напарника.               
– Вась, ты слышал, как салабон выпендривается?! Еще один умник нашелся!
– Ладно, Артюха. Пошли уже. Этот уже получил свое. Смотри, не заплатишь, еще добавим, – сказал Вася Интеллигенту.
Он подошел к усатому, забрал у него пистолет, и они пошли по аллее прочь. Артюха все не мог успокоиться.                                        
– Ну какие борзые малолетки пошли! Волыны уже не боятся.
Алекс подошел к скамейке. С нее с трудом поднялся Интеллигент, зажимая платком разбитый нос. Выглядел он вполне браво и невозмутимо, словно такая разборка ничем не нарушила для него привычный порядок вещей.
– Тебя как парень звать?
– Дима.
– Эти чурбаны забрали мою трубу. Вызови мне такси, Дима. И одолжи двести рублей. Или поедем со мной, я тебе копейки сразу и отдам.
Безапелляционный командирский тон слегка обескуражил Алекса, но любопытство победило – было интересно познакомиться с породой людей, из которых бандиты вот так выбивают долги. Конечно, спортивный костюм не самый лучший прикид для разъездов по городу, однако он ничуть не смущал пострадавшего, и Алекс тоже не стал на этом заострять внимание. Хорошо еще, что мобильник и пятьсот рублей были при нем.
Таксист привез их на Петроградскую сторону. Трущобные старые дворы-колодцы давно привлекали внимание Копылова, и сейчас он получил возможность побывать в их внутренней начинке. Но сначала был подъезд. Алекс считал, что отвратительные российские подъезды он сполна увидел в Москве, однако питерские подъезды явно перещеголяли их. Восхитительная мраморная лестница с причудливыми кованными перилами только еще сильней контрастировали с жуткими запахами, облупленными и заляпанными стенами. Второй шок возник у него в самой квартире. Железная тоже порядком обшарпанная дверь распахнулась вдруг в царство комфорта и шика. Из просторного холла открывался вид на всю квартиру. Везде безупречная чистота, высоченные лепные потолки, спрятанный в стенном карнизе свет, дорогая современная мебель, стильное украшательство из интерьерных журналов.
Как Алекс не владел собой, некоторое суетливое оглядывание по сторонам сдержать не сумел, что вызвало тонкую усмешку у хозяина квартиры, подобное изумление у своих гостей ему приходилось видеть не один раз.
Он стал раздеваться и бросил под ноги гостю шлепанцы из специального обувного комода.                           
– Собаки. Зубы шатаются. Проходи, спаситель отечества.     
– Почему «спаситель отечества»? 
– Ну, а что мне сказать: спаситель Ваньки Циммера? Не звучит. Да проходи. Что ты как не родной?
Алекс тоже разделся, влез в шлепанцы и прошел в парадную гостиную. Пока хозяин наливал в баре две рюмки коньяка, Алекс уже более сдержанно осматривался вокруг. Его внимание привлекла грамота в рамке на стене.
– «Иван Карлович Циммер. Гильдия адвокатов». Ты что, адвокат? – переход на «ты» дался Алексу без всякого труда.       
– Причем из лучших и дорого оплачиваемых, – хозяин протянул коньяк Алексу.
– Иван Карлович Циммер, – задумчиво произнес Алекс. – Ничего себе. Русский, немец и еврей. Гремучая смесь.
– Все предки мои чистокровные тевтоны, между прочим, – хозяин с видимым удовольствием выпил рюмку.
– Чего ж ты, самый дорого оплачиваемый, деньги этой шпане задолжал? – Алекс подумал и тоже выпил. Коньяк приятно ожог гортань.         
– А потому что я летом в долг дачу в Финляндии купил. И денег сейчас в самый притык.     
– Но знал же, что все равно придется платить.
– Да ничего я этому Артюху с Васькой платить не буду. Моду тоже взяли: поставим тебя на счетчик. Братки сопливые.
– И что?
– Да я с ними с одного двора. Лет двадцать знакомы. Моя тачка накрылась, я у них джип взял, чтобы в Финляндию гонять. В гололед малость не рассчитал – крыло помял. Отремонтировали так, что ничего не заметно. А они в отказ: покупай нам новый джип, а этот забирай себе. Еще и счетчик свой дурной приплели, понты как у настоящих зэков. Фильмов дурацких насмотрелись. 
– Что же ты за адвокат, если не можешь их посадить?  
– Я же говорю: друзья детства. Даже своего прикормленного участкового не могу на них натравить.
– А как ты с ними в моем лесопарке очутился?
– У меня там подруга живет. Вот они по холодку туда к ней и подвалили, а потом с понтами меня в зеленку повели.
Неожиданная мысль пришла Алексу в голову.
– А как у тебя с английским?
Циммер налил по второй рюмке и в качестве закуски протянул коробку ассорти. Алекс хотел отказаться от коньяка, но вкусная конфетка была слишком сильным искушением, и он махнул вслед за хозяином и по второму разу.
– Спецшкола, два года личного репетитора и стажировка в Германии.
– А ты взятки давать умеешь? – по-английски спросил Алекс.        
– Что? – Циммеру показалось, что он ослышался. Гость повторил свой вопрос.
– Это можно сказать самое главное призвание моей жизни, – на довольно сносном английском ответил адвокат. – А тебе зачем?
– Ты сейчас слишком занят?          
– Говори, говори, я слушаю.          
– Могу предложить тебе заработать сто тысяч баксов.                      
– А цена вопроса какая? – деловито осведомился Циммер, уже полностью освоившись с подбором английских слов.
– Полтора миллиона.          
– Тогда моя цена десять процентов, сто пятьдесят тысяч.
– Сто. На пятьдесят тысяч я спас тебя от пары лишних фингалов от твоих дорогих друзей детства, – Алекс снова перешел на русский.           
– Ты прав, пятьдесят тысяч баксов мои фингалы стоят, – тоже по-русски легко согласился адвокат. – Но ты как-то не выглядишь на полтора миллиона.  
– Ты даже не спросил, что придется делать?      
– Я уже понял: взятки давать и совершать что-то незаконное. Ну так это же сто тысяч баксов!
Разговаривать с Циммером было одно удовольствие, они явно нравились друг другу, и Алекс преспокойно рассказал ему о наследстве на Александра Копылова из Коста-Рики. В подробности вдаваться не стал, просто сказал, что знает об этом наследстве и как можно его добыть так, чтобы ни один завистник не узнал.
– Только и делов-то! – уверенно заключил адвокат, и дал Алексу визитку со своими телефонами.
В успех его поисков Алекс уверился процентов на тридцать, не больше. Тем не менее в своих отчетах нового знакомого предпочел пока не фиксировать.
В тот же день он у телефонной фарцы приобрел левую сим-карту именно для связи с Циммером, и таким образом у него появилась еще одна персональная тайна.
 
10
Прежде чем докладывать о случившемся Яковенко, Стас произвел свой розыск: через приятеля, имеющего высший архивный допуск и напрямую контактирующего с ФСБ и администрацией президента, установил, что два из четырех рисунков Копылова отображали полковника ФСБ Фролова и его непосредственного подчиненного – капитана Узденцова. Таким образом, все сходилось, оставалось только как следует подчистить отчет Алекса и идти с повинной на ковер к подполковнику.
Можно было предположить, что Яковенко отнесется к стукачеству Алекса без особого восторга, но все же такой бурной реакции от своего босса Стас не ожидал. Включив погромче телевизор, чтобы заглушить собственные крики, он бегал по кабинету с отчетом Алекса в руках и разорялся:
– В хорошенькое дело твой парень вляпался. Судя по отчету, он даже не пытался отвертеться, а сразу согласился стать чекистским сексотом. Вполне можем его под трибунал отдать.
– Не можем, – в пику шефу с олимпийским спокойствием отвечал Стас
– Это еще почему?
– Во-первых, про нашу контору нигде не было сказано ни слова, во-вторых, он у нас даже присяги не принимал.
– Но ведь обязательство писал.     
– Тогда не трибунал, а уголовный суд. Оно нам надо? 
– А как они на него вообще вышли? Просто так схватили возле дома и отвезли на машине в Москву.
– Валет предполагает, что его с кем-то перепутали. Оперативники за восемь часов не задали ему ни одного вопроса, просто тупо отвезли и все.
– А он им вопросы тоже не задавал? Смирно сидел и ждал когда привезут к незнакомому дяде?
– Он предположил, что это мы сами ему устроили такую проверку. Поэтому и расписку потом легко дал, мол, кто может запретить честному российскому студенту для государственного блага стучать на своих одногрупников.
Яковенко приостановился и с подозрением посмотрел на Стаса.
– Это он сам так подумал, или ты сейчас подсказал ему так подумать? Все, готовь направление и в армию пацана, в армию!
– Думаете спецназ обрадуется, когда узнает, что мы к ним чекистскую подсадную утку направили?
– Ну ты, Григорьич, иезуит! – подполковник не мог скрыть своего злого восхищения. – Ты чего его так защищаешь?
– Мне с ним просто интересно. Такого креативного фабзайца у меня еще никогда не было. Всегда прихожу и знаю, что он что-нибудь да отчебучит. И он никогда еще не обманывал мои ожидания. Даже если ФСБ решило его завербовать как нашего человека, это значит, что до сих пор у нас с этим делом было чисто. Все равно ФСБ кого-нибудь нам да всунет. Так не лучше ли все держать под своим контролем. Да и перед начальством все это можно представить как этап учебного процесса. Чего мы боимся? Он в лицо знает только меня да Ерашова, который даже не состоят в нашем штате.
Яковенко плюхнулся на свое застольное кресло.          
– Этапы учебного процесса? Это ты славно придумал, – он выразительно глянул на Стаса. – Присяги, говоришь, не принимал? Ты его сначала сам как следует поспрашивай, а то и никакая присяга не поможет.
 
11
            На это занятие Алекс шел с особым нетерпением. Тему предстоящего обсуждения Ерашов обозначил предельно абсурдно: «Как практически в России может быть восстановлена монархия?» Правда, сперва лингвист заставил фабзайца прочитать «Народную монархию» Солоневича, где говорилось, что русская монархия была самым лучшим способом правления в мировой истории. Теперь дело осталось за малым пустяком: восстановить ее в России.
            – А какую: абсолютную или конституционную? – простодушно уточнил Алекс.
            – Первое, что должен сделать любой русский царь – это разорвать предложенную ему конституцию на мелкие кусочки, – ответил ему Ерашов словно самому последнему дауну.
            Чтобы как следует подготовиться, Копылов прошерстил по интернету огромное количество сайтов и даже составил подробное генеалогическое древо для конкретного претендента на российский престол. Однако в последний момент все это показалось ему ужасно занудно, и он пошел своим путем. Небольшая помеха состояла в том, что диспут велено было вести на английском, а не на испанском, при всем своем бойком владении языком Шерлока Холмса Алекс не до конца был уверен в правильном подборе тех или иных синонимов.
            Занятие как обычно началось с чашечки кофе по-гречески, после чего они перешли к привычной доске на треноге.
            – Итак, кто? – Данилыч нарисовал фломастером первый кружок на самом верху.
            – Претендентов пять.
            – Пусть пять, – лингвист послушно дорисовал четыре кружка. – Кто?
            – Назовем их Ваня, Саша, Петя, Паша и Коля.
            – Назовем, – в кружочках появились имена.
            – Им всем по одиннадцать лет, – продиктовал Алекс.
            – То есть как?
            – То есть к Романовым они не имеют никакого отношения.
            – Продолжай.
            – Царь-неудачник и его родня не для России. У русского царя не должно быть никакого сомнительного прошлого.
            – А если оно кристально чистое?
            – Кристально чистых биографий на свете не существует. Если не они сами, то их невольное окружение обязательно будут с червоточиной.
            – Допустим. А харизматический политический трибун?
            – Любой харизмы хватит максимум на десять лет. Телевидение сделает так, чтобы от любого из них мы все через десять лет полезем на стенку. Полностью исключено.
            – Кто же тогда эти: по одиннадцати лет? И почему их пять, а не шесть?
            – Пять хорошее число, шесть сразу напоминает звезду Давида.
            – А семь вообще сакральное число, – не сдавался Ерашов.
            – Но семь претендентов одновременно держать в голове обычному человеку сложно, поэтому максимум пять.
            – Почти убедил. Кто они?
            – Дети священников.
            – Опа как! – не сдержал своего изумления Данилыч.
            – Во-первых, это сразу исключает конкуренцию родительских биографий, во-вторых, почти одинаковая детская духовная аура, которая никогда не исчезнет, в-третьих, взгляд на мирское всегда чуть со стороны.
            – А почему одиннадцать лет, а не десять или двенадцать?
            – Десять – еще слишком ребенок, двенадцать – уже почти взбалмошный подросток.  Одиннадцать – это оптимально.
            – И что же с ними дальше? Берут в Кремль или оставляют в семье?
            – В Кремль только на экскурсию. Нормальный пансионат в лесу на берегу красивого озера. Родители навещают только по выходным.
            – Кто же их ему заменил в пансионате: учителя и воспитатели?
            – Мысль о служении отечеству будет способствовать раннему возмужанию.
            – А в пансионате все пятеро или по одному в разных пансионатах?
            – По одному в разных.
            – А какое окружение в пансионатах, другие дети будут и сколько? – Ерашов уже и сам был захвачен великим воспитательным экспериментом.
            – Хорошо подготовленные учителя и человек тридцать детей.
            – Тоже детей священников?
            – Не обязательно, но Закон Божий обязаны знать назубок.
            – Встречи с детьми коронованных особ Европы?
            – Только заочно и в письменном виде.
            – Встречи с прессой и государственными мужами?
            – По три раза в год, не чаще.
            – Съемки для телевидения?
            – Раз в год.
            – Как же народ будет следить за их развитием?
            – Народ сперва будет безудержно насмехаться над всей этой затеей, потом презрительно станет это дело игнорировать, чуть позже начнет сочувствовать несчастным подопытным кроликам, наконец, с интересом примется прислушиваться к редким сведеньям о «царевичах» и кончит тем, что сам возмется осекать тех, кто дурно будет отзываться о «железных масках».
            – Почему о «железных масках»?
            – Так они и есть железные маски. Из пяти останется один. И как только народ проголосует за этого одного, то накрепко повяжет и себя этими несчастными отвергнутыми четырьмя царевичами. Выбрали так уж выбрали – назад хода нет!
            – А в каком возрасте будут выбирать?
            – В семнадцать-восемнадцать лет. И опять спрятать, на этот раз в Кремле, хотя, я думаю, к тому времени центр власти переместится в другую географическую точку.
            – Он уже будет царь, как его спрячешь?
            – Все прежнее отношение приведет к тому, обязано привести к тому, что общественное мнение сократит до минимума контакты монарха с прессой и приставучими подданными.
            – И страна под его правлением заживет радостно и счастливо?
            – У нее просто не будет никакого другого выхода.
            И Ерашов с Алексом дружно рассмеялись, очень довольные своими выкладками.
                       
12
Рано утром Алекса разбудил звонок в дверь. Он глянул на часы: было шесть тридцать, и пошел в одних трусах открывать
На пороге стояла сияющая Вера с небольшой сумкой через плечо.
– Девушку заказывали? – Она буквально втолкнула его в прихожую, тотчас заключив в свои объятия:       – Вставай, соня-просоня. Я тебе целую сумку пирогов привезла. Здорово?                   
– Насчет тебя или пирогов? – вяло поинтересовался он.      
– Я к тебе на целый день. Ты рад?
– Трепещу от счастья.         
– Горячая вода есть? Я под душ. Чтобы не смел одеваться.
Вера скинула пальто, всунула ему в руки сумку и прошла в ванную.                                 
– Я сейчас тебе полотенце…                     
            – Я твоим вытрусь, – отозвалась она уже из ванной.
Алекс помотал головой – зрительное и слуховое видение не улетучивалось. Тогда он оглядел комнату и стал прятать то, что нежданной гостье видеть не полагалось.
Услышав шум открываемой двери ванной, он быстро юркнул на тахту под одеяло.
Она вошла закутанная в одно банное полотенце, вся такая свежая и розовая, что у него перехватило дыхание.                                           
            – Я твое счастье?                                         
            – Спрашиваешь!
Он приглашающее приоткрыл одеяло. Вера присела на краешек постели, остановив его движением руки.                                    
            – А у тебя эти штуки есть?                                     
            – Какие штуки?                                           
            – Ну эти, не понимаешь, что ли?                                       
            – Где-то лежат. Поискать надо.                                        
            – Не надо искать. Я сама.
Она прошагала в прихожую к своему пальто и вернулась с комплектом презервативов.                                               
– Девчонки, заразы, меня вот чем снабдили. Я даже не знаю, как ими пользоваться.    – Там где-то должна быть инструкция.    
– Где? – Она удивленно покрутила пакетики в руках.            
– Сейчас все изучим. – Алекс подхватил Веру и ловко уложил ее под одеяло…
В себя он как следует пришел только к полудню. Зато уж теперь отплатил сполна. Они голышом поверх одеяла лежали на тахте, и Алекс просто отвечал на ее вопросы.
            – Ты меня осуждаешь?
            – Еще как!
Вера кулачком толкала его в бок, требуя других слов.
            – Ну конечно не осуждаю.                                    
            – Я красивая?                                              
            – Нет.
Еще толчок в бок.                                       
            – Очень красивая.                                       
            – Тебе понравилось со мной?                                            
            – Хуже не бывает.
Новый толчок.                                             
            – Лучше не бывает.
Во входной двери щелкнул замок.
            – Это что, твоя жена?! – испуганно юркнула под одеяло Вера.             
            – Хуже. Гораздо хуже, – вздохнул Алекс.
Он надел трусы и пошел встречать Стаса.
Стас открыл дверь и втащил в прихожую большую коробку.
            – Тут небольшая проблема, – сказал Копылов инструктору.
– Какая проблема? – Стас стоял спиной к вешалке и не видел ни постороннее пальто, ни женские сапоги.
В прихожую выглянула Вера, укутанная в простыню.
            – Здравствуйте.                                           
            – Здравствуйте, – машинально ответил Стас.
– Я в ванную пройду. Можно?
Она проскользнула между ними и скрылась в ванной. От разгневанного взгляда Стаса можно было прикуривать.  
– Ей до вечера некуда деться. Можно она на кухне посидит? – глупо попросил Алекс.
– «На кухне»! Ты совсем. Ладно, балдей. Приду завтра. – Стас снова нахлобучил свою вязаную шапочку.
– А это что? – Алекс присел у непонятной коробки.
– Ну да еще открой при ней. Полиграф. Смотри не вскрывай, Казанова! – И Стас выскользнул за дверь.
Алекс перетащил коробку в лоджию.
– А кто это? – спросила Вера, уже в одетом виде появляясь в комнате.
– Один знакомый. Потом познакомлю как-нибудь.
– Он ушел? А что теперь?.. Давай в город пойдем! Или в театр!
– Обязательно, – говорил он, мягко увлекая ее к постели.
– У меня уже все болит, – взмолилась она.
– У меня тоже, – честно признался он, расстегивая ее кофточку. – Идем на личный рекорд.
И Вере не оставалось ничего другого, как уступить его притязаниям.
Так они и голливудили до самой темноты, поддерживая свои силы лишь кофе и глазуньей, пока девушки не настала пора бежать на вокзал.
– Провожать не надо, – сказала она, когда он тоже стал одеваться.
– А я и не собираюсь, просто за пивом в палатку схожу, – в своем зловредном стиле объяснил он.
Разумеется, ни в какую палатку ему не надо было, хотя по дороге на Московский вокзал они в один магазин все же зашли. Оставив Веру в отделе косметики, Алекс прошел дальше и купил ей мобильный телефон.
– Ой, а что это? Но ведь он очень дорогой, – принялась возражать девушка. – У меня ни у кого из знакомых его нет.                                            
– Теперь будет. Разберешься как-нибудь. Как в Питер приедешь, так сразу звони. Чтобы мы не попадали в такую ситуацию как сегодня.
По возвращению домой Алекс по интернету набрал почту Мальвины. Как и в прошлый раз после визита проводницы, староста тут же отозвалась.
«Ты всегда чувствуешь, когда нужно быть на связи», – написал он ей.
«Поцелуи оказались не совсем такими как ты ожидал», – Мальвина как всегда понимала его с полубуквы.
«Напротив, лучше всяких похвал».
«Но чего-то все-таки не хватило?»
«Иди к черту, проницательная ты наша!»
«Иду. А сам-то ты сможешь вырваться в северную страну? Я лично готова».
«Начинаю тоже копать в эту сторону».
«До Рождества американского успеешь?»
«Только до российского».
«Делай».
«Меня собираются опрашивать на полиграфе».
«Это не страшно», – написала Мальвина и послала ему ссылку на три интернетовских сайта, где подробно рассказывалось, как можно обмануть детектор лжи. Самое замечательное, что эти сайты были не американскими, а родными российскими, видимо, созданными по принципу: «Шпионы всех стран объединяйтесь!» или хотя бы помогайте друг другу.
           
13
            – Сначала проверим, работает ли эта штуковина вообще, – сказал Стас, закрепив на Алексе все датчики и подключив их к специальному ноутбуку. Затем он протянул испытуемому шесть игральных карт: – Выбери одну из них и запомни… Запомнил?.. Теперь я буду их все показывать, а ты отвечать на все мои вопросы словом «нет»… Чукче понятно?
            – Чукче понятно.
            Инструктор показал одну за другой все карты Алексу и получил от него шесть «нет».
            – Эта карта: король червей, – объявил Стас. – Верно?
            Было верно, чукча и не отрицал.
            – Да ты не напрягайся так, – успокоил инструктор фабзайца. – Наша цель не твои тайны, а навыки по обману полиграфа. Для начала ты сам попытайся его обмануть. Все ответы только «да» или «нет». Разворачивайся ко мне спиной и поехали… Готов?
            – Готов.
            – Ты живешь в Петербурге?
            – Да.
            – Любишь брать то, что принадлежит не тебе?
            – Да.
            – Связник ФСБ выходил с тобой на связь?
            – Нет.
            – Ты гей?
            – Нет.
            – Ты родился в августе?
            – Да.
            – Хочешь вернуться в Коста-Рику?
            – Нет.
            – Хочешь поехать в Соединенные Штаты?
            – Да.
            – Любишь подчиняться приказам?
            – Нет…
            Если первые минуты у Алекса еще получалось контролировать себя и вытеснять эмоции из сознания постельными сценами с Верой, то сейчас он уже не понимал, как все же ему следует отвечать. На его счастье неожиданно зазвонил мобильник, оставленный на журнальном столике. Стас подошел к столику, чтобы выключить мобильник, но посмотрел на отразившийся номер и протянул телефон Копылову. На экранчике отражался не номер, а бесконечный набор цифр.
            – Да, – сказал Алекс, нажав на кнопку с зеленым значком.
            – Дмитрий Волков?.. – спросил приятный женский голос. – Вам привет от дяди Трифона.
            – Я слушаю.
            – В сквере у памятника Петру в восемнадцать пятнадцать.
            – Хорошо. А как я вас узнаю?.. – спросил Алекс, но трубку уже положили.
            – У вас злой язык: помянули черта, а он тут же и появился, – сообщил Копылов инструктору. – Только почему-то с женским голосом. Свидание в восемнадцать пятнадцать возле памятника Петру.
            – Ну и хорошо.
– Продолжим?
            – Какое продолжим!? Полиграф требует тишины и уравновешенности, – Стас принялся снимать с Алекса датчики.
            – Ну и как я отвечал? – не мог сдержать тот своего любопытства.
            – Слишком коротко, чтобы делать выводы.
 
14
            По дороге на площадь Декабристов Алекс попросил остановиться у магазина электроники и купил себе маленький диктофон:
– Пускай будет. Мне хочется свою запись иметь.
            – Если ты косишь под простого студента, то у тебя такого отвлекающего момента быть не может, – возразил Стас, но препятствовать не стал. Да и прослушкой он снабдил Алекса больше по его желанию, чем по своему.
            Из вишневой «шестерки» инструктора Копылов вылез за целый квартал, так чтобы было похоже, будто он шел со стороны метро «Адмиралтейская».
            И вот сам сквер позади хвоста императорского коня. На мобильнике 18:14. В легком сумраке «шестерки» не видно, но она несомненно где-то поблизости. Прохожих мало, но они есть: возникают и проходят мимо.
            – Дима, привет! – фээсбэшница не подкралась, а подошла напрямую, почти на законных основаниях.
            – Привет, – отозвался он, оценивающе окидывая взглядом ее густо намакияженный приятный лик и короткую фасонистую шубку – на тайного агента она никак не тянула, но посмотрев в ее строгие совсем неулыбчивые глаза, Алекс понял, что перед ним вполне состоятельная офицерша, не ниже старшего лейтенанта, наверное.
            – Здесь сильно дует. Пошли? – она просто взяла его за кисть левой руки, и они пошли прочь от набережной, изображая из себя взявших за руки влюбленных. Но после ворвавшейся к нему в семь утра Веры, Алекса такая штыковая атака мало смутила. Рука офицерши была в перчатке, и через минуту он уже вовсю поигрывал ее пальчиками, с любопытством ожидая результата своего заигрывания.
            – Какое женское имя больше всего тебе по душе? – между тем безмятежно ворковала фээсбэшница.
            – Бронислава, – пошутил Копылов.
            – Отлично. Броней я еще не была. Значит, я для тебя Броня, запомни это.
            – А отчество пусть будет Африкановна, – попросил он.
            – Отчество мы пока пропустим, так же как и фамилию. Кто-нибудь проявлял интерес к твоему двухсуточному исчезновению?
            – Только староста группы. Сказал, что за пропуски я уже первый на отчисление.
            – Компьютер дома есть?
            – Есть.
            – Будешь мне писать отчеты раз в неделю обо всех твоих встречах и важных разговорах.
            – Мы куда-то конкретно идем? – поинтересовался он, когда они свернули с Адмиралтейского проспекта на Гороховую.
            – Нет. Я доведу тебя до метро и все. Так ты понял про отчеты?
            – На имя кого?
            – Без имени. В произвольной форме: такого-то числа в такое-то время я встречался с тем-то и тем-то. Только учти, мы выборочно время от времени будем проверять твои отчеты и если там что-то будет не так, ты можешь оказаться в черном списке.
            – В каком смысле?
            – На тебя вдруг начнут сыпаться всякие неприятности. И ни на одной работе в Питере или в Москве ты долго не задержишься.
            – Хорошо, Броня, я тебя понял. Буду неукоснительно соблюдать все твои инструкции, – этот ответ больше предназначался Стасу, чем спутнице.
            – Похоже, ты меня пишешь? – вдруг как тисками стиснув его ухажерскую кисть.
            – Только чтобы лучше сохранить в памяти каждое твое заветное слово, – он невозмутимо достал из кармана и протянул ей свой диктофон.
            – Больше так не шали, – сказала Броня и сунула его диктофон к себе в сумочку.
            До метро они дошли уже как просто знакомые, с разомкнутыми руками. Войдя в вестибюль станции, Броня проследила, как Алекс прошел через турникет и стал на эскалатор. Не видела только, как ее сексот быстро прямо на эскалаторе, пока не исчез сигнал, набрал номер Стаса и сообщил ему, что выйдет из метро на Садовой.
            На лишнюю минуту задержавшись на платформе, он быстро и точно набросал в своей записной книжке портрет Брони.
            – Увы, не знаю такой, – сказал Стас, разглядывая на Садовой в своей «шестерке» его рисунок. – Ты сам заигрался со своей иронией. Только совсем бестолковый не догадался бы, что ты говоришь это все под запись. Хорошо еще, что она мой микрофон на тебе не стала искать. А за предусмотрительность с диктофоном тебе отдельный респект.
            Тем же вечером уже заполночь инструктор разбудил своего креативного фабзайца телефонным звонком.
            – Это Виктория Гоголева, по прозвищу Альфа-луч, говорят у нее сильные экстрасенсные способности.
            – А звание у нее какое?
            – Старший лейтенант.
            – Тогда прошу меня впредь называть Бета-лучом, – попросил Копылов.
            – Ты доборзеешься когда-нибудь, – это у Стаса прозвучало, как пожелание спокойной ночи.             
                       
15
Для того чтобы узнать о наследстве Алекса, Циммеру даже не понадобилось никуда выезжать. Он просто позвонил своему сокурснику, работающему в Москве, и тот навел необходимые справки.
– Нужны документы твоего Копылова, – сказал адвокат по телефону, и они назначили встречу в центре города.
Алекс прошел с одной улицы дворами на другую и сел в ожидающий джип Циммера и попросил его отъехать куда подальше.
– Ты не от любовницы, часом, шифруешься? – заметил на это адвокат.
– Скоро и ты точно также шифроваться будешь, – заверил его Алекс.
Через несколько минут остановились на безлюдной улочке и занялись делами. Вернее, попытались заняться, сразу споткнувшись на заграничном паспорте и метрике на имя Александра Копылова, что имелись в наличии.
– Погоди, но ведь ты у нас Дима?
– Иногда Дима, иногда Александр.
Циммер только хмыкнул на это.
– А другие документы: российский паспорт, приписное свидетельство, студенческий, данные родителей…
– Все это есть, но на другую фамилию, – невозмутимо сообщил Копылов.
– Покажи! – не поверил адвокат.
Алекс показал. Циммер просмотрел документы. Особое внимание обратил на прописку и время выдачи паспорта.
– Все очень просто. Защита свидетелей – слышал? – объяснил ему Алекс.    
– У нас защита свидетелей будет через десять лет, не сейчас. Уж мне-то не знать.       
– Официально, да, ее нет. Но в отдельных случаях она существует. Я и есть этот отдельный случай.
– Так тебя еще и усиленно разыскивают?
– Ну да, киллеры толпами вокруг так и шастают.
Циммер переменил тему:
– Тогда кто такие Родригесы из Коста-Рики?
– Мои родственники.
– Эммигранты, что ли?
– Ну конечно. В том-то и фишка, что мне светиться нельзя. А тебе нужно собрать не хватающие документы: российский паспорт на Копылова с питерской пропиской желательно, ну и другое, что потребуется.
– И как ты все это себе представляешь?
– Надевай перчатки и нигде не оставляй свои отпечатки пальцев.
– Однако я погорячился со ста тысячами, тут и двухсот мало будет.
– Хочешь, мой любимый анекдот про адвокатов?
Циммер хмуро молчал, катал по мозговым извилинам ситуацию.
– Ученые решили для опытов вместо крыс использовать адвокатов. Во-первых, их не так жалко, во-вторых, их больше, в-третьих, есть вещи, на которые даже крысы не согласятся. Ну так ты крыса, которую жалко, или адвокат, согласный на все?
– Документы Димы! – потребовал Циммер.
Алекс протянул ему заранее приготовленный конверт. Бегло глянув на студенческий и приписное, адвокат внимательно изучил метрику и российский паспорт, особенно прописку и дату выдачи.
– А ведь ты все врешь! – было его окончательное заключение.
– Конечно, вру, – невозмутимо согласился Копылов. – Сто тысяч просто так не предлагают… Мне уходить?..
– За подделку документов, да еще с целью скрыть другое преступление, между прочим, положено четыре года.
– Я знаю, – скромно заметил Алекс. – За укрывательство преступника еще два года могут накинуть.
– Ну ты и сука! – адвокат в сердцах сильно толкнул кулаками своего пассажира в плечо. – А я уже яхту размечтался купить!
– Купим вместе, я тоже хочу яхту, – Алекс забрал конверт с документами Копылова. – Ты говорил, у тебя дача в Финляндии? Там лишних две комнаты найдутся? Хочу к тебе на Новый год одну девушку с бойфрэндом пригласить.
– Я тебя сейчас прямо здесь задушу и все! И мне еще награду за это дадут.
– Кстати, главная фишка, чтобы получить наследство не в Питере, а в Хельсинки, – продолжал добивать Циммера Алекс.
– Может еще что-нибудь барчуку угодно?
– Барчуку угодно финскую визу сюда на Новый год получить, – Копылов указал пальцем на свой загранпаспорт.
– Тысячу баксов на бочку! – свирепо прорычал адвокат.
– Базара нет, – Алекс достал портмоне, отсчитал десять купюр с Бенджамином Франклином и засунул их в нагрудный карман рубашки оцепеневшего Циммера.
В следующий момент адвокат и в самом деле кинулся душить своего пассажира. Копылов, хохоча во все горло, отбивался.
 
16
Каждый день отныне был наполнен для него массой сильных эмоций и мозговых атак. По утрам вставал с постели лишь с одной мыслью: как сейчас он выйдет из дома и всех победит. Так оно на самом деле и происходило. Три параллельных службы: в институте, у Стаса и у фээсбэшной Брони двигались вперед без сучка и задоринки. Лингвист Ерашов все чаще капитулировал перед умствованиями юного студента. Циммер невыносимо всего боялся, но безотказно все делал. Мальвина раскручивала своего Стива на вояж в Хельсинки. Вера со страшной силой обеспечивала Алекса большим мужским счастьем. Дополнительные компьютерные заработки пополняли не только кошелек, но и записную книжку телефонами новых знакомых. Даже еще недавно столь мрачный неприветливый город все настойчивее поражал своим особым изыском, а наполнение служебной квартиры собственноручно купленными хозяйскими мелочами окончательно превращало его из временщика в самостийную обывательско-бюргерскую единицу. Ему удалось даже, пользуясь расположением Стаса, сделать несколько звонков с его неопределяемого мобильника: сообщить бабушке, что он жив и здоров, узнать все ли в порядке у Юли и выяснить, что Лавочкин у «Элисе» уже не работает.
 Вдруг как-то стали понятны ранее загадочные слова матери с видеокассеты о том, что они с папой прожили самую яркую, самую интересную жизнь, какая была только возможно. Похоже, именно такой жизнью и начинал он теперь жить.
Неожиданно легко все прошло с финской визой. Подруга Циммера Рая заведовала одной из мелких турфирм, и ей не составило труда заочно поставить в загранпаспорт Копылова полугодовую финскую визу. Циммер отстегнул пятьдесят баксов на визу, остальных девятьсот пятьдесят с пафосом вернул Алексу:
– С миллионеров лишнее не берем-с!
Чтобы подстраховаться, Алекс обратился и к Стасу:
– Хочу съездить в Хельсинки. Можно через контору оформить загранпаспорт?
– Чего ты там забыл у этих чухонцев?
– У нас в группе только я один ни разу за границу еще не ездил.
– А если ты лыжи наостришь оттуда?
– А смысл? У вас сейчас для меня самый надежный крючок есть.
– Это какой же? – заинтересовался инструктор.
– Малейшая информация, что я был внештатным сотрудником ФСБ, перечеркнет за кордоном мне любую карьеру, да и приличные люди будут всегда сторониться.
– Очень хорошо, что ты это понимаешь, – сказал Стас и через два дня сообщил, что возражений против загранпаспорта для Димы Волкова у них в конторе нет, только пусть он уж сам стоит в очередях и оформляет его.
А потом как-то быстро приблизилось закордонное рождество и стало ясно, что на Новый год встреча с Мальвиной не состоится.
«Давай в феврале-марте, – написала она. – И чтобы ты обязательно был с подругой».
«Давай», – кисло согласился Алекс, хотя это была для него спасительная отсрочка, потому что он не представлял, как можно совместить Веру с Мальвиной и Стивом, да еще Циммер с Раей обязательно будут крутиться рядом.
Точно так же отверг он предложение и своих одногрупников о совместной встрече Нового года в одном из кафе – не хотел видеть их реакцию на профессию Веры. Празднование же Нового года без любимой проводницы им даже не рассматривалось. Боялся лишь одного: как бы к ним на хвост не сел Стас – тот делал намеки, что если Алексу некуда будет податься в новогоднюю ночь, то инструктор для него может что-нибудь придумать.
Еще 30 декабря все находилось в подвешенном состоянии, затем Вера сообщила по телефону, что ей удалось освободиться аж на четыре дня, и новогодний сканворд сложился как надо. Синоптики пообещали на праздник безветренный снегопад при минут пяти, и стало окончательно ясно, что Новый год лучше проводить не в каменном застенке.
– На Дворцовой площади или в лесу у костра? – предложил он выбрать подруге.
– А в лесу мы елку наряжать будем? – только и спросила она.
И вот наготовив энное количество бутербродов с семгой, ветчиной и красной икрой, закинув их с бутылками шампанского и коньяка, кассетником и елочными игрушками в сумку, двинулись они в десять вечера вглубь своего лесопарка. В другой руке Алекс нес несколько сухих палок для растопки валежника.
Оказавшись среди зловещего лесного мрака, Вера сильно забеспокоилась:
– А если какие-нибудь бандиты или бомжи появятся?
«А на это посмотри», хотелось Алексу похвастать зацепинской «береттой», но он сдержался.
– Я им отдам тебя на растерзание, а сам убегу, – сказал и получил честно заработанный удар кулачком в бок.
Нашли подходящую елку, и пока Вера ее наряжала, он быстро и умело разжег небольшой костер.
На его притягивающее пламя вдруг позвонил Циммер поздравить с наступающим и спросить, нет ли у Алекса огнемета.
– Зачем тебе?
– От этого веселья по ящику я уже на стенку лезу.
– Ну так выключи его.
– Ага, Рая мне последние волосья повыдирает. А ты где сейчас?
– В лесу, у костра.
– Как в лесу!!! – от вопля адвоката у Копылова заложило ухо. – Где? – за свои без малого тридцать лет, Циммеру ни разу не приходила в голову подобная встреча Нового года.
– В лесопарке прямо возле места, где тебя мутузили твои дворовые дружбаны.
– Я тоже хочу!
– Ты уже не успеешь.
– Да я тут у Раи, с другой стороны твоего лесопарка. А ты точно там? Сколько вас?
– Я с Верой.
– Мы идем!
Через полчаса их компания действительно увеличилась вдвое. Рая оказалась такой же веселой хохотушкой, как и Вера, и они быстро нашли с ней общий язык. Циммер же весь дышал циклопическим восторгом: падал с хохотом в снег, таскал для костра целые деревья, снимал на цифровой фотоаппарат каждую свечечку и бутерброд. Вторая бутылка шампанского и миски с салатами и мясом пришлись в самый раз и скромный перекус быстро перерос в настоящее пиршество.
По кассетнику били куранты, звучала отборная музыка, вдали грохотали городские фейерверки, а лес становился уютным и комфортным.
– За Алекса, ой, извините, хочу выпить за тебя, Дима, чтобы тебе в этом года досталось много бабла и все твои недруги были позорно посрамлены! – провозгласил уже под самое утро Циммер.
Копылов, он же Дима Волков, он же агент двух спецслужб и враг холдинга «Элис» не возражал.     
 
17
Промелькнуло в непосильных трудах и заботах еще два месяца, и все звенья кое-как сложились в нужную цепочку. А ведь кроме нового паспорта на старую фамилию да еще с конкретным адресом питерской прописки, необходимо было, чтобы у всех пятерых великих правонарушителей совпали недельные отпуска. Каким-то мистическим образом они в самом деле совпали, и следом за джипом с Циммером и Раей, едущими на свою дачу, тронулся и туристический автобус на Хельсинки, где прямо на двух сиденьях разместился с большим комфортом Алекс. Через три дня должен был приземлиться в Хельсинки-Вантаа и «Боинг» с Мальвиной и Стивом, которых Алекс всеми правдами и неправдами собирался на пару дней заполучить на адвокатскую дачу. Вера в их компанию не вписалась и даже не потому, что Копылов не хотел их встречи с Мальвиной, а просто опасался быть арестованным на глазах слишком доверчивой девушки.
…Туристический автобус миновал последнюю разделительную черту и выехал на ничейную полосу. Шестьдесят секунд на ее пересечение тянулись сказочно долго. Ну вот и финские пограничники. Здесь контроль был уже самый формальный – действительно, зачем? Проверкам российских пограничников тут за последние восемьдесят лет привыкли доверять.
Первый остановочный пункт на финской земле, и Алекс, увидев в окно уже ожидающий его неподалеку джип Циммера, вместе с дорожной сумкой вышел из автобуса.
– Куда это вы? – удивилась женщина-гид.
– Меня тут знакомые до Хельсинки подбросят. В отеле раньше вас буду, – лучезарно ей улыбаясь, сказал Копылов.
Он соврал – Циммер с Раей повезли его сперва на свою дачу.
– Наконец-то, – с облегчением сказал адвокат, когда Алекс влез к ним на заднее сиденье.
– Не понимаю, почему его нельзя было посадить к нам еще в Питере? – недоумевала Рая, для нее их юный друг по-прежнему оставался Димой Волковым.
– Его спроси, – буркнул на это Циммер.
– Строгая экскурсовод попалась, могла прямо на границе скандал устроить, – прикрыл своего старшего подельника Копылов.
До адвокатской дачи они домчались за каких-либо полчаса. Едва въехали на участок, как лицо Циммера превратилось в некий колпак от торшера, излучающий свет и довольство жизнью. Едва ли не за руку таскал за собой Алекса, стараясь передать ему хоть часть своего дачного восторга.
Большой участок с березами и соснами выходил к бесконечной почти морской водной глади. В пору было почувствовать свою человеческую малость, если бы не полдюжины разбросанных по ее поверхности ближних и дальних островков, позволяющих смело пуститься вплавь или на весельной лодочке до самого горизонта. 
– Ты посмотри, какое озеро, четвертое по площади в Европе, равное территории Бельгии, на нем тринадцать с половиной тысяч островов. Сейчас подо льдом оно только десятая часть своей красоты. Посмотри какие скалы, лес, простор!
– Лужа, как лужа, – дразнил его Алекс. – Это ты еще Приморье и Курилы не видел.
– К черту твои Курилы! Вот где яхту хочу!
Потом настал черед дома: три спальни, два санузла, гостиная с кухней, позволяющей играть в прятки, печь-камин, утепленный гараж, несколько кладовок и хозпомещений с отопительной, постирочной и столярной мастерской.
– Я в детстве бывал зимой у бабушки в деревне, – заливался жаворонком адвокат. – Это было ужас что. Бесконечно топишь и все равно в какие-то щели постоянно сквозит. Ты посмотри здесь как! Месяц меня здесь не было, а автоматика работает как часы. Двадцать два градуса по всему дому и ни духоты, ни сквозняка. Оцени!
Но Алекса больше привлекал дизайнерский интерьер.
– А мебель ты сам прикупил?
– Еще чего? Для этого здесь есть специально обученные люди. Мое только постельное белье и посуда на кухне.
– Ага, и белье и посуду ты тоже сам выбирал?! – ревниво заметила, услышав такую напраслину, Рая.
– Ты, ты выбирала! – поспешил исправить свою оговорку хозяин.
Немного перекусив и слегка умиротворившись дачной идиллией, мужчины оставили Раю на хозяйстве, а сами покатили в Хельсинки – чем скорее было отделаться от тревожной неопределенности, тем лучше.
– Может сперва в твою гостиницу заедем. Кинешь там сумку, – предложил Циммер, когда пошли пригороды финской столицы.
– Нет, сначала главное, а потом второстепенное, – возразил Алекс.
По карте-схеме «Норд Банк» найти оказалось совсем не трудно. И вот уже джип Циммера припарковался прямо напротив него на противоположной стороне улицы. Алекс однако не спешил выходить.
            – Ну что? – не выдержал первым адвокат.
            – Ничего. Думаю.                                        
– У меня тоже самые мрачные предчувствия. Не верю, что сейчас кто-то возьмет и просто так отдаст тебе полтора лимона зеленых.      
– Говорят, в финских тюрьмах неплохая кормежка.           
– Типун тебе на язык! Ну чего ты каркаешь?!    
– Вот тебе номер телефона, – Алекс передал адвокату крошечный листик бумаги. – Зовут Стас. Если меня заметут, вернешься в Питер и все ему расскажешь. Лишние паспорта тоже забирай.        
– А если меня обыщут?      
Алекс достал из своей сумки лист бумаги и ручку.
– Пиши заявление, что нашел их в лесу по дороге и хотел на обратной дороге на границе сдать.
Циммер недоверчиво взял бумагу.
– Может мне все-таки пойти с тобой? Как твоему адвокату. Если что-нибудь по документам спросят. Ты ведь их даже не просмотрел, как следует.         
– Если в них будет что-то не так, вычту из твоего гонорара.
– Ну конечно, что еще ты мог сказать. Держи, – Циммер передал папку с оригиналами всех документов Алексу.
– Но пасаран! Минут сорок подожди меня здесь, а потом едешь и ждешь до вечера у гостиницы.
– Без моего гонорара, чтобы не возвращался, – крикнул ему вслед адвокат.
Алекс вылез из машины и зашагал к зданию. У самой двери он оглянулся и сделал Циммеру знак, мол, всех победим.
На самом деле визит Копылова в банк занял не больше пятнадцати минут. Белокурая девушка, когда он ей по-английски объяснил свое дело, без лишних вопросов провела его в служебный кабинет к директору банка. Тот, извинившись, попросил Алекса предъявить какой-либо документ, но как заметил, Копылов, сверил не только его фото с фамилией, но и просмотрел визу.
– Да, господин Циммер прислал нам по факсу все необходимые документы. Нам остается лишь проверить их оригиналы и подготовить ваш договор. На это потребуется два дня, – ровным невозмутимым голосом произнес директор.          
– Не надо ли еще каких-либо дополнительных документов?
– Нет. Все документы в порядке.
– Значит, через два дня я уже могу получить сами деньги?
– Думаю, да, – служащий чуть замялся. – Вы останетесь на эти два дня в Хельсинки?
– Я еще не знаю.      
– Если вам негде остановиться, я могу порекомендовать хорошую недорогую гостиницу.
– Спасибо, у меня здесь в Финляндии есть знакомые, – и уточнив, в котором часу ему лучше прийти, Алекс чинно удалился. Только уже выйдя из банка, он сообразил, что возвращение за договором и прилет Мальвины будет в один и тот же день, хорошо, что еще не в одно время.
Осматривать приятный европейский город в своем напряженном состоянии не хотелось ни одному, ни другому. Даже обедать не стали сразу поехали назад на дачу.
 
18
Из аэропорта в Хельсинки в машине ехали два американца: Джон Маккой – тот, кто встречал и Майкл Гарридо – тот, кто прилетел.                                              
– По Наследнику небольшая неувязка, – сообщил Маккой. – Его российский паспорт выдан всего месяц назад. Известно, что он не живет по указанному месту прописки, но в России это нормальная практика: прописан в одном месте, а живет на съемной квартире в другом месте без всякой регистрации.
– Где остановился в Хельсинки?
– В отеле «Суоми», обычном отеле для русских туристических групп, но появился в нем всего на полчаса. Ночевал в неизвестном месте.
– Может быть в борделе?
– Когда человек приехал за такой суммой денег, ему вряд ли дело до борделей. По словам директора Хекконена, это симпатичный молодой парень, такой может обеспечить себя нужными любовными утехами и без борделей.
– Он как-то нервно себя проявлял?
– Не более, чем человек, волнующийся о такой сумме денег.
– Что еще?
– Я договорился воспользоваться кабинетом директора банка на полтора часа.
– Я думаю этого времени более чем достаточно.
И они надолго замолчали.
Если Маккой был простым помощником атташе по торгово-финансовым связям, которому весьма неуютно чувствовал себя, исполняя столь щекотливое поручение своего начальства, то Майкл Гарридо был фигурой совсем другого масштаба и качества. Два последних года он занимался вербовкой новых агентов, и эта служба у него складывалась достаточно удовлетворительно. Приехать в короткую командировку, оценить исходные данные и лихо провести словесный поединок, после которого противник всегда терял от переживаний два-три кило живого веса – это было настоящее искусство, и Джон процентов на семьдесят всегда справлялся с этим.
Но в деле Наследника у Гарридо присутствовал еще и личный момент. Восемь лет назад он был тем американцем, который руководил в Лимоне операцией по аресту семьи Гонсалесов. Тогда эта была едва ли не первая его такая операция. Нужен был крупный скандал по разоблачению русских шпионов в тихой почти цивилизованной Коста-Рике. Скандал и получился, только совсем не такой, на который он рассчитывал: шпионы почти ускользнули. На следующий день мадам Гонсалес, правда, задержали, когда она явилась в аптеку городка Пандора за противоядием, держа в руках ту самую змею, которая ее укусила, дабы не было сомнений какое лекарство ей нужно. Позже Джон даже единственный раз успел допросить эту мадам, вполне корректно, между прочим. На следующий же после этого день ему доложили о суициде русской шпионке.
Ее вид самоубийство вошел в анналы пенитенциарной системы не только Коста-Рики, но и самих Штатов. Это же надо было ухитриться повеситься прямо под своей нижней койкой, и щели высотой всего двадцать дюймов. Как сказал тюремный врач, надо было обладать сумасшедшей силой воли, чтобы лежа под своей койкой и держась за железную перекладину спинки кровати медленно отпускать руки, до тех пор, пока петля, сжимающая горло окончательно не погасит твое сознание и твою жизнь.
Маленький секрет Гарридо состоял в том, что в разведслужбу он пришел с единственным желанием стать автором шпионских романов, лавры Флеминга и Ле Карре не давали ему покоя еще со школьной скамьи. Увы, то дело с русскими шпионами в Лимоне было единственным, которое по своему содержанию хоть немного напоминало шпионский роман. Все остальное, включая самую эффектную вербовку, на действительно впечатляющие динамичные сюжеты никак не тянуло. Неудачного криминального советника тогда сразу же перекинули в другую географическую точку, подальше от позорной операции. Все как будто забылось, как вдруг год назад один из бывших костариканских коллег сообщил Гарридо, что оставшееся от Гонсалесов наследство нашло в России своего правообладателя. По своему возрасту это мог быть лишь сын Гонсалесов Алехандро. И литературное воображение Гарридо немедленно заработало на полную мощность. Да, российской резидентуре удалось нелегально вывезти юного Алехандро в свою Москву, только они вывезли не сына русских шпионов, а завербованного американского агента, которому суждено было пока что учить русский язык и получать российское образование. Таков был план предстоящего романа, который он собирался назвать «Наследник, приходящий из тропиков».
Запав на эту мысль, Майкл развил термоядерную деятельность, обосновывая необходимость полноценной вербовки Наследника, доказывая, что, во-первых, Алехандро непременно должен был общаться с коллегами своих родителей по ГРУ или ФСБ… в-пятых, нет лучшего повода для вербовки, чем лежащие в банке полтора миллиона баксов… в-двадцатых, даже если он не способен будет к оперативной работе, его можно использовать в качестве своего человека в каком-либо российско-американском совместном предприятии. В общем, своими докладами на эту тему он так затерроризировал свое начальство, что в конце концов ему дали добро на проведение вербовки Наследника.    
 
19
Чтобы постоянно не терзать себя сомнениями, удастся ли им их авантюра, они с Циммером постарались себя под завязку загрузить дачным отдыхом. Съездили за лыжами и лыжной экипировкой для Алекса, затем тут же вместе с Раей, которая лучше их обоих каталась на лыжах, опробовали местную лыжню, совершив двухчасовой пробег.
Дальше было освоение сауны. На озере пробили во льду прямоугольную полынью, и все трое выскакивали из горячей парной, чтобы с удалыми воплями окунуться в ней. После чего восполняли потерю влаги ящиком финского пива, сидя у камина и слушая ненавязчивую музыку без слов.
– Почему бы тебе не купить соседнюю дачу? – спросил Циммер. – Два месяца назад она еще продавалась.
– Зачем двадцатилетнему парню твоя дача? – заспорила Рая. – Ему машина нужна и хорошая квартира на Невском. Может он еще в Москву захочет податься?
– Москва нужна тем, кто хочет деньги большие заработать. А у него денег и так сейчас будет навалом, – возражал адвокат. – Дача под Питером это всегда в напряг, а здесь – самый оптимальный вариант. Учти, еще два-три года и сюда ломанутся питерские новые русские, взлетят цены и будет меньший выбор. Зато отсюда без проблем стартовать в любую страну мира, хоть в отпуск, хоть на работу. Не знал бы он английского, тогда бы еще можно было сомневаться, а так – в самый раз. Или ты не хочешь быть нашим соседом?
– Какие проблемы! Давай куплю, – легко согласился Копылов, и Циммер взялся за телефон.
Через час приехал риэлтор, и они все двинулись смотреть так и не продавшийся дом. Участок составляли те же полтора акра или шестьдесят соток, что и у Циммера. Но и дом и баня, и гараж – все было и поновее и покомфортней. Вместо пристани здесь имелся маленький заливчик, где могли разместиться два десятиметровых катера. Но все дело решили огромные валуны величиной с маршрутку и джип, лежащие на берегу, да еще то, что противоположный от дачи Циммера забор выходил на покрытые соснами такие же валуны, где вряд ли могла возникнуть какая-либо новая дача.
– По сравнению с этим ранчо наша дача – пристанище питерских бомжей, – вынужден был признать адвокат.       
Стоило все это удовольствие сто сорок тысяч баксов.
– А скостить тут не принято? – поинтересовался Алекс. – Я обожаю торговаться.
Риэлтор, когда Циммер ему перевел, отрицательно покачал головой.
– Ваша фирма ведь занимается еще и продажей малых судов, – взялся Копылов за дело сам. – Если вы сделаете мне скидку на дом, то обещаю, что и яхту я буду покупать у вас. А деньги за дом, возможно, будут перечислены вам уже завтра.
Риэлтор с недоверием посмотрел на юного клиента.
– Пять тысяч.
И три экземпляра договора на сто тридцать пять тысяч немедленно были заполнены.
– Только учтите, обладание недвижимости, не дает вам преимущественного права на получение визы, – счел нужным сообщить риэлтор.
Алекс вопросительно глянул на Циммера.
– Да нормально с этими визами, девяносто дней каждых полгода сможешь быть здесь, выше крыши хватит, – сказал адвокат по-русски.
– Значит, как только деньги поступят на этот счет, вы сразу же отдаете мне ключи, и я могу тут жить? – уточнил у риэлтора Алекс.
– Именно так, – ответил тот.
– Я уже жалею, что ты будешь моим соседом, – посетовал Циммер. – Рая, клянись, что никогда не будешь сравнивать мой скромный достаток с этим богатеньким Буратино!
– Я уже начинаю сравнивать и пилить тебя за это, – сказала Рая, и они вернулись назад на дачу, чтобы отпраздновать удачную покупку Копылова.
Этой ночью, накануне решающего похода в банк и приезда Мальвины, Алекс почти не спал. После легкой выпивки, разошлись в первом часу ночи по комнатам, а в два часа Алекс проснулся от двух слов, словно сказанных ему кем-то на ухо: «Расходный материал» и дальше спать уже не получилось. Расходный материал это был он, Алекс Копылов, которого готовили немного немало для выполнения акций возмездия – в одно мгновение ему это стало ясно как Божий день. За это говорило все: и поверхностное обучение разведнавыкам, и полное отсутствие каких-либо контактов, кроме Стаса и гражданского лингвиста Ерашова, и не принятие мер по наказанию за его самовольство, и даже то, что инструктор не забрал ни документы на Копылова и даже ни один из его трех пистолетов. Не исключено, что и Зацепин был как-то задействован в этом, передавая его посреднику из ГРУ наверняка мог сказать: это парень способен на все. Да и Стас вряд ли скрыл от начальства его двойное московское убийство и почему-то получил на это полную индульгенцию. Таким образом, его просто выводят на нужную тропу. Будут вывозить за кордон и указывать кого и как надо убрать. А в случае ареста он ничто и никого не сможет выдать – просто потому что ничего ни про кого не знает.
Огромная просторная будущая жизнь вдруг сузилась для него до узкой улочки с глухими высокими заборами, по которой ему суждено идти только в одну сторону. Страшно было даже не то, что его нацеливают на одну не самую доблестную специализацию, а то, что им кто-то может вот так свободно манипулировать. Бумерангом вернулись собственные слова сказанные Стасу о невозможности карьеры за рубежом, если известно, что ты был сотрудником ФСБ, похоже, не слишком возможна хорошая карьера с таким пятном и в России…
 
20
В Хельсинки поехали все втроем. Потом Циммера оставили в гостиничном номере Копылова, а в аэропорт встречать Мальвину отправились лишь Алекс с Раей. Как Рая не старалась омолодить себя, чтобы выглядеть подходящей подругой двадцатилетнего студента, получилось это у нее не очень. Теперь, когда вся ситуация достигла своей кульминации, пожалуй, можно было уже не опасаться всяких сопутствующих накладок. И по дороге в аэропорт, Алекс, сидя за рулем, рассказал несведущей девушке историю про свою защиту свидетелей.
– А Иван знает? – прежде всего спросила Рая.
– Мы решили, что ты будешь слишком нервничать из-за этого.
– А Вера?
– Вера не знает.
– А та, которую мы встречаем?
– Ей достаточно моего старого имени.
Для Раи было приятно услышать, что она все же не последняя, которую посвятили в эту тайну.
– Я своего Ивана считаю проходимцем, но ты ему сто очков вперед дашь. Поэтому вы так и закорешились, – и она надолго обиженно замолчала.
Несмотря на многолетнюю привычку, Алекс в который уже раз поразился, как легко в России все подряд соглашаются участвовать в противоправных действиях.
В аэропорт они приехали в самый раз: самолет уже приземлился, и пассажиры получали свой багаж. Еще пятнадцать минут ожидания и из зала прилета показался ручеек пассажиров, прибывших из Нью-Йорка. Алекс не сомневался, что легко узнает Мальвину, ведь и года не прошло, как он видел ее в Москве. Думая только о ней, он совершенно упустил из виду, что она будет не одна, и, засмотревшись на одну красивую молодую пару американцев, он весьма изумился, когда эта пара остановилась напротив них с Раей и голосом Мальвины из-под красной спортивной шапочки произнесла по-русски:
– Всем привет!
– Ну! – выдавил он из себя вместо приветствия.
Что-то действительно сильно поменялось в его бывшей однокласснице, добавился некий чисто американский глянец, которого у нее не было прежде.
– Это и есть Стив! – представила Мальвина своего бойфренда. Высокий, спортивный с немного детским лицом он по-своему тоже впечатлил Копылова.
– Я Стив и я не говорю ни по-русски, ни по-фински, – сказал и засмеялся собственной шутке американец, но даже это у него вышло как-то приятно и обаятельно.
– Мы тоже не говорим ни по-фински, ни по-американски, – ответил ему по-английски Алекс.
– «Ни по-американски!» – повторил Стив и залился счастливым смехом.
– Рая, – сама представилась подруга Циммера и получила от гостей дружеские объятия и поцелуи. 
Алекс подхватил чемодан Мальвины, и они тронулись к автомобильной стоянке. Стив, убедившись в адекватности английского Алекса, болтал без умолку, воспитанно пытаясь втянуть в общий разговор всю компанию.
Это был его первый пелетел в Старый Свет и его восторженного рассказа о полете через Атлантику хватило почти на всю дорогу до гостиницы. К счастью это был совсем другой отель, в котором остановилась туристская группа Копылова, иначе бы принимающая сторона в лице Алекса и Раи сошла бы с ума от всего этого словесного фонтанирования. Время встречи в Норд Банке уже поджимала, и, проведя гостей в вестибюль их отеля, Копылов поспешил распрощаться.
– Не исключено, что наше свидание на этом вот и закончится, – сообщил Алекс Мальвине, прежде чем уйти.
– Под бандитские пули голову подставляешь? – с излишней многозначительностью поинтересовалась она. Опять повеяло интернатским птичьим языком.
– Вроде того, – кисло сказал он.
 
21
            Забросив Раю в гостиницу, Алекс направился в Норд Банк пешком, хотел пройтись и заодно посмотреть, не отирается ли в окрестностях банка какая-либо полицейская машина. Все было уныло-спокойно, не считая двух видеокамер на здании банка.
            – Добрый день, – приветствовала его на русском с певучим финским акцентом прежняя служащая и повела его знакомым путем в кабинет директора. Открыла дверь, пропустила его вовнутрь, а сама входить не стала.
Возле окна, спиной к двери стоял среднего роста мужчина в дорогом костюме, явно не финн, сразу понял Копылов. Оглянувшись, Майкл Гарридо заговорил по-испански.              – Добрый день, молодой человек. Не хотите ли снова немного попрактиковаться в испанском?
Алекс молчал, соображая как реагировать.
– Или вы уже подзабыли свой родной язык? Либо предпочитаете все же говорить по-английски? А то можно и на русский перейти? На каком языке будем беседовать?
– Возникли какие-нибудь трудности с деньгами? – по-английски спросил Алекс.        
– При бегстве вашей семьи в Коста-Рике погибли пять человек, один из них мой близкий друг, – по-испански продолжал говорить Гарридо.
– Извините, я по-итальянски не понимаю, – произнес Алекс по-английски.
Майкл чуть усмехнулся и повторил только что сказанные слова на английском.
– Вы чеченец? – спросил его Копылов.
– Что? – Гарридо чуть поперхнулся от неожиданности.
– У нас в России чеченцами называют американских копов. Им, чтобы начать действовать, обязательно надо за кого-то мстить.
– Вы Алекс Копылов, сын русских шпионов Карлоса и Исабель Копыловых, – Майкл тоже перешел на английский. – И не надо это отрицать. Мы все про вас знаем.
Зря он, конечно, так сказал – Алекс разозлился еще больше.
– Как зовут вашу дочку?
– Что? – Гарридо чуть поперхнулся от неожиданности.
– Наверно и фото ее у себя в портмоне носите. Показать можете?
Джон Маккой, слушая их разговор в соседнем помещении, затрясся от беззвучного смеха.
– Если вы все про меня знаете, будет только справедливо, если и я про вас что-то буду знать, – объяснил свой интерес Алекс. – Правильно ли я вас понял, что с помощью своего фантастического шантажа вы хотите отобрать у меня часть моих денег?
– У меня есть разрешение финского правительства на вашу экстрадицию в Коста-Рику для проведения следственных действий по факту убийства пятерых полицейских.
– И я смогу бесплатно попасть вместе с вами в Коста-Рику!? Супер! А когда едем? Завтра?.. А мне свои вещи из гостиницы забрать можно будет?
Похоже, сын характером пошел в свою мать, понял Гарридо. Увы, то что было хорошо для его будущего романа, мало пока годилось для сегодняшней вербовки, парень просто издевался над ним.
– Вы, кажется, очень беспокоитесь за свои деньги? – начал с другого конца Майкл.
– Что вы хотите? – перешел на русский язык Копылов.      
– Сотрудничества. Только сотрудничества.        
– Вы не хотите мне отдавать мои деньги, а хотите сотрудничества. И вообще, что это за дела такие? Вы что меня в предателя Родины хотите записать?
– Не надо таких слов!                                 
– А каких? Разве это не так?! – Алекс подошел к столу и взял с него увесистую подставку под ручки. – Вы забыли, что находитесь не в Америке. Не перестанете, я вам устрою вам большой политический скандал. Если нет, я бросаю эту штуку в окно.   
– И таких театральных действий тоже не надо. Все равно вы этого не сделаете.    
– Не сделаю?!
Алекс размахнулся и запустил подставку в окно. Внешнее стекло выдержало, а внутреннее рассыпалось от удара.
В комнату ворвался испуганный Маккой.
– Позовите, пожалуйста, полицию, – обратился к нему по-английски Алекс. – Я настаиваю, чтобы вы позвонили в российское посольство. Это политическая провокация. Я гражданин России и не потерплю таких провокаций.
– Оставьте нас одних, пожалуйста, – попросил Майкла Маккой.
– Вы тоже американец? – переключился на него Алекс. – Вы тоже хотите скандала?
– Я не хочу скандала. Только чтобы внести небольшую ясность, – Маккой выразительно глянул на вербовщика.
Тот вышел из кабинета, и в свою очередь надел наушники прослушки.
– Александр Копылов, мы может поступить с вами еще проще. Найти в вашем багаже, например, наркотики. Вы очень хотите попасть в финскую тюрьму? Там вам уже никакой русский посол не поможет.
Алекс молчал.                                             
– Я думаю, что лучше быть свободным и богатым, чем несвободным и без денег. Неожиданный поворот судьбы, не так ли?
– Что вам нужно от меня?  
– Вы подписываете некий документ и свободно выходите отсюда.         
– Зачем вам это? Я никакими государственными тайнами не владею.         
– Не владеете сейчас, возможно, будете владеть в будущем. У вас слишком превратные представления о сотрудничестве с нашей организацией. Мы, напротив, можем способствовать вашей карьере и предпринимательскому бизнесу.  
– А мне отдадут мои деньги?         
– Частично.  
– Почему частично?
– Чтобы вы были у нас под контролем.    
– Выходит, я сам себе буду оплачивать работу на вас. Ловко. 
– Не совсем так. Вы будете получать отдельную зарплату.       
– Сколько? – Алексу стало интересно.    
– Две тысячи долларов в месяц.    
– Ну вы что? Я своим путанам за одну ночь больше плачу.
– Вы же сами признаете, что пока пользы от вас будет очень мало. Слухи о наших заоблачных гонорарах сильно преувеличены. Поэтому для начала только две тысячи.   
– Но я же миллионер. А вы хотите платить мне такие гроши… Две с половиной тысячи.    
– Хорошо, пусть будет две с половиной, – тяжело вздохнул Маккой.    
– Еще я хотел бы купить дачу здесь, в Финляндии. Я уже даже присмотрел какую. Вот эту, – Алекс протянул договор.           
– Зачем вам дача?    
– Как зачем? Я еще яхту хочу и большое ранчо. Желательно в Калифорнии. Но это потом, лет через десять.     
– Какие еще будут условия?          
– Еще я тачку хочу купить.
– Это все?     
– Нет. Еще мне нужны сто тысяч баксов наличными.  
– Именно сто тысяч?           
– Это мой карточный долг. Я иногда бываю слишком азартным.           
– Вот чего мы точно не будем делать, так это оплачивать ваши карточные долги.     
– Во-первых, деньги все-таки мои, а не ваши, во-вторых, без них я из Финляндии не уеду.    
– Почему так?          
– У нас в России убивают за тысячу долларов, а за сто тысяч человека режут бензопилой. Короче, все. Я уже подумал. Или деньги, или сразу ведите в финскую тюрьму. Говорят в ней можно заочно учиться в университете. Выйду с хорошим европейским образованием и все равно отсужу у вас свое наследство.
Торг шел битый час. Алексу удалось отстоять почти все свои запросы. Под конец чуть уступив с наличными, он в виде компенсации попросил у Маккоя его головной убор.
– Зачем вам это? – искренне удивился помощник атташе.
– Мы русские, как ваши индейцы, я вам подарю свою любимую ручку, а вы мне самую недорогую из своих кепок. Я думаю она у вас не одна.
Когда же после окончания финансовых дел Алексу подсунули подписывать договор-обязательство с Госдепом, ему стоило большого труда, чтобы не расхохотаться, потому что там было все тоже:
– «Я, Копылов Александр Сергеевич, обязуюсь работать на правительство Соединенных Штатов Америки. Впредь считаю себя солдатом свободного мира, борющегося за идеалы демократии и освобождение народа России и моей родины от авторитарного правящего класса. Обязуюсь служить правительству США верой и правдой и приложить все силы для выполнения приказов, переданных мне представителями американского правительства. Настоящим заявляю, что подписываю этот акт, осознавая всю его важность и проявляя свою собственную волю…»
Поистине во всех трех тайных ведомствах формализм был одним и тем же.
 
22
Открылась дверь и Алекс вошел в номер отеля.
Циммер вскочил с кровати, на которой лежал в одежде и выключил телевизор с музыкальной программой. Рая почему-то отсутствовала.                                             
            – Ну?!                                    
            – Кассира вызывали?                                              
            – Ну?!! – Циммера всего трясло от нетерпения.                                    
            – Твой гонорар такая непомерная тяжесть.
Алекс как фокусник стал доставать из карманов, из запазухи, из-за пояса пачки стодолларовых купюр.                                        
– …Седьмая, восьмая, девятая… А где же десятая? Обожди, я ее, кажется, в трусы засунул… Нету. Куда же она делась. Кажется куда-то по ноге сползла. А, вот и десятая! – Алекс закатал штанину и вытащил засунутую в носок десятую пачку купюр.                       
– Не можешь без эффектов! Значит, я все это забираю к себе? – адвокат был еще не совсем уверен в себе.           
– Нет, если не хочешь, то и не забирай.
– Как я это через таможню провезу? – вдруг спохватился Циммер.
– Зароешь у себя на даче и будешь по одному доллару перевозить, – дал ценный совет Алекс.
 
23
Стас был вызван на ковер к Яковенко.
– Ты знаешь, где сейчас твой Валет? – без предисловий начал проработку подполковник.
– Знаю, в Хельсинки.
– А ты знаешь, что он там под своей старой фамилией?
Этого Стас не знал и ждал разъяснений.
– Вот мне доставили сводку тех, кто за эту неделю пересек финскую границу. Бдительный лейтенант из второго отдела не поленился запросить Москву и уточнил там данные на загранпаспорт Копылова. Все сложилось. Ты можешь, что-то сказать?
– А зачем мне говорить, давайте его самого спросим. – Стас достал мобильник и вопросительно посмотрел на шефа, тот не говорил ни да, ни нет. Тогда инструктор набрал номер Алекса. Тот отозвался тотчас же:
– Алло. Смольный на проводе.
– Ты где? – Стас включил громкую связь.
– Изучаю чужую столицу.
– Ты под какой фамилией пересек границу?
– Под своей старой, а что?
– Почему?
– Получаю в местном банке наследство от родителей.
– Хорошее наследство?
– Полтора лимона. А что?
– Ничего. Когда возвращаться намерен?
– Послезавтра вместе с экскурсией.
– Ладно, будем разбираться.
Яковенко не делал никаких знаков насчет продления разговора, и инструктор выключил телефон.
– Чего полтора лимона? – мрачно спросил шеф.
– Я думаю не рублей.
– Вот что, готовь парня на отчисление. И узнай в Москве почему нас не поставили в курс о его наследстве. И почему в Финляндии? Хотя нет, почему в Финляндии и так понятно. Ну и оторвали мы себе фабзайца!!
 
24
Наутро они всей честной компанием собирались ехать на Циммеровскую дачу, благо мест для пяти человек хватало. Но за ночь произошло непредвиденное: Мальвина со Стивом вышли пройтись по ночному Хельсинки, и американский студент в центре чистенького аккуратного стольного града найти пол квадратного метра чистого льда и громыхнулся так, что отбил себе все локти и получил сильное сотрясение мозга. Как и положено всякой этнической россиянке, Марина тут же помчалась со Стивом в больницу – и ни о какой автомобильной поездке речь уже не заходила.
– Я не знаю как и быть, – голос Мальвины по телефону был само уныние. – Надо ехать в авиакассы менять билеты на обратный рейс. Может быть мне удастся выкроить один час и приехать к тебе в гостиницу.
– Боюсь, что это будет напоминать собачьи свадьбы, – сказал Алекс. – Я столько ждал не для того, чтобы все время теперь посматривать на часы.
– Ты прав, я этого тоже боюсь. Как все это глупо получилось.
– Предлагаю свидание возле авиакасс.
– Ты не будешь кислым?
– Постараюсь, – пообещал он.
Свое обещание он выполнил: быстро переоформив билеты на ближайший рейс, они сумели выкроить себе минут сорок для променада по старому Хельсинки. Стараясь развлечь свою платоническую подружку, Алекс рассказал и про собственное похищение из Питера в Москву и о вчерашней вербовке в банке. Не стал распространяться о своем ковбойском подвиге с велосипедом и пистолетом, по прошествии времени это уже отошло в разряд тех вещей, которыми не гордятся. Про занятия со Стасом тоже умолчал – кому интересно про школярское занудство?
Мальвина слушала по высшему разряду: где надо – восхищенно цокала, где требовалось – уточняла детали, где предполагалось – задавала испуганные вопросы.
Потом с той же мерой откровенности поведала о своих делах. Что Стив, у которого папа трехзвездочный генерал, это одновременно и задание, и веление женского сердца. Что оставив прежнюю фамилию, ей слегка подправили биографию – теперь она не дочь полковника ФСБ, а директора геологической разведки в Забайкалье. Что, судя по всему, в Америке она всерьез и надолго, однако сильно подозревает, что ее шпионство будет равно нулю.
– Давай сделай так, чтобы хотя бы у тебя был результат, – подытожила она свой рассказ с таким каким-то надрывом, что у Алекса невольно дрогнуло сердце.
– Я постараюсь, – пообещал он и понял, что действительно постарается, как бы сам он ко всему этому не относился скептически.
– Жаль конечно, что я не увидела твою дачу и теперь вряд ли увижу, но в Питер Стива я все равно рано или поздно вытащу.
           
25
Стас как верный гувернер поджидал Копылова в его квартире. Сидел за компьютером и играл в карты.
Алекс закрыл входную дверь, увидел на вешалке одежду инструктора и выглянул из прихожей. Они посмотрели друг на друга и ничего не сказали. Разборка, видимо, предполагалась самая серьезная.
– Вы будете смеяться, но меня снова завербовали, – Алекс положил на стол перед инструктором два рисунка с американцами. – Вот эти два партайгеноссе.
Стас просмотрел рисунки и продолжил играть на компьютере. Алекс между тем выбрал один из гвоздиков, что находился над его тахтой и приладил на него рядом с кепкой московского чекиста головной убор Маккоя.
– Наследство получил?
– А то!
– Еще одна чаша из черепа врага? – Стас глазами указал на шапочку Маккоя.
– Она самая, – невозмутимо подтвердил Копылов. – Надо еще с мадам Брони ее беретик стащить, будет целый триптих тогда.
– А мою кепку повесить не хочешь?
– Это будет лучший раритет в моей коллекции, – выразил Алекс свое безмерное счастье.
– Ну рассказывай, – инструктор выключил компьютер и всем лицом повернулся к непутевому фабзайцу.
 
26
            Яковенко надевал уже пальто, готовясь идти домой, когда внезапно дверь распахнулась, и в кабинет не вошел, а влетел Стас.
            – У нас что, военный переворот? – подполковник решительно нахлобучил на голову шляпу, всем своим видом показывая, что никакие новости не заставят его больше оставаться на работе.
            Но Стас был безжалостен. По-хозяйски прошел и сел у стола начальника, слава Богу, что еще на посетительское место.
            – Кажется, мы погорячились насчет отставки Валета, – сказал и выложил из своего портфеля рисунки Алекса.
            – Ну? – Яковенко, не снимая пальто, прошел и сел на свое кресло.
            – Вот, – Стас подвинул ему рисунки. – Валет только один раз выехал за границу, и его тут же заграбастала эта гоп-компания. Вот это Маккой – помощник атташе американского посольства в Хельсинки. Второго типа надо еще уточнять, но, похоже, что это заезжий вашингтонский вербовщик.
            – Я понимаю, что тебе хочется сохранить парня любой ценой, но ведь не такой же, – Яковенко отодвинул от себя рисунки.
            – А если это действительно так?
            – Тогда твоего парня не отпускать, а сажать надо, лет на пятнадцать как минимум.
            Стас не считал нужным возражать, просто требовательно смотрел на шефа.
            – Ну какого рожна американцам могло понадобиться от нашего неуча? Сам подумай. Тем более гнать из Вашингтона специального вербовщика. И на чем его вообще можно было прижучить?
            – На наследстве. Он поехал в Хельсинки получать наследство от родителей из Коста-Рики. Полтора миллиона баксов. Вполне приличный повод для вербовки. Во-вторых, он сын кадровых разведчиков, их вполне могут интересовать его связи в наших кругах и даже выпускники сто четырнадцатой школы. Помнишь, как в девяносто четвертом был прецедент, когда у них в одиннадцатом классе собирали отпечатки пальцев?
            – Насколько я помню, это была инициатива нашей собственной конторы, – заметил Якименко.
            – Я вы уверены, что копии отпечатков не могли еще куда-то пойти?
            – А что с его наследством?
            – Полтора миллиона баксов, но на руки отдали только десять тысяч и разрешили дачу на Саймаа купить. Я сам договор о покупке видел.
            – И такого ловчилу ты хочешь оставить на нашей службе. Тебе самому не смешно?  – Уже не хочу, – честно признался Стас. – Да он и сам не хочет.
            – Ну?
            – Он предлагает нам свои услуги в качестве свободного агента.
            – Чего?! – Яковенко все же позволил себе изумиться.
            – Будет сообщать нам о всех цэрэушных глупостях и при этом хочет не слишком подчиняться нашим глупостям.
            – Так и сказал?
            – Ну да… И еще одно. Хочет, чтобы контакты с ним с нашей стороны осуществлял только я один, чтобы никого другого ему не знать и не видеть.
            – А ты ему не сказал, что за одни эти слова он может оказаться в бессрочной сибирской зоне особого режима?
            – Сказал.
            – И что?
            – В ответ услышал: моих родителей предали из Москвы, будет очень здорово, если из Москвы предадут и сына.
            И пока Яковенко переваривал услышанное, Стас добавил еще один раздражитель:
            – Еще он хочет вернуть нам нашу служебную квартиру и купить себе апартаменты на Невском.
            – Ты все это уже написал, или только устно на мне разминаешь?
            – По-моему, есть резон сперва размять все это на более высоком начальстве. Пускай они сами нам все запретят.
            – А не проще ли нам твоего креативного просто взять и застрелить? – мечтательно произнес Якименко.
            – Разумеется, проще, – согласился Стас. – Но кто в начале шахматной партии сметает с доски все фигуры?..
            Спустя три дня игра, предложенная Алексом, высоким начальством была принята, и все шахматные фигуры остались на доске.
 
27
            «Подбираю себе новую трехкомнатную квартиру, – набирал на компьютере английский текст Алекс. – Одна комната для вас со Стивом».
            «Твоя Рая не возражает? Или ты меня все же познакомишь с твоей настоящей подругой? Как ее зовут?» – на мониторе шел ответ от Мальвины.
            «Зовут Верой».
            «Я хотела бы, чтобы у тебя с ней все было хорошо».
            «Подчиняюсь твоему суровому, но справедливому распоряжению».
            «Как говорится, о личной жизни нам суждено забыть».
            «По-моему мы только и делаем, что больше всего помним о ней».
            «Все, Стив ломится в дверь. Люблю тебя и твою подругу».
            «Обожаю тебя и твоего Стива».  
            – Дима, ты скоро? – позвала с тахты Вера, как всегда голенькая и завлекательная. – Когда ты уже со своей американкой наговоришься?
            – Мы с ней договорились о встрече на нашей финской даче.
            – А я? – толчок кулачком в бок.
            – А ты там зачем?
            Еще толчок в бок.
            – Я лучше, чем она?
            – Нет.
            Толчок.
            – Лучше, намного лучше…  
 
Конец

© Copyright: Евгений Таганов, 2018

Регистрационный номер №0425772

от 24 сентября 2018

[Скрыть] Регистрационный номер 0425772 выдан для произведения: Часть шестая
 
1
Обогнув Питер с востока, машина с Алексом и двумя громилами выехала на Московское шоссе и понеслось по нему со скоростью ста сорока километров в час.
Несмотря на полученные тумаки и наручники, Алекс был спокоен, уже успев догадаться, что это не отморозки из «Элиса», а простые фээсбэшные службисты.  
Его мобильник не был отключен и скоро должен был состояться ежевечерний контрольный звонок от Стаса. Ровно в девять телефон действительно зазвонил.
Сосед Алекса достал из папки телефон и посмотрел на экранчик.
Номер не определялся. Зато теперь Алекс не мог себе отказать в удовольствии, чтобы произнести:
– Похоже, парни, вы здорово влипли.
У водителя даже руль чуточку дернулся от такой наглости.
– Повыделывайся еще! – И Алекс снова получил сильный удар по животу. В отмеску он каждый час стал проситься по малой нужде, ссылаясь на свои якобы отбитые почки. И ничего, у каждого леска останавливались и дожидались, когда он там все закончит. Бежать в наручниках можно было, но не хотелось, а вот затянуть поездку получалось. Судя по тому, что его не пытались расколоть по горячим следам, приходилось ожидать, что все безотказные улики на него давно собраны.       
Уже по дороге чекисты по телефону получили указание везти арестованного не на Лубянку, а на конспиративную квартиру. Подполковник Фролова решил лишний раз подстраховаться и не делать столь скользкое дело достоянием слишком большого числа свидетелей.
В три часа ночи Копылова привезли к старому сталинскому дому, и препроводили в хитрую многокомнатную квартиру, из которой выход имелся в два подъезда. Здесь Алекса поместили в глухую «тещину комнату», где имелся топчан, биотуалет, и крошечная видеокамера, замаскированная в потолочной лепнине, и оставили дожидаться начала трудового дня Фролова. Свет стоваттовой лампочки не давал полежать и подумать, поэтому Алекс решил его вырубить. Ни с топчана ни с биотуалета до высокого потолка было не достать, а вот если биотуалет водрузить на топчан – то в самый раз.
Дежурный в соседней комнате с любопытством наблюдал по монитору за этими телодвижениями арестанта и не сдержал смеха, когда Алекс с возведенного сооружения слетел на пол. Но цель была достигнута – лампочка не горела.
Прежде чем увидеть арестованного подполковник выслушал доклад капитана Узденцова, того самого опера с лошадиным лицом, что старательно лупил Алекса по животу. Фролов, даром что был сугубо кабинетным дознавателем, очень любил вникать в подробности того, что происходит за пределами его кабинета. Все его подчиненные это знали и относились к слабости босса по-разному. Капитана Узденцова, например, это всегда порядком раздражало, мол, какая разница, какого цвета был галстук у убитого и какой размер его обуви.
– Говоришь, оказал сопротивление? А где это было? – Фролов пытливо глянул на подчиненного.
– Возле его дома.
– Наверно и свидетели были?                                                                               
Узденцов молчал, понимая, что иначе последуют вопросы о свидетелях.
– Плохо, очень плохо. Не могли другое место выбрать?
– Никто не думал, что он такой шустрый окажется, – хмуро отвечал Фролов.
– Ну а потом что?
– Ровно в девять вечера прозвонился его мобильник, причем номер не определился. Волков, как будто ждал этого звонка – сказал нам, что вот теперь мы совсем влипли. Потом было еще парочка таких же неопределяемых звонков.
– А про свой арест пытался что-то выяснить?
– В том-то и дело, что нет. Как будто знал за что и куда его везут.
– В адрес не входили?
– Нет. Он сказал, что там его подруга борщ варит. Решили дополнительно не светиться.
– Думаешь, соврал?
– Парень явно ушлый, мог и соврать.
– Вы его хоть не били?       
– Разве что пару раз по печени, чтоб не крутился.           
– Документы какие были с ним?   
– Паспорт и студенческий.
Поведение студента порядком озадачивало: так действительно не мог себя вести посторонний курьер, действующий втемную. Пока его везли в Москву, дежурный на конспиративной квартире выяснил, что означенный Дмитрий Волков приезжал из Питера в Москву накануне вброшенных в почтовые ящики московских писем. В общем тоненькая ниточка успела уже превратиться в крепкую веревку, и Фролов почти не сомневался, что сейчас достигнет прочности стального троса.     
– Хорошо, давай его сюда.
Капитан вышел и тут же вернулся с Алексом, который был снова на всякий случай в наручниках. Фролов жестом отпустил Узденцова, вгляделся как следует в арестованного и похолодел от неожиданного открытия. В его папке лежали добытые с большим трудом фото Александра Копылова и Петра Зацепина и сейчас в петербургском студенте подполковник узнал юного отпрыска семьи военных разведчиков Копылова. В голове Фролов мгновенно возникла целая каша версий про некую разработку некой политической комбинации московского разлива с этим американским компроматом. Да и как иначе, если парню поменяли не только место жительства, но и фамилию? Не сам же он на Курском вокзале купил себе новый паспорт? За эту чехарду говорило и поведение арестованного: совершенно бесстрашное и полное уверенности в собственной безопасности.                  
– Где сейчас находишься, знаешь? – Такой вопрос, конечно, был не самым сильным, но ведь с чего-то надо было начинать.
            – Догадываюсь, – Алекс тоже не спешил быковать.                       
– А почему сопротивление оказывал?
– Так ведь криминальная столица сейчас там у нас.
– И ты подумал, что это братки? – Фролов все еще не мог собраться с мыслями. Как же ему не хотелось без санкции начальства признавать в арестованном воспитанника сто четырнадцатой школы-интерната!
– Именно так! Я в карты пятьдесят тысяч проиграл. Тут своей тени станешь бояться, – плел свое Алекс, не сильно полагая, что ему поверят.
– А что в Москве делал месяц назад?
– Приезжал за деньгами, – без заминки ответил Копылов.
– Нашел?
– Нет. Тот, кто обещал одолжить на встречу не пришел.
Фролов взял со стола паспорт Алекса и более внимательно его просмотрел.
– Новый паспорт. Получил два месяца назад. Чего так?
– Потерял. Новый и выписали.
– Английский язык знаешь?
– Да так по чуть-чуть.
– Почему разместил в интернете свой английский текст?
И на это у Алекса имелся готовый ответ.
– Деньги дали. Вот и разместил.
– Кто? Незнакомец?
– А почему вы спрашиваете с такой иронией? Как раз незнакомец и попросил.
– Опознать сможешь?
– Конечно.
Показывать арестованному его собственное фото смысла не имела, а вот с Зацепиным Фролов решил рискнуть. Вынул пять снимков сорокалетних мужчин и веером разложил перед Копыловым. Алекс сразу увидел своего «дядю Альберто», но фото было десятилетней давности, стало быть, самого Зацепина у них в узилище не было.
– Вот этот? – Алекс уверенно указал на своего бывшего куратора.
Это узнавание вовсе не облегчило затруднения Фролова, скорее наоборот.
– Твое признание сняло с тебя половину вопросов, но вторая половина осталась. Мы приступим к ней чуть попозже. А пока отдыхай. Тебе принесут в комнату телевизор.
Подполковник поднялся, в кабинет тут же вошел забрать арестанта Узденцов.
– У меня в бумажнике были деньги. Я прошу купить мне трусы, носки, зубную щетку и полотенце. И в душ, пожалуйста, хоть с холодной водой, – упирался, не желая просто так уходить Алекс.
Фролов недовольно посмотрел и… согласно кивнул, глядя на капитана: сделай!
 
2
Не дозвонившись до Алекса в условленное время, Стас повторил свой звонок через полчаса, включив при этом прослушку. Ответом ему были долгие гудки, которые в самой квартире не были слышны, значит, мобильник без сомнения находился при Копылове. Последние же живые звуки в его жилище были зафиксированы лишь до полудня, когда он собирался на встречу с инструктором. Следовательно, малыш загулял. Первое, что пришло Стасу в голову, это любовное свидание Алекса с аудишной Инной, мол, плел словеса про курящих женщин, а сам все же, видимо, позвонил ей с таксофона и договорился о новой встрече. Ну что ж, кто осудит 20-летнего Ромео за подобный обман старорежимного инструктора? Гауптвахта у них в учебном отделе для таких случаев как-то не предусмотрена.
Тревога охватила Стаса лишь в семь утра, когда мобильник и квартира Алекса по-прежнему не подавали признаков жизни. Отдел связи округа определил нахождение означенного мобильника в Москве за пределами Садового кольца. Запрос на вокзал и в аэропорт не дал сведений о перемещениях в Москву ни нужного Волкова, ни Копылова. Стало ясно, что малый рванул в Белокаменную либо на автобусе, либо на попутке. И инструктор окончательно рассвирепел: чем больше делаешь поблажек, тем сильнее тебе садятся на шею. От немедленного рапорта на отчисление из разведучебки Алекса спасло его полное отсутствие на месте – для порядка Стасу требовалось лишь заслушать последнее слово отчисляемого. Занявшись более интенсивным тренажем двух других фабзайцев, инструктор просто выкинул на время Копылова из головы, решив дожидаться пока тот сам не нарисуется, перед его взором или ушами.
Тем временем Алекс, сидя в своем комфортном застенке, предполагал все прямо противоположное: что, узнавший о его московских делах Стас, непременно свяжет его исчезновение хотя бы с тем же «Элисом» и поставит на уши своих столичных гэрэушных коллег. Последние же, не найдя ни элисовского, ни милицейского, ни прокурорского следа, неизбежно выйдут на фээсбэшников. Вот, как говорится, и проверим, насколько гэрэушники ценят своих кадетов-курсантов. Пока же Алекс видел свою ценность лишь в глазах чекистов: не только покормили, пустили в душ, принесли телевизор, но и в самом деле дали переодеться в чистое белье и даже про новую рубашку сами сообразили.
Маленькое беспокойство вызывала лишь обещанная вторая половина допроса. А ну как будет указание разговаривать с ним по более жесткой системе? После столь ласкового приема, призванного расслабить арестанта, явится злой следователь, который будет орать по сто пятьдесят обвинений в минуту, а то и особые уколы пустят в ход, детектор лжи или простые кулаки своих допытчиков.
 
3
            Чтобы решить судьбу питерского студента, Фролов вызвал своего начальника прямо на конспиративную квартиру. Тот приехал, но в квартиру подниматься не стал. Все обговаривали, прохаживаясь возле детского садика в соседнем дворе.
            – Я не исключаю, что парня подбросили нам как отвлекающую наживку: проглотим мы ее или нет, – торопился высказать свои опасения Фролов. Севрук сосредоточенно слушал. – В конце концов, что мы ему можем предъявить? Что изо всех сил пытается привлечь внимание к своей американской информации? Как объяснишь, что это сейчас только черный пиар, не более того?..
            – Что он делает в Питере под чужой фамилией выяснил?
            – Учится в институте, что еще делает? Боюсь выяснять, вдруг окажется, что это только прикрытие для его другой деятельности?
            – В двадцать-то лет?.. – Севрук не мог скрыть своего скепсиса.
            – Его три года обхаживал здесь, в Москве, небезызвестный Петр Зацепин, которого до сих пор так нигде и не нашли. Парень сразу указал на его фото, значит, знает, что тот исчез так исчез.
            – Что предлагаешь?
            – Если не будет никаких указаний сверху – отпустить.
            – Чтобы он продолжал в интернет выкладывать свою штуку?
            – Не будет выкладывать, – уверенно произнес Фролов.
            Севрук вопросительно посмотрел на подчиненного.
            – Перевербовка, – просто сказал довольный своей идеей подполковник.
            – Против ГРУ?
            – Нет никакого ГРУ. Есть просто парень, который за деньги Зацепина привозил письма из Питера в Москву, а затем размещал черный пиар в интернете. И все.
            – Так какая же здесь тогда перевербовка? – не понял Севрук.
            – Никакой. Обычная вербовка институтского сексота с обязательством найти, если получится, того же Зацепина. Если это игры ГРУ, то после нашей вербовки, парень превращается для них в ненужный балласт.
            – Но так мы закроем только один канал утечки этого пиара.
            – Когда они увидят, что этот пиар не имеет никаких последствий, они сами его прекратят. И парень с подмоченной репутацией будет лучшей тому доказательством. Заодно и мы свое лицо сохраним.
            Минуты две они зашали в полном молчании.
            – А ты знаешь, это выход, – вынужден был признать Севрук.
 
4
            Второй допрос Копылова тоже не занял много времени. Для дополнительного устрашения Фролов достал из стола маленький диктофон и проговорил в него:
            – Пятнадцатого ноября 1999 года. Допрашивается Дмитрий Николаевич Волков. Итак, вы признаете, что по заданию незнакомого вам человека привозили из Петербурга в Москву шестнадцать писем адресованные редакциям газет и опускали их в почтовые ящики?
            От такого подхода Алексу было сильно не по себе, но деваться было некуда.
– Не по заданию, а по просьбе. Просто чтобы эти письма быстрее дошли до адресатов.
– Вы признаете, что привозили эти письма и опускали в почтовые ящики? – сухо повторил подполковник.
– Признаю.
– Также вы признаете, что второго ноября 1999 года по просьбе того же человека, разместили в интернете порочащую российских государственных служащих информацию?
– Я просто перегнал с его диска в интернет один файл.
– Знали ли вы, что именно было в этом файле?
– Нет, не знал.
– Какую сумму вы получили за выполнение первой и второй просьбы?
С этим было легче.
– За первую три тысячи рублей, за вторую пять тысяч рублей.
На этом Фролов выключил диктофон и с улыбкой произнес:
– Очень хорошо.
Алекс, сжав челюсти, дожидался продолжения, лихорадочно соображая, так ли как надо он ответил, и чем это потом может отозваться.
– Теперь осталось только найти того нехорошего человека, который тебя обо всем этом попросил. Ты согласен нам помочь?
– Ну, если он ко мне еще раз обратится…
– Стало быть согласен?
– Да, согласен.
– Сам понимаешь, что коль скоро ты попал в такой переплет, выпустить тебя совсем девственным мы отсюда не можем. Понимаешь?
Копылов угрюмо молчал.                                      
– Да ты не хмурься. Жизнь прекрасна и удивительна. Всего-то и нужна твоя маленькая подписка…           
– От невыезда?         
– Да нет, другая подписка. О сотрудничестве с нашей душевной организацией.          
– В смысле вашим стукачом быть?           
– Ну, это слишком примитивная терминология, людей глупых и пугливых. Ты же у нас не такой? Если у человека есть тайны, он должен сам заботиться об их сохранении, а не сердится на тех, кто в них, в эти тайны проник. Не так?!
– Не знаю.     
– Тебе уже двадцать лет. Друзей детства, любимых девушек или родственников это обязательство не касается. Стало быть, перед своими новыми приятелями и знакомыми ты ничем не обязан. Стоит тебе посмотреть на них, как на предмет твоего исследования и расследования и все станет на свои места.
Несмотря на всю серьезность положения, Алекс не смог удержаться от сарказма:
– Значит, и само ваше заведение я могу рассматривать как предмет расследования и при случае настучать на вас вашему начальнику.  
– Не просто можешь, а обязан это сделать, если сумеешь, конечно, – подполковник слегка улыбнулся. – В общем, подписываешь, и успеваешь на вечерний питерский поезд.        
– А плата за это какая-то полагается?
– Только косвенная. Сможем помочь потом с трудоустройством.
– А если я откажусь?
– Тем самым ты признаешься в сговоре с этим твоим неизвестным человеком, и расследование тогда пойдет другим путем.
 
5
На Лениградский вокзал Алекса повезли в той же машине, что и привезли на конспиративную квартиру. Водителя не было, Узденцов сам сидел за рулем. Он же купил Копылову и билет на поезд. Вручил его вместе с документами, портмоне и пластиковым пакетом, в котором лежали старая рубашка, носки и трусы Алекса. Вид у Узденцова был самый невозмутимый и слегка надменный. Чтобы сбить с него эту спесь, Копылов раскрыл свое портмоне и пересчитал деньги – за вычетом платы за вещи, все было на месте. А железнодорожный билет?
– За счет заведения! – довольно ухмыльнулся его проверке фээсбэшник.
Он был высоким и костлявым и явно превосходил Алекса и силой и бойцовскими навыками. На таких, как знал Копылов действуют удары в голову и совсем не действуют удары в живот, но выбирать не приходилось. До отправления поезда оставалось минут двадцать.
– Кто-нибудь отсюда пасти меня в Питере будет? – спросил Алекс.
– А что, хочешь, чтобы отсюда? В Питере тебя свои пастухи найдут.
– Мне в туалет, – попросился Копылов.
– В поезде сходишь.
– Там еще час туалеты открывать не будут. А мне надо.
Делать нечего – Узденцов поплелся в туалет следом за поднадзорным. Пока тот был в кабинке, капитан перед зеркалом поправлял прическу и прилаживал на голову свою фасонистую кепку.
– Давай уже, а то опоздаешь, – недовольно поторопил он Алекса.
Копылов вымыл руки и вытер их носовым платком.
– Ну! – совсем занервничал Узденцов.
– Извини, все только личное! – произнес Алекс и коротко ударил капитана в солнечное сплетение. Как ни крепок был фээсбэшник, а задохнулся и почти вдвое согнулся к изумлению двух стоящих у писсуаров мужиков.
А Алекс, сорвав с головы капитана его кепку, уже вовсю бежал к поезду. Показывая билет, заскочил не в свой, а в последний вагон, бросив проводнице:
– Меня подруга обещала проводить. Можно я здесь пока постою?
Две минуты спустя поезд тронулся, на платформе не появилось ни подруги, ни Узденцова, и успокоенный Алекс отправился в свой вагон.
«Заведение» все же сэкономило на новом сексоте, обеспечив его только сидячим местом. Но сотрудник был не в претензии: пусть хоть так, зато снова свободен.
С хищным удовлетворением вертя в руках трофейную кепку, Алекс нервно вскинулся, когда сзади подошла проводница и остановилась рядом с ним. Миловидное простое лицо смотрело на него с каким-то непонятным участием.
            – Ну как вы тогда? Выздоровели?
Он продолжал смотреть на нее, ничего не понимая.
– Вы тогда ночью ехали с температурой. Я еще вам аспирин принесла.      
– А, да-да! Спасибо. Мне тогда это здорово помогло.       
– Может, чайку?      
– Конечно! Обязательно!.. Секундочку, – остановил Алекс проводницу. – Не могли бы вы дать мне чистые листы бумаги и ручку?
– Я посмотрю, – пообещала девушка.
Он ждал чай, а в голове словно звучал издевательский голос:
– «Я, Волков Дмитрий Васильевич, согласен сотрудничать с Федеральной Службой Безопасности Российской Федерации. Обязуюсь не совершать неправоправные действия и сообщать любые сведенья о тех людях, с которыми мне придется вступать в контакт. При этом обязуюсь никому не открывать свое сотрудничество с ФСБ. Я предупрежден о том, что за нарушение этого обязательства подлежу строгой уголовной ответственности…»
Во всем этом был единственный плюс, что ни разу не прозвучала абревиатура ГРУ, хоть за это ему не будет светить уголовный срок. А в остальном только успевай загибать пальцы: участие в расправе над Николаевым, двухтрупная разборка с элисцами, теперь еще это стукачество…
– Извините, я нашла только это, – молоденькая проводница вместе с чаем подала ему какие-то железнодорожные инструкции, ручку и старый иллюстрированный журнал, на котором было удобно писать.
– Отлично, – просиял он, – то, что надо!
И по свежей памяти стал на оборотной стороне инструкций стал рисовать всех четырех персонажей, которых ему довелось увидеть на конспиративной квартире: кроме привезших его оперов, запечатлел их начальника и дежурного, что приносил ему разогретые в микроволновке сосиски с гречкой.
Когда Верочка, так звали приятную проводницу забирала пустой стакан, он раскрыл было рот, чтобы заговорить с ней, однако несносная соседка-пассажирка раньше его заговарила с ней, и девушка упорхнула прежде чем он успевал ей что-то сказать. Ночью Копылов дважды проходил к туалету, надеясь завязать с ней легкий флирт, но всякий раз заставал ее в служебном купе в компании других проводников, и в досаде проходил мимо.
Зато утром ему повезло. Выходящий следом за ним из вагона мужчина перекрыл своими многочисленными баулами выход другим пассажирам, и секунд на тридцать Алекс оказался на перроне с проводницей наедине.
– Верочка, а вы надолго здесь, в Питере? – напрямик спросил он.
– Еще точно не знаю. Ночным, наверно, назад в Москву. А что?           
– Хотите, я вам покажу здесь свои любимые места? Или вы только по магазинам?         
– Мне еще вагон сдавать. Это час-полтора.        
– Давайте я вас подожду через полтора часа у центрального выхода с Московского вокзала?    
– Давайте, – просто согласилась она.
 
6
Стас так и не сумел выдержать до конца характер – в полдень позвонил сам.
– Да, товарищ начальник, – тотчас отозвался Копылов, словно специально держал мобильник в руке.
– Ты где? На улице?..
– Нет, в Эрмитаже.
– Ничего не хочешь мне сказать?
– Хочу, но или сегодня ночью, или завтра с утра.
– Завтра полдевятого я у тебя. И постарайся хорошо продумать свое выступление.
– А разве я когда-нибудь плохо продумывал свои выступления, – ответил этот негодник.
В шесть вечера ожила и квартира Копылова. Слушавший другую квартиру инструктор, немедленно переключился на своего главного фабзайца-креативщика.
            – А вдруг ты маньяк? – произнес приятный девичий голос.         
– Ну конечно, маньяк, – тут же согласился с ним голос Алекса. – И расчлененные трупы красивых девушек складываю в ванной.
А еще было то, что Стас через наушники почувствовать до конца не мог. Как Вера стояла в дверном проеме, до конца не осмеливаясь входить в чужую квартиру.
– Ну, Дима, ну давай в другой раз, – попросила она, переступая с ноги на ногу.
– Где мы, а где другой раз? – стоя в глубине прихожей, Копылов пальчиками как маленького ребенка приманивал ее к себе.
– Мне через час на поезд надо успеть.
– Вот и успеешь. Чаю попьешь, согреешься и успеешь.
Он за руку все-таки втянул ее в квартиру. Подавая пример, снял куртку и повесил на вешалку. Протянул руки, что помочь снять ее форменное пальто.
Девушка пугливо отстранилась:
            – Не надо. Мне не жарко.
Алекс прошел на кухню, включил чайник, достал поднос и стал выставлять на него чашки, сахар, печенье.
Вера по-прежнему в пальто заглянула на кухню.
            – Эта твоя квартира или ты ее снимаешь?                                               
– Разве такая халупа может мне принадлежать? Конечно, снимаю. Есть мороженое, хочешь с чаем, очень классно. Есть коньяк. Но я не знаю вдруг ты буйная во хмелю?
– Хватит издеваться.
С подносом он направился в комнату. Вера пошла следом, с любопытством оглядывая его компьютер, принтер и другую аппаратуру.
Алекс поставил поднос на край письменного стола и придвинул к нему второй стул.                                    
            – Так и будешь в пальто?
На кухне забулькал чайником. Алекс двинулся за ним. Когда вернулся, Вера уже сняла пальто и повесила его на спинку стула.                                         
– Только дай слово, что не будешь ко мне приставать.   
– Ну я же маньяк, как же я такое слово могу дать?
Она вскочила со стула и схватилась за пальто.  
– Все, все, все! По рукам ему, по рукам! – Копылов сам себя сердито похлопал по рукам. Вера не выдержала и рассмеялась.
На этом месте Стас не выдержал и снял наушники – слишком большое здоровье надо было иметь, чтобы выслушивать все это.
– Наливаю? – Алекс взялся за чайник.
Вера снова вернулась на стул.                                          
            – Наливай.                                        
            – И с конфеткой?                                        
– И с конфеткой, – наконец-то улыбнулась она.
План на спринтерский любовный роман выполнялся у Алекса процентов на тридцать, не больше. Еще никогда у него не было подобной пассии, с таким сочетанием невежества, доверчивости и любопытства. Ее большие серые глаза сразу вдвое расширялись, стоило ему сказать что-нибудь неожиданное, и это заставляло его постоянно говорить это неожиданное.
После московских переживаний, полубессонной ночи в поезде и целого дня шатания по Эрмитажу и Невским кафешкам Алексу больше всего сейчас хотелось полежать хоть немного на тахте, принять ванну и завалиться часов на десять поспать.
Легко договорившись с Верой о прогулке по городу, он не сомневался, что через пару часов доставит ее в свою квартиру и все там произойдет должным постельным образом. Вместо этого они провели весь день в центре Питера, шатаясь по Эрмитажу и Невским кафешкам. И только когда он уже совсем готов был сбежать от чересчур неуступчивой простушки, она сама предложила проводить его домой. Вот даже ему удалось втянуть ее в квартиру. И что же?
Алгоритм платонических взаимоотношений уже создан и изменить его, увы! вряд ли получится. Разве что наброситься на нее с объятиями и поцелуями. И он почти слышал ее укоряющий возглас: «Дима, я не думала, что ты такой!» Ладно, буду «облаком в штанах», решил Алекс и принялся доводить свою платоническую партию до конца. Да и то сказать, как же ему сейчас хотелось после московских волнений, бессонной ночи и целого дня на ногах просто полежать хоть немного на тахте, принять ванну и завалиться часов на десять поспать.
Однако, али мы не джентльмены! Мило попили чай, полистали глянцевые журналы на английском и испанском (своим знанием языков он козырять не стал) и вперед – провожание на вокзал уже Веры.
Двадцать минут на метро и вот они уже с ней чуть в стороне от входа на Московский вокзал. Как раз чтобы попрощаться.
            – Ну мне уже бежать надо, – сказала она, глянув на часики.
– Наверно, что-то во мне не так, раз ты держалась как Брестская крепость?      
– Все было очень хорошо. Просто я не могу вот так сразу. В первый же вечер… Ты мне очень понравился.   
– Ну да, понравился! – уныло сказал он. – Если бы понравился, все было бы по-другому.
– Глупенький. Все у нас будет очень хорошо. Вот увидишь.
Разумеется, он ей не поверил. Но то, что она как бы извиняется за свою неприступность, понравилось ему.
– Ты даже адрес не захотела записать.     
– Я его просто запомнила. Ну все, побежала.
– Тяжелая мужская доля, – с картинным сожалением произнес Алекс.
Вера неожиданно шагнула к нему и крепко поцеловала в губы.                                   
– Ты даже не представляешь, какой ты хороший!
Сказала и побежала к вокзальным дверям. Алекс смотрел ей вслед с некоторым изумлением: такая концовка приятно впечатлила его.    
Домой тем не менее он вернулся в несколько взвинченном состоянии от упущенной возможности. В комнате укором его не находчивости стояли чашки их с Верой чаепития. Он быстро отнес поднос на кухню, принял горячую ванну, застелил на тахте свежий комплект белья, но чувство досады все равно не проходило, да усталости почему-то как не бывало. Попробовал включить телевизор. Нашел там юмористический концерт из тех, которые ему всегда нравились. Но сейчас он тотчас его выключил.
Неожиданная мысль пришла ему в голову, он сел к компьютеру, включил и быстро застучал по клавишам. На мониторе появилась английская надпись: «Мальвину вызывает Альберто».
 
7
В одном из общежитий студенческого кампуса доносилась громкая музыка. Там проходила молодежная вечеринка. В общей комнате большая студенческая компания справляла сразу два студенческих дня рождения. Полно было пива, коктейлей, фруктов и сэндвичей. Вечеринка достигла уже того момента, когда студенческие пары начинали потихоньку распределяться по отдельным комнатам.
Марина Сабеева и Стив Коуп, сухопарый парень из Сиэтла, не составляли в этом благородном деле исключения. Вот они, стоя в разных концах зала, перекинулись несколькими выразительными знаками и один за другим стали пробираться в комнату Мальвины.
Комната была небольшой, одноместной, с компьютером, телевизором и милым женским украшательством. Едва они вошли, как Стив крепко обнял Мальвину и поцеловал, недвусмысленно подвигая ее в сторону кровати.
Компьютер, который находился в режиме ожидания, неожиданно подал звук. Настроение Мальвины мгновенно изменилось.                                              
– Стив, момент, – жестом остановила она пылкого кавалера. – У меня почта. Это очень важно. Придешь через полчаса и все будет как надо.  
– Нет ничего более важного, чем ты и я, – не согласился Стив.     
– Ну, пожалуйста, Стив. Десять минут.
И она буквально вытолкнула американца из своей комнаты. Закрыла дверь на задвижку и метнулась к компьютеру.
На мониторе пошел текст, посланный Алексом: «Альберто вызывает Мальвину».
Имя Альберто на секунду озадачило девушку, потом она осторожно набрала свой ответ:
«Это Альберто-старший или Альберто-младший?»
Через десять секунд пришло:
«Крестный сын».
Теперь сомнений у нее не осталось, и Марина продолжила диалог.
«Почему тебя не было раньше?»   
«Обстоятельства. Чем сейчас занимаешься?»
«Целуюсь, но не с тобой. А ты?»  
«Тоже только что целовался, но не с тобой».      
Подумав, Мальвина набрала:
«Чем закончилось то дело?»          
«Уже было целых два таких дела. Поменял все что можно: институт, город, имя».
«Здорово! Завидую черной завистью».    
«Рядом чужая северная страна. Не хочешь прилететь в нее покататься на лыжах. Могли бы там увидеться».           
«Все поняла. Буду думать, как приехать».
            «Наверно, долго писать не стоит?»                                              
            С этим трудно было не согласиться, и она набрала:
«Ты прав. Завистников слишком много».                                    
«Ау! Завистники? Пошли вы к черту! Специально для них я каждый раз буду менять свое имя. Ты помнишь фамилии ребят из другого класса. Все они будут теперь писать тебе. Хорошо?» 
«Нет. Лучше, если ты будешь писать мне в «черновики». Сам входи в мою почту и пиши в черновиках. Пароль: «число и место наших встреч».
«Все понял. Пока».
Экран монитора погас. Марина продолжала неподвижно сидеть за компьютером. В ее глазах стояли слезы. Она думала, под каким предлогом отказать Стиву, хотя бы сегодня.
 
8
Предложение о встрече с Мальвиной на лыжной прогулке в Финляндии вылетело из Алекса как-то совершенно неожиданно и поначалу показалось сродни совместной прогулке по Луне. Но через какой-то час, Алекс уже не видел в этом для себя ничего невозможного. По крайней мере, это была солидная крупная цель, к которой стоило стремиться. По сравнению с ней даже стукачество в ФСБ выглядело не таким катастрофическим. Тут Стас был сам виноват, что вовремя не вырвал его из загребущих рук «параллельных коллег». Интересно, какие из-за всего этого последуют оргвыводы, с некоторым беспокойством гадал Алекс, не поменяют ему снова фамилию и не перекинут в какой-либо Екатеринбург или Новосибирск? Кому нужны двойные агенты? В голову даже пришла мысль, а не перекинуться ли полностью в ФСБ, потребовать от них возврата старой фамилии, получить наследство и удовлетвориться какой-нибудь мелкой писарской службой на Лубянке. Допуск за границу он вряд ли от них получит, но с миллионом баксов, похоже, и в России будет нормально устроиться.
Ночь прошла в прекрасном глубоком сне. В восемь утра Алекс проснулся бодрый и свежий, с ясной мыслью, что не надо ломать голову над всеми своими шпионскими игрищами, есть начальники, поднаторевшие на этом, не будем отнимать их законный хлеб.
В половине девятого во входной двери раздался звук поворачивающегося ключа, Стас явно демонстрировал, что не слишком собирается деликатничать со своим учеником. Алекс отвечал на это своей неделикатностью: вышел в прихожую, но не поздоровался, молча смотрел, как инструктор раздевается и надевает тапочки. Потом они прошли в комнату, и Копылов, опережая повелительное «Ну!» Стаса, протянул ему четыре листа бумаги с нарисованными ликами московских чекистов.
Инструктор внимательно посмотрел рисунки, заодно глянул и на железнодорожные инструкции на их обратной стороне. Его требовательный взгляд был столь выразителен, что даже не нуждался в подкреплении какими-либо междометиями.
– Меня позавчера вот эти завербовали еще в одну тайную полицию, – деловито объяснил Копылов.
– Надеюсь, это было ЦРУ?
– Не с моим счастьем. Всего лишь московское НКВД… – И Алекс, складно и подробно рассказал обо всем, что произошло с ним за истекшие двое суток. 
Стас слушал, не перебивая, с самым бесстрастным выражением на лице, что могло смутить и более опытного докладчика, но причинно-следственные связи всегда были сильной стороной выкладок Копылова, поэтому монолог ему удался без малейшей сбивки.
– Почему ты решил, что они знают о твоем сотрудничестве с ГРУ? – ожидаемо поинтересовался инструктор, когда Алекс замолчал.
– Потому что он меня ни разу об этом не спросил. Да и вообще весь этот антураж с подпольной квартирой, с показным диктофоном, с произвольно набранным на компьютере обязательством…
Инструктор чуть подумал.
– Почему ты мне ничего не рассказывал об этой американской информации?
– Ну рассказал бы и что?.. От нее даже Зацепин шарахнулся, как будто ему там скунсом было намазано. А у него в Москве связей и возможностей было побольше вашего.
– И ты думаешь, им стоило ради всего этого возить тебя в Москву?
– Да в том-то и дело, что они возили в Москву некоего Дмитрия Волкова, курьера, которого некоторые нехорошие дядя втемную использовали для своих нехороших целей. Этот чекист прямо вздрогнул, когда меня увидел. Ну я тоже тут немного прокололся. Когда вы мне в машину ровно в девять позвонили, я им сказал: ну вы ребята и вляпались! Вот они и подумали, что за мной какие-то могучие силы, затеявшие с этой американской информацией свою большую игру.
– Тем не менее, свою подписку о сотрудничестве ты им дал?
– Я сутки ждал, что вы меня найдете по мобильнику.
– Ты что, Джохар Дудаев, чтобы тебя искать по мобильнику? – рассердился Стас.
– Тогда в чем дело? Есть ли повод для паники? – той же злой тональностью ответил и Копылов. Раскаяния не было в нем ни на грамм, и инструктор счел за благо немного успокоиться – ведь все равно проблему было уже не исправить.
– Какая будет связь?
– Мне позвонят и передадут привет от дяди Трифона. Потом уже будет встреча с их человеком.
– А в Питере за тобой хвоста не было?
– Я действовал полностью по вашей инструкции: таскал хвост за собой до его полного изнеможения. Пардон! Это я так искрометно пошутил! Не, какой хвост, мы целый день по Эрмитажам ошивались.
– Мы? – Стас был рад поводу заговорить о девушке.
– Я в поезде с одной подругой познакомился.
– Кто она?
– Просто проводница.
– Проводница?
– Да я и сам вроде не из графьев, – Алекс был неприятно задет прозвучавшей скрытой насмешкой. – Наверно, это мой потолок.
– Как думаешь, можешь ли ты после всего этого оставаться в наших рядах? – Стас снова вернулся к главной теме. 
– Между прочим, вы у меня эту американскую информацию тоже не попросили. И вас тоже можно спросить: можете ли вы после этого оставаться в рядах ГРУ?
Несколько секунд инструктор растерянно смотрел на Алекса и вдруг широко улыбнулся:
– Один – ноль в твою! А теперь рассказывай, что ты еще утаил от меня? Ведь все равно же утаил.
Алексу пришлось как следует подумать, чтобы совсем не разочаровывать своего ментора.
– Вспомнил! Точно утаил! – Он метнулся в прихожую и вернулся с кожаной кепочкой Узденцова. – Помародерствовал малость. Забрал у провожающего его кепи.
– Что значит, забрал?
– Дал под дых и забрал. Он меня два раза бил в машине, а я только один.
– А кепку зачем взял? – не до конца понимал Стас.
– Вообще-то положено из черепов врагов чаши делать. Но я же не садист, мне хватит у своих обидчиков и кепки забирать.
Ну что было с таким пацаном делать?! Дабы не материться, инструктор просто вышел в лоджию малость охладиться при минусовой температуре.
Через минуту туда выглянул и Алекс:
– Так я не врубился: писать мне все это в отчете или нет?..
 
9
Переложив на Стаса и Ко свои московские проблемы, Алекс взялся за ум: в его версии это означало подтянуться в институтской учебе и начать здоровый образ жизни, для чего он приделал в своей комнате турник и купил себе спортивный костюм.
Если первая утренняя пробежка по лесопарку и двадцать подтягиваний на турнике принесли ему приятную физическую усталость, то вторая пробежка завершилась знакомством, которому суждено было существенно повлиять на все его питерское существование.
Раз-раз-раз! Ноги словно сами выбрасывались вперед, разгоряченный торс послушно покачивался им в такт, а легкие перерабатывали воздух втрое против обычного. Покрытые снегом молодые ели задушевно отгораживали от несносных людей и унылых каменных параллелепипедов. Как вдруг в эту гармонию где-то далеко сбоку влезло что-то неприятное. Чуть скосив в ту сторону глаза, Копылов заметил на одной из аллей двух парней махающих руками. Сначала даже не понял, что там такое. Посмотрел еще раз. Двое сосредоточенно мутузили на скамейке кого-то третьего.
Алекс возобновил было пробежку, потом все же остановился, вздохнул и свернул на аллею к парням.                                      
            – Эй, пацаны, вы там еще не перетрудились?
«Пацанам» было лет по двадцать семь, и выглядели они достаточно внушительно.
            – А тебе чего? Вали отсюда!                                             
– Может, я его тоже поколотить хочу? Скажите: за что?    
– Брысь отсюда, козел! – рослый широкоплечий парень с соломенными усиками развернулся к незваному пришельцу в грозный анфас.
– Веселуха, однако, – Алекс подошел еще ближе.
– Кому сказано! – Усатый выхватил из кармана кнопочный нож, выщелкнул лезвие сантиметров в двенадцать и пошел с ним на Копылова.
Второй «пацан» похожий на уменьшенного борца сумо и избиваемый «интеллигент» в дорогой дубленке с любопытством смотрели, что будет дальше.
Алекс увернулся от первого выпада и от второго и третьего, но сам нападать тоже не пытался.
Разозленный Усатый вернулся к лавке и засунул руку запазуху борцу сумо:  
            – Дай сюда!
В руке у него оказался «Макаров», направленный на Алекса.                        
– Ну что, еще попрыгаешь, спортсмен?!
«Спортсмен» стоял на месте и не шевелился.                                         
            – Я сказал: ноги в руки и гони прочь!                                          
            – Не могу, – честно признался Алекс.                                          
            – Почему? – изумился Усатый.                                         
– Потом до конца жизни буду стыдиться, что испугался такого вонючего отморозка как ты.
Усатый возмущенно оглянулся на напарника.               
– Вась, ты слышал, как салабон выпендривается?! Еще один умник нашелся!
– Ладно, Артюха. Пошли уже. Этот уже получил свое. Смотри, не заплатишь, еще добавим, – сказал Вася Интеллигенту.
Он подошел к усатому, забрал у него пистолет, и они пошли по аллее прочь. Артюха все не мог успокоиться.                                        
– Ну какие борзые малолетки пошли! Волыны уже не боятся.
Алекс подошел к скамейке. С нее с трудом поднялся Интеллигент, зажимая платком разбитый нос. Выглядел он вполне браво и невозмутимо, словно такая разборка ничем не нарушила для него привычный порядок вещей.
– Тебя как парень звать?
– Дима.
– Эти чурбаны забрали мою трубу. Вызови мне такси, Дима. И одолжи двести рублей. Или поедем со мной, я тебе копейки сразу и отдам.
Безапелляционный командирский тон слегка обескуражил Алекса, но любопытство победило – было интересно познакомиться с породой людей, из которых бандиты вот так выбивают долги. Конечно, спортивный костюм не самый лучший прикид для разъездов по городу, однако он ничуть не смущал пострадавшего, и Алекс тоже не стал на этом заострять внимание. Хорошо еще, что мобильник и пятьсот рублей были при нем.
Таксист привез их на Петроградскую сторону. Трущобные старые дворы-колодцы давно привлекали внимание Копылова, и сейчас он получил возможность побывать в их внутренней начинке. Но сначала был подъезд. Алекс считал, что отвратительные российские подъезды он сполна увидел в Москве, однако питерские подъезды явно перещеголяли их. Восхитительная мраморная лестница с причудливыми кованными перилами только еще сильней контрастировали с жуткими запахами, облупленными и заляпанными стенами. Второй шок возник у него в самой квартире. Железная тоже порядком обшарпанная дверь распахнулась вдруг в царство комфорта и шика. Из просторного холла открывался вид на всю квартиру. Везде безупречная чистота, высоченные лепные потолки, спрятанный в стенном карнизе свет, дорогая современная мебель, стильное украшательство из интерьерных журналов.
Как Алекс не владел собой, некоторое суетливое оглядывание по сторонам сдержать не сумел, что вызвало тонкую усмешку у хозяина квартиры, подобное изумление у своих гостей ему приходилось видеть не один раз.
Он стал раздеваться и бросил под ноги гостю шлепанцы из специального обувного комода.                           
– Собаки. Зубы шатаются. Проходи, спаситель отечества.     
– Почему «спаситель отечества»? 
– Ну, а что мне сказать: спаситель Ваньки Циммера? Не звучит. Да проходи. Что ты как не родной?
Алекс тоже разделся, влез в шлепанцы и прошел в парадную гостиную. Пока хозяин наливал в баре две рюмки коньяка, Алекс уже более сдержанно осматривался вокруг. Его внимание привлекла грамота в рамке на стене.
– «Иван Карлович Циммер. Гильдия адвокатов». Ты что, адвокат? – переход на «ты» дался Алексу без всякого труда.       
– Причем из лучших и дорого оплачиваемых, – хозяин протянул коньяк Алексу.
– Иван Карлович Циммер, – задумчиво произнес Алекс. – Ничего себе. Русский, немец и еврей. Гремучая смесь.
– Все предки мои чистокровные тевтоны, между прочим, – хозяин с видимым удовольствием выпил рюмку.
– Чего ж ты, самый дорого оплачиваемый, деньги этой шпане задолжал? – Алекс подумал и тоже выпил. Коньяк приятно ожог гортань.         
– А потому что я летом в долг дачу в Финляндии купил. И денег сейчас в самый притык.     
– Но знал же, что все равно придется платить.
– Да ничего я этому Артюху с Васькой платить не буду. Моду тоже взяли: поставим тебя на счетчик. Братки сопливые.
– И что?
– Да я с ними с одного двора. Лет двадцать знакомы. Моя тачка накрылась, я у них джип взял, чтобы в Финляндию гонять. В гололед малость не рассчитал – крыло помял. Отремонтировали так, что ничего не заметно. А они в отказ: покупай нам новый джип, а этот забирай себе. Еще и счетчик свой дурной приплели, понты как у настоящих зэков. Фильмов дурацких насмотрелись. 
– Что же ты за адвокат, если не можешь их посадить?  
– Я же говорю: друзья детства. Даже своего прикормленного участкового не могу на них натравить.
– А как ты с ними в моем лесопарке очутился?
– У меня там подруга живет. Вот они по холодку туда к ней и подвалили, а потом с понтами меня в зеленку повели.
Неожиданная мысль пришла Алексу в голову.
– А как у тебя с английским?
Циммер налил по второй рюмке и в качестве закуски протянул коробку ассорти. Алекс хотел отказаться от коньяка, но вкусная конфетка была слишком сильным искушением, и он махнул вслед за хозяином и по второму разу.
– Спецшкола, два года личного репетитора и стажировка в Германии.
– А ты взятки давать умеешь? – по-английски спросил Алекс.        
– Что? – Циммеру показалось, что он ослышался. Гость повторил свой вопрос.
– Это можно сказать самое главное призвание моей жизни, – на довольно сносном английском ответил адвокат. – А тебе зачем?
– Ты сейчас слишком занят?          
– Говори, говори, я слушаю.          
– Могу предложить тебе заработать сто тысяч баксов.                      
– А цена вопроса какая? – деловито осведомился Циммер, уже полностью освоившись с подбором английских слов.
– Полтора миллиона.          
– Тогда моя цена десять процентов, сто пятьдесят тысяч.
– Сто. На пятьдесят тысяч я спас тебя от пары лишних фингалов от твоих дорогих друзей детства, – Алекс снова перешел на русский.           
– Ты прав, пятьдесят тысяч баксов мои фингалы стоят, – тоже по-русски легко согласился адвокат. – Но ты как-то не выглядишь на полтора миллиона.  
– Ты даже не спросил, что придется делать?      
– Я уже понял: взятки давать и совершать что-то незаконное. Ну так это же сто тысяч баксов!
Разговаривать с Циммером было одно удовольствие, они явно нравились друг другу, и Алекс преспокойно рассказал ему о наследстве на Александра Копылова из Коста-Рики. В подробности вдаваться не стал, просто сказал, что знает об этом наследстве и как можно его добыть так, чтобы ни один завистник не узнал.
– Только и делов-то! – уверенно заключил адвокат, и дал Алексу визитку со своими телефонами.
В успех его поисков Алекс уверился процентов на тридцать, не больше. Тем не менее в своих отчетах нового знакомого предпочел пока не фиксировать.
В тот же день он у телефонной фарцы приобрел левую сим-карту именно для связи с Циммером, и таким образом у него появилась еще одна персональная тайна.
 
10
Прежде чем докладывать о случившемся Яковенко, Стас произвел свой розыск: через приятеля, имеющего высший архивный допуск и напрямую контактирующего с ФСБ и администрацией президента, установил, что два из четырех рисунков Копылова отображали полковника ФСБ Фролова и его непосредственного подчиненного – капитана Узденцова. Таким образом, все сходилось, оставалось только как следует подчистить отчет Алекса и идти с повинной на ковер к подполковнику.
Можно было предположить, что Яковенко отнесется к стукачеству Алекса без особого восторга, но все же такой бурной реакции от своего босса Стас не ожидал. Включив погромче телевизор, чтобы заглушить собственные крики, он бегал по кабинету с отчетом Алекса в руках и разорялся:
– В хорошенькое дело твой парень вляпался. Судя по отчету, он даже не пытался отвертеться, а сразу согласился стать чекистским сексотом. Вполне можем его под трибунал отдать.
– Не можем, – в пику шефу с олимпийским спокойствием отвечал Стас
– Это еще почему?
– Во-первых, про нашу контору нигде не было сказано ни слова, во-вторых, он у нас даже присяги не принимал.
– Но ведь обязательство писал.     
– Тогда не трибунал, а уголовный суд. Оно нам надо? 
– А как они на него вообще вышли? Просто так схватили возле дома и отвезли на машине в Москву.
– Валет предполагает, что его с кем-то перепутали. Оперативники за восемь часов не задали ему ни одного вопроса, просто тупо отвезли и все.
– А он им вопросы тоже не задавал? Смирно сидел и ждал когда привезут к незнакомому дяде?
– Он предположил, что это мы сами ему устроили такую проверку. Поэтому и расписку потом легко дал, мол, кто может запретить честному российскому студенту для государственного блага стучать на своих одногрупников.
Яковенко приостановился и с подозрением посмотрел на Стаса.
– Это он сам так подумал, или ты сейчас подсказал ему так подумать? Все, готовь направление и в армию пацана, в армию!
– Думаете спецназ обрадуется, когда узнает, что мы к ним чекистскую подсадную утку направили?
– Ну ты, Григорьич, иезуит! – подполковник не мог скрыть своего злого восхищения. – Ты чего его так защищаешь?
– Мне с ним просто интересно. Такого креативного фабзайца у меня еще никогда не было. Всегда прихожу и знаю, что он что-нибудь да отчебучит. И он никогда еще не обманывал мои ожидания. Даже если ФСБ решило его завербовать как нашего человека, это значит, что до сих пор у нас с этим делом было чисто. Все равно ФСБ кого-нибудь нам да всунет. Так не лучше ли все держать под своим контролем. Да и перед начальством все это можно представить как этап учебного процесса. Чего мы боимся? Он в лицо знает только меня да Ерашова, который даже не состоят в нашем штате.
Яковенко плюхнулся на свое застольное кресло.          
– Этапы учебного процесса? Это ты славно придумал, – он выразительно глянул на Стаса. – Присяги, говоришь, не принимал? Ты его сначала сам как следует поспрашивай, а то и никакая присяга не поможет.
 
11
            На это занятие Алекс шел с особым нетерпением. Тему предстоящего обсуждения Ерашов обозначил предельно абсурдно: «Как практически в России может быть восстановлена монархия?» Правда, сперва лингвист заставил фабзайца прочитать «Народную монархию» Солоневича, где говорилось, что русская монархия была самым лучшим способом правления в мировой истории. Теперь дело осталось за малым пустяком: восстановить ее в России.
            – А какую: абсолютную или конституционную? – простодушно уточнил Алекс.
            – Первое, что должен сделать любой русский царь – это разорвать предложенную ему конституцию на мелкие кусочки, – ответил ему Ерашов словно самому последнему дауну.
            Чтобы как следует подготовиться, Копылов прошерстил по интернету огромное количество сайтов и даже составил подробное генеалогическое древо для конкретного претендента на российский престол. Однако в последний момент все это показалось ему ужасно занудно, и он пошел своим путем. Небольшая помеха состояла в том, что диспут велено было вести на английском, а не на испанском, при всем своем бойком владении языком Шерлока Холмса Алекс не до конца был уверен в правильном подборе тех или иных синонимов.
            Занятие как обычно началось с чашечки кофе по-гречески, после чего они перешли к привычной доске на треноге.
            – Итак, кто? – Данилыч нарисовал фломастером первый кружок на самом верху.
            – Претендентов пять.
            – Пусть пять, – лингвист послушно дорисовал четыре кружка. – Кто?
            – Назовем их Ваня, Саша, Петя, Паша и Коля.
            – Назовем, – в кружочках появились имена.
            – Им всем по одиннадцать лет, – продиктовал Алекс.
            – То есть как?
            – То есть к Романовым они не имеют никакого отношения.
            – Продолжай.
            – Царь-неудачник и его родня не для России. У русского царя не должно быть никакого сомнительного прошлого.
            – А если оно кристально чистое?
            – Кристально чистых биографий на свете не существует. Если не они сами, то их невольное окружение обязательно будут с червоточиной.
            – Допустим. А харизматический политический трибун?
            – Любой харизмы хватит максимум на десять лет. Телевидение сделает так, чтобы от любого из них мы все через десять лет полезем на стенку. Полностью исключено.
            – Кто же тогда эти: по одиннадцати лет? И почему их пять, а не шесть?
            – Пять хорошее число, шесть сразу напоминает звезду Давида.
            – А семь вообще сакральное число, – не сдавался Ерашов.
            – Но семь претендентов одновременно держать в голове обычному человеку сложно, поэтому максимум пять.
            – Почти убедил. Кто они?
            – Дети священников.
            – Опа как! – не сдержал своего изумления Данилыч.
            – Во-первых, это сразу исключает конкуренцию родительских биографий, во-вторых, почти одинаковая детская духовная аура, которая никогда не исчезнет, в-третьих, взгляд на мирское всегда чуть со стороны.
            – А почему одиннадцать лет, а не десять или двенадцать?
            – Десять – еще слишком ребенок, двенадцать – уже почти взбалмошный подросток.  Одиннадцать – это оптимально.
            – И что же с ними дальше? Берут в Кремль или оставляют в семье?
            – В Кремль только на экскурсию. Нормальный пансионат в лесу на берегу красивого озера. Родители навещают только по выходным.
            – Кто же их ему заменил в пансионате: учителя и воспитатели?
            – Мысль о служении отечеству будет способствовать раннему возмужанию.
            – А в пансионате все пятеро или по одному в разных пансионатах?
            – По одному в разных.
            – А какое окружение в пансионатах, другие дети будут и сколько? – Ерашов уже и сам был захвачен великим воспитательным экспериментом.
            – Хорошо подготовленные учителя и человек тридцать детей.
            – Тоже детей священников?
            – Не обязательно, но Закон Божий обязаны знать назубок.
            – Встречи с детьми коронованных особ Европы?
            – Только заочно и в письменном виде.
            – Встречи с прессой и государственными мужами?
            – По три раза в год, не чаще.
            – Съемки для телевидения?
            – Раз в год.
            – Как же народ будет следить за их развитием?
            – Народ сперва будет безудержно насмехаться над всей этой затеей, потом презрительно станет это дело игнорировать, чуть позже начнет сочувствовать несчастным подопытным кроликам, наконец, с интересом примется прислушиваться к редким сведеньям о «царевичах» и кончит тем, что сам возмется осекать тех, кто дурно будет отзываться о «железных масках».
            – Почему о «железных масках»?
            – Так они и есть железные маски. Из пяти останется один. И как только народ проголосует за этого одного, то накрепко повяжет и себя этими несчастными отвергнутыми четырьмя царевичами. Выбрали так уж выбрали – назад хода нет!
            – А в каком возрасте будут выбирать?
            – В семнадцать-восемнадцать лет. И опять спрятать, на этот раз в Кремле, хотя, я думаю, к тому времени центр власти переместится в другую географическую точку.
            – Он уже будет царь, как его спрячешь?
            – Все прежнее отношение приведет к тому, обязано привести к тому, что общественное мнение сократит до минимума контакты монарха с прессой и приставучими подданными.
            – И страна под его правлением заживет радостно и счастливо?
            – У нее просто не будет никакого другого выхода.
            И Ерашов с Алексом дружно рассмеялись, очень довольные своими выкладками.
                       
12
Рано утром Алекса разбудил звонок в дверь. Он глянул на часы: было шесть тридцать, и пошел в одних трусах открывать
На пороге стояла сияющая Вера с небольшой сумкой через плечо.
– Девушку заказывали? – Она буквально втолкнула его в прихожую, тотчас заключив в свои объятия:       – Вставай, соня-просоня. Я тебе целую сумку пирогов привезла. Здорово?                   
– Насчет тебя или пирогов? – вяло поинтересовался он.      
– Я к тебе на целый день. Ты рад?
– Трепещу от счастья.         
– Горячая вода есть? Я под душ. Чтобы не смел одеваться.
Вера скинула пальто, всунула ему в руки сумку и прошла в ванную.                                 
– Я сейчас тебе полотенце…                     
            – Я твоим вытрусь, – отозвалась она уже из ванной.
Алекс помотал головой – зрительное и слуховое видение не улетучивалось. Тогда он оглядел комнату и стал прятать то, что нежданной гостье видеть не полагалось.
Услышав шум открываемой двери ванной, он быстро юркнул на тахту под одеяло.
Она вошла закутанная в одно банное полотенце, вся такая свежая и розовая, что у него перехватило дыхание.                                           
            – Я твое счастье?                                         
            – Спрашиваешь!
Он приглашающее приоткрыл одеяло. Вера присела на краешек постели, остановив его движением руки.                                    
            – А у тебя эти штуки есть?                                     
            – Какие штуки?                                           
            – Ну эти, не понимаешь, что ли?                                       
            – Где-то лежат. Поискать надо.                                        
            – Не надо искать. Я сама.
Она прошагала в прихожую к своему пальто и вернулась с комплектом презервативов.                                               
– Девчонки, заразы, меня вот чем снабдили. Я даже не знаю, как ими пользоваться.    – Там где-то должна быть инструкция.    
– Где? – Она удивленно покрутила пакетики в руках.            
– Сейчас все изучим. – Алекс подхватил Веру и ловко уложил ее под одеяло…
В себя он как следует пришел только к полудню. Зато уж теперь отплатил сполна. Они голышом поверх одеяла лежали на тахте, и Алекс просто отвечал на ее вопросы.
            – Ты меня осуждаешь?
            – Еще как!
Вера кулачком толкала его в бок, требуя других слов.
            – Ну конечно не осуждаю.                                    
            – Я красивая?                                              
            – Нет.
Еще толчок в бок.                                       
            – Очень красивая.                                       
            – Тебе понравилось со мной?                                            
            – Хуже не бывает.
Новый толчок.                                             
            – Лучше не бывает.
Во входной двери щелкнул замок.
            – Это что, твоя жена?! – испуганно юркнула под одеяло Вера.             
            – Хуже. Гораздо хуже, – вздохнул Алекс.
Он надел трусы и пошел встречать Стаса.
Стас открыл дверь и втащил в прихожую большую коробку.
            – Тут небольшая проблема, – сказал Копылов инструктору.
– Какая проблема? – Стас стоял спиной к вешалке и не видел ни постороннее пальто, ни женские сапоги.
В прихожую выглянула Вера, укутанная в простыню.
            – Здравствуйте.                                           
            – Здравствуйте, – машинально ответил Стас.
– Я в ванную пройду. Можно?
Она проскользнула между ними и скрылась в ванной. От разгневанного взгляда Стаса можно было прикуривать.  
– Ей до вечера некуда деться. Можно она на кухне посидит? – глупо попросил Алекс.
– «На кухне»! Ты совсем. Ладно, балдей. Приду завтра. – Стас снова нахлобучил свою вязаную шапочку.
– А это что? – Алекс присел у непонятной коробки.
– Ну да еще открой при ней. Полиграф. Смотри не вскрывай, Казанова! – И Стас выскользнул за дверь.
Алекс перетащил коробку в лоджию.
– А кто это? – спросила Вера, уже в одетом виде появляясь в комнате.
– Один знакомый. Потом познакомлю как-нибудь.
– Он ушел? А что теперь?.. Давай в город пойдем! Или в театр!
– Обязательно, – говорил он, мягко увлекая ее к постели.
– У меня уже все болит, – взмолилась она.
– У меня тоже, – честно признался он, расстегивая ее кофточку. – Идем на личный рекорд.
И Вере не оставалось ничего другого, как уступить его притязаниям.
Так они и голливудили до самой темноты, поддерживая свои силы лишь кофе и глазуньей, пока девушки не настала пора бежать на вокзал.
– Провожать не надо, – сказала она, когда он тоже стал одеваться.
– А я и не собираюсь, просто за пивом в палатку схожу, – в своем зловредном стиле объяснил он.
Разумеется, ни в какую палатку ему не надо было, хотя по дороге на Московский вокзал они в один магазин все же зашли. Оставив Веру в отделе косметики, Алекс прошел дальше и купил ей мобильный телефон.
– Ой, а что это? Но ведь он очень дорогой, – принялась возражать девушка. – У меня ни у кого из знакомых его нет.                                            
– Теперь будет. Разберешься как-нибудь. Как в Питер приедешь, так сразу звони. Чтобы мы не попадали в такую ситуацию как сегодня.
По возвращению домой Алекс по интернету набрал почту Мальвины. Как и в прошлый раз после визита проводницы, староста тут же отозвалась.
«Ты всегда чувствуешь, когда нужно быть на связи», – написал он ей.
«Поцелуи оказались не совсем такими как ты ожидал», – Мальвина как всегда понимала его с полубуквы.
«Напротив, лучше всяких похвал».
«Но чего-то все-таки не хватило?»
«Иди к черту, проницательная ты наша!»
«Иду. А сам-то ты сможешь вырваться в северную страну? Я лично готова».
«Начинаю тоже копать в эту сторону».
«До Рождества американского успеешь?»
«Только до российского».
«Делай».
«Меня собираются опрашивать на полиграфе».
«Это не страшно», – написала Мальвина и послала ему ссылку на три интернетовских сайта, где подробно рассказывалось, как можно обмануть детектор лжи. Самое замечательное, что эти сайты были не американскими, а родными российскими, видимо, созданными по принципу: «Шпионы всех стран объединяйтесь!» или хотя бы помогайте друг другу.
           
13
            – Сначала проверим, работает ли эта штуковина вообще, – сказал Стас, закрепив на Алексе все датчики и подключив их к специальному ноутбуку. Затем он протянул испытуемому шесть игральных карт: – Выбери одну из них и запомни… Запомнил?.. Теперь я буду их все показывать, а ты отвечать на все мои вопросы словом «нет»… Чукче понятно?
            – Чукче понятно.
            Инструктор показал одну за другой все карты Алексу и получил от него шесть «нет».
            – Эта карта: король червей, – объявил Стас. – Верно?
            Было верно, чукча и не отрицал.
            – Да ты не напрягайся так, – успокоил инструктор фабзайца. – Наша цель не твои тайны, а навыки по обману полиграфа. Для начала ты сам попытайся его обмануть. Все ответы только «да» или «нет». Разворачивайся ко мне спиной и поехали… Готов?
            – Готов.
            – Ты живешь в Петербурге?
            – Да.
            – Любишь брать то, что принадлежит не тебе?
            – Да.
            – Связник ФСБ выходил с тобой на связь?
            – Нет.
            – Ты гей?
            – Нет.
            – Ты родился в августе?
            – Да.
            – Хочешь вернуться в Коста-Рику?
            – Нет.
            – Хочешь поехать в Соединенные Штаты?
            – Да.
            – Любишь подчиняться приказам?
            – Нет…
            Если первые минуты у Алекса еще получалось контролировать себя и вытеснять эмоции из сознания постельными сценами с Верой, то сейчас он уже не понимал, как все же ему следует отвечать. На его счастье неожиданно зазвонил мобильник, оставленный на журнальном столике. Стас подошел к столику, чтобы выключить мобильник, но посмотрел на отразившийся номер и протянул телефон Копылову. На экранчике отражался не номер, а бесконечный набор цифр.
            – Да, – сказал Алекс, нажав на кнопку с зеленым значком.
            – Дмитрий Волков?.. – спросил приятный женский голос. – Вам привет от дяди Трифона.
            – Я слушаю.
            – В сквере у памятника Петру в восемнадцать пятнадцать.
            – Хорошо. А как я вас узнаю?.. – спросил Алекс, но трубку уже положили.
            – У вас злой язык: помянули черта, а он тут же и появился, – сообщил Копылов инструктору. – Только почему-то с женским голосом. Свидание в восемнадцать пятнадцать возле памятника Петру.
            – Ну и хорошо.
– Продолжим?
            – Какое продолжим!? Полиграф требует тишины и уравновешенности, – Стас принялся снимать с Алекса датчики.
            – Ну и как я отвечал? – не мог сдержать тот своего любопытства.
            – Слишком коротко, чтобы делать выводы.
 
14
            По дороге на площадь Декабристов Алекс попросил остановиться у магазина электроники и купил себе маленький диктофон:
– Пускай будет. Мне хочется свою запись иметь.
            – Если ты косишь под простого студента, то у тебя такого отвлекающего момента быть не может, – возразил Стас, но препятствовать не стал. Да и прослушкой он снабдил Алекса больше по его желанию, чем по своему.
            Из вишневой «шестерки» инструктора Копылов вылез за целый квартал, так чтобы было похоже, будто он шел со стороны метро «Адмиралтейская».
            И вот сам сквер позади хвоста императорского коня. На мобильнике 18:14. В легком сумраке «шестерки» не видно, но она несомненно где-то поблизости. Прохожих мало, но они есть: возникают и проходят мимо.
            – Дима, привет! – фээсбэшница не подкралась, а подошла напрямую, почти на законных основаниях.
            – Привет, – отозвался он, оценивающе окидывая взглядом ее густо намакияженный приятный лик и короткую фасонистую шубку – на тайного агента она никак не тянула, но посмотрев в ее строгие совсем неулыбчивые глаза, Алекс понял, что перед ним вполне состоятельная офицерша, не ниже старшего лейтенанта, наверное.
            – Здесь сильно дует. Пошли? – она просто взяла его за кисть левой руки, и они пошли прочь от набережной, изображая из себя взявших за руки влюбленных. Но после ворвавшейся к нему в семь утра Веры, Алекса такая штыковая атака мало смутила. Рука офицерши была в перчатке, и через минуту он уже вовсю поигрывал ее пальчиками, с любопытством ожидая результата своего заигрывания.
            – Какое женское имя больше всего тебе по душе? – между тем безмятежно ворковала фээсбэшница.
            – Бронислава, – пошутил Копылов.
            – Отлично. Броней я еще не была. Значит, я для тебя Броня, запомни это.
            – А отчество пусть будет Африкановна, – попросил он.
            – Отчество мы пока пропустим, так же как и фамилию. Кто-нибудь проявлял интерес к твоему двухсуточному исчезновению?
            – Только староста группы. Сказал, что за пропуски я уже первый на отчисление.
            – Компьютер дома есть?
            – Есть.
            – Будешь мне писать отчеты раз в неделю обо всех твоих встречах и важных разговорах.
            – Мы куда-то конкретно идем? – поинтересовался он, когда они свернули с Адмиралтейского проспекта на Гороховую.
            – Нет. Я доведу тебя до метро и все. Так ты понял про отчеты?
            – На имя кого?
            – Без имени. В произвольной форме: такого-то числа в такое-то время я встречался с тем-то и тем-то. Только учти, мы выборочно время от времени будем проверять твои отчеты и если там что-то будет не так, ты можешь оказаться в черном списке.
            – В каком смысле?
            – На тебя вдруг начнут сыпаться всякие неприятности. И ни на одной работе в Питере или в Москве ты долго не задержишься.
            – Хорошо, Броня, я тебя понял. Буду неукоснительно соблюдать все твои инструкции, – этот ответ больше предназначался Стасу, чем спутнице.
            – Похоже, ты меня пишешь? – вдруг как тисками стиснув его ухажерскую кисть.
            – Только чтобы лучше сохранить в памяти каждое твое заветное слово, – он невозмутимо достал из кармана и протянул ей свой диктофон.
            – Больше так не шали, – сказала Броня и сунула его диктофон к себе в сумочку.
            До метро они дошли уже как просто знакомые, с разомкнутыми руками. Войдя в вестибюль станции, Броня проследила, как Алекс прошел через турникет и стал на эскалатор. Не видела только, как ее сексот быстро прямо на эскалаторе, пока не исчез сигнал, набрал номер Стаса и сообщил ему, что выйдет из метро на Садовой.
            На лишнюю минуту задержавшись на платформе, он быстро и точно набросал в своей записной книжке портрет Брони.
            – Увы, не знаю такой, – сказал Стас, разглядывая на Садовой в своей «шестерке» его рисунок. – Ты сам заигрался со своей иронией. Только совсем бестолковый не догадался бы, что ты говоришь это все под запись. Хорошо еще, что она мой микрофон на тебе не стала искать. А за предусмотрительность с диктофоном тебе отдельный респект.
            Тем же вечером уже заполночь инструктор разбудил своего креативного фабзайца телефонным звонком.
            – Это Виктория Гоголева, по прозвищу Альфа-луч, говорят у нее сильные экстрасенсные способности.
            – А звание у нее какое?
            – Старший лейтенант.
            – Тогда прошу меня впредь называть Бета-лучом, – попросил Копылов.
            – Ты доборзеешься когда-нибудь, – это у Стаса прозвучало, как пожелание спокойной ночи.             
                       
15
Для того чтобы узнать о наследстве Алекса, Циммеру даже не понадобилось никуда выезжать. Он просто позвонил своему сокурснику, работающему в Москве, и тот навел необходимые справки.
– Нужны документы твоего Копылова, – сказал адвокат по телефону, и они назначили встречу в центре города.
Алекс прошел с одной улицы дворами на другую и сел в ожидающий джип Циммера и попросил его отъехать куда подальше.
– Ты не от любовницы, часом, шифруешься? – заметил на это адвокат.
– Скоро и ты точно также шифроваться будешь, – заверил его Алекс.
Через несколько минут остановились на безлюдной улочке и занялись делами. Вернее, попытались заняться, сразу споткнувшись на заграничном паспорте и метрике на имя Александра Копылова, что имелись в наличии.
– Погоди, но ведь ты у нас Дима?
– Иногда Дима, иногда Александр.
Циммер только хмыкнул на это.
– А другие документы: российский паспорт, приписное свидетельство, студенческий, данные родителей…
– Все это есть, но на другую фамилию, – невозмутимо сообщил Копылов.
– Покажи! – не поверил адвокат.
Алекс показал. Циммер просмотрел документы. Особое внимание обратил на прописку и время выдачи паспорта.
– Все очень просто. Защита свидетелей – слышал? – объяснил ему Алекс.    
– У нас защита свидетелей будет через десять лет, не сейчас. Уж мне-то не знать.       
– Официально, да, ее нет. Но в отдельных случаях она существует. Я и есть этот отдельный случай.
– Так тебя еще и усиленно разыскивают?
– Ну да, киллеры толпами вокруг так и шастают.
Циммер переменил тему:
– Тогда кто такие Родригесы из Коста-Рики?
– Мои родственники.
– Эммигранты, что ли?
– Ну конечно. В том-то и фишка, что мне светиться нельзя. А тебе нужно собрать не хватающие документы: российский паспорт на Копылова с питерской пропиской желательно, ну и другое, что потребуется.
– И как ты все это себе представляешь?
– Надевай перчатки и нигде не оставляй свои отпечатки пальцев.
– Однако я погорячился со ста тысячами, тут и двухсот мало будет.
– Хочешь, мой любимый анекдот про адвокатов?
Циммер хмуро молчал, катал по мозговым извилинам ситуацию.
– Ученые решили для опытов вместо крыс использовать адвокатов. Во-первых, их не так жалко, во-вторых, их больше, в-третьих, есть вещи, на которые даже крысы не согласятся. Ну так ты крыса, которую жалко, или адвокат, согласный на все?
– Документы Димы! – потребовал Циммер.
Алекс протянул ему заранее приготовленный конверт. Бегло глянув на студенческий и приписное, адвокат внимательно изучил метрику и российский паспорт, особенно прописку и дату выдачи.
– А ведь ты все врешь! – было его окончательное заключение.
– Конечно, вру, – невозмутимо согласился Копылов. – Сто тысяч просто так не предлагают… Мне уходить?..
– За подделку документов, да еще с целью скрыть другое преступление, между прочим, положено четыре года.
– Я знаю, – скромно заметил Алекс. – За укрывательство преступника еще два года могут накинуть.
– Ну ты и сука! – адвокат в сердцах сильно толкнул кулаками своего пассажира в плечо. – А я уже яхту размечтался купить!
– Купим вместе, я тоже хочу яхту, – Алекс забрал конверт с документами Копылова. – Ты говорил, у тебя дача в Финляндии? Там лишних две комнаты найдутся? Хочу к тебе на Новый год одну девушку с бойфрэндом пригласить.
– Я тебя сейчас прямо здесь задушу и все! И мне еще награду за это дадут.
– Кстати, главная фишка, чтобы получить наследство не в Питере, а в Хельсинки, – продолжал добивать Циммера Алекс.
– Может еще что-нибудь барчуку угодно?
– Барчуку угодно финскую визу сюда на Новый год получить, – Копылов указал пальцем на свой загранпаспорт.
– Тысячу баксов на бочку! – свирепо прорычал адвокат.
– Базара нет, – Алекс достал портмоне, отсчитал десять купюр с Бенджамином Франклином и засунул их в нагрудный карман рубашки оцепеневшего Циммера.
В следующий момент адвокат и в самом деле кинулся душить своего пассажира. Копылов, хохоча во все горло, отбивался.
 
16
Каждый день отныне был наполнен для него массой сильных эмоций и мозговых атак. По утрам вставал с постели лишь с одной мыслью: как сейчас он выйдет из дома и всех победит. Так оно на самом деле и происходило. Три параллельных службы: в институте, у Стаса и у фээсбэшной Брони двигались вперед без сучка и задоринки. Лингвист Ерашов все чаще капитулировал перед умствованиями юного студента. Циммер невыносимо всего боялся, но безотказно все делал. Мальвина раскручивала своего Стива на вояж в Хельсинки. Вера со страшной силой обеспечивала Алекса большим мужским счастьем. Дополнительные компьютерные заработки пополняли не только кошелек, но и записную книжку телефонами новых знакомых. Даже еще недавно столь мрачный неприветливый город все настойчивее поражал своим особым изыском, а наполнение служебной квартиры собственноручно купленными хозяйскими мелочами окончательно превращало его из временщика в самостийную обывательско-бюргерскую единицу. Ему удалось даже, пользуясь расположением Стаса, сделать несколько звонков с его неопределяемого мобильника: сообщить бабушке, что он жив и здоров, узнать все ли в порядке у Юли и выяснить, что Лавочкин у «Элисе» уже не работает.
 Вдруг как-то стали понятны ранее загадочные слова матери с видеокассеты о том, что они с папой прожили самую яркую, самую интересную жизнь, какая была только возможно. Похоже, именно такой жизнью и начинал он теперь жить.
Неожиданно легко все прошло с финской визой. Подруга Циммера Рая заведовала одной из мелких турфирм, и ей не составило труда заочно поставить в загранпаспорт Копылова полугодовую финскую визу. Циммер отстегнул пятьдесят баксов на визу, остальных девятьсот пятьдесят с пафосом вернул Алексу:
– С миллионеров лишнее не берем-с!
Чтобы подстраховаться, Алекс обратился и к Стасу:
– Хочу съездить в Хельсинки. Можно через контору оформить загранпаспорт?
– Чего ты там забыл у этих чухонцев?
– У нас в группе только я один ни разу за границу еще не ездил.
– А если ты лыжи наостришь оттуда?
– А смысл? У вас сейчас для меня самый надежный крючок есть.
– Это какой же? – заинтересовался инструктор.
– Малейшая информация, что я был внештатным сотрудником ФСБ, перечеркнет за кордоном мне любую карьеру, да и приличные люди будут всегда сторониться.
– Очень хорошо, что ты это понимаешь, – сказал Стас и через два дня сообщил, что возражений против загранпаспорта для Димы Волкова у них в конторе нет, только пусть он уж сам стоит в очередях и оформляет его.
А потом как-то быстро приблизилось закордонное рождество и стало ясно, что на Новый год встреча с Мальвиной не состоится.
«Давай в феврале-марте, – написала она. – И чтобы ты обязательно был с подругой».
«Давай», – кисло согласился Алекс, хотя это была для него спасительная отсрочка, потому что он не представлял, как можно совместить Веру с Мальвиной и Стивом, да еще Циммер с Раей обязательно будут крутиться рядом.
Точно так же отверг он предложение и своих одногрупников о совместной встрече Нового года в одном из кафе – не хотел видеть их реакцию на профессию Веры. Празднование же Нового года без любимой проводницы им даже не рассматривалось. Боялся лишь одного: как бы к ним на хвост не сел Стас – тот делал намеки, что если Алексу некуда будет податься в новогоднюю ночь, то инструктор для него может что-нибудь придумать.
Еще 30 декабря все находилось в подвешенном состоянии, затем Вера сообщила по телефону, что ей удалось освободиться аж на четыре дня, и новогодний сканворд сложился как надо. Синоптики пообещали на праздник безветренный снегопад при минут пяти, и стало окончательно ясно, что Новый год лучше проводить не в каменном застенке.
– На Дворцовой площади или в лесу у костра? – предложил он выбрать подруге.
– А в лесу мы елку наряжать будем? – только и спросила она.
И вот наготовив энное количество бутербродов с семгой, ветчиной и красной икрой, закинув их с бутылками шампанского и коньяка, кассетником и елочными игрушками в сумку, двинулись они в десять вечера вглубь своего лесопарка. В другой руке Алекс нес несколько сухих палок для растопки валежника.
Оказавшись среди зловещего лесного мрака, Вера сильно забеспокоилась:
– А если какие-нибудь бандиты или бомжи появятся?
«А на это посмотри», хотелось Алексу похвастать зацепинской «береттой», но он сдержался.
– Я им отдам тебя на растерзание, а сам убегу, – сказал и получил честно заработанный удар кулачком в бок.
Нашли подходящую елку, и пока Вера ее наряжала, он быстро и умело разжег небольшой костер.
На его притягивающее пламя вдруг позвонил Циммер поздравить с наступающим и спросить, нет ли у Алекса огнемета.
– Зачем тебе?
– От этого веселья по ящику я уже на стенку лезу.
– Ну так выключи его.
– Ага, Рая мне последние волосья повыдирает. А ты где сейчас?
– В лесу, у костра.
– Как в лесу!!! – от вопля адвоката у Копылова заложило ухо. – Где? – за свои без малого тридцать лет, Циммеру ни разу не приходила в голову подобная встреча Нового года.
– В лесопарке прямо возле места, где тебя мутузили твои дворовые дружбаны.
– Я тоже хочу!
– Ты уже не успеешь.
– Да я тут у Раи, с другой стороны твоего лесопарка. А ты точно там? Сколько вас?
– Я с Верой.
– Мы идем!
Через полчаса их компания действительно увеличилась вдвое. Рая оказалась такой же веселой хохотушкой, как и Вера, и они быстро нашли с ней общий язык. Циммер же весь дышал циклопическим восторгом: падал с хохотом в снег, таскал для костра целые деревья, снимал на цифровой фотоаппарат каждую свечечку и бутерброд. Вторая бутылка шампанского и миски с салатами и мясом пришлись в самый раз и скромный перекус быстро перерос в настоящее пиршество.
По кассетнику били куранты, звучала отборная музыка, вдали грохотали городские фейерверки, а лес становился уютным и комфортным.
– За Алекса, ой, извините, хочу выпить за тебя, Дима, чтобы тебе в этом года досталось много бабла и все твои недруги были позорно посрамлены! – провозгласил уже под самое утро Циммер.
Копылов, он же Дима Волков, он же агент двух спецслужб и враг холдинга «Элис» не возражал.     
 
17
Промелькнуло в непосильных трудах и заботах еще два месяца, и все звенья кое-как сложились в нужную цепочку. А ведь кроме нового паспорта на старую фамилию да еще с конкретным адресом питерской прописки, необходимо было, чтобы у всех пятерых великих правонарушителей совпали недельные отпуска. Каким-то мистическим образом они в самом деле совпали, и следом за джипом с Циммером и Раей, едущими на свою дачу, тронулся и туристический автобус на Хельсинки, где прямо на двух сиденьях разместился с большим комфортом Алекс. Через три дня должен был приземлиться в Хельсинки-Вантаа и «Боинг» с Мальвиной и Стивом, которых Алекс всеми правдами и неправдами собирался на пару дней заполучить на адвокатскую дачу. Вера в их компанию не вписалась и даже не потому, что Копылов не хотел их встречи с Мальвиной, а просто опасался быть арестованным на глазах слишком доверчивой девушки.
…Туристический автобус миновал последнюю разделительную черту и выехал на ничейную полосу. Шестьдесят секунд на ее пересечение тянулись сказочно долго. Ну вот и финские пограничники. Здесь контроль был уже самый формальный – действительно, зачем? Проверкам российских пограничников тут за последние восемьдесят лет привыкли доверять.
Первый остановочный пункт на финской земле, и Алекс, увидев в окно уже ожидающий его неподалеку джип Циммера, вместе с дорожной сумкой вышел из автобуса.
– Куда это вы? – удивилась женщина-гид.
– Меня тут знакомые до Хельсинки подбросят. В отеле раньше вас буду, – лучезарно ей улыбаясь, сказал Копылов.
Он соврал – Циммер с Раей повезли его сперва на свою дачу.
– Наконец-то, – с облегчением сказал адвокат, когда Алекс влез к ним на заднее сиденье.
– Не понимаю, почему его нельзя было посадить к нам еще в Питере? – недоумевала Рая, для нее их юный друг по-прежнему оставался Димой Волковым.
– Его спроси, – буркнул на это Циммер.
– Строгая экскурсовод попалась, могла прямо на границе скандал устроить, – прикрыл своего старшего подельника Копылов.
До адвокатской дачи они домчались за каких-либо полчаса. Едва въехали на участок, как лицо Циммера превратилось в некий колпак от торшера, излучающий свет и довольство жизнью. Едва ли не за руку таскал за собой Алекса, стараясь передать ему хоть часть своего дачного восторга.
Большой участок с березами и соснами выходил к бесконечной почти морской водной глади. В пору было почувствовать свою человеческую малость, если бы не полдюжины разбросанных по ее поверхности ближних и дальних островков, позволяющих смело пуститься вплавь или на весельной лодочке до самого горизонта. 
– Ты посмотри, какое озеро, четвертое по площади в Европе, равное территории Бельгии, на нем тринадцать с половиной тысяч островов. Сейчас подо льдом оно только десятая часть своей красоты. Посмотри какие скалы, лес, простор!
– Лужа, как лужа, – дразнил его Алекс. – Это ты еще Приморье и Курилы не видел.
– К черту твои Курилы! Вот где яхту хочу!
Потом настал черед дома: три спальни, два санузла, гостиная с кухней, позволяющей играть в прятки, печь-камин, утепленный гараж, несколько кладовок и хозпомещений с отопительной, постирочной и столярной мастерской.
– Я в детстве бывал зимой у бабушки в деревне, – заливался жаворонком адвокат. – Это было ужас что. Бесконечно топишь и все равно в какие-то щели постоянно сквозит. Ты посмотри здесь как! Месяц меня здесь не было, а автоматика работает как часы. Двадцать два градуса по всему дому и ни духоты, ни сквозняка. Оцени!
Но Алекса больше привлекал дизайнерский интерьер.
– А мебель ты сам прикупил?
– Еще чего? Для этого здесь есть специально обученные люди. Мое только постельное белье и посуда на кухне.
– Ага, и белье и посуду ты тоже сам выбирал?! – ревниво заметила, услышав такую напраслину, Рая.
– Ты, ты выбирала! – поспешил исправить свою оговорку хозяин.
Немного перекусив и слегка умиротворившись дачной идиллией, мужчины оставили Раю на хозяйстве, а сами покатили в Хельсинки – чем скорее было отделаться от тревожной неопределенности, тем лучше.
– Может сперва в твою гостиницу заедем. Кинешь там сумку, – предложил Циммер, когда пошли пригороды финской столицы.
– Нет, сначала главное, а потом второстепенное, – возразил Алекс.
По карте-схеме «Норд Банк» найти оказалось совсем не трудно. И вот уже джип Циммера припарковался прямо напротив него на противоположной стороне улицы. Алекс однако не спешил выходить.
            – Ну что? – не выдержал первым адвокат.
            – Ничего. Думаю.                                        
– У меня тоже самые мрачные предчувствия. Не верю, что сейчас кто-то возьмет и просто так отдаст тебе полтора лимона зеленых.      
– Говорят, в финских тюрьмах неплохая кормежка.           
– Типун тебе на язык! Ну чего ты каркаешь?!    
– Вот тебе номер телефона, – Алекс передал адвокату крошечный листик бумаги. – Зовут Стас. Если меня заметут, вернешься в Питер и все ему расскажешь. Лишние паспорта тоже забирай.        
– А если меня обыщут?      
Алекс достал из своей сумки лист бумаги и ручку.
– Пиши заявление, что нашел их в лесу по дороге и хотел на обратной дороге на границе сдать.
Циммер недоверчиво взял бумагу.
– Может мне все-таки пойти с тобой? Как твоему адвокату. Если что-нибудь по документам спросят. Ты ведь их даже не просмотрел, как следует.         
– Если в них будет что-то не так, вычту из твоего гонорара.
– Ну конечно, что еще ты мог сказать. Держи, – Циммер передал папку с оригиналами всех документов Алексу.
– Но пасаран! Минут сорок подожди меня здесь, а потом едешь и ждешь до вечера у гостиницы.
– Без моего гонорара, чтобы не возвращался, – крикнул ему вслед адвокат.
Алекс вылез из машины и зашагал к зданию. У самой двери он оглянулся и сделал Циммеру знак, мол, всех победим.
На самом деле визит Копылова в банк занял не больше пятнадцати минут. Белокурая девушка, когда он ей по-английски объяснил свое дело, без лишних вопросов провела его в служебный кабинет к директору банка. Тот, извинившись, попросил Алекса предъявить какой-либо документ, но как заметил, Копылов, сверил не только его фото с фамилией, но и просмотрел визу.
– Да, господин Циммер прислал нам по факсу все необходимые документы. Нам остается лишь проверить их оригиналы и подготовить ваш договор. На это потребуется два дня, – ровным невозмутимым голосом произнес директор.          
– Не надо ли еще каких-либо дополнительных документов?
– Нет. Все документы в порядке.
– Значит, через два дня я уже могу получить сами деньги?
– Думаю, да, – служащий чуть замялся. – Вы останетесь на эти два дня в Хельсинки?
– Я еще не знаю.      
– Если вам негде остановиться, я могу порекомендовать хорошую недорогую гостиницу.
– Спасибо, у меня здесь в Финляндии есть знакомые, – и уточнив, в котором часу ему лучше прийти, Алекс чинно удалился. Только уже выйдя из банка, он сообразил, что возвращение за договором и прилет Мальвины будет в один и тот же день, хорошо, что еще не в одно время.
Осматривать приятный европейский город в своем напряженном состоянии не хотелось ни одному, ни другому. Даже обедать не стали сразу поехали назад на дачу.
 
18
Из аэропорта в Хельсинки в машине ехали два американца: Джон Маккой – тот, кто встречал и Майкл Гарридо – тот, кто прилетел.                                              
– По Наследнику небольшая неувязка, – сообщил Маккой. – Его российский паспорт выдан всего месяц назад. Известно, что он не живет по указанному месту прописки, но в России это нормальная практика: прописан в одном месте, а живет на съемной квартире в другом месте без всякой регистрации.
– Где остановился в Хельсинки?
– В отеле «Суоми», обычном отеле для русских туристических групп, но появился в нем всего на полчаса. Ночевал в неизвестном месте.
– Может быть в борделе?
– Когда человек приехал за такой суммой денег, ему вряд ли дело до борделей. По словам директора Хекконена, это симпатичный молодой парень, такой может обеспечить себя нужными любовными утехами и без борделей.
– Он как-то нервно себя проявлял?
– Не более, чем человек, волнующийся о такой сумме денег.
– Что еще?
– Я договорился воспользоваться кабинетом директора банка на полтора часа.
– Я думаю этого времени более чем достаточно.
И они надолго замолчали.
Если Маккой был простым помощником атташе по торгово-финансовым связям, которому весьма неуютно чувствовал себя, исполняя столь щекотливое поручение своего начальства, то Майкл Гарридо был фигурой совсем другого масштаба и качества. Два последних года он занимался вербовкой новых агентов, и эта служба у него складывалась достаточно удовлетворительно. Приехать в короткую командировку, оценить исходные данные и лихо провести словесный поединок, после которого противник всегда терял от переживаний два-три кило живого веса – это было настоящее искусство, и Джон процентов на семьдесят всегда справлялся с этим.
Но в деле Наследника у Гарридо присутствовал еще и личный момент. Восемь лет назад он был тем американцем, который руководил в Лимоне операцией по аресту семьи Гонсалесов. Тогда эта была едва ли не первая его такая операция. Нужен был крупный скандал по разоблачению русских шпионов в тихой почти цивилизованной Коста-Рике. Скандал и получился, только совсем не такой, на который он рассчитывал: шпионы почти ускользнули. На следующий день мадам Гонсалес, правда, задержали, когда она явилась в аптеку городка Пандора за противоядием, держа в руках ту самую змею, которая ее укусила, дабы не было сомнений какое лекарство ей нужно. Позже Джон даже единственный раз успел допросить эту мадам, вполне корректно, между прочим. На следующий же после этого день ему доложили о суициде русской шпионке.
Ее вид самоубийство вошел в анналы пенитенциарной системы не только Коста-Рики, но и самих Штатов. Это же надо было ухитриться повеситься прямо под своей нижней койкой, и щели высотой всего двадцать дюймов. Как сказал тюремный врач, надо было обладать сумасшедшей силой воли, чтобы лежа под своей койкой и держась за железную перекладину спинки кровати медленно отпускать руки, до тех пор, пока петля, сжимающая горло окончательно не погасит твое сознание и твою жизнь.
Маленький секрет Гарридо состоял в том, что в разведслужбу он пришел с единственным желанием стать автором шпионских романов, лавры Флеминга и Ле Карре не давали ему покоя еще со школьной скамьи. Увы, то дело с русскими шпионами в Лимоне было единственным, которое по своему содержанию хоть немного напоминало шпионский роман. Все остальное, включая самую эффектную вербовку, на действительно впечатляющие динамичные сюжеты никак не тянуло. Неудачного криминального советника тогда сразу же перекинули в другую географическую точку, подальше от позорной операции. Все как будто забылось, как вдруг год назад один из бывших костариканских коллег сообщил Гарридо, что оставшееся от Гонсалесов наследство нашло в России своего правообладателя. По своему возрасту это мог быть лишь сын Гонсалесов Алехандро. И литературное воображение Гарридо немедленно заработало на полную мощность. Да, российской резидентуре удалось нелегально вывезти юного Алехандро в свою Москву, только они вывезли не сына русских шпионов, а завербованного американского агента, которому суждено было пока что учить русский язык и получать российское образование. Таков был план предстоящего романа, который он собирался назвать «Наследник, приходящий из тропиков».
Запав на эту мысль, Майкл развил термоядерную деятельность, обосновывая необходимость полноценной вербовки Наследника, доказывая, что, во-первых, Алехандро непременно должен был общаться с коллегами своих родителей по ГРУ или ФСБ… в-пятых, нет лучшего повода для вербовки, чем лежащие в банке полтора миллиона баксов… в-двадцатых, даже если он не способен будет к оперативной работе, его можно использовать в качестве своего человека в каком-либо российско-американском совместном предприятии. В общем, своими докладами на эту тему он так затерроризировал свое начальство, что в конце концов ему дали добро на проведение вербовки Наследника.    
 
19
Чтобы постоянно не терзать себя сомнениями, удастся ли им их авантюра, они с Циммером постарались себя под завязку загрузить дачным отдыхом. Съездили за лыжами и лыжной экипировкой для Алекса, затем тут же вместе с Раей, которая лучше их обоих каталась на лыжах, опробовали местную лыжню, совершив двухчасовой пробег.
Дальше было освоение сауны. На озере пробили во льду прямоугольную полынью, и все трое выскакивали из горячей парной, чтобы с удалыми воплями окунуться в ней. После чего восполняли потерю влаги ящиком финского пива, сидя у камина и слушая ненавязчивую музыку без слов.
– Почему бы тебе не купить соседнюю дачу? – спросил Циммер. – Два месяца назад она еще продавалась.
– Зачем двадцатилетнему парню твоя дача? – заспорила Рая. – Ему машина нужна и хорошая квартира на Невском. Может он еще в Москву захочет податься?
– Москва нужна тем, кто хочет деньги большие заработать. А у него денег и так сейчас будет навалом, – возражал адвокат. – Дача под Питером это всегда в напряг, а здесь – самый оптимальный вариант. Учти, еще два-три года и сюда ломанутся питерские новые русские, взлетят цены и будет меньший выбор. Зато отсюда без проблем стартовать в любую страну мира, хоть в отпуск, хоть на работу. Не знал бы он английского, тогда бы еще можно было сомневаться, а так – в самый раз. Или ты не хочешь быть нашим соседом?
– Какие проблемы! Давай куплю, – легко согласился Копылов, и Циммер взялся за телефон.
Через час приехал риэлтор, и они все двинулись смотреть так и не продавшийся дом. Участок составляли те же полтора акра или шестьдесят соток, что и у Циммера. Но и дом и баня, и гараж – все было и поновее и покомфортней. Вместо пристани здесь имелся маленький заливчик, где могли разместиться два десятиметровых катера. Но все дело решили огромные валуны величиной с маршрутку и джип, лежащие на берегу, да еще то, что противоположный от дачи Циммера забор выходил на покрытые соснами такие же валуны, где вряд ли могла возникнуть какая-либо новая дача.
– По сравнению с этим ранчо наша дача – пристанище питерских бомжей, – вынужден был признать адвокат.       
Стоило все это удовольствие сто сорок тысяч баксов.
– А скостить тут не принято? – поинтересовался Алекс. – Я обожаю торговаться.
Риэлтор, когда Циммер ему перевел, отрицательно покачал головой.
– Ваша фирма ведь занимается еще и продажей малых судов, – взялся Копылов за дело сам. – Если вы сделаете мне скидку на дом, то обещаю, что и яхту я буду покупать у вас. А деньги за дом, возможно, будут перечислены вам уже завтра.
Риэлтор с недоверием посмотрел на юного клиента.
– Пять тысяч.
И три экземпляра договора на сто тридцать пять тысяч немедленно были заполнены.
– Только учтите, обладание недвижимости, не дает вам преимущественного права на получение визы, – счел нужным сообщить риэлтор.
Алекс вопросительно глянул на Циммера.
– Да нормально с этими визами, девяносто дней каждых полгода сможешь быть здесь, выше крыши хватит, – сказал адвокат по-русски.
– Значит, как только деньги поступят на этот счет, вы сразу же отдаете мне ключи, и я могу тут жить? – уточнил у риэлтора Алекс.
– Именно так, – ответил тот.
– Я уже жалею, что ты будешь моим соседом, – посетовал Циммер. – Рая, клянись, что никогда не будешь сравнивать мой скромный достаток с этим богатеньким Буратино!
– Я уже начинаю сравнивать и пилить тебя за это, – сказала Рая, и они вернулись назад на дачу, чтобы отпраздновать удачную покупку Копылова.
Этой ночью, накануне решающего похода в банк и приезда Мальвины, Алекс почти не спал. После легкой выпивки, разошлись в первом часу ночи по комнатам, а в два часа Алекс проснулся от двух слов, словно сказанных ему кем-то на ухо: «Расходный материал» и дальше спать уже не получилось. Расходный материал это был он, Алекс Копылов, которого готовили немного немало для выполнения акций возмездия – в одно мгновение ему это стало ясно как Божий день. За это говорило все: и поверхностное обучение разведнавыкам, и полное отсутствие каких-либо контактов, кроме Стаса и гражданского лингвиста Ерашова, и не принятие мер по наказанию за его самовольство, и даже то, что инструктор не забрал ни документы на Копылова и даже ни один из его трех пистолетов. Не исключено, что и Зацепин был как-то задействован в этом, передавая его посреднику из ГРУ наверняка мог сказать: это парень способен на все. Да и Стас вряд ли скрыл от начальства его двойное московское убийство и почему-то получил на это полную индульгенцию. Таким образом, его просто выводят на нужную тропу. Будут вывозить за кордон и указывать кого и как надо убрать. А в случае ареста он ничто и никого не сможет выдать – просто потому что ничего ни про кого не знает.
Огромная просторная будущая жизнь вдруг сузилась для него до узкой улочки с глухими высокими заборами, по которой ему суждено идти только в одну сторону. Страшно было даже не то, что его нацеливают на одну не самую доблестную специализацию, а то, что им кто-то может вот так свободно манипулировать. Бумерангом вернулись собственные слова сказанные Стасу о невозможности карьеры за рубежом, если известно, что ты был сотрудником ФСБ, похоже, не слишком возможна хорошая карьера с таким пятном и в России…
 
20
В Хельсинки поехали все втроем. Потом Циммера оставили в гостиничном номере Копылова, а в аэропорт встречать Мальвину отправились лишь Алекс с Раей. Как Рая не старалась омолодить себя, чтобы выглядеть подходящей подругой двадцатилетнего студента, получилось это у нее не очень. Теперь, когда вся ситуация достигла своей кульминации, пожалуй, можно было уже не опасаться всяких сопутствующих накладок. И по дороге в аэропорт, Алекс, сидя за рулем, рассказал несведущей девушке историю про свою защиту свидетелей.
– А Иван знает? – прежде всего спросила Рая.
– Мы решили, что ты будешь слишком нервничать из-за этого.
– А Вера?
– Вера не знает.
– А та, которую мы встречаем?
– Ей достаточно моего старого имени.
Для Раи было приятно услышать, что она все же не последняя, которую посвятили в эту тайну.
– Я своего Ивана считаю проходимцем, но ты ему сто очков вперед дашь. Поэтому вы так и закорешились, – и она надолго обиженно замолчала.
Несмотря на многолетнюю привычку, Алекс в который уже раз поразился, как легко в России все подряд соглашаются участвовать в противоправных действиях.
В аэропорт они приехали в самый раз: самолет уже приземлился, и пассажиры получали свой багаж. Еще пятнадцать минут ожидания и из зала прилета показался ручеек пассажиров, прибывших из Нью-Йорка. Алекс не сомневался, что легко узнает Мальвину, ведь и года не прошло, как он видел ее в Москве. Думая только о ней, он совершенно упустил из виду, что она будет не одна, и, засмотревшись на одну красивую молодую пару американцев, он весьма изумился, когда эта пара остановилась напротив них с Раей и голосом Мальвины из-под красной спортивной шапочки произнесла по-русски:
– Всем привет!
– Ну! – выдавил он из себя вместо приветствия.
Что-то действительно сильно поменялось в его бывшей однокласснице, добавился некий чисто американский глянец, которого у нее не было прежде.
– Это и есть Стив! – представила Мальвина своего бойфренда. Высокий, спортивный с немного детским лицом он по-своему тоже впечатлил Копылова.
– Я Стив и я не говорю ни по-русски, ни по-фински, – сказал и засмеялся собственной шутке американец, но даже это у него вышло как-то приятно и обаятельно.
– Мы тоже не говорим ни по-фински, ни по-американски, – ответил ему по-английски Алекс.
– «Ни по-американски!» – повторил Стив и залился счастливым смехом.
– Рая, – сама представилась подруга Циммера и получила от гостей дружеские объятия и поцелуи. 
Алекс подхватил чемодан Мальвины, и они тронулись к автомобильной стоянке. Стив, убедившись в адекватности английского Алекса, болтал без умолку, воспитанно пытаясь втянуть в общий разговор всю компанию.
Это был его первый пелетел в Старый Свет и его восторженного рассказа о полете через Атлантику хватило почти на всю дорогу до гостиницы. К счастью это был совсем другой отель, в котором остановилась туристская группа Копылова, иначе бы принимающая сторона в лице Алекса и Раи сошла бы с ума от всего этого словесного фонтанирования. Время встречи в Норд Банке уже поджимала, и, проведя гостей в вестибюль их отеля, Копылов поспешил распрощаться.
– Не исключено, что наше свидание на этом вот и закончится, – сообщил Алекс Мальвине, прежде чем уйти.
– Под бандитские пули голову подставляешь? – с излишней многозначительностью поинтересовалась она. Опять повеяло интернатским птичьим языком.
– Вроде того, – кисло сказал он.
 
21
            Забросив Раю в гостиницу, Алекс направился в Норд Банк пешком, хотел пройтись и заодно посмотреть, не отирается ли в окрестностях банка какая-либо полицейская машина. Все было уныло-спокойно, не считая двух видеокамер на здании банка.
            – Добрый день, – приветствовала его на русском с певучим финским акцентом прежняя служащая и повела его знакомым путем в кабинет директора. Открыла дверь, пропустила его вовнутрь, а сама входить не стала.
Возле окна, спиной к двери стоял среднего роста мужчина в дорогом костюме, явно не финн, сразу понял Копылов. Оглянувшись, Майкл Гарридо заговорил по-испански.              – Добрый день, молодой человек. Не хотите ли снова немного попрактиковаться в испанском?
Алекс молчал, соображая как реагировать.
– Или вы уже подзабыли свой родной язык? Либо предпочитаете все же говорить по-английски? А то можно и на русский перейти? На каком языке будем беседовать?
– Возникли какие-нибудь трудности с деньгами? – по-английски спросил Алекс.        
– При бегстве вашей семьи в Коста-Рике погибли пять человек, один из них мой близкий друг, – по-испански продолжал говорить Гарридо.
– Извините, я по-итальянски не понимаю, – произнес Алекс по-английски.
Майкл чуть усмехнулся и повторил только что сказанные слова на английском.
– Вы чеченец? – спросил его Копылов.
– Что? – Гарридо чуть поперхнулся от неожиданности.
– У нас в России чеченцами называют американских копов. Им, чтобы начать действовать, обязательно надо за кого-то мстить.
– Вы Алекс Копылов, сын русских шпионов Карлоса и Исабель Копыловых, – Майкл тоже перешел на английский. – И не надо это отрицать. Мы все про вас знаем.
Зря он, конечно, так сказал – Алекс разозлился еще больше.
– Как зовут вашу дочку?
– Что? – Гарридо чуть поперхнулся от неожиданности.
– Наверно и фото ее у себя в портмоне носите. Показать можете?
Джон Маккой, слушая их разговор в соседнем помещении, затрясся от беззвучного смеха.
– Если вы все про меня знаете, будет только справедливо, если и я про вас что-то буду знать, – объяснил свой интерес Алекс. – Правильно ли я вас понял, что с помощью своего фантастического шантажа вы хотите отобрать у меня часть моих денег?
– У меня есть разрешение финского правительства на вашу экстрадицию в Коста-Рику для проведения следственных действий по факту убийства пятерых полицейских.
– И я смогу бесплатно попасть вместе с вами в Коста-Рику!? Супер! А когда едем? Завтра?.. А мне свои вещи из гостиницы забрать можно будет?
Похоже, сын характером пошел в свою мать, понял Гарридо. Увы, то что было хорошо для его будущего романа, мало пока годилось для сегодняшней вербовки, парень просто издевался над ним.
– Вы, кажется, очень беспокоитесь за свои деньги? – начал с другого конца Майкл.
– Что вы хотите? – перешел на русский язык Копылов.      
– Сотрудничества. Только сотрудничества.        
– Вы не хотите мне отдавать мои деньги, а хотите сотрудничества. И вообще, что это за дела такие? Вы что меня в предателя Родины хотите записать?
– Не надо таких слов!                                 
– А каких? Разве это не так?! – Алекс подошел к столу и взял с него увесистую подставку под ручки. – Вы забыли, что находитесь не в Америке. Не перестанете, я вам устрою вам большой политический скандал. Если нет, я бросаю эту штуку в окно.   
– И таких театральных действий тоже не надо. Все равно вы этого не сделаете.    
– Не сделаю?!
Алекс размахнулся и запустил подставку в окно. Внешнее стекло выдержало, а внутреннее рассыпалось от удара.
В комнату ворвался испуганный Маккой.
– Позовите, пожалуйста, полицию, – обратился к нему по-английски Алекс. – Я настаиваю, чтобы вы позвонили в российское посольство. Это политическая провокация. Я гражданин России и не потерплю таких провокаций.
– Оставьте нас одних, пожалуйста, – попросил Майкла Маккой.
– Вы тоже американец? – переключился на него Алекс. – Вы тоже хотите скандала?
– Я не хочу скандала. Только чтобы внести небольшую ясность, – Маккой выразительно глянул на вербовщика.
Тот вышел из кабинета, и в свою очередь надел наушники прослушки.
– Александр Копылов, мы может поступить с вами еще проще. Найти в вашем багаже, например, наркотики. Вы очень хотите попасть в финскую тюрьму? Там вам уже никакой русский посол не поможет.
Алекс молчал.                                             
– Я думаю, что лучше быть свободным и богатым, чем несвободным и без денег. Неожиданный поворот судьбы, не так ли?
– Что вам нужно от меня?  
– Вы подписываете некий документ и свободно выходите отсюда.         
– Зачем вам это? Я никакими государственными тайнами не владею.         
– Не владеете сейчас, возможно, будете владеть в будущем. У вас слишком превратные представления о сотрудничестве с нашей организацией. Мы, напротив, можем способствовать вашей карьере и предпринимательскому бизнесу.  
– А мне отдадут мои деньги?         
– Частично.  
– Почему частично?
– Чтобы вы были у нас под контролем.    
– Выходит, я сам себе буду оплачивать работу на вас. Ловко. 
– Не совсем так. Вы будете получать отдельную зарплату.       
– Сколько? – Алексу стало интересно.    
– Две тысячи долларов в месяц.    
– Ну вы что? Я своим путанам за одну ночь больше плачу.
– Вы же сами признаете, что пока пользы от вас будет очень мало. Слухи о наших заоблачных гонорарах сильно преувеличены. Поэтому для начала только две тысячи.   
– Но я же миллионер. А вы хотите платить мне такие гроши… Две с половиной тысячи.    
– Хорошо, пусть будет две с половиной, – тяжело вздохнул Маккой.    
– Еще я хотел бы купить дачу здесь, в Финляндии. Я уже даже присмотрел какую. Вот эту, – Алекс протянул договор.           
– Зачем вам дача?    
– Как зачем? Я еще яхту хочу и большое ранчо. Желательно в Калифорнии. Но это потом, лет через десять.     
– Какие еще будут условия?          
– Еще я тачку хочу купить.
– Это все?     
– Нет. Еще мне нужны сто тысяч баксов наличными.  
– Именно сто тысяч?           
– Это мой карточный долг. Я иногда бываю слишком азартным.           
– Вот чего мы точно не будем делать, так это оплачивать ваши карточные долги.     
– Во-первых, деньги все-таки мои, а не ваши, во-вторых, без них я из Финляндии не уеду.    
– Почему так?          
– У нас в России убивают за тысячу долларов, а за сто тысяч человека режут бензопилой. Короче, все. Я уже подумал. Или деньги, или сразу ведите в финскую тюрьму. Говорят в ней можно заочно учиться в университете. Выйду с хорошим европейским образованием и все равно отсужу у вас свое наследство.
Торг шел битый час. Алексу удалось отстоять почти все свои запросы. Под конец чуть уступив с наличными, он в виде компенсации попросил у Маккоя его головной убор.
– Зачем вам это? – искренне удивился помощник атташе.
– Мы русские, как ваши индейцы, я вам подарю свою любимую ручку, а вы мне самую недорогую из своих кепок. Я думаю она у вас не одна.
Когда же после окончания финансовых дел Алексу подсунули подписывать договор-обязательство с Госдепом, ему стоило большого труда, чтобы не расхохотаться, потому что там было все тоже:
– «Я, Копылов Александр Сергеевич, обязуюсь работать на правительство Соединенных Штатов Америки. Впредь считаю себя солдатом свободного мира, борющегося за идеалы демократии и освобождение народа России и моей родины от авторитарного правящего класса. Обязуюсь служить правительству США верой и правдой и приложить все силы для выполнения приказов, переданных мне представителями американского правительства. Настоящим заявляю, что подписываю этот акт, осознавая всю его важность и проявляя свою собственную волю…»
Поистине во всех трех тайных ведомствах формализм был одним и тем же.
 
22
Открылась дверь и Алекс вошел в номер отеля.
Циммер вскочил с кровати, на которой лежал в одежде и выключил телевизор с музыкальной программой. Рая почему-то отсутствовала.                                             
            – Ну?!                                    
            – Кассира вызывали?                                              
            – Ну?!! – Циммера всего трясло от нетерпения.                                    
            – Твой гонорар такая непомерная тяжесть.
Алекс как фокусник стал доставать из карманов, из запазухи, из-за пояса пачки стодолларовых купюр.                                        
– …Седьмая, восьмая, девятая… А где же десятая? Обожди, я ее, кажется, в трусы засунул… Нету. Куда же она делась. Кажется куда-то по ноге сползла. А, вот и десятая! – Алекс закатал штанину и вытащил засунутую в носок десятую пачку купюр.                       
– Не можешь без эффектов! Значит, я все это забираю к себе? – адвокат был еще не совсем уверен в себе.           
– Нет, если не хочешь, то и не забирай.
– Как я это через таможню провезу? – вдруг спохватился Циммер.
– Зароешь у себя на даче и будешь по одному доллару перевозить, – дал ценный совет Алекс.
 
23
Стас был вызван на ковер к Яковенко.
– Ты знаешь, где сейчас твой Валет? – без предисловий начал проработку подполковник.
– Знаю, в Хельсинки.
– А ты знаешь, что он там под своей старой фамилией?
Этого Стас не знал и ждал разъяснений.
– Вот мне доставили сводку тех, кто за эту неделю пересек финскую границу. Бдительный лейтенант из второго отдела не поленился запросить Москву и уточнил там данные на загранпаспорт Копылова. Все сложилось. Ты можешь, что-то сказать?
– А зачем мне говорить, давайте его самого спросим. – Стас достал мобильник и вопросительно посмотрел на шефа, тот не говорил ни да, ни нет. Тогда инструктор набрал номер Алекса. Тот отозвался тотчас же:
– Алло. Смольный на проводе.
– Ты где? – Стас включил громкую связь.
– Изучаю чужую столицу.
– Ты под какой фамилией пересек границу?
– Под своей старой, а что?
– Почему?
– Получаю в местном банке наследство от родителей.
– Хорошее наследство?
– Полтора лимона. А что?
– Ничего. Когда возвращаться намерен?
– Послезавтра вместе с экскурсией.
– Ладно, будем разбираться.
Яковенко не делал никаких знаков насчет продления разговора, и инструктор выключил телефон.
– Чего полтора лимона? – мрачно спросил шеф.
– Я думаю не рублей.
– Вот что, готовь парня на отчисление. И узнай в Москве почему нас не поставили в курс о его наследстве. И почему в Финляндии? Хотя нет, почему в Финляндии и так понятно. Ну и оторвали мы себе фабзайца!!
 
24
Наутро они всей честной компанием собирались ехать на Циммеровскую дачу, благо мест для пяти человек хватало. Но за ночь произошло непредвиденное: Мальвина со Стивом вышли пройтись по ночному Хельсинки, и американский студент в центре чистенького аккуратного стольного града найти пол квадратного метра чистого льда и громыхнулся так, что отбил себе все локти и получил сильное сотрясение мозга. Как и положено всякой этнической россиянке, Марина тут же помчалась со Стивом в больницу – и ни о какой автомобильной поездке речь уже не заходила.
– Я не знаю как и быть, – голос Мальвины по телефону был само уныние. – Надо ехать в авиакассы менять билеты на обратный рейс. Может быть мне удастся выкроить один час и приехать к тебе в гостиницу.
– Боюсь, что это будет напоминать собачьи свадьбы, – сказал Алекс. – Я столько ждал не для того, чтобы все время теперь посматривать на часы.
– Ты прав, я этого тоже боюсь. Как все это глупо получилось.
– Предлагаю свидание возле авиакасс.
– Ты не будешь кислым?
– Постараюсь, – пообещал он.
Свое обещание он выполнил: быстро переоформив билеты на ближайший рейс, они сумели выкроить себе минут сорок для променада по старому Хельсинки. Стараясь развлечь свою платоническую подружку, Алекс рассказал и про собственное похищение из Питера в Москву и о вчерашней вербовке в банке. Не стал распространяться о своем ковбойском подвиге с велосипедом и пистолетом, по прошествии времени это уже отошло в разряд тех вещей, которыми не гордятся. Про занятия со Стасом тоже умолчал – кому интересно про школярское занудство?
Мальвина слушала по высшему разряду: где надо – восхищенно цокала, где требовалось – уточняла детали, где предполагалось – задавала испуганные вопросы.
Потом с той же мерой откровенности поведала о своих делах. Что Стив, у которого папа трехзвездочный генерал, это одновременно и задание, и веление женского сердца. Что оставив прежнюю фамилию, ей слегка подправили биографию – теперь она не дочь полковника ФСБ, а директора геологической разведки в Забайкалье. Что, судя по всему, в Америке она всерьез и надолго, однако сильно подозревает, что ее шпионство будет равно нулю.
– Давай сделай так, чтобы хотя бы у тебя был результат, – подытожила она свой рассказ с таким каким-то надрывом, что у Алекса невольно дрогнуло сердце.
– Я постараюсь, – пообещал он и понял, что действительно постарается, как бы сам он ко всему этому не относился скептически.
– Жаль конечно, что я не увидела твою дачу и теперь вряд ли увижу, но в Питер Стива я все равно рано или поздно вытащу.
           
25
Стас как верный гувернер поджидал Копылова в его квартире. Сидел за компьютером и играл в карты.
Алекс закрыл входную дверь, увидел на вешалке одежду инструктора и выглянул из прихожей. Они посмотрели друг на друга и ничего не сказали. Разборка, видимо, предполагалась самая серьезная.
– Вы будете смеяться, но меня снова завербовали, – Алекс положил на стол перед инструктором два рисунка с американцами. – Вот эти два партайгеноссе.
Стас просмотрел рисунки и продолжил играть на компьютере. Алекс между тем выбрал один из гвоздиков, что находился над его тахтой и приладил на него рядом с кепкой московского чекиста головной убор Маккоя.
– Наследство получил?
– А то!
– Еще одна чаша из черепа врага? – Стас глазами указал на шапочку Маккоя.
– Она самая, – невозмутимо подтвердил Копылов. – Надо еще с мадам Брони ее беретик стащить, будет целый триптих тогда.
– А мою кепку повесить не хочешь?
– Это будет лучший раритет в моей коллекции, – выразил Алекс свое безмерное счастье.
– Ну рассказывай, – инструктор выключил компьютер и всем лицом повернулся к непутевому фабзайцу.
 
26
            Яковенко надевал уже пальто, готовясь идти домой, когда внезапно дверь распахнулась, и в кабинет не вошел, а влетел Стас.
            – У нас что, военный переворот? – подполковник решительно нахлобучил на голову шляпу, всем своим видом показывая, что никакие новости не заставят его больше оставаться на работе.
            Но Стас был безжалостен. По-хозяйски прошел и сел у стола начальника, слава Богу, что еще на посетительское место.
            – Кажется, мы погорячились насчет отставки Валета, – сказал и выложил из своего портфеля рисунки Алекса.
            – Ну? – Яковенко, не снимая пальто, прошел и сел на свое кресло.
            – Вот, – Стас подвинул ему рисунки. – Валет только один раз выехал за границу, и его тут же заграбастала эта гоп-компания. Вот это Маккой – помощник атташе американского посольства в Хельсинки. Второго типа надо еще уточнять, но, похоже, что это заезжий вашингтонский вербовщик.
            – Я понимаю, что тебе хочется сохранить парня любой ценой, но ведь не такой же, – Яковенко отодвинул от себя рисунки.
            – А если это действительно так?
            – Тогда твоего парня не отпускать, а сажать надо, лет на пятнадцать как минимум.
            Стас не считал нужным возражать, просто требовательно смотрел на шефа.
            – Ну какого рожна американцам могло понадобиться от нашего неуча? Сам подумай. Тем более гнать из Вашингтона специального вербовщика. И на чем его вообще можно было прижучить?
            – На наследстве. Он поехал в Хельсинки получать наследство от родителей из Коста-Рики. Полтора миллиона баксов. Вполне приличный повод для вербовки. Во-вторых, он сын кадровых разведчиков, их вполне могут интересовать его связи в наших кругах и даже выпускники сто четырнадцатой школы. Помнишь, как в девяносто четвертом был прецедент, когда у них в одиннадцатом классе собирали отпечатки пальцев?
            – Насколько я помню, это была инициатива нашей собственной конторы, – заметил Якименко.
            – Я вы уверены, что копии отпечатков не могли еще куда-то пойти?
            – А что с его наследством?
            – Полтора миллиона баксов, но на руки отдали только десять тысяч и разрешили дачу на Саймаа купить. Я сам договор о покупке видел.
            – И такого ловчилу ты хочешь оставить на нашей службе. Тебе самому не смешно?  – Уже не хочу, – честно признался Стас. – Да он и сам не хочет.
            – Ну?
            – Он предлагает нам свои услуги в качестве свободного агента.
            – Чего?! – Яковенко все же позволил себе изумиться.
            – Будет сообщать нам о всех цэрэушных глупостях и при этом хочет не слишком подчиняться нашим глупостям.
            – Так и сказал?
            – Ну да… И еще одно. Хочет, чтобы контакты с ним с нашей стороны осуществлял только я один, чтобы никого другого ему не знать и не видеть.
            – А ты ему не сказал, что за одни эти слова он может оказаться в бессрочной сибирской зоне особого режима?
            – Сказал.
            – И что?
            – В ответ услышал: моих родителей предали из Москвы, будет очень здорово, если из Москвы предадут и сына.
            И пока Яковенко переваривал услышанное, Стас добавил еще один раздражитель:
            – Еще он хочет вернуть нам нашу служебную квартиру и купить себе апартаменты на Невском.
            – Ты все это уже написал, или только устно на мне разминаешь?
            – По-моему, есть резон сперва размять все это на более высоком начальстве. Пускай они сами нам все запретят.
            – А не проще ли нам твоего креативного просто взять и застрелить? – мечтательно произнес Якименко.
            – Разумеется, проще, – согласился Стас. – Но кто в начале шахматной партии сметает с доски все фигуры?..
            Спустя три дня игра, предложенная Алексом, высоким начальством была принята, и все шахматные фигуры остались на доске.
 
27
            «Подбираю себе новую трехкомнатную квартиру, – набирал на компьютере английский текст Алекс. – Одна комната для вас со Стивом».
            «Твоя Рая не возражает? Или ты меня все же познакомишь с твоей настоящей подругой? Как ее зовут?» – на мониторе шел ответ от Мальвины.
            «Зовут Верой».
            «Я хотела бы, чтобы у тебя с ней все было хорошо».
            «Подчиняюсь твоему суровому, но справедливому распоряжению».
            «Как говорится, о личной жизни нам суждено забыть».
            «По-моему мы только и делаем, что больше всего помним о ней».
            «Все, Стив ломится в дверь. Люблю тебя и твою подругу».
            «Обожаю тебя и твоего Стива».  
            – Дима, ты скоро? – позвала с тахты Вера, как всегда голенькая и завлекательная. – Когда ты уже со своей американкой наговоришься?
            – Мы с ней договорились о встрече на нашей финской даче.
            – А я? – толчок кулачком в бок.
            – А ты там зачем?
            Еще толчок в бок.
            – Я лучше, чем она?
            – Нет.
            Толчок.
            – Лучше, намного лучше…  
 
Конец

 

Морской царь Часть 1

Дарник и Река Часть 2