Щеки пылали огнем, слезы, перемешанные с холодной водой, стекали по лицу и падали на рыхлую землю, тут же впитываясь в нее. Ева стояла за домом, где ко вкопанному одним концом в землю бревну был приколочен старенький железный умывальник.
Держа трясущимися руками потрепанную мочалку, Ева безжалостно терла ею лицо, пытаясь содрать с него жуткую косметику. Она так надеялась отлично провести время! Ева представляла себе вечеринку в сказочном стиле, где она была бы веселой королевной, но в итоге ей пришлось быть шутом.
Ева посмотрела на юг. Небо за деревней освещалось страшным оранжево-бордовым заревом. Слышался треск поленьев, кричали люди, к месту происшествия одна за другой подъезжал транспорт милиции, скорой помощи и пожарная машина. Вся деревня собралась у клуба. Соседские собаки громко лаяли. Даже Мария, позабыв о выпивке, бросилась к месту трагедии.
Ева закрыла глаза. В последние минуты она боялась это делать. Тому была причина: видения произошедшего убивали. Эти молнии... Откуда они взялись? Ведь весь день небо было совершенно ясным! И облако... Черное, мрачное облако появилось прямо из воздуха, в считанные секунды набрало плотность и нависло над зданием клуба. А потом... Потом клуб вспыхнул, словно спичка. Ни один пожар не мог начаться так быстро. Ни один пожар не мог охватить собой целое здание за две секунды.
Ева бежала домой, заткнув уши ладонями. Она слышала дикие крики ― крики тех, кто унизил ее, тех, кого она хотела видеть своими друзьями. Было ли ей жалко их? Да. Как бы они с ней ни поступили, она считала, что никто не заслуживает такой смерти. Особенно Олег.
Олег... Ева открыла глаза. Почему она все еще чувствует к нему что-то светлое? Ведь он оскорбил ее, целовался при ней с Катей, а она по-прежнему любит его. Ева не могла себя понять. Ее разум ненавидел Олега, сердце же было не способно его отпустить. Невзирая на все, что он сделал.
Избавившись от уродливого грима, Ева переоделась и вышла на улицу. Дорога была пуста. Что-то повело ее к клубу. Она не хотела возвращаться туда, не хотела видеть последствия этого кошмара, но ей необходимо было знать одно: выжил ли Олег.
Еще никогда в Иваново не было столько служебных машин. Прежде в деревню время от времени наведывался участковый на своем «Уазике», чтобы разогнать по домам или арестовать на пятнадцать суток особо буйных сельчан, зачастую и Марию Митрофанову; иногда приезжала скорая помощь, в особенности к пожилым соседям; но в этот раз, около сгоревшего здания клуба собралось шесть машин. Мужчина в оранжевой спецодежде и каске скручивал пожарный шланг. Вокруг карет скорой помощи суетились люди в белых халатах, а около одного из милицейских автомобилей стоял молодой мужчина в униформе и говорил по рации. Трое других пытались успокоить и допросить истерично рыдающих сельчан.
Ева спряталась за стволом дерева и смотрела на клуб. Точнее, на то, что от него осталось. А осталось совсем мало. Обугленные, еще дымящиеся поленья, и никакого намека на стены или крышу. Все сгорело дотла. Но как? Как пожар, начавшийся двадцать минут назад, мог так быстро уничтожить целое здание? Пусть и небольшое, но все-таки здание. Это просто невозможно...
Дрожа от страха и дурного предчувствия, Ева пристально смотрела на ряд носилок, лежащих на земле около одной из карет скорой помощи. Их было двенадцать. Люди, лежавшие на тех носилках, были полностью накрыты белыми простынями. Это значило лишь одно: они мертвы. Ева ужаснулась: в деревне было восемнадцать подростков, включая ее саму. Все, кроме Димы Синицына ― инвалида, были тем вечером в клубе. И вот двенадцать тел... мертвых тел...
Ева ахнула и зажала рот ладонью. Страшный, неестественный пожар унес жизни двенадцати человек. Двенадцати из шестнадцати, находившихся в клубе! И то ― еще не факт, что выжили остальные четверо. Глаза Евы защипали, и щеки тут же обожгли две горячие слезы. Ева уже позабыла об унижении, нанесенном ей этими людьми, в любом случае они не заслужили такой жестокой смерти.
Вдруг она увидела, как два врача бегом поднесли носилки к одной из своих машин. На них лежал человек с кислородной маской на лице. Ева присмотрелась. Боже! Это Олег! И он жив! Сердце затрепетало в ее груди. Сама того не осознавая, она счастливо улыбнулась. Олег, ее Олег, он не умер! Он обязательно поправится!
Домой Ева словно на крыльях летела. Глубоко внутри подсознание с укором твердило ей о наивности и бесхарактерности, но влюбленное сердце радовалось: он жив!
Ева пришла домой раньше матери. Быстро переодевшись в ночную рубашку, она юркнула под одеяло. Эмоции двух видов переполняли ее. С одной стороны, ей было страшно, и картинка произошедшего стояла перед глазами; но с другой стороны, она была счастлива, так как знала: жизни Олега ничто не угрожает. Закрыв глаза, Ева попыталась заснуть. Сон пришел не сразу, перед ней еще сверкали молнии и горел клуб, но вскоре Ева задремала.
Все вокруг пылало. Безжалостный огонь поглощал сухие деревянные стены, пол и балки на крыше. С потолка падали куски горящего дерева. Повсюду слышались крики и стоны.
Ева осмотрелась. Она стояла посреди горящего помещения, но огонь не касался ее. Перед ней была ужасная картина: у почти сгоревшей барной стойки, навалившись на нее, кричал от боли человек. Одежда на нем горела. Переведя взгляд, Ева увидела нескольких подростков, лежащих на полу. На всех были уродливые ожоги, многие уже не шевелились, и лишь единицы тихо стонали.
Мимо кто-то пробежал. Но тут же сверху упала горящая балка и, ударив его по спине, повалила на пол. Дико кричащая девушка бросилась к окну, но была сбита с ног другой балкой. Перевалившись через подоконник, она обмякла.
― Это еще не Ад, ― акустически зазвучал у правого уха Евы чей-то голос. Она могла поклясться, что уже слышала его ранее. ― Он снаружи. И он настигнет тебя. Черноликий. Опасайся его.
В следующий миг Ева проснулась в холодном поту.
Следующий день был для Евы подобием пытки. Это был последний день, когда люди видели тела погибших. С самого утра отовсюду слышался плач безутешных родителей, потерявших в пожаре своих детей. Почти в каждом дворе стоял гроб, и почти все они были закрытыми. Тела обгорели настолько, что на них невозможно было смотреть.
К обеду появились первые новости о выживших. Четверо подростков лежали в реанимации в Тамбове. Счастливчиками оказались Настя Ковалёва, Егор Ушаков, Катя Пирогова и Олег Фёдоров.
На следующий день состоялись похороны погибших. Это был самый печальный день в истории деревни. Двенадцать гробов машины везли к кладбищу, двенадцать еще совсем молодых людей покоились в тех гробах.
Митрофановы тоже были на похоронах. Одетые в черное, Мария, Ева и Петя сопровождали людей на кладбище. Там творилось нечто ужасное: родители подростков кричали, рвались вслед за детьми в могилы. Многим стало плохо. Люди не сдерживали эмоций. Даже Мария, вот уже сутки не пьющая, всплакнула. Ева же была мрачнее тучи. Никто из деревни не знал, что и она в тот злополучный вечер находилась в клубе; никто не знал, что именно она стала свидетельницей произошедшего там. Она никому не рассказала. Она наперед знала: никто ей не поверит. Хуже всего то, что ее могли бы обвинить в поджоге. Тем более, мотивы для этого у нее были.
Вечером того же дня участковый сообщил, что милиция вынесла вердикт: непреднамеренный поджог. То есть, проще говоря, несчастный случай. Видимо, кто-то из находившихся в клубе не потушил сигарету, и пошло-поехало. Доказательств тому, что поджог был спланирован, милиция не нашла.
― Но я слышала громкий звук! ― воскликнула пожилая женщина. В пожаре она потеряла дочь. ― Перед тем, как загорелся клуб, я слышала три гулких удара.
― И я слышала! ― подхватила другая женщина.
― А я видела вспышку, ― прокряхтела дряхлая старушка. ― Выглянула в окно, смотрю: за деревней как что-то вспыхнет! А потом услышала страшный звук.
«О, Боже! ― в ужасе подумала Ева. ― Мне не померещилось! Эти молнии были настоящими!»
Участковый с недоверием покосился на женщин.
― Ага... Звуки, вспышки... ― лениво протянул он. ― Меньше пейте в своей деревне. Черт-те что мерещится потом!
Милиционер не отличался тактичностью и проницательностью. Он просто выполнял свою работу, на горе людей ему было плевать. Под укоры и причитания сельчан полный сорокалетний мужчина забрался в свой «Уазик» и поехал прочь, оставив несчастных родителей наедине с их общей бедой.
Смерть всегда казалась Еве чем-то необъяснимым, фантастическим. В ее семье она случилась лишь однажды: умер ее отчим, дядя Сережа. Но даже тогда Ева не испытала столько эмоций, сколько испытывала сейчас, лежа в своей постели, не в силах сомкнуть глаз. После похорон ее моральное состояние во много раз ухудшилось. Почему-то она чувствовала себя виновной в смерти односельчан. Но почему? Она ведь не поджигала клуб. А, может, поджигала? Может, соседи правы, и она ведьма? От этих мыслей Еве стало еще горше. Она боялась, что ее подозрения подтвердятся.
«Я не убийца! ― твердила она себе. ― Нет, не убийца!»
С этими мыслями она уснула.
Со следующего дня деревня будто вымерла. Люди почти не появлялись на улице, не ходили в гости. Все скорбели по погибшим. В «Milky life» тоже наступили трудные времена. Николай Андреевич постоянно находился в больнице рядом с сыном, рабочие выполняли свои обязанности вяло, мрачное настроение царило в коллективе.
Так прошло лето. Август отсчитывал последние дни. Скоро наступит сентябрь, и дети вновь отправятся в школу. В начале июля выжившие в пожаре вернулись домой. Они выглядели мрачно и подавленно. Ожоги с их тел еще полностью не сошли, поэтому на них по-прежнему были бинты и пластыри. Олег прибыл домой на костылях. Во время пожара он сломал ногу, и гипс еще не сняли. Ева была рада видеть его живым. Хоть что-то в этой ужасной истории заставляло ее улыбаться.
Наступил сентябрь.
В один из дней, когда Ева была на работе, к ней пришел брат. Точнее, прибежал. Запыхавшись, Петя буквально влетел в сарай, где сестра возилась с коровами, и, найдя ее, резко остановился и громко позвал ее по имени.
Оторвавшись от работы, Ева изумленно посмотрела на брата. Прежде он никогда не приходил к ней на работу.
― Петя? Что ты здесь делаешь? Почему так рано пришел из школы? И как ты нашел меня?
― Нас отпустили. А место, где ты работаешь, мне показали друзья, ― тяжело дыша, ответил запыхавшийся брат. ― Я хочу попросить тебя кое о чем.
Ева насторожилась.
― О чем?
― Отпусти меня к друзьям в соседнюю деревню. Обещаю, что вернусь в девять вечера.
― А почему не спросил у мамы? ― удивилась Ева.
Петя помрачнел.
― Она в своей комнате с дядей Славой. Сказала, что, если зайду, то мне не поздоровится.
Ева тяжело вздохнула. Ну вот, опять началось! Недолгой у Марии была «передышка». Мать снова взялась за старое.
― Я не могу отпустить тебя одного, ― сказала Ева.
― А я пойду не один! ― Петя растянул губы в довольной улыбке. ― Со мной будут еще четыре мальчика из нашей деревни.
Ева задумалась. Имела ли она право позволять брату идти так далеко? Ведь соседняя деревня находилась в пяти километрах от Иваново. Но, подумав, она решилась.
― Только чтобы в девять часов был дома! ― наказала она.
Обрадовавшись, Петя бросился к ней на шею.
― Я тебя люблю! ― взвизгнул он. ― Ты лучшая сестра в мире!
― Иди уже, ― улыбнулась Ева.
Весело подпрыгивая, Петя выбежал из сарая.
В девять пятнадцать Ева вошла в дом. Мария сидела на кухне, в гордом одиночестве распивая бутылку водки. Между пальцами ее правой руки тлела сигарета.
― Явилась? ― недовольно пробормотала она после того, как дочь поздоровалась.
― Да, мам, я дома, ― со вздохом ответила Ева.
― А где этот маленький чертенок? ― не поворачиваясь, спросила Мария. ― С тобой?
Внутри у Евы похолодело. Петя еще не вернулся домой. Ведь она же чувствовала, что не следовало отпускать его!
― Он... ― Ева запнулась, ― он на улице. Играет с мальчишками.
― Иди и загони его! ― прохрипела Мария. ― Скоро жить уже на улицу переберется, нахлебник чертов! И какого дьявола я вас родила? Упыри несчастные! Все соки из меня высосали, ироды! ― Это она уже причитала сама себе.
Ева обиженно посмотрела на мать. Как она может относиться так к собственным детям? Не ответив ничего, она молча повернулась и вышла за дверь.
Снаружи было прохладно, но Еву трясло не от холода. Брата до сих пор нет. В голову полезли жуткие мысли. Ей было страшно думать о том, что могло бы произойти с Петей. Каждую секунду она винила себя за то, что отпустила его.
Ноги сами привели Еву к месту, где совсем недавно стоял клуб. Обугленные поленья до сих пор лежали на почерневшем от огня фундаменте, напоминая Еве тот страшный майский вечер. Перед глазами вновь всплыла картинка, где в крышу клуба ударили три молнии, после чего здание охватило огнем...
Ева сглотнула. Она даже вспоминать боялась ту вечеринку. Это навсегда отпечаталось в ее памяти, и любое воспоминание о том вечере ужасало ее. Ева собралась идти дальше, на поиски Петра, но вдруг позади себя услышала голос:
― Пришла поколдовать над остатками клуба, ведьма?
Ева резко обернулась. Позади нее стояли Катя, Настя и Егор. Выглядели они вполне здоровыми, только немного уставшими.
― Мерзкая ведьма! ― злобно прошипела Катя. ― Ты заплатишь за все, что натворила! Заплатишь сполна!
И она бросилась на Еву, словно дикая кошка. Остальные последовали ее примеру. Еву повалили на землю и начали жестоко избивать. Троица не жалела сил, казалось, они были вполне способны убить ее. Но вдруг совсем рядом послышался сердитый голос:
― Отпустите ее!
И в следующий миг Катя громко вскрикнула, ― кто-то больно укусил ее за шею.
Глава 22
― Ай! Больно! ― закричала Катя. Первое, о чем она подумала: кто-то вонзил ей в шею нож. Такой невыносимой показалась боль.
Катя надеялась на помощь друзей, но они застыли в ступоре. Никто не ожидал от прежде безобидного и сдержанного Пети Митрофанова такой выходки. Намертво вцепившись зубами в шею Пироговой, мальчик думал лишь об одном: сестра в опасности, а этим гадам нужно преподать урок.
Конечно, силы ребенка и двух подростков, что, опомнившись, принялись оттаскивать его от верещащей подруги, были неравны. С трудом оторвав Петю от рыдающей «жертвы», Настя и Егор грубо отбросили его в сторону. Тот ударился коленкой и стиснул зубы, чтобы не заплакать.
Ева уже не волновала Катю. Прижав к шее ладонь, Пирогова стонала. Слезы катились по ее лицу. Она скорчилась от боли. Воспользовавшись этим, Ева вскочила и подбежала к брату.
― Петя! ― Она вмиг поставила брата на ноги. ― Что это было?
― Я защищал тебя! ― негромко, но гордо ответил он.
― Психи! ― взвизгнула Катя. ― Чокнутые! Ненормальные! Семейка психов!
― Идем отсюда, ― тихо сказала Ева, заметив, что никто не собирался бежать за ними. Друзья Кати вертелись вокруг нее, пытаясь заглянуть под воротник ее свитера.
Раны как таковой на шее Кати не было, но темно-бордовый отпечаток детских зубов останется еще надолго. Плача больше от желания, чтобы ее пожалели, нежели от самой боли, Катя закрыла лицо руками и позволила Насте обнять себя и успокоить.
Крепко держа брата за руку, Ева быстрым шагом вела его домой.
― Где ты был? ― отчитывала она Петю. ― И что это была за выходка?
― Я гостил у друга в соседней деревне, ― пробормотал мальчик.
― Ты обещал вернуться в девять! ― ругалась Ева. ― Что, если бы с тобой что-то случилось?
― Ну, я немного задержался... прости. ― Он снизу вверх посмотрел на сестру.
― Немного он задержался, ― проворчала Ева. ― Ладно. Но ты мне объяснишь, что это было, с Катей? Зачем ты укусил ее?
Рот Пети тут же растянулся в довольной улыбке.
― Потому, что я теперь вампир! ― гордо ответил он.
Когда Ева с Петей пришли домой, Мария уже спала. В кухне на столе стояла недопитая бутылка водки, а сама женщина, не раздевшись, храпела на скомканной постели в своей комнате.
Ева около получаса отчитывала брата. У Пети была особенность: он постоянно «клинился» на супергероях. В принципе, почти все мальчишки его возраста были помешаны на них, но у Пети это «помешательство» зашкаливало. Он настолько глубоко воображал себя тем или иным персонажем, что старался не только выглядеть похоже, но и вести себя так же. Нередко он попадал в неприятные и опасные ситуации благодаря своему не знающему границ пародированию. Однажды он вскарабкался на крышу дома, и чуть не сиганул с нее, изображая Бэтмена. Также он нередко получал тумаки от Марии за то, что брал ее одежду для создания костюмов.
И вот теперь вампиры... Еве это совсем не нравилось. С горем пополам она мирилась с Бэтменом и Человеком-пауком, но вампир ― это уже слишком. Мало того, что брат помешался на таком жутком персонаже, так он еще и кусаться начал! А что, если бы он повредил Кате что-нибудь? Ева вздрогнула.
«Хорошо, что все обошлось!» ― с облегчением подумала она.
Ева не увлекалась мистикой, магией или чем-то подобным, но также не была скептиком. Она верила в параллельные миры, в уникальные способности человека, не сомневалась в существовании Рая и Ада. Вампира Ева всегда представляла уродливым лысым существом с бледной кожей, эльфийскими ушами, длинными когтями на корявых пальцах, и длинными острыми зубами. Этот образ был классическим, и его нередко использовали в кино. Вампиризм Еву никогда не интересовал, она больше любила сказочные миры, населенные феями, эльфами и прекрасными принцессами. Она мечтала жить в одном из таких. А со временем появились манящие в себя миры любовных романов ― таинственная прелесть и изысканность средневековья. Ева могла часами мечтать о них, представлять свою жизнь в их глубинах... Но никак не вампиры и прочие монстры были составляющей частью этих сказочных мест! Ева не отрицала в мыслях существование мистических чудовищ, но предпочитала не думать о них. Они пугали ее. А теперь ее брат помешался на этой дьявольщине! Ева почувствовала бессилие. Петя так фанатично восхвалял вампиров, что ей стало страшно. И все это из-за какого-то фильма, который он посмотрел в доме друга!
― «Другой мир», ― со смаком произнес Петя название фильма. ― Никогда не смотрел что-то интереснее! И вампиры там не такие, какими ты их себе воображаешь. Они модные, красивые и очень умные.
― Петя, это сказки! ― попыталась вразумить его Ева. ― Вампиров не существует.
― Существуют! ― обиженно воскликнул Петя. ― Они существуют!
Закатив глаза, Ева упала на кровать. Она отчаянно верила, что в скорейшем будущем увлечение брата пройдет. Она боялась за него. С его впечатлительностью и большим желанием быть похожим на объект своего поклонения брат мог нажить себе неприятностей.
Со следующего дня Петя окончательно ушел в вампирскую тематику. Он говорил только о вампирах, изо всех сил старался быть похожим на них, демонстративно перестал выходить под солнце. Конечно, это не освободило его от обязанности посещать школу. Зато с друзьями его отношения подкосились. Перестав понимать товарища, остальные мальчишки мало-помалу отдалились от Пети. В отличие от него, их вовсе не притягивала темная сторона. Им больше по душе были герои-супермены из комиксов. Вскоре Петя перестал общаться с соседями, и все свободное время проводил дома, рисуя в черновиках бледнокожих людей с длинными клыками.
Еве такое поведение брата не нравилось все больше и больше. Она пыталась говорить с ним, но Петя и слушать не хотел.
― Ничего ты не понимаешь! ― фанатично парировал он. ― Вампиры есть, и я ― один из них!
― Никакой ты не вампир! ― опровергала сестра. ― Ты человек, и перестань заниматься глупостями. Вампиров не существует.
― Существуют! ― кричал мальчик. ― Они есть, и я это докажу!
Ева лишь обреченно вздыхала. Однажды Петя набрался смелости и заступился за нее перед матерью. Злобно рыча, он с силой приложился зубами к руке Марии, за что та отвесила ему такую оплеуху, что звезды перед глазами ребенка сверкали довольно долго. В отличие от дочери, Мария не могла похвастаться хорошим терпением. Высмеяв и побив сына, она пошла в гости к соседу, чтобы справиться о состоянии его кошелька.
Сняв с шеи голубой шелковый шарф, Катя осмотрела себя в зеркале. Укус посинел и по-прежнему болел.
― Маленький гаденыш! ― прошипела она, вспомнив вечер, когда Петя укусил ее.
Ненависть к Митрофановым росла в сердце Кати не по дням, а по часам. Она презирала всю семью и мечтала, чтобы они исчезли из Иваново.
В комнату вошла бабушка Кати ― Ирина Павловна Пирогова. У Кати не было родителей. Мать с отцом развелись, когда их дочери было семь лет. Отец уехал в Саратов, где женился на другой, и остался там жить. Мать же, будучи по жизни ветреной женщиной, бросила дочь и укатила в неизвестном направлении со своим очередным любовником, оставив «ненужную обузу» на попечение бабушке. Ирина посвятила Кате всю жизнь, баловала ее, позволяла практически все. Выращенная в такой атмосфере, Катя переполнилась эгоизмом и наглостью.
― Катюша, ― бабушка с порога улыбнулась, ― иди на кухню, я блинов напекла.
― Не хочу, ― фыркнула Катя, обматывая вокруг шеи шарф. ― Тем более, я уже ухожу. Прогуляюсь с Олегом.
Бабушка вздохнула.
― Не нравится мне этот Олег, ― грустно проговорила она. ― Недобрый он.
― Ой, да брось ты это! ― Катя театрально закатила глаза. ― Олег ― отличный парень. По нему вся деревня «сохнет».
― Не по нему, а по деньгам его отца, ― проворчала Ирина, покачав головой.
― Нет. ― Катя надела на себя белую вязаную жилетку. ― Он красивый, умный, с ним интересно и не скучно.
― Ни красоты в нем нет, ни ума! ― отрезала бабушка. ― Индюк напыщенный.
― Ничего ты не понимаешь, ― расстроилась Катя.
― Ну да, куда уж мне... ― Бабушка собралась к выходу, но остановилась и обернулась. ― Опять пойдете Митрофанову донимать?
Ирина Пирогова знала, чем занимается ее внучка с друзьями в свободное время, ― затравливают Еву. Бесполезно она пыталась вразумить Катю ― та и слушать не хотела.
― Митрофанова ― ведьма! ― упорно твердила внучка. ― А от таких надо избавляться.
― Ишь ты, какая! ― ругалась Ирина. ― Кто тебе дал право обижать других людей? Не нравится Ева, не дружи с ней, а гнобить нельзя. Она такой же человек, как и ты.
― Не сравнивай ее со мной! ― визжала Катя. ― Эта ведьма никогда не достигнет моего уровня!
― Твоего уровня? ― Бабушка нервно усмехнулась. ― Смотрите-ка, принцесса отыскалась! Все люди духовно стоят на одном уровне. А Ева ― никакая не ведьма. Она хорошая и порядочная девочка. Тебе не помешало бы кое-чему у нее поучиться.
― Ах, так?! ― Катя покраснела от возмущения. ― Вот и иди к своей ненаглядной Еве, а меня забудь, раз я такая плохая!
Примерно так проходил каждый разговор между Катей и ее бабушкой, когда речь заходила о Еве Митрофановой. В тот день они снова поругались. Хлопнув дверью, Катя выскочила во двор, а оттуда ― на улицу. Она шла по дороге, кипя на ходу, пока ее не окликнули.
Катя резко остановилась и обернулась. Позади нее стояли Настя и Егор. В руках друга была пластиковая бутылка с какой-то желтоватой жидкостью. Катя поморщилась, явно стараясь показать отвращение.
― Чего вам? ― недовольно спросила она. ― Я, вообще-то, к Олегу иду.
― Подождет твой Олег, ― отмахнулся Егор. ― Идем с нами. Мы придумали кое-что интересное.
― Хочешь избавиться от Митрофановой? ― не дав Кате ответить, заговорщицки спросила Настя.
В глазах Пироговой блеснули искорки любопытства. Вмиг позабыв об Олеге, она подошла к друзьям.
― Конечно, хочу.
― У нас отличная идея! ― Настя недобро улыбнулась.
В тот вечер Ева, как обычно, возвращалась с работы. Уже темнело, и она, задумавшись, не спеша брела домой. Вдруг дорогу ей преградили трое.
― Ну, привет, ведьма, ― злобно проговорила Катя.
Ева остановилась и посмотрела на них. Она узнала всех. Неизменная троица: Катя, Настя и Егор. Для полной картины не хватало Олега Фёдорова.
― Что вам нужно? ― дрожащим голосом спросила она.
― Расплата, ― ядовито ответила Катя.
― За что? Что я вам сделала?
― Ты убила наших друзей, ― с ненавистью процедила Настя. ― Ты ― ведьма, и получишь по заслугам!
После этих слов Егор подбежал к Еве и, зажав ей рот рукой, потащил в сторону березовой рощи. Катя и Настя, все время оглядываясь по сторонам, почти бежали за ним.
Около самой рощи находилась яма глубиной два с половиной метра. Никто не знал, кем и для чего она была вырыта. Именно к ней подростки подтащили Еву. Недолго думая, они столкнули ее вниз. Твердое дно, присыпанное сухой травой, встретило девушку враждебно, «расписавшись» на ее теле жгучими ссадинами и парой синяков. Трое злобных подростков стояли у края и горящими от нетерпения глазами смотрели вниз.
― Думаешь, мы тупые? ― злобно сказала Катя, когда Ева, с трудом привстав, задрала голову. ― Мы прекрасно знаем, что ты подожгла клуб. И не отпирайся! Бесполезно. Знаешь, что с ведьмами делали в старые времена? Их сжигали!
Выкрикнув последнюю фразу, она требовательно посмотрела на Егора. Тот взял бутылку, открутил крышку, и медленно пошел по краю вокруг ямы, выливая жидкость на Еву и стенки рытвины. Ева почувствовала запах керосина. Внутри у нее похолодело.
― Что... что вы хотите сделать?.. ― в ужасе пробормотала она.
― Получи то, что дала нашим друзьям, мерзкая ведьма! ― прокричала белокурая инквизиторша. ― Наська, давай спички!
Та нырнула рукой в карман спортивной куртки, откуда вытащила потрепанную пачку дешевых сигарет. Открыв ее, она достала изнутри помятый коробок и молча протянула его Кате.
― Твое последнее слово! ― потребовала Катя, вынимая спичку из коробка.
― За что?.. ― Из глаз Евы потекли слезы.
― За то, что ты сделала! ― прошипела Катя и чиркнула спичкой. Маленький язычок пламени вспыхнул на ее конце. ― Прощай, Митрофанова!
Расширенными от ужаса глазами Ева увидела, как горящая спичка выскользнула из руки Кати, и, вращаясь, полетела вниз ― в яму, залитую керосином.
Случаи проявления подобной жестокости, к большому сожалению, имеют место в нашей жизни. В прессе периодически (не очень часто, к счастью) всплывают сообщения о том, что где-то одноклассники избили подростка, да ещё на камеру снимали. По-моему,и до убийств доходило.
Подростковая жестокость порой не знает границ. Дети часто сотворяют такое, что взрослым и в голову не придет. И, да, самое страшное, что это происходит в реальной жизни.
Помочь сайту
Поздравления
