Февраль выдался ветреным, не снежным. На первой паре по кристаллографии Макс привычно подсел к Ирине, сноровисто достав из торбы тетрадь и авторучку. Уже неделю он не видел, не встречал Ларису Викторовну, вдосыть общаясь с Ириной, почти всегда с их «подружкой». Игорь же разбавлял компанию политическими новостями, так как он один слушал радио и ежедневно покупал газету. Ирина иногда приносила «Крокодил», набитый политическими перлами в виде карикатур, иногда попадались интересные анекдоты. Ничего более эта троица не читала, но сегодня Илларион уступил им на неделю подборку прозы в приложениях-брошюрах к журналу «Огонёк». Друзья разделили стопку книжек поровну, пообещав дня через три вручить их Ирине. Днём Макс думал и размышлял об Ирине, но ночами ворочался, и мечты по её поводу вытесняли образы Ларисы Викторовны, в неглиже или нагой, то есть днём им безраздельно владела Ирина, ночью двулико он мечтал об обоих. Этой ночью им овладели во сне и полудрёме видения эротические обнажённой Ирины, хотя Макс представления не имел даже о форме и длине её ног. Сейчас кое-что из ночных сластей на него навалились, и он, пряча глаза, страшился, что Ирина их разгадает. Боялся он в сознании, но физиология его не слушалась, и если бы не свободные брюки, то она могла заметить, какие желания им владеют. Напрасно он страшился укромного взгляда Ирины ниже солдатского ремня, поскольку по вкрадчивому тону её догадался, что она чует его возбуждение, поэтому слова стали застревать у него в горле. Удивилась не она:
-Максим, сегодня мы от тебя ничего не слышали. Что, лекцией увлёкся? Ты же предмет этот знаешь образцово.
-Он о маме Олиной мечтает, - соврала Ирина.
-О тебе, Ира, о тебе, - выдавил из себя Макс.
-Да что ты говоришь!? Никогда бы не поверила, - опять кривлялась она.
-Не верь ей, Игорь.
-Почему? – удивился друг.
-Ира лжёт, но доказать этого я не смогу, - выдохнул Макс, почувствовав облегчение в паху.
-Что с тобой Максим происходит? То ты молчишь, то отвечаешь невпопад, - поднял брови Игорь.
-Оставьте меня в покое, - встал Макс, направляясь к выходу из аудитории, благо прозвучал звонок, оповещающий о перерыве в паре.
В коридоре два сокурсника курили «Беломорканал», остальные оттирали пальцы от чернил. Макс облокотился на стену и загоревал. С такими мыслями он вернулся на лекцию. На практических занятиях по этому же предмету неудобные мысли его не покинули, и он впервые за годы учёбы получил «тройку».
В кинотеатре слегка Макса отпустила рефлексия. В «Комсомольце» они смотрели фильм «Последний дюйм» по одноименной новелле Джеймса Олдриджа. Канва картины увлекла Максима, и он не сразу осознал значимость поступка Ирины, когда она прижалась бедром к его ноге. На выходе из зала возбуждение накрыло его, но понимание ситуации с интимным взаимодействием между мужчиной и женщиной начинало укореняться в его сознании, и его вульгарный материализм дал трещину. Макс поначалу злился лишь на себя, на повороте к дому мысли обозлено перевернулись в женский адрес: что? Ирине трудно объяснить свои намерения. Только он захотел озвучить тихий гнев, так сразу его накрыла другая идея, пойманная именно сейчас, исходя из опыта с Ларисой Викторовной: пусть Ирина теперь ищет путь к моему телу, ладно, сердцу. Права была его любовница, что ревность лишь разогревает интерес к полу противоположному. Когда мы столкнулись лоб в лоб у меня дома, Ирина стала более внимательной и, даже, навязчивой, да и после Нового года быстренько растаял лёд отчуждения, а мы были едва знакомы до танго. Мне следует отвечать, конечно, на её ласки, но лишь очевидные, а на замечания Ирины по поводу связи с Олиной матерью лишь посмеиваться. Понятно, что это долгий путь, но надо мной не капает. Возле поворота на трамвай Макс нарочито попрощался с обоими, засунув руки в карманы прохудившегося пальтишко. Игорь, было, протянул руку, но ей же махнул и повернул к остановке. Ирина тоже не стала артачится, но всё ж обернулась. Хорошо. Сработало, хотя и частично. Мне бы поесть, да базар уже закрыт. Пойду ка я в столовую Никольского.
Пришлось Максу возвращаться к столовой, но он был не суеверный. Взял картофельный суп, сел за стол с бесплатным хлебом и горчицей и медленно стал кушать, стараясь вытеснить ненужные мысли из головы. На обратном пути Макс то замедлялся, то ускорял шаг, путано вспоминая известные философские доктрины. Нет, марксистко-ленинская философия примитивна и слишком мало простора оставляет для размышлений о душе. Гегель? Нет, путано и чрезмерно дидактично. Аристотель! Похоже…. Но где взять первоисточник? Советские комментаторы поют в унисон – скучно. Скучно и противно. Нужно начать с противоположной стороны: долой, долой от материализма. С первой ночи Лариса Викторовна доказала, что существует какая-то имматериальная субстанция. Эфир? Возможно…. В библиотеке есть Аристотель, но уже поздно. Что делать? Стоп! Почему не ознакомиться с главным врагом атеизма?! Библия есть у хозяйки. Ну да.
Макс забрал толстую чёрную и весьма потрёпанную книгу и, не скидывая пальтишка, уселся на полуторку с бронзовыми шарами, положив Библию на табурет. Полистал. Толстая…. За пару дней не справлюсь. Нет, некуда спешить. Сначала читал бегло, порой пропуская абзацы, затем застрял на десяти заповедях Второзакония. Подумал, вернулся к первому варианту заповедей в исходе. Перечитал. Гм. Нда…. Нет, нет тут десяти, никак нет. Первые три заповеди можно вместить в единую фразу: не сотвори кумира…
Проснулся Макс очень рано от дроби снежной крупы по единственному окну. Ага. Книга Иова. Что-то слышал. Умыться и вперёд. Гм. Для меня здесь сложно. Зато читается легко. Мне бы узнать историю создания, раз стили постоянно меняются. Значит автор не один, точно не Моисей её составлял. Хотя…. Сначала Макс проскочил притчи Соломоновы, затем вернулся и стал читать по буквам, словам. Вот. Это интересно: при многословии не миновать греха, а сдерживающий уста свои – разумен. Как точно. Автор Второзакония и Книги Соломона один и тот же. Иова писал другой. Это резонно. Первые книги писал третий автор. Судя по тексту Моисей, если он не миф. Дальше Макс ловил лишь стиль, кое-где тормозился из-за несуразностей. Вот это да! Лучшее место в Библии! Макс перечитал Книгу Екклесиаста, заложил бумажку в начале Книги. Встал, потянулся и быстрым шагом направился в институт.
В аудиторию пришёл первым и сел на противоположное место тому, где эта троица располагалась в шестом семестре. Перед звонком на лекцию появилась Ирина, удивлённо взглянула на дыру в их ряду, поискала глазами, пауза, сделала вид, что не видит Макса. Постояла, всё же пошла к его столу:
-Можно?
-Разве…. Садись.
-А где Игорь?
-Я не брат ему, - вспомнил фразу из Библии Макс.
-Ты такой бука.
-Тебе показалось.
Появился Игорь, не сразу обнаружив перемену в диспозиции. Улыбнулся. Подставил третий стул:
-Привет, ребята.
-Здесь и девчата есть.
- Извини, обознался.
-Сегодня вы, ребята, тааакие противные.
После третьей пары Макс незаметно исчез, поспешая к книге. Уселся, разжёвывая вкусный пирожок с ливером. Затем принялся за второй, размышляя, откуда начать чтение. Открыл на Екклесиасте, протерев руки. Передумал. Песни Соломоновы почти не читал. Подумал. Пошёл мыть руки под ледяной водой. Утёрся. Углубился в Новый завет. Матфея читал внимательно, но вдруг! Заповеди блаженства его заставили саркастически улыбнуться. Гм. Первая заповедь в корне противоречит основному посылу Библии: духовная жизнь первична. Гм. Читаю по слогам: блаженны нищие духом, ибо их есть Царство Небесное. Хо-хо, «нищие духом». Чудик какой-то писал. Блажен - значит счастлив. В первом же пункте тааакой нонсенс. Пойду, погуляю. Пережевать сие нужно.
Через полтора часа Макс опять сел за Нагорную проповедь. Пожал плечами на третьей заповеди и дальнейшее из Матфея стал читать по диагонали. Евангелие от Марка осилил. Луку и Иоанна лишь пролистал. Закончил этот раздел. Вздохнул: зачем талдычить одно и то же. Что, древние были такие тупые?! Наука и искусство древних греков говорят об ином. Всё спать, спать – башка раскалывается. Макс, оставив ступни на грязном полу, откинулся на подушку. Подумал, подумал. Встал, чтобы перечитать Екклесиаста. Захлопнул, бережно поправив бумажку. Голова на подушку и сразу в гущу сна. Спал долго, почти до рассвета. Голова по-прежнему была забита то ли тряпками, то ли ватой. Нет, не буду дальше читать. После лекций. Нет, не буду. Нет, стоит. Библия же не равноценна.
Так он и сделал после занятий, честно дочитав Новый завет. Захлопнул книгу. Лёг. Гм. Апостол Павел интересен, особенно его послания Коринфянам. Легко читаются. Неглупый человек писал. Екклесиаста перечитаю потом – подумал Макс и засунул Библию под подушку. Теперь Аристотель. Не сегодня. Ого! Уже вечер. Нужно за хлебом сбегать – желудок сводит. Макс съел кирпич полностью, тупо ни о чём не думая. Засыпал трудно – занятия и мудреная книга перегрузили жгуче его организм.
Помочь сайту
Поздравления
