Помочь сайту
Поздравления
Ложь - Глава 16
4 мая 2018 -
Вера Голубкова
Между украшенными экзотическими цветами столиками сновали нарядные официанты в безупречно белой униформе.
За одним из столиков, стоящих на отшибе и отделенном от прочих тонкими побегами ареки и широкими сочными листьями гигантской маланги, сидела Вероника. [прим:арека, маланга – тропические растения]
- Какой чудесный случай толкнул Вас в эти дикие кгая, мадам Сан Тельмо? – поинтересовался Бело, в четвертый раз наполняя бокалы шампанским. – Мне кажется, во всей Куябе будет мало шампань, чтобы отметить это событие.
Собрав силы, Вероника любезно улыбнулась в ответ на комплименты гостеприимного и галантного хозяина.
- Вы называете мою женитьбу случайностью, господин Бело? – не слишком учтиво отозвался Сан Тельмо.
- Ну что Вы, конечно, нет, ведь Вы бы мне этого не пгостили, не так ли, дгуг мой? К тому же, увидев утгом Вашу жену, я сгазу сказал Вам, что Вы счастливейший в Бгезиль человек. Пгосто не вегится, насколько Вам повезло. Неважно, где жить с такой женой, хоть и в чащобах сельвы, ведь одно только пгисутствие мадам Сан Тельмо пгевгатит любую жалкую лачугу в самый лучший пагижский отель на пгоспекте Опера. Позвольте мне пгоизнести тост в Вашу честь, мадам!
- Мне кажется, достаточно.
- Я собирался сказать Вам то же самое. У Вас отменное шампанское, господин Бело, но не следует им злоупотреблять.
- Вам позволительно говогить так, дгуг мой. Когда мы встанем из-за стола, Вы отпгавитесь в блаженный гай, ну а мне останутся только мечты, навеянные шампань… Игнасио – крикнул Бело, подзывая официанта. – Игнасио, откгой еще бутылку, естественно, из моего запаса…
- Прошу Вас, довольно, месье Бело, – попыталась урезонить француза Вероника.
- Мадам Сан Тельмо, пгошу у Вас чуточку состгадания к бедному изгнаннику-фганцузу, котогого Вы наполнили воспоминаниями и тоской по его годному Паги.
- Не стоит преувеличивать, прошу Вас…
- Пгеувеличивать?.. Я едва могу выгазить свои чувства. Ваша утонченная кгасота, изысканность, ваша элегантность делают Вас достойной того, чтобы быть фганцуженкой.
- Отдаю должное Вашим соотечественницам, месье Бело, – грубо прервал француза Сан Тельмо, сжав в кулаке салфетку, и его учтивые слова прозвучали угрожающе и зло, как вызов на дуэль, – но женщины нашей страны не хуже, и Вероника тому примером.
- Вегоника… Чудеснейшее имя, – улыбнулся француз, пребывая в лучшем из миров, – смелое, но теплое, достойное такой женщины, как Вы. Какая у Вас была фамилия до замужества, мадам Сан Тельмо?
- Кастело Бранко.
- О-ля-ля! Как Вы сказали? Кастело Бганко? Уж не те ли, часом, что живут в Гио-де-Жанейго? Дон Теодого, банкиг, не годственник Вам?
- Я – его племянница.
- О, мон дьё, подумать только! Боже мой, но это значит, что знаменитый капитан Гобегто де Кастело Бганко, тот самый, что выступал на стогоне племен Альто-Амазонас, и погиб на известной всем дуэли, тоже доводился Вам годней. Кем же?
- Он был моим отцом.
- О-о-о, мадам Сан Тельмо, стагый пагизьен не утгатил нюх. Чутье меня не подвело. Кгепкая погода и сильный хагактер не солгут. Мне хватило одного взгляда, чтобы понять, Вы – настоящая дама. И в самом деле, месье Сан Тельмо, Вы, должно быть, маг, чудотвогец, гипнотизег… Только так можно объяснить…
- Довольно, месье Бело! – Деметрио вскипел. – Всему есть предел и Вашим комплиментам тоже; думаю, Вы уже перешли черту.
- Деметрио! – укоризненно воскликнула Вероника.
- Пусти меня.
- Минутку, мон дгуг!
- Хватит. Мы бесконечно благодарны Вам за ужин, за шампанское, за Вашу любезность, но нам пора идти… Вероника очень устала.
- Да-да, конечно, но в этом ужасном плавании в пигоге она устанет до смегти…
- О, боже, – скрипнул зубами Деметрио.
- Я понимаю, что из-за печени у Вас очень сквегный характер. Мне, пгаво, жаль, но пгавду нужно говогить всегда, какой бы гогькой она ни была. Таков мой пгинцип. Игнасио, пгинеси еще шампань.
- Прошу Вас, не настаивайте, чтобы мы остались.
- Последний бокал, и только. Ваша спешка пгостительна, месье Сан Тельмо, Вас можно понять. Но у меня есть к Вам одно пгедложение. Я уже давно заказал в столице великолепный моторный категок, и где-то чегез две недели он будет в Вашем гаспогяжении. В нем мадам Сан Тельмо сможет плыть с относительным удобством.
- Я не могу откладывать поездку на две недели. Я бесконечно благодарен Вам за Вашу любезность, господин Бело, но завтра, рано утром, мы отправимся в Порто-Нуэво. Если этого индейца Игуасу с его пирогой не будет здесь, мы наймем кого-нибудь еще.
- Но это будет нелегко, месье Сан Тельмо. На моем категе Вы добегетесь вполовину быстгее, да и для меня была бы большая честь, если бы Вы пговели пятнадцать дней в отеле “Сан Педго”. Мы устгоили бы для Вас пгаздник, пгогулки к лагуне, экскугсию на гогу Колибги, откуда откгывается один из красивейших видов здешнего кгая. Все это, газумеется, за мой счет в честь дочеги отважного капитана Кастело Бганко, котогый столько сделал для племен Альто-Амазонас.- На каком еще языке сказать мне, что, так или иначе, но мы продолжим наш путь завтра, господин Бело.
- О, ни слова больше, месье Сан Тельмо, мне все ясно, но, поистине, непостижимо, как такой счастливый человек, как Вы, может...
- Идем, Вероника, – не в силах вынести пытку, Деметрио вскочил на ноги, не дослушав Бело, и грубо схватил жену за локоть, опрокинув на скатерть бокал с шампанским.
- Одну минуту, Деметрио, – Вероника с тревогой взглянула на мужа. – Я хочу поблагодарить месье Бело за его внимание, и извиниться от твоего имени.
- Что ты несешь? – еще пуще взбеленился он.
- Не беспокойтесь, мадам Сан Тельмо, – вмешался француз, – не стоит.
- Мы поплывем в Порто-Нуэво на чем бы то ни было.
- Пгостите мою забывчивость, месье Сан Тельмо, но индеец Игуасу уже здесь, он пгиплыл сегодня вечегом.
- То есть, как приплыл?
- Он должен быть на кухне. Я велел накогмить его от души в честь мадам Сан Тельмо.
Мгновение поколебавшись, Деметрио еще сильнее стиснул локоть Вероники.
- Я встречусь с ним, но сначала отведу тебя в номер, дорогая, – сказал он и добавил, обращаясь к французу. – Надеюсь, Вы нас простите, господин Бело?
- Газумеется, что еще мне остается? Но пгежде позвольте мне сказать мадам Сан Тельмо, что в Куябе у нее есть дгуг. Фгансуа Бело к Вашим услугам, мадам.
- Благодарю Вас, месье Бело, но мы будем жить в Порто-Нуэво.
- Как только катег будет здесь, я не забуду навестить Вас и засвидетельствовать Вам свое почтение.
- Позвольте откланяться, господин Бело, доброй ночи, – почти забыв об элементарной вежливости, Деметрио поспешно вышел из зала, ведя за собой Веронику. Супруги быстроподнялись по широкой старинной лестнице и, распахнув дверь спальни, с удивлением заметили, что она совершенно преобразилась.
- О, боже, сколько цветов! – восхищенно воскликнула Вероника. – И какие прекрасные! Орхидеи, розы, гардении, лилии-бабочки.
- В этих землях большинство из них – дикие.
- Но месье Бело такой галантный и обходительный.
- Вполне, если его галантность вмиг свела тебя с ума, – вызывающе ответил Сан Тельмо.
- О чем ты? – Вероника недоумевающе выпрямилась.
- Думаю, ты можешь быть довольна, – продолжил он. – Еще бы, в лесных дебрях тебя вышел защищать на поле боя странствующий рыцарь!
- Деметрио!
- Пойду, поговорю с владельцем пироги, а ты ложись в постель и спи. На рассвете мы отплываем.
Деметрио снова ушел, оставив Веронику одну и давая ей понять, что не собирается быть рядом с ней, но на этот раз она не позвала его, и шагу не ступила следом. Она неподвижно стояла и печально улыбалась, с горечью чувствуя, как ледяной холод равнодушия сковал ее сердце. Тончайшая завеса слез затуманила ее огромные черные глаза. Разом сникшая, Вероника бессильно опустилась на одно из венских кресел, стоящих в просторной гостиной номера.
- Мадам Сан Тельмо…
- Кто там?
- Мадам Сан Тельмо, – дверь приоткрылась, и в ее проеме появился добродушный и приветливый Бело. – Могу я войти на минутку?..
- Но, месье Бело…
- Не беспокойтесь, помимо того, что я уже почти стагик и гожусь Вам в отцы, я оставлю двегь откгытой.
- Друг мой…
- Пгостите мне мою бестактность, но я считаю, что месье Сан Тельмо вскоге вегнется и не захочет попусту тегять вгемя.
- Сеньор Сан Тельмо не вернется до рассвета.
- Невегоятно, этого не может быть!..
- Входите, если Вам угодно, присаживайтесь. Думаю, сейчас мне просто необходимо с кем-то поговорить.
- О, мон дьё, я тоже так считаю. Когда мы сидели за столом, Вы забыли выпить кофе, и я гаспогядился свагить его для Вас и пгинести сюда.
- Вы очень любезны.
- Я так не считаю. То, что я могу сделать для Вас, такие пустяки. Мне будет так пгиятно, как это говогится? Так пгиятно быть Вам полезным.
- Но Вы уже столько сделали для меня.
- Еще нет, но, могу. Если бы месье Сан Тельмо газгешил, я мог бы вполовину уменьшить все неудобства поездки в лесные дебги. Погто-Нуэво не более чем кгошечный поселок, дегевушка меж двух болот. Это не слишком подходящее место для Вас.
- Прошу Вас, даже не заикайтесь об этом. Деметрио уже решил, что мы продолжим наш путь на рассвете, значит, так тому и быть.
- Вы изумительно послушная жена, мадам Сан Тельмо.
- Не думаю. Я никогда не была послушной, и не умею подчиняться даже тем, кого сильно люблю, если мне что-то навязывают силой.
- Газумеется, мадам, это вполне естественно для столь благогодной и сильной натугы, котогая чувствуется в Вас с пегвого взгляда, но Вы без возгажений пгинимаете условия, на котогые согласились бы не многие женщины Вашего класса.
- Я не соглашалась, я ставила эти условия. Я сама попросила, точнее, потребовала у Деметрио, сопровождать его повсюду, куда бы он ни поехал. Он не хотел, чтобы мы тотчас же поженились, и утверждал, что я должна бросить его только потому, что рудник оказался не таким, как он думал вначале.
- Гудник?.. У месье Сан Тельмо есть гудник в Погто-Нуэво?..
- Половина рудника, но, в последний раз он получил плохие известия…
- Очень стганно. В последнее вгемя я слышал газговогы о богатейших местогождениях на нескольких золотых гудниках, неподалеку от Погто-Нуэво. Этот кгай фантастически богат, но он не место для женщин, да и для большей части мужчин тоже. Я пгиехал сюда, потому что меня соблазнили легенды о богатстве, но пгедпочел остаться в Куябе, стал владельцем отеля и спас свою шкугу… А вот и Ваш кофе… Позвольте, я сам подам его Вам… Пгинесли две чашки, видимо, подумали, что Вы любезно пгигласили меня на чашку кофе, а я имел смелость согласиться…Вероника невольно улыбнулась: этот румяный,веселый, добродушный и галантный человек показался ей спустившимся с небес ангелом перед мрачными вратами в сельву…
- Естественно, я приглашаю Вас, друг мой… Сколько Вам кусочков?
- Сколько пожелаете.
- Вы – сама галантность.
- О, нет, пгосто я увеген, что Вы из тех женщин, котогым точно известно, сколько кусочков нужно положить.
- Вот в этом Вы заблуждаетесь.
- Возможно, Вы даете слишком много нежности, страсти и пылкости тому, кого безмегно любите?
- Откуда Вам это известно, месье Бело? Вы волшебник?
- Посмотгите на меня, я уже седой... Я достаточно пожил на этом свете, мадам Сан Тельмо, и повидал немало мужчин и женщин, потому и осмелился утвегждать с пегвой секунды, что Вы – исключительное создание.
- Деметрио! – удивилась Вероника, заметив в дверях неслышно подкравшегося мужа. Сан Тельмо тщетно силился улыбнуться крепко стиснутыми губами, то и дело переводя взгляд то на красивое, бледное лицо Вероники, то на румяные щеки месье Бело.
Бело поднялся, проявляя все свое умение светского человека.
- Ну вот, мадам, видите, месье Сан Тельмо уже здесь. Я же говогил Вам, что он не задегжится надолго. Пегеговогы с туземцами обычно очень кгатки, – Бело поднялся и, повернувшись к Деметрио, по-светски ловко и непринужденно пояснил. – Ваша жена боялась, что Вы задегжитесь надолго.
- Моя жена никогда не была трусихой, да и отель “Сан Педро” я считаю вполне безопасным заведением.
- Вне всякого сомнения, и я пгишел, чтобы завегить в этом мадам Сан Тельмо, а заодно пгедложить ей чашечку кофе по рецепту Мату-Ггосу. Вы так быстго увели свою жену, что она не успела выпить кофе, сидя за столом.
- Я думал, что мы уже распрощались в зале, пожелав друг другу спокойной ночи, господин Бело.
- Газумеется, но я взял на себя смелость подняться навестить мадам, потому что Вы ушли. Это так неспгаведливо, что молодая и кгасивая дама должна пговодить вгемя в одиночестве, запегтая в четыгех стенах. Не тгевожьтесь, я пгишел также, чтобы пговерить, гасставили ли в номеге цветы, как я велел.
- Вы переходите все границы, господин Бело…
- Сейчас Вам нет еще и тгидцати, месье Сан Тельмо, а когда Вам стукнет пятьдесят, Вы поймете, что такой даме, как Ваша жена, под ноги нужно стелить ковгы из цветов, чтобы она не ступала по твегдой земле.
- Ваши слова достойны поэта. Как жаль, что Вы живете замкнуто, в этом диком уголке в век элекричества и стали! Вы были бы важной птицей при дворе Марии Антуанетты, а затем закончили на эшафоте.
- Ну что Вы. Я не агистокгат, я – пгостой бугжуа, но умею отличить настоящий бгиллиант от подделок. А тепегь, о'гевуаг, добгой Вам ночи… Мадам Сан Тельмо, я у Ваших ног…
- Доброй ночи, и большое Вам спасибо за все.
- Пока меня еще не за что благодагить, и не забудьте, что самое большое мое желание – быть Вам полезным, всем, чем смогу, как сказал пгежде… Я у Ваших ног, мадам, – месье Бело вышел, а Деметрио в ярости повернулся к Веронике:
- Можно узнать, зачем вернулся этот сумасброд?
- Думаю, он и сам объснил тебе это.
- Я не стал обходиться с ним, как он того заслуживает, чтобы не ставить тебя в неудобное положение, поскольку считаю, что он вошел в номер с твоего позволения.
- Дверь была открытой. К тому же, по годам он мне в отцы годится.
- Я никогда не верил в отцовские чувства этого типа, потому и вернулся.
- Значит, вот почему.
- Я встретил официанта, который спускался по лестнице после того, как принес вам кофе, он и рассказал мне всё, хоть я его и не спрашивал.
- И что же?
- Мне кажется абсолютно недопустимым, чтобы ты принимала его, когда меня нет.
- Он у себя дома, а мы у него в гостях.
- Мы – постояльцы в его гостинице, и платим за постой, а потому вовсе не обязаны терпеть этого господина, если его общество нам неприятно.
- Но мне его общество было приятно.
- Он – болван, престарелый тщеславный юнец, чванливый хлыщ с проблесками дешевого философа.
- Ты судишь о нем слишком строго. По-моему он очень хороший человек, душевный и отзывчивый. Если, порою, человек несчастен и бесконечно одинок, ему становится теплее даже от улыбки и доброго слова.
- Ты жалуешься?..
- Нет, зачем? Дай мне сигарету.
- Ты никогда не курила.
- А теперь начну. Надеюсь, курение не покажется тебе чудовищно недопустимым, и ты не откажешь женщинам в праве курить, как отказываешь им в праве спрашивать мужа, где он провел всю ночь, пока жена напрасно ждала его.
- Вероника…
- Не беспокойся, я поняла, что не должна больше расспрашивать тебя об этом, и не стану. Когда ты ушел, я подумала, что ты не вернешься до самого отплытия. Полагаю, сейчас, выпроводив месье Бело, ты снова спокойно уйдешь.
- Ты сильно ошибаещься. Я не собираюсь уходить, и если этот старикашка Бело следит, когда я уйду, чтобы вернуться, его ждет большое разочарование.
- Как же я благодарна месье Бело… Ты меня не бросишь, потому что боишься его.
- Боюсь?
- Предпочитаешь, чтобы я сказала, ревнуешь?
- Ревную?.. К этому болвану, старому пройдохе, как очень точно окрестили его индейцы? Нет, Вероника, не ревную. Сожалею, что лишаю тебя иллюзии, тешащей твое тщеславие, но я не ревновал, не ревную, и никогда не буду ревновать.
- Откровенно говоря, я думала, что ты страдал от ревности, и это единственное, что позволяло мне прощать некоторые твои выходки.
- Мне все равно: не хочешь – не прощай.
- Тебе всё безразлично, ты это имеешь в виду?
- Я пытаюсь доказать тебе, что не все мужчины – печальные марионетки в твоих руках, не все из них куклы, с которыми ты играешь, смущая их чувства, сводя с ума, вырывая сердца, чтобы потом отшвырнуть их.- Деметрио, подумай, что ты говоришь?
- Или привязать к своей юбке, чтобы они прислуживали тебе, как лакеи, были солдатами, как Хулио Эстрада, или собакой на сене, как этот несчастный дурачок, твой кузен Джонни.
- Деметрио, как только у тебя язык повернулся сказать такое о нас? Что все это значит?
- По-моему, я выразился предельно ясно, и не говори, что ты меня не понимаешь.
- Я не хочу понимать тебя, не хочу думать, что ты говоришь то, что чувствуешь. Я предпочитаю думать, что тебе доставляет удовольствие мучить меня, не знаю почему; находить самые жестокие слова, самые горькие сравнения и имена, чтобы ранить меня побольнее; попрекать тем, что я никогда не делала.
- Нет, Вероника, я еще не назвал имя, которое может ранить тебя больнее.
- Какое имя? Назови его! Ответь, кто он. Думаю, именно в этом крылась причина твоего непонятного и грубого поведения.
- Вероника!
- И не только со мной, а со всеми. С тех пор, как мы уехали из Рио-де-Жанейро, ты всем хамил: слугам и служащим, попутчикам, управляющим агентств, а теперь и бедному месье Бело, самое большое преступление которого в том, что он был любезен со мной.
- Это не просто любезность, а нечто большее. Кофе, шампанское, эти проклятые цветы… Думаешь, он так любезен со всеми постояльцами?
- Тем больше причин поблагодарить его за оказанное уважение.
- Уважение! Что-то ко мне у него не было подобного уважения! Я дважды останавливался в этой гостинице, так он и глаз на меня не поднял, а теперь увидел тебя, и стал совсем другим: просто сама любезность, и все эти благоговейные расшаркивания. Хорошо еще, что в Порто-Нуэво нет ни отелей, ни отставных шансонье, ни презренных поклонников, превратившихся в преданных псов… Там ты будешь один на один со мной, понимаешь? Совсем одна, и у тебя не будет никого, кто глупо встал бы на моем пути, защищая тебя. – В яростном исступлении Деметрио схватил Веронику в охапку и крепко сжал ее в обжигающе-жарких, испепеляющих объятиях. Их губы были так близки, что Сан Тельмо не сдержался и поцеловал ее.
- Деметрио!..
Сан Тельмо целовал Веронику безрассудно, безумно, будто желая впитать в себя целую жизнь этих губ.
- Я – подлый слабак!.. Глупец, дурак! – в отчаянии твердил он.
- Деметрио!..
Сан Тельмо грубо оттолкнул Веронику, и она упала на широкую кровать. В порыве охватившей его горячечной страсти, он шагнул к ней, и тут же остановился, как мог бы остановиться перед совершением преступления.
- Ну, нет!.. Нет!.. Ты не окажешься сильнее!..
- Деметрио!.. Деметрио! Что ты делаешь?
Деметрио уходил все дальше от запертой на ключ двери, и его шаги звучали все глуше. Вероника напрасно стучала в закрытую дверь. Она подумала, что можно было бы закричать, позвать на помощь месье Бело, ведь он совсем недавно прелагал помочь ей, но на губах еще горели поцелуи Деметрио, и девушка вновь подумала, что только вспышка ревности толкнула его на столь странный поступок. Вероника так слепо любила мужа, что отдала ему не только сердце, но и волю. Две жгучие слезинки скатились по щекам Вероники, а ноги вновь привели ее к кровати, на которую так грубо швырнул ее Сан Тельмо.
- Как необычна и ужасна твоя любовь, Деметрио! – прошептала она.
Рейтинг: +1
247 просмотров
Комментарии (0)
Нет комментариев. Ваш будет первым!
