Жертвы Искусства

Короткометражка, о которой пойдет речь в рассказе (5 минут)

          Мне всегда хотелось снять игровой фильм. И вот когда в руки попала первая камера, я понял - сбылось. Теперь можно вдоволь насладиться процессом, о котором так мечтал. Первый день эйфорических съемок своих пальцев, разгуливающих по столу и ведущих друг с другом непринужденные беседы с пинками и подскоками завершился вечерним показом близким отснятого материала.

- Надеюсь, ты не собираешься ЭТО еще и монтировать? – настороженно поинтересовалась жена.

- Нет, что ты, Лизок! – поспешил заверить я. - Это же пробы! Можно сказать, дебют!

- Иди ужинать! – жена направилась на кухню, прихватив с собой детей. «Публика холодно встретила дебютную работу начинающего режиссера» - прокомментировал мысленно дебютант и отправился топить провал в жареной картошке с луком.

          Несмотря на давнишность мечты, идея, что конкретно хочется снять, пока у меня не сформировалась. И, как это часто бывает, только получив потенциальную возможность, я начал искать материал для творчества. Вот тут-то и дали о себе знать несколько препятствий, о которых раньше даже мысли не посещали. Основным оказалось отсутствие актеров в моем окружении. Во всяком случае, тех, которые стали бы у меня сниматься. Ведь игровой фильм без тех, кто в нем будет играть … Такое даже представить было сложно. Еще одной проблемой была вынужденная малобюджетность будущей постановки. И если недостаток актеров можно было хоть как-то компенсировать, изыскивать же деньги даже на семейный бюджет с каждым годом становилось все сложнее.

          Начались поиски сюжетов. Сразу отпали костюмные, многолюдные, с большим количеством съемок в общественных местах. В особой немилости были «болтливые». То есть с большим количеством диалогов.

          Через два месяца отчаянных поисков в голове моей окопалась мысль, что сюжет надо писать самому. Только в этом случае он будет соответствовать всем, теперь уже сформировавшимся, критериям. Однако легко сказать «Написать сюжет!». А поди-напиши то, что еще никем не написано и станет бомбой. Впрочем, надо признаться, планы мои вовсе не были так честолюбивы, чтобы думать, что я смогу снять фильм, который «взорвет» весь кинематограф. Но и пустышку тоже создавать не хотелось. Целую неделю я мучился, пытаясь разработать для начала хоть какой-нибудь сюжет. Но в голову лезла всякая банальщина, сто раз виденная на экране.

          Неожиданно, когда я уже отчаялся и стал подумывать все бросить, сюжет нашелся сам. Во время съемки процесса сжигания старого забора вдруг пришло в голову сделать ролик, как что-то разрушается человеком, у которого руки не из нужного места растут. Мол, ломать не строить, но и на это мозги требуются. Темка, конечно, по уровню не "Война и мир", однако на безрыбье и рак - рыба. По счастью, объект слома искать долго не пришлось. На дачном участке тестя мозолил глаза старый покосившийся сарай. Весь вид его говорил, что ради кино он готов на любые жертвы. Но, как чуть позже выяснилось, тесть был отнюдь не в восторге от идеи снести отжившую свое постройку. «В этом сарае я ТАКОЕ пережил..!» – грустно поведал он. Впрочем, что именно было пережито, так и осталось секретом. Но к сараю подходить было категорически запрещено. «Если он рухнет, мне тоже долго не жить!»

          Прошло некоторое время. Я уже успел снять несколько документальных роликов на различные темы, а сарай все стоял и стоял немым напоминанием о неудачном проекте игрового фильма. Иногда это напоминание поскрипывало недозахлопнутой дверью, колыхаемой ветром. В дождливые ночи пришлые коты голосили свои любовные серенады, а в солнечные дни кошки на его крыше спасались от хозяйских детей. И все бы так и оставалось, если б не ежегодный крен сарая в сторону кабинки уличного сортира. Они стояли рядом, эти два ровесника, и с каждым годом тянулись друг к другу все сильнее и сильнее. И кто знает, чем бы эта тяга закончилась, если бы я не забил тревогу. Не скрою, мне было бы только на руку под этим предлогом снести сарай, ведь сидеть в туалете и трястись, что на тебя завалится бывший двухспальный домик, а ты даже выскочить не успеешь, было крайне неприятно.

          И нашелся компромисс. Решено было сильно облегчить сарай, чтобы затормозить его крен. Не стану описывать все трудности, с которыми пришлось столкнуться, чтобы вытащить изнутри весь хлам, копившийся десятилетиями, снять провалившуюся крышу, на которой образовался уже плодородный слой, убрать внутреннюю обшивку… Кстати, обшивка! Под нею была обнаружена детская бутылочка, которая весила … весила … Порядочно, короче, весила эта бутылочка, в которой было что-то, залитое водой, плотно закупорено крышкой и обмотано полиэтиленом. Если бы не ее вес, она, скорее всего, сразу отправилась бы на помойку. Но именно несоответствие объема и веса заинтересовало домочадцев. Когда пленку размотали, оказалось, что под водой «покоилось» полбутылки ртути. Тесть к находке отнесся внешне спокойно, хотя чувствовалось, что был ей не слишком рад. Как выяснилось, ртуть давно стоит в сарае. Ее принес еще отец тестя. Зачем, неизвестно. Я предложил ее сдать в какую-нибудь химлабораторию, но тесть забрал находку, сказал, что сам с ней разберется и уехал. Больше ее никто не видел. А через два дня тесть дал добро на снос сарая.

          Неожиданная удача активизировала ускоренную подготовку к съемкам. Снимать зимой вовсе не вдохновляло, а натура, как выражаются киношники, уходила с каждым днем. Освободив будущее место съемок от лишних деталей, я принялся готовить трюки. Будущий фильм виделся в стиле старого кино. Не то чтобы лавры Чарли Чаплина и Бастера Киттона не давали мне покоя. Вовсе нет. Просто было интересно попробовать без слов что-то донести до зрителя. Но старое кино изобиловало трюками, погонями и драками. В силу того, что драки и погони по сюжету не предполагались, да и актерские возможности исполнителей ролей оставляли желать лучшего, упор пришлось сделать на трюки. Безусловно, я понимал, что разрушить сарай много времени не займет. Да и выглядеть это, как в настоящем кино, точно не будет. Ведь позволить себе снять момент крушения с нескольких камер - со взрывами, разлетающимися обломками и пылью - я не мог. Да и эпизод этот никак не тянул на центральный. Короче, должна быть история. Сарай же, а вернее его последние часы - всего лишь повод для ее повествования.

          Съёмки, по плану, предполагалось закончить за два дня. Однако, всех участников собрать вместе пока не удавалось, поэтому я решил снимать то, что не требовало присутствия остальных. Ранним утром, пока домашние еще спали и не могли каким-либо образом отвлечь от процесса или испортить съемку неожиданным появлением, я занялся подготовкой кадра, который, по наметкам, должен был стать частью пролога. Именно им и еще подобными эпизодами предполагалось показать всю ветхость сносимой конструкции. На фасаде сарая под самой крышей был подвешен фонарь. Его там отродясь не было, но что еще могло отвалиться от сарая неожиданно без специальных конструктивных изменений. В силу того, что управлять падением фонаря было некому, он был подвешен на гвоздь без шляпки, а к крепежу его была привязана нитка. Другой конец нити был обмотан вокруг ствола дерева, стоявшего напротив сарая. Теперь, идущий по дорожке мог натянуть собою нить, она, в свою очередь, должна была сдернуть со штырька фонарь, тому оставалось лишь красиво упасть и ... Конечно, разлетевшийся вдребезги фонарный плафон, явно украсил бы кадр и сделал его более эффектным, но заниматься потом сбором мелких осколков вовсе не вдохновляло. Потому на место падения были подложены мелкие ветки и рядом приставлены грабли, будто мусор сгребли, но еще не выкинули.

          Несмотря на предварительные пробы, во все время которых фонарь послушно срывался и падал, звук мотора камеры будто "приморозил" его к месту подвески. На многократные подергивания нити он отвечал лишь отрицательным покачиванием и не двигался с места. Пришлось, приставив лестницу к сараю, лезть выяснять причину упрямства "техники". Уже под самой крышей я вновь потянул за ниточку, желая вблизи увидеть, что мешает "механизму" сработать. Однако, вопреки своим принципам, на этот раз фонарь решил все же упасть. Досадуя на редкую "везучесть" с первых же кадров, я осмотрел проблемное место. В районе скуса оказалось много заводских заусениц, которые стоило зачистить надфилем или же попросту обкусить вместе со шляпкой. Инструменты были в доме. Не желая никого разбудить, я тихо пробрался к старинному буфету, где они лежали. По дороге встретилась, кутающаяся в халат, теща. В столь ранней встрече не было ничего удивительного - частенько ее мучила бессонница. Вот и сейчас она, позевывая, шла на кухню, видимо, чтобы поставить чайник. Добыв искомое, я через кухню вернулся к сараю, взобрался на лестницу и ликвидировал возможную проблему. После проведения на всякий случай эксперимента с падением и получения требуемого результата, фонарь был подтянут за фальшивый провод к месту подвески и "заряжен" для съемок.

          После проверки натяжения нитки осталось только убрать из кадра лестницу и включить камеру. Но, пока делалось первое, мне неожиданно послышался знакомый треск упавшего на хворост фонаря и ... возглас тещи: "Ой, у тебя тут что-то упало". Обернувшись, я увидел ее, стоящую на дорожке и держащуюся за сердце. Она возвращалась из туалета в дом и, не будучи предупрежденная о заряженном трюке, пересекла заветную границу. "Жаль, камера была выключена!" - с досадой подумал я и потащил лестницу обратно.

          И если трюк с падающим фонарем зрителем будет явно отмечен, то следующий, по плану, должен был создавать лишь антураж, служить дополнительным штрихом, что ли. Требовалось показать, насколько шаткая конструкция у сарая в нынешнем состоянии. По сюжету человек должен захлопнуть у него дверь и от удара часть стенки постройки перекосится. Больше всего для этих целей подходила секция под одним из окон, через которое была видна дверь. Я с трудом вытащил пару гвоздей, которые удерживали эту секцию с одной стороны и надавил посильнее. Когда раздался треск, пришлось ослабить усилие. Посмотрев в видоискатель камеры и убедившись, что изменения будут достаточно заметны, я выключил камеру. Сегодня этот эпизод не снять - исполнитель может появиться только через пару дней. Можно сделать маленькую передышку.

          Чтобы не маячить лишний раз перед глазами приехавшего на выходные тестя, я вернулся в город и занялся подбором музыки, а также обдумыванием конструкции самого сложного трюка в фильме - отваливающейся двери.

          Наконец, наступил день, когда исполнитель одной из главных ролей смог выделить время для съемок и погода тоже благоприятствовала. Приехав на дачу, я сразу после завтрака стал готовиться к съемке. Осветительная аппаратура, по счастью, была не нужна. А посему требовались только штатив и камера. Штатив раскорячить труда не составило, а вот с настройками камеры пришлось повозиться.

          Пока производились необходимые манипуляции, меня не покидала мысль, что с декорацией что-то не так. И, только отвлекшись от камеры, и, оглядев внимательно место съёмки, я с ужасом обнаружил, что обшивка сарая сильно поредела. Более того, трюковая секция вообще отсутствовала. Не рядом валялась, не болталась на одном гвозде - ее просто не было. Без сомнений, сделать это мог только тесть. С трудом справившись с эмоциями, я направился к дому. На кухне теща мыла посуду.

- Зоя Ивановна! Вы, случайно, не в курсе, куда Владимир Петрович дел доски от сарая?

- Сжег, должно быть.

- Как сжег?!

- Да, его что-то пробило, он полдня топором их отколупывал.

- Нам же сарай для съемок нужен. В целом виде! А не наполовину разобранный.

- Так что, я у него топор из рук должна выдергивать?

          Я понимал, что теща действительно ничего не могла сделать. Если тестю пришло в голову не подпускать никого к сараю только из-за того, что в нем хранилась никому не нужная ртуть, то что удивляться желанию разобрать его, когда все вскрылось. Тяга к разрушению, свойственная большинству людей, была не чужда и ему. Тем более, что построить сам он не мог ничего. Впрочем, ладно. Надо искать выход. Понятно, что день пропал. Но время пока еще есть.

          Обойдя сарай по периметру, я прикинул, с каких точек лучше снимать. В принципе, с каждой из них в поле зрения камеры попадала лишь небольшая часть постройки. Даже при общем плане фасада боковые стенки почти не видны. Следовательно, если в кадре оказывается прорешина, то заделать ее можно досками с невидимой для камеры части сарая. Но как восстановить трюковую секцию? Для нее-то доски пилить надо. То есть в другое место их уже не воткнешь.

- Пап. Мы с чего начнем? - голос сына оторвал меня от рассуждений.

- С чего, с чего. Латать дыры будем для начала. Ты пока отдирай доски с задней стенки. Те, что ближе к камере. Они все равно в кадр не попадают. А я попробую сделать новую секцию под окно. Потом будем пришпандоривать все это в те места, в которых дедушка над сараем победу смог одержать.

          Часа полтора ушло на заделку щелей и подмазывание серым цветом спилов. Снимали после обеда. Трюк срабатывал идеально, что позволило использовать его в нескольких дублях. Однако на последнем, как потом оказалось, произошла неожиданная вещь. Видимо, сын, который в эпизоде должен был захлопывать дверь, немного не рассчитал усилие и она с громким стуком ударилась об косяк. В надежности сарая у меня с самого начала были сомнения и потому, при освобождении его от внутренностей, балки, связывающие стены, убраны не были. И вот, услышав удар двери и последовавший скрежет, я, труханув, отбежал от сарая и крикнул сыну сделать то же. С моего места было видно, как Паша спрятался за ствол дерева, так как больше деваться было некуда - позади начинался овраг. Скрежет закончился глухим стуком и спешным улепетыванием соседского кота через окно. Видя, что сарай не падает, мы с опаской приблизились к нему. Снаружи все, вроде, было на месте. Однако, что-то ведь упало! Причем, судя по звуку, упало внутри постройки. Осторожно заглянув через окно, я обнаружил на земляном полу балку, одним концом упершуюся в землю. В нескольких сантиметрах от ее рассыпавшейся гнили была аккуратная свежевырытая ямка с тем содержимым, которое успел оставить кот перед экстренной эвакуацией. К слову сказать, происшествие это навело на идею еще одного эпизода в прологе.

          Просмотренным материалом я остался доволен и приступил подготовке самого сложного трюка - падающей двери. И, хотя никого при ее падении рядом быть не предполагалось, необходимо было все равно соблюдать всяческие меры предосторожности. Подготовка-то происходила в непосредственном контакте с аварийной конструкцией. Больше всего напрягало, что дверь была настоящая и, соответственно, тяжелая. А ведь ее предстояло снимать с петель, ворочать, чтобы оснастить специальным спусковым механизмом, возвращать на место, да еще так, чтобы она не рухнула по собственной инициативе.

          Сына пришлось отпустить. На изготовление "спускающего устройства" ушел час. Собственно, большая часть времени была потрачена на вытаскивание оси из верхней дверной петли. Она напрочь проржавела и категорически отказывалась покидать насиженное место. Однако после уговоров с применением кувалды и подходящего круглого напильника ось сдала свои позиции. Нижняя петля была ликвидирована совсем, после чего, приставив дверь к косяку, я с трудом словчился зашпилить ее длинным гвоздем с загнутым в кольцо верхом. В получившееся отверстие была продета веревка, которая при натягивании должна была выдернуть гвоздь из петли и освободить дверь. Разматывая веревку, я отошел к точке съемки, посмотрел в мониторчик на камере и, что было силы, дернул.

          Однако, ничего не произошло. Веревка натянулась, как струна, тот конец, что был в руках, врезался в кожу, но дверь не шелохнулась. "Кто бы сомневался" - подумал я и пошел разбираться. Осмотр петли выявил проблему. Несмотря на тщательную зачистку трущихся поверхностей, выдернуть гвоздь вряд ли бы удалось из-за существенного веса держащейся на нем двери. Более того, из-за него же этот гвоздь уже малость искорежился. Короче, надо придумывать другую конструкцию.

          Лиза вышла на крыльцо и позвала на обед. Пришлось отвлечься. По дороге к дому я наткнулся на какое-то хлипкое сооружение трехлетней дочери. Фанерка, опиравшаяся на три палочки, воткнутые в землю, в ее представлении была двухэтажным особняком для кукол. И особняк этот рухнул, когда одна из опор была нечаянно выбита папиной ногой. Помогая восстановить кукольное жилище не на проходе, я подумал, что это, пожалуй, неплохой вариант - выбивать опору из-под двери. Конечно, создать шаткое равновесие будет непросто, да и небезопасно, но...

          Полчаса послеобеденного времени ушло на изготовление опоры для двери. Пришлось прибивать к земле большими гвоздями дощечку, чтобы не скользила. В дощечке была выдолблена ямка, чтобы по ней в свою очередь, не ерзала рогатка, на которую должна была налечь дверь.

          К завершающему этапу пришлось привлечь сына. Пока тот исполнял роль атланта, поддерживая дверь, я подсовывал под нее рогатку. После того, как все заняло положенные места, дверь осторожно отпустили. Похоже, точка опоры была найдена удачно. Дверь не выказывала никаких желаний упасть. Теперь оставалось припорошить ее опору листьями и протянуть веревку. Сын присел в стороне и наблюдал за процессом декорирования трюковой кухни.

          И вот, когда работа была завершена, наступил черед предварительных репетиций. Так как музыка для эпизода была уже выбрана, я точно знал, с какой скоростью что должно происходить. Однако при попытке объяснить сыну, что надо делать, с его стороны возникло непонимание. Нет, Паша не был с чем-то не согласен. Просто никак не мог попасть в нужный ритм. После минут двадцати повторений одних и тех же действий, порядок их и темп были, все же, усвоены. Однако, не будучи психологически подготовленным к подобного рода режиссерским измывательствам, юный актер впал в некоторое истерическое состояние и каждый раз, когда отец давал указания к действию: "Дверь упала! Присел от неожиданности! Обернулся! Что там случилось? Поворачиваешься к маме. "Ой!"", им овладевал смех. Пришлось сделать перерыв. Сын отправился кататься на велосипеде. Я же, несмотря на сильное желание вздремнуть, испытывал значительно более сильное желание опробовать трюк. Учитывая, что дублей много не сделаешь с таким настроем к моим указаниям, дверь должна была падать по первому же требованию.Отойдя к точке съемки, я резко дернул веревку.

          "Надо будет побольше листвы рассыпать вокруг! - подумалось при виде, как даже то немногое количество ее, что было, разлетается прочь от упавшей плоскости. - Хорошо, что она тяжелая. Вряд ли легкая так эффектно рухнула бы".

          Воспользовавшись моментом, пока дверь не заряжена, я решил усовершенствовать ее дополнительным упором, чтобы исключить ложное срабатывание. Теперь единственное направление, куда она могла качнуться, было только вперед.

          Устанавливать дверь одному было сложнее, но время поджимало и, пока сын не вернулся, требовалось все настроить. Когда калитка заскрипела, трюк был уже заряжен, место падения прикрыли опавшие листья со всего участка, камера на штативе ждала своего звездного часа, а я привязывал веревку к рогатке. Звук калитки заставил меня оглянуться. По дорожке к дому сын катил велосипед. "Слава Богу, есть шанс успеть" - промелькнуло в голове и я окликнул его. Когда Паша повернулся, я, не выпуская веревки из рук, показал на солнце, затем постучал по часам. На лице сына почему-то отразился испуг. Он явно хотел что-то сказать ... Но что именно его напугало и что хотел сказать, узнать я не успел. В глазах сверкнуло, сзади навалилось и все вокруг покатилось куда-то ...

          Лежать в овраге лицом в полусгнившие яблоки удовольствие не бог весть какое. Я перевернулся на спину и сел. Рядом, буквально сантиметрах в десяти от себя, заметил жесткий сучок спиленной ветки. Страшно было представить, что было бы, упади я правее. Однако, по счастью, приземлиться довелось на годами копящуюся кучу хвороста, присыпанную упавшими яблоками. Все было целым, за исключением нескольких ссадин и порванной рубашки, в которой я уже снялся.

          Через несколько дней, просматривая отснятое, я волей-неволей вновь возвращался в те тяжелые и одновременно упоительные моменты творчества. Когда происходит борьба идеи с реальными обстоятельствами и от тебя зависит, что одержит верх. Конечно же, это были не единственные препятствия и злоключения, с которыми мне и моей семье пришлось столкнуться на съемках своего фильма. Нет смысла рассказывать о всех них. Описание, как в меня и в камеру отлетали доски обшивки сарая, пока их крушил Паша, рассказ про реакцию тестя на происходящее, даже история про съемки испуга кошки для первых кадров пролога - все это только удлинило бы рассказ, но вряд ли сделало бы его занимательнее. Меньше всего хотелось вспоминать, каких нервов стоили съемки этого шедевра жене. Пожалуй, только дочке Сонечке процесс оказался в радость. Впрочем, это неудивительно. Ей же не приходилось участвовать в трюковых съемках или отдуваться за двоих с маленьким ребенком, пока мужская половина семьи маялась дурью и калечила себя всеми доступными способами.

           И пришла мне в голову мысль одна: «Если искусство требует жертв, искать их стоит вне своей семьи».