Свобода выбора
22 января 2014 -
Алексей Шелухин
Всю прелесть демократических перемен в стране Агатыч почувствовал с приходом очередных выборов.
До этого они для Агатыча проходили очень даже спокойно. Индифферентно.
Нет, когда-то он, конечно, тоже важно скрывался в кабинке для политических переодеваний, ставил размеренно птичку, а потом горячо обсуждал итоги сего циничного мероприятия…
Надоело… Ну сколько можно? Ни разу не выбрали кандидата Агатыча. Ни разу.
«Зараза!» – плюнул в сердцах однажды Агатыч и зарёкся голосовать.
Да и Агатыч к тому времени монархистом скрытым стал. В бога христианского он не верил, а без церквы к монархистам не подашься. Не примут и обхают. Хотя, Агатыч до сих пор не знает точно, в бога он не верит или в церковь с её обитателями. Но, не суть. С тех пор эмоционально напрягался он во время очередной кампании только в минуты, требующие спуска с лестницы неуёмных активистов, ходивших по квартирам, трезвонивших как себе домой и самым беспардонным образом стыдивших за гражданскую пассивность. Последнего Агатыч никак не мог понять, ибо полагал свою позицию очень даже активной. Какие выборы, если он за монархию?
До этого они для Агатыча проходили очень даже спокойно. Индифферентно.
Нет, когда-то он, конечно, тоже важно скрывался в кабинке для политических переодеваний, ставил размеренно птичку, а потом горячо обсуждал итоги сего циничного мероприятия…
Надоело… Ну сколько можно? Ни разу не выбрали кандидата Агатыча. Ни разу.
«Зараза!» – плюнул в сердцах однажды Агатыч и зарёкся голосовать.
Да и Агатыч к тому времени монархистом скрытым стал. В бога христианского он не верил, а без церквы к монархистам не подашься. Не примут и обхают. Хотя, Агатыч до сих пор не знает точно, в бога он не верит или в церковь с её обитателями. Но, не суть. С тех пор эмоционально напрягался он во время очередной кампании только в минуты, требующие спуска с лестницы неуёмных активистов, ходивших по квартирам, трезвонивших как себе домой и самым беспардонным образом стыдивших за гражданскую пассивность. Последнего Агатыч никак не мог понять, ибо полагал свою позицию очень даже активной. Какие выборы, если он за монархию?
Но в этот раз спокойствию Агатыча был положен конец. Телефонным
звонком начальника. Начав мирно, Мольбертов поинтересовался, пойдёт ли
Агатыч завтра голосовать и за кого. Наивность и подсудность такого
любопытства вмиг поставили Агатыча на боевой взвод. Еле сдерживая
эмоции, он смог лишь выдавить из себя аристократично-гневное: «Нет!»
- А я что? Я всё понимаю, но мне так сказали. Всем проголосовать
и доложиться до двух дня, - спасовал Мольбертов, но таки назвал
фамилию любимого в его бестолковых кругах кандидата.
«Это они уже хватили!» - нервно пронеслось в голове Агатыча. – Идите вы все!
И быстро, но в чуть смягчённой форме перечислил несколько общеизвестных адресов, где, по его мнению, с распростёртыми объятиями уже заждались и Мольбертова, и его начальника, и всех этих кандидатов. Выпалил и кинул трубку...
«Это они уже хватили!» - нервно пронеслось в голове Агатыча. – Идите вы все!
И быстро, но в чуть смягчённой форме перечислил несколько общеизвестных адресов, где, по его мнению, с распростёртыми объятиями уже заждались и Мольбертова, и его начальника, и всех этих кандидатов. Выпалил и кинул трубку...
Естественно, голосовать не пошёл.
В понедельник, понимая, наверное, всю абсурдность своего звонка,
Мольбертов даже не пытался оформить какие-нибудь претензии.
Вскоре история была забыта. Но только Агатычем.
Как водится, перед Новым годом в карманы служащих, безумно уставших к этому времени, сваливались довольно ощутимые премиальные…
Спектакль был разыгран просто, без изысков.
Сидя напротив Агатыча, Мольбертов задумчиво клацал по клавиатуре, с трудом находя нужные клавиши. Через некоторое время заскрипел принтер и Мольбертов, уносясь с листком бумаги, буркнул в астрал: «Премия... на подпись...»
Довольно быстро вернувшись, но без бумажки, Мольбертов стал задумчиво что-то разглядывать за окном. Резкая трель вывела его из транса, и после прослушанной паузы он молвил в телефонную трубку: «Понял».
- Шеф подписал, Агатыч без премии. За выборы, - объявил и тут же пояснил Мольбертов, внимательно наблюдая за опешившим Агатычем.
- Ах вы уроды! – Агатыч вскочил из-за стола: - Офонарели!?
- Держи себя в руках! – поторопился с репликой Мольбертов.
- Щас!При чём тут ваши сраные выборы, бараны?! Премия по итогам работы! Ра-бо-ты! – по слогам, как для идиота, прокричал Агатыч.
В приоткрытую дверь кабинета стали заглядывать довольные любопытные.
- Все вопросы к шефу! – Мольбертов начал терять самообладание.
- К какому шефу?! Он мне кто? А ты не при делах?!
- Но я обязан был доложить! – редкие морщинки на лбу Мольбертова вскинулись к лысине.
После такой фразы Агатыч понял бесполезность дальнейшего, с позволения сказать, диспута: «Надо же, этот действительно думает, что чего-то был обязан…»
- Павлик Морозов, блин! Комсомолец хренов!
- А вот оскорблять не надо… - сам себе не веря, пробурчал под нос Мольбертов.
- Такое оскорбишь! Ты себя уже своим рождением оскорбил... Ещё скажи, что комсомольцем не был, урод... – зло прошипел Агатыч и выскочил из кабинета.
...Это был ощутимый удар по самолюбию и свободе Агатыча. По его представлениям о мироустройстве. И ведь ничего-то в этом государстве не докажешь. Да и некому...
"Стадо стадное. Эх!" - махнул Агатыч на веру в победу разума.
Премий он не получил.
Но с тех пор ему больше и не звонили. Как другим. За кого голосовать и во сколько докладывать... Свобода выбора...
Вскоре история была забыта. Но только Агатычем.
Как водится, перед Новым годом в карманы служащих, безумно уставших к этому времени, сваливались довольно ощутимые премиальные…
Спектакль был разыгран просто, без изысков.
Сидя напротив Агатыча, Мольбертов задумчиво клацал по клавиатуре, с трудом находя нужные клавиши. Через некоторое время заскрипел принтер и Мольбертов, уносясь с листком бумаги, буркнул в астрал: «Премия... на подпись...»
Довольно быстро вернувшись, но без бумажки, Мольбертов стал задумчиво что-то разглядывать за окном. Резкая трель вывела его из транса, и после прослушанной паузы он молвил в телефонную трубку: «Понял».
- Шеф подписал, Агатыч без премии. За выборы, - объявил и тут же пояснил Мольбертов, внимательно наблюдая за опешившим Агатычем.
- Ах вы уроды! – Агатыч вскочил из-за стола: - Офонарели!?
- Держи себя в руках! – поторопился с репликой Мольбертов.
- Щас!При чём тут ваши сраные выборы, бараны?! Премия по итогам работы! Ра-бо-ты! – по слогам, как для идиота, прокричал Агатыч.
В приоткрытую дверь кабинета стали заглядывать довольные любопытные.
- Все вопросы к шефу! – Мольбертов начал терять самообладание.
- К какому шефу?! Он мне кто? А ты не при делах?!
- Но я обязан был доложить! – редкие морщинки на лбу Мольбертова вскинулись к лысине.
После такой фразы Агатыч понял бесполезность дальнейшего, с позволения сказать, диспута: «Надо же, этот действительно думает, что чего-то был обязан…»
- Павлик Морозов, блин! Комсомолец хренов!
- А вот оскорблять не надо… - сам себе не веря, пробурчал под нос Мольбертов.
- Такое оскорбишь! Ты себя уже своим рождением оскорбил... Ещё скажи, что комсомольцем не был, урод... – зло прошипел Агатыч и выскочил из кабинета.
...Это был ощутимый удар по самолюбию и свободе Агатыча. По его представлениям о мироустройстве. И ведь ничего-то в этом государстве не докажешь. Да и некому...
"Стадо стадное. Эх!" - махнул Агатыч на веру в победу разума.
Премий он не получил.
Но с тех пор ему больше и не звонили. Как другим. За кого голосовать и во сколько докладывать... Свобода выбора...
[Скрыть]
Регистрационный номер 0183021 выдан для произведения:
Всю прелесть демократических перемен в стране Агатыч почувствовал с приходом очередных выборов.
До этого они для Агатыча проходили очень даже спокойно. Индифферентно.
Нет, когда-то он, конечно, тоже важно скрывался в кабинке для политических переодеваний, ставил размеренно птичку, а потом горячо обсуждал итоги сего циничного мероприятия…
Надоело… Ну сколько можно? Ни разу не выбрали кандидата Агатыча. Ни разу.
«Зараза!» – плюнул в сердцах однажды Агатыч и зарёкся голосовать.
Да и Агатыч к тому времени монархистом скрытым стал. В бога христианского он не верил, а без церквы к монархистам не подашься. Не примут и обхают. Хотя, Агатыч до сих пор не знает точно, в бога он не верит или в церковь с её обитателями. Но, не суть. С тех пор эмоционально напрягался он во время очередной кампании только в минуты, требующие спуска с лестницы неуёмных активистов, ходивших по квартирам, трезвонивших как себе домой и самым беспардонным образом стыдивших за гражданскую пассивность. Последнего Агатыч никак не мог понять, ибо полагал свою позицию очень даже активной. Какие выборы, если он за монархию?
«Это они уже хватили!» - нервно пронеслось в голове Агатыча. – Идите вы все!
И быстро, но в чуть смягчённой форме перечислил несколько общеизвестных адресов, где, по его мнению, с распростёртыми объятиями уже заждались и Мольбертова, и его начальника, и всех этих кандидатов. Выпалил и кинул трубку...
В понедельник, понимая, наверное, всю абсурдность своего звонка,
Мольбертов даже не пытался оформить какие-нибудь претензии.
Вскоре история была забыта. Но только Агатычем.
Как водится, перед Новым годом в карманы служащих, безумно уставших к этому времени, сваливались довольно ощутимые премиальные…
Спектакль был разыгран просто, без изысков.
Сидя напротив Агатыча, Мольбертов задумчиво клацал по клавиатуре, с трудом находя нужные клавиши. Через некоторое время заскрипел принтер и Мольбертов, уносясь с листком бумаги, буркнул в астрал: «Премия... на подпись...»
Довольно быстро вернувшись, но без бумажки, Мольбертов стал задумчиво что-то разглядывать за окном. Резкая трель вывела его из транса, и после прослушанной паузы он молвил в телефонную трубку: «Понял».
- Шеф подписал, Агатыч без премии. За выборы, - объявил и тут же пояснил Мольбертов, внимательно наблюдая за опешившим Агатычем.
- Ах вы уроды! – Агатыч вскочил из-за стола: - Офонарели!?
- Держи себя в руках! – поторопился с репликой Мольбертов.
- Щас!При чём тут ваши сраные выборы, бараны?! Премия по итогам работы! Ра-бо-ты! – по слогам, как для идиота, прокричал Агатыч.
В приоткрытую дверь кабинета стали заглядывать довольные любопытные.
- Все вопросы к шефу! – Мольбертов начал терять самообладание.
- К какому шефу?! Он мне кто? А ты не при делах?!
- Но я обязан был доложить! – редкие морщинки на лбу Мольбертова вскинулись к лысине.
После такой фразы Агатыч понял бесполезность дальнейшего, с позволения сказать, диспута: «Надо же, этот действительно думает, что чего-то был обязан…»
- Павлик Морозов, блин! Комсомолец хренов!
- А вот оскорблять не надо… - сам себе не веря, пробурчал под нос Мольбертов.
- Такое оскорбишь! Ты себя уже своим рождением оскорбил... Ещё скажи, что комсомольцем не был, урод... – зло прошипел Агатыч и выскочил из кабинета.
...Это был ощутимый удар по самолюбию и свободе Агатыча. По его представлениям о мироустройстве. И ведь ничего-то в этом государстве не докажешь. Да и некому...
"Стадо стадное. Эх!" - махнул Агатыч на веру в победу разума.
Премий он не получил.
Но с тех пор ему больше и не звонили. Как другим. За кого голосовать и во сколько докладывать... Свобода выбора...
До этого они для Агатыча проходили очень даже спокойно. Индифферентно.
Нет, когда-то он, конечно, тоже важно скрывался в кабинке для политических переодеваний, ставил размеренно птичку, а потом горячо обсуждал итоги сего циничного мероприятия…
Надоело… Ну сколько можно? Ни разу не выбрали кандидата Агатыча. Ни разу.
«Зараза!» – плюнул в сердцах однажды Агатыч и зарёкся голосовать.
Да и Агатыч к тому времени монархистом скрытым стал. В бога христианского он не верил, а без церквы к монархистам не подашься. Не примут и обхают. Хотя, Агатыч до сих пор не знает точно, в бога он не верит или в церковь с её обитателями. Но, не суть. С тех пор эмоционально напрягался он во время очередной кампании только в минуты, требующие спуска с лестницы неуёмных активистов, ходивших по квартирам, трезвонивших как себе домой и самым беспардонным образом стыдивших за гражданскую пассивность. Последнего Агатыч никак не мог понять, ибо полагал свою позицию очень даже активной. Какие выборы, если он за монархию?
Но в этот раз спокойствию Агатыча был положен конец. Телефонным
звонком начальника. Начав мирно, Мольбертов поинтересовался, пойдёт ли
Агатыч завтра голосовать и за кого. Наивность и подсудность такого
любопытства вмиг поставили Агатыча на боевой взвод. Еле сдерживая
эмоции, он смог лишь выдавить из себя аристократично-гневное: «Нет!»
- А я что? Я всё понимаю, но мне так сказали. Всем проголосовать
и доложиться до двух дня, - спасовал Мольбертов, но таки назвал
фамилию любимого в его бестолковых кругах кандидата.«Это они уже хватили!» - нервно пронеслось в голове Агатыча. – Идите вы все!
И быстро, но в чуть смягчённой форме перечислил несколько общеизвестных адресов, где, по его мнению, с распростёртыми объятиями уже заждались и Мольбертова, и его начальника, и всех этих кандидатов. Выпалил и кинул трубку...
Естественно, голосовать не пошёл.
Вскоре история была забыта. Но только Агатычем.
Как водится, перед Новым годом в карманы служащих, безумно уставших к этому времени, сваливались довольно ощутимые премиальные…
Спектакль был разыгран просто, без изысков.
Сидя напротив Агатыча, Мольбертов задумчиво клацал по клавиатуре, с трудом находя нужные клавиши. Через некоторое время заскрипел принтер и Мольбертов, уносясь с листком бумаги, буркнул в астрал: «Премия... на подпись...»
Довольно быстро вернувшись, но без бумажки, Мольбертов стал задумчиво что-то разглядывать за окном. Резкая трель вывела его из транса, и после прослушанной паузы он молвил в телефонную трубку: «Понял».
- Шеф подписал, Агатыч без премии. За выборы, - объявил и тут же пояснил Мольбертов, внимательно наблюдая за опешившим Агатычем.
- Ах вы уроды! – Агатыч вскочил из-за стола: - Офонарели!?
- Держи себя в руках! – поторопился с репликой Мольбертов.
- Щас!При чём тут ваши сраные выборы, бараны?! Премия по итогам работы! Ра-бо-ты! – по слогам, как для идиота, прокричал Агатыч.
В приоткрытую дверь кабинета стали заглядывать довольные любопытные.
- Все вопросы к шефу! – Мольбертов начал терять самообладание.
- К какому шефу?! Он мне кто? А ты не при делах?!
- Но я обязан был доложить! – редкие морщинки на лбу Мольбертова вскинулись к лысине.
После такой фразы Агатыч понял бесполезность дальнейшего, с позволения сказать, диспута: «Надо же, этот действительно думает, что чего-то был обязан…»
- Павлик Морозов, блин! Комсомолец хренов!
- А вот оскорблять не надо… - сам себе не веря, пробурчал под нос Мольбертов.
- Такое оскорбишь! Ты себя уже своим рождением оскорбил... Ещё скажи, что комсомольцем не был, урод... – зло прошипел Агатыч и выскочил из кабинета.
...Это был ощутимый удар по самолюбию и свободе Агатыча. По его представлениям о мироустройстве. И ведь ничего-то в этом государстве не докажешь. Да и некому...
"Стадо стадное. Эх!" - махнул Агатыч на веру в победу разума.
Премий он не получил.
Но с тех пор ему больше и не звонили. Как другим. За кого голосовать и во сколько докладывать... Свобода выбора...
Рейтинг: +1
422 просмотра
Комментарии (0)
Нет комментариев. Ваш будет первым!