ПОЦЕЛУЙ СУДЬБЫ

«Одиннадцатая заповедь: «Не прелюбословь!» (Ежи Лец)

Предисловие.

Некоторые  меня упрекают, что о любви я пишу чёрство, сухо и вообще – не о том.

С целью исправления ситуации и написан сей опус.

1

Страсть кипела неугасимым пламенем,  периодически вырываясь пеной оргазма. Неистребимую жажду любви не могли утолить даже неиссякаемые потоки бесконечных женщин, проходивших через него. И ни одна из них не оставалась недовольной, следствием чего было постоянное преследование с их стороны с одним лишь требованием – возьми меня взад!

В смысле – обратно! То есть - опять!  

Но постоянно кипящий и булькающий огнь металла любострастия не затрагивал его сердца, оно оставалось леденяще холодным и сумрачным даже в самые ясные дни, потому что всю свою жизнь он любил только одну – ту единственную, которую так странно потерял ещё в девятом классе!  

В бессонные ночи, ворочаясь в жаркой постели, пропитанной горячечным потом одиночества, ему грезилось лишь одно – тот поцелуй на школьном балконе на новогоднем балу.

Больше они не целовались, что до настоящего времени переполняло его  душу и лилось через край неизбывной тоской по ним - мягким, податливым, жарким губам возлюбленной…   

Эта тоска занозой сидела в нём постоянно, хотя внешне он был весёлым и любвеобильным затейником с большой буквы.

2

И вот однажды, сбежав в очередной раз от преследования надоедливых любовниц, он очутился в глубине старого парка.

Стояла глубокая осень,  мёртвые листья уже покинули родные деревья и теперь отсвечивали ледяным глянцем под ногами.

Казалось, природа погружена в кому серого безмолвия межсезонья, что в полной мере  соответствовало душевному климату нашего героя, и он, чувствуя бесконечную благодарность от единения с природой, полностью отдался своей бесцветно-чёрной тоске.

Из этого состояния его вывела ворона, закаркаашая на вершине голого, корявого дуба.

Очнувшись, он огляделся и заметил метрах в пяти от себя обтрёпанную бомжиху, которая, скрючившись, ковыряла кривой клюкой в кустах в поисках пивных бутылок.

Отвлекшись от своего занятия, женщина бросила на него взгляд.

Их глаза встретились.

«Неужели!» - мелькнуло в его голове.

Да!

Это была ОНА! 

Истрёпанная, побитая и истерзанная нелёгкой женской долей… но  ОНА!

И губы!

Это были ТЕ губы, которые он исступлённо целовал в бреду бессонных ночей!

Ооо!

Они были по-прежнему прекрасно свежи и благоухали первой любовью юности, которую не могли заглушить ни перипетии, ни превратности, ни неурядицы жизни.

3  

Потом всё было, как во сне!   

Денег он не считал. Какие деньги, когда речь шла о счастье его любимой, с которой, так чудесно, невзначай воссоединила их судьба-разлучница!?

И вот они у него дома.

Она был прекрасна в свете десятка зажженных свеч, бросающих мягкий неровный свет на гипюровое, прозрачное,  длинное платье, обшитое живыми розами цвета утренней зари. Высокая причёска открывала, как всегда, милое для него лицо.

И эти губы!

Ооо!

В тонких высоких бокалах леденело, играя, вино.

- Я тебя вспоминал… - неуверенно начал он.

- Я тоже! – перебив его, мягко ответила она.

- Давай, за нас…

Он запнулся,  спазмы судорогой сжали горло,  говорить он больше не мог.

Она молча кивнула и пригубила бокал.

Он выпил следом.

Тысячи мельчайших пузырьков, беспорядочно шипя и лопаясь, острой струёй, прокатившись по гортани, со страшной силой вдарили по мозгам.

Мгновенно впав в блаженство, он воспарил над своей никчёмной жизнью и почувствовал, как безмерное счастье переполняет его истерзанную душу живительной влагой.

В нос шибануло, из глаз брызнули слёзы, и это сильнейшее потрясения швырнуло его в благостное небытиё.

4

Сознание возвращалось медленно и болезненно, а горькая сухость во рту не способствовала нормальному восприятию окружающей среды.

Когда он всё же сфокусировал мозги, то, оглядев комнату, обнаружил, что эта самая среда за ночь сильно обеднела.

В общем, обнесли его по полной!

Самыми странными были две вещи.

Со стенки исчезла «плазма» с экраном полтора на два тридцать, а на столике грабитель оставил магнитофон.

Немного поразмыслив, он нажал клавишу «пуск».

- Я тебя всю дорогу вспоминаю, сволочь, как ты жизнь мою  поломал! Забыл, жадоба, как математику не дал  списать на контрошке в последней четверти?! Вот оно наперекосяк-то и пошло  из-за той тройки в году!  Поживи теперь, как я – в нужде да нищете! Казёл безрогий! Ха-ха-ха!

Дальше запись  сорвалась на развесёлую Верку Сердючку: «Хорошо! Всё будет хорошо!....»

5

Он тупо смотрел на пустую стену и думал.

- Как же она телек-то смогла упереть!?  Как была дура, так и осталась! Он же не работает!

6

А за окном шёл дождь.