Отравление

Матюха запропал. Вован несколько раз пытался ему дозвониться, но лишь однажды ему удалось услышать в трубке какое-то невнятное мычания. Больше трубку не брали. Тот явился лишь дней через восемь, имея бледный вид и безумный взгляд, если можно считать таковым некий тусклый блеск в узких щёлочках глаз.

- Ну, и где ты шлялся!? – спросил он, когда Матюха тяжело рухнул в кресло, стоящее рядом с вовкиным.

- Плохо мне! Отравился напрочь! Второй день маюсь, кое-как до тебя добрёл.

- Птичья болезнь, небось!? ПЕрепел! – съехидничал Вован.

- Если бы…

- Так рассказывай… не тяни кота!

- Приехал брательник из деревни, а я, как назло, степуху получил. Сначала три дня отмечали приезд, потом три дня - отъезд. Карочи, он уехал, денег нет, голова гудит, в рот воробушек дристнул…

- Не понял?! Какой воробышек?!

- Так, эта… сухо, горько и воняет!

- Ааа! И чё?!

- Утром пошёл к Сашке. Ну, этот… шепелявый с журфака!

Пошли пиво пить. А чё там напьёшь, на рубль-то?!  Тут Киря подтянулся с портвяшком! Всосали в трёх. Заясило!

Пошли в универ, у девок бабок стрЕльнуть! Насшибали пятнашку до степухи, взяли литр «Экстры» и в тошниловку.

Пивом полирнули экстренную, и кайф.  А догнаться-то нечем! Пошли в гараж к отцу Кири. Там литра три браги отцовской долбанули. Я прибалдел маненя. Попёрся домой. Чую, сушняк уже душит. Открыл холодильник. А там бутылка кефира стоит. Я её и всосал на раз! 

И так мне плохо стало! 

Аж, вывернуло наизнанку!

Отравился, на фиг!

Всёёё!

Больше я кефир не пью!