Обочина

Денег было много.  Пачками тысячных купюр топырились карманы. Вован шёл по  тёмной улице осторожно, испуганно озираясь.  Почти крался. Выигранные в казино деньги в прямом смысле жгли душу, и он не выдержал – вынул одну пачку, чтобы ощутить её приятную тяжесть и замшевую шероховатость поверхности купюр.

…   

Мгновенно всё вокруг вспыхнуло разноцветным мечущимся огнём , в глаза и уши рванула рекламно-гламурная  жизнь города.  

И завертелась карусель!

С десяток аптек предлагали лекарства с неимоверной скидкой. Перламутровый зуб частного стоматолога призывал сменить зубы – дешевле некуда!

С огромных баннеров лилась самая лучшая зубная паста, мимоходом полностью уничтожая кариес.

Ароматом далёкой Франции несло от блистательных  глянцевых див, обвешанных драгоценностями.

Лучшие телевизоры в мире со встроенной стиральной машиной, надстроенные над холодильником сулили рай в вечной зелени Багам, Карибов и Самоа. 

Безлимитная связь с «нулевым» тарифом заливалась бесчисленными рингтонами смартфонов из  многочисленных салонов связи.

Бани, сауны, массажи, фимам, пилинги и спа  оказывали услуги прямо на улице, как казалось Вовану. 

Манящие светом вывесок салоны красоты могли из чучела сотворить Венеру.

А клиники интимной пластики уже налаживали поточное производство секс-гигантов любого возраста и силиконовых Бриджит Бордо.

И над этим всем плавал огромный фаллос-дирижабль, бесконечно стоящий от виагры!

 Лейтмотивом этой какофонии  билось в виске: «Всё для тебя! И только для тебя!...»

 Вдруг из подворотни вывернулся Паниковский с гусем под мышкой и,  паскудно подхихикивая, заорал .

- Дай мильён! Дай мильён! Я знаю, у тебя есть мильён! Всего один мильён! Ну, дааай  мильёнчик!

Миг! И тысячи рук потянулись к Вовке со всех сторон.  Многоликая масса, скандируя «Дай! Дай! Дай!...», стала наплывать на него, сжимая кольцо.

Обессилев от этого напора,  он сдался на милость толпы… 

Ему захотелось всего и сразу!

***

Вован лежал в грязи  вдоль бордюра на краю проезжей части, уткнувшись головой в решётку фановой канализации.  Снизу тянуло тухлятиной, и тут же смешивалась с остатками запаха дорогого парфюма. 

Его затошнило, и он отрыгнул кислятиной банкового пива.

От этого заныли плохо вставленные зубы, изъеденные кариесом.  Болела почка.

Кряхтя, он присел на бордюр.

Обдав его грязью, мимо пронёсся  с музыкой шикарный кабриолет.  Из него,  кроме уханья сабвуфера,  доносились  женские вопли и рёв пьяного мужика.

- Гуляяяем! УплОчено!

Это ещё одного барана везли на закланье, чтобы принести очередную жертву Богу потребления.