Лев Толстой

Застыв на пороге комнаты, он опешил! Слишком разителен был контраст с ожидаемым.

Огромные настенные стеллажи, сплошь окаймлявшие комнату, ломились от книг, фолиантов, папирусов …   

Это изобилие поражало!  Даже беглого взгляда было достаточно, чтобы понять, что здесь сосредоточено  всё лучшее, что человечество зафиксировало на бумаге и подобных ей носителях. 
Не хватало, пожалуй, только клинописи. 
Великолепие, представшее перед ним, завораживало своей мощью. Мощью мысли, воплотившейся в этих произведениях письменного творчества.
Оцепенение перешло в изумление, которое сменилось восторгом, выскочившим из него в виде возгласа:
- О, Боже!!!

 В библиотеке было тихо, в потоке солнечного света, падающего из окна, висели мельчайшие частички книжной пыли. Это было прекрасно!

Но, что это!?
Легкий треск рвущейся бумаги, доносившийся из-за письменного стола, стоявшего около одного из стеллажей, грубо нарушал это торжественное великолепие.  Это казалось кощунством в храме Её Величества Книги.

Он заглянул за стол. 

Там на полу сидел  небольшого роста тщедушный лысый человечек в засаленном сером больничном халате, и своими маленькими ручонками рвал на полоски листы какой-то довольно толстой книги. Увлеченный своим занятием человечек ничего не замечал.
- Что Вы делаете!? – в ужасе закричал хозяин комнаты.
-  Сволочи!  Не хотят! Но я хитрый! Вот сожгу все книги – меня и напечатают!  Рукописи не горят!? Разве!? Если страницы рвать на полоски –  получится рваная бумага, которая прекрасно горит! Я знаю! – ответствовал хитрец, ничуть не удивившись.

 Вдруг, откуда-то выскочили два санитара и, заломив ему руки, быстро выволокли человечка из библиотеки.

У входа стоял врач,  
-  Не бойтесь! Он неопасен.  Осеннее обострение вялотекущей шизофрении. 
- А что с ним!?
- Крыша съехала на почве графомании.  Считает себя, как минимум, гением! Пописывал стишки, типа «У меня в садочке влюбленные на кочке», которые, естественно, никто не брался напечатать! Однажды объявил себя Львом Толстым, чтобы получить право на издание своих вирш. Печальный случай!  - пояснил врач, и вышел со словами, - Всё нормально! Отдыхайте!

 Он оглянулся.

Вокруг снова была его любимая спальня.

Почувствовав, вдруг, сильную сонливость, он прилег на кровать. Медленно ворочались мысли: «Книги хотел сжечь. Конечно, его бы и напечатали.  А я!? Хорошо, что санитары вовремя подоспели. А спички-то я, наконец, стырил! Хи-хи-хи! Вот с утра и начну!» 

И он заснул с блаженной улыбкой. 

***

Он рванул дверную ручку на себя и опешил, застыв на пороге комнаты! Слишком разителен был контраст с ожидаемым. …..