КАК ЕВРЕИ РОССИИ ПРОНИКАЛИ В ВЫСШИЙ СВЕТ

[Скрыть] Регистрационный номер 0413394 выдан для произведения: КАК ЕВРЕИ РОССИИ ПРОНИКАЛИ В ВЫСШИЙ СВЕТ,
или история о дымящихся печах
 
 
Когда подобного рода истории рассказывают сами евреи, естественно было бы отнести услышанное к жанру ненаучной фантастики или очередным приключениям в стиле барона Мюнхаузена, в крайнем случае, восприняв как достойный внимания анекдот. Но рассказ не просто очевидца, а прямого её участника, да ещё такого авторитетного, как Алексей Алексеевич Игнатьев, автора широко известных мемуаров «Пятьдесят лет в строю», исключает любые подозрения даже у потомков Фомы неверующего. Подробности об авторе легко найти в интернете, а потому не стану заниматься повторением пройденного, дабы не уподобиться чеховским персонажам, которые «хочут свою учёность показать», равно, как не стану пересказывать своими словами авторский текст, чтобы не лишать читателей прямого с ним знакомства. Повторюсь, в том, что прочтёте, ни грана фантастики, ни сатиры, хотя очевидная фантасмагоричность и сатиричность происходящего бросается в глаза, поскольку в том, в чём нет логики, глупость кажется лучшим выходом из положения, в которое сама себя поставила. Итак…
 
 
«У меня на одном из дежурств по полку, – сообщает автор, – произошло следующее: под вечер, когда все офицеры уже разъехались, ко мне прибежал дежурный унтер-офицер по нестроевой команде и с волнением в голосе доложил: «Александр Иванович померли».
 
 
Александром Ивановичем все, от рядового до командира полка, величали старого бородатого еврея-фельдфебеля, что стоял часами рядом с дневальным у ворот, исправно отдавая честь всем проходящим.

 
 
Откуда же пришёл к нам Александр Иванович? Оказывается, ещё до того, как мой отец командовал полком, то есть в начале 70-х годов, / имеется в виду 19 век — Б.И. / печи в полку неимоверно дымили и никто не мог с ними справиться. Тогда-то военный округ  и прислал специалиста печника из еврейских кантонистов, Ошанского. При нём печи горели исправно, а без него дымили. Все твёрдо это знали и, в обход всех правил и законов, задерживали Ошанского в полку, давая ему мундир, звания, медали и отличия за сверхсрочную беспорочную службу, прикрыв его еврейское настоящее, русским эвфемизмом Александр Иванович. Казалось бы, ничего нового, ибо портной Каплун обшивал высших военноначальников и «золотую» армейскую молодёжь. Но, видимо, для равновесия, той же молодёжи строго-настрого запрещалось жениться на еврейках, а ослушников тотчас изгоняли из привилегированных военных заведений и частей.
 
И вот его не стало. Унтер-офицер привёл меня в один из жилых корпусов, ещё елизаветинской постройки, где в светлом подвальном помещении, под сводами, оказалась квартира Александра Ивановича. Он лежал в полковом мундире, на составленных посреди комнаты столах. Его сыновья, служившие на сверхсрочной службе, один — трубачом, другой —  писарем, третий — портным, горько плакали.
 
 
Я никак не мог предполагать того, что произошло в ближайшие часы. К полковым воротам подъезжали роскошные сани и кареты, из которых выходили нарядные элегантные дамы в мехах и солидные господа в цилиндрах, пробираясь к подвалу, где лежало тело Александра Ивановича. Оказалось — и это никому из нас не могло придти в голову, — что фельдфебель Ошанский много лет стоял во главе петербургской еврейской общины.
 
 
На следующий день состоялся вынос тела, для чего было поручено организовать церемонию в большом полковом манеже. К полудню манеж принял необычный вид. Кроме всего еврейского Петербурга сюда съехались не только все наличные офицеры полка, но и многие старые кавалергарды во главе со всеми бывшими командирами полка, В числе последних был и мой отец, состоявший тогда уже членом Государственной думы.
 
 
Воинский устав требовал, чтобы на похоронах  всякого военнослужащего, независимо от чина и звания, военные присутствовали в полной парадной форме, и поэтому всем пришлось надеть белые колеты, ленты, ордена и каски с орлами. У гроба Александра Ивановича аристократический военный мир перемешался с еврейским, торговым и финансовым, а гвардейские солдаты — со скромными ремесленниками-евреями.
 
 
После речи раввина гроб старого кантониста подняли шесть бывших командира полка, а на улице отдавал воинские почести почётный  взвод под командой вахмистра, как равного со званием с покойным, при хоре полковых трубачей. Таков был торжественный финал старой истории о дымившихся печах».
 
 
– Всё? – спросите вы. — Всё, - отвечу я, – точнее, почти всё. Ибо сколько ещё историй, связанных с евреями, нам неизвестны по причине, одновременно простой и сложной. Ведь легче-лёгкого прокричать, что евреи погубили 30 млн. русских душ, чем найти замену одному еврею-истопнику  среди толпы православных.
 
                                         Борис Иоселевич
 КАК ЕВРЕИ РОССИИ ПРОНИКАЛИ В ВЫСШИЙ СВЕТ,
или история о дымящихся печах
 
 
Когда подобного рода истории рассказывают сами евреи, естественно было бы отнести услышанное к жанру ненаучной фантастики или очередным приключениям в стиле барона Мюнхаузена, в крайнем случае, восприняв как достойный внимания анекдот. Но рассказ не просто очевидца, а прямого её участника, да ещё такого авторитетного, как Алексей Алексеевич Игнатьев, автора широко известных мемуаров «Пятьдесят лет в строю», исключает любые подозрения даже у потомков Фомы неверующего. Подробности об авторе легко найти в интернете, а потому не стану заниматься повторением пройденного, дабы не уподобиться чеховским персонажам, которые «хочут свою учёность показать», равно, как не стану пересказывать своими словами авторский текст, чтобы не лишать читателей прямого с ним знакомства. Повторюсь, в том, что прочтёте, ни грана фантастики, ни сатиры, хотя очевидная фантасмагоричность и сатиричность происходящего бросается в глаза, поскольку в том, в чём нет логики, глупость кажется лучшим выходом из положения, в которое сама себя поставила. Итак…
 
 
«У меня на одном из дежурств по полку, – сообщает автор, – произошло следующее: под вечер, когда все офицеры уже разъехались, ко мне прибежал дежурный унтер-офицер по нестроевой команде и с волнением в голосе доложил: «Александр Иванович померли».
 
 
Александром Ивановичем все, от рядового до командира полка, величали старого бородатого еврея-фельдфебеля, что стоял часами рядом с дневальным у ворот, исправно отдавая честь всем проходящим.

 
 
Откуда же пришёл к нам Александр Иванович? Оказывается, ещё до того, как мой отец командовал полком, то есть в начале 70-х годов, / имеется в виду 19 век — Б.И. / печи в полку неимоверно дымили и никто не мог с ними справиться. Тогда-то военный округ  и прислал специалиста печника из еврейских кантонистов, Ошанского. При нём печи горели исправно, а без него дымили. Все твёрдо это знали и, в обход всех правил и законов, задерживали Ошанского в полку, давая ему мундир, звания, медали и отличия за сверхсрочную беспорочную службу, прикрыв его еврейское настоящее, русским эвфемизмом Александр Иванович. Казалось бы, ничего нового, ибо портной Каплун обшивал высших военноначальников и «золотую» армейскую молодёжь. Но, видимо, для равновесия, той же молодёжи строго-настрого запрещалось жениться на еврейках, а ослушников тотчас изгоняли из привилегированных военных заведений и частей.
 
И вот его не стало. Унтер-офицер привёл меня в один из жилых корпусов, ещё елизаветинской постройки, где в светлом подвальном помещении, под сводами, оказалась квартира Александра Ивановича. Он лежал в полковом мундире, на составленных посреди комнаты столах. Его сыновья, служившие на сверхсрочной службе, один — трубачом, другой —  писарем, третий — портным, горько плакали.
 
 
Я никак не мог предполагать того, что произошло в ближайшие часы. К полковым воротам подъезжали роскошные сани и кареты, из которых выходили нарядные элегантные дамы в мехах и солидные господа в цилиндрах, пробираясь к подвалу, где лежало тело Александра Ивановича. Оказалось — и это никому из нас не могло придти в голову, — что фельдфебель Ошанский много лет стоял во главе петербургской еврейской общины.
 
 
На следующий день состоялся вынос тела, для чего было поручено организовать церемонию в большом полковом манеже. К полудню манеж принял необычный вид. Кроме всего еврейского Петербурга сюда съехались не только все наличные офицеры полка, но и многие старые кавалергарды во главе со всеми бывшими командирами полка, В числе последних был и мой отец, состоявший тогда уже членом Государственной думы.
 
 
Воинский устав требовал, чтобы на похоронах  всякого военнослужащего, независимо от чина и звания, военные присутствовали в полной парадной форме, и поэтому всем пришлось надеть белые колеты, ленты, ордена и каски с орлами. У гроба Александра Ивановича аристократический военный мир перемешался с еврейским, торговым и финансовым, а гвардейские солдаты — со скромными ремесленниками-евреями.
 
 
После речи раввина гроб старого кантониста подняли шесть бывших командира полка, а на улице отдавал воинские почести почётный  взвод под командой вахмистра, как равного со званием с покойным, при хоре полковых трубачей. Таков был торжественный финал старой истории о дымившихся печах».
 
 
– Всё? – спросите вы. — Всё, - отвечу я, – точнее, почти всё. Ибо сколько ещё историй, связанных с евреями, нам неизвестны по причине, одновременно простой и сложной. Ведь легче-лёгкого прокричать, что евреи погубили 30 млн. русских душ, чем найти замену одному еврею-истопнику  среди толпы православных.
 
                                         Борис Иоселевич