Артисты
Однажды Катька затащила Вована в драмкружок, куда её пригласили на какой-то кастинг. Он тихонько уселся в зрительном зале, чтобы оглядеться и решить для себя – оно ему надо!? Лохматый седой режиссер драмкружка, с висячим носом и горящими глазами, вёл репетицию.
На сцене трое разыгрывали сцену допроса партизана. Партизану было легче всего, потому что его только били, а слов он никаких не говорил, только изредка стонал. Два здоровяка в пятнистой униформе с закатанными по локоть рукавами, изображая палачей-фашистов, задавали партизану один и тот же вопрос: «Где партизаны!?».
И тут же его били.
У Вована создалось впечатление, что эти придурки специально не давали партизану ответить. У него просто времени на ответ не оставалось – так быстро его сбивали с табуретки.
Несмотря на простоту мизансцены, режиссер каждый раз останавливал действие в тот момент, когда партизан в очередной раз оказывался на полу, и диким голосом с примесью истерики орал.
- НЕ верю!!!
И всё начиналось сначала.
Первым сдался партизан.
- Моисей Моисеевич! Я устал! И больно всё же падать!
- Искусство требует жертв! – ответил режиссер, и тут он увидел Вовку.
- Какой типаж! А ну! Быстро на сцену!
- Зачем!?
- Будешь фашистом! Эти бездари ничего не могут! А сломали уже три табуретки!
- Не! Спасибо! Я «фашистом» не хочу! – отнекивался тот.
- Не хочешь служить высокому искусству лицедейства!? Вон из зала!!! – истошно завопил режиссер.
Вован не стал ждать принудительного удаления из зала и быстро ушёл сам. Он был благодарен режиссеру, который, сам того не ведая, избавил его от тягостных объяснений с Катькой – почему он не хочет пойти в артисты.
Однажды Катька затащила Вована в драмкружок, куда её пригласили на какой-то кастинг. Он тихонько уселся в зрительном зале, чтобы оглядеться и решить для себя – оно ему надо!? Лохматый седой режиссер драмкружка, с висячим носом и горящими глазами, вёл репетицию.
На сцене трое разыгрывали сцену допроса партизана. Партизану было легче всего, потому что его только били, а слов он никаких не говорил, только изредка стонал. Два здоровяка в пятнистой униформе с закатанными по локоть рукавами, изображая палачей-фашистов, задавали партизану один и тот же вопрос: «Где партизаны!?».
И тут же его били.
У Вована создалось впечатление, что эти придурки специально не давали партизану ответить. У него просто времени на ответ не оставалось – так быстро его сбивали с табуретки.
Несмотря на простоту мизансцены, режиссер каждый раз останавливал действие в тот момент, когда партизан в очередной раз оказывался на полу, и диким голосом с примесью истерики орал.
- НЕ верю!!!
И всё начиналось сначала.
Первым сдался партизан.
- Моисей Моисеевич! Я устал! И больно всё же падать!
- Искусство требует жертв! – ответил режиссер, и тут он увидел Вовку.
- Какой типаж! А ну! Быстро на сцену!
- Зачем!?
- Будешь фашистом! Эти бездари ничего не могут! А сломали уже три табуретки!
- Не! Спасибо! Я «фашистом» не хочу! – отнекивался тот.
- Не хочешь служить высокому искусству лицедейства!? Вон из зала!!! – истошно завопил режиссер.
Вован не стал ждать принудительного удаления из зала и быстро ушёл сам. Он был благодарен режиссеру, который, сам того не ведая, избавил его от тягостных объяснений с Катькой – почему он не хочет пойти в артисты.
Нет комментариев. Ваш будет первым!