«Жил был у бабушки серенький козлик, раз два, раз два – серый козёл» – напевал вслух мужчина сорока лет, сидя у себя на кухне. Перед ним на столе стояла полупустая бутылка водки. Его взгляд был пуст и отрешён. По всему было видно, что это не первый, и даже не второй день его общения с зелёным змием. Что побудило его к этой песенке, он не знал, но то, что она как нельзя лучше выражала сейчас состояние его духа, он не сомневался. Не так давно, а точнее неделю тому назад от него ушла жена. Это событие перевернуло его сознание с ног на голову. До этого злополучного дня он считал свой брак благополучным, а то бишь – прочным, и поэтому, когда он был оповещён об её намерении расторгнуть их семейные узы, его эмоциональное состояние зашкалило, в результате чего он даже потерял сознание. Звали этого мужчину Николай Ефимович Перепёлкин. Женился он довольно поздно, когда ему уже перевалило за тридцать. Его супруга была родом из глухой провинции, и моложе своего избранника на десять лет. Детей у них не было по причине не зависящей от них самих, и это обстоятельство, как теперь считал Николай Ефимович, сыграло в их отношениях роковую роль. Жена его была женщиной видной, а посему требовательной. Требовать же от Николая Ефимовича что-либо, было делом бесполезным, так как человек он был слабовольный и бесхарактерный. А неудовлетворённая женщина, как всем известно, хуже тяжёлого похмелья. Потому, когда в их доме появился, куда более ответственный мужчина в лице непосредственного начальника её мужа, их «благополучный» брак дал трещину, о чём обманутый супруг, как это часто бывает, узнал в последнюю очередь. И вот теперь он сидел, как баба у разбитого корыта, чья жизнь, как ему казалось, перестала иметь, будь какую ценность. Его мысли то и дело вертелись вокруг страшного и богопротивного намерения под названием – суицид. Когда же это намерение приобрело отчётливые формы в воображении Николая Ефимовича, он приступил к непосредственной реализации этой дьявольской идеи. Способы, какими изобилует это предприятие, довольно таки разнообразны, но, как это ни странно, всё ж таки примитивны, и, я бы даже сказал, банальны. А так как Николай Ефимович был человек не привередливый, то и выбор его в этом случае не блистал своеобразием. Для этого ему всего-то и понадобилась обычная верёвка и кусок мыла. В самый ответственный момент, когда его шея уже пребывала в намыленных, но покамест ещё нежных объятиях верёвки, раздался стук в дверь. Открыв дверь, Николай Ефимович обнаружил на пороге своей квартиры пожилого мужчину в белом халате и шапочке.
– Вам кого? – тихо, почти шёпотом просипел хозяин квартиры.
– Вы Николай Ефимович Перепелкин? – так же тихо прошептал ему в ответ, пришедший не ко времени странный посетитель.
– Да, это я – ответил незадачливый самоубийца, пропуская гостя в прихожую.
– Николай Ефимович, вы меня извините, мне право не ловко вас беспокоить по такому пустяшному делу, но работа есть работа.
– Да, я вас слушаю, говорите.
– Николай Ефимович, я из санэпидемстанции. Понимаете, какое дело: на вас жалуются соседи, будто бы вы в своей квартире плодите тараканов, и, дескать, тем самым причиняете им неудобства.
– Какие такие тараканы? – встрепенулся Перепелкин – Никаких тараканов у меня отродясь не было. Это всё сплетни недоброжелателей. Их у меня сейчас много, мне теперь многие завидуют. Да, и как тут не позавидовать – от меня ушла жена, бросила, так сказать, на произвол судьбы. И теперь я живу один, а вы говорите тараканы. Проходите, пожалуйста, проверяйте, я от людей ничего не прячу. Вот тут у меня спальня, здесь я сплю, а вот здесь кухня, давайте пройдёмте. Вы извините, тут у меня малость не убрано.
– Николай Ефимович, я всё понимаю, но и вы меня поймите, это моя ра…, а что это такое у вас на потолке?
– Где? а это, это верёвка, так для смеха повесил. Вы не обращайте внимания.
– Да, я смотрю у вас и мыло здесь.
– Мыло, какое мыло? Ах, да мыло. Это тоже для смеха, это знаете, если друзья придут, чтобы посмеяться.
– А у вас есть друзья?
– Нет – ответил завравшийся хозяин квартиры, и грузно опустился на стул.
– Николай Ефимович, это не моё дело, но мне кажется, что вам оставаться одному сейчас нельзя. Вам нужно выговориться, так сказать, вылить весь негатив. Я, знаете ли, был в своё время в ситуации схожей с вашей, но только лишь с той разницей, что вместо жены меня покинул мой лучший друг Рэкс, это я его так называл, так-то он по паспарту – Рихард, породы немецкой овчарки. Его сбила машина.
Эти слова утешения заставили насторожиться Перепелкина, и внимательно оглядеть столь странного гостя.
– Вы, Николай Ефимович, – продолжал он – сильно по этому поводу не убивайтесь. Я вот на днях зашёл в магазин, гляжу на витрине свининка свежая, и такая, знаете, переливчатая. Ну, у меня слюни-то и потекли. Стал в очередь. Стою, значит, мечтаю: приду домой, наделаю котлет, налью себе водочки. А как очередь дошла, на мне свининка и закончилась. Вот так-то. Пришлось говядиной довольствоваться. Такая штука жизнь, ничего не поделаешь. Или вот ещё один случай, правда, он произошёл не со мной, а с моим отцом, что, впрочем, одно и то же, гены ведь те же. Так вот, идёт он однажды по улице, видит навстречу ему идёт девушка неимоверной красоты, забегая наперёд, скажу, что это была моя матушка, и он естественно захотел с ней познакомиться, а как? Всё что в тот момент ему пришло в голову, так это притвориться приезжим, и спросить у неё, как ему найти такой-то адрес. На что она ему ответила, мол, она сама не здешняя, и также заблудилась в поисках нужной ей улицы. Так они и познакомились. Как потом оказалось, моя мать так же притворилась приезжей с тем, чтобы познакомиться с моим отцом. И что самое удивительное, они жили по-соседству с самого детства, и умерли в один день – автомобильная авария. С тех пор я боюсь наземный транспорт, будь-то поезда, или даже корабли. А вот самолёты, это моя стихия. Один раз летел, не помню марку, большой такой, мест на сто сорок, и у нас отказал один двигатель. Все пассажиры в панике, а мне хоть бы хны. Когда отказал второй двигатель, тут уже занервничали все, вплоть до стюардесс. Я же, как ни в чём не бывало, сижу себе спокойно, читаю книжку, как сейчас помню, что-то о здоровье ребёнка. У меня тогда племянник родился, ну и я зачитался. Книжка, должен сказать, поучительная попалась. А, что касается автомобилей, тут уж ни в какую меня не усадишь, так и хожу пешком, благо всё рядышком. Больница, пожалуйста, в двух шагах, работа тоже, магазины и тому подобные заведения тоже рядом, даже кладбище и то из окна видно. Не все, знаете ли, любят такой вид из окна, поэтому у нас в доме соседи всё норовят зашториться, а мне так такая панорама по душе, даже какое-то умиротворение что ли. Вот вы говорите, что повесили верёвку для смеха, я, когда её увидел, то меня тоже чуть смех не разобрал, вы знаете, еле сдержался, но потом вдруг такая тоска взяла, просто жуть. Ведь, как бывает, ты всю жизнь пашешь-пашешь, пашешь-пашешь, а результат – ноль, и хоть бы одно зёрнышко взошло, и так обидно становится. Я по роду своей деятельности, как говориться, копаюсь в чужом мусоре, запущенные жилые объекты – это моя специальность, и мне на своём веку довелось лицезреть такое, от чего и у самого руки опускаются. Есть люди, больные люди, чьё жильё уже не поддаётся никакой дезинфекции. У вас же я смотрю всё чисто, опрятно, так, разве что, не много не убрано. Я надеюсь, вы сами с этим справитесь. А мне здесь больше делать нечего. Прощайте – молвил странный незнакомец, и, развернувшись, пошёл на выход.
Николай Ефимович проводил его взглядом, не проронив при этом ни слова.
А уже на следующий день к нему вернулась жена. Ещё через девять месяцев у них родился сын, и то, что он был, как две капли воды, похож на начальника Николая Ефимовича, вызывало у Перепелкина по отношению к своему руководству – лишь чувство благодарности.
Помочь сайту
Поздравления
