Иван Петрович и Пётр Иванович соседи и троюродные братья-погодки, справившие своё суммарное стопятидесятилетие, дружили с рождения. Жизнь только дважды разлучала их: для отбытия воинской повинности и двухлетнего пребывания Ивана в отнюдь не пионерском лагере. Сейчас старики сидели на лавке, поставленной много лет назад у забора, смолили цигарки, привычно ругали местную власть за развал колхоза и обсуждали деревенские новости. Новостей в умирающей деревне было немного: Митяй спьяну опять поколотил жену да Сашка Чугунов задавил мотоциклом соседскую курицу, за что получил по мордасам. Больше ничего за сутки не случилось, и разговор перетёк на новости внешнего мира.
- Новости вчерась видел? – поинтересовался Иван Петрович.
- Нет, кино про ментов смотрел, - откликнулся Пётр Иванович, - а что, что-то интересное сообщили?
- Сообщили. Сто лет назад один математик задачку придумал и помер, а решить её никто не смог. А вчера один еврей из Ленинграда её взял и решил.
- Ну и что? Вон внучка моя по пять задачек за вечер решает, а в новостях про это молчок.
- Да не в том дело, что решил, а в том, что ему, еврею этому, приз за решение положен был цельный мольён, а он отказался. Не нужен мне ваш мильён и баста, не за него старался.
- Богатый видать раз мильёнами бросается, - тяжело вздохнул Пётр Иванович, - но сволочь: без надобности тебе, так отдай кому нужно, мне, например.
Пётр Иванович снова вздохнул, и надолго замолчал.
- А чтоб ты, Петро, с мильёном сделал бы, кабы еврей тебе его отдал? – нарушил молчание Иван Петрович.
- Прежде всего, долг отдал бы Дашке Антиповой. Ещё до игр этих, олимпийских, трояк у Дашки занял да всё отдать забываю. Нынче деньги не те, что тогда, как думаешь, сколько отдать надоть?
- Чего тогда на этот трояк ты купил бы, бутылку белого, селёдку да чёрного буханку? Нынче это рублей в двести обойдётся. Так думаю.
- Ну, ты, Иван, загнул! Это что ж, взял трояк, а возвращать двести? Тридцаткой обойдётся.
- По телеку говорили, что скоро водка и рыба подорожают. Ты, Петро, не тяни, а то все триста возвращать придётся. Да и чего жмотишься, у тебя же мильон, - подначил брата Иван. – Ладно, двести рублей пристроили, а остальные куда денешь?
Пётр Иванович надолго задумался, внезапно встрепенулся, рассмеялся и хлопнул Ивана по колену.
- Я вот что, братуха, придумал: поеду в райцентр, выкуплю на три дня ресторан вокзальный и дом колхозника, сниму автобус, приеду в деревню, погружу всех и отвезу в ресторан – пусть три дня гуляют! Что возразишь, братуха?
- Здорово, - восхитился Иван, - только хватит ли одного автобуса, если все сидеть будут?
- А давай считать. Сколько мест сидячих, двадцать, двадцать пять? Кого повезём? Дашку везём? Она хоть долг и вернула, но ни разу им не попрекнула, пусть едет. Тереховых обязательно берём: их хоть и пятеро, но поют здорово. Деда Семёна надоть взять: он на баяне до сих пор подыграть может…
- Сеньку не бери, Петь.
- Чего так?
- Ты чё, забыл, что он у меня Катюху увёл?
- Не вымудряй, Иван, ничего не увёл: он из армии пришёл, ты, наоборот, в неё ушёл, да
и не обещала Катька тебя ждать. Тем более, что умерла она уже и вдовый Семён, а не ты.
- Ладно, - согласился Иван Петрович, - сколько мест заняли? Семь. Мы с тобой, жёны наши, одиннадцать. Кто ещё?
- Кудряшовых трое и Протасов с женой.
- Протасова ни за что! – взвизгнул Иван Петрович, - ты забыл, как он меня на два года определил?
- Снова вымудряешь, Иван, - попытался урезонить брата Пётр, - не он тебя засадил, а глупость твоя, а что на суде доказывал против, так куда ему деваться было? Ну-ка вспомни: приехал к нам инструктор райкома с инспекцией, идут они с председателем Протасовым по улице, а навстречу ты пьяный и с мешком комбикорма на плече прёшься. Тебе инструктор: - Откуда мешок? А ты что? На все буквы инструктора и ко всем матерям послал. И свидетелей вся улица. Так чего ты от Протасова хотел? Скажи спасибо, что легко отделался.
- Легко? – возмутился Иван Петрович, - А ты, индюк несчастный, знаешь, как там легко отделываются?
- Индюк? – обиделся Пётр Иванович, - Сам ты петух недоделанный.
- Ты знаешь, козёл, кого петухами называют? Не смей больше даже подходить ко мне, убью!
Старики дружно поднялись, и разошлись по своим избам.
Дня через три у общего забора сошлись две старушки.
- Не знаешь, чего наши старики не поделили? – спросила Людмила, - мой ворчит, что не моё дело. Твой-то, как объясняет?
- Говорит, что какой-то еврей их рассорил.
- Ох уж эти евреи, вечно влезут в чужие дела, и всех перессорят, - подытожила Людмила.
Помочь сайту
Поздравления
