Лоскуток.

        Слава Богу, вот я и дома – выдохнула Маргарита Александровна, стоя на пороге своей квартиры.

Будучи в трёхдневной командировке, её моральное и физическое самочувствие изрядно потрепалось, и теперь срочно нуждалось в чутком и прихотливом внимании со стороны супруга, грозя в любую минуту перерасти из миролюбивого состояния в состояние войны. Но её мужа дома не оказалось, что озадачило и насторожило Маргариту Александровну, так как был выходной день, и его отсутствие, сначала на вокзале, а затем и дома, было расценено ею, как нечто неординарное. И стоило ей лишь только обнаружить грязную чашку в раковине, как тут же разразилась гневная тирада по адресу отсутствующего супруга, чья неблагодарность возмутила Маргариту Александровну до глубины души, а затем и вовсе вынудила разрыдаться, свернув оную калачиком на диване. За этим делом, её внимание привлёк красный лоскуток торчащий из-под дивана, по извлечении которого, её глазам предстал внушительных размеров бюстгальтер, чей вызывающий покрой, и завидный объём дали повод бедной женщине основательно задуматься не только о происхождении этого женского нательного аксессуара, но и так же о своей жизни.

        Маргарита Александровна, занимая руководящую должность, и будучи человеком принципиальным, пользовалась в обществе всеобщим уважением, и даже, как ей казалось, почитанием; имела примерного мужа и взрослую дочь, которая в свою очередь, была замужем, и проживала за тридевять земель от родителей, – и вот теперь в её жизни такая пертурбация! Все её попытки обосновать этот злополучный факт нелепой случайностью не привели ни к чему; она даже пыталась, в порыве отчаянной надежды, приноравливать этот незадачливый лифчик к своей груди, но разница была настолько очевидна, что ей ничего другого не оставалось, как смириться с участью обманутой жены. Это внезапное обстоятельство произвело ошеломляющий эффект в сознании Маргариты Александровны, лишив её здравого рассудка на некоторое время, в результате чего она то и дело зачем-то заглядывала во всевозможные шкафы, ящики, шкатулки, и даже кастрюли. Чего-чего, но такого поворота событий она не представляла себе даже в кошмарном сне. До сих пор её супружество казалось ей идеальным, а её муж человеком порядочным. Но теперь... Теперь в мозгу Маргариты Александровны произошли существенные изменения, последствием которых проявились мнительность и болезненная подозрительность, в чьи задачи входило изобличать мужа в супружеской неверности:

        «Ну, конечно это Галка! Всё сюда бегает: то ей соль, то ей яйцо – я ей покажу яйцо! Всё Ваське расскажу, он ей быстро мозги вправит, а то, смотрю, давно без синяков ходит. Хотя, нет – это не Галка, она своего Ваську боится: этот, если узнает, убьёт. Тогда, кто же? Тонька! это точно Тонька с нижнего этажа, и как я раньше не догадалась? Эта грымза всегда на него ноздри топорщила. Но он-то, как мог на такую позариться-то? там же ни рожи, ни кожи. Так, стоп! Это не она, у неё грудь никак не больше моей, а то и меньше – там два прыщика каких-то! А если это с работы, и все уже знают и молчат, и только я, как все обманутые жёны, узнаю всё последней? Эти Люсины соболезнования по поводу моих постоянных разъездов, и в тоже время её лукавый взгляд и намёки на исхудавшего супруга – как я была слепа! А душок идёт оттуда – это точно, и скорей всего это Зинаида, у этой и размер подходящий, и, как я припоминаю, она также неровно дышала в сторону моего оболтуса. Да, скорей всего она, а кто же ещё. Эти её хиханьки-хаханьки выдают её с головой. Тоже мне интеллектуалка, всё она знает, во всём она разбирается, а у самой мозгов, как кот наплакал, недаром её турнули из отдела инвестиций. Она, видимо, что-то пронюхала, и теперь решила таким способом мне отомстить. Это ж надо, напялить на себя такую пошлость. Так, стоп! Это не может быть она: она терпеть не может стразы. Нет, это не она. Так, так, так, а кто же у нас любит побрякушки? Леночка-секретарша, ну, конечно, кто же ещё. Эта ехидна ещё та! Мне в глаза лыбится, а за спиной рожи корчит. И размерчик её. Но у этой дряни есть муж! А что ей муж, лопух такой же, как и мой, только ещё к тому же и пьющий. Ей шашни завести на стороне – раз плюнуть, она из кабинета Егор Матвеича часами не выходит, торчит там неспроста. Но зачем ей мой муж? Зачем ей нужен этот никчёмный Дон-Жуан? Егор Матвеич – это ещё, куда ни шло, мужчина что надо, а мой-то, куда его прислонить? Нет, это не она, никак не она. А, кто же тогда? Может быть Валентина? Нет. А, впрочем. Нет, никак нет: у неё дети, она от них ни ногой, у этой мысли только о них и больше ни о чём. Тоже мне подруга называется: как денег занять, так, ко мне, – а, как что попроси, так у неё детей не на кого оставить. А вдруг влюбилась? Эта влюбиться может. Эта если влюбится, ей дети будут побоку. Тихоня ещё та! Но, а моему дети-то зачем? Нет, нет! дети ему не нужны. Кто же тогда? Нинка? нет, не может быть. А может Петровна? Петровна, женщина обстоятельная – эта, если захапает, так захапает с концами, этой мужик нужен не на один день. Вот кого бояться надо! Вот, кто достойный противник! Но у неё своё жильё, она бы сюда не сунулась, да и не надела бы этот срам. Нет, это не она! А, что если Нинка? чем чёрт не шутит! вдруг она? Эта актриса ещё та! Глазки опустит, прям недотрога, а как дело дойдёт, так искры летят. Знаю я этих недотрог – все они правильные до поры, до времени; мне-то не знать, мой кобель на такую же удочку клюнул тридцать лет назад. Так может его на старенькое потянуло? Да, это запросто может быть. Этого не корми, дай только поломаться перед бабой. Но почему молчали? Почему не указали? Это странно и непохоже на наших девок. А вдруг это сама Антонина Сергеевна? Ну, этой я бы и сама одолжила на недельку-другую, но ей, как я понимаю, это уже не интересно, ей теперь достаточно и сериалов. Кто же тогда? А может быть эта молоденькая, как её, не то Чуркина, не то Чекрышкина? Да, нет, эта слишком молода. Хотя сейчас эти соплячки ничем не брезгуют, им лишь бы мужик с кошельком. Но у моего-то, какие деньги? так, разве что на пепси-колу. Нет, нет, и ещё раз нет! В мои-то годы ревновать – смешно и стыдно! Но, как он мог?! Ему скоро в гроб, а он туда же. Как таких земля носит? Всю жизнь на него положи, а потом – получай! Позору теперь не оберёшься. Нет, развод! Только развод. А, что же дочь? – да, пример мы подаём хороший, ничего не скажешь. А вдруг это её бюстгальтер? Да, нет, откуда? Она сейчас в Египте. Да, а как всё хорошо у нас было. Я ехала домой, спешила к мужу, к любимому мужу, всё же для него, а он.…А почему я так сразу всё в штыки-то? Может быть, ничего и не было? Может этот бюстгальтер не его рук дело? Может это, кто-то из его собутыльников? мало ли их тут перебывало, пока меня нет дома. Как же я сразу-то об этом не подумала? Этот его Серёга запросто мог бы сюда привести, какую-нибудь свою очередную цыпочку, а я по его вине страдай здесь, исходи нервами. Х-у-у-х! аж груз с души спал. Это же надо так ревновать, я так и по молодости не переживала. Да, тряхануло! что и говорить. Сейчас мужика, попробуй, сыщи, а если и есть, так никому ненужный. А моего – так оторвут с корнями. Так, стоп! Серега-то его с инфарктом в больнице лежит. Как же я забыла-то? Нет, уж кто-кто, а он никак не мог, ему сейчас не до баб. А, кто же тогда? Больше некому. Опять вернулись на круги своя. Нет, дрянь такая, – этот лифчик так тебе с рук не сойдёт, всё тебе выльется, ты ещё у меня на коленях поползаешь, гад! Я тебе всё припомню, и Нюрку, и деревню, – ты у меня ещё спляшешь! Я тебе покажу шуры-муры! Подлец! Это ж надо так со мной поступить? Паскуда такая! Всё теперь нужно перемыть, а то болячек не оберёшься. Водит сюда неизвестно кого. Паскуда! Развод, только развод!» – с такими мыслями Маргарита Александровна не заметила, как уснула.

***

         – Марго-о-о-о, Марго вставай. Пойди, переляг на кровать, а то свернулась комочком. Бедная, устала. Ну, давай родная, вставай.

Пробуждённая этими словами, Марго недоверчиво взглянула на мужа, а затем стала озираться, словно что-то потеряла. Но, придя в себя, успокоилась и обняла крепко своего супруга. «Сон, это был всего лишь сон». – радостная мысль пронзила Маргариту Александровну.

Этот вечер они провели, как в молодости, когда были увлечены чистой, не замаранной страстью. А утром, провожая мужа на работу, уже на пороге она обратила внимание на красный лоскуток, торчащий из кармана его пиджака. Она, молча, подошла, запихнула его глубже, и страстно поцеловала суженного на дорожку.