Байки военного госпиталя

Все, братцы, отстрелялся я. А? Слышно плохо, погромче... А, почему отстрелялся? Да зрение уже не то. Что? И слух тоже не очень? Да уж...

А попробовали бы вы простоять часов пять возле гаубицы, когда она непрерывно бабахает, даже вату, которую вы засовываете в уши, чтобы не оглохнуть, взрывной волной вышибает... Взрывы-то вот они, пятьсот метров всего. А пушка дальнобойная, калибр - огого!!!

Чего говоришь? За каким стоял возле? А за таким!! Я ж артиллерист, Бог войны! Стою, снаряды подаю. Во, видал, чуть палец не оторвало. Зато сейчас уже сам хожу. В ухе только звенит постоянно.

Врачи, живодеры, без костылей из палаты не выпускают. Говорят, гипсом мебель царапаю. Ишь, мебель они пожалели. Но ничего, вот повязки с глаз снимут, поговорю с ними, по душам.

Да и зубы будет сподручней подбирать с пола, чтоб тому стоматологу пусто было. Он что, тоже слепой? Надо было так размером ошибиться?

А еще главврач стращает, говорит, если не перестану в клумбе окапываться, он скажет санитарам, чтоб они меня из водосточного колодца не доставали больше. И где сострадание?
И вот иду я на тех костылях, ничего не вижу, и на тебе!! Крышки у колодца нету! Снял кто-то. И я ведь знаю, кто, но по-прежнему ни черта не вижу. Бац! И я внутри. Внизу то бишь...

А Федька Кныш, едри его голые ноги, сидит себе и ухмыляется, подлец.

Чего говоришь-то? Федька какой? Да ты слухай, дойдем и до Федьки. Гад твой Федька и вредитель. Танкист хренов, ползун контуженный. Он в своей бронетанковой дивизии имени товарища Ворошилова привык в танке сидеть своем. И в ус не дуть при этом. А мы тут ему и дунули как следует, из гаубицы, в упор... Его вместе с башней и сдуло...метров на двести. Так он пока летел - отстреливаться умудрялся.

Тут санитары подскочили из башни его доставать. А он ведь не вылезает, орет благим матом, без брони не поеду, и все тут. Черепахом себя почувствовал.
Как его в госпиталь доставляли, я уже не видел, в этот момент у нас дуло разорвало к едреней фене. Вот меня осколком и приложило.

Только я от контузии очнулся, пошел в столовку, сразу в люк и упал. Федька ж без брони не может, тырит теперь крышки в палату к себе.

Ведь поправляться начал Федька вроде, вышел воздухом подышать. И, как на грех, ремонт затеяли в госпитале, кровлю перестилать. Кровельщик, будь он неладен, взял, и горбыль на Федьку уронил. Вот тут танкиста заклинило серъезно. Выдрал кирпич из фундамента, пульнул в горе-строителя, крышку с люка снял, закрылся, как щитом, и деру. Кровельщик его на бреющем достал почти, да в сетях запутался.

А морячок, который эти сети ставил, вытянул улов, и обратно забросил. Он на тральщике ходил, мины тралил. Раз в шторм его волной прямо задницей на мину и смыло. Дня три на ней дрейфовал, не шевелился, пока его рыбаки неводом не выловили. Он от такого потрясения теперь в спасатели записался, и тоже вылавливает кого ни попадя. Клятву, говорит, дал себе. Все уж в его сетях побывали, кроме Федьки. Он со своими крышками центнера полтора весит, попробуй такую рыбу вытянуть.

Да и ученый теперь Федька. По двору только перебежками передвигается. Его даже санитары из буйного поймать не могут. А ты говоришь.

Летчики среди вас есть? Нестора Чешуйкина знаете? Да вы что?? Ас! У него, если не брешет, аэроплан был, с крыльями. Вот те крест. Дай докурю. Так вот, он, как полет кровельщика увидал, аж затрясся весь. Хотел уже ведомым к нему пристроиться. Жаль, окно закрыто было. А он уж и шасси убирать начал. За эти самые шасси его уборщица, баба Груня, и приземлила в коридоре. Он петлю Нестерова делает - залюбуешься.
Все фигуры может, если б не аеростаты проклятые. Какие, какие, обнакновенные. Летюху-ПВОшника положили на прошлой неделе. Грелок резиновых натаскал у сестер, понадувал да кругом поразвесил. Блюдет, понимаешь, воздушное пространство. Сестры с ног сбились, те заграждения разбирать. Нестор намедни попался, ага. Он полубочку делал, и прямо в кучу. А летюха как раз только зенитку свою пристрелял, из трубы водосточной сделанную, метко бьет, зараза. У Нестора весь фюзеляж в синяках теперь.

Ась? Орет кто? Да, сапер небось, во сне на мине подрывается. Месяц уже примерно. Нет чтоб молча, про себя. Он метра на три над кроватью подлетает, руки-ноги оторванные по сторонам разлетаются. Доктора пришивают, а он опять подрывается. И вот он...


Черт, кто толкается? Ты что-ли, Иван? Братки, это подводник? Голова в плечи ушла? Спина еще прямая такая...Ну точно, Ванька-торпеда. Это он торпедирует. Им по ошибке во время учебной тревоги из торпедного аппарата стрельнули. Он полез ржавчину чистить внутрь, а тут тревога. Ну, и учебные стрельбы, как положено. А он что, стрельбы, так стрельбы. Стойку "смирно" принял, и до цели подался. У командиров его цель условная была, а он, как примерный красный матрос, настоящую нашел. Рыбак на свою беду из лодки рыбу удил, прямо в квадрате стрельб. Ванька каак даст головой в днище, да насквозь и прошиб. Рыбак червяка насаживал, чуть крючок не проглотил. Смотрит, из дна лодки голова торчит, и ведет следующие речи:

-Все, дед, ты торпедирован, и по плану военных учений выбываешь из боя.

Хотел дед веслом голову говорящую из боя "выбыть", да передумал. Голова-то, она дыру хоть пробила, да ее и заткнула, плавучесть поддерживает. Пока до военного порта дошли, старый и вовсе раздобрился, закурить Ваньке дал, рыбой покормил. Вы у него в голове щепки поищите, ему нравится...


А так у нас тихо, спокойно. Если зенитка не стреляет. Но вы, на всякий пожарный, поаккуратнее ходите, всякое бывает. К нам тут один генерал медицинский с комиссией приезжал. Так комиссия эта даже до хирургического корпуса не добралась. Партизаны, мать их, постарались. Их человек десять привезли, да сдуру в одну палату и положили. Теперь штаб у них там. Даже главврача не пускают.

Из той комиссии один генерал и ушел. Удрал. Чего? Остальные? Все здесь, в госпитале...Остались. Кто с чем. Которые на минное поле за столовой зашли - те на пятом лежат, в хирургии. Одного из дупла пеньком накрыло, тот выписывается завтра, кажись. Так, трое в нервном, один в буйном, а один до сих пор к дереву привязанный. "Язык". Они его допрашивают, когда им скучно. Баба Груня, золотое сердце, по ночам ему еду из столовой носит, чтоб с голоду не помер. Потом, значит, двое от пулемета в противотанковом рву ховаются.

А генерал как припустил, несолидно даже для его чина, возраста и комплекции... Четверых партизан раскидал. Главврач разнимать прибежал - два дня говорить не мог, ему челюсть выбили. А командира партизанского отряда к Герою представили, за блестяще проведенную операцию.

Ась? Чего говорите? Артобстрел начался? Да не бойтесь, в котельной бомбоубежище есть. Только по аллее не ходите, там каждый метр пристрелян. Вы до старого дуба подавайтесь, от него по газону до котельной всего ничего. На Федьку не нарвитесь!

Ну, дай вам Бог здоровья... А я тут посижу, воздухом подышу. Ванька, ты здесь что-ли? Ну иди сюда, занозы дергать будем. Во как помчались. Успеют, наверное... Хотя, я слыхал, партизаны после обеда собирались котельную минировать. Да не рыпайся ты, сиди спокойно! Сами разберутся, что к чему...