Захрусталье. У истока Мира.

Часть 1

Осколки

Наемник

Запах гари вперемешку с вонью паленого мяса был почти невыносим. Многие жители этой деревушки верили в Огнебога. Что ж, им не отказали в пламенном погребении. Им – и тем из мародеров, кто был недостаточно ловок, чтобы уйти с места разбоя живым. Буря насчитал уже шесть трупов, явно не имевших отношения к поселянам.

От земли веяло жаром. Лошадь, которую человек вел за собой, испуганно косилась по сторонам, всхрапывала и все норовила повернуть обратно. Каждый шаг поднимал из под ее копыт фонтанчики пепла, и мутно – серый шлейф тянулся за пришельцами, свиваясь в спираль и стелясь по земле длинным траурным плащом. Огонь еще жил в черных костях домов: то тут, то там в небо рвались клубы дыма. Стервятников не было. Они слетятся позже, когда остынет раскаленная земля.

В отличие от лошади, человек шел спокойно. В только что сожженной деревне бояться некого: нападавшие ушли, а те, кто выжил, нескоро появятся на пепелище. Да и появятся ли вообще? Синевато – серый доспех, в котором кожи было больше, чем железа, нагрелся так, что стал обжигать тело. Буря снял его и закинул на седло. Теперь наемник остался в легких полотняных штанах и безрукавке. Пояс с оружием он, однако, оставил.

- Спокойнее, Тор, спокойнее, - воин ласково похлопал коня по морде, - тут бояться  нечего. Потерпи.

Деревушка была невелика – едва ли три десятка дворов. Буря прошел ее почти насквозь, когда взгляд мужчины зацепился за крайнюю избу, стоящую чуть наотшибе. По непонятному капризу, огонь пощадил добротный сруб под железной крышей, лишь закоптив его, но хлипкая изгородь была повалена, стекла выбиты, и дверь сорвана с петель. Ветер бросал в черные проемы пригоршни серой пыли, и тут же выдувал их обратно. Казалось, старый дом пытается дышать. Тяжело, неровно, судорожно, как умирающий от удушья человек. Немного поколебавшись, Буря свернул к нему.

В маленькой прихожей он не задержался, а сразу прошел в горницу. Под ногами хрустнули осколки разбитой посуды. Вокруг – полный разгром. Крышки больших сундуков, стоявших вдоль стен, изрублены в щепы, и их содержимое разбросано по полу. Книги.

Грабители искали золото, вино и продукты. А книги… книги им были не нужны. В безумии Тихой Смерти, в эпидемии, охватившей окрестности, хрупкие бумажные листки перестали быть ценностью. Буря поднял одну из книг. Он бережно провел по обложке рукой, счищая пепел, и прочел название: «Сила. Что мы о ней знаем».

Едва слышный шелест не застал его врасплох. Коротко и зло блеснула сталь длинного ножа, тело напряглось в ожидании. Но звук не таил в себе угрозы. У дальней стены поднялась и бессильно упала скрюченная рука, раздался едва слышный стон. Буря отшвырнул с дороги сломанную лавку, и в два прыжка очутился рядом с умирающим. Ухватив его за плечи, мужчина осторожно перевернул иссохшее легкое тело. Дрожащая рука неожиданно цепко обхватила его запястье, прошлась по тыльной стороне ладони, и задержалась на неровном бугристом шраме.

- Буря,- прошелестел тихий, словно песок сыпался, голос, - Буря, спаси… ее.

Старик повернул почерневшее лицо к воину, и вперился в его лицо незрячими глазами, подернутыми белесой пеленой.

- Под южным углом… спаси…

Наемнику не надо было гадать, о чем говорит старый колдун. Тот всегда любил книги больше людей. Буря даже знал, о какой именно идет речь.

 Голос умирающего обрел некое подобие жизни: « Не продал тебе тогда, теперь даром бери… спа…». Старик закашлялся, на губах выступила кровавая пена. «Отойди от меня, заразишься». Еще один приступ кашля сотряс измученное тело: « Я… похорони меня… в огне». Слабой рукой он попытался оттолкнуть склонившегося над ним мужчину.

Буря легко отвел бессильную руку, подхватил колдуна на руки, и, ногой расчистив на полу место, уложил его в центре комнаты. От полы безрукавки он отрезал длинный лоскут, связал старику ноги в коленях и щиколотках, уложил вдоль тела руки. На губах умирающего мелькнула тень благодарной улыбки.

- Не волнуйся, Гар, - впервые прозвучал голос наемника. – Я все сделаю.

Минутой позже он уже копал землю под южным углом дома. «Как чуял старик», - пришла мысль. - «Подальше спрятал». Копать было легко – сухая земля превратились в мелкий порошок, и нож почти не встречал сопротивления. Наконец, с тихим стуком нож уперся во что-то твердое. Из неглубокой ямы Буря достал маленький сундук, по углам окованный железом, и извлек его содержимое.

Книга была заботливо укутана мягкой кожей. Да, та самая, единственная, которую Гар наотрез отказывался продать. Желтые от времени страницы, заключенные каждая в жесткий и гладкий неведомый материал, прозрачный как стекло. Простой, без украшений переплет и неестественно ровные, не рукой писаные буквы, складывающиеся в название. « Великий Исход».

Еще некоторое время ушло на то, чтобы собрать в доме уцелевшие фолианты. Буря сложил их в две переметных сумы, без жалости навьючив лошадь, и лишь после этого подошел к Гару. Казалось, тот уже мертв, но когда наемник приблизился, старик повернул к нему лицо.

- Иди, - попросил он, - иди отсюда, и сожги меня. Я не хочу…

   Зараженные, после того, как отказывали зрение и слух, и тело переставало повиноваться, могли прожить еще довольно долго. Но разве можно назвать жизнью пребывание в безгласной и бесчувственной темноте?

Буря встал с колен и направился к выходу. На пороге он обернулся, поклонился неподвижному телу.

- Я сберегу ее, - больше себе сказал он. – Спасибо.

 Горячих углей вокруг было больше, чем достаточно. Буря швырнул полную пригоршню рдеющих красным головней в окно, затем еще и еще, игнорируя боль в обожженных, несмотря на толстые защитные рукавицы, руках. Пищи для огня внутри было много. Пламя с ревом выхлестнуло из зиявших ранее чернотой проемов, сыто зашипело, пожирая жилье изнутри, и, наконец, охватило дом целиком. Буря не стал дожидаться, пока тот рухнет. Он еще раз поклонился погребальному костру, и легко вскочил в седло. Почувствовал отпущенные поводья, конь заржал и с места взял в галоп, словно и не нес на себе всадника и две тяжеленные сумки. Хозяин направил его бег к опушке леса, туда, где заходящее солнце окрашивало горизонт красным.

Лес дает приют всем, не деля на правых и виноватых. На крохотной полянке засохшее дерево дало Буре топливо для костра, а воду и еду он достал он достал из заплечного мешка. Поужинав, он расстелил на траве плащ, и мгновенно уснул, и сон его был спокоен и крепок. Бурю не тревожили кошмары. У того, кто вышел живым из приснопамятного Аденского побоища, и не сошел с ума, вообще оставалось немного страхов.

   Проснулся он рано, когда низкие тучи еще только начинали светлеть у горизонта, предвещая рассвет. Тор коротким ржанием поприветствовал хозяина, и укоризненно глянул на него, когда тот опять взгромоздил позади седла тяжелые сумки.

Солнце уже успело достигнуть зенита, когда лес расступился, и всадник выехал на торную дорогу. Буря вздохнул с облегчением: ему не хотелось провести еще одну ночь под открытым небом. Оба кошеля были набиты до отказа – заказчик оказался неожиданно щедрым, и немало добавил к оговоренной заранее сумме. Теперь Буря хотел найти место, где полновесные золотые превратятся в хорошее вино, постель без клопов, и веселых нестеснительных девок. Он чуть сильнее сжал ногами конские бока, и умница Тор, поняв верно, прибавил шагу.

Наемника не смущала бушующая вокруг эпидемия. От Тихой Смерти не убежишь. Бедствие охватило уже широкую полосу вдоль побережья, и протянуло невидимые щупальца дальше, к материку, но люди, в большинстве своем, отказывались понимать истинные размеры угрозы. Многие уповали на случай – сплошь и рядом случалось так, что один, заболев, лежал и ждал смерти, а его сосед, здоровехонький, рядом гулял вовсю. Была у Бури и другая причина не остерегаться заразы. Маленькую фляжку с неярко опалесцирующей тягучей жидкостью, он опорожнил едва на четверть. Вакцину создали маги побережья, в Новом Токио, но горожане помалкивали – слухи о чудесном лекарстве привлекли бы к городу слишком много зараженных, а готовилась вакцина достаточно долго. Наемник получил бесценную склянку лишь потому, что в неразберихе битвы он спас от брошенного в спину копья брата Ямагавы, мэра Нового Токио. Низкорослый смуглый воин запомнил Бурю, и после боя разыскал его, с поклонами и уверениями в вечной благодарности, вручив лекарство.

  По макушке человека звонко шлепнула дождевая капля. Одна, вторая. Буря поморщился: что за погода! Один день – невыносимое пекло, а на следующий – затяжной, не по–летнему холодный дождь. Первый его вестники взбили на сухой еще дороге фонтанчики пыли, а в следующее мгновение на землю обрушился мутный водяной шквал. Конь протестующе заржал. Стена ливня была настолько плотной, что предметы теряли свои очертания уже в десятке шагов впереди. Дорога моментально превратилась в болото, и Буря как почувствовал, как враз потяжелела поступь Тора. Струи воды шипели разъяренными змеями, и все норовили побольнее ужалить оставшегося без защиты человека, сбить с коня, растворить в себе.

В заунывный шелест неожиданно вплелись иные звуки. Людская разноголосица, крики, звяканье металла, и частая дробь множества копыт по каменной брусчатке. Из водяной стены возникла другая, каменная, с широкими деревянными воротами. Небольшой, человек восемь, верховой отряд покидал город. За их спинами нарастал разъяренный ор толпы. Всадники вихрем пронеслись мимо, и лишь один из них придержал скакуна.

- Мудрец! – крикнул едва различимый в пелене дождя человек, - давай за нами!

«Искандер» – узнал голос Буря.  Один из приближенных Главы Ордена. Должно случиться что-то уж совсем невероятное, чтобы горожане ополчились на Сизых. Их Орден любили далеко не везде, но даже те, кто тайком плевал вслед, признавали беспристрастность политики наемников. Глава всегда очень тщательно просчитывал, к чему приведет вмешательство Ордена, и лишь затем бросал его мечи на ту или иную сторону. Стараниями многих поколений Глав, Орден стал мощной силой, принимающей ту или иную сторону, исходя из своих глубинных, часто непонятных другим, интересов. Его бойцы воевали на стороне тех, кто платил. Тех, кто не платил, но мог заплатить позже. Тех, кто не платил, и никогда не смог бы рассчитаться впоследствии. Орден, подобно Белой гильдии, всегда был третьей силой, загадочной и непонятной. Но людское мышление косно: воюют за деньги – значит, наемники. Со временем слово потеряло свой первоначальный смысл, и теперь сами воины частенько именовали себя так же.

Изумление не помешало Буре отреагировать, как должно. Тор взвился на дыбы, едва не сбросив седока, но круто развернулся, и понес вслед убегающим. Прочь, от долгожданного уюта, хорошего ужина и компании веселых женщин. Буря скорее почувствовал, чем увидел, как сквозь дождь ему бросили веревку. Он поймал ее конец, едва не свалившись со скользкого седла.

- И то верно, – подумал он, - теперь не потеряем друг друга.

Погони не было, только громкий стук сзади возвестил о захлопнутых воротах. И снова – усыпляющий шелест дождя, белесая муть вокруг, да запах мокрой земли.

Постепенно грязь под копытами лошадей сменилась травой, а затем подковы зацокали по камням. Поток воды с неба прекратился так же резко, как и возник, и в тусклом свете Буря увидел, куда привели его спутники. Огромная пещера, а дальше, в ее глубине – черный провал хода, уводящего под землю, в темноту. Старые каменоломни. Всадники спешились. Буря обвел их вопросительным взглядом, и выражение лиц соратников заставило его сердце забиться часто и сильно.

 Скорбь.

Скорбь на лицах, и пустые глаза. Это выражение лица человека, когда утрата превосходит все мыслимые ожидания. Когда произошедшее – невероятно, невозможно. Когда это – правда.

Лица искажены горем, на щеках перекатываются вздутые желваки, и крепко сжатые губы опущены уголками вниз. Так бывает, когда мужчины пытаются сдержать слезы. В тишине тихо и бесстрастно прозвучал голос Искандера.

- Орден распущен. Нас больше нет. И Великих Прежних – тоже.

Буря был одним из тех, кому стать и сила позволяют крутить двуручным боевым молотом, как детской игрушкой. Его удар сминал в лепешку даже самые прочные, цельнокованые доспехи, и редко когда требовал повторения.  Слова Искандера ударили больнее. Наемник схватил его за плечи, и сильно тряхнул.

- Как?!

Доверенный Главы не попытался освободиться из стального захвата. Напротив, он обхватил запястья  Бури и слегка сжал их, разделяя горе.

- Империя купила часть наших мечей без ведома Главы. – Мертвым голосом сказал Искандер. – Филипп и Дартсток предали союзников, и наши, - тут он торопливо поправился, - бывшие наши выступили на стороне предателей. Цитадели Дианы и Арсена уничтожены. Выживших нет.

Все это походило на дурной сон, от которого не проснуться. Буря по-прежнему сжимал плечи Искандера, но хватка ослабла – силы внезапно покинули его.

- Мы сидели в таверне, когда нас разыскал вестовой. – Искандер кивком указал на совсем молоденького бойца в доспехе, сплошь заляпаном грязью.- Он был очень пьян. Впрочем, я его не виню. Четыре дня назад Филипп и Дартсток заманили союзные кланы на праздник, и ночью перерезали им глотки. Той же ночью они напали на их крепости. Спустя два дня об этом узнали в Ордене. Вчера Альтер принял решение о роспуске. Мы опозорены, Мудрец. Наши флаги сожжены.

Искандер с видимым усилием заставил себя продолжить.

- Я уже сказал, мальчишка был пьян. Его доклад прозвучал слишком громко… и горожане тоже услышали. Пока я смог понять суть, о предательстве узнало полгорода. И они пришли мстить за Великих.  Мстить тем, до кого могли дотянуться! Нам! Мы потеряли шестерых, пока пробивались к воротам. Они не хотели ничего слушать, не дали сказать ни слова! А мы даже не могли обороняться! Я не мог дать приказ убивать невинных!

 В крике смешались горечь и стыд.

- А потом встретили тебя.

Лицо Искандера исказила гримаса.

- Нас больше нет, - низко опустив голову, прошептал он, - теперь никто не станет носить наши цвета.

Низкий полувой – полурык вырвался из груди Бури. Его молот врезался в стену пещеры с такой силой, что с потолка посыпались мелкие камни. Раз за разом неистовые удары, сотрясающие скалу, обрушивались на мертвый камень. Искандер и его спутники молча ждали, пока Буря выплеснет гнев.

- Ты же понимаешь, что это – конец! Конец всего! – Раз за разом молот крушил породу. – Великие хранили закон! Теперь их нет! Мы опозорены! Кто поддержит порядок?!

За вспышкой бешенства наступила обратная реакция. Молот выпал из ослабевших рук, и Буря бессильно опустился на камень.

 - Конец всему! – простонал он. – Снова будет хаос. Клан на клан, все против всех. Будет, как в Великой войне, только на этот раз остановить бойню будет некому. А Сизые будут прокляты вечно. Думаешь, кто-нибудь захочет выяснять правду?

Искандер печально кивнул. Буря обхватил руками голову, и надолго застыл в неподвижности. Когда же соратники снова увидели его глаза, они были сухи.

Из заплечного мешка наемник достал фляжку, взболтнул. Плеска почти не было слышно. Очень медленно Буря принялся расстегивать пряжки доспехов. Снял легкий панцирь, поножи, и аккуратно сложил на полу. Наручи легли сверху. Аккуратную горку покрыл короткий плащ с изображением коршуна в сером круге. Буря выдернул из фляги затычку и старательно обрызгал ее содержимым предметы былой гордости. Затем чиркнул кремнем о рифленый железный брусок, и не отвернулся, когда яростное бело-голубое пламя спалило ему ресницы и брови. Некоторое время он стоял, прямой как струна, затем обвел остальных прощальным взглядом, и, подобрав с земли молот, взлетел в седло. Тор протяжно заржал, когда в его бок впились шпоры, скакнул вперед, и исчез за пеленой дождя.