MAHJONG TITANS (ч.2-4)

                                                                      ЧАСТЬ ВТОРАЯ

                                                                       Р  Е  Г У Л
 
                                                                «…Они пришли на окраину дремлющего мёртвого города,
                                                                 озаряемого светом двух догоняющих друг друга лун.
                                                                  Тени протянувшиеся от их ног, были двойными. 
                                                                 Луны, точно околдовали, заморозили их…». 
                                                                      (Рэй Бредбери, «Марсианские хроники»).
 
Глава  первая
Я стоял  сощурив  глаза  от  нестерпимого  блеска  песка,  а сверху меня опаляли жаркие, безжалостные лучи двойного солнца, казалось, меня переместили в ад, о котором в детстве рассказывала моя мать. Или я, без задержки, угодил в середину жаровни. А как себя чувствует Гвен? – мелькнула обеспокоенная мысль и, чуть-чуть приоткрыв глаза, я осмотрелся вокруг.
Гвен, казалось, не чувствуя полыхающего вокруг жара и сверкающего всеми цветами радуги песка, возилась со своим походным снаряжением. Только сейчас я достаточно хорошо рассмотрел её экипировку: блестящий, из светоотражающего материала, комбинезон; мягкие сапоги на толстой подошве; военного образца панама и висящие на цепочке светозащитные очки, как нельзя лучше подходили к местным условиям.
Даа… не то что у меня, с огорчением констатировал я, оглядев свой неприхотливый наряд. Моя одежда совершенно не была приспособлена к пребыванию на этой планете. Лёгкие, грязно-зелёного цвета полотняные брюки, чуть посветлее, но такой же расцветки рубашка «Апаш» и лакированные, на тонкой подошве, светлые туфли – да я через полчаса превращусь в головёшку, с иронией подумал я о себе и совсем невесело улыбнулся.
- Ты чего скалишься? – услышал я.
Я, в  своих заботах и  мыслях  на мгновение  совершенно  позабыл о Гвен и не видел, что она уже давно наблюдает за мной. Пожав плечами, я промолчал.
- Джонатан, ты что, не слышишь меня? Раскрой свой кофр и найди чем-нибудь прикрыть свою глупую кучерявую голову. - Если не сделаешь этого, через двадцать минут у тебя случится тепловой удар, а мне совершенно этого не надо…  - Возись потом с тобой.
- Да нет у меня никаких головных уборов, и не было. Не люблю я их, ты же знаешь…
- Ну, хоть майка или рубашка у тебя есть? - Намотай в виде чалмы на голову и на тело что-нибудь надень…
- Гвен, ты что, не видишь? На мне, между прочим, что-то похожее на рубашку надето.
- Джонатан, не серди меня!  - в её голосе послышались приказные нотки. -  Надень куртку, я тебе говорю! У тебя «что-то похожее раньше было», - с сарказмом передразнила она меня.
- Так жарко же, я уже сейчас потом обливаюсь.
- Лучше жарко, чем плохо! Идиот!
Ворча, я сделал так, как сказала Гвен, и что удивительно, мне стало легче. Голову не пекло жаркими лучами солнца и чувствовал я себя уже не как «карась на сковородке».
- Гвен, можно подумать, ты здесь уже… бывала. Может, скажешь, куда нам идти? А то я, в этой пылающей жаром печке, долго не выдержу и, поколебавшись мгновение, спросил: «Гвен, ты зачем… сюда… прилетела и, вообще, как сюда попала?»
- Как попала, да, как попала? Захотела, вот и попала. - Между прочим, если ты соизволил заметить, я прилетела на корабле, а вот ты-то, как в шлюпке оказался?
- Понимаешь-ли, я до сих пор понять не могу. У меня по какой-то, пока неизвестной для меня причине, билет оказался досюда… Странно всё это. Яаа… я в другое место собирался попасть, а оно видишь как получилось… - Хотя… сейчас я уже и не жалею, что так вышло…  - Так ты знаешь, в какую сторону нам идти или нет? Если знаешь, то быстрей говори, иначе из меня последний жир вытопится.
- Неет… не знаю, - и, оглядевшись вокруг, раздумчиво добавила, - знаешь Джо, совершенно не представляю.  - Давай попробуем сориентироваться.
Я ещё раз осмотрел всю местность вокруг и ничего, кроме песка и небольших песчаных барханов не увидел. Даа, положеньице, подумал я. Если через пару часов мы не найдём укрытия от палящего солнца, наш организм обезводится и мы превратимся в высохшие мумии.

Пока мы так разговаривали и  осматривали  местность, на груди у меня начало что-то так жечь, так жечь, что, не выдержав боли, я залез рукой под рубашку и нащупал предмет, который обжигал меня.  Вытащив это  жгущее,  я очень  удивился  –  красно- коричневый камешек  стал похож на горящий уголёк   и   обжигал руку. Я быстро снял цепочку с шеи и хотел забросить его подальше, но неожиданно быстро ко мне подошла Гвен. Вид у неё был какой-то взволнованно-восторженный. Перехватив мою руку, она выхватила цепочку с горячим камешком.
В таком восторженно-возбуждённом состоянии я ещё ни разу её не видел.
- Откуда это у тебя, говори?! – в её голосе вновь появилась требовательность и жёсткость, - что молчишь, украл?!
Ошеломлённый её поведением и словами, я молчаливо пожал плечами, а затем, обиженно проговорил:
- Почему, сразу… украл? Это подарок моей квартирной хозяйки.
- Не врёшь?
- Мне это надо?
- Отдай мне его. Ты же всё равно собирался его выбросить.
Я что-то заподозрил в её словах. Меня насторожили и её поведение, и учащённое дыхание, и взгляд, она с такой жадностью, любовью и восторгом смотрела на кусочек горячего камешка, что это показалось мне даже неприличным.
- Извини, Гвен, но я не собирался его выбрасывать, я его остужал, - соврал я и, ещё раз повторил, - извини! И попытался через импровизированную чалму вновь водрузить его на место.
- Подожди, Джонатан, подожди!!!  Ты даже не понимаешь, какая вещь у тебя в руках и ты… ты  не сможешь ею воспользоваться, как надо… дай мне её, хотя бы на время.
- Я заколебался. А, ты вернёшь мне его, не обманешь?
- Верну, верну, не переживай, - в её голосе появились просящие нотки. Только дай мне его сейчас, он нас выведет к людям.
- Этот камешек? Ну и фантазёрка же ты, Гвен. Хотя, ладно, раз дала слово… поверю на этот раз, но если… – всё ещё колеблясь, я протянул ей источающий жар, камешек.
Она взяла его в руку, посмотрела на него, казалось, она пыталась что-то  найти  на  нём,  затем,  стала  медленно  поворачиваться  вокруг  своей оси. Двойная тень на песке тоже пришла в движение – она, колеблясь, то сужалась, то расширялась. Я с любопытством наблюдал за  манипуляциями Гвен с камнем и всё ещё ничего не понимал.
 Сделав полный оборот, она протянула руку в сторону ближайшего бархана и произнесла:
 - Нам туда!
- Это тебе камешек подсказал? – в моём голосе явно прозвучал сарказм, - ты не ошибаешься?
   Но она, ничего не ответив, вернулась к своему мешку, а вместе с ней, даже не сказав – «Прости!» ушёл мой камешек.
- Так ты, идёшь? – надевая лямки вещевого мешка на плечи, спросила она.
Мне ничего не оставалось, как последовать за ней.
  Глава  вторая
Таща кофр по песку я на первых же десяти ярдах понял – это не гладкое покрытие аэровокзала или тротуара, это песок и колёсики здесь не помощники, а наоборот. Подхватив кофр за ручку, я попытался ускорить шаг, чтобы догнать ушедшую вперёд Гвен, но песок быстро набился в туфли и стал, как наждаком, натирать ноги. Даа, так я далеко не уйду, понял я, а вот Гвен... она действительно сюда направлялась, обожгла меня догадка. Она, или знала  что-то об условиях на этой планете и поэтому так экипировалась, или же очень предусмотрительная.
Но, как-бы там ни было, она всё дальше и дальше удалялась от меня.
- Гвен, пожалуйста, умерь свою прыть! - закричал я своей подруге, - я не могу так быстро идти, как ты. Я же не спидер в конце-концов.
- Ты же знал куда летишь, вот и надо было одеваться соответственно, - уколола она меня.
- Чёрт тебя забери! Я, что, двадцать раз должен тебе объяснять как я сюда попал, - возмутился я эгоизмом девушки, - я же не по своей воле!
После моего возмущённого восклицания, она всё же замедлила шаг, и я вскоре догнал её. Теперь мы шли рядом. Я частенько останавливал взгляд  на  её  одежде  и  завидовал  –  мне  бы  так быть одетым: высокие голенища ботинок не позволяли песку попасть внутрь, толстые подошвы не пропускали жар, исходящий от песка, а уж о комбинезоне и говорить нечего. Даа, мне бы такую одежду, в очередной раз позавидовал я и облизал пересохшие, начавшие покрываться корочкой, губы.
Мы шли уже часа три, а впереди, сколько видели глаза, простирался всё тот же сверкающий под лучами жаркого двойного солнца песок, и не было даже намёка на какое-нибудь деревце. Даже кустарник, типа перекати поле, не рос здесь. Здесь была вотчина песка - вокруг песок, песок, только песок и ничего более! Хорошо ещё, что я по совету Гвен закрыл лицо полотенцем, оставив только узкую щелку для глаз, а то бы давно ослеп, а лицо от ожогов покрылось бы волдырями.
Кофр я давно бросил, вытащив из него и надев на себя несколько рубашек и рассовав мелочь по карманам. Моё тело покрылось обильным потом, и мне даже казалось, что моя одежда промокла насквозь, но она была сухой и, как ни странно, я сейчас переносил  зной  легче,  чем  в  начале приземления. Совет Гвен надеть на себя побольше рубашек и закрыть лицо полотенцем, как нельзя вовремя пригодился мне.
Гвен продолжала уверенно идти впереди, а я, оскальзываясь, постоянно останавливаясь, чтобы вытряхнуть песок из туфель, плёлся позади. Несмотря на свою хорошую физическую подготовку и желание не показаться слабаком, я окончательно и бесповоротно вымотавшись, запросил небольшого отдыха.
Каково же было моё удивление, когда Гвен, моя дорогая Гвен, услышав мою просьбу, мешком повалилась на песок. Её лицо было бледно, пот ручьями тёк по щекам, а руки мелко дрожали.
- Господи, Гвен! - ахнул я,  -  зачем  же  ты  так, а?! Мы  могли  бы раньше  устроить  отдых. – Гордость здесь не к месту, ты же слабая женщина…
- Я не слабая женщина, - услышал я её прерывающийся шёпот.
- Конечно, конечно, - поспешил я согласиться с ней. - Ты не разговаривай много, ты помолчи, ты отдыхай, пожалуйста…
Восстановив дыхание и передохнув,  я помог Гвен подняться, и мы пошли дальше, но уже не так быстро. Гвен сбавила обороты.
Впереди был всё тот же горячий, режущий своим блеском глаза, песок, а сверху два, посылающих свои обжигающие лучи, солнца. Я совершенно выбился из сил.  Гвен тоже. Я это видел и чувствовал.
В своём движении мы были похожи на двух выпивших виски людей. Мы, еле передвигая  ноги, часто спотыкаясь и падая, медленно продвигались вперёд. А упав, медленно-медленно, помогая друг другу, поднимались и опять, делая три-четыре шага, падали.
После очередного падения, еле шевеля запёкшимися губами, я спросил:
- Гвен, ты не ошиблась в направлении?
- Нет,- ответила она слабым голосом, - но я больше не могу идти. - Оставь меня здесь, Джонатан.
Как я мог её оставить, такую нежную, добрую, ласковую, такую слабенькую физически и такую сильную духом. Взвалив её на плечи, покачиваясь от усталости и напряжения, я сделал шаг, затем второй и упал…
Сколько раз  я вставал,  взгромождал Гвен  на спину и делал шаги, в моём затуманенном мозгу не запечатлелось. Я терял сознание, вновь приходил в себя, поднимал девушку, делал шаг, затем, другой и вновь терял сознание.   В очередное своё просветление я сообразил, что не несу на себе Гвен, не делаю шаги - я ползу и тащу её за воротник комбинезона, а впереди меня всё тот же песок и двойное жаркое солнце над головой.
Во мне не осталось ни капли влаги, я чувствовал себя, как обгоревшая, обуглившаяся головёшка и мне иногда казалось, что мои кости при каждом движении издают сухой треск и шелест.
Господи, взмолился я, помоги! Помоги спасти девушку от смерти, и  меня  в доброте  своей не забудь!
Кое-как разлепив веки, я увидел -  мы на вершине бархана, а впереди, в знойном мареве, виднеются верхушки деревьев.
Прошептав: «Потерпи, милая, ещё немного. Пожалуйста, не умирай, я люблю тебя» - вновь потащил Гвен за собой. Теперь мне было легче – я спускался вниз, впереди у меня была цель, впереди, за следующим барханом, были деревья. У меня даже мысли не возникло,    что   это    может быть не  настоящий оазис, а чистейший обман зрения, потоки перемещающегося горячего воздуха, что это мираж.

Не знаю, как мои движения выглядели со стороны, но я думаю, как у черепахи. Я загребал руками, отталкивался ногами, подтягивал к себе девушку и, зажав зубами её комбинезон, опять тащил вперёд.
Так повторялось сотни, тысячи, миллионы раз. Вообще, сколько? Не знаю, но я дотащил её и себя до какого-то маленького озерка и вполз в него. Последним усилием я расстегнул комбинезон на груди Гвен, побрызгал на лицо и, зачерпнув ладонями воду, попробовал влить ей в рот хоть несколько капель влаги и отключился окончательно.
 
                                                                                        Глава  третья
Пришёл я в себя совершенно неожиданно, как-то без раздумий, резко. Мне почему-то показалось, что чей-то пристальный взгляд пронизывает всё моё существо. На удивление  чувствовал я себя прекрасно, казалось, вовсе не было того многочасового нелёгкого пути по песчаной пустыне. И, словно не я поднимался и не я спускался по барханам и, что не я тащил Гвен, и вообще, ничего такого не было. А, как же Гвен? – спохватился я - жива или нет? – и открыл глаза.
Я лежал под деревом, в тени. Над головой, вверху, метрах в пяти-шести, слегка  покачивались  ветви  кокосовой  пальмы  со  спелыми  плодами,  а чуть в стороне, на другом дереве, пониже, висели гроздья бананов. Это или сон, или я умер, и мне всё мерещится, решил я и закрыл глаза.
- Эй, Джонатан, хватит валяться и придуриваться. - Вставай, пора двигаться дальше! - послышался звонкий голосок Гвен.
Да,  я  умер,  пришёл  к  окончательному выводу я.  Если  бы  я был жив, то  откуда  бы  здесь  взяться  звонкому,  чистому голоску моей подружки. Она же была без сознания, полумёртвая, или… почти мёртвая. И от страха потерять Гвен, я опять резко открыл глаза, чтобы убедиться, что она здесь, что она рядом со мной и не умерла.
Сбоку от моего изголовья, на коленях, склонив голову набок, стояла совсем даже не мёртвая, а живая и задорная  Гвен, и насмешливо улыбалась.
- Тыы…, правда…, живая Гвен, любовь моя? Тыы…не умерла? Или мне это только снится? – прошептал я, не веря в реальность происходящего.
- Дурачок, конечно это я, и не сон это вовсе, - услышал я милый голосок своей любимой девочки, - вставай, дорогой, пора двигаться дальше.
Я, ничего не замечая вокруг,  смотрел только на неё и слышал только её голос.
- Джонатан, да что с тобой?  Ты смотришь на меня так, будто я вернулась с того света.

Спасибо тебе, Господи!  –  поблагодарил  я  Всевышнего. Спасибо, что услышал мою просьбу! – и, встав на колени, я крепко прижал к себе Гвен.
 И вновь, как чуть раньше до этого, я почувствовал пронизывающий меня насквозь, чужой, изучающий взгляд. Оторвавшись от девушки, я оглянулся назад.
В пяти-шести ярдах, на солнцепёке, стояли трое, по виду детей лет по одиннадцати-двенадцати и смотрели на нас. А позади них красовались какие-то, похожие на страусов, птицы. Дети, или кто они там на самом деле, смотрели на нас, вернее, они смотрели на меня, а я смотрел на них. Потом я медленно перевёл вопросительный взгляд на Гвен и, не успел я задать вертевшийся на языке вопрос, как услышал:
- Не волнуйся, Джо, это наши друзья. Они видели, как мы, то есть, ты, притащил меня к священному озеру и примчались на помощь.
- Но… они…
- Да, Джо, - не дослушала она меня, - они похожи на меня, они мои соплеменники, которых я искала всю жизнь и наконец-то нашла…
Я переводил взгляд с неё на них и обратно, и не находил ничего общего в их облике. Они были смуглы, как я, глаза их были… только сейчас, пристально вглядевшись, я обнаружил – да, глаза их были того же цвета, что и у Гвен - желтые и такой же формы, как у марсианских кошек, а в остальном… нет, они здорово отличались от Гвен.
…Поверь мне на слово, дорогой, - торопливо, проглатывая окончания слов, продолжала быстро говорить Гвен. - Потом, чуть позже я тебе, если разрешат старейшины, всё расскажу, а пока, вставай, и поехали.
Я оглянулся вокруг и не увидел ни одного маломальского транспортного средства. Вопросительно подняв брови я, по давно укоренившейся у меня привычке, хмыкнул:
- Что-то я не вижу здесь ни одного маломальского транспортного средства. - Или я совсем слепой? – и опять хмыкнул.
- Я тоже не совсем поняла, на чём мы поедем, но они показывают - посмотри Джо - на этих птиц.
Точно, пока я слушал подружку, двое уже сидели верхом на птицах похожих на страусов,  а третий  ребёнок,  делал  приглашающие жесты и показывал на спины других птиц.
Мы подошли ближе к группе из детей и птиц, и один из них, кажется это был мальчик, что-то проговорил. Две птицы подошли к нам и, подогнув длинные ноги, опустились  на песок. Следующий жест ребёнка был понятен без слов.
Осторожно, боясь раздавить или сломать птице позвоночник, я сел на неё и она, не успел я и слова произнести, легко поднялась на ноги, а я оказался лежащим на песке.
 Увидев мой кувырок, Гвен громко рассмеялась, а дети заулыбались.
Ну, раз моя подруга, моя жёлтоглазая любовь смеётся, значит всё хорошо, значит с ней всё в порядке.
- Нечего смеяться над бедным неумейкой, - как-бы обиделся я, - подумаешь, сверзился! -  Посмотрим, как ты, подруга, справишься.

Но она справилась намного лучше меня, она не упала, а я вынужден был воспользоваться помощью старшего из ребят. Это меня задело неимоверно, и я восседал на спине страуса, надувшись как сыч.
- Джонатан, не бери в голову, - стала успокаивать меня Гвен, - научишься и ты: - Ты ещё будешь в соревнованиях участвовать.
Но мне было не до соревнований. Кто-то из ребят издал какой-то горловой звук, и страусы, или кто они там, помчались со скоростью, спидера. Я крепко обхватил ногами своего «коня» и еле удерживаясь  на  спине,  помчался следом. А, Гвен?..
Настала моя минута торжества! Она завизжала, наверное, от страха и, ухватив страуса за шею, почти легла на него.
Мы неслись со скоростью не менее тридцати миль в час. Горячий воздух бил в лицо, залазил во все щелки одежды, но это всё же был не такой мучительно  обжигающий жар как, когда мы тащились по песчаным барханам.
 Потом-то я узнал,  страусы  могут  бегать  и с  большей скоростью  –  до  семидесяти миль в час. А сейчас… и эта скорость для меня и, думаю, для Гвен, была огромной. Когда я немного приловчился удерживаться на спине своего пернатого спидера, и у меня появилась возможность смотреть по сторонам, я увидел то, что должен был увидеть раньше, или хотя бы догадаться. Страус имел узду и, сейчас, она свободно болталась у него на шее.
Кое-как дотянувшись до неё, я натянул поводья и мой «спидер» остановился. Вон оно как, засмеялся я, теперь мне не так страшна езда на страусе. Гопля, гопля! Поехали дорогой, а то мы отстали и можем затеряться в этой чёртовой пустыне.  Думаю, затеряться мне бы не удалось, потому что страус и без моих понуканий со всей прытью помчался вслед за удалявшейся кавалькадой.
А минут через пять подпрыгивания на спине «спидера», в знойном мареве я увидел серые постройки, похожие на высокие дома. Их было так много, что я сразу сообразил – это город, но только какой-то странный.
А странным он мне показался по одной лишь причине – он был… он был… Господи, да, ведь это же развалины города! - непроизвольно ахнул я. Ааа, где же живут жители, неужели в этих развалинах? Господи, куда ты меня затащил? Ии-и, почему я раньше его не увидел. Оглянувшись назад, я моментально получил ответ – город располагался в низине, а я был на гребне ровного-ровного плато. Прими я чуть правее, когда полз по пескам, я бы приполз прямо в город. Вот судьба! Обязательно надо было нам подставить подножку и привести к озерку. А, может это и к лучшему, кто ответит на этот вопрос? Только не я.
 
                                                          *    *    *
Вся кавалькада остановилась, наверное, чтобы мы с Гвен полюбовались панорамой «города».
Гвен, часто жестикулируя, о чём-то спрашивала, если можно так сказать, у ребят, а они тоже, жестикулируя, пытались, что-то ей объяснить.
Рассматривая открывшиеся передо мной величественные развалины, я обратил внимание на бирюзовую полоску за ними. Она начиналась с другой стороны города, где-то за зданиями, и скрывалась за горизонтом.
Подъехав на «пернатом скакуне» к Гвен, я потеребил её за рукав и, когда она оторвалась от созерцания развалин, попросил спросить у ребят, что это там, за городом. Она «поговорила» с ними и показала в сторону полоски, а затем, выслушав ответ, повернулась ко мне - это море!
Я ошарашено захлопал глазами. Ну, надо же, здесь и море есть! Вот здорово! Ох и накупаюсь! - обрадовался я перспективе поплавать и понырять. Всю жизнь мечтал попасть на море…
- Гвен, это ж моя золотая мечта детства… увидеть море и поплавать в нём.
И настолько сильно было моё желание окунуться в морские воды, что я физически ощутил как тёплая мягкая вода приняла меня в себя. Я даже глаза закрыл от удовольствия и почмокал губами.
- Джонатан, не раскатывай губы раньше времени! – прервала мою мечту, Гвен. - Лучше поехали, ребята торопят… - Говорят, здесь небезопасно!
- Ехать, так ехать, - пробормотал я и тронул своего «скакуна».
 
                                                          *    *    *
Мы проезжали по широким улицам среди полуобвалившихся зданий, гуськом пробирались через проходы сделанные среди завалов… Оглядываясь по сторонам, я видел лишь пустоту и разрушения.
Пустыми глазницами окон на нас смотрели кое-где уцелевшие, покрытые копотью стены зданий, и нигде я не увидел ни одного деревца. Это был  мёртвый,  но, возможно  когда-то  очень  красивый  город.
Проезжая по улицам, вернее, по тому, что было раньше улицами, я видел: кое-где, сквозь древнюю копоть пожарища, проглядывали изумительного рисунка орнаменты, барельефы. По пути нам встретилось несколько прекрасных, более-менее сохранившихся колонн и порталов. Красивый и богатый город  когда-то был! – окончательно пришёл я к выводу. Жаль, что кто-то его разрушил.
Несколько раз, повернув на перекрёстках, мы оказались на огромной площади. На удивление, она была освобождена от обломков и плитка, покрывающая её, сверкала первозданной чистотой.
Странно, неужели у них так мало осталось горожан, что они не смогли освободить от завалов хотя бы пару кварталов вокруг площади?  - удивлённо, и с некоторым сомнением, подумал я. Но я не успел спросить об этом наших сопровождающих, вскоре мы въехали в какую-то арку и оказались в огромном, с высокими сводами и десятком уцелевших колонн, помещении.
По жестам наших мальчишек - проводников или конвойных? - я понял, мы приехали, здесь наша конечная станция. Ребята ловко, а я и Гвен, свалившись мешками, слезли с пернатых коней и они, освободившись от всадников,  без  сопровождения  людей,  направились  к  одной  из стен помещения и скрылись за открывшейся перед ними дверью.
 Что будет дальше, посмотрим, решил я, а пока надо быть настороже, кто знает, чего можно ожидать от местного населения и вообще, вначале, надо понять, что это за народ. Подойдя к Гвен, я ронул её за рукав:
- Гвен, держись поближе ко мне.
- Джо, тебя что-то насторожило?
 - Пока нет, но… на всякий случай… понимаешь?
- Джонатан, успокойся, это же мои соотечественники, ничего плохого от них я не ожидаю, - не дала закончить она мне.
- А, вдруг они каннибалы?
В ответ она только рассмеялась. Её смех не успокоил меня, я всё же решил быть начеку. Мало ли, что? Соотечественники, не соотечественники, а тоже  должны чем-то питаться. Что-то я не заметил в этих песках ни полей, ни огородов, ни животных… - Хотелось бы знать, чем они питаются?  Это был конечно риторический  вопрос, но вопрос, который требовал уточнения.
- Пошли Джо, ребята зовут, - оторвала меня от размышлений по поводу еды, Гвен.
Мы направились в дальний конец помещения и, я лишь тогда заметил бездонную пустоту под ногами, когда оказался на её середине. – Чёрт! Чёрт! Чёрт! Надо же, так увлечься наблюдением за сопровождающими нас ребятами и окружающей обстановкой чтобы… -  ругнулся я в сердцах, что не заметил, как попал на гравитационную подушку… Чёрт! Чёрт! И ещё раз, чёрт!  Слава Богу,  что не попал ногой в какой-нибудь капкан, а всего лишь на подушку гравитационного   лифта. Раззява! - вновь укорил я себя. Трижды раззява! Чему тебя, идиота, только в школе учили?!
 
                                                           *    *    *
Лифт уходил на глубину не менее тысячи, полторы тысячи ярдов. Цепочка фонарей терялась глубоко-глубоко внизу, а вдоль стены  колодца  вилась  ажурная  металлическая  лестница.
До уровня десятого или одиннадцатого этажей в стене можно было заметить тёмные провалы, похожие на входы в горизонтальные коридоры. 
 Мои предположения о наличии горизонтальных коридоров подтвердились, когда мы спустились до шестнадцатого этажа и ступили на покрытый мозаичной плиткой пол.
Коридор был слабо освещён старинными люминесцентными лампами. В боковых стенах, то тут, то там, виднелись   встроенные двери, но на звук наших шагов ни одна из них не открылась.
«Какой-то странный народ здесь живёт. Какой-то, я бы сказал, нелюбопытный совершенно», прислушиваясь и приглядываясь к окружающему, подумал я, и ещё больше насторожился. Мы издаём такой шум, а они, хоть бы хны! У нас бы уже половина населения планеты высунула любопытные носы, а то и толпой собрались.
 Прошли ещё немного, и я окончательно заволновался: «А может здесь никто не живёт? Может быть в этих коридорах находятся подсобные помещения вроде разделочной трупов людей с холодильной камерой или тюрьма?!»
Я стал поглядывать по сторонам ещё более внимательно, ища возможность, при первом же удобном случае, смотаться. – «А, как же Гвен? – приструнил я себя. Я же не могу сам улизнуть, а её оставить на съедение этим... этим... да чёрт их знает каким этим? Надо её предупредить, но как?! Эти всё время идут рядом… Что ж, придётся подождать… а, вдруг будет поздно и возможность не появится?!
Я машинально переставлял ноги, а в голове, в мозгу, прокручивал возможные способы побега.

Мы прошли, не останавливаясь, мимо десятка закрытых дверей. Я для проверки, как-бы нечаянно, торкнулся в пару из них… ага, щас! Держи карман шире! Будут они в морге… или в тюрьме держать двери нараспашку, дураки что ли – конечно заперты! После десятиминутной шагистики, наконец-то мы остановились. Наши сопровождающие, а может быть конвой? - попросив нас подождать, вошли внутрь какого-то бокового помещения и закрыли за собой дверь. Оставшись вдвоём с Гвен, я прошептал:
- Ты не заметила у них никакого оружия? Гвен, не пора ли делать ноги?
- Заметила. А, что?
- Какое?!
- Господи, Джо… да самое, что ни на есть, обыкновенное -  лазерные пистолеты.
- Чтооо?
- Правда, не совсем, как   наши пистолеты, но, что лазерные, так это, точно! Я в них отлично разбираюсь, - без волнения, но тихо закончила она.
Моя подруга всё больше и больше удивляла меня. Ну, откуда, скажите на милость, простая девчонка из захолустной сельскохозяйственной планетки может разбираться в оружии. Я, специально подготовленный инспектор, и то не заметил у них оружия, а она, пожалуйста, сумела не только увидеть, но и определить, что оно не нашего производства. И эта… её экипировка… я сразу догадался, она изготовлена по специальному заказу. Чёрт! Что, в конце-концов, творится вокруг меня и во что я так «аккуратно» сумел вляпаться?!
Я не успел до конца решить, во что я вляпался. Но, что вляпался, так это уж точно - к бабке ходить не надо!
 Открылась дверь, и нас пригласили войти.
                                                                                            Глава  четвёртая
В ярко   освещённой   комнате,   на   возвышении,   покрытом ковровой подстилкой восседали четверо - трое мужчин и женщина.   Одежда мужчин состояла из серебристого цвета тюрбанов и зелёного цвета, бурнусов. Нижняя часть лица была прикрыта чем-то вроде шарфа, но красного цвета. Женский наряд почти ничем не отличался от наряда мужчин, за исключением головного убора. Он представлял собой чалму белого цвета, концы которой прикрывали лицо. Только глаза оставались открытыми.                                                                                   
Определить, кто передо мной, мужчина или женщина, для меня не составило большого труда. В школе нас долго и тщательно учили определять пол любого живого существа по чуть заметным признакам: одежде, манере разговора, расцветке   шкуры и сотням других признаков. Нам говорили: «В своей работе вы можете встретиться с любыми разумными гуманоидами мужского или женского пола, и к каждому из них должен быть свой подход - с мужским полом разговаривайте уверенно и конкретно ставьте вопрос, а вот с женщинами… с ними разговаривайте мягко, вкрадчиво, как бы обволакивая…». Я воспользовался полученными в школе знаниями, чтобы определить, кто передо мной и, кажется, не ошибся.
Несколько минут мы находились под пристальными, изучающими взглядами этих четверых. Затем,  мужчина,  сидящий  справа  от  женщины,  глядя на меня, что-то проговорил. Пришлось напрячь память, и быстро вспомнить чему нас обучали в школе. Но, по-видимому, он догадался по моему виду, что я не понял его вопроса и пытаюсь разобраться, на каком языке он задан. Тогда,  он  повторил его  уже на межгалактическом разговорном языке: «Кто вы и откуда?».

В голове заскакали мысли: а, вдруг он знает, что меня разыскивают килеры и захочет выдать меня? Говорить правду или нет? А, что будет, если я скажу правду, а … если солгать?
Но, с ответом меня опередила Гвен. Она сказала, что мы недавно поженились, то есть, вступили в брак и это наше свадебное путешествие. Попали мы сюда случайно, из-за скандала учиненного мужем (она возмущённо указала пальцем на меня), то есть, мной, на корабле. Нас высадили на первой же попавшейся на пути планете, и теперь она жалеет, что согласилась стать моей женой! А в доказательство своего возмущения она, повернувшись ко мне, влепила  звонкую оплеуху.
От такого нахальства с её стороны, я вначале даже онемел, а придя в себя, пробормотал: «Ну, Гвен, ну, подожди! Я тебе эту, незаслуженную мной пощёчину верну,  «Отольются  кошке мышкины слёзки!»». Я даже не думал, что моя перепалка с Гвен окажет благотворное влияние  на наше положение среди допрашивающих нас, во всяком случае, на первых порах. Четверо мужчин, в их число входил я, нахмурились, а в глазах женщины промелькнуло торжество победы – победы   женщины над мужчиной.
Но наше улучшившееся положение продлилось не долго. Мужчины перевели пристальные взгляды на мою спутницу и кровь моя закипела. Даже в обтрепавшемся комбинезоне, Гвен выглядела очень даже соблазнительно. Воцарилось недолгое молчание.
- Вы сказали, у вас свадебное путешествие, но посмотрите на себя и на своего мужа, - прозвучал в тишине, с ноткой явного недоверия, голос женщины, - глядя на одежду вашего мужа, вернее, на то, что от неё осталось, я склонна поверить, а вот ва-ша-а…
- Простите, мадам, - перебила её Гвен, - именно из-за моей, как Вы правильно сказали, одежды мой муж и поскандалил. - Я примеряла комбинезон, мы по профессии оба археологи и, именно   в этот момент, не попросив разрешения, в каюту вошёл второй помощник командира корабля, а я, как вы понимаете, в «неглиже». Он стал откровенно пялиться на меня, муж… ну, вы, - обратилась  она к мужчинам, -  меня понимаете, не сдержался… иии…
Она, так красочно описала эпизод, и так мило ещё больше позеленела, что, не знай я настоящую причину нашего появления на планете, обязательно бы поверил ей. И, на наше счастье, умудрённые жизненным опытом старейшины, поймались на её «правдивое» описание событий предшествующих нашему появлению у них. Они ей поверили! Лишь женщина, как-то скептически поджала губы, но что она могла противопоставить молодости, красоте и красноречию?
- Можете поселиться у нас в городе, вас проводят в ваше помещение, -  услышал я скрипучий, как звук от колеса не смазанной арбы, голос ещё одного мужчины. – А, пока, подождите за дверью.
Я вздохнул с облегчением, кажется, сегодня нами не будут ужинать. Ну, Гвен…, ох, доберусь я до тебя, ох доберусь, смотри-ка ты, вздумала флиртовать и глазки строить. И, когда мы вышли в коридор я, не сдержав справедливого негодования, прошептал:
- Ты бы поменьше глазки строила, дурёха, - упрекнул я ветреницу, - а то, ненароком съедят первой.
- Фуу, Джонатан, я же говорила тебе – они не людоеды…
- Подождём, увидим…
- Джо, ты случаем, не ревнуешь? – и её глаза озорно блеснули.
- Вот ещё. Чего бы это я стал ревновать? - буркнул я.
- Ревнуешь, ревнуешь, я же вижу…
Не дав разгореться «семейному» скандалу открылась дверь, из комнаты вышел мужчина, заговоривший с нами первым при «знакомстве».
- Пойдёмте, я покажу, где вы будете жить.
 
                                                           *    *    *
Поднявшись на лифте до шестого этажа, мы двинулись по коридору за проводником.
 Во  время  всего  нашего  пути  он  не  проронил ни слова. Он, или молчаливо стоял в лифте или, также не пероизнося ни слова, шёл по коридору, и лицо его ничего не выражало, кроме холодного равнодушия. Гвен попыталась было задать ему какой-то вопрос, но он не ответил, он только посмотрел на неё и показав рукой на дверь без таблички и без номера, остановился.
- Заходите, - произнёс он лаконично.
Дверь, как по мановению волшебной палочки, отворилась, мы вошли в освещённую  зеленоватым  светом  комнату,  а  затем  я услышал,   как дверь за моей спиной закрылась и раздался негромкий  щелчок запора.
- Что это, почему? – испуганно воскликнула Гвен.
Она попыталась открыть дверь и даже толкнула её плечом, но усилия её оказались тщетными. Дверь не открылась. Мы оказались запертыми в помещении.
- Джо, почему нас заперли, что им нужно от нас?!
- Не знаю. Давай сначала осмотримся, а потом, посидим, подумаем.
- Но, Джо, что они хотят от нас?!
В голосе Гвен явно сквозили испуг и истерические нотки. Приложив палец к губам, я жестом попросил Гвен не выяснять отношений вслух и, что надо помалкивать, а приблизив губы к её прекрасному ушку, прошептал: «Дорогая, потом поговорим. - Быть может, нас подслушивают и даже наблюдают за нами».
- Ноо…
- Гвен!!!
                                                                  *   *   *
Нам предоставили «апартаменты» из двух комнат и ванной. На уложенных мозаичной плиткой полах, в беспорядке были раскиданы несколько шкур каких-то неизвестных мне зверей или местных животных, а в спальной комнате, я почему-то решил, что это спальная комната, посредине, возвышалось сооружение похожее на кровать, только без спинки и подголовника.
Вот как они живут, ещё раз окинув взглядом нищенскую обстановку помещения, огорчился я, и взглянул на Гвен? Любопытно, какое впечатление окружающее «богатство» её соотечественников произвело на неё? Но она молчала и только окидывала настороженно-любопытным взглядом предоставленные нам для проживания «хоромы».

Мы сегодня побывали в двух помещениях:  в одном - при «официальном» приёме, и вот в этом, втором, куда нас привели и заперли. И, что же мы увидели?  А увидели  мы совершенно голые  стены,  несколько  шкур  на полу, да  жёсткие возвышения  - непонятно для чего предназначенные:  то ли для сидения, то ли для сна. Неужели здешний народ так обнищал, что у них вообще ничего не сохранилось из мебели, или… это сознательная, хитрая показуха - мол, смотрите, у нас брать нечего, мы бедны как церковные мыши, или… мы всё же в тюрьме, под замком?
- Гвен, что ты на это скажешь? – повёл я рукой вокруг.
- Даже не знаю, что тебе ответить. Я не меньше тебя удивлена происходящим и, никак не пойму, почему нас заперли. -  Мы пленники, что ли?
Чтобы успокоить её, я равнодушно, хотя внутри меня всё волновалось, произнёс: «Что ты, просто они решили предостеречь нас от неприятностей».
- Каких неприятностей, Джонатан?! Каких?!
- Представь, нас одолело любопытство, мы вышли из помещения… - Не зная расположения подземного города, мы заблудились…
- Джо, ты сам-то веришь в то, что говоришь?
Конечно, я не верил. Но я, как мужчина и защитник, должен был так говорить. Если бы я так не говорил, то кто знает, что было бы потом? Может истерика со слезами, а может, что и похуже… допустим - потеря сознания… обморок. Кто их, этих женщин, поймёт?
 
                                                                                             Глава  пятая
Давным-давно животные и человек нуждались друг в друге для того, чтобы выжить в диком и враждебном мире, который был для них одинаково суров. Их содружество было долгим и плодотворным, но, постепенно, они потеряли чувство дружбы и доверия друг к другу.
И вот, мы теперь стремимся покровительствовать животным: сдерживать и ограничивать их способности, сравнивать их физические качества, ум, саму жизнь, с нашим новым положением. Но животные живут в особом мире, мире, который совершенно отличается от нашего мира, и этот мир древнее на много миллионов лет.
Передо мной мелькали картины миров заселенных чудовищами. Они  окружали  меня  со  всех  сторон  и  я,  пытаясь  спасти  свою жизнь, обращался к ним с просьбой вспомнить нашу былую дружбу, но в ответ лишь слышал: «А ты, помнишь...?!» И, следовало перечисление множества предательств, унижений и обид, нанесённых человеком их предкам…
Проснулся я весь в поту и с учащённым сердцебиением. Ночь или день, день или ночь сейчас?  В помещении  всё также мерцал зеленоватый свет и в этом свете, лицо спящей рядом со мной,  Гвен, казалось, сливалось с освещением.
Она спала свернувшись комочком как кошечка, и была так трогательно-беззащитна, что, казалось, она хотела стать как можно меньше, незаметней. Стать менее заметной для кого-то или, может быть, она забилась в потаённый уголок и хочет, чтобы её не нашли…?
 Джонатан, прошептали её губы во сне, помоги мне… и вновь установилась тишина.
 Ей сниться что-то неприятное, подумал я. Разбудить, или пусть всё же спит? Не придя ни к какому решению, я вновь провалился в сон.
                                           *   *   *
 Во второй раз  проснулся я с гудящей головой и не сразу сообразил, где я. В моём сознании сплелись в клубок ночные сновидения и действительность, и мне необходимо было время, чтобы разобраться во всём этом. Гвен лежала рядом со мной с открытыми глазами, по ней было видно, что она давно не спит и что-то тревожит её.
- Гвен!
- Да, дорогой.
- Как ты себя чувствуешь? Ты звала меня во сне, тебе приснился дурной сон?
- Джонатан, у меня такое состояние, будто я опилась какого-то дурмана и меня покачивает, как на волнах… - А… ты? Как ты себя чувствуешь?
- Паршиво, если не сказать по-другому.
После  её  вопроса  у меня  в  мозгу,  казалось,  открылась форточка, и в неё словно свежий ветерок подул: ко мне пришло понимание происходящего - теперь мне было понятно наше состояние и откуда такие сны. Не иначе, как  в пищу нам что-то подмешали и я не ошибусь, если скажу, над нашим мозгом проводили  какие-то манипуляции, решил я.
Значит…, это значит… во вчерашний «убедительный» рассказ Гвен о нашем появлении на планете, кто-то не поверил и решил проверить при помощи приборов или ещё каким-то другим, непонятным для меня, способом. И этот кто-то, я попытался вспомнить выражение лиц наших экзаменаторов… да – женщина, скептически поджавшая губы. Это её работа! Это она лазила в наш мозг, пришёл я к заключению.  Вот тебе и отсталые аборигены, и разрушенный город!
Надо быть очень и очень осторожными и попытаться выяснить, с кем мы, на самом деле,  имеем дело. Иначе эти - высокоразвитые, владеющие современными технологиями, «никому не причиняющие вреда аборигены», действительно, сожрут нас и, чего уж тут греха таить, не подавятся. Ах, Гвен, Гвен, сними шоры с глаз своих и присмотрись хорошенько к своим соплеменникам…
Но ничего этого я ей не сказал. К чему девочке лишние тревоги, решил я… Она так рада, что нашла своих соплеменников. Буду действовать самостоятельно… по возможности, конечно.
- Гвен, как ты считаешь, мы можем подняться наверх и ознакомиться с городом?
Собственно, «подняться наверх» я предложил ей с одной целью, поговорить без посторонних, подслушивающих нас ушей и обсудить план наших дальнейших действий, потому что…, потому что, я не доверял местным жителям.
- Почему, нет? – задумчиво произнесла она. Такого запрета я не слышала. Вот позавтракаем и пойдём.
- Кхм-м, пойдём?.. Ааа, что дверь заперта ты, случайно, не забыла?
- Ой! Совсем забыла. Но ты, Джонатан, не беспокойся, я мигом с ними справлюсь... это не проблема.

Через полчаса после утренних процедур и скромного завтрака (мы всё же рискнули поесть), она начала производить только ей понятные манипуляции с дверью. Я с любопытством наблюдал, как она, казалось, обнюхала дверь, но я-то понимал, просто она рассматривала её. Затем, начала делать какие-то пассы над ней и вдруг что- то щёлкнуло в двери, и она приоткрылась.
Удивлению моему не было предела!
- Гвен, как ты это сделала? - прошептал я.
- Потом Джо, потом. Придёт время, я тебе всё объясню.
 Стараясь производить как можно меньше шума, мы быстрым шагом направились к «лифту».
 Нам повезло, никто не встретился на нашем пути, хотя… у меня  было такое чувство,  словно нас  всё  время сопровождает чей-то взгляд. А, может быть, это просто разыгралось моё воображение? Или, это продолжал действовать на меня какой-то, введённый мне, наркотик?
Уже  перед  самым выходом  на  площадь  нас  задержали  два желтоглазых  аборигена. Они,   отчаянно  жестикулируя,  пытались  нам что-то объяснить, но я ни «бельмеса» не понял. По-видимому, в моей школьной программе  по  языковой  подготовке,  наши  кураторы  что-то  недоучли.  Из всех, преподанных мне языков, именно этот, регуловский, по какой-то причине отсутствовал в моём обучении, и я оказался в положении глухонемого.
Неужели наши преподаватели не знали, что на Регуле ещё сохранились местные жители и нам когда-нибудь придётся встретиться с ними. А теперь, вот стой и «хлопай» глазами.
Я  посмотрел  на  Гвен.  Мне  показалось,  что  она  что-то  понимает  во всей этой тарабарщине. Во всяком случае, весь её вид говорил мне об этом. Не может же человек, не понимавший, на каком языке с ним  говорят и что говорят, с таким вниманием слушать, а затем и отвечать, подумал я и, приняв  «умный вид», продолжил слушать их разговор.
Хотя… она же сумела поговорить с детьми, когда мы ехали на страусах, вспомнил я. Ааа… может быть… во мне начало проклёвываться подозрение, она умеет говорить на языке жителей Регула, а мне об этом не сказала? Нужно будет постараться найти способ  узнать у неё. Господи, сколько нового за такое короткое время, сколько неизвестного…
Во время этих «жарких» переговоров я не сводил глаз с переговорщиков и когда одна и другая сторона выдохлись, и наступила тишина, я обратился к Гвен:
- Выкладывай, из-за чего разгорелся весь этот сыр-бор? - Чего вы размахивали руками и кричали, как испуганные сойки?
- Мы не размахивали, как ты говоришь, руками и тем более не кричали, мы спокойно разговаривали. - Они говорят, что опасно выходить за пределы  площади  и,  тем  более  опасно,  без  подробной карты города. Мы, предупреждают они, можем заблудиться и погибнуть от голода и жажды и, самое страшное, что может случиться с нами, мы можем попасть в руки «Дикого Племени»... - За периметр площади можно выходить только группами и хорошо вооружёнными.

- Какого-такого «Дикого Племени»?!  А, вдруг, ты неправильно их поняла… - Ты же не знаешь их языка?
- Кто тебе это сказал? - Во всяком случае, не я. Согласен?
Против её довода мне нечего было возразить. У нас, действительно, не было разговора на тему языковых знаний. Вот, чёрт! Как это я мог так опростоволоситься? Учили, учили тебя, придурок, выругал я себя, а ты элементарной вещи, как знание языков своей подруги до сих пор не выяснил. Чтобы ещё больше унизить себя, мысленно добавил: «Идиот!  Настоящий, полноценный  идиот! Тоже мне - Межгалактический Финансовый Инспектор!»
- Что будем делать? Возвращаемся назад? – как-бы вскользь поинтересовался я.
- Нет. Я попытаюсь их уговорить.
- Аа-а, как же эти… как их… Дикое племя… с ним-то, как? - А мы  ведь, если помнишь, совершенно без оружия… - Сожрут  ведь, гады, нас… или эти… или Дикие… - Хорошо, если хотя бы зажарят, а то ведь  живьём сожрут и косточками не подавятся! - заволновался я, представив, как волосатый людоед впивается огромными, жёлтыми зубами в тело моей девочки…
О, Господи! От представившейся мне картины, я даже, кажется, побледнел.
- Джонатан, что с тобой? – Ты, часом, не заболел?
О какой болезни она говорит?! Господи, тут не до жиру, быть бы живу! – вспомнил я высказывание своего друга детства, когда мы улепётывали от разъярённого соседа, у которого мы воровали финики.
- Давай вернёмся, а? Ну его, этот город, обойдёмся как-нибудь и без осмотра…- прошептал я в надежде, что Гвен прислушается к моим словам.
- Я не узнаю тебя, Джо.
- Я сам себя не узнаю, - согласился я, и с надеждой заглянул в её глаза.
Не мог же я признаться ей, что не за себя боюсь, а за неё, что страшно боюсь её потерять, что без неё мне жизни нет, что… Ооо! Господи!
Пока я так волновался, Гвен, оказывается, приступила к новому раунду дипломатических переговоров. После очередных криков и размахиваний руками у неё  появился сначала один лазерный пистолет, затем другой, и к ним пара запасных энергетических обойм.
Ну, Гвен! Ну, пройдоха! – восхитился я дипломатическими способностями своей подруги. Ну, молодец! Я бы никогда так не сумел. А может у неё получается потому, что она красивая девушка? Наверное. Почему-то этот вывод мне не показался неприятным, а даже понравился. Всё-таки здорово, когда на твою подругу засматриваются другие мужчины - это, как-бы, вселяет в тебя гордость, что именно тебя она выбрала из сотен, а может быть, и тысяч тебе подобных. Приятно, чёрт побери. Ох, как приятно! 
 Глава  шестая
Мы пробирались через очередной завал между двумя зданиями, когда  мне  показалось,  что  в  одном  из  окон,  слева,  мелькнула  какая-то тень. Мелькнула и пропала. Присмотревшись повнимательнее, я ничего и никого  не  обнаружил.  Показалось,  решил я, и немного успокоился, хотя, если честно, нервы мои были на пределе. Мне, за каждым углом, за каждым нагромождением камней чудились «Дикие».

Вот! Вот опять! Ну, это уж, вот, точно… - Да, я не ошибся. Точно, мелькнула какая-то тень в одном из окон…
 Полусогнувшись, я следовал за Гвен и настороженно всматривался  в развалины домов. «Бережёного – Бог бережёт!» - прошептал я, и потянулся за пистолетом.
- Джо, не надо, - услышал я шёпот Гвен.
- Но, там… Дикие.
- Я, знаю. - Они уже почти час следуют за нами.
- И, ты мне ничего не сказала?
- Ты бы стал палить во всё, что движется и не движется, и напрасно расходовать боезапас. Твоя стрельба только бы возбудила их и спровоцировала на начало нападения.
Она, конечно, была права. Но, как долго они будут нас преследовать и сколько их – один, пять, десяток? Сможем ли мы, вдвоём, противостоять неизвестной нам силе и не погибнуть? Нет, ну, надо же мне было оказаться на задворках вселенной, среди развалин неизвестного мне города, среди непонятного мне населения - ворчал я. А, в придачу ко всему, пробираться, согнувшись в три погибели, с постоянным ожиданием нападения каких-то Диких. Одна радость и утешение – Гвен, а так, ничего хорошего… ни впереди, ни сзади, ни даже с боков… Ко-шма-ррр!
- Джонатан, перестань ворчать, будь внимателен, чаще посматривай по сторонам. И после небольшой паузы, добавила: «Нам осталось пройти не более полумили».
- Пройти полмили по этим завалам? - До чего полмили? - зашептал я, схватив её за локоть. - Гвен, ты объяснишь мне, куда мы идём и, где наша конечная цель?
- Потерпи, я же говорила. Ты скоро всё узнаешь.
 
                                                   *   *   *
Но  пройти  спокойно  эти  полмили  нам  не  удалось.  Я  неожиданно  почувствовал,  как что-то  резко обожгло  мою  правую  ногу чуть выше колена. Инстинктивно  повалив  на  землю  Гвен  и  прикрыв её собой, я посмотрел на обожжённое место. Да, без сомнения, это явно был след от лазерного луча.
- Джонатан, сумасшедший! Ты чего на меня взгромоздился…? Не  можешь потерпеть до вечера? -  насмешливо прошептала Гвен и попыталась столкнуть меня с себя.
Ответом на её вопрос последовал новый выстрел, затем ещё и ещё…
Каменные крошки и пыль от попаданий, в послужившую нам естественной защитой валявшуюся колонну, скрыли нас от глаз нападавших. Вывернувшись из-под меня, Гвен поползла дальше, а я?  Я, как верный, но раненый рыцарь, медленно, не издавая стона, последовал за ней.
- Совсем ведь немного осталось пройти, - услышал я возмущённо-обиженный голос Гвен. - Справа за поворотом наша цель.
Я не стал комментировать её слова. Стиснув зубы от боли, я продолжал  ползти  за Гвен. Когда выстрелы остались позади, мы присели отдохнуть.
- Ты чего кривишься, как-будто тебе холодная вода попала на зуб?
- Меня… кажется… ранили.
- Когда это тебя ранили? Где, покажи? - заволновалась, Гвен.
- Когда я на тебя, как ты сказала «взгромоздился», а вообще-то, я тебя прикрыл, закрыл своим телом. Могла бы и спасибо сказать.

Рана оказалась достаточно серьёзной. Чуть ли не в треть дюйма глубиной полоса обожженного разреза пересекала моё бедро. Было над чем, задуматься.
Гвен из своих бездонных карманов комбинезона быстро достала узкий ремешок и ловко перетянула мне ногу выше раны. – «Потерпи,  дорогой, немного, потерпи, - зашептала она, - доберёмся до часовни, там они не посмеют нас тронуть… там… святое место» - она вытерла вдруг появившиеся на глазах слёзы.
Я посмотрел на любимое, осунувшееся от усталости лицо, по которому скатывались светлые горошины и подумал, как хорошо, что я встретил тебя тогда на звездолёте, как хорошо. У меня даже боль в раненой ноге приутихла от счастья.
- Нам пора, - выглянув из-за укрытия и никого не обнаружив, прошептал я.
Ползком, таща за собой не хотевшую слушаться раненую ногу, я последовал за Гвен. Мы доползли уже почти до угла, как нас снова обнаружили и обстреляли. Пришлось и нам применить оружие. Кажется, Гвен в кого-то попала, потому что, стрельба на миг прервалась. Затем,  раздался оглушительный рёв, словно из десятка ртов вырвалось: - «Огу-ррр-лл!!!» - и нас накрыл ливень разно- цветных лучей. Мы не могли не только ползти, мы не могли даже пошевелиться.
- Что будем делать, Джо?
- Ползти, как только огонь чуть ослабеет. Постараемся воспользоваться моментами, когда они перезаряжают обоймы.
- Тебе очень больно? – жалостливо спросила она и погладила меня по голове.
- Терпимо.
Не мог же я признаться слабой, но, оказавшейся в сложной ситуации такой сильной духовно и  такой храброй, девушке, что у меня от боли темнеет в глазах и я вот-вот потеряю сознание. Нужно было, хотя бы морально, поддержать её и найти в себе физические силы преодолеть оставшиеся двадцать-тридцать ярдов до входа в часовню. Может, действительно, мы сможем в ней укрыться?  Хотя… как знать.
 
                                                           *    *    *
У меня перед глазами, застилая зрение, плавал какой-то туман. Я не видел ни часовни, ни  «Диких».  Я только слышал, как Гвен, чуть приотставшая  от меня, выпускала заряд за зарядом. Храбрая девочка, сдерживая нападавших, прикрывала меня, и… я услышал, как вновь раздался злобный рёв, а  затем, ещё и второй.
- Молодец, девочка! - в полуобмороке подбодрил я её.
А сам я - полз, полз к виденной мной словно в тумане, заветной двери. Потом я услышал, как Гвен вскрикнула. Ранили,  понял я, и  усилием  воли  прогнал туман  из глаз. К ней бежали, приближаясь всё ближе и ближе, какие-то косматые, все в оборванном тряпье, звери.
Вот, впереди бегущий уже наклонился над ней, я выстрелил, почти не целясь, и попал. Он завалился набок, не успев сделать последний шаг к Гвен. Но следом за ним приближались ещё несколько…
- Гве-ее-н!!!– в отчаянии закричал я, - беги!!!

Не знаю, услышала ли она меня, или сработал её инстинкт самосохранения, но она поднялась и, не скрываясь, бросилась за мной.
То ли ей помогли Святые, то ли Дикие растерялись от неожиданности её поступка, но они не стреляли, а молчаливой толпой гнались за ней. Они, наверное, были уверены, что лакомая добыча, считай, была у них уже почти в руках, подумал я. От усилия думать, или по какой-то другой причине, меня пронзила резкая боль. Но сознания я не потерял. Я увидел, как в самый последний момент, когда им оставалось только протянуть руку, чтобы схватить её, она, не смотря на ранение, как вихрь ворвалась в часовню, а я из последних сил успел захлопнуть и запереть входную дверь.
Мы оказались в кромешной темноте.
 За металлической дверью слышался злобный рёв, какое-то движение, затем раздались громкие, настойчивые стуки в дверь. Слава Богу, нападавшие не стали применять оружие.
 Быть может, они боялись гнева Богов? А может, они знали что-то такое о двери, что не стали в неё стрелять?
Последней моей мыслью перед окончательной потерей сознания, была мысль о Гвен, и была благодарность Богу за её спасение!
 
                                                    *    *    *
Лицо Гвен заметившей или почувствовавшей, что я пришёл в себя, осветилось улыбкой:- Как ты, дорогой?
- Прекрасно. Помоги мне сесть, а то я боюсь потревожить рану и снова потерять сознание.
- Какую рану? – лицо Гвен, как мне показалось, выразило явное, неприкрытое, недоумение.
- Не понял твоего юмора. Рану на ноге…  ты, что, забыла?
- Нет у тебя никакой раны, я её вылечила.
- ?!  Не понял, - обескуражено произнёс я и посмотрел туда, где была моя рана.
На ноге, чуть выше колена, в брюках зияла опаленная дыра…
- Вот, видишь!
Я расширил дыру, чтобы показать ей рану, но раны на ноге не было. Сквозь дыру просвечивало моё совершенно здоровое, смуглое молодое тело. Я переводил удивлённый взгляд с ноги на Гвен и обратно, и растерянная улыбка не покидала моего лица.
Насладившись моим замешательством, Гвен весело рассмеялась.
- Я же говорила тебе, что не раз удивлю тебя. - Помнишь, я пообещала рассказать тебе о своей жизни, о том, почему оказалась на этой планете и, по счастью или несчастью, судить тебе, ты оказался рядом со мной… - Помнишь?
- Да, ноо…
Тревога вновь поселилась во мне и стала вгрызаться в мою душу всё глубже и глубже. Я, не дослушав её, спросил:
 - Гвен, ты подумала, как мы отсюда выберемся? - А, если нам придётся провести здесь, в окружении Диких… не один день… - Чем мы будем питаться?

- Дорогой, о пище земной не беспокойся, здесь всё есть и не на один день. Завтра, в крайнем случае, послезавтра, за нами придёт спасательный отряд и выведет нас в подземный город. Или же… до их прихода, что предпочтительнее, успеет прилететь шлюпка с корабля, тогда мы улетим домой. - А пока… давай перейдём в другое помещение и перекусим, я голодна, но ждала твоего пробуждения ото сна, - будто совершенно не обидевшись, что я так невежливо перебил её признание, сказала она.
- Какое, другое помещение?! - Какая шлюпка с корабля?! – окончательно сбила она меня своими словами с толку.
Не иначе, Гвен заболела и у неё горячечный бред, решил я и внимательно посмотрел на неё. Но, нет… вроде бы нет… Её лицо было спокойно-безмятежно, и лёгкая улыбка тенью пробегала по её милому, такому дорогому для меня, лицу.
- Другое помещение - оно для путешественников и усталых путников – это пристройка к часовне и у неё нет святости и целебных сил, но мы ведь уже вылечились, не правда ли? – лукаво поинтересовалась она.
Я, конечно, чувствовал - какие-то чары окружают  меня, и несколько раз, непроизвольно, даже встряхивал головой, чтобы избавиться от них, но всё оставалось по-прежнему: оранжевый свет, загадочно улыбающаяся Гвен и отсутствие раны на ноге…
Чертовщина какая-то! Ну, что ж, посмотрим, как дальше будут развиваться события, а поесть, действительно, не мешало бы. Оказывается, я тоже здорово проголодался!
 
                                                           Глава  седьмая
После еды и пары глотков свежей, прохладной воды, я был готов выслушать «признание» Гвен, тем более, что нам пока никто не мешал.
Она предупреждающе погрозила мне пальцем, и начала тихим голосом:
- Межгалактические легенды о Регуле, а их более десятка или сотни, рассказывают, стала  просвещать   меня,   Гвен:   Давным-давно, несколько тысяч лет назад, планета Регул ещё представляла собой Рай – мечту гуманоидных существ, всех звёздных систем. Считалось, что именно на Регуле он и располагается, а Ад был на Голубой планете, под названием Земля. Кстати, Эдем тоже был здесь и, как говорит одна из легенд, Адам и Ева родились тоже здесь, на Регуле.
Так вот, однажды о Регуле прослышали злобные существа из другой звёздной системы, а может быть, они о нём давно знали и решили захватить и подчинить Регул своей власти.
Среди сонма падших ангелов нашёлся доброхот-предатель и, когда он подавал напитки Богам, то всыпал крепкий сонный порошок в сосуд с вином. Боги уснули, а злобные существа, воспользовавшись предательством, разрушили Регул. Лишь часовня и  озеро  с  целебной  водой  сохранились  в  первозданном  виде. Или у них не хватило сил, или может Боги к тому времени проснулись, но захватчики ничего не смогли поделать с оставшимися святынями, чтобы до конца разрушить рай.
Раньше у Регула было и второе название – Зелёная планета, а сейчас, ты сам видел, планета покрыта песком и ничего здесь не растёт. Пищу аборигены, потомки древних ангелов, выращивают в подземных садах и огородах. Последние, сохранившиеся волшебные места остались лишь только в двух местах. Мы с тобой, по счастью, в них побывали: это целебное озеро и вот здесь – часовня. Поэтому-то твоя рана исчезла, а силы восстановились.
Сейчас никто в галактиках и звёздных системах не верит в эти легенды,  а  местные  жители  стараются  не  афишировать  свои тайны, и всех, кто попадает на планету, задерживают здесь.
- То есть, попросту съедают?
- Не говори чушь. Они же не каннибалы какие-нибудь… если и могут это сделать, то  только Дикие и то, думаю, это «пугалка» для детей. «Дикие» могут захватить в плен и сделать рабом, но только не съесть. Так, что не надейся прославиться, как этот, как его… ну, ты должен знать…
- Кук, что ли?
- Ну, да.
Ну, подруга! Ну, спасибо! Успокоила, нечего сказать, «восхитился» я.
- Гвен, ты-то, откуда всё это знаешь?
- А это, Джонатан, совсем другая история. Это история обо мне.
- Так расскажи.
- Разве тебе интересно?
В её жёлтых кошачьих глазах мелькнули озорные искорки, искорки, которые я так любил видеть у неё и за которые готов был жизнь свою прозакладывать.
- Гвен, не томи, рассказывай! - взмолился я.
- Хорошо, времени у нас предостаточно и я, во всяком случае, надеюсь,  мой рассказ-признание не отвратит тебя от меня.
В ответ на её слова, что я мог сделать – только поцеловать, крепко поцеловать.
 
                                                            *    *    *
Так вот, продолжила она свой рассказ после поцелуев. Жила была девочка, рождённая на маленькой периферийной планетке, настолько периферийной и маленькой, что её можно было найти на звёздной карте лишь при помощи микроскопа. Лет через десять, когда ей исполнилось тринадцать лет, на эту планетку прилетел какой-то «Проверяющий» и восхищённый её знаниями, ловкостью и эрудицией…- Джо, ты почему смеёшься? Не веришь? - Тогда я не буду рассказывать, - чуть обиделась она.
- Почему не верю? Верю. - Меня рассмешило, прости, как ты губки бантиком складываешь.
- Да ну тебя, нахал… невоспитанный.
- Хочешь, я прямо сейчас начну вымаливать у тебя прощение?
- Опять полезешь целоваться? - Давай поступим так, ты попросишь прощения, когда я закончу рассказывать о своей жизни.
- А я..., я так надеялся…
- Надейся. Надейся и жди и..., да будет тебе прощение и премия в придачу, как бонус за хорошее поведение.
Я сделал вид, что её недоверие обидело меня, и тут же был вознаграждён  лёгким  поцелуем.  Я  уже  было  раскрыл  объятия, чтобы  крепко прижать её к груди, но она поводила пальчиком у меня перед носом.
- Потом… потерпи… ты же мужчина, а мужчина должен уметь сдерживать свои чувства.
Это было последней каплей в моём терпении. Я крепко обнял свою любимую Гвен и стал целовать её всю. Она шуточно попыталась отбиваться, но…
Поправляя комбинезон, она вновь погрозила мне пальчиком: «Бессовестный мальчик, придётся тебя наказать».
 - Давай прямо сейчас, а, Гвен, я согласен, я полностью в твоей власти.
- Джонатан, будьте умницей! - в её голосе прозвучали строгие учительские нотки.
- Хорошо. Я смирён, как агнец перед закланием.
- Что-то по твоему тону и жадному взгляду этого не видно, Джо.
- Нет, честно, я уже почти спокоен.
- Хорошо бы, - промолвила Гвен и немножечко отодвинулась от меня, - так будет лучше для нас обоих,- проговорила она.
… Так на чём я остановилась? Ах, да. Этот проверяющий уговорил родителей отдать её (девочку) в спецшколу. Так она оказалась на Марсе, в историко-археологической школе, рядом с твоей школой.
- Ты не шутишь?
- Нет. Я часто, украдкой,  подглядывала за тобой, и мечтала когда-нибудь познакомиться с тобой, подружиться. Я с первого взгляда полюбила тебя и моя мечта  сбылась, когда я встретила тебя  на  звездолёте…  -  Ты  помнишь  нашу  первую  встречу?
Я вновь хотел её обнять и поблагодарить за её любовь ко мне…
- Нет, нет, Джонатан. С благодарностями и поцелуями потом, я тебя  уже достаточно изучила. Положи тебе палец в рот, так ты всю руку откусишь.
- Обижаешь. Что я, зверь какой-то?
- Ты не зверь какой-то, дорогой, но при некоторых обстоятельствах лучше держаться от тебя подальше.
- Ладно, чего уж там, валяй, дальше рассказывай, - пробубнил я, обиженно надувши губы (понарошку, чтобы она не подумала чего такого).
- Ну, вот и обиделся мальчик мой, - вздохнула она, - прости, я не хотела тебя обижать, но ты такой нетерпеливый иии, такой настойчивый, что я боюсь вообще никогда не закончить свой рассказ. – Могу я продолжить?
 - Угу.
… После окончания школы я получила диплом историка-археолога и меня направили отыскать вот эту часовню. Она представляет для нашей галактики огромную ценность, как в историческом плане, так и  медикопсихологическом.
 Я её, тайну, долго разыскивала, всё не могла найти. Потом, побывав на одной планете, я просто случайно услышала полулегенду, полубыль о Регуле… и вот я здесь.
Кроме самой планеты и сохранившихся  предков ангелов,  я  ещё  и  озеро  нашла  с  целебной  водой, - похвасталась она. То есть, мы нашли, - поправила она себя.
В голосе, в тоне её,  явно чувствовалась гордость за проделанную работу и безмятежная, мечтательная улыбка порхала по её лицу.
Она права, решил я, она права, что гордится своей находкой, только… - Только, что будет значить её находка, если мы не сможем отсюда выбраться?
Я не стал ей об этом напоминать, не стал портить ей настроение. Пусть порадуется девочка хоть какое-то время, решил я.
- Гвен, а как ты объяснишь моё появление здесь?
- Да очень просто. Между прочим, ты совершенно не способен слышать то, о чём я говорю.
- Это почему же? Я очень внимательно тебя слушаю.
- Слушаешь внимательно, когда я о любви говорю, а вот, когда я о чём-то серьёзном тебе толкую, ты витаешь в облаках.
- Интересно, это когда же так было, напомни?
- Ты что-нибудь запомнил из моего объяснения о твоём камешке?
- Это когда же? – я сделал вид, что пытаюсь вспомнить и, для усиления мозговой деятельности даже наморщил лоб.  Гвен,  не было такого.
- Так я и думала. - Ладно, повторю для беспамятных молодых людей, но учти, объясняю в последний-препоследний раз…
- Не хвались своей памятью, у меня она тоже, ого-го!
- Вот именно, что «ого-го». - Но ты, слушай, ты не отвлекайся. - Прошлый раз я тебе говорила, что твой камушек является осколком от стены часовни. Как он попал на Кастор, одному Богу известно, да и не в этом суть.
- А в чём?
- Не перебивай. Суть в том, что он всегда пытался вернуться на  свою планету -  Регул и занять своё место в кладке стены часовни   и такой случай предоставил ему ты.
- Яаа?!
- Да, ты. Ты подошёл к кассе, а камешек-то был на твоей груди, и он объединился с твоим мозгом, ты разве не почувствовал, как он нагрелся?
- Честное слово не помню. У меня тогда другая забота была  –  избежать встречи с  возможно преследующими меня,  киллерами.
- То-то, что не помнишь. Ты был в трансе, был в каком-то беспамятстве и не соображал, что говоришь, а камешек-то, в это время приказывал тебе говорить то, что ему было нужно. Всё, что с тобой в то время происходило, происходило помимо твоего сознания. Ты, понял?
- Пока… не очень…
- Какой же ты у меня тупица, беспросветный тупица… Я же тебе всё растолковала и разжевала, осталось только в рот положить и проглотить, а ты – «Пока не очень, пока не очень». Короче, под влиянием камешка ты приобрёл билет до Регула, а не до Геркулеса, как хотел.
- Ааа…
- Вот тебе и «Ааа», - передразнила она меня, - теперь понял?
- Неа.
- Чтоо? Ты издеваешься надо мной, что ли? – и несильно стукнула меня по спине.
Мне было так приятно смотреть на удивлённое и, одновременно, пылающее праведным негодованием, рассерженное лицо моей подруги. Она в этот момент была так красива, так захватывающе красива, что я, не удержавшись от соблазна, громко чмокнул её в щеку, потом в губы, потом…
- Ну, хватит, хватит, хитрюга! - Как это я сразу не догадалась, что ты мне голову морочишь? – и, покачав головой, повторила: «Ах, какой же ты хитрюга! - Ведь знала же, с тобой всегда надо ухо держать востро, так нет же, расслабилась от твоих поцелуев, дурочка. Но, всё, больше ты меня не обведёшь вокруг пальца!»
- Ага.
- Сам ты, «Ага!» -  Да, забыла тебе сказать, пока ты был без сознания и с «моей помощью» лечил ногу, я связалась со своим руководителем. Он пообещал немедленно прислать  корабль, находящийся на ближайшей к Регулу орбите. Так что, скоро наше пребывание здесь закончится.
- И ты, вредина, молчала?! Дай только добраться до тебя, я тебе покажу, где раки зимуют!
- Ага, щас!
          *   *   *
На следующий день, ближе к трём часам пополудни, раздался гул тормозных двигателей спасательной шлюпки. А ещё через полтора часа, мы сидели в перегрузочных креслах набирающего ход, исследовательского корабля историко-археологического управления.
Даа, в который раз в моей, не такой уж долгой жизни, не исполнилась заветная мечта детства, огорчённо подумал я. Опять не искупался я в море, не покачался на морских волнах, а так хотелось.
Зато, я повернул голову в сторону стоящего рядом кресла, зато, я нашёл в лице Гвен верного, преданного друга и жизнерадостную, любящую проказницу-жену.
 «Ах, моя девочка, радость моя ненаглядная, Гвен!»
И душа моя наполнилась нежностью и теплом к ней - к моей верной, нежной, любящей подруге.
 
                                                                                       
                                                              ---<<<>>>---
 
                                                                        ЧАСТЬ  ТРЕТЬЯ
                                                                           Г И Д Р А
                                                                         …«Дыры небесные, чёрные и белые!
                                                                         Неужели ты появилась в моей жизни
                                                                          только для того, чтобы сожрать меня?
                                                                                                           (Джонатан)
                                                                                              
                                                                               Глава первая
Я удирал изо всех сил от каких-то людей, одетых в лохматые шкуры. Они, размахивая дубинами и огромными костями каких-то животных, что-то громко крича, гнали меня к видневшейся в полумиле реке. Вокруг было белым-бело от искрящегося под лучами солнца, снега. Снег был рыхлый и я, утопая в нём по колено, падая и вновь поднимаясь, пробивался к реке. Хотя я и представления не имел, зачем я туда бегу и какое спасение от преследователей я там найду. И, вообще, я сам пробивался к ней или всё-таки меня туда гнали, как животное, которое охотники загоняют в ловушку?  Задумываться над этим вопросом мне было некогда, мне бы жизнь свою спасти!
Несмотря на приличный мороз, я обливался потом. Кто был в этом виноват: то ли мой тяжёлый бег по снегу, то ли включённый обогрев моего костюма, не знаю, но мне было жарко. Пот струйками тёк по лицу, заливал глаза, щипал, лез в рот. И я вынужден был, не сбавляя бега, не снимая рукавиц, рукой, то и дело протирать глаза.
До реки оставалось ярдов двести-двести двадцать, но и мои преследователи были уже почти рядом – в каких-то пятидесяти-шестидесяти ярдах. Ещё немного и они, метнув в меня дубину или кость, смогут попасть в меня, а это уже моё поражение. Даже по внешнему виду преследователей было видно, что они обладают неимоверной силой. Я, даже против одного из них не смог бы долго, да что там долго,  я бы и секунды не смог бы сопротивляться! Убегая, спасая свою жизнь, я всё же не смог без восхищения  позавидовать силе аборигенов. Повезло же людям такими родиться! – расходуя последние остатки сил на эти проклятые двести ярдов, подумал я.
Я не мог даже представить, что у реки такой крутой, обрывистый берег. До воды было никак не меньше сорока-пятидесяти ярдов, если не больше, а преследователи совсем рядом.  Посмотрев вниз, я ужаснулся. Вода была свинцового цвета и казалась такой тяжёлой и холодной, что я на какое-то мгновение растерялся!
Подо мной обрыв и холодные воды неизвестной мне реки, позади - два десятка лохматых преследователей. Вот почему они гнали меня сюда, догадался я! Вот почему! И это даже не я выбрал это направление – это они меня настойчиво направляли и гнали сюда. Они знали, ни один здравомыслящий человек или даже животное не рискнут прыгнуть с такой высоты. Значит… добыча в их руках!
Да я бы, будь на их месте, тоже так подумал. Жертва прижата с одной стороны рекой, с другой – загонщиками и никуда ей не деться! Можно расслабиться немного, Пусть жертва помечется, пострадает, а мы насладимся видом её страданий. Так и случилось. Загнав меня к крутому берегу, они остановились.
Аборигены, окружив меня дугой, помахивали дубинами и…, теперь я рассмотрел - берцовыми  костями каких-то крупных животных. На их заросших густым волосом лицах, читалось  удовлетворение и  дремучая кровожадность с  любопытством одновременно.
Только попасть на пиршественный стол к этим... я засомневался, как правильно охарактеризовать окруживших меня дикарей… вот, правильно, в конце-концов решил я, они дикари, и ни кто иные!
А дикари, пока я пытался понять, кто из меня сделал охотничью дичь, помахивая дубинами и блестящими от долгого употребления костями, стали надвигаться на меня. Моё время жизни подошло к логическому концу, к завершению, возможно думали они…
Глянув в последний раз на окруживших меня «охотников», я надвинул на голову капюшон, застегнул его и, прошептав: «Спаси меня Боже!», прыгнул с обрыва. Пока я летел со скоростью пушечного ядра вниз, я успел раз десять вспомнить бога и сонм окружавших его ангелов, архангелов и прочих последователей.
Плюхнувшись, мне повезло, что я успел сгруппироваться, задницей в воду я, как топор без ручки, пошёл ко дну. Хорошо, что на мне был надет костюм для наружных работ в космосе - он-то мне и помог не захлебнуться в воде.
Когда мои ноги коснулись илистого дна, ил взметнулся вверх, и меня окутал чёрный, непроницаемый мрак.  Видимость совершенно пропала. Пришлось дожидаться, когда течение реки очистит воду вокруг меня, и даст мне возможность оглядеться. Куда ни посмотри, вокруг только вода, а под ногами почти по колено – ил. Плохо дело, мелькнула в моей голове шутливая мысль – неровён час, можно и заблудиться! Хотя, если здраво подумать то, как тут заблудишься? Отведи руку в сторону – её течением и начнёт толкать. А, когда узнаешь направление течения, то и, где какой берег нетрудно догадаться. В общем, с этой стороны никаких проблем!
 Имея такие пригодные для практического применения и только сейчас «научно обоснованные» жизненные знания, я так и сделал. Единственно, чего я опасался, так это за наличие у меня запаса кислорода в карманном баллончике. Это наш обязательный космический НЗ на всякий там непредвиденный случай.
«Где берег левый, а где правый - вот простенькая задачка для меня?» - легкомысленно промурлыкал я и направился, преодолевая плотность ила, подальше от кровожадных аборигенов. Рассекая плечом воду я, как механизм на гусеничном ходу, пробивался сквозь ил, а позади меня клубилась, как живая, тёмная стена из смеси воды с илом.
Наверное, больше часа шёл я по дну реки, и ни одно живое существо не встретилось мне. Как так, начал я удивляться, неужели такая полноводная река и не заселена хотя бы малюсенькой рыбёшкой или каким-нибудь рачком? Странно. Очень странно. Такая тишина… то, есть, пустота, настораживает…
Только эта, вполне здравая мысль влезла в мою голову, как я почувствовал на своей спине чей-то пристальный взгляд. Это ещё, кто на меня так смотрит?  Оглянувшись назад, я увидел, как ко мне приближается что-то похожее на… да, это же… «Караул! Спасите меня!» - закричал я и стремглав (ну, какое может быть, «стремглав» в воде, да ещё на дне реки) бросился от приближающегося ко мне огромного змея.
Но далеко убежать я не смог. Он, разинув зубастую пасть, схватил меня поперёк туловища,  и начал трепать меня, как Гвен треплет тряпку, когда полощет её…
Мотаясь во все стороны, я понял, мне никогда не выбраться живым из его пасти и готовился к страшной участи – быть съеденным живьём, без поджарки и пряностей. Каррауулл!!! От страха быть съеденным я, в последней попытке спасти свою жизнь,  забился, закричал, и замолотил руками и ногами, а потом и глаза почти открыл…
 
                                                           Глава вторая
… Склонившись почти к самому моему лицу и энергично тряся меня за плечи, надо мной стояла Гвен.
- Джонатан, ты чего дерёшься? – с какой-то ноткой обиды произнесла она. - Проснись! Да проснись же ты!
Ничего не понимая, и всё ещё находясь под впечатлением своего прощания с жизнью, я сидел и «хлопал глазами».
- Господи, Джонатан, приди ты в чувство, наконец! – закричала она и вновь принялась меня тормошить.
Моя голова, мотаясь туда-сюда под энергичными руками Гвен, начала понемногу проясняться. И до меня дошло - я ни на каком-то там дне реки, что ни в каких зубах змея я не нахожусь, и он не треплет меня как половую тряпку, а трясёт меня моя подруга.
- Гвен, ты с ума сошла? - Чего ты меня как грушевое дерево трясёшь? - Перестань сейчас же! Я же не спелый плод…
- Джонатан, приди в себя, мы падаем!!! - перебила она мою тираду.
Падаем… куда падаем? - не понял я. Ещё какое-то мгновение в моём мозгу происходила работа по перевариванию её слов… а, потом - как, падаем?! Куда падаем?! – закричал я и подскочил в постели.
- Не знаю, но мы падаем Джонатан! Корабль повреждён!
Я, даже без определённых, строго научно обоснованных тренировок, так быстро оделся, что Гвен только всплеснула руками от удивления и пробормотала: «Ооо, как!».
Сама она уже была полностью экипирована для высадки на любую планету, ну, а мне осталось только поверх походной одежды натянуть комбинезон со шлемом.
- Гвен, давно мы падаем?
- Двадцать семь минут с какими-то секундами. - Джо, поменьше вопросов! Давай быстро в шлюзовую камеру!
- Так мы что, не просто в космическое пространство улетаем, то есть, в бездну космоса, а действительно падаем на какую-то планету? – вроде бы как полегчало у меня на душе.
- Господи, вот зануда! Мы падаем на планету, на твёрдую планету, идиот! Я же не сказала – улетаем, я сказала «падаем».
- Ааа…
Я схватил Гвен за руку, и мы помчались в шлюпочный отсек.
Во всех коридорах раздавалось: «Всем членам экипажа срочно покинуть корабль! Срочно покинуть корабль! До поверхности планеты осталось  двести двадцать три мили семьсот…пятьсот… двести пятьдесят… ярдов!»
Я мчался, как сумасшедший! Гвен еле поспевала за мной! Задыхаясь от быстрого бега, я ткнул рукой в запирающий кодовый замок шлюзовой камеры: прошла секунда…вторая…пятая – люк не открылся! Я понял – что-то случилось с системой безопасности! Она «заклинила»! Она отказалась открыть входной люк в шлюпочную камеру!
- Что будем делать, Гвен?! - Ты лучше меня знаешь план географического корабля… - Думай быстрее!
- Не мешай! – прерывистым голосом ответила она. Сейчас… сейчас…
- Гвен!!! – заорал я,- ещё немного и мы грохнемся!
- Давай, в аварийный парашютный блок!
И мы вновь запетляли по коридорам и отсекам. Странно, но ни одного человека мы не встретили во время своего марафона по коридорам. Это меня удивило, а потом заставило задуматься и насторожиться. Но я, ни словом, ни полусловом, не обмолвился Гвен о своих подозрениях по поводу её «друзей» из географического общества. Просто я бежал за ней и пытался не отстать. Наконец, Гвен остановилась перед какой-то дверью и легонько толкнула её. Дверь открылась, и мы влетели в какой-то тёмный чулан.
- Здесь! – сказала Гвен, и в тот же миг чулан осветился мерцающим светом потолочной лампы. - Смотри! Вот на полках упакованные парашюты! Бери любой и быстро застёгивай пряжки.
Ну, как пользоваться парашютом она могла бы мне и не подсказывать. Тоже мне… раскомандовалась! Нас, студентов, Слава Богу, в школе научили ими пользоваться. Делов-то! Накинул на себя ремни и всё – они сами автоматически размер ремней подберут и сами застегнутся.
Забросив за спину упаковку с парашютом, я накинул на себя ремни и стал ждать, когда, издавая характерный «Зуммм»  защёлкнутся пряжки. Но почему-то они молчали.
- Ты чего стоишь истуканом? - Я за тебя что ли буду пряжки застёгивать? – сердито закричала Гвен.
- Аа-а… разве…
- О, Господи! Джонатан! - Ты что, ни разу не пользовался парашютом?
- Вроде… пользовался… - неуверенно промямлил я, - но, понимаешь, замки пряжек почему-то не срабатывают…
- Ты, что! Совсем идиот?! – опять заорала на меня Гвен. - Эти парашюты ещё первых выпусков. Их надо ручками, понимаешь тупица, ручками застёгивать… Господи, какой ты неуклюжий. - Давай я тебе помогу!
И она быстро начала манипулировать с моими пряжками-застёжками.
Ага, чуть-чуть, ну, самую малость, возмутился я в душе - видела бы ты меня Гвен на деле! На серьёзном деле!.. – «Что?! На каком ещё серьёзном деле?!» – чуть не закричал я, когда до меня дошло, что ещё немножечко, ещё чуть-чуть, и мы грохнемся об планету! … И не будет больше умного, прозорливого и такого красивого, и такого…такого… Господи, о чём это я?! И я чуть не закричал Гвен прямо в лицо: «Ты что, не можешь побыстрее застегнуть эти чёртовы пряжки?!
А Гвен уже командовала:
-  Не забудь взять кислородную маску и НЗ. Давай, Джонатан, шевелись! - А то мы с тобой вместе с кораблём похоронимся!
На стене, подсвеченный зелёным мерцающим светом, прямо мне в глаза кричал своей стрелкой альтиметр. Он показывал десять миль над уровнем планеты. Даа, если мы ещё задержимся в корабле, то точно, как сказала Гвен – «Похоронимся вместе с кораблём!»
- Бежим! – закричал я и кинулся вон из кладовой.
И мы вновь помчались, теперь уже к люку в шлюзовую камеру. На одном из поворотов я удосужился шлёпнуться и больно удариться головой об пол. Остановившись на мгновение, Гвен помогла мне подняться, и мы вновь помчались быстрее ветра…
…Покинули мы корабль на последних минутах. До планеты оставалось миль пять, не больше.
Потягивая то за одну стропу, то за другую, мы старались направить наш полёт так, чтобы оказаться подальше от упавшего корабля. Как уж так получилось, не знаю, даже не берусь объяснить этот феномен, но корабль, ударившись об поверхность планеты, не взорвался, он просто исчез из наших глаз.
Под нами простиралась равнинная страна. Куда ни направлял я взгляд, всюду под лучами солнца поблескивала вода. На её многомильном  водном пространстве, простиравшемся до самого горизонта, была вода, только вода, и ни клочка суши. Лишь небольшие рощицы искривлённых, как в судороге,  карликовых деревьев, были вкраплены в её поверхность, да изредка, то тут, то там из воды торчали какие-то ярко-зелёные и светло-коричневые бугорки.
- Гвен!– закричал я подруге, - постарайся приземл…водниться поближе к деревьям!
Я видел, как она, не выпуская из рук строп, кивнула головой, а потом до меня донёсся её ответ: «Хорошо Джо. Ты не беспокойся, я справлюсь».
Я приводнился, наверное, правильнее будет сказать так: я плюхнулся в воду почти рядом с Гвен. Но и она молодец! – приводнилась у самой кромки «лесочка».
 Под метровой толщиной воды, я почувствовал почти твёрдое дно. Ну, что ж, подумал я, не так уж и плохо для начала. Мы живы и надеюсь целы…
- Гвен, ты ничего себе не сломала?
- Кажется, нет… но…брр! - до чего противно… - выпутываясь из строп, поведала она мне.
Да, в этом отношении она права, согласился я с ней, почувствовав, как холодная вода схватила меня в свои объятия.
- Гвен, включи обогрев, а то, не дай бог, ещё застудишь что-нибудь!
- Ты лучше о себе позаботься, а то и, правда…, что-нибудь застудишь! - Зачем мне муж-инвалид… мучайся потом с тобой.
Слова Гвен вселили в меня надежду, что я ей не безразличен, и она не упала духом, а находится в самом боевом, воинственном настроении. Это меня очень обрадовало.
- Джо!
- Чего тебе?
- Что делать с парашютом? Бросить его?
- Ни в коем случае. Он нам ещё может пригодиться. Собери и как-нибудь упакуй, хотя бы не расправляя.
 - Хорошо.
Собирая парашют, и кое-как запихивая его в чехол, я размышлял. Размышлял о том, что нам делать дальше, и как поступить. Нам нужна твёрдая поверхность – это раз! Нам нужен огонь – это два! А… в третьих… мы же не лошади, чтобы спать стоя или, как птицы – на ветках этих карликовых деревьев… Иии… потом… - У меня же на руках слабенькая, нежная, моя любимая Гвен. Кто о ней позаботится, если не я? Бедная моя, пожалел я её в душе. Хоть и стараешься ты казаться такой самостоятельной, сильной, но это… ты же девчонка, радость моя. И, как не хорохорься ты, а моя прямая обязанность позаботиться о тебе.
И, я начал заботиться!
- Гвен, помоги мне! - попросил я её, раскачивая не очень толстое, но и не такое уж тонкое деревце.
- Ты, что-то придумал, Джо?
- Да. Нам нужно соорудить, что-то похожее на плот.
                                                                        
                                                          Глава  третья
Совместными усилиями, ободрав руки в кровь и исцарапавшись, мы смогли повалить пару десятков деревец и обломать с них ветки. Потом я, опять же с помощью Гвен, парашютными стропами связал наши деревья, и мы получили, в результате пяти или семичасовой работы, вполне нормальную твёрдую поверхность, под громким названием – плот!
Это уже было что-то! Взгромоздившись на него, мы легли отдохнуть. У меня руки, ноги, спина – всё болело! Представляю, как себя чувствовало Гвен.
- Гвен, ты как?
- Лучше не спрашивай. - Давай полежим и помолчим. У меня сил нет даже на разговор.
Наступала ночь. День угасал. Солнце медленно опустилось за горизонт и на небе, как по мановению волшебной палочки, высыпали мириады звёзд. Тишина и покой. Покой и тишина. Я, под посапывание Гвен, кажется, даже задремал самую малость.
А когда открыл глаза, удивлённо огляделся. Уже ставшего привычным «пейзажа» не было и в помине. Плот, медленно поворачиваясь вокруг какой-то своей оси, плыл в неизвестность.
Что за ерунда такая? – удивился я. Мы же стояли у лесочка, никакого течения не было… и, на тебе! Мы плывём, увлекаемые откуда-то взявшимся течением и что интересно – куда плывём?
От моего неаккуратного движения плот закачался, и Гвен, вначале перевернулась на другой бок, а потом, не совсем проснувшимся голосом, произнесла:
- Господи, как я бок отлежала… а затем, зевая, спросила: «Джо, я спала, да? Аа-а, ты чего не отдыхаешь? Кажется ночь…»
- Гвен, нас куда-то несёт, - перебил я её зевоту.
- Что?! – сразу села она. Как это несёт? Плывём что ли?
- Вот так и несёт, вот так и плывём.
«Господи, только этого нам не хватало, да ещё и на ночь, глядя!» – встав на колени и вглядываясь в темноту, пробормотала она уже совершенно нормальным голосом.
- Джонатан, мы же в темноте ничего не увидим и…
- Да.
…Джо, да не тяни ты кота за хвост, говори, что предлагаешь? - Я же знаю, у тебя решения, как из рога изобилия выскакивают!
Ну, наконец-то моя подруга признала, что я тоже чего-то стою! А то всё – «неумеха», да «откуда у тебя руки растут?». А как, что серьёзное, так сразу – «Джонатан то, Джонатан это. Какой ты молодец Джонатан, что придумал!»
Ну, ладно, пора выкладывать мои «придумки», решил я, и перешёл на строго-серьёзный, вполне официальный, я бы даже сказал, менторский тон:
- Гвен, ты ложись, отдыхай, а я подежурю. - Потом я тебя разбужу, и ты подежуришь…
- Тоже мне, умник, придумал! Это я и без тебя могла придумать! - Ты бы лучше придумал, чем мне червячка в желудке заморить… есть хочется… до умопомрачения.
- У нас же есть НЗ, ты забыла Гвен. - Сделай один маленький глоточек из тубы с витаминизированным желе…
- И, правда, как я сразу не вспомнила… без тебя…
Я услышал, как  она завозилась. Плот  мгновенно закачался и я, не ожидая этого, чуть не упал в воду.
- Эй, на корабле! Нельзя ли поаккуратней! - Я, по вашей милости, мадам, чуть не сверзился в воду. А мне так не хочется сейчас принимать холодный душ.
- Ох, милорд, простите-подвиньтесь! Тысяча извинений от меня к вам!
В темноте я не увидел, но почувствовал в её голосе весёлость. Ну, Слава Богу, с настроением у неё всё в порядке. И я тоже улыбнулся.
 Через некоторое время она опять завозилась, но теперь более осторожно. Плот чуть покачался и затих. Притихла и Гвен. Легла отдыхать, понял я. – «Спокойной ночи, радость моя!» – пожелал я ей шёпотом, так тихо, чтобы она не услышала.
Я просидел до рассвета. Нас всё несло и несло, но теперь намного быстрее. Мы проплывали мимо таких же, как наш первый, лесочков с корявыми деревьями, мимо небольших зелёных бугорков. Я ткнул в один из них палкой, когда нас прибило к нему. Оказалось, это вовсе не бугор земли, а обыкновенная кочка с зарослью травы и из неё выбился газ - по противному запаху я определил, это - сероводород. Под кочкой я не ощутил опоры.
Однажды, или это мне показалось, наш плот проплыл мимо чего-то, очень похожего на кончик хвостового стабилизатора корабля. Да, нуу – отмахнулся я, это мне померещилось. Корабль! Здесь? Ерунда! И отвернулся.
Но в голове заскакали, назойливо запрыгали мысли - а вдруг это наш, географический корабль. Мы же его взрыва не видели и не слышали. Вдруг, он не разбился, а просто утонул в этой трясине? А, что! Трясина, это вам не твёрдая земля, она могла и самортизировать. Может, это как раз наш случай? Тогда надо его обследовать.
Подумав так, я решил подплыть к кораблю. Но сколько я не пытался, упираясь палкой в дно, направить плот в нужном мне направлении, он не слушался, он всё дальше и дальше отплывал.
Прекратив напрасно расходовать силы я, прижавшись к Гвен, тоже лёг отдохнуть. Смотреть и следить незачем, решил я – ничто нам не угрожает. И, глаза мои закрылись.
                                    
                                                          Глава  четвёртая
День был солнечный и тёплый. Наш плот, увлекаемый течением, быстро продвигался вперёд. Ближе к полудню, вдали показались вершины то ли небольших гор, то ли сопок. Первой обратила внимание на их, выступающие из однообразного вида воды, вершины, Гвен. Она, толкнув меня локтем в бок и показав вдаль рукой, взволнованным голосом произнесла:
- Смотри, что это там темнеет из воды!
Присмотревшись, я с удивлением произнёс: «По-моему… - Не может быть?! - Гвен, это похоже на… горы…»
«Ура!!!» - в тот же миг раздался радостно-взволнованный возглас Гвен. – «Джонатан, мы спасены…! Мы, спасены, дорогой! - и она кинулась обнимать меня. От её «осторожного движения» плот мгновенно стал зыбким, «почва» у меня под ногами закачалась и я, не удержав равновесия, полетел в воду, а Гвен, вероятно желая «охладиться» от бурлящей в ней радости, полетела вслед за мной.
- Сумасшедшая, не могла обнять меня поосторожней, если так уж любишь, - выплёвывая воду, проворчал я и быстренько ухватился за спасительный плот.
- Прости Джо, я как-то совсем позабыла, что мы на плоту, - сказала она и судорожно ухватилась за меня.
- Ладно, чего уж там, - проворчал я, пытаясь вернуть своё тело на плот.
Через две или три попытки мне это удалось. Я бы и с первого раза залез на него, если бы моя подруга догадалась сразу выпустить меня из своих цепких, любящих  объятий. А так, вон, сколько излишне затраченной энергии пришлось потерять.
 Когда мы вновь оказались на плоту и смогли разговаривать, я продолжил:
- Успокойся. - Может, я ошибаюсь, – сомневаясь и надеясь, пробормотал я, пытаясь несколько охладить, уже охлаждённую в воде, свою верную подругу и товарища. - Подплывём ближе, тогда и будем радоваться.
- Нет, нет, Джонатан, это настоящая суша… - Это я тебе говорю, как географ! – не отрывая жадно-пытливого взгляда от как она надеялась, гор,  в возбуждении восклицала Гвен.
- Хорошо, хорошо… я тоже думаю, что это горы, - успокаивающе стал говорить я, - сегодня к вечеру или к завтрашнему утру всё прояснится. - Будь умницей, умерь свой пыл, а то опять окажемся в воде.
К вечеру течение ещё убыстрилось, но горы (теперь я тоже был уверен, что это действительно горы) приблизились совсем немного. Прикинув скорость движения нашего плота и высоту показавшихся гор, я решил, что раньше, чем к позднему утру следующего дня мы к ним не доберёмся. Я сказал об этом Гвен и добавил: «Ложись, отдыхай, чего раньше времени нервы трепать».
- Да не могу я больше лежать на этом чёртовом плоту! - У меня уже все бока болят. Хорошо хоть голова на парашютных упаковках, а то бы я не знаю, что со мною было бы!
У меня, у самого, состояние было не лучше, но, я же мужчина! Я должен показывать пример выдержки и стойкости и поддерживать слабый пол в трудную минуту. Поэтому я, улёгшись на спину, подставил лицо солнышку и, потягиваясь, произнёс: «Эх, благодать…  - Когда ещё такого ничегонеделания дождёшься… -  Это тебе не Регул… - По сравнению с его пеклом, здесь рай земной…»
- Угу, тоже мне, РАЙ, - буркнула она. - Я уже насквозь водой пропиталась. - Мне даже представляется, что я вообще состою из одной только воды.
Я спорить с ней не стал, потому что, если она заведётся… то… и я, сделав вид, что не расслышал её слов, скромно промолчал.
Я оказался прав. К ночи мы ни на иоту не приблизились к горам. Они также маячили где-то у горизонта и манили нас к себе.
 
*    *    *
Утром, проснувшись, мы одновременно с Гвен поискали взглядом такие желанные горы. Оказывается, они уже были совсем рядом. Течение вокруг нас настолько убыстрилось, что оно даже забулькотело вокруг плота. И я подумал, уж не река ли нас несёт? А то, водное пространство, на которое мы приводнились, являлось лишь разливом переполненной реки. Очень похоже, одновременно с радостью и тревогой, подумал я. Но, куда же нас так быстро несёт? Горы - вот они рядом! Даже крутой, судя по направлению течения, правый берег рядом… Левого берега пока не видно. Очень широкая река! Взяв за локоть, о чём-то задумавшуюся, молчаливую Гвен, я мягко спросил:
- Как ты, думаешь, вернее… ты не можешь как-нибудь вспомнить, или… определить – где мы находимся, вернее, на какую планету мы упали?
Казалось, очнувшись от своих мыслей, она отрицательно покачала головой, а потом, всё еще вероятно находясь в их плену, она тихо, раздумчиво произнесла:
- Я боюсь пока тебе говорить… потому… потому…, что…не уверена, что я правильно догадалась, где мы находимся. - Дай мне время… хорошо?
Пока мы так разговаривали, впереди плота, у самого берега, показалась, вся освещённая полдневными лучами солнца, небольшая заводь с пологим, я так решил, песчаным берегом.
- Гвен! – закричал я, - хватай палку и греби к берегу… - Вон туда… видишь?
В четыре руки, мы, надрывая мышцы, загребли в сторону заводи. Наши усилия не были бесплодными. Плот, мягко ткнувшись в берег, остановился.
- Посмотри… Джо! – радостно закричала Гвен, соскакивая с плота на берег, - здесь полно ягод! - Это, кажется ежевика! Господи, как её много!
Соскочив с плота на песчаный берег вслед за Гвен, я увидел поднимавшиеся на взгорбок, огромные заросли  ежевичных кустов. Они были  усыпаны спелыми тёмными ягодами.
Я не отставал от Гвен. Обирая двумя руками спелые ягоды, я с наслаждением  совал их в рот. Господи, сколько лет прошло с тех пор, когда я последний раз ел ежевику! Даже и не вспомню! Кисло-сладкий сок тёк по подбородку, а я всё рвал и ел ягоды. Я забрался уже на порядочную высоту и оказался далеко впереди Гвен. Сзади только и раздавалось: «Оо-о, Господи! Оо-о, какое наслаждение!»
Я был рад за подругу. Она, выросшая на небольшой сельскохозяйственной планетке, конечно же, скучала по земным дарам - фруктам и ягодам. Я прекрасно понимал, какое наслаждение она сейчас испытывает. А, сам-то я? Разве не так же наслаждался? Разве не я…, оглянувшись назад, на Гвен, я увидел, как наш плот начало относить от берега.
- Гвен! Плот уплывает, держи его!!!– отчаянно закричал я и бросился вниз.
Но я был далеко от него. Я бежал, ломясь через колючий кустарник, топча его вместе с ягодами…
А Гвен уже была в воде по пояс…
- Джо, я не могу удержать его! Помоги! – Он, зараза, утягивает меня!
Не останавливаясь, я бросился в воду и поплыл к плоту. Но его быстро, вместе с упиравшейся изо всех своих девчоночьих сил, Гвен, понесло быстрое течение. Всё же я догнал его и, ухватившись за плот, тоже стал тянуть назад, в «гавань». Но наших сил явно не хватало. Река перебарывала нас!
 Вскоре я потерял под ногами дно, и плот понесло вдоль берега.
- Гвен, быстро полезай на плот! – приказал я и тоже попытался на него взгромоздиться, но ни она, ни я не успели.
 Неожиданно, впереди показался открытый зев пещеры и плот, боковым течением понесло в него. Гвен вскрикнула, но, Слава Богу, не выпустила плот из рук. Я, опасаясь оставить её одну, тоже не отцепился от него и мы, со скоростью ракеты, перепрыгнув через двухярдовый порог,  влетели в тёмный зев грота.
В кромешной темноте, лишь слыша рёв несущейся воды, мы проплыли, думаю, ярдов пятьдесят-семьдесят.  Впереди неожиданно показался свет и наш плот, не сбавляя скорости, понёсся между двух крутых берегов.
Я даже не смел подумать, чтобы выпустить плот из рук. Течение было такое быстрое, что я бы не устоял на ногах. А берега?! Они представляли собой совершенно отвесные, гладкие стены, на которых не было ни одного выступа. Можно было подумать, что их специально кто-то шлифовал.
Продолжая держаться за несшийся в стремнине, шевелящийся и готовый вот-вот развалиться плот, я скосил глаза на Гвен.
Она, позеленев от страха (я раньше думал, что она уже не может больше позеленеть, чем есть), как трава в водоёме, крепко вцепившись в плот и зажмурив глаза, неслась рядом со мной. Когда плот в очередной раз ударялся об стену ущелья, она ещё крепче зажмуривала глаза и издавала что-то похожее на визг или вскрикивания, типа – «Ой, мамочка! Ой, родненькая!» А один раз, сквозь рёв несущейся воды, я даже расслышал: «Джонатан, не бросай меня, пожалуйста! Мне с тобой спокойнее!»
Ну, как я могу бросить человека в беде, если он просит не бросать его? Как? Я и не бросал. Вернее, вода не давала возможности бросить, даже если бы я и захотел оставить её одну - бедную, совершенно беспомощную Гвен! 
 
*    *    *
Плот, при каждом ударе об стену, всё больше расползался. Парашютные стропы, не выдерживая мощных нагрузок, рвались как нитки в руках прядильщицы. Это уже был даже не плот – мы держались, каждый за своё брёвнышко!
В следующее мгновение я не увидел впереди воды. Мой спасительный остаток плота, моё брёвнышко, низринулось с двадцатиярдовой высоты и я, вместе с ним, полетел в пропасть!
Вынырнув на поверхность, я поискал глазами Гвен. Её не было! Я нырнул, стараясь отыскать её. Я искал, искал, но кислород в моих лёгких кончился и я, отплёвываясь и хватая открытым ртом воздух, очутился на поверхности. Гвен не было! Я отплыл подальше от водопада и опять нырнул…
Гвен, свернувшись клубочком, лежала на дне небольшой песчаной впадины. Её волосы шевелило придонное течение и мне, на какое-то короткое мгновение показалось, что они шевелятся под дуновением лёгкого, весеннего ветерка.
Схватив её за волосы, я быстро всплыл и, таща её, поплыл к недалёкому берегу. Вытащив Гвен из воды, я быстро стал делать ей искусственное дыхание. Когда она закашляла и немного пришла в себя, я обнял её и жарко зашептал: «Спасибо тебе Боже! Спасибо!»
Гвен некоторое время смотрела перед собою ничего не видящим, не понимающим взглядом, затем, как-то робко повернула  голову в мою сторону, и в глазах её появилось узнавание.
- Джонатан, - прошептала она, - ты меня опять спас?
- Не разговаривай, дорогая. - Полежи, молча, наберись сил, - ласково целуя её, шептал я и, то ли слёзы, то ли капли воды упавшие с волос, увлажнили мои глаза.
Минут через пятнадцать-двадцать она настолько окрепла, что смогла, оперевшись об моё плечо, сесть.
- Джонатан, это мы с той, страшенной  верхотуры сиганули вниз, да? – показала она рукой на верхушку водопада.
Я понял, раз Гвен, моя ненаглядная Гвен задала такой вопрос, значит, она уже полностью пришла в себя.
- Да. Подумаешь… ерунда… какая… для нас. - Мы с тобой могли бы и с ещё большей высоты сверзиться. - Ты же не побоялась бы? Правда?
- Ты думаешь? – несколько обеспокоенным тоном спросила она и украдкой, оценивающе, повела взглядом по окружающему ландшафту..
- Конечно.
Она ещё раз посмотрела на начало водопада, и с сомнением покачав головой, произнесла:
«Оно, конечно… но, лучше не надо».
 
Глава  пятая
Мы находились в какой-то, окружённой со всех сторон отвесными скалами, котловине. Она была величиной, на первый взгляд, не больше размера трёх-четырёх футбольных полей. А посредине её, расположилось озеро. Озеро, в которое низвергался принёсший нас сюда, поток.
 С трёх сторон  озера тянулась полоса суши, шириной ярдов в пятьдесят-семьдесят с росшими на ней, вперемешку с елями и соснами, дубами и клёнами, ещё какие-то, незнакомые мне деревья. Большего я рассмотреть не успел, так как увидел почти на середине озера, медленно удаляющиеся от берега, на паре сохранившихся в связке брёвнах нашего плота, две упаковки с парашютами.
- Я сейчас, - сказал я и бросился в воду.
- Куда ты? – услышал я, уже находясь в воде, встревоженный голос Гвен.
Догнав плотик, я начал толкать его к берегу, туда, где я только что покинул свою подругу. Отвязывая упаковки с парашютами, я посмотрел на Гвен и. показывая на них, сказал:
- Посмотри-ка ты, уцелели… - Нам, дорогая, повезло.
- Даа… повезло. Повезло, что мы уцелели… -  прошептала она и вздохнула. - Только вот… как мы выберемся отсюда? – она повела рукой вокруг. - Здесь же сплошные неприступные скалы… и… высота… посмотри, какая высотища.
- Ничего, выберемся, - твёрдо проговорил я, стараясь успокоить её.
И тоже посмотрел вокруг. Даа… права Гвен. Как бы эта котловина не стала нашей прижизненной могилой… навечно. Хорошо бы, конечно, если бы планета была заселена разумными существами. Глядишь, кто-нибудь бы и обнаружил нас, помог выбраться из этой ловушки…
Стоп! Может это и в самом деле ловушка… для каких-нибудь крупных животных. Или была ею когда-то. Если была, то помощи нам долго не дождаться… или дождаться?
Чтобы не расстраивать Гвен, я бодрым голосом повторил, - ничего, выберемся сами, или кто-нибудь найдёт нас!
- Хорошо бы… - вздохнула она.
Мы немного помолчали, каждый думая о своём. Я не знаю, о чём думала Гвен, а вот я думал о крове над головой и пище. Крутящиеся в голове мысли были очень приземлённые.
Выбраться отсюда (я вновь огляделся) будет очень сложно, если вообще возможно, поэтому, необходимо что-то придумать. Надо строить избушку, а не шалаш – это точно. Мы же не знаем, какой на этой планете климат. Наших аккумуляторов подогрева костюмов хватит примерно на год, а потом? Что делать потом? Значит, как не крути, а жильё нужно. Нужно-то, нужно, но…, как его строить? Я же в этом деле  ни бум-бум, ноль без палочки… - Но, ничего, прорвёмся, успокоил я себя и оглянулся на Гвен - не заметила ли она моего беспокойства. Слава Дырам космическим, кажется, не заметила!
А уж о пище повседневной – это вопрос безотлагательный. Наш «неприкосновенный запас»  рассчитан всего на месяц, и то, если питаться очень скромно - только-только для поддержания сил.  А дальше? Дальше голодная смерть, что ли? Ну, уж нет, никогда! Так что, Джонатан, поднимайся! - приказал я себе. Нечего разлёживаться на бережку. Не забудь – на твоём попечении Гвен - маленькая, смешливая Гвен. Так я сказал себе и уж совсем хотел было встать и идти… только вот куда?
Сейчас пойду…, сейчас я обязательно пойду…, прошептал я, но мои веки опустились, и я провалился в сон.
Спал я, наверное, совсем не долго, потому что, открыв глаза, я увидел, всё также сидевшую в позе «Лотоса» Гвен, и солнце над головой.
- Ну, и здоров же ты… спать! – чуть повернув голову в мою сторону, произнесла Гвен. - Половину прошлого дня, ночь и утро… - Бог мой, я и не догадывалась, что ты такой страшенный соня.
Потерев кулаками глаза и сладко потянувшись, я миролюбиво ответил:
- Я не спал, я думал.
- Ах, вот как теперь это выглядит – думать! Значит - «дрыхнуть без задних ног» - это думать…
Здорово! – и она засмеялась.
- Ладно, чего уж там, - буркнул я. Разве я дум… Я составлял план наших действий… между прочим, первейших и нужнейших.
- Ты забыл добавить: главнейших, обязательнейших, первоочередных, срочных…
- Стоп, стоп! –  Я на такое количество не рассчитывал. Хватит и первоочередных.
- Ах, вот оно, что!  И, какая же Ваша, господин Милорд, первоочередная задача? – стукнула меня по спине Гвен.
- Пойти подыскать место для постройки жилья.
- Мо-ло-дец! Рада за вас, Милорд! - Можно и мне, бедной даме, пойти с  Вами?
- Да, пожалуйста! – снизошёл я до ответа и, привстав, галантно поклонился, ну, точь в точь, как мы это делали на школьном балу.
- Что, Милорд не будет завтракать?
- Гвен, не дурачься, за ради бога, пошли.
И, схватив подружку за руку, я повёл её осматривать наши «Владения».
 
                                                            *    *    *
Я шёл и присматривался: к деревьям, кустам, земле под ногами. Я, одновременно, выбирал материал для постройки и более-менее подходящее место. Выбирал, потому, что я, действительно, не знал какой здесь климат и как долго мы в этой котловине задержимся. Честно признаться, я боялся остаться здесь навсегда!
- Джо! – прервала мои поиски, Гвен. Посмотри сюда!
Я повернул голову, но ничего примечательного не увидел.
- Ты, чего?
- Да ты вглядись, вглядись повнимательнее.
Я вгляделся, как посоветовала она - повнимательнее. Передо мной были сплошные кусты акации со своими страшенными колючками. Пожав плечами, я хотел было сказать, что ничего не вижу, но тут меня заинтересовала, чуть заметная, казалось, кем-то протоптанная, идущая сквозь кустарник, почти тропка. Она до того была незаметна, что я, проходя мимо, не обратил на неё внимание. Ай, да Гвен! Ай, молодец!
 Это, что-то похожее на тропинку, начавшись от начала кустарника, кажется, вело к окружавшей наше место плена, вертикальной стене.
Что ж, попробуем! Я поплевал на ладони, потом потёр их друг о друга…, потом вытер об комбинезон, потом…
- Джо, ты долго ещё будешь скоморошничать?
- Неа. Я щас, только приготовлюсь…
Но я всё стоял и тянул время. Мне так не хотелось пробиваться сквозь колючий заслон к стене, что я бы ещё долго стоял и придумывал ещё какое-нибудь занятие, лишь бы избавиться от этой «необходимости».
Гвен не выдержала моей нерешительности и первой приступила к штурму неприятельской, колючей стены.
 Я решительным, царственным жестом руки, жестом настоящего идальго, отодвинул Гвен в сторону и ринулся на преодоление колючего препятствия.
Колючки! Ох, уж эти мне колючки! Во веки вечные мне бы их не видать! Но я пробивался! Я здорово насел на них! Но и они, «Царство небесное погибшим!», так защищались, так защищались, такие преграды мне ставили, что не будь со мной Гвен, я бы давно поднял белый флаг и ретировался, сдавшись на волю победителей.
С трудом мы пробились до самой стены иии… - О, радость! В стене зияло небольшое, правильной формы, овальное отверстие. Я сразу определил – отверстие сделано разумным существом, или существами, типа – человек, или гуманоидами.
Гвен, перегнувшись через моё плечо, попыталась заглянуть внутрь. Но там было темно, как…, как в раскрытом зеве стариной печи.
- Подожди, я зажгу ветку.
Гвен отодвинулась, а я, отломив сухую ветку акации, чиркнул о стену входящей в комплект НЗ «Вечной спичкой» и поджёг ветку. Очень сухая, она вспыхнула сразу, вспыхнула, как порох. Приложив к ней ещё пару веток, я сделал вполне хороший факел и сунул его в отверстие.
 
*    *    *
Гвен, любопытствуя, опять навалилась на меня и я, не устояв на корточках, ввалился в пещеру, а Гвен, взвизгнув, последовала за мной. При беглом взгляде - пещера была хороша, очень даже хороша. Размером, ярда в три-четыре на два с половиной, и высотой в полный рост высокого человека, она вполне подходила для жилья.
Вот повезло! – прошептала Гвен. И радостно, с чувством, продекламировала: «Теперь нам не страшен снег и ветер, и даже дождик нипочём!»
Она тут же начала распределять нашу «мебель»: вот тут, у двери, ты построишь печку, вот тут мы будем спать, а вот здесь, посредине, поставим стол и табуретки… и, посмотрев на меня,  жалобно добавила: «Ты уж сделай тропинку не такой колючей… и хитро прищурившись, добавила, - пожалуйста».
Женщина, есть женщина! – подумал я. Ей бы только жильё приспособить, а мне… колючки с тропки убери, печку построй, стол и табуретки сооруди, и ещё о пище земной подумай…Тяжелооо…
 
                                                           Глава  шестая
Мы неплохо обустроились: Постель благоухала собранной сухой травой; стол я сделал из двух каменных плит, и плиту я сложил. Правда, с ней мне пришлось повозиться, но я, «преодолевая неимоверные трудности»… Короче, постель была застелена парашютом и на «столе» появилась, стараниями Гвен, скатерть, тоже из куска парашюта.
Когда мы всё это закончили, и Гвен подмела пол, она, уперев руки в бока, оглядела наше новое, благоустроенное жильё и произнесла:
- А ты знаешь, Джонатан, у нас получилось очч-чень даже миленькое гнёздышко.
- Да, дорогая, - согласился я с ней и нежно поцеловал в щёчку.
Ночью, отдыхая после «Трудов праведных», я попросил Гвен рассказать недорассказанное на плоту - о здешней планете.
- Да я мало, что могу рассказать. Она помолчала. Только не обессудь, ты же знаешь какая я рассказчица.
- Знаю. Не набивай себе цену.
- А я думала, прокатит.
- Со мной этот фокус не пройдёт.
- Ну, не пройдёт, так не пройдёт. Слушай… и она немного повозилась в темноте.
 Наверное, устраивалась поудобнее на ветках, решил я.
Значит так… - Когда я была на капитанском мостике (перед нашим падением), то нечаянно подслушала разговор капитана со штурманом. Штурман тогда сказал, что в наш корабль врезался небольшой метеорит, и мы полностью потеряли управление, и что наш корабль сносит в сторону Гидры. А капитан ответил, что это мол, ничего. На Гидре находится исследовательская географическая экспедиция и у неё есть даже посадочная площадка для небольших кораблей… - А потом… в наш неуправляемый корабль врезался небольшой астероид и что-то там окончательно доломал…
- Ты разве не почувствовал удар по кораблю и как он потом содрогнулся?
- Я же спал.
- Ну, да… ну, да. - Ты же спал…
… Так вот. Я и подумала…
Она опять замолчала.
- О чём подумала? – поторопил я рассказчицу.
- Подумала…  - Может, мы упали на… Гидру?
- Гидру? - Расскажи о ней, что знаешь.
- Очень мало знаю, почти ничего. - Я ею не занималась.
- Гвен, расскажи об этом «ничего».
Она немного поразмышляла… затем, опять повозившись, устроилась поудобнее и в темноте пещеры полился её волшебно-завораживающий голосок…
…Созвездие Гидра (по-латыни Hydra – водяная змея) начинается южнее Рака и тянется вниз на юго-восток, охватывая дугу в 900 . Единственная его яркая звезда называется Альфард (по-арабски «альфард» - единственный). Древнегреческая легенда рассказывает, что Гидра жила в болоте, вблизи города Лерны и пожирала людей и животных. У неё было сто (по другой версии – девять) голов, причём на месте отрубленной головы сразу вырастала новая голова. Геракл, чтобы убить Гидру, поджёг находящийся рядом лес и прижигал раны на месте отсечённых голов горящими деревьями.
В это время на помощь Гидре из болота выполз исполинский рак и уцепился своей клешнёй за ногу Геракла. Геракл убил и его, а боги нашли Гидре и Раку место на небе. Вот всё, что я знаю.
- Эк, куда нас занесло. - Может поэтому и корабль не взорвался, потому что, упал болото?
Дыры небесные – чёрные и белые! Неужели ты появилась в моей жизни только для того, чтобы сожрать меня?! – огорчённо подумал я, а потом вспомнил, что я не один, и добавил - меня и Гвен?
- Может быть, может быть… - Да ты не переживай,
Я услышал в голосе Гвен странные интонации.
- Гвен, ты о чём подумала, когда рассказывала о Гидре? Не о том ли, что и я?
- А ты скажи первый, - шаловливо попросила она.
- Почему я? – возмущению моему не было предела. Почему я, и опять первый?
- Потому что, ты мужчина и должен выполнять все просьбы Дамы, - услышал я в темноте ласковый голосок.
 А ещё я почувствовал в её голосе хитринку.
- Ладно, уговорила. - Я подумал, что если это, допустим, Гидра, то…, как ты подслушала – на ней должна быть географическая экспедиция… так? А, если она есть, то она имеет связь с твоим географическим управлением и… ей должны завозить продукты,  и…
- Ну, заикал! Говори короче и конкретнее.
… Задача любой географической экспедиции состоит в том, чтобы обследовать планету, продолжал я развивать свою теорию.  А это значит, что у них есть воздухолёт, по крайней мере, хотя бы один, и они совершают полёты над поверхностью планеты. Таким образом - перешёл я на лекторский тон – они могут найти нас…
- Всё сказал?
- Всё.
- Я всегда знала, что ты самый умный, самый-самый умный человек на земле! Поэтому я с тобой и задружилась, Понял?
Я, от чувства гордости за себя и значимости для Гвен, хоть это в темноте пещеры и не было видно, выпятил грудь. Приятно всё-таки слышать лестные слова о себе, чёрт меня задери!
 
*    *    *
На следующее утро мы отправились дальше знакомиться с нашими владениями. Мы шли по «лесу» и удивлялись богатству его флоры и фауны: по деревьям, перелетая с одного, на другое, скакали белки; из-под ног, задрав куцые хвосты, стремглав удирали целые выводки кроликов, а в довершение всего – мы нечаянно спугнули семейство свиней. Над нашими головами стрекотали сойки, а на дикой яблоне сидело несколько дроздов.
- Джо, мы ведь не пропадём, да? – шёпотом спрашивала меня Гвен при виде всё новых и новых обитателей наших владений. - Не пропадём, да?
 - Не пропадём, - поглаживая плечо Гвен, успокоительно отвечал я. - Конечно, если научимся охотиться, - на всякий случай чуть остудил я её.
- Джо, ты же такой ловкий, ты всё сможешь, правда? – продолжала она шептать.
Меня тоже радовало обилие птиц и животных. Я надеялся, что научусь охотничьим приёмам, и у нас на столе всегда будет пища. Во всяком случае, я надеялся на это.
А Гвен совсем размечталась. Она, держась за мою руку и  полузакрыв глаза, шептала: «Ты настреляешь кроликов, сдерёшь с них шкурки, а я из них сошью себе элегантное манто; а, из свинок, мы приготовим замечательные окорока, а…»
- Приди в себя, дурёха! – оборвал я размечтавшуюся подругу. - Тоже мне – манто, окорока… ты сначала всё это добудь: - А, как ты приготовишь окорока? У нас же совершенно нет соли…
Опровергая мои слова, впереди показалось небольшое озерко с белыми берегами. Попробовав на язык белый кристалл, я очень удивился и обрадовался – это была соль, самая настоящая соль.
Гвен, тут же заохала и заахала:
- Я же тебе говорила, я же говорила! - Слушай и не перебивай, когда тебе умные люди говорят! – обиженным тоном затараторила Гвен, - а то, взял моду… чуть что, сразу – не витай в облаках… спустись на землю… дурёха… - Тоже… мне, взял за моду, прерывать.
- Прости, я больше не буду. - Это у меня случайно получилось.
- Ага, случайно, - всё ещё обижаясь, пробурчала она.
До конца нашего пути оставалось ярдов семьдесят-восемьдесят. Мы решили, уж коли осматривать, то осматривать всё.
 У самой стены наш путь закончился. Взгромоздившись на огромный, нагретый солнцем, валун мы решили немного отдохнуть. Слева от нас высилась тридцатиярдовая вертикальная стена, справа лес, из которого мы только что вышли, а внизу, под самыми ногами, поблескивало в лучах солнца покрытое лёгкой рябью, озеро.
Я смотрел на каменную стену и прикидывал, нельзя ли здесь найти какое-нибудь местечко или участок стены, по которому можно выбраться из котловины.
Моё внимание отвлекла Гвен.
- Джо, посмотри на воду. - Она в этом месте крутится.
Я недовольно перевёл взгляд на воду. Точно, здесь вода крутилась, возможно, потому что, листья и маленькие веточки совершая круги, быстро собирались в центре круга и ныряли. Водоворот? Почему? Значит, здесь озеро вытекает? А, что это нам даёт? – завертелись мысли в голове.
Это выход из котлована! – решил я. Но как им воспользоваться? Мы же не знаем, какой диаметр отверстия, и какая длина этого слива… Может слив впадает в подземную реку? Тогда это или хорошо, или плохо…. А если слив идёт подо всей горой, не выходя на поверхность – то это уже совсем плохо… Даа…, куда ни кинь, везде клин, подумал я. Нет, правильно народная мудрость предупреждает - «Не зная брода, не лезь в воду». Так, что, вздохнул я, нам этот путь заказан…, а жаль.
- Жаль, но этим путём мы воспользоваться не сможем, - вздохнув, ответил я на немой вопрос,
с нескрываемой надеждой смотревшей на меня во все глаза, Гвен.
Она понурилась.
Мы ещё немного посидели, потом Гвен поднялась, спрыгнула с валуна и, повторив – «Жаль», направилась в сторону нашего «дома». Мне ничего не оставалось, как последовать за ней.
 
Глава  седьмая
Для нас начались житейские будни. Мы не знали, есть ли на Гидре зима, сколько она длится… Мы вообще ничего не знали о ней. Поэтому, я попытался ножом выдолбить хоть небольшую кладовую, а Гвен в это время собирала растительность, то есть всё то, что можно высушить и использовать в пищу.
Однажды она вернулась из похода в лес в радостно-возбуждённом состоянии. Подойдя ко мне и опустившись на колени, она протянула мне какой-то предмет. Взяв его в руку, я почувствовал приличную тяжесть. Своей формой он мне что-то напоминал, что-то давно забытое, но что, я сразу вспомнить не смог. Гвен, донельзя довольная моей растерянностью, заулыбалась:
- Что скажешь, дорогой? Что это, знаешь?
- Знаю, но не скажу, - попытался выкрутиться я. Ты назови, а я скажу, правильно или нет.
- Ох, ты и хитрец! Я же вижу, ты совершенно забыл, как это называется, да?
- Щас скажу.
Я ещё немного повертел предмет в руках. Одна его сторона была в виде острого  клина и к низу расширялась, а сверху он был толстый, и в нём была большая дыра, а в дыре… в дыре торчал сгнивший кусок деревяшки.
Гвен внимательно наблюдала за моими манипуляциями. Она смотрела, как я вертел предмет в руках, как пробовал вытащить гнилую деревяшку, как я рассматривал его и, она не выдержала:
 - Да это же…
- Стоп! Где ты его нашла?
- В лесу. Там... такой пенёк толстенный торчит из земли, и эта штуковина в него была воткнута, - растерянно произнесла она и непонимающе уставилась на меня.
 Её взгляд, казалось, говорил, зачем ты это спросил? Мало ли, где я могла его найти? Она не понимала, а я-то сразу понял, что это за предмет, как только она сказала, где нашла его. Я даже вспомнил его давно позабытое название. Да таким предметом, я помню, мой отец заготавливал дрова на зиму.
Я, лукаво улыбнувшись, погрозил ей пальцем и, наклонившись к её уху, заговорщическим тоном прошептал: «Этот предмет называется… то-по-рр».
- Ах, ты хитрец! Ты обманом выпытал у меня всё, и только потом сказал его название. Так нечестно, нечестно. Вот! - Я раньше тебя знала его название… - Ох, и хитрый же ты человек, Джо.
Я, вертя в руках кое-где покрытый ржавчиной топор, довольно улыбался. Теперь нам, если придёт зима, не будет так холодно. Топор есть, лес рядом, что ещё нужно человеку для полного счастья? Только выбраться на волю!
К зиме я сделал себе пращу, а для Гвен приготовил из дубовой ветки замечательный лук с деревянными стрелами.
У меня лучше получалось охотиться на кроликов с пращой. Набрав на берегу озера небольших круглых камешков, я пускался на охоту. Заметив кролика, я раскручивал пращу, и камешек, вылетев, точно попадал в кролика.
 Мясо мы ели и вялили, на всякий случай.  И, наконец-то, сбылась заветная мечта Гвен - она таки пошила себе манто из кроличьих шкурок. И, как оказалось, вовремя!
 
*   *   *
В котловине резко похолодало, а через несколько дней выпал первый снег. Всё вокруг стало белым-бело. Деревья нахлобучили на себя белые шапки, противоположная гора тоже покрылась снегом, а вода в озере потемнела, стала какого-то свинцового цвета.
Как-то проходя по нашему лесу, я увидел куропаток. Мне так захотелось куриного мяса, что я не удержался и метнул в них камешек из пращи, но, увы!
А вот, Гвен, она здорово наловчилась сбивать палкой рябчиков. Они были совершенно не пуганными и подпускали её на длину вытянутой руки. Они поворачивали в её сторону головы и с нескрываемым любопытством рассматривали непонятного зверя в кроличьей шкуре. Она взмахивала палкой и два-три рябчика замертво падали к её ногам.
Мы, как-то коротая вечер, сидели у «камина» и рассуждали с Гвен по поводу – откуда здесь дичь и животные. Мы пришли к единственно правильному, на наш взгляд, выводу - птицы естественным образом прилетели сами в этот благословенный уголок; кролики сорвались сверху, а свиней принесло течением, так же, как и нас. Они здесь акклиматизировались и прекрасно стали уживаться друг с другом. Поэтому-то, решили мы, рябчики так близко и подпускают Гвен.
Я было усомнился, смеха ради, в умственных способностях рябчиков, но Гвен грудью заслонила их от моего предположения. Она сказала, что рябчики просто любят её, не то, что некоторые.
 Ага, поддел я её, поэтому-то и кидаются они сами под твою палку, чтобы доказать свою любовь и быстрее наполнить твой желудок.
 - Смейся, смейся – обиделась она. - Они, между прочим, умнее твоих кроликов.
-  Может быть, может быть, – постарался я замять щекотливую тему.
- Ты бы, чем издеваться над бедными рябчиками, лучше бы сходил и проверил сеть.
 Сеть мы сплели вместе с Гвен, как говорится – в четыре руки. Для её изготовления мы распустили одну парашютную стропу, и у нас получилась куча шёлковых, прочных ниток. Из этих ниток мы не только сеть связали, мы ими всё сшивали, даже манто для себя Гвен сшила белыми нитками.
Мы не только питались кроликами, рябчиками. У нас, как у настоящих гурманов к столу подавался рыбный деликатес в виде запеченного на углях карпа, или что-то похожее на него. Я в рыбах полный профан, а Гвен вообще в них разбирается, как… простите за грубость, одно хрюкающее животное в апельсинах. Но это не имело для нас никакого значения – разбираемся мы в рыбе или нет. Главное - было очень вкусно!
А, о супах: грибных, щавелевых и ещё из каких-то трав и говорить нечего. Гвен умница! Она в них (травах) здорово разбирается! Посуда попервоначалу у нас была не очень красивая, прямо скажем неказистая. Я, как-то в очередное обследование «своих» владений, нечаянно нашёл одно место с какой-то белой глиной. Ну, естественно замесил, потом дождался, когда она превратится в однородную массу (растворится)  и из неё сляпал пару тарелок. А, чтобы они были попрочнее, поставил их в печку, в самый жар. Так они получились не только белыми, но ещё и прочными.
 Гвен, увидев моё «произведение искусства» даже восхитилась и, постукав по каждой из них пальцем, сказала:  «Теперь у нас самые настоящие фарфоровые тарелки и мы можем даже приглашать на уикенд гостей» Но не могла же она не добавить к приятным словам ложку дёгтя. Она, конечно, съязвила, типа – «Не мог, что ли поаккуратнее и покрасивее сделать?»
 А, как я «поаккуратнее и покрасивее» сделаю, если это была первая моя посуда в жизни и изготовленная собственными моими руками, а? Потом-то я наловчился, поднабрался опыта и у меня получалась очень даже приличная посуда: горшки там, тарелки разного размера. Я даже кружки для чая потом сам сделал и  ручки к ним прилепил, тоже из глины.
 
*    *    *
Зима оказалась здесь короткой и относительно тёплой. Как только сошёл снег, и в воздухе достаточно потеплело, я продолжил свою основную работу. Я выдалбливал топором в вертикальной стене выемки для рук и ног, а рядом, если находил хоть маломальскую щель, загонял в неё дубовый костыль. К этим костылям я крепил страховочную верёвку из парашютного троса.
Я уже продолбил столько выемок, что смог подняться на десятиярдовую высоту. Осталось всего немного – двадцать-двадцать пять ярдов каких-нибудь. По моим скромным расчётам, скрупулёзно проверенных Гвен, годика через полтора я закончу свою работу. Но, человек предполагает, а Бог располагает. Так получилось и у нас с Гвен. И всему виной был я. Понадеявшись, что я крепко закрепился «страховочным поясом» к костылю, я не продублировал свои действия, узел развязался, и я полетел вниз с десятиярдовой высоты.
Спасибо, моему ангелу-хранителю! Он, увидев, что я скоропостижно пытаюсь совершить самоубийство или навеки стать инвалидом труда, подставил на моём пути, мною же забитый в стену крепкий костыль, и я за него зацепился одеждой.
 Аккуратненько, боясь, чтобы в этот, столь критический момент моей жизни не поднялся ветер, и меня бы не сдуло, как пёрышко со стены, я привязал верёвку к другому колышку и, приняв все меры предосторожности, спустился вниз. Сегодня я уже не смог работать.
 Оказывается, во время своего полёта сверху вниз, я сильно ударился рёбрами об спасший меня костыль и теперь, при любом вдохе или шевелении, в рёбрах возникала страшная боль. Гвен запретила мне не только работать, она устроила мне настоящий больничный режим.
Только через полмесяца я смог вновь приступить к работе. Хотя и медленно, но наша свобода приближалась! Приближалось наше освобождение из плена.
 
Глава  восьмая
Прошло два с лишним года нашего заточения в котловине. Мы с Гвен здорово окрепли не только физически, но и духовно. Оказывается, живя на природе и выполняя простейшие функции по выживанию, можно здорово накачать мышцы, и здоровье укрепить. Я, так вообще стал похож на культуриста, хотя и раньше-то не был слабаком. К тому же, я стал чуть ли не профессиональным скалолазом. Для меня не составляло особого труда забраться на верхотуру любой горы.
 А Гвен… Она превратилась в настоящую спортсменку. Если её выпустить на соревнования по стрельбе из лука, она всех переплюнет, то есть, я хотел сказать – победит. Равных ей по мастерству стрельбы, едва ли найдётся. Она попадала из лука куропатке в глаз. Может и не той куропатке, которую я раньше хотел подбить из пращи, но похожей на неё. Только благодаря её мастерству и ловкости, я, наконец-то, полакомился вожделенной курятиной.
Короче, настал великий час! Забив последний колышек и выдолбив последнюю ямку, я приподнял голову над вершиной горы, чтобы полюбоваться окрестностями и насладиться видом долгожданной свободы.
Но это было ещё не то! То стало, когда я полностью выбрался из котловины и встал на ноги. Передо мной открылся изумительный простор! Внизу плавно несла свои воды широкая река (наверное, та, по которой мы плыли два с половиной года назад), а дальше зеленели листвой небольшие рощицы и дубравы. А, ещё дальше…, дальше уже ничего не было видно, потому что, там был горизонт, а заглянуть за него я не смог, сколько не вытягивал шею.
А, ещё…, ещё меня ласково гладил шаловливый ветерок, мне так и казалось, что он ластится ко мне как эта… нуу, у нас дома такая была, серенькая, всё говорила: – «Мур-мур-мур». Вспомнил! Кошкой её называют.
Ветер свободы наполнил мою грудь и закружил голову. Я опьянел от свободы раскрывшей мне свои объятия! Я встал на вершине во весь рост, раскинул руки и закричал: «Здравствуй Свобода!!! Здравствуй долгожданная!!!
А, снизу, из котлована, доносился  взволнованный голосок Гвен: «Что там, Джонатан? Ну, отвечай же! Не молчи!»
- Свобода, Гвен! Свобода! – закричал я во всё горло.
- Я тоже хочу туда, Джонатан! - Я тоже хочу на свободу! - Оо-о, как я хочу увидеть ЕЁ хоть краешком глаза, хоть чуть-чуть!!!
- Теперь увидишь, Гвен, теперь увидишь, обещаю тебе Гвен… - Теперь у нас всё будет хорошо! - Доберёмся до географической экспедиции, а там…
 
Глава  девятая
Наши вещи заблаговременно были собраны и уложены в самодельные походные мешки. Осталось только набросить лямки на плечи и вперёд!
 Гвен стояла рядом со мною и улыбалась во весь рот. Но это сейчас. А до этого момента? До этого момента столько было визга, пока я поднимал её на свободу верёвкой. Но я ей верю. Попробуй, удержись и не завизжи, когда под ногами у тебя пропасть глубиной в тридцать пять ярдов.
 В начале работы, когда я только начал делать выемки и вбивать дубовые костыли, мне тоже было ой, как страшно, а потом привык, потом я по этим выемкам и колышкам, как обезьяна скакал.
Два с половиной года… два с половиной года мы были одни. Два с половиной года мы были вдали от людей, от цивилизации. Мы для Мира сейчас были как новорожденные дети. Мы были неандертальцами.
Насладившись окружавшим нас ландшафтом и немного отдохнув, мы, подхватив мешки, стали спускаться к реке. Направление мы не выбирали. Просто, подсознательно, мы чувствовали – где ещё может разбить лагерь экспедиция, если не возле реки! И мы стали спускаться вниз, к реке.
Идти пешком по пересечённой местности – это не на самодвижущемся тротуаре перемещаться по городу или, допустим, спускаться или подниматься на эскалаторе, здесь потруднее будет. Ноги сами, независимо от твоего желания, так и стараются наддать ходу.
Послушаешься ног, побежишь, а они ещё быстрее заставляют тебя бежать, если не затормозишь каким-нибудь способом: если не ногами, то, хватаясь, за что попало руками. А лучше всего, быстро сесть на заднее место – сразу останавливаешься…. почти. Не сделаешь этого вовремя – пиши, пропало. Точно забуришься в кустарник или ненароком ткнёшься головой в валун.
 
                                                               *    *    *
Мы спускались осторожно: обходили кустарники и валуны, смотрели под ноги, часто садились на задницу, чтобы притормозить или юзом съехать с какого-нибудь крутого обрыва. В общем, принимали все меры по технике безопасности при спуске с горы. А как же иначе, как их не принимать? Впереди путь неизвестный, далёкий – скорее всего. Ноги нужно было беречь. Ох, как беречь! Как в народе говорят: «Обезноженный конь – уже не конь». Вот мы с Гвен и берегли ноги… и руки… и головы.
Ну и, конечно же, была и ещё одна причина, по которой мы берегли ноги. Мы боялись ненароком провалиться в какую-нибудь неприметную дыру и опять застрять на пару лет на этой Гидре, будь она неладна! Не дай бог!
Добравшись, ближе к вечеру, к реке, мы присели отдохнуть, отдышаться и подумать, прежде чем пускаться в дальний, неизведанный путь по чужой территории. Надо было окончательно решить – идти пешком, или, всё же рискнуть, и сплавиться по реке. А пока…, а пока, решили заночевать здесь же, неподалёку от реки – «Утро вечера – мудрее».
Проснувшись рано утром, только ранний рассвет начал покрывать небо голубой краской, мы, вопросительно посмотрев друг другу в глаза, одновременно, или почти одновременно, нет, я, по-моему, чуть раньше, воскликнули – «По реке на плоту!».
Ко времени, когда солнце прошло половину пути от восхода до зенита, у берега, тихо покачиваясь на береговой волне, стоял небольшой плот, а мы сидели на нём.
- Ну, что, с Богом? – посмотрел я на Гвен и взял в руки шест.
- С Богом! – подтвердила она.
Уперев шест в берег, я с силой оттолкнулся и плот, покачиваясь, отошёл от берега и медленно направился на середину реки. А затем, влекомый течением, устремился в неизвестность.
 
                                                        *    *    *
Слава богу, ничто не нарушало нашего спокойного плавания. Прошло уже десять дней, как мы находились на плоту, за исключением ночёвок на берегу. И за все эти десять дней мы не встретили ни одного крупного дикого зверя. Не планета, а рай для людей. Зато кро-ли-ков… было не счесть.
 Если здесь посеять зерновые культуры или посадить плодовые деревья, высказала своё мнение о кроликах Гвен, то они всё сожрут, паразиты, и не подавятся, заразы! - Этто точно! – поддержал я подругу. А, потом, спохватился - «Что это ты, так на бедных безобидных кроликов ополчилась?»
- Вот они, где у меня сидят! – чиркнула она ладонью себя по горлу. Два с половиной года кролики, кролики, кролики… - Тьфу!
- Гвен, ты несправедлива. Были у нас и другие «яства», типа…
- Ой, Джонатан, перестань… - Твои кролики всё перебивали.
На двенадцатый день нашего плавания, вдали показалась острая вершина правильной формы.
Мы стали гадать и строить предположения, что это может быть. Вопросов возниклооо… Смелое решение этого вопроса предложила Гвен. Она сказала: «По-моему, это корабль, и не вздумай со мною спорить, Джонатан!»
Кто-бы спорил, хмыкнул я.
Радости нашей не было предела. Тело и душа рвались навстречу всё  увеличивающемуся с каждым часом в размерах, корпусу корабля. Это, действительно, был космический корабль! Наконец-то!  Наконец-то мы встретимся с людьми или хотя бы гуманоидами! Какое же это огромное счастье: просто поговорить;  просто подержаться  за руки с себе подобными, а не с бессловесными, хотя и очень симпатичным  кроликами. Да, хотя бы просто быть вместе со многими, себе подобными, наконец. И мы, не отрывая взора, смотрели на вожделенный корабль.
Мне кажется, я даже мысленно подгонял наш плотик, старался помочь ему не очень часто попадать в заводи, я старался помочь ему держаться всё время на стрежне. И он, словно чувствуя моё нетерпение и желание, плыл по самой середине реки и, может мне так хотелось, кажется, чуть увеличил скорость.
Вскоре выплыл из тумана весь корабль, а в миле от него, у самого берега реки, расположились  жилые постройки.
- Урааа!!! – закричала Гвен и даже попыталась попрыгать.
- Осторожнее, Гвен, плот развалишь, - попытался я сдержать бьющие ключом эмоции подруги. - Может, здесь и нет никого …
- Как нет?! Корабль же здесь! - Как это никого нет?! Не пугай меня!
- Я не пугаю. - Просто мне не нравится, что я не вижу ни одного живого существа… - Что, в экспедиции так мало сотрудников?
- Да пошёл ты к чёрту, зануда! Чего ты, в самом-то деле, мы же выбрались! -  Может понять это твоя садовая голова – «Мы вы-бра-лись!» - с жаром повторила она, и добавила, - к лю-дя-мм!
Не понимаю, что мне в голову втемяшилось, но у меня было какое-то нехорошее предчувствие. Или может я отвык от общества разумных существ, подумал я. Или… не знаю… - Но к деревянному причалу я подводил плот с опаской.
У причала стоял небольшой катер на воздушной подушке. В нём никого не было. И вообще, вокруг стояла какая-то странная, вязкая тишина: никто не появился в дверях здания, никто не выглянул в окно, даже ради любопытства…  Я насторожился. А Гвен? Гвен выскочив на берег, схватила мешок с припасами и потянула меня к входу в «контору».
- Чего ты задерживаешься?! - Там же люди! - Там же мои сослуживцы, географы-исследователи!
- Иду, иду.
Но я не шёл, я еле передвигал ноги. Они у меня почему-то не шли. Ну, никак не хотели идти и всё.
И вот, мы у дверей!
 Только Гвен взялась за ручку, как дверь сама, или под чьим-то усилием, отворилась, и перед нами возник огромный четырёхрукий гуманоид. В двух волосатых руках он держал по лазерному пистолету, а в двух других у него было по огромному бутерброду и он… жевал…, жевал медленно, смачно, со вкусом.
Гвен, как-будто её ударило током, вздрогнула и моментально остановилась.
- Я бы хотела поговорить с директором экспедиции, - всё же высказала она просьбу.
Я видел, какого усилия ей стоило произнести эти простые слова. Она явно испугалась этого верзилы. Я тоже испугался, честно.
Он равнодушно обвёл нас взглядом и так же равнодушно-односложно ответил: «Нет его». А, ответив, даже не пошевелился, чтобы пропустить нас внутрь здания.
Гвен, есть Гвен. Когда перед ней возникает препятствие, она или устраняет его, или обходит, но своего добивается.
- Тогда доложите его заместителю по науке, что прибыла сотрудница географического управления  Министерства По Делам Планет, - и высокомерно задрала подбородок.
Вот мол, попробуй только не доложить, говорил её вид.  Но я видел, какого усилия ей это стоило. И опять её монолог встретило хладнокровное молчание.
Я с первого взгляда узнал в этом, четырёхруком, уроженца планеты BPI-RQ-7, и разговаривать на его языке я умел. Подняпрягши память, вдруг я какие-то слова подзабыл, я заговорил с ним:
- Послушайте, любезный, мы давно в походе, устали и нам бы хотелось переговорить с командиром корабля.
Я увидел краем глаза, как у Гвен с каждым моим словом глаза всё больше и больше округлялись от удивления, что ли? Скорее всего так оно и было, потому что у неё и рот открылся. Я в душе усмехнулся и даже шёпотом произнёс: «А ты, как думала!»
Гуманоид, не произнеся ни слова в ответ, кивнул головой и скрылся за дверями, а мы остались стоять, как бездомные попрошайки у порога. Пока он отсутствовал, я прошептал Гвен: «Давай захватим катер и дёру! - Что-то мне всё здесь не очень нравится!» В ответ на мои слова, она скороговоркой зашептала: «Ты что, с ума сошёл?! - Мы столько ждали этого момента, а ты…». – «Этого момента? – съёрничал я. Она ещё что-то хотела прошептать мне, но не успела.
Дверь отворилась, и в проёме, освещённый солнечным, казалось, специально для этого момента, проникшего со двора лучом, возник блестящий офицер космического флота.
Я от такого количества позолоты и драгоценностей на его мундире, даже растерялся в первое мгновение. Инициативу переговоров тут же забрала в свои руки Гвен.
 Она мило улыбнулась блестящему офицеру. Ох, как я не люблю, когда она вот так, мило,  улыбается другим особям мужского пола!  Я тогда готов рвать и метать! Рвать и метать! И мягким, каким-то  даже воркующим голоском, заговорила: «Господин офицер, мы несчастные пассажиры погибшего корабля. Вот уже почти три года мы не могли по разным причинам добраться сюда…», - и из её прекрасных, жёлтых глаз выкатилась пара жемчужинок-слезинок. - Не поможете ли вы бедным скитальцам?»
Ох, хитрюга! Ай, молодец! Ей бы в театре выступать в главной роли нищей просительницы – усмехнулся я.
Офицер окинул сначала меня каким-то оценивающим взглядом, потом вновь перевёл взгляд на Гвен и больше не отрывал от неё до самого конца разговора.
Распахнув дверь, он широким жестом руки предложил нам входить.
В большом, я бы даже сказал огромном помещении, вокруг длинного, заставленного разными деликатесами стола, расположилось что-то около дюжины людей и гуманоидов. При нашем появлении они оторвались от еды и удивлённо-вопросительно уставились на нас. затем, это удивлённо-вопросительное изменилось на восхищённое. В помещении установилась тишина. Честное слово, какая-то нехорошая тишина. А, может, это всё мне показалось от расстроенных нервов и ожидания чего-то…
- Здравствуйте, господа! – подала голос Гвен, -  всем приятного аппетита.
Смотревшее на неё с восхищением общество, дружно произнесло: «Спасибо мадам! Присаживайтесь к столу…» - и все засуетились. Несколько - трое, кажется, людей вскочили со своих мест и пригласили Гвен сесть рядом с ними, а гуманоиды, что-то глухо проворчав, тоже сделали попытку встать и, кажется, пригласить её в свою компанию.
Гвен, царственным жестом успокоив засуетившихся мужчин, мягко, завораживающим тоном, произнесла: «Спасибо за приглашение, господа! - Мы не можем отказать в просьбе таким галантным мужчинам», - и, оставив мешок с нашим скудным скарбом у двери, прошла к предложенному месту. Я примостился в уголке. Меня вся эта «честная компания», почему-то игнорировала. Но я не обиделся.
Мне было так даже удобнее наблюдать за всеми ими и, в конце-концов, определить - к кому же мы попали, в какое общество? Что, они, явно не географы и никакие другие учёные, это было видно с первого взгляда. Так, кто же они и чего от них ожидать? – задался я вопросом, и ещё больше насторожился.
Обед продолжался весело и непринуждённо. Только в одном конце стола, там, где расположился блестящий офицер с двумя другими  членами этой разношёрстной группы и среди них Гвен, разговор был видимо более серьёзный. Наверное, они расспрашивают Гвен о нашем приключении, решил я, и переключил всё своё внимание и слух, на сидевших рядом со мною, гуманоидов. Они же, не зная и даже не догадываясь, что я давно уже определил, откуда они и что я понимаю, о чём они говорят, болтали обо всём открыто. Я, улавливая каждое их слово, всё больше и больше приходил в трепет и ужас.
Господи, ну, почему ты так несправедлив ко мне и Гвен? Почему, именно к ним принесли нас воды этой реки, а не в какое-нибудь другое место? Нет бы, нам задержаться в котловине на пару дней, и мы бы избегли уготованной нам злой участи, а так… Господи, помоги нам!
Слушая их разговоры и расчёты на будущее, у меня кусок не лез в горло, не говоря уж о поддержании разговора. Но я всем своим видом старался показать, что я ничего не понимаю в их разговоре и, как изголодавшийся путник, старательно орудовал ложкой и вилкой.
 
*   *   *
Всё то время, пока мы были на земле, команда и офицеры относились к нам предупредительно, а за Гвен, даже волочились. Всё шло хорошо. Но мне всё казалось, что они кого-то поджидают.
Моё подозрение об ожидании кого-то и сопутствующей этому ожиданию задержке корабля на планете, вскоре оправдалось. Через двое суток появилось ещё четверо незнакомых нам гуманоидов во главе с каким-то человеком. Я постарался, крутясь рядом с ними, подслушать разговор.
Они говорили о каком-то, не указанном на карте, месте россыпи алмазов. И они называли приблизительную стоимость – стоимость двух, а может и трёх галактик! Это такая астрономическая сумма! - усмехнулся я, а мы с Гвен её владельцы. Мы, и никто другой! Лишь бы Гвен, кокетничая, нечаянно не проболталась, что мы нашли это место, вернее оно само нашло нас, и продержало два с лишним года в своём плену. Будем надеяться, будем надеяться, что женский «длинный язык» не принесёт нам вреда.
Значит, они не нашли алмазы, так я понял из их разговора и мы завтра улетаем, вернее, перелетаем на другую планету, где, по слухам, живут какие-то экзотические животные, высоко ценимые в остальном мире.
В подслушанном разговоре я практически узнал всё, кроме – как называется планета, на которую мы полетим. А это уже было плохо. Не зная координат, или хотя бы её названия, нам с Гвен трудно будет покинуть её, если вообще её возможно покинуть.
 
*    *    *
На следующее утро нас вежливо пригласили в корабль и даже выделили, выселив двух ворчащих гуманоидов, отдельную каюту. Наконец-то я смог вздохнуть более-менее свободно. Я давно заметил, что за нами велась негласная слежка. Куда бы мы с Гвен ни пошли, обязательно кто-то увязывался за нами, или оказывался так близко, что никаких секретных разговоров мы не могли вести.
Теперь, оказавшись в отдельной каюте мы, хотя бы шёпотом, могли посекретничать. Я понимал командира корабля и его офицеров. Понимал, почему они выделили нам отдельную каюту. Понимал - они не хотели раньше времени настораживать нас, вызвать у нас подозрение и не дать догадаться, какую жестокую участь они нам подготовили. Понимал, и пока ничего не мог предпринять. Мы стали узниками сложившихся, и не в нашу пользу, обстоятельств.
Ночью, прижавшись ртом к моему уху, Гвен зашептала: «Джо, я почему-то боюсь этих людей. - Они очень настойчиво заводят разговор об алмазах… я, думаю, о тех, что мы нашли. Ии-и… они как-то косо поглядывают на нас. Ты не замечал?
Погладив  её по волосам, я поцеловал её в щёчку и решил рассказать ей всё, что узнал за эти двое суток.
- Дорогая, я всё замечал. - Надеюсь, ты ничего им об алмазах не говорила? – быстро спросил я.
- Неа. Я даже о котловине ничего не сказала: я сказала, что мы просто жили в какой-то пещере и ели ящериц. Брр…
- Я знал, что ты у меня молодец и большая умница! - похвалил я сообразительную девушку. - Продолжай в том же духе, иначе… нам будет ой, как худо.
- Ты… правду говоришь, что я молодец и большая умница?
- Конечно, правду, радость моя. Только…
- Что, только? Уж договаривай, бей-добивай бедную девочку, - прошептала она и погладила меня по лицу.
- Ты бы поменьше флиртовала, а то, ненароком…
- Да я же не по-взаправдашнему. Это я так, чтобы глаза им замаслить.
- Смотри, не увлекись!
Немного помолчав, я, решая, говорить ей всю правду или нет, всё-таки решился открыть её полностью, и рассказал всё, что сумел узнать.
… Понимаешь, зашептал я тоже ей в ухо, они хотят продать нас в рабство на одной из новых планет. Я названия не смог узнать. Ты проболталась всё-таки, что раньше жила на планете с сельскохозяйственным уклоном, вот они и решили нас увезти на такую же планету и продать. Там поселились новые колонисты, и им не хватает рабочих рук…
- Да ты, что!!! – испуганно отшатнулась Гвен. - А прикидываются такими милыми мальчиками, а они… ох, изверги! Ох, обманщики!
Она опять прильнула ко мне.
- Рассказывай дальше Джонатан.
… Потом, когда они нас продадут, продолжил я прерванный рассказ, они отправятся ещё на какую-то планету за экзотическими животными…
- Так они… ещё и браконьеры? – опять перебила она меня.
- Да. Браконьеры и работорговцы.
- Знаешь, Джонатан, я им завтра всё выскажу в лицо, всё, что о них думаю! – запылала праведным гневом Гвен.
Я испугался её реакции на мои слова! Очень испугался! Поэтому, мне кажется, я даже не зашептал, а зашипел как рассерженная змея: «Ты что, дура?! Погубить нас хочешь?!! - Совсем от флирта из ума выжила!».
В темноте каюты вначале раздалось шмыганье носом, потом всхлипывания - Гвен заплакала. На моё лицо и грудь закапали горячие слёзы. Мне так стало жаль бедную девочку, что я прижал её глупенькую головку к груди и, поглаживая, стал успокаивать: «Не плачь. Я же знаю, что это ты просто так сказала, а сама даже не думала с ними говорить. Утри слёзы милая…»
 И я решил сам ей помочь вытереть слёзы, но, нечаянно, в темноте попал рукой не на щеку,  а в нос. Она вскрикнула: «Ой!» А, потом, мы стали мириться…
 
Глава  десятая
Мы находились в полёте уже месяца четыре. К нам всё также относились предупредительно и вежливо. Никаких намёков на дискриминацию я не замечал. Питались мы вместе с командой. Особых поползновений, чтобы отбить у меня Гвен не было. Людей среди экипажа корабля было четверо: командир, его помощник и бухгалтер-кладовщик со своим помощником. Остальные были представителями разных планет. Один даже был чем-то похож на лягушку – такой же толстый и с жабьим ртом.
Тот, четырёхрукий, которого мы встретили первым, был среди гуманоидов - за старшего. Да, ещё один был такой… такой…, он  походил на большую кошку. Правда, ходил он в основном на двух лапах, но кошачьи повадки чувствовались в нём здорово. Такие гуманоиды проживают на холодной, заснеженной планете KRIV-CYDO – это я точно знал и язык его, мурлыкающий, хорошо понимал, а вот говорить на нём, я мог с трудом. Чего-то в моём горле не хватало. Какой-то мышцы не хватало. Преподаватель в школе мне называл её, но я уже забыл её название. Он ходил всегда неслышно, что-то всегда тихонько намурлыкивая. Хитрый был бестия, и очень коварный! Я Гвен сразу предупредил, чтобы она с ним была поосторожнее в разговорах, а то замурлыкает он тебя, сказал я - он такой.
Вскоре я подслушал ещё один разговор. На планету, куда нас хотели продать, налетело столько кораблей с живым товаром, что командир, узнав об этом от одного аборигена той планеты, содержащегося у него на подработке (то есть, соглядатаем и шпионом), посчитал невыгодным продавать нас по той цене, по которой шли рабы. Он сказал команде, что наша продажа не окупит затраченного топлива. Поэтому, он решил сразу лететь на планету с экзотическим товаром. Команда поворчав, согласилась.
Но у меня была другая мысль о причине, почему командир отказался заходить на ту планету. Мне кажется, он положил глаз на Гвен и при первом же удобном случае постарается избавиться от меня. А я не хотел избавляться от него без Гвен. Она мне самому была нужна. Я очень любил её! Но, о своих опасениях я ей ничего не сказал, ничегошеньки Я, как та рысь, затаился. При первом же удобном случае, пообещал я себе,  я прыгну и переломлю ему шейные позвонки!
Где-то, через полгода, наш корабль приземлился на какой-то неизвестной мне планетке. Команда, по разрешению командира, ушла гулять по харчевням и кабакам. На корабле остались только командир и часовой.
 Настало наше с Гвен время! Время X. Время, когда мы могли и должны были освободиться из «мягкого» плена!
Ночь выдалась тёмная, безлунная. Мне даже послышались за бортом корабля стенания бури. Мы осторожно, на цыпочках, пробрались к выходному люку. Часового на месте не было. Может, напился втихомолку и уснул? Разбираться с этим нам было не резон, нам надо было незаметно покинуть корабль.
 А снаружи корабля, действительно разыгралась настоящая буря. Ветер выл и визжал, как какой-то зверь. Деревья гнулись от его порывов. Темнота вокруг непроглядная. Но нам такая погодная завихерь была, прямо скажем, наруку.
Мы, держась за руки, тихохонько спустились по лесенке и шмыгнули под корабль. – «Пока тихо» - стараясь сквозь вой ветра услышать посторонний звук, - прошептал я Гвен на ухо.
- Ага, много тут услышишь! - стараясь перекричать бурю, ответила Гвен.
        Я не увидел, я  почувствовал, как она зябко передёрнулась, то ли от непогоды, то ли от страха перед неизвестностью.
- Пошли, - снова прошептал я и, взяв её за руку, направился подальше от корабля,  но не в сторону, светящегося окнами городка, а в сторону джунглей, окруживших городок плотной стеной.
Когда мы оказались под сенью деревьев, я смелее зашагал в глубину джунглей. Конечно, я боялся, я очень боялся темноты, неизвестных мне зверей, но страшнее всего для меня было рабство!
 
                                                                                                    ---<<<>>>---
 
                                                               ЧАСТЬ  ЧЕТВЁРТАЯ
                                                                  НИЖНИЙ  МИР
                                                                    Глава  первая
Буря всё усиливалась. Гул стоял такой, что он перекрывал остальные звуки, а я с трудом слышал, что говорила, вернее, кричала мне Гвен, пытаясь перекричать этот гул. Молнии полосовали небо, и иногда становилось так светло, что можно было подумать, на какое-то краткое мгновение наступал яркий солнечный день. А иногда мне даже казалось, что ещё светлее. Резкие, контрастные тени плясали вокруг, и казалось, джунгли оживали. Перед моими глазами возникали фантасмагористические картины – то мне казалось, что я нахожусь не в джунглях,  а на солнечной поляне и вокруг парами прогуливаются богато, по старинной моде одетые люди. То, вдруг, на поляну выезжал на коне весь закованный в латы, рыцарь  и низко поклонившись полненькому мужчине с волочившейся серой мантией за спиной, что-то говорил ему.
После очередной, ослепившей меня молнии, я расслышал, как что-то затрещало и рядом стоявшее дерево, шумя листвой, повалилось перед нами. Оно упало так неудобно для нас… хотя, когда это деревья падали удобно перед человеком. Оно загородило нам путь вперёд и своей кроной повалило нас с Гвен на землю. После очередной вспышки молнии я увидел, как Гвен растерянно пытается понять, что же это упало на неё и придавило к земле. И тут же, оглушённая раскатом грома, будто расколовшегося на мелкие кусочки неба, зажала уши и, жалобно воскликнула: «Джо, ты куда пропал?». После последовавшего следом же нового грохота и вспышки молнии до меня донеслось: « Джо, давай переждём бурю…!  Я  боюсь…! Я очень боюсь грозы!».
 Я и сам очень испугался её.  Такой мощной грозы я ещё никогда в своей жизни не видал. Что я мог  ответить на мольбу Гвен? Что? А по поводу - переждём бурю – так она могла бы вообще не просить меня об этом. Я был придавлен кроной дерева к земле так, что не мог даже пошевелиться, а не то, что, допустим, идти дальше или предпринять какие-либо другие  действия. Я мог только лежать, слушать, говорить  и поводить глазами.
 Обозлённый на сложившуюся печальную для нас ситуацию, я грубо прокричал:
- А в лапы рабовладельцев ты не хочешь вернуться?
- Нее-е-ет! - К ним я не хочу, - услышал я взволнованный и как-бы даже испуганный ответ, - но Джо, я с детства боюсь  грозы!
Не успел смысл её слов дойти до моего сознания, как всплеск вновь вспыхнувшей молнии ослепил меня и рядом со мной раздался такой треск, словно небо раскололось пополам, а меня  в тот же миг опалило жаром. От страха я зажмурил глаза. Но долго с закрытыми глазами я находиться не мог. Меня начало припекать. Меня словно сунули в духовку и начали запекать, как какой-нибудь олений или свиной окорок. Что за катавасия? – вскинулся я, и мои глаза сами собой мгновенно  широко раскрылись…или я их раскрыл?
Вокруг меня пылал жаркий костёр. Самый настоящий огромный жаркий костёр, а я находился в его середине!! Молния – ахнул я!! Это молния подожгла наше дерево, а я лежу под ним и не могу выбраться! Это наше дерево горит! Ка-ра-уллл! – завопил я и тут же осёкся. А как же Гвен? Она-то как?!
А костёр вокруг меня, то есть, я хотел сказать, вокруг нас, всё сильнее и сильнее разгорался. Он уже закрыл от меня всю видимость вокруг и я, кроме собственного носа – носа и огня, уже ничегошеньки не видел.
 
                                                             *    *    *
Мне показалось, что я услышал… или я, наглотавшись дыма, брежу, подумал я, когда услышал тоненький голосок, а затем и второй, отвечающий. Голоса были похожи на детские, девчоночьи, какие-то попискивающие. Первый голосок говорил: - «Эльза, посмотри, как человеков из Верхнего Мира придавило дерево, а ведь скоро все джунгли будут пылать и они сгорят вместе с джунглями… жалко-то как… особенно вот этого… чёрненького, кучерявого  красавчика. – У него такая красивая шкурка на голове…»
- А, как мы их спасём принцесса? - Они такие… такие… огромно-большие. Если только… - отвечал другой тонкий голосок, но не такой тонкий, как первый, соболезнующий.
- Эльза, да говори ты внятно. А то, всё – если только, да, если только…
- Катрин, не мешайте мне думать!
- Так ты думай скорее. Огонь-то уже вон как близко к ним подобрался, того и гляди начнёт зажаривать!
- Катрин, надо попросить помощи у твоего дедушки. Он знаменитый волшебник и такая задача ему по плечу.
- Правильно! Бежим к нему.
- Катрин, нельзя ли без таких резких телодвижений? Я-то не такая молоденькая, как Вы, принцесса,  и к тому же я достаточно полная. Мне никак за Вами не поспеть.
Господи, нашла время пререкаться, расстроился я. Тут скорее надо бежать или что-то ещё делать! Короче, людей надо спасать, то есть меня и Гвен! Лучше, конечно, во все лопатки чесать за помощью, а не свои года выставлять!! Нашла время! – чертыхнулся я.
- Хорошо, хорошо Эльза! Вы оставайтесь здесь и никуда не уходите, а я сбегаю к дедушке.
Сквозь грохот бури я расслышал, как подо мной что-то зашуршало, а затем, удаляясь, затихло. Интересно, кто это здесь разговаривает, подумал я и, несмотря на усиливающий жар, окутывающий меня, скосил глаза. Но ничего не увидел. Я только увидел, что дерево, под которым я лежал придавленным, горело.
 Ах, вот почему меня так опалило жаром, когда сверкнула молния, догадался я. Молния попала в дерево и подожгла его. И, если принцесса… стоп! Какая принцесса?! Что-то я не вижу в ближайших десяти ярдах никаких принцесс и этой, как её… Эльзы. А вот огонь очень даже хорошо вижу, и он здорово припекает! Кстати, кто такая эта Эльза? Судя по подслушанному мной разговору, она, скорее всего, нянька, или домашняя учительница,  или дуэнья принцессы, или ещё кто-то в этом роде… Интересно… интересно. Но, куда это мы с Гвен попали?
Вот зараза, а здорово начинает припекать!!! Если эта добрая принцесса не поспеет вовремя со своим волшебным дедушкой, то есть, дедушкой-волшебником, то я, даже не поджарюсь, или там, зажарюсь - я вообще сгорю живьём, и от меня даже пепла не останется… - А, как там Гвен?!
- Гвен, ты жива? Как ты?
Откуда-то, из мешанины ещё не начавших полыхать жарким пламенем веток и листьев, до меня донеслось: «Пока живая. Но видно осталось недолго быть мне в  живых, - перемежаемый всхлипами до меня донёсся её жалобный ответ. И если ты сейчас же ничего не придумаешь… или не предпримешь… - она закашлялась…, - то я не знаю, что с тобой сделаю… я на тебя обижусь, ты так и знай».
- Потерпи милая, - попытался я вселить в неё надежду, - скоро вернётся принцесса со своим дедушкой и нас спасут…
- Так ты тоже слышал, разговор двух девочек? А я подумала, что это мне пригрезилось от безысходности… и после небольшой паузы продолжила, – значит не послышалось… значит мы уже умерли и находимся на том свете… - А мне так хотелось ещё пожить.
- Нет, нет Гвен, мы ещё не умерли, мы ещё живые и, надеюсь, нас спасут вовремя.
- Да, Вас спасут! – послышалось опять откуда-то снизу. Дедушка-волшебник уже в пути… вместе с принцессой.
Дай то бог, чтобы они поспели вовремя, подумал я. А то уже совсем становится невмоготу от жара. Ещё немного и спасать будет некого. Сгорим мы с Гвен! Сгорим! Честное слово – сгорим!
- А нельзя ли вашего дедушку поторопить, - попросил я невидимую собеседницу, - а то уж очень припекает… - Хотя минутку я ещё потерпеть, наверное, смогу…-  Гвен, - позвал я, - ты ещё минутку выдержишь в этой чёртовой жаровне?
- Кажется да, а может быть, и нет. Но я постараюсь… - Я постараюсь постараться Джо.
- Постарайся милая! Ты уж очень постарайся! Дедушка-волшебник спешит нам на помощь.
 Интересно, когда этот старый дедуган дошкандыбает до нас? Но это уже я подумал, а не сказал Гвен. Это я внутри себя подумал, а не снаружи.
После того как я внутри себя подумал о дедушке-волшебнике, пламя вокруг меня неожиданно стало менять свою форму, и вот передо мною появился всадник на соловом коне. И не просто всадник, а настоящий, весь закованный в броню, рыцарь. Латы и шлем на нём были начищены так, что отражали пламя, а в руке он держал настоящий меч. Ну, всё, вот и смертушка моя пришла. Вот только такого избавления от мучений я никак не ожидал, с испугом подумал я. Хотя… действительно, лучше уж сразу погибнуть от меча, чем медленно поджариваться на костре, как куропатка. Подумав так, я улыбнулся в последний раз в своей жизни и, закрыв глаза, приготовился к смерти.
Но она всё не приходила. Мне почему-то стало как-то даже любопытно – почему это рыцарь так долго не отсекает мне голову? И почему это мне так хорошо-комфортно лежать под горящим деревом? Полежав ещё пару минуток наслаждаясь, я решился и открыл сначала один глаз (на всякий случай, для предосторожности), а потом, сразу оба.
 
*    *    *
Никакого горящего дерева на мне не лежало, я был свободен как птица. А когда я, любопытства ради, повёл глазами по сторонам, то увидел - лежу я спокойненько на солнечной полянке, окружённой непроходимыми джунглями, а чуть в сторонке стоят: рыцарь на соловом коне, какая-то пожилая дама и девушка с короной на голове, и улыбаются. Правда, улыбаются только дама и девушка, а вот чтобы рыцарь улыбался, так я не мог увидеть – на нём же шлем был надет и забрало опущено. Но глаза у него и, правда, смеялись. Это уж точно, я ошибиться не мог. Я в этом хорошо разбираюсь. Я имею в виду, в выражении чужих глаз.
И тут я подумал, раз все так здорово улыбаются и меня не убивают, то верхом неприличия для  настоящего джентльмена будет лежать перед дамами. А, что подумает обо мне рыцарь? Страшно подумать! И я быстренько поднялся.
- Позвольте представиться, - обратился я к дамам и галантно поклонился, - меня зовут Джонатан, а моего товарища, простите, мою подругу – Гвен.
Я поискал взглядом Гвен. А она уже стояла рядом со мною и в глазах её прыгали злые огоньки. Всё ясно! – догадался я. Она меня приревновала к принцессе и сейчас что-нибудь, как всегда выдаст. Поэтому, чтобы предотвратить международный конфликт (всё же мы находились на территории чужого государства и перед нами стояли наши спасители) я быстренько заговорил: - «Спасибо Вам за наше спасение! - Спасибо, что не дали заживо сгореть при лесном пожаре и спасибо за…»
 Тут я совсем запутался в благодарностях и, не подумавши, брякнул: «А мы… куда попали, простите?»
Дамы зашевелились и ещё шире заулыбались.
- Ну, Слава Богу, наконец-то молодой человек пришёл в себя, - продолжая улыбаться, но строго, сказала солидная дама.
Нет, точно, она здорово похожа на классную даму или на мою бывшую школьную учительницу - настоящий синий чулок, ей богу! – решил я. Надо с ней как-то поосторожней вести себя, а то невзлюбит, тогда ой-ё-ёй!
А дама, всё также строго и уже совершенно не улыбаясь, продолжила допрос:
- Как вы оказались прижатыми деревом и под горящими ветвями – это понятно.-  Но вот, как вы оказались в такую непогоду в джунглях, одни – это требует объяснений. - Может вы разбойники какие-нибудь, и мы вас понапрасну спасли и дедушку-волшебника напрасно побеспокоили? – Или у вас неприятности какие случились?
 - Что ты говоришь, Эльза, - перебила дуэнью принцесса. Ты только посмотри на этих милых людей из Верхнего Мира, они же чисты душой как ангелы божьи. Разве могут быть злодеями люди с такими милыми, приветливыми лицами…
 Насчёт моего лица она конечно права на все сто процентов, а вот насчёт выражения лица и глаз Гвен… по-моему, она сфальшивила, покривила душой, промелькнула у меня мысль.
… правда дедушка? – продолжила принцесса.-  А, почему они оказались в джунглях и к тому же одни – наверное, у них была для этого веская причина? – она изучающе посмотрела на меня.
 Она явно желает говорить только со мною, а не с Гвен – догадался я. Она как-бы не замечает Гвен, или делает вид, что не замечает. Напрасно, напрасно. С Гвен такой номер не пройдёт! Гвен не будет Гвен, если не укусит «соперницу». Я же её знаю, как облупленную!
И я оказался прав! Господи, ну, почему я всегда оказываюсь прав! Из-за моей правоты, сколько неприятностей… - Ну, что до неприятностей в моей жизни, продолжил я свою мысль, то их  куча! Даже не куча, а вагон омнибуса и маленькая тележка в придачу… и всё из-за правды и честности… Господи, только бы Гвен сейчас не начала «выступать»! Пронеси Господи и помилуй! Но, увы! не пронесло!
 - Не знаю, как Вас звать-величать, - вступила в бой Гвен, - но то, что Вы спасли нас от явной смерти, ещё не даёт Вам права разговаривать так фамильярно с нами! Вот! -  Мы не какие-то там разбойники с большой космической дороги, - продолжила она язвительно, - мы порядочные люди, и только из-за безвыходных обстоятельств оказались в джунглях. А так бы, век их не видать… ваши джунгли…!
Моя подруга закусила удила, понял я и если я сейчас же не возьму вожжи в свои мужские крепкие руки, то она чёрт знает до чего, может договориться!
- Ваше Высочество! – быстренько вступил я в разговор, - Гвен, конечно, с одной стороны права, кстати, я  говорил Вам, Ваше Высочество, что мою подругу… моего товарища зовут Гвен…? Нет?
- Говорили молодой человек, говорили, - перебила меня классная дама, - продолжайте.
 Чуть запнувшись на товарище и подруге, я продолжил, - а с другой стороны… простите её, она пережила такой шок, что сейчас не совсем в  разуме…
Вот тут я дал маху со своим, то есть, её шоком и разумом. Гвен опять, как подстёгнутая кнутом или, как закусившая удила норовистая лошадка кордовской породы, понеслась вскачь, не выбирая дороги, то есть, не выбирая выражений и слов.
Я окончательно понял – у Гвен после пережитого потрясения нервный срыв, и пока она не успокоится, она будет говорить, и говорить, даже во вред себе.
 Поняли это и наши спасительницы вместе с волшебным дедушкой.
 Принцесса посмотрела на волшебника и он, поняв её просьбу, наверное, по выражению её глаз, молчаливо кивнул в ответ и, протянув руку в нашу сторону, что-то произнёс на непонятном мне языке.
Гвен, будто споткнувшийся на бегу спринтер, замолчала и лишь удивлённо поводила глазами то на меня, то на дедушку-волшебника.
- Вот и хорошо, лапонька, - произнёс волшебник, и я почувствовал, как он удовлетворённо кахакнул. Отдохни милая, успокойся.
Успокоившись за состояние Гвен и её поведение перед незнакомцами, я решил объяснить спасителям, откуда мы и заодно уточнить - из какого они мира. Как сказала принцесса… из какого они мира? – стал вспоминать я, но, не вспомнив, решил вновь начать дипломатические переговоры.
 Но волшебник, подняв забрало, наверное, чтобы я лучше понял его слова, произнёс:
- Не нужно объяснений молодой человек. Я знаю, кто вы и как попали в наши джунгли…
Он немного помолчал, затем обратился к принцессе:
- Внучка, что ты решила по поводу наших невольных гостей?
- Дедушка, я думаю их надо познакомить с моим папой-королём,  и он сам решит, как с ними поступить.
- Хорошо, внученька, так посему и быть.
Он хлопнул в ладоши и перед нами возникла, из ниоткуда лесная дорога, а из-за ближнего поворота показалась блестящая карета запряжённая четвёркой лошадей. Передняя пара была чёрной, а вторая пара белой. На облучке восседал толстый, похожий на бурундучка, форейтор, а сзади кареты видны были головы двух то ли лакеев, то ли охранников.
Во, дед даёт!! – восхитился я способностями волшебника. Смотри-ка ты, то ничего перед нами не было, а то, вдруг - карета, лошади и форейтор с лакеями на запятках.
         Я нечаянно взглянул на деда-волшебника и успел заметить на его лице хитроватую, но добрую улыбку. Ну, Слава Богу, кажется, мы попали не к плохим людям, подумал я и посмотрел на Гвен, чтобы убедиться, что она пришла в себя, окончательно успокоилась и вновь не разворошит  «угли притушенного костра».
Но моей подруги рядом со мною не было. Пока я рассматривал, удивлялся и восхищался происходящими вокруг меня волшебными превращениями, она уже успела подойти к принцессе и о чём-то мило с ней беседовала. Её лицо выглядело спокойным и умиротворённым.
Карета остановилась, один из лакеев подбежал к дверке и с низким поклоном перед принцессой открыл её. Я было хотел помочь принцессе и уже протянул руку, чтобы помочь ей войти в карету, но споткнулся об строгий взгляд дуэньи.
 Да-а, я пока так и не разобрался в полномочиях строгой дамы: кто же всё-таки она – дуэнья, нянька или строгая классная дама, то есть, учителка? Но, что она никого из мужчин к принцессе и близко не подпустит – это уж я уловил точно!
Принцесса, пожилая дама, а затем и мы с Гвен, разместились в просторной карете. Форейтор взмахнул кнутом, лакеи разместились на запятках, и карета покатила по лесной дороге. А дедушка-волшебник поскакал следом за нами на своём соловом коне.
 
*    *    *
 Примерно через полчаса езды в покачивающейся на мягких рессорах карете, мы выехали из лесной, сумрачной чащобы и оказались на просторе. Кони, завидев город с родным   стойлом в нём, издали радостное ржание и быстрее ветра понеслись вскачь.
Перед нашим с Гвен взором открылась  невиданная доселе картина. Впереди, милях в полутора-двух, виднелся большой город-крепость. Его подковой окружала широкая река, а за рекой стояли, охраняя город, высокие крепостные стены со смотровыми башнями через каждые триста-четыреста ярдов.
Сверху светило жаркое солнце, а прямо перед нами расстилались бескрайние поля. Какая красота! – воскликнула Гвен и я следом за ней.
Да, перед нами распахнула объятия настоящая, давно нами невиданная, но, до боли желанная, картина. Я, также как и, наверное, Гвен, в своих мечтах так и представлял Рай Земной. Именно так он виделся мне в моих мечтах! Именно так я и хотел, чтобы он выглядел. И от открывшейся мне картины и начавшейся сбываться моей мечты, я вздохнул. Кони неслись, пыль клубилась позади кареты, город приближался.
Как только мы оказались вблизи крепостных ворот, выстрелили пушки, и ворота в тот же миг, поскрипывая, распахнулись настежь. Кони не останавливаясь, промчались под башенной аркой, и мы въехали в город.
 
*    *    *
Такого города в жизни своей я не видел. Я видел похожий только на картинке в какой-то книжке из школьной библиотеки. Это был город-сказка! По-другому его никак не назовёшь: старинные здания с черепичными, красного цвета крышами, мощёнными булыжником улицами без тротуаров и всюду каштаны, каштаны… а на улицах множество прогуливающегося народа. Завидев несущуюся карету, они уступали ей дорогу и, снимая шляпы, кланялись вослед.
Ещё двадцать минут езды, и наша карета остановилась у подъезда огромного замка. Он расположился на холме и окружённый со всех сторон парком, выглядел как коралл в изумрудной оправе.
Подбежавшая челядь помогла нам выйти из кареты, и мы, следуя за принцессой, проследовали в замок.
- Я познакомлю вас с папой, - нарушила чинное молчание принцесса.
Правда, я едва ли услышал её. Пока мы шли в сторону стоящего на другом конце зала трона  с восседавшим на нём королём, я во все глаза, с преогромным любопытством, рассматривал всё интересное, встречающееся на нашем пути. Меня интересовало буквально всё:  стоящие ровной шеренгой вдоль стен, в начищенных до блеска кирасах и шлемах, молчаливые рыцари с тяжёлыми мечами и копьями в руках; красивые колонны и балкончики с витиеватыми подпорками, и огромные люстры высоко под потолком, в которых горело тысяча, никак не меньше, свечей. Кра-си-во, решил я… как на картинках в книжке. А потом, от восхищения увиденной лепотой, ещё добавил – Чёрт возьми!
И вот, мы остановились на красной дорожке у подножия трона! Над троном, ярко освещённый  десятком свечей, красовался транспарант или табличка – «КОРОЛЬ МЫШЬ ПИКС II». Я, думаю и Гвен тоже, никогда не были на королевском приёме и что в таких случаях делать, не знал. Поэтому, я дружески кивнул ему головой и произнёс краткое, человеческое приветствие: - «Здрассьте!»
Гвен поздоровалась такими же словами, только ещё спросила: - «Как поживаете, дяденька?»
В зале (оказывается, он называется – «Тронный Зал») повисло молчание. Я сообразил, что мы с Гвен что-то сделали не так или ляпнули не то, но исправить, не зная что - на что, мы уже не могли, и пришлось стоять и глупо лупать глазами.
Выручила нас принцесса. Она, поднявшись по пяти или четырём ступенькам к трону (от захватившего меня волнения я не смог точно подсчитать количество ступенек) прильнула к отцу и что-то зашептала ему на ухо. А потом капризно, но уже громко, произнесла: «Я так хочу!» и топнула ножкой.
Король ласково посмотрел на дочь, потом перевёл взгляд на нас, но теперь уже грозный взгляд и произнёс:
- Повелеваю, принять этих человеков с Верхнего Мира как своих лучших гостей и оказывать им всё причитающееся по рангу - «Гости», уважение!
Какой-то мужик в несусветном балахоне, стукнул большой, разукрашенной самоцветными камнями, палкой по полу и прокричал – «Королевская аудиенция окончена!» и все стали расходиться.
Я даже и не заметил, что зала к концу приёма у короля оказалась битком набитой разодетыми в пух и прах, придворными – кавалерами и дамами (оказывается, так они все называются).
Принцесса чмокнула отца в щеку и спустившись к нам сказала:
- Вы уж извините моего папу, он сегодня не в духе, у него международный конфликт с соседями, поэтому… понимаете…
Я кивнул в знак согласия с принцессой и как-то само-собой у меня вырвалось: «Не извольте  беспокоиться Ваше Высочество, мы современные люди и понимаем, что международный конфликт – это серьёзно! И мы, если сможем, всенепременно поможем вашему батюшке, то есть, простите, вашему королю в разрешении этого конфликта».
И чего это меня на такой высоко-вычурный стиль потянуло в присутствии почти незнакомой принцессы? – спохватился я и осторожно оглянулся на Гвен.
Принцесса благодарно кивнула мне в ответ и пожала мою руку, а Гвен, не будь она Гвен – фыркнула, но так незаметно, что принцесса и правда не заметила или сделала вид, что не заметила.
Та-аа-ак, подумал я, между Гвен и принцессой назревает девчачий конфликт. Как бы мне в этом девчачьем конфликте не досталось на «орехи». Надо будет поговорить с Гвен. Нельзя допустить, чтобы Международный конфликт разгорелся ещё и между царством короля Мышь Писк - Вторым и нами. Им не выдержать международных конфликтов сразу с двумя неприятелями!
Подумав так, я произнёс: «Спокойно девочки!»  А затем, повернув голову в сторону принцессы, попросил: «Ваше Высочество, не могли бы вы приказать кому-нибудь, чтобы нас отвели в наши комнаты… отдохнуть».
- Ооо, конечно, конечно!
Она хлопнула в ладоши, и мгновенно перед нами появился разодетый как петух, слуга.
- Проводите гостей в их апартаменты! – и, повернувшись ко мне, мягко сказала: - «Когда прозвонит вечерний колокол, я жду Вас в пиршественной зале, на ужин», - и мило покраснела.
Ой-ой-ой! - чуть-чуть испугался я. Уж не мною ли она хочет перекусить?
А, когда принцесса отошла от нас на достаточное расстояние, Гвен, не будь она Гвен, съехидничала: - «Ну, что, ловелас, долюбезничался? Съест милая принцесса тебя, как пить дать – съест!»
 И, чтобы мне совсем стало понятно, что сделает со мною принцесса, она добавила словами и показала, как это будет происходить, типа – «Ам-ам-ам» и при этом, широко раскрывая рот, сделала «зверское» лицо.
- Ох-ох-ох! Так и съест! - Это в тебе, Гвен, зависть говорит, что она принцесса, а не «Прынц на белом коне!» - Угадал?
- Дурачок! Я же о твоём здоровье забочусь. - Больно нужен мне прынц, ха! У меня свой, получше принца есть! – и, сказав, - «ха-ха-ха», - пошла за слугой.
А я, задумавшись, кого это она имела в виду, когда сказала, что у неё кто-то «получше принца есть»,  потащился за ней. Так ни до чего, не додумавшись, я «махнул рукой» на непонятные слова Гвен и не стал выискивать в них смысл. Потом разберусь, решил я, и стал осматриваться по сторонам. Меня совершенно захватило устройство дворца и его красота.
 
Глава  вторая
Дня через два принцесса Катрин в сопровождении дуэньи повела нас знакомиться со своей школой для детей «придворных и крестьян» - так она нам сказала, когда мы вошли в помещение, в котором находилось пятнадцать-двадцать ребятишек (мальчиков и девочек в возрасте, на мой взгляд, лет по шесть-восемь).
Они, при нашем появлении, дружно встали и, сказав: «Добро пожаловать Ваше Высочество и гости», - остались стоять. Принцесса приветливо улыбнулась и, пожелав здоровья, разрешила садиться. Урок продолжился. У них, насколько я понял, был урок арифметики. Учительница говорила: «Четырежды пять», а дети хором отвечали, - «Двадцать!»; « Шестью семь», - говорила она, а в ответ раздавалось – «Сорок два!»
Я удивлённо посмотрел сначала на Гвен, потом на принцессу. Зачем заучивать какие-то там цифры и сколько будет шестнадцать умноженное на десять, если для этого имеется компьютер – в нём всё есть, чего понапрасну голову забивать!
Когда мы вышли из помещения (класса), я задал этот вопрос принцессе.
- Скажите, принцесса, зачем детям голову забивать разной ерундой, для этого есть компьютеры, смартфоны и прочие умные приборы?
- Понимаете, Ваши, как вы их называете, компьютеры, отучают человека думать, - возмущённо произнесла она. - В компьютере находятся все ваши знания, но ни как не в голове. - Из-за них мозг человека атрофируется от безделья. В результате – человек всего лишь приложение к компьютеру!
- Ноо… по вашим словам… получается, что я ничего не знаю… так, что ли?
- Вы знаете! И знаете не потому, что ваши знания в компьютере, а потому, что вы все свои знания держите в голове. - Вы изучали литературу, математику, искусство и многое, многое другое… - Кстати, ваша подружка, она кивнула в сторону Гвен, тоже всё изучила из книг, а не скачала из интеркома в свой смартфон.
Принцесса, говоря нам всё это, порозовела лицом и слегка возбудилась. И стала от этого прехорошенькой девчонкой, а не Ваше Высочество – холодной, чопорной принцессой.
Мы вошли в другой класс. В нём дети писали стилетами на грифельной доске (светлой доске, покрытой тёмной, почти чёрной мастикой). Увидев как дети, стараясь, высунув язычки от усердия, выводят свои каракули, я больше не стал удивляться и спрашивать – почему? В наших, планетных школах дети всё выполняют на компе. Пишут, читают, умножают, извлекают корни… - А, может и правда принцесса права? Попробуй, заставь нашего ребятёнка, написать хоть одно слово стилетом – не сможет! Честное слово не сможет, потому, что он просто не умеет писать. Он заучил «символ», знает, куда его приткнуть при надобности… а вот, написать…
После посещения школы у меня на душе появился какой-то нехороший осадок. Не знаю, что он означает, но что я растерялся, то это точно. Я не мог до конца решить, чья методика обучения более полезна для человека – наша, компьютерная, или их – древняя, но говорят годами проверенная и заставляющая шевелиться мозговые клеточки. Поживём - увидим, решил я. А ещё лучше – надо посоветоваться с Гвен, всё-таки она археолог, историк. Она должна знать, как раньше обучали (в древности) детей и с пользой ли? Сам-то я этим вопросом ни теоретически, ни практически не занимался.
 
*    *    *
Где-то на пятый день нашего пребывания в Нижнем Мире, мы были приглашены дедушкой-волшебником к себе, в его, как он выразился, апартаменты. Ну, что ж. В апартаменты, так в апартаменты. Я давно ждал этого приглашения и очень ждал. Меня, если честно, съедало любопытство. Я вроде бы многое, что есть в космосе, знаю – и про науку, и про корабли, ии-и, в общем, многое чего знаю, а вот с волшебством ни разу не встречался. Правда, один раз всё-таки встречался – когда оказался на поляне без лесного пожара, и когда карета выехала из-за лесного поворота, а так нет, не встречался. Поэтому меня, естественно, съедало любопытство, и не просто съедало, а прямо таки грызло - грызло не только изнутри, но и снаружи!
В «апартаментах», когда мы пришли, находился дедушка-волшебник и два его ученика, так они представились. И волшебник уже был не в рыцарских доспехах, а одет по-простому. Он так и сказал, - простите, я вас встречаю по-простому, по-домашнему. Ну, по-домашнему, так по-домашнему, мне-то разницы нет, лишь бы было интересно!
А интересно ии-и… страшно… сразу стало! Откуда ни возьмись, раздался грозный рык и из-за стола вышел тигр, самый взаправдашне-взаправдашний. Гвен вскрикнула от страха, а я заслонил её собой. Принцесса засмеялась, а дедушка – уже не дедушка, а настоящий орангутанг, оскалил огромные острые зубы.
Не долго, думая, я схватил Гвен за руку и бросился к двери. Я подумал, что у дедушки, чтоб ему ещё лет двести прожить, у зверинца кто-то из его школяров дверь забыл закрыть, вот всякое зверьё и вышло на свободу. Ясное дело – своих-то они не тронут, а вот чужих, то есть, нас, с превеликим  удовольствием покушают.
Но нам не удалось выскочить. Дверь, прямо у меня перед носом, как захохочет и хлоп! Закрылась! Мы с Гвен стоим, дрожим от страха, а деваться некуда. Оборачиваюсь к волшебнику, чтобы сказать ему, чтобы он прекращал свои шуточки, а сзади никаких зверей нет. В помещении всё те же: Мы с Гвен; принцесса; волшебник и два его школяра – стоят, улыбаются во весь рот.
Вам бы натерпеться такого страху! – подумал я. А то, видишь ли, им смешно… Тоже мне, герои! Но ничего такого я им не сказал. Гвен тоже промолчала. Я так и не сдвинулся с места. Решил – ближе к выходу, безопасней… на всякий случай.
Волшебник что-то строго выговорил школярам на своём языке и они, засмущавшись, покинули помещение. А волшебник, повернувшись к нам, извиняющимся тоном сказал: - «Вы уж простите их. Мальчишки, что с них взять. - Любят пошалить. - Вы не первые с кем они так поступили. – Я, первое время, пытался их наказать – куда там, бестолку! - Но талантливые сорванцы, честное слово – очень талантливые!».
 В его словах и тоне, каким они были произнесены, чувствовалась неподдельная гордость за своих… шутников.
Мы с Гвен тоже простительно улыбнулись, а Гвен даже добавила: - «Мальчишки, они всегда остаются мальчишками!»
- Ох, простите, - перебила наш «обмен любезностями» принцесса Катрин, - я совсем забыла, через полчаса у папы Совет с министрами и я должна присутствовать на нём.
- Конечно, иди внучка. Тяжёлая доля у королей и их наследников, вздохнул дедушка-волшебник. - Не принадлежат они себе, они исполнители воли народа. - Иди внучка, иди, а я займу чем-нибудь наших гостей.
Катрин вышла, а волшебник задумался на минуту. Мы с Гвен тоже молчали. Я, например, задумался над словами волшебника о тяжёлой доле королей. Ну, чем она тяжёлая, подумал я: сиди себе и сиди; ешь, что хочешь – подадут, только реши чего хочешь; надо тебе погулять – иди, гуляй и ни у кого разрешения спрашивать не надо… - Тут, неожиданно, мне почему-то подумалось о мороженом - Господи, как давно я его не ел! Почитай с самого детства. Я даже вспомнил, как в детстве наговаривал шутливо маме, когда очень уж хотелось мне мороженого на палочке:
             «Я по улице идю,
              Я мороженого хотю…»
Мама смеялась над моими «идю» и «хотю», и в ответ говорила:
 - Ты думаешь, если скажешь «идю» и «хотю», так я тебе сразу же мороженое куплю?
 -  Вот видишь, мама, как у тебя тоже всё в рифму получается: «идю», «хотю» и твоё «куплю».
 Мама в ответ весело-заливисто смеялась, но мороженое всё-таки покупала. Ах, какое наслаждение есть мороженое в жаркий полдень!
- Ребята, что-то душновато сегодня, - будто отвечая на моё неожиданно возникшее желание, произнёс волшебник. - Не хотите ли мороженым полакомиться?
 И тут же, как по волшебству, на столе появились два эскимо на палочке - ванильные в шоколаде. У меня, так даже руки задрожали, когда я обёртку с мороженого снимал. А Гвен, я видел, высунув розовый язычок, нежно стала слизывать мороженое с палочки.
Гвен, лакомясь мороженым, оказывается, не забывала о своей профессии историка-археолога. Ну и дотошная девчонка! Нет бы, сидеть и мороженое слизывать с палочки, так нет, подавай ей историю с археологией… - Вот, возьмёт дед и погонит нас за несвоевременно заданный вопрос! Но я не успел её остановить, вопрос уже повис в воздухе.
- Дедушка, расскажите о своём народе ии-и… как мы попали к Вам.
- Хорошо, деточка. Устраивайтесь поудобнее на диване.
Я хорошо помню, что никакого дивана в «апартаментах», то есть, в комнате не было, и я уже хотел усмехнуться над стариковским склерозом, но не успел. Что-то толкнуло меня под коленки, и я неожиданно оказался сидящим на диване рядом с Гвен, а волшебник остался стоять, посмеиваясь над моей растерянностью.
… Устроились? Вот и ладненько, продолжил дед, словно ничего такого в комнате не произошло. Расскажу я вам историю нашего народа и нашей планеты:
 На нашей планете с давних-давних времён, сотни тысяч лет, а может и миллионы лет назад, проживало два народа, два равных и равноправных народа. Мы были дружны, помогали друг другу в горе и беде и вместе радовались выпадавшим нам в жизни удачам. Но наступил момент, когда король-волшебник серого народа, Домикул, решил, что он умнее, сильнее нашего короля и что все народы нашей планеты должны повиноваться ему.
Он, тайно, стал воплощать свою идею в жизнь. Он разослал на все планеты своих приверженцев, и развелось серых мышей по всему космосу видимо-невидимо. И, когда их стало совсем много, он объявил себя императором над всеми планетами и народами. Все народы покорились ему… Только наш король, Мышь Писк-первый, прапрадедушка мой, отказался ему повиноваться и началась многовековая война между серым народом и белым. Она и сейчас не утихает…
 Сказав всё это, он немного помолчал, пожевал губами, а потом продолжил…
… Домикул заключил союз с работорговцами и браконьерами из Верхнего Мира, то есть с человеками, и тем самым очень усилил свои позиции. Он стал им помогать в ловле свободных людей для продажи в рабство, а браконьеры стали вылавливать наш народ и тоже продавать в рабство. Вот откуда на ваших планетах появились экзотические белые мыши и разнообразные животные и птицы. Дело в том, что мы умеем принимать тот образ живого существа, о котором подумает человек.
- Что, если я подумала о птичке какой-нибудь, - невежливо перебила волшебника Гвен, - то птичка сразу же появится… тут, как тут?
Не успело эхо от слов  Гвен затихнуть, не успела она произнести последние слова, как на подоконнике запел жаворонок. Честное-пречестное слово, самый настоящий жаворонок, и даже крылышками замахал. Здорово! – подумал я и непроизвольно вспомнил только что покинувшего комнату тигра:  как он, тут, как тут, возник перед нами – настоящий, живой и даже зубы оскалил зарычав.
Когда я испуганно прогнал тигра, волшебник продолжил: Наш народ владеет древней наукой перевоплощения, да вы и сами в этом убедились. Домикула съедает зависть на способности нашего народа. В настоящее время… тайной перевоплощения владеют очень и очень немногие: Я, мой сын – король Мышь Писк – второй и внучка, Катрин. Остальных браконьеры выловили…
Волшебник на долгое время замолчал. Я видел по его лицу, что тревога съедает его, не даёт покоя и мне стало жалко старого волшебника.
- Так, получается… если у принцессы Катрин… если принцесса не выйдет замуж… то… волшебство вашего народа…
- Да. Ты прав, мой мальчик. На нашей семье прервётся род Белых Волшебников. Поэтому-то я и пытаюсь из двух виденных вами шалунов подготовить себе замену… только вот не знаю, получится ли? Они такие проказники, такие проказники, а я уже очень стар… Мне девятьсот пять лет и жизнь моя клонится к закату…
Сказав это, старый волшебник опять понурил голову.
… Одна надежда у меня осталась, вновь заговорил он – моя внучка. С ней я связываю все свои думы и мечты о продолжении рода Белых Мышей. Не дай бог, если с ней что-то случится!
- А что с ней может случиться? – озабоченно спросила Гвен. Она же волшебница. Из любой ловушки сумеет выбраться.
- Вы, девочка, забыли о Сером Короле… Домикуле. Он давно пытается её выкрасть и сделать своей женой. Тогда его род намного усилится, а наш зачахнет. Если это случится – Серые Мыши заполонят все планеты и не будет от них никакого спасения – ни человекам, ни зверю, ни птице…
И волшебник надолго задумался. А мы с Гвен, тоже боялись произнести хоть слово. Мы тоже задумались о будущем планеты белых мышей…
Наше молчание прервал, неожиданно появившийся король. Вид у него был растрёпанный. Корона налезла ему на глаза и, по-моему, еле держалась на голове.
- Отец! – вскричал он, как только закрыл за собою дверь. Мою дочь похитили!! Нашу любимую Катрин похитили!! Ооо, горе мне! О горе! - и он забегал по комнате.
 Полы его мантии развевались и сметали со стола всё на своём пути: колбы, реторты, мензурки, ещё какие-то склянки, но они почему-то не падали на пол и из них не выливалась жидкость и порошки не рассыпались, а возвращались на своё прежнее место. Я с удивлением наблюдал за их возвращением -  они что, резинками к столу привязаны - сначала решил я, потом вспомнил – это же комната, вернее, лаборатория волшебника. Будут они тебе падать! Щас! А, если король сюда каждый день приходит? Так на одной посуде разоришься!
- Ка-ак похитили?! Ведь она, - зачастил словами волшебник, -  всего лишь час назад  как ушла от…, -  волшебник повёл взглядом по комнате…-  ушла от нас.
- Отец, - торопливо перебил старого отца король, - заседание быстро закончилось и она, вместе с нянькой ушла прогуляться!
- С чего ты решил, что её похитили, сынок? – взволнованно спросил волшебник.
- Прибежала нянька, одна, и сказала, что они поднялись в Верхний Мир насобирать грибов к обеду… - Тут, откуда ни возьмись, налетела стая чёрных птиц и, схватив мою дочь, унесла в сторону гор. -  И ещё она божится, что видела среди них этого… король от волнения начал заикаться… этого… проклятого… Домикула.  - Что делать отец?! Она единственная моя наследница… Оо-о…!!!
- Сынок, мы что-нибудь придумаем… мы, что-нибудь придумаем…
Пока отец и сын-король предавались отчаянию, я уже всё решил про себя. Я пойду и спасу наследницу, вот!
- Ваше Величество, - заговорил я взволнованно, - позвольте мне пойти и вызволить вашу дочь из неволи! Я сумею! Поверьте мне – я сумею! Честное-пречестное слово!  - Я хочу отплатить добром за сделанное нам с Гвен добро, честное слово! - Я вас не подведу!
Я это говорил не только потому, что Катр… то есть, принцесса нравилась мне, но скорее всего, из чувства долга перед народом спасшим мою и Гвен жизнь. Наверное, Гвен обуревали такие же чувства, потому что, не успел я закончить говорить, как раздался звонкий голосок Гвен:
- Ваше Величество, я тоже пойду спасать Вашу дочь! Мы с ней подружились крепко-крепко! - Она стала мне, как родная сестра! И… я не могу оставить названную сестру в беде.
Волшебник и король посмотрели на нас. Я думаю, наши лица выражали достаточную отвагу, смелость и решительность, потому, что король, остановил свой бег по комнате и, подумав немного, произнёс: «А, что, отец, это мысль! И очень даже отличная мысль!»
Лишь старый волшебник промолчал - он всё ещё не нашёл решения – я так думаю.
Потом, вперив строгий, какой-то всепроникающий взгляд сначала в Гвен, затем в меня, он медленно, с расстановкой произнёс: «Что же, мысль неплохая. - Только вот… девушка с ним не пойдёт… да, не пойдёт. - С  Джонатаном  (когда  сумел он узнать моё настоящее имя, я же ему не говорил? - Гвен, кажется, тоже не говорила, или говорила?)  пойдут два моих сорванца. - Они достаточно поднаторели во всех волшебных хитростях, и будут достойными помощниками человеку». Потом опять помолчал и, по-видимому, пришёл к какому-то решению, потому что, сказал:  - «Я бы сам пошёл, но тебе, король, в любой момент может потребоваться моя помощь». Он опять ненадолго замолчал, пожевал губами (привычка, наверное, почему-то решил я). Наверное, так ему легче думать, окончательно пришёл я к выводу. Затем он продолжил: - «Я научу Джонатана несложным волшебным приёмам - пригодится в дороге, дам им коней и пусть, не теряя времени, скачут на помощь внучке. - Думаю, это будет самое правильное решение. - Ты, что по этому поводу думаешь, сынок?» – теперь уже волшебник обратился к королю.
- Наверное, ты прав отец…, наверное, ты прав…
- Что ж, на том и порешим, - закрыл Маленький Семейный Совет отец с сыном-королём.
Через три дня, на четвёртый, я сидел верхом на коне. Меня окружали джунгли, и я был на том самом месте, где мы с Гвен чуть не сгорели живьём. Рядом со мною стояло ещё трое коней – на двух сидели мальчишки волшебники, а третий -  белый конь - предназначался принцессе.
 
Глава  третья
Мы ехали по едва заметной тропинке гуськом: впереди один мальчуган, за ним я и замыкал нашу небольшую кавалькаду, другой мальчишка-волшебник с белым конём в поводу. Стояла тишина, было сумрачно и прохладно. Воздух отдавал прелью и ещё каким-то запахом, но не противным, а очень даже приятным.
- Как здорово грибами пахнет, - проговорил наш ведущий, - и, развернувшись, сел боком в седле, - щас бы грибов погрызть… свеженьких…
- Ага, щас! Учитель тебе так погрызёт…
Я, слушая их разговор, часто смотрел по сторонам, и мне казалось, что нас кто-то сопровождает. У меня было такое чувство, что за нами следят и наблюдают. Поэтому я, сделав лицо серьёзным, прикрикнул на разболтавшихся мальчишек: «Вы бы поменьше болтали, балаболки, а смотрели бы по сторонам. - Неровён час, схватят нас иии…»
Мальчишки прекратили болтовню, и вновь установилась тишина, только мягко почавкивала земля под копытами четырёх лошадей.
Было приятно ехать по лесу. Особенно приятно было, что король поручил освобождение своей дочери мне. Гвен, при прощании немного надулась от обиды, но потом отошла. Она, поцеловав меня несколько раз, горячо зашептала: «Ты уж возвращайся живым и здоровым, мой принц. - Я тебя буду ждать, очень ждать!».
Меня её слова очень порадовали, ведь мне тоже было жалко её покидать на неизвестно сколько времени, но долг нужно отдавать!
И вот, я сейчас сидел на коне и вспоминал, вспоминал. Я даже вспомнил, как дедушка-волшебник, надевая мне на шею два медальона на цепочках, говорил: «Не забудь - один медальон для тебя. По нему внучка узнает, что ты не оборотень, а мой посланник. - Второй – для внучки. - Как только она наденет его на шею, сразу все чары колдовства чёрного спадут с неё и она станет прежней. - Так, что Джонатан, ты уж, пожалуйста, не забудь, - и повторил ещё раз, -  не забудь, для чего я тебе их даю. - Ты должен обязательно надеть медальон на принцессу, понял? - Поклянись, что ты это сделаешь даже ценой своей жизни!»
Я поклялся всё сделать, как он мне велел. А в заключение нашего разговора, он щёлкнул особым образом пальцами, потом нарисовал в воздухе какие-то замысловатые фигуры и перед нами появились два меча и длинный, обоюдоострый кинжал. Возьми их, сказал он мне и подал заговоренное оружие, они помогут тебе в бою с заколдованными тварями. Эти мечи особенные, их изготовили ещё в далёкой древности и ни разу не использовались. Но видно пришло время и им поработать…
Пристально вглядываясь в гущу джунглей, я пощупал, на месте ли медальоны и, протянув руку за спину, нащупал рукояти мечей. Сейчас я выгляжу, как древние японские воины – ниндзя, решил я, и, выпрямившись в седле, гордым взглядом посмотрел вокруг. Я видел, как ниндзя вооружены и как они носят оружие. Конечно, я видел всё это не в «живую», а в одном из ретро-фильмов, когда мы с Гвен впервые встретились на суперлайнере.
Даа… всё-таки приятно осознавать, что у тебя в подчинении находятся люди, хотя они ещё мальчишки и они, к тому же, белые мыши в человеческом облике. Но всё равно приятно, чёрт возьми! Не верите? Станьте начальником, хоть самым маленьким, тогда поймёте мои чувства.
 
*    *    *
Тревога, подспудно глодала меня. Хоть я и старался казаться спокойным и уверенным перед мальчишками, но чувство опасности не покидало меня. Я усиленно прислушивался к лесным звукам и вот! Мне показалось или… я, действительно, среди шелеста листьев и стрёкота какой-то пичуги расслышал поступь коня, и не одного, а нескольких. За нами следят! А, может, это погоня?
- Мальчишки, быстро направьте ваших коней на твёрдую, скальную породу, чтобы следов копыт лошадей не было видно! – приказал я шёпотом. И добавил, - галопом – марш! Марш!
Где я нахватался таких кавалерийских слов, не знаю, но они сами собой вылетели из меня. И мы помчались! Выскочили на скалистое плато, проскакали по нему с милю и, сделав круг, вернулись чуть назад. Заметив достаточную по ширине расселину в скале, мы въехали в неё и притаились.
Вскоре послышался явный скок нескольких лошадей и мимо нас промчались три всадника в серой одежде.
Погоня! – понял я. И погоня за нами или... Значит, я не ошибся, когда почувствовал, что за нами следят. Кто же они? Иии, за кем, конкретно, они следят… за нами или же за кем-то другим? Я повернулся к мальчишкам и только хотел задать уточняющий вопрос, как тут же получил ответ. Всадники в серых накидках, возвращались назад.
 Они не могли далеко ускакать – услышал я произнесённые слова. Надо их найти, иначе нам не миновать наказания от Домикула. Он промахов в работе не потерпит, поняли вы, остолопы?!
С возвращением серых всадников стало всё понятно – следили за нами и, по чьему поручению за нами следили - тоже было понятно. Но, откуда они узнали, что мы поедем спасать принцессу? – задумался я…
- Их же король – волшебник, - услышал я ответ одного из мальчиков и у него, наверняка, есть соглядатаи в нашем государстве…
- Да, скорее всего так, согласился я.- Значит, теперь нам надо удвоить и даже утроить осторожность. - Где у нас ближайшее место отдыха?
- Миль через двадцать в лесной харчевне, - подсказал второй мальчуган.
- Тогда вперёд!
И мы, выбравшись из расщелины, пришпорили лошадей.
В поздние сумерки мы подъехали к харчевне под громким названием «У карьера».
- Почему «У карьера»? – хотел я поинтересоваться у ребят, но не успел. Я только успел подумать, что нужно уточнить, откуда взялось такое оригинальное  название у затерянной в глуши джунглей харчевни. И вот – мгновенный ответ.
 - Потому, что здесь, когда-то добывали белую глину для посуды, - ответил ближний ко мне мальчуган, - потом глина закончилась, а несколько семей остались здесь жить.-  И по сей день, их потомки живут здесь, и харчевня осталась.
Навстречу нам выкатился хозяин. Не в прямом смысле, конечно, выкатился, а в переносном. Он был так мал ростом, кругл и розовощёк, что больше походил на свежеиспечённый колобок, чем на человека. Вот  поэтому и казалось, что хозяин харчевни не идёт или бежит, а именно, катится.
Хотя… подумал я, на этой планете можно, и ошибиться, где человек, а где… кто его знает. Не зря же планету назвали - «Планета экзотических животных». Но… постойте… - На звёздной карте нет ни одной планеты с таким названием…
Ошеломлённый собственным открытием, я даже нечаянно уздечку натянул, вроде как остановить своего скакуна хотел на полном ходу, но чего его останавливать - он и так стоял, почти уткнувшись мордой в дверь и в ответ только скосил лиловый глаз на меня и жалобно всхрапнул. Он вроде, как хотел сказать: «Ты чего это дёргаешься? Я же не роняю тебя, а послушно стою».
Нет, так дальше дело не пойдёт – надо сейчас же разобраться, заволновался я… «Интересно, это когда же?» - вскинул я плечи. Надо о ночлеге и безопасности ночлега думать, а не о названиях харчевен и планет. И, опять же, мышат-малышат накормить… да и самому подхарчиться… - Тоже мне – умник! Ты не умник, ты глупец! – укорил я себя.
 Разобравшись, что к чему и кто я в данный, конкретный момент, я успокоился и, приняв строго-неприступный вид, приказал хозяину, или кто он там по должности:
- Поставьте лошадей в стойло, напоите и дайте им… я замолчал. Я забыл, что едят лошади! Честное слово, забыл! Ну, напрочь из головы вылетело, чем их кормят!
Мальчишки, почувствовав моё затруднение, выручили меня:
- Хозяин, чего стоишь  рот разинув? Слышал, что приказал господин – лошадей напои, засыпь им овса… - Да пошевеливайся, лентяй, а то плетей получишь! - Да смотри, сразу воды не давай лошадям, дай им выстояться!
Уфф-фууу! Вздохнул я. Слава богу, кажется, выкрутились.
 
*    *    *
В харчевне никого не было. Она была пуста, как скорлупа выеденного ореха. Мы спокойно поужинали и разошлись по своим комнатам.  Это мы всё делали, пока хозяин находился рядом, а как только этот, слишком уж услужливый и любопытный человек, удалился к себе, мы собрались в моей комнате.
- Значит так, малыши-волшебники, - сказал я шёпотом, - вы превращаетесь в мышек и прячетесь в какой-нибудь норке… - Кстати, как вас зовут, а то как-то неудобно получается.
- Меня зовут Енос, - сказал старший из них, - а его, показал он рукой на своего товарища – Минок.
- Очень приятно! - А меня зовите Джонатан, просто Джонатан и всё. - Договорились?
… так вот, продолжил я после немного запоздавшего знакомства, вы немедленно прячетесь… хотя… подождите… - Сначала вернитесь в свою комнату и из одеял, матрасов и подушек соорудите… ну, что-то похожее на спящего человека, да не забудьте – каждый на своей койке…
- Это ещё зачем? – удивлённо округлили глаза малыши
- Затем! – строго сказал я. – Потом объясню.
Мальчишки, ступая на цыпочках, убежали выполнять порученное задание. Я тоже соорудил, что-то похожее на себя спящего. Делая весь этот маскарад, я в душе надеялся, что нас минует удар кинжалом в ночи, ноо… на всякий случай надо предусмотреть и такую возможность.
Что-то мои мальчишки подзадерживаются подумал я и решил осторожно пройти к ним и посмотреть, что за причина помешала им быстро управиться с таким простым делом.
Встав с табурета, я сделал шаг в сторону двери и тут же услышал, как кто-то писклявым голосом завопил: «Джонатан, ты что, не можешь поаккуратнее, что-ли?! Так и раздавить можно, медведь!»
Я посмотрел себе под ноги. У моих ног на задних лапках сидели две маленькие белые мышки, бусинками глаз смотрели на меня и уморительно, передними лапками умывали свои мордочки.
- А, а, а, когда вы здесь появились? – опешил я.
- Джонатан, надо быть более внимательным, когда имеешь дело с нами, белыми мышками, - пропищала одна из них.
Я рассердился! Ишь, сопляки, будут они меня ещё учить!
- А ну, брысь под лавку! – я хотел сказать, что-то другое, но у меня как-то так и выскочило - «Брысь под лавку!»
Они быстро юркнули под мою кровать.
… и сидите там тихо, сурово продолжил я, чтобы вас не видно и не слышно было.
А из-под кровати испуганно донеслось, - а кошка в доме есть?
- Ннне знаю.
- Так сходи и узнай… тоже мне… командир! – опять донеслось из-под кровати.
Ну, что поделаешь с этими сорванцами. Пришлось спуститься вниз, найти хозяина и поинтересоваться, как-бы, между прочим, насчёт наличия в харчевне мышей и кошек. Хозяин харчевни, поняв мои слова правильно,  истово забожился: «Ни той, ни другой живности, или чего-то похожего на неё, у него отродясь не бывало и не будет». Заканчивая разговор на эту, щекотливую для него, тему,  он вежливо  посоветовал мне идти спать. Спать совершенно спокойно и ни о чём таком не беспокоится. Я так понял, он хотел сказать – иди ты, иди! Знаешь, куда? - Не путайся ты, зануда, «За ради бога» у меня под ногами.
Ну, я и пошёл.  
Вернувшись к себе в «номер», я успокоил ребят насчёт отсутствия в харчевне кошек. Но что-то уж мордочки у них были нахально-блудливые, когда они слушали мой отчёт об отсутствии кошек в харчевне.
Ах, вы проказники! – наконец-то дошло до меня. Они же сами могут стать кем хотят и кошки им нипочём. Подшутили?! Вот сорванцы малолетние. Ну, да ладно, будет и на моей улице праздник! Ей-богу отыграюсь!
Наступила ночь. Я запер двери, и щеколды на окнах задвинул. После всех приготовлений к ночлегу я задул лампу и лёг, но не в постель, а не раздеваясь лёг под дверь и один меч рядом с собой положил… так, на всякий случай.
Пропели первые петухи, я уж было решил, что напрасно завёл всю эту катавасию с куклами на кроватях и мечами под рукой, как почувствовал,  кто-то пытается потихоньку открыть дверь в мою комнату
- Кто там ломится?! – закричал я. Мешаете человеку спать! Хозяину пожалуюсь!
- В коридоре кто-то пробормотал пьяным голосом:
- Простите, я кажется, двери перепутал.
Послышались удаляющиеся по коридору тяжёлые, грузные шаги.
Может правда, кто-то из постояльцев с пьяных глаз двери перепутал? – подумал я и закрыл глаза, чтобы успеть прихватить утренний сон.
Только я начал проваливаться в сладкую дремоту, как раздался звон разбитого оконного стекла и в комнату влез огромный человек с кинжалом в руке. Он хорошо ориентировался в темноте. Слишком хорошо! Не иначе, как он раньше в этой комнате жил, или хозяин харчевни ему расписал, где кровать стоит, где стол и табурет. Я так решил, потому, что он в темноте ни обо что не споткнулся и не зацепился.
Быстро подойдя к моей койке, он несколько раз вонзил длинный кинжал в меня спящего.
Но я-то был уже рядом с ним. Не успел он выпрямиться после очередного взмаха кинжалом, как я приставил меч к его шее.
- Ты кто?! – прошипел я. - Ты, за что меня убиваешь?!
Но я имел дело с опытным убийцей. Он как-то изловчился и оказался у окна, а я пронзил мечом пустое пространство. Сделав длинный выпад, как в соревновании на рапирах, я всё же достал его, мне так кажется. Потому что, он ойкнул и стремглав вывалился в окно.
На поднятый в моей комнате шум сбежалась вся обслуга харчевни и стала разбираться – кто, зачем и почему? При свете лампы мы нашли и пятно крови возле окна. Значит я, действительно, ранил убийцу – пятно крови об этом ясно говорило.
Все скопом бросились в комнату мальчиков. В ней всё было перевёрнуто вверх ногами, а постели порезаны ножами так, что вата и пух торчали изо всех дыр и летали по комнате.
Хозяин харчевни сокрушённо качал головой и всё повторял: - «Какой убыток… какое  разорение моего хозяйства… - Вы должны мне возместить убытки». Я зло шикнул на него: «Ты бы лучше о безопасности постояльцев позаботился, скотина! - После такого нападения к тебе вообще никто не придёт ночевать! Идиот!»
И он замолчал, только продолжал тяжело вздыхать, когда слуги выносили очередной порезанный матрас или подушку.
Я сунул хозяину несколько серебряных монет и в сопровождении мальчишек направился в конюшню. Нам пора было двигаться дальше, время стремительно убегало, а я непозволительно медленно передвигался. Каково же было моё возмущение, когда я увидел двух из наших лошадей лежащими на полу. Это были лошади мальчишек, красивые и выносливые, буланые лошадки. Моя, соловая, подарок волшебника и белая принцессы были внешне в порядке.
Енос собрался было бежать к хозяину с возмущением, но я остановил его.
- Это сделано специально, чтобы задержать нас, - сказал я, смотря на лежащих лошадей. - Может это сделал сам хозяин или кто-то из его работников, но пока мы будем выяснять – «что, да почему» время будет работать против нас. - Жаль, конечно, вздохнул я, но нам нужно немедленно отправляться в путь.
Ведя лошадей в поводу, мы покинули «гостеприимную» харчевню. Оказавшись вдали от любопытных глаз, я посмотрел на мальчишек и сказал:
- Ребята, только без обид, ладно. - Вы превращаетесь в мышек и размещаетесь с комфортом в кармане моего дорожного плаща, а я еду на своей лошадке… Лады?
Пацаны посопели носами, но, поразмышляв, согласились, что так будет наше продвижение происходить быстрее. Жаль только, сказали они, что из кармана они не увидят прелесть новых мест.
- На обратном пути увидите, - успокоил я их. Да, учитель не сказал вам, куда нам после харчевни путь держать.
- На Север, в сторону гор.
И я, сев на соловую, приторочил повод белой лошадки к своему седлу и поскакал на Север.
Поскакал, громко сказано. Тропа, по которой мы ехали, была вся в ухабах, яминах с валявшимися в беспорядке крупными камнями и разместившимися, как у себя дома, переплетёнными корнями деревьев. Я очень боялся, что лошади, не дай бог, повредят ноги. Но, они и сами, наверное, понимали, какая серьёзная задача на них возложена. Поэтому перескакивали, перепрыгивали, перешагивали, через препятствия осторожно, вдумчиво, соблюдая все меры по «технике безопасности».
Ближе к закату солнца я почувствовал, как меня стал охватывать жар. И чем дальше я продвигался, тем сильнее меня поджаривало. Я уж начал потом покрываться, а лошади никак не хотели идти дальше. Пришлось остановиться и открыть «Совет Трёх».
 
*    *    *
… Учитель как-то рассказывал об этих местах, продолжил говорить Минок, он говорил, что путь на Север, к дому Домикула, преграждает Огненная Река и перебраться через неё практически невозможно, тем более с лошадьми.
- А ты для чего, столько лет учился на волшебника? – перебил я Минока. - Думайте волшебники, думайте, да побыстрее – время не терпит и жарко уж очень!
- Мы думаем Джонатан, думаем, - в унисон ответили юные волшебники.
Я сидел на кочке, как молодой петушок на заборе и, покусывая сухую былинку, тоже придумывал способ, как перебраться через Огненную реку. Неожиданно в моей голове раздался голос дедушки-волшебника:
- Джонатан, ты, что же забыл наш последний разговор о населении нашей планеты и его особых способностях. - Ты забыл…
Подожди, подожди дедушка! - не дал я ему закончить, потому, что у меня уже созрел план. Между прочим, хороший план и вполне выполнимый. Я решил срубить несколько деревьев и построить из них мост.
В ответ раздался хохот, такой весёлый и молодой, что я на какое-то время даже опешил и растерянно воскликнул:
- Дед, ты чего? – Ты, случаем, не того?
Я бы ещё что-нибудь сказал в таком же роде, но он не дал мне закончить.
- Джонатан, - сквозь смех продолжил говорить старый волшебник, - ну, подумай, садовая твоя голова, зачем тебе строить мост, терять время, когда ты спокойно можешь превратить коней в больших птиц и перелететь на них через Огненную Реку…
О, Господи! – стукнул я себя по кумполу, то есть, по голове, а ведь и правда…
- Ребята, живо ко мне в карман! – скомандовал я.
Они недоумённо воззрились на меня. «Мы ещё не придумали, как нам на ту сторону реки перебраться» - закричали они.
- И не надо! - Больше не думайте, я уже придумал.
В их глазах вначале появилось недоумение, а потом восхищение моими умственными способностями, но продержались они (восхищение и недоумение) недолго. В их глазах появилось чувство опасения за мой разум.
- Не дрейфь, ребята – живы будем, не помрём! – бодро воскликнул я и  посмотрел на лошадей, представив, что они огромные орлы, а я и мышата сидим на их спинах и летим над Огненной Рекой.
И что вы думаете? Всё получилось так, как и предсказал волшебник. Лошади превратились в огромных степных орлов, я взобрался на спину своего солового (на белого орла я не дерзнул сесть), и мы вмиг оказались в воздухе. Енос и Минок заверещали от страха, а я ничего, пересилил свой страх и не издал ни звука.
И вот, мы над огненной рекой. Она текла в глубоком ущелье, густая и медленная. От неё исходил такой жар, что он доставал даже до нас, хотя мы летели высоко-высоко над ней. Я непозволительно, как сказал бы мой отец, расслабился.
 Из реки неожиданно потянулся вверх огненный язык, а из него вылетел огненный дракон. Он накинулся на нас стремительно и злобно. Выхватив оба меча, хотя левой рукой я владел хуже, я нанёс первый удар по огненному дракону, и попал в цель. Я отсёк одно из щупалец. Но, что же это?! Щупальце превратилось в дракона.
 Теперь на нас нападали уже два дракона. Я без устали размахивал мечами отбиваясь от всё новых и новых нападений. Когда я попадал в одного из них и отсекал его часть, тут же появлялся новый дракон, а то и два-три! Я начал уставать, а лететь ещё было, да лететь. Огненная река оказалась очень широкой. На середине реки я совсем выдохся. Ну, всё, решил я, с последним усилием поднимая вдруг потяжелевший меч, пришла наша погибель: коней я загубил, ребятишки умрут, тоже из-за меня, принцессу я не освободил из неволи и не появиться мне перед Гвен - героем-победителем… Прощай моя жизнь!
Неожиданно хлынул дождь, да не просто дождь, а целый ливень, как из ведра! Огненные Драконы, злобно зашипев, стали темнеть и уменьшаться в размерах, а затем, и вовсе упали вниз, назад в реку. Река, издав, то ли вой, то ли рёв убрала свой язык и утихомирилась, а то, пока я отбивался от драконов, она волновалась и бурлила так, что её волны чуть ли не выплёскивались из берегов.
Вытерев обильно струившийся пот с лица, я присел в изнеможении. Енос и Минок тотчас оказались рядом и дождь перестал. Мальчишки подталкивали друг друга локтями, чему-то заговорщически улыбались, то есть, вели себя, как обыкновенные расшалившиеся мальчишки. Я удивлённо посмотрел на них – нашли чему радоваться, не пойди вовремя дождь, не быть бы нам живыми!
- Не сердись на нас Джонатан, - прижался к моему боку Минок. Это мы с Еносом дождь на драконов напустили.
Мои глаза от удивления чуть не вылезли из орбит.
- Выы?!
- Ну, мы увидели, что ты уже устал, вот и решили тебе помочь, - встрял в разговор Енос, - нам напустить дождь, раз плюнуть – прихвастнул он.
- Так почему же вы раньше его не напустили на Огненных Драконов?! – от возмущения я даже на ноги вскочил и тут же чуть не кувыркнулся с орла.
 От моего резкого движения он потерял равновесие и судорожно замахал крыльями. Я моментально опустился на место.
… Мы же чуть не погибли! – продолжал возмущаться я. Я совсем уже был без сил… Мы же с самого начала, если бы пошёл дождь, могли спокойно перелететь через Огненную Реку… - Эх, вы… волшебнички.
Я бы ещё долго, наверное, продолжал возмущаться и «кипеть» как чайник на огне, если бы я не почувствовал, что мы уже не летим, а находимся на земле, по другую сторону реки и я сижу не на орле, а на какой-то кочке
Потом я постепенно успокоился и мы помирились.
Кони-орлы отдохнули и мы, в прежнем составе и в прежнем порядке двинулись дальше в путь.
По словам мальчишек, нам предстояло ещё пройти сквозь гору, потом подняться по леднику на самую вершину горы, а там уж, совсем рядом, и замок Домикула, где он держит в неволе принцессу Катрин.
                                                          
Глава  четвёртая
Дорога давалась нам всё труднее и труднее. Мы всё время поднимались в гору. От лошадей валил пар и они так устали, что уже не они нас везли, а мы их тащили за повод. Я тоже очень устал. Присев отдохнуть, я обратился к Еносу, как самому старшему, из мальчишек.
- Скажи-ка мне дорогой, а почему это мы тащимся всё время пешком, на собственных ногах, а не летим на лошадках, как через Огненную реку?
- А, потому, дорогой, - съёрничал Енос, - что, они могут находиться в перевоплощённом состоянии недолгое время. - Ты, наверное, обратил внимание, что перед концом перелёта через реку, орлы стали медленнее махать крыльями и их взмахи были не так упруги, как в начале полёта? И, если бы река оказалась чуть пошире, мы бы, не будь нас с тобою, рухнули вниз, прямо в пасть Огненного Дракона… - Дошло?
Вздохнув, я согласился с его выводом о невозможности перелёта через гору. Что ж, подумал я, значит будем топать ножками, ножками и только ножками… - А жаль…
Дня через два мы добрались до входа в гору.
По словам Еноса, по этому ходу нам идти мили три-четыре, а потом уже по леднику подниматься к башне-крепости.
В проходе-туннеле было темно, очень темно, так темно, что пришлось зажечь факелы. Эх, подумал я, сейчас бы сюда наши лазерные пистолеты – был бы и свет, и костёр было бы чем запалить и оружие мощное, не то, что какие-то, хоть и завороженные, мечи. Куда мечам до наших лазерных пистолетов! Пистолеты - это ж совершенное оружие. Они, как правило - лёгкие, портативные. Пистолетами очень удобно пользоваться  что в ближнем, что в дальнем бою, самому  как-то пришлось проверить.
Проход то сужался, то расширялся, потолок, то опускался так низко – лошади едва проходили, то поднимался на такую высоту, что его невозможно было видеть. И всё чаще стали попадаться скелеты каких-то животных и людей. Люди держали в руках заржавленные мечи или копья, а у одного, охваченная обеими руками, была старинная алебарда… и всюду холод страшенный.
 Я начал замерзать. Пришлось ускорить шаг, чтобы согреться. Малышня от холода спряталась в кармане моего плаща. Я им даже чуточку позавидовал, а позавидовав, вспомнил наше космическое одеяние с автономным подогревом. Вспоминая то об одном, то о другом приспособлении для облегчения жизни человека, я обиженно подумал, - ну, надо же было занести нас с Гвен именно на эту планету, на планету с её архаическим бытом. Нет бы, на какую-нибудь  вполне современную… со всеми благами цивилизации… так нет…
Задумавшись и замечтавшись, я чуть не ступил ногой в бездонную пустоту. Хорошо, лошадь заржала, то ли моя - соловая, то ли принцессы Катрин – белая.
Очнувшись, я так и застыл с поднятой ногой. Осторожно отклонившись назад, я вернул ногу на землю, и лишь потом перевёл дух. Господи, спаси и помилуй!
Дальше пути не было, дальше… только гулкая пропасть! Пришлось вернуться из мира грёз на грешную землю и подумать, что делать дальше: возвращаться назад или спускаться вниз? Брр! Страшно!
А как спустишься без лестницы? Я-то, и пацаны, мы можем спуститься по верёвке, которой у меня  отродясь не было, а кони… они-то как? Я стоял, ничего не делал, а только думал.
 
*    *    *
Минок, чтобы проверить глубину колодца, приволок откуда-то ржавый меч и бросил его вниз. Послышались лязг, звон и наконец, из глубины послышалось, как меч упал на что-то, издавшее ворчание, что ли. И тотчас загремело из глубины, как из пустой бочки: «Кто смеет нарушать мой покой и сон?! -  Гррллл, Гррллл» – доносилось из тёмной глубины.
Ворчание всё усиливалось и усиливалось, иногда переходя, казалось, в рёв огромного зверя. Внизу что-то заклокотало, и я увидел, как из колодца показалась голова чудовища.
«Водяной змей!!!» – закричали мальчишки в страхе и быстро юркнули ко мне в карман. А мне пришлось приготовиться к бою. Помахивая, для разминки, обеими мечами, я закричал: «Ну, ты, страхолюдина, я не боюсь тебя! - Давай сразимся!»
В ответ на мой крик из глубины колодца раздался хохот - «Ха! Ха! Ха!» А, потом, гулко загремело: «Козявка! Как ты смеешь угрожать мне?! Мне, Великому Водяному Змею! Я тебя уничтожу как вошь-блоху паскудную!». А чтобы, наверное, ещё больше нагнать на меня страху, раздалось: «Я тебя утоплю!»
Вообще-то он, кто бы там он ни был, кричал, чтобы напугать меня, вселить неописуемый страх в мою душу, я же кричал не потому, что я не испугался змея, а потому, что я сам здорово перетрусил и кричал я, чтобы подбодрить себя. Как-то слышал я разговор о том, что когда человек кричит, то становится смелее. Вот я и закричал для смелости!
Змей разинув пасть, схватил меня. Я начал захлёбываться. Мне становилось всё труднее и труднее дышать, мне совершенно не хватало воздуха! Через несколько минут я перестал размахивать мечами и меня, со скоростью космического корабля, ударяя об стены на поворотах, понесло назад, к выходу из горы. Рядом барахтались наши лошадки. Бедные, успел подумать я, как же вам плохо, и как вам не повезло со мной!
Вскоре меня вынесло наружу и я, несколько раз перекувыркнувшись в потоке,  увидел небо и сразу же подумал о лошадях, и представил их орлами в поднебесье. И ещё я подумал, хорошо бы они вытащили меня из этого бурлящего, кидающего на камни и хаотически крутящего меня потока.
В тот же миг я почувствовал, как кто-то, не очень, правда, вежливо, но зато пребольно, схватил меня за ворот и потащил из воды. Оказавшись на свободе, я посмотрел вниз, на змея. А он, потеряв свою жертву -  меня и лошадей, понёсся дальше искать новую жертву. А впереди, я же прошёл этот путь, бурлила Огненная Река.
Словно предчувствуя борьбу с врагом, она вновь забурлила, заволновалась и огненные брызги стали выплёскиваться из ущелья.
Кони-птицы подняли меня на самый верх горы и вновь стали самыми обыкновенными лошадками, только красивыми, особенно белый конь принцессы. Мы расположились на небольшой площадке, созданной самой природой. Я даже, может в шутку, а может всерьёз подумал – а не площадка ли это для какого-нибудь летательного аппарата, типа воздухолёта-такси. А что, мало ли кому она могла понадобиться… - Да хотя бы тому же Домикулу, для отдыха.
Водяной змей, разъярившись и разогнавшись при спуске с горы, с остервенением набросился на Огненную Реку. А она, сопротивляясь, клокоча и брызгаясь огненными брызгами, накинулась на Водяного Змея. Завязался бой не на жизнь, а на смерть! Завязался бой между извечными врагами, между антагонистами – между огнём и водой! И это по моей вине. Нет, осёкся я, здесь моей вины нет! Виноват Минок, малолетний озорник и неслух – зачем было меч в пропасть бросать?
На месте схватки всё бурлило и пенилось. От крепких, воинственных объятий вверх поднимался дым и пар. Он поднялся до самого неба и соединился с тучами. И опять всё загромыхало. Бой поднялся на высоту и переместился в тучи. Тучи почернели. Внутри них заблистали молнии, загремел гром. А потом из туч посыпался серый пепел и пошёл дождь. Земля покрылась застывшими кусками лавы и пепла. То тут, то там поблескивали огненные молнии, а на них нападали водяные смерчи. Всё вокруг кипело, гудело и взрыкивало.
Стоял такой рёв и вой, что у меня аж уши заболели.
Бой длился несколько часов подряд, затем начал затихать. Уже реже стали появляться раскалённые мечи, стал реже раздаваться рёв и громыхание. Битва затихала. Оба противника выдохлись. А вот, кто победил пока было неизвестно. Всё пространство было окутано паром и дымом и из-за него невозможно было рассмотреть, чем же закончилась битва монстров, и кто вышел победителем в борьбе титанов.
Посидев ещё немного, я решил, что могу узнать результат драки и при возвращении и нечего мне тут штаны протирать, а пора брать ноги в руки и двигать дальше. Время! Время не терпит!
 Мне понравилось пользоваться услугами лошадок, я имею в виду, летать на них, и поэтому, долго не думая, представил себе,  как мы летим над землёй. Но сколько я не пытался вызвать образ птиц и меня сидящего у них на спине, у меня ничего не получилось. Я был бессилен изменить их образ.
- Джонатан, - услышал я с ехидцей произнесённые слова Еноса, - ты чего напрягаешься? Никак полетать захотелось? Не получится.
- Это почему же у меня не получится, вот возьму и…
Я напряг все свои мозговые извилины, напряг так, что аж в глазах потемнело, ии-и…  опять у меня ничего не получилось.
- Джонатан! - это уже сказал Минок, - эта гора – граница.  За ней территория Домикула. - За этой горой наши силы и волшебство,  почти бессильны. Особенно твоё. - Твоё вообще не действует.
- Что же вы раньше молчали, - чуть обиделся я на такое неуважение ко мне со стороны мышат, то есть, мальчишек. Могли бы и раньше сказать или как-то предупредить, чтобы я понапрасну энергию, внутреннюю и наружную, не расходовал. - Ну, да ладно, пошутили и будет
- Лошадки, вы остаётесь здесь, паситесь на здоровье, нагуливайте жирок и сил набирайтесь. Но далеко не убегайте! Слышите? Мы вернёмся… так чтобы нам вас долго не искать, поняли? - Чтобы как в сказке древней было, которую мне мама в детстве рассказывала. - Как только я скажу  – «Сивка-бурка, вещий каурка, стань передо мной, как лист перед травой!» - так чтобы вы тут же, как штык стояли!
- Джонатан, не слишком ли ты строг по отношению к ним? – опять с ухмылочкой поинтересовался Енос.
А Минок, вторя ему, продолжил:
- Джонатан, и как ты всё это запомнил?
- Про что, или о ком запомнил? – несколько занервничал я, чувствуя подвох в их словах.
- Даа… про этого… как его… конька-горбунка?
Победоносно улыбнувшись, я ответил нахальным, занозистым мальчишкам - «Так я же с детства умный, не то, что вы, и, Слава Богу, память у меня на «ять»!
- А, кто это может подтвердить? – влез Енос в разговор.
Я вначале даже как-то опешил, а потом, что бы дать себе время подумать, назидательно ответил:
- Кто? Да я же, сам, и Гвен тоже.
-  Нет, - это уже решил меня добить Минок, - сам себя подтвердить ты не можешь, ты лицо заинтересованное, а Гвен среди нас нет… - Вот! - Так, что не считается!
Ах, вы малолетние ехидны! – совсем возмутился я в душе, но постарался не показать своего возмущения. Щас я вас «урою!», решился я на эксперимент.
- Ладно, допустим ты, Минок, прав. - А, почему же это вы, шалопаи, из двоек не вылазите?
- Из каких-таких двоек не вылазим?! – взвились оба мальчугана. - Мы отличники в учёбе и поведение у нас отличное! – с какой-то даже обидой возмутились пацаны (думаю справедливой), и даже личики у них побледнели от праведной обиды.
Ага! Достал я вас! – радостно и с удовольствием подумал я. Щас я вас доконаю!
- А, кто это может подтвердить? – быстро, чтобы они не успели прийти в себя, лукаво поинтересовался я.
- Здрасьте! – пылко закричали они. И мы с Еносом, и учитель… тоже!
Настала минута моего торжества. Приняв строгий, почти, как у моей бывшей школьной учительницы, вид, я произнёс с расстановкой:
- Таа-ак… значит вы с Еносом и учитель…  Ребятки-мышатки… а, вы не можете подтвердить, потому, что вы лица заинтересованные, а учителя здесь нет! - Так, что двоечники вы! Вот!
- Ох, и жук ты, Джонатан! – с каким-то даже восхищением произнесли мальчишки почти разом. - Не зря учитель именно тебя выбрал в спасители своей внучки-принцессы, не зря!
Я довольно улыбнулся. Знай наших – Землян! Нам палец в рот не клади! Нуу… дайте только принцессу вызволить и назад вернуться, я вам все ухмылочки-издёвочки припомню, погрозил я мышкам-норушкам внутри себя. Ишь, волшебнички-недоучки! И я решил - не буду я им показывать свою обиду-рассерженность… вот так явно… я потерплю. У меня сила воли - ого-го!
- Нечего зубы скалить, марш - к спуску!-  И вперёд, с песней!! – скомандовал я строгим голосом.
 - Это как? - Как это…  с песней? - Не очень-то понятная команда! - пробормотал Енос, но к краю спуска пошёл.
- А вот так! - Это значит весело и не сопротивляясь, - дополнил я свою команду и тоже подошёл к краю спуска.
Спуск, на вид, казался не таким уж очень крутым, но всё же…
- Мальчишки, пожалуйста, вы уж поаккуратнее, - пожалев, попросил я их, но было уже поздно.
 И Минок, и Енос, и я, уже летели кубарем вниз. Край спуска оказался обыкновенным карнизом и под нашей тяжестью обломился. Кувыркаясь через голову, ударяясь об торчащие, то тут, то  и там валуны и камни, мы вместе со щебнем, землёй и выдранным с корнем кустарником летели вниз. Я успевал только вскрикивать – Ой! или, Ой-ой! от очередного столкновения с каким-нибудь предметом, вроде камня или корневища, или пропахивая носом колючий кустарник.
Вскоре наш полёт закончился. Ударившись головой об очередной валун, я застыл в расхристанной донельзя позе. Поначалу я никак не мог сообразить, где мои руки и ноги, а потом не мог догадаться - правая это рука или левая.
Но, всё, в конце-концов, кончается – даже плохое. А наш полёт вниз с верхотуры горы,  это я вам скажу, не спуск на эскалаторе - это будет посерьёзней, побольней.
Вскоре послышался неунывающий, радостно-пришибленный голос Минока: «Мышата учатся летать!», а затем: - «Даа… пореже бы таких полётов…» - но это уже сказал Енос. Я его голос тоже узнал, хотя голова моя бедная, так гудела, так гудела, как гудит пустой котёл, когда его ногой пнёшь… Ей богу!
Почёсывая бока, охая и стеная, мы поднялись. Я первым делом посмотрел на мальчишек – всё ли с ними в порядке, не поломали ли они себе ручки-ножки… но, Слава Богу, кажется у них всё было цело. Но я на всякий случай всё же поинтересовался: «Ну, как ребята? С вами всё в порядке? Ничего себе не поломали и не отбили?»
- Ой, лучше не спрашивай Джонатан, - покряхтывая и продолжая охать, как старые деды, хором ответили мальчуганы. - Век бы такого спуска не видать!
Я очень порадовался за мальчишек, что у них всё цело и невредимо и было уж совсем успокоился, но тут, назойливо, не спросясь, в голову влезла мне мысль, да не простая!  Аа-а… почему это они… кувыркались и стукались головами об камни и пропахивали носом колючий кустарник вместе со мною, если они могли спокойно превратиться во что угодно…нуу, я быстренько стал вспоминать в кого бы они могли превратиться… и вспомнил… да, хотя бы в тех же воробьёв, а? И сразу же, как только эта мысль закрепилась в моей голове, я строго спросил:
- Енос! Минок! - а почему вы не превратились в птичек, а кувыркались вместе со мной?
Они тут же повинно опустили головы, а Енос, как самый старший среди малышей, ответил: «Так, Джонатан, когда бы мы успели? - Только подумаешь о превращении в…, а тебя – бац! - по кумполу. Только опять напряжёшь мозги, а тебя – бац! - с другой стороны по голове. -  Вот, так и долетели до самого низу, пока сами не остановились вместе с тобой».
- Ааа! Тогда, конечно, - промямлил я посрамлено. - Ну, что ж, поковыляли дальше.
 Хотел я опять бодро скомандовать, типа – Марш-марш! но что-то у меня, мне так кажется, не очень-то строго получилось, а скорее, даже жалобно.
И мы, издавая «охи и ахи» двинулись к уже показавшейся вдали, на самой вершине ледяной горы, крепости Домикула.
 
Глава пятая
На спуск с вершины горы, что на границе с владениями Домикула, мы времени затратили совсем чуть-чуть, даже можно сказать, почти совсем не затратили, а вот подъём на гору, к крепости…
Мы барахтались в почти метровом снегу, еле переставляя ноги. Я, как самый выносливый и большой, двигался впереди нашей маленькой группы, прокладывая дорогу для ребят. Мешало всё: снег, крутой подъём, мечи за спиной, даже наши полупустые походные рюкзаки за спиной. Несмотря на мороз градусов в десять-пятнадцать, моё тело через полчаса сначала покрылось испариной, а потом и вовсе запарило, как в кипящем чайнике вода, а с лица ручьями потёк пот.
«Всё, я больше не могу!» - выдохнул с усилием я, и ничком повалился на снег.
 Ребята сочувственно смотрели на меня. В их глазах читалась жалость и участие.
- Джонатан, прости нас за наше бессилие, - извиняющимся тоном промолвил Енос, но мы должны беречь силы и энергию. - Если мы сейчас…
- Не продолжай, Енос. Я прекрасно понимаю… - Вам незачем передо мной извиняться и просить прощения. Вам нужно беречь силы для последнего или предпоследнего боя с Домикулом… иначе… и не продолжив, я от неимоверной усталости закрыл глаза.
Господи, сколько же нам ещё подниматься в гору?! – прошептал я и неожиданно провалился в забытьё. Сколько времени я находился в беспамятстве, я не знаю, но пришёл я в себя от энергичных встряхиваний всего моего тела. Открыв глаза, я увидел, что лежу где-то посредине подъёма на гору, а гора трясётся.
Что такое? Почему гора трясётся? - испуганно подумал я, и ничего не понимая, повёл глазами вокруг.
- Джонатан приди в себя! Джонатан! - Мы больше не можем тебя тащить! – услышал я тревожные с всхлипами голоса Еноса и Минока. - Пожалуйста, очнись.
…Наклонившись ко мне с глазами полными слёз, на меня смотрели мои малыши. В их глазах читался страх и испуг. Что такое? Почему их глаза полны слёз? – подумал я и тут же расслышал надвигающийся на нас гул. Что это? – тревожно подумал я. Откуда этот гул? И мгновенно получил ответ: лавина!
«На нас идёт снежная лавина» - прошептал Минок.
Я всё понял! Я сразу всё понял – и почему меня всего трясло и откуда этот надвигающийся гул. Это Домикул устроил нам встречу! Он затряс гору и создал снежную лавину и если мы, сейчас же не уберёмся с её пути, то…
Убраться мы не успели! Нас, сначала засыпало снегом, а потом пошло швырять, крутить и подбрасывать. Я задыхался в снегу, я ничего не видел ослеплённый, а только слышал визг и хохот. И среди этого визга, воя и хохота различал отдельные слова: «Ну, как? Понравилась тебе, Джонатан, моя встреча, мой сюрприз?!  - Может, перестанешь лезть на рожон и вернёшься восвояси? Не видать тебе принцессы, как своих ушей!»
 И опять, режущий уши визг, и довольный хохот. Этот хохот забивал мне уши, он не давал мне возможности подумать! С другой стороны, как ты будешь думать, если тебя несёт неизвестно куда среди воя и визга, ослеплённый, ты ничего не видишь и ничего не можешь изменить… Ты во власти страшного врага – стихии, хоть и искусственной.
Но всё же, мысленно, я смог прошептать – «Ну погоди, Домикул. Я не забуду твою «ласковую» встречу!» и потерял сознание».
 
*    *    *
Очнулся я от ярко бьющего мне в глаза света. Я лежал на спине, а в глаза мне били, рассыпаясь радужными искрами, лучи яркого солнца, или это яркий свет лампы?  Потом солнце кто-то погасил, и я оказался в кромешной темноте. Ни одного звука не раздавалось рядом со мной, ни одного.
В голове вначале было пусто, хоть шаром покати, потом появилась мысль – одна единственная мысль - где я? И, словно издеваясь, в голове прозвучал насмешливый ответ: «Ты у меня в гостях в качестве дорогого и желанного гостя!».  Я догадался, чей голос я услышал и только я хотел сказать, что узнал его, как вновь раздался знакомый мне хохот и, я вновь услышал:
- Джонатан, не напрягайся умом, ты в моей темнице и ты в ней сгниёшь!
А, затем, словно у Домикула кончилось терпение, он заорал:
- Как ты посмел явиться ко мне?! Идиот! - Разве не предупредил тебя старый, выживший из ума волшебник, что со мной никто не может справиться?!
Я уже достаточно пришёл в себя, чтобы вспомнить пришедшуюся к случаю нашу земную поговорку и прошептать - «Смеётся весело тот, кто смеётся последним!»
Он или не расслышал мой шёпот или не понял её смысла, но он ничего не ответив, лишь заскрипел зубами.
И вокруг  вновь воцарилась тишина. Странная, я бы сказал, тишина. Она какая-то была осязаемая, что ли, тягучая. Она не только ощущалась физически, она воздействовала на мою психику. Пробудь я в этой тишине несколько часов, подумал я, и я начну сходить с ума. Чтобы со мной такого не случилось, я, вначале шёпотом, а затем во весь голос стал горланить знакомые мне песни и воспроизводить мелодии.
 После моих первых песенных выступлений, тишина, как-бы начала раздвигаться, и я почувствовал вокруг себя некоторое свободное пространство. Во всяком случае, я смог подняться с соломенного ложа и делая короткие, осторожно-нащупывающие шаги, двинулся на обследование моей тюрьмы.
Она оказалась не такой уж большой. Вдоль одной стены я сделал пять шагов, вдоль другой – восемь. Даа-а, горько подумал я, не такой уж ты щедрый Домикул, мог бы и попросторнее узилище для дорогого гостя приготовить… жадность, что-ли одолела и я усмехнулся. Правда, мою ухмылку никто бы не смог рассмотреть, потому, что вокруг было темно, но я специально ухмыльнулся, подумав, а вдруг Домикул наблюдает за мной через очки ночного видения? Пусть знает – я его совершенно, ну, вот, нисколечко не боюсь…,  хотя…, я чувствовал, что страх по мне так и ползает, так и ползает.
Обследовав своё новое жилище, я уселся на солому и стал прикидывать возможности покинуть место своего заточения. И почему-то первой возможностью оказалась бы для меня помощь моих друзей – мышек-норушек. О них я вспомнил с любовью и завистью. Завистью в том смысле, что они могут превращаться в кого угодно, а вот я…, я оставался таким, каким меня мама родила. А сейчас бы мне здорово пригодились их способности.
Задумавшись об их судьбе после снежной лавины, я с грустью подумал – бедные мышата-малышата, как вы? Уцелели ли вы, или погибли жестокой смертью? Как мне было хорошо с вами, вы такие добрые, хоть и проказники несусветные. С мыслью о пропавших без вести мышатах я, кажется,  задремал.
Разбудил меня какой-то посторонний шорох в стене, на которую я, задремав, навалился. Прислушавшись, я понял, что кто-то скребётся внутри стены, а потом до меня донеслось сердитое: «Бездельник и увалень, мог бы, и пошевелиться, помочь самому себе выйти из подвала!».
 Услышав ворчливый голос Еноса, я тут же, как уколотый в одно место булавкой, подскочил с соломы и нагнулся к самой стене.
- Енос, Минок, это вы? – радостно заорал я.
- Нет, вы только посмотрите на этого умника, - проворчало из стены голосом Минока, - нет бы, тихонько помочь расковырять дырку, так он орёт на всю округу. - От твоего крика, Джонатан, все петухи и куры попросыпались! - Ты, что, решил в этом замке из себя петуха изображать?
Я сконфуженно закрыл рот, не успев до конца выразить свою радость.
- Вот так-то лучше, - вновь раздалось из стены.
Откинув солому, я нашарил небольшую дырочку в стене и, вытащив ремень из штанов, стал  пряжкой расширять её.
- Ой! – вдруг вскрикнули голосом Минока, - ты бы поосторожнее пряжкой-то шурудил, мы уже рядом. - Мы сами-то давно могли бы к тебе наведаться, да вот ключ от замка на двери не пролазил. - А теперь уже всё, можешь дальше не ковырять, - и моей руки коснулись мордочки мышат.
 Я так обрадовался, что они опять со мною и что они живы и здоровы, что чуть опять не заорал во весь голос, но вовремя вспомнил, где нахожусь и пребольно прикусил язык. 
Ребята по моей руке быстро взобрались ко мне на плечи, а я, просунув пальцы в щель, достал ключ. Как только он оказался у меня в руке я облегчённо вздохнул и сказал:
- Спасибо ребята, чтобы я без вас делал?!
Но Минок и Енос не были бы Миноком и Еносом, если бы не проворчали: «Джонатан, оставь нежности на потом, давай, шагай к двери, нам пора делом заниматься, а не пустыми разговорами развлекаться!»
Ну, что ж, делом так делом, сказал я и направился к двери – ощупью, конечно
*    *    *
Осторожно, не издавая излишнего шума, ступая на цыпочки, я сторожко, поминутно прислушиваясь, шёл по узким, покрытым сыростью коридорам и поднимался по осклизлым ступенькам лестниц. Сам я не знал куда иду. Моими действиями руководил Енос. Оказывается, пока я находился в темном подвале, то есть, в сыром подземелье, а вернее, в темнице, они всё уже успели разведать. Каким-то образом им удалось усыпить бдительность чёрных, огромных кошек - стражей замка Домикула. Я не стал прямо сейчас утолять жажду своего любопытства, я решил утолить её потом, когда покинем замок-крепость.
Впереди показались несколько закрытых дверей, но я, ведомый мышатами, открыл дверь ту, что надо было открыть, а не какую-нибудь другую. При колеблющемся свете нескольких, воткнутых в стену факелов, я увидел стол, а на нём моё оружие и рюкзак со съестными припасами.
Мне такое неимоверное везение показалось очень странным, и я насторожился. Засунув кинжал за пояс, и взяв в обе руки по мечу, я осторожно открыл дверь, выглянул наружу и тут же быстро захлопнул. В коридоре нас ожидало не менее десятка кошек-стражей – огромных, с поднятой дыбом шерстью на загривках, зубастых и с горящими жёлтым светом, глазами.
- Что будем делать ребята?
- А ты бы, что стал делать,  встретив на своём пути препятствие? – спросил Енос с правого плеча.
- Я бы… я бы, - несколько замялся я.
- Вот именно. - Ты бы стал пробиваться к цели, - дополнил мой молчаливый ответ Минок, комфортно расположившийся на моём левом плече.
Тогда…-  сказал я и принял достаточно воинственный вид.
Полундра! – воскликнули мышата и быстро юркнули ко мне во внутренний карман. Я оторопел от такой неожиданности. Это… это… что же… забормотал я…вы…, вы меня… оставляете на растерзание злобным котам, а сами умываете руки, что ли?
- Джонатан, - донеслось из кармана, - мы и так совершили подвиг, выкрав ключ у стражи. Ты, что, хочешь, чтобы мы и принцессу сами спасли?
 - Нннет!
 - Тогда вперёд, и с песней!
- Аххх, вы!
Но я не докончил своего «аххх» и «вы». Я открыл дверь и. подняв оба меча, закричал – «А ну, брысь с дороги бестии!»
Но они не испугались моего крика и двух мечей, они сразу все бросились на меня. Я только успевал отмахнуться мечом от одного разъярённого кота, как на меня тут же набрасывались два или три. Закипел бой! Я раньше даже подумать не мог, что с котами так тяжело воевать. Они норовили вцепиться мне в горло, лезли лапами, выпустив кривые острые когти, мне в глаза, в общем, вели себя недостойно воинам, они вели себя как невоспитанные, одичавшие коты!
Хорошо, что у меня было два меча, а не… допустим, один, или вообще ни одного. Я бы, будь без оружия, вообще не справился бы с ними.
 Через полчаса ожесточённой битвы, коты, жалобно мяукая, прихрамывая, разбежались кто куда, а я пошёл дальше по коридору. Мне нужно было найти принцессу Катрин.
Я шёл по множеству коридоров, открывал все двери подряд, поднимался и спускался по десятку лестниц, но принцессы нигде не было. Три или четыре раза мне пришлось отбиваться от котов-охранников. От этих битв у меня осталось множество ранений в виде царапин, разорванной одежды и каким-то образом подбитого глаза со  здоровущим синяком. Но всё это было бы ничего, эти метки на моём теле лишь украшали меня (следы от боевых ран украшают мужчину!), но я не мог найти принцессу.
- Домикул!!! – закричал я, - где принцесса?!
В ответ раздался лишь издевательский хохот.
- Я всё равно найду её! - опять крикнул я, и гулкое эхо разнесло по всем коридорам мои слова и угрозы.
 А в ответ – лишь издевательский хохот.
Поднявшись по девятой или десятой лестнице, открыв, не знаю какую по счёту дверь, я заглянул в очередную комнату и остановился в растерянности. Когда что-то долго ищешь или кого-то, и долго не можешь найти, твоё нетерпение или ожидание как-бы притупляется и когда это что-то или кого-то находишь, на тебя нападает какая-то растерянность, ты впадаешь вроде, как в ступор! То же самое произошло со мною.
 Когда я открыл дверь и увидел так близко принцессу, я на какое-то мгновение растерялся и не увидел, как язвительно-издевательская улыбка промелькнула по её лицу.
- Принцесса Катрин, - сказал я, когда немного пришёл в себя, - я, по поручению вашего батюшки и любящего вас дедушки пришёл освободить вас из неволи!
По-моему, у меня получилось слишком уж напыщенно, подумал я и добавил по-простецки:
- Катрин, собирайся домой, твоя неволя закончилась.
И опять я ничего не заметил. Не заметил, как её рот раскрылся в оскале, и показались острые, кривые клыки. Мне бы напугаться и принять меры предосторожности, но я не сделал ни того, ни другого. Счастливый, что отыскал принцессу, я снял с шеи волшебный медальон, сделал несколько шагов в её сторону и надел его на шею принцессе, чтобы снять с неё чужое волшебство…
Я даже не успел сказать – «О боже!», как по комнате разнёсся вой, переходящий в громкий хохочущий смех и в тот же миг передо мной, раскрыв огромную, усыпанную острыми зубами пасть, возник змей. Он, шипя и капая с зубов ядом, быстро зажал меня в свои кольца так, что я не только не мог пошевелить рукой или ногой, я даже не мог дышать. А он, вперив в меня злобный, холодный взгляд, всё сдавливал и сдавливал меня. Я напряг мышцы, чтобы хоть немного разжать его страшные объятия, но у меня только косточки похрустывали. Всё, с меркнувшим светом в глазах, решил я и начал терять сознание.
Но что-то вдруг изменилось. Кольца немного расслабились, я смог вдохнуть воздух полной грудью и, не мешкая, выхватив кинжал из-за пояса, полоснул им по змею. Раздался такой визг, что у меня заложило уши. Кольца распались, я был свободен, но прямо перед моими глазами появилась голова разъярённого змея. Я, молниеносно, как нас учили в школе (приёмы ниндзя) выхватил из-за спины оба острых меча и рубанул сразу обоими по туловищу змея. Этот приём, если я не запамятовал, называется – ножницы. Распадаясь на три куска, он замертво упал к моим ногам, а вокруг запенилась то ли кровь, то ли какая-то жидкость, но она была сине-зелёного, ядовитого цвета.
Я быстро выскочил из комнаты и захлопнул за собою дверь.
И вновь началась беготня по коридорам и лестницам, открывание всех дверей подряд и заглядывание во все углы и закоулки. Во время этого сумасшедшего марафона, я всё же успел спросить у мышат, как так получилось, что змей разжал свои кольца именно тогда, когда я уже прощался с жизнью? И получил лаконичный ответ: «А, мы его укусили. Вот!»
Принцессы не было. Были коты, но они уже не нападали на меня, а злобно пошипев, стремглав уносились прочь в какие-то тёмные закоулки и чуланы.
В одном из тёмных, захламлённых чуланов я увидел старую, седую и брюхатую крысу. Она сидела в углу и смотрела на меня бусинками помутневших от старости глаз.
Ааа, не до тебя мне! – сказал я и помчался дальше.
 Я облазил весь замок в поисках принцессы, но, увы! Её нигде не было. Я даже в подвал спустился и все пустые и наполненные какой-то жидкостью бочки с места на место переставил. Я, совсем уж отчаялся и начал подумывать, что Домикул держит принцессу, где-то в другом потаённом месте, но какое-то чувство сострадания, тревожило меня.
Остановившись на минутку передохнуть, я понял, что это за сострадание и к кому, так настойчиво тревожит меня. Я сострадал старой, больной, полуслепой крысе. Ну, что ж, подумал я, уж коли я не нашёл принцессу, то хоть несчастной крысе помогу.
И я вновь направился по лестницам и коридорам. Я забыл, где, в какой комнате, в каком чулане я мельком видел её. У меня словно провал в памяти произошёл. На поиски заброшенного чулана я затратил несколько часов, но всё же нашёл его.
Старая крыса всё также сидела в углу, не сдвинувшись с места. Наверное, от старости, решил я, с жалостью глядя на неё. Затем, ласково шепча: «Ты не бойся меня, я ничего плохого тебе не сделаю» - и, делая небольшие шаги, чтобы не напугать её, я приблизился к ней. Присмотревшись внимательнее, всё-таки в чулане было темновато, я увидел, как из её глаз медленно капают слёзы.
- Ты не переживай, - сказал я ей, - я тебе обязательно помогу. И набросил ей на шею заговоренный, волшебный медальон.
Ии-и… как по волшебству, старая больная крыса превратилась в принцессу Катрин.
- Простите, Ваше Высочество, - замямлил я, - если бы я знал, что это вы в таком виде, я бы конечно…
- Джонатан, перестань извиняться! - Я понимаю, ты, конечно же не мог в старой облезлой крысе узнать меня и я тебя прощаю, - несколько покровительственно закончила она. - А, сейчас, бежим!
Я давно стал замечать, что пол подо мною покачивается и стены замка, казалось, готовы вот-вот рухнуть. Но, занятый поисками принцессы, я не очень-то обращал на это внимание, а сейчас, после тревожных слов принцессы, я понял, какая нам угрожает опасность!
Крикнув: «Бежим!» - я схватил её за руку, и мы помчались вон из готового вот-вот развалиться, замка…
 
Глава  шестая
 Через двое суток мы были дома. То есть, дома была принцесса Катрин, а я? Я, конечно же, в нежных объятиях Гвен.
Не прошло и пары недель, как мы – «Добрым пирком, да за свадебку!»
Это король Мышь Писк II решил таким образом отблагодарить меня за спасение своей дочери – наследной принцессы Катрин.
Думаю, жених  был что надо! В подаренном дедушкой-волшебником строгом, сером костюме, с белым цветком в петлице, я выглядел очень даже ничего, честное слово! А невеста - в свадебном белом наряде, с фатой на голове, была чудо, как хороша! Первой на свадьбе крикнула «Горько!» принцесса Катрин и я заметил краем глаза, как глаза её увлажнились. А Мы с Гвен под общее «Горько, горько, горько!!!» крепко поцеловались.
   Ну, вот я и Гвен поженились, стали, как говорится, официальными мужем и женой. Правда, и меня и её несколько смущало это – поженились. Если бы наша свадьба-женитьба произошла у меня на Марсе или на её планете Upsi2D, да ещё и с приглашением родителей, многочисленных ближних и дальних родственников, друзей и знакомых и незнакомых то, тогда, конечно. А так… можно ли считать наш брак законно-официальным, если он заключён на неизвестной планете, да ещё и на планете без названия?
 Думаю, срочно придётся порыться в здешнем королевском архиве и стариков поспрошать местных и не местных – авось отыщется в их архивах или их памяти название планеты. А то, что же получается в конечном итоге? Вроде как заключили мы брак на…, а как докажешь? Не будешь же, как доказательство и живое подтверждение, повсюду таскать с собой короля. Да и он вряд ли согласится на перемещение куда-то к чёрту на кулички со своего королевского трона.
 Такой поворот событий в нашей жизни, да ещё и такой серьёзный – вроде заключения брака, не шутка, а с доказательствами… в будущем… сплошная предвидится проблема.
Всё бы ничего, так тут ещё и «Международный конфликт» между королём Мышь Писк  вторым и его заграничным соседом, правда, не королём, а всего лишь принцем каким-то, подоспел на нашу с Гвен голову, вернее, на мою голову. Пришлось и мне по просьбе короля и его дочери Катрин подключиться к этому конфликту. А куда денешься, спрашивается?  Ни-ку-да! Живём-то у него во дворце, харчимся за его счёт, да ещё и наши апартаменты соседствуют  с апартаментами принцессы…
Принцесса и Гвен подруги – закадычные, не разлей вода. И когда только женщины успевают «спеться»? То, значит принцесса для Гвен была врагом номер один, ну, может, чуть поменьше, а тут… - Нет, женщин не понять… никогда! Особенно мужчинам.
 Короче, куда ни кинь – всюду клин!
Так вот, о Международном конфликте… - Вообще-то я, это моя личная точка зрения, а не наша, совместная с моей женой, считаю, что конфликт произошёл на пустом месте. Подумаешь (это произошло ещё до нашего появления в Нижнем Мире), на одной из встреч короля со своим соседом поспорили они, даже не поспорили, а так, разговорились -  король стал доказывать принцу, что пшеница мягких сортов полезнее для здоровья, чем пшеница твёрдых сортов. А в доказательство показал ему свои зубы и похвастался – мол, смотри какие они у меня белые и крепкие…
Принц в тот день, то ли забыл почистить зубы, то ли ещё по какой другой причине, не стал показывать свои, а взял и просто обиделся. Да обиделся не просто так, а по-серьёзному. А обидевшись, ушёл к себе за границу через ручей по совместно построенному мостику и даже забыл попрощаться.
Наш король, я говорю наш, потому что мы с Гвен живём у него, на такое неуважение со стороны принца совершенно не обиделся, а только усмехнулся в свои седые усы и тоже пошёл к себе во дворец. Король вообще редко на кого обижался – у него была добрая душа и мягкое сердце, как и пшеница, которую он больше всего на свете любил. Конечно, были у него и другие, как он сам признавался в минуты душевного откровения, «пороки». Но, добавлял он: - «Это не в счёт».
Да и я думаю, правильно он говорит, что не в счёт – должны же быть у короля хоть какие-то маломальские пороки, а то, что же это за король без пороков! Слава богу, что он в порыве душевного неравновесия головы не отрубает своим подданным, а то бы был не король, а какой-то тиран! А так – он всем народом любимый, родной, как отец родной, король! Я лично тоже его за это уважаю, хотя и не всегда понимаю, а в душе иногда и критикую – по-товарищески.
Да, так насчёт «Международного конфликта». Принц долго дулся «как мышь на крупу», а потом возьми и объяви не только королю, а всему его народу Великую войну, и не просто Великую, а огромную-преогромную - не на жизнь, а насмерть!
Гвен, как-то у меня спросила, что я думаю по этому поводу? А, чего тут думать, подумал я – «Кошка скребёт на свой хребёт», и так и ответил Гвен: «Раз просит, надо уважить. Да так уважить, чтобы на всю будущую жизнь запомнил!». Ну, ответил я так своей жене и забыл о нашем разговоре. А оно видишь, как получилось.
Теперь вот думай – воевать, не воевать?… Если воевать – то, оно мне надо? Я же только что, как-бы, женился. У меня как-бы «Медовый месяц» сейчас, до войны ли мне? А если не воевать, то король обидится… Даа… положеньице… - Я бы сказал - аховое!
Я, конечно, сразу королю на его прямо поставленный вопрос не дал ответа, сказал, что подумаю. Ну, я подумал, отвечу таким образом, он и забудет про свой вопрос, ан, нет – не забыл. Не позднее, как вчера, то есть сразу по окончании недельного пира по случаю моего бракосочетания, он и повторил свой вопрос. Вроде, так, мягко повторил: мол, что я надумал и какой у меня будет ответ на его  прямо поставленный вопрос? Я сделал вид, что даже не понимаю о чём речь, глазами похлопал и отвечаю ему: «Ваше величество, о чём речь?» А он, хи-тры-ый и оказывается ещё и памятливый, так, прямо мне в лоб и говорит: «Пойдёшь воевать?!» На такой, прямо поставленный вопрос и отвечать надо прямо, без всякой задней мысли. А задняя мысль у меня была – я не хотел воевать! Оно мне надо, скажите?
Ну, чтобы он ничего не заподозрил, я сделал честный взгляд и, смотря ему прямо в глаза, сказал: «Раз надо, так надо! – Я почти готов, вот только экипируюсь для войны и всё…»
Он похлопал меня по спине и сказал: «Молодец! – С тобой мы войну обязательно выиграем. Я докажу этому молокососу и зазнайке, что пшеница мягких сортов лучше… Я правильно говорю?». - «Конечно Ваше Величество» - ответил я, а сам подумал – бежать отсюда надо, и чем быстрее, тем лучше! Главное, чтобы Гвен согласилась, а то начнёт спорить и доказывать обратное: вроде – король так много для нас сделал; с принцессой мы друзья не разлей вода, ну, и всякое такое, разное. Женщины – они умеют мужьям зубы заговаривать… - А я не хочу, чтобы Гвен мне зубы заговаривала – они у меня крепкие, белые и здоровые.
Вечером, после аудиенции у короля, когда мы остались в своих апартаментах одни, я, как-бы, между прочим, поинтересовался у Гвен, не надоело ли ей здесь жить, и… не пора ли нам, как-то, до дому собираться?
Гвен, вначале пристально посмотрела на меня, а потом, почему-то шёпотом, ответила:
- Джонатан, как давно я ждала от тебя этих прекрасных для моего слуха, слов. – Я, с радостью, честное слово!
- Что, - спросил я, - и дружба с принцессой не помеха?
- Господи, Джонатан, я уж давно наши вещи собрала. Ждала только твоих слов.
- Тогда подожди, я только переобуюсь и сниму эту парадную одежду.
Гвен тоже засуетилась.
Нет, скажите, ну, чем не жена? Да такой…, такой жены… ни у кого нет и не было, хоть у кого спросите!
 
                                                           ---<<<>>>---
 

© Copyright: Лев Голубев, 2015

Регистрационный номер №0308899

от 23 сентября 2015

[Скрыть] Регистрационный номер 0308899 выдан для произведения:
                                                                      ЧАСТЬ ВТОРАЯ

                                                                       Р  Е  Г У Л
 
                                                                «…Они пришли на окраину дремлющего мёртвого города,
                                                                 озаряемого светом двух догоняющих друг друга лун.
                                                                  Тени протянувшиеся от их ног, были двойными. 
                                                                 Луны, точно околдовали, заморозили их…». 
                                                                      (Рэй Бредбери, «Марсианские хроники»).
 
Глава  первая
Я стоял  сощурив  глаза  от  нестерпимого  блеска  песка,  а сверху меня опаляли жаркие, безжалостные лучи двойного солнца, казалось, меня переместили в ад, о котором в детстве рассказывала моя мать. Или я, без задержки, угодил в середину жаровни. А как себя чувствует Гвен? – мелькнула обеспокоенная мысль и, чуть-чуть приоткрыв глаза, я осмотрелся вокруг.
Гвен, казалось, не чувствуя полыхающего вокруг жара и сверкающего всеми цветами радуги песка, возилась со своим походным снаряжением. Только сейчас я достаточно хорошо рассмотрел её экипировку: блестящий, из светоотражающего материала, комбинезон; мягкие сапоги на толстой подошве; военного образца панама и висящие на цепочке светозащитные очки, как нельзя лучше подходили к местным условиям.
Даа… не то что у меня, с огорчением констатировал я, оглядев свой неприхотливый наряд. Моя одежда совершенно не была приспособлена к пребыванию на этой планете. Лёгкие, грязно-зелёного цвета полотняные брюки, чуть посветлее, но такой же расцветки рубашка «Апаш» и лакированные, на тонкой подошве, светлые туфли – да я через полчаса превращусь в головёшку, с иронией подумал я о себе и совсем невесело улыбнулся.
- Ты чего скалишься? – услышал я.
Я, в  своих заботах и  мыслях  на мгновение  совершенно  позабыл о Гвен и не видел, что она уже давно наблюдает за мной. Пожав плечами, я промолчал.
- Джонатан, ты что, не слышишь меня? Раскрой свой кофр и найди чем-нибудь прикрыть свою глупую кучерявую голову. - Если не сделаешь этого, через двадцать минут у тебя случится тепловой удар, а мне совершенно этого не надо…  - Возись потом с тобой.
- Да нет у меня никаких головных уборов, и не было. Не люблю я их, ты же знаешь…
- Ну, хоть майка или рубашка у тебя есть? - Намотай в виде чалмы на голову и на тело что-нибудь надень…
- Гвен, ты что, не видишь? На мне, между прочим, что-то похожее на рубашку надето.
- Джонатан, не серди меня!  - в её голосе послышались приказные нотки. -  Надень куртку, я тебе говорю! У тебя «что-то похожее раньше было», - с сарказмом передразнила она меня.
- Так жарко же, я уже сейчас потом обливаюсь.
- Лучше жарко, чем плохо! Идиот!
Ворча, я сделал так, как сказала Гвен, и что удивительно, мне стало легче. Голову не пекло жаркими лучами солнца и чувствовал я себя уже не как «карась на сковородке».
- Гвен, можно подумать, ты здесь уже… бывала. Может, скажешь, куда нам идти? А то я, в этой пылающей жаром печке, долго не выдержу и, поколебавшись мгновение, спросил: «Гвен, ты зачем… сюда… прилетела и, вообще, как сюда попала?»
- Как попала, да, как попала? Захотела, вот и попала. - Между прочим, если ты соизволил заметить, я прилетела на корабле, а вот ты-то, как в шлюпке оказался?
- Понимаешь-ли, я до сих пор понять не могу. У меня по какой-то, пока неизвестной для меня причине, билет оказался досюда… Странно всё это. Яаа… я в другое место собирался попасть, а оно видишь как получилось… - Хотя… сейчас я уже и не жалею, что так вышло…  - Так ты знаешь, в какую сторону нам идти или нет? Если знаешь, то быстрей говори, иначе из меня последний жир вытопится.
- Неет… не знаю, - и, оглядевшись вокруг, раздумчиво добавила, - знаешь Джо, совершенно не представляю.  - Давай попробуем сориентироваться.
Я ещё раз осмотрел всю местность вокруг и ничего, кроме песка и небольших песчаных барханов не увидел. Даа, положеньице, подумал я. Если через пару часов мы не найдём укрытия от палящего солнца, наш организм обезводится и мы превратимся в высохшие мумии.

Пока мы так разговаривали и  осматривали  местность, на груди у меня начало что-то так жечь, так жечь, что, не выдержав боли, я залез рукой под рубашку и нащупал предмет, который обжигал меня.  Вытащив это  жгущее,  я очень  удивился  –  красно- коричневый камешек  стал похож на горящий уголёк   и   обжигал руку. Я быстро снял цепочку с шеи и хотел забросить его подальше, но неожиданно быстро ко мне подошла Гвен. Вид у неё был какой-то взволнованно-восторженный. Перехватив мою руку, она выхватила цепочку с горячим камешком.
В таком восторженно-возбуждённом состоянии я ещё ни разу её не видел.
- Откуда это у тебя, говори?! – в её голосе вновь появилась требовательность и жёсткость, - что молчишь, украл?!
Ошеломлённый её поведением и словами, я молчаливо пожал плечами, а затем, обиженно проговорил:
- Почему, сразу… украл? Это подарок моей квартирной хозяйки.
- Не врёшь?
- Мне это надо?
- Отдай мне его. Ты же всё равно собирался его выбросить.
Я что-то заподозрил в её словах. Меня насторожили и её поведение, и учащённое дыхание, и взгляд, она с такой жадностью, любовью и восторгом смотрела на кусочек горячего камешка, что это показалось мне даже неприличным.
- Извини, Гвен, но я не собирался его выбрасывать, я его остужал, - соврал я и, ещё раз повторил, - извини! И попытался через импровизированную чалму вновь водрузить его на место.
- Подожди, Джонатан, подожди!!!  Ты даже не понимаешь, какая вещь у тебя в руках и ты… ты  не сможешь ею воспользоваться, как надо… дай мне её, хотя бы на время.
- Я заколебался. А, ты вернёшь мне его, не обманешь?
- Верну, верну, не переживай, - в её голосе появились просящие нотки. Только дай мне его сейчас, он нас выведет к людям.
- Этот камешек? Ну и фантазёрка же ты, Гвен. Хотя, ладно, раз дала слово… поверю на этот раз, но если… – всё ещё колеблясь, я протянул ей источающий жар, камешек.
Она взяла его в руку, посмотрела на него, казалось, она пыталась что-то  найти  на  нём,  затем,  стала  медленно  поворачиваться  вокруг  своей оси. Двойная тень на песке тоже пришла в движение – она, колеблясь, то сужалась, то расширялась. Я с любопытством наблюдал за  манипуляциями Гвен с камнем и всё ещё ничего не понимал.
 Сделав полный оборот, она протянула руку в сторону ближайшего бархана и произнесла:
 - Нам туда!
- Это тебе камешек подсказал? – в моём голосе явно прозвучал сарказм, - ты не ошибаешься?
   Но она, ничего не ответив, вернулась к своему мешку, а вместе с ней, даже не сказав – «Прости!» ушёл мой камешек.
- Так ты, идёшь? – надевая лямки вещевого мешка на плечи, спросила она.
Мне ничего не оставалось, как последовать за ней.
  Глава  вторая
Таща кофр по песку я на первых же десяти ярдах понял – это не гладкое покрытие аэровокзала или тротуара, это песок и колёсики здесь не помощники, а наоборот. Подхватив кофр за ручку, я попытался ускорить шаг, чтобы догнать ушедшую вперёд Гвен, но песок быстро набился в туфли и стал, как наждаком, натирать ноги. Даа, так я далеко не уйду, понял я, а вот Гвен... она действительно сюда направлялась, обожгла меня догадка. Она, или знала  что-то об условиях на этой планете и поэтому так экипировалась, или же очень предусмотрительная.
Но, как-бы там ни было, она всё дальше и дальше удалялась от меня.
- Гвен, пожалуйста, умерь свою прыть! - закричал я своей подруге, - я не могу так быстро идти, как ты. Я же не спидер в конце-концов.
- Ты же знал куда летишь, вот и надо было одеваться соответственно, - уколола она меня.
- Чёрт тебя забери! Я, что, двадцать раз должен тебе объяснять как я сюда попал, - возмутился я эгоизмом девушки, - я же не по своей воле!
После моего возмущённого восклицания, она всё же замедлила шаг, и я вскоре догнал её. Теперь мы шли рядом. Я частенько останавливал взгляд  на  её  одежде  и  завидовал  –  мне  бы  так быть одетым: высокие голенища ботинок не позволяли песку попасть внутрь, толстые подошвы не пропускали жар, исходящий от песка, а уж о комбинезоне и говорить нечего. Даа, мне бы такую одежду, в очередной раз позавидовал я и облизал пересохшие, начавшие покрываться корочкой, губы.
Мы шли уже часа три, а впереди, сколько видели глаза, простирался всё тот же сверкающий под лучами жаркого двойного солнца песок, и не было даже намёка на какое-нибудь деревце. Даже кустарник, типа перекати поле, не рос здесь. Здесь была вотчина песка - вокруг песок, песок, только песок и ничего более! Хорошо ещё, что я по совету Гвен закрыл лицо полотенцем, оставив только узкую щелку для глаз, а то бы давно ослеп, а лицо от ожогов покрылось бы волдырями.
Кофр я давно бросил, вытащив из него и надев на себя несколько рубашек и рассовав мелочь по карманам. Моё тело покрылось обильным потом, и мне даже казалось, что моя одежда промокла насквозь, но она была сухой и, как ни странно, я сейчас переносил  зной  легче,  чем  в  начале приземления. Совет Гвен надеть на себя побольше рубашек и закрыть лицо полотенцем, как нельзя вовремя пригодился мне.
Гвен продолжала уверенно идти впереди, а я, оскальзываясь, постоянно останавливаясь, чтобы вытряхнуть песок из туфель, плёлся позади. Несмотря на свою хорошую физическую подготовку и желание не показаться слабаком, я окончательно и бесповоротно вымотавшись, запросил небольшого отдыха.
Каково же было моё удивление, когда Гвен, моя дорогая Гвен, услышав мою просьбу, мешком повалилась на песок. Её лицо было бледно, пот ручьями тёк по щекам, а руки мелко дрожали.
- Господи, Гвен! - ахнул я,  -  зачем  же  ты  так, а?! Мы  могли  бы раньше  устроить  отдых. – Гордость здесь не к месту, ты же слабая женщина…
- Я не слабая женщина, - услышал я её прерывающийся шёпот.
- Конечно, конечно, - поспешил я согласиться с ней. - Ты не разговаривай много, ты помолчи, ты отдыхай, пожалуйста…
Восстановив дыхание и передохнув,  я помог Гвен подняться, и мы пошли дальше, но уже не так быстро. Гвен сбавила обороты.
Впереди был всё тот же горячий, режущий своим блеском глаза, песок, а сверху два, посылающих свои обжигающие лучи, солнца. Я совершенно выбился из сил.  Гвен тоже. Я это видел и чувствовал.
В своём движении мы были похожи на двух выпивших виски людей. Мы, еле передвигая  ноги, часто спотыкаясь и падая, медленно продвигались вперёд. А упав, медленно-медленно, помогая друг другу, поднимались и опять, делая три-четыре шага, падали.
После очередного падения, еле шевеля запёкшимися губами, я спросил:
- Гвен, ты не ошиблась в направлении?
- Нет,- ответила она слабым голосом, - но я больше не могу идти. - Оставь меня здесь, Джонатан.
Как я мог её оставить, такую нежную, добрую, ласковую, такую слабенькую физически и такую сильную духом. Взвалив её на плечи, покачиваясь от усталости и напряжения, я сделал шаг, затем второй и упал…
Сколько раз  я вставал,  взгромождал Гвен  на спину и делал шаги, в моём затуманенном мозгу не запечатлелось. Я терял сознание, вновь приходил в себя, поднимал девушку, делал шаг, затем, другой и вновь терял сознание.   В очередное своё просветление я сообразил, что не несу на себе Гвен, не делаю шаги - я ползу и тащу её за воротник комбинезона, а впереди меня всё тот же песок и двойное жаркое солнце над головой.
Во мне не осталось ни капли влаги, я чувствовал себя, как обгоревшая, обуглившаяся головёшка и мне иногда казалось, что мои кости при каждом движении издают сухой треск и шелест.
Господи, взмолился я, помоги! Помоги спасти девушку от смерти, и  меня  в доброте  своей не забудь!
Кое-как разлепив веки, я увидел -  мы на вершине бархана, а впереди, в знойном мареве, виднеются верхушки деревьев.
Прошептав: «Потерпи, милая, ещё немного. Пожалуйста, не умирай, я люблю тебя» - вновь потащил Гвен за собой. Теперь мне было легче – я спускался вниз, впереди у меня была цель, впереди, за следующим барханом, были деревья. У меня даже мысли не возникло,    что   это    может быть не  настоящий оазис, а чистейший обман зрения, потоки перемещающегося горячего воздуха, что это мираж.

Не знаю, как мои движения выглядели со стороны, но я думаю, как у черепахи. Я загребал руками, отталкивался ногами, подтягивал к себе девушку и, зажав зубами её комбинезон, опять тащил вперёд.
Так повторялось сотни, тысячи, миллионы раз. Вообще, сколько? Не знаю, но я дотащил её и себя до какого-то маленького озерка и вполз в него. Последним усилием я расстегнул комбинезон на груди Гвен, побрызгал на лицо и, зачерпнув ладонями воду, попробовал влить ей в рот хоть несколько капель влаги и отключился окончательно.
 
                                                                                        Глава  третья
Пришёл я в себя совершенно неожиданно, как-то без раздумий, резко. Мне почему-то показалось, что чей-то пристальный взгляд пронизывает всё моё существо. На удивление  чувствовал я себя прекрасно, казалось, вовсе не было того многочасового нелёгкого пути по песчаной пустыне. И, словно не я поднимался и не я спускался по барханам и, что не я тащил Гвен, и вообще, ничего такого не было. А, как же Гвен? – спохватился я - жива или нет? – и открыл глаза.
Я лежал под деревом, в тени. Над головой, вверху, метрах в пяти-шести, слегка  покачивались  ветви  кокосовой  пальмы  со  спелыми  плодами,  а чуть в стороне, на другом дереве, пониже, висели гроздья бананов. Это или сон, или я умер, и мне всё мерещится, решил я и закрыл глаза.
- Эй, Джонатан, хватит валяться и придуриваться. - Вставай, пора двигаться дальше! - послышался звонкий голосок Гвен.
Да,  я  умер,  пришёл  к  окончательному выводу я.  Если  бы  я был жив, то  откуда  бы  здесь  взяться  звонкому,  чистому голоску моей подружки. Она же была без сознания, полумёртвая, или… почти мёртвая. И от страха потерять Гвен, я опять резко открыл глаза, чтобы убедиться, что она здесь, что она рядом со мной и не умерла.
Сбоку от моего изголовья, на коленях, склонив голову набок, стояла совсем даже не мёртвая, а живая и задорная  Гвен, и насмешливо улыбалась.
- Тыы…, правда…, живая Гвен, любовь моя? Тыы…не умерла? Или мне это только снится? – прошептал я, не веря в реальность происходящего.
- Дурачок, конечно это я, и не сон это вовсе, - услышал я милый голосок своей любимой девочки, - вставай, дорогой, пора двигаться дальше.
Я, ничего не замечая вокруг,  смотрел только на неё и слышал только её голос.
- Джонатан, да что с тобой?  Ты смотришь на меня так, будто я вернулась с того света.

Спасибо тебе, Господи!  –  поблагодарил  я  Всевышнего. Спасибо, что услышал мою просьбу! – и, встав на колени, я крепко прижал к себе Гвен.
 И вновь, как чуть раньше до этого, я почувствовал пронизывающий меня насквозь, чужой, изучающий взгляд. Оторвавшись от девушки, я оглянулся назад.
В пяти-шести ярдах, на солнцепёке, стояли трое, по виду детей лет по одиннадцати-двенадцати и смотрели на нас. А позади них красовались какие-то, похожие на страусов, птицы. Дети, или кто они там на самом деле, смотрели на нас, вернее, они смотрели на меня, а я смотрел на них. Потом я медленно перевёл вопросительный взгляд на Гвен и, не успел я задать вертевшийся на языке вопрос, как услышал:
- Не волнуйся, Джо, это наши друзья. Они видели, как мы, то есть, ты, притащил меня к священному озеру и примчались на помощь.
- Но… они…
- Да, Джо, - не дослушала она меня, - они похожи на меня, они мои соплеменники, которых я искала всю жизнь и наконец-то нашла…
Я переводил взгляд с неё на них и обратно, и не находил ничего общего в их облике. Они были смуглы, как я, глаза их были… только сейчас, пристально вглядевшись, я обнаружил – да, глаза их были того же цвета, что и у Гвен - желтые и такой же формы, как у марсианских кошек, а в остальном… нет, они здорово отличались от Гвен.
…Поверь мне на слово, дорогой, - торопливо, проглатывая окончания слов, продолжала быстро говорить Гвен. - Потом, чуть позже я тебе, если разрешат старейшины, всё расскажу, а пока, вставай, и поехали.
Я оглянулся вокруг и не увидел ни одного маломальского транспортного средства. Вопросительно подняв брови я, по давно укоренившейся у меня привычке, хмыкнул:
- Что-то я не вижу здесь ни одного маломальского транспортного средства. - Или я совсем слепой? – и опять хмыкнул.
- Я тоже не совсем поняла, на чём мы поедем, но они показывают - посмотри Джо - на этих птиц.
Точно, пока я слушал подружку, двое уже сидели верхом на птицах похожих на страусов,  а третий  ребёнок,  делал  приглашающие жесты и показывал на спины других птиц.
Мы подошли ближе к группе из детей и птиц, и один из них, кажется это был мальчик, что-то проговорил. Две птицы подошли к нам и, подогнув длинные ноги, опустились  на песок. Следующий жест ребёнка был понятен без слов.
Осторожно, боясь раздавить или сломать птице позвоночник, я сел на неё и она, не успел я и слова произнести, легко поднялась на ноги, а я оказался лежащим на песке.
 Увидев мой кувырок, Гвен громко рассмеялась, а дети заулыбались.
Ну, раз моя подруга, моя жёлтоглазая любовь смеётся, значит всё хорошо, значит с ней всё в порядке.
- Нечего смеяться над бедным неумейкой, - как-бы обиделся я, - подумаешь, сверзился! -  Посмотрим, как ты, подруга, справишься.

Но она справилась намного лучше меня, она не упала, а я вынужден был воспользоваться помощью старшего из ребят. Это меня задело неимоверно, и я восседал на спине страуса, надувшись как сыч.
- Джонатан, не бери в голову, - стала успокаивать меня Гвен, - научишься и ты: - Ты ещё будешь в соревнованиях участвовать.
Но мне было не до соревнований. Кто-то из ребят издал какой-то горловой звук, и страусы, или кто они там, помчались со скоростью, спидера. Я крепко обхватил ногами своего «коня» и еле удерживаясь  на  спине,  помчался следом. А, Гвен?..
Настала моя минута торжества! Она завизжала, наверное, от страха и, ухватив страуса за шею, почти легла на него.
Мы неслись со скоростью не менее тридцати миль в час. Горячий воздух бил в лицо, залазил во все щелки одежды, но это всё же был не такой мучительно  обжигающий жар как, когда мы тащились по песчаным барханам.
 Потом-то я узнал,  страусы  могут  бегать  и с  большей скоростью  –  до  семидесяти миль в час. А сейчас… и эта скорость для меня и, думаю, для Гвен, была огромной. Когда я немного приловчился удерживаться на спине своего пернатого спидера, и у меня появилась возможность смотреть по сторонам, я увидел то, что должен был увидеть раньше, или хотя бы догадаться. Страус имел узду и, сейчас, она свободно болталась у него на шее.
Кое-как дотянувшись до неё, я натянул поводья и мой «спидер» остановился. Вон оно как, засмеялся я, теперь мне не так страшна езда на страусе. Гопля, гопля! Поехали дорогой, а то мы отстали и можем затеряться в этой чёртовой пустыне.  Думаю, затеряться мне бы не удалось, потому что страус и без моих понуканий со всей прытью помчался вслед за удалявшейся кавалькадой.
А минут через пять подпрыгивания на спине «спидера», в знойном мареве я увидел серые постройки, похожие на высокие дома. Их было так много, что я сразу сообразил – это город, но только какой-то странный.
А странным он мне показался по одной лишь причине – он был… он был… Господи, да, ведь это же развалины города! - непроизвольно ахнул я. Ааа, где же живут жители, неужели в этих развалинах? Господи, куда ты меня затащил? Ии-и, почему я раньше его не увидел. Оглянувшись назад, я моментально получил ответ – город располагался в низине, а я был на гребне ровного-ровного плато. Прими я чуть правее, когда полз по пескам, я бы приполз прямо в город. Вот судьба! Обязательно надо было нам подставить подножку и привести к озерку. А, может это и к лучшему, кто ответит на этот вопрос? Только не я.
 
                                                          *    *    *
Вся кавалькада остановилась, наверное, чтобы мы с Гвен полюбовались панорамой «города».
Гвен, часто жестикулируя, о чём-то спрашивала, если можно так сказать, у ребят, а они тоже, жестикулируя, пытались, что-то ей объяснить.
Рассматривая открывшиеся передо мной величественные развалины, я обратил внимание на бирюзовую полоску за ними. Она начиналась с другой стороны города, где-то за зданиями, и скрывалась за горизонтом.
Подъехав на «пернатом скакуне» к Гвен, я потеребил её за рукав и, когда она оторвалась от созерцания развалин, попросил спросить у ребят, что это там, за городом. Она «поговорила» с ними и показала в сторону полоски, а затем, выслушав ответ, повернулась ко мне - это море!
Я ошарашено захлопал глазами. Ну, надо же, здесь и море есть! Вот здорово! Ох и накупаюсь! - обрадовался я перспективе поплавать и понырять. Всю жизнь мечтал попасть на море…
- Гвен, это ж моя золотая мечта детства… увидеть море и поплавать в нём.
И настолько сильно было моё желание окунуться в морские воды, что я физически ощутил как тёплая мягкая вода приняла меня в себя. Я даже глаза закрыл от удовольствия и почмокал губами.
- Джонатан, не раскатывай губы раньше времени! – прервала мою мечту, Гвен. - Лучше поехали, ребята торопят… - Говорят, здесь небезопасно!
- Ехать, так ехать, - пробормотал я и тронул своего «скакуна».
 
                                                          *    *    *
Мы проезжали по широким улицам среди полуобвалившихся зданий, гуськом пробирались через проходы сделанные среди завалов… Оглядываясь по сторонам, я видел лишь пустоту и разрушения.
Пустыми глазницами окон на нас смотрели кое-где уцелевшие, покрытые копотью стены зданий, и нигде я не увидел ни одного деревца. Это был  мёртвый,  но, возможно  когда-то  очень  красивый  город.
Проезжая по улицам, вернее, по тому, что было раньше улицами, я видел: кое-где, сквозь древнюю копоть пожарища, проглядывали изумительного рисунка орнаменты, барельефы. По пути нам встретилось несколько прекрасных, более-менее сохранившихся колонн и порталов. Красивый и богатый город  когда-то был! – окончательно пришёл я к выводу. Жаль, что кто-то его разрушил.
Несколько раз, повернув на перекрёстках, мы оказались на огромной площади. На удивление, она была освобождена от обломков и плитка, покрывающая её, сверкала первозданной чистотой.
Странно, неужели у них так мало осталось горожан, что они не смогли освободить от завалов хотя бы пару кварталов вокруг площади?  - удивлённо, и с некоторым сомнением, подумал я. Но я не успел спросить об этом наших сопровождающих, вскоре мы въехали в какую-то арку и оказались в огромном, с высокими сводами и десятком уцелевших колонн, помещении.
По жестам наших мальчишек - проводников или конвойных? - я понял, мы приехали, здесь наша конечная станция. Ребята ловко, а я и Гвен, свалившись мешками, слезли с пернатых коней и они, освободившись от всадников,  без  сопровождения  людей,  направились  к  одной  из стен помещения и скрылись за открывшейся перед ними дверью.
 Что будет дальше, посмотрим, решил я, а пока надо быть настороже, кто знает, чего можно ожидать от местного населения и вообще, вначале, надо понять, что это за народ. Подойдя к Гвен, я ронул её за рукав:
- Гвен, держись поближе ко мне.
- Джо, тебя что-то насторожило?
 - Пока нет, но… на всякий случай… понимаешь?
- Джонатан, успокойся, это же мои соотечественники, ничего плохого от них я не ожидаю, - не дала закончить она мне.
- А, вдруг они каннибалы?
В ответ она только рассмеялась. Её смех не успокоил меня, я всё же решил быть начеку. Мало ли, что? Соотечественники, не соотечественники, а тоже  должны чем-то питаться. Что-то я не заметил в этих песках ни полей, ни огородов, ни животных… - Хотелось бы знать, чем они питаются?  Это был конечно риторический  вопрос, но вопрос, который требовал уточнения.
- Пошли Джо, ребята зовут, - оторвала меня от размышлений по поводу еды, Гвен.
Мы направились в дальний конец помещения и, я лишь тогда заметил бездонную пустоту под ногами, когда оказался на её середине. – Чёрт! Чёрт! Чёрт! Надо же, так увлечься наблюдением за сопровождающими нас ребятами и окружающей обстановкой чтобы… -  ругнулся я в сердцах, что не заметил, как попал на гравитационную подушку… Чёрт! Чёрт! И ещё раз, чёрт!  Слава Богу,  что не попал ногой в какой-нибудь капкан, а всего лишь на подушку гравитационного   лифта. Раззява! - вновь укорил я себя. Трижды раззява! Чему тебя, идиота, только в школе учили?!
 
                                                           *    *    *
Лифт уходил на глубину не менее тысячи, полторы тысячи ярдов. Цепочка фонарей терялась глубоко-глубоко внизу, а вдоль стены  колодца  вилась  ажурная  металлическая  лестница.
До уровня десятого или одиннадцатого этажей в стене можно было заметить тёмные провалы, похожие на входы в горизонтальные коридоры. 
 Мои предположения о наличии горизонтальных коридоров подтвердились, когда мы спустились до шестнадцатого этажа и ступили на покрытый мозаичной плиткой пол.
Коридор был слабо освещён старинными люминесцентными лампами. В боковых стенах, то тут, то там, виднелись   встроенные двери, но на звук наших шагов ни одна из них не открылась.
«Какой-то странный народ здесь живёт. Какой-то, я бы сказал, нелюбопытный совершенно», прислушиваясь и приглядываясь к окружающему, подумал я, и ещё больше насторожился. Мы издаём такой шум, а они, хоть бы хны! У нас бы уже половина населения планеты высунула любопытные носы, а то и толпой собрались.
 Прошли ещё немного, и я окончательно заволновался: «А может здесь никто не живёт? Может быть в этих коридорах находятся подсобные помещения вроде разделочной трупов людей с холодильной камерой или тюрьма?!»
Я стал поглядывать по сторонам ещё более внимательно, ища возможность, при первом же удобном случае, смотаться. – «А, как же Гвен? – приструнил я себя. Я же не могу сам улизнуть, а её оставить на съедение этим... этим... да чёрт их знает каким этим? Надо её предупредить, но как?! Эти всё время идут рядом… Что ж, придётся подождать… а, вдруг будет поздно и возможность не появится?!
Я машинально переставлял ноги, а в голове, в мозгу, прокручивал возможные способы побега.

Мы прошли, не останавливаясь, мимо десятка закрытых дверей. Я для проверки, как-бы нечаянно, торкнулся в пару из них… ага, щас! Держи карман шире! Будут они в морге… или в тюрьме держать двери нараспашку, дураки что ли – конечно заперты! После десятиминутной шагистики, наконец-то мы остановились. Наши сопровождающие, а может быть конвой? - попросив нас подождать, вошли внутрь какого-то бокового помещения и закрыли за собой дверь. Оставшись вдвоём с Гвен, я прошептал:
- Ты не заметила у них никакого оружия? Гвен, не пора ли делать ноги?
- Заметила. А, что?
- Какое?!
- Господи, Джо… да самое, что ни на есть, обыкновенное -  лазерные пистолеты.
- Чтооо?
- Правда, не совсем, как   наши пистолеты, но, что лазерные, так это, точно! Я в них отлично разбираюсь, - без волнения, но тихо закончила она.
Моя подруга всё больше и больше удивляла меня. Ну, откуда, скажите на милость, простая девчонка из захолустной сельскохозяйственной планетки может разбираться в оружии. Я, специально подготовленный инспектор, и то не заметил у них оружия, а она, пожалуйста, сумела не только увидеть, но и определить, что оно не нашего производства. И эта… её экипировка… я сразу догадался, она изготовлена по специальному заказу. Чёрт! Что, в конце-концов, творится вокруг меня и во что я так «аккуратно» сумел вляпаться?!
Я не успел до конца решить, во что я вляпался. Но, что вляпался, так это уж точно - к бабке ходить не надо!
 Открылась дверь, и нас пригласили войти.
                                                                                            Глава  четвёртая
В ярко   освещённой   комнате,   на   возвышении,   покрытом ковровой подстилкой восседали четверо - трое мужчин и женщина.   Одежда мужчин состояла из серебристого цвета тюрбанов и зелёного цвета, бурнусов. Нижняя часть лица была прикрыта чем-то вроде шарфа, но красного цвета. Женский наряд почти ничем не отличался от наряда мужчин, за исключением головного убора. Он представлял собой чалму белого цвета, концы которой прикрывали лицо. Только глаза оставались открытыми.                                                                                   
Определить, кто передо мной, мужчина или женщина, для меня не составило большого труда. В школе нас долго и тщательно учили определять пол любого живого существа по чуть заметным признакам: одежде, манере разговора, расцветке   шкуры и сотням других признаков. Нам говорили: «В своей работе вы можете встретиться с любыми разумными гуманоидами мужского или женского пола, и к каждому из них должен быть свой подход - с мужским полом разговаривайте уверенно и конкретно ставьте вопрос, а вот с женщинами… с ними разговаривайте мягко, вкрадчиво, как бы обволакивая…». Я воспользовался полученными в школе знаниями, чтобы определить, кто передо мной и, кажется, не ошибся.
Несколько минут мы находились под пристальными, изучающими взглядами этих четверых. Затем,  мужчина,  сидящий  справа  от  женщины,  глядя на меня, что-то проговорил. Пришлось напрячь память, и быстро вспомнить чему нас обучали в школе. Но, по-видимому, он догадался по моему виду, что я не понял его вопроса и пытаюсь разобраться, на каком языке он задан. Тогда,  он  повторил его  уже на межгалактическом разговорном языке: «Кто вы и откуда?».

В голове заскакали мысли: а, вдруг он знает, что меня разыскивают килеры и захочет выдать меня? Говорить правду или нет? А, что будет, если я скажу правду, а … если солгать?
Но, с ответом меня опередила Гвен. Она сказала, что мы недавно поженились, то есть, вступили в брак и это наше свадебное путешествие. Попали мы сюда случайно, из-за скандала учиненного мужем (она возмущённо указала пальцем на меня), то есть, мной, на корабле. Нас высадили на первой же попавшейся на пути планете, и теперь она жалеет, что согласилась стать моей женой! А в доказательство своего возмущения она, повернувшись ко мне, влепила  звонкую оплеуху.
От такого нахальства с её стороны, я вначале даже онемел, а придя в себя, пробормотал: «Ну, Гвен, ну, подожди! Я тебе эту, незаслуженную мной пощёчину верну,  «Отольются  кошке мышкины слёзки!»». Я даже не думал, что моя перепалка с Гвен окажет благотворное влияние  на наше положение среди допрашивающих нас, во всяком случае, на первых порах. Четверо мужчин, в их число входил я, нахмурились, а в глазах женщины промелькнуло торжество победы – победы   женщины над мужчиной.
Но наше улучшившееся положение продлилось не долго. Мужчины перевели пристальные взгляды на мою спутницу и кровь моя закипела. Даже в обтрепавшемся комбинезоне, Гвен выглядела очень даже соблазнительно. Воцарилось недолгое молчание.
- Вы сказали, у вас свадебное путешествие, но посмотрите на себя и на своего мужа, - прозвучал в тишине, с ноткой явного недоверия, голос женщины, - глядя на одежду вашего мужа, вернее, на то, что от неё осталось, я склонна поверить, а вот ва-ша-а…
- Простите, мадам, - перебила её Гвен, - именно из-за моей, как Вы правильно сказали, одежды мой муж и поскандалил. - Я примеряла комбинезон, мы по профессии оба археологи и, именно   в этот момент, не попросив разрешения, в каюту вошёл второй помощник командира корабля, а я, как вы понимаете, в «неглиже». Он стал откровенно пялиться на меня, муж… ну, вы, - обратилась  она к мужчинам, -  меня понимаете, не сдержался… иии…
Она, так красочно описала эпизод, и так мило ещё больше позеленела, что, не знай я настоящую причину нашего появления на планете, обязательно бы поверил ей. И, на наше счастье, умудрённые жизненным опытом старейшины, поймались на её «правдивое» описание событий предшествующих нашему появлению у них. Они ей поверили! Лишь женщина, как-то скептически поджала губы, но что она могла противопоставить молодости, красоте и красноречию?
- Можете поселиться у нас в городе, вас проводят в ваше помещение, -  услышал я скрипучий, как звук от колеса не смазанной арбы, голос ещё одного мужчины. – А, пока, подождите за дверью.
Я вздохнул с облегчением, кажется, сегодня нами не будут ужинать. Ну, Гвен…, ох, доберусь я до тебя, ох доберусь, смотри-ка ты, вздумала флиртовать и глазки строить. И, когда мы вышли в коридор я, не сдержав справедливого негодования, прошептал:
- Ты бы поменьше глазки строила, дурёха, - упрекнул я ветреницу, - а то, ненароком съедят первой.
- Фуу, Джонатан, я же говорила тебе – они не людоеды…
- Подождём, увидим…
- Джо, ты случаем, не ревнуешь? – и её глаза озорно блеснули.
- Вот ещё. Чего бы это я стал ревновать? - буркнул я.
- Ревнуешь, ревнуешь, я же вижу…
Не дав разгореться «семейному» скандалу открылась дверь, из комнаты вышел мужчина, заговоривший с нами первым при «знакомстве».
- Пойдёмте, я покажу, где вы будете жить.
 
                                                           *    *    *
Поднявшись на лифте до шестого этажа, мы двинулись по коридору за проводником.
 Во  время  всего  нашего  пути  он  не  проронил ни слова. Он, или молчаливо стоял в лифте или, также не пероизнося ни слова, шёл по коридору, и лицо его ничего не выражало, кроме холодного равнодушия. Гвен попыталась было задать ему какой-то вопрос, но он не ответил, он только посмотрел на неё и показав рукой на дверь без таблички и без номера, остановился.
- Заходите, - произнёс он лаконично.
Дверь, как по мановению волшебной палочки, отворилась, мы вошли в освещённую  зеленоватым  светом  комнату,  а  затем  я услышал,   как дверь за моей спиной закрылась и раздался негромкий  щелчок запора.
- Что это, почему? – испуганно воскликнула Гвен.
Она попыталась открыть дверь и даже толкнула её плечом, но усилия её оказались тщетными. Дверь не открылась. Мы оказались запертыми в помещении.
- Джо, почему нас заперли, что им нужно от нас?!
- Не знаю. Давай сначала осмотримся, а потом, посидим, подумаем.
- Но, Джо, что они хотят от нас?!
В голосе Гвен явно сквозили испуг и истерические нотки. Приложив палец к губам, я жестом попросил Гвен не выяснять отношений вслух и, что надо помалкивать, а приблизив губы к её прекрасному ушку, прошептал: «Дорогая, потом поговорим. - Быть может, нас подслушивают и даже наблюдают за нами».
- Ноо…
- Гвен!!!
                                                                  *   *   *
Нам предоставили «апартаменты» из двух комнат и ванной. На уложенных мозаичной плиткой полах, в беспорядке были раскиданы несколько шкур каких-то неизвестных мне зверей или местных животных, а в спальной комнате, я почему-то решил, что это спальная комната, посредине, возвышалось сооружение похожее на кровать, только без спинки и подголовника.
Вот как они живут, ещё раз окинув взглядом нищенскую обстановку помещения, огорчился я, и взглянул на Гвен? Любопытно, какое впечатление окружающее «богатство» её соотечественников произвело на неё? Но она молчала и только окидывала настороженно-любопытным взглядом предоставленные нам для проживания «хоромы».

Мы сегодня побывали в двух помещениях:  в одном - при «официальном» приёме, и вот в этом, втором, куда нас привели и заперли. И, что же мы увидели?  А увидели  мы совершенно голые  стены,  несколько  шкур  на полу, да  жёсткие возвышения  - непонятно для чего предназначенные:  то ли для сидения, то ли для сна. Неужели здешний народ так обнищал, что у них вообще ничего не сохранилось из мебели, или… это сознательная, хитрая показуха - мол, смотрите, у нас брать нечего, мы бедны как церковные мыши, или… мы всё же в тюрьме, под замком?
- Гвен, что ты на это скажешь? – повёл я рукой вокруг.
- Даже не знаю, что тебе ответить. Я не меньше тебя удивлена происходящим и, никак не пойму, почему нас заперли. -  Мы пленники, что ли?
Чтобы успокоить её, я равнодушно, хотя внутри меня всё волновалось, произнёс: «Что ты, просто они решили предостеречь нас от неприятностей».
- Каких неприятностей, Джонатан?! Каких?!
- Представь, нас одолело любопытство, мы вышли из помещения… - Не зная расположения подземного города, мы заблудились…
- Джо, ты сам-то веришь в то, что говоришь?
Конечно, я не верил. Но я, как мужчина и защитник, должен был так говорить. Если бы я так не говорил, то кто знает, что было бы потом? Может истерика со слезами, а может, что и похуже… допустим - потеря сознания… обморок. Кто их, этих женщин, поймёт?
 
                                                                                             Глава  пятая
Давным-давно животные и человек нуждались друг в друге для того, чтобы выжить в диком и враждебном мире, который был для них одинаково суров. Их содружество было долгим и плодотворным, но, постепенно, они потеряли чувство дружбы и доверия друг к другу.
И вот, мы теперь стремимся покровительствовать животным: сдерживать и ограничивать их способности, сравнивать их физические качества, ум, саму жизнь, с нашим новым положением. Но животные живут в особом мире, мире, который совершенно отличается от нашего мира, и этот мир древнее на много миллионов лет.
Передо мной мелькали картины миров заселенных чудовищами. Они  окружали  меня  со  всех  сторон  и  я,  пытаясь  спасти  свою жизнь, обращался к ним с просьбой вспомнить нашу былую дружбу, но в ответ лишь слышал: «А ты, помнишь...?!» И, следовало перечисление множества предательств, унижений и обид, нанесённых человеком их предкам…
Проснулся я весь в поту и с учащённым сердцебиением. Ночь или день, день или ночь сейчас?  В помещении  всё также мерцал зеленоватый свет и в этом свете, лицо спящей рядом со мной,  Гвен, казалось, сливалось с освещением.
Она спала свернувшись комочком как кошечка, и была так трогательно-беззащитна, что, казалось, она хотела стать как можно меньше, незаметней. Стать менее заметной для кого-то или, может быть, она забилась в потаённый уголок и хочет, чтобы её не нашли…?
 Джонатан, прошептали её губы во сне, помоги мне… и вновь установилась тишина.
 Ей сниться что-то неприятное, подумал я. Разбудить, или пусть всё же спит? Не придя ни к какому решению, я вновь провалился в сон.
                                           *   *   *
 Во второй раз  проснулся я с гудящей головой и не сразу сообразил, где я. В моём сознании сплелись в клубок ночные сновидения и действительность, и мне необходимо было время, чтобы разобраться во всём этом. Гвен лежала рядом со мной с открытыми глазами, по ней было видно, что она давно не спит и что-то тревожит её.
- Гвен!
- Да, дорогой.
- Как ты себя чувствуешь? Ты звала меня во сне, тебе приснился дурной сон?
- Джонатан, у меня такое состояние, будто я опилась какого-то дурмана и меня покачивает, как на волнах… - А… ты? Как ты себя чувствуешь?
- Паршиво, если не сказать по-другому.
После  её  вопроса  у меня  в  мозгу,  казалось,  открылась форточка, и в неё словно свежий ветерок подул: ко мне пришло понимание происходящего - теперь мне было понятно наше состояние и откуда такие сны. Не иначе, как  в пищу нам что-то подмешали и я не ошибусь, если скажу, над нашим мозгом проводили  какие-то манипуляции, решил я.
Значит…, это значит… во вчерашний «убедительный» рассказ Гвен о нашем появлении на планете, кто-то не поверил и решил проверить при помощи приборов или ещё каким-то другим, непонятным для меня, способом. И этот кто-то, я попытался вспомнить выражение лиц наших экзаменаторов… да – женщина, скептически поджавшая губы. Это её работа! Это она лазила в наш мозг, пришёл я к заключению.  Вот тебе и отсталые аборигены, и разрушенный город!
Надо быть очень и очень осторожными и попытаться выяснить, с кем мы, на самом деле,  имеем дело. Иначе эти - высокоразвитые, владеющие современными технологиями, «никому не причиняющие вреда аборигены», действительно, сожрут нас и, чего уж тут греха таить, не подавятся. Ах, Гвен, Гвен, сними шоры с глаз своих и присмотрись хорошенько к своим соплеменникам…
Но ничего этого я ей не сказал. К чему девочке лишние тревоги, решил я… Она так рада, что нашла своих соплеменников. Буду действовать самостоятельно… по возможности, конечно.
- Гвен, как ты считаешь, мы можем подняться наверх и ознакомиться с городом?
Собственно, «подняться наверх» я предложил ей с одной целью, поговорить без посторонних, подслушивающих нас ушей и обсудить план наших дальнейших действий, потому что…, потому что, я не доверял местным жителям.
- Почему, нет? – задумчиво произнесла она. Такого запрета я не слышала. Вот позавтракаем и пойдём.
- Кхм-м, пойдём?.. Ааа, что дверь заперта ты, случайно, не забыла?
- Ой! Совсем забыла. Но ты, Джонатан, не беспокойся, я мигом с ними справлюсь... это не проблема.

Через полчаса после утренних процедур и скромного завтрака (мы всё же рискнули поесть), она начала производить только ей понятные манипуляции с дверью. Я с любопытством наблюдал, как она, казалось, обнюхала дверь, но я-то понимал, просто она рассматривала её. Затем, начала делать какие-то пассы над ней и вдруг что- то щёлкнуло в двери, и она приоткрылась.
Удивлению моему не было предела!
- Гвен, как ты это сделала? - прошептал я.
- Потом Джо, потом. Придёт время, я тебе всё объясню.
 Стараясь производить как можно меньше шума, мы быстрым шагом направились к «лифту».
 Нам повезло, никто не встретился на нашем пути, хотя… у меня  было такое чувство,  словно нас  всё  время сопровождает чей-то взгляд. А, может быть, это просто разыгралось моё воображение? Или, это продолжал действовать на меня какой-то, введённый мне, наркотик?
Уже  перед  самым выходом  на  площадь  нас  задержали  два желтоглазых  аборигена. Они,   отчаянно  жестикулируя,  пытались  нам что-то объяснить, но я ни «бельмеса» не понял. По-видимому, в моей школьной программе  по  языковой  подготовке,  наши  кураторы  что-то  недоучли.  Из всех, преподанных мне языков, именно этот, регуловский, по какой-то причине отсутствовал в моём обучении, и я оказался в положении глухонемого.
Неужели наши преподаватели не знали, что на Регуле ещё сохранились местные жители и нам когда-нибудь придётся встретиться с ними. А теперь, вот стой и «хлопай» глазами.
Я  посмотрел  на  Гвен.  Мне  показалось,  что  она  что-то  понимает  во всей этой тарабарщине. Во всяком случае, весь её вид говорил мне об этом. Не может же человек, не понимавший, на каком языке с ним  говорят и что говорят, с таким вниманием слушать, а затем и отвечать, подумал я и, приняв  «умный вид», продолжил слушать их разговор.
Хотя… она же сумела поговорить с детьми, когда мы ехали на страусах, вспомнил я. Ааа… может быть… во мне начало проклёвываться подозрение, она умеет говорить на языке жителей Регула, а мне об этом не сказала? Нужно будет постараться найти способ  узнать у неё. Господи, сколько нового за такое короткое время, сколько неизвестного…
Во время этих «жарких» переговоров я не сводил глаз с переговорщиков и когда одна и другая сторона выдохлись, и наступила тишина, я обратился к Гвен:
- Выкладывай, из-за чего разгорелся весь этот сыр-бор? - Чего вы размахивали руками и кричали, как испуганные сойки?
- Мы не размахивали, как ты говоришь, руками и тем более не кричали, мы спокойно разговаривали. - Они говорят, что опасно выходить за пределы  площади  и,  тем  более  опасно,  без  подробной карты города. Мы, предупреждают они, можем заблудиться и погибнуть от голода и жажды и, самое страшное, что может случиться с нами, мы можем попасть в руки «Дикого Племени»... - За периметр площади можно выходить только группами и хорошо вооружёнными.

- Какого-такого «Дикого Племени»?!  А, вдруг, ты неправильно их поняла… - Ты же не знаешь их языка?
- Кто тебе это сказал? - Во всяком случае, не я. Согласен?
Против её довода мне нечего было возразить. У нас, действительно, не было разговора на тему языковых знаний. Вот, чёрт! Как это я мог так опростоволоситься? Учили, учили тебя, придурок, выругал я себя, а ты элементарной вещи, как знание языков своей подруги до сих пор не выяснил. Чтобы ещё больше унизить себя, мысленно добавил: «Идиот!  Настоящий, полноценный  идиот! Тоже мне - Межгалактический Финансовый Инспектор!»
- Что будем делать? Возвращаемся назад? – как-бы вскользь поинтересовался я.
- Нет. Я попытаюсь их уговорить.
- Аа-а, как же эти… как их… Дикое племя… с ним-то, как? - А мы  ведь, если помнишь, совершенно без оружия… - Сожрут  ведь, гады, нас… или эти… или Дикие… - Хорошо, если хотя бы зажарят, а то ведь  живьём сожрут и косточками не подавятся! - заволновался я, представив, как волосатый людоед впивается огромными, жёлтыми зубами в тело моей девочки…
О, Господи! От представившейся мне картины, я даже, кажется, побледнел.
- Джонатан, что с тобой? – Ты, часом, не заболел?
О какой болезни она говорит?! Господи, тут не до жиру, быть бы живу! – вспомнил я высказывание своего друга детства, когда мы улепётывали от разъярённого соседа, у которого мы воровали финики.
- Давай вернёмся, а? Ну его, этот город, обойдёмся как-нибудь и без осмотра…- прошептал я в надежде, что Гвен прислушается к моим словам.
- Я не узнаю тебя, Джо.
- Я сам себя не узнаю, - согласился я, и с надеждой заглянул в её глаза.
Не мог же я признаться ей, что не за себя боюсь, а за неё, что страшно боюсь её потерять, что без неё мне жизни нет, что… Ооо! Господи!
Пока я так волновался, Гвен, оказывается, приступила к новому раунду дипломатических переговоров. После очередных криков и размахиваний руками у неё  появился сначала один лазерный пистолет, затем другой, и к ним пара запасных энергетических обойм.
Ну, Гвен! Ну, пройдоха! – восхитился я дипломатическими способностями своей подруги. Ну, молодец! Я бы никогда так не сумел. А может у неё получается потому, что она красивая девушка? Наверное. Почему-то этот вывод мне не показался неприятным, а даже понравился. Всё-таки здорово, когда на твою подругу засматриваются другие мужчины - это, как-бы, вселяет в тебя гордость, что именно тебя она выбрала из сотен, а может быть, и тысяч тебе подобных. Приятно, чёрт побери. Ох, как приятно! 
 Глава  шестая
Мы пробирались через очередной завал между двумя зданиями, когда  мне  показалось,  что  в  одном  из  окон,  слева,  мелькнула  какая-то тень. Мелькнула и пропала. Присмотревшись повнимательнее, я ничего и никого  не  обнаружил.  Показалось,  решил я, и немного успокоился, хотя, если честно, нервы мои были на пределе. Мне, за каждым углом, за каждым нагромождением камней чудились «Дикие».

Вот! Вот опять! Ну, это уж, вот, точно… - Да, я не ошибся. Точно, мелькнула какая-то тень в одном из окон…
 Полусогнувшись, я следовал за Гвен и настороженно всматривался  в развалины домов. «Бережёного – Бог бережёт!» - прошептал я, и потянулся за пистолетом.
- Джо, не надо, - услышал я шёпот Гвен.
- Но, там… Дикие.
- Я, знаю. - Они уже почти час следуют за нами.
- И, ты мне ничего не сказала?
- Ты бы стал палить во всё, что движется и не движется, и напрасно расходовать боезапас. Твоя стрельба только бы возбудила их и спровоцировала на начало нападения.
Она, конечно, была права. Но, как долго они будут нас преследовать и сколько их – один, пять, десяток? Сможем ли мы, вдвоём, противостоять неизвестной нам силе и не погибнуть? Нет, ну, надо же мне было оказаться на задворках вселенной, среди развалин неизвестного мне города, среди непонятного мне населения - ворчал я. А, в придачу ко всему, пробираться, согнувшись в три погибели, с постоянным ожиданием нападения каких-то Диких. Одна радость и утешение – Гвен, а так, ничего хорошего… ни впереди, ни сзади, ни даже с боков… Ко-шма-ррр!
- Джонатан, перестань ворчать, будь внимателен, чаще посматривай по сторонам. И после небольшой паузы, добавила: «Нам осталось пройти не более полумили».
- Пройти полмили по этим завалам? - До чего полмили? - зашептал я, схватив её за локоть. - Гвен, ты объяснишь мне, куда мы идём и, где наша конечная цель?
- Потерпи, я же говорила. Ты скоро всё узнаешь.
 
                                                   *   *   *
Но  пройти  спокойно  эти  полмили  нам  не  удалось.  Я  неожиданно  почувствовал,  как что-то  резко обожгло  мою  правую  ногу чуть выше колена. Инстинктивно  повалив  на  землю  Гвен  и  прикрыв её собой, я посмотрел на обожжённое место. Да, без сомнения, это явно был след от лазерного луча.
- Джонатан, сумасшедший! Ты чего на меня взгромоздился…? Не  можешь потерпеть до вечера? -  насмешливо прошептала Гвен и попыталась столкнуть меня с себя.
Ответом на её вопрос последовал новый выстрел, затем ещё и ещё…
Каменные крошки и пыль от попаданий, в послужившую нам естественной защитой валявшуюся колонну, скрыли нас от глаз нападавших. Вывернувшись из-под меня, Гвен поползла дальше, а я?  Я, как верный, но раненый рыцарь, медленно, не издавая стона, последовал за ней.
- Совсем ведь немного осталось пройти, - услышал я возмущённо-обиженный голос Гвен. - Справа за поворотом наша цель.
Я не стал комментировать её слова. Стиснув зубы от боли, я продолжал  ползти  за Гвен. Когда выстрелы остались позади, мы присели отдохнуть.
- Ты чего кривишься, как-будто тебе холодная вода попала на зуб?
- Меня… кажется… ранили.
- Когда это тебя ранили? Где, покажи? - заволновалась, Гвен.
- Когда я на тебя, как ты сказала «взгромоздился», а вообще-то, я тебя прикрыл, закрыл своим телом. Могла бы и спасибо сказать.

Рана оказалась достаточно серьёзной. Чуть ли не в треть дюйма глубиной полоса обожженного разреза пересекала моё бедро. Было над чем, задуматься.
Гвен из своих бездонных карманов комбинезона быстро достала узкий ремешок и ловко перетянула мне ногу выше раны. – «Потерпи,  дорогой, немного, потерпи, - зашептала она, - доберёмся до часовни, там они не посмеют нас тронуть… там… святое место» - она вытерла вдруг появившиеся на глазах слёзы.
Я посмотрел на любимое, осунувшееся от усталости лицо, по которому скатывались светлые горошины и подумал, как хорошо, что я встретил тебя тогда на звездолёте, как хорошо. У меня даже боль в раненой ноге приутихла от счастья.
- Нам пора, - выглянув из-за укрытия и никого не обнаружив, прошептал я.
Ползком, таща за собой не хотевшую слушаться раненую ногу, я последовал за Гвен. Мы доползли уже почти до угла, как нас снова обнаружили и обстреляли. Пришлось и нам применить оружие. Кажется, Гвен в кого-то попала, потому что, стрельба на миг прервалась. Затем,  раздался оглушительный рёв, словно из десятка ртов вырвалось: - «Огу-ррр-лл!!!» - и нас накрыл ливень разно- цветных лучей. Мы не могли не только ползти, мы не могли даже пошевелиться.
- Что будем делать, Джо?
- Ползти, как только огонь чуть ослабеет. Постараемся воспользоваться моментами, когда они перезаряжают обоймы.
- Тебе очень больно? – жалостливо спросила она и погладила меня по голове.
- Терпимо.
Не мог же я признаться слабой, но, оказавшейся в сложной ситуации такой сильной духовно и  такой храброй, девушке, что у меня от боли темнеет в глазах и я вот-вот потеряю сознание. Нужно было, хотя бы морально, поддержать её и найти в себе физические силы преодолеть оставшиеся двадцать-тридцать ярдов до входа в часовню. Может, действительно, мы сможем в ней укрыться?  Хотя… как знать.
 
                                                           *    *    *
У меня перед глазами, застилая зрение, плавал какой-то туман. Я не видел ни часовни, ни  «Диких».  Я только слышал, как Гвен, чуть приотставшая  от меня, выпускала заряд за зарядом. Храбрая девочка, сдерживая нападавших, прикрывала меня, и… я услышал, как вновь раздался злобный рёв, а  затем, ещё и второй.
- Молодец, девочка! - в полуобмороке подбодрил я её.
А сам я - полз, полз к виденной мной словно в тумане, заветной двери. Потом я услышал, как Гвен вскрикнула. Ранили,  понял я, и  усилием  воли  прогнал туман  из глаз. К ней бежали, приближаясь всё ближе и ближе, какие-то косматые, все в оборванном тряпье, звери.
Вот, впереди бегущий уже наклонился над ней, я выстрелил, почти не целясь, и попал. Он завалился набок, не успев сделать последний шаг к Гвен. Но следом за ним приближались ещё несколько…
- Гве-ее-н!!!– в отчаянии закричал я, - беги!!!

Не знаю, услышала ли она меня, или сработал её инстинкт самосохранения, но она поднялась и, не скрываясь, бросилась за мной.
То ли ей помогли Святые, то ли Дикие растерялись от неожиданности её поступка, но они не стреляли, а молчаливой толпой гнались за ней. Они, наверное, были уверены, что лакомая добыча, считай, была у них уже почти в руках, подумал я. От усилия думать, или по какой-то другой причине, меня пронзила резкая боль. Но сознания я не потерял. Я увидел, как в самый последний момент, когда им оставалось только протянуть руку, чтобы схватить её, она, не смотря на ранение, как вихрь ворвалась в часовню, а я из последних сил успел захлопнуть и запереть входную дверь.
Мы оказались в кромешной темноте.
 За металлической дверью слышался злобный рёв, какое-то движение, затем раздались громкие, настойчивые стуки в дверь. Слава Богу, нападавшие не стали применять оружие.
 Быть может, они боялись гнева Богов? А может, они знали что-то такое о двери, что не стали в неё стрелять?
Последней моей мыслью перед окончательной потерей сознания, была мысль о Гвен, и была благодарность Богу за её спасение!
 
                                                    *    *    *
Лицо Гвен заметившей или почувствовавшей, что я пришёл в себя, осветилось улыбкой:- Как ты, дорогой?
- Прекрасно. Помоги мне сесть, а то я боюсь потревожить рану и снова потерять сознание.
- Какую рану? – лицо Гвен, как мне показалось, выразило явное, неприкрытое, недоумение.
- Не понял твоего юмора. Рану на ноге…  ты, что, забыла?
- Нет у тебя никакой раны, я её вылечила.
- ?!  Не понял, - обескуражено произнёс я и посмотрел туда, где была моя рана.
На ноге, чуть выше колена, в брюках зияла опаленная дыра…
- Вот, видишь!
Я расширил дыру, чтобы показать ей рану, но раны на ноге не было. Сквозь дыру просвечивало моё совершенно здоровое, смуглое молодое тело. Я переводил удивлённый взгляд с ноги на Гвен и обратно, и растерянная улыбка не покидала моего лица.
Насладившись моим замешательством, Гвен весело рассмеялась.
- Я же говорила тебе, что не раз удивлю тебя. - Помнишь, я пообещала рассказать тебе о своей жизни, о том, почему оказалась на этой планете и, по счастью или несчастью, судить тебе, ты оказался рядом со мной… - Помнишь?
- Да, ноо…
Тревога вновь поселилась во мне и стала вгрызаться в мою душу всё глубже и глубже. Я, не дослушав её, спросил:
 - Гвен, ты подумала, как мы отсюда выберемся? - А, если нам придётся провести здесь, в окружении Диких… не один день… - Чем мы будем питаться?

- Дорогой, о пище земной не беспокойся, здесь всё есть и не на один день. Завтра, в крайнем случае, послезавтра, за нами придёт спасательный отряд и выведет нас в подземный город. Или же… до их прихода, что предпочтительнее, успеет прилететь шлюпка с корабля, тогда мы улетим домой. - А пока… давай перейдём в другое помещение и перекусим, я голодна, но ждала твоего пробуждения ото сна, - будто совершенно не обидевшись, что я так невежливо перебил её признание, сказала она.
- Какое, другое помещение?! - Какая шлюпка с корабля?! – окончательно сбила она меня своими словами с толку.
Не иначе, Гвен заболела и у неё горячечный бред, решил я и внимательно посмотрел на неё. Но, нет… вроде бы нет… Её лицо было спокойно-безмятежно, и лёгкая улыбка тенью пробегала по её милому, такому дорогому для меня, лицу.
- Другое помещение - оно для путешественников и усталых путников – это пристройка к часовне и у неё нет святости и целебных сил, но мы ведь уже вылечились, не правда ли? – лукаво поинтересовалась она.
Я, конечно, чувствовал - какие-то чары окружают  меня, и несколько раз, непроизвольно, даже встряхивал головой, чтобы избавиться от них, но всё оставалось по-прежнему: оранжевый свет, загадочно улыбающаяся Гвен и отсутствие раны на ноге…
Чертовщина какая-то! Ну, что ж, посмотрим, как дальше будут развиваться события, а поесть, действительно, не мешало бы. Оказывается, я тоже здорово проголодался!
 
                                                           Глава  седьмая
После еды и пары глотков свежей, прохладной воды, я был готов выслушать «признание» Гвен, тем более, что нам пока никто не мешал.
Она предупреждающе погрозила мне пальцем, и начала тихим голосом:
- Межгалактические легенды о Регуле, а их более десятка или сотни, рассказывают, стала  просвещать   меня,   Гвен:   Давным-давно, несколько тысяч лет назад, планета Регул ещё представляла собой Рай – мечту гуманоидных существ, всех звёздных систем. Считалось, что именно на Регуле он и располагается, а Ад был на Голубой планете, под названием Земля. Кстати, Эдем тоже был здесь и, как говорит одна из легенд, Адам и Ева родились тоже здесь, на Регуле.
Так вот, однажды о Регуле прослышали злобные существа из другой звёздной системы, а может быть, они о нём давно знали и решили захватить и подчинить Регул своей власти.
Среди сонма падших ангелов нашёлся доброхот-предатель и, когда он подавал напитки Богам, то всыпал крепкий сонный порошок в сосуд с вином. Боги уснули, а злобные существа, воспользовавшись предательством, разрушили Регул. Лишь часовня и  озеро  с  целебной  водой  сохранились  в  первозданном  виде. Или у них не хватило сил, или может Боги к тому времени проснулись, но захватчики ничего не смогли поделать с оставшимися святынями, чтобы до конца разрушить рай.
Раньше у Регула было и второе название – Зелёная планета, а сейчас, ты сам видел, планета покрыта песком и ничего здесь не растёт. Пищу аборигены, потомки древних ангелов, выращивают в подземных садах и огородах. Последние, сохранившиеся волшебные места остались лишь только в двух местах. Мы с тобой, по счастью, в них побывали: это целебное озеро и вот здесь – часовня. Поэтому-то твоя рана исчезла, а силы восстановились.
Сейчас никто в галактиках и звёздных системах не верит в эти легенды,  а  местные  жители  стараются  не  афишировать  свои тайны, и всех, кто попадает на планету, задерживают здесь.
- То есть, попросту съедают?
- Не говори чушь. Они же не каннибалы какие-нибудь… если и могут это сделать, то  только Дикие и то, думаю, это «пугалка» для детей. «Дикие» могут захватить в плен и сделать рабом, но только не съесть. Так, что не надейся прославиться, как этот, как его… ну, ты должен знать…
- Кук, что ли?
- Ну, да.
Ну, подруга! Ну, спасибо! Успокоила, нечего сказать, «восхитился» я.
- Гвен, ты-то, откуда всё это знаешь?
- А это, Джонатан, совсем другая история. Это история обо мне.
- Так расскажи.
- Разве тебе интересно?
В её жёлтых кошачьих глазах мелькнули озорные искорки, искорки, которые я так любил видеть у неё и за которые готов был жизнь свою прозакладывать.
- Гвен, не томи, рассказывай! - взмолился я.
- Хорошо, времени у нас предостаточно и я, во всяком случае, надеюсь,  мой рассказ-признание не отвратит тебя от меня.
В ответ на её слова, что я мог сделать – только поцеловать, крепко поцеловать.
 
                                                            *    *    *
Так вот, продолжила она свой рассказ после поцелуев. Жила была девочка, рождённая на маленькой периферийной планетке, настолько периферийной и маленькой, что её можно было найти на звёздной карте лишь при помощи микроскопа. Лет через десять, когда ей исполнилось тринадцать лет, на эту планетку прилетел какой-то «Проверяющий» и восхищённый её знаниями, ловкостью и эрудицией…- Джо, ты почему смеёшься? Не веришь? - Тогда я не буду рассказывать, - чуть обиделась она.
- Почему не верю? Верю. - Меня рассмешило, прости, как ты губки бантиком складываешь.
- Да ну тебя, нахал… невоспитанный.
- Хочешь, я прямо сейчас начну вымаливать у тебя прощение?
- Опять полезешь целоваться? - Давай поступим так, ты попросишь прощения, когда я закончу рассказывать о своей жизни.
- А я..., я так надеялся…
- Надейся. Надейся и жди и..., да будет тебе прощение и премия в придачу, как бонус за хорошее поведение.
Я сделал вид, что её недоверие обидело меня, и тут же был вознаграждён  лёгким  поцелуем.  Я  уже  было  раскрыл  объятия, чтобы  крепко прижать её к груди, но она поводила пальчиком у меня перед носом.
- Потом… потерпи… ты же мужчина, а мужчина должен уметь сдерживать свои чувства.
Это было последней каплей в моём терпении. Я крепко обнял свою любимую Гвен и стал целовать её всю. Она шуточно попыталась отбиваться, но…
Поправляя комбинезон, она вновь погрозила мне пальчиком: «Бессовестный мальчик, придётся тебя наказать».
 - Давай прямо сейчас, а, Гвен, я согласен, я полностью в твоей власти.
- Джонатан, будьте умницей! - в её голосе прозвучали строгие учительские нотки.
- Хорошо. Я смирён, как агнец перед закланием.
- Что-то по твоему тону и жадному взгляду этого не видно, Джо.
- Нет, честно, я уже почти спокоен.
- Хорошо бы, - промолвила Гвен и немножечко отодвинулась от меня, - так будет лучше для нас обоих,- проговорила она.
… Так на чём я остановилась? Ах, да. Этот проверяющий уговорил родителей отдать её (девочку) в спецшколу. Так она оказалась на Марсе, в историко-археологической школе, рядом с твоей школой.
- Ты не шутишь?
- Нет. Я часто, украдкой,  подглядывала за тобой, и мечтала когда-нибудь познакомиться с тобой, подружиться. Я с первого взгляда полюбила тебя и моя мечта  сбылась, когда я встретила тебя  на  звездолёте…  -  Ты  помнишь  нашу  первую  встречу?
Я вновь хотел её обнять и поблагодарить за её любовь ко мне…
- Нет, нет, Джонатан. С благодарностями и поцелуями потом, я тебя  уже достаточно изучила. Положи тебе палец в рот, так ты всю руку откусишь.
- Обижаешь. Что я, зверь какой-то?
- Ты не зверь какой-то, дорогой, но при некоторых обстоятельствах лучше держаться от тебя подальше.
- Ладно, чего уж там, валяй, дальше рассказывай, - пробубнил я, обиженно надувши губы (понарошку, чтобы она не подумала чего такого).
- Ну, вот и обиделся мальчик мой, - вздохнула она, - прости, я не хотела тебя обижать, но ты такой нетерпеливый иии, такой настойчивый, что я боюсь вообще никогда не закончить свой рассказ. – Могу я продолжить?
 - Угу.
… После окончания школы я получила диплом историка-археолога и меня направили отыскать вот эту часовню. Она представляет для нашей галактики огромную ценность, как в историческом плане, так и  медикопсихологическом.
 Я её, тайну, долго разыскивала, всё не могла найти. Потом, побывав на одной планете, я просто случайно услышала полулегенду, полубыль о Регуле… и вот я здесь.
Кроме самой планеты и сохранившихся  предков ангелов,  я  ещё  и  озеро  нашла  с  целебной  водой, - похвасталась она. То есть, мы нашли, - поправила она себя.
В голосе, в тоне её,  явно чувствовалась гордость за проделанную работу и безмятежная, мечтательная улыбка порхала по её лицу.
Она права, решил я, она права, что гордится своей находкой, только… - Только, что будет значить её находка, если мы не сможем отсюда выбраться?
Я не стал ей об этом напоминать, не стал портить ей настроение. Пусть порадуется девочка хоть какое-то время, решил я.
- Гвен, а как ты объяснишь моё появление здесь?
- Да очень просто. Между прочим, ты совершенно не способен слышать то, о чём я говорю.
- Это почему же? Я очень внимательно тебя слушаю.
- Слушаешь внимательно, когда я о любви говорю, а вот, когда я о чём-то серьёзном тебе толкую, ты витаешь в облаках.
- Интересно, это когда же так было, напомни?
- Ты что-нибудь запомнил из моего объяснения о твоём камешке?
- Это когда же? – я сделал вид, что пытаюсь вспомнить и, для усиления мозговой деятельности даже наморщил лоб.  Гвен,  не было такого.
- Так я и думала. - Ладно, повторю для беспамятных молодых людей, но учти, объясняю в последний-препоследний раз…
- Не хвались своей памятью, у меня она тоже, ого-го!
- Вот именно, что «ого-го». - Но ты, слушай, ты не отвлекайся. - Прошлый раз я тебе говорила, что твой камушек является осколком от стены часовни. Как он попал на Кастор, одному Богу известно, да и не в этом суть.
- А в чём?
- Не перебивай. Суть в том, что он всегда пытался вернуться на  свою планету -  Регул и занять своё место в кладке стены часовни   и такой случай предоставил ему ты.
- Яаа?!
- Да, ты. Ты подошёл к кассе, а камешек-то был на твоей груди, и он объединился с твоим мозгом, ты разве не почувствовал, как он нагрелся?
- Честное слово не помню. У меня тогда другая забота была  –  избежать встречи с  возможно преследующими меня,  киллерами.
- То-то, что не помнишь. Ты был в трансе, был в каком-то беспамятстве и не соображал, что говоришь, а камешек-то, в это время приказывал тебе говорить то, что ему было нужно. Всё, что с тобой в то время происходило, происходило помимо твоего сознания. Ты, понял?
- Пока… не очень…
- Какой же ты у меня тупица, беспросветный тупица… Я же тебе всё растолковала и разжевала, осталось только в рот положить и проглотить, а ты – «Пока не очень, пока не очень». Короче, под влиянием камешка ты приобрёл билет до Регула, а не до Геркулеса, как хотел.
- Ааа…
- Вот тебе и «Ааа», - передразнила она меня, - теперь понял?
- Неа.
- Чтоо? Ты издеваешься надо мной, что ли? – и несильно стукнула меня по спине.
Мне было так приятно смотреть на удивлённое и, одновременно, пылающее праведным негодованием, рассерженное лицо моей подруги. Она в этот момент была так красива, так захватывающе красива, что я, не удержавшись от соблазна, громко чмокнул её в щеку, потом в губы, потом…
- Ну, хватит, хватит, хитрюга! - Как это я сразу не догадалась, что ты мне голову морочишь? – и, покачав головой, повторила: «Ах, какой же ты хитрюга! - Ведь знала же, с тобой всегда надо ухо держать востро, так нет же, расслабилась от твоих поцелуев, дурочка. Но, всё, больше ты меня не обведёшь вокруг пальца!»
- Ага.
- Сам ты, «Ага!» -  Да, забыла тебе сказать, пока ты был без сознания и с «моей помощью» лечил ногу, я связалась со своим руководителем. Он пообещал немедленно прислать  корабль, находящийся на ближайшей к Регулу орбите. Так что, скоро наше пребывание здесь закончится.
- И ты, вредина, молчала?! Дай только добраться до тебя, я тебе покажу, где раки зимуют!
- Ага, щас!
          *   *   *
На следующий день, ближе к трём часам пополудни, раздался гул тормозных двигателей спасательной шлюпки. А ещё через полтора часа, мы сидели в перегрузочных креслах набирающего ход, исследовательского корабля историко-археологического управления.
Даа, в который раз в моей, не такой уж долгой жизни, не исполнилась заветная мечта детства, огорчённо подумал я. Опять не искупался я в море, не покачался на морских волнах, а так хотелось.
Зато, я повернул голову в сторону стоящего рядом кресла, зато, я нашёл в лице Гвен верного, преданного друга и жизнерадостную, любящую проказницу-жену.
 «Ах, моя девочка, радость моя ненаглядная, Гвен!»
И душа моя наполнилась нежностью и теплом к ней - к моей верной, нежной, любящей подруге.
 
                                                                                       
                                                              ---<<<>>>---
 
                                                                        ЧАСТЬ  ТРЕТЬЯ
                                                                           Г И Д Р А
                                                                         …«Дыры небесные, чёрные и белые!
                                                                         Неужели ты появилась в моей жизни
                                                                          только для того, чтобы сожрать меня?
                                                                                                           (Джонатан)
                                                                                              
                                                                               Глава первая
Я удирал изо всех сил от каких-то людей, одетых в лохматые шкуры. Они, размахивая дубинами и огромными костями каких-то животных, что-то громко крича, гнали меня к видневшейся в полумиле реке. Вокруг было белым-бело от искрящегося под лучами солнца, снега. Снег был рыхлый и я, утопая в нём по колено, падая и вновь поднимаясь, пробивался к реке. Хотя я и представления не имел, зачем я туда бегу и какое спасение от преследователей я там найду. И, вообще, я сам пробивался к ней или всё-таки меня туда гнали, как животное, которое охотники загоняют в ловушку?  Задумываться над этим вопросом мне было некогда, мне бы жизнь свою спасти!
Несмотря на приличный мороз, я обливался потом. Кто был в этом виноват: то ли мой тяжёлый бег по снегу, то ли включённый обогрев моего костюма, не знаю, но мне было жарко. Пот струйками тёк по лицу, заливал глаза, щипал, лез в рот. И я вынужден был, не сбавляя бега, не снимая рукавиц, рукой, то и дело протирать глаза.
До реки оставалось ярдов двести-двести двадцать, но и мои преследователи были уже почти рядом – в каких-то пятидесяти-шестидесяти ярдах. Ещё немного и они, метнув в меня дубину или кость, смогут попасть в меня, а это уже моё поражение. Даже по внешнему виду преследователей было видно, что они обладают неимоверной силой. Я, даже против одного из них не смог бы долго, да что там долго,  я бы и секунды не смог бы сопротивляться! Убегая, спасая свою жизнь, я всё же не смог без восхищения  позавидовать силе аборигенов. Повезло же людям такими родиться! – расходуя последние остатки сил на эти проклятые двести ярдов, подумал я.
Я не мог даже представить, что у реки такой крутой, обрывистый берег. До воды было никак не меньше сорока-пятидесяти ярдов, если не больше, а преследователи совсем рядом.  Посмотрев вниз, я ужаснулся. Вода была свинцового цвета и казалась такой тяжёлой и холодной, что я на какое-то мгновение растерялся!
Подо мной обрыв и холодные воды неизвестной мне реки, позади - два десятка лохматых преследователей. Вот почему они гнали меня сюда, догадался я! Вот почему! И это даже не я выбрал это направление – это они меня настойчиво направляли и гнали сюда. Они знали, ни один здравомыслящий человек или даже животное не рискнут прыгнуть с такой высоты. Значит… добыча в их руках!
Да я бы, будь на их месте, тоже так подумал. Жертва прижата с одной стороны рекой, с другой – загонщиками и никуда ей не деться! Можно расслабиться немного, Пусть жертва помечется, пострадает, а мы насладимся видом её страданий. Так и случилось. Загнав меня к крутому берегу, они остановились.
Аборигены, окружив меня дугой, помахивали дубинами и…, теперь я рассмотрел - берцовыми  костями каких-то крупных животных. На их заросших густым волосом лицах, читалось  удовлетворение и  дремучая кровожадность с  любопытством одновременно.
Только попасть на пиршественный стол к этим... я засомневался, как правильно охарактеризовать окруживших меня дикарей… вот, правильно, в конце-концов решил я, они дикари, и ни кто иные!
А дикари, пока я пытался понять, кто из меня сделал охотничью дичь, помахивая дубинами и блестящими от долгого употребления костями, стали надвигаться на меня. Моё время жизни подошло к логическому концу, к завершению, возможно думали они…
Глянув в последний раз на окруживших меня «охотников», я надвинул на голову капюшон, застегнул его и, прошептав: «Спаси меня Боже!», прыгнул с обрыва. Пока я летел со скоростью пушечного ядра вниз, я успел раз десять вспомнить бога и сонм окружавших его ангелов, архангелов и прочих последователей.
Плюхнувшись, мне повезло, что я успел сгруппироваться, задницей в воду я, как топор без ручки, пошёл ко дну. Хорошо, что на мне был надет костюм для наружных работ в космосе - он-то мне и помог не захлебнуться в воде.
Когда мои ноги коснулись илистого дна, ил взметнулся вверх, и меня окутал чёрный, непроницаемый мрак.  Видимость совершенно пропала. Пришлось дожидаться, когда течение реки очистит воду вокруг меня, и даст мне возможность оглядеться. Куда ни посмотри, вокруг только вода, а под ногами почти по колено – ил. Плохо дело, мелькнула в моей голове шутливая мысль – неровён час, можно и заблудиться! Хотя, если здраво подумать то, как тут заблудишься? Отведи руку в сторону – её течением и начнёт толкать. А, когда узнаешь направление течения, то и, где какой берег нетрудно догадаться. В общем, с этой стороны никаких проблем!
 Имея такие пригодные для практического применения и только сейчас «научно обоснованные» жизненные знания, я так и сделал. Единственно, чего я опасался, так это за наличие у меня запаса кислорода в карманном баллончике. Это наш обязательный космический НЗ на всякий там непредвиденный случай.
«Где берег левый, а где правый - вот простенькая задачка для меня?» - легкомысленно промурлыкал я и направился, преодолевая плотность ила, подальше от кровожадных аборигенов. Рассекая плечом воду я, как механизм на гусеничном ходу, пробивался сквозь ил, а позади меня клубилась, как живая, тёмная стена из смеси воды с илом.
Наверное, больше часа шёл я по дну реки, и ни одно живое существо не встретилось мне. Как так, начал я удивляться, неужели такая полноводная река и не заселена хотя бы малюсенькой рыбёшкой или каким-нибудь рачком? Странно. Очень странно. Такая тишина… то, есть, пустота, настораживает…
Только эта, вполне здравая мысль влезла в мою голову, как я почувствовал на своей спине чей-то пристальный взгляд. Это ещё, кто на меня так смотрит?  Оглянувшись назад, я увидел, как ко мне приближается что-то похожее на… да, это же… «Караул! Спасите меня!» - закричал я и стремглав (ну, какое может быть, «стремглав» в воде, да ещё на дне реки) бросился от приближающегося ко мне огромного змея.
Но далеко убежать я не смог. Он, разинув зубастую пасть, схватил меня поперёк туловища,  и начал трепать меня, как Гвен треплет тряпку, когда полощет её…
Мотаясь во все стороны, я понял, мне никогда не выбраться живым из его пасти и готовился к страшной участи – быть съеденным живьём, без поджарки и пряностей. Каррауулл!!! От страха быть съеденным я, в последней попытке спасти свою жизнь,  забился, закричал, и замолотил руками и ногами, а потом и глаза почти открыл…
 
                                                           Глава вторая
… Склонившись почти к самому моему лицу и энергично тряся меня за плечи, надо мной стояла Гвен.
- Джонатан, ты чего дерёшься? – с какой-то ноткой обиды произнесла она. - Проснись! Да проснись же ты!
Ничего не понимая, и всё ещё находясь под впечатлением своего прощания с жизнью, я сидел и «хлопал глазами».
- Господи, Джонатан, приди ты в чувство, наконец! – закричала она и вновь принялась меня тормошить.
Моя голова, мотаясь туда-сюда под энергичными руками Гвен, начала понемногу проясняться. И до меня дошло - я ни на каком-то там дне реки, что ни в каких зубах змея я не нахожусь, и он не треплет меня как половую тряпку, а трясёт меня моя подруга.
- Гвен, ты с ума сошла? - Чего ты меня как грушевое дерево трясёшь? - Перестань сейчас же! Я же не спелый плод…
- Джонатан, приди в себя, мы падаем!!! - перебила она мою тираду.
Падаем… куда падаем? - не понял я. Ещё какое-то мгновение в моём мозгу происходила работа по перевариванию её слов… а, потом - как, падаем?! Куда падаем?! – закричал я и подскочил в постели.
- Не знаю, но мы падаем Джонатан! Корабль повреждён!
Я, даже без определённых, строго научно обоснованных тренировок, так быстро оделся, что Гвен только всплеснула руками от удивления и пробормотала: «Ооо, как!».
Сама она уже была полностью экипирована для высадки на любую планету, ну, а мне осталось только поверх походной одежды натянуть комбинезон со шлемом.
- Гвен, давно мы падаем?
- Двадцать семь минут с какими-то секундами. - Джо, поменьше вопросов! Давай быстро в шлюзовую камеру!
- Так мы что, не просто в космическое пространство улетаем, то есть, в бездну космоса, а действительно падаем на какую-то планету? – вроде бы как полегчало у меня на душе.
- Господи, вот зануда! Мы падаем на планету, на твёрдую планету, идиот! Я же не сказала – улетаем, я сказала «падаем».
- Ааа…
Я схватил Гвен за руку, и мы помчались в шлюпочный отсек.
Во всех коридорах раздавалось: «Всем членам экипажа срочно покинуть корабль! Срочно покинуть корабль! До поверхности планеты осталось  двести двадцать три мили семьсот…пятьсот… двести пятьдесят… ярдов!»
Я мчался, как сумасшедший! Гвен еле поспевала за мной! Задыхаясь от быстрого бега, я ткнул рукой в запирающий кодовый замок шлюзовой камеры: прошла секунда…вторая…пятая – люк не открылся! Я понял – что-то случилось с системой безопасности! Она «заклинила»! Она отказалась открыть входной люк в шлюпочную камеру!
- Что будем делать, Гвен?! - Ты лучше меня знаешь план географического корабля… - Думай быстрее!
- Не мешай! – прерывистым голосом ответила она. Сейчас… сейчас…
- Гвен!!! – заорал я,- ещё немного и мы грохнемся!
- Давай, в аварийный парашютный блок!
И мы вновь запетляли по коридорам и отсекам. Странно, но ни одного человека мы не встретили во время своего марафона по коридорам. Это меня удивило, а потом заставило задуматься и насторожиться. Но я, ни словом, ни полусловом, не обмолвился Гвен о своих подозрениях по поводу её «друзей» из географического общества. Просто я бежал за ней и пытался не отстать. Наконец, Гвен остановилась перед какой-то дверью и легонько толкнула её. Дверь открылась, и мы влетели в какой-то тёмный чулан.
- Здесь! – сказала Гвен, и в тот же миг чулан осветился мерцающим светом потолочной лампы. - Смотри! Вот на полках упакованные парашюты! Бери любой и быстро застёгивай пряжки.
Ну, как пользоваться парашютом она могла бы мне и не подсказывать. Тоже мне… раскомандовалась! Нас, студентов, Слава Богу, в школе научили ими пользоваться. Делов-то! Накинул на себя ремни и всё – они сами автоматически размер ремней подберут и сами застегнутся.
Забросив за спину упаковку с парашютом, я накинул на себя ремни и стал ждать, когда, издавая характерный «Зуммм»  защёлкнутся пряжки. Но почему-то они молчали.
- Ты чего стоишь истуканом? - Я за тебя что ли буду пряжки застёгивать? – сердито закричала Гвен.
- Аа-а… разве…
- О, Господи! Джонатан! - Ты что, ни разу не пользовался парашютом?
- Вроде… пользовался… - неуверенно промямлил я, - но, понимаешь, замки пряжек почему-то не срабатывают…
- Ты, что! Совсем идиот?! – опять заорала на меня Гвен. - Эти парашюты ещё первых выпусков. Их надо ручками, понимаешь тупица, ручками застёгивать… Господи, какой ты неуклюжий. - Давай я тебе помогу!
И она быстро начала манипулировать с моими пряжками-застёжками.
Ага, чуть-чуть, ну, самую малость, возмутился я в душе - видела бы ты меня Гвен на деле! На серьёзном деле!.. – «Что?! На каком ещё серьёзном деле?!» – чуть не закричал я, когда до меня дошло, что ещё немножечко, ещё чуть-чуть, и мы грохнемся об планету! … И не будет больше умного, прозорливого и такого красивого, и такого…такого… Господи, о чём это я?! И я чуть не закричал Гвен прямо в лицо: «Ты что, не можешь побыстрее застегнуть эти чёртовы пряжки?!
А Гвен уже командовала:
-  Не забудь взять кислородную маску и НЗ. Давай, Джонатан, шевелись! - А то мы с тобой вместе с кораблём похоронимся!
На стене, подсвеченный зелёным мерцающим светом, прямо мне в глаза кричал своей стрелкой альтиметр. Он показывал десять миль над уровнем планеты. Даа, если мы ещё задержимся в корабле, то точно, как сказала Гвен – «Похоронимся вместе с кораблём!»
- Бежим! – закричал я и кинулся вон из кладовой.
И мы вновь помчались, теперь уже к люку в шлюзовую камеру. На одном из поворотов я удосужился шлёпнуться и больно удариться головой об пол. Остановившись на мгновение, Гвен помогла мне подняться, и мы вновь помчались быстрее ветра…
…Покинули мы корабль на последних минутах. До планеты оставалось миль пять, не больше.
Потягивая то за одну стропу, то за другую, мы старались направить наш полёт так, чтобы оказаться подальше от упавшего корабля. Как уж так получилось, не знаю, даже не берусь объяснить этот феномен, но корабль, ударившись об поверхность планеты, не взорвался, он просто исчез из наших глаз.
Под нами простиралась равнинная страна. Куда ни направлял я взгляд, всюду под лучами солнца поблескивала вода. На её многомильном  водном пространстве, простиравшемся до самого горизонта, была вода, только вода, и ни клочка суши. Лишь небольшие рощицы искривлённых, как в судороге,  карликовых деревьев, были вкраплены в её поверхность, да изредка, то тут, то там из воды торчали какие-то ярко-зелёные и светло-коричневые бугорки.
- Гвен!– закричал я подруге, - постарайся приземл…водниться поближе к деревьям!
Я видел, как она, не выпуская из рук строп, кивнула головой, а потом до меня донёсся её ответ: «Хорошо Джо. Ты не беспокойся, я справлюсь».
Я приводнился, наверное, правильнее будет сказать так: я плюхнулся в воду почти рядом с Гвен. Но и она молодец! – приводнилась у самой кромки «лесочка».
 Под метровой толщиной воды, я почувствовал почти твёрдое дно. Ну, что ж, подумал я, не так уж и плохо для начала. Мы живы и надеюсь целы…
- Гвен, ты ничего себе не сломала?
- Кажется, нет… но…брр! - до чего противно… - выпутываясь из строп, поведала она мне.
Да, в этом отношении она права, согласился я с ней, почувствовав, как холодная вода схватила меня в свои объятия.
- Гвен, включи обогрев, а то, не дай бог, ещё застудишь что-нибудь!
- Ты лучше о себе позаботься, а то и, правда…, что-нибудь застудишь! - Зачем мне муж-инвалид… мучайся потом с тобой.
Слова Гвен вселили в меня надежду, что я ей не безразличен, и она не упала духом, а находится в самом боевом, воинственном настроении. Это меня очень обрадовало.
- Джо!
- Чего тебе?
- Что делать с парашютом? Бросить его?
- Ни в коем случае. Он нам ещё может пригодиться. Собери и как-нибудь упакуй, хотя бы не расправляя.
 - Хорошо.
Собирая парашют, и кое-как запихивая его в чехол, я размышлял. Размышлял о том, что нам делать дальше, и как поступить. Нам нужна твёрдая поверхность – это раз! Нам нужен огонь – это два! А… в третьих… мы же не лошади, чтобы спать стоя или, как птицы – на ветках этих карликовых деревьев… Иии… потом… - У меня же на руках слабенькая, нежная, моя любимая Гвен. Кто о ней позаботится, если не я? Бедная моя, пожалел я её в душе. Хоть и стараешься ты казаться такой самостоятельной, сильной, но это… ты же девчонка, радость моя. И, как не хорохорься ты, а моя прямая обязанность позаботиться о тебе.
И, я начал заботиться!
- Гвен, помоги мне! - попросил я её, раскачивая не очень толстое, но и не такое уж тонкое деревце.
- Ты, что-то придумал, Джо?
- Да. Нам нужно соорудить, что-то похожее на плот.
                                                                        
                                                          Глава  третья
Совместными усилиями, ободрав руки в кровь и исцарапавшись, мы смогли повалить пару десятков деревец и обломать с них ветки. Потом я, опять же с помощью Гвен, парашютными стропами связал наши деревья, и мы получили, в результате пяти или семичасовой работы, вполне нормальную твёрдую поверхность, под громким названием – плот!
Это уже было что-то! Взгромоздившись на него, мы легли отдохнуть. У меня руки, ноги, спина – всё болело! Представляю, как себя чувствовало Гвен.
- Гвен, ты как?
- Лучше не спрашивай. - Давай полежим и помолчим. У меня сил нет даже на разговор.
Наступала ночь. День угасал. Солнце медленно опустилось за горизонт и на небе, как по мановению волшебной палочки, высыпали мириады звёзд. Тишина и покой. Покой и тишина. Я, под посапывание Гвен, кажется, даже задремал самую малость.
А когда открыл глаза, удивлённо огляделся. Уже ставшего привычным «пейзажа» не было и в помине. Плот, медленно поворачиваясь вокруг какой-то своей оси, плыл в неизвестность.
Что за ерунда такая? – удивился я. Мы же стояли у лесочка, никакого течения не было… и, на тебе! Мы плывём, увлекаемые откуда-то взявшимся течением и что интересно – куда плывём?
От моего неаккуратного движения плот закачался, и Гвен, вначале перевернулась на другой бок, а потом, не совсем проснувшимся голосом, произнесла:
- Господи, как я бок отлежала… а затем, зевая, спросила: «Джо, я спала, да? Аа-а, ты чего не отдыхаешь? Кажется ночь…»
- Гвен, нас куда-то несёт, - перебил я её зевоту.
- Что?! – сразу села она. Как это несёт? Плывём что ли?
- Вот так и несёт, вот так и плывём.
«Господи, только этого нам не хватало, да ещё и на ночь, глядя!» – встав на колени и вглядываясь в темноту, пробормотала она уже совершенно нормальным голосом.
- Джонатан, мы же в темноте ничего не увидим и…
- Да.
…Джо, да не тяни ты кота за хвост, говори, что предлагаешь? - Я же знаю, у тебя решения, как из рога изобилия выскакивают!
Ну, наконец-то моя подруга признала, что я тоже чего-то стою! А то всё – «неумеха», да «откуда у тебя руки растут?». А как, что серьёзное, так сразу – «Джонатан то, Джонатан это. Какой ты молодец Джонатан, что придумал!»
Ну, ладно, пора выкладывать мои «придумки», решил я, и перешёл на строго-серьёзный, вполне официальный, я бы даже сказал, менторский тон:
- Гвен, ты ложись, отдыхай, а я подежурю. - Потом я тебя разбужу, и ты подежуришь…
- Тоже мне, умник, придумал! Это я и без тебя могла придумать! - Ты бы лучше придумал, чем мне червячка в желудке заморить… есть хочется… до умопомрачения.
- У нас же есть НЗ, ты забыла Гвен. - Сделай один маленький глоточек из тубы с витаминизированным желе…
- И, правда, как я сразу не вспомнила… без тебя…
Я услышал, как  она завозилась. Плот  мгновенно закачался и я, не ожидая этого, чуть не упал в воду.
- Эй, на корабле! Нельзя ли поаккуратней! - Я, по вашей милости, мадам, чуть не сверзился в воду. А мне так не хочется сейчас принимать холодный душ.
- Ох, милорд, простите-подвиньтесь! Тысяча извинений от меня к вам!
В темноте я не увидел, но почувствовал в её голосе весёлость. Ну, Слава Богу, с настроением у неё всё в порядке. И я тоже улыбнулся.
 Через некоторое время она опять завозилась, но теперь более осторожно. Плот чуть покачался и затих. Притихла и Гвен. Легла отдыхать, понял я. – «Спокойной ночи, радость моя!» – пожелал я ей шёпотом, так тихо, чтобы она не услышала.
Я просидел до рассвета. Нас всё несло и несло, но теперь намного быстрее. Мы проплывали мимо таких же, как наш первый, лесочков с корявыми деревьями, мимо небольших зелёных бугорков. Я ткнул в один из них палкой, когда нас прибило к нему. Оказалось, это вовсе не бугор земли, а обыкновенная кочка с зарослью травы и из неё выбился газ - по противному запаху я определил, это - сероводород. Под кочкой я не ощутил опоры.
Однажды, или это мне показалось, наш плот проплыл мимо чего-то, очень похожего на кончик хвостового стабилизатора корабля. Да, нуу – отмахнулся я, это мне померещилось. Корабль! Здесь? Ерунда! И отвернулся.
Но в голове заскакали, назойливо запрыгали мысли - а вдруг это наш, географический корабль. Мы же его взрыва не видели и не слышали. Вдруг, он не разбился, а просто утонул в этой трясине? А, что! Трясина, это вам не твёрдая земля, она могла и самортизировать. Может, это как раз наш случай? Тогда надо его обследовать.
Подумав так, я решил подплыть к кораблю. Но сколько я не пытался, упираясь палкой в дно, направить плот в нужном мне направлении, он не слушался, он всё дальше и дальше отплывал.
Прекратив напрасно расходовать силы я, прижавшись к Гвен, тоже лёг отдохнуть. Смотреть и следить незачем, решил я – ничто нам не угрожает. И, глаза мои закрылись.
                                    
                                                          Глава  четвёртая
День был солнечный и тёплый. Наш плот, увлекаемый течением, быстро продвигался вперёд. Ближе к полудню, вдали показались вершины то ли небольших гор, то ли сопок. Первой обратила внимание на их, выступающие из однообразного вида воды, вершины, Гвен. Она, толкнув меня локтем в бок и показав вдаль рукой, взволнованным голосом произнесла:
- Смотри, что это там темнеет из воды!
Присмотревшись, я с удивлением произнёс: «По-моему… - Не может быть?! - Гвен, это похоже на… горы…»
«Ура!!!» - в тот же миг раздался радостно-взволнованный возглас Гвен. – «Джонатан, мы спасены…! Мы, спасены, дорогой! - и она кинулась обнимать меня. От её «осторожного движения» плот мгновенно стал зыбким, «почва» у меня под ногами закачалась и я, не удержав равновесия, полетел в воду, а Гвен, вероятно желая «охладиться» от бурлящей в ней радости, полетела вслед за мной.
- Сумасшедшая, не могла обнять меня поосторожней, если так уж любишь, - выплёвывая воду, проворчал я и быстренько ухватился за спасительный плот.
- Прости Джо, я как-то совсем позабыла, что мы на плоту, - сказала она и судорожно ухватилась за меня.
- Ладно, чего уж там, - проворчал я, пытаясь вернуть своё тело на плот.
Через две или три попытки мне это удалось. Я бы и с первого раза залез на него, если бы моя подруга догадалась сразу выпустить меня из своих цепких, любящих  объятий. А так, вон, сколько излишне затраченной энергии пришлось потерять.
 Когда мы вновь оказались на плоту и смогли разговаривать, я продолжил:
- Успокойся. - Может, я ошибаюсь, – сомневаясь и надеясь, пробормотал я, пытаясь несколько охладить, уже охлаждённую в воде, свою верную подругу и товарища. - Подплывём ближе, тогда и будем радоваться.
- Нет, нет, Джонатан, это настоящая суша… - Это я тебе говорю, как географ! – не отрывая жадно-пытливого взгляда от как она надеялась, гор,  в возбуждении восклицала Гвен.
- Хорошо, хорошо… я тоже думаю, что это горы, - успокаивающе стал говорить я, - сегодня к вечеру или к завтрашнему утру всё прояснится. - Будь умницей, умерь свой пыл, а то опять окажемся в воде.
К вечеру течение ещё убыстрилось, но горы (теперь я тоже был уверен, что это действительно горы) приблизились совсем немного. Прикинув скорость движения нашего плота и высоту показавшихся гор, я решил, что раньше, чем к позднему утру следующего дня мы к ним не доберёмся. Я сказал об этом Гвен и добавил: «Ложись, отдыхай, чего раньше времени нервы трепать».
- Да не могу я больше лежать на этом чёртовом плоту! - У меня уже все бока болят. Хорошо хоть голова на парашютных упаковках, а то бы я не знаю, что со мною было бы!
У меня, у самого, состояние было не лучше, но, я же мужчина! Я должен показывать пример выдержки и стойкости и поддерживать слабый пол в трудную минуту. Поэтому я, улёгшись на спину, подставил лицо солнышку и, потягиваясь, произнёс: «Эх, благодать…  - Когда ещё такого ничегонеделания дождёшься… -  Это тебе не Регул… - По сравнению с его пеклом, здесь рай земной…»
- Угу, тоже мне, РАЙ, - буркнула она. - Я уже насквозь водой пропиталась. - Мне даже представляется, что я вообще состою из одной только воды.
Я спорить с ней не стал, потому что, если она заведётся… то… и я, сделав вид, что не расслышал её слов, скромно промолчал.
Я оказался прав. К ночи мы ни на иоту не приблизились к горам. Они также маячили где-то у горизонта и манили нас к себе.
 
*    *    *
Утром, проснувшись, мы одновременно с Гвен поискали взглядом такие желанные горы. Оказывается, они уже были совсем рядом. Течение вокруг нас настолько убыстрилось, что оно даже забулькотело вокруг плота. И я подумал, уж не река ли нас несёт? А то, водное пространство, на которое мы приводнились, являлось лишь разливом переполненной реки. Очень похоже, одновременно с радостью и тревогой, подумал я. Но, куда же нас так быстро несёт? Горы - вот они рядом! Даже крутой, судя по направлению течения, правый берег рядом… Левого берега пока не видно. Очень широкая река! Взяв за локоть, о чём-то задумавшуюся, молчаливую Гвен, я мягко спросил:
- Как ты, думаешь, вернее… ты не можешь как-нибудь вспомнить, или… определить – где мы находимся, вернее, на какую планету мы упали?
Казалось, очнувшись от своих мыслей, она отрицательно покачала головой, а потом, всё еще вероятно находясь в их плену, она тихо, раздумчиво произнесла:
- Я боюсь пока тебе говорить… потому… потому…, что…не уверена, что я правильно догадалась, где мы находимся. - Дай мне время… хорошо?
Пока мы так разговаривали, впереди плота, у самого берега, показалась, вся освещённая полдневными лучами солнца, небольшая заводь с пологим, я так решил, песчаным берегом.
- Гвен! – закричал я, - хватай палку и греби к берегу… - Вон туда… видишь?
В четыре руки, мы, надрывая мышцы, загребли в сторону заводи. Наши усилия не были бесплодными. Плот, мягко ткнувшись в берег, остановился.
- Посмотри… Джо! – радостно закричала Гвен, соскакивая с плота на берег, - здесь полно ягод! - Это, кажется ежевика! Господи, как её много!
Соскочив с плота на песчаный берег вслед за Гвен, я увидел поднимавшиеся на взгорбок, огромные заросли  ежевичных кустов. Они были  усыпаны спелыми тёмными ягодами.
Я не отставал от Гвен. Обирая двумя руками спелые ягоды, я с наслаждением  совал их в рот. Господи, сколько лет прошло с тех пор, когда я последний раз ел ежевику! Даже и не вспомню! Кисло-сладкий сок тёк по подбородку, а я всё рвал и ел ягоды. Я забрался уже на порядочную высоту и оказался далеко впереди Гвен. Сзади только и раздавалось: «Оо-о, Господи! Оо-о, какое наслаждение!»
Я был рад за подругу. Она, выросшая на небольшой сельскохозяйственной планетке, конечно же, скучала по земным дарам - фруктам и ягодам. Я прекрасно понимал, какое наслаждение она сейчас испытывает. А, сам-то я? Разве не так же наслаждался? Разве не я…, оглянувшись назад, на Гвен, я увидел, как наш плот начало относить от берега.
- Гвен! Плот уплывает, держи его!!!– отчаянно закричал я и бросился вниз.
Но я был далеко от него. Я бежал, ломясь через колючий кустарник, топча его вместе с ягодами…
А Гвен уже была в воде по пояс…
- Джо, я не могу удержать его! Помоги! – Он, зараза, утягивает меня!
Не останавливаясь, я бросился в воду и поплыл к плоту. Но его быстро, вместе с упиравшейся изо всех своих девчоночьих сил, Гвен, понесло быстрое течение. Всё же я догнал его и, ухватившись за плот, тоже стал тянуть назад, в «гавань». Но наших сил явно не хватало. Река перебарывала нас!
 Вскоре я потерял под ногами дно, и плот понесло вдоль берега.
- Гвен, быстро полезай на плот! – приказал я и тоже попытался на него взгромоздиться, но ни она, ни я не успели.
 Неожиданно, впереди показался открытый зев пещеры и плот, боковым течением понесло в него. Гвен вскрикнула, но, Слава Богу, не выпустила плот из рук. Я, опасаясь оставить её одну, тоже не отцепился от него и мы, со скоростью ракеты, перепрыгнув через двухярдовый порог,  влетели в тёмный зев грота.
В кромешной темноте, лишь слыша рёв несущейся воды, мы проплыли, думаю, ярдов пятьдесят-семьдесят.  Впереди неожиданно показался свет и наш плот, не сбавляя скорости, понёсся между двух крутых берегов.
Я даже не смел подумать, чтобы выпустить плот из рук. Течение было такое быстрое, что я бы не устоял на ногах. А берега?! Они представляли собой совершенно отвесные, гладкие стены, на которых не было ни одного выступа. Можно было подумать, что их специально кто-то шлифовал.
Продолжая держаться за несшийся в стремнине, шевелящийся и готовый вот-вот развалиться плот, я скосил глаза на Гвен.
Она, позеленев от страха (я раньше думал, что она уже не может больше позеленеть, чем есть), как трава в водоёме, крепко вцепившись в плот и зажмурив глаза, неслась рядом со мной. Когда плот в очередной раз ударялся об стену ущелья, она ещё крепче зажмуривала глаза и издавала что-то похожее на визг или вскрикивания, типа – «Ой, мамочка! Ой, родненькая!» А один раз, сквозь рёв несущейся воды, я даже расслышал: «Джонатан, не бросай меня, пожалуйста! Мне с тобой спокойнее!»
Ну, как я могу бросить человека в беде, если он просит не бросать его? Как? Я и не бросал. Вернее, вода не давала возможности бросить, даже если бы я и захотел оставить её одну - бедную, совершенно беспомощную Гвен! 
 
*    *    *
Плот, при каждом ударе об стену, всё больше расползался. Парашютные стропы, не выдерживая мощных нагрузок, рвались как нитки в руках прядильщицы. Это уже был даже не плот – мы держались, каждый за своё брёвнышко!
В следующее мгновение я не увидел впереди воды. Мой спасительный остаток плота, моё брёвнышко, низринулось с двадцатиярдовой высоты и я, вместе с ним, полетел в пропасть!
Вынырнув на поверхность, я поискал глазами Гвен. Её не было! Я нырнул, стараясь отыскать её. Я искал, искал, но кислород в моих лёгких кончился и я, отплёвываясь и хватая открытым ртом воздух, очутился на поверхности. Гвен не было! Я отплыл подальше от водопада и опять нырнул…
Гвен, свернувшись клубочком, лежала на дне небольшой песчаной впадины. Её волосы шевелило придонное течение и мне, на какое-то короткое мгновение показалось, что они шевелятся под дуновением лёгкого, весеннего ветерка.
Схватив её за волосы, я быстро всплыл и, таща её, поплыл к недалёкому берегу. Вытащив Гвен из воды, я быстро стал делать ей искусственное дыхание. Когда она закашляла и немного пришла в себя, я обнял её и жарко зашептал: «Спасибо тебе Боже! Спасибо!»
Гвен некоторое время смотрела перед собою ничего не видящим, не понимающим взглядом, затем, как-то робко повернула  голову в мою сторону, и в глазах её появилось узнавание.
- Джонатан, - прошептала она, - ты меня опять спас?
- Не разговаривай, дорогая. - Полежи, молча, наберись сил, - ласково целуя её, шептал я и, то ли слёзы, то ли капли воды упавшие с волос, увлажнили мои глаза.
Минут через пятнадцать-двадцать она настолько окрепла, что смогла, оперевшись об моё плечо, сесть.
- Джонатан, это мы с той, страшенной  верхотуры сиганули вниз, да? – показала она рукой на верхушку водопада.
Я понял, раз Гвен, моя ненаглядная Гвен задала такой вопрос, значит, она уже полностью пришла в себя.
- Да. Подумаешь… ерунда… какая… для нас. - Мы с тобой могли бы и с ещё большей высоты сверзиться. - Ты же не побоялась бы? Правда?
- Ты думаешь? – несколько обеспокоенным тоном спросила она и украдкой, оценивающе, повела взглядом по окружающему ландшафту..
- Конечно.
Она ещё раз посмотрела на начало водопада, и с сомнением покачав головой, произнесла:
«Оно, конечно… но, лучше не надо».
 
Глава  пятая
Мы находились в какой-то, окружённой со всех сторон отвесными скалами, котловине. Она была величиной, на первый взгляд, не больше размера трёх-четырёх футбольных полей. А посредине её, расположилось озеро. Озеро, в которое низвергался принёсший нас сюда, поток.
 С трёх сторон  озера тянулась полоса суши, шириной ярдов в пятьдесят-семьдесят с росшими на ней, вперемешку с елями и соснами, дубами и клёнами, ещё какие-то, незнакомые мне деревья. Большего я рассмотреть не успел, так как увидел почти на середине озера, медленно удаляющиеся от берега, на паре сохранившихся в связке брёвнах нашего плота, две упаковки с парашютами.
- Я сейчас, - сказал я и бросился в воду.
- Куда ты? – услышал я, уже находясь в воде, встревоженный голос Гвен.
Догнав плотик, я начал толкать его к берегу, туда, где я только что покинул свою подругу. Отвязывая упаковки с парашютами, я посмотрел на Гвен и. показывая на них, сказал:
- Посмотри-ка ты, уцелели… - Нам, дорогая, повезло.
- Даа… повезло. Повезло, что мы уцелели… -  прошептала она и вздохнула. - Только вот… как мы выберемся отсюда? – она повела рукой вокруг. - Здесь же сплошные неприступные скалы… и… высота… посмотри, какая высотища.
- Ничего, выберемся, - твёрдо проговорил я, стараясь успокоить её.
И тоже посмотрел вокруг. Даа… права Гвен. Как бы эта котловина не стала нашей прижизненной могилой… навечно. Хорошо бы, конечно, если бы планета была заселена разумными существами. Глядишь, кто-нибудь бы и обнаружил нас, помог выбраться из этой ловушки…
Стоп! Может это и в самом деле ловушка… для каких-нибудь крупных животных. Или была ею когда-то. Если была, то помощи нам долго не дождаться… или дождаться?
Чтобы не расстраивать Гвен, я бодрым голосом повторил, - ничего, выберемся сами, или кто-нибудь найдёт нас!
- Хорошо бы… - вздохнула она.
Мы немного помолчали, каждый думая о своём. Я не знаю, о чём думала Гвен, а вот я думал о крове над головой и пище. Крутящиеся в голове мысли были очень приземлённые.
Выбраться отсюда (я вновь огляделся) будет очень сложно, если вообще возможно, поэтому, необходимо что-то придумать. Надо строить избушку, а не шалаш – это точно. Мы же не знаем, какой на этой планете климат. Наших аккумуляторов подогрева костюмов хватит примерно на год, а потом? Что делать потом? Значит, как не крути, а жильё нужно. Нужно-то, нужно, но…, как его строить? Я же в этом деле  ни бум-бум, ноль без палочки… - Но, ничего, прорвёмся, успокоил я себя и оглянулся на Гвен - не заметила ли она моего беспокойства. Слава Дырам космическим, кажется, не заметила!
А уж о пище повседневной – это вопрос безотлагательный. Наш «неприкосновенный запас»  рассчитан всего на месяц, и то, если питаться очень скромно - только-только для поддержания сил.  А дальше? Дальше голодная смерть, что ли? Ну, уж нет, никогда! Так что, Джонатан, поднимайся! - приказал я себе. Нечего разлёживаться на бережку. Не забудь – на твоём попечении Гвен - маленькая, смешливая Гвен. Так я сказал себе и уж совсем хотел было встать и идти… только вот куда?
Сейчас пойду…, сейчас я обязательно пойду…, прошептал я, но мои веки опустились, и я провалился в сон.
Спал я, наверное, совсем не долго, потому что, открыв глаза, я увидел, всё также сидевшую в позе «Лотоса» Гвен, и солнце над головой.
- Ну, и здоров же ты… спать! – чуть повернув голову в мою сторону, произнесла Гвен. - Половину прошлого дня, ночь и утро… - Бог мой, я и не догадывалась, что ты такой страшенный соня.
Потерев кулаками глаза и сладко потянувшись, я миролюбиво ответил:
- Я не спал, я думал.
- Ах, вот как теперь это выглядит – думать! Значит - «дрыхнуть без задних ног» - это думать…
Здорово! – и она засмеялась.
- Ладно, чего уж там, - буркнул я. Разве я дум… Я составлял план наших действий… между прочим, первейших и нужнейших.
- Ты забыл добавить: главнейших, обязательнейших, первоочередных, срочных…
- Стоп, стоп! –  Я на такое количество не рассчитывал. Хватит и первоочередных.
- Ах, вот оно, что!  И, какая же Ваша, господин Милорд, первоочередная задача? – стукнула меня по спине Гвен.
- Пойти подыскать место для постройки жилья.
- Мо-ло-дец! Рада за вас, Милорд! - Можно и мне, бедной даме, пойти с  Вами?
- Да, пожалуйста! – снизошёл я до ответа и, привстав, галантно поклонился, ну, точь в точь, как мы это делали на школьном балу.
- Что, Милорд не будет завтракать?
- Гвен, не дурачься, за ради бога, пошли.
И, схватив подружку за руку, я повёл её осматривать наши «Владения».
 
                                                            *    *    *
Я шёл и присматривался: к деревьям, кустам, земле под ногами. Я, одновременно, выбирал материал для постройки и более-менее подходящее место. Выбирал, потому, что я, действительно, не знал какой здесь климат и как долго мы в этой котловине задержимся. Честно признаться, я боялся остаться здесь навсегда!
- Джо! – прервала мои поиски, Гвен. Посмотри сюда!
Я повернул голову, но ничего примечательного не увидел.
- Ты, чего?
- Да ты вглядись, вглядись повнимательнее.
Я вгляделся, как посоветовала она - повнимательнее. Передо мной были сплошные кусты акации со своими страшенными колючками. Пожав плечами, я хотел было сказать, что ничего не вижу, но тут меня заинтересовала, чуть заметная, казалось, кем-то протоптанная, идущая сквозь кустарник, почти тропка. Она до того была незаметна, что я, проходя мимо, не обратил на неё внимание. Ай, да Гвен! Ай, молодец!
 Это, что-то похожее на тропинку, начавшись от начала кустарника, кажется, вело к окружавшей наше место плена, вертикальной стене.
Что ж, попробуем! Я поплевал на ладони, потом потёр их друг о друга…, потом вытер об комбинезон, потом…
- Джо, ты долго ещё будешь скоморошничать?
- Неа. Я щас, только приготовлюсь…
Но я всё стоял и тянул время. Мне так не хотелось пробиваться сквозь колючий заслон к стене, что я бы ещё долго стоял и придумывал ещё какое-нибудь занятие, лишь бы избавиться от этой «необходимости».
Гвен не выдержала моей нерешительности и первой приступила к штурму неприятельской, колючей стены.
 Я решительным, царственным жестом руки, жестом настоящего идальго, отодвинул Гвен в сторону и ринулся на преодоление колючего препятствия.
Колючки! Ох, уж эти мне колючки! Во веки вечные мне бы их не видать! Но я пробивался! Я здорово насел на них! Но и они, «Царство небесное погибшим!», так защищались, так защищались, такие преграды мне ставили, что не будь со мной Гвен, я бы давно поднял белый флаг и ретировался, сдавшись на волю победителей.
С трудом мы пробились до самой стены иии… - О, радость! В стене зияло небольшое, правильной формы, овальное отверстие. Я сразу определил – отверстие сделано разумным существом, или существами, типа – человек, или гуманоидами.
Гвен, перегнувшись через моё плечо, попыталась заглянуть внутрь. Но там было темно, как…, как в раскрытом зеве стариной печи.
- Подожди, я зажгу ветку.
Гвен отодвинулась, а я, отломив сухую ветку акации, чиркнул о стену входящей в комплект НЗ «Вечной спичкой» и поджёг ветку. Очень сухая, она вспыхнула сразу, вспыхнула, как порох. Приложив к ней ещё пару веток, я сделал вполне хороший факел и сунул его в отверстие.
 
*    *    *
Гвен, любопытствуя, опять навалилась на меня и я, не устояв на корточках, ввалился в пещеру, а Гвен, взвизгнув, последовала за мной. При беглом взгляде - пещера была хороша, очень даже хороша. Размером, ярда в три-четыре на два с половиной, и высотой в полный рост высокого человека, она вполне подходила для жилья.
Вот повезло! – прошептала Гвен. И радостно, с чувством, продекламировала: «Теперь нам не страшен снег и ветер, и даже дождик нипочём!»
Она тут же начала распределять нашу «мебель»: вот тут, у двери, ты построишь печку, вот тут мы будем спать, а вот здесь, посредине, поставим стол и табуретки… и, посмотрев на меня,  жалобно добавила: «Ты уж сделай тропинку не такой колючей… и хитро прищурившись, добавила, - пожалуйста».
Женщина, есть женщина! – подумал я. Ей бы только жильё приспособить, а мне… колючки с тропки убери, печку построй, стол и табуретки сооруди, и ещё о пище земной подумай…Тяжелооо…
 
                                                           Глава  шестая
Мы неплохо обустроились: Постель благоухала собранной сухой травой; стол я сделал из двух каменных плит, и плиту я сложил. Правда, с ней мне пришлось повозиться, но я, «преодолевая неимоверные трудности»… Короче, постель была застелена парашютом и на «столе» появилась, стараниями Гвен, скатерть, тоже из куска парашюта.
Когда мы всё это закончили, и Гвен подмела пол, она, уперев руки в бока, оглядела наше новое, благоустроенное жильё и произнесла:
- А ты знаешь, Джонатан, у нас получилось очч-чень даже миленькое гнёздышко.
- Да, дорогая, - согласился я с ней и нежно поцеловал в щёчку.
Ночью, отдыхая после «Трудов праведных», я попросил Гвен рассказать недорассказанное на плоту - о здешней планете.
- Да я мало, что могу рассказать. Она помолчала. Только не обессудь, ты же знаешь какая я рассказчица.
- Знаю. Не набивай себе цену.
- А я думала, прокатит.
- Со мной этот фокус не пройдёт.
- Ну, не пройдёт, так не пройдёт. Слушай… и она немного повозилась в темноте.
 Наверное, устраивалась поудобнее на ветках, решил я.
Значит так… - Когда я была на капитанском мостике (перед нашим падением), то нечаянно подслушала разговор капитана со штурманом. Штурман тогда сказал, что в наш корабль врезался небольшой метеорит, и мы полностью потеряли управление, и что наш корабль сносит в сторону Гидры. А капитан ответил, что это мол, ничего. На Гидре находится исследовательская географическая экспедиция и у неё есть даже посадочная площадка для небольших кораблей… - А потом… в наш неуправляемый корабль врезался небольшой астероид и что-то там окончательно доломал…
- Ты разве не почувствовал удар по кораблю и как он потом содрогнулся?
- Я же спал.
- Ну, да… ну, да. - Ты же спал…
… Так вот. Я и подумала…
Она опять замолчала.
- О чём подумала? – поторопил я рассказчицу.
- Подумала…  - Может, мы упали на… Гидру?
- Гидру? - Расскажи о ней, что знаешь.
- Очень мало знаю, почти ничего. - Я ею не занималась.
- Гвен, расскажи об этом «ничего».
Она немного поразмышляла… затем, опять повозившись, устроилась поудобнее и в темноте пещеры полился её волшебно-завораживающий голосок…
…Созвездие Гидра (по-латыни Hydra – водяная змея) начинается южнее Рака и тянется вниз на юго-восток, охватывая дугу в 900 . Единственная его яркая звезда называется Альфард (по-арабски «альфард» - единственный). Древнегреческая легенда рассказывает, что Гидра жила в болоте, вблизи города Лерны и пожирала людей и животных. У неё было сто (по другой версии – девять) голов, причём на месте отрубленной головы сразу вырастала новая голова. Геракл, чтобы убить Гидру, поджёг находящийся рядом лес и прижигал раны на месте отсечённых голов горящими деревьями.
В это время на помощь Гидре из болота выполз исполинский рак и уцепился своей клешнёй за ногу Геракла. Геракл убил и его, а боги нашли Гидре и Раку место на небе. Вот всё, что я знаю.
- Эк, куда нас занесло. - Может поэтому и корабль не взорвался, потому что, упал болото?
Дыры небесные – чёрные и белые! Неужели ты появилась в моей жизни только для того, чтобы сожрать меня?! – огорчённо подумал я, а потом вспомнил, что я не один, и добавил - меня и Гвен?
- Может быть, может быть… - Да ты не переживай,
Я услышал в голосе Гвен странные интонации.
- Гвен, ты о чём подумала, когда рассказывала о Гидре? Не о том ли, что и я?
- А ты скажи первый, - шаловливо попросила она.
- Почему я? – возмущению моему не было предела. Почему я, и опять первый?
- Потому что, ты мужчина и должен выполнять все просьбы Дамы, - услышал я в темноте ласковый голосок.
 А ещё я почувствовал в её голосе хитринку.
- Ладно, уговорила. - Я подумал, что если это, допустим, Гидра, то…, как ты подслушала – на ней должна быть географическая экспедиция… так? А, если она есть, то она имеет связь с твоим географическим управлением и… ей должны завозить продукты,  и…
- Ну, заикал! Говори короче и конкретнее.
… Задача любой географической экспедиции состоит в том, чтобы обследовать планету, продолжал я развивать свою теорию.  А это значит, что у них есть воздухолёт, по крайней мере, хотя бы один, и они совершают полёты над поверхностью планеты. Таким образом - перешёл я на лекторский тон – они могут найти нас…
- Всё сказал?
- Всё.
- Я всегда знала, что ты самый умный, самый-самый умный человек на земле! Поэтому я с тобой и задружилась, Понял?
Я, от чувства гордости за себя и значимости для Гвен, хоть это в темноте пещеры и не было видно, выпятил грудь. Приятно всё-таки слышать лестные слова о себе, чёрт меня задери!
 
*    *    *
На следующее утро мы отправились дальше знакомиться с нашими владениями. Мы шли по «лесу» и удивлялись богатству его флоры и фауны: по деревьям, перелетая с одного, на другое, скакали белки; из-под ног, задрав куцые хвосты, стремглав удирали целые выводки кроликов, а в довершение всего – мы нечаянно спугнули семейство свиней. Над нашими головами стрекотали сойки, а на дикой яблоне сидело несколько дроздов.
- Джо, мы ведь не пропадём, да? – шёпотом спрашивала меня Гвен при виде всё новых и новых обитателей наших владений. - Не пропадём, да?
 - Не пропадём, - поглаживая плечо Гвен, успокоительно отвечал я. - Конечно, если научимся охотиться, - на всякий случай чуть остудил я её.
- Джо, ты же такой ловкий, ты всё сможешь, правда? – продолжала она шептать.
Меня тоже радовало обилие птиц и животных. Я надеялся, что научусь охотничьим приёмам, и у нас на столе всегда будет пища. Во всяком случае, я надеялся на это.
А Гвен совсем размечталась. Она, держась за мою руку и  полузакрыв глаза, шептала: «Ты настреляешь кроликов, сдерёшь с них шкурки, а я из них сошью себе элегантное манто; а, из свинок, мы приготовим замечательные окорока, а…»
- Приди в себя, дурёха! – оборвал я размечтавшуюся подругу. - Тоже мне – манто, окорока… ты сначала всё это добудь: - А, как ты приготовишь окорока? У нас же совершенно нет соли…
Опровергая мои слова, впереди показалось небольшое озерко с белыми берегами. Попробовав на язык белый кристалл, я очень удивился и обрадовался – это была соль, самая настоящая соль.
Гвен, тут же заохала и заахала:
- Я же тебе говорила, я же говорила! - Слушай и не перебивай, когда тебе умные люди говорят! – обиженным тоном затараторила Гвен, - а то, взял моду… чуть что, сразу – не витай в облаках… спустись на землю… дурёха… - Тоже… мне, взял за моду, прерывать.
- Прости, я больше не буду. - Это у меня случайно получилось.
- Ага, случайно, - всё ещё обижаясь, пробурчала она.
До конца нашего пути оставалось ярдов семьдесят-восемьдесят. Мы решили, уж коли осматривать, то осматривать всё.
 У самой стены наш путь закончился. Взгромоздившись на огромный, нагретый солнцем, валун мы решили немного отдохнуть. Слева от нас высилась тридцатиярдовая вертикальная стена, справа лес, из которого мы только что вышли, а внизу, под самыми ногами, поблескивало в лучах солнца покрытое лёгкой рябью, озеро.
Я смотрел на каменную стену и прикидывал, нельзя ли здесь найти какое-нибудь местечко или участок стены, по которому можно выбраться из котловины.
Моё внимание отвлекла Гвен.
- Джо, посмотри на воду. - Она в этом месте крутится.
Я недовольно перевёл взгляд на воду. Точно, здесь вода крутилась, возможно, потому что, листья и маленькие веточки совершая круги, быстро собирались в центре круга и ныряли. Водоворот? Почему? Значит, здесь озеро вытекает? А, что это нам даёт? – завертелись мысли в голове.
Это выход из котлована! – решил я. Но как им воспользоваться? Мы же не знаем, какой диаметр отверстия, и какая длина этого слива… Может слив впадает в подземную реку? Тогда это или хорошо, или плохо…. А если слив идёт подо всей горой, не выходя на поверхность – то это уже совсем плохо… Даа…, куда ни кинь, везде клин, подумал я. Нет, правильно народная мудрость предупреждает - «Не зная брода, не лезь в воду». Так, что, вздохнул я, нам этот путь заказан…, а жаль.
- Жаль, но этим путём мы воспользоваться не сможем, - вздохнув, ответил я на немой вопрос,
с нескрываемой надеждой смотревшей на меня во все глаза, Гвен.
Она понурилась.
Мы ещё немного посидели, потом Гвен поднялась, спрыгнула с валуна и, повторив – «Жаль», направилась в сторону нашего «дома». Мне ничего не оставалось, как последовать за ней.
 
Глава  седьмая
Для нас начались житейские будни. Мы не знали, есть ли на Гидре зима, сколько она длится… Мы вообще ничего не знали о ней. Поэтому, я попытался ножом выдолбить хоть небольшую кладовую, а Гвен в это время собирала растительность, то есть всё то, что можно высушить и использовать в пищу.
Однажды она вернулась из похода в лес в радостно-возбуждённом состоянии. Подойдя ко мне и опустившись на колени, она протянула мне какой-то предмет. Взяв его в руку, я почувствовал приличную тяжесть. Своей формой он мне что-то напоминал, что-то давно забытое, но что, я сразу вспомнить не смог. Гвен, донельзя довольная моей растерянностью, заулыбалась:
- Что скажешь, дорогой? Что это, знаешь?
- Знаю, но не скажу, - попытался выкрутиться я. Ты назови, а я скажу, правильно или нет.
- Ох, ты и хитрец! Я же вижу, ты совершенно забыл, как это называется, да?
- Щас скажу.
Я ещё немного повертел предмет в руках. Одна его сторона была в виде острого  клина и к низу расширялась, а сверху он был толстый, и в нём была большая дыра, а в дыре… в дыре торчал сгнивший кусок деревяшки.
Гвен внимательно наблюдала за моими манипуляциями. Она смотрела, как я вертел предмет в руках, как пробовал вытащить гнилую деревяшку, как я рассматривал его и, она не выдержала:
 - Да это же…
- Стоп! Где ты его нашла?
- В лесу. Там... такой пенёк толстенный торчит из земли, и эта штуковина в него была воткнута, - растерянно произнесла она и непонимающе уставилась на меня.
 Её взгляд, казалось, говорил, зачем ты это спросил? Мало ли, где я могла его найти? Она не понимала, а я-то сразу понял, что это за предмет, как только она сказала, где нашла его. Я даже вспомнил его давно позабытое название. Да таким предметом, я помню, мой отец заготавливал дрова на зиму.
Я, лукаво улыбнувшись, погрозил ей пальцем и, наклонившись к её уху, заговорщическим тоном прошептал: «Этот предмет называется… то-по-рр».
- Ах, ты хитрец! Ты обманом выпытал у меня всё, и только потом сказал его название. Так нечестно, нечестно. Вот! - Я раньше тебя знала его название… - Ох, и хитрый же ты человек, Джо.
Я, вертя в руках кое-где покрытый ржавчиной топор, довольно улыбался. Теперь нам, если придёт зима, не будет так холодно. Топор есть, лес рядом, что ещё нужно человеку для полного счастья? Только выбраться на волю!
К зиме я сделал себе пращу, а для Гвен приготовил из дубовой ветки замечательный лук с деревянными стрелами.
У меня лучше получалось охотиться на кроликов с пращой. Набрав на берегу озера небольших круглых камешков, я пускался на охоту. Заметив кролика, я раскручивал пращу, и камешек, вылетев, точно попадал в кролика.
 Мясо мы ели и вялили, на всякий случай.  И, наконец-то, сбылась заветная мечта Гвен - она таки пошила себе манто из кроличьих шкурок. И, как оказалось, вовремя!
 
*   *   *
В котловине резко похолодало, а через несколько дней выпал первый снег. Всё вокруг стало белым-бело. Деревья нахлобучили на себя белые шапки, противоположная гора тоже покрылась снегом, а вода в озере потемнела, стала какого-то свинцового цвета.
Как-то проходя по нашему лесу, я увидел куропаток. Мне так захотелось куриного мяса, что я не удержался и метнул в них камешек из пращи, но, увы!
А вот, Гвен, она здорово наловчилась сбивать палкой рябчиков. Они были совершенно не пуганными и подпускали её на длину вытянутой руки. Они поворачивали в её сторону головы и с нескрываемым любопытством рассматривали непонятного зверя в кроличьей шкуре. Она взмахивала палкой и два-три рябчика замертво падали к её ногам.
Мы, как-то коротая вечер, сидели у «камина» и рассуждали с Гвен по поводу – откуда здесь дичь и животные. Мы пришли к единственно правильному, на наш взгляд, выводу - птицы естественным образом прилетели сами в этот благословенный уголок; кролики сорвались сверху, а свиней принесло течением, так же, как и нас. Они здесь акклиматизировались и прекрасно стали уживаться друг с другом. Поэтому-то, решили мы, рябчики так близко и подпускают Гвен.
Я было усомнился, смеха ради, в умственных способностях рябчиков, но Гвен грудью заслонила их от моего предположения. Она сказала, что рябчики просто любят её, не то, что некоторые.
 Ага, поддел я её, поэтому-то и кидаются они сами под твою палку, чтобы доказать свою любовь и быстрее наполнить твой желудок.
 - Смейся, смейся – обиделась она. - Они, между прочим, умнее твоих кроликов.
-  Может быть, может быть, – постарался я замять щекотливую тему.
- Ты бы, чем издеваться над бедными рябчиками, лучше бы сходил и проверил сеть.
 Сеть мы сплели вместе с Гвен, как говорится – в четыре руки. Для её изготовления мы распустили одну парашютную стропу, и у нас получилась куча шёлковых, прочных ниток. Из этих ниток мы не только сеть связали, мы ими всё сшивали, даже манто для себя Гвен сшила белыми нитками.
Мы не только питались кроликами, рябчиками. У нас, как у настоящих гурманов к столу подавался рыбный деликатес в виде запеченного на углях карпа, или что-то похожее на него. Я в рыбах полный профан, а Гвен вообще в них разбирается, как… простите за грубость, одно хрюкающее животное в апельсинах. Но это не имело для нас никакого значения – разбираемся мы в рыбе или нет. Главное - было очень вкусно!
А, о супах: грибных, щавелевых и ещё из каких-то трав и говорить нечего. Гвен умница! Она в них (травах) здорово разбирается! Посуда попервоначалу у нас была не очень красивая, прямо скажем неказистая. Я, как-то в очередное обследование «своих» владений, нечаянно нашёл одно место с какой-то белой глиной. Ну, естественно замесил, потом дождался, когда она превратится в однородную массу (растворится)  и из неё сляпал пару тарелок. А, чтобы они были попрочнее, поставил их в печку, в самый жар. Так они получились не только белыми, но ещё и прочными.
 Гвен, увидев моё «произведение искусства» даже восхитилась и, постукав по каждой из них пальцем, сказала:  «Теперь у нас самые настоящие фарфоровые тарелки и мы можем даже приглашать на уикенд гостей» Но не могла же она не добавить к приятным словам ложку дёгтя. Она, конечно, съязвила, типа – «Не мог, что ли поаккуратнее и покрасивее сделать?»
 А, как я «поаккуратнее и покрасивее» сделаю, если это была первая моя посуда в жизни и изготовленная собственными моими руками, а? Потом-то я наловчился, поднабрался опыта и у меня получалась очень даже приличная посуда: горшки там, тарелки разного размера. Я даже кружки для чая потом сам сделал и  ручки к ним прилепил, тоже из глины.
 
*    *    *
Зима оказалась здесь короткой и относительно тёплой. Как только сошёл снег, и в воздухе достаточно потеплело, я продолжил свою основную работу. Я выдалбливал топором в вертикальной стене выемки для рук и ног, а рядом, если находил хоть маломальскую щель, загонял в неё дубовый костыль. К этим костылям я крепил страховочную верёвку из парашютного троса.
Я уже продолбил столько выемок, что смог подняться на десятиярдовую высоту. Осталось всего немного – двадцать-двадцать пять ярдов каких-нибудь. По моим скромным расчётам, скрупулёзно проверенных Гвен, годика через полтора я закончу свою работу. Но, человек предполагает, а Бог располагает. Так получилось и у нас с Гвен. И всему виной был я. Понадеявшись, что я крепко закрепился «страховочным поясом» к костылю, я не продублировал свои действия, узел развязался, и я полетел вниз с десятиярдовой высоты.
Спасибо, моему ангелу-хранителю! Он, увидев, что я скоропостижно пытаюсь совершить самоубийство или навеки стать инвалидом труда, подставил на моём пути, мною же забитый в стену крепкий костыль, и я за него зацепился одеждой.
 Аккуратненько, боясь, чтобы в этот, столь критический момент моей жизни не поднялся ветер, и меня бы не сдуло, как пёрышко со стены, я привязал верёвку к другому колышку и, приняв все меры предосторожности, спустился вниз. Сегодня я уже не смог работать.
 Оказывается, во время своего полёта сверху вниз, я сильно ударился рёбрами об спасший меня костыль и теперь, при любом вдохе или шевелении, в рёбрах возникала страшная боль. Гвен запретила мне не только работать, она устроила мне настоящий больничный режим.
Только через полмесяца я смог вновь приступить к работе. Хотя и медленно, но наша свобода приближалась! Приближалось наше освобождение из плена.
 
Глава  восьмая
Прошло два с лишним года нашего заточения в котловине. Мы с Гвен здорово окрепли не только физически, но и духовно. Оказывается, живя на природе и выполняя простейшие функции по выживанию, можно здорово накачать мышцы, и здоровье укрепить. Я, так вообще стал похож на культуриста, хотя и раньше-то не был слабаком. К тому же, я стал чуть ли не профессиональным скалолазом. Для меня не составляло особого труда забраться на верхотуру любой горы.
 А Гвен… Она превратилась в настоящую спортсменку. Если её выпустить на соревнования по стрельбе из лука, она всех переплюнет, то есть, я хотел сказать – победит. Равных ей по мастерству стрельбы, едва ли найдётся. Она попадала из лука куропатке в глаз. Может и не той куропатке, которую я раньше хотел подбить из пращи, но похожей на неё. Только благодаря её мастерству и ловкости, я, наконец-то, полакомился вожделенной курятиной.
Короче, настал великий час! Забив последний колышек и выдолбив последнюю ямку, я приподнял голову над вершиной горы, чтобы полюбоваться окрестностями и насладиться видом долгожданной свободы.
Но это было ещё не то! То стало, когда я полностью выбрался из котловины и встал на ноги. Передо мной открылся изумительный простор! Внизу плавно несла свои воды широкая река (наверное, та, по которой мы плыли два с половиной года назад), а дальше зеленели листвой небольшие рощицы и дубравы. А, ещё дальше…, дальше уже ничего не было видно, потому что, там был горизонт, а заглянуть за него я не смог, сколько не вытягивал шею.
А, ещё…, ещё меня ласково гладил шаловливый ветерок, мне так и казалось, что он ластится ко мне как эта… нуу, у нас дома такая была, серенькая, всё говорила: – «Мур-мур-мур». Вспомнил! Кошкой её называют.
Ветер свободы наполнил мою грудь и закружил голову. Я опьянел от свободы раскрывшей мне свои объятия! Я встал на вершине во весь рост, раскинул руки и закричал: «Здравствуй Свобода!!! Здравствуй долгожданная!!!
А, снизу, из котлована, доносился  взволнованный голосок Гвен: «Что там, Джонатан? Ну, отвечай же! Не молчи!»
- Свобода, Гвен! Свобода! – закричал я во всё горло.
- Я тоже хочу туда, Джонатан! - Я тоже хочу на свободу! - Оо-о, как я хочу увидеть ЕЁ хоть краешком глаза, хоть чуть-чуть!!!
- Теперь увидишь, Гвен, теперь увидишь, обещаю тебе Гвен… - Теперь у нас всё будет хорошо! - Доберёмся до географической экспедиции, а там…
 
Глава  девятая
Наши вещи заблаговременно были собраны и уложены в самодельные походные мешки. Осталось только набросить лямки на плечи и вперёд!
 Гвен стояла рядом со мною и улыбалась во весь рот. Но это сейчас. А до этого момента? До этого момента столько было визга, пока я поднимал её на свободу верёвкой. Но я ей верю. Попробуй, удержись и не завизжи, когда под ногами у тебя пропасть глубиной в тридцать пять ярдов.
 В начале работы, когда я только начал делать выемки и вбивать дубовые костыли, мне тоже было ой, как страшно, а потом привык, потом я по этим выемкам и колышкам, как обезьяна скакал.
Два с половиной года… два с половиной года мы были одни. Два с половиной года мы были вдали от людей, от цивилизации. Мы для Мира сейчас были как новорожденные дети. Мы были неандертальцами.
Насладившись окружавшим нас ландшафтом и немного отдохнув, мы, подхватив мешки, стали спускаться к реке. Направление мы не выбирали. Просто, подсознательно, мы чувствовали – где ещё может разбить лагерь экспедиция, если не возле реки! И мы стали спускаться вниз, к реке.
Идти пешком по пересечённой местности – это не на самодвижущемся тротуаре перемещаться по городу или, допустим, спускаться или подниматься на эскалаторе, здесь потруднее будет. Ноги сами, независимо от твоего желания, так и стараются наддать ходу.
Послушаешься ног, побежишь, а они ещё быстрее заставляют тебя бежать, если не затормозишь каким-нибудь способом: если не ногами, то, хватаясь, за что попало руками. А лучше всего, быстро сесть на заднее место – сразу останавливаешься…. почти. Не сделаешь этого вовремя – пиши, пропало. Точно забуришься в кустарник или ненароком ткнёшься головой в валун.
 
                                                               *    *    *
Мы спускались осторожно: обходили кустарники и валуны, смотрели под ноги, часто садились на задницу, чтобы притормозить или юзом съехать с какого-нибудь крутого обрыва. В общем, принимали все меры по технике безопасности при спуске с горы. А как же иначе, как их не принимать? Впереди путь неизвестный, далёкий – скорее всего. Ноги нужно было беречь. Ох, как беречь! Как в народе говорят: «Обезноженный конь – уже не конь». Вот мы с Гвен и берегли ноги… и руки… и головы.
Ну и, конечно же, была и ещё одна причина, по которой мы берегли ноги. Мы боялись ненароком провалиться в какую-нибудь неприметную дыру и опять застрять на пару лет на этой Гидре, будь она неладна! Не дай бог!
Добравшись, ближе к вечеру, к реке, мы присели отдохнуть, отдышаться и подумать, прежде чем пускаться в дальний, неизведанный путь по чужой территории. Надо было окончательно решить – идти пешком, или, всё же рискнуть, и сплавиться по реке. А пока…, а пока, решили заночевать здесь же, неподалёку от реки – «Утро вечера – мудрее».
Проснувшись рано утром, только ранний рассвет начал покрывать небо голубой краской, мы, вопросительно посмотрев друг другу в глаза, одновременно, или почти одновременно, нет, я, по-моему, чуть раньше, воскликнули – «По реке на плоту!».
Ко времени, когда солнце прошло половину пути от восхода до зенита, у берега, тихо покачиваясь на береговой волне, стоял небольшой плот, а мы сидели на нём.
- Ну, что, с Богом? – посмотрел я на Гвен и взял в руки шест.
- С Богом! – подтвердила она.
Уперев шест в берег, я с силой оттолкнулся и плот, покачиваясь, отошёл от берега и медленно направился на середину реки. А затем, влекомый течением, устремился в неизвестность.
 
                                                        *    *    *
Слава богу, ничто не нарушало нашего спокойного плавания. Прошло уже десять дней, как мы находились на плоту, за исключением ночёвок на берегу. И за все эти десять дней мы не встретили ни одного крупного дикого зверя. Не планета, а рай для людей. Зато кро-ли-ков… было не счесть.
 Если здесь посеять зерновые культуры или посадить плодовые деревья, высказала своё мнение о кроликах Гвен, то они всё сожрут, паразиты, и не подавятся, заразы! - Этто точно! – поддержал я подругу. А, потом, спохватился - «Что это ты, так на бедных безобидных кроликов ополчилась?»
- Вот они, где у меня сидят! – чиркнула она ладонью себя по горлу. Два с половиной года кролики, кролики, кролики… - Тьфу!
- Гвен, ты несправедлива. Были у нас и другие «яства», типа…
- Ой, Джонатан, перестань… - Твои кролики всё перебивали.
На двенадцатый день нашего плавания, вдали показалась острая вершина правильной формы.
Мы стали гадать и строить предположения, что это может быть. Вопросов возниклооо… Смелое решение этого вопроса предложила Гвен. Она сказала: «По-моему, это корабль, и не вздумай со мною спорить, Джонатан!»
Кто-бы спорил, хмыкнул я.
Радости нашей не было предела. Тело и душа рвались навстречу всё  увеличивающемуся с каждым часом в размерах, корпусу корабля. Это, действительно, был космический корабль! Наконец-то!  Наконец-то мы встретимся с людьми или хотя бы гуманоидами! Какое же это огромное счастье: просто поговорить;  просто подержаться  за руки с себе подобными, а не с бессловесными, хотя и очень симпатичным  кроликами. Да, хотя бы просто быть вместе со многими, себе подобными, наконец. И мы, не отрывая взора, смотрели на вожделенный корабль.
Мне кажется, я даже мысленно подгонял наш плотик, старался помочь ему не очень часто попадать в заводи, я старался помочь ему держаться всё время на стрежне. И он, словно чувствуя моё нетерпение и желание, плыл по самой середине реки и, может мне так хотелось, кажется, чуть увеличил скорость.
Вскоре выплыл из тумана весь корабль, а в миле от него, у самого берега реки, расположились  жилые постройки.
- Урааа!!! – закричала Гвен и даже попыталась попрыгать.
- Осторожнее, Гвен, плот развалишь, - попытался я сдержать бьющие ключом эмоции подруги. - Может, здесь и нет никого …
- Как нет?! Корабль же здесь! - Как это никого нет?! Не пугай меня!
- Я не пугаю. - Просто мне не нравится, что я не вижу ни одного живого существа… - Что, в экспедиции так мало сотрудников?
- Да пошёл ты к чёрту, зануда! Чего ты, в самом-то деле, мы же выбрались! -  Может понять это твоя садовая голова – «Мы вы-бра-лись!» - с жаром повторила она, и добавила, - к лю-дя-мм!
Не понимаю, что мне в голову втемяшилось, но у меня было какое-то нехорошее предчувствие. Или может я отвык от общества разумных существ, подумал я. Или… не знаю… - Но к деревянному причалу я подводил плот с опаской.
У причала стоял небольшой катер на воздушной подушке. В нём никого не было. И вообще, вокруг стояла какая-то странная, вязкая тишина: никто не появился в дверях здания, никто не выглянул в окно, даже ради любопытства…  Я насторожился. А Гвен? Гвен выскочив на берег, схватила мешок с припасами и потянула меня к входу в «контору».
- Чего ты задерживаешься?! - Там же люди! - Там же мои сослуживцы, географы-исследователи!
- Иду, иду.
Но я не шёл, я еле передвигал ноги. Они у меня почему-то не шли. Ну, никак не хотели идти и всё.
И вот, мы у дверей!
 Только Гвен взялась за ручку, как дверь сама, или под чьим-то усилием, отворилась, и перед нами возник огромный четырёхрукий гуманоид. В двух волосатых руках он держал по лазерному пистолету, а в двух других у него было по огромному бутерброду и он… жевал…, жевал медленно, смачно, со вкусом.
Гвен, как-будто её ударило током, вздрогнула и моментально остановилась.
- Я бы хотела поговорить с директором экспедиции, - всё же высказала она просьбу.
Я видел, какого усилия ей стоило произнести эти простые слова. Она явно испугалась этого верзилы. Я тоже испугался, честно.
Он равнодушно обвёл нас взглядом и так же равнодушно-односложно ответил: «Нет его». А, ответив, даже не пошевелился, чтобы пропустить нас внутрь здания.
Гвен, есть Гвен. Когда перед ней возникает препятствие, она или устраняет его, или обходит, но своего добивается.
- Тогда доложите его заместителю по науке, что прибыла сотрудница географического управления  Министерства По Делам Планет, - и высокомерно задрала подбородок.
Вот мол, попробуй только не доложить, говорил её вид.  Но я видел, какого усилия ей это стоило. И опять её монолог встретило хладнокровное молчание.
Я с первого взгляда узнал в этом, четырёхруком, уроженца планеты BPI-RQ-7, и разговаривать на его языке я умел. Подняпрягши память, вдруг я какие-то слова подзабыл, я заговорил с ним:
- Послушайте, любезный, мы давно в походе, устали и нам бы хотелось переговорить с командиром корабля.
Я увидел краем глаза, как у Гвен с каждым моим словом глаза всё больше и больше округлялись от удивления, что ли? Скорее всего так оно и было, потому что у неё и рот открылся. Я в душе усмехнулся и даже шёпотом произнёс: «А ты, как думала!»
Гуманоид, не произнеся ни слова в ответ, кивнул головой и скрылся за дверями, а мы остались стоять, как бездомные попрошайки у порога. Пока он отсутствовал, я прошептал Гвен: «Давай захватим катер и дёру! - Что-то мне всё здесь не очень нравится!» В ответ на мои слова, она скороговоркой зашептала: «Ты что, с ума сошёл?! - Мы столько ждали этого момента, а ты…». – «Этого момента? – съёрничал я. Она ещё что-то хотела прошептать мне, но не успела.
Дверь отворилась, и в проёме, освещённый солнечным, казалось, специально для этого момента, проникшего со двора лучом, возник блестящий офицер космического флота.
Я от такого количества позолоты и драгоценностей на его мундире, даже растерялся в первое мгновение. Инициативу переговоров тут же забрала в свои руки Гвен.
 Она мило улыбнулась блестящему офицеру. Ох, как я не люблю, когда она вот так, мило,  улыбается другим особям мужского пола!  Я тогда готов рвать и метать! Рвать и метать! И мягким, каким-то  даже воркующим голоском, заговорила: «Господин офицер, мы несчастные пассажиры погибшего корабля. Вот уже почти три года мы не могли по разным причинам добраться сюда…», - и из её прекрасных, жёлтых глаз выкатилась пара жемчужинок-слезинок. - Не поможете ли вы бедным скитальцам?»
Ох, хитрюга! Ай, молодец! Ей бы в театре выступать в главной роли нищей просительницы – усмехнулся я.
Офицер окинул сначала меня каким-то оценивающим взглядом, потом вновь перевёл взгляд на Гвен и больше не отрывал от неё до самого конца разговора.
Распахнув дверь, он широким жестом руки предложил нам входить.
В большом, я бы даже сказал огромном помещении, вокруг длинного, заставленного разными деликатесами стола, расположилось что-то около дюжины людей и гуманоидов. При нашем появлении они оторвались от еды и удивлённо-вопросительно уставились на нас. затем, это удивлённо-вопросительное изменилось на восхищённое. В помещении установилась тишина. Честное слово, какая-то нехорошая тишина. А, может, это всё мне показалось от расстроенных нервов и ожидания чего-то…
- Здравствуйте, господа! – подала голос Гвен, -  всем приятного аппетита.
Смотревшее на неё с восхищением общество, дружно произнесло: «Спасибо мадам! Присаживайтесь к столу…» - и все засуетились. Несколько - трое, кажется, людей вскочили со своих мест и пригласили Гвен сесть рядом с ними, а гуманоиды, что-то глухо проворчав, тоже сделали попытку встать и, кажется, пригласить её в свою компанию.
Гвен, царственным жестом успокоив засуетившихся мужчин, мягко, завораживающим тоном, произнесла: «Спасибо за приглашение, господа! - Мы не можем отказать в просьбе таким галантным мужчинам», - и, оставив мешок с нашим скудным скарбом у двери, прошла к предложенному месту. Я примостился в уголке. Меня вся эта «честная компания», почему-то игнорировала. Но я не обиделся.
Мне было так даже удобнее наблюдать за всеми ими и, в конце-концов, определить - к кому же мы попали, в какое общество? Что, они, явно не географы и никакие другие учёные, это было видно с первого взгляда. Так, кто же они и чего от них ожидать? – задался я вопросом, и ещё больше насторожился.
Обед продолжался весело и непринуждённо. Только в одном конце стола, там, где расположился блестящий офицер с двумя другими  членами этой разношёрстной группы и среди них Гвен, разговор был видимо более серьёзный. Наверное, они расспрашивают Гвен о нашем приключении, решил я, и переключил всё своё внимание и слух, на сидевших рядом со мною, гуманоидов. Они же, не зная и даже не догадываясь, что я давно уже определил, откуда они и что я понимаю, о чём они говорят, болтали обо всём открыто. Я, улавливая каждое их слово, всё больше и больше приходил в трепет и ужас.
Господи, ну, почему ты так несправедлив ко мне и Гвен? Почему, именно к ним принесли нас воды этой реки, а не в какое-нибудь другое место? Нет бы, нам задержаться в котловине на пару дней, и мы бы избегли уготованной нам злой участи, а так… Господи, помоги нам!
Слушая их разговоры и расчёты на будущее, у меня кусок не лез в горло, не говоря уж о поддержании разговора. Но я всем своим видом старался показать, что я ничего не понимаю в их разговоре и, как изголодавшийся путник, старательно орудовал ложкой и вилкой.
 
*   *   *
Всё то время, пока мы были на земле, команда и офицеры относились к нам предупредительно, а за Гвен, даже волочились. Всё шло хорошо. Но мне всё казалось, что они кого-то поджидают.
Моё подозрение об ожидании кого-то и сопутствующей этому ожиданию задержке корабля на планете, вскоре оправдалось. Через двое суток появилось ещё четверо незнакомых нам гуманоидов во главе с каким-то человеком. Я постарался, крутясь рядом с ними, подслушать разговор.
Они говорили о каком-то, не указанном на карте, месте россыпи алмазов. И они называли приблизительную стоимость – стоимость двух, а может и трёх галактик! Это такая астрономическая сумма! - усмехнулся я, а мы с Гвен её владельцы. Мы, и никто другой! Лишь бы Гвен, кокетничая, нечаянно не проболталась, что мы нашли это место, вернее оно само нашло нас, и продержало два с лишним года в своём плену. Будем надеяться, будем надеяться, что женский «длинный язык» не принесёт нам вреда.
Значит, они не нашли алмазы, так я понял из их разговора и мы завтра улетаем, вернее, перелетаем на другую планету, где, по слухам, живут какие-то экзотические животные, высоко ценимые в остальном мире.
В подслушанном разговоре я практически узнал всё, кроме – как называется планета, на которую мы полетим. А это уже было плохо. Не зная координат, или хотя бы её названия, нам с Гвен трудно будет покинуть её, если вообще её возможно покинуть.
 
*    *    *
На следующее утро нас вежливо пригласили в корабль и даже выделили, выселив двух ворчащих гуманоидов, отдельную каюту. Наконец-то я смог вздохнуть более-менее свободно. Я давно заметил, что за нами велась негласная слежка. Куда бы мы с Гвен ни пошли, обязательно кто-то увязывался за нами, или оказывался так близко, что никаких секретных разговоров мы не могли вести.
Теперь, оказавшись в отдельной каюте мы, хотя бы шёпотом, могли посекретничать. Я понимал командира корабля и его офицеров. Понимал, почему они выделили нам отдельную каюту. Понимал - они не хотели раньше времени настораживать нас, вызвать у нас подозрение и не дать догадаться, какую жестокую участь они нам подготовили. Понимал, и пока ничего не мог предпринять. Мы стали узниками сложившихся, и не в нашу пользу, обстоятельств.
Ночью, прижавшись ртом к моему уху, Гвен зашептала: «Джо, я почему-то боюсь этих людей. - Они очень настойчиво заводят разговор об алмазах… я, думаю, о тех, что мы нашли. Ии-и… они как-то косо поглядывают на нас. Ты не замечал?
Погладив  её по волосам, я поцеловал её в щёчку и решил рассказать ей всё, что узнал за эти двое суток.
- Дорогая, я всё замечал. - Надеюсь, ты ничего им об алмазах не говорила? – быстро спросил я.
- Неа. Я даже о котловине ничего не сказала: я сказала, что мы просто жили в какой-то пещере и ели ящериц. Брр…
- Я знал, что ты у меня молодец и большая умница! - похвалил я сообразительную девушку. - Продолжай в том же духе, иначе… нам будет ой, как худо.
- Ты… правду говоришь, что я молодец и большая умница?
- Конечно, правду, радость моя. Только…
- Что, только? Уж договаривай, бей-добивай бедную девочку, - прошептала она и погладила меня по лицу.
- Ты бы поменьше флиртовала, а то, ненароком…
- Да я же не по-взаправдашнему. Это я так, чтобы глаза им замаслить.
- Смотри, не увлекись!
Немного помолчав, я, решая, говорить ей всю правду или нет, всё-таки решился открыть её полностью, и рассказал всё, что сумел узнать.
… Понимаешь, зашептал я тоже ей в ухо, они хотят продать нас в рабство на одной из новых планет. Я названия не смог узнать. Ты проболталась всё-таки, что раньше жила на планете с сельскохозяйственным уклоном, вот они и решили нас увезти на такую же планету и продать. Там поселились новые колонисты, и им не хватает рабочих рук…
- Да ты, что!!! – испуганно отшатнулась Гвен. - А прикидываются такими милыми мальчиками, а они… ох, изверги! Ох, обманщики!
Она опять прильнула ко мне.
- Рассказывай дальше Джонатан.
… Потом, когда они нас продадут, продолжил я прерванный рассказ, они отправятся ещё на какую-то планету за экзотическими животными…
- Так они… ещё и браконьеры? – опять перебила она меня.
- Да. Браконьеры и работорговцы.
- Знаешь, Джонатан, я им завтра всё выскажу в лицо, всё, что о них думаю! – запылала праведным гневом Гвен.
Я испугался её реакции на мои слова! Очень испугался! Поэтому, мне кажется, я даже не зашептал, а зашипел как рассерженная змея: «Ты что, дура?! Погубить нас хочешь?!! - Совсем от флирта из ума выжила!».
В темноте каюты вначале раздалось шмыганье носом, потом всхлипывания - Гвен заплакала. На моё лицо и грудь закапали горячие слёзы. Мне так стало жаль бедную девочку, что я прижал её глупенькую головку к груди и, поглаживая, стал успокаивать: «Не плачь. Я же знаю, что это ты просто так сказала, а сама даже не думала с ними говорить. Утри слёзы милая…»
 И я решил сам ей помочь вытереть слёзы, но, нечаянно, в темноте попал рукой не на щеку,  а в нос. Она вскрикнула: «Ой!» А, потом, мы стали мириться…
 
Глава  десятая
Мы находились в полёте уже месяца четыре. К нам всё также относились предупредительно и вежливо. Никаких намёков на дискриминацию я не замечал. Питались мы вместе с командой. Особых поползновений, чтобы отбить у меня Гвен не было. Людей среди экипажа корабля было четверо: командир, его помощник и бухгалтер-кладовщик со своим помощником. Остальные были представителями разных планет. Один даже был чем-то похож на лягушку – такой же толстый и с жабьим ртом.
Тот, четырёхрукий, которого мы встретили первым, был среди гуманоидов - за старшего. Да, ещё один был такой… такой…, он  походил на большую кошку. Правда, ходил он в основном на двух лапах, но кошачьи повадки чувствовались в нём здорово. Такие гуманоиды проживают на холодной, заснеженной планете KRIV-CYDO – это я точно знал и язык его, мурлыкающий, хорошо понимал, а вот говорить на нём, я мог с трудом. Чего-то в моём горле не хватало. Какой-то мышцы не хватало. Преподаватель в школе мне называл её, но я уже забыл её название. Он ходил всегда неслышно, что-то всегда тихонько намурлыкивая. Хитрый был бестия, и очень коварный! Я Гвен сразу предупредил, чтобы она с ним была поосторожнее в разговорах, а то замурлыкает он тебя, сказал я - он такой.
Вскоре я подслушал ещё один разговор. На планету, куда нас хотели продать, налетело столько кораблей с живым товаром, что командир, узнав об этом от одного аборигена той планеты, содержащегося у него на подработке (то есть, соглядатаем и шпионом), посчитал невыгодным продавать нас по той цене, по которой шли рабы. Он сказал команде, что наша продажа не окупит затраченного топлива. Поэтому, он решил сразу лететь на планету с экзотическим товаром. Команда поворчав, согласилась.
Но у меня была другая мысль о причине, почему командир отказался заходить на ту планету. Мне кажется, он положил глаз на Гвен и при первом же удобном случае постарается избавиться от меня. А я не хотел избавляться от него без Гвен. Она мне самому была нужна. Я очень любил её! Но, о своих опасениях я ей ничего не сказал, ничегошеньки Я, как та рысь, затаился. При первом же удобном случае, пообещал я себе,  я прыгну и переломлю ему шейные позвонки!
Где-то, через полгода, наш корабль приземлился на какой-то неизвестной мне планетке. Команда, по разрешению командира, ушла гулять по харчевням и кабакам. На корабле остались только командир и часовой.
 Настало наше с Гвен время! Время X. Время, когда мы могли и должны были освободиться из «мягкого» плена!
Ночь выдалась тёмная, безлунная. Мне даже послышались за бортом корабля стенания бури. Мы осторожно, на цыпочках, пробрались к выходному люку. Часового на месте не было. Может, напился втихомолку и уснул? Разбираться с этим нам было не резон, нам надо было незаметно покинуть корабль.
 А снаружи корабля, действительно разыгралась настоящая буря. Ветер выл и визжал, как какой-то зверь. Деревья гнулись от его порывов. Темнота вокруг непроглядная. Но нам такая погодная завихерь была, прямо скажем, наруку.
Мы, держась за руки, тихохонько спустились по лесенке и шмыгнули под корабль. – «Пока тихо» - стараясь сквозь вой ветра услышать посторонний звук, - прошептал я Гвен на ухо.
- Ага, много тут услышишь! - стараясь перекричать бурю, ответила Гвен.
        Я не увидел, я  почувствовал, как она зябко передёрнулась, то ли от непогоды, то ли от страха перед неизвестностью.
- Пошли, - снова прошептал я и, взяв её за руку, направился подальше от корабля,  но не в сторону, светящегося окнами городка, а в сторону джунглей, окруживших городок плотной стеной.
Когда мы оказались под сенью деревьев, я смелее зашагал в глубину джунглей. Конечно, я боялся, я очень боялся темноты, неизвестных мне зверей, но страшнее всего для меня было рабство!
 
                                                                                                    ---<<<>>>---
 
                                                               ЧАСТЬ  ЧЕТВЁРТАЯ
                                                                  НИЖНИЙ  МИР
                                                                    Глава  первая
Буря всё усиливалась. Гул стоял такой, что он перекрывал остальные звуки, а я с трудом слышал, что говорила, вернее, кричала мне Гвен, пытаясь перекричать этот гул. Молнии полосовали небо, и иногда становилось так светло, что можно было подумать, на какое-то краткое мгновение наступал яркий солнечный день. А иногда мне даже казалось, что ещё светлее. Резкие, контрастные тени плясали вокруг, и казалось, джунгли оживали. Перед моими глазами возникали фантасмагористические картины – то мне казалось, что я нахожусь не в джунглях,  а на солнечной поляне и вокруг парами прогуливаются богато, по старинной моде одетые люди. То, вдруг, на поляну выезжал на коне весь закованный в латы, рыцарь  и низко поклонившись полненькому мужчине с волочившейся серой мантией за спиной, что-то говорил ему.
После очередной, ослепившей меня молнии, я расслышал, как что-то затрещало и рядом стоявшее дерево, шумя листвой, повалилось перед нами. Оно упало так неудобно для нас… хотя, когда это деревья падали удобно перед человеком. Оно загородило нам путь вперёд и своей кроной повалило нас с Гвен на землю. После очередной вспышки молнии я увидел, как Гвен растерянно пытается понять, что же это упало на неё и придавило к земле. И тут же, оглушённая раскатом грома, будто расколовшегося на мелкие кусочки неба, зажала уши и, жалобно воскликнула: «Джо, ты куда пропал?». После последовавшего следом же нового грохота и вспышки молнии до меня донеслось: « Джо, давай переждём бурю…!  Я  боюсь…! Я очень боюсь грозы!».
 Я и сам очень испугался её.  Такой мощной грозы я ещё никогда в своей жизни не видал. Что я мог  ответить на мольбу Гвен? Что? А по поводу - переждём бурю – так она могла бы вообще не просить меня об этом. Я был придавлен кроной дерева к земле так, что не мог даже пошевелиться, а не то, что, допустим, идти дальше или предпринять какие-либо другие  действия. Я мог только лежать, слушать, говорить  и поводить глазами.
 Обозлённый на сложившуюся печальную для нас ситуацию, я грубо прокричал:
- А в лапы рабовладельцев ты не хочешь вернуться?
- Нее-е-ет! - К ним я не хочу, - услышал я взволнованный и как-бы даже испуганный ответ, - но Джо, я с детства боюсь  грозы!
Не успел смысл её слов дойти до моего сознания, как всплеск вновь вспыхнувшей молнии ослепил меня и рядом со мной раздался такой треск, словно небо раскололось пополам, а меня  в тот же миг опалило жаром. От страха я зажмурил глаза. Но долго с закрытыми глазами я находиться не мог. Меня начало припекать. Меня словно сунули в духовку и начали запекать, как какой-нибудь олений или свиной окорок. Что за катавасия? – вскинулся я, и мои глаза сами собой мгновенно  широко раскрылись…или я их раскрыл?
Вокруг меня пылал жаркий костёр. Самый настоящий огромный жаркий костёр, а я находился в его середине!! Молния – ахнул я!! Это молния подожгла наше дерево, а я лежу под ним и не могу выбраться! Это наше дерево горит! Ка-ра-уллл! – завопил я и тут же осёкся. А как же Гвен? Она-то как?!
А костёр вокруг меня, то есть, я хотел сказать, вокруг нас, всё сильнее и сильнее разгорался. Он уже закрыл от меня всю видимость вокруг и я, кроме собственного носа – носа и огня, уже ничегошеньки не видел.
 
                                                             *    *    *
Мне показалось, что я услышал… или я, наглотавшись дыма, брежу, подумал я, когда услышал тоненький голосок, а затем и второй, отвечающий. Голоса были похожи на детские, девчоночьи, какие-то попискивающие. Первый голосок говорил: - «Эльза, посмотри, как человеков из Верхнего Мира придавило дерево, а ведь скоро все джунгли будут пылать и они сгорят вместе с джунглями… жалко-то как… особенно вот этого… чёрненького, кучерявого  красавчика. – У него такая красивая шкурка на голове…»
- А, как мы их спасём принцесса? - Они такие… такие… огромно-большие. Если только… - отвечал другой тонкий голосок, но не такой тонкий, как первый, соболезнующий.
- Эльза, да говори ты внятно. А то, всё – если только, да, если только…
- Катрин, не мешайте мне думать!
- Так ты думай скорее. Огонь-то уже вон как близко к ним подобрался, того и гляди начнёт зажаривать!
- Катрин, надо попросить помощи у твоего дедушки. Он знаменитый волшебник и такая задача ему по плечу.
- Правильно! Бежим к нему.
- Катрин, нельзя ли без таких резких телодвижений? Я-то не такая молоденькая, как Вы, принцесса,  и к тому же я достаточно полная. Мне никак за Вами не поспеть.
Господи, нашла время пререкаться, расстроился я. Тут скорее надо бежать или что-то ещё делать! Короче, людей надо спасать, то есть меня и Гвен! Лучше, конечно, во все лопатки чесать за помощью, а не свои года выставлять!! Нашла время! – чертыхнулся я.
- Хорошо, хорошо Эльза! Вы оставайтесь здесь и никуда не уходите, а я сбегаю к дедушке.
Сквозь грохот бури я расслышал, как подо мной что-то зашуршало, а затем, удаляясь, затихло. Интересно, кто это здесь разговаривает, подумал я и, несмотря на усиливающий жар, окутывающий меня, скосил глаза. Но ничего не увидел. Я только увидел, что дерево, под которым я лежал придавленным, горело.
 Ах, вот почему меня так опалило жаром, когда сверкнула молния, догадался я. Молния попала в дерево и подожгла его. И, если принцесса… стоп! Какая принцесса?! Что-то я не вижу в ближайших десяти ярдах никаких принцесс и этой, как её… Эльзы. А вот огонь очень даже хорошо вижу, и он здорово припекает! Кстати, кто такая эта Эльза? Судя по подслушанному мной разговору, она, скорее всего, нянька, или домашняя учительница,  или дуэнья принцессы, или ещё кто-то в этом роде… Интересно… интересно. Но, куда это мы с Гвен попали?
Вот зараза, а здорово начинает припекать!!! Если эта добрая принцесса не поспеет вовремя со своим волшебным дедушкой, то есть, дедушкой-волшебником, то я, даже не поджарюсь, или там, зажарюсь - я вообще сгорю живьём, и от меня даже пепла не останется… - А, как там Гвен?!
- Гвен, ты жива? Как ты?
Откуда-то, из мешанины ещё не начавших полыхать жарким пламенем веток и листьев, до меня донеслось: «Пока живая. Но видно осталось недолго быть мне в  живых, - перемежаемый всхлипами до меня донёсся её жалобный ответ. И если ты сейчас же ничего не придумаешь… или не предпримешь… - она закашлялась…, - то я не знаю, что с тобой сделаю… я на тебя обижусь, ты так и знай».
- Потерпи милая, - попытался я вселить в неё надежду, - скоро вернётся принцесса со своим дедушкой и нас спасут…
- Так ты тоже слышал, разговор двух девочек? А я подумала, что это мне пригрезилось от безысходности… и после небольшой паузы продолжила, – значит не послышалось… значит мы уже умерли и находимся на том свете… - А мне так хотелось ещё пожить.
- Нет, нет Гвен, мы ещё не умерли, мы ещё живые и, надеюсь, нас спасут вовремя.
- Да, Вас спасут! – послышалось опять откуда-то снизу. Дедушка-волшебник уже в пути… вместе с принцессой.
Дай то бог, чтобы они поспели вовремя, подумал я. А то уже совсем становится невмоготу от жара. Ещё немного и спасать будет некого. Сгорим мы с Гвен! Сгорим! Честное слово – сгорим!
- А нельзя ли вашего дедушку поторопить, - попросил я невидимую собеседницу, - а то уж очень припекает… - Хотя минутку я ещё потерпеть, наверное, смогу…-  Гвен, - позвал я, - ты ещё минутку выдержишь в этой чёртовой жаровне?
- Кажется да, а может быть, и нет. Но я постараюсь… - Я постараюсь постараться Джо.
- Постарайся милая! Ты уж очень постарайся! Дедушка-волшебник спешит нам на помощь.
 Интересно, когда этот старый дедуган дошкандыбает до нас? Но это уже я подумал, а не сказал Гвен. Это я внутри себя подумал, а не снаружи.
После того как я внутри себя подумал о дедушке-волшебнике, пламя вокруг меня неожиданно стало менять свою форму, и вот передо мною появился всадник на соловом коне. И не просто всадник, а настоящий, весь закованный в броню, рыцарь. Латы и шлем на нём были начищены так, что отражали пламя, а в руке он держал настоящий меч. Ну, всё, вот и смертушка моя пришла. Вот только такого избавления от мучений я никак не ожидал, с испугом подумал я. Хотя… действительно, лучше уж сразу погибнуть от меча, чем медленно поджариваться на костре, как куропатка. Подумав так, я улыбнулся в последний раз в своей жизни и, закрыв глаза, приготовился к смерти.
Но она всё не приходила. Мне почему-то стало как-то даже любопытно – почему это рыцарь так долго не отсекает мне голову? И почему это мне так хорошо-комфортно лежать под горящим деревом? Полежав ещё пару минуток наслаждаясь, я решился и открыл сначала один глаз (на всякий случай, для предосторожности), а потом, сразу оба.
 
*    *    *
Никакого горящего дерева на мне не лежало, я был свободен как птица. А когда я, любопытства ради, повёл глазами по сторонам, то увидел - лежу я спокойненько на солнечной полянке, окружённой непроходимыми джунглями, а чуть в сторонке стоят: рыцарь на соловом коне, какая-то пожилая дама и девушка с короной на голове, и улыбаются. Правда, улыбаются только дама и девушка, а вот чтобы рыцарь улыбался, так я не мог увидеть – на нём же шлем был надет и забрало опущено. Но глаза у него и, правда, смеялись. Это уж точно, я ошибиться не мог. Я в этом хорошо разбираюсь. Я имею в виду, в выражении чужих глаз.
И тут я подумал, раз все так здорово улыбаются и меня не убивают, то верхом неприличия для  настоящего джентльмена будет лежать перед дамами. А, что подумает обо мне рыцарь? Страшно подумать! И я быстренько поднялся.
- Позвольте представиться, - обратился я к дамам и галантно поклонился, - меня зовут Джонатан, а моего товарища, простите, мою подругу – Гвен.
Я поискал взглядом Гвен. А она уже стояла рядом со мною и в глазах её прыгали злые огоньки. Всё ясно! – догадался я. Она меня приревновала к принцессе и сейчас что-нибудь, как всегда выдаст. Поэтому, чтобы предотвратить международный конфликт (всё же мы находились на территории чужого государства и перед нами стояли наши спасители) я быстренько заговорил: - «Спасибо Вам за наше спасение! - Спасибо, что не дали заживо сгореть при лесном пожаре и спасибо за…»
 Тут я совсем запутался в благодарностях и, не подумавши, брякнул: «А мы… куда попали, простите?»
Дамы зашевелились и ещё шире заулыбались.
- Ну, Слава Богу, наконец-то молодой человек пришёл в себя, - продолжая улыбаться, но строго, сказала солидная дама.
Нет, точно, она здорово похожа на классную даму или на мою бывшую школьную учительницу - настоящий синий чулок, ей богу! – решил я. Надо с ней как-то поосторожней вести себя, а то невзлюбит, тогда ой-ё-ёй!
А дама, всё также строго и уже совершенно не улыбаясь, продолжила допрос:
- Как вы оказались прижатыми деревом и под горящими ветвями – это понятно.-  Но вот, как вы оказались в такую непогоду в джунглях, одни – это требует объяснений. - Может вы разбойники какие-нибудь, и мы вас понапрасну спасли и дедушку-волшебника напрасно побеспокоили? – Или у вас неприятности какие случились?
 - Что ты говоришь, Эльза, - перебила дуэнью принцесса. Ты только посмотри на этих милых людей из Верхнего Мира, они же чисты душой как ангелы божьи. Разве могут быть злодеями люди с такими милыми, приветливыми лицами…
 Насчёт моего лица она конечно права на все сто процентов, а вот насчёт выражения лица и глаз Гвен… по-моему, она сфальшивила, покривила душой, промелькнула у меня мысль.
… правда дедушка? – продолжила принцесса.-  А, почему они оказались в джунглях и к тому же одни – наверное, у них была для этого веская причина? – она изучающе посмотрела на меня.
 Она явно желает говорить только со мною, а не с Гвен – догадался я. Она как-бы не замечает Гвен, или делает вид, что не замечает. Напрасно, напрасно. С Гвен такой номер не пройдёт! Гвен не будет Гвен, если не укусит «соперницу». Я же её знаю, как облупленную!
И я оказался прав! Господи, ну, почему я всегда оказываюсь прав! Из-за моей правоты, сколько неприятностей… - Ну, что до неприятностей в моей жизни, продолжил я свою мысль, то их  куча! Даже не куча, а вагон омнибуса и маленькая тележка в придачу… и всё из-за правды и честности… Господи, только бы Гвен сейчас не начала «выступать»! Пронеси Господи и помилуй! Но, увы! не пронесло!
 - Не знаю, как Вас звать-величать, - вступила в бой Гвен, - но то, что Вы спасли нас от явной смерти, ещё не даёт Вам права разговаривать так фамильярно с нами! Вот! -  Мы не какие-то там разбойники с большой космической дороги, - продолжила она язвительно, - мы порядочные люди, и только из-за безвыходных обстоятельств оказались в джунглях. А так бы, век их не видать… ваши джунгли…!
Моя подруга закусила удила, понял я и если я сейчас же не возьму вожжи в свои мужские крепкие руки, то она чёрт знает до чего, может договориться!
- Ваше Высочество! – быстренько вступил я в разговор, - Гвен, конечно, с одной стороны права, кстати, я  говорил Вам, Ваше Высочество, что мою подругу… моего товарища зовут Гвен…? Нет?
- Говорили молодой человек, говорили, - перебила меня классная дама, - продолжайте.
 Чуть запнувшись на товарище и подруге, я продолжил, - а с другой стороны… простите её, она пережила такой шок, что сейчас не совсем в  разуме…
Вот тут я дал маху со своим, то есть, её шоком и разумом. Гвен опять, как подстёгнутая кнутом или, как закусившая удила норовистая лошадка кордовской породы, понеслась вскачь, не выбирая дороги, то есть, не выбирая выражений и слов.
Я окончательно понял – у Гвен после пережитого потрясения нервный срыв, и пока она не успокоится, она будет говорить, и говорить, даже во вред себе.
 Поняли это и наши спасительницы вместе с волшебным дедушкой.
 Принцесса посмотрела на волшебника и он, поняв её просьбу, наверное, по выражению её глаз, молчаливо кивнул в ответ и, протянув руку в нашу сторону, что-то произнёс на непонятном мне языке.
Гвен, будто споткнувшийся на бегу спринтер, замолчала и лишь удивлённо поводила глазами то на меня, то на дедушку-волшебника.
- Вот и хорошо, лапонька, - произнёс волшебник, и я почувствовал, как он удовлетворённо кахакнул. Отдохни милая, успокойся.
Успокоившись за состояние Гвен и её поведение перед незнакомцами, я решил объяснить спасителям, откуда мы и заодно уточнить - из какого они мира. Как сказала принцесса… из какого они мира? – стал вспоминать я, но, не вспомнив, решил вновь начать дипломатические переговоры.
 Но волшебник, подняв забрало, наверное, чтобы я лучше понял его слова, произнёс:
- Не нужно объяснений молодой человек. Я знаю, кто вы и как попали в наши джунгли…
Он немного помолчал, затем обратился к принцессе:
- Внучка, что ты решила по поводу наших невольных гостей?
- Дедушка, я думаю их надо познакомить с моим папой-королём,  и он сам решит, как с ними поступить.
- Хорошо, внученька, так посему и быть.
Он хлопнул в ладоши и перед нами возникла, из ниоткуда лесная дорога, а из-за ближнего поворота показалась блестящая карета запряжённая четвёркой лошадей. Передняя пара была чёрной, а вторая пара белой. На облучке восседал толстый, похожий на бурундучка, форейтор, а сзади кареты видны были головы двух то ли лакеев, то ли охранников.
Во, дед даёт!! – восхитился я способностями волшебника. Смотри-ка ты, то ничего перед нами не было, а то, вдруг - карета, лошади и форейтор с лакеями на запятках.
         Я нечаянно взглянул на деда-волшебника и успел заметить на его лице хитроватую, но добрую улыбку. Ну, Слава Богу, кажется, мы попали не к плохим людям, подумал я и посмотрел на Гвен, чтобы убедиться, что она пришла в себя, окончательно успокоилась и вновь не разворошит  «угли притушенного костра».
Но моей подруги рядом со мною не было. Пока я рассматривал, удивлялся и восхищался происходящими вокруг меня волшебными превращениями, она уже успела подойти к принцессе и о чём-то мило с ней беседовала. Её лицо выглядело спокойным и умиротворённым.
Карета остановилась, один из лакеев подбежал к дверке и с низким поклоном перед принцессой открыл её. Я было хотел помочь принцессе и уже протянул руку, чтобы помочь ей войти в карету, но споткнулся об строгий взгляд дуэньи.
 Да-а, я пока так и не разобрался в полномочиях строгой дамы: кто же всё-таки она – дуэнья, нянька или строгая классная дама, то есть, учителка? Но, что она никого из мужчин к принцессе и близко не подпустит – это уж я уловил точно!
Принцесса, пожилая дама, а затем и мы с Гвен, разместились в просторной карете. Форейтор взмахнул кнутом, лакеи разместились на запятках, и карета покатила по лесной дороге. А дедушка-волшебник поскакал следом за нами на своём соловом коне.
 
*    *    *
 Примерно через полчаса езды в покачивающейся на мягких рессорах карете, мы выехали из лесной, сумрачной чащобы и оказались на просторе. Кони, завидев город с родным   стойлом в нём, издали радостное ржание и быстрее ветра понеслись вскачь.
Перед нашим с Гвен взором открылась  невиданная доселе картина. Впереди, милях в полутора-двух, виднелся большой город-крепость. Его подковой окружала широкая река, а за рекой стояли, охраняя город, высокие крепостные стены со смотровыми башнями через каждые триста-четыреста ярдов.
Сверху светило жаркое солнце, а прямо перед нами расстилались бескрайние поля. Какая красота! – воскликнула Гвен и я следом за ней.
Да, перед нами распахнула объятия настоящая, давно нами невиданная, но, до боли желанная, картина. Я, также как и, наверное, Гвен, в своих мечтах так и представлял Рай Земной. Именно так он виделся мне в моих мечтах! Именно так я и хотел, чтобы он выглядел. И от открывшейся мне картины и начавшейся сбываться моей мечты, я вздохнул. Кони неслись, пыль клубилась позади кареты, город приближался.
Как только мы оказались вблизи крепостных ворот, выстрелили пушки, и ворота в тот же миг, поскрипывая, распахнулись настежь. Кони не останавливаясь, промчались под башенной аркой, и мы въехали в город.
 
*    *    *
Такого города в жизни своей я не видел. Я видел похожий только на картинке в какой-то книжке из школьной библиотеки. Это был город-сказка! По-другому его никак не назовёшь: старинные здания с черепичными, красного цвета крышами, мощёнными булыжником улицами без тротуаров и всюду каштаны, каштаны… а на улицах множество прогуливающегося народа. Завидев несущуюся карету, они уступали ей дорогу и, снимая шляпы, кланялись вослед.
Ещё двадцать минут езды, и наша карета остановилась у подъезда огромного замка. Он расположился на холме и окружённый со всех сторон парком, выглядел как коралл в изумрудной оправе.
Подбежавшая челядь помогла нам выйти из кареты, и мы, следуя за принцессой, проследовали в замок.
- Я познакомлю вас с папой, - нарушила чинное молчание принцесса.
Правда, я едва ли услышал её. Пока мы шли в сторону стоящего на другом конце зала трона  с восседавшим на нём королём, я во все глаза, с преогромным любопытством, рассматривал всё интересное, встречающееся на нашем пути. Меня интересовало буквально всё:  стоящие ровной шеренгой вдоль стен, в начищенных до блеска кирасах и шлемах, молчаливые рыцари с тяжёлыми мечами и копьями в руках; красивые колонны и балкончики с витиеватыми подпорками, и огромные люстры высоко под потолком, в которых горело тысяча, никак не меньше, свечей. Кра-си-во, решил я… как на картинках в книжке. А потом, от восхищения увиденной лепотой, ещё добавил – Чёрт возьми!
И вот, мы остановились на красной дорожке у подножия трона! Над троном, ярко освещённый  десятком свечей, красовался транспарант или табличка – «КОРОЛЬ МЫШЬ ПИКС II». Я, думаю и Гвен тоже, никогда не были на королевском приёме и что в таких случаях делать, не знал. Поэтому, я дружески кивнул ему головой и произнёс краткое, человеческое приветствие: - «Здрассьте!»
Гвен поздоровалась такими же словами, только ещё спросила: - «Как поживаете, дяденька?»
В зале (оказывается, он называется – «Тронный Зал») повисло молчание. Я сообразил, что мы с Гвен что-то сделали не так или ляпнули не то, но исправить, не зная что - на что, мы уже не могли, и пришлось стоять и глупо лупать глазами.
Выручила нас принцесса. Она, поднявшись по пяти или четырём ступенькам к трону (от захватившего меня волнения я не смог точно подсчитать количество ступенек) прильнула к отцу и что-то зашептала ему на ухо. А потом капризно, но уже громко, произнесла: «Я так хочу!» и топнула ножкой.
Король ласково посмотрел на дочь, потом перевёл взгляд на нас, но теперь уже грозный взгляд и произнёс:
- Повелеваю, принять этих человеков с Верхнего Мира как своих лучших гостей и оказывать им всё причитающееся по рангу - «Гости», уважение!
Какой-то мужик в несусветном балахоне, стукнул большой, разукрашенной самоцветными камнями, палкой по полу и прокричал – «Королевская аудиенция окончена!» и все стали расходиться.
Я даже и не заметил, что зала к концу приёма у короля оказалась битком набитой разодетыми в пух и прах, придворными – кавалерами и дамами (оказывается, так они все называются).
Принцесса чмокнула отца в щеку и спустившись к нам сказала:
- Вы уж извините моего папу, он сегодня не в духе, у него международный конфликт с соседями, поэтому… понимаете…
Я кивнул в знак согласия с принцессой и как-то само-собой у меня вырвалось: «Не извольте  беспокоиться Ваше Высочество, мы современные люди и понимаем, что международный конфликт – это серьёзно! И мы, если сможем, всенепременно поможем вашему батюшке, то есть, простите, вашему королю в разрешении этого конфликта».
И чего это меня на такой высоко-вычурный стиль потянуло в присутствии почти незнакомой принцессы? – спохватился я и осторожно оглянулся на Гвен.
Принцесса благодарно кивнула мне в ответ и пожала мою руку, а Гвен, не будь она Гвен – фыркнула, но так незаметно, что принцесса и правда не заметила или сделала вид, что не заметила.
Та-аа-ак, подумал я, между Гвен и принцессой назревает девчачий конфликт. Как бы мне в этом девчачьем конфликте не досталось на «орехи». Надо будет поговорить с Гвен. Нельзя допустить, чтобы Международный конфликт разгорелся ещё и между царством короля Мышь Писк - Вторым и нами. Им не выдержать международных конфликтов сразу с двумя неприятелями!
Подумав так, я произнёс: «Спокойно девочки!»  А затем, повернув голову в сторону принцессы, попросил: «Ваше Высочество, не могли бы вы приказать кому-нибудь, чтобы нас отвели в наши комнаты… отдохнуть».
- Ооо, конечно, конечно!
Она хлопнула в ладоши, и мгновенно перед нами появился разодетый как петух, слуга.
- Проводите гостей в их апартаменты! – и, повернувшись ко мне, мягко сказала: - «Когда прозвонит вечерний колокол, я жду Вас в пиршественной зале, на ужин», - и мило покраснела.
Ой-ой-ой! - чуть-чуть испугался я. Уж не мною ли она хочет перекусить?
А, когда принцесса отошла от нас на достаточное расстояние, Гвен, не будь она Гвен, съехидничала: - «Ну, что, ловелас, долюбезничался? Съест милая принцесса тебя, как пить дать – съест!»
 И, чтобы мне совсем стало понятно, что сделает со мною принцесса, она добавила словами и показала, как это будет происходить, типа – «Ам-ам-ам» и при этом, широко раскрывая рот, сделала «зверское» лицо.
- Ох-ох-ох! Так и съест! - Это в тебе, Гвен, зависть говорит, что она принцесса, а не «Прынц на белом коне!» - Угадал?
- Дурачок! Я же о твоём здоровье забочусь. - Больно нужен мне прынц, ха! У меня свой, получше принца есть! – и, сказав, - «ха-ха-ха», - пошла за слугой.
А я, задумавшись, кого это она имела в виду, когда сказала, что у неё кто-то «получше принца есть»,  потащился за ней. Так ни до чего, не додумавшись, я «махнул рукой» на непонятные слова Гвен и не стал выискивать в них смысл. Потом разберусь, решил я, и стал осматриваться по сторонам. Меня совершенно захватило устройство дворца и его красота.
 
Глава  вторая
Дня через два принцесса Катрин в сопровождении дуэньи повела нас знакомиться со своей школой для детей «придворных и крестьян» - так она нам сказала, когда мы вошли в помещение, в котором находилось пятнадцать-двадцать ребятишек (мальчиков и девочек в возрасте, на мой взгляд, лет по шесть-восемь).
Они, при нашем появлении, дружно встали и, сказав: «Добро пожаловать Ваше Высочество и гости», - остались стоять. Принцесса приветливо улыбнулась и, пожелав здоровья, разрешила садиться. Урок продолжился. У них, насколько я понял, был урок арифметики. Учительница говорила: «Четырежды пять», а дети хором отвечали, - «Двадцать!»; « Шестью семь», - говорила она, а в ответ раздавалось – «Сорок два!»
Я удивлённо посмотрел сначала на Гвен, потом на принцессу. Зачем заучивать какие-то там цифры и сколько будет шестнадцать умноженное на десять, если для этого имеется компьютер – в нём всё есть, чего понапрасну голову забивать!
Когда мы вышли из помещения (класса), я задал этот вопрос принцессе.
- Скажите, принцесса, зачем детям голову забивать разной ерундой, для этого есть компьютеры, смартфоны и прочие умные приборы?
- Понимаете, Ваши, как вы их называете, компьютеры, отучают человека думать, - возмущённо произнесла она. - В компьютере находятся все ваши знания, но ни как не в голове. - Из-за них мозг человека атрофируется от безделья. В результате – человек всего лишь приложение к компьютеру!
- Ноо… по вашим словам… получается, что я ничего не знаю… так, что ли?
- Вы знаете! И знаете не потому, что ваши знания в компьютере, а потому, что вы все свои знания держите в голове. - Вы изучали литературу, математику, искусство и многое, многое другое… - Кстати, ваша подружка, она кивнула в сторону Гвен, тоже всё изучила из книг, а не скачала из интеркома в свой смартфон.
Принцесса, говоря нам всё это, порозовела лицом и слегка возбудилась. И стала от этого прехорошенькой девчонкой, а не Ваше Высочество – холодной, чопорной принцессой.
Мы вошли в другой класс. В нём дети писали стилетами на грифельной доске (светлой доске, покрытой тёмной, почти чёрной мастикой). Увидев как дети, стараясь, высунув язычки от усердия, выводят свои каракули, я больше не стал удивляться и спрашивать – почему? В наших, планетных школах дети всё выполняют на компе. Пишут, читают, умножают, извлекают корни… - А, может и правда принцесса права? Попробуй, заставь нашего ребятёнка, написать хоть одно слово стилетом – не сможет! Честное слово не сможет, потому, что он просто не умеет писать. Он заучил «символ», знает, куда его приткнуть при надобности… а вот, написать…
После посещения школы у меня на душе появился какой-то нехороший осадок. Не знаю, что он означает, но что я растерялся, то это точно. Я не мог до конца решить, чья методика обучения более полезна для человека – наша, компьютерная, или их – древняя, но говорят годами проверенная и заставляющая шевелиться мозговые клеточки. Поживём - увидим, решил я. А ещё лучше – надо посоветоваться с Гвен, всё-таки она археолог, историк. Она должна знать, как раньше обучали (в древности) детей и с пользой ли? Сам-то я этим вопросом ни теоретически, ни практически не занимался.
 
*    *    *
Где-то на пятый день нашего пребывания в Нижнем Мире, мы были приглашены дедушкой-волшебником к себе, в его, как он выразился, апартаменты. Ну, что ж. В апартаменты, так в апартаменты. Я давно ждал этого приглашения и очень ждал. Меня, если честно, съедало любопытство. Я вроде бы многое, что есть в космосе, знаю – и про науку, и про корабли, ии-и, в общем, многое чего знаю, а вот с волшебством ни разу не встречался. Правда, один раз всё-таки встречался – когда оказался на поляне без лесного пожара, и когда карета выехала из-за лесного поворота, а так нет, не встречался. Поэтому меня, естественно, съедало любопытство, и не просто съедало, а прямо таки грызло - грызло не только изнутри, но и снаружи!
В «апартаментах», когда мы пришли, находился дедушка-волшебник и два его ученика, так они представились. И волшебник уже был не в рыцарских доспехах, а одет по-простому. Он так и сказал, - простите, я вас встречаю по-простому, по-домашнему. Ну, по-домашнему, так по-домашнему, мне-то разницы нет, лишь бы было интересно!
А интересно ии-и… страшно… сразу стало! Откуда ни возьмись, раздался грозный рык и из-за стола вышел тигр, самый взаправдашне-взаправдашний. Гвен вскрикнула от страха, а я заслонил её собой. Принцесса засмеялась, а дедушка – уже не дедушка, а настоящий орангутанг, оскалил огромные острые зубы.
Не долго, думая, я схватил Гвен за руку и бросился к двери. Я подумал, что у дедушки, чтоб ему ещё лет двести прожить, у зверинца кто-то из его школяров дверь забыл закрыть, вот всякое зверьё и вышло на свободу. Ясное дело – своих-то они не тронут, а вот чужих, то есть, нас, с превеликим  удовольствием покушают.
Но нам не удалось выскочить. Дверь, прямо у меня перед носом, как захохочет и хлоп! Закрылась! Мы с Гвен стоим, дрожим от страха, а деваться некуда. Оборачиваюсь к волшебнику, чтобы сказать ему, чтобы он прекращал свои шуточки, а сзади никаких зверей нет. В помещении всё те же: Мы с Гвен; принцесса; волшебник и два его школяра – стоят, улыбаются во весь рот.
Вам бы натерпеться такого страху! – подумал я. А то, видишь ли, им смешно… Тоже мне, герои! Но ничего такого я им не сказал. Гвен тоже промолчала. Я так и не сдвинулся с места. Решил – ближе к выходу, безопасней… на всякий случай.
Волшебник что-то строго выговорил школярам на своём языке и они, засмущавшись, покинули помещение. А волшебник, повернувшись к нам, извиняющимся тоном сказал: - «Вы уж простите их. Мальчишки, что с них взять. - Любят пошалить. - Вы не первые с кем они так поступили. – Я, первое время, пытался их наказать – куда там, бестолку! - Но талантливые сорванцы, честное слово – очень талантливые!».
 В его словах и тоне, каким они были произнесены, чувствовалась неподдельная гордость за своих… шутников.
Мы с Гвен тоже простительно улыбнулись, а Гвен даже добавила: - «Мальчишки, они всегда остаются мальчишками!»
- Ох, простите, - перебила наш «обмен любезностями» принцесса Катрин, - я совсем забыла, через полчаса у папы Совет с министрами и я должна присутствовать на нём.
- Конечно, иди внучка. Тяжёлая доля у королей и их наследников, вздохнул дедушка-волшебник. - Не принадлежат они себе, они исполнители воли народа. - Иди внучка, иди, а я займу чем-нибудь наших гостей.
Катрин вышла, а волшебник задумался на минуту. Мы с Гвен тоже молчали. Я, например, задумался над словами волшебника о тяжёлой доле королей. Ну, чем она тяжёлая, подумал я: сиди себе и сиди; ешь, что хочешь – подадут, только реши чего хочешь; надо тебе погулять – иди, гуляй и ни у кого разрешения спрашивать не надо… - Тут, неожиданно, мне почему-то подумалось о мороженом - Господи, как давно я его не ел! Почитай с самого детства. Я даже вспомнил, как в детстве наговаривал шутливо маме, когда очень уж хотелось мне мороженого на палочке:
             «Я по улице идю,
              Я мороженого хотю…»
Мама смеялась над моими «идю» и «хотю», и в ответ говорила:
 - Ты думаешь, если скажешь «идю» и «хотю», так я тебе сразу же мороженое куплю?
 -  Вот видишь, мама, как у тебя тоже всё в рифму получается: «идю», «хотю» и твоё «куплю».
 Мама в ответ весело-заливисто смеялась, но мороженое всё-таки покупала. Ах, какое наслаждение есть мороженое в жаркий полдень!
- Ребята, что-то душновато сегодня, - будто отвечая на моё неожиданно возникшее желание, произнёс волшебник. - Не хотите ли мороженым полакомиться?
 И тут же, как по волшебству, на столе появились два эскимо на палочке - ванильные в шоколаде. У меня, так даже руки задрожали, когда я обёртку с мороженого снимал. А Гвен, я видел, высунув розовый язычок, нежно стала слизывать мороженое с палочки.
Гвен, лакомясь мороженым, оказывается, не забывала о своей профессии историка-археолога. Ну и дотошная девчонка! Нет бы, сидеть и мороженое слизывать с палочки, так нет, подавай ей историю с археологией… - Вот, возьмёт дед и погонит нас за несвоевременно заданный вопрос! Но я не успел её остановить, вопрос уже повис в воздухе.
- Дедушка, расскажите о своём народе ии-и… как мы попали к Вам.
- Хорошо, деточка. Устраивайтесь поудобнее на диване.
Я хорошо помню, что никакого дивана в «апартаментах», то есть, в комнате не было, и я уже хотел усмехнуться над стариковским склерозом, но не успел. Что-то толкнуло меня под коленки, и я неожиданно оказался сидящим на диване рядом с Гвен, а волшебник остался стоять, посмеиваясь над моей растерянностью.
… Устроились? Вот и ладненько, продолжил дед, словно ничего такого в комнате не произошло. Расскажу я вам историю нашего народа и нашей планеты:
 На нашей планете с давних-давних времён, сотни тысяч лет, а может и миллионы лет назад, проживало два народа, два равных и равноправных народа. Мы были дружны, помогали друг другу в горе и беде и вместе радовались выпадавшим нам в жизни удачам. Но наступил момент, когда король-волшебник серого народа, Домикул, решил, что он умнее, сильнее нашего короля и что все народы нашей планеты должны повиноваться ему.
Он, тайно, стал воплощать свою идею в жизнь. Он разослал на все планеты своих приверженцев, и развелось серых мышей по всему космосу видимо-невидимо. И, когда их стало совсем много, он объявил себя императором над всеми планетами и народами. Все народы покорились ему… Только наш король, Мышь Писк-первый, прапрадедушка мой, отказался ему повиноваться и началась многовековая война между серым народом и белым. Она и сейчас не утихает…
 Сказав всё это, он немного помолчал, пожевал губами, а потом продолжил…
… Домикул заключил союз с работорговцами и браконьерами из Верхнего Мира, то есть с человеками, и тем самым очень усилил свои позиции. Он стал им помогать в ловле свободных людей для продажи в рабство, а браконьеры стали вылавливать наш народ и тоже продавать в рабство. Вот откуда на ваших планетах появились экзотические белые мыши и разнообразные животные и птицы. Дело в том, что мы умеем принимать тот образ живого существа, о котором подумает человек.
- Что, если я подумала о птичке какой-нибудь, - невежливо перебила волшебника Гвен, - то птичка сразу же появится… тут, как тут?
Не успело эхо от слов  Гвен затихнуть, не успела она произнести последние слова, как на подоконнике запел жаворонок. Честное-пречестное слово, самый настоящий жаворонок, и даже крылышками замахал. Здорово! – подумал я и непроизвольно вспомнил только что покинувшего комнату тигра:  как он, тут, как тут, возник перед нами – настоящий, живой и даже зубы оскалил зарычав.
Когда я испуганно прогнал тигра, волшебник продолжил: Наш народ владеет древней наукой перевоплощения, да вы и сами в этом убедились. Домикула съедает зависть на способности нашего народа. В настоящее время… тайной перевоплощения владеют очень и очень немногие: Я, мой сын – король Мышь Писк – второй и внучка, Катрин. Остальных браконьеры выловили…
Волшебник на долгое время замолчал. Я видел по его лицу, что тревога съедает его, не даёт покоя и мне стало жалко старого волшебника.
- Так, получается… если у принцессы Катрин… если принцесса не выйдет замуж… то… волшебство вашего народа…
- Да. Ты прав, мой мальчик. На нашей семье прервётся род Белых Волшебников. Поэтому-то я и пытаюсь из двух виденных вами шалунов подготовить себе замену… только вот не знаю, получится ли? Они такие проказники, такие проказники, а я уже очень стар… Мне девятьсот пять лет и жизнь моя клонится к закату…
Сказав это, старый волшебник опять понурил голову.
… Одна надежда у меня осталась, вновь заговорил он – моя внучка. С ней я связываю все свои думы и мечты о продолжении рода Белых Мышей. Не дай бог, если с ней что-то случится!
- А что с ней может случиться? – озабоченно спросила Гвен. Она же волшебница. Из любой ловушки сумеет выбраться.
- Вы, девочка, забыли о Сером Короле… Домикуле. Он давно пытается её выкрасть и сделать своей женой. Тогда его род намного усилится, а наш зачахнет. Если это случится – Серые Мыши заполонят все планеты и не будет от них никакого спасения – ни человекам, ни зверю, ни птице…
И волшебник надолго задумался. А мы с Гвен, тоже боялись произнести хоть слово. Мы тоже задумались о будущем планеты белых мышей…
Наше молчание прервал, неожиданно появившийся король. Вид у него был растрёпанный. Корона налезла ему на глаза и, по-моему, еле держалась на голове.
- Отец! – вскричал он, как только закрыл за собою дверь. Мою дочь похитили!! Нашу любимую Катрин похитили!! Ооо, горе мне! О горе! - и он забегал по комнате.
 Полы его мантии развевались и сметали со стола всё на своём пути: колбы, реторты, мензурки, ещё какие-то склянки, но они почему-то не падали на пол и из них не выливалась жидкость и порошки не рассыпались, а возвращались на своё прежнее место. Я с удивлением наблюдал за их возвращением -  они что, резинками к столу привязаны - сначала решил я, потом вспомнил – это же комната, вернее, лаборатория волшебника. Будут они тебе падать! Щас! А, если король сюда каждый день приходит? Так на одной посуде разоришься!
- Ка-ак похитили?! Ведь она, - зачастил словами волшебник, -  всего лишь час назад  как ушла от…, -  волшебник повёл взглядом по комнате…-  ушла от нас.
- Отец, - торопливо перебил старого отца король, - заседание быстро закончилось и она, вместе с нянькой ушла прогуляться!
- С чего ты решил, что её похитили, сынок? – взволнованно спросил волшебник.
- Прибежала нянька, одна, и сказала, что они поднялись в Верхний Мир насобирать грибов к обеду… - Тут, откуда ни возьмись, налетела стая чёрных птиц и, схватив мою дочь, унесла в сторону гор. -  И ещё она божится, что видела среди них этого… король от волнения начал заикаться… этого… проклятого… Домикула.  - Что делать отец?! Она единственная моя наследница… Оо-о…!!!
- Сынок, мы что-нибудь придумаем… мы, что-нибудь придумаем…
Пока отец и сын-король предавались отчаянию, я уже всё решил про себя. Я пойду и спасу наследницу, вот!
- Ваше Величество, - заговорил я взволнованно, - позвольте мне пойти и вызволить вашу дочь из неволи! Я сумею! Поверьте мне – я сумею! Честное-пречестное слово!  - Я хочу отплатить добром за сделанное нам с Гвен добро, честное слово! - Я вас не подведу!
Я это говорил не только потому, что Катр… то есть, принцесса нравилась мне, но скорее всего, из чувства долга перед народом спасшим мою и Гвен жизнь. Наверное, Гвен обуревали такие же чувства, потому что, не успел я закончить говорить, как раздался звонкий голосок Гвен:
- Ваше Величество, я тоже пойду спасать Вашу дочь! Мы с ней подружились крепко-крепко! - Она стала мне, как родная сестра! И… я не могу оставить названную сестру в беде.
Волшебник и король посмотрели на нас. Я думаю, наши лица выражали достаточную отвагу, смелость и решительность, потому, что король, остановил свой бег по комнате и, подумав немного, произнёс: «А, что, отец, это мысль! И очень даже отличная мысль!»
Лишь старый волшебник промолчал - он всё ещё не нашёл решения – я так думаю.
Потом, вперив строгий, какой-то всепроникающий взгляд сначала в Гвен, затем в меня, он медленно, с расстановкой произнёс: «Что же, мысль неплохая. - Только вот… девушка с ним не пойдёт… да, не пойдёт. - С  Джонатаном  (когда  сумел он узнать моё настоящее имя, я же ему не говорил? - Гвен, кажется, тоже не говорила, или говорила?)  пойдут два моих сорванца. - Они достаточно поднаторели во всех волшебных хитростях, и будут достойными помощниками человеку». Потом опять помолчал и, по-видимому, пришёл к какому-то решению, потому что, сказал:  - «Я бы сам пошёл, но тебе, король, в любой момент может потребоваться моя помощь». Он опять ненадолго замолчал, пожевал губами (привычка, наверное, почему-то решил я). Наверное, так ему легче думать, окончательно пришёл я к выводу. Затем он продолжил: - «Я научу Джонатана несложным волшебным приёмам - пригодится в дороге, дам им коней и пусть, не теряя времени, скачут на помощь внучке. - Думаю, это будет самое правильное решение. - Ты, что по этому поводу думаешь, сынок?» – теперь уже волшебник обратился к королю.
- Наверное, ты прав отец…, наверное, ты прав…
- Что ж, на том и порешим, - закрыл Маленький Семейный Совет отец с сыном-королём.
Через три дня, на четвёртый, я сидел верхом на коне. Меня окружали джунгли, и я был на том самом месте, где мы с Гвен чуть не сгорели живьём. Рядом со мною стояло ещё трое коней – на двух сидели мальчишки волшебники, а третий -  белый конь - предназначался принцессе.
 
Глава  третья
Мы ехали по едва заметной тропинке гуськом: впереди один мальчуган, за ним я и замыкал нашу небольшую кавалькаду, другой мальчишка-волшебник с белым конём в поводу. Стояла тишина, было сумрачно и прохладно. Воздух отдавал прелью и ещё каким-то запахом, но не противным, а очень даже приятным.
- Как здорово грибами пахнет, - проговорил наш ведущий, - и, развернувшись, сел боком в седле, - щас бы грибов погрызть… свеженьких…
- Ага, щас! Учитель тебе так погрызёт…
Я, слушая их разговор, часто смотрел по сторонам, и мне казалось, что нас кто-то сопровождает. У меня было такое чувство, что за нами следят и наблюдают. Поэтому я, сделав лицо серьёзным, прикрикнул на разболтавшихся мальчишек: «Вы бы поменьше болтали, балаболки, а смотрели бы по сторонам. - Неровён час, схватят нас иии…»
Мальчишки прекратили болтовню, и вновь установилась тишина, только мягко почавкивала земля под копытами четырёх лошадей.
Было приятно ехать по лесу. Особенно приятно было, что король поручил освобождение своей дочери мне. Гвен, при прощании немного надулась от обиды, но потом отошла. Она, поцеловав меня несколько раз, горячо зашептала: «Ты уж возвращайся живым и здоровым, мой принц. - Я тебя буду ждать, очень ждать!».
Меня её слова очень порадовали, ведь мне тоже было жалко её покидать на неизвестно сколько времени, но долг нужно отдавать!
И вот, я сейчас сидел на коне и вспоминал, вспоминал. Я даже вспомнил, как дедушка-волшебник, надевая мне на шею два медальона на цепочках, говорил: «Не забудь - один медальон для тебя. По нему внучка узнает, что ты не оборотень, а мой посланник. - Второй – для внучки. - Как только она наденет его на шею, сразу все чары колдовства чёрного спадут с неё и она станет прежней. - Так, что Джонатан, ты уж, пожалуйста, не забудь, - и повторил ещё раз, -  не забудь, для чего я тебе их даю. - Ты должен обязательно надеть медальон на принцессу, понял? - Поклянись, что ты это сделаешь даже ценой своей жизни!»
Я поклялся всё сделать, как он мне велел. А в заключение нашего разговора, он щёлкнул особым образом пальцами, потом нарисовал в воздухе какие-то замысловатые фигуры и перед нами появились два меча и длинный, обоюдоострый кинжал. Возьми их, сказал он мне и подал заговоренное оружие, они помогут тебе в бою с заколдованными тварями. Эти мечи особенные, их изготовили ещё в далёкой древности и ни разу не использовались. Но видно пришло время и им поработать…
Пристально вглядываясь в гущу джунглей, я пощупал, на месте ли медальоны и, протянув руку за спину, нащупал рукояти мечей. Сейчас я выгляжу, как древние японские воины – ниндзя, решил я, и, выпрямившись в седле, гордым взглядом посмотрел вокруг. Я видел, как ниндзя вооружены и как они носят оружие. Конечно, я видел всё это не в «живую», а в одном из ретро-фильмов, когда мы с Гвен впервые встретились на суперлайнере.
Даа… всё-таки приятно осознавать, что у тебя в подчинении находятся люди, хотя они ещё мальчишки и они, к тому же, белые мыши в человеческом облике. Но всё равно приятно, чёрт возьми! Не верите? Станьте начальником, хоть самым маленьким, тогда поймёте мои чувства.
 
*    *    *
Тревога, подспудно глодала меня. Хоть я и старался казаться спокойным и уверенным перед мальчишками, но чувство опасности не покидало меня. Я усиленно прислушивался к лесным звукам и вот! Мне показалось или… я, действительно, среди шелеста листьев и стрёкота какой-то пичуги расслышал поступь коня, и не одного, а нескольких. За нами следят! А, может, это погоня?
- Мальчишки, быстро направьте ваших коней на твёрдую, скальную породу, чтобы следов копыт лошадей не было видно! – приказал я шёпотом. И добавил, - галопом – марш! Марш!
Где я нахватался таких кавалерийских слов, не знаю, но они сами собой вылетели из меня. И мы помчались! Выскочили на скалистое плато, проскакали по нему с милю и, сделав круг, вернулись чуть назад. Заметив достаточную по ширине расселину в скале, мы въехали в неё и притаились.
Вскоре послышался явный скок нескольких лошадей и мимо нас промчались три всадника в серой одежде.
Погоня! – понял я. И погоня за нами или... Значит, я не ошибся, когда почувствовал, что за нами следят. Кто же они? Иии, за кем, конкретно, они следят… за нами или же за кем-то другим? Я повернулся к мальчишкам и только хотел задать уточняющий вопрос, как тут же получил ответ. Всадники в серых накидках, возвращались назад.
 Они не могли далеко ускакать – услышал я произнесённые слова. Надо их найти, иначе нам не миновать наказания от Домикула. Он промахов в работе не потерпит, поняли вы, остолопы?!
С возвращением серых всадников стало всё понятно – следили за нами и, по чьему поручению за нами следили - тоже было понятно. Но, откуда они узнали, что мы поедем спасать принцессу? – задумался я…
- Их же король – волшебник, - услышал я ответ одного из мальчиков и у него, наверняка, есть соглядатаи в нашем государстве…
- Да, скорее всего так, согласился я.- Значит, теперь нам надо удвоить и даже утроить осторожность. - Где у нас ближайшее место отдыха?
- Миль через двадцать в лесной харчевне, - подсказал второй мальчуган.
- Тогда вперёд!
И мы, выбравшись из расщелины, пришпорили лошадей.
В поздние сумерки мы подъехали к харчевне под громким названием «У карьера».
- Почему «У карьера»? – хотел я поинтересоваться у ребят, но не успел. Я только успел подумать, что нужно уточнить, откуда взялось такое оригинальное  название у затерянной в глуши джунглей харчевни. И вот – мгновенный ответ.
 - Потому, что здесь, когда-то добывали белую глину для посуды, - ответил ближний ко мне мальчуган, - потом глина закончилась, а несколько семей остались здесь жить.-  И по сей день, их потомки живут здесь, и харчевня осталась.
Навстречу нам выкатился хозяин. Не в прямом смысле, конечно, выкатился, а в переносном. Он был так мал ростом, кругл и розовощёк, что больше походил на свежеиспечённый колобок, чем на человека. Вот  поэтому и казалось, что хозяин харчевни не идёт или бежит, а именно, катится.
Хотя… подумал я, на этой планете можно, и ошибиться, где человек, а где… кто его знает. Не зря же планету назвали - «Планета экзотических животных». Но… постойте… - На звёздной карте нет ни одной планеты с таким названием…
Ошеломлённый собственным открытием, я даже нечаянно уздечку натянул, вроде как остановить своего скакуна хотел на полном ходу, но чего его останавливать - он и так стоял, почти уткнувшись мордой в дверь и в ответ только скосил лиловый глаз на меня и жалобно всхрапнул. Он вроде, как хотел сказать: «Ты чего это дёргаешься? Я же не роняю тебя, а послушно стою».
Нет, так дальше дело не пойдёт – надо сейчас же разобраться, заволновался я… «Интересно, это когда же?» - вскинул я плечи. Надо о ночлеге и безопасности ночлега думать, а не о названиях харчевен и планет. И, опять же, мышат-малышат накормить… да и самому подхарчиться… - Тоже мне – умник! Ты не умник, ты глупец! – укорил я себя.
 Разобравшись, что к чему и кто я в данный, конкретный момент, я успокоился и, приняв строго-неприступный вид, приказал хозяину, или кто он там по должности:
- Поставьте лошадей в стойло, напоите и дайте им… я замолчал. Я забыл, что едят лошади! Честное слово, забыл! Ну, напрочь из головы вылетело, чем их кормят!
Мальчишки, почувствовав моё затруднение, выручили меня:
- Хозяин, чего стоишь  рот разинув? Слышал, что приказал господин – лошадей напои, засыпь им овса… - Да пошевеливайся, лентяй, а то плетей получишь! - Да смотри, сразу воды не давай лошадям, дай им выстояться!
Уфф-фууу! Вздохнул я. Слава богу, кажется, выкрутились.
 
*    *    *
В харчевне никого не было. Она была пуста, как скорлупа выеденного ореха. Мы спокойно поужинали и разошлись по своим комнатам.  Это мы всё делали, пока хозяин находился рядом, а как только этот, слишком уж услужливый и любопытный человек, удалился к себе, мы собрались в моей комнате.
- Значит так, малыши-волшебники, - сказал я шёпотом, - вы превращаетесь в мышек и прячетесь в какой-нибудь норке… - Кстати, как вас зовут, а то как-то неудобно получается.
- Меня зовут Енос, - сказал старший из них, - а его, показал он рукой на своего товарища – Минок.
- Очень приятно! - А меня зовите Джонатан, просто Джонатан и всё. - Договорились?
… так вот, продолжил я после немного запоздавшего знакомства, вы немедленно прячетесь… хотя… подождите… - Сначала вернитесь в свою комнату и из одеял, матрасов и подушек соорудите… ну, что-то похожее на спящего человека, да не забудьте – каждый на своей койке…
- Это ещё зачем? – удивлённо округлили глаза малыши
- Затем! – строго сказал я. – Потом объясню.
Мальчишки, ступая на цыпочках, убежали выполнять порученное задание. Я тоже соорудил, что-то похожее на себя спящего. Делая весь этот маскарад, я в душе надеялся, что нас минует удар кинжалом в ночи, ноо… на всякий случай надо предусмотреть и такую возможность.
Что-то мои мальчишки подзадерживаются подумал я и решил осторожно пройти к ним и посмотреть, что за причина помешала им быстро управиться с таким простым делом.
Встав с табурета, я сделал шаг в сторону двери и тут же услышал, как кто-то писклявым голосом завопил: «Джонатан, ты что, не можешь поаккуратнее, что-ли?! Так и раздавить можно, медведь!»
Я посмотрел себе под ноги. У моих ног на задних лапках сидели две маленькие белые мышки, бусинками глаз смотрели на меня и уморительно, передними лапками умывали свои мордочки.
- А, а, а, когда вы здесь появились? – опешил я.
- Джонатан, надо быть более внимательным, когда имеешь дело с нами, белыми мышками, - пропищала одна из них.
Я рассердился! Ишь, сопляки, будут они меня ещё учить!
- А ну, брысь под лавку! – я хотел сказать, что-то другое, но у меня как-то так и выскочило - «Брысь под лавку!»
Они быстро юркнули под мою кровать.
… и сидите там тихо, сурово продолжил я, чтобы вас не видно и не слышно было.
А из-под кровати испуганно донеслось, - а кошка в доме есть?
- Ннне знаю.
- Так сходи и узнай… тоже мне… командир! – опять донеслось из-под кровати.
Ну, что поделаешь с этими сорванцами. Пришлось спуститься вниз, найти хозяина и поинтересоваться, как-бы, между прочим, насчёт наличия в харчевне мышей и кошек. Хозяин харчевни, поняв мои слова правильно,  истово забожился: «Ни той, ни другой живности, или чего-то похожего на неё, у него отродясь не бывало и не будет». Заканчивая разговор на эту, щекотливую для него, тему,  он вежливо  посоветовал мне идти спать. Спать совершенно спокойно и ни о чём таком не беспокоится. Я так понял, он хотел сказать – иди ты, иди! Знаешь, куда? - Не путайся ты, зануда, «За ради бога» у меня под ногами.
Ну, я и пошёл.  
Вернувшись к себе в «номер», я успокоил ребят насчёт отсутствия в харчевне кошек. Но что-то уж мордочки у них были нахально-блудливые, когда они слушали мой отчёт об отсутствии кошек в харчевне.
Ах, вы проказники! – наконец-то дошло до меня. Они же сами могут стать кем хотят и кошки им нипочём. Подшутили?! Вот сорванцы малолетние. Ну, да ладно, будет и на моей улице праздник! Ей-богу отыграюсь!
Наступила ночь. Я запер двери, и щеколды на окнах задвинул. После всех приготовлений к ночлегу я задул лампу и лёг, но не в постель, а не раздеваясь лёг под дверь и один меч рядом с собой положил… так, на всякий случай.
Пропели первые петухи, я уж было решил, что напрасно завёл всю эту катавасию с куклами на кроватях и мечами под рукой, как почувствовал,  кто-то пытается потихоньку открыть дверь в мою комнату
- Кто там ломится?! – закричал я. Мешаете человеку спать! Хозяину пожалуюсь!
- В коридоре кто-то пробормотал пьяным голосом:
- Простите, я кажется, двери перепутал.
Послышались удаляющиеся по коридору тяжёлые, грузные шаги.
Может правда, кто-то из постояльцев с пьяных глаз двери перепутал? – подумал я и закрыл глаза, чтобы успеть прихватить утренний сон.
Только я начал проваливаться в сладкую дремоту, как раздался звон разбитого оконного стекла и в комнату влез огромный человек с кинжалом в руке. Он хорошо ориентировался в темноте. Слишком хорошо! Не иначе, как он раньше в этой комнате жил, или хозяин харчевни ему расписал, где кровать стоит, где стол и табурет. Я так решил, потому, что он в темноте ни обо что не споткнулся и не зацепился.
Быстро подойдя к моей койке, он несколько раз вонзил длинный кинжал в меня спящего.
Но я-то был уже рядом с ним. Не успел он выпрямиться после очередного взмаха кинжалом, как я приставил меч к его шее.
- Ты кто?! – прошипел я. - Ты, за что меня убиваешь?!
Но я имел дело с опытным убийцей. Он как-то изловчился и оказался у окна, а я пронзил мечом пустое пространство. Сделав длинный выпад, как в соревновании на рапирах, я всё же достал его, мне так кажется. Потому что, он ойкнул и стремглав вывалился в окно.
На поднятый в моей комнате шум сбежалась вся обслуга харчевни и стала разбираться – кто, зачем и почему? При свете лампы мы нашли и пятно крови возле окна. Значит я, действительно, ранил убийцу – пятно крови об этом ясно говорило.
Все скопом бросились в комнату мальчиков. В ней всё было перевёрнуто вверх ногами, а постели порезаны ножами так, что вата и пух торчали изо всех дыр и летали по комнате.
Хозяин харчевни сокрушённо качал головой и всё повторял: - «Какой убыток… какое  разорение моего хозяйства… - Вы должны мне возместить убытки». Я зло шикнул на него: «Ты бы лучше о безопасности постояльцев позаботился, скотина! - После такого нападения к тебе вообще никто не придёт ночевать! Идиот!»
И он замолчал, только продолжал тяжело вздыхать, когда слуги выносили очередной порезанный матрас или подушку.
Я сунул хозяину несколько серебряных монет и в сопровождении мальчишек направился в конюшню. Нам пора было двигаться дальше, время стремительно убегало, а я непозволительно медленно передвигался. Каково же было моё возмущение, когда я увидел двух из наших лошадей лежащими на полу. Это были лошади мальчишек, красивые и выносливые, буланые лошадки. Моя, соловая, подарок волшебника и белая принцессы были внешне в порядке.
Енос собрался было бежать к хозяину с возмущением, но я остановил его.
- Это сделано специально, чтобы задержать нас, - сказал я, смотря на лежащих лошадей. - Может это сделал сам хозяин или кто-то из его работников, но пока мы будем выяснять – «что, да почему» время будет работать против нас. - Жаль, конечно, вздохнул я, но нам нужно немедленно отправляться в путь.
Ведя лошадей в поводу, мы покинули «гостеприимную» харчевню. Оказавшись вдали от любопытных глаз, я посмотрел на мальчишек и сказал:
- Ребята, только без обид, ладно. - Вы превращаетесь в мышек и размещаетесь с комфортом в кармане моего дорожного плаща, а я еду на своей лошадке… Лады?
Пацаны посопели носами, но, поразмышляв, согласились, что так будет наше продвижение происходить быстрее. Жаль только, сказали они, что из кармана они не увидят прелесть новых мест.
- На обратном пути увидите, - успокоил я их. Да, учитель не сказал вам, куда нам после харчевни путь держать.
- На Север, в сторону гор.
И я, сев на соловую, приторочил повод белой лошадки к своему седлу и поскакал на Север.
Поскакал, громко сказано. Тропа, по которой мы ехали, была вся в ухабах, яминах с валявшимися в беспорядке крупными камнями и разместившимися, как у себя дома, переплетёнными корнями деревьев. Я очень боялся, что лошади, не дай бог, повредят ноги. Но, они и сами, наверное, понимали, какая серьёзная задача на них возложена. Поэтому перескакивали, перепрыгивали, перешагивали, через препятствия осторожно, вдумчиво, соблюдая все меры по «технике безопасности».
Ближе к закату солнца я почувствовал, как меня стал охватывать жар. И чем дальше я продвигался, тем сильнее меня поджаривало. Я уж начал потом покрываться, а лошади никак не хотели идти дальше. Пришлось остановиться и открыть «Совет Трёх».
 
*    *    *
… Учитель как-то рассказывал об этих местах, продолжил говорить Минок, он говорил, что путь на Север, к дому Домикула, преграждает Огненная Река и перебраться через неё практически невозможно, тем более с лошадьми.
- А ты для чего, столько лет учился на волшебника? – перебил я Минока. - Думайте волшебники, думайте, да побыстрее – время не терпит и жарко уж очень!
- Мы думаем Джонатан, думаем, - в унисон ответили юные волшебники.
Я сидел на кочке, как молодой петушок на заборе и, покусывая сухую былинку, тоже придумывал способ, как перебраться через Огненную реку. Неожиданно в моей голове раздался голос дедушки-волшебника:
- Джонатан, ты, что же забыл наш последний разговор о населении нашей планеты и его особых способностях. - Ты забыл…
Подожди, подожди дедушка! - не дал я ему закончить, потому, что у меня уже созрел план. Между прочим, хороший план и вполне выполнимый. Я решил срубить несколько деревьев и построить из них мост.
В ответ раздался хохот, такой весёлый и молодой, что я на какое-то время даже опешил и растерянно воскликнул:
- Дед, ты чего? – Ты, случаем, не того?
Я бы ещё что-нибудь сказал в таком же роде, но он не дал мне закончить.
- Джонатан, - сквозь смех продолжил говорить старый волшебник, - ну, подумай, садовая твоя голова, зачем тебе строить мост, терять время, когда ты спокойно можешь превратить коней в больших птиц и перелететь на них через Огненную Реку…
О, Господи! – стукнул я себя по кумполу, то есть, по голове, а ведь и правда…
- Ребята, живо ко мне в карман! – скомандовал я.
Они недоумённо воззрились на меня. «Мы ещё не придумали, как нам на ту сторону реки перебраться» - закричали они.
- И не надо! - Больше не думайте, я уже придумал.
В их глазах вначале появилось недоумение, а потом восхищение моими умственными способностями, но продержались они (восхищение и недоумение) недолго. В их глазах появилось чувство опасения за мой разум.
- Не дрейфь, ребята – живы будем, не помрём! – бодро воскликнул я и  посмотрел на лошадей, представив, что они огромные орлы, а я и мышата сидим на их спинах и летим над Огненной Рекой.
И что вы думаете? Всё получилось так, как и предсказал волшебник. Лошади превратились в огромных степных орлов, я взобрался на спину своего солового (на белого орла я не дерзнул сесть), и мы вмиг оказались в воздухе. Енос и Минок заверещали от страха, а я ничего, пересилил свой страх и не издал ни звука.
И вот, мы над огненной рекой. Она текла в глубоком ущелье, густая и медленная. От неё исходил такой жар, что он доставал даже до нас, хотя мы летели высоко-высоко над ней. Я непозволительно, как сказал бы мой отец, расслабился.
 Из реки неожиданно потянулся вверх огненный язык, а из него вылетел огненный дракон. Он накинулся на нас стремительно и злобно. Выхватив оба меча, хотя левой рукой я владел хуже, я нанёс первый удар по огненному дракону, и попал в цель. Я отсёк одно из щупалец. Но, что же это?! Щупальце превратилось в дракона.
 Теперь на нас нападали уже два дракона. Я без устали размахивал мечами отбиваясь от всё новых и новых нападений. Когда я попадал в одного из них и отсекал его часть, тут же появлялся новый дракон, а то и два-три! Я начал уставать, а лететь ещё было, да лететь. Огненная река оказалась очень широкой. На середине реки я совсем выдохся. Ну, всё, решил я, с последним усилием поднимая вдруг потяжелевший меч, пришла наша погибель: коней я загубил, ребятишки умрут, тоже из-за меня, принцессу я не освободил из неволи и не появиться мне перед Гвен - героем-победителем… Прощай моя жизнь!
Неожиданно хлынул дождь, да не просто дождь, а целый ливень, как из ведра! Огненные Драконы, злобно зашипев, стали темнеть и уменьшаться в размерах, а затем, и вовсе упали вниз, назад в реку. Река, издав, то ли вой, то ли рёв убрала свой язык и утихомирилась, а то, пока я отбивался от драконов, она волновалась и бурлила так, что её волны чуть ли не выплёскивались из берегов.
Вытерев обильно струившийся пот с лица, я присел в изнеможении. Енос и Минок тотчас оказались рядом и дождь перестал. Мальчишки подталкивали друг друга локтями, чему-то заговорщически улыбались, то есть, вели себя, как обыкновенные расшалившиеся мальчишки. Я удивлённо посмотрел на них – нашли чему радоваться, не пойди вовремя дождь, не быть бы нам живыми!
- Не сердись на нас Джонатан, - прижался к моему боку Минок. Это мы с Еносом дождь на драконов напустили.
Мои глаза от удивления чуть не вылезли из орбит.
- Выы?!
- Ну, мы увидели, что ты уже устал, вот и решили тебе помочь, - встрял в разговор Енос, - нам напустить дождь, раз плюнуть – прихвастнул он.
- Так почему же вы раньше его не напустили на Огненных Драконов?! – от возмущения я даже на ноги вскочил и тут же чуть не кувыркнулся с орла.
 От моего резкого движения он потерял равновесие и судорожно замахал крыльями. Я моментально опустился на место.
… Мы же чуть не погибли! – продолжал возмущаться я. Я совсем уже был без сил… Мы же с самого начала, если бы пошёл дождь, могли спокойно перелететь через Огненную Реку… - Эх, вы… волшебнички.
Я бы ещё долго, наверное, продолжал возмущаться и «кипеть» как чайник на огне, если бы я не почувствовал, что мы уже не летим, а находимся на земле, по другую сторону реки и я сижу не на орле, а на какой-то кочке
Потом я постепенно успокоился и мы помирились.
Кони-орлы отдохнули и мы, в прежнем составе и в прежнем порядке двинулись дальше в путь.
По словам мальчишек, нам предстояло ещё пройти сквозь гору, потом подняться по леднику на самую вершину горы, а там уж, совсем рядом, и замок Домикула, где он держит в неволе принцессу Катрин.
                                                          
Глава  четвёртая
Дорога давалась нам всё труднее и труднее. Мы всё время поднимались в гору. От лошадей валил пар и они так устали, что уже не они нас везли, а мы их тащили за повод. Я тоже очень устал. Присев отдохнуть, я обратился к Еносу, как самому старшему, из мальчишек.
- Скажи-ка мне дорогой, а почему это мы тащимся всё время пешком, на собственных ногах, а не летим на лошадках, как через Огненную реку?
- А, потому, дорогой, - съёрничал Енос, - что, они могут находиться в перевоплощённом состоянии недолгое время. - Ты, наверное, обратил внимание, что перед концом перелёта через реку, орлы стали медленнее махать крыльями и их взмахи были не так упруги, как в начале полёта? И, если бы река оказалась чуть пошире, мы бы, не будь нас с тобою, рухнули вниз, прямо в пасть Огненного Дракона… - Дошло?
Вздохнув, я согласился с его выводом о невозможности перелёта через гору. Что ж, подумал я, значит будем топать ножками, ножками и только ножками… - А жаль…
Дня через два мы добрались до входа в гору.
По словам Еноса, по этому ходу нам идти мили три-четыре, а потом уже по леднику подниматься к башне-крепости.
В проходе-туннеле было темно, очень темно, так темно, что пришлось зажечь факелы. Эх, подумал я, сейчас бы сюда наши лазерные пистолеты – был бы и свет, и костёр было бы чем запалить и оружие мощное, не то, что какие-то, хоть и завороженные, мечи. Куда мечам до наших лазерных пистолетов! Пистолеты - это ж совершенное оружие. Они, как правило - лёгкие, портативные. Пистолетами очень удобно пользоваться  что в ближнем, что в дальнем бою, самому  как-то пришлось проверить.
Проход то сужался, то расширялся, потолок, то опускался так низко – лошади едва проходили, то поднимался на такую высоту, что его невозможно было видеть. И всё чаще стали попадаться скелеты каких-то животных и людей. Люди держали в руках заржавленные мечи или копья, а у одного, охваченная обеими руками, была старинная алебарда… и всюду холод страшенный.
 Я начал замерзать. Пришлось ускорить шаг, чтобы согреться. Малышня от холода спряталась в кармане моего плаща. Я им даже чуточку позавидовал, а позавидовав, вспомнил наше космическое одеяние с автономным подогревом. Вспоминая то об одном, то о другом приспособлении для облегчения жизни человека, я обиженно подумал, - ну, надо же было занести нас с Гвен именно на эту планету, на планету с её архаическим бытом. Нет бы, на какую-нибудь  вполне современную… со всеми благами цивилизации… так нет…
Задумавшись и замечтавшись, я чуть не ступил ногой в бездонную пустоту. Хорошо, лошадь заржала, то ли моя - соловая, то ли принцессы Катрин – белая.
Очнувшись, я так и застыл с поднятой ногой. Осторожно отклонившись назад, я вернул ногу на землю, и лишь потом перевёл дух. Господи, спаси и помилуй!
Дальше пути не было, дальше… только гулкая пропасть! Пришлось вернуться из мира грёз на грешную землю и подумать, что делать дальше: возвращаться назад или спускаться вниз? Брр! Страшно!
А как спустишься без лестницы? Я-то, и пацаны, мы можем спуститься по верёвке, которой у меня  отродясь не было, а кони… они-то как? Я стоял, ничего не делал, а только думал.
 
*    *    *
Минок, чтобы проверить глубину колодца, приволок откуда-то ржавый меч и бросил его вниз. Послышались лязг, звон и наконец, из глубины послышалось, как меч упал на что-то, издавшее ворчание, что ли. И тотчас загремело из глубины, как из пустой бочки: «Кто смеет нарушать мой покой и сон?! -  Гррллл, Гррллл» – доносилось из тёмной глубины.
Ворчание всё усиливалось и усиливалось, иногда переходя, казалось, в рёв огромного зверя. Внизу что-то заклокотало, и я увидел, как из колодца показалась голова чудовища.
«Водяной змей!!!» – закричали мальчишки в страхе и быстро юркнули ко мне в карман. А мне пришлось приготовиться к бою. Помахивая, для разминки, обеими мечами, я закричал: «Ну, ты, страхолюдина, я не боюсь тебя! - Давай сразимся!»
В ответ на мой крик из глубины колодца раздался хохот - «Ха! Ха! Ха!» А, потом, гулко загремело: «Козявка! Как ты смеешь угрожать мне?! Мне, Великому Водяному Змею! Я тебя уничтожу как вошь-блоху паскудную!». А чтобы, наверное, ещё больше нагнать на меня страху, раздалось: «Я тебя утоплю!»
Вообще-то он, кто бы там он ни был, кричал, чтобы напугать меня, вселить неописуемый страх в мою душу, я же кричал не потому, что я не испугался змея, а потому, что я сам здорово перетрусил и кричал я, чтобы подбодрить себя. Как-то слышал я разговор о том, что когда человек кричит, то становится смелее. Вот я и закричал для смелости!
Змей разинув пасть, схватил меня. Я начал захлёбываться. Мне становилось всё труднее и труднее дышать, мне совершенно не хватало воздуха! Через несколько минут я перестал размахивать мечами и меня, со скоростью космического корабля, ударяя об стены на поворотах, понесло назад, к выходу из горы. Рядом барахтались наши лошадки. Бедные, успел подумать я, как же вам плохо, и как вам не повезло со мной!
Вскоре меня вынесло наружу и я, несколько раз перекувыркнувшись в потоке,  увидел небо и сразу же подумал о лошадях, и представил их орлами в поднебесье. И ещё я подумал, хорошо бы они вытащили меня из этого бурлящего, кидающего на камни и хаотически крутящего меня потока.
В тот же миг я почувствовал, как кто-то, не очень, правда, вежливо, но зато пребольно, схватил меня за ворот и потащил из воды. Оказавшись на свободе, я посмотрел вниз, на змея. А он, потеряв свою жертву -  меня и лошадей, понёсся дальше искать новую жертву. А впереди, я же прошёл этот путь, бурлила Огненная Река.
Словно предчувствуя борьбу с врагом, она вновь забурлила, заволновалась и огненные брызги стали выплёскиваться из ущелья.
Кони-птицы подняли меня на самый верх горы и вновь стали самыми обыкновенными лошадками, только красивыми, особенно белый конь принцессы. Мы расположились на небольшой площадке, созданной самой природой. Я даже, может в шутку, а может всерьёз подумал – а не площадка ли это для какого-нибудь летательного аппарата, типа воздухолёта-такси. А что, мало ли кому она могла понадобиться… - Да хотя бы тому же Домикулу, для отдыха.
Водяной змей, разъярившись и разогнавшись при спуске с горы, с остервенением набросился на Огненную Реку. А она, сопротивляясь, клокоча и брызгаясь огненными брызгами, накинулась на Водяного Змея. Завязался бой не на жизнь, а на смерть! Завязался бой между извечными врагами, между антагонистами – между огнём и водой! И это по моей вине. Нет, осёкся я, здесь моей вины нет! Виноват Минок, малолетний озорник и неслух – зачем было меч в пропасть бросать?
На месте схватки всё бурлило и пенилось. От крепких, воинственных объятий вверх поднимался дым и пар. Он поднялся до самого неба и соединился с тучами. И опять всё загромыхало. Бой поднялся на высоту и переместился в тучи. Тучи почернели. Внутри них заблистали молнии, загремел гром. А потом из туч посыпался серый пепел и пошёл дождь. Земля покрылась застывшими кусками лавы и пепла. То тут, то там поблескивали огненные молнии, а на них нападали водяные смерчи. Всё вокруг кипело, гудело и взрыкивало.
Стоял такой рёв и вой, что у меня аж уши заболели.
Бой длился несколько часов подряд, затем начал затихать. Уже реже стали появляться раскалённые мечи, стал реже раздаваться рёв и громыхание. Битва затихала. Оба противника выдохлись. А вот, кто победил пока было неизвестно. Всё пространство было окутано паром и дымом и из-за него невозможно было рассмотреть, чем же закончилась битва монстров, и кто вышел победителем в борьбе титанов.
Посидев ещё немного, я решил, что могу узнать результат драки и при возвращении и нечего мне тут штаны протирать, а пора брать ноги в руки и двигать дальше. Время! Время не терпит!
 Мне понравилось пользоваться услугами лошадок, я имею в виду, летать на них, и поэтому, долго не думая, представил себе,  как мы летим над землёй. Но сколько я не пытался вызвать образ птиц и меня сидящего у них на спине, у меня ничего не получилось. Я был бессилен изменить их образ.
- Джонатан, - услышал я с ехидцей произнесённые слова Еноса, - ты чего напрягаешься? Никак полетать захотелось? Не получится.
- Это почему же у меня не получится, вот возьму и…
Я напряг все свои мозговые извилины, напряг так, что аж в глазах потемнело, ии-и…  опять у меня ничего не получилось.
- Джонатан! - это уже сказал Минок, - эта гора – граница.  За ней территория Домикула. - За этой горой наши силы и волшебство,  почти бессильны. Особенно твоё. - Твоё вообще не действует.
- Что же вы раньше молчали, - чуть обиделся я на такое неуважение ко мне со стороны мышат, то есть, мальчишек. Могли бы и раньше сказать или как-то предупредить, чтобы я понапрасну энергию, внутреннюю и наружную, не расходовал. - Ну, да ладно, пошутили и будет
- Лошадки, вы остаётесь здесь, паситесь на здоровье, нагуливайте жирок и сил набирайтесь. Но далеко не убегайте! Слышите? Мы вернёмся… так чтобы нам вас долго не искать, поняли? - Чтобы как в сказке древней было, которую мне мама в детстве рассказывала. - Как только я скажу  – «Сивка-бурка, вещий каурка, стань передо мной, как лист перед травой!» - так чтобы вы тут же, как штык стояли!
- Джонатан, не слишком ли ты строг по отношению к ним? – опять с ухмылочкой поинтересовался Енос.
А Минок, вторя ему, продолжил:
- Джонатан, и как ты всё это запомнил?
- Про что, или о ком запомнил? – несколько занервничал я, чувствуя подвох в их словах.
- Даа… про этого… как его… конька-горбунка?
Победоносно улыбнувшись, я ответил нахальным, занозистым мальчишкам - «Так я же с детства умный, не то, что вы, и, Слава Богу, память у меня на «ять»!
- А, кто это может подтвердить? – влез Енос в разговор.
Я вначале даже как-то опешил, а потом, что бы дать себе время подумать, назидательно ответил:
- Кто? Да я же, сам, и Гвен тоже.
-  Нет, - это уже решил меня добить Минок, - сам себя подтвердить ты не можешь, ты лицо заинтересованное, а Гвен среди нас нет… - Вот! - Так, что не считается!
Ах, вы малолетние ехидны! – совсем возмутился я в душе, но постарался не показать своего возмущения. Щас я вас «урою!», решился я на эксперимент.
- Ладно, допустим ты, Минок, прав. - А, почему же это вы, шалопаи, из двоек не вылазите?
- Из каких-таких двоек не вылазим?! – взвились оба мальчугана. - Мы отличники в учёбе и поведение у нас отличное! – с какой-то даже обидой возмутились пацаны (думаю справедливой), и даже личики у них побледнели от праведной обиды.
Ага! Достал я вас! – радостно и с удовольствием подумал я. Щас я вас доконаю!
- А, кто это может подтвердить? – быстро, чтобы они не успели прийти в себя, лукаво поинтересовался я.
- Здрасьте! – пылко закричали они. И мы с Еносом, и учитель… тоже!
Настала минута моего торжества. Приняв строгий, почти, как у моей бывшей школьной учительницы, вид, я произнёс с расстановкой:
- Таа-ак… значит вы с Еносом и учитель…  Ребятки-мышатки… а, вы не можете подтвердить, потому, что вы лица заинтересованные, а учителя здесь нет! - Так, что двоечники вы! Вот!
- Ох, и жук ты, Джонатан! – с каким-то даже восхищением произнесли мальчишки почти разом. - Не зря учитель именно тебя выбрал в спасители своей внучки-принцессы, не зря!
Я довольно улыбнулся. Знай наших – Землян! Нам палец в рот не клади! Нуу… дайте только принцессу вызволить и назад вернуться, я вам все ухмылочки-издёвочки припомню, погрозил я мышкам-норушкам внутри себя. Ишь, волшебнички-недоучки! И я решил - не буду я им показывать свою обиду-рассерженность… вот так явно… я потерплю. У меня сила воли - ого-го!
- Нечего зубы скалить, марш - к спуску!-  И вперёд, с песней!! – скомандовал я строгим голосом.
 - Это как? - Как это…  с песней? - Не очень-то понятная команда! - пробормотал Енос, но к краю спуска пошёл.
- А вот так! - Это значит весело и не сопротивляясь, - дополнил я свою команду и тоже подошёл к краю спуска.
Спуск, на вид, казался не таким уж очень крутым, но всё же…
- Мальчишки, пожалуйста, вы уж поаккуратнее, - пожалев, попросил я их, но было уже поздно.
 И Минок, и Енос, и я, уже летели кубарем вниз. Край спуска оказался обыкновенным карнизом и под нашей тяжестью обломился. Кувыркаясь через голову, ударяясь об торчащие, то тут, то  и там валуны и камни, мы вместе со щебнем, землёй и выдранным с корнем кустарником летели вниз. Я успевал только вскрикивать – Ой! или, Ой-ой! от очередного столкновения с каким-нибудь предметом, вроде камня или корневища, или пропахивая носом колючий кустарник.
Вскоре наш полёт закончился. Ударившись головой об очередной валун, я застыл в расхристанной донельзя позе. Поначалу я никак не мог сообразить, где мои руки и ноги, а потом не мог догадаться - правая это рука или левая.
Но, всё, в конце-концов, кончается – даже плохое. А наш полёт вниз с верхотуры горы,  это я вам скажу, не спуск на эскалаторе - это будет посерьёзней, побольней.
Вскоре послышался неунывающий, радостно-пришибленный голос Минока: «Мышата учатся летать!», а затем: - «Даа… пореже бы таких полётов…» - но это уже сказал Енос. Я его голос тоже узнал, хотя голова моя бедная, так гудела, так гудела, как гудит пустой котёл, когда его ногой пнёшь… Ей богу!
Почёсывая бока, охая и стеная, мы поднялись. Я первым делом посмотрел на мальчишек – всё ли с ними в порядке, не поломали ли они себе ручки-ножки… но, Слава Богу, кажется у них всё было цело. Но я на всякий случай всё же поинтересовался: «Ну, как ребята? С вами всё в порядке? Ничего себе не поломали и не отбили?»
- Ой, лучше не спрашивай Джонатан, - покряхтывая и продолжая охать, как старые деды, хором ответили мальчуганы. - Век бы такого спуска не видать!
Я очень порадовался за мальчишек, что у них всё цело и невредимо и было уж совсем успокоился, но тут, назойливо, не спросясь, в голову влезла мне мысль, да не простая!  Аа-а… почему это они… кувыркались и стукались головами об камни и пропахивали носом колючий кустарник вместе со мною, если они могли спокойно превратиться во что угодно…нуу, я быстренько стал вспоминать в кого бы они могли превратиться… и вспомнил… да, хотя бы в тех же воробьёв, а? И сразу же, как только эта мысль закрепилась в моей голове, я строго спросил:
- Енос! Минок! - а почему вы не превратились в птичек, а кувыркались вместе со мной?
Они тут же повинно опустили головы, а Енос, как самый старший среди малышей, ответил: «Так, Джонатан, когда бы мы успели? - Только подумаешь о превращении в…, а тебя – бац! - по кумполу. Только опять напряжёшь мозги, а тебя – бац! - с другой стороны по голове. -  Вот, так и долетели до самого низу, пока сами не остановились вместе с тобой».
- Ааа! Тогда, конечно, - промямлил я посрамлено. - Ну, что ж, поковыляли дальше.
 Хотел я опять бодро скомандовать, типа – Марш-марш! но что-то у меня, мне так кажется, не очень-то строго получилось, а скорее, даже жалобно.
И мы, издавая «охи и ахи» двинулись к уже показавшейся вдали, на самой вершине ледяной горы, крепости Домикула.
 
Глава пятая
На спуск с вершины горы, что на границе с владениями Домикула, мы времени затратили совсем чуть-чуть, даже можно сказать, почти совсем не затратили, а вот подъём на гору, к крепости…
Мы барахтались в почти метровом снегу, еле переставляя ноги. Я, как самый выносливый и большой, двигался впереди нашей маленькой группы, прокладывая дорогу для ребят. Мешало всё: снег, крутой подъём, мечи за спиной, даже наши полупустые походные рюкзаки за спиной. Несмотря на мороз градусов в десять-пятнадцать, моё тело через полчаса сначала покрылось испариной, а потом и вовсе запарило, как в кипящем чайнике вода, а с лица ручьями потёк пот.
«Всё, я больше не могу!» - выдохнул с усилием я, и ничком повалился на снег.
 Ребята сочувственно смотрели на меня. В их глазах читалась жалость и участие.
- Джонатан, прости нас за наше бессилие, - извиняющимся тоном промолвил Енос, но мы должны беречь силы и энергию. - Если мы сейчас…
- Не продолжай, Енос. Я прекрасно понимаю… - Вам незачем передо мной извиняться и просить прощения. Вам нужно беречь силы для последнего или предпоследнего боя с Домикулом… иначе… и не продолжив, я от неимоверной усталости закрыл глаза.
Господи, сколько же нам ещё подниматься в гору?! – прошептал я и неожиданно провалился в забытьё. Сколько времени я находился в беспамятстве, я не знаю, но пришёл я в себя от энергичных встряхиваний всего моего тела. Открыв глаза, я увидел, что лежу где-то посредине подъёма на гору, а гора трясётся.
Что такое? Почему гора трясётся? - испуганно подумал я, и ничего не понимая, повёл глазами вокруг.
- Джонатан приди в себя! Джонатан! - Мы больше не можем тебя тащить! – услышал я тревожные с всхлипами голоса Еноса и Минока. - Пожалуйста, очнись.
…Наклонившись ко мне с глазами полными слёз, на меня смотрели мои малыши. В их глазах читался страх и испуг. Что такое? Почему их глаза полны слёз? – подумал я и тут же расслышал надвигающийся на нас гул. Что это? – тревожно подумал я. Откуда этот гул? И мгновенно получил ответ: лавина!
«На нас идёт снежная лавина» - прошептал Минок.
Я всё понял! Я сразу всё понял – и почему меня всего трясло и откуда этот надвигающийся гул. Это Домикул устроил нам встречу! Он затряс гору и создал снежную лавину и если мы, сейчас же не уберёмся с её пути, то…
Убраться мы не успели! Нас, сначала засыпало снегом, а потом пошло швырять, крутить и подбрасывать. Я задыхался в снегу, я ничего не видел ослеплённый, а только слышал визг и хохот. И среди этого визга, воя и хохота различал отдельные слова: «Ну, как? Понравилась тебе, Джонатан, моя встреча, мой сюрприз?!  - Может, перестанешь лезть на рожон и вернёшься восвояси? Не видать тебе принцессы, как своих ушей!»
 И опять, режущий уши визг, и довольный хохот. Этот хохот забивал мне уши, он не давал мне возможности подумать! С другой стороны, как ты будешь думать, если тебя несёт неизвестно куда среди воя и визга, ослеплённый, ты ничего не видишь и ничего не можешь изменить… Ты во власти страшного врага – стихии, хоть и искусственной.
Но всё же, мысленно, я смог прошептать – «Ну погоди, Домикул. Я не забуду твою «ласковую» встречу!» и потерял сознание».
 
*    *    *
Очнулся я от ярко бьющего мне в глаза света. Я лежал на спине, а в глаза мне били, рассыпаясь радужными искрами, лучи яркого солнца, или это яркий свет лампы?  Потом солнце кто-то погасил, и я оказался в кромешной темноте. Ни одного звука не раздавалось рядом со мной, ни одного.
В голове вначале было пусто, хоть шаром покати, потом появилась мысль – одна единственная мысль - где я? И, словно издеваясь, в голове прозвучал насмешливый ответ: «Ты у меня в гостях в качестве дорогого и желанного гостя!».  Я догадался, чей голос я услышал и только я хотел сказать, что узнал его, как вновь раздался знакомый мне хохот и, я вновь услышал:
- Джонатан, не напрягайся умом, ты в моей темнице и ты в ней сгниёшь!
А, затем, словно у Домикула кончилось терпение, он заорал:
- Как ты посмел явиться ко мне?! Идиот! - Разве не предупредил тебя старый, выживший из ума волшебник, что со мной никто не может справиться?!
Я уже достаточно пришёл в себя, чтобы вспомнить пришедшуюся к случаю нашу земную поговорку и прошептать - «Смеётся весело тот, кто смеётся последним!»
Он или не расслышал мой шёпот или не понял её смысла, но он ничего не ответив, лишь заскрипел зубами.
И вокруг  вновь воцарилась тишина. Странная, я бы сказал, тишина. Она какая-то была осязаемая, что ли, тягучая. Она не только ощущалась физически, она воздействовала на мою психику. Пробудь я в этой тишине несколько часов, подумал я, и я начну сходить с ума. Чтобы со мной такого не случилось, я, вначале шёпотом, а затем во весь голос стал горланить знакомые мне песни и воспроизводить мелодии.
 После моих первых песенных выступлений, тишина, как-бы начала раздвигаться, и я почувствовал вокруг себя некоторое свободное пространство. Во всяком случае, я смог подняться с соломенного ложа и делая короткие, осторожно-нащупывающие шаги, двинулся на обследование моей тюрьмы.
Она оказалась не такой уж большой. Вдоль одной стены я сделал пять шагов, вдоль другой – восемь. Даа-а, горько подумал я, не такой уж ты щедрый Домикул, мог бы и попросторнее узилище для дорогого гостя приготовить… жадность, что-ли одолела и я усмехнулся. Правда, мою ухмылку никто бы не смог рассмотреть, потому, что вокруг было темно, но я специально ухмыльнулся, подумав, а вдруг Домикул наблюдает за мной через очки ночного видения? Пусть знает – я его совершенно, ну, вот, нисколечко не боюсь…,  хотя…, я чувствовал, что страх по мне так и ползает, так и ползает.
Обследовав своё новое жилище, я уселся на солому и стал прикидывать возможности покинуть место своего заточения. И почему-то первой возможностью оказалась бы для меня помощь моих друзей – мышек-норушек. О них я вспомнил с любовью и завистью. Завистью в том смысле, что они могут превращаться в кого угодно, а вот я…, я оставался таким, каким меня мама родила. А сейчас бы мне здорово пригодились их способности.
Задумавшись об их судьбе после снежной лавины, я с грустью подумал – бедные мышата-малышата, как вы? Уцелели ли вы, или погибли жестокой смертью? Как мне было хорошо с вами, вы такие добрые, хоть и проказники несусветные. С мыслью о пропавших без вести мышатах я, кажется,  задремал.
Разбудил меня какой-то посторонний шорох в стене, на которую я, задремав, навалился. Прислушавшись, я понял, что кто-то скребётся внутри стены, а потом до меня донеслось сердитое: «Бездельник и увалень, мог бы, и пошевелиться, помочь самому себе выйти из подвала!».
 Услышав ворчливый голос Еноса, я тут же, как уколотый в одно место булавкой, подскочил с соломы и нагнулся к самой стене.
- Енос, Минок, это вы? – радостно заорал я.
- Нет, вы только посмотрите на этого умника, - проворчало из стены голосом Минока, - нет бы, тихонько помочь расковырять дырку, так он орёт на всю округу. - От твоего крика, Джонатан, все петухи и куры попросыпались! - Ты, что, решил в этом замке из себя петуха изображать?
Я сконфуженно закрыл рот, не успев до конца выразить свою радость.
- Вот так-то лучше, - вновь раздалось из стены.
Откинув солому, я нашарил небольшую дырочку в стене и, вытащив ремень из штанов, стал  пряжкой расширять её.
- Ой! – вдруг вскрикнули голосом Минока, - ты бы поосторожнее пряжкой-то шурудил, мы уже рядом. - Мы сами-то давно могли бы к тебе наведаться, да вот ключ от замка на двери не пролазил. - А теперь уже всё, можешь дальше не ковырять, - и моей руки коснулись мордочки мышат.
 Я так обрадовался, что они опять со мною и что они живы и здоровы, что чуть опять не заорал во весь голос, но вовремя вспомнил, где нахожусь и пребольно прикусил язык. 
Ребята по моей руке быстро взобрались ко мне на плечи, а я, просунув пальцы в щель, достал ключ. Как только он оказался у меня в руке я облегчённо вздохнул и сказал:
- Спасибо ребята, чтобы я без вас делал?!
Но Минок и Енос не были бы Миноком и Еносом, если бы не проворчали: «Джонатан, оставь нежности на потом, давай, шагай к двери, нам пора делом заниматься, а не пустыми разговорами развлекаться!»
Ну, что ж, делом так делом, сказал я и направился к двери – ощупью, конечно
*    *    *
Осторожно, не издавая излишнего шума, ступая на цыпочки, я сторожко, поминутно прислушиваясь, шёл по узким, покрытым сыростью коридорам и поднимался по осклизлым ступенькам лестниц. Сам я не знал куда иду. Моими действиями руководил Енос. Оказывается, пока я находился в темном подвале, то есть, в сыром подземелье, а вернее, в темнице, они всё уже успели разведать. Каким-то образом им удалось усыпить бдительность чёрных, огромных кошек - стражей замка Домикула. Я не стал прямо сейчас утолять жажду своего любопытства, я решил утолить её потом, когда покинем замок-крепость.
Впереди показались несколько закрытых дверей, но я, ведомый мышатами, открыл дверь ту, что надо было открыть, а не какую-нибудь другую. При колеблющемся свете нескольких, воткнутых в стену факелов, я увидел стол, а на нём моё оружие и рюкзак со съестными припасами.
Мне такое неимоверное везение показалось очень странным, и я насторожился. Засунув кинжал за пояс, и взяв в обе руки по мечу, я осторожно открыл дверь, выглянул наружу и тут же быстро захлопнул. В коридоре нас ожидало не менее десятка кошек-стражей – огромных, с поднятой дыбом шерстью на загривках, зубастых и с горящими жёлтым светом, глазами.
- Что будем делать ребята?
- А ты бы, что стал делать,  встретив на своём пути препятствие? – спросил Енос с правого плеча.
- Я бы… я бы, - несколько замялся я.
- Вот именно. - Ты бы стал пробиваться к цели, - дополнил мой молчаливый ответ Минок, комфортно расположившийся на моём левом плече.
Тогда…-  сказал я и принял достаточно воинственный вид.
Полундра! – воскликнули мышата и быстро юркнули ко мне во внутренний карман. Я оторопел от такой неожиданности. Это… это… что же… забормотал я…вы…, вы меня… оставляете на растерзание злобным котам, а сами умываете руки, что ли?
- Джонатан, - донеслось из кармана, - мы и так совершили подвиг, выкрав ключ у стражи. Ты, что, хочешь, чтобы мы и принцессу сами спасли?
 - Нннет!
 - Тогда вперёд, и с песней!
- Аххх, вы!
Но я не докончил своего «аххх» и «вы». Я открыл дверь и. подняв оба меча, закричал – «А ну, брысь с дороги бестии!»
Но они не испугались моего крика и двух мечей, они сразу все бросились на меня. Я только успевал отмахнуться мечом от одного разъярённого кота, как на меня тут же набрасывались два или три. Закипел бой! Я раньше даже подумать не мог, что с котами так тяжело воевать. Они норовили вцепиться мне в горло, лезли лапами, выпустив кривые острые когти, мне в глаза, в общем, вели себя недостойно воинам, они вели себя как невоспитанные, одичавшие коты!
Хорошо, что у меня было два меча, а не… допустим, один, или вообще ни одного. Я бы, будь без оружия, вообще не справился бы с ними.
 Через полчаса ожесточённой битвы, коты, жалобно мяукая, прихрамывая, разбежались кто куда, а я пошёл дальше по коридору. Мне нужно было найти принцессу Катрин.
Я шёл по множеству коридоров, открывал все двери подряд, поднимался и спускался по десятку лестниц, но принцессы нигде не было. Три или четыре раза мне пришлось отбиваться от котов-охранников. От этих битв у меня осталось множество ранений в виде царапин, разорванной одежды и каким-то образом подбитого глаза со  здоровущим синяком. Но всё это было бы ничего, эти метки на моём теле лишь украшали меня (следы от боевых ран украшают мужчину!), но я не мог найти принцессу.
- Домикул!!! – закричал я, - где принцесса?!
В ответ раздался лишь издевательский хохот.
- Я всё равно найду её! - опять крикнул я, и гулкое эхо разнесло по всем коридорам мои слова и угрозы.
 А в ответ – лишь издевательский хохот.
Поднявшись по девятой или десятой лестнице, открыв, не знаю какую по счёту дверь, я заглянул в очередную комнату и остановился в растерянности. Когда что-то долго ищешь или кого-то, и долго не можешь найти, твоё нетерпение или ожидание как-бы притупляется и когда это что-то или кого-то находишь, на тебя нападает какая-то растерянность, ты впадаешь вроде, как в ступор! То же самое произошло со мною.
 Когда я открыл дверь и увидел так близко принцессу, я на какое-то мгновение растерялся и не увидел, как язвительно-издевательская улыбка промелькнула по её лицу.
- Принцесса Катрин, - сказал я, когда немного пришёл в себя, - я, по поручению вашего батюшки и любящего вас дедушки пришёл освободить вас из неволи!
По-моему, у меня получилось слишком уж напыщенно, подумал я и добавил по-простецки:
- Катрин, собирайся домой, твоя неволя закончилась.
И опять я ничего не заметил. Не заметил, как её рот раскрылся в оскале, и показались острые, кривые клыки. Мне бы напугаться и принять меры предосторожности, но я не сделал ни того, ни другого. Счастливый, что отыскал принцессу, я снял с шеи волшебный медальон, сделал несколько шагов в её сторону и надел его на шею принцессе, чтобы снять с неё чужое волшебство…
Я даже не успел сказать – «О боже!», как по комнате разнёсся вой, переходящий в громкий хохочущий смех и в тот же миг передо мной, раскрыв огромную, усыпанную острыми зубами пасть, возник змей. Он, шипя и капая с зубов ядом, быстро зажал меня в свои кольца так, что я не только не мог пошевелить рукой или ногой, я даже не мог дышать. А он, вперив в меня злобный, холодный взгляд, всё сдавливал и сдавливал меня. Я напряг мышцы, чтобы хоть немного разжать его страшные объятия, но у меня только косточки похрустывали. Всё, с меркнувшим светом в глазах, решил я и начал терять сознание.
Но что-то вдруг изменилось. Кольца немного расслабились, я смог вдохнуть воздух полной грудью и, не мешкая, выхватив кинжал из-за пояса, полоснул им по змею. Раздался такой визг, что у меня заложило уши. Кольца распались, я был свободен, но прямо перед моими глазами появилась голова разъярённого змея. Я, молниеносно, как нас учили в школе (приёмы ниндзя) выхватил из-за спины оба острых меча и рубанул сразу обоими по туловищу змея. Этот приём, если я не запамятовал, называется – ножницы. Распадаясь на три куска, он замертво упал к моим ногам, а вокруг запенилась то ли кровь, то ли какая-то жидкость, но она была сине-зелёного, ядовитого цвета.
Я быстро выскочил из комнаты и захлопнул за собою дверь.
И вновь началась беготня по коридорам и лестницам, открывание всех дверей подряд и заглядывание во все углы и закоулки. Во время этого сумасшедшего марафона, я всё же успел спросить у мышат, как так получилось, что змей разжал свои кольца именно тогда, когда я уже прощался с жизнью? И получил лаконичный ответ: «А, мы его укусили. Вот!»
Принцессы не было. Были коты, но они уже не нападали на меня, а злобно пошипев, стремглав уносились прочь в какие-то тёмные закоулки и чуланы.
В одном из тёмных, захламлённых чуланов я увидел старую, седую и брюхатую крысу. Она сидела в углу и смотрела на меня бусинками помутневших от старости глаз.
Ааа, не до тебя мне! – сказал я и помчался дальше.
 Я облазил весь замок в поисках принцессы, но, увы! Её нигде не было. Я даже в подвал спустился и все пустые и наполненные какой-то жидкостью бочки с места на место переставил. Я, совсем уж отчаялся и начал подумывать, что Домикул держит принцессу, где-то в другом потаённом месте, но какое-то чувство сострадания, тревожило меня.
Остановившись на минутку передохнуть, я понял, что это за сострадание и к кому, так настойчиво тревожит меня. Я сострадал старой, больной, полуслепой крысе. Ну, что ж, подумал я, уж коли я не нашёл принцессу, то хоть несчастной крысе помогу.
И я вновь направился по лестницам и коридорам. Я забыл, где, в какой комнате, в каком чулане я мельком видел её. У меня словно провал в памяти произошёл. На поиски заброшенного чулана я затратил несколько часов, но всё же нашёл его.
Старая крыса всё также сидела в углу, не сдвинувшись с места. Наверное, от старости, решил я, с жалостью глядя на неё. Затем, ласково шепча: «Ты не бойся меня, я ничего плохого тебе не сделаю» - и, делая небольшие шаги, чтобы не напугать её, я приблизился к ней. Присмотревшись внимательнее, всё-таки в чулане было темновато, я увидел, как из её глаз медленно капают слёзы.
- Ты не переживай, - сказал я ей, - я тебе обязательно помогу. И набросил ей на шею заговоренный, волшебный медальон.
Ии-и… как по волшебству, старая больная крыса превратилась в принцессу Катрин.
- Простите, Ваше Высочество, - замямлил я, - если бы я знал, что это вы в таком виде, я бы конечно…
- Джонатан, перестань извиняться! - Я понимаю, ты, конечно же не мог в старой облезлой крысе узнать меня и я тебя прощаю, - несколько покровительственно закончила она. - А, сейчас, бежим!
Я давно стал замечать, что пол подо мною покачивается и стены замка, казалось, готовы вот-вот рухнуть. Но, занятый поисками принцессы, я не очень-то обращал на это внимание, а сейчас, после тревожных слов принцессы, я понял, какая нам угрожает опасность!
Крикнув: «Бежим!» - я схватил её за руку, и мы помчались вон из готового вот-вот развалиться, замка…
 
Глава  шестая
 Через двое суток мы были дома. То есть, дома была принцесса Катрин, а я? Я, конечно же, в нежных объятиях Гвен.
Не прошло и пары недель, как мы – «Добрым пирком, да за свадебку!»
Это король Мышь Писк II решил таким образом отблагодарить меня за спасение своей дочери – наследной принцессы Катрин.
Думаю, жених  был что надо! В подаренном дедушкой-волшебником строгом, сером костюме, с белым цветком в петлице, я выглядел очень даже ничего, честное слово! А невеста - в свадебном белом наряде, с фатой на голове, была чудо, как хороша! Первой на свадьбе крикнула «Горько!» принцесса Катрин и я заметил краем глаза, как глаза её увлажнились. А Мы с Гвен под общее «Горько, горько, горько!!!» крепко поцеловались.
   Ну, вот я и Гвен поженились, стали, как говорится, официальными мужем и женой. Правда, и меня и её несколько смущало это – поженились. Если бы наша свадьба-женитьба произошла у меня на Марсе или на её планете Upsi2D, да ещё и с приглашением родителей, многочисленных ближних и дальних родственников, друзей и знакомых и незнакомых то, тогда, конечно. А так… можно ли считать наш брак законно-официальным, если он заключён на неизвестной планете, да ещё и на планете без названия?
 Думаю, срочно придётся порыться в здешнем королевском архиве и стариков поспрошать местных и не местных – авось отыщется в их архивах или их памяти название планеты. А то, что же получается в конечном итоге? Вроде как заключили мы брак на…, а как докажешь? Не будешь же, как доказательство и живое подтверждение, повсюду таскать с собой короля. Да и он вряд ли согласится на перемещение куда-то к чёрту на кулички со своего королевского трона.
 Такой поворот событий в нашей жизни, да ещё и такой серьёзный – вроде заключения брака, не шутка, а с доказательствами… в будущем… сплошная предвидится проблема.
Всё бы ничего, так тут ещё и «Международный конфликт» между королём Мышь Писк  вторым и его заграничным соседом, правда, не королём, а всего лишь принцем каким-то, подоспел на нашу с Гвен голову, вернее, на мою голову. Пришлось и мне по просьбе короля и его дочери Катрин подключиться к этому конфликту. А куда денешься, спрашивается?  Ни-ку-да! Живём-то у него во дворце, харчимся за его счёт, да ещё и наши апартаменты соседствуют  с апартаментами принцессы…
Принцесса и Гвен подруги – закадычные, не разлей вода. И когда только женщины успевают «спеться»? То, значит принцесса для Гвен была врагом номер один, ну, может, чуть поменьше, а тут… - Нет, женщин не понять… никогда! Особенно мужчинам.
 Короче, куда ни кинь – всюду клин!
Так вот, о Международном конфликте… - Вообще-то я, это моя личная точка зрения, а не наша, совместная с моей женой, считаю, что конфликт произошёл на пустом месте. Подумаешь (это произошло ещё до нашего появления в Нижнем Мире), на одной из встреч короля со своим соседом поспорили они, даже не поспорили, а так, разговорились -  король стал доказывать принцу, что пшеница мягких сортов полезнее для здоровья, чем пшеница твёрдых сортов. А в доказательство показал ему свои зубы и похвастался – мол, смотри какие они у меня белые и крепкие…
Принц в тот день, то ли забыл почистить зубы, то ли ещё по какой другой причине, не стал показывать свои, а взял и просто обиделся. Да обиделся не просто так, а по-серьёзному. А обидевшись, ушёл к себе за границу через ручей по совместно построенному мостику и даже забыл попрощаться.
Наш король, я говорю наш, потому что мы с Гвен живём у него, на такое неуважение со стороны принца совершенно не обиделся, а только усмехнулся в свои седые усы и тоже пошёл к себе во дворец. Король вообще редко на кого обижался – у него была добрая душа и мягкое сердце, как и пшеница, которую он больше всего на свете любил. Конечно, были у него и другие, как он сам признавался в минуты душевного откровения, «пороки». Но, добавлял он: - «Это не в счёт».
Да и я думаю, правильно он говорит, что не в счёт – должны же быть у короля хоть какие-то маломальские пороки, а то, что же это за король без пороков! Слава богу, что он в порыве душевного неравновесия головы не отрубает своим подданным, а то бы был не король, а какой-то тиран! А так – он всем народом любимый, родной, как отец родной, король! Я лично тоже его за это уважаю, хотя и не всегда понимаю, а в душе иногда и критикую – по-товарищески.
Да, так насчёт «Международного конфликта». Принц долго дулся «как мышь на крупу», а потом возьми и объяви не только королю, а всему его народу Великую войну, и не просто Великую, а огромную-преогромную - не на жизнь, а насмерть!
Гвен, как-то у меня спросила, что я думаю по этому поводу? А, чего тут думать, подумал я – «Кошка скребёт на свой хребёт», и так и ответил Гвен: «Раз просит, надо уважить. Да так уважить, чтобы на всю будущую жизнь запомнил!». Ну, ответил я так своей жене и забыл о нашем разговоре. А оно видишь, как получилось.
Теперь вот думай – воевать, не воевать?… Если воевать – то, оно мне надо? Я же только что, как-бы, женился. У меня как-бы «Медовый месяц» сейчас, до войны ли мне? А если не воевать, то король обидится… Даа… положеньице… - Я бы сказал - аховое!
Я, конечно, сразу королю на его прямо поставленный вопрос не дал ответа, сказал, что подумаю. Ну, я подумал, отвечу таким образом, он и забудет про свой вопрос, ан, нет – не забыл. Не позднее, как вчера, то есть сразу по окончании недельного пира по случаю моего бракосочетания, он и повторил свой вопрос. Вроде, так, мягко повторил: мол, что я надумал и какой у меня будет ответ на его  прямо поставленный вопрос? Я сделал вид, что даже не понимаю о чём речь, глазами похлопал и отвечаю ему: «Ваше величество, о чём речь?» А он, хи-тры-ый и оказывается ещё и памятливый, так, прямо мне в лоб и говорит: «Пойдёшь воевать?!» На такой, прямо поставленный вопрос и отвечать надо прямо, без всякой задней мысли. А задняя мысль у меня была – я не хотел воевать! Оно мне надо, скажите?
Ну, чтобы он ничего не заподозрил, я сделал честный взгляд и, смотря ему прямо в глаза, сказал: «Раз надо, так надо! – Я почти готов, вот только экипируюсь для войны и всё…»
Он похлопал меня по спине и сказал: «Молодец! – С тобой мы войну обязательно выиграем. Я докажу этому молокососу и зазнайке, что пшеница мягких сортов лучше… Я правильно говорю?». - «Конечно Ваше Величество» - ответил я, а сам подумал – бежать отсюда надо, и чем быстрее, тем лучше! Главное, чтобы Гвен согласилась, а то начнёт спорить и доказывать обратное: вроде – король так много для нас сделал; с принцессой мы друзья не разлей вода, ну, и всякое такое, разное. Женщины – они умеют мужьям зубы заговаривать… - А я не хочу, чтобы Гвен мне зубы заговаривала – они у меня крепкие, белые и здоровые.
Вечером, после аудиенции у короля, когда мы остались в своих апартаментах одни, я, как-бы, между прочим, поинтересовался у Гвен, не надоело ли ей здесь жить, и… не пора ли нам, как-то, до дому собираться?
Гвен, вначале пристально посмотрела на меня, а потом, почему-то шёпотом, ответила:
- Джонатан, как давно я ждала от тебя этих прекрасных для моего слуха, слов. – Я, с радостью, честное слово!
- Что, - спросил я, - и дружба с принцессой не помеха?
- Господи, Джонатан, я уж давно наши вещи собрала. Ждала только твоих слов.
- Тогда подожди, я только переобуюсь и сниму эту парадную одежду.
Гвен тоже засуетилась.
Нет, скажите, ну, чем не жена? Да такой…, такой жены… ни у кого нет и не было, хоть у кого спросите!
 
                                                           ---<<<>>>---
 

 

ОТВЕТЬТЕ МНЕ!

MAHJONG TITANS (ч. 1)