КОГДА ПРИДЁТ ЗАЗИРКА(русское фэнтези) 22

ГЛАВА 22

Мы почти бежали, потому что Колобок стремительно вырывался вперёд, терялся из виду, возвращался и вновь исчезал, красноречиво давая нам понять: плетётесь, как улитки. Наш умничка проводник выбирал наиболее лёгкий путь: меньше кустов, торчащих из травы пеньков и кореньев. Местами наш путь пролегал по хорошо протоптанным животными тропкам. Там, где вставала преграда в виде упавшего дерева или густых зарослей молодняка, я, инстинктивно, выбрасывала руку - и дерево разлеталось в щепки, либо в ход пускала Спицу, как туземцы мачете.

Я позорно быстро выдохлась: только подумала сделать остановку, а ноги уже сами подкосились. Плюхнулась кулем. Сердце колотилось о рёбра, дыхание прерывалось, в горле, во рту пересохло. Через пару секунд мне казалось, что никакая сила не поднимет меня, не заставит идти: тело будто ватное.
Добран встал сбоку и лихорадочно замахал хвостом - меня обдало прохладной волной воздуха. Ощущение такое, словно рядом включили вентилятор. Стало чуть полегче дышать, не так сохли губы, да и сердце умерило пыл. Я мучительно соображала, как же встану: ведь и ежу понятно, что с меня спринтер-марафонец никакой, на первой стометровке сдохла... Меня охватило отчаянье и жгучее сомнение: а правильно ли я поступила?
"Так тебе и надо! - как в форточку крикнул Вадик. - Всё выпендриваешься, строишь из себя эту, как её... Зену - королеву амазонок... Я должен был идти, а ты караулить этот детский сад..."

И тут заговорил Добран. Он считал, что ему следует идти за Колобком, а мне отдохнуть, набраться сил, тем временем они доберутся до озера. Потом Колобок вернётся за мной. Либо... Добран, как-то странно, замолчал.
 - Ну же? Продолжай...
Либо сесть на него верхом. Будь он просто говорящей лошадью - никаких проблем. Летала же я на крылатом коте. Но Добран... В раннем детстве мы с папой часто гуляли в парке, я любила, когда он садил меня на шею и я могла руками трогать высокие ветки. Но представьте себе парня, прогуливающегося по аллеям, а на шее у него сидит пятнадцатилетняя дылда. У неё, видите ли, ножки устали... Нечто подобное мне виделось сейчас, и тело категорически выражало протест.

"Послушай, он дело говорит, - опять высунулся Вадик. - Пусть идёт... раз не хочешь верхом..."
Чёрт возьми, мне даже нечем было возразить! Обоим.
 - Ладно, иди...

Я осталась одна. Слёзы обиды за собственное бессилие подступили к горлу. Эй, ты, хвалённая Ладанея, где тебя черти носят?! Если ты во мне, как все считают, тогда какого хрена я здесь валяюсь, как старая лошадь? Почему не двужильная, не знавшая усталости, почему?! Где ты, отзовись? Я тебе не гостиница! Или ты только можешь красоваться перед тёмными бабами, которые думают лишь о мужиках? Выходи, зараза!

"Спокойно, Варвара Федоровна, спокойно. Что дети подумают? Вредно так нервничать: а вы нам здоровая нужны..."
"Пошёл ты! сам знаешь куда..."
"Рад бы уйти, да детский сад не отпускает. Одному сопли утри, другому памперс поменяй..."
"Вадим!!! Заткнись! Я тебя прошу... умоляю... Без тебя башка раскалывается".
"Извини. Я просто хотел поднять тонус... оживить..."
"Ладно, проехали. Пеленгуешь Добрана?"
"Угу. Только..."
"Что? Да говори же, чёрт тебя дери!"
"Он про дорогу не думает. А про Димку тем более. У него черепушка другим забита..."
"Чем же?"
"Как это возможно: он - и Зазирка... в Зазирке Дух Ладушки... а он всего лишь тупой полкан, ничего не знающий о своём роде-племени... ничего неумеющий, только коз выгуливать и плодить девчонок, которые дохнут, как мухи... Всё в таком духе. Терзания Печорина, одним словом".
"Не смейся, он не виноват, что так жизнь сложилась".
"Я не смеюсь. Я сочувствую. Прямо слезу прошибло..."
"Я же слышу издёвку".
"Глюк, Варвара Фёдоровна, глюк. Невры, должно быть... Оп, погоди. Вышли к озеру!"
"Всё, вырубайся, я свяжусь с Упом".

 Уп пикировал вниз, к ивам. На берегу, рядом с разбросанной одеждой, лежал совершенно голый Дима. Вид как у утопленника. Сквозь заросли кустарника выталкивается Добран, опускается на колени рядом с Димой, прикладывает ухо к его груди. Уп сел на ветку - я вижу лишь склонённую спину Добрана, и синеватые ноги Димы. Добран выпрямляется, приподнимает Диму и, перевернув лицом вниз, укладывает животом на бедро своей ноги. Ну, вот, а плакался, что ничего не умеет...

А это что за номер?! Из воды показалась голова, другая, третья. Три девчонки, ростом и годами, как Зарёма, вышли на мелководье, замерли, наблюдая за Добраном. Распущенные русо-зелёные волосы опускались ниже колен. Лиц мне не видно: Уп сидел боком к ним, прямо не смотрел.

Дима задвигал ногами, закашлялся. Добран, осторожно перевернул его, положил на спину. Собрал одежду, прикрыл Диму и... увидел девчонок. Выпрямился, шагнул к воде. Одна из девчонок свистнула, прежде чем они нырнули под воду. Водная гладь зашлась рябью, камыши беспокойно зашелестели, точно в них заблудился ветерок; ивы задрожали, ниже опустили головы.
И вышли из воды уже взрослые водяницы. Такие же простоволосые, масляно-блестевшие. Пять или шесть. У иных на шее бусы из ракушек и камушков, у иных в волосах заколки самоцветные. Приблизились к берегу, молча рассматривают Добрана. А он их.

"Уп, ты не мог бы сесть, на плечо Добрана?"
Теперь я вижу лица водяниц. Они не просто красивы, они прекрасны... как там в сказках? "Ни словом сказать, ни пером описать..." Даже удивление и растерянность, как штрихи макияжа, подчёркивали их красоту.
Дима зашёлся в утробном кашле. Уп развернулся на плече Добрана: я вижу бледное в пятнах лицо Димки, кашель сотрясает его всего, на губах пузырится кровавая пена. Так должно быть или это опасный симптом?

"У него отёк лёгких, - упавший голос Вадика в моей голове. - Это плохо. У меня был приятель, одноклассник..."
"Что нужно делать?!"
"Лечить..."
"Как?!"
"Ты ж у нас голова..."

 - Чем прогневили Хозяйку, что посылает нам чары? - наконец, спросила одна из водяниц.
 - Мы не чары, - оторвался от Димы Добран. - И никто нас не посылал. Я пришёл на родные земли, чтобы стать наследником и утвердиться.
"Круто сказанул!"- не удержался от комментария Вадик.
 - Но полканов извёл Морок...
 - Не всех. Я сын чаровницы Басы и полкана Шульги. Ладанея спасла мою мать.
Водяницы переглянулись, зашептались, явно сомневаясь в услышанном.
 - Ему нужна помощь, он очень плох.
 - Это человек. Как он мог попасть сюда, если триста лет не ступала нога человека в наши леса?
 - Этот отрок не просто человек. Он Сопутник Избранной.

Водяницы весело рассмеялись:
 - Рассказывай байки! Избранные ходят иной путь - дорожкой: через Заморочный лес.
 - Эта решилась проложить свою. Так вы поможете нам?
 - И где ж сама Избранная? - продолжали дотошные водяницы.
 - На полпути отсюда. Она исцелит, но боюсь, её Сопутник не дождётся...

Не знали водяницы, чем помочь, поскольку не ведали о хворях и недугах, тем паче о человеческих. Да и не припомнят случая, чтоб после их забав человека оживляли. Разве что поспрашивают у сестёр да у прочего лесного народца.
Одна осталась, остальные ушли в воду. Оставшаяся водяница осмелилась выйти на берег, присела на ветку ивы.
Димку душил кашель. Добран то низко склонялся над ним, то, как ребёнка на руках, качал. Водяница принялась оправдываться: очень давно в их краях не появлялся человек, а без человека водяницы делаются очень злые... Вот и накинулись все... Затем, помолчав минутку, водяница пристала к Добрану с допросом:
 - Ты, правда, решил оспаривать наследство с самим Мороком? Ничего у тебя не выйдет! Хозяйка не пропустит. Она от горя умом повредилась, ей на глаза лучше не попадаться.
 - Мы обойдём.
 - Где? За версту от нашего озера начинаются земли, где Хозяйка заселила всяку нежить, наложила охранные заклятья. Не пройдёте...
 - Пройдём! С Избранной сама Ладанея идёт.
 - Враки! То я не ведаю, что Светозарная заточена в Пекле...
 - Там только плоть. Дух её с нами.
Водяница ехидно усмехнулась:
 - С вами? Так попроси его помочь.
 - Он после долгих скитаний ослаб, ещё не вошёл в силу...

Раздался пронзительный свист, и над водой появилась голова водяницы, радостно сообщила:
 - Сестрицы мавки поведали, что камень-топаз поможет. Надобно приложить к месту, где лёгкие у человека...
 - Где ж взять тот камень?
 - Ищем... - Голова скрылась под водой.

У меня разболелась голова, и засвербело в висках. Перегрузка? Я выключила "кино", хотя мне этого ой как не хотелось.
 Колобок яростно бился о мои ноги: он давно уже вернулся и, бедняга, тщетно пытался привлечь моё внимание. Я резко поднялась, и едва не грохнулась: в глазах потемнело, замелькали разноцветные сполохи, земля закачалась... Хорошо, рядом оказалось дерево - припала, вцепившись в кору. 
 - Погоди, Колобочек... я сейчас... У меня в башке затмение...

Через пару минут всё прошло. Я пробно сделала шаг, другой - вроде, всё в порядке. Можно идти. Колобок спешил так, словно у меня, как у Добрана, четыре ноги. Приходилось всё время бежать, хотя наперёд знала: такого темпа долго не выдержу - опять язык на плечо и грохнусь полудохлая...
Судьба (или кто там вместо неё?) решила пожалеть меня и предоставила участок без торчащих корней, ям, зарослей кустарника: чисто, как в ухоженном парке, ровненький слой прошлогодней листвы, опавшей хвои и сосновых шишек.
 - Сделаем паузу,- окликнула Колобка.
Он нехотя остановился метрах в пяти от меня, нервно заёрзал на месте.
 - Не психуй, родненький, пожалуйста... Пойми: не могу я быстрее...

 Слева долетел звук, похожий на сдавленный стон. Я посмотрела, но ничего не увидела: в метрах десяти чистое место упиралось в густую стену молодняка- сосенки, ольха...
 - Ты не сбился с пути? Озеро там?
Колобок замер в ямке.
 - Слышишь? Стонет... Это Димка!
Колобок упрямо покатился по своему маршруту. Стон стал слышнее, мучительней. И я рванула на него. Потерпи, Димушка, родненький, сейчас Варька-квашня прибудет и облегчит боль... и ликвидирует её... И будешь ты снова прыгать счастливым кузнечиком...

Подбегая к зарослям молодняка, я только подумала, а Спица уже выщелкнула лезвие. Как там у поэта? "Размахнись рука, раззудись плечо..." Словно заправский косарь, врубилась я в гущу, оставляя за собой широкую просеку.
В очередной раз моя "коса" рубанула воздух - меня выбросило на открытое место: крохотная полянка.
И остолбенела я от увиденного. На траве извивался совершенно голый мужчина, опоясанный чёрными веревками, которые, казалось, как живые вытягивались, опутывали, сжимали. Над мужчиной завис крылатый человечек с чашей в руке, другой рукой он брал из чаши щепотку чёрных "макарон" и бросал на несчастного. Коснувшись тела мужчины, "макаронины" вытягивались в живые верёвки.

Мужчина уже хрипел, слабо дёргаясь. Сзади мне в ногу врезался Колобок, и это привело меня в чувство. Скорее машинально, чем осознано, я вскинула руку - крылатого подхватило, отбросило к ближайшей осине и шмякнуло о ствол.
Кинулась я к мужчине, рванула верёвки - они напоминали тугие резиновые жгуты, только живые. Пришлось пустить в ход Спицу. Вскоре мужчина лежал на груде чёрных "макарон", как кусок мяса на гарнире. Он был жив, дышал часто - часто, глаза подёрнуты плёнкой.
 - Алё, вы слышите меня?
Не ответил. Я провела над ним ладонью: всё цело, просто он в полушоковом состоянии. Скинула с себя безрукавку, набросила на бёдра мужчины. На мне осталась рубашка-оберег, подаренная бабой Нюрой.

Ладно, пусть пока приходит в себя, схожу, гляну на монстрика. Он лежал под деревом, скрюченный и сплющенный, как цыплёнок-табака. Любопытное и... премилое создание. Росточком чуть меньше метра, овальное личико, большие круглые глаза, пушистые белёсые ресницы, носик слегка сплющен, но сплющен красиво. Губастый ротик, изящные остренькие ушки, на лбу два бугорка, точно рожки пробиваются. То, что я приняла за одежду, на самом деле был единый мех, буровато-жёлтый, но подстрижен так, что казалось на нём курточка и штаны. Ноги обуты в кожаные сапожки. На спине - сейчас сломаны и смяты - крылья, похожие на вороньи. В этом монстрике абсолютно ничего не было страшного, отталкивающего: обаятельная плюшевая игрушка, или персонаж доброго мультика.

За спиной хрустнуло и я, отпрянув, обернулась: мужчина, прикрывая низ живота моей безрукавкой, стоял и глазел на меня дикими глазами, губы его беззвучно дёргались.
 - Оклемались? Вы понимаете меня? С головой всё в порядке?
 - Ты не... блазня? - с трудом выдавил мужчина.
 - Кто?
- МорОка...
 - Нет, я не от МОрока. Я сама по себе.

Мужчина всё ещё не верил своим глазам, опасливо косился по сторонам. Заметил монстрика, подбежал, с минуту обалдело смотрел на "цыпленка-табака", затем гортанно рассмеялся и смачно плюнул на труп своего мучителя. Обернулся ко мне с живым сияющим лицом:
 - Это ты?! Ты его?! Ты?!
 - Допустим. Кто вы и почему бегаете по лесу, в чём мать родила?
Мужчина засмущался. На вид ему было лет тридцать, обычное лицо, худощавое, щеки бритые.
В сотый раз мне в ноги ударился Колобок - там, наверно, уже синяк на синяке.
 - Извините, но я спешу. Итак, задержалась.
Мужчина с великим изумлением глядел на беснующегося Колобка:
 - Ты... ворожея?
 - Я уже сама не знаю, кто я.
Мужчина вприпрыжку, комкая мою безрукавку, последовал за мной.
 - Как ты уцелела? Ведь Дева много лет назад по велению Морока извела всех волхвов и ворожеек в этих краях...
 - Я не отсюда. Я из... Долины Ворожей.

Мужчина тормознул, уронив безрукавку, застыл ошарашенный:
 - Как?!
- Молча, ножками, вот этими, которые, заразы, отказываются идти быстрее. Там ждут моей помощи, а я плетусь, как черепаха.
 - Куда тебе надо?
 - Озеро, где Старшая водяниц...
 - Знамо. Быстро надобно?
 - Чем быстрее, тем лучше.

Мужчина кивнул, отошёл на три шага, встал боком, безрукавку бросил мне. Я опомниться не успела, как мужчина подпрыгнул, сделал кувырок в воздухе и... на землю опустился крупный лохматый волк. Я судорожно сглотнула, крепче сжала Спицу, а она тотчас ощетинилась всеми своими лезвиями.
 - Садись на меня, мигом донесу, - сказал волк и по-собачьи... улыбнулся, оскалив внушительные клыки.
Так, Варька, на котах летала, теперь на оборотне поскачешь... Круто!

 "Не загони, беднягу. Чай не рысак," - подал голос Вадик.
"Как там на озере?"
"Порядок: русалки ищут топаз, утопленник харкает кровью, кентавр бьёт копытом и грозит осушить озеро, если парень помрёт..."

Межеваться нет времени: накинула безрукавку на спину волку, плюхнулась сверху, цепко захватив пучок шерсти... И мы понеслись со скоростью электрички метро. Деревья мелькали в виде пятен, точек, тире. Меня инерцией вдавило, впечатало в спину волка, обдувало ветром, но не в упор, а как бы сбоку, словно в "электричке" было приоткрыто окно. Сердце прилипло к рёбрам и замерло, и я лишь с ужасом ждала, что вот сейчас меня сшибёт ветка или мы не впишемся между двух стволов...

 И вдруг - раз! полная остановка. Сердце вернулось на место, лихорадочно погнало кровь, от чего меня бросало то в жар, то в озноб, щёки пылали, точно отхлёстанные. Но что странно: голова ясная, ноги не дрожат и, вообще, через пару секунд я соскочила на землю так же спокойно, как выходила из вагона на родной "Петроградской".
Волк остановился в трёх шагах от берега, за кустом. Я метнулась к Димке, даже не поблагодарив "таксиста".
Минут через пять-шесть утопленник был в полном порядке: тоесть, жив-здоров. Димка открыл глаза, виновато улыбнулся:
 - Варь, ты не поверишь... опять эти бабы... озабоченные...
 - Как ты?
 - Чёрт! - Дима резко сел. - Чем дальше, тем страшнее...
 - Эт точно. Только успевай глазёнки распахивать.

"Варь! Варя! - как резаный внезапно завопил Вадик.- Тут такое! Такое! Ты не поверишь!"
"Поверю, поверю, говори".
"Твой котяра вернулся!"
"Откуда?"
 "Из деревяшки! Приколись: дедки разодрались и облили деревяшку моим богатырским чаем... И раз!.. живой котяра! Только ухо кровоточит... И сразу борзо так: где Варька? Куда подевали? Кто мне ухо отрубил?!"