С этой стороны подъём на Шлем Перуна оказался весьма крутым. Едва мы ступили на колею, как она лопнула и плиткой сползла: под ней оказался лёд. Дима тут же предложил:
- Давайте, я вас перекидаю наверх.
Я дала согласие, не подозревая об истинном намерении Димки. Он перекидал, только не на вершину Шлема, а сразу к границе Оберега. Дабы я не заподозрила чего раньше, Дима действовал так быстро, что даже не проявлялся целиком: из пустоты возникала рука, хватала очередной "груз" и растворялась вместе с ним. Последней была я. Глядя на счастливое потное лицо Димки, довольно смеющиеся глаза, пропадало всякое желание ругаться.
Прежде чем выходить за Оберег, решили здесь сделать привал: основательно подкрепиться и отдохнуть.
Честно скажу: близость Оберега давила на мозги. Появилась неуверенность и - что скрывать - страх. Знакомые - незнакомые, пугающие чувства. Нечто похожее было, конечно, при Переходе, но не такое сильное, пронизывающее всё тело. Что это? Предчувствие близкой опасности? Или... ответственность за других? Из-за дурной головы... Скорее всего, последнее.
Остальные тоже были неспокойны. Ели вяло, не отрывая взглядов от пейзажа за Оберегом. Он был, словно за стеклом: лес, трава - всё выглядело натуральным, но какое-то неживое, как в диораме.
Приблизиться к "стеклу" решился Вадик: руки его скользили по невидимой поверхности, и ничего не происходило.
- Идём? - неуверенно спросила я, с трудом унимая внутреннюю дрожь.
- А чего тянуть,- за всех ответил Вадик.
Я подошла к Оберегу. Всё внутри у меня сжалось, на мгновенье почудилось, что остановилось сердце, и прекратился бег крови. Откуда- то, из глубины сознания, всплыла баба Нюра и её слова, перед тем как открыть Проход. Не знаю, как, но эти же слова сорвались с моих губ, восстановили стук сердца и бег крови:
- Все сходили в туалет перед дорогой?
- Да, мамочка, - в унисон ответили Дима и Вадик. - Открывай!
Я коснулась "стекла" меченой ладонью, и она... прилипла. Ощущение такое, будто мокрой рукой коснулась металла в мороз: тысячи ледяных иголочек впились в руку. В голове зашумело, мир дрогнул и слегка поплыл. Похоже на лёгкое опьянение. В центре ладони проклюнулась горячая точка, она росла и ширилась с каждой секундой. Вскоре вся рука была горячей. Из-под подушечек пальцев выскользнули розовые искорки, собрались в цепочку, а она, в свою очередь, изогнулась в подковку. Пульсируя и меняя цвет с розового на бежевый, и обратно на розовый, подковка разбухала, раздавалась вширь, тянулась концами к земле. Не прошло и минуты, как передо мной образовался проём, затянутый тончайшей, типа газовой, занавеской. Напряжение в руке исчезло, как и жар. Я отошла в сторону.
- Кто первый?
- Можно... я? - едва слышно произнесла Зарёма. - Если не пропустит...
- Никаких "если"! Иди!
Зарёма приблизилась к проёму, глубоко вдохнула воздух, закрыла глаза, и шагнула. В следующее мгновение мы увидели её стоящей на траве. Зарёма открыла глаза, ахнула, упала на колени и, нервно смеясь, трогала травинки.
Остальные перешагнули, шутя, как банальный порог своей квартиры. Только Добрану пришлось протискиваться на коленях: проём был точно по моему росту. Едва Добран оказался на той стороне, шагнула и я. За моей спиной, словно кто-то вздохнул. Обернулась: вместо проёма тонкая розовая полоска, вспыхнула ярко и погасла. Запахло, почему-то, свежеразрезанным арбузом.
Окружающий нас мир был живой! Полный чистых натуральных звуков и запахов. Кстати, о запахах. Они оказались такими сильными, что мы на некоторое время просто опьянели. Редкие облака плавно плыли, небо белёсо-синее, солнце катилось к закату. Голоса птиц... Было от чего крыше поехать. Зарёма, обливаясь счастливыми слезами, каталась по траве. Добран, точно жеребёнок, впервые выпущенный на луг после долгой зимы, ошалело носился, взбрыкивая копытами и оглашая окрестности дикими криками. Дима сидел на камне и с дурацким видом глазел на букашку, бегающую по его руке. Вадик сунулся в заросли кустарника, рыча, как заправский медведь:
- Курить! Хочу курить! Пол - царства за сигарету!
Уп накинулся на новое меню: жучки, червячки. Юрик с головой ушёл в травяные джунгли, с каким-то хлюпающим смехом, пробовал на вкус каждую травинку.
И только мы с Зебриком оставались на месте, сохраняя спокойствие. Зебрик по своей деревянной сущности, да и, похоже, за пределами Оберега он утратил способность скользить. Снега нет, земля твёрдая - отпала в нём необходимость?..
Что касается меня, то тревожные чувства не пропали, а, напротив, усилились, прикипели. Вся эта безмятежная идиллия что-то таила в себе нехорошее. Не может быть, что Морок не озаботился защитой лёгкого пути, наверняка, приготовил кучу гадостей. Каких? Где? Кто об этом должен думать? Голова!
- Варь, приколись: божья коровка совсем как у нас!
- Дим, хватит балдеть... Тревожно мне...
Дима стряхнул с руки букашку, убрал с лица блаженную улыбку:
- Думаешь, это... ну, засада?
- Тут может что угодно. Не верю я в этот... рай.
- Может мне это... ну, попрыгать?
- Только очень осторожно. Не у себя в новгородских лесах. - Будь спок! - Дима исчез, на меня пахнуло жарким ветерком, запахом пота.
Угомонилась, наконец, Зарёма: нарвала цветов и принялась плести венок.
- Ладушка, у вас дома так же?
- Да. Только воздух... грязнее.
- Тогда зачем мне у вас жить? Вот снимем Оберег, и у нас в Долине так будет. Ведь снимем, Ладушка?
- Снимем. Хорошо, просто в гости будешь приходить...
На камень, где недавно сидел Дима, тяжело плюхнулся Уп, лапы подломились, и он распластался по всему камню. Хохолок обвис, завалился набок.
- Что? Обожрался?
Уп гукнул, похоже на оправдание.
- Ясно: дорвался до деликатесов. Сухомятка уже поперёк горла стояла, да? А я собиралась тебя в разведку послать...
Вылез из травы Юрик, грязный как чушка, с удовольствием грызёт плохо очищенный корешок.
- Как славненько-то, Ладанеюшка! Здоровьице поправил, зубки укрепил...
- Авитаминоз замучил, цинга, понятное дело.
- Смейся, смейся, радость моя. Хоть жуком навозным обзови, не обижусь. Я ноне добренький и необидчивый.
- Ладно, самореклама потом. Твоё природное чутьё ничего опасного не чувствует?
Юрик перестал жевать, насупился, грязными ладошками закрыл уши, замер, точно обернулся в статуэтку из капа. Через минуту встряхнулся, выплюнул изжёванный корешок, икнув, сказал:
- Совсем крошечку. Може далеко, а може... стар стал, Ладанеюшка, слух притупился...
- Значит, опасность всё- таки есть? Где?
Юрик указал пальцем влево.
Из кустов, матерясь, вылез Вадик.
- Ни одного сухого листика! Не могу, курить охота... Добейте меня, не дайте мучиться! - Вадик был бледен, нервно облизывал сохнущие губы. Глаза тусклые, как у больного. Лоб в бисеринках пота. - Тебе плохо?
- Нет! мне кайфово! - взорвался Вадик. - Всё нутро корёжит, мозги закипают, а я торчу! балдею!
- Извини, я думала... дурачишься...
- Да пошла ты со своими извинениями! - Вадик упал на траву, остервенело рвал её и бросал себе на голову.
Ничего непонявшая Зарёма, инстинктивно спряталась за камень: в Долине говорили, что Вадик из колдунов, может и сейчас колдует, ишь как сердито кричал на Зазирку... Конечно, она его одолеет, разрушит колдовские чары, но ей, Зарёме, лучше быть в сторонке.
Меня охватила паника. Я слышала о ломке наркоманов - курение ведь тоже наркотик! - видела ужасные сцены по телику, но что делать, как помочь...
- Юрик, я не знаю, что делать! - истерично закричала. - Он может умереть!
- Ладанеюшка могла рукой излечивать...
Рукой? Но моя рука рёбра ломает, крошит каменные глыбы... Стоп! Ведь ломка- это своего рода тоже преграда, опасность... Если в полсилы, в четверть, в осьмушку... попробовать?
Вадик рычал, скрипел зубами, весь извазгдался, зарываясь в землю. Сил не осталось видеть это и слышать. Опустилась рядом на колени, уронила руку на мечущуюся голову.
- Уйди, зараза! - проскрипел зубами Вадик, дёрнул головой, но я вдавила её в землю. Представила эту треклятую ломку в виде бутылки стоящей на камне и... разнесла пузырёк вместе с камнем в мелкую крошку.
Вадика всего передёрнуло, тело ослабло, поникло, стало как тряпичное - затих. Рука моя произвольно переместилась по его спине, на секунду остановилась там, где должно быть сердце. Оно работало: Вадик элементарно... спал.
- Я знал, Ладанеюшка подмогнёт, - забухтел Юрик. - Она завсегда могла... любой недуг...
Юрик не договорил: на него грохнулся огромный куст, а рядом возник Дима. Глаза ликующие, рот иссиня- чёрный.
- Ребята! Райское местечко! Полянка, ручеёк, грибов, ягод... Вот вам черники нарвал, угощайтесь.
Куст, заваливший Юрика, на самом деле был букетом ягодных веток. Юрик выбрался поверх них, хотел, было разразиться бранью, но увидел ягоды и передумал: налёг на угощенье.
- Плохо не будет от избытка витаминов?
Дедуля лукаво глянул на меня, изрёк:
- Много не мало. Наш брат не как ваш.
- А этот чего?- Дима кивнул на Вадима.
- Табачная ломка. Усыпили. Давай, рассказывай, что видел.
Предполагаемая долина Ста Озёр на самом деле плоскогорье. Возможно, долина дальше. А пока террасы, холмы, впадины. И всё густо заросшее лесом. Следов человеческой деятельности не обнаружил. Животных полно, не пугливые. Одним словом, райское место...
- Райское... Почему же тревога не отпускает?
- Може это... ну, источник в долине? Пещеры тоже выходят в долину. Мы идём с тылу, отсюда нас не ждут... Может, такое быть?
- Хорошо, если так. Далеко это райское место?
Дима пожал плечами:
- Спидометра у меня нет. А что?
- Видишь солнце где? К вечеру дойдём?
- Варь, ну, это... брось ты надо мной трястись. Я в полном порядке. Аборигенки вставили эту... ну, вечную батарейку: работает, работает, работает... Чего вам ноги мять? Перебросаю, как мячики. А где Добран?
- Жеребёнком резвится где-то...
- Так что: делаем пас?
- Делаем.
- Зара, дай руку... отнесу тебя, как принцессу, в райские кущи!
Помочь сайту
Поздравления
