Зелёные небеса. глава 13.

                                                           Глава тринадцатая.

       После завтрака выгладил утюгом высохшую форму в бытовой комнате, с час провозившись только со стрелками на форменных брюках. Оделся, и критически осмотрел себя в зеркале – ну вот и порядок, натянул кепку с эмблемой «Лезинки» на голову, да уж, могли бы и простые «камки» дать, а то похож сейчас на какого-то школьника.

- Готов? – в «бытовку» вошёл дежурный сержант.

- Готов! – ответил я, поправляя ремень.

- Ну, тогда на тебе уборка в умывальнике! – распорядился тот. – Навёл там слякоти, вот и давай, устраняй беспорядок. Краны натри до блеска ещё!

- Слушаюсь! – ответил я, и направился к умывальнику. Да, неслабо я тут наследил – всё в мыльной пене, кругом вода. Осмотрелся, и обнаружив тряпку с ведром в железном шкафчике в углу, засучив рукава, взялся за работу, вымещая на ней свою злобу.

    Через час всё было готово, латунные краны блестели, как десятки крохотных солнц, а плитка пола и стен сияла чистотой.

- Отлично, князь! – усмехнулся дежурный, проверяя работу. – А то мои помощники привыкли к нянькам, все из высокоблагородных семейств, на первом курсе сопли себе вытереть не могут сами, не то, что полы помыть.

- А сам, что, не из дворян? – спросил я его.

- Из дворян, - криво улыбнулся тот. – Из тех, у кого состояние по ту сторону секторов осталось. Отец у меня был командиром штурмового полка, который погиб в полном составе при штурме Девятого сектора, пять лет назад. Вот меня и определили сюда, в память о нём.

 Дежурный скривился, как от кислой конфеты, и протянул руку:

 – Будем знакомы, я Иван, Иван Пустов.

- Леха! – мы обменялись рукопожатием. – Чего мне дальше делать?

- Чего делать? – нахмурился сержант. – Ну, полы и эти клоуны помыть могут, пусть учатся. Для тебя есть особое задание – покрасить скамейки на улице, закреплённые за нашим взводом, короче, все, что красного цвета. Пойдём, дам тебе старую робу, да кисть с краской.

         Вскоре я уже сидел на прихваченной с собой из казармы табуретке, и не спеша красил первую скамейку. Вот это и вправду, блатная работа – краска совершенно не вонючая, как я ожидал, и по словам Ивана, была основана «на воде». Очень любопытно, в наших краях всё масляными красили – от стен в роддоме до оградок на кладбище.

Рядом лежала папка, полная бумажных листов, с отпечатанной на них грозной надписью «осторожно, скамейка окрашена». А то, как поведал Пустов, в прошлый раз вторая рота покрасила втихаря скамейки, не предупредив никого, и приключилась нехилая оказия – на одну из них уселся сам Паскельман, вероятно, устав после долгого пешего перехода через плац. В результате разборок, командир второй роты поехал на границу секторов, пытать счастья с захватом Установки. Правда, как уточнил Иван, на том итак числилось немало грехов – то пьяным на внеплановое построение придёт, то вообще под сипулином, аж китель наизнанку…

…Удар, и взрывной волной меня скинуло с табуретки, упал на траву, расплескав краску из банки на себя. Попытался вскочить, но что-то больно ударило по спине, и я рухнул вновь. Поднял голову и ошалел от увиденного – горела казарма второй роты, пламя пробивалось сквозь выбитые окна третьего этажа, вдобавок в каменной стене появилась большая пробоина, камни из кладки, бывшие на её месте, щедро валялись по территории плаца. Звон в ушах резко оборвался, и я услышал чьи-то дикие вопли, которые тут же заглушил нарастающий звук сирены.

- Всем учащимся и персоналу срочно спуститься в убежища! – перекрикивая весь хаос, с репродукторов громоподобно объявил тревожный мужской голос. – Всем учащимся и персоналу срочно спуститься в убежище…

А за высоким каменным забором слышались нечастые мощные разрывы, что же происходит? Поднялся с земли, стараясь не обращать на тупую боль в спине, стоял, растерянно озираясь по сторонам. А вокруг суета, взводные орут на спускающихся в подвалы казарм курсантов, несколько тел, как куклы разбросаны по плацу…

В мозгах что-то щёлкнуло, и я бегом понёсся к ним, за несколько метров перешёл на шаг, и меня вновь затрясло. Это были молоденькие девчонки - курсантки, лежали на асфальте, с остекленевшим взглядом одной я встретился глазами - в них какое-то изумление, изо рта кровь по щеке стекает. Посмотрел на другую, и стало дурно – живот разворочен, рядом кишки лежат, а сама судорожно сучит ногами, посмотрел в лицо и холод пробежал по телу – это же Ленка Беликова… Закружилась голова, ноги подкосились, и я упал на колени рядом с ней, извергая наружу содержимое желудка.

- Врача! – замычал я, секундой позже придя в себя. – Врача, мля!

Хотел поднять её на руки, но не посмел, при взглядах на её рану итак дыхание перехватывало, не то что… Просто присел рядом, и глядя в её полуоткрытые глаза, прошептал:

- Не помирай, Беликова, а то замуж не возьму, - а у самого слеза по щеке катится.

Кто-то оттолкнул меня в сторону, и над Ленкой склонились три фигуры.

- Да что ты как каракатица, медлишь, она помрёт с секунды на секунду! – рявкнула одна из них зычным басом. – Кишки назад вправляй, да не бойся ты…  Ай, иди на хрен, я сам…

- Дай «огонь», так… Мотай крепче, ещё крепче…

Повернулся и встретился взглядом с каким-то офицером, мордастый, средних лет, и с Чапаевскими усами.

- Подруга твоя? – спросил он хрипло.

Я лишь пожал плечами, а тот добавил:

- Жить будет, успели мы, теперь «зелёный» поставит её на ноги! Сам –то цел? Морда вся в крови, и одежда.

Провёл рукой по лицу – всё в краске.

- Это краска, - хрипло ответил я ему. – Я цел…

   …Ещё один взрыв неподалёку, и офицера с силой кидает на меня, вновь звон в ушах, и кроме него ничего не слышно. Совершенно ошалев от происшедшего, напрягся, и скинул с себя мордатого, заметив краем глаза, что у того нет затылка, аж заорал от ужаса, отполз в сторону.  Остальные тоже лежат, заваленные камнями, похоже им конец. Да что же тут происходит, в конце – то концов? Совершенно не понимая, что делаю, поднял на руки Ленку и пошёл, шатаясь к казарме. Успели мужики перевязать княгиню, рана замотана бинтами. Вот только у самого в животе что-то огнём горит, всё сильнее и сильнее, да каждый шаг с трудом даётся, силы тают на глазах… Кто-то подскакивает ко мне, и забирают с моих рук девушку, не могу сквозь пелену в глазах рассмотреть лицо, узнаю лишь далёкий, как с другого берега широкой реки, голос Паскельмана:

- Тащите их в лазарет!

Ноги подкашиваются, и я валюсь на черноту асфальта, кишки горят адским пламенем. Кто-то суетится рядом, что-то орёт, но я уже ничего толком не понимаю, постепенно проваливаясь в пугающую темноту…

    Очнулся от какого-то резкого запаха, открыл глаза. Передо мной сидит тётка лет пятидесяти в перепачканном кровью некогда белом халате, лицо серое от усталости, но искренне улыбается мне. Что за?..

Ох, ёлки-палки, резко вспоминаю, что со мной случилось и подскакиваю на кровати, бешено вращая головой. Нахожусь, судя по всему в больничной палате, рядом под простынёй лежит княгиня Беликова, вроде как голая, с беспокойством смотрит на меня. Посмотрел на себя, да я же сам в чём мать родила, лишь тканью тонкой прикрыт.

- Ты как? – спросил я её, не веря своим глазам. Из меня хреновый медик, но и моих познаний достаточно, чтобы определить, что с такими ранами, что была у неё, не выживают.

- Нормально, Лёша, - ответила та, покраснев, и спрятала голые плечи под простынь. – Хорошо себя чувствую, а ты как?

И вправду, а я как? Прислушался к себе – было состояние, словно хорошенько выспался, живот не болит, что-то напоминает… Да, точно, как после тех, зелёных таблеток, что спасли моё колено в заброшенном форту.

- Да неплохо, – ответил я, и спросил у врача. – А с чем я попал сюда?

-Проникающее осколочное ранение в брюшную полость, -пояснила та. – Не помнишь ничего?

- Кое-что помню, - задумался я. – Как второй раз бахнуло, как её тащил, а потом как отрубило.

Поймал крайне любопытный, быстрый взгляд Ленки, не помнит, что ли? Хотя куда ей, почти померла тогда, а сейчас уже живее всех живых. Лежит, ангельское личико румяное, простынь сползла с одного плеча, полуобнажив высокую грудь, почувствовал, как сбилось дыхание и напряглось кое-что там, под покрывалом ткани. Стоп, остынь, Лёша, не будем удивлять никого таким крепким «стояком», тётка так точно не поймёт, отвернулся от девушки, улёгшись на правый бок.

- Отдыхайте! – сказала врач. – Зайду позже!

И вышла из помещения, оставив нас с княгиней наедине.

- Так это ты меня с плаца вынес? – тихо спросила Беликова за спиной.

- Я. – невозмутимо дёрнул плечом, мол, пустяки.

- Спасибо! – произнесла княгиня, и я вновь повернулся к ней. Мля, да какая же она красивая…

- Всегда пожалуйста! – улыбнулся ей, не в силах отвести глаз с её лица.

А ладно, будь что будет, пронеслось в голове и я ответил:

- Но с тебя прогулка в парке, идёт?

- Хорошо, Лёша, – кивнула та.

Смотрит на меня расширенными зрачками, улыбаясь, светлые волосы веером рассыпались по подушке. От предвкушения прогулки под моим покрывалом вновь кое что напряглось, а голова поехала кругом…

Но в чувство меня привело появление в палате лейтенанта Сандалло, в сопровождении того самого тощего офицера, что строил училище перед моей экзекуцией.

- Ну как вы, молодёжь? – участливо спросил нас офицер.

- Спасибо, хорошо, господин капитан! – ответила Ленка, а я добавил. – Отлично!

- Молодцы! – улыбнулся тот, и вышел из палаты, оставив с нами взводного, и бросив на прощание. – Не такой ты и плохой курсант, как кажешься, Мартынов!

- Ну и хорошо! – сказал Сандалло, присаживаясь на стул рядом с нашими койками. – А то мы переживали, слишком уж хреново вы выглядели вчера.

- Вчера? – переспросил я. –Это было вчера?

- Ну да! – пожал плечами взводный. – А ты что думал, сегодня? Ишь, какой шустрый. Вас «Зелёными огнями» лечили, там время требуется. Есть, правда, один побочный эффект – теперь у вас жизнь на Грязях завязана, так вот… Ну да ладно…

- А что случилось-то?

- Ракетный обстрел со стороны Шестого Саймоновского сектора, - мрачно изрёк Сандалло. - Он ближе всего к нам. Вообще-то крайне дурацкая и дорогая затея – воздух над грязями буквально кишит аномалиями, из ста ракет до цели долетают лишь три, и то, в лучшем случае, остальные взрываются в полёте. Но намедни наши доблестные противовоздушные силы, и без того расслабившиеся от спокойной и сытой жизни в тылу, проморгали пару вражеских беспилотников – детекторов. И пока эти мудаки чесали головы, что делать и как докладывать, саймоновцы успели обработать информацию, рассчитать курс ракет, ну и вдарить тяжёлыми «Свиньями» с разделяющимися боеголовками. Теперь головы посыпаются гроздьями, царь всех накажет со всей строгостью.
- А что, раньше такого не случалось? – поинтересовался я.

- Такого? Такого, как вчера ещё не случалось. Город сильно пострадал, только в нашей «Лезинке» двадцать пять убитыми, половина из них девчонки.

Помолчали немного, я лежал, обдумывая информацию. Да уж, на самом деле просто полная жесть попасть под такой обстрел. И девчонок жалко, вспомнил глаза погибшей на плацу курсантки, и по телу пробежал озноб. В голове просто не укладывалось, зачем и кому это надо – убивать красивых девушек, им ведь надо рожать, дарить любовь, и радоваться жизни, а вместо этого всего сейчас лежат, страшные и окоченевшие в морге. Что за мир?..

Лейтенант с озорством посмотрел на Беликову и сменил тему:

- Знаешь, кто тебя спас?

- Знаю! – тихо ответила та.

- Вон, князь на руках до казармы тебя тащил, сам раненый. А перед этим привлёк внимание спасателей, успели «зелёного» прилепить, а то… - в глазах Сандалло на секунду промелькнула мрачная тень. – Теперь просто обязана Мартынову наследника родить! А ты как думала?

Девушка покраснела, а взводный встал со стула.

- Пойду, зайду к Паскельману, его тоже вчера осколком зацепило. Одежду вам скоро принесут, всё, до скорого!

Он вышел, но тут же в палату ворвались важного вида господин с дамой, похоже, что родители курсантки Беликовой, в сопровождении трёх офицеров из штаба училища.

- Девочка моя! – эффектного вида женщина лет пятидесяти, такая же светловолосая, как и Ленка, подскочила к койке с юной княгиней, и зарыдала, схватив и обняв девушку. – Ты цела, хвала небесам!

К ним подошёл Ленкин отец, высокий и могучий мужик в чёрном деловом костюме, поцеловал дочь в лоб, затем уселся на стул, на котором только что восседал Сандалло.

- Мы так рады, что ты жива, доченька! – приятным баритоном произнёс он. – Похоже, что идея с твоей учёбой была неуместной.

- Нет, папенька, - быстро заговорила княгиня. – Я хочу остаться здесь. Всё хорошо.

И бросила взгляд на меня.

- Даже так? – князь Беликов хмуро покосился на меня. – Говорят, что это ты её спас?

Кивнул ему в ответ, пытаясь выдержать тяжёлый взгляд в упор. Совсем, как у Ольгиного отца тогда, у дискотеке в Лазурска, неужели и я когда-нибудь буду так же смотреть на приятелей своей дочери? Ага, доживи ещё, ответил сам себе, до дочери.

- Благодарю тебя, юноша, - князь протянул руку. – Князь Беликов Олег Степанович.

- Алексей Мартынов. –представился я, и пожал протянутую пятерню. – Да пустяки!

- Нет, не пустяки! – запротестовала мамаша, вытирая слёзы радости с щёк. – Это настоящий подвиг!

- Держи, Алексей, - Беликов снял с пальца увесистый золотой перстень с каким-то гербом, и протянул мне. – Продавать не советую, ибо открывает многие двери. Понимаешь, о чём я?

- Вполне, - кивнул я. – Но это лишнее.

- Я так не думаю! – с напором изрёк князь. – И не терплю отказов!

Пришлось надеть украшение на средний палец правой руки, да и то, тот был слишком тонким для такого большого перстня.

- Мы так волновались, - глаза Ленкиной матери вновь налились слезами, а голос дрогнул. – И бабушка тоже так расстроилась, всю ночь плакала…

- Обеспечьте моей дочери надлежащий уход и отдельную палату! – тем временем давал распоряжения штабным её отец, кивнул на меня. – И его в отдельную, чтобы всё было в лучшем виде! Всё ясно?

- Так точно, господин генерал-майор! – заблеяли те. – Всё сделаем, не стоит беспокоиться!

    Отвернулся в сторону, и закрыл глаза, нащупывая пальцами перстень. Было ясно, что я не особо пришёлся по душе этому властному папеньке. Наверняка пробил меня по своим каналам, что я за гусь и каких кровей. Остро захотелось увидеть родителей, ну где же вы? В душу вкралась чёрная тоска, лежал и чувствовал себя, перефразируя Карлсона с крыши, самым несчастным человеком на свете.

   Вскоре Ленкины родители ушли, и юную княгиню прямо на койке укатили из палаты, оставив меня в одиночестве, да ещё в весьма раздосадованных чувствах. Ну вот, только надеялся почесать языками с девушкой, и на тебе, облом! Да и само ощущение её присутствия рядом сладостно кружило голову, заставляя сильнее биться сердце…

- Алексей? – в палату вновь вошёл князь Беликов. На этот раз он был один, величественно подошёл к моей койке.

- Да? – повернулся к нему я, примерно представляя, что он сейчас мне скажет.

- Советую на будущее, князь, - прищурившись, начал Олег Степанович. – Особых планов на мою дочь не строить. Понимаешь, о чём я сейчас говорю? Она обручена вот уже как три года с графом Ван Роузеном, очень перспективный молодой человек, скажу тебе. Так что мы друг друга поняли, князь?

- Ещё бы! – бесцветным голосом ответил я.

- Я говорил, ты слышал. Был рад знакомству, и ещё раз благодарю за спасение своей дочери. Всего хорошего! – И князь не спеша покинул помещение.

Твою ж дивизию… Лежал, и улыбался сам себе. Это ж что за мир такой, где все против меня? Ну, за исключением пары-тройки человек. А не пойти бы вам лесом, подумалось, великий князь Беликов, вместе с перспективным графом Ван Хреном? Надо будет, и кольцо твоё тебе же в задницу запихну, а то пришёл тут условия ставить…