Узники солнца (последнее: "Свет твоих глаз")

Последнее
«Свет твоих глаз»

В день рождения моего друга я пришёл к его дому с завёрнутой в бумагу картиной, нашим общим с Полиной подарком. Учитывая то, что все картины, о которых я говорил в своём рассказе, не совсем обычны, наш подарок, пожалуй, был ещё более необычен, хотя и вряд ли бы удостоился выставки произведений искусства. Это была репродукция с сенситивного полотна (для того, кто не знаком с этим полотном, скажу, что репродукция и оригинал в отношении произведений, выполненных на нём, есть одно и то же, единственное их отличие в том, что повесить на стену или подарить кому-то можно только репродукцию, оригинал же остаётся на самом сенсетивно-репродуктивном полотне и переходит затем в банк его памяти), на которой изображено одно из любимых мест Вина на Земле, куда он часто приходил во время прогулки, а также и сам Вин. Автором произведения была, разумеется, Полина, но не обошлось и без моего участия в нём. Я радовался нашему подарку, как ребёнок, ибо знал – он будет иметь огромную ценность для моего друга.
Позвонив в дверь, за которой звучала легко узнаваемая мною музыка, я поставил картину возле стены, чтобы, прежде чем вручить её виновнику торжества, поздороваться, обняться с ним и пожелать ему доброго здравия. Однако дверь никто не открыл. «Музыка – это, конечно очень хорошо, - подумал я, - но иногда за ней можно не расслышать звонок гостя». Мне пришлось позвонить ещё раз и ещё… но увидеть на пороге Вина так и не посчастливилось. Что ж, порой для того, чтобы поступить в общих интересах, приходится раздвигать рамки приличия. Не дожидаясь ответа, я открыл дверь; взял картину и вошёл в дом.
Музыка стала немного громче, но она не была настолько громкой, чтобы заглушить звонок. Я прошёл через безлюдную гостиную в комнату, откуда она доносилась, и увидел там Полину. Всё стало понятно. Вина дома не было, а Полина была поглощена игрой на электрической гитаре, так что услышать что-либо, кроме музыки, конечно, не могла. Я не стал её тревожить. Тихо поставил картину на пол возле двери, а сам опустился на стоящий при входе пуфик.
Гитарные ноты легко проникали в сердце и пробуждали воображение… Это были ноты “TheLightofYourEyes” из незабываемого альбома Neuronium. И я бы рад был дослушать произведение до конца, но Полина, которая в какой-то момент заметила моё присутствие, вдруг перестала играть, повернулась ко мне и, сняв наушники, сказала:
- Прости, я не услышала, как ты звонил. Ведь ты звонил?
- Да, я звонил…
Её голос был тихим, как будто усталым, но не составляло труда догадаться, что за ним скрывалось беспокойство.
- Что-то случилось? – озабоченно спросил я.
- Вина почему-то до сих пор нет дома.
- Должно быть, на это есть причины.
Полина отложила гитару, выключила музыкальное оборудование.
- Он оставил странную записку, - произнесла она ещё тише, чем внушила беспокойство и мне.
Мы вышли в гостиную, где на столе лежал лист бумаги с несколькими словами.
- Что это? – вырвалось у меня при виде безобразного, дрожащего почерка, который сложно было разобрать. Мой вопрос заставил переживать её ещё больше.
- Это Вин написал…
- Я не могу прочесть…
- Я тоже не сразу поняла. Здесь написано: «Скоро вернусь. Вин».
- Записка действительно странная. Но в самом содержании ничего странного нет. Если он написал, что скоро вернётся, значит, скоро вернётся, нужно просто немного подождать.
Видя, что мои слова нисколько не утешили Полину, я обнял её.
- Я вернулась домой три часа назад, и его до сих пор нет… Я чувствую, что с ним что-то не так…
- Но… что может быть не так?.. У него сегодня день рождения… Вин хоть и очень спокойный, но на выдумки тоже горазд… Предполагаю, что он решил устроить нам какой-нибудь сюрприз. Просто он не подумал о том, что ты будешь сильно за него переживать.
- Нет. Он не мог не подумать. Он знает, что я по малейшему поводу начинаю за него переживать.
- Ну, тогда что-то очень срочное…
- Срочность не изменила бы настолько его почерк…
- В таком случае предлагаю просто ещё немного подождать. Он вернётся и сам обо всём расскажет.
Она отстранилась от меня и твёрдо сказала:
- Нет, лучше не сидеть и не ждать!
Видя её решительность, я подумал, что она, возможно, права. Но как раз в этот момент раздался звонок. Это нас не сильно обнадёжило потому, как вряд ли бы Вин стал звонить в собственную дверь, но всё-таки…
- Роберт, пожалуйста, открой ты, - попросила Полина. Сказала и ушла в свою комнату.
Я открыл. За дверью стоял Сергей Фёдорович.
- Добрый день в хату! – по-свойски поздоровался со мной он. – А чего это, позвольте узнать, мистер Роберт, вид у вас такой озабоченный?
- Сергей Фёдорович, дорогой мой, - сказал я, - вы, как всегда, в нужное время в нужном месте…
- Ну а как же… ведь сегодня у мистера Винера день рождения, и я не мог не прилететь поздравить его и не вручить ему этот, хотя и скромный, но душевный подарок.
Сергей Фёдорович поднял руку, в которой держал предмет, напоминающий старинный фолиант.
- Эта шкатулка ручной работы. Мы сделали её, можно сказать, всей семьёй.
Я взял в руки шкатулку и с помощью Сергея Фёдоровича открыл её. На внутренней стороне крышки была сделана надпись: «Любимому учителю и дорогому другу. От Сергея Фёдоровича, сына Станислава и дочки Алёны». Прочтя её, я неожиданно прослезился и подумал: «Хорошо, что Полина не видит моих слёз».
- Ваш подарок бесценен… - сказал я.
- Да, но, вообще-то, хотелось услышать это от самого мистера Винера… Что с вами, мистер Роберт?
- Но сейчас нам необходима ваша помощь, - закончил я свою мысль.
Тут к нам вышла Полина, чей внешний вид говорил о готовности отправиться на поиски. Сергей Фёдорович перенёс внимание на неё.
- Дитя моё, как я рад тебя видеть!
- Здравствуйте, Сергей Фёдорович. Вы прилетели на своём купере?
- А как же!
- Нам нужна ваша помощь! Вин пропал, его нужно найти!
- Как пропал?..
- Он оставил на столе вот это, и прошло уже более трёх часов с тех пор, как он ушёл.
Сергей Фёдорович взял протянутую ему записку, несколько раз провёл по ней взглядом, после чего решил поднести её ближе к свету…
- Угу, - только и издал он звук . И потом ещё с полминуты пытался вникнуть в её содержание. – Найти рациональное объяснение тому, что каллиграфический почерк мистера Винера столь резко изменился в худшую сторону, и впрямь не просто… Ну, а как насчёт того, чтобы связаться с ним?..
- Его коммуникатор остался дома, - сказала Полина.
- Стало быть, он намеренно не взял его с собой.
- Почему? – спросил я.
- Если вводишь координаты какой-нибудь отдалённо-безлюдной местности, авторобот напоминает о необходимости иметь его при себе...
- Я об этом не подумала. Ведь, если так, то круг поиска сужается. Он мог полететь только в такое место, где есть транспортная стоянка.
- Как-то всё-таки несильно он сужается, - подумав, сказал Сергей Фёдорович. – Таких мест не так уж и мало.
- Может быть, тогда у вас есть предположения, куда он мог полететь? – спросил я.
- Ладно, идёмте.
В купере для того, чтобы разобраться, что могло случиться с Вином, я предложил Полине поработать над этим вопросом методом исключения.
- Признаюсь тебе, у меня возникла нелепая мысль, что Вина могли похитить…
- Эта мысль и вправду нелепая. Нет, это исключено. Как ты мог такое подумать?
И я уже был не рад, что признался ей в этом.
- Ну, пока мы не можем исключить даже это…
- Тогда, в чём смысл твоего метода? – холодно сказала она.
- В исключении всего лишнего. Но исключить что-то мы можем только сообща…
- Хорошо, твоя мысль и вправду нелепая, её можно исключить.
Я пристально посмотрел на неё и сделал вывод, что, вероятно, она не ошибается.
- Ладно. Идём дальше… Что именно тебя вынуждает думать, что с ним что-то случилось?
- Не знаю…
Я ждал, пока она соберётся с мыслями. И через некоторое время, когда уже потерял надежду услышать от неё что-то большее, она сказала:
- Вин не всегда хорошо себя чувствует. У него довольно часто возникают головные боли.
Я мысленно разочаровался: Полина говорит о чём-то относительно данного случая несущественном.
- Периодически он приходит домой уставшим, не просто уставшим, а буквально изнурённым, с единственным желанием упасть на кровать…
- К сожалению, эта информация нам вряд ли поможет…
Но, проигнорировав моё замечание, Полина продолжала неторопливо составлять свой рассказ:
- Как-то раз я пришла ночью к нему в комнату, - потому что мне показалось, что я что-то услышала, какой-то шум или, может быть, крик… не знаю, не уверена, так как спала. Вин сидел за своим рабочим столом, обхватив руками голову. Я зажгла ночник. При свете стало очевидно, что ему нездоровится. Он тотчас же попросил выключить свет. Я ответила, что выполню его просьбу только в том случае, если он мне скажет, что с ним происходит. Он сказал что-то про электрический ток, что его «слегка пощекотало». Но в общем я так и не поняла, что произошло, как могло его угораздить получить разряд тока. А на следующий день после такой «щекотки» он не полетел в школу. И, кажется, экстрасенсорные способности его открылись именно после той ночи.
- И поэтому ты переживаешь за него?..
- А как можно не переживать… Мне часто снится сон: с чувством тревоги я прихожу к нему в комнату… иногда не нахожу в ней его и успокаиваюсь, а иногда всё равно что-то продолжает вызывать во мне это чувство; а бывает, вижу его за письменным столом, поглощённого работой – в этом случае я, зная, что он меня не замечает, просто стою, смотрю на него…
- Вот видишь, и твои сны не дают поводов для беспокойства.
- Не знаю, я не уверена…
- Лично я не чувствую, что с ним произошла какая-то беда. Я хоть и не экстрасенс, но мне кажется, если бы с ним произошло что-то нехорошее, я бы это почувствовал.
Я думал, она скажет, что ощущает обратное. Но она этого не сказала, а в её взгляде я прочёл желание довериться мне.
- Знаешь, Вин порой бывает странным…
Эта её фраза прозвучала намного лучше. То ли я на неё так повлиял, то ли само собой пришло время отвлечься от переживаний, но в её голосе уже не было того напряжения.
- В каком смысле? – спросил я. – По-моему, твой брат как раз тот человек, который ни при каких обстоятельствах не ведёт себя странно.
Но тут Сергей Фёдорович вынужден был перебить нас по случаю того, что Вина в одном из предполагаемых мест не оказалось.
- Но ничего, это даже хорошо, что его здесь нет, - утешал он.
- Куда сейчас держим путь? – осведомился я.
- К побережью Бархатного моря, разумеется, одному из его любимых мест, куда мне неоднократно доводилось за ним летать. Я почти уверен, что он там.
Получив от Сергея Фёдоровича заряд оптимизма, мы вернулись к нашему разговору.
- Так, в каком же смысле он странный?..
- А ты, как художник, разве этого не заметил?
- Зачем бы я тебя тогда спрашивал? Нет, я не понимаю, о чём ты…
- Ну да… Что, скажем, необычного в том, что больше года он ходил в такой одежде, которую люди носили двести, а может быть, и триста лет назад?! Между прочим, он специально заказал её, а ни где-то случайно приобрёл по причине отсутствия вкуса.
Меня вдруг взволновали Полинины слова. Мысленно я вернулся в день нашего с Вином знакомства и всё понял: именно старомодный костюм вызвал во мне повышенный интерес к нему, а интерес в свою очередь привёл к тому, что мы за какой-нибудь час или два стали друзьями…
- И как ты сама это объясняешь?
Хотя объяснять было нечего.
- Не я, а он это объяснял тем, что ждёт одного гостя. И его совсем не пугало то обстоятельство, что, кроме него, на Далмаке больше никто так не одевается.
- А зря, между прочим… Очень неплохой костюм.
- Ты шутишь?..
- Вовсе нет. А какого гостя он ждал, он тебе не говорил?
- Нет. Но это и так стало понятно…
- Что понятно?
- Ты играешь со мной?.. – и она принялась сверлить меня взглядом, пытаясь понять, играю я или нет.
В ответ я пожал плечами и покрутил головой.
- Он ждал тебя!
Из меня внезапно вырвался такой смех, который являлся одновременно и плачем.
- В тот вечер, - я имею в виду, после того, как вы с ним встретились, - он был сам на себя не похож. Всегда такой спокойный и уравновешенный, он радовался вашей встрече, словно ребёнок. Он буквально сошёл с ума. Ликовал, повторяя: он художник, он художник! Помню я даже стала опасаться за него: ведь он ни разу в жизни так не радовался, с непривычки – мало ли – сердце может не выдержать… А потом – в тот же самый вечер – он попросил меня сыграть что-нибудь. Я начала играть его любимую прелюдию, а он стал под неё танцевать… Вин никогда не танцевал, вообще никогда… А тут он вдруг исполнил танец, такой волшебный космический танец, который сам же на ходу сочинил. И после этого ты говоришь: он не странный. И именно вскоре после встречи с тобой, он впервые за целый год надел приличный костюм. Согласись, вряд ли это могло быть совпадением…
Слушая её, я продолжал смеяться и плакать одновременно.
- Да что с тобой, Роберт? Ты смеёшься или ты плачешь?!
- Конечно, у вас своя история, и меня в неё посвящать не нужно, - вошла она в образ обиженного ребёнка.
А между тем у Сергея Фёдоровича появилась для нас новость.
- Справа по борту на безлюдной части побережья замечен человек, - рапортовал он: – это мужчина, он невысок ростом, слегка полноват…
В этот момент, не дожидаясь дальнейшего развития темы, мы бросились к противоположному окну.
- … в целом неправдоподобно похож на мистера Винера, - продолжал Сергей Фёдорович, поворачивая купер в его сторону. – С вашего позволения, друзья, предположу, что это он и есть! А, основываясь на том, что объект движется, - хотя в данный момент он как раз-таки остановился и смотрит на нас, - осмелюсь сделать заключение о его целости и невредимости. Также сообщаю вам, что в настоящее время «Узник Солнца» идёт на посадку, - следовательно, во всём вышесказанном вам скоро представится возможность убедиться самим!
Купер приземлился в нескольких десятках ярдов от Вина. Дверь открылась, и мы с Полей, взявшись за руки, побежали к нему.
Он был так же, как и мы, неописуемо рад встрече. Когда мы приблизились, сделал шаг в нашу сторону, и заключил нас обоих в родственные объятия.
- Ты ждал, - говорил я от избытка чувств. – Ты знал, что я приду, и ждал… Этот свет в твоих глазах… объясняет твоё сегодняшнее исчезновение, ведь так?! Это то, о чём ты говорил?! Да, это то!.. Ты не смог написать записку, потому что… потому что рука не слушалась тебя после такого… Может быть, ты не можешь и говорить… Но даже, если так, главное, ты жив и здоров, и ты с нами! Скажи, какое оно, наше внутреннее солнце?! Такое же яркое, как то, что светит над нами?!
Вин отрицательно покачал головой.
- Нет?! Оно ещё ярче?!
На этот раз Вин сделал вид, что вынужден согласиться со мной.
- Оно гораздо ярче?!
На лице его появилась радостная улыбка, и он закивал головой.
- Да, оно гораздо ярче!
- Вероятно, ты мог прийти к нему раньше… - продолжал я, пытаясь прочесть ответ в его взгляде. – Но ты ждал меня… Прежде, чем встретить восход, ты хотел дождаться меня…
А помнишь, как я толкнул тебя тогда, возле реки?! Помнишь?! Ведь когда это сделал, я почувствовал, что оттолкнул от себя единственного родного и близкого человека, который у меня остался!
Ах ты, мудрец! Прозорливец! Тебе удалось сделать нечто немыслимое: возродить нашу семью! Мой друг и мой брат! Я люблю тебя! Люблю, люблю, люблю!

Конец.
Роман писался на протяжении нескольких лет. Последние изменения в него внесены спустя долгое время, в мае 2025 года.

Регистрационный номер №0540621

от Вчера в 21:06

[Скрыть] Регистрационный номер 0540621 выдан для произведения:
Последнее
«Свет твоих глаз»

В день рождения моего друга я пришёл к его дому с завёрнутой в бумагу картиной, нашим общим с Полиной подарком. Учитывая то, что все картины, о которых я говорил в своём рассказе, не совсем обычны, наш подарок, пожалуй, был ещё более необычен, хотя и вряд ли бы удостоился выставки произведений искусства. Это была репродукция с сенситивного полотна (для того, кто не знаком с этим полотном, скажу, что репродукция и оригинал в отношении произведений, выполненных на нём, есть одно и то же, единственное их отличие в том, что повесить на стену или подарить кому-то можно только репродукцию, оригинал же остаётся на самом сенсетивно-репродуктивном полотне и переходит затем в банк его памяти), на которой изображено одно из любимых мест Вина на Земле, куда он часто приходил во время прогулки, а также и сам Вин. Автором произведения была, разумеется, Полина, но не обошлось и без моего участия в нём. Я радовался нашему подарку, как ребёнок, ибо знал – он будет иметь огромную ценность для моего друга.
Позвонив в дверь, за которой звучала легко узнаваемая мною музыка, я поставил картину возле стены, чтобы, прежде чем вручить её виновнику торжества, поздороваться, обняться с ним и пожелать ему доброго здравия. Однако дверь никто не открыл. «Музыка – это, конечно очень хорошо, - подумал я, - но иногда за ней можно не расслышать звонок гостя». Мне пришлось позвонить ещё раз и ещё… но увидеть на пороге Вина так и не посчастливилось. Что ж, порой для того, чтобы поступить в общих интересах, приходится раздвигать рамки приличия. Не дожидаясь ответа, я открыл дверь; взял картину и вошёл в дом.
Музыка стала немного громче, но она не была настолько громкой, чтобы заглушить звонок. Я прошёл через безлюдную гостиную в комнату, откуда она доносилась, и увидел там Полину. Всё стало понятно. Вина дома не было, а Полина была поглощена игрой на электрической гитаре, так что услышать что-либо, кроме музыки, конечно, не могла. Я не стал её тревожить. Тихо поставил картину на пол возле двери, а сам опустился на стоящий при входе пуфик.
Гитарные ноты легко проникали в сердце и пробуждали воображение… Это были ноты “TheLightofYourEyes” из незабываемого альбома Neuronium. И я бы рад был дослушать произведение до конца, но Полина, которая в какой-то момент заметила моё присутствие, вдруг перестала играть, повернулась ко мне и, сняв наушники, сказала:
- Прости, я не услышала, как ты звонил. Ведь ты звонил?
- Да, я звонил…
Её голос был тихим, как будто усталым, но не составляло труда догадаться, что за ним скрывалось беспокойство.
- Что-то случилось? – озабоченно спросил я.
- Вина почему-то до сих пор нет дома.
- Должно быть, на это есть причины.
Полина отложила гитару, выключила музыкальное оборудование.
- Он оставил странную записку, - произнесла она ещё тише, чем внушила беспокойство и мне.
Мы вышли в гостиную, где на столе лежал лист бумаги с несколькими словами.
- Что это? – вырвалось у меня при виде безобразного, дрожащего почерка, который сложно было разобрать. Мой вопрос заставил переживать её ещё больше.
- Это Вин написал…
- Я не могу прочесть…
- Я тоже не сразу поняла. Здесь написано: «Скоро вернусь. Вин».
- Записка действительно странная. Но в самом содержании ничего странного нет. Если он написал, что скоро вернётся, значит, скоро вернётся, нужно просто немного подождать.
Видя, что мои слова нисколько не утешили Полину, я обнял её.
- Я вернулась домой три часа назад, и его до сих пор нет… Я чувствую, что с ним что-то не так…
- Но… что может быть не так?.. У него сегодня день рождения… Вин хоть и очень спокойный, но на выдумки тоже горазд… Предполагаю, что он решил устроить нам какой-нибудь сюрприз. Просто он не подумал о том, что ты будешь сильно за него переживать.
- Нет. Он не мог не подумать. Он знает, что я по малейшему поводу начинаю за него переживать.
- Ну, тогда что-то очень срочное…
- Срочность не изменила бы настолько его почерк…
- В таком случае предлагаю просто ещё немного подождать. Он вернётся и сам обо всём расскажет.
Она отстранилась от меня и твёрдо сказала:
- Нет, лучше не сидеть и не ждать!
Видя её решительность, я подумал, что она, возможно, права. Но как раз в этот момент раздался звонок. Это нас не сильно обнадёжило потому, как вряд ли бы Вин стал звонить в собственную дверь, но всё-таки…
- Роберт, пожалуйста, открой ты, - попросила Полина. Сказала и ушла в свою комнату.
Я открыл. За дверью стоял Сергей Фёдорович.
- Добрый день в хату! – по-свойски поздоровался со мной он. – А чего это, позвольте узнать, мистер Роберт, вид у вас такой озабоченный?
- Сергей Фёдорович, дорогой мой, - сказал я, - вы, как всегда, в нужное время в нужном месте…
- Ну а как же… ведь сегодня у мистера Винера день рождения, и я не мог не прилететь поздравить его и не вручить ему этот, хотя и скромный, но душевный подарок.
Сергей Фёдорович поднял руку, в которой держал предмет, напоминающий старинный фолиант.
- Эта шкатулка ручной работы. Мы сделали её, можно сказать, всей семьёй.
Я взял в руки шкатулку и с помощью Сергея Фёдоровича открыл её. На внутренней стороне крышки была сделана надпись: «Любимому учителю и дорогому другу. От Сергея Фёдоровича, сына Станислава и дочки Алёны». Прочтя её, я неожиданно прослезился и подумал: «Хорошо, что Полина не видит моих слёз».
- Ваш подарок бесценен… - сказал я.
- Да, но, вообще-то, хотелось услышать это от самого мистера Винера… Что с вами, мистер Роберт?
- Но сейчас нам необходима ваша помощь, - закончил я свою мысль.
Тут к нам вышла Полина, чей внешний вид говорил о готовности отправиться на поиски. Сергей Фёдорович перенёс внимание на неё.
- Дитя моё, как я рад тебя видеть!
- Здравствуйте, Сергей Фёдорович. Вы прилетели на своём купере?
- А как же!
- Нам нужна ваша помощь! Вин пропал, его нужно найти!
- Как пропал?..
- Он оставил на столе вот это, и прошло уже более трёх часов с тех пор, как он ушёл.
Сергей Фёдорович взял протянутую ему записку, несколько раз провёл по ней взглядом, после чего решил поднести её ближе к свету…
- Угу, - только и издал он звук . И потом ещё с полминуты пытался вникнуть в её содержание. – Найти рациональное объяснение тому, что каллиграфический почерк мистера Винера столь резко изменился в худшую сторону, и впрямь не просто… Ну, а как насчёт того, чтобы связаться с ним?..
- Его коммуникатор остался дома, - сказала Полина.
- Стало быть, он намеренно не взял его с собой.
- Почему? – спросил я.
- Если вводишь координаты какой-нибудь отдалённо-безлюдной местности, авторобот напоминает о необходимости иметь его при себе...
- Я об этом не подумала. Ведь, если так, то круг поиска сужается. Он мог полететь только в такое место, где есть транспортная стоянка.
- Как-то всё-таки несильно он сужается, - подумав, сказал Сергей Фёдорович. – Таких мест не так уж и мало.
- Может быть, тогда у вас есть предположения, куда он мог полететь? – спросил я.
- Ладно, идёмте.
В купере для того, чтобы разобраться, что могло случиться с Вином, я предложил Полине поработать над этим вопросом методом исключения.
- Признаюсь тебе, у меня возникла нелепая мысль, что Вина могли похитить…
- Эта мысль и вправду нелепая. Нет, это исключено. Как ты мог такое подумать?
И я уже был не рад, что признался ей в этом.
- Ну, пока мы не можем исключить даже это…
- Тогда, в чём смысл твоего метода? – холодно сказала она.
- В исключении всего лишнего. Но исключить что-то мы можем только сообща…
- Хорошо, твоя мысль и вправду нелепая, её можно исключить.
Я пристально посмотрел на неё и сделал вывод, что, вероятно, она не ошибается.
- Ладно. Идём дальше… Что именно тебя вынуждает думать, что с ним что-то случилось?
- Не знаю…
Я ждал, пока она соберётся с мыслями. И через некоторое время, когда уже потерял надежду услышать от неё что-то большее, она сказала:
- Вин не всегда хорошо себя чувствует. У него довольно часто возникают головные боли.
Я мысленно разочаровался: Полина говорит о чём-то относительно данного случая несущественном.
- Периодически он приходит домой уставшим, не просто уставшим, а буквально изнурённым, с единственным желанием упасть на кровать…
- К сожалению, эта информация нам вряд ли поможет…
Но, проигнорировав моё замечание, Полина продолжала неторопливо составлять свой рассказ:
- Как-то раз я пришла ночью к нему в комнату, - потому что мне показалось, что я что-то услышала, какой-то шум или, может быть, крик… не знаю, не уверена, так как спала. Вин сидел за своим рабочим столом, обхватив руками голову. Я зажгла ночник. При свете стало очевидно, что ему нездоровится. Он тотчас же попросил выключить свет. Я ответила, что выполню его просьбу только в том случае, если он мне скажет, что с ним происходит. Он сказал что-то про электрический ток, что его «слегка пощекотало». Но в общем я так и не поняла, что произошло, как могло его угораздить получить разряд тока. А на следующий день после такой «щекотки» он не полетел в школу. И, кажется, экстрасенсорные способности его открылись именно после той ночи.
- И поэтому ты переживаешь за него?..
- А как можно не переживать… Мне часто снится сон: с чувством тревоги я прихожу к нему в комнату… иногда не нахожу в ней его и успокаиваюсь, а иногда всё равно что-то продолжает вызывать во мне это чувство; а бывает, вижу его за письменным столом, поглощённого работой – в этом случае я, зная, что он меня не замечает, просто стою, смотрю на него…
- Вот видишь, и твои сны не дают поводов для беспокойства.
- Не знаю, я не уверена…
- Лично я не чувствую, что с ним произошла какая-то беда. Я хоть и не экстрасенс, но мне кажется, если бы с ним произошло что-то нехорошее, я бы это почувствовал.
Я думал, она скажет, что ощущает обратное. Но она этого не сказала, а в её взгляде я прочёл желание довериться мне.
- Знаешь, Вин порой бывает странным…
Эта её фраза прозвучала намного лучше. То ли я на неё так повлиял, то ли само собой пришло время отвлечься от переживаний, но в её голосе уже не было того напряжения.
- В каком смысле? – спросил я. – По-моему, твой брат как раз тот человек, который ни при каких обстоятельствах не ведёт себя странно.
Но тут Сергей Фёдорович вынужден был перебить нас по случаю того, что Вина в одном из предполагаемых мест не оказалось.
- Но ничего, это даже хорошо, что его здесь нет, - утешал он.
- Куда сейчас держим путь? – осведомился я.
- К побережью Бархатного моря, разумеется, одному из его любимых мест, куда мне неоднократно доводилось за ним летать. Я почти уверен, что он там.
Получив от Сергея Фёдоровича заряд оптимизма, мы вернулись к нашему разговору.
- Так, в каком же смысле он странный?..
- А ты, как художник, разве этого не заметил?
- Зачем бы я тебя тогда спрашивал? Нет, я не понимаю, о чём ты…
- Ну да… Что, скажем, необычного в том, что больше года он ходил в такой одежде, которую люди носили двести, а может быть, и триста лет назад?! Между прочим, он специально заказал её, а ни где-то случайно приобрёл по причине отсутствия вкуса.
Меня вдруг взволновали Полинины слова. Мысленно я вернулся в день нашего с Вином знакомства и всё понял: именно старомодный костюм вызвал во мне повышенный интерес к нему, а интерес в свою очередь привёл к тому, что мы за какой-нибудь час или два стали друзьями…
- И как ты сама это объясняешь?
Хотя объяснять было нечего.
- Не я, а он это объяснял тем, что ждёт одного гостя. И его совсем не пугало то обстоятельство, что, кроме него, на Далмаке больше никто так не одевается.
- А зря, между прочим… Очень неплохой костюм.
- Ты шутишь?..
- Вовсе нет. А какого гостя он ждал, он тебе не говорил?
- Нет. Но это и так стало понятно…
- Что понятно?
- Ты играешь со мной?.. – и она принялась сверлить меня взглядом, пытаясь понять, играю я или нет.
В ответ я пожал плечами и покрутил головой.
- Он ждал тебя!
Из меня внезапно вырвался такой смех, который являлся одновременно и плачем.
- В тот вечер, - я имею в виду, после того, как вы с ним встретились, - он был сам на себя не похож. Всегда такой спокойный и уравновешенный, он радовался вашей встрече, словно ребёнок. Он буквально сошёл с ума. Ликовал, повторяя: он художник, он художник! Помню я даже стала опасаться за него: ведь он ни разу в жизни так не радовался, с непривычки – мало ли – сердце может не выдержать… А потом – в тот же самый вечер – он попросил меня сыграть что-нибудь. Я начала играть его любимую прелюдию, а он стал под неё танцевать… Вин никогда не танцевал, вообще никогда… А тут он вдруг исполнил танец, такой волшебный космический танец, который сам же на ходу сочинил. И после этого ты говоришь: он не странный. И именно вскоре после встречи с тобой, он впервые за целый год надел приличный костюм. Согласись, вряд ли это могло быть совпадением…
Слушая её, я продолжал смеяться и плакать одновременно.
- Да что с тобой, Роберт? Ты смеёшься или ты плачешь?!
- Конечно, у вас своя история, и меня в неё посвящать не нужно, - вошла она в образ обиженного ребёнка.
А между тем у Сергея Фёдоровича появилась для нас новость.
- Справа по борту на безлюдной части побережья замечен человек, - рапортовал он: – это мужчина, он невысок ростом, слегка полноват…
В этот момент, не дожидаясь дальнейшего развития темы, мы бросились к противоположному окну.
- … в целом неправдоподобно похож на мистера Винера, - продолжал Сергей Фёдорович, поворачивая купер в его сторону. – С вашего позволения, друзья, предположу, что это он и есть! А, основываясь на том, что объект движется, - хотя в данный момент он как раз-таки остановился и смотрит на нас, - осмелюсь сделать заключение о его целости и невредимости. Также сообщаю вам, что в настоящее время «Узник Солнца» идёт на посадку, - следовательно, во всём вышесказанном вам скоро представится возможность убедиться самим!
Купер приземлился в нескольких десятках ярдов от Вина. Дверь открылась, и мы с Полей, взявшись за руки, побежали к нему.
Он был так же, как и мы, неописуемо рад встрече. Когда мы приблизились, сделал шаг в нашу сторону, и заключил нас обоих в родственные объятия.
- Ты ждал, - говорил я от избытка чувств. – Ты знал, что я приду, и ждал… Этот свет в твоих глазах… объясняет твоё сегодняшнее исчезновение, ведь так?! Это то, о чём ты говорил?! Да, это то!.. Ты не смог написать записку, потому что… потому что рука не слушалась тебя после такого… Может быть, ты не можешь и говорить… Но даже, если так, главное, ты жив и здоров, и ты с нами! Скажи, какое оно, наше внутреннее солнце?! Такое же яркое, как то, что светит над нами?!
Вин отрицательно покачал головой.
- Нет?! Оно ещё ярче?!
На этот раз Вин сделал вид, что вынужден согласиться со мной.
- Оно гораздо ярче?!
На лице его появилась радостная улыбка, и он закивал головой.
- Да, оно гораздо ярче!
- Вероятно, ты мог прийти к нему раньше… - продолжал я, пытаясь прочесть ответ в его взгляде. – Но ты ждал меня… Прежде, чем встретить восход, ты хотел дождаться меня…
А помнишь, как я толкнул тебя тогда, возле реки?! Помнишь?! Ведь когда это сделал, я почувствовал, что оттолкнул от себя единственного родного и близкого человека, который у меня остался!
Ах ты, мудрец! Прозорливец! Тебе удалось сделать нечто немыслимое: возродить нашу семью! Мой друг и мой брат! Я люблю тебя! Люблю, люблю, люблю!

Конец.
Роман писался на протяжении нескольких лет. Последние изменения в него внесены спустя долгое время, в мае 2025 года.

Узники солнца (этюд 33 "Старые фотографии")

Рейтинг: 0 9 просмотров

Комментарии (0)

Нет комментариев. Ваш будет первым!