Саня Чёрт. 1 Конвойный отряд

– Вернётся с полевых Саня Чёрт, проведёт те мастер-класс! Чего лыбитесь, правильно говорю?
Ноябрь, тучи, смог – небо приплюснуло тюремную зону. Шахтовая подземная тюрьма отапливается углём. С холма она выглядит как дымный провал, опоясанный пятью кругами красноватой сплошной подсветки.
– Санёк? Не откажет… Он до-обрый…
Ветрище со всех сторон атаковал кузов грузовика, крутил пыль, гнал следом за колючку, дым разворачивал обратно к трубе. Высоко над ней проплывал узкий разрыв между тучами, синеватый как шрам на продрогшем теле. Холодина отступала по мере спуска к шлагбауму, в отличие от тревоги.
– Что есть, то есть: Саша – природный чертяка…
Чем ближе проходная, тем слабей палёный запах, сушащий нёбо. За вертушкой гарь и темень пропадали, как инъекция в крови.
– Не понял… Кто-то засомневался, что Санька – всем чертям чёрт?
Порывы ветра то за шкирку, то в лицо: «Стой, куда прёшься? Беги, беги». Как это ни глупо, а было искушение…
После всех тычков близким локтем и надёжным плечом, перечисления товарищами всех памятных им гауптвахт и карцеров, сержант поднапрягся, учуял нехорошее и бросил в общую копилку:
– Отбой паниковать, до конца года ещё целый декабрь. Справишься. Ребята правильно говорят, вернётся Саня Чертогий, покажет тебе класс.
Саня вернулся и показал.
Месяц прошёл, а как вчера:
– Манраж? Время тю-тю? На календарь надо было смотреть, Малёк, не только на часы до обеда! Вырулим, не дребезжи.
…
Малёк, лейтенант конвоя едва не упустил заключённого. Не в смысле побега, а том смысле, что перед концом срока не спровоцировал на этот самый побег, не добил, короче. Из особой тюрьмы ПрИсп1-4ТГЗ (четвёртый горизонт залегания) выход предусматривался один единственный: через этот самый четвёртый горизонт – крематорий. Через верх – по милости столичных господ и никак иначе.
Виноват был не Малёк, а надзиратели предыдущих двух ярусов. Раньше надо было добивать, и по правилам, но подопечного не просто так назвали: герр Герой, этнический немец – Константин Кёлер… Подпольщик, мечтатель и практик, создатель альтернативной криптовалюты, он такое выдержал за девять лет, что на финишную прямую вышел прозрачным-хрустальным. Мельче эти осколки ломать было уже некуда. Страха в нём ноль и ненависти тоже, осталось лишь тихое ожидание.
«Не в личных качествах дело! У меня тупо не хватает квалификации. Я чего-то не улавливаю во всём этом… На третьем ярусе пытки запрещены, с подсадным ничего не вытанцовывалось, там строгач – одиночки. Что я-то мог сделать, когда настолько полная изоляция, что и надзирателей как таковых нет. Конвой приводит, конвой уводит, оформляет, контролирует почту, я его перевёл… Ну, и? С чего бы ему вдруг признавать вину или вешаться? Есть люди, на них третий ярус и рассчитан, для которых изоляция – хуже смерти, только Гергерой определённо не из их числа. Какие варианты? Несчастный случай?»
Тот, кто устраивает несчастный случай, подставляется не по-детски. Скрыть это невозможно, а дальше русская рулетка. Начальство может сквозь пальцы посмотреть, может поощрить, а может и без слова пустить в расход.
Умыть руки – худший вариант из всех. Политический выходит в чистую, и какой экзекуцией обернётся это для всего гарнизона, думать не охота.
…
Новогодние мероприятия исчерпались. Завтра будний день.
Глаза в пол, руки в колени. Пустая казарма. Часовая стрелка – на второй… на третий круг. Под двускатной крышей стометрового ангара гулкая тишина. Малёк сидит на бывшей своей койке. Гирлянды ещё не сняли, мерцают.
«С тех пор так и висят… Убрать пора! Мысли мыслишки, тупиковый тупик. Не понимаю: всё так долго тянулось и так быстро закончилось? Прямо вдруг, осознать не успеваешь. Может и не надо, раз всё уже? Я никому не должен, общее дело делали. Общее моё. Бред. Это я тупик. Чего я здесь торчу? Кто на кывыене, кто на клубняке, я как не пойми что. Ребята подумают, что я диверсию провожу под шумок, под праздники, что я засланный какой-нибудь…»
Он уже не «малёк», и комната у него в январе появилась своя отдельная, хоть женись, но кличка осталась.
«Это из-за того, что я расспрашивал много, – безразлично подумал он, – лучше бы самому приглядываться».
Саню Чёрта в гарнизоне тоже одного так звали, хотя все служаки – черти.
«Почему ты сразу к нему не обратился? Не знаю… А должен был? Потому что Саня – безопасник, он – по технике, а с камерой там не имелось проблем. Он из другого подразделения. Он по званию старше. Не в этом дело… А в том, что Саня – чёрт! Хребет сломать, как бы тьфу для него, плёвое дело. Например, идейному, рогом упёртому фанатику. Чёрт его перекусил и сплюнул. Такой своего брата схарчит, не заметит».
С чего бы? И где справедливость? Ведь мастер-класс заключался, собственно, в том, что Саня Чёрт сделал за Малька его работу.
«Подразделение не расформировали благодаря ему, а это меньшее, что нам грозило. Но какой же заносчивый он тип… неприятный!»
Ерунда полная. Саня вообще средний, без выпендрёжа. Ну, может быть, рукава не по уставу закатаны. Видок скучающий, это подбешивает, да и то зря: как сослуживец Чёрт лёгок в общении, отзывчив и очень прост.
 

© Copyright: Женя Стрелец, 2021

Регистрационный номер №0493494

от 1 мая 2021

[Скрыть] Регистрационный номер 0493494 выдан для произведения: – Вернётся с полевых Саня Чёрт, проведёт те мастер-класс! Чего лыбитесь, правильно говорю?
Ноябрь, тучи, смог – небо приплюснуло тюремную зону. Шахтовая подземная тюрьма отапливается углём. С холма она выглядит как дымный провал, опоясанный пятью кругами красноватой сплошной подсветки.
– Санёк? Не откажет… Он до-обрый…
Ветрище со всех сторон атаковал кузов грузовика, крутил пыль, гнал следом за колючку, дым разворачивал обратно к трубе. Высоко над ней проплывал узкий разрыв между тучами, синеватый как шрам на продрогшем теле. Холодина отступала по мере спуска к шлагбауму, в отличие от тревоги.
– Что есть, то есть: Саша – природный чертяка…
Чем ближе проходная, тем слабей палёный запах, сушащий нёбо. За вертушкой гарь и темень пропадали, как инъекция в крови.
– Не понял… Кто-то засомневался, что Санька – всем чертям чёрт?
Порывы ветра то за шкирку, то в лицо: «Стой, куда прёшься? Беги, беги». Как это ни глупо, а было искушение…
После всех тычков близким локтем и надёжным плечом, перечисления товарищами всех памятных им гауптвахт и карцеров, сержант поднапрягся, учуял нехорошее и бросил в общую копилку:
– Отбой паниковать, до конца года ещё целый декабрь. Справишься. Ребята правильно говорят, вернётся Саня Чертогий, покажет тебе класс.
Саня вернулся и показал.
Месяц прошёл, а как вчера:
– Манраж? Время тю-тю? На календарь надо было смотреть, Малёк, не только на часы до обеда! Вырулим, не дребезжи.
…
Малёк, лейтенант конвоя едва не упустил заключённого. Не в смысле побега, а том смысле, что перед концом срока не спровоцировал на этот самый побег, не добил, короче. Из особой тюрьмы ПрИсп1-4ТГЗ (четвёртый горизонт залегания) выход предусматривался один единственный: через этот самый четвёртый горизонт – крематорий. Через верх – по милости столичных господ и никак иначе.
Виноват был не Малёк, а надзиратели предыдущих двух ярусов. Раньше надо было добивать, и по правилам, но подопечного не просто так назвали: герр Герой, этнический немец – Константин Кёлер… Подпольщик, мечтатель и практик, создатель альтернативной криптовалюты, он такое выдержал за девять лет, что на финишную прямую вышел прозрачным-хрустальным. Мельче эти осколки ломать было уже некуда. Страха в нём ноль и ненависти тоже, осталось лишь тихое ожидание.
«Не в личных качествах дело! У меня тупо не хватает квалификации. Я чего-то не улавливаю во всём этом… На третьем ярусе пытки запрещены, с подсадным ничего не вытанцовывалось, там строгач – одиночки. Что я-то мог сделать, когда настолько полная изоляция, что и надзирателей как таковых нет. Конвой приводит, конвой уводит, оформляет, контролирует почту, я его перевёл… Ну, и? С чего бы ему вдруг признавать вину или вешаться? Есть люди, на них третий ярус и рассчитан, для которых изоляция – хуже смерти, только Гергерой определённо не из их числа. Какие варианты? Несчастный случай?»
Тот, кто устраивает несчастный случай, подставляется не по-детски. Скрыть это невозможно, а дальше русская рулетка. Начальство может сквозь пальцы посмотреть, может поощрить, а может и без слова пустить в расход.
Умыть руки – худший вариант из всех. Политический выходит в чистую, и какой экзекуцией обернётся это для всего гарнизона, думать не охота.
…
Новогодние мероприятия исчерпались. Завтра будний день.
Глаза в пол, руки в колени. Пустая казарма. Часовая стрелка – на второй… на третий круг. Под двускатной крышей стометрового ангара гулкая тишина. Малёк сидит на бывшей своей койке. Гирлянды ещё не сняли, мерцают.
«С тех пор так и висят… Убрать пора! Мысли мыслишки, тупиковый тупик. Не понимаю: всё так долго тянулось и так быстро закончилось? Прямо вдруг, осознать не успеваешь. Может и не надо, раз всё уже? Я никому не должен, общее дело делали. Общее моё. Бред. Это я тупик. Чего я здесь торчу? Кто на кывыене, кто на клубняке, я как не пойми что. Ребята подумают, что я диверсию провожу под шумок, под праздники, что я засланный какой-нибудь…»
Он уже не «малёк», и комната у него в январе появилась своя отдельная, хоть женись, но кличка осталась.
«Это из-за того, что я расспрашивал много, – безразлично подумал он, – лучше бы самому приглядываться».
Саню Чёрта в гарнизоне тоже одного так звали, хотя все служаки – черти.
«Почему ты сразу к нему не обратился? Не знаю… А должен был? Потому что Саня – безопасник, он – по технике, а с камерой там не имелось проблем. Он из другого подразделения. Он по званию старше. Не в этом дело… А в том, что Саня – чёрт! Хребет сломать, как бы тьфу для него, плёвое дело. Например, идейному, рогом упёртому фанатику. Чёрт его перекусил и сплюнул. Такой своего брата схарчит, не заметит».
С чего бы? И где справедливость? Ведь мастер-класс заключался, собственно, в том, что Саня Чёрт сделал за Малька его работу.
«Подразделение не расформировали благодаря ему, а это меньшее, что нам грозило. Но какой же заносчивый он тип… неприятный!»
Ерунда полная. Саня вообще средний, без выпендрёжа. Ну, может быть, рукава не по уставу закатаны. Видок скучающий, это подбешивает, да и то зря: как сослуживец Чёрт лёгок в общении, отзывчив и очень прост.
 

 

Саня Чёрт. 2 Труба

Камфарный гаер