Помочь сайту
Поздравления
Оборванная нить Ариадны (глава 18)
19 апреля 2015 -
Анатолий Котов
ПОСЛЕДНИЙ БОЙ ГОСУДАРСТВЕННОГО ПРЕСТУПНИКА
Торжества начались поздно вечером. Вся наша группа «гладиаторов» – так нас уже окрестили журналисты – в полной боевой готовности стояла на сцене столичного Дворца уникальных зрелищ. Десять мужчин в защитных комбинезонах, крепко сжимая оружие, мрачно смотрели в переполненный зал. Там уже бесновалась толпа.
Я стоял первым. Мой пульсатор угрожающе нюхал воздух. И пренебрежительно смотрел на разбушевавшихся зрителей. И я тоже смотрел на этих людишек суженными глазами – на тех, кто страстно желал моей крови, щедро заплатив за это зрелище.
Когда ведущий шоу объявил наш выход и грянул марш космических флибустьеров, я первым ступил на кроваво-красную дорожку, которая вела к воротам станции. Тысячи разгоряченных алкоголем, «тихими» наркотиками и предстоящим кровавым боем мужчин и женщин, роскошно одетых и увешанных дорогими украшениями, вдруг взревели, протягивая к нам руки.
Вот это картина, я вам скажу!
В гостевой ложе я увидел Настю. Это я устроил ей местечко поближе к сцене. Женщина провожала меня долгим тревожным взглядом. А рядом сидела ее лучшая подруга – Медуза Горгона из клиники активного отдыха, которая в нормальной жизни носила замечательное имя Татьяна. Взглянув на брюнетку, я чуть не соблазнился неодолимым желанием прожечь ее насквозь лазерным лучом.
За женщинами, одетыми в вечерние платья темных тонов – не в предвкушении ли моих похорон так оделись! – стоял Шен, и глаза полковника страстно горели в полумраке огромного зала и следили за мной с ревнивым напряжением.
Ревнуй, друг! Жаль, что не успел тогда снять с тебя голову. Настя тебя спасла. Как потом и меня...
И зачем мы ей сдались оба? Ревнуй, полковник! Я отбил у тебя любимую женщину, которая сама тебя, кстати, совсем не любила. Поэтому и не могла забеременеть от тебя, Шен. Всё очень просто – не зажег ты в ней огня, не поднял на небеса, не разбудил ты в ней женщину.
Ничего, господин полковник. Ты останешься жить и, быть может, снова залезешь в постель к Насте.
Но, даже обнимая тебя, она будет помнить только меня! Потому что один-единственный полет к звездам стоит тысячи лет серых отношений. И будет подрастать моя дочь – живым укором тебе, Шен. И ты будешь мучиться, и ничего не поделаешь.
Что ж, каждому свое. И только меня уже не будет на этой земле. Хотя…
Я все же стану приходить в ваши сны, чтобы забрать покой. От угрызений совести еще никто не смог спастись, господин полковник...
Я шел вперед и уже не смотрел на бурное людское море. Ствол пульсатора принюхивался к этому кричащему стаду, а там, где заканчивала свой бег кровавая дорожка, широко раскрыла свою угрожающую пасть опасно молчаливая боевая станция. Там уже ждали нас «черные шлемы», и я сам в ярости пьянею не хуже этой беснующейся толпы от вырвавшихся на волю первобытных инстинктов.
Я возвращался в прошлое, чтобы отомстить. И, наконец, поставить все точки над «і».
Улыбнулся жутко, пронизывая взглядом зал – и вдруг взревел страшно, вызывающе!
И в этом яростном крике все вокруг внезапно почувствовали и преодоленный мною страх, и готовность погибнуть, и торжество воина над неумолимой смертью.
А позади меня собрались в кучу напуганные этим криком «гладиаторы». Вы еще не знаете, ребята, вас ждет впереди...
Окинув еще раз презрительным взглядом ревущий зал, я поймал на мгновение страждущие глаза Насти. И кивнул ей радостно, сотрясая воздух пульсатором. Толпа взревела еще больше – и я гордо шагнул в свое недавнее прошлое. Вослед мне визжали от восторга возбужденные женщины, а мужчины размахивали кулаками в предвкушении невероятного зрелища.
Я медленно перешел невидимую грань жизни и смерти. За мной неуверенно топали мои бойцы. Долгий слабо освещенный коридор станции угрожающе молчал, и в этом молчании постепенно рождался страх. Я чувствовал спиной его липкие прикосновения – это растерялись «гладиаторы». Это вам, ребята, не игрушками играть, тут надо стрелять. И убивать, чтобы выжить самому.
– Идем вперед. Чтобы не случилось – не убегать! Ничего страшного там нет – роботы горят почти так же, как и свечи в церкви, – пошутил я и рассмеялся.
Коридор повторил мой смех, и бойцы немного оттаяли. Ощетинились пульсаторами и осторожно двинулись за мной, прислушиваясь к малейшему шуму.
А станция всё молчала. И вдруг что-то случилось. Что-то изменилось – и вдруг запахло смертью. Этот запах я чувствую нутром, как волк капкан.
...Они шли не прячась. Черные, блестящие, невероятно огромные. С квадратными головами. Излучатели наготове. В полумраке центрального коридора станции роботы казались пришельцами из далеких звездных миров.
Ровный строй роботов – молчаливый, угрожающий и карающий насмерть! – двигался прямо на меня. «Гладиаторы» бросились врассыпную, и ни один из них даже не попытался остановить врага. Некоторые бросили пульсаторы на пол, как ненужные игрушки, а другие просто пустились наутек, забыв об оружии.
Паника! Знаю я эту штуку. Надо немедленно затормозить страх, наметить рубеж, дальше которого никак нельзя пустить противника, – и выстоять. И по очереди стрелять в ближайшего из атакующих врагов.
Я опустился на левое колено и выстрелил. Лазерный луч пронзил грозный строй «черных шлемов». И ...ничего не случилось!
Никто из роботов не упал на пол, разрезанный на гремящие куски, никто не повернул обратно. Они шли на меня, бесстрашные, мощные и неуязвимые. Казалось, что роботы улыбались. Но не могут же они действительно смеяться! Они ведь не люди.
Выпустив весь боезапас, я не стал демонстрировать бойцовские навыки супермена, поскольку их у меня не было, – и быстро побежал назад длинным узким коридором станции, перезаряжая на бегу свой пульсатор. Потолок неожиданно потемнел, и только тусклый боковой свет указывал мне дальнейший путь отступления.
Кто-то дико закричал там, впереди. И я рванул на крик отчаяния и боли, забыв о том проклятом инстинкте самосохранения, который толкал меня в противоположную сторону – подальше от опасности, боли и смерти.
За поворотом, что вел к энергетическому отсеку, я споткнулся о человеческое тело. На лице парня навсегда застыло выражение ужаса. С пробитого горла вырывался густой красный фонтан. Стекленеющие глаза обреченно цеплялись за жизнь, а она уходила вместе с яркими толчками крови.
Я остановился, пораженный. Обычно роботы прожигали людей, но до рукопашной схватки дело не доходило. «Черных шлемов» не программировали на садизм. А двадцатилетнего паренька убили с одного удара, и мне показалось, что робот получил от этого удовольствие. По крайней мере, он стоял слишком уверенно и почти нагло смотрел мне в глаза.
Я выстрелил ему в грудь. Из четырех шагов для любого робота это смерть. Как и для человека. Однако металлический враг даже не шевельнулся. Медленно сделал шаг ко мне, как будто размышлял – убить меня сразу или немного помучить. И вдруг молниеносно выбросил руку вперед.
Не смеши, друг, меня на этом не поймаешь! Шаг в сторону, слегка отвожу кулак робота, шаг вперед и мощный удар прикладом пульсатора. «Черный шлем» отлетел назад, но устоял на ногах. И сразу направил на меня ствол.
Не пугай, я за этим и пришел сюда!
Теперь я улыбался роботу, и жуткий оскал на моем лице испугал бы кого угодно. Но не этого зверя – и не ту толпу, что яростно бесновалась за стенами станции, наслаждаясь зрелищем чужой смерти на гигантском трехмерном экране.
Луч прошел сквозь меня, не причинив вреда. Но пространство вокруг меня вдруг изменилось – и меня отбросило назад. Ударившись о пластиковую перегородку отсека, я на мгновение потерял сознание, а когда пришел в себя, то ни смертельно раненого «гладиатора», ни улыбающегося робота уже не было.
Сам я неизвестно как очутился на верхнем ярусе, недалеко от каюты Командора. Ничего не слышно – ни выстрелов, ни криков, ни осторожных шагов в тишине. Я один, совсем один, и только испуганно мигает боковой свет, пульсируя в моем воспаленном мозгу.
Какая-то тень внезапно мелькнула впереди, и я мгновенно, даже не целясь, выстрелил. Луч прожег стенку каюты. Я подбежал и заглянул туда. На откидной койке лежала куртка Командора, а в углу светился экран монитора.
У меня перехватило дыхание! Неужели он жив? Нет, не может быть. Никто тогда не спасся, я точно знаю. Значит, это со мной так играют, доводят до безумия, до последней черты. Ну ладно, ребята...
Я осторожно пошел вперед, к штурманской рубке, иногда пронизывая коридор лучами. Глупости, ведь на роботов они не действуют. И вообще, это какие-то новые модификации «черных шлемов», и оружие у них другое, еще страшнее и опаснее. Они ломают пространство, убивают голыми руками и улыбаются. Я почувствовал, как в душу снова начал заползать страх.
Вдруг вдоль коридора зажегся свет. Тонкий зеленоватый луч прошел у меня над головой. Инстинктивно пригнувшись, я вжался в стенку. Вокруг луча изгибалось пространство, закручивалось ярко-синей спиралью – и страшно мелькали синеватые молнии.
Едва подавив животный страх, я изо всех сил пытался слиться с твердой стенкой. Такого я еще не видел!
Луч опустился ниже, выискивая меня, и переборка надо мной выгнулась, как листок бумаги, задрожала – и у меня тоже задрожало все внутри! – и снова успокоилась. А луч все-таки нащупал меня, резко поднял вверх, перевернул несколько раз и выбросил прочь.
Очнулся я на решетке запасного хода между верхним и нижним ярусами. Пульсатор исчез, и я почувствовал себя совершенно беспомощным. Вскочил на ноги – и меня качнуло немного, повело, но я справился. Не слышно ни звука, как будто станция вымерла. И почему молчат мои бойцы, словно их никогда и не было.
Неужели их всех уничтожили? Ради удовольствия разряженной толпы. А меня оставили напоследок.
Я сбросил с себя паутину оцепенения, но незримые кандалы страха тормозили движение вперед. За мной следят, а потому не выпустят, куда бы я ни шел – вперед или назад. Исподлобья посмотрел вдоль темного прохода, криво улыбнулся, мол, не возьмете вы меня голыми руками, ребята. И снова двинулся дальше.
Черная тень появилась внезапно. В нескольких шагах впереди. Я прозевал робота, но инстинкт самосохранения все же сработал. Мгновенно упал на коричневый пластиковый пол, и луч тяжело прорезал воздух надо мной. Глупости – в меня умышленно не целятся, играют.
Куда им спешить? Зато у меня времени слишком мало.
Я ударил робота снизу ногой. Тот легко избежал удара, и даже в полутьме я увидел его зловещую улыбку. Мурашки побежали по моей спине, и я замер на мгновение, а потом разозлился, прыгнул на ноги и ринулся на врага. Кулак с размаху ударился в что-то твердое – и я застонал от боли.
А «черный шлем» схватил меня за воротник комбинезона и круговым движением отбросил прочь. Я ударился головой о дверь шлюзовой камеры – и отключился на несколько секунд.
И так хорошо мне было в том сне, что я не хотел просыпаться. Нежные женские руки ласкали меня, обнимали, снимали смертельную усталость и прощали все мои вины. И я не мог угадать, чьи это были руки – Илоны, Гуры или Насти.
Но мне было так хорошо, как в далеком детстве, и когда я, наконец, открыл глаза, то не сразу понял, где я и на что обречен.
...Штурманская рубка, пульт управления во всю длину стены, огромный экран наблюдения, на котором холодным светом пульсировали звезды Млечного Пути, растворенные настежь овальные двери. И опять этот обманчивый полумрак. И липкий страх, что ползет змеей по замороженной спине.
Долго ли продлится этот эксперимент? Ждут, когда я сломаюсь. Ну что же, ждите.
Шатаясь, я подошел к пульту. Мерцали разноцветные огоньки приборов, а главный компьютер сразу высветил мне маршрут станции, боевое и техническое состояние и показал все ее ярусы. В разных местах я насчитал девять неподвижных тел, скрюченных и беспомощных. Это были мои «гладиаторы». Мертвые и жалкие. Не хотелось бы мне иметь такой вид после смерти.
Ну, хорошо, ребята! Поиграем в прятки. Я набрал код самого высшего уровня защиты и нажал клавишу. Компьютер недовольно загудел. Давай, друг, включай систему. Пусть роботы почувствуют, как может ломать внезапно раскрученная гравитационная пружина.
Через мгновение меня как будто парализовало. Не хватило воздуха – ни вдохнуть, ни выдохнуть. Начало выкручивать тело, и я пришел в себя уже на твердом пластиковом полу. Собрал последние силы и пополз к выходу. Через высокий порог перебирался, словно через Великую Китайскую стену. Медленно поднялся на ноги и, держась за поручни, направился дальше.
Гравитация выросла раз в десять, потом вернулась к норме – и снова прыгнула вверх. Сердце мое сжалось и замерло.
Ну, вот и всё! Не выдержу перегрузки.
Выдержал! Когда просветлело в глазах, упорно зашагал вперед. Я знал, что искал. Перебирая поручни, добрался до поворота в кают-компанию.
Привет, друг! Я весело взглянул на «черного шлема», которого гравитационный удар настиг в засаде. Робота скрючило, и он беспомощно сел у переборки, выпустив из рук пульсатор.
Давай его сюда, больше оружие тебе не понадобится! А мне еще повоевать надо.
Противник вяло шевельнул квадратной лоснящейся головой с выпуклыми глазами, протянул руку ко мне. И я ударил его прикладом пульсатора, а затем добил коротким выстрелом. Луч искривил пространство вокруг робота, и тот выгнулся, сломался – и вдруг исчез. Что за чудеса!
Я заглянул в кают-компанию. И не удивился, увидев другого «черного шлема». Правда, этот приятель еще шевелился и целился в меня. И даже успел нажать пусковую кнопку. Только я уже скрылся за дверью и молча наблюдал, как её плющил неизвестный мне луч. А дальше действовал по привычке – не высовываясь, выстрелил внутрь, интуитивно вычислив местонахождение работа. И когда заглянул туда, его уже не было.
Теперь я знал, что делать. В моих руках страшное оружие, и роботы уже не остановят меня. Итак, мне осталась прямая дорога назад – к обезумевшей толпе, которая смакует чужую смерть и наслаждается чужими страданиями.
А еще я хочу увидеть того Мефистофеля по имени Роберт, который выписал мне путевку в ад. Хочу посмотреть на всех тех, кто лишил меня нормальной жизни и заставил мстить и убивать.
Там, на последнем рубеже, я скажу в лицо этому миру все, что думаю о нем. Скажу этим пульсатором, что ломает пространство так же легко, как бумажную игрушку.
Жаль только, что ко многим ублюдкам я все же не доберусь. Не успею...
Меня выкручивала гравитация. Она скакала, бесилась и пыталась придавить меня, нагнуть к полу. Но я упорно шел вперед – другого выхода не было. Медленно, шаг за шагом. Добил еще двух «черных шлемов», а третий успел выстрелить. Меня закрутило, подняло и сильно бросило вперед. Или назад, черт его знает.
Очнулся снова на верхнем ярусе. Вниз, скорее вниз!
И когда я, наконец, вырвался в центральный коридор, то сразу почувствовал облегчение. Нет, это не запятнанная кровью совесть отпустила меня на свободу, не исчезла жажда мести. Просто вдруг почему-то успокоилась гравитация. Она уже не мучила меня, и я радостно ринулся вперед – к закрытым шлюзовым воротам станции, за которыми давно ждала кровавая ковровая дорожка, которая и привела меня сюда.
От беспричинной радости и гордости за самого себя, уцелевшего и полного решимости поквитаться с целым миром, я неожиданно для всех закричал во весь голос.
Кричал страшно – и в этом крике яростно звенела ненависть, и тоска, и ностальгия по утраченной любви, и все мои расплавленные пульсаторами мечты. И даже неосознанная нежность к еще не рожденной дочери...
Когда, наконец-то, погас мой крик, овальные ворота медленно открылись. Ровный строй спецназовцев, очень похожих на «черных шлемов» – таких же темных, немых и безжалостных – направился прямо на меня. И остановился, как вкопанный. Лица скрыты за квадратными масками, излучатели наготове, широко расставленные и чуть согнутые в коленях ноги. А позади них осторожно выглядывает мой друг Мефистофель. Вот это да!
Роберт мрачно смотрел на меня и облизывал толстые губы.
– Бросай оружие и сдавайся! Ты нарушил правила игры, Марк, и эта ошибка дорого тебе обойдется… Если хочешь жить – сдавайся. Бросай пульсатор и руки за голову... – он еще что-то говорил, тяжело жевал слова, но я уже не обращал на него внимания.
Молча расстегнул комбинезон. Легкий ветерок – и откуда он здесь взялся! – нежно холодил мою грудь, с которой угрожающе смотрел в сторону спецназовцев вытатуированный штурмовик с излучателем в руках на фоне земного шара и рассыпанных над ним звезд.
Мой наполненный ненавистью взгляд нашел хорошего парня Мефистофеля за спинами солдат и пронзил его насквозь.
Испуг в глазах Роберта рванулся наружу, когда я сделал первый шаг в сторону нацеленных в самую мою душу пульсаторов. Бойцы Корпорации сразу напряглись, ожидая команды.
Еще шаг – и я послал смертоносный луч в закрытые лица спецназовцев.
Но уже не успевал их поразить!
Неожиданно тонкий прозрачный экран закрыл их от моего удара. И острый луч сломался, столкнувшись с защитным полем. Черт побери!
Они снова изменили правила игры, не оставляя мне выбора. Только вперед!
Но я успел пробежать всего несколько шагов. Победно сверкнули стволы пульсаторов в руках солдат Корпорации. Внезапно лучи ослепили меня, а грудь пронзила такая невыносимая боль, что я снова закричал – страшно и беззащитно.
И снова почувствовал себя безудержно одиноким перед неумолимым ликом Вселенной, как будто в далеком детстве. Только не было рядом мамы, чтобы спасти своего блудного сына от смерти и вытащить из хитрой ловушки...
Никого не было со мной в последний миг жизни!
Лишь одиночество и боль в простреленной насквозь груди. И спасительная темнота, за туманной гранью которой меня ждала еще неизведанная тайна смерти.
Я уже ничего не чувствовал, и ничего не видел, и не был самим собой, когда падал вниз. Оборвался в пропасть небытия, и этот страшный миг с наслаждением смаковала толпа, неистовствуя в огромном зале Дворца уникальных зрелищ.
И спокойно стояли бойцы спецназа, опустив пульсаторы. И в ужасе закрыл толстое лицо Мефистофель, которого в обычной жизни звали Робертом, осторожно выглядывая из-за спин солдат, еще не веря, что государственный преступник мертв.
И что он больше не будет угрозой для законного правительства, и не будет возмущать общественное спокойствие. И уже не станет никому мстить.
Моя правая рука с пульсатором бессильно опустилась вниз. Какое-то мгновение я словно раздумывал, что делать дальше, а затем рухнул на левое колено. Слепые глаза мои еще с ненавистью смотрели на врагов, а слабеющие пальцы все еще сжимали отполированную коричневую рукоять пульсатора.
И выдержав сумасшедшую паузу, когда еще никто не поверил окончательно в мою смерть, – я медленно наклонился вперед и тяжело упал лицом вниз.
Толпа в огромном ярко освещенном зале ахнула, потом взревела от восторга. И никто из этих жалких людишек не заметил, как тихо заплакала Настя, а полковник Шен отвернулся, сжав сильными руками свою рано поседевшую голову.
Он был когда-то другом. И врагом тоже. Но он умел ценить чужое мужество. И даже Медуза Горгона пустила слезу, может быть, жалея, что больше не удастся ставить на мне свои лучевые эксперименты.
Ослепительный пульсирующий свет разорвал мое сознание пополам, внезапно взорвался непереносимой болью – и вдруг меня окутала тьма.
Тихо мерцали звезды, а я летел куда-то вдаль, все быстрее и быстрее, и было мне так легко и просто, что я засмеялся от радости, как никогда не смеялся за все годы войны.
Я летел куда-то за беспредельную грань, за немыслимые рубежи Галактики. И никто не мог меня остановить.
Сгусток энергии, вспышка света – и вечный полет в далекие звездные миры...
Рейтинг: 0
366 просмотров
Комментарии (0)
Нет комментариев. Ваш будет первым!
