Из Рая в Рай

В баре было шумно. Некий сталкер Гангрена отмечал свой день рождения и угощал выпивкой практически всех присутствующих в этом прокуренном и навеки впитавшем в себя запахи алкогольных выхлопов посетителей помещении. Из колонок, развешанных на стенах бара, громко играла музыка, заставляя звенеть стоящие на столах бутылки и стаканы, а тех, кто уже доходил до кондиции  - танцевать. Танцами это назвать было сложно, скорее его имитацией, но в баре редко кто обращал на это внимание. Все-таки это бар сталкеров, а не дом высокой культуры, где каждый оценивает движение каждого и с упоением ждет того момента, когда кто-то сделает что-нибудь не так. 
Пожалуй, Бар Припяти, находящийся на окраине города-призрака, построенный бывшими Воинами Монолита, а ныне вольными сталкерами, являлся единственным местом, где присутствовало полное равноправие. Здесь не было сильных и слабых, бедных и богатых, хороших и плохих.  Здесь все являлись сталкерами, желающими отдохнуть, выпить, поговорить, провести ночь с девицей легкого поведения, сделать передышку от опасностей Зоны или же переждать выброс. Все конфликты оставались под открытым небом, там, где опасность поджидает на каждом шагу и каждая секунда жизни, как последняя.
Здесь каждый находил что-то свое – собеседника, подругу, дозу алкоголя или чего-нибудь другого, собеседника, работу или заказ на определенный вид артефактов. Одним словом это был легендарный «100 рентген», перенесенный с территории заброшенного завода поближе к истокам Зоны, матери смерти и жизни.
Из колонок доносился голос певца, повествующим об утраченной любви и призывающий свою бывшую возлюбленную вновь вернуться в его объятия. Под грустную мелодию подвыпившие сталкеры, танцующие с девушками легкого поведения, клялись им в вечной любви, предлагали уехать на большую землю, в теплые страны и провести остаток жизни в любви и радости. Те в ответ лишь улыбались и говорили, что подумают над предложением, зная, что все забудется на следующее же утро, когда сталкеры опохмелятся и снова пойдут бороздить просторы Зоны в поисках артефактов, выполняя чье-то задание или сводить старые счеты.
Синеватая пелена табачного дыма медленно проплывала под освещающими бар лампами к вентиляции, смесь разносортных запахов будоражила организм, повсюду слышался звон стаканов, где-то о чем-то громко спорили, сталкер у барной стойки фальшиво подпевал колонкам, активно качая головой в разные стороны, между столиками игриво виляя бедрами проносились официантки, сопровождаемые жадными взглядами, бармен протирал стаканы – все шло своим чередом, обычный вечер в баре…
В дальнем углу помещения, до которого частично не доходило освещение, сидели двое сталкеров, которые не участвовали в праздновании именин Гангрены. Нет, они, конечно же, поздравили виновника торжества, выпили несколько раз за его здоровье, поучаствовали в застолье, но потом удалились за вышеупомянутый столик.
Зона назвала этих двоих Шейхом и Феррумом. Почему именно так? В Зоне не принято задавать таких вопросов.
Шейх, худощавый шатен с заостренными, восточными, чертами лица, взял в руки бутылку и разлил согревающую душу жидкость по стаканам. Потушив окурок в переполненной пепельнице, сталкер поднял наполненную тару в воздух и негромко промолвил:
-Пусть будет легка наша доля.
-Да будет так, – отвечал ему круглолицый Феррум и огненная жидкость, пережив звон своих стеклянных тел, устремилась в темные нутра двух человеческих тел, обжигая, согревая, расслабляя…
Закусив очередную порцию спиртного маринованными огурцами и бутербродами с колбасой не первой свежести, сталкеры в очередной раз закурили, с ухмылкой рассматривая танцующие пары.
-Вот что человеку нужно для счастья? – спросил раскрасневшийся Феррум, вальяжно закидывая ногу на ногу. – Выпить, потанцевать, с красавицей крашенной поваляться ночью, похмелиться с утра и снова искать на свою пятую точку приключений.
-Ты хочешь сказать, что Зона это ни что иное как рай на земле? – усмехнулся Шейх, делая глубокую затяжку. – Тогда может нужно весь мир превратить в сплошную Зону Отчуждения?
-Нет, зачем же.  Каждому свое, ведь так было на воротах Бухенвальда написано?
-Именно так и было написано. – Шейх сделал знак Бармену и через минуту на столе перед сталкерами оказались бокалы со свежим пивом. 
-Спасибо, Светик, - Феррум подмигнул официантке. – Вот именно, Шейх, каждому свое. Я считаю, что каждый заслуживает такую жизнь, какой он живет. Вот валяется бомж в своих испражнениях – значит, большего он не заслуживает. Работает человек всю жизнь, живя от зарплаты к зарплате – такова его судьба, ибо деяниями своими не умилостивил он небеса для улучшения жизни своей.  А вот едет человек на крутой машине, ни о чем не думает, потому что знает о том, что в этой жизни он царь и бог – такова его судьба, и ему плевать на всех остальных, на работяг, на пенсионеров, нищих, простых людей. Конечно, это несправедливо, не демократично, но это правда жизни. Ты согласен со мной?
Ответом послужил легкий кивок головы. Для Феррума он, по правде говоря, ничего не значил, так как он продолжал философствовать с тем упоеньем, с которым преподаватель рассказывает студентам основы своего прекрасного и самого полезного для человечества предметом.
-Вот мы с тобой кем были до того, как ступить за Периметр? – Феррум активно жестикулировал руками, отчего невесомые шарики пепла беспорядочно падали на его одежду, на стол, на пол, но никак не в заполненную окурками пепельницу. – Обычными работягами, рабами системы, живущими от зарплаты к зарплате, заглядывающими на своих начальников как побитые собаки? Нам нравилась такая жизнь? Нет! И что мы сделали? Мы ее изменили! Мы теперь здесь, мы теперь свободные люди, не зависящие ни от каких политиков и начальников. Да!  Я не хочу сказать, что жизнь наша изменилась к лучшему, но она изменилась! Мы ее смогли поменять на свой лад, понимаешь, арабская твоя душонка?
-Понимаю, – сказал Шейх, отпивая из бокала. Его затуманенный алкоголем взгляд постоянно перемещался от Феррума к снующей за барной стойкой официантке и обратно на своего разговорившегося приятеля.
Тем временем танцы закончились – компания уселась за стол и продолжила празднование дня рождения Гангрены, язык которого уже основательно заплетался и вместо слов отчаянный сталкер произносил никому не понятные гортанные звуки, чем изрядно смешил сидящих рядом девушек.
-Значит, ты со мной согласен, что в этом мире предначертано каждому свое? – не унимался Феррум, закуривая очередную сигарету. 
Шейх подмигнул стоящей за барной стойкой брюнетке, девушка улыбнулась в ответ и подошла к музыкальному автомату – главному помощнику меломанов в Баре Припяти. Через секунду в динамиках колонок начала воспроизводиться любимая песня Шейха. Она не была веселой, в ее тексте не было ни слова о любви, она была трагична, нерадостна, но именно это музыкальное произведение успокаивало расшатанные нервы сталкера с восточными чертами лица, наполняло его душу лечебным елеем, который убирал из мысленной пленки весь накопленный негатив. Пусть только на время, но этого хватало вполне, чтобы не сойти с ума…
Крыши домов дрожат под тяжестью дней
Небесный пастух пасет облака
Город стреляет в ночь дробью огней
Но ночь сильней, ее власть велика.
Тем, кто ложиться спать – спокойного сна
Спокойная ночь…
Компания за столиком именинника расшумелась. Послышались требования сменить песню на более «человеческую», в адрес бармена и красавицы официантки посыпались угрозы. Некоторые сталкеры, чьи дозиметры опьянения уже зашкаливали, предпринимали попытки подняться из-за стола и лично выключить эту песню, которая, на их взгляд, не соответствовала сегодняшнему празднику.
 Феррум быстро уладил конфликт – достав обрез, с которым он не расставался даже во сне, сталкер выстрелил дуплетом в недавно отбеленный потолок. Компания тут же забыла о музыке, полностью сосредоточившись на именинах Гангрены.
Ловко метнув в сторону бармена несколько купюр, Феррум погасил растущую тревогу Бармена, собиравшегося уже звать своих вышибал, по поводу очередного ремонта заведения.
-Так что, согласен? – спросил Феррум, пряча обрез под подол куртки.
-Нет, кореш, не согласен, - Шейх, наконец, оторвал взгляд от брюнетки, которая тоже смотрела на сталкера особенным взглядом.
-Почему? – удивлению Феррума не было предела, тлеющая сигарета предательски выпала из уголка рта и покатилась под столом, где была безжалостно растоптана каблуком армейского ботинка.
-Да потому, что фраза «каждому свое» относится не совсем к той опере, которую ты только что описал, – отвечал Шейх, допивая пиво и наливая «беленькую» в граненые стаканы.  – Привожу пример – человек пьет без остановок. Пропивает квартиру, жену, семью, себя, опускается до жизни на помойке. Но ему это нравится, его это устраивает, ему ничего не нужно. Другой пример – человек привык к рабству. Духовному и физическому. Ему нравится, когда ему говорят, что нужно делать, как думать, как работать, как правильно стелиться под начальство, и так далее. Его это устраивает, никакой другой образ жизни ему не подойдет, кроме такого. А вот другой пример – человеку не нравится система, в которой он живет. Возьмем систему нашего государства, где люди, которым волею судьбы не перепало от жизни ничего хорошего, вынуждены всю жизнь работать, чтобы просто просуществовать. Кого-то такая жизнь устраивает, кого-то нет. Те, кто живет в розовых очках, продолжают работать, свято веря в свои идеалы, веря в повышение зарплаты, понижению цен, улучшения качества жизни. Так и умирают – в ожидании. Другие же стараются идти против системы – им приходится нарушать закон, обманывать таких же представителей стада, членами которого они недавно являлись, идти против течения, ходить по краю пропасти, рисковать своей жизнью.… Или, как мы с тобой, идти в Зону, эмигрировать в другие страны, где человеческий труд цениться гораздо выше, чем на наших забытых цивилизацией просторах. Вот это и называется «каждому свое»  - человек волен сам выбирать свою судьбу, если нынешняя его не устраивает. Главное понять, что ты не дерево, которое навеки привязано к своему месту, а человек – вольный идти туда, куда зовет душа и поступать так, как велит сердце, а не система…
-Хм, а ведь дело говоришь…, - Феррум взял граненый стакан, наполненный почти до краев, в руку. – Ты мне дал пищи для размышления, на ночь. Вот хорошо, когда два умных человека собираются вместе, чтобы выпить, поговорить, хе-хе.  Давай, кореш, за нас.
Тем, кто ложится спать  - спокойного сна
Спокойная ночь…
Двое сталкеров выпили под завершающие ноты неоптимистичной песни, закусили и, скорее по привычке, чем по желанию, закурили.
-Я слышал, Шейх, ты завтра на дело идешь? – спросил Феррум, опираясь локтями на стол и лениво пережевывая кусок колбасы. – С Рваным, так ведь?
Глаза Шейха на миг превратились в стеклянные осколки, взгляд метнулся в сторону гуляющей компании:
-Откуда знаешь? – приглушенно спросил он.
-Ты же знаешь, мы – военсталы, знаем многое. – Невозмутимо отвечал Феррум. – Имеются свои каналы, по которым сливается информация.
-Да, собирался вообще-то, – промолвил Шейх, вновь наполняя стаканы. – Кто еще кроме тебя знает об этом?
-Я и мой командир, – отвечал Феррум. – Ты не бойся, больше об этом никто не знает.
-Знают двое, знают все, – угрюмо сказал Шейх и вплеснул в себя очередную порцию водки.
Вместо ответа круглолицый сталкер сделал то же самое. Несколько минут оба сидели в молчании, нарушаемой играющей музыкой, которую снова заказали из компании с именинником.
-Не ходил бы ты, кореш, – нарушил молчание военный сталкер.  – Чует мое сердце, что добром ваша затея не кончится.
-Так кто вас об этом известил? – Шейх напрягся, крепко стискивая зубы и играя скулами.
-Да твой же Рваный и известил, – с улыбкой ответил Феррум. – Недавно был у нас в штабе, со мной и с Шином водку пил. Рассказывал о своих бравых подвигах и где-то после пятой рюмки проболтался об этой затее. Конечно, идея неплохая, риск серьезный, но если все пройдет как нужно, то сорвете отличный куш. Но у меня есть нехорошая чуйка насчет этого мероприятия. Понимаешь?
-Да я понимаю все, – отвечал Шейх, откидываясь на спинку стула. – Но и ты пойми, что если наше дело выгорит, то мы предотвратим появление Новой Зоны и срубим неплохой кусок денежного добра. Насчет появления Новой Зоны – звучит, конечно же, пафосно, но таковы реалии сегодняшних будней.
-А вот оно тебе нужно?  Может быть пусть все идет своим чередом? Пойми, я не отговариваю тебя.  Скорее я даже приветствую эту затею, только вот Рваный не внушает мне такого доверия, с которым нужно идти на такое рисковое предприятие…
-Каждому свое, - улыбнулся Шейх. – Я с ним уже не раз в Зону ходил, вместе в передрягах были, вместе с них и выходили. Я его знаю еще с тех времен, когда Припять была закрыта Выжигателем мозгов. Поэтому причин не доверять ему я не вижу. То, что сболтнул лишнее – это косяк, спору тут нет.  Но все же я пойду с ним завтрашним вечером. Главное чтобы он никому больше об этом не говорил.  Он после пьянки с вами больше никуда не ходил?
-А откуда же мне знать? – развел Феррум руками. – Утром следующего дня он ушел и больше я его не видел. Было это неделю назад.
-Отличные дела, нечего сказать, – сказал одиночка, усиленно потирая лоб. – Но назад дороги нет, увы.
-Почему нет? – удивился военстал. – У меня есть такое предложение, от которого очень трудно отказаться, хе-хе.
-Я весь во внимании, – брови сталкера с восточными чертами лица удивленно поползли вверх.
-Завтра днем я отчаливаю домой, в Бердянск. – Феррум сделал многозначительную мину. – Улавливаешь? Море, солнце, пиво рекой – отдохнешь месяц-другой. Арину бери с собой, проблем никаких.
-А потом?
-Потом уж как пожелаешь, – отвечал военстал. – Захотите – в Зону вернетесь, а не захотите – значит, останешься на большой земле.
-Спасибо, дружище, за предложение.  – Шейх вздохнул и снова посмотрел на черноволосую официантку, протирающую за барной стойкой бокалы. – Но мы с Ариной и так решили валить отсюда, сразу же после того, как мы с Рваным закончим это дело.
-Ну как знаешь, бродяга, – теперь уже вздохнул Феррум, смотря на свой КПК. – Так, время уже позднее.  Мне пора на боковую.  Наливай на посошок, и я побреду в свою берлогу…
Шейх разлил остатки сорокаградусной жидкости по стаканам, затем сталкеры поднялись на ноги и Феррум произнес  тост:
-За успех наших дел, друг мой!
Далее последовали дружеские объятия, напутствия и прочий обмен любезностями.
-А ты, Феррум, в Зону вернешься?
-А как же я без нее? – со смехом отвечал военстал. – Она же мне стала как мать родная! Так что не переживай – еще свидимся, дай то Бог.
-Обязательно, – сказал Шейх, пожимая своему товарищу руку, а затем глядя ему, уходящему из бара в жилой корпус, вслед…
Проводив Феррума, Шейх направился к барной стойке, где его уже дожидалась Арина – та самая черноволосая официантка, на которую сталкер безотрывно глядел во время разговора с военсталом.
С Ариной Шейх познакомился около года назад, когда Бар Припяти только начал свое существование на территории Мертвого Города. Она прибыла в Припять чуть ли не сразу после того, как по всей Зоне Отчуждения пронеслась весть о крушении Выжигателя мозгов…
У нее сразу же появились поклонники, которые постоянно склоняли ее к постели. К одним она шла и ее одаривали подарками – золотом, парфюмерией, другими безделушками. Другим она отказывала, за что становилась предметом обсуждения и пересудов. В то же время Арина трудилась обычной официанткой, не стремясь перейти в разряд девиц легкого поведения. Мимолетные отношения со сталкерами она не называла любовью, скорее внезапно вспыхивающей страстью.  Страстью, проходящей через несколько дней.  Никто не мог понять, зачем красивой и умной девушке нужна жизнь в Зоне. Одни шли от безысходности, другие шли за большими, чем на большой земле, деньгами – понять Арину никто не мог. А всех чрезмерно интересующихся девушка образумливала вышибалами бара…
А потом в ее жизни появился Шейх. Он, в отличие от остальных, не стремился затащить ее в постель.  Одиночка влюбился в нее, как мальчишка – писал стихи на оторванных от стен обоях, пел песни под окном ее комнаты в жилом корпусе, даже заказывал Ферруму, который занимался поставками провианта из большой земли, живых цветов.  Всех, кто приставал к Арине Шейх отшивал – кого кулаками, кого разговорами. Результат не заставил себя долго ждать – через некоторое время все знали, что к Арине цепляться бесполезно, иначе наживешь себе проблем…
Ариадна, как ее называл Шейх, не устояла под его напором и однажды, сидя у себя в номере, призналась сама себе в том, что она любит одиночку. Любит…
Они мечтали о другой, красивой жизни. Мечтали о детях, о собственном доме в Канадских раздольях, о красивой и насыщенной жизни. Арине уже было невмоготу находиться в Зоне, в которой она прожила, без малого, около трех лет. Поэтому она без колебаний ответила согласием на предложение одиночки уйти из Зоны после успешно завершенного дела, которое сулило огромные барыши…
-Как прошел день? – спросил Шейх, облокачиваясь на стойку и подмигивая бармену.
-Как и все предыдущие, - с загадочной улыбкой отвечала Арина. – Все хотят выпить, поговорить, денег и хороших артефактов.
-Кто действительно хочет, тот это имеет, – улыбнулся в ответ Шейх.- Пойдем уже.
Отпросившись у бармена, Арина взяла Шейха за руку и вместе они исчезли за дверями жилого корпуса…
                                              ________________________________________
Несколькими днями ранее…
Небо разродилось проливным дождем. Как и положено – с громом, молниями и шквальным ветром, который истошно завывал в заброшенных строениях, яростно пригибал деревья к  земле. Тяжелые свинцовые облака словно надсмехались над орошаемой ими землей, заливая ее своими испражнениями сверх меры. 
Канонада громовых раскатов в буквальном смысле заставляла дрожать землю, шквальный ветер вырывал подточенные радиацией кустарники, маленькие деревца и небрежно разбрасывал творения природы туда, куда глядят его невидимые глаза, будто маленький ребенок в гневе разбрасывает свои надоевшие игрушки.
В одной из заброшенных барж, ныне представляющих собой груду поржавевшего и искореженного металла, которые не смогли исчезнуть вместе с речною водой, орошавшей некогда земли Затона, пережидали непогоду четверо сталкеров одиночек, державших путь на Припять. Непогода и преддверие выброса заставили их укрыться в громыхающей от ветра ржавой посудине, нарушив все планы небольшого отряда, надеявшихся успеть в мертвый город до выброса.
С потолка изъеденного коррозией трюма неустанно текли водяные струйки, стены дребезжали в такт небесной канонады, где то в дальнем отсеке скрипела отрываемая сквозняком дверь. Скрипела, затем билась о стену, снова скрипела, с еще большим остервенением. Скрип сливался с протяжным воем, издаваемым потоками воздуха, гуляющими по заброшенным просторам морской посудины. Завершающим штрихом этой музыкальной сюиты, автором которой являлась Зона, был барабанный грохот, издаваемый крупными дождевыми каплями, без остановки капающими с неба.
Соорудив из деревянных обломков подобие стола и водрузив на него фонарь, светящий вверх, сталкеры пережидали непогоду за трапезой, состоящей и нескольких банок тушенки, черствого хлеба, нескольких крекеров, энергетических напитков и легендарной «Казаки». Таким же образом четверо одиночек намеревались переждать выброс – на отсыревших досках уже лежали распечатанные пластинки таблеток, антирадов и бутылочки с жидкостью, которая помогала пережить выброс без осложнений.
Каждый организм индивидуален, и поэтому каждый сталкер переживал выброс  по-своему.  Одни метались по укрытию с несуразными речами, другие выли волками, третьи переживали выброс с мучительными болями. Некоторые страдали эпилептическими приступами, рвотой, носовым кровотечением – другие же наоборот ничего не чувствовали. Тут уж как повезет, как говорится.
Среди четверых сталкеров, укрывшихся в заброшенной башне, проблемным был только один – Сахар. Это он приготовил для себя медикаменты, которые рассчитывал употребить сразу же после трапезы и перекура.
-Выброс как лотерея,  - говорил Сахар, добродушно улыбаясь, - Мне пока везет.
Остальные трое выброс переносили более-менее терпимо, поэтому не особо переживали, рассчитывая на заслон ржавой посудины.
-Видел, как заливает? – спросил Сахар, стараясь прикрыть свой страх фальшивой улыбкой бесстрашного человека. – Давно такие кренделя мать-природа не выкидывала.
-Один раз в году и палка стреляет,  – философски заметил Рваный, с удовольствием уминая тушенку. – Вот и Зона решилась, наконец, порадовать нас  обилием влаги.
-Как будто бы ее мало было за все это время! – обозлено воскликнул Шершень, выкручивая свои не первой свежести носки. – И так каждый день дождь моросит, а сегодня так вообще – цунами.
Мрачные своды баржи огласил веселый смех.
-О чем молчишь, Шейх? – спросил Рваный, толкая молчащего приятеля в плечо.
-Да так, думаю, – отстраненно отвечал тот.
-Об Аринке? – подмигивая остальным, спросил Рваный, - Или уже о другой принцессе?
-А это уже, дорогой друг, не твое собачье дело, – усмехаясь, ответил Шейх.
Снова громогласный смех, на время заглушивший барабанную дробь дождевых капель.
Окончив с трапезой и скинув мусор в сторону, где тут же принялись хозяйничать крысы, сталкеры закурили. Каждый думал о своем – Шейх мечтал о красивой жизни за границей, с Ариной, с приличным счетом в банке. Рваный вспоминал перипетии недавнего похода к Рыжему Лесу, с которого они возвращались в Припять. Шершень не думал ни о чем  - коренастый сталкер с обритой наголо головой с интересом рассматривал, как крупного размера крыса поедают остатки их недавнего обеда. Сахар с тревогой ожидал начало выброса, до которого оставалось не меньше полутора-двух часов. За это время отряд наверняка бы добрался до Припяти, если бы не погодные условия, ставшие для них очень неприятным сюрпризом.
-Патронов то маловато осталось, – промолвил Рваный, выпуская дым изо рта. -  Мутанты в лесу нас здорово потрепали.
-Это стоило того, – сказал Шершень, отвлекаясь от крыс и хлопая по внушительному чемоданчику, в котором покоились контейнера с артефактами, - А тут, даст Бог, проскочим до Припяти без приключений.
-Кто его знает…, - мрачно произнес Шейх. - Меня лично Зона научила всегда ожидать самого худшего.
-Не нагнетай, – махнул рукой Сахар, - И так страху натерпелись в лесу этом проклятом.
С этими словами Сахар потер голень правой ноги, в которую вцепился своими могучими челюстями снорк. Если бы не расторопность Шершня, то гнить бы ныне Сахару под опавшей листвой Рыжего леса…
-Будем надеяться, что гон пройдет мимо нас, – заключил Шершень.
Гоном назывались необъяснимые атаки мутантов на сталкерские стоянки, лаборатории, бары – на любое место, где скапливались люди. Этому процессу ученые пока не находили объяснения. Но даже если бы и нашли, то сталкерам от этого легче не стало – во время гона атаки мутантов напоминали огромное цунами, обрушивающееся на клочки суши. Все порождения Зоны в этот период стремятся уничтожить людей особенно рьяно, не жалея своих жизней и последствий от ранений. Благом для сталкеров было то, что гон продолжался не более часа. Хотя у многих уже закрадывалась мысль о том, что когда-то гон приобретет воистину катастрофический масштаб и матушка Зона все-таки истребит нарушителей своего спокойствия – людей…
-Гон переждем здесь, – сказал Рваный. – Спешить нам некуда. Товар Мичману и завтра можно сбыть, если погода не утихомирится.
-Можно, конечно же, только вот завтра уже будет совсем другая цена. Не та, ради которой мы тащились в Рыжий лес и рисковали своими шкурами, - с визгливыми нотками в голосе выпалил Сахар.
-Сахар дело говорит, - Шершень сплюнул на пол и растер слюну носком солдатского ботинка. – Мичману товар нужно сдать уже сегодня, до полуночи, иначе…
-Ладно, ладно, переждем гон и сразу же в Припять рванем, - сказал Рваный, поднимая руки вверх.
-Если судить по погоде, то гон сегодня будет один из мощнейших за последнее время, - предположил Шейх.
-Чему быть, того не миновать, - философски заключил Сахар, допивая энергетический напиток и бросая пустую жестяную банку в сторону.
-Главное, чтобы твари мимо нашей посудины мимо пронеслись, иначе несдобровать нам, - сказал Шершень, доставая из рюкзака термос и наливая крепко заваренный чай в пластмассовый стакан.
Внезапно резкими нотами отозвались КПК сталкеров. Так обычно бывает, когда сталкеры гибнут – тогда на экране коммуникатора отображается имя погибшего, место смерти и, иногда, причина. Еще, кроме сообщений личного характера, приходят сообщения о приближающемся выбросе, просьбы о помощи или же сообщения о новых аномальных образованиях.
Шейх взглянул на свой коммуникатор, на котором черными буквами высветилось сообщение.
-Что там? – спросил Сахар, глотая энергетик, - Свое лень доставать.
-Одиночка о помощи просит, - отвечал Шейх, нахмуриваясь, - пишет, что отбились от стаи собак, его приятель ранен, бросить его не может, просит помочь добраться до укрытия…
-Вот не повезло бедняге,  - промолвил Шершень закуривая.
-Они недалеко от нас, в пятистах метрах от нашей баржи, - продолжал Шейх, пряча  коммуникатор во внутренний карман куртки. – И наша посудина единственное укрытие для них…
-Погоди, погоди, - брови Сахара удивленно поползли к верху, - ты хочешь сказать, что нам нужно им помочь? Скоро ведь выброс!
-Тебя никто не заставляет идти им на выручку, - сказал Шейх, закидывая автомат Калашникова за плечо. – Я сам пойду. Кто хочет – тот может пойти со мной.
-Только вот не надо здесь геройствовать, Шейх! – взвыл Сахар.  Его полные щеки нелепо тряслись, как у мастиффа во время лая, крохотные зеленые глаза выражали испуг, словно перед ним сейчас стоял не Шейх, а какой-нибудь контроллер.
-Зачем они тебе понадобились, Шейх? – вступился за приятеля Шершень, - Мы с таким трудом достали эти артефакты, добрались сюда, а теперь снова подвергать себя опасности, которой можно избежать? А если, пока мы дойдем, одиночка уже будет мертв, а на обратной дороге нас застигнет выброс? Не факт, что мы успеем им помочь…
Рваный молчал. Одиночка сосредоточенно колупал поверхность импровизированного стола клинком своего ножа.
-А затем, друзья мои, что в таком положении может оказаться каждый из нас, – Шейх сделал шаг к выходу из посудины, - Сегодня они, а завтра мы. Я, ты или Рваный. Вот так вот запросто возьмем и окажемся ранеными на пустыре, в полукилометре от укрытия, перед самим выбросом. С мыслью о том, что на помощь к тебе никто не придет.
-Не все думают так, как ты, - резонно заметил Сахар. – Большинство просто потянет рюмку за твой упокой и продолжат ожидать выброс без зазрения совести, наплевав на то, что сам может оказаться в такой же ситуации.
-Пусть так, - Шейх накинул на голову капюшон, - Зато я буду честен перед самим собой и своей совестью, не отказав другим в помощи. Рваный, ты со мной?
-Да, – ответил тот, пряча клинок в ножны. – Пойдем, прогуляемся перед выбросом.
-Я никуда не пойду, – отрезал Шершень.
-Никто в тебе не сомневался, - со злостной улыбкой заметил Шейх. – Не дай бог, что-либо из артефактов пропадет – пеняйте на себя. Вздумаете слинять – Припять город маленький, найдем быстро.
-Да куда линять-то? – снова воскликнул Сахар. – Выброс скоро!
-Ну а вдруг вам в голову взбредет… - ухмыльнулся Рваный.
Через секунду двое сталкеров исчезли в пелене дождя, спеша на помощь двум одиночкам, ищущих укрытие от надвигающегося выброса…
-Придут – положим обоих, нам больше достанется, - злобная гримаса исказила бесстрастное до этого лицо Шершня.
Сахар в ответ только вздохнул и принялся вертеть в руках пластинку с препаратами…
                                    ______________________________________
Крупные капли дождя заливали глаза, ноги вязли в грязи, отчего передвижение становилось затруднительным. Сбитое дыхание восстанавливалось с трудом, сквозь водную пелену нельзя было толком ничего разглядеть. Руки автоматическим движением сменили рожок в автомате – уже видавшем виде Калашникове. На то промокшую спину и прокусанную ногу Шейх уже не обращал внимания. До выброса оставалось все меньше времени, а мутанты снова собирались в стаю для очередной атаки…
Они сидели спина к спине – Шейх, Рваный и Нашатырь, тот кто слал сигнал о помощи. Его приятель, Тура, был уже, увы, мертв.
Переход от укрытия, в котором остались ютиться Шершень и Сахар, до места, откуда исходил сигнал бедствия, прошел успешно. Несмотря на яростный ветер и пелену дождя Шейх и Рваный добрались до злосчастного пригорка за довольно  короткий промежуток времени. Но то, что они увидели, не придало им уверенности в себе – двое кровососов разрывали на части тело бедняги Туры, а еще двое наседали от яростно отбивавшегося Нашатыря. С помощью длинных очередей удалось убить одного из нападавших кровососов, а второго ранить. Его добил сам Нашатырь – словно снорк он вцепился в спину нападавшего недавно мутанта и с машинальной методичностью вгонял лезвие своего ножа в могучую шею порождения Зоны.
Двое оставшихся мутантов увидев гибель своих сородичей, бросились в атаку на появившихся из ниоткуда сталкеров. Последние, в считанные секунды успевшие заменить пустые магазины, рассыпались в разные стороны и вмиг израсходовали заряженные рожки в тела ревущих кровососов. Мутанты выстояли под натиском пуль и продолжили свою атаку.  Двигающийся на Рваного кровосос внезапно стал невидимым и через секунду выбил автомат из рук сталкера. Шейху повезло больше – уклонившись от мощных ударов мутанта одиночка, никогда не оставляющий свой «Винторез» на базе, очередью из бронебойных патронов заставил атакующее порождение Зоны кубарем перекинуться через свою голову. Добил же сталкер мутанта проверенным способом – прикладом винтовки раскроив тому череп.
Рваному везло меньше – в рукопашной схватке он проигрывал одному из опаснейших мутантов Зоны.  Шейх бросился на помощь товарищу, но пришедший в себя Нашатырь очередью из своей винтовки отбросил кровососа в сторону.  В следующее мгновение Шейх в упор расстрелял корчащегося мутанта.
Бегло осмотрев еле живого и испуганно икающего Нашатыря сталкеры приготовились к отходу с пригорка, на котором разыгралось это кровавое побоище, но почуявшие кровь слепые псы помешали совершить задуманное.
Словно под командованием невидимого полководца собачье войско, численностью около двадцати голов, обступили пригорок со всех сторон. В следующие секунды слепые псы начали смыкать кольцо. Короткими автоматными очередями удалось убить нескольких особей, прежде чем те всей мощью обрушились на приготовившихся к обороне одиночек.  Через мгновение злосчастный пригорок снова стал ареной кровопролития, ненависти страха и чрезмерного желания выжить. Одиночки отбивались от слепых псов клинками ножей и прикладами, в частности этим методом пользовался Нашатырь – свой нож он уже успел потерять.
Через несколько минут рукопашного боя собаки отступили. Около одиночек осталось неподвижно лежать и около десятка изъеденных язвами мертвых собачьих тел. Остальные псы отбежали на несколько десятков метров от пригорка и явно готовились к новой атаке, оглашая округу утробным воем и заливистым лаем.
Этого промежутка времени хватило для того, чтобы перевязать кровоточащие раны и трясущимися от холода руками заполнить опустевшие магазины. Четвероногое войско изрядно потрепало троицу одиночек – у Шейха была прокусана нога, лицо Рваного избороздили глубокие царапины и украсили свисающие кожные лоскуты. Нашатырю, наверное, как более пострадавшему ранее повезло больше – все атаки собак пришлись на бронежилет, куртку и штаны, которые теперь напоминали нищенские лохмотья…
Тем временем к оставшимся слепым псам присоединилась большой черный псевдопес, красные глаза которого виднелись даже сквозь пелену неутихающего дождя. Теперь сталкерам стало ясно, почему стая слепых псов атаковала пригорок слаженно и организованно. Псевдопсы всегда славились своими телепатическими  способностями и умением организовывать своих менее развитых сородичей в боевые группы…
Слепые псы завыли в унисон, немного потоптались на месте и вновь бросились в атаку.  За ними, не отставая и будто подбадривая, бросился и псевдопес.  В ту же секунду у сталкеров начало затуманивать разум, движения их рук становились неуверенными, что делало невозможной прицельную стрельбу. Словно кто-то невидимой рукой в тот самый момент, когда указательный палец надавливает на спусковой крючок, делает несильный толчок в опорную руку и пуля, вместо того, чтобы попасть точно в цель улетает неведомо куда.
Но даже, несмотря на ментальную атаку мутанта, несколько слепых псов с жалостными воплями перекатывались через головы, орошая темно-красной кровью черную землю. По предварительной договоренности с Шейхом, Рваный достал из подсумка осколочную гранату и бросил ее в сторону забегающих на пригорок мутантов, а сам Шейх сделал такой же маневр секундой позже. В следующий миг, не давая слепым псам и их вожаку опомниться, сталкеры шквальным огнем попытались остановить натиск четвероногих особей. Это им удалось – трое оставшихся в живых слепышей в ужасе убегали в сторону Затона. Вожак стаи – черная, огромных размеров тварь, испещренная язвами, в которых копошились белые черви – дергался в конвульсиях. Из его смрадной пасти медленно вытекала кровавая пена…
Глухо пропиликал коммуникатор. Всем сталкерам, находящимся на открытой местности, предлагалось немедленно найти себе укрытие – выброс неумолимо приближался…
Дождь усиливался. Гремело так, что дрожала земля. Впереди себя видимость была нулевая – шли по показаниям КПК. Ноги вязли в грязи, словно в болоте. Шейх сам идти не мог – ему помогали Рваный и спасенный Нашатырь, по лицу которого медленно стекала кровь.  Несколько раз троица одиночек падала, увязая в грязи. С каждым разом подниматься становилось все труднее. Казалось, что Зона перед выбросом вдыхала в свои невидимые легкие как можно больше воздуха, отчего простым смертным становилось трудно дышать. У Шейха двоилось в глазах, голова падала на грудь, перед собой он практически ничего не видел, только серое бельмо, рябившее блестящими точечками…
За сотню метров до спасительной ржавой посудины пришлось сделать небольшой привал – Шейх потерял сознание. Одиночку положили на землю, Рваный закатал своему приятелю рукав и сделал укол вещества, применяемого военными для ведений боевых операций в течение длительного времени…
Вокруг громыхало как в популярном ночном клубе, молнии били угрожающе близко, ветер будто с цепи сорвался – поднимал к верху листву, мусор, волочил по земле кустарники и маленькие деревца. Дождь усилился еще больше – крупные капли буквально прибивали к земле, не давая возможности разогнуться.
Шейх, наконец, очнулся. Еще через минуту троица продолжила свой путь, закинув автоматы и винтовки за спины. Перед самим выбросом  по Зоне можно было смело ходить без оружия, а вот после выброса.… О том, что бывает после выброса с безоружными беднягами, застигнутыми гоном врасплох – думать совершенно не хотелось…
Наконец дверь ржавой посудины скрипнула, и непогода с предстоящим адом остались позади...
-Наконец-то, – буркнул Шершень, опуская ствол дробовика, который он еще секунду назад наводил на вернувшихся товарищей. – Где вас черти носили? Кто это с вами?
Сахар, освещаемый бледным светом фонаря с почти опустошенным аккумуляторным зарядом, испуганно таращил глаза на прибывших приятелей, словно ожидал увидеть вместо них посланцев из ада.
-Это, - указывая на сталкера с пригорка, сказал Шейх, - тот человек, которого мы спасли.
-Черт! – воскликнул Рваный и кубарем покатился в темноту.
-Это что еще за хрень тут лежит?! – удивленно спросил Шейх. Глаза, постепенно привыкающие к сумраку, разглядели очертания двух бездыханных тел в черных плащах, лежащих около входа в одной общей луже крови.
-А это наши гости, которые пришли почти сразу после того, как вы ушли, – зловеще промолвил Шершень, не выпуская из рук дробовик.
-Мы пройдем? – спросил Рваный, делая шаг в сторону импровизированного столика, за которым сидел Сахар, нервно потирая ладони.
-Погодите…, - Шершень преградил дорогу и медленно навел свой Чейзер, с которым никогда не расставался, на Рваного. Последний сделал шаг назад.
-Ты чего, совсем спятил перед выбросом? Что, твою мать, здесь происходит? – голос Рваного перешел на крик.
Нашатырь начал медленно пятиться к выходу. Шейх обернулся, схватил его за грудки и толкнул в сторону сидевшего Сахара. Спасенный сталкер нелепо засеменил ногами и плюхнулся рядом со столом, больно ударившись головой о стальную перегородку посудины. Сахар вскочил как ошпаренный. В мгновение ока достал из-за пазухи свой «Кольт» и навел него на опешившего от такого поворота событий Нашатыря. Он молча поднял руки вверх и судорожно сглотнул слюну.
-А то и происходит, - прошипел Шершень, его лицо перекосила злобная гримаса, - что как только вы удалились, так сразу и бандиты эти пожаловали по нашу душу!  Не по вашей ли наводке? Только вошли и сразу стрелять! Что, делиться хабаром не захотели?
-Ты что несешь? – Рваный примирительно поднял руки. – Посмотри на мое лицо. Посмотри на Шейха – его собаки изрядно потрепали. Посмотри на того беднягу – он весь в крови, в своей и чужой. Еще он товарища своего оставил мертвого, потому как мы не успели. Ты думаешь, что мы все это спланировали только ради того, чтобы не делить честно заработанный нами четверыми хабар?
-Тогда почему бандиты сразу начали палить в нас, вместо того, чтобы просто попросить разделить укрытие? – спросил Шершень, неуверенно переступая с ноги на ногу.
-Если бы мы это все организовали, то на кой черт нам нужно было спасать Нашатыря и его друга, когда мы могли зайти сразу же после бандитов? – резонно спросил Шейх, делая шаг навстречу Шершню.
-Шершень, мы не первый день друг друга знаем, зачем подозревать друг другу в бессмысленности и нелогичности? – рука Шейха уверенно легла на ствол дробовика и медленно опустила оружие, - Пойдем лучше за стол, выброс скоро.
-И то верно..., - Шершень медленно отходил назад, неуверенно переводя взгляд с мертвых бандитов на живых Рваного и Шейха.
-Сахар, спрячь пушку, – скомандовал Рваный.
На лице Сахара проступило некое подобие обиды. Он тяжело вздохнул и нехотя спрятал пистолет обратно за пазуху. Нашатырь тоже вздохнул, только в отличие от Сахара облегченно.
Через пару минут все сидели за импровизированным столом и ожидали приближение выброса…
За металлическими стенами баржи продолжало неистово громыхать, капли дождя ударяли по ржавой посудине с такой силой что, казалось, еще чуть-чуть и вместо крыши над головой сталкеры увидят решето.  У Шейха помутнело в глазах, судорожными движениями одиночка достал сигарету и закурил, обхватив голову руками. Рваный закрыл глаза, Сахар с выпученными глазами глотал пилюли, Шершень  нервно теребил волосы, а по щекам Нашатыря катились слезы…
Посудину затрясло.  Где-то в ее мрачных недрах с протяжным скрипом что-то рухнуло, с импровизированного столика посыпались пустые жестяные банки, от громовых раскатов закладывало в ушах. Чувство панического страха охватывало сидящих за рассыпающимся столом сталкеров, с которым они старались бороться по мере сил.
Выброс начался. Вытерпев долгий приступ тошноты, Зона опорожнялась от скопленной в своих невидимых недрах нечисти, заряжая свои порождения злобой, ненавистью, рожая на тропах сталкеров новые аномалии и с удовольствием лишая жизни тех, кто все-таки не успел найти укрытие и принимал смерть под открытым небом.
В глазах у Шейха помутилось. Одиночка старался отгонять мрачные мысли, не обращать внимания на резко возросшую боль в ноге, которую облюбовал слепой пес. Он думал об Ариадне, о запахе ее тела, о тембре ее голоса, о цвете ее глаз. Но вместе с непрекращающимся гулом, от которого старая баржа начала дребезжать так, словно собиралась развалиться под всесильным напором отрицательной энергии Зоны, перед глазами представали трупы бывших товарищей, кровавые ужасы постоянных ночных кошмаров и постоянно беспокоящая картина собственной смерти, которая, словно кино, прокручивалась в голове во время выбросов. От этого видения бежали мурашки по коже, хотелось выть, разрывать на себе шкуру от того, что изменить ничего нельзя и, рано или поздно, этот короткометражный ролик станет реальностью…
Резко сдавило тиски, к горлу подкатил удушающий ком, бросило в пот. Шейх сделал глубокую затяжку и выдохнул дым к потолку. Прогремело где-то совсем рядом так, словно какой-то бог спустился на землю и ударил по ней своим железным молотом, отчего она раскололась и покрылась глубокими трещинами.
Сахара вырвало. От приступа кашля, внезапно охватившего его упитанное тело, одиночка повалился на землю, не в силах вдохнуть пропитанный озоном воздух. Нашатырь кинулся на помощь своему новому приятелю, так нерадостно его встретившему, но Рваный удержал его, махая в сторону Сахара рукой. Такое с ним случалось во время каждого выброса и свидетельствовало о том, что Зона вот-вот прекратит свое опорожнение, несущее смерть, страх и новые аномалии.
Так и случилось. Через пару минут все затихло, даже дождь, ливший целый день, будто из ведра. От наступившей тишины противно звенело в ушах, ноющая боль в голове Шейха медленно отступала, Нашатырь стыдливо вытирал слезы, словно его кто-то за это упрекал. Нет, в Зоне во время выбросов на такое не обращают внимания.
-Слава всем богам, – охрипшим голосом сказал Шершень,- пережили и этот выброс.
-Черт бы побрал эти выбросы, - промолвил Сахар, тяжело дыша и вытирая пот со лба. – Так же и копыта отбросить запросто!
-Такие как ты, Сахар, копыта в укрытиях не отбрасывают, – засмеялся Шершень.
-Давайте помянем Тура, - предложил Нашатырь, доставая из рюкзака бутылку «Казаки», - и всех тех, кто не выжил во время выброса.
-А что, можно! – довольно потирая руки сказал Сахар.
Брови Рваного удивленно поползли к верху, когда он увидел, что рука Шейха медленно тянулась к кобуре, где покоился Корт – дорогой пистолет немецкого производства.
Шершень откупоривал банку с тушенкой, Сахар руками ломал черствый хлеб, Нашатырь разливал горючее по стаканам, а Рваный совершенно не понимал, зачем невозмутимо наблюдающий за разливом сорокаградусной Шейх тянется к своему пистолету…
Белая согревающая нутро и душу жидкость весело заплясала по пластиковым стаканчикам. Нашатырь взял свой стакан в руки, поднялся на ноги и без слов опорожнил пластмассовую тару.
Шейх убрал руку от кобуры и тоже выпил за упокой усопших. Рваный, списав свои подозрения на шалости выброса, присоединился к поминальному тосту.
Минуту сидели молча, каждый думал о своем, по лице Нашатыря катились слезы, которые он не стремился вытирать…
-Такова жизнь, – философски заключил Сахар, - Как в одной песне поется? Сегодня ты, а завтра я. Вот так и в Зоне. Сегодня Тур, а завтра, может быть, я…
-Как же вы так попались? – поинтересовался Шершень, закусывая черствым хлебом.
-Да на дело одно шли, - начал рассказывать Нашатырь, - а тут эти чертовы кровососы, от одних отбились, на других наскочили. Хотели до выброса все уладить, не получилось. Спасибо вам, что не бросили в беде…
В эту секунду рука доселе молчавшего Шейха резко выхватила пистолет из кобуры, Рваный поперхнулся хлебной коркой, прозвучал выстрел, Шершень с дыркой в голове нелепо откинулся на пол.
-Ты что творишь?! – взревел Нашатырь, но тут же был сражен мощным боковым ударом в скулу.
-Сидеть, тварь!!! – Шейх приставил дуло пистолета к вспотевшему лбу Сахара. Последний трясся, словно приговоренный к смертной казни на электрическом стуле, по щекам стекали капельки пота, под его крупным телом медленно образовывалась лужа с характерным запахом.
-Говори, стервятник, кого хотели убить?!! – ревел Шейх, - Кого?! Быстро!! Считаю до трех!!! Раз!!! Два!!!
-Не убивай! - сквозь рыдания выпалил Сахар, поднимая руки вверх и кивая в сторону остывающего Шершня, - Это все он, гад, придумал! Я тут ни при чем! Клянусь здоровьем и жизнью своей матери, я тут ни при чем.
-Вы хотели завалить нас с Рваным, так?! Отвечай, собака!!! – увесистая пощечина заставила Сахара подскочить на стуле.
-Да! Это все Шершень!!! – всхлипывал допытываемый, - Он сказал, что как только вы вернетесь, сразу стрелять нужно. Мы думали это вы, а это бандиты эти чертовы пришли. Не убивай, Шейх, родной! Сколько мы с тобой вместе пережили, ну как же так, а?
-Значит, вы бандитов грохнули без разговоров, так? Отвечай, скотина!!! – искаженное лицо Шейха не сулило Сахару ничего хорошего.
-Ну, я же говорю, Шершень сказал – зайдут, сразу же стреляем!!!
-И ты согласился?!!
-А что мне оставалось делать?! – Сахар рухнул на колени и молитвенно сложил руки, - Он сказал, что если я не сделаю, так как он говорит, то убьет меня…
-Почему же вы не пристрелили нас, когда мы вернулись? – вмешался в разговор Рваный.
-Я не знаю.… Простите меня, парни! Умоляю! – трясущимися губами Сахар пытался дотянуться до ствола пистолета и отвести его в сторону от себя.
Шейх отошел на пару шагов назад и вытянул руку вперед:
-Кто предал однажды – предаст повторно. Радуйся, Сахар, ты больше не будешь мучиться во время выбросов.
Прогремел выстрел, за ним еще два. Сахар утробно булькнул и упал плашмя на пол, некоторое время еще дергаясь в конвульсиях…
Шейх вылил себе в стакан остатки водки и залпом опорожнил стакан.
-Что вообще происходит? – спросил Нашатырь, потирая ушибленную скулу и опустошенным взглядом рассматривая трупы тех, с кем он еще недавно делил стол, - за что вот так?
-А за то, что если бы я их не пристрелил, они бы выстрелили нам в спины, во время пути на Припять, - отвечал Шейх, пряча пистолет в кобуру. – Негласный закон Зоны гласит – во время выброса в укрытии нет врагов. Посмотри на трупы бандитов – все их оружие при них, спрятано под плащами. Следовательно, они вошли сюда без агрессивных намерений, ища укрытия от выброса. Эти двое, приняв бандитов за нас, пришили их за милую душу. Почему они не убили нас, когда мы все пришли – вопрос третий. Факт остается фактом – Шершень и Сахар поставили на нас крест, не захотев делить добычу…
-Что будем делать дальше? – спросил Нашатырь после непродолжительной паузы.
-Осматривать трупы, – зловеще улыбнулся Рваный, - Может быть найдем что-то хорошее…
«Чейзер» Шершня Рваный взял себе. У Сахара забрали КПК, патроны к автомату Калашникова, некоторые артефакты, которые, как оказалось, он утаил. У бандитов из ценных вещей нашлась необычного вида флешка, напоминающая каплю воды, два обреза, которые решили оставить, и один Калашников. Навар негустой получился, но и на большее никто не рассчитывал.
Нашатырь сообщил, что флешка наверняка зашифрованная, уж больно необычной была она формы. Чтобы узнать, какая содержится в ней информация, спасенный сталкер сказал, что проводит их к одному толковому программисту, который расшифрует код этого маленького, но, наверное, ценного носителя информации. Переждав еще несколько десятков минут в тишине и в сизых облаках табачного дыма сталкеры решили выдвигаться в Припять. Последним из баржи выходил Шейх. Его взор приковал к себе болтающийся за спиной Рваного дробовик Шершня. Шейх заметил про себя, что если с такого оружия выстрелить в упор, то никакая броня с кевларовыми пластинами не спасет от верной смерти…
                __________________________________________________________
Припять. Вечер.
Вечерний воздух мертвого города был чист и свеж. Из-под тяжело нависающих над заброшенными строениями грозовых облаков, которые никогда не покидают Зону Отчуждения, пробивались алые лучи заходящего солнца – редкого гостя мертвого города. Зловещие тени, отбрасываемые от домов, словно предостерегали об опасности беспечных прогулок по вечернему городу. Тишину изредка нарушала опавшая листва, гонимая порывистым ветром…
Вечерняя Припять, несмотря на то, что сталкеры всех мастей уже практически заселили ее, взяв под свой контроль разрушенные улицы и даже целые массивы, продолжала таить в себе опасность, не соглашаясь с тем, что человек снова становился здесь хозяином положения. После каждого выброса Зона одаривала свою столицу новыми аномалиями, гнала мутантов на людские поселения, старалась сокрушить людей выбросами и необъяснимыми пси-атаками, после которых в полку зомбированных происходит пополнение.
Даже сейчас, лежа в пустой квартире у окна, держа снайперскую винтовку Драгунова в руках, Шейх не мог быть до конца уверен в том, что в следующую секунду в дверном проеме не окажется зомбированного, мутанта или, что для одиночки было еще хуже, призрака. Да, именно призраков боялся больше всего матерый сталкер-одиночка, потому как с ними уже приходилось встречаться именно вот в таких пустых квартирах, коими изобилуют заброшенные дома города-призрака…
Для уверенности Шейх оглянулся и внимательно осмотрел стены с ободранными обоями, кучу мусора в углу комнаты, заплесневелый потолок и, тяжело вздохнув, продолжил наблюдение за подъездом дома, расположившегося торцом к окну, ставшему снайперской позицией. Напротив того подъезда, в доме напротив, укрылись Рваный и Нашатырь, оборудовавшие там пулеметные точки…
Сырость пронизывала до костей, заставляя тело предаваться противному ознобу, характерному для простудных заболеваний. Одиночка аккуратно положил винтовку возле себя и потер руки – в Зоне начинало холодать.
Сразу вспомнилась Ариадна. Ее жаркое дыхание, воодушевляющий запах тела, теплые и нежные объятия, бездонные, красиво обведенные тушью глаза.  Эта ночь была самой страстной и счастливой для них обоих – влюбленных друг в друга всем сердцем и всеми фибрами души желавшими быть всегда вместе. Только вдвоем и, желательно, где-то на теплом море, на одиноком острове. После любовных утех влюбленные до рассвета предавались мечтаниям о том промежутке жизни, когда они покинут Зону и отправятся в собственный рай, который обязательно создадут своими руками.
Покидать Ариадну Шейху не хотелось. Они долго расставались, не в силах отпустить друг друга из своих объятий, не в силах прервать нескончаемую череду поцелуев. Но нужно было идти и Шейх, в последний раз страстно поцеловав свою ненаглядную, ушел не оглядываясь, чтобы не рвать сердце. Арина долго смотрела ему вслед, и даже после того, как одиночка скрылся за углом корпуса, она оставалась под моросившим дождем и смотрела перед собой, лелея эфемерную надежду, что Шейх плюнет на свои дела и останется с ней…
Напоследок она подарила ему свой амулет, который, по крайней мере ей, приносил удачу. Подарила в надежде на то, что их мечты осуществляться и он, тот, которого она полюбила всем сердцем,  вернется с задуманного дела живым и невредимым.
У Шейха, сидящего у окна, приятно защемило в грудях, необъяснимая теплота из груди разлилась по всему телу, образ Ариадны не покидал его. Он стоял перед ним и Шейх даже не противился этому видению…
Из дома, за подъездом которого наблюдал Шейх, кто-то выбежал и метнулся в сторону пустыря. Очнувшись от любовных воспоминаний, одиночка молниеносно приложил винтовку к плечу и взглянул в сторону неизвестного убегающего в оптический прицел. Им оказался снорк, почуявший добычу. Странно, что эта тварь с противогазом на лице, бывшая когда-то человеком, не учуяла сидящих в засаде приятелей Шейха…
Внимательно осмотрев округу и не заметив более ничего подозрительного одиночка с сожалением отгонял от себя романтические мысли, отвлекающие от дел насущных, а именно от наблюдения за подъездом пустующего дома, где, по разведданным, располагалась секретная лаборатория.
Если бы не череда случайностей, то не наблюдали бы сейчас трое одиночек, за этим подъездом, куда вскоре должна была приехать так называемая делегация представителей Новой Зоны, спонсирующей лаборатории для создания чего-то неизвестного обычным сталкерским умам. Неизвестного и оттого более опасного, потому как неизвестность – главный враг сталкера.
Взятая в качестве трофея у мертвого бандита флешка, непонятно каким образом к нему попавшая, таила в себе много очень интересной информации. Оказывается, некие силы из-за Периметра, спонсировали такие лаборатории для того, чтобы покупать у сталкеров артефакты и щедро вознаграждать за помощь в исследованиях. Естественно, под прикрытием стремления изучения Зоны для дальнейшего контакта между ней и человеком. Только вот артефакты нужны были лабораториям, также как и опасные исследования, совершенно для других целей. После падения Барьера, гибели О-Сознания, падения Монолита и нахождения дороги в Припять казалось, что все загадки Зоны разгаданы. Наивное предположение…
В системе таинственной организации, спонсирующей лаборатории, оказалось много торговцев, знакомых Шейху и его приятелям. Эти люди сбывали артефакты в лаборатории Припяти, нахождение которых до поры до времени было засекречено. До той поры, когда флешка оказалась в руках убиенного бандита.
Теперь же об этих лабораториях знал и Шейх со своими приятелями. Проанализировав всю информацию, находящуюся на флешке, Нашатырь и предложил совершить нападение на так называемых курьеров, которые доставят наличные для расплаты с приходящим материалом Зоны.
Троица сталкеров понимала, что дело рисковое, что наверняка охрана у курьеров будет не из простых одиночек, а из профессиональных убийц и головорезов, что просто так забрать деньги не получиться, что в этом мероприятии присутствует большие шансы на расставание с собственной жизнью. Но цена вопроса, если верить на полученные данные, была очень велика. Настолько велика, что приятели даже боялись озвучивать сумму возможного куша.
Еще сыграл свою роль тот фактор, что в некоторых файлах проскакивало словосочетание «Новая Зона».  Покопавшись глубже в документах и прибегнув к некоторым умозаключениям всем стало ясно, что артефакты скупаются с определенной целью – сделать новую Зону отчуждения, размер которой будет в разы превышать нынешнюю. А, следовательно, возрастут и все негативные моменты, которые ассоциируются с этой язвой на земном теле.
Вот кому это было нужно и зачем – до этого сталкеры пока еще не додумались. Предполагались разные версии: от начала третьей мировой до  буйной фантазии богатого олигарха, переставшего дружить со здравым смыслом…
Хотя Шейху, Рваному и Нашатырю трудно было представить свою жизнь вне Зоны, появление Новой Зоны никому не доставило приятных мыслей. Осознание того, что своим поступком отбора денег у курьера этой неведомой ни для кого службы они хоть как-то помешают воплощению этой безумной идеи грело душу и вселило некое чувство ответственности.
Хотя за что и перед кем нужно было отвечать - никто не понимал.
За то время, что прошло от случая на барже и до сегодняшнего дня, Нашатырь успел сблизиться с Рваным и Шейхом так, словно они знакомы уже немало лет. Возможно, так случилось из-за того, что все, кто выжил на той барже, оставили там не только мертвых приятелей, но и что-то невесомое, частичку души, которую нельзя приклеить обратно. Именно поэтому Нашатырь присутствовал на операции. Он имел на это право. Хотя бы за то, что именно он обратил внимание на возможную ценность информации на носителе…
При разработке плана действий делали упор на внезапность нападения. К этой мысли пришли после того, как узнали, что курьер приезжает как минимум раз в неделю. А так как такие поездки уже продолжаются около полугода и за это время, если верить записям, за это время никаких нападений и прочих неприятностей с курьерами не случалось. Значит, бдительность охраны будет наверняка слабее, чем в той ситуации, если бы нападения имели место быть. Этот фактор добавлял шансов на то, что вся операция пройдет успешно.
Самое важное – быстро уйти. И желательно незаметно для посторонних глаз. Маршрут отхода продумывали две бессонные ночи – учитывалась каждая мелочь, каждая деталь. Возникало много споров, было выкурено несметное количество сигарет, но это стоило того – такой тщательно проложенный маршрут отступления являлся гарантией собственной безопасности…
Единственный вопрос, на который так и не смогли найти ответ – как такая флешка попала в руки бандитам?
Шейх крепче сжал СВД. По телу пробежала дрожь, к горлу подкатил ком, на лбу выступил пот. С Шейхом так всегда происходило перед каким-либо событием. Значит, курьеры скоро появятся…
Буквально через несколько секунд где-то вдалеке послышался гул работающих двигателей.  Одиночка оглянулся, вытер пот со лба, потер ладони и приставил винтовку к плечу. По плану именно Шейх должен был стрелять первым. Чтобы сбить с толку охрану курьеров и отвлечь их на дом, в котором он находился. Как только первые жертвы снайперской винтовки Драгунова падут на землю, в дело вступают пулеметы. Во время пулеметного огня Шейх должен переместиться к подъезду, ведущему к лаборатории и забрать кейс. После этого уходить как можно скорее. Потом.…  О том, что будет потом, думать не хотелось из-за суеверия, внушенного с юных лет, что загадывать наперед нельзя…
Гул доносился все ближе, черное воронье, оккупировавшее крыши домов, улетело прочь, нарушив тишину хлопками своих крыльев.  Шейх напрягся, осмотрел округу, взял в руку подаренный Ариадной амулет, прошептал слова о своей любви к ней и приготовился действовать.
Из-за поворота показались три бронированных джипа, с тонированными и наверняка пуленепробиваемыми стеклами. Они ехали на малых скоростях, то ли из-за опаски наткнуться на новую аномалию, то ли просто из-за излишней самоуверенности. Крепко сжимая цевье винтовки,  Шейх проследил за движением автомобилей, которые остановились так, что двери едущей второй машины оказались как раз напротив открытых дверей подъезда заброшенного дома.
Машины стояли с работающими двигателями. Это означало, что курьер надолго в лаборатории задерживаться не собирался. Товар принял, деньги отдал, и поехали обратно. Не знал он, бедняга, что товара сегодня ему получить не суждено. Так, по крайней мере, предполагал Шейх.
Из машины никто не выходил, снайпер напрягся так, что на его натянутых нервах вполне возможно было сыграть романс, в области паха внезапно стало теплеть. Это нагревались стенки контейнеров для артефактов, с которыми одиночка старался не расставаться, так как они служили дополнительной защитой к бронежилету с кевларовыми пластинами.
Наконец, двери первой и последней машины открылись и из них выбрались наружу вооруженные до зубов наемники. Их головы покрывали шлемы, винтовки, которые Шейх успел рассмотреть в оптический прицел, наверняка были из последних моделей секретных разработок таких вот тщательно законспирированных лабораторий. Наемники обступили подъезд и свои автомобили полукругом, направив стволы винтовок в стороны заброшенных домов. Хорошо, что сталкеры догадались отключить свои КПК…
Двери средней машины открылись. Из нее вышли трое бойцов, так же вооруженных до зубов, которые осмотрели крыши окружающих их домов. Один из них кивнул головой и тотчас из урчащего автомобиля появился сам курьер – с виду такой же наемник, как и остальные, только вместо оружия у него небольшой кейс. Осмотревшись по сторонам, курьер быстрым шагом направился к подъезду, возле которого стояло двое бойцов, со штурмовыми винтовками наперевес.
Шейх задержал дыхание, навел прицел на идущего к подъезду наемника, за долю секунды прикинул в уме траекторию полета пули и мягко нажал на курок. Звук выстрела разорвал тишину, словно кожу на барабане, курьера неловко отбросило в сторону, бьющая фонтаном кровь оросила забрала шлемов его еще ничего не успевших понять товарищей. Снова выстрел, за ним следующий. Первая пуля угодила точно в стеклянную перегородку, отделяющую лицо наемника от внешнего мира, вторая пробила шлем стоящего рядом напарника.  Затрещали, наконец, пулеметы. Град из свинца пронизывал тела еще ничего не успевших понять наемников, словно нож умелого кулинара свежее мясо, превращал автомобили в решето и отбивал штукатурку от стен дома, в который так и не успел войти курьер.
Сделав еще несколько выстрелов по старавшимся укрыться за автомобилями наемникам, Шейх поднялся на ноги, закинул винтовку за плечи, взял в руки «Винторез» и бросился бежать к лестничной площадке. Перескакивая через несколько ступенек сразу, он услышал, как за стенами что-то взорвалось. Скорее всего, это был один из автомобилей наемников.
Пока Шейх добежал до места побоища, прекратили стрелять пулеметы. Из автомобилей валил черный дым, шедшую в авангарде машину охватило яростное пламя. Оставшиеся в живых несколько наемников корчились на асфальте – взрыв автомобиля сделал свое дело. Заветный кейс находился в руках курьера, зажавшего драгоценную ношу мертвой хваткой. Шейху потребовалось около минуты, чтобы разжать кисть руки и забрать кейс, набитый деньгами. Из подъезда не доносилось ни звука. Вопрос о том, где в этом заброшенном доме могла находиться лаборатория, Шейх предпочел оставить открытым.
Достав «Корт» одиночка хладнокровно добил раненых и контуженных после взрыва автомобиля, достал гранату и с остервенением швырнул ее в подъезд – где бы там ни находилась лаборатория, пусть ее немного потрусит…
Фактор неожиданности никто не отменял – трое одиночек просто разгромили курьерский отряд многоопытных бойцов, приехавших на джипах. Этот факт приятно грел душу, а отягчающий руку кейс добавлял поленьев в согревающий нутро костер.
Как только Шейх вбежал в дом, Рваный и Нашатырь схватили ручные пулеметы, из которых они вели огонь, и все трое направились к противоположному выходу из разрушающегося здания.
Двор, устланный опавшей листвой и обломками недавно рухнувшего здания, пересекли быстро. Далее по плану нужно было переместиться под стены бывшей школы, затем, через сам учебный корпус, вдоль жилых домов пробежать к госпиталю. А там уже  до прачечной и родного Бара Припяти рукой подать…
При выходе из проходного подъезда, от которого тропинка вела прямиком к учебному заведению, одиночки были атакованы наемниками, неизвестно откуда здесь появившимися.  Около десятка вооруженных бойцов медленно пытались продвигаться к проходному подъезду. Одиночки решили прорываться. Рваный и Нашатырь полосовали укрытия противников длинными пулеметными очередями, а Шейх, вооружившись «Винторезом»,  стрелял по врагам в те мгновения, когда они сменяли укрытия.
Такая позиционная перестрелка могла продолжаться вечность и сталкеры решили идти другим путем, предусмотренным в случае форс-мажорных обстоятельств.
Бросив в сторону медленно наступающего неприятеля несколько гранат и выпустив напоследок пару очередей из пулемета, сталкеры бросились к противоположному выходу из дома.  Но выбежав во двор, одиночки попали под обстрел – наемники окружили и теперь смыкали кольцо.
-Наверх! – скомандовал Шейх, стреляя по наседающим наемникам из «Винтореза».
В подъезде сталкеры столкнулись с вражескими бойцами, атакующими со стороны школы.  Выстрелом в упор из дробовика Рваный убил одного из наемников и обескуражил идущих за ним. Этим и воспользовались Шейх с Нашатырем – шквальным огнем из винтовки и ручного пулемета они оттеснили нападавших солдат в темно-синих костюмах. Оставшиеся патроны в ленте своего пулемета Нашатырь расстрелял в сторону входа в дом со двора – оттуда одиночек уже обстреливали наемники.
Воспользовавшись небольшой заминкой во вражеских рядах, сталкеры побежали по лестничным пролетам к крыше этого девятиэтажного дома.
-Это что за херня происходит? – тяжело дыша спросил Нашатырь, бросая на лестничные пороги уже не нужный пулемет и беря в руки «Калашников»
-Конец наш близок, вот что! – выпалил Рваный, спотыкаясь. Приклад пулемета, заброшенного за спину, больно ударил сталкера по голени и он со злостью швырнул орудие на пол.
-Просчитались мы! – сказал Шейх. – Наверняка в кейсе очень большая сумма, раз наемники таким конвоем курьера сопровождали. Теперь они нас так просто не отпустят.
-Что дальше? – спросил Нашатырь.
-Выберемся на крышу и бежим к противоположному ее концу, – задыхаясь говорил Шейх, вытирая заливающие глаза капли пота со лба. – Нужно будет перепрыгнуть на крышу соседнего дома. Там, с окна седьмого этажа можно спуститься на землю. Таким образом мы сможем обвести вокруг пальца наемников – они наверняка нас будут в подъезде ожидать.
-Ты, Шейх, совсем с ума сошел? – выпалил Рваный. – Какие прыжки? Какое дерево?!
-У тебя есть другие варианты?! – спросил Шейх. Глянув вниз на лестничные пролеты он увидел мелькавшие внизу тени. – Спорить нет времени, поэтому если есть предложения  - говори!
-Нет у меня предложений! – гаркнул Рваный, выбивая ногой дверь, ведущую на крышу высотки…
Холодный порывистый ветер пронизал разгоряченные тела одиночек до костей.  Снова накрапывал мелкий дождь, солнце, еще не успевшее погрузиться в свою берлогу, освещало тяжелые черные тучи, нависшие над Припятью.
Нашатырь достал из подсумка осколочную гранату и швырнул ее в чернеющий проем чердака, откуда уже доносилось тяжелое дыхание и топот тяжелых подошв. Шейх в мгновение ока закрыл шаткую дверь и всунул в шатающуюся ручку кусок арматуры так, что  открыть дверь изнутри быстро не представлялось возможным.
-Бежим! – гаркнул Шейх.
За шаткой деревянной дверью, отделяющей одиночек от преследователей, прогремел взрыв. Послышался шум падающей штукатурки, звон разбитых стекол, звуки падающих тел.
Тем временем трое сталкеров бежали без оглядки к торцу дома, с коего и намеревался перепрыгнуть на соседнюю высотку Шейх. Пот заливал глаза, утомленные курением и экологией легкие работали на износ, вырабатывая кровавую вязкую жизнь, забивающую дыхательные пути и мешающую нормально вдыхать пропитанный озоном воздух.
Внезапно дверь последнего чердака вылетела из петель и на крышу выскочили наемники. За долю секунды оценив ситуацию они открыли огонь по бегущим одиночкам. Рваный, кувыркнувшись вперед и снова став на ноги, оказался лицом к лицу с наемником, готовящимся исполосовать сталкера свинцовым дождем из штурмовой винтовки, выстрелил в отсвечивающее заходящим солнцем забрало противника из своего «Чейзера». Шейх бежал на второго наемника, совершенно забыв про опасность получить горсть пулей из недр штурмовой винтовки. Как только противник оказался на расстоянии прыжка, Шейх бросил в него свой «Винторез». Пока наемник невольно отвлекался на летящий в него предмет одиночка достал «Корт» и, так же как и Рваный, сделал несколько выстрелов в забрало шлема противника. Тем временем Нашатырь метнулся к чердаку и короткими очередями поражал поднимающихся наверх наемников.
Когда с врагами было покончено, трое братьев по оружию забаррикадировали дверь чердака и подошли к карнизу. До крыши соседнего дома было рукой подать –  около трех метров разделяли соседствующие строения. Первым решил прыгать Рваный. Перекрестившись, сталкер разогнался, оттолкнулся от карниза и приземлился точно на крышу соседнего дома.
В это время из дальнего забаррикадированного чердака повалили на крышу наемники, стреляя по беглецам на ходу.
-Прыгай! – крикнул Шейх Нашатырю, который смотрел на приближающихся врагов как мышь на удава.
Сорвавшись с места Нашатырь с короткого разбегу вскочил на карниз и прыгнул в сторону соседней высотки, но в этот момент две шальные пули прошили бренное тело сталкера, немного подкорректировав его траекторию полета. Руки одиночки только полоснули спасительное ребро высотки и через секунду он летел вниз с воплем отчаянья и бессилия…
Шейх, которого захлестнула невероятная злоба и обида, бросил гранату в сторону неумолимо приближающихся недругов. В тот же миг два сильных удара в область груди отбросили его к бетонному карнизу.
Одиночке не стало хватать воздуха,  в глазах помутнело, в голову будто взбесился доселе сидевший без движения демон, со всей силы бьющей молотом по мозгу.
-Шейх, прыгай, скорее же!!! – слышалось где-то вдали, а впереди маячили расплывчатые силуэты.
Рядом что-то ударило несколько раз, на щеку посыпалось что – то наподобие песка, больно царапая кожу…
Осознание того, что в следующую секунду он может погибнуть, одиночка поднялся на ноги и бросил последнюю гранату в сторону силуэтов…
С разрывом гранаты Шейху стало легче – вернулась ясность ума, туманные силуэты добавили в четкости и уже через секунду сталкер перебросил в сторону палящего по наемникам Рваного кейс и свой «Винторез». Отступив два шага назад от карниза, сталкер взял разгон, оттолкнулся от бетонного ограждения и прыгнул…
Приземление удачным назвать было сложно. Неправильно сгруппировавшись сталкер подвернул ногу и со всего размаху ударился лицом об бетонную поверхность крыши высотки. Но на такие мелочи внимания обращать попросту не было времени – пришедшие в себя наемники уже стреляли в их сторону.
Рваный подобрал кейс, вручил Шейху его винтовку и оба одиночки убрались с крыши прочь. Сбегая по лестнице вниз Шейх достал КПК, включил его и принялся диктовать голосовое сообщение:
-Феррум, кореш, выручай! Зажали нас наемники в высотках около школы! Боюсь, не выскочим из аркана, очень нас тут прессуют!!! Есть потери! Наемников несметное количество, не знаю, откуда они взялись! Мы груз у них отобрали, вот они и злятся! Выручай, короче говоря…
Оказавшись на седьмом этаже сталкеры направились в первую от пролета квартиру, где и оказалось то самое дерево, по  которому Шейх планировал спуститься вниз. Закрыв за собой дверь, Шейх направился было к окну с разбитыми стеклами, но наткнулся на ствол дробовика Рваного.
-Ты чего? – спросил Шейх, рассматривая отрешенно глядящего на него Рваного и с ужасом понимая, что магазин «Винтореза» опустел.
-Герой должен быть один, – сцепив зубы промолвил Рваный нажимая на курок.
Хлопком от выстрела у Шейха зазвенело в ушах, а его самого отбросило в коридор с облезшими обоями и заплесневелыми стенами. И лишь затем пришла боль, удушающая, всепоглощающая, заволакивающая разум. Сковывающая тело, пробуждающая желание выть волком и лезть на стены…
Шейх видел, как Рваный стоял над ним, видел, как стреляет в него еще раз. Затем еще раз. Будто кувалдой хотел впечатать его в бетонный пол заброшенной высотки, откуда ему, Шейху, уже не суждено было выбраться. Видел взлетающие фонтанчики крови. Своей крови, которая сейчас вытекает из него, а вместе с ней жизнь, любовь к Ариадне и обида…
Тускнеющим взглядом одиночка умолял своего убийцу размозжить ему голову, чтобы перестать чувствовать, как смерть пожирает его, но Рваный с подлой улыбкой на лице отвернулся от своего боевого товарища, подобрал кейс и исчез в оконном проеме, за которым колыхалось спасительное дерево…
А тем временем вся Припять напоминала пчелиный рой.
Получив голосовое сообщение капитан Ферамов, он же Феррум, направился в кабинет своего командира. Там он в двух словах обрисовал ситуацию и попросил ему взять бойцов для оказания помощи Шейху, которого знал и сам командир, и многие военсталы.
В это же время около госпиталя группа одиночек случайно наткнулась на наемников, которые спешили на помощь своим напарникам, пытавшимся обезвредить Шейха, Рваного и Нашатыря. Завязалась перестрелка, переросшая вскоре в локальную войну. Одиночки просили помощи, которую тут же получили. Через несколько минут активных боевых действий к наемникам подоспело подкрепление и они предприняли наступление по направлениям к базам сталкеров. Сталкеры просили помощи у военных, к боевым действиям подтянулись Долг и Свобода,  у которых к наемникам было особо трепетное отношение.
Полковника Шинова, он же Шин, просьбами о помощи засыпали еще до прихода капитана Ферамова. Поэтому видя, что обстановка в Припяти накаляется до критической отметки, связался с Киевом, для получения разрешения для задействования тяжелой техники:
-Доброй ночи, Дмитрий Эдуардович, Шинов беспокоит. У нас тут наемники решили город захватить, разрешите задействовать вертолеты?
-Неужели нельзя обойтись без этого? – вопросом на вопрос отвечал командир подразделения военных сталкеров в Зоне Отчуждения, генерал Махин.
-Увы, товарищ генерал, ситуация накалилась до предела, если мы не предпримем мер, то можем потерять город.
-Если это не так, то я лично вас расстреляю. Разрешаю. По завершении операции мне подробный отчет.
-Так точно, товарищ генерал!
Шинов умышленно приукрасил свои слова, наемников он тоже не жаловал и хотел задать им хорошего трепу.
Тотчас на помощь одиночкам выдвинулись подразделения военных сталкеров, несколько БТР-ов и пара вертолетов Ка-52…
Отряд под предводительством капитана Ферамова пробивался к тому месту, где остановилась точка, обозначающая местоположения Шейха…
Через час наемники были уничтожены.
 ___________________________________________________________________________
Припять. Госпиталь. Неделю спустя.
Осознание того, что он находится еще в этом мире, в который пришел со слезами на глазах, пришло тогда, когда  Шейх увидел перед собой окрашенную в зеленый цвет стену. Запах лекарств только подтверждал это предположение.
Шейх, необъяснимо для него самого, выжил.
Он снова в этом мерзком, прогнившем насквозь мире, где человек человеку враг, источник обогащения, способ наживы, жертва, еда, цель под прицелом – все что угодно, только не человек…
Мерзко…
Первые часы своей новой жизни одиночка снова и снова прокручивал в голове последние моменты перед выстрелами из дробовика, воспоминания о которых болью разливались по всему телу.
В голове не укладывалось то, что в этом мире нельзя ни на кого положиться, кроме как на самого себя. Человек, с которым делился мыслями, делил стол, бывал в передрягах, помогал в беде и которому просто доверял, стреляет в тебя в упор из-за чемодана с деньгами.
Может быть, это уже стало нормой жизни, обыденностью, да хоть чем либо – Шейх не хотел этого принимать. Не хотел становиться частью всеобщего возврата человека разумного к человеку прямоходящему…
Мерзко…
А еще он ждал ее. Ту, о которой думал все время. Ту, которой жил, ради которой он рисковал своей жизнью. Жизнью, которую не пожалели. Но она не приходила. Не приходила день, второй. Приходили только санитары, приносящие еду, медбратья, делающие уколы, и врач – суровый бородатый мужик, все время что-то записывающий в блокнот.
Медленно, словно щупальца огромного осьминога, не торопящегося убить свою жертву, в душу закрадывалось что-то холодное, неприятное, но неумолимое. Сомнение…
 Утром третьего дня пришел Феррум.
-Здоров, кореш! Долго же ты спал! – приветствовал военстал одиночку.
Затем Феррум в подробностях рассказал Шейху о проведенной операции, о том, как уничтожили силы наемников, о том, как нашли его самого…
-Как я выжил, капитан? – спрашивал Шейх. – Ведь Рваный стрелял в упор. Несколько раз. Я же видел.
-Артефакты, тебя спасли артефакты, с которыми ты так любишь экспериментировать.
- А о Рваном слышно что-нибудь?
-Рваного убили на Кордоне.
-Кто?
-Военные. Он очень неаккуратно попытался покинуть Зону и она, наша матушка, его не отпустила.
-Где Арина?
-Кореш, я тут в тайне от врача бутылочку пронес. Давай-ка выпьем за воскрешение сына Зоны…
-Где Арина?..
-Ее больше нет. Она ушла с Рваным в тот же день, когда случилась эта заварушка, - отвечал Феррум, глядя Шейху прямо в глаза. – Она погибла вместе с ним…
-Больше ничего не говори… - Шейх обхватил голову руками и беззвучно заплакал.
На следующий день Феррум пришел не один. Вместе с капитаном в палату вошла девушка с огненно черными волосами. Ее восточного разреза глаза смотрели на Шейха с болью, сожалением и с… любовью.
Это была Мариам. Последняя, кого любил Игорь Миронов до того, как стать Шейхом. Если бы не некоторые обстоятельства, такие как ее строгий отец, чтящий Коран, то быть бы им мужем и женой. И не увидел бы Шейх Зоны Отчуждения, не стал бы ее сыном, не стал бы ее частью…
Шейх дышал Зоной, ощущал пульсацию ее невидимых вен, чувствовал на себе ее дыхание, ощущал на себе ее взгляд. Он жил нею. Рисковал жизнью, зарабатывал деньги, общался с приятными ему людьми, занимался тем, что более всего приходилось по душе. Переживал выбросы, гоны мутантов, галлюцинации с затаенной улыбкой на лице, которую видел только он один и призраки умерших во время первого взрыва Чернобыльской атомной станции. Он был в раю. Ведь рай это то место, где тебе всегда хорошо, несмотря ни на что. Ведь рай это то место, которое можно создать своими руками, если стать выше окружающей тебя мерзости, серой массы стада, пороков, лицемерия и алчности.
Со смертью Ариадны и вкупе с прошедшими недавно событиями рай Шейха рухнул как карточный домик. То, что раньше доставляло удовольствие, теперь приносило лишь только отвращение и апатию, угнетало и давило, как крышка гроба, на которую неумолимо сыпется могильный песок.
Рая больше не было. Но что мешает создать новый, краше прежнего? Ведь человек не дерево, он может быть там, где ему может быть все время хорошо. Это дереву никогда не суждено сойти со своего места. А если человек не сходит с того места, где ему плохо, значит ему нравиться то место. Многое в этом мире зависит от человека. Если он желает перемен, то он переменит себя и окружающий мир. Если нет – значит, он просто говорит, что желает перемен. А слова… Слова теперь ничего не значат, это пустой звук, затмеваемый тихим шелестом травы, легким дуновением ветра, хлопками крыльев пролетающих птиц…
Лежа в купе поезда, едущего от столицы к южным просторам родины капитана Ферамова, и обнимая Минерву, так он называл когда-то Мариам, Шейх знал, что он будет делать дальше. Знал, как построить свою жизнь так, чтобы прожить ее с легким сердцем и с неугасающей улыбкой на лице. Благо содержимое кейса, из-за которого все и случилось, Феррум передал ему в целости и сохранности. Шейх поделил добычу с капитаном и бойцами, которые помогали Ферруму вынести его бессознательное тело из котлована двух высоток…
Шейх ехал строить рай. Из рая в рай…
Сентябрь-Октябрь 2012.