Флакон воды

Светило яркое зимнее солнце, девственно чистое небо напоминало стеклянную оболочку. Казалось, что лучики небесного светила играют на ее поверхности так, будто это была водная гладь, а не воздушная среда. Где-то вдалеке щебетали птицы, звон их голосов разносился на многие километры вокруг. Солнечный свет насквозь пронизывал безжизненные, разрушаемые ветром и временем корпуса, заглядывал в черные оконные ниши, словно надеясь принести кому-нибудь радость, но все его попытки оказывались тщетными – этому миру стал безразличен солнечный свет.
Перед выходом из больничного корпуса Шнайдер не смотрел на градусник температуры, заботливо приделанный кем-то из соплеменников, как он сам их называл, аккурат под табличкой, которая в прошлой жизни сообщала пациентам номер и профиль больницы. Смысла в этом не было. Три года во внешнем мире царствовал его величество Холод, яростный и беспощадный. Очень часто, да что говорить – практически всегда, к нему присоединялась Королева Метель со своим сыном Снегопадом…
Но сегодня был какой-то особенный день: пурга унялась еще вечером, привыкшее к яростному холоду тело почувствовало некоторое потепление окружающей среды и подсознание начало рисовать радужные картины. Во сне, если можно было назвать короткий промежуток времени в пару часов полноценным сном, Шнайдер видел, как тает снег, как сквозь мертвую, промерзшую поверхность пробивается зеленая трава, как на небе летают птички, как скованная льдом река прорывается наружу и начинает бурлить, словно приходя в себя от многомесячной спячки.
Но, к сожалению, а может быть к счастью, это был всего лишь сон. Шнайдер проснулся оттого, что в его кабинет, который он оборудовал сам из остатков больничной утвари, грубо ввалились несколько человек, запуская в утепленный подобранными в округе стройматериалами и хламом холодный, пробуждающий в мгновение ока воздух.
Шнайдер узнал этих людей сразу. Это были мужчины из разведывательной группы, которая рыскала по мертвому городу в поисках нужных братству вещей, еды и воды. В том кругу, в котором ему приходилось жить, Шнайдер занимал докторскую должность и по долгу службы оказывал разведчикам первую помощь после каждого рейда. По окончании своего опасного и частого похода в холодный и мертвый город эти смелые люди всегда приходили с обморожением, нередко с ушибами и вывихами. Одним словом работы Шнайдеру хватало с головой, благо медицинских препаратов и инструментов в складских помещениях Онкологического центра хватало с лихвой.
Во время жизни в канализационном коллекторе, насквозь пропитавшимся запахом испражнений, ему и еще троим единомышленникам, двоих из которых уже нет в живых, пришла в голову мысль о переселении той горстки людей, что уцелела в Апокалипсис, в больничные корпуса. Последние были в сорока минутах ходьбы от места обитания Шнайдера и остальных выживших. Проведя разведку, группа доктора пришла к выводу, что условия для новой жизни в больничном корпусе бывшего Центра Онкологии вполне приемлемы. Дождавшись благоприятных погодных условий, выжившие особи человеческого рода передислоцировалась на нулевой этаж Центра, он в самый раз подходил для места жительства как самый теплый. Пришлось, конечно же, много потрудится. Женщины как могли создавали уют в палатах, мужчины добывали еду, переносили с соседних корпусов медицинские инструменты и лекарства, ходили в рейды и приносили спиртное с рыночных складов, сигареты, одежду, книги и все остальное, что могло пригодится для более-менее полноценной жизни.
Доктор Шнайдер, за два года жизни в больничном корпусе, успел принять роды у нескольких женщин, сделать пару несложных операций, и не уставал помогать обитателям Убежища в оказании помощи. За эти годы его авторитет поднялся на невообразимую высоту, во время совета слово лекаря весило не менее слова Предводителя выживших – Алексея Петровича, бывшего военного. Обитатели убежища хорошо помнили его советы, поступки, деяния, послужившие на благо их скромному братству Выживших, как они сами себя окрестили, и поэтому предпочитали называть Предводителя исключительно по имени-отчеству…
После рейда разведчики сначала отогревались у костра, у которого день и ночь дежурили слабейшие в братстве, и лишь потом шли к доктору Шнайдеру. Перед этим они посылали к доктору младшего из группы, который спрашивал когда можно прийти на прием. Шнайдер обычно назначал прием через пятнадцать минут после визита младшего разведчика, чтобы подготовится к оказанию помощи. Но сегодня, очевидно, произошло что-то из ряда вон выходящее.
-Черт возьми, Джек, что случилось? – спросил сонным голосом Шнайдер.
-Док, готовь операционную, мы нашли человека, – отдуваясь, пророкотал Джек, старший разведгруппы. – Лежал на снегу, практически голый, мы при возвращении уже заметили его. Около той хибары, где наблюдали дым…
Шнайдер взглянул в окно. Солнце уже двигалось к зениту. Шнайдер снова проспал, но на то были свои веские причины.
-Мы его укутали в его же одежку, на сани положили, и что есть мочи двинулись домой! – продолжал рассказывать Джек, раскуривая затухшую сигарету. – Так что, брат, тащить в операционную?
Братом называть Шнайдера мог только Джек. Они вместе встретили конец света и знали друг друга еще до него.
-Несите. Я сейчас, – пробурчал доктор, протирая глаза и закуривая.
Своих пациентов Шнайдер принимал только в операционной, так как только там из всех помещений второго этажа имелось примитивное отопление.
Через несколько минут доктор уже был в операционной и колдовал над бессознательным телом неизвестного человека. Вскоре, после сделанных Шнайдером процедур, незнакомец на короткое время пришел в себя. Туманным взглядом посмотрел на доктора, стоявшего над ним, схватил его за запястье и, прилагая последние силы, прошипел:
-Мишка, Витка.… Съедят их… - пациент откинул голову на подушку и затих.
Шнайдер поставил капельницу, положил на незнакомца одеяло и пару оборванных курток.
В холле курил Джек.
-Жить будет, – сказал Шнайдер и кивнул в сторону операционной. – К вечеру придет в себя.
Джек кивнул головой и сделал затяжку. Дым от сигареты медленно плыл по холлу.
-Как она, Никит? – спросил он, неотрывно глядя на доктора.
Никита Шнайдер не ответил. Он вздохнул, достал из кармана сигарету, прикурил и сел на корточки, прислонившись спиной к холодной бетонной стене.
Динка… Джек спрашивал именно о ней…
С Диной Никита познакомился уже в канализационном коллекторе. У нее была сломана нога. Следствие неудачного падения на обледенелую землю. Шнайдер сразу взял ее под свое шефство и, благодаря его усилиям, нога срослась удачно. Весь этот период времени будущий доктор братства ухаживал за девушкой не жалея сил и собственного здоровья. Ходил в рейды, в которых всегда старался найти какую-нибудь безделушку и порадовать Дину. Девушка привязалась к Шнайдеру и после перелома не отходила от него ни на шаг, хотя Шнайдер не принуждал ее ни к чему. О том, что он ее любит Никита сказал спустя полгода после знакомства. В ответ она лишь усмехнулась и одарила лекаря братства страстным поцелуем…
-Она умирает, – по щеке Шнайдера покатилась крупная слеза. – И я ее обманул. Я сознательно ее обманул.
-Но ты еще не проводил обследование, – резонно заметил тот, который называл лекаря братом.
-Женя! – Никита сглотнул вязкую слюну и крепко затянулся. – Я же вижу, что ей лучше не становится! И не станет, черт возьми!
Когда братство Выживших обустроилось в больничном корпусе, Никита и Дина приняли решение, к которому шли очень долго. Шли долго путем рассуждений, споров, разговоров и обид. Они хотели дать жизнь человеку нового времени, последовать примеру тех пар, которые уже решились на это. Они хотели ребенка, своего ребенка, плода любви их двух молодых сердец.
Шнайдер поначалу не желал и разговаривать на эту тему, мотивируя тем, что их чадо будет не жить, а мучительно выживать наравне с ними. Зачем давать жизнь ребенку, зная, что этим обрекаешь его на тяжелые условия бытия? Дина была настроена оптимистично и утверждала, что холод когда-нибудь прекратится и уже не придется каждый день трястись от мысли, что рейды в скором времени перестанут быть плодотворными. В глубине души Никита и сам верил в это, но надежда на лучшие времена таяла с каждым днем. Только улыбка Дины, которая оставалась прекрасной, несмотря на суровые условия быта, не позволяла затухнуть тому огоньку, который согревал сознание надеждой.
-Сколько времени прошло с того момента, как ты ей начал давать лекарство? – спросил Джек.
-Сегодня ровно месяц, – слезы неустанно катились по щекам. Никита не обращал на них внимание. Перед глазами лежала Дина, с коротким ежиком вместо роскошных локонов. С синяками под глазами взглядом полным любви.- Я ее обманул. Никогда себе этого не прощу, понимаешь? Я подарил ей надежду, она верит в то, что будет жить! Но я то знаю, что ей осталось недолго!
Джек поднял Шнайдера на ноги и провел его в кабинет. Там он, используя баллон с пропаном и примитивную печку, развел огонь. Поставив обгорелый чайник на огонь, он присел на кушетку рядом с поникшим и плачущим доктором.
-Сегодня проведи обследование. – Джек говорил сухо, отчеканивая каждое слово. – Если диагноз неутешительный...
Разведчик замолчал и крепко обнял друга за плечи.
-Если улучшения нет, то я смогу провести эвтаназию, – после этих слов Джек снова закурил.
Рак сковал девушку около года назад. Болезнь, которую в нынешних условиях победить было невозможно. Опухоль увеличивалась в размерах, Дине становилось хуже с каждым днем. Вскоре новость эта стала известна каждому из обитателей убежища. И Дине. Она долго плакала, ей хотелось жить, родить ребенка, дождаться лучшей участи. Ей хотелось просто жить, видеть Никиту каждый день, радоваться редким солнечным лучам, радоваться дневным прогулкам по твердому как сталь снегу. В то же время она знала, что она умирает…
Несколько сеансов химиотерапий, которые умудрился провести Никита, не дали результата. Это было и не удивительно, ведь Шнайдер не был врачом-онкологом. Эти сеансы он проводил, основываясь на медицинских справочниках и собственных догадках. Доктор благодарил высшие силы за то, что в Онкологическом центре в нужных количествах находилось необходимое для лечения Дины лекарство. Хватило бы на целое отделение, только толку было мало. Никита мог только ослабить разрывающую его любимую боль, с помощью сильных болеутоляющих препаратов…
-Ты с ума сошел, - промолвил Никита. – Ты ее… убьешь.
-А есть другой выход? – нос чайника пустил струю дыма, разведчик сделал кофе и протянул чашку Шнайдеру.
-Ты ей говорил об экспериментальном лекарстве, - продолжил он, отпивая горячий напиток. – Она его принимает. Она верит в позитивный исход. Да. Но ты знаешь, что она умрет. Умрет в нечеловеческих муках…
-Замолчи… - на крик у Шнайдера не было сил. – Замолчи, молю тебя…
-Если я вколю ей препарат, от которого она просто уснет и не проснется, мы облегчим ее страдания, - неумолимо продолжал Джек. Ему было больно произносить эти слова. Он сдерживался из последних сил, чтобы не расплакаться вместе со своим другом. – Это единственное, чем мы можем ей помочь. Но это в том случае если обследование не покажет никаких признаков улучшения.
Дина понимала, что лечение не приносит успеха. Понимал это и Шнайдер. С пониманием того, что потеряет единственного родного человека, он решился на отчаянный и безумный шаг. Однажды, вернувшись из своего кабинета после осмотра одного из разведчиков, Никита протянул Дине флакон с прозрачной жидкостью. Он сообщил ей, что в лабораториях Онкологического центра нашел экспериментальное лекарство, которое должно помочь организму самому справится с опухолью и раковыми клетками. Также он сказал о том, что читал записи докторов, которые испытывали этот препарат на больных с более тяжелыми, чем у Дины, диагнозами. Испытания заканчивались отступлением болезни навсегда.
Это был чистой воды блеф. Во флаконы Шнайдер налил простую питьевую воду. Когда-то давно он читал в одной книге о невероятной силе самовнушения, с помощью которого люди успешно противостояли адским болям и неизлечимым болезням…
Он сознательно обманул свою любимую, потому как сам не особо верил в удачный исход этой затеи. Но другого выхода у Никиты не было. Все равно Дина оставит его и уйдет в лучший из миров. Никита не хотел ей этого говорить. Он просто не мог этого сказать той, которую безумно любил. Той, которою он считал подарком небес…
-Джек, ты уже делал эвтаназию, - вяло промолвил Никита. – Витьку ты сделал ее отлично. Пусть земля ему будет пухом. Я сейчас скажу Ирине, чтобы она провела обследование Дины. Ты будешь рядом. Как только Ирина закончит, ты знаешь что делать…
Джек когда-то учился в медицинском институте, поэтому имел представление о том, что ему вскоре предстояло сделать снова. Просто сделать укол.
В едином порыве горя двое мужчин крепко сжав друг друга в своих объятиях. Они плакали, как плачут обиженные дети, как плачут матери потерявшие детей. Они плакали искренне…
Дина обрадовалась приходу Шнайдера. Она попыталась его крепко обнять, но слабость не позволила ей сделать этого.
-Диночка, любимая, тебе надо обследоваться, - нежным голосом говорил Никита. – Мы должны увидеть, что препарат действует.
-Он действует, Никита, - она слабо улыбнулась. – Я это чувствую. Спасибо тебе.
Они еще долго говорили о том, как любят друг друга, о том, что все наладится, Дина поправится, они обязательно родят ребенка. Своего ребенка. Дина улыбалась и соглашалась с его словами, она благодарила Никиту за все, будто прощалась, будто понимала, что больше она его никогда не увидит…
Он поцеловал ее в пересохшие губы и соврал насчет тяжелой травмы одного из разведчиков. Сказал, что ему нужно срочно уйти на операцию, иначе разведчик умрет. Дина, казалось, поверила. Передав Дину Джеку, Шнайдер вышел прочь из Убежища…
Никита беспрерывно курил. Он не обращал внимания на то, что мерзнет. Ему было все равно. Жить не хотелось. Он обманул ее. Обманул свою любимую. Дал ей надежду…
С другой стороны он понимал, что сказать ей прямо о скорой смерти было невозможно. Даже если бы он это сделал, то ничего ровным счетом бы не изменилось. Его сердце было готово разорваться на части. Щебет птиц, на который он бы обязательно обратил внимание при другой ситуации, никак не раздражал затуманенное сознание доктора.
Он уже знал, что будет делать, когда выйдет Джек и сообщит о ее смерти. Никита уйдет вслед за ней. Ведь обещал же, что будет всегда рядом. Вот и выполнит свое обещание…
Громыхнула входная дверь, ведущая в корпус. Послышались тяжелые шаги и ровное дыхание. Джек. Это точно был он. Все кончилось…
-Она ушла без мук? – осипшим голосом спросил Шнайдер.
Вместо ответа Джек взял доктора за руку и без слов повел внутрь. Никита не сопротивлялся.
Всю дорогу перед глазами витал образ Дины, улыбающейся ему в последний раз. Он до сих пор ощущал на своих губах вкус ее губ. Он знал, что последний поцелуй своей половины он не забудет никогда.
Из раздумий его вывел скрип двери ведущей в операционную.
-Никита! Как прошла операция? – спросил знакомый до боли голос.
Перед ним стояла Дина. Живая. Она улыбалась и с любовью смотрела на Шнайдера. Девушка искренне переживала за исход операции, на которую удалился доктор братства.
Шнайдер застыл, словно окаменелая статуя, нелепо раскрыв рот и расширив глаза. Полный ненависти взгляд устремился на слегка улыбающегося Джека. Почему он не сделал того, что должен был? Почему он продлил ее мучения? Никита сделал шаг вперед, твердо зная, что он сейчас собственными руками убьет своего лучшего друга.
-Доктор Шнайдер, вот результаты анализов, - медсестра Ирина протянула ему снимки и медицинские бланки. – Поздравляем вас, Дине становится лучше…
-Что? – Никита остановился как вкопанный. Он не мог поверить в то, что только что сказанные слова не являются обманом
-Дина идет на поправку, – улыбнулся Джек и подмигнул слегка пошатывающейся Дине. - Лекарство действует. Хвала тем научным светилам, что создали это лекарство!
Шнайдер впился глазами в результаты анализов. Дина весело рассказывала Ирине о том, что услышала сегодня щебет птиц, Джек смотрел в окно, чтобы никто не видел его слез.
Никита трижды пересмотрел результаты обследования, прежде чем его мозг усвоил одну простую истину – Дина будет жить!
Дина будет жить! Его безумная идея с флаконами воды сработала как нельзя лучше. Дина поверила его обману и тем самым вынесла смертный приговор болезни. Ее организм принимал воду за то, что ему было нужно для полной победы над сковывающим его раком…
Шнайдер подскочил с криками радости, поднял Дину на руки и закружил ее вокруг себя. Теперь плакали они оба. Но теперь это были слезы радости, слезы, которые держать в себе не хотелось…
Джек с улыбкой подошел к Ирине, которая, будто завороженная, смотрела на этот танец победивших смерть людей, взял ее под руку и через секунду они оба вышли из второй операционной...