Ветеран наблюдает с бойницы, рядом старейшина и Верховный жрец, внизу – толпа и девы
Ветеран. Проклятый ветер! Он все еще доносит шум битвы и торжествующие крики, но не делает различий голосов. Старейшина. Два дня назад отряд Трехсот во главе с царем Леонидом выступил в поход. Если бы они были разгромлены, персы давно напали бы на город. Ветеран. Если бы гордые спартанцы всегда верили россказням перепуганных пастухов… Старейшина. Говорят, Фивы и Афины вдохновлены этим славным примером и высылают отряд своих воинов под предводительством Мильтиада на подкрепление лаконянам. Ветеран. Да, они ждали, когда мы нанесем первый удар и разгромим основные силы врага. Старейшина и Верховный жрец качают головой. Ветеран пристальнее вглядывается вдаль. Ветеран. Треклятое зрение, опять подводит меня. Я будто бы вижу железные доспехи, пеплосы, острия копий и колесницы в кровавом зареве заходящего светила, но не могу понять, что их блеск возвещает нам: победу или же поражение. Верховный жрец. Воспоем же гимны великой Диане для призыва ее и оказания помощи нашим храбрым воинам – тем, кому, возможно, этим вечером суждено пировать в царстве мертвых. Авгуры начинают петь молитвы, девы подпевают им. Одна из дев – Семеида – падает на колени и горячо молиться за жизнь своего возлюбленного. Внезапно на горе появляется эфор и подбегает к старейшине.
Сцена 2
Те же, эфор
Эфор. Ужаснейшая весть! Ветеран (ругается). Что, поражение? Старейшина прерывает его взмахом руки. Старейшина (к эфору). Говори! Эфор (снижая тон). Прошу вас, уведите юных дев, чтоб их светлые души не омрачались моим трагическим рассказом. Старейшина отдает приказ, дев уводят. Эфор (нормальным голосом). Хуже и быть не может. Изменник открыл врагам обходной путь в Фокиаду. Мерссенский пастух предал Элладу: Ефиальт отдал в руки Ксеркса мать-родину. И персидская конница уже вторглась в благословенную страну, сатрапы в сверкающих золотом доспехах уже топчут землю, вскармливавшую героев. Прощайте храмы, жилища предков, священные равнины! Враги приближаются, о Лакадемон! Ветеран. Проклятие Аида! Бледные, изнеженные чужеземцы закуют в цепи наших сынов, возьмут себе в рабыни наших дочерей! Авгуры взывают к богам преисподней. Верховный жрец. Я вижу тень Горгоны, пронесшуюся по небу. Мы должны предпринять необходимые меры. Но я настаиваю хранить молчание ради наших дев: не подобает смущать их юные сердца и волновать их кровь, называя при них предателем одного из сыновей Эллады. Надо оберегать будущее потомство. Ветеран (тихо). Ты вечно что-то видишь, старый пень. (Громче) Не коршун-падальщик ли это, предвкушающий полакомиться плотью наших сыновей, павших от рук персов. Старейшина. Мы будем готовы к обороне города. Ни один враг не войдет в его ворота, пока кровь кипит в жилах хотя бы одного спартанца! Никто не попадет в руки персов живым, врата города мы замуруем, ибо Спарта не сдастся никогда!
Явление II
Горожане готовятся к осаде: мужчины подкатывают баллисты, ветераны примиряют доспехи, девы расставляют жаровни. Повар Ногаклес помешивает дымящееся варево в котле и ухмыляется.
Сцена 1
Семеида подходит от жаровни к жаровне. За ней – старуха.
Семеида. Нетерпение, обманутые надежды, неуверенность! Каждый думает об этом, и неизбежная гибель всем кажется близкой. Старуха. Погадать бы по внутренностям жертвенных животных – может, обойдется? Семеида (подходя к бойнице и глядя вниз). Мне уже мерещится на горизонте блистающая золотом конница персов, и даже колесница самого Ксеркса. Старуха (прислушиваясь). Шум и крики доносятся с севера. Семеида. Нет, их плащи шелестят от ветра южных морей. Там травы родной земли ласкают ноги моего возлюбленного, я знаю, его уже нет в живых – он пал смертью храбрых.
Подходит Верховный жрец, за ним авгуры и девы.
Сцена 2
Те же, Верховный жрец, девы, авгуры. Ногаклес продолжает помешивать в котле. Авгуры раздают всем девам клинки. Семеида недоуменно смотрит на свой.
Семеида. Для кого эти клинки? Старуха (улыбаясь). Спрячь его до поры, невинное дитя. Он тебе еще понадобится. Верховный жрец. Нам остается только ждать и уповать на милость Дианы. Всю ночь мы проведем на городской стене, ожидая внезапного нападения. Голос из толпы. Говорят, наши братья уже отправили в изгнанье Аристида, Фемистокла и Мильтиада. Старуха. Молчи, неверный, позорящий воина. Мы твердо верим в храбрость наших сыновей и ждем их с суровым спокойствием. Вокруг темнеет и на город налетает стая воронов, каркающих, кружащих над горой. Они рассаживаются у крепостных стен и наблюдают за горожанами. Семеида. Что это? Что все это значит? Верховный жрец. Мрачный знак Аида: он сообщает, что уже приготовил место для нас в своем царстве. Голос из толпы. Не смущай наших дочерей своими испуганными речами. Ногаклес. Мы готовы к любому исходу. Будем ждать. Супчик получился отменный (пробует). На всех хватит. Сытный ужин. Верховный жрец. Неладно это все.
Явление III
На горе: те же, ветеран, старейшина.
Ветеран (подходя к котлу). Изволишь дать попробовать? Ногаклес. Ночь впереди. Голос из толпы. Смотрите, что это там? Семеида (подбегая к крепостной стене). Там, на сияющей вершине человек! Он, видимо, давно уже бежит, подгоняемый ветром! Все устремляются к стене, кроме повара. Голос дев. Кто это? Верховный жрец. Я вижу фигуру, закутанную в плащ. Ветеран. Это не может быть солдат: у него нет щита. Старейшина. Почему он бежит? Такое бегство недостойно мужчины. Толпа молчит. Старуха. Откуда он бежит? От кого спасается? Дурное предзнаменование. Старейшина. Он ищет пристанища? Значит, его преследуют враги. Наверное, они уже близко. Вороны чуть расступаются и путника видно лучше. Голос из толпы. Я вижу поножи у него на ногах. Верховный жрец. Это спартанец! Толпа в негодовании и возмущении. О присутствии дев все забыли. Голос из толпы. Это один из Трехсот. Старейшина. А другие? Толпа. Он, это он! Спартанец. Солдат, уроженец Спарты бросил свой щит? Бежал! Неужели те, неустрашимые тоже бежали с поля боя? В толпе переговариваются. Верховный жрец. Воистину мы видим картину разгрома! Старуха. Ах, зачем скрывать постигшие нас бедствия! Старейшина. Воины бежали… Все до одного… Они идут за ним вслед и появятся с минуты на минуту. А за ними персидская комната. Ногаклес (перестав помешивать и заглядывая за плечи с бойницы). Я уже вижу их там, вдалеке! Семеида. Он, я узнала его! Акрид, возлюбленный мой! Голос из толпы (горестный вопль). Сын, это мой сын! Беглец приближается к городу. Семеида закрывает лицо руками и рыдает. Старейшина (к путнику). Ты сбился с пути! Поле битвы там, позади тебя! Голос из толпы (насмешливо). Не беги так быстро, береги силы! Ветеран. Скажи-ка, дорого ли платят персы за щиты и мечи? Ефиальт, наверняка, разбогател. Верховный жрец. Берегись, держись правее! Ты попираешь ногами кости Пелопа, Геракла и Поллукса! Ветеран. Проклятие! Ты потревожил прах предка – посмотрим, будет ли он гордиться тобой. Скажи, Гермес одолжил тебе крылья со своих сандалий? Клянусь Стиксом, ты всех победишь на Олимпийских играх! Путник молчит и продолжает бежать. Верховный жрец (повышая голос). Трус! Ты весь вымазан в грязи. Ты не целовал родную землю – ты грыз ее! Старейшина. Он бежит к воротам! Клянусь богами преисподней, ты не войдешь в город! Толпа. Назад! Тебя бросят в пропасть… Ступай прочь! Мы не хотим осквернить наши рвы твоей кровью. Авгуры. Берегись, тебя окружают тени героев. Возвращайся на поле боя: персы украсят тебя венками, дадут в руки лиру. Ступай и услаждай их на пиру, подлый раб! Девы плачут. Семеида приближается к краю крепостной стены. Семеида. Я должна была стать твоей женой. Акрид, я готова была последовать за тобой куда угодно, даже в царство мертвых. Девы. Семеида, не гляди на него! Семеида берет в руки камень и кидает в путника. Камень попадает в цель. Беглец останавливается и смотрит на нее. Голос из толпы (очень тихо). Кажется, он задумался. О чем? Семеида (отворачиваясь от стены и глядя на клинок). Теперь я понимаю, зачем он нужен. Мы обречем себя на смерть ради отечества, но не дадимся живыми в лапы врага. Персы близко, я знаю… Вонзает клинок в грудь. Кто-то из толпы подхватывает ее. Ногаклес бросает котел, подходит к ней и обнимает. Потом, оставляет труп, подходит к крепостной стене. Набираясь сил, плюет в беглеца. Ногаклес. Ветер стал соучастником моей благородной ярости, и пусть на твоем лбу, изменник, будет запечатлено это позорное клеймо. Толпа ликует. Верховный жрец. Мы отомщены. Толпа закрывает ворота. Путник падает на колени, по лбу течет кровь от раны. Беглец. Я умираю на родной земле, и, смыкая глаза, храню лучезарный образ Отчизны… Стая воронов накрывает его тело, ограждая от жестокости людей.
Явление IV
Верховный жрец, старейшина и ветеран спускаются к подножию горы.
Ветеран. Падальщики, ничего не оставили. Старейшина. Нет, смотрите: вон там вечерняя роса прибила пыль вокруг его трупа. Ветеран. От него остались только разбросанные исклеванные кости. Подходят к нему. Верховный жрец. Что это? Ветеран наклоняется и поднимает что-то. Ветеран. Пальмовая ветвь! Символ победы. Он не бежал с поля боя, он нес нам вести. Бедняга, наверняка был смертельно ранен в бою, и его послали из Фермопил возвестить о победоносной битве. Старейшина. Но где же его оружие? Ветеран. Наверное, собратья по битве бросили в горный ручей его щит и меч, и велели ему спешить в Спарту ради спасения республики… Верховный жрец. Так погиб, потрясенный до глубины души, славный воин, достойный высшей славы, которой завидуют сами боги. Старейшина. Покрытый вместо пурпура собственной кровью, благородный герой из отряда Трехсот. Ветеран. Принял смерть, поруганный теми, ради кого он погиб. Посланец Леонида!
Помочь сайту
Поздравления
