1. Весь день 29 июня Павел экзаменовал курсантов, окончивших обучение в школе. Одиннадцать предателей, выслуживавшихся перед оккупантами чужой кровью, показали неплохие успехи по всем предметам. Но не это занимало его голову, предателям там, за линией фронта далеко не уйти, их задержат чекисты, и трибунал каждому определит меру наказания, думал он о том, как выполнить приказ Центра и помешать заговорщикам ликвидировать Гитлера. Обратиться к Мюллеру и сообщить о готовящемся покушении на Гитлера ему? А где гарантия, что он не в числе заговорщиков, если сам Гиммлер участвует в заговоре? Выйти на Бормана? Не так это просто. Записаться к нему на прием? Но какие у него, оберштурмбанфюрера СД, могут быть общие дела с рейхсляйтером? Отправить донос письмом? Прежде, чем бумага попадёт в руки к Борману, она побывает в руках у секретаря. Тот может ее передать шефу, а может Мюллеру. Встретиться с адъютантом Гитлера Шмундтом? Если бы он был в числе заговорщиков, то ему и карты в руки. Кто бывает ближе и чаще с фюрером как не его адъютант? Да и риск погибнуть в планируемом покушении у адъютанта очень велик. Передать Шмундту список заговорщиков, а дальше пусть решает сам Гитлер? Но и этот вариант не давал стопроцентной гарантии, что покушение будет предотвращено.
– Только ликвидация Гиммлера, на которого сейчас делают ставку заговорщики и англосаксы, может их остановить, – подумал Павел. – Пока они найдут ему достойную замену, пройдёт немало времени…
Придя к такой мысли, Павел понимал, что никто кроме него самого не сможет выполнить задуманное. Он, не вызывая никаких подозрений, может напроситься на прием к рейхсфюреру. Конечно, и это непростая задача. Вход в кабинет Гиммлера с оружием запрещен всем без исключения. Однако в распоряжении разведчика имеются специальные средства, например, ручки, стреляющие отравленными пулями. И не столь важно, что будет потом с исполнителем акции, главное будет им достигнуто – предотвращение покушения на Гитлера.
– М-да, не очень-то хочется жертвовать своей жизнью ради фюрера, но, пожалуй, более надёжного способа нет, – усмехнулся Павел.
Перед машиной вдруг возникла фигура регулировщика. Он махал флажком, указывая поворот с улицы в переулок налево. Возможно, впереди после ночного налёта англосаксонской авиации были неразорвавшиеся бомбы.
Пауль повернул в узкий переулок и медленно пополз мимо разрушенных зданий, чьи остовы изломанными зазубринами чернели на фоне все еще светлого неба.
Они появились неожиданно. Их было двое. Встав перед машиной Павла, они направили на нее автоматы. По стеклу разбежались трещины. Это было последнее, что Павел успел заметить перед тем, как провалиться в черноту.
2.
Он задыхался. Казалось, что подъему не будет конца. Вода не хотела отпускать его.
– Выплыву… – думал он, стиснув зубы. – Выплыву…
Наконец, в лёгкие ворвался воздух, и он открыл глаза. Первое, что он увидел, был белый потолок и лицо незнакомой женщины в белой медицинской шапочке. Затем он услышал: – Доктор, он открыл глаза.
Это сказала женщина. Она говорила по-немецки. Это его удивило, и он спросил по-немецки же: – Где я? – Он что-то хочет сказать, – сказала женщина. – Шевелит губами.
Вместо лица женщины он увидел над собой мужчину. На его голове тоже была надета белая шапочка.
– Молчите, больной, – проговорил мужчина по-немецки. – Вам сейчас нельзя разговаривать. Теперь всё будет хорошо. Самое трудное позади.
3.
– Вас стреляли неизвестные бандиты, – сказал Штольц. – Вас спасли, следовавшие за вами по своим делам сотрудники гестапо. Как они показали, на перекрестке стоял регулировщик, указавший вам объезд. Помешать гестаповцам он не рискнул. К сожалению, за прошедшие четыре дня мы ещё не нашли бандитов. Предполагаем, что это английские диверсанты. Чем вы могли их спровоцировать на нападение?
Павел смотрел на новенькие петлицы Штольца.
– Вас можно поздравить с повышением, штандартенфюрер, – сказал Павел. – Не стоит, Таубе. Врач не разрешил мне утомлять вас долгим разговором, поэтому ответьте мне только на один вопрос: чем вы могли спровоцировать нападение бандитов? Павел ответил: – Не знаю. – И никаких предположений? – Я подумаю. – Постарайтесь вспомнить, Таубе. Я к вам зайду завтра.
Штольц исчез. Павел закрыл глаза. Он уже вспомнил то, что с ним произошло тем вечером: регулировщик, двое в солдатской форме, трещины на ветровом стекле… Но, действительно, кто отдал приказ ликвидировать его и за что? И не попытаются ли они довершить начатое, узнав, что он остался жив?
С этими мыслями Павел незаметно для себя уснул.
4.
Павел открыл глаза. На этот раз он увидел возле себя Эльзу. Она была в форме, оттого показавшаяся ему чужой.
– Здравствуй, милый, – склонившись к самому уху Павла, негромко произнесла она. – Как ты себя чувствуешь? – Живу, как видишь, – улыбнулся Павел. – Ты много не говори, – предупредила Эльза. – Дитриха и меня интересует только один вопрос: ты знаешь, кто напал на тебя? – Могу только предположить, – прошептал Павел. – Англичане или заговорщики. Решили убрать меня, как ненужного свидетеля. – Ты уверен? – Не совсем. Но иного ответа я не нахожу. Более того, узнав, что я жив, они могут попытаться повторить попытку. А потому я прошу тебя принести мне пистолет. На всякий случай.
Эльза погладила Павлу руку, потом открыла сумочку и достала из нее миниатюрный «вальтер». – Вот, возьми. Я ношу его на всякий случай. Легкий, не оттягивает сумочку.
Павел взял пистолет и сунул его под подушку.
– Так мне будет спокойнее, – улыбнулся он. – Привык к оружию.
Появившийся на пороге врач попросил Эльзу выйти: – Не утомляйте больного, гауптштурмфюрер.
5.
Павлу не спалось. Он лежал, прикрыв глаза. Мысли его вновь и вновь возвращались к тому, что с ним произошло. Он вспомнил лицо регулировщика, виденное им секунду, не более, но сейчас оно возникало перед его глазами с фотографической точностью: удлинённое, с поджатыми тонкими губами, острым носом, слегка выкаченными серыми глазами. Тех двоих в серо-зелёных мундирах он почти не видел, и запомнил только их силуэты. Один высокий, второй едва доставал ему до плеча. Они ждали явно его. Не много в Берлине «мерседесов» белого цвета. И номер мог быть им хорошо известен. У Павла уже не было сомнений, что покушение на него организовали заговорщики. Но причастен ли к нему Бартц и английская разведка? Он работал на них. Конечно, заменить его невелика проблема. Но зачем Бартцу лишние проблемы с подбором нового начальника школы? А вот Бисмарк и его товарищи могли опасаться осведомленного в их планах офицера СД, тем более противника покушения на Гитлера.
– А не заявить ли Штольцу об этих моих подозрениях? Пусть покопается. Глядишь, испугает заговорщиков и заставит их отложить покушение, – подумал Павел, но тут же возразил себе: – А где гарантии, что и сам Штольц не из числа заговорщиков?
Дверь в палату приоткрылась, и Павел увидел на пороге медсестру средних лет. В предыдущие три дня, как пришёл в сознание, он ее не видел.
– Доктор прислал меня сделать вам обезболивающий укол, – сказала сестра. – Укол мне сделали вечером, – удивленно ответил Павел. – У меня ничего не болит. – Сейчас не болит, заболит потом, – проговорила сестра, приближаясь к постели. – Заболит, я вызову доктора. А пока не надо, – Павел сунул руку под подушку, взял в руку пистолет. – Это приказ, больной – продолжала настаивать медсестра. – Или, – она усмехнулась, – вы боитесь уколов?
Павел откинул одеяло, навел на женщину пистолет и приказал: – Положите шприц на тумбочку и поднимите кверху руки. В противном случае, буду стрелять.
Медсестра вздрогнула, резко повернулась к двери, и кинулась бежать, но Павел выстрелил в нее. Он целился в ноги. Лже-сестра запнулась и рухнула на пол.
Через несколько секунд в палату ворвался дежурный врач в сопровождении медсестры.
– Позвоните в гестапо, доктор, но сначала осторожно поднимите шприц и положите ко мне на тумбочку. Не исключено, что в нем яд.
6.
Штольц появился в палате у Павла после ночного происшествия около полудня.
– Вы, Таубе, оказались на высоте, а вот наши ребята… – он махнул рукой. – Дама отравилась. У нее оказалась зашита в воротнике ампула с цианистым калием. Но это доказывает, что за тобой охотятся профессионалы. Предполагаю, что ты сильно насолил английской разведке. Что ты думаешь?
Павел пожал плечами и ответил: – Вы, штандартенфюрер, знаете, что я работаю на русском направлении и с англичанами почти не соприкасаюсь. – Их наверняка интересуют те агенты, что вы готовите, Таубе. Этим сволочам все равно на кого работать – на нас или на англичан. Никто к вам не подкатывался продать им информацию о твоих питомцах? – Вы полагаете, что если бы я отказал им в этом, они решили бы меня прикончить? Вряд ли. Не стоит шкурка выделки. Впрочем, никто мне не делал подобного предложения.
Павел промолчал, хотя подумал: не рассказать ли Штольцу о заговоре и Бартце. Но отверг эту мысль. Не исключено, что штандартенфюрер проверяет его, не проговорится ли. А если он не причастен к заговору, то начнет задавать уточняющие вопросы, арестует Бартца, вскроет, что оберштурмбанфюрер фон Таубе передавал английской разведке досье на агентов, засылаемых в Россию. Далее последует обвинение в предательстве со всеми вытекающими последствиями.
Едва Штольц ушёл, как в палате появился Бартц. На нем был кофейного цвета мундир со знаками различия оберсткригсгерихтсрата, утверждающих высокое положение их обладателя.
– Соболезную, Пауль, – сказал он, бесцеремонно усаживаясь на край постели. – Как узнал, хотел сразу же бежать к тебе, но врачи не разрешили. Да и сейчас пустили на одну минутку. Держись. Твой врач уверил меня в том, что хотя у тебя ранения и тяжелые, но ты выкарабкаешься.
Павел, пока гость говорил, заметил на его среднем пальце правой руки перстень. Раньше у Бартца его не было. Он сразу узнал изделие абверовских мастеров по изготовлению всяких шпионских штучек. Этот перстень был одним из них. В его крохотной ампуле находился яд, убивающий человека через полчаса после того, как попадет в кровь. Небольшая царапина во время рукопожатия, и ничто жертву уже не спасет.
– Бартц недооценил меня. Полагал, что я не замечу перстень, – подумал Павел и, усмехнувшись, ответил: – Постараюсь, герр Бартц, поскорее вернуться в строй. Время не терпит. Кстати, у вас красивый перстенек появился. – А, этот, – ответил Бартц. – Достался по наследству от отца. Решил немного пофорсить. Ну, ладно, минута истекла, пойду.
Поднявшись, он протянул руку Павлу, но тот, будто не заметив жеста, сказал: – До встречи, герр Бартц. Будет время, заходите.
Бартц опустил руку. Он явно был разочарован. Его план отравить Павла проваливался.
– Ладно, Пауль, зайду потом, – ответил он.
Теперь у Павла не было сомнений в том, что покушение было задумано и организовано Бартцем. Оставалось неясным: что заставило его прибегать к столь крайним мерам.
Помочь сайту
Поздравления
