Созидатель державности. Глава 1(отрывок)

Глава 1
(875 г. от Р.Х.)
 
Дребезжащие звуки канунов[1], усиливаемые тягучим и глубоким тембром арабского уда[2], ритмичные удары бубнов, заглушающие пискляво звучащие флейты, порождали довольно весёлую мелодию. Под эту какофонию звуков перед хазарским каганом Захарией, сидящем на золотом троне, танцевали шесть молодых обнажённых по пояс девственниц-рабынь. Всех их купили в далёком Хорезме, и кого-то из них каган должен выбрать в свой гарем. Черноволосые и черноглазые девицы часто перебирали ногами, кружились в своём танце, вздёргивая и наклоняя головы, отчего их распущенные густые и длинные волосы откидывались на спину и полностью оголяли пупок и только начинавшие формироваться небольшие упругие груди.
Пресытившийся своими многочисленными наложницами и почти ежедневными аналогичными развлечениями Захария равнодушно смотрел на танцующих рабынь. А что ему оставалось делать?! Наделённый небом, по мнению своих подданных, божественной силой, каган жил затворнической жизнью в своём дворце. Всего раз в четыре месяца он в сопровождении пышной процессии из придворных и личной охраны выезжал из дворца, причём все на его пути должны падать ниц и не смотреть на кагана под страхом смерти. Этим его власть и ограничивалась. Всем остальным в государстве управлял всесильный бек, который, надо признаться, оказывал кагану почести, сопоставимые с унижением: входя к властителю, бек должен был смиренно опуститься на колени и держать в руках горящую ветвь.
Захария потянулся к небольшому столику, стоящим сбоку от трона и заставленным яствами, отломил кусок копчёной севрюги, лежащей на серебряном подносе, и, засунув его в рот, с досадой посмотрел на испачканные рыбьим жиром пальцы. Каган жестом подозвал к себе белокурую рабыню лет восьми, сидящую на полу и смотревшую голодными глазами на еду на столе. Девчонка от испуга втянула голову в плечи, сгорбилась и подбежала. Захария начал вытирать руку об её волосы. К удивлению кагана они были мягкими и шелковистыми. Рабыня безропотно стояла, потупив взгляд. Эта покорность заинтриговала Захарию, он пальцем приподнял девчонке подбородок и вздрогнул: на него дерзко смотрели огромные голубые глаза, и в этом взгляде сквозило презрение. Как она смеет?! Разве рабыня не должна быть покорной?! Непокорных рабов лишают жизни или кнутом вбивают смиренность. Каган представил, как плетёный кожаный ремень кнута рассекает кожу хрупкой спины этого ребёнка, и не сдержал усмешки: от одного удара кнутом кожа на её хилой спине может лопнуть и оголить рёбра. Да её просто нужно крепко обнять и сжать так, чтобы девчонка еле смогла дышать, и к тому же навалиться всем телом. Сжимать её нужно до тех пор, пока она не лишится дерзости, и останется только страх – животный страх рабыни перед господином.
- Как тебя зовут? – Сквозь зубы процедил Захария.
- Серах. – Прохрипела девчонка.
- Я спрашиваю, как тебя назвали родители?
- Добравой…
Каган недовольно поджал губы: опять дерзит – рабыня должна забыть о своей прошлой жизни. Захария повёл глазами в сторону евнуха, и тот, мелко семеня ногами, подкатил к кагану.
- Приведи её ко мне сегодня вечером. – Захария раздражённо толкнул к нему рабыню.
Евнух взял девчонку за руку и попятился, низко наклонив голову, и поэтому не заметил, как распахнулась дверь, и стремительно вошёл бек Менахем и его сын Вениамин. К удивлению кагана бек в этот раз не оказал ему соответствующих почестей. Следом за беком зашли четыре раввина в совершенно белых одеждах, а за ними появился племянник Захарии Барджиль. Захария понял причину неуважения к себе и побледнел. Он взмахнул рукой, останавливая музыку.
- Пошли все прочь! – Гаркнул бек, и все, толкаясь, поспешили покинуть тронный зал.
Оставшись наедине с каганом, раввины налили в две чаши мутный коричневатый напиток и поднесли их Захарии и Барджилю.
- Пейте! – Мрачно скомандовал Менахем.
Каган взял чашу и взглянул на бека:
- Почему?.. Я ещё не достиг сорокалетнего возраста. Разве истёк мой срок?
- Божественная благодать покинула тебя. – Так же хмуро пояснил Менахем. – Наша держава испытывает трудности, и мы не можем с ними справиться. С востока с дикого поля давят на нас многочисленные племена, которые мы с трудом сдерживаем, и из-за этого мы не можем дать достойный отпор этому нечестивому Рюрику, который перекрыл торговые пути по реке Итиль в северные страны. Оттуда шёл поток рабов, на торговле которых мы неплохо наживались. Дерзкий Аскольд отобрал город Куяб на Днепре, который теперь они называют Киев. Одолеть его нам тоже не удалось, и этот путь нам стал закрыт. Чтобы наши товары беспрепятственно шли на север, нам пришлось дать в долг царю Византии Василию огромную кучу серебра. Царь – хитрец. Ему не только удалось договориться с Аскольдом, но и стравить его с Рюриком. Пусть они истребляют друг друга – нам это выгодно. Теперь поступлению рабов из далёких северных стран Аскольд не препятствует, но и путь довольно хлопотен и нам не подконтролен. Наша задача – принудить Аскольда подчиниться нам и хотя бы на первое время разместить наших воинов в Куябе, чтобы потом окончательно вернуть город себе. А что делать с долгом царя ромеев? Василий не стремится его отдавать нам. Воевать с ним? Тогда и с запада у нас будет враг. Степные племена, русы, арабы… Не хватало нам ещё ромеев! Хазары в кольце врагов! Разве это не потеря божественной благодати?! Пей!
Захария посмотрел в сторону выхода, но у двери уже стояло двое воинов – не убежишь, и он повернулся к племяннику:
- Все, кто становятся каганами, знают о своей участи, и хорошо, что никто из нас не видит, как это происходит.
Захария залпом выпил противную на вкус жидкость и бросил пустую чашу себе под ноги. Следом чашу опорожнил Барджиль. Раввины внимательно смотрели на кагана и его племянника, пока у Барджиля не подкосились ноги и он рухнул на пол, а у Захарии не обмякло тело, и не закрылись глаза. Один из раввинов подозвал воинов. Те подошли, накинули на шею кагана верёвку и начали душить, пока из него не улетучилась жизнь. Воины стащили труп Захарии и положили на пол, а на золотой трон втащили бесчувственное тело будущего кагана. Вскоре Барджиль зашевелился и в помутнённом ещё сознании помотал головой. Воины захлестнули верёвку на его шее и чуть затянули.
- Сколько?.. Говори, какой срок? – Закричал бек. - Отвечай!
- Тридцать… - Прохрипел Барджиль, схватившись руками за горло.
Едва прозвучал ответ, воины освободили его от верёвки и, склонившись, попятились назад.
- Тридцать… - Усмехнулся Менахем, повернувшись к сыну. – Это слишком много. Если на хазар не будут сыпаться несчастия, то тебе придётся убить его, когда ему наступит сорок лет. Уберёшь его так же, как и Захарию.
- Теперь он каган?
- Каганом он будет завтра, когда улетучится пьянящая дурь из его головы, и только после этого на него снизойдёт божья благодать.
 
*   *   *
 
Сидя в кресле с высокой спинкой, больше похожем на трон, папа Иоанн VIII, прикрыв глаза, медленно диктовал послание дожу Венеции Урсу, а писарь, подслеповато щурясь своими близорукими глазами и от переусердия высовывая кончик языка, старательно выводил текст:
- …и посему повелеваю незамедлительно прибыть на мой суд настоятеля монастыря святого Стефана в Альтино аббата Доминика, патриарха Градо Петра, епископов Эквилио, Феликса и Маломокко, а также других представителей, причастных, - папа Иоанн поморщился, подбирая слова, - м-м-м, к сложившимся разногласиям.
Противно скрипело гусиное перо по пергаменту, и, видимо, из-за этого скрипа никто не услышал, как неслышно появился кардинал Гунтбальд.
- Неповиновение грозит всем ослушавшимся отлучением от Церкви. – Продолжал диктовать папа.
- Кха! – Негромко кашлянул Гунтбальд, а затем протяжно произнёс. - Ваше Святейшество!..
Иоанн открыл глаза и, увидев кардинала, махнул рукой писарю:
- Оставь нас.
Гунтбальд проводил взглядом писаря, и едва тот скрылся за дверью, промолвил:
- Король Людовик в стремлении самому завладеть титулом императора направил в Италию своё войско. Будучи в немощности из-за болезни, во главе войска поставил своего старшего сына Карломана.
- Мне это известно. – Склонил голову папа.
- Карл разбил войско Карломана, в котором в первых рядах сражались воины этого нечестивца Рюрика. После этой битвы князь не скоро оправится и пополнит своё войско. Хотя Рюрик и присягнул на верность королю Людовику, он не перестал быть врагом Церкви, потому что за его спиной обширные славянские земли, из которых он черпает силу и пополняет свою дружину. Славяне – варвары, а варвары со времён Рима были угрозой существования государства. Мы возвысились над ними, приняв христианство, а что можно ждать от погрязших в невежестве? Князь Рюрик!.. Этот князь, владея Фрисландией, поднялся до уровня наших графов, маркизов и герцогов, что недопустимо, так как он славянин. Кто ведает, что у него на уме? Что от него можно ожидать? Не дай Бог, чтобы этому князю не пришла мысль стать королём, да ещё на наших исконных землях!
- Ни один папа не осмелится рукоположить этого князя, да и не только этого, в короли, пока не удостоверится, что он всецело подчиняется Святому Престолу. Князь сейчас нам не опасен.
- Но славяне…
Папа выставил ладонь, прерывая кардинала:
- Исходя из тех сведений, что я получаю из Константинополя, помыслами и деяниями императора Василия удалось ослабить русов, а потом стравить между собой. Это не может нас не радовать, так как ослабленное племя легче подчинить своему влиянию и привнести в него Слово Божье. Плохо то, что тем русам, что осели на хазарских землях, удалось замириться с теми же хазарами и попасть под их влияние. Мне кажется, что это временно. Император Василий не из тех, кто не добивается своего. Через некоторое время всё изменится. Это политика…[3] Пока мне это не интересно. Меня больше заботит: где король Карл?
- Король Карл спешит сюда. Ему не терпится примерить корону императора.
Иоанн исступлённо перекрестился:
- Господь услышал мои молитвы.
- Разве мы не поступаем в ущерб интересам Церкви, потворствуя Карлу возвыситься? Власть папы над королями неоспорима, и нужно ли принижать её, ставя в зависимость от императора? Не ошибаемся ли мы, соглашаясь водрузить такую корону на короля Карла?
Кроткая улыбка появилась на лице Иоанна. Он встал, подошёл к письму, которое писал писарь, взял его в руки и пробежал написанное глазами, а потом поднял взгляд на кардинала:
- Что мне прикажешь делать с теми, кто не желает выполнять мою волю и не страшится того, что его могут отлучить от Церкви, которые не хотят прислушиваться к моим доводам и призывам? Правители в Южной Италии заключили союз с маврами, набирают их воинов в свои дружины, у них скрывается епископ Порто Формоз, который противился моему избранию папой. Это довольно влиятельные люди: консул Неаполя Сергий II, герцог Ваифер, герцог Беневенто и герцог Сполето. Того и гляди, чтобы мавры, захватившие Сицилию, не высадились на юге Италии. Кто тогда окажет им сопротивление? Или вот ещё…
Папа раздражённо отбросил письмо:
- После смерти епископа Торчелло на кафедру был избран Доминик - настоятель монастыря святого Стефана в Альтино. Этот Доминик в своё время оскопил себя, и поэтому патриарх Градо Пётр отказался рукополагать его. В спор вмешался представитель светской власти дож Венеции Урс, и из-за его давления патриарху Петру пришлось скрыться в Риме. Кто их может привести к послушанию? Я считаю, что только император… Интересы Церкви от этого не пострадают. Ранее после Карла Великого императорами становились по наследству, а теперь папа выбирает на кого возложить корону, и это будет впредь. Кроме того король Карл, став императором, обещал отменить уложение императора Лотаря, где предусматривается принесение мной клятвы на верность императору.
- Ваше Святейшество, я преклоняюсь перед Вашей мудростью, – кардинал учтиво поклонился, - но разве мы можем забывать о славянах? Они несут для нас угрозу.
Иоанн поморщился:
- Я знаю, но сейчас мавры для нас гораздо опаснее. Славяне, славяне… Король Людовик со временем усмирит этих ободритов и лютичей, огнём и мечом, но усмирит. Усмирит так, что их потомки забудут и свой язык, и своё происхождение. Славяне пока далеко, а мавры рядом и могут оказаться у стен Рима. Вначале решим проблемы в Италии, а потом займёмся Моравией. Я считаю, что этот славянский князь даже опасней Рюрика. Меня пугают его аппетиты. Он прибрал под свою руку столько земель, что его владения превышают даже королевство Людовика. Это княжество находится под влиянием патриархата Константинополя, что не может не раздражать меня. Мы должны послать туда своих проповедников.
 

[1]Струнный музыкальный инструмент, широко распространённый на Востоке, разновидность цитры.
[2] Струнный щипковый инструмент.
[3] Термин  был введён в IV веке до н. э. Аристотелем.
 

© Copyright: М.Лютый, 2021

Регистрационный номер №0487631

от 17 января 2021

[Скрыть] Регистрационный номер 0487631 выдан для произведения: Глава 1
(875 г. от Р.Х.)
 
Дребезжащие звуки канунов[1], усиливаемые тягучим и глубоким тембром арабского уда[2], ритмичные удары бубнов, заглушающие пискляво звучащие флейты, порождали довольно весёлую мелодию. Под эту какофонию звуков перед хазарским каганом Захарией, сидящем на золотом троне, танцевали шесть молодых обнажённых по пояс девственниц-рабынь. Всех их купили в далёком Хорезме, и кого-то из них каган должен выбрать в свой гарем. Черноволосые и черноглазые девицы часто перебирали ногами, кружились в своём танце, вздёргивая и наклоняя головы, отчего их распущенные густые и длинные волосы откидывались на спину и полностью оголяли пупок и только начинавшие формироваться небольшие упругие груди.
Пресытившийся своими многочисленными наложницами и почти ежедневными аналогичными развлечениями Захария равнодушно смотрел на танцующих рабынь. А что ему оставалось делать?! Наделённый небом, по мнению своих подданных, божественной силой, каган жил затворнической жизнью в своём дворце. Всего раз в четыре месяца он в сопровождении пышной процессии из придворных и личной охраны выезжал из дворца, причём все на его пути должны падать ниц и не смотреть на кагана под страхом смерти. Этим его власть и ограничивалась. Всем остальным в государстве управлял всесильный бек, который, надо признаться, оказывал кагану почести, сопоставимые с унижением: входя к властителю, бек должен был смиренно опуститься на колени и держать в руках горящую ветвь.
Захария потянулся к небольшому столику, стоящим сбоку от трона и заставленным яствами, отломил кусок копчёной севрюги, лежащей на серебряном подносе, и, засунув его в рот, с досадой посмотрел на испачканные рыбьим жиром пальцы. Каган жестом подозвал к себе белокурую рабыню лет восьми, сидящую на полу и смотревшую голодными глазами на еду на столе. Девчонка от испуга втянула голову в плечи, сгорбилась и подбежала. Захария начал вытирать руку об её волосы. К удивлению кагана они были мягкими и шелковистыми. Рабыня безропотно стояла, потупив взгляд. Эта покорность заинтриговала Захарию, он пальцем приподнял девчонке подбородок и вздрогнул: на него дерзко смотрели огромные голубые глаза, и в этом взгляде сквозило презрение. Как она смеет?! Разве рабыня не должна быть покорной?! Непокорных рабов лишают жизни или кнутом вбивают смиренность. Каган представил, как плетёный кожаный ремень кнута рассекает кожу хрупкой спины этого ребёнка, и не сдержал усмешки: от одного удара кнутом кожа на её хилой спине может лопнуть и оголить рёбра. Да её просто нужно крепко обнять и сжать так, чтобы девчонка еле смогла дышать, и к тому же навалиться всем телом. Сжимать её нужно до тех пор, пока она не лишится дерзости, и останется только страх – животный страх рабыни перед господином.
- Как тебя зовут? – Сквозь зубы процедил Захария.
- Серах. – Прохрипела девчонка.
- Я спрашиваю, как тебя назвали родители?
- Добравой…
Каган недовольно поджал губы: опять дерзит – рабыня должна забыть о своей прошлой жизни. Захария повёл глазами в сторону евнуха, и тот, мелко семеня ногами, подкатил к кагану.
- Приведи её ко мне сегодня вечером. – Захария раздражённо толкнул к нему рабыню.
Евнух взял девчонку за руку и попятился, низко наклонив голову, и поэтому не заметил, как распахнулась дверь, и стремительно вошёл бек Менахем и его сын Вениамин. К удивлению кагана бек в этот раз не оказал ему соответствующих почестей. Следом за беком зашли четыре раввина в совершенно белых одеждах, а за ними появился племянник Захарии Барджиль. Захария понял причину неуважения к себе и побледнел. Он взмахнул рукой, останавливая музыку.
- Пошли все прочь! – Гаркнул бек, и все, толкаясь, поспешили покинуть тронный зал.
Оставшись наедине с каганом, раввины налили в две чаши мутный коричневатый напиток и поднесли их Захарии и Барджилю.
- Пейте! – Мрачно скомандовал Менахем.
Каган взял чашу и взглянул на бека:
- Почему?.. Я ещё не достиг сорокалетнего возраста. Разве истёк мой срок?
- Божественная благодать покинула тебя. – Так же хмуро пояснил Менахем. – Наша держава испытывает трудности, и мы не можем с ними справиться. С востока с дикого поля давят на нас многочисленные племена, которые мы с трудом сдерживаем, и из-за этого мы не можем дать достойный отпор этому нечестивому Рюрику, который перекрыл торговые пути по реке Итиль в северные страны. Оттуда шёл поток рабов, на торговле которых мы неплохо наживались. Дерзкий Аскольд отобрал город Куяб на Днепре, который теперь они называют Киев. Одолеть его нам тоже не удалось, и этот путь нам стал закрыт. Чтобы наши товары беспрепятственно шли на север, нам пришлось дать в долг царю Византии Василию огромную кучу серебра. Царь – хитрец. Ему не только удалось договориться с Аскольдом, но и стравить его с Рюриком. Пусть они истребляют друг друга – нам это выгодно. Теперь поступлению рабов из далёких северных стран Аскольд не препятствует, но и путь довольно хлопотен и нам не подконтролен. Наша задача – принудить Аскольда подчиниться нам и хотя бы на первое время разместить наших воинов в Куябе, чтобы потом окончательно вернуть город себе. А что делать с долгом царя ромеев? Василий не стремится его отдавать нам. Воевать с ним? Тогда и с запада у нас будет враг. Степные племена, русы, арабы… Не хватало нам ещё ромеев! Хазары в кольце врагов! Разве это не потеря божественной благодати?! Пей!
Захария посмотрел в сторону выхода, но у двери уже стояло двое воинов – не убежишь, и он повернулся к племяннику:
- Все, кто становятся каганами, знают о своей участи, и хорошо, что никто из нас не видит, как это происходит.
Захария залпом выпил противную на вкус жидкость и бросил пустую чашу себе под ноги. Следом чашу опорожнил Барджиль. Раввины внимательно смотрели на кагана и его племянника, пока у Барджиля не подкосились ноги и он рухнул на пол, а у Захарии не обмякло тело, и не закрылись глаза. Один из раввинов подозвал воинов. Те подошли, накинули на шею кагана верёвку и начали душить, пока из него не улетучилась жизнь. Воины стащили труп Захарии и положили на пол, а на золотой трон втащили бесчувственное тело будущего кагана. Вскоре Барджиль зашевелился и в помутнённом ещё сознании помотал головой. Воины захлестнули верёвку на его шее и чуть затянули.
- Сколько?.. Говори, какой срок? – Закричал бек. - Отвечай!
- Тридцать… - Прохрипел Барджиль, схватившись руками за горло.
Едва прозвучал ответ, воины освободили его от верёвки и, склонившись, попятились назад.
- Тридцать… - Усмехнулся Менахем, повернувшись к сыну. – Это слишком много. Если на хазар не будут сыпаться несчастия, то тебе придётся убить его, когда ему наступит сорок лет. Уберёшь его так же, как и Захарию.
- Теперь он каган?
- Каганом он будет завтра, когда улетучится пьянящая дурь из его головы, и только после этого на него снизойдёт божья благодать.
 
*   *   *
 
Сидя в кресле с высокой спинкой, больше похожем на трон, папа Иоанн VIII, прикрыв глаза, медленно диктовал послание дожу Венеции Урсу, а писарь, подслеповато щурясь своими близорукими глазами и от переусердия высовывая кончик языка, старательно выводил текст:
- …и посему повелеваю незамедлительно прибыть на мой суд настоятеля монастыря святого Стефана в Альтино аббата Доминика, патриарха Градо Петра, епископов Эквилио, Феликса и Маломокко, а также других представителей, причастных, - папа Иоанн поморщился, подбирая слова, - м-м-м, к сложившимся разногласиям.
Противно скрипело гусиное перо по пергаменту, и, видимо, из-за этого скрипа никто не услышал, как неслышно появился кардинал Гунтбальд.
- Неповиновение грозит всем ослушавшимся отлучением от Церкви. – Продолжал диктовать папа.
- Кха! – Негромко кашлянул Гунтбальд, а затем протяжно произнёс. - Ваше Святейшество!..
Иоанн открыл глаза и, увидев кардинала, махнул рукой писарю:
- Оставь нас.
Гунтбальд проводил взглядом писаря, и едва тот скрылся за дверью, промолвил:
- Король Людовик в стремлении самому завладеть титулом императора направил в Италию своё войско. Будучи в немощности из-за болезни, во главе войска поставил своего старшего сына Карломана.
- Мне это известно. – Склонил голову папа.
- Карл разбил войско Карломана, в котором в первых рядах сражались воины этого нечестивца Рюрика. После этой битвы князь не скоро оправится и пополнит своё войско. Хотя Рюрик и присягнул на верность королю Людовику, он не перестал быть врагом Церкви, потому что за его спиной обширные славянские земли, из которых он черпает силу и пополняет свою дружину. Славяне – варвары, а варвары со времён Рима были угрозой существования государства. Мы возвысились над ними, приняв христианство, а что можно ждать от погрязших в невежестве? Князь Рюрик!.. Этот князь, владея Фрисландией, поднялся до уровня наших графов, маркизов и герцогов, что недопустимо, так как он славянин. Кто ведает, что у него на уме? Что от него можно ожидать? Не дай Бог, чтобы этому князю не пришла мысль стать королём, да ещё на наших исконных землях!
- Ни один папа не осмелится рукоположить этого князя, да и не только этого, в короли, пока не удостоверится, что он всецело подчиняется Святому Престолу. Князь сейчас нам не опасен.
- Но славяне…
Папа выставил ладонь, прерывая кардинала:
- Исходя из тех сведений, что я получаю из Константинополя, помыслами и деяниями императора Василия удалось ослабить русов, а потом стравить между собой. Это не может нас не радовать, так как ослабленное племя легче подчинить своему влиянию и привнести в него Слово Божье. Плохо то, что тем русам, что осели на хазарских землях, удалось замириться с теми же хазарами и попасть под их влияние. Мне кажется, что это временно. Император Василий не из тех, кто не добивается своего. Через некоторое время всё изменится. Это политика…[3] Пока мне это не интересно. Меня больше заботит: где король Карл?
- Король Карл спешит сюда. Ему не терпится примерить корону императора.
Иоанн исступлённо перекрестился:
- Господь услышал мои молитвы.
- Разве мы не поступаем в ущерб интересам Церкви, потворствуя Карлу возвыситься? Власть папы над королями неоспорима, и нужно ли принижать её, ставя в зависимость от императора? Не ошибаемся ли мы, соглашаясь водрузить такую корону на короля Карла?
Кроткая улыбка появилась на лице Иоанна. Он встал, подошёл к письму, которое писал писарь, взял его в руки и пробежал написанное глазами, а потом поднял взгляд на кардинала:
- Что мне прикажешь делать с теми, кто не желает выполнять мою волю и не страшится того, что его могут отлучить от Церкви, которые не хотят прислушиваться к моим доводам и призывам? Правители в Южной Италии заключили союз с маврами, набирают их воинов в свои дружины, у них скрывается епископ Порто Формоз, который противился моему избранию папой. Это довольно влиятельные люди: консул Неаполя Сергий II, герцог Ваифер, герцог Беневенто и герцог Сполето. Того и гляди, чтобы мавры, захватившие Сицилию, не высадились на юге Италии. Кто тогда окажет им сопротивление? Или вот ещё…
Папа раздражённо отбросил письмо:
- После смерти епископа Торчелло на кафедру был избран Доминик - настоятель монастыря святого Стефана в Альтино. Этот Доминик в своё время оскопил себя, и поэтому патриарх Градо Пётр отказался рукополагать его. В спор вмешался представитель светской власти дож Венеции Урс, и из-за его давления патриарху Петру пришлось скрыться в Риме. Кто их может привести к послушанию? Я считаю, что только император… Интересы Церкви от этого не пострадают. Ранее после Карла Великого императорами становились по наследству, а теперь папа выбирает на кого возложить корону, и это будет впредь. Кроме того король Карл, став императором, обещал отменить уложение императора Лотаря, где предусматривается принесение мной клятвы на верность императору.
- Ваше Святейшество, я преклоняюсь перед Вашей мудростью, – кардинал учтиво поклонился, - но разве мы можем забывать о славянах? Они несут для нас угрозу.
Иоанн поморщился:
- Я знаю, но сейчас мавры для нас гораздо опаснее. Славяне, славяне… Король Людовик со временем усмирит этих ободритов и лютичей, огнём и мечом, но усмирит. Усмирит так, что их потомки забудут и свой язык, и своё происхождение. Славяне пока далеко, а мавры рядом и могут оказаться у стен Рима. Вначале решим проблемы в Италии, а потом займёмся Моравией. Я считаю, что этот славянский князь даже опасней Рюрика. Меня пугают его аппетиты. Он прибрал под свою руку столько земель, что его владения превышают даже королевство Людовика. Это княжество находится под влиянием патриархата Константинополя, что не может не раздражать меня. Мы должны послать туда своих проповедников.
 

[1]Струнный музыкальный инструмент, широко распространённый на Востоке, разновидность цитры.
[2] Струнный щипковый инструмент.
[3] Термин  был введён в IV веке до н. э. Аристотелем.
 

 

Повелители судеб.Глава 2(отрывок)

Созидатель державности. Пролог.