[Скрыть]
Регистрационный номер 0400472 выдан для произведения:
1.ИЗГНАННИК
- Вы меня изгоняете? - как я ни старался крепиться, но голос мой предательски дрожал.
- Официально для всех… да, изгоняем. Этого требует Владыка. Этого жаждут горожане, - Белабол сочувствующе вздохнул.
- Я могу извиниться публично на площади…
- Не поможет.
- Тогда…тогда пусть выпорют меня на площади.…Двадцать плетей, пятьдесят…
Белабол вновь вздохнул, но уже иначе: с лёгкой досадой.
- Порку назначает суд. В другом случае так бы и поступили, но в твоём случае…никто не хочет суда.
- Почему?
- Потому что ты обнажил на всеобщее обозрение то, что люди прятали далеко в схроны…
- Я ничего не обнажал, у меня и в мыслях не было, - попытался я оправдаться. - Я всего лишь перепутал заклинания,…забыл нужные слова…
- Знаю. И верю. Но не верит Владыка. И не верят горожане….
- Ну и ладно! Изгоняйте! Проживу и без вас…
- Прекрати бабью истерику! - жёстко оборвал Белабол, шаркая больными ногами, приблизился ко мне вплотную, понизив голос, заговорил почти шёпотом: - Я понимаю и разделяю твою обиду.…Но запомни, мальчик: тебя наказывает не Школа.…Не смей даже думать об этом! Тебя наказывают людские пороки…Изгнание из Школы Магов ещё не конец жизни. Поверь мне старику: жизнь твоя будет долгая и яркая…
- Нищего бродяжки… - начал я, горько усмехнувшись, но Белабол цепко сжал сухой рукой моё плечо, заставив замолчать.
- Я никогда ничего не говорю впустую. Когда я впервые увидел тебя, заглянул в твои глаза, понял: особенный. В тебе что-то сокрытое под спудом, неведомое и…магическое. Может статься, что тебе и не нужна Школа.…Я всё это время пытался заглянуть, увидеть, что таится в тебе. Увы, не хватает моих знаний сломать печать. А потому вот тебе мой совет: ступай в земли Урман, там, в Мгинских горах в пещере проживает достопочтенная Сувора, ведунья. Ей дано ломать древние печати, снимать пелену с тайного, заглядывать в сокровенное, может, справится и с твоей загадкой.
- Долго идти-то?
- Девять седмиц на восход солнца.
- Хорошо, раз советуете.
- Убедительно советую! Иди и непременно дойди. Оттуда начнётся твой Особенный Путь.
- Мы…ещё увидимся с вами?
- На то воля Вершителей Судеб, сынок, - Белабол неожиданно прослезился, порывисто обнял меня, захлюпал носом, елозя острым подбородком по моему плечу. - Погодь! - резко отпрянул, непривычно растерянно смотрел на меня: - Как же ты дойдёшь до ворот? Тебя забросают камнями…
- Может, мне ночью уйти?
Белабол глянул на песочные часы, покачал головой:
- Скоро заход солнца, от Владыки придут проверяющие.… Если застанут тебя в Школе.…В лучшем случае отправят в Соты…
Соты - это тюрьма на окраине города, холм, внутри которого сотни и сотни тесных вонючих помещений для преступников всех мастей. О Сотах ходят страшные рассказы, туда нормальному человеку лучше не попадать.
- Придётся применить средство, хоть это и запрещено…
Белабол вернулся к своему столу, наклонившись, открыл дверцу, покопавшись внутри, извлёк небольшую деревянную коробочку. Открыв крышку, взял немного пыльцы цвета спелой ржи, насыпал на широкую левую ладонь с крючковатыми мраморного цвета пальцами. Направив ладонь на меня, что-то резко выкрикнул и с силой дунул. Пыльца обдала меня, в ноздрях засвербело, я собрался чихнуть…
…и плюхнулся в лужу далеко за городом у подножья лысого каменистого холма.
2.ФУРСИК
Я не ведаю, где и при каких обстоятельствах я родился, кто мои родители. Известно только, что меня младенцем оставили у калитки женского монастыря в берестяном коробе завёрнутым в заячью шкурку. Я хоть и родился без отклонений и, по всему в срок, но был так мал, что заячьей шкурки хватило меня закутать полностью. «Кулёк» был перевязан веревочкой из лыка.
До десяти лет я рос и воспитывался при монастыре. Скудная пища не способствовала росту: я был самым маленьким в группе таких же подкидышей и, собственно, по праву носил данное мне имя Фурсик, что значило Недоросток. Жизнь при монастыре была изнурительная: бесконечные службы, зубрёжка священных писаний и сотни житий святых, посты и молитвы, молитвы, молитвы. Даже крохи свободного времени и те отнимали у нас, заставляя работать в огороде, на пасеке, в свечной мастерской и на хоздворе, ухаживая за животными. К десяти годам я окончательно осознал, что из меня делают будущего священника. Ну, уж нет! И однажды ночью я дал дёру. Благо мой маленький рост позволял пролезть там, где нормальный мальчишка застрял бы.
Несколько часов я просто шёл, куда глаза глядят. К счастью, ночь выдалась тёплая и светлая, так что в пути я не испытал трудностей. К утру, правда, смертельно устал и жутко проголодался. Помнится, лето было на исходе, светало рано, а на поляне, где я свалился без сил, оказалось предостаточно ягод. Налопался до отрыжки. А потом услышал скрип колёс телеги. Дорога, смекнул я, а дорога - это либо деревня, либо город. А там нормальные люди, не то что эти злюки-монашки. Собрал остатки сил и рванул на звук.
Да, дорога, но она вела ни в деревню, ни в город, а к развалинам древней крепости.
На телеге восседали с десяток мальчишек, шумливых как грачи.
Так я попал в вольное детское общество, которое в округе презрительно именовали «шиги» - бездельники. Меня приняли как своего, а когда узнали, что сбежал от монашек, даже зауважали. У шигов я впервые за десять лет вволю наелся хлеба и мяса, напился молока, а главное всласть отоспался. А потом началась прекрасная весёлая жизнь. Свободы через край, делай что хочешь, ни на кого не оглядываясь, и не боясь, что тебя накажут за безделье.
Без малого четыре года я был шигом. Как все перед рассветом пробирался к дороге, затаивался в засаде, а затем сворой нападали на задремавшего крестьянина, который спозаранку вёз товар в город: овощи, фрукты, мясо, молоко, мёд, зерно и много ещё чего. Забирали мы, как правило, половину продуктов и если было что из одежды. Став чуть взрослее, стал задумываться: почему крестьяне так безропотно позволяли себя грабить. Оказалось, всё просто как морковь: при въезде в город крестьянин должен был расплачиваться натурой за проезд. В законах этот побор не был прописан, его придумали охранники для своего прокорма. Тучные лоснящиеся от жира охранники вызывали у крестьян ненависть и презрение, поэтому для крестьян предпочтительнее было отдать излишек бездомным детям, чем этим жирным нахлебникам. Естественно, когда все в один голос жаловались на грабёж на дороге, то охранники не шибко лютовали. Брать, как привыкли, опасались: а вдруг крестьяне соберутся да пойдут с жалобой к самому Владыке. Хорошо если только места лишишься, а то ведь могут и с позором изгнать из города.
Три года мы прожили, не ведая печали, а на четвёртый случилось два события, которые круто изменили жизнь всех шигов. Первое событие - это сильно морозная бесснежная зима, все озимые погибли, потом долгая дождливая весна. Крестьяне оказались в очень тяжёлом положении и уже не могли позволить себя мягко грабить: раз за разом мы получали отпор. И тогда наш вожак Щулеп-Левша впервые повёл нас в город.
Второе событие - умер старый, в сущности, безвольный Владыка и его место занял новый – молодой, жёсткий Язвец. Горожане, испытавшие на себе наш набег, кинулись в ноги Владыке: защити!
Однажды ночью врасплох нас повязали спящих и свезли на городскую площадь. Здесь нас рассортировали по возрасту: кто постарше забрали в солдаты, остальных распределили учениками в ремесленные артели. Меня и ещё двух ребят почему-то определили в Школу Магов. Всех убедительно предупредили: бежавших будут отлавливать, пороть на площади, а затем отправлять в Соты. И никаких поблажек. Так в одночасье было покончено с шигами.
Жизнь в Школе мне понравилась: чисто, тепло, сытно. Хоть свободу значительно урезали, но это особенно не угнетало. Может, потому, что занятия были не такими скучными и нудными как при монастыре, а книги, от которых ломились полки библиотеки, были невероятно интересными, пробуждали любопытство. И я читал взахлёб всё подряд. Вот тут-то и выяснился мой главнейший недостаток: дырявая память. Пока читаю, вроде всё понятно и, казалось, навсегда отпечаталось в моём мозгу, но стоило закрыть книгу…и полный туман.
Главный Маг Школы старец Белабол с первого дня уделял мне чуть больше внимания, чем остальным. Узнав о моём недостатке, он принял живейшее участие: поил меня какими-то настоями. Но, увы! память не улучшалась. Пришлось применить уже знакомый по монастырю метод: зубрёжка. Так худо-бедно я проучился год, числился в ряду тех, у кого средние способности. За это не наказывали, не совестили, так что я вполне спокойно делал, что мог, что было в моих силах. Пожалуй, так бы, не выделяясь, закончил обучение, получил бы распределение к какому-нибудь вельможе, где и состарился бы при его дворе. Но Вершители Судеб решили иначе…
С давних пор все расходы Школы оплачивались частично лично Владыкой, частично из городской казны. И так же с давних пор ежегодно на Площади устраивался смотр - своего рода экзамен для воспитанников Школы. И Владыка, и горожане желали знать, на что тратятся их денежки, не содержат ли они дармоедов.
В этот раз было всё как всегда. Сначала выпускники демонстрировали свои знания и умение владеть магией, затем те, кто уже проучился год.
У меня вообще-то было одно из лёгких заданий. Белабол наложил чары на горожан в виде полной глухоты. Мне следовало применить заклятье, которое снимает чары. Я очень старался, напрягая память, и почти на все сто был уверен, что вспомнил нужные слова. Но результат оказался иным…
У всех женщин почему-то выросли ослиные уши, а у мужчин лбы украсили ветвистые оленьи рога, у супруги Владыки нос обернулся в крупный свинячий пятак, а её личный писарь обернулся рыжим псом…
Несколько часов Белабол и все взрослые маги исправляли моё «хулиганство». Придя в себя, Владыка и горожане прогневались и требовали немедленного наказания безобразника. Горожане, особенно женщины, были вне себя и если бы не гвардейцы Владыки меня бы точно размазали как грунтовку по мостовой и ближайшим стенам.
Пока Владыка успокаивал горожан, я в некотором оцепенении тщетно пытался понять, что же произошло. Ведь я, - почти уверен,- нужные слова произнёс, откуда же эти пятачки, ослиные уши и рога? Может, кто-то меня подставил? Я оглядел своих соучеников и ничего такого не увидел. У всех растерянные и недоумённые лица. Если, конечно, шутник не притворяется мастерски.
Неужели я всё-таки сам виноват?
Итог этой истории…вот: сижу в луже в миле от городских стен. Туда отныне мне путь заказан. Вышвырнули как шкодливого котёнка. В противоположной от города стороне, где-то в дальней дали, неведомые земли Урман. Дойду ли?
Ладно, об этом подумаю утром: утро вечера мудренее. А сейчас надо бы найти укромное местечко для ночлега, обсушиться. Не помешает, и раздобыть чего-нибудь на зубок: от пережитого появился зверский аппетит.
Мне едва исполнилось пятнадцать, и я вновь шиг - бездельник, свободен как дикий зверь. Ау, Вершители Судеб будьте ко мне милосердны: я так мало хорошего видел…
Помочь сайту
Поздравления
