ОНЕЖСКАЯ РОБИНЗОНАДА

   На днях  Тойво из посёлка Соломенное, находящегося на берегу Онежского озера, стал полноправным обладателем рыболовецкой шхуны, доставшейся ему после смерти деда.

   По крайней мере, так он с гордостью называл небольшой катер, которому надлежало уже лет 120 мирно покоиться где-нибудь в придонной мгле.

   Но шхуна, с претенциозным названием «БАРРАКУДА», вопреки всякой логике, каким-то непостижимым образом  продолжала находиться на плаву.

Дизельный двигатель, неоднократно реанимированный мастеровыми парнями, исправно таскал эту посудину по акватории Онеги, творя поистине запредельные чудеса. А вот с бортовой обшивкой ниже ватерлинии дело обстояло значительно хуже. В трюме постоянно присутствовала такая несусветная слякоть, что едва ли не каждые сутки владельцу приходилось ручной помпой откачивать оттуда воду целыми декалитрами. Разумеется, это невзрачное обстоятельство изрядно омрачало жизнь Тойво, отвлекая его от других дел насущных…

   Наивысшим статусом в каботажном плавании мог считаться только шкиперский, не больше того. Но новый владелец счёл его недостойным, поэтому во всеуслышание объявил себя капитаном, ибо у него родилась идея пуститься на своей «БАРРАКУДЕ» в кругосветное путешествие.

   Дабы придать своей внешности должный вид, Тойво в рекордно краткие сроки отрастил рыжую бороду, завёл себе трубку, хотя до этого никогда не курил, где-то раздобыл камуфляж истинного морского волка, после чего активно приступил к вербовке команды.

   В посёлке дефицита энтузиастов не ощущалось. Правда, пили они не традиционный ром, а что придётся, но вновь испечённого капитана сей факт совершенно не смущал.

Во-первых, какой это моряк, если он – полный трезвенник, во-вторых, на бескрайних просторах океана не так часто встречаются питейные забегаловки, в-третьих, запасы спиртного можно взять на борт в ограниченном количестве и выдавать их команде строго порционно. Скажем, при особо выдающихся событиях, например, пересечение экватора – сугубо морской праздник Нептуна или Посейдона, кому как нравится.

   Замысел такого грандиознейшего масштаба, безусловно, потряс всё мужское население Соломенного. Ибо перед каждым из них открывались новые горизонты, весьма радужные перспективы вкусить доселе неизведанное.  Ведь сколько же можно дальше влачить жалкое существование, бессмысленно спиваясь от безысходности бытия?

   Первой пятёрке кандидатов на соискание почётного звания матроса надлежало пройти тест на их профпригодность в пробном плавании пока в пределах Онежской губы.

   Это триумфальное мероприятие пришлось на середину мая, когда весна в северном краю ещё толком не закончилась, а лето только готовилось вступить в свои законные права.

   Проведя краткий инструктаж команды, капитан «БАРРАКУДЫ» взял курс на Ивановские острова, представляющие из себя целый архипелаг мелко раздробленных отрезков суши, густо поросших деревьями и кустарниками. Их было бесчисленное множество, и все они относились к разряду необитаемых островов. Именно туда и устремился Тойво, дабы между делом испытать себя ещё и в качестве лоцмана.

   Бывалые рыбаки рассказывали, что в тех краях на небе часто наблюдались некие таинственные объекты, то ли приземляющиеся на сушу, то ли погружающиеся в воду – издали это трудно определялось. Якобы какие-то яркие звёздочки, летящие по небу, неожиданно спускались вниз, разрастаясь в размерах, зависали на месте, а потом и вовсе ныряли куда-то между теми экзотическими островами.

Конечно же, во все эти байки очевидцев никто всерьёз не склонен был верить, ведь на рыбалке без горючего ни у кого и рыба-то не ловится. А под таким наркозом чего только не пригрезится…

   На место прибыли в первой половине дня. Капитану уже давно хотелось обследовать эти места, поэтому он с уверенностью лихого лоцмана направил свою посудину по совершенно незнакомому фарватеру, сильно рискуя сесть на мель. Однако Фортуна в этот день относилась к нему очень даже благосклонно, не чиня махровому мореходу никаких препятствий до самого вечера.

   Импровизированная «морская» экспедиция носила сугубо познавательный характер, поэтому «БАРРАКУДА» часто останавливалась около какого-нибудь острова, и команда в полном составе на плоскодонной шлюпке добиралась до берега.

   Понятно, что каждая такая вылазка ознаменовывалась небольшими экспромтами с умеренными излияниями, хотя команде хотелось настоящего пикника, с привычным размахом, но капитан планировал вернуться в порт отправки засветло.

   И только бунт на палубе начал было созревать, как погода неожиданно испортилась: грянула гроза с сильным ливнем, водная гладь превратилась в бушующие волны.  К этому моменту шхуна успела уйти из зоны архипелага на небольшое расстояние, оказавшись незащищённой от шторма со всех сторон. В довершение ко всему, ни с того, ни с сего, без всякой видимой причины, застопорился двигатель…

   Попытка бросить якорь ни к чему не привела, поскольку глубина в этом месте значительно превышала длину якорной цепи, и беспомощная «БАРРАКУДА» легла в дрейф на волю разбушевавшейся стихии... Никаким корабельным такелажем она не обладала, поэтому риск перевернуться сводился к минимуму, оставалось лишь уповать на судьбу.

   Ветхое судёнышко швыряло из стороны в сторону, словно пустой спичечный коробок, а его команда, скрываясь в тесном кубрике от беспощадных струй дождя и холодных брызг волн, с упоением уничтожала припасённые остатки спиртного.

Пили молча, наперегонки, и, похоже, никто не задавался вопросом, куда их несёт и что их ждёт впереди. В конце концов, Онежское озеро огромное, столкнуться в такое непогодье с другим судном маловероятно, но почему-то ни у одного не появилась мысль, что «БАРРАКУДУ» стихия может выбросить на один из островов Ивановского архипелага.

Однако именно это и случилось часа три спустя!

 
   Сначала послышался отчётливый скрежет под днищем, вслед за которым шхуна заметно легла на бок, и в кубрик откуда-то из-под нижней палубы, точнее из трюма стала стремительно поступать вода.

   Опытный капитан немедленно отдал команду всем покинуть тонущее судно и, вопреки древним морским правилам,  первым выпрыгнул за борт, подав тем самым наглядный пример остальным потенциальным утопленникам.

   В подобной ситуации никто не размышлял о какой-либо субординации, каждый из новоявленных мореплавателей готов был утопить другого, включая сюда даже самого капитана, дабы самому спасти свою нетрезвую душу.

   Острой необходимости в этом не возникло, поскольку до ближайшей суши, отчётливо виднеющейся впереди, было совсем рукой подать.

   Хорошая анестезия в виде спиртного оказалась весьма кстати – не так заметно ощущалась холодная вода. До берега добрались почти синхронно, и  тут вдруг выяснилось, что одного из членов команды среди них не хватает…

   Обнаружилось это не сразу, лишь после того, как все мало-мальски отдышались, пришли в себя и начали решать, что делать дальше?

   Судя по всему, ни о каком костре не могло  идти и речи, призрачные шансы обсохнуть и согреться равны были абсолютному нулю, то есть мечтой на уровне самой запредельной фантастики…

   Совершенно безнадёжное положение спас не кто иной, как капитан почившего в бозе судна, авторитет которого тут же возрос до небес, рейтинг и того выше!

А весь фокус заключался в следующем: начав курить уже в зрелом возрасте, Тойво, будучи дальновидным человеком, свою трубку и необходимые к ней атрибуты хранил в надёжной сумочке с учётом возможной сырости при непредсказуемых природных катаклизмах. Именно такой здравый подход к жизненным перипетиям и явился настоящим спасением для  всех уцелевших членов его верной команды.

   Да, добротный футляр Тойво с курительными причиндалами не подвергся губительному воздействию злой океанской стихии, оставшимися в первозданном виде. Курящими были все, но не это сейчас интересовало продрогших до костей карельских робинзонов – важен был вожделенный огонь, остальное уже по ходу пьесы.

   Несостоявшийся морской волк, даже не вкусивший ещё всех терний выбранного пути, доподлинно знал из нескольких прочитанных книг, что запасаться всем необходимым надлежит впрок. Поэтому в его арсенале имелось: три трубки, три пачки табака, три зажигалки, две из которых обладали волшебным свойством зажигаться в любую непогоду. Ведь не зря же  ещё в юношеском возрасте он читал книгу о Робинзоне Крузо! Пусть там речь шла о каких-то доисторических временах, но он-то жил не в той невзрачной эпохе…

  …Костёр развести оказалось довольно сложной затеей даже при современных технологиях. Ещё бы, ведь спасительная суша после таких проливных хлябей небесных больше походила на болото, нежели на твердь земную…

Так ведь кто ничего не делает, тот ничего и не получает! Битых два часа рьяных усилий привели всё ж-таки потерпевших кораблекрушение к заветному огню!

   Капризная Фортуна вновь изволила повернуться к мореплавателям своим фасадом – тонны сырости прекратили своё низвержение, а безоблачно наступающий рассвет сулил им радость нового дня.

Единственное, что омрачало утомлённых выпавшими невзгодами мореходов – это безвременная утрата своего коллеги. Все прекрасно знали, что Саша Иванеев из всей их компании – самое слабое звено. То, что он являлся злостным курильщиком, не самое главное в его послужном списке, даже патологическое пристрастие к зелёному змию не играло здесь существенной роли. А вот здоровье потерявшегося члена команды – это совсем другая категория.

Практически Иванов жил на этом свете в долг. Врачи поставили ему совершенно убийственный диагноз – рак поджелудочной железы, не говоря уж о начавшемся циррозе печени. В свои сорок с небольшим Саша выглядел этак лет на полста старше юридического возраста. Чего уж тут удивляться, что с таким отрицательным потенциалом он не смог дотянуть до близкого берега…

   Мысленно помянули усопшего всухую, не чокаясь, ибо нечем было. А потом стали думать думу горькую, как выбираться из этих гиблых мест.

Ночь без милосердия так измочалила неудачливых мореходов, что с первыми лучами солнца они свалились замертво и несколько часов пребывали в дружелюбных объятиях Морфея.

Голод давно уже их мучил, зато недостатка в пресной воде никто не ощущал – слава Богу, кораблекрушение произошло не где-то в солёном океане, и за это уже большое спасибо Всевышнему.

   После пробуждения вся доблестная пятёрка чувствовала себя относительно отдохнувшей, но зверски голодной, да и опохмелиться не мешало бы.

Вновь стали ломать трудно соображающие головы, как быть дальше, как теперь выкручиваться из такого тупикового положения.

Никаких следов «БАРРАКУДЫ» нигде не наблюдалось, хотя горе-мореплаватели обошли весь островок по периметру в смутной надежде обнаружить хоть какие-либо признаки шхуны, увы, всё было тщетно. Поиски тела шестого участника неудавшегося путешествия также не увенчались успехом.

   В связи с этим возникли две версии – либо он сразу отправился на дно морское, либо бушевавшие волны, каждая величиной с 9-ый вал, прибили его бездыханные мощи к одному из соседних островов, что одно другого не лучше.

Бесцельно сидя у костра, горестно пофилософствовали на эту тему, вспомнив ряд подходящих пословиц, например, «спасение утопающего – дело рук самого утопающего», «что ни делается – всё к лучшему» и т.д. Быть может, безвременная смерть Сани даже благо для него – раз и в дамках! По крайней мере, никакой мучительной агонии от неизлечимой болезни…

   На ночь развели гигантское пламя, которое можно было не заметить разве что из другой галактики. Всем членам команды казалось, что оно озаряло добрых полнеба, всем до искренних слёз хотелось верить в скорое своё спасение.

…Оно пришло лишь на склоне четвёртого дня, когда все горемыки уже окончательно пали духом.

   Сначала над островом покружила «этажерка», привлечённая, очевидно, чудовищным столбом дыма. Именно с неё заметили несколько человеческих фигур, отчаянно взывающих о помощи. На смену "кукурузнику" почти сразу же прилетел гидроплан, успешно подобравший пострадавших.

Но останки их товарища, не смотря на обширные поиски в течение следующих десяти дней, обнаружить так и не удалось…

…Благополучно воскресший из мёртвых, Александр Иванеев появился в Соломенном лишь в конце августа, когда уже никто его там и не ждал. Выглядел он на редкость презентабельно и в полном здравии, что вызвало необычайный переполох прежде всего в семье, а потом уже во всём посёлке!

   Возможно, если бы Иванеев явился назад в своём прежнем обличии, это вызвало бы шок не такого масштаба, но тут был совсем иной человек – крепкий, здоровый, уверенный в себе, так ведь ещё некурящий и непьющий.

   Молва о таком чуде мгновенно долетела до столицы Карелии, в результате чего Иванеевым заинтересовались многие государственные структуры. Их любознательность не имела никаких границ, вопросы сыпались как из рога изобилия, на которые неизменно улыбающийся Александр давал исчерпывающие ответы. Его необычайная история выглядела так.

   После того, как он оказался в воде и стал тонуть, у него наступил провал памяти. Очнулся Иванеев в каком-то странном помещении, отдалённо напоминавшем больничную обстановку. В таких палатах ему ещё не доводилось бывать, даже по телевидению ничего подобного не видал.

   Первая мысль, пришедшая в голову – это твёрдая уверенность в том, что он уже пребывает на том свете, других вариантов просто не виделось.

На ад, который светил Александру при жизни, такие кучерявые условия вовсе не тянули, скорее, они были что ни наесть  райскими, но с каких это вдруг кислых щей? Ведь тот образ жизни, который вёл Иванеев последние годы, отнюдь не предусматривал путёвки в такие благодатные места… Вот бы спросить у кого-нибудь, так ведь вокруг ни единой души. Что за наваждение такое?!

   Интересно, а где же пресловутые ангелы, которым надлежит зачитать вновь прибывшему его правила поведения в загробной жизни? Допустим, курить здесь нельзя, кстати, и не хочется, надо же как!  Между прочим, и о выпивке мысли на ум не идут, думать аж противно обо всём этом... А куда делась вечная ноюще-сверлящая боль внизу живота? Будто её никогда и не было – во дела!

Собственно, а чему тут удивляться? Разве покойники пьют, курят, да ещё при этом жалуются на здоровье?!

   Столь здравое умозаключение «усопшего» не лишено было логики. Только он пока даже не подозревал о том, что всё ещё находится по ЭТУ сторону баррикад, а вовсе не пребывает в загробном царстве.

 
   Данное открытие Иванеев сделал лишь после того, как отважился встать со своего удобного ложа и физически ощутить пол под ногами. Неуверенно пройдя несколько шагов, он остановился перед каким-то экраном, хорошо отражающим его внешность. Оттуда на него в упор смотрел довольно молодой и вполне симпатичный мужчина, вызывающий удивительно знакомые ассоциации. Так ведь это же он собственной персоной! Правда, помолодевший прямо-таки до неприличия, именно так он выглядел до своего невесть откуда свалившегося недуга…

   Никаких дверей или окон в палате не предусматривалось, никто в ней не появлялся, да и вообще это круглое помещение было похоже на некую герметичную капсулу, где не ощущалось время, не появлялись какие-то естественные желания вроде аппетита, жажды, сна и тому подобного.

   Здесь, в наглухо замкнутом коконе, всё текло по кем-то определённой бесконтактной схеме с пациентом, которому не полагалось видеть своих благодетелей. А зря, ибо так хотелось поблагодарить их за свою невероятную трансформацию!

   …Как он оказался в полукилометре от своего посёлка, покойник объяснить не смог…

   Это всё, что смог рассказать давно умерший для всех Александр Иванеев чрезмерно назойливым в своём рвении работникам разных научных институтов. Самые тщательные медицинские исследования с изумлением констатировали, во-первых, парадоксальный факт омоложения организма минимум на 10-15 лет против паспортных данных. Во-вторых, полное отсутствие каких-либо заболеваний, мало того, очень мощный иммунитет, редко встречающийся в природе. В-третьих, абсолютное отвращение к табачно-алкогольной зависимости. В-четвёртых, значительное и резкое повышение интеллекта…

   А герой этой удивительной эпопеи, будучи заживо похороненным, всякий раз при встрече с односельчанами неизменно шутил, мол, побывал в гостях у всемогущих инопланетян, чего и вам всем желаю!