Остросюжетный художественный рассказ с элементами мистики и ужасов. Загадочный артефакт из эпохи давно исчезнувшей ассирийской цивилизации способен показывать прошлое и влиять на будущее, но доступ к нему открыт только для избранных...
1994 год, Украина. Впереди еще почти двадцать относительно спокойных лет, и ничто не предвещает кровавой майдановской катастрофы. Кажется, что история еще может пойти по другому пути. Но кое-кто уже выпустил демона зла из сосуда, и неумолимый отсчет времени запущен…
Несколько лет назад Рудик Ольшанский с особым удовольствием наблюдал, как рушился ненавистный ему Советский Союз.
Между тем, как раз в Украине процесс шел куда спокойнее, чем в других республиках. Созданный в 1989 году оппозиционный «Рух» декларировал только парламентские методы борьбы, а националистические настроения преобладали лишь в Галичине.
На референдуме о сохранении СССР в марте 1991 года большинство жителей Украины проголосовало "за", а самым высоким был этот показатель в Крыму, Донецкой и Луганской областях. А вот в Галичине количество голосов против СССР оказалось больше, чем "за". Казалось бы, при такой поляризации самое время было мирно разойтись, чтобы каждая часть народа шла тем путем, который был ей ближе. Но момент оказался упущен со всеми вытекающими последствиями. Наверное, уже тогда было уместно сравнить Западенщину, Крым и Донбасс с совершенно разными по всем параметрам семьями, которые были вынуждены жить в разных комнатах одной коммунальной квартиры и пользоваться общей прихожей, кухней и санузлом вместо того, чтобы комфортно расселиться по квартирам отдельным.
Потом пришел август 1991 года, а вскоре и декабрь. Изменение политической карты мира «западник» Рудик праздновал как свою личную победу.
Прошло еще три года. За время приобретенной самостийности Одесса, в которой жил Ольшанский,претерпела некоторые изменения. Хоть юмор у людей и остался прежний, но оптимизма поубавилось.
Шаланды, полные кефали, приводить в город никто уже особо не рвался. Биндюжники в пивных тоже не вставали, будучи оглушены техническим спиртом «Ройял» голландского производства. Потихоньку обезлюдел и Привоз, где теперь торговали больше импортом: подозрительными кетчупами, просроченными консервами (возможно, что для собак), шампунями (похоже, того же предназначения), ну и тем же «Ройялом».
Но уверенность Рудика в правильности избранного страной пути поколебать было невозможно. Мешало лишь одно «но»: деньги у него катастрофически отсутствовали, а найти приличную работу было невозможно.
Довелось ему даже (с нулевым результатом) поболтаться по офисам в качестве дистрибьютора Гербалайфа и «эксклюзивной косметики», разумеется, оттуда его всегда гоняли, а «подписать под себя» новых дистрибьюторов было еще сложнее.
Неудачи и безденежье довели Ольшанского до полной депрессии.
Когда он лежал дома на кровати, терзаемый очередным приступом безнадеги, внезапно позвонил бывший сокурсник.
Это был жизнерадостный разбитной парень, получивший за курчавость прозвище Пудель. Свое место в жизни он найти сумел, подвизавшись на ниве журналистики.
Пудель заговорил без вступления:
- Чувак, хватай удачу за хвост!
- А что такое?
- У нас в городе сейчас представитель фонда Сороса. Проводит неофициальный конкурс на лучший проект обустройства гражданского общества. Нашего, разумеется. Победителю – огромная премия.
- Ну а я тут причем? Я не юрист и не экономист.
Пудель засмеялся:
- Ты же в институте считался сильным медиумом. Вспомни свое увлечение эзотерикой.
Рудик начинал раздражаться:
- Ты ничего не попутал? Какая связь между эзотерикой и фондом Сороса?
- Им не нужны расчеты и теории. Таких спецов у них и так хватает. Нужна креативная идея, внезапная, «пробивающая», приходящая по наитию. Впрочем, если тебе это не интересно…
Но Ольшанский принял решение мгновенно:
- Когда он бы смог меня принять?
Представитель фонда Сороса не был англосаксом, напротив, он обладал яркой южно-восточной внешностью. Интересно, кто он? Вроде, не армянин, не араб, не иранец…
- Я ассириец, - сказал мистер Ашер, словно прочитав мысли Рудика.
- ???
- Когда-то, на заре цивилизации, на Земле существовало только три государства: Египет, Ассирия и Вавилония. В войне с Вавилоном и египтянами мы проиграли, и наш народ был почти полностью уничтожен. Сейчас нас на Земле всего несколько сотен. Мы стараемся сохранять не только свою национальную идентичность, но и свои тысячелетние знания. Один из моих предков был другом Оноре де Бальзака и подсказал ему сюжет повести «Шагреневая кожа».
Разговор складывался доверительный. Почувствовав внезапное доверие к собеседнику, Рудик рассказал все про себя – без утайки.
- И какой проект вы бы хотели нам предложить, мистер Ольшанский?
- У меня еще ничего нет, - сказал Рудик. – Такое не приходит к человеку по заказу. Это должно прийти случайно, внезапно, а значит, требуется время. Вы готовы подождать?
На лице мистера Ашера появилось выражение неподдельной радости:
- Как замечательно, что я прислушался к рекомендации вашего друга-журналиста и согласился вас принять! Из всех, кто сюда приходил, вы пока первый и единственный, с кем есть смысл иметь дело. Допустим, я согласен подождать. Что в этом случае вы намерены делать дальше?
- Искать подсказку в случайных ситуациях. Но у меня есть вопрос. Какую цель преследует ваш поиск способа обустройства нашего общества? Я должен понимать смысл запроса тех, кто стоит за фондом Сороса.
Ответ Ашера был вполне ожидаемым:
- Если вы решили идти единственно правильным путем – эмпирическим - то ответ на этот вопрос вы должны найти сами.
- Я прекрасно все понимаю, - сказал Рудик. – Украина только один из инструментов. Как и другие бывшие советские республики. Цель - Россия. Но зачем? Она повержена и уже не поднимется. Колониальный режим Ельцина добивает остатки экономики, либеральные реформаторы пустили страну на разграбление, и все это происходит по вашему решению и под вашим контролем. Чего тут можно желать еще?
- Это лишь текущий момент. А мы мыслим более отдаленными перспективами. Например, на период через двадцать – двадцать пять лет. Назовем это – профилактика.
Ольшанский промолчал и произнес:
- Что ж, я приступаю к поиску.
- Подождите, - улыбнулся Ашер. – Я знаю, что вы сильный медиум. У меня есть для вас помощник.
- Зачем? Приносить мне сигареты из ларька?
- Это не человек. Взгляните.
Он провел Рудика в другую комнату и указал на лежащий на столе предмет.
Это был прозрачный кубик где-то десяти-тринадцати сантиметров.
Ольшанский недоуменно пожал плечами.
- Сядьте и держите на нем руку, - предложил Ашер.
Рудик присел, коснулся рукой кубика и недоуменно посмотрел на собеседника.
- Не торопитесь. Ждите.
Минут пять ничего не происходило.
И вдруг послышался звук.
Он становился громче, потом еще громче, в нем прозвучали
музыкальные тона, будто заговорили где-то далеко колокольчики.
Потом Рудику показалось, что он услышал резкий треск. Кубик словно раскололся. Оттуда запульсировало сияние розового перламутра.
Кубик теперь выглядел, как экран, и на этом экране билось перламутровое пламя.
Тотчас в этом пламени возникла целая вереница картин и образов, стремительно сменяющих друг друга. Пальмы на краю песчаной пустыни, залитой слепящим солнечным светом... Ярко-синее небо над песчаными холмами и цепочка следов, убегающая вдаль. Лабиринты какого-то подземелья, красноватые языки факелов внизу. Женщина в белых полупрозрачных одеждах спускается по мраморной лестнице к голубой, сверкающей на солнце воде... Кто-то ждет ее внизу. Снова мрак, быстрая смена лиц, ужасающих своим уродством.
Чудовищные пытки... Извивающиеся в муках тела. Осужденных гонят на казнь.
- Хватит, остановите это! – крикнул Ольшанский и резко отдернул руку.
Изображение мгновенно исчезло. Рудик перевел дух.
- Спокойно, не надо так нервничать, - проговорил Ашер. – Дать вам воды?
- Не надо. Скажите, что это было?
- Всего лишь картины из прошлого, очень далекого, несколько тысячелетий назад. Вообще, я вас поздравляю. Вам удалось установить связь с… предметом. У подавляющего большинства людей это бы не получилось.
- И что это теперь мне даст? – спросил Ольшанский, уже придя в себя.
- Каждый раз, когда вы захотите приступить к поиску решения, вы можете пытаться установить с НИМ связь. Для этого вам достаточно касаться ЕГО рукой и говорить или даже просто думать о том, что вас интересует. Если ОН сочтет нужным, то вам ответит. Но это будет не часто, а лишь тогда, когда ваши действия будут выводить вас на правильный путь мышления. Кстати, возьмите – здесь вам деньги на все расходы. Сумма немалая. Как видите, мы вам доверяем и на вас надеемся.
- Замечательно! – сказал Рудик, вожделенно глядя на кубик.
- Но не вздумайте ЕГО потерять или попытаться нам не возвращать. Это смертельно опасно. Вы взрослый человек, все сами понимаете.
- Вы могли бы мне этого не говорить.
Собеседники (точнее, уже партнеры) распрощались, договорившись, что Рудик позвонит Ашеру сразу же, как только выйдет не на ПОДСКАЗКУ, а на ОКОНЧАТЕЛЬНОЕ ОСОЗНАНИЕ. Когда американец назвал сумму обещанной премии, у Ольшанского глаза полезли на лоб. Такими суммами не бросаются. Видимо, все очень серьезно.
Когда Рудик ушел, мистер Ашер снял трубку телефона и набрал номер.
- Да! – услышал он голос Сороса.
- В Украине – нашел. То, что нам нужно, и реально медиум.
- А ОН?
- Признал в нем д о н о р а.
- Отлично.
Кубик лежал на столе в квартире Ольшанского. Рудик смотрел на него и размышлял: с чего начать? Мысль пришла сама собой. Допустим, он возьмет временной интервал – пять лет. Касаясь кубика рукой, будет называть год и ждать реакции предмета, если, конечно, она будет.
Сейчас 1994-й. Через пять лет 1999-й. Выглядит серьезно, три перевернутых шестерки, кликуши уже пророчат в нем апокалипсис. А вот мы и проверим.
Ольшанский притронулся к предмету и сказал:
- Тысяча девятьсот девяносто девятый!
Кубик не отреагировал. Прошло несколько минут – ничего. Что ж, поехали дальше. Плюсуем еще пять лет.
- Год две тысячи четвертый! – провозгласил Рудик.
И от неожиданности чуть не поперхнулся.
По кубику медленно поплыли бесформенные разноцветные пятна и полосы. Потом движение их ускорилось. Они приобрели объемность, начали свиваться в цветные спирали. Спирали вращались все быстрее. Глаз уже не успевал схватывать изменения окрасок и форм.
Но зрелище завершилось так же внезапно, как и началось, словно кто-то выдернул вилку из розетки. Все мгновенно исчезло, а кубик снова стал прозрачным, как будто демонстрируя свое безразличие.
- Черт, а мы, похоже, сработаемся! – сказал Ольшанский. – Итак, в 2004-м Украину ждут какие-то колебания. Довольно сильные, но затухающие и без фатальных последствий. Отсчитаем еще пять лет.
Он помолчал и почти выкрикнул:
- Две тысячи девятый!
Ничего не изменилось. Предмет, казалось, потерял интерес к манипуляциям временного пользователя.
Но Рудик не был разочарован. Он был намерен продолжать до победного конца.
- Год две тысячи четырнадцатый!
То что произошло, чуть не вызвало у Ольшанского слепоту – настолько резким был переход кубика в новое состояние. Но теперь это были уже не пятна и спирали. На кубике стремительно метались языки страшного багрового пламени. Иногда среди них возникали какие-то контуры, но тотчас же сменялись иными и исчезали, прежде чем глаз мог распознать их.
Внезапно предмет словно запульсировал, выбрасывая в пространство флюиды какого-то ужаса и паники, и произошло самое жуткое – он как будто превратился в медицинскую емкость, заполненную чем-то темно-красным, омерзительно знакомым...
КРОВЬ!
- А-а-а! – сдавленно выкрикнул Рудик.
От страха его лоб и лицо покрылись мелкими каплями пота.
Тут Ольшанский догадался отдернуть руку. Мгновенно отвратительный темно-красный цвет пропал, а предмет снова лежал перед Рудиком прозрачный и, как казалось, совершенно безобидный.
- Да пошел ты! – выдавил из себя Рудик и набросил на кубик покрывало.
Сейчас он испытывал невероятную слабость, словно из него каким-то прессом выдавили всю жизненную энергию.
Ольшанский дрожащими руками открыл дверь балкона выскочил наружу и прерывисто хватал всей грудью воздух.
Вечерняя Одесса готовилась ко сну, в домах напротив по-очереди гас свет в окнах, стояла благодатная тишина, лишь иногда прерываемая редкими запоздалыми автомобилями. Со стороны моря дул теплый бриз.
Рудик постепенно успокаивался.
"Наверное, просто глючит эта штука, как самопальные телевизоры, которые толкают цыгане на барахолке"
Вернувшись с балкона, он дошел до кровати, не раздеваясь, рухнул на нее и провалился в сон.
Утром отдохнувший и посвежевший Рудик решил приступить к новому этапу действий. Необходимо было получить от кубика подсказку дальнейших действий, способных вывести на правильный путь.
Он сел за стол, дрожащей от волнения рукой коснулся предмета и несколько раз повторил:
- Мои дальнейшие действия?
Артефакт «завелся» с четвертой попытки. Сначала появилась уже знакомая рябь, сменившаяся перламутровыми сполохами, а потом довольно четкими очертаниями.
Очень знакомый город. Монумент какого-то средневекового воина. Возле него странное действо. Женщину в белом свадебном платье подводят к памятнику, рядом стоит священник, у него в руках кольцо. Он стучит им по монументу и потом надевает женщине на палец.
- Охренеть! Он ее что, с памятником венчает?
Лицо женщины теперь крупным планом. Она средних лет, взгляд жесткий и властный. Не дай Бог у такой встать на пути.
«А баба-то с яйцами!» - подумал Ольшанский.
Сеанс прервался. «Ай как не вовремя!»
И тут он вспомнил. Было, было такое! Город – Кишинев. Женщина – поэтесса Леонида Лари, одна из лидеров ультранационалистического Народного Фронта Молдовы. Флэшмоб с ее обручением с памятником Штефану Чел Маре, основателю средневекового Молдавского государства, действительно имел место быть и довольно активно обсуждался в СМИ.
«Поехали дальше»
Теперь мысль Рудика заработала особо продуктивно. Он набрал телефон Пуделя:
- Чувак, хочу загрузить тебя работой. Плачу хорошо, готов выслушать твои условия. Нужна инфа по Леониде Лари. Ну, ты ее знаешь, сам в своей газетенке насчет свадьбы с памятником стеб настрочил. Все, что известно ней и что неизвестно. И как выйти с ней на контакт.
- Уже на Сороса трудишься? – хохотнул журналист.
- Да, за что тебе спасибо. Когда получу премию, с меня откат. Насчет Лари – сколько времени нужно?
- Дня три.
- Идет, только не задерживай.
Приятели обсудили оплату услуги Пуделя и завершили беседу.
Три дня Рудик отдыхал и пьянствовал, а кубик, бережно накрыв простыней, не трогал вообще.
По истечении этого срока Пудель явился, как штык, положив перед Ольшанским несколько напечатанных листков. Наскоро их просмотрев, Рудик расплатился с журналистом, проводил его до двери и сел к столу, приступив к тщательному исследованию содержимого распечаток.
Поэтесса Леонида Лари (настоящее имя Любовь Йорга) в 1989 – 1991 гг была народным депутатом СССР от Молдавии, одновременно будучи в руководстве Народного Фронта.
На выборы шла под лозунгом: «Пусть у меня будут руки по локти в крови, но я вышвырну оккупантов, пришельцев и манкуртов за Днестр, я их выброшу из Транснистрии, и вы — румыны, настоящие хозяева этой многострадальной земли, получите их дома, их квартиры вместе с их мебелью… Мы их заставим говорить по-румынски, уважать наш язык, нашу культуру…»
Это не только о русских. Подразумевались и молдаване, не считающие себя «румынами», а в особенности те, что живут в Приднестровье.
Авторство знаменитого лозунга «Чемодан – вокзал – Россия!» тоже принадлежит Лари.
После поражения ГКЧП и запрета молдавской компартии осенью 1991 года Кишинев был взбудоражен серией похищений и убийств так называемых «просоветских» (бывших сторонников СССР).
Ночью на улицы выезжало несколько микроавтобусов с тонированными стеклами и потушенными фарами. В квартиры звонили (или вламывались) боевики, забирали людей прямо из постели и увозили в неизвестном направлении. Потом трупы находили на пустырях за чертой города.
Все понимали, что за этим стоит Народный Фронт и лично Лари. Власти и полиция бездействовали. Но вскоре выплыли и подробности одного из убийств.
Ночью националисты взяли прямо из дома троих «просоветских» и привезли в подсобное помещение кафе «Золотой початок». Похищением руководила сама Лари, одетая в черную кожаную куртку и такие же брюки, воспроизводя стиль «фурии революции». Похищенными были: рабочий Пригожин 47 лет, рабочий Сичкарь 39 лет, студент Киртоакэ 19 лет (однофамилец будущего примара (мэра) Кишинева).
Лари приставила дуло пистолета к голове студента и несколько раз нажимала на курок. Выстрела не было (пистолет заранее разрядили), но похищенный был сломлен полностью. Ему вручили уже заряженный пистолет и заставили застрелить Пригожина и Сичкаря, что он выполнил безропотно.
Потом Лари выставила боевиков, заставила Киртоакэ раздеться и попыталась вступить с ним в интимный контакт. Но после произошедшего эрекции у студента, разумеется, не было.
- Говно, а не мужик, – жестко констатировала поэтесса.
Нецензурно ругаясь, она заставила Киртоакэ выпить два стакана крепкого вина, добилось-таки нужного результата и совершила с ним совокупление.
Потом боевики кое-как напялили на студента одежду, сунули в карман уже пустой пистолет, из которого были застрелены двое других, вывели на улицу и сказали – уходи.
Как только он ненамного отошел, сзади на него на большой скорости помчалась машина.
Каким-то чудом Киртоакэ успел отскочить. Машина промчалась в нескольких сантиметрах, а он бросился в ближайшую парадную, откуда, к счастью, был еще запасной выход. Так он смог уйти и направился прямо в полицию.
Власти сумели замять дело, но избежать огласки не удалось. Лари была негласно выдворена из страны. Говорят, что с ней лично беседовали президент Молдовы Мирча Снегур и глава госбезопасности Анатолий Плугару.
Лари перебралась в Румынию и активизировала свою деятельность. Теперь ее цель сводилась к смене власти в стране. Обеспечивая контакт между румынскими спецслужбами и руководством Народного Фронта, она готовила госпереворот с целью свержения Снегура, ликвидации молдавской государственности и присоединения Молдовы к Румынии. Основной силой переворота должны были стать отряды боевиков Народного Фронта, внезапно выведенные из зоны боев против Приднестровья и переброшенные в Кишинев.
Далее предполагался ввод в страну румынских войск, их вторжение в Приднестровье и боестолкновение с 14-й российской армией генерала Лебедя. После этого НАТО неминуемо предъявило бы России ультиматум с требованием немедленного вывода 14-й армии из Приднестровья
Согласие на такие условия означало бы сокрушительную потерю Россией международного авторитета. Отказ означал бы неизбежную военную операцию НАТО против России, обороноспособность которой за время правления Ельцина и либеральных реформаторов была сведена почти к нулю.
Вроде бы даже во время разговора Лари с руководителем румынской разведки, последний передал ей мнение одного из руководителей американских республиканцев:
«НЕСМОТРЯ НА НАШИ ХОРОШИЕ ОТНОШЕНИЯ С ДЕЙСТВУЮЩЕЙ РОССИЙСКОЙ ВЛАСТЬЮ, НАМ ВСЕ РАВНО НЕОБХОДИМО ВРЕМЯ ОТ ВРЕМЕНИ ИНИЦИИРОВАТЬ ВТЯГИВАНИЕ РОССИИ В ВОЕННЫЕ КОНФЛИКТЫ, А ПОТОМ ПРЕДЪЯВЛЯТЬ ЕЙ УЛЬТИМАТУМЫ, КОТОРЫЕ СВОДЯТСЯ К ВЫБОРУ МЕЖДУ ПОЛНЫМ РАЗГРОМОМ И ПОЛНЫМ НАЦИОНАЛЬНЫМ УНИЖЕНИЕМ. ТАКИЕ НАШИ ДЕЙСТВИЯ СЛЕДУЕТ РАССМАТРИВАТЬ КАК ПРОФИЛАКТИЧЕСКИЕ МЕРОПРИЯТИЯ.»
Переворот сорвался – информаторы главы МГБ Молдовы Анатолия Плугару вовремя передали ему эти сведения. До арестов снова не дошло, все ограничилось беседой с лидерами Народного Фронта, которые обещали более не хулиганить.
Взбешенная Лари прервала все контакты с народофронтовцами, назвав их предателями и капитулянтами. Молдавию она объявила «конченой страной» и больше ею не интересовалась.
Но из большой политики Лари не ушла. Напротив. Она обратила пристальное внимание на Украину. Теперь к ней регулярно приезжали молодые и никому не известные активисты украинской националистической оппозиции.
Рудик посмотрел список имен визитеров Лари. Они ничего ему не говорили.
«Парубий Андрей Владимирович, Тягнибок Олег Ярославич, Фарион Ирина Дмитриевна, Ярош Дмитрий Анатольевич…»
«Это ни о чем» - подумал Ольшанский.
А вот дальше было нечто любопытное.
Якобы, со всеми приезжавшими Лари совершала какие-то мистические ритуалы, которые назывались «обрядами посвящения». Таковых «обрядов» было два. Но в чем они заключались – информации не было. Равно как не понятна и цель этих действ.
Прилагался адрес Лари в Румынии и контактный телефон.
И все. Впрочем, и так достаточно.
Алгоритм дальнейших действий сложился у Рудика в голове мгновенно. Собственно, он сводился к одной простой фразе:
Дом Леониды Лари, по размерам и формам сопоставимый со средневековым замком, расположился на одиноком утесе. Его стены в задней части плавно переходили в гранит скалы. Архитектор, строивший такую крепость, иначе не скажешь, умело использовал все преимущества ландшафта, предоставленные здешней суровой природой. Здание словно вырастало из неприступного горного монолита.
К югу от него располагалась небольшая деревня, выглядевшая очень бедно.
Хозяйка дома принимала Рудика в гостиной. Она выглядела точно так же, как на «кадре» с памятником: жесткий и мрачный взгляд, выражающий целеустремленность и непреклонную волю.
Ольшанскому стало страшновато.
- Представитель фонда Сороса? – спросила поэтесса. – И в чем же интерес такой организации к моей скромной персоне?
Своим взглядом она гипнотизировала Ольшанского, как удав кролика.
Не выдержав напряжения, Рудик, что называется, «поплыл». Он начал сбивчиво рассказывать ей про договоренность с Ашером, про проект, про эмпирический путь поиска решения. Умолчал, разумеется, только о кубике. Этот козырь он не предъявит никому.
- Значит, вы хотите пройти обе ступени посвящения? – задумчиво спросила Лари.
Ольшанский подтвердил.
- Хорошо, я должна подумать до завтра. Пока вы можете располагаться ко сну. Вас проведут в вашу комнату.
Рудик оказался в необыкновенно комфортном помещении, можно сказать, роскошном. Приняв наскоро душ, он забрался в огромную двуспальную кровать и быстро заснул.
Проснулся он в середине ночи.
Она была здесь.
Лари стояла рядом с кроватью, одетая только в короткую тунику до средины бедра и смотрела на него тем же гипнотизирующим взглядом.
По телу Рудика прокатилась волна вожделения. Он сглотнул, вскочил и сделал шаг к поэтессе.
Властным жестом она остановила его:
- Сначала выпей.
И протянула ему бокал с вином, который Ольшанский осушил мгновенно.
И тут же его повело. Странный, неестественный сон наваливался стремительно, сметая попытки разума ему воспротивиться. В этот сон без сновидений Рудик погрузился без остатка.
Утром, открыв глаза, он тут же вспомнил странную ночную сцену и повел взглядом вокруг.
В комнате он был один.
Слева шея неприятно саднила. Подойдя к зеркалу в ванной, Ольшанский всмотрелся.
По шее шел небольшой аккуратный надрез, похоже, что скальпелем, а вокруг него…
… Следы зубов в виде небольших вмятин!
- Гадина! Она пила мою кровь!!! – вскрикнул он.
В ярости Рудик закружился по комнате с криком:
- Убью эту суку! Задушу!
- А зачем? – раздался рядом негромкий голос.
Это опять была она. Казалось, Лари обладала особым даром появляться внезапно и бесшумно. Ярость мгновенно отхлынула. Теперь Рудик смотрел на нее с нескрываемым страхом.
А Лари заговорила:
- Первую ступень посвящения ты уже прошел. Ты волен выбирать: можешь прервать все и уехать. Но можешь пройти вторую, и тогда… Впрочем, тебе решать.
- Пусть будет вторая, - сдавленно сказал Ольшанский.
- Я знала, что ты так скажешь. В таком случае, сегодня вечером тебе надо быть в деревне, на поминках. Просто присутствовать. Меня там не будет. В этой местности свои традиции, все происходит не так, как в твоей стране. Чтобы ты не удивлялся, почитай заранее.
Лари положила на стол распечатку и небольшую брошюру –самоучитель румынского языка.
- Было бы полезно, если бы ты за день хоть немного язык подучил.
Она вышла.
Распечатка явно была не свежая и даже заляпана следами пальцев. Похоже, он не первый, кто ее читает. Ольшанский вспомнил несколько фамилий из списка предыдущих визитеров. Как их там зовут, вспомнить бы... Какие-то Парубий, Тягнибок, Ярош, Фарион…Тоже ведь были тут и наверняка в этой же комнате ночевали. Со всеми вытекающими…
Он углубился в чтение. Информация была довольно полезной. Оказывается, в этой местности поминки предшествуют похоронам, а не наоборот. В большой комнате, где происходят поминки, в углу стоит стол, на котором лежит покойник. Зажигают всего одну свечу, так, что в комнате мало что можно разглядеть. Когда все напиваются, кто-то незаметно залезает под стол и начинает оттуда дергать за веревки, привязанные к рукам, ногам и шее покойника. Это производит впечатление, будто труп шевелится. Тогда участники поминок с криком «Встает! Встает!» выбегают из комнаты. Потом они возвращаются и видят, что умерший лежит без движения. После этого они заявляют: «Вот теперь – упокоился!». На этом торжественная часть завершается. Такова многовековая традиция.
«Что-то не похоже это на вторую ступень посвящения. Явно надо ждать какого-то подвоха» - подумал Рудик.
Потом он приступил к изучению самых ходовых румынских фраз. Так незаметно время и подошло к вечеру.
Прислуга поэтессы отвела его в деревню, в тот дом, где готовились поминки.
Сельчане были уже в сборе, а на Ольшанского даже не обратили особого внимания, только хозяин дома молча указал ему на место за столом.
Как и ожидалось, слабо чадила одна свеча, в комнате царил полумрак, а в углу на столе лежало покрытое простыней тело. Собравшиеся говорили мало, больше тянули какие-то заунывные песни, ну и, разумеется, пили. Вместе с крестьянами Рудик выпивал стакан за стаканом какого-то местного вина, пока не почувствовал, что опьянел окончательно.
«Наверное, кукловод уже под столом и примеривается к веревкам» - подумалось ему.
И точно. Тело на столе начало конвульсивно дергаться.
С криком «Встает! Встает!» сельчане всей толпой рванулись к выходу.
Рудик остался на месте. Участвовать в дурацком спектакле он не собирался, да и было интересно посмотреть, как из- под стола будет вылезать кукловод. Конвульсии покойника тем временем прекратились, и тело снова неподвижно застыло.
На плохо слушающихся ногах Ольшанский подошел к покойнику.. Он хотел вблизи посмотреть на того, кто вылезет из-под стола. Но никто оттуда не вылезал.
Рудик приподнял скатерть и заглянул под стол.
Там никого не было!
А кто же тогда дергал за веревки?
Стоп! Веревки... Но их тоже нет.
Но тогда... почему покойник дергался???
Волосы на голове Ольшанского зашевелились. Голову словно сжал стальной обруч.
"Не нравится мне все это. Надо отсюда сматываться!"
В следующее мгновение мертвец вскочил и схватил Рудика за горло.
С криком ужаса Ольшанский вырвался и попытался броситься к выходу. Но ловкая подножка пресекла его попытку – он полетел на пол лицом вниз, с силой ударился о пол головой и потерял сознание.
Беспамятство оказалось для него спасительным, потому что он не видел и не чувствовал того, что произошло дальше. Мертвец сорвал с Рудика брюки и трусы, затем, навалившись всей своей голой тушей, издал утробное рычание и резким толчком вошел в него сзади.
Трудно описать состояние Рудика, когда он валялся на кровати в довольно скромной палате местной больницы.
Боль в разбитой голове, на которую была наложена повязка, типичные симптомы сотрясения мозга, а также ноющая боль в прямой кишке не шли ни в какое сравнение с болью душевной. Он испытывал брезгливость к собственному, теперь оскверненному, телу.
А еще ненависть, понятно к кому.
И тут в палату вошла Лари.
Рудик сжался, готовый броситься на нее. Но был остановлен ее стальным взглядом и сразу как-то сник. Лари вполне могла бы работать дрессировщицей цирковых зверей.
Она присела на стул рядом и заговорила:
- Прежде всего, я должна тебе объяснить все до конца. Ты уже понял, что «поминки» были фальшивыми, затеянными только ради тебя. Считай, что это был театр множества актеров и одного зрителя. Актеры - в данном случае крестьяне - были проплачены заранее. Роль покойника сыграл местный дебил – скотоложец и мужеложец. У него прозвище Киборг. Но главное, что ты прошел вторую ступень испытания и можешь считаться посвященным. Теперь ты один из нас.
- Из кого это – «нас»???
- Вот мы и дошли до сути. Ты готов слушать?
- А что мне еще остается?
Лари достала сигарету.
- Нас уже не десятки – сотни, и становится все больше. На нашей благословенной Богом планете существует раковая опухоль. Это так называемая русская цивилизация, она же - Россия. Ее надо не просто ненавидеть, этого слишком мало. Ее надо вырезать полностью, стереть с лица земли, при необходимости не пожалев для этого даже собственной жизни. Пройти посвящение – значит, отказаться от гордости, от излишней самооценки, от самого себя – ради поставленной великой цели. Поэтому ко мне приезжает все больше людей, желающих свести счеты с русской чумой, и все безропотно проходят те обряды, которые прошел ты.
Приезжают из Украины, из Прибалтики, из Закавказья, из Восточной Европы. И даже из самой России – кое-кто из молодых либеральных реформаторов из окружения Ельцина. Фамилий, извини, не назову. Вот теперь ты знаешь все. Так что решай, что будешь делать дальше. Как меня найти, ты теперь знаешь.
Она поднялась со стула и вышла из палаты.
Рудик неподвижно смотрел в потолок. И вдруг его мысли приняли странное течение.
«Меня изнасиловал дебил. Как, она сказала, его прозвище? Киборг? Почему это слово крутится у меня в голове. Может, это начало догадки? А ну-ка…»
Он слез с кровати, достал из сумки кубик, положил рядом с собой и прикоснулся к нему рукой.
- Киборг! – сказал он громко.
Руку словно дернуло током. Потом в голове запульсировала какая-то недоконченная фраза, в которой четко отслеживалось слово «поколение». Из горла вырвался крик:
- ПОКОЛЕНИЕ КИБОРГОВ !!!
Мысли, ранее кружащие в каком-то бессмысленном круговороте, вдруг выстроились в четкой последовательности. И концепция сложилась сама.
Ребус был решен.
Через несколько дней Ольшанский сидел в кабинете Ашера и, глядя ему в глаза, выдавал жесткие рубленые фразы.
- Те, кто родился в Украине в последние пять лет и еще не пошел в школу, когда-то в нее пойдут. Их нужно встретить правильной школьной программой. Правильным толкованием истории. А еще литературы и других гуманитарных наук.
В течение десяти лет вбивать, как гвоздь, каждый день, каждый час, одно и то же: «РОССИЯ – ВРАГ! ОНА ВИНОВАТА ВО ВСЕМ!». Не лениться. Повторять и повторять. Вложить деньги в правильное образование и не жалеть их для тех, кто будет это повторять. Не жалеть их на учебники и нужную литературу, на телепередачи. Все силы, все ресурсы – на внушение. На ежедневный фактический гипноз.
Так будет создано ПОКОЛЕНИЕ КИБОРГОВ, которое через двадцать лет станет отличным материалом для окончательного использования. Это будет злобная масса с исходным подавлением нормальных человеческих эмоций, с зашкаливающим уровнем агрессии, легко поддающаяся любому зомбированию. Слышащая и видящая только то, что хочет слышать и видеть. Готовая убивать и получать от этого удовольствие. Это будет величайший эксперимент в истории, более совершенный чем то, что создавал Гитлер. Ключевое слово – "КИБОРГ". Существо с вложенной программой. Формально – человек, в реальности – что-то иное.
Необходимо введение в оборот "кодирующих" выражений. Например, обмен фразами "Слава Украине!" - "Героям слава!" будет по факту не только дополнительным само-зомбированием, но и станет означать взаимное распознавание по принципу: "Я готов стать маньяком-убийцей!" - "И я тоже!"
Любые ваши задачи будут решены путем манипуляций этой зомбомассой.
- Блестяще, мистер Ольшанский! – восхитился Ашер. – Только один вопрос. Контроль над школьным образованием все же осуществляет государство. У вас только что выбрали президента Кучму, который России совсем не враг.
- Кучме нет дела до школьного образования. Его интересует только собственное участие в дележе собственности и ресурсов. То же самое относится к любому другому президенту Украины. А управлять образованием будут те, кто вложит туда деньги. То есть вы.
- Превосходно! – сказал Ашер. – Вы выиграли конкурс, ваша идея будет обсуждена с мистером Соросом и, скорее всего, реализована. Сумма премии будет вам перечислена в течение трех банковских дней. Последняя просьба к вам. Приложите руку к предмету и мысленно произнесите то, что сейчас мне сказали вслух.
Рудик коснулся кубика.
Вновь он проговорил то же – теперь мысленно.
И кубик ответил.
Перламутровое пламя вспыхнуло особенно ярко, на глазах превращаясь в багровое. И тут же начали появляться четкие картины.
Теперь с кубика глядело юное женское лицо, искаженное гримасой дикого ужаса. Что видели эти залитые слезами, вылезающие из орбит глаза?
Рудик отшатнулся. Рот женщины раскрылся в безмолвном крике невыразимой боли. Поле зрения сместилось, и Ольшанский понял, почему так кричала женщина. Ее пытали... Какие-то люди в камуфляже с сине-желтыми нашивками. Знакомые цвета украинского флага…
Толпы беснуются на площадях. Многие в масках, кругом горящие факелы, сине-желтые и черно-красные знамена.
Огромное пылающее здание. По коридору и комнатам мечутся люди, корчатся на полу в неестественных позах, хватаются за горло в приступе удушья. А в комнаты уже входят те, неумолимые, в масках, и методично их добивают…
Стрельба, треск автоматных очередей. Потом взрыв, ослепляющая вспышка, бегущие куда-то люди. Холодная луна освещает развалины. Темнеют пустые глазницы черепов...
Неподвижное тело опускают в гроб... Дым стелется низко над остовами мертвых домов, гниющие трупы на улицах...
Пламя, мрак, опять пламя, и вдруг - призрачный скелет, медленно плывущий в черном небе над белыми мраморными надгробиями...
Обещанная премия пришла на его счет в срок. Теперь он получил возможность жить в свое удовольствие очень-очень долго.
Но Ольшанского это уже не радовало. С тех пор, как Рудик вернул кубик владельцам, он с каждым днем чувствовал себя все хуже. Голова кружилась, тошнота подкатывала к горлу.
Он выпил снотворное и провалился в сон. Но в середине ночи сон прервался.
Рудик, проснувшись, медленно обвел глазами комнату,
В ту же минуту он начал задыхаться. На какое-то мгновение язык вывалился наружу, а глаза закатились под лоб и потускнели. Потом он ненадолго пришел в себя.
Но уже в следующее мгновение Ольшанский залился безумным смехом – ему привиделось одно из лиц, увиденных им в кубике.
Судорога пронзила тело Рудика.
Он умер.
Революция пожирает своих детей. Но еще раньше она пожирает своих отцов.
_______________________________________________________________________________________
Ашер собирал чемодан. Решение по Украине было принято и утверждено Соросом. На его реализацию отводились годы, много лет. Ну, они в запасе есть.
Теперь пора ехать дальше. В Прибалтику, Беларусь, Закавказье, Среднюю Азию, Восточную Европу.
«Будет постепенно, годами, выковываться железное кольцо, - подумал Ашер. - И мы будем его сжимать. Медленно и верно»
Он закрыл чемодан и пошел вызывать машину.
Помочь сайту
Поздравления
