«Карающий глаз Бхайравы настигает всех, кто касается его...»
Татьяна Антонова
Кажется,
что в стороне Око Бхайравы –
Бриллиант злобный, кровавый.
Но, кто его знает –
Возможно, ОН всё решает?!
Март 2013
«Если страной правит король, корона давит на голову, а если королева – корона давит на сердце».
Мария Лещинская, французская королева, жена Людовика XV
Голубой бриллиант Око Бхайравы представляет огромную ценность с исторической точки зрения, вмешиваясь в ход истории, он изменял события, направляя людей, прикоснувшихся к нему на сторону зла, и вот наступило смутное время, время великих потрясений.
Людовик XVоставил своему наследнику огромные государственные долги, множество нерешенных проблем и королевство, находившееся на грани разорения. Первые годы царствования Людовика XVI ознаменовались, однако, такими реформами, которые могли бы способствовать развитию капитализма во Франции, если бы их вскоре не отменили.
Людовик XVI – неопытный в государственных делах, как говорится, не видел дальше своего носа, оказался под влиянием своей жены, Марии – Антуанетты и не только. Болезненный и слабовольный, он даже не ведал, что его разумом овладел Око Бхайравы.
Голубой бриллиант привлёк внимание Людовика ещё в раннем детстве. Он увидел эту драгоценность у деда и был очарован игрой граней. В какое-то мгновение луч света, упавший на бриллиант окрасил его радужными красками, но внезапно на глазах мальчика камень приобрёл цвет красный, кровавый. Маленький Людовик в удивлении воскликнул:
– Сир, а почему Diamond(бриллиант) стал красным?
–Monange! Мой ангел! Тебе показалось!
– Но я видел, видел! Вы мне не верите?
– Это только твоё воображение!
Для короля бриллиант светился холодным светом, а Людовику игра граней бриллианта показалась необычайным, но он был ещё мал, чтобы задуматься, почему это происходит. Позже, увлёкшись исследованиями физических явлений, он пытался разузнать всё о главной драгоценности французской короны. Для самого камня это стало неожиданностью, если Людовик смог увидеть красный цвет, цвет смерти, то сможет и распознать его истинную сущность, ведь никто раньше не видел подобных изменений камня.
Мальчика тянуло к бриллианту, как магнитом, ему хотелось погладить его, любоваться им, но присутствие деда сковывало его.
– Я вырасту, и Diamond будет моим! – думал десятилетний Людовик. – Я разгадаю все тайны!
Если бы он только знал, что это будет ему стоить! Не ступай туда, куда не ступала нога ангела. Никто ему не посмел сказать этих слов. Посягать на неизведанное чревато страшными последствиями. Есть такие тайны, которых следует опасаться.
Вскоре скончался отец Людовика Луи-Фердинанд, потом его мать Мария Жозефа. Людовику было двенадцать лет, но смерти родителей он встретил стойко, не проронив ни одной слезинки. Око Бхайравы понял, что в будущем короле, а он не сомневался в этом, что Людовик станет королём, затаилась часть заблудшего сознания Невозмутимого Бхайравы.
А Людовик повторял про себя:
– Настоящие мужчины не плачут, настоящие мужчины не плачут!
Возможно, если бы не Око Бхайравы, из этого маленького мужчины мог вырасти настоящий и сильный правитель, и многое в истории могло бы не произойти. Но, затаив злобу на мальчика, голубой бриллиант стал мешать его возмужанию, призвав на помощь силу Бхайравы Владыки страсти.
Людовик рос необычным ребёнком. Основными чертами его характера стали робость, застенчивость и скрытность. От родителей Людовик получил хорошее образование и строгое воспитание, уж в этом Око Бхайравы не смог помешать, но ни особыми способностями, ни крепким здоровьем, не отличался, рос хилым, хотя в младенчестве был вынослив к болезням. Людовик всегда ходил, словно тень с несчастным выражением лица. И как ни старались «Госпожи Тётки» (фр.Mesdames les Tantes), они не могли ничем развлечь его. Не создав свои семьи, у них была одна забота о племяннике.
– И чем ты всегда недоволен? – спрашивала его Tante Аделаида.
–Что вы ко мне пристали! – отвечал Людовик. – Я думаю! А в такие моменты как можно улыбаться!
– Но как я ни посмотрю, ты всегда думаешь, – это вмешивалась в разговор Tante Виктория.
– Много думать вредно! – вторила ей Tante София.
– Mesdames les Tantes! Могу я побыть наедине и не слушать ваших нравоучений! – ворчал Людовик и убегал в свои покои к книгам и картам.
– Ах, какой он странный! – соглашались Mesdames les Tantes.
Все члены королевской семьи были разочарованы нелюдимостью Дофина Людовика, он был сдержан в общении с ними, но легко общался со своими подчиненными. Часто Людовик разговаривал с рабочими, трудившимися во дворе или в саду. Ему доставляло радость помогать им, таскать бревна и камни, что говорило о его физических возможностях.
Была в нём какая-то внутренняя сила, сила Невозмутимого Бхайравы.
Да и увлечения у Людовика были необычными. Он достиг больших успехов в кузнечном и слесарном ремёслах. В отдельном помещении, скрытом от глаз придворных, находилось любимое убежище Людовика – мастерская с небольшой кузницей, двумя наковальнями и множеством железных инструментов. Доступ туда имел только один слуга – верный Дюрė, который помогал ему в уборке помещения и чистке инструментов.
Кроме того, Людовик любил охоту, конные состязания и увлекался географией.
Обстановка его покоев очень много говорила о характере короля. В вызолоченной зале были развешены чертежи каналов, прорытых по его распоряжению. В соседней комнате висели географические карты, в том числе, искусно вычерченные самим Людовиком, и главная достопримечательность – большой глобус, который он часто рассматривал.
– Как хочется мне побывать в Новом свете. Переплыть Атлантический океан по пути Колумба. Как Магеллан совершить кругосветное путешествие, побывать в Индии, – мечтал Людовик. – Но больше всего я бы хотел поехать в Россию. Это более реально.
Людовик был не только мечтателем, но и очень начитанным. В библиотеке среди книг, изданных во время правления Людовика XV, можно было встретить и старинные рукописи, анналы, средневековые хроники и старославянские летописи. Людовику казалось, что он родился не в своё время. Его время – время рыцарей и рыцарских турниров. Он был рыцарем Ордена Золотого Руна и носил голубой бриллиант на ленте ордена. И повторял про себя:
– Из глубины веков
Смотрит на меня,
Не мигая,
Глаз Рода. (1)
Потом долго сидел в задумчивости, всматриваясь в игру голубого бриллианта, пытаясь вновь увидеть красный отсвет его граней. Око Бхайравы будто заглядывал ему в душу. В такие минуты молодой король был угрюм и неразговорчив. Казалось, Людовик предчувствовал свой печальный конец.
С большим успехом он занимался математикой, физикой и экономическими науками. Мышление его всегда отличалось последовательностью: все, написанное было изложено чётко и ясно, по плану.
На женщин Людовик не обращал ни малейшего внимания. Женившись в 1770 году на пятнадцатилетней австрийской эрцгерцогине Марии-Антуанетте, шестнадцатилетний король долгое время пренебрегал супружескими обязанностями. Дело было в небольшом физическом недостатке, не позволявшем Людовику жить половой жизнью. Никто не догадывался, что в это оказался замешанным Око Бхайравы. Так что королеве, у которой с годами чувственность только пробуждалась, пришлось настоять на том, чтобы Людовику была сделана несложная операция, вернувшая ему мужские способности. После этого король, осознав все прелести семейной жизни, целиком и полностью попадает под власть красавицы жены. Всю жизнь он искренне любил только её. Голубой бриллиант не мог этому противостоять. Грозное Око Бхайравы невозмутимо наблюдал за Людовиком. Время для мести ещё не пришло. Но месть оказалась ужасной.
Людовика не привлекали шумные сборища, он безмерно скучал в театре, не любил балов, которые порой затягивались до поздней ночи.
Людовик ложился спать в одиннадцать вечера и вставал в шесть утра. День его в основном был заполнен молитвой и работой. Одевшись без помощи камердинера, выпив с утра лимонного соку и съев сухой хлебец, он совершал короткую прогулку, иногда пешком, но в основном конную в дворцовом манеже на доброй и великодушной кобылке Маркизе.
В конюшне был один иноходец, жеребец чёрного, почти смоляного цвета. Жеребец был ещё не объезжен и Людовик старался приручить его к себе. Каждое утро он приносил ему пару кусочков сахара, но подносить сам не решался, оставлял рядом с поилкой и говорил:
– Мустанг, – так Людовик назвал коня, – придёт время, и ты привыкнешь ко мне. Мы понесёмся с тобой, как ветер в поле, по лугу, по лесу навстречу восходящему солнцу. Не будет никого счастливее нас!
Жеребец косился на него карим глазом и ржал, будто соглашаясь.
В восемь утра Людовик поднимал всех придворных. Затем направлялся в кабинет и работал со своими министрами. В час дня он слушал мессу, повторяя про себя:
Seigneur, ayezpitiė denous! Господь, смилуйся над нами!
После мессы Людовик шел обедать. Как правило, блюда были самые простые. Пил король обычную воду, вина не признавал, только по праздникам мог позволить фужер шампанского. Отдохнув немного, Людовик вновь возвращался к делам и работал до семи вечера. Затем до девяти проходило заседание Государственного совета. Поужинав, Людовик около одиннадцати ложился спать. Спал он обычно без сновидений, но иногда просыпался, повторяя слова:
–Он Мани падме хум.
Заинтересовавшись, король узнал, что это буддийская мантра означает: Драгоценный камень в сердце лотоса. Людовик понимал, что эта мантра связана с голубым бриллиантом. Так Око Бхайравы навязывал ему свои мысли, но не мог изменить образ жизни короля. Вот наблюдать за королевой было интересно.
Между привычным образом жизни супругов существовала огромная разница. В отличие от мужа Мария-Антуанетта – была жизнерадостна, энергична, очень любила общество, театр, балы и особенно маскарады, так как можно было носить маску, под которой, как ей казалось, она была неузнаваема.
Порой Аннет, так называл её Людовик, веселилась до самого утра, и спала несколько часов в сутки. Ложилась под утро и вставала поздно.
На Людовика такое времяпровождение навевало скуку, он не любил громкую музыку, танцы. Когда жена развлекалась, он оставался в своей мастерской и что-нибудь мастерил. Общим у них было только увлечение лошадьми и конными маскарадами, когда на дворцовом манеже устраивались «карусели» (бег по кругу) наездников и наездниц. Людовик и Антуанетта порой тоже принимали участие в подобных шествиях.
Когда Людовик работал, Мария Антуанетта проводила время в обществе своих любимых подруг: мадам де Полиньяк и мадам Ламбаль.
Зимой по вечерам они развлекались, катаясь на коньках на залитом в Версальском парке катке. В то время это было самое модное для высшего общества развлечение – катание на коньках, а с королевой Франции в этом деле не могла сравниться ни одна женщина.
Мария-Антуанетта увлеклась ролью законодательницы мод. Король увеличил её содержание, но средств на оплату нарядов и украшений всё равно не хватало. Людовик потакал всем капризам жены, и Антуанетта не знала отказа в деньгах, не зря её прозвали "госпожой дефицит". Презрев королевский запрет, она обратилась к азартным играм. В салон королевы допускались все, кто был в состоянии вести крупную игру, в том числе люди с дурной репутацией. В один из вечеров проиграла 171 344 франка.
Несмотря на бедственное экономическое положение страны, роскошь ее дворца Трианон, подаренного Людовиком, была вызывающей. Мария-Антуанетта сделала его своей резиденцией, куда удалилась от стесняющего её версальского этикета с немногими избранными. И вызвала ненависть тех придворных, которые не были допущены в её общество. Здесь королева устраивала пышные приёмы с маскарадами, карточными играми и с обильным застольем.
Мария-Антуантетта была душой и организатором не только дворцовых развлечений. Зная о главных недостатках Людовика, как робость и отсутствие желания заниматься государственными делами, она всё взяла в свои хрупкие руки. Как женщина умная, она понимала, что своим правлением Людовик XV приблизил Францию и абсолютизм к катастрофе. Кризис, в котором оказалась Франция, требовал решительных мер. Людовик осознавал бедственное положение народа, однако на кардинальные реформы решиться не мог. Главной бедой французского государства были расстроенные финансы, а Марии –Антуанетте нужны были деньги для нарядов и украшений, именно она подтолкнула короля к проведению реформ, направленных на восстановление порядка в стране.
– Сир! Вам не кажется, что настало время созвать Парламент для решения вопроса о введении новых налогов, – ненавязчиво поделилась мыслью с Людовиком Мария –Антуанетта. – Казна пуста.
– Mon ange Anette! Мой ангел Аннетт! Ты права!
Король нашёл новое увлечение, переоборудовав слесарную мастерскую в физическую лабораторию. Теперь он занимался физическими опытами, а они требовали больших денежных средств. Он хорошо помнил игру граней голубого бриллианта и пытался объяснить это на практике.
На пост генерального контролёра финансов в августе 1774 года был назначен учёный – экономист Тюрго́ Анн Робер Жак(Turgot) (1727—1781), убеждённый сторонник монархической власти. Именно ему принадлежала инициатива реформ.
Этим событиям предшествовала аудиенция Тюрго в Версале. Мария – Антуанетта была наслышана о его успешной деятельности в качестве коменданта города Лимузена, ведь именно она решала вопросы о назначении на любой государственный пост, стоило только настроить короля в нужное русло.
Перед королём предстал пожилой, Тюрго исполнилось уже 47 лет, невысокого роста человек с ясными глазами и лучезарной улыбкой.
– Я много наслышан о вас, – встретил его Людовик XVI, – как вы будете решать вопросы с финансами?
– Сир! – обратился он к королю. – Мною разработана professiondefoi – программа будущих действий и реформ, полностью построенная на экономической и политической теории.
– Изложите кратко и понятно основные моменты преобразований, – заинтересовался король.
– Во-первых, необходимо способствовать развитию земледелия. Земля – это главнейший источник богатства нации. Во-вторых – создавать благоприятные условия производителям сельскохозяйственных продуктов. Предлагаю ввести в употребление новую культуру – картофель. В - третьих – нужно предоставить свободу экономической деятельности.
Кроме того Тюрго сформулировал идею общественного прогресса:
– Человеческая масса всегда шествует, хотя медленными шагами, ко все большему совершенству.
–Это понятно. А как вы предполагаете увеличить богатства Франции?
– Свобода — вот главнейшее условие развития богатства: она должна быть предоставлена всем и каждому и в области труда, и в сфере торговли. Дайте мне пять минут деспотизма— и Франция будет свободной.
Последняя фраза разлетелась не только по дворцу, но и повторялась каждым французом, кто с восхищением, кто с вызовом а кто и с недовольством. Тюрго продолжал:
– Нужно облегчить для всех возможность труда, чтобы тем самым создать конкуренцию, ведущую к улучшению производства и установлению цен, наиболее выгодных для покупателей.
–Я надеюсь, – Тюрго посмотрел на Людовика заискивающе, – что при вашей поддержке я смогу провести свои идеи в жизнь.
– Я вас не подведу, – ответил ему король.
Но это оказались только слова.
Хотя память у короля была замечательная. Он хранил в своей голове бесчисленное множество имен и названий местностей. Цифры и их значения будто отпечатывались в его памяти с удивительной четкостью. Однажды Тюрго предложил ему отчет, в котором был помещен по настоянию королевы предмет, уже оплаченный в предыдущем году.
—Это написано во второй раз, — сказал Людовик, — принесите мне прошлогодний отчет, я вам докажу.
Отчет был представлен, и король без затруднений отыскал желаемое. Тюрго не посмел противоречить королю, но приобрёл злейшего врага в лице королевы.
Справедливость и честность составляли неотъемлемые достоинства Людовика. Он становился строг до грубости, если имел дело с кем-нибудь, подозреваемым в обмане. Тогда он сердился, кричал, топал ногами и требовал повиновения.
Тюрго надеялся оправдать своё назначение и немедленно приступил к работе. Прежде всего, он выпустил эдикт о свободе торговли зерном. В дополнение был издан ряд распоряжений, уничтоживших монополию торговцев хлебом в Руане, булочников в Лионе, все монополии, обходившиеся Парижу только за их исполнением в 4 миллиона ливров ежегодно.
Тюрго настаивал на отмене монополии и привилегий в важной для Франции торговле вином. Некоторые города – Бордо, Марсель, являвшиеся главными пунктами вывоза, – пользовались особыми преимуществами во вред всем производителям во Франции.
К 1776 году он подготовил серию эдиктов, направленных на реорганизацию управления и улучшения сельского быта.
Французские историки иногда называют XVIII столетие «веком дорог», временем широкого дорожного строительства. Но построенные, так называемые «королевские» дороги содержались плохо. Экипажи пассажирского транспорта были неудобны и двигались медленно. Путь из Парижа в Бордо длился шесть дней, из Парижа в Марсель — одиннадцать. Перевозка грузов производилась еще медленнее. Плохое состояние дорог было одной из причин, задерживавших развитие внутренней торговли. Еще более тормозило торговлю наличие большого числа внутренних таможен, а также отсутствие единства мер и весов.
Была создана система регулярной почтовой связи, установлена безостановочная перевозка товаров и пассажиров на 8-ми местных каретах, получивших название тюрготиз. И расходы по перевозке, и время перевозки были значительно сокращены.
По поводу одного дела, возникшего на почве перехваченных писем, Тюрго убедил Людовика публично осудить так называемый «чёрный кабинет», в который стекались вскрытые письма, казавшиеся неблагонадёжными. Их оказывалось так много, что практически контролировалась вся переписка по стране. В письме, дошедшем до короля, Тюрго писал:
«Тайна переписки граждан должна стать одним из священнейших предметов, от которых суды и частные лица обязаны отвращать свои взоры».
Вопрос о реформировании почтовой связи лично контролировался королём. Людовик XVI с юности увлекался разведением почтовых голубей, которые доставляли письма. Эти письма мог прочитать только получатель. Никому чужому почтовый голубь в руки не давался, если только его не настигала пуля, а такое порой случалось, чтобы перехватить секретное послание, особенно на фронте боевых действий. Именно в таких случаях, в минуты серьёзной нужды, использовались почтовые голуби.
Под куполом дворцовой конюшни располагалась голубятня. Вот куда не мог проникнуть Око Бхайравы и тем более повлиять на голубей. Ведь это были любимые птицы Невозмутимого Бхайравы.
На голубятне было много красивых, широкогрудых птиц, среди которых особую ценность представляли почтовые голуби. От них требовалась привязанность к родному месту, к хозяину и способность без промаха отыскать их.
Одним из самых любимых голубей Людовика XVI был молодой, белый голубь Арно. Он мало отличался от других голубей, хотя на его лапке было не серебряное, а золотое кольцо. В воздухе Арно был самым лучшим, самым быстрым. Как только Арно поднимался на необходимую высоту, сразу угадывал путь и безошибочно мчался, не останавливаясь ни для еды, ни для питья. Однажды он преодолел расстояние в двести миль над морем, в тумане за четыре часа и сорок минут. Арно кормился из рук Людовика и это значительно позже пригодится королю, хотя он конечно ещё ни о чём не догадывался.
Привилегированные сословия по указанию Тюрго и при поддержке короля были обложены дорожной и почтовой пошлинами, часть средств должны были использовать на расширение числа почтовых голубей. А вот государственная крестьянская повинность — дорожная барщина — была упразднена. Перечисленные реформы Тюрго были лишь первым шагом к намечавшимся им дальнейшим, не менее серьезным преобразованиям. Судебная аристократия знала, что Тюрго не сочувствовал восстановлению парламентов, ликвидированных в предшествовавшее царствование канцлером Мопу. Вскоре после коронации Людовика XVI Тюрго вручил королю свой «Мемуар о веротерпимости», но, часть французской буржуазии извлекала выгоды из монополий. Особенно сильно были возмущены так называемые шесть гильдий города Парижа (меховщики, торговцы колониальными товарами, галантерейщики и др.).
Уничтожение цехов, слухи о муниципальной реформе и почти одновременное появление смелой брошюры «О неудобстве феодальных прав», написанной Бонсерфом, другом и единомышленником Тюрго, умножили число врагов реформатора, объединили против него церковь, сеньоров, дворянство и финансистов. Брошюра Бонсерфа была сожжена палачом по приговору парламента. Враги Тюрго воспользовались продовольственными затруднениями 1775 года и народными волнениями (так называемой мучной войной), чтобы свалить ненавистного министра. Тюрго ликвидировал цеха, объединения ремесленников, сковывавшие развитие производства, одновременно запретив союзы подмастерьев и рабочих. Он думал и о нормировании зарплаты рабочим, чем вызвал недовольство владельцев мастерских.
Кроме того он планировал ввести взамен старых налогов всеобщий поземельный налог. Вся тяжесть налога, по Тюрго, должна была падать на собственника, а не на земледельца. Для распределения налогов на местах Тюрго собирался создать систему выборных провинциальных собраний. Он не думал ограничиться отдельными реформами. У него был обширный план, который он надеялся осуществить постепенно во Франции и тем оживить государственный строй. Привилегированная городская магистратура с тревогой ожидала административных преобразований Тюрго, который разработал план единого общинного и городского самоуправления. Органам самоуправления предполагалось передать распределение налогов и руководство местными общественными работами, в первую очередь дорожным строительством. Все нововведения вызвали против Тюрго сильнейшее недовольство, новшества затрагивали интересы всех сословий Франции. Их не приняли дворянство и духовенство.
Придворные были раздражены скупостью Тюрго, особенно королева. Беднота, пострадавшая от спекуляций и подорожания хлеба тоже не поддержала реформы Тюрго. Картофель народ назвал заморским продуктом и сначала не был принят так, как хотелось Тюрго. Сажать крестьяне не решались, ведь даже многие не знали, что есть нужно клубни картофеля. Это в XIX и XX веке он становится вторым хлебом.
Голод вызвал настоящую «мучную войну». Толпы бедняков захватывали обозы с зерном и взламывали хлебные склады, организовали «голодный поход в Париж».
В один из пасмурных дней Людовик XVI увидел с балкона толпу разъярённых, оборванных подданных, прослезился и обещал ограничить цены на хлеб.
–Человек достойный должен обладать великодушием и сильной волей, – думал король, всматриваясь в бледные лица голодных людей.
Людовик стал тяготиться энергией и настойчивостью своего министра. Положение в стране не изменилось, становилось всё напряженнее и напряжённее. Даже старый аббат Терье уверял короля:
–Тюрго – безбожник.
– Тюрго погубит королевство и корону, – нашёптывала Людовику королева. – Сир, заключите его в Бастилию!
Тюрго, не добившись личной встречи с королём, пришлось написать Людовику письмо, в котором с необыкновенной смелостью выразил своё недовольство:
«Сир! Ваше молчание таит неизбежные последствия для всей Франции. Я одинок и не понят в министерстве, но это вредно отзовётся на дальнейшем ведении дел, будьте уверены. Вы так молоды и нуждаетесь в энергичном и просвещённом руководителе. В министерстве нет единства, в умах – брожение и смута, парламентарии, объединившиеся с придворными, постоянно интригуют и стремятся нажиться за счёт казны, и без того разорённой. Для вас это может иметь опасные последствия».
И конец письма был пророческим:
«Вся та буря, которая будет вызвана моей отставкой, обрушится на вас, и вы падёте в свою очередь, увлекая в своём падении и королевскую власть. Вспомните судьбу Карла IX во Франции и Карла I в Англии».
Око Бхайравы, наблюдая за действиями Тюрго, был просто взбешён, и поэтому письмо с помощью интриг Марии-Антуанетты не дошло до короля, затерявшись в непрочитанных бумагах. Королева даже не предполагала, чем может закончиться это невнимание к реформам и словам Тюрго. Именно она содействовала его падению.
Кроме того, отставки Тюрго требовал народ. На стенах чёрных от копоти парижских домов появились рукописные афиши:
«Если хлеб не подешевеет, а министра не сменят, мы истребим короля и весь род Бурбонов».
12 мая 1776 Тюрго был отправлен в отставку по личному указу короля, а реформы отменены. Началась реакция. Это стало ударом для Тюрго, страдавшего подагрой. Болезнь ещё больше прогрессировала. Врачи не определили причину обострения. Никто не мог противостоять магии Невозмутимого Ока Бхайравы!
Единственным утешением для Тюрго стали беседы с друзьями, не менее его угнетёнными и мрачно смотревшими на будущее Франции и королевства. 18 марта 1781 года Тюрго не стало. Око Бхайравы не прощает вмешательство в государственные дела, минуя его влияние.
Идеи Тюрго реализовались 15 лет спустя, во время Великой французской революции.
Антуанетта торжествовала. Она не признавала людей, которые не попадали под её очарование, а контролировать Тюрго, тем более использовать его для своих целей ей не удалось.
Образ жизни молодой королевы, часто нарушавшей церемониалверсальского двора и с самого начала, в качестве «австриячки», имевшей против себя общественное мнение, давал повод к многочисленным клеветническим измышлениям. Но ей было всё равно.
– Мне не нужно копаться в самых сокровенных уголках души, чтобы найти там причины недовольства своей судьбой, – размышляла Мария – Антуанетта. – Я даже могла бы противостоять этому чувству неизменно хорошее здоровье, душевную ясность, совершенно не зависящую от моей воли, и вытекающие отсюда тысячи радостей, которые мне доставляет каждый день. Я просыпаюсь всегда весёлой, засыпаю быстро, сплю спокойно. Я довольна жизнью. Да и как иначе? Моё сердце заполнено живыми, счастливыми и истинными чувствами, приятными интересами, сосредоточенными на светской жизни, они скрашивают существование.
До чего беспечна была королева! Её интересы, чувства и даже мысли были известны голубому Бриллианту Око Бхайравы. Ему доставляло настоящее наслаждение следить за увлечениями Марии - Антуанетты, весело танцующей на балах в то время, когда в Париже и по всей Франции продолжались беспорядки.
Возможности мирного регулирования нарастающего недовольства внутри страны были утрачены, не без помощи голубого бриллианта. И вскоре
Людское море всколыхнулось,
Взволнованно до дна! (2)
Всё контролировал Око Бхайравы, даже положение в стране, хотя далёкое будущее пока ещё ему было неизвестно.
Вот и хочется в интересной форме, связанной с голубым бриллиантом, рассказать о французской революции и о судьбе королевской четы. Хотя это не впервые, когда народ казнит своих бывших любимыми государей.
Помочь сайту
Поздравления
Людовик XVI – неопытный в государственных делах, как говорится, не видел дальше своего носа, оказался под влиянием своей жены, Марии – Антуанетты и не только. Болезненный и слабовольный, он даже не ведал, что его разумом овладел Око Бхайравы. (16).jpg)
.jpg)
.jpg)
