Ограбления русской семьи в 20 веке

ОГРАБЛЕНИЯ РУССКОЙ СЕМЬИ В XX ВЕКЕ
 
ОГРАБЛЕНИЕ ПЕРВОЕ. С ОРУЖИЕМ В РУКАХ.
 
В первый раз в XX веке моих предков ограбили в 1918 году. Молодой человек 30 лет, революционер-большевик Николай Бухарин, руководитель революционного восстания в Москве, издал указ о национализации.
У моего деда, офицера царской армии, три года провоевавшего на фронтах первой мировой войны, отняли дворянское имение.
Крепостных к тогда уже полвека, как не было. Отняли дом, а затем, в начале 30-х годов, разрушили каменную (кирпичную) церковь. Могу себе представить, скольких усилий и средств в своё время потребовалось дворянам Никольским, чтобы воздвигнуть в сельской местности каменное здание с колокольней. В Калужской губернии, недалеко от границы с московской областью и поблизости от реки Нары. (Моя мама всегда с восхищением отзывалась об этих местах, о неповторимой красоте местной природы, но, увы…)
До сих пор церковь стоит обезглавленная. Сохранились трапезная и часть алтаря. Но по-прежнему всё в руинах.
Кроме дома в Никольском отняли и дом в Малоярославце. А ведь в семье сохранились предания, как мой предок участвовал в славном бою против Наполеона под Тарутино!
До Великой Отечественной войны мой дедушка и мама, и вся его семья ещё навещали в летнее время оставшихся в Никольском родственников. Но во время короткой немецкой оккупации (около месяца) произошло что-то, из-за чего они после 1945 года появляться там уже не могли.
Дело в том, что в период между двумя мировыми войнами в селе Никольском, как ни странно, продолжал жить мамин дядя Николай Николаевич Никольский, с сёстрами и с кем-то из детей. Когда пришли немцы, то то-ли с чьей-то подсказки, то-ли по по внешнему виду дома, фашисты заняли именно дом Николая Николаевича под свой штаб. Так же, без лишних разговоров, они определили пожилого человека в старосты села. Отказаться было невозможно. Иначе окажешься зимой на улице. Или застрелят.
Немцы пробыли недолго. С приходом Красной армии Никольского арестовали и отправили в лагеря. Откуда он уже не вернулся. Его сёстры перебрались в другое село, Новосёлки, поближе к Москве. Именно тогда и подвергся запустению и разрушению дворянский дом, в котором они жили  по законам советской власти не в качестве собственников, а жильцов.
Интересно, что в 1918 году, и после, этот дом ни разграблен, ни сожжён не был. То есть местные жители к Никольским после 1917 года относились хорошо. А вот после 1941 года дом не устоял. Как и церковь.
После ареста пожилого маминого дяди, и дедушке моему и маме и бабушке путь в Никольское и Никольские дворы был заказан. Приезжать после войны туда они попросту боялись. Однажды туда поехал мамин брат, Сергей,  умудрившийся летом жить в сохранившемся сарае. Но, то ли по неосторожности, то ли в-сердцах, из-за конфликта с кем-то, он, в конце концов, сарай этот сжёг. Это похоже было на сюжет рассказа М. Булгакова «Ханский огонь».
 
ИКОНА
 
В память о жизни в Никольском и о прекрасных местах у реки Нары, в семье хранилась икона Николая Чудотворца. На серебряном окладе было выгравировано: «Св. Николай». Икону хранили не на виду. Она стояла за закрытой дверцей шкафа, в глубине полки.
Однажды, уже в наше время, я решил обследовать икону. Видно было, что стеклянное окошечко иконы никогда не открывалось. Я приподнял оклад, и что вы думаете? Под окладом с надписью «Св. Николай» оказался образ, на котором значилось: «Св. Харлампий»! Выходит, несколько поколений моих предков хранили эту икону, как образ, охраняющий род Никольских, а она была совсем другой! Видимо ещё в 1856 году какие-то нерадивые служащие в иконной лавке перепутали оклады и продали моему прапрадеду что-то не то. А другим людям продали икону святого Николая в качестве иконы святого Харлампия. Хотя против Св. Харлампия, который тоже был великим чудотворцем, я ничего, конечно же, не имею.
Какое-то неблагополучие с «качеством» людей началось, видимо, уже тогда, в 1856 году.
 
КАРТИНА
 
Был ещё один показательный случай, свидетельствовавший об эпохе.
В 1937 году по стране и по столице проходили массовые аресты. Сестра моего дедушки, тоже Никольская, работала в санэпидемстанции Сокольнического района. И работала там же одна бывшая иностранка, француженка, Камилла Клавдиевна Бухарина.
У Бухарина, видного большевика, члена Политбюро, был брат Владимир, человек намного менее известный. Но тем не менее, репрессии коснулись и его. А также и его жены, Камиллы.
Чтобы хоть как-то спасти свои вещи и своей семьи от конфискации, Камилла привезла их на хранение к сестре деда, с которой дружила, и к моему дедушке на Большую Спасскую улицу. Она вполне справедливо посчитала, что у Никольских, как у людей порядочных, их можно на какое-то время оставить.
Бухарина в 1938 году расстреляли. Его брат Владимир сидел в тюрьме, где, кажется, и закончил свою жизнь. Многих отправили в ссылку.
Перед ссылкой Камилла Клавдиевна забрала имущество: коробки, корзинки с вещами, чемоданы, тюки. Единственно, что она не стала брать с собой, так это картину, написанную Николаем Бухариным: северная река, текущая среди валунов, мхов, лиственниц и сосен. Ведь на картине был автограф казнённого «врага народа». И это было очень опасно, хранить подобную вещь Камилле, «члену семьи изменника Родины» (ЧСИР). Дедушка с сестрой свернули картину в рулон, обвязали верёвочкой и положили подальше, за шкаф. Где она и пролежала почти четверть века.
В 60-е годы картину достали, сдули с неё пыль, замазали на всякий случай автограф, приделали раму. И повесили на стену моей спальной комнаты.
И так, всё детство, я, не подозревая об этом, имел возможность видеть картину, написанную человеком, отнявшим своим указом у моего дедушки хороший дом в сельской местности. Какие бывают совпадения!
 
ОГРАБЛЕНИЕ ВТОРОЕ. ИСТОРИЯ МОЕГО ОТЦА.
 
В 1930 году моих предков ограбили по-крупному во второй раз. Теперь уже по линии отца.
 
ИСТОРИЯ МОЕГО ОТЦА
 
Отец не любил о себе рассказывать. Но иногда, под настроение, он всё же что-то вспоминал. И вот, по этим редким воспоминаниям и сложилась какая-то картина его жизни.
 
Он родился в 1926 году, за три года до начала всеобщей коллективизации в СССР. Крестьянская семья была большая и дружная, много братьев и сестёр. Его отец – мой дед, прошёл первую мировую войну и вернулся унтер-офицером, кавалером Георгиевских наград.
После революции крестьяне получили в собственность землю, и дед вёл успешное крестьянское хозяйство. У семьи была корова и лошадь, приусадебный участок, собирали урожай. Колхоз им был не нужен.
В 1930 году дед отказался вступать в колхоз. И всего таких отказов с его стороны было пять.
У них отняли дом, землю, имущество, живность и под конвоем на подводах отправили к железнодорожной станции, где собирали других таких же добросовестных самостоятельных хозяев.
Никаким кулаком он не был, просто не видел никакого смысла в обобществлении своего труда, имущества, земли и дармовой передаче плодов своего труда пролетарскому государству, как и миллионы таких же, как он «кулаков» и «середняков».
Троих маленьких детей оставили в той калужской деревне у тётки, так как в ином случае они могли умереть по дороге.  Выселяемые крестьяне уже знали, что при отправке в товарных вагонах, малые дети в дороге умирают, так как у крестьян не было никакой еды, всё было отнято. В числе оставленных был и мой отец.
Вскоре в деревне наступил созданный большевиками голод. Тётка и двое детей умерли, и отец остался один. Он прибился к кучке беспризорных детей, бродивших возле станций и рынков. Таких детей тогда в стране было несколько миллионов. Власти сначала делали их сиротами, а потом присвоили себе заслугу их воспитания в детских домах и суворовских училищах.
 
Отец рассказывал, как приходилось выживать. Приводил такой случай в качестве примера. Компания беспризорников вскладчину покупала булку хлеба. Съедали весь мякиш, снова шли на базар. Делали вид, что покупают мёд. Просили налить мёду в большие пустые горбушки, вместо тары. Потом спрашивали цену. Удивлялись, почему такая высокая цена. Мёд выливался обратно. И все равно его остатки были на хлебе. Так они ели хлеб с мёдом. Подбирали яблоки и фрукты в садах, жили на подаяние. Случалось, сердобольные женщины угощали молоком. Что-то и воровали, но об этом отец вспоминать не любил.
Став постарше, отец одно время подрабатывал учеником сапожника.
Дети очень боялись милиции, убегали от неё. Однажды отца милиционеры догнали, доставили в участок. Здесь подростков учили искать пятый угол.
Поясню, что это такое.
В небольшом помещении четверо милиционеров становились по углам, спиной к стене. В камеру запускали подростка. Милиционеры избивали его до тех пор, пока он не находил «пятый угол», то есть не падал посредине. Тогда его уносили, и заводили следующего. Это было что-то вроде «прописки» перед отправкой в ближайший детский дом.
В детдоме отец получил фамилию. Но задержался там ненадолго. Его отправили в Нахимовское училище в Ленинграде.
Вскоре в городе началась блокада. Курсанты-нахимовцы в качестве юнг на пароходах вывозили блокадников из города. Один подросток мог занести по трапу на корабль сразу двоих дистрофиков-блокадников, взяв их под мышки, как несут жерди. Такими худыми они были. И в это же время первому секретарю Ленинградского обкома коммунистической партии Жданову ананасы, фрукты и множество других свежих продуктов поставлялись самолётами из Центральной Америки.
На корабле отец столкнулся с дедовщиной. Как юнгу его пытались превратить в постоянного уборщика, придирались, нападали. Но он смог дать отпор одному держиморде, сбил его с ног хорошим ударом и от него отстали. Об этом случае он упоминал с гордостью.
 
В семнадцать лет его отправили на фронт. Новобранцев подвозили товарными составами к намечавшемуся наступлению на Ригу. У немцев на этом направлении была устроена глубоко эшелонированная оборона. Ряды колючей проволоки, долговременные огневые укрепления, блиндажи. Несколько линий окопов одна за другой.
И вот, необстрелянных бойцов бросают в бой.
Враг бомбит позиции наших войск, работают миномёты и артиллерия. Вокруг кромешный ад: падают с неба и беспорядочно рвутся бомбы, мины, снаряды. У многих новичков дрожь в коленях, нервных тик, большинство от испуга сидят в собственных фекалиях. Кто-то уже лежит с вывороченными кишками или оторванной головой. Солдат охватил ужас. Вместо наступления они побежали. Бежали несколько километров. Их останавливали подразделения особистов из НКВД, били прикладами в голову обезумевших людей. Когда роту построили, то оказалось, что из ста с лишним человек в строю осталось только девятнадцать. Такова была цена первого боя.
Во время одной из атак отец ворвался в немецкий блиндаж. Не успел он дать очередь по противнику, как туда упала бомба. Его завалило у входа бревнами и землёй.
Так бы и лежать ему там, если бы не нашли его два товарища. Они договорились находить друг друга после каждого боя живыми или мёртвыми. Его узнали по особым подковкам, которые он полюбил делать на каблуках, когда был сапожником, и откопали. Отец был ранен и контужен.
 
Война заканчивалась, и после госпиталя его направили на Дальний Восток. Готовилась высадка десанта на Японию.
В холодную, десять градусов Цельсия воду, их выбросили недалеко от одного из островов. Японцы отчаянно отстреливались. Десантное судно затонуло, и капитан последним покинул его. Не все десантники доплыли до берега. У многих сводило ноги, и они шли ко дну. Отец колол ногу булавкой;  зацепившись за корягу, за дерево, доплыл до берега и начал стрелять.
 
В 1945 году вышел указ генсека, устанавливающий срок службы в армии пять лет. Эти пять лет отец провёл на самом южном из Курильских островов в качестве фельдшера.
В 50 году он уже работал мастером на строительстве Волго-Донского канала.
Канал строили заключённые.
Однажды ночью кто-то из заключённых предупредил его, что группа закоренелых зеков играла в карты на его жизнь. Случилось так, что когда один вор полностью проигрался другому, то решил поставить на кон жизнь мастера, обязательство убить его, и проиграл.
Отцу пришлось срочно уехать. На этот раз он перебрался в Москву.
Здесь он дважды был женат. Появилось трое детей (в том числе и я). Окончил два института. Работал начальником ремонтно-строительного управления. Совмещал эту работу с увлечением журналистикой.
 
В начале 70-х годов он с семьей поехал на экскурсию в Ригу и с интересом осматривал город, до которого он в войну так и не дошёл.
 
Разбойно ограбленная семья его родителей добралась неведомыми путями до вологодской области. Здесь дедушка с семьёй в чистом поле, «с нуля», отстраивали дом и обзаводились хозяйством. Но удар по семье был такой сильный, что из братьев и сестёр папы впоследствии в сельской местности никто не задержался.
 
ОГРАБЛЕНИЕ ТРЕТЬЕ. КОММУНИСТЫ И ДЕМОКРАТЫ В БЕЛЫХ ВОРОТНИЧКАХ.
 
Отец держал все свои деньги в самом большом сберегательном банке страны. Это были сбережения всей его жизни. Оторванный ещё малым ребёнком от земли, он почему-то так и не купил дачи. Машину, когда состарился, продал, не посоветовавшись с близкими. Так образовались немалые деньги, которые он хранил на сберкнижке. В июне 1991 все счета с суммой более 10000 руб. государством «в связи кризисом и плохим социально-экономическим положением» были коммунистами «временно заблокированы».  Осенью правительство Гайдара развязало своими бездарными действиями колоссальную инфляцию. 1 января 1992 наступил день, когда цены на торговых базах и в магазинах были якобы «отпущены на свободу». На самом деле бешеная инфляцию продолжалась уже три месяца.
В этот же день «демократическое» правительство отменило запрет на получение вкладов. Но было поздно. Когда деньги обесценились в тридцать раз, поздно отменять их блокирование. На них уже ничего не купишь.
Отец прожил еще два месяца. После очередного сообщения о реальном уровне цен, а было это в конце февраля, он расстроенный, ушёл в свою комнату и больше не выходил из неё. На следующее утро его не стало.
Так, участник Великой Отечественной войны, участник войны против милитаристской Японии уже не первый раз в своей жизни был ограблен. Государством.
Мама получила по его вкладу смешную «компенсацию», равную стоимости батона сырокопчёной колбасы.
 
ОГРАБЛЕНИЕ ЧЕТВЁРТОЕ. ДЕФОЛТ.
 
События, связанные с дефолтом начались задолго до него самого. Группа «гениальных» младореформаторов во власти решила обогатиться за счёт государства. Стали выпускать государственные краткосрочные облигации (ГКО) с высоким процентом при их погашении. Несколько лет «гении»  и «эффективные менеджеры» получали высокие проценты, а когда пирамида ГКО разрослась до неимоверных размеров, и госбюджет уже не смог выдержать и огромные долги и процентные выплаты, то «реформаторы»  пирамиду обрушили, а заодно и объявили и банкротство (дефолт) государства.
Кормушка под названием «ГКО» закончилась. При этом обрушили и рубль. В 4-5 раз. Курс рубля ослабился с 6 рублей за доллар до 30 рублей за доллар в иные недели. И сохранился потом на уровне 24 рублей за американскую зелёную бумажку.
Самое интересное, что «эффективные менеджеры» нажились дважды. В первый раз на процентах ГКО, а во второй раз, в министерстве финансов был создан особый список на получение валюты по старому курсу. То есть по 6 рублей, когда вокруг везде уже было по 30. В список входили несколько сот фамилий младореформаторов, бывших членов правительства, депутатов и их друзей. До сих пор помню, что в прессе сообщалось о присутствии в нём Кириенко, Немцова, Хакамады… И ещё многих, многих и многих.
То есть они покупали доллар за 6 рублей и тут же продавали его обезумевшему в валютной панике народу по 30. Деньги завозились на самолётах чартерными рейсами прямо из США. Неплохо, правда? 400% «за так».
Жизненный уровень народа упал тогда очень сильно. Чтобы пережить «чёрный» август 1998 года люди скупали консервы и всё, что только можно. Я сам тогда купил какой-то костюм отечественного производства, ещё не успевший подорожать. И не поехал отдыхать в отпуск.
Вклады в сбербанке у большинства населения были тогда, естественно, в рублях и по своей покупательной способности эти деньги в несколько раз обесценились. В том числе «похоронные» накопления стариков. Что не обошло и счёт моей мамы. Когда её хоронили, денег хватило только на поминки, а сами похороны пришлось проводить на скудное пособие от райсобеса.
И вот что удивительно. Когда большинство ветеранов Великой Отечественной войны государство, так или иначе, свело в могилу, начались масштабные празднования юбилеев этой войны. С таким размахом, как будто сама понятие «война» стало их идеологией. Хотя «война» национальной идеологией в наше время быть никак не может.
 
ВЕК XXI. ОГРАБЛЕНИЕ ПЯТОЕ. ГОТОВЯЩЕЕСЯ.
 
На этом, судя по всему, ограбления не заканчиваются. Чиновникам понравилась сама идея изъятия.
Недавно высокооплачиваемый председатель сбербанка Г. Греф заявил, что не обязательно вкладчику компенсировать в случае дефолта все счета. То есть компенсировать по страховке только один счёт на 200 тысяч рублей, а остальные – пусть пропадают. Губа не дура, правда?
На что народ незамедлительно отреагировал. И стал снимать деньги со счетов. Поумнели.
Не отстают госдума и сфера ЖКХ. Госдума один за другим принимает законы, по которым жители ОБЯЗАНЫ приобретать за свой счёт то счётчики на воду, то на электричество, то на газ. А если вы их не купили, то на вашу квартиру начисляется расход воды в 5 раз больше реального (грабят!), плюс взимаются так называемые лихие «перерасчёты». Плюс госдума принимает закон, по которому, те, кто счётчики не установил, будут оплачивать тариф за ту же из ржавых труб воду в 1,5 раза дороже, чем остальные. Правительство принимает указы о введении «соц. норм» на электричество с теми же целями. Всё, что потребил сверх «нормы» (как в концлагере?) оплачивай значительно дороже.
Впереди нас ждёт налог на недвижимость (в том числе на единственное жильё). Который планируют исчислять по кадастровой стоимости. Чуть меньше рыночной. И это тогда, когда абсолютное большинство людей ежегодно своё жилье не продают и не покупают. И никогда в глаза не видели таких огромных сумм, как рыночная стоимость их квартиры (как и «кадастровая»). Зато «кадастровую» стоимость можно оспаривать. Вот будет доходу-то и наживы у судейских, юристов и риэлторов! Уж не они ли пришли в госдуму с предложениями принять подобные законы? И, вероятно, с «откатами»?
 
Ограбления продолжаются и продолжаются. История никого ничему не научила. Не учат даже самые свежие примеры, которые проходят прямо перед глазами. Пример Лужкова, обчищавшего московский бюджет. Пример Януковича, грабившего Украину.
А если уроки никого ничему не учат, то они неизбежно повторяются.
Честь имею.
 
P. S. Но ведь это не все ограбления, скажете вы. Была ещё денежная «реформа» 1947 года, когда у людей забрали «излишки». «Реформа» 1961 года – то же самое. Были сталинские добровольно-принудительные займы. Была «реформа» денег премьер-министра Павлова образца 1991 года. Денежные средства тогда обменивали по курсу 3 к 1, и многие что-то потеряли.
К сожалению,  я не смог описать все изъятия и ограбления, которые провела советская власть и наследовавшие ей «демократы». А затронул только те, которые наибольшим образом коснулись моей семьи и предков. Про другие изъятия пусть напишут те, кто с ними столкнулся.
В государстве, где народ приучили, что его можно грабить, можно не только подсчитывать в чужих карманах «излишки», но и отнять целую нефтяную корпорацию. И пока в стране не восторжествует право частной собственности и другие незыблемые правила и права участников рыночного уклада жизни, изъятия будут  продолжаться. Теперь уже под другими лозунгами. Под лозунгами «Электронного правительства» и «электронного» права. Оревуар.

© Copyright: Николай Ветров, 2015

Регистрационный номер №0295046

от 25 июня 2015

[Скрыть] Регистрационный номер 0295046 выдан для произведения: ОГРАБЛЕНИЯ РУССКОЙ СЕМЬИ В XX ВЕКЕ
 
ОГРАБЛЕНИЕ ПЕРВОЕ. С ОРУЖИЕМ В РУКАХ.
 
В первый раз в XX веке моих предков ограбили в 1918 году. Молодой человек 30 лет, революционер-большевик Николай Бухарин, руководитель революционного восстания в Москве, издал указ о национализации.
У моего деда, офицера царской армии, три года провоевавшего на фронтах первой мировой войны, отняли дворянское имение.
Крепостных к тогда уже полвека, как не было. Отняли дом, а затем, в начале 30-х годов, разрушили каменную (кирпичную) церковь. Могу себе представить, скольких усилий и средств в своё время потребовалось дворянам Никольским, чтобы воздвигнуть в сельской местности каменное здание с колокольней. В Калужской губернии, недалеко от границы с московской областью и поблизости от реки Нары. (Моя мама всегда с восхищением отзывалась об этих местах, о неповторимой красоте местной природы, но, увы…)
До сих пор церковь стоит обезглавленная. Сохранились трапезная и часть алтаря. Но по-прежнему всё в руинах.
Кроме дома в Никольском отняли и дом в Малоярославце. А ведь в семье сохранились предания, как мой предок участвовал в славном бою против Наполеона под Тарутино!
До Великой Отечественной войны мой дедушка и мама, и вся его семья ещё навещали в летнее время оставшихся в Никольском родственников. Но во время короткой немецкой оккупации (около месяца) произошло что-то, из-за чего они после 1945 года появляться там уже не могли.
Дело в том, что в период между двумя мировыми войнами в селе Никольском, как ни странно, продолжал жить мамин дядя Николай Николаевич Никольский, с сёстрами и с кем-то из детей. Когда пришли немцы, то то-ли с чьей-то подсказки, то-ли по по внешнему виду дома, фашисты заняли именно дом Николая Николаевича под свой штаб. Так же, без лишних разговоров, они определили пожилого человека в старосты села. Отказаться было невозможно. Иначе окажешься зимой на улице. Или застрелят.
Немцы пробыли недолго. С приходом Красной армии Никольского арестовали и отправили в лагеря. Откуда он уже не вернулся. Его сёстры перебрались в другое село, Новосёлки, поближе к Москве. Именно тогда и подвергся запустению и разрушению дворянский дом, в котором они жили  по законам советской власти не в качестве собственников, а жильцов.
Интересно, что в 1918 году, и после, этот дом ни разграблен, ни сожжён не был. То есть местные жители к Никольским после 1917 года относились хорошо. А вот после 1941 года дом не устоял. Как и церковь.
После ареста пожилого маминого дяди, и дедушке моему и маме и бабушке путь в Никольское и Никольские дворы был заказан. Приезжать после войны туда они попросту боялись. Однажды туда поехал мамин брат, Сергей,  умудрившийся летом жить в сохранившемся сарае. Но, то ли по неосторожности, то ли в-сердцах, из-за конфликта с кем-то, он, в конце концов, сарай этот сжёг. Это похоже было на сюжет рассказа М. Булгакова «Ханский огонь».
 
ИКОНА
 
В память о жизни в Никольском и о прекрасных местах у реки Нары, в семье хранилась икона Николая Чудотворца. На серебряном окладе было выгравировано: «Св. Николай». Икону хранили не на виду. Она стояла за закрытой дверцей шкафа, в глубине полки.
Однажды, уже в наше время, я решил обследовать икону. Видно было, что стеклянное окошечко иконы никогда не открывалось. Я приподнял оклад, и что вы думаете? Под окладом с надписью «Св. Николай» оказался образ, на котором значилось: «Св. Харлампий»! Выходит, несколько поколений моих предков хранили эту икону, как образ, охраняющий род Никольских, а она была совсем другой! Видимо ещё в 1856 году какие-то нерадивые служащие в иконной лавке перепутали оклады и продали моему прапрадеду что-то не то. А другим людям продали икону святого Николая в качестве иконы святого Харлампия. Хотя против Св. Харлампия, который тоже был великим чудотворцем, я ничего, конечно же, не имею.
Какое-то неблагополучие с «качеством» людей началось, видимо, уже тогда, в 1856 году.
 
КАРТИНА
 
Был ещё один показательный случай, свидетельствовавший об эпохе.
В 1937 году по стране и по столице проходили массовые аресты. Сестра моего дедушки, тоже Никольская, работала в санэпидемстанции Сокольнического района. И работала там же одна бывшая иностранка, француженка, Камилла Клавдиевна Бухарина.
У Бухарина, видного большевика, члена Политбюро, был брат Владимир, человек намного менее известный. Но тем не менее, репрессии коснулись и его. А также и его жены, Камиллы.
Чтобы хоть как-то спасти свои вещи и своей семьи от конфискации, Камилла привезла их на хранение к сестре деда, с которой дружила, и к моему дедушке на Большую Спасскую улицу. Она вполне справедливо посчитала, что у Никольских, как у людей порядочных, их можно на какое-то время оставить.
Бухарина в 1938 году расстреляли. Его брат Владимир сидел в тюрьме, где, кажется, и закончил свою жизнь. Многих отправили в ссылку.
Перед ссылкой Камилла Клавдиевна забрала имущество: коробки, корзинки с вещами, чемоданы, тюки. Единственно, что она не стала брать с собой, так это картину, написанную Николаем Бухариным: северная река, текущая среди валунов, мхов, лиственниц и сосен. Ведь на картине был автограф казнённого «врага народа». И это было очень опасно, хранить подобную вещь Камилле, «члену семьи изменника Родины» (ЧСИР). Дедушка с сестрой свернули картину в рулон, обвязали верёвочкой и положили подальше, за шкаф. Где она и пролежала почти четверть века.
В 60-е годы картину достали, сдули с неё пыль, замазали на всякий случай автограф, приделали раму. И повесили на стену моей спальной комнаты.
И так, всё детство, я, не подозревая об этом, имел возможность видеть картину, написанную человеком, отнявшим своим указом у моего дедушки хороший дом в сельской местности. Какие бывают совпадения!
 
ОГРАБЛЕНИЕ ВТОРОЕ. ИСТОРИЯ МОЕГО ОТЦА.
 
В 1930 году моих предков ограбили по-крупному во второй раз. Теперь уже по линии отца.
 
ИСТОРИЯ МОЕГО ОТЦА
 
Отец не любил о себе рассказывать. Но иногда, под настроение, он всё же что-то вспоминал. И вот, по этим редким воспоминаниям и сложилась какая-то картина его жизни.
 
Он родился в 1926 году, за три года до начала всеобщей коллективизации в СССР. Крестьянская семья была большая и дружная, много братьев и сестёр. Его отец – мой дед, прошёл первую мировую войну и вернулся унтер-офицером, кавалером Георгиевских наград.
После революции крестьяне получили в собственность землю, и дед вёл успешное крестьянское хозяйство. У семьи была корова и лошадь, приусадебный участок, собирали урожай. Колхоз им был не нужен.
В 1930 году дед отказался вступать в колхоз. И всего таких отказов с его стороны было пять.
У них отняли дом, землю, имущество, живность и под конвоем на подводах отправили к железнодорожной станции, где собирали других таких же добросовестных самостоятельных хозяев.
Никаким кулаком он не был, просто не видел никакого смысла в обобществлении своего труда, имущества, земли и дармовой передаче плодов своего труда пролетарскому государству, как и миллионы таких же, как он «кулаков» и «середняков».
Троих маленьких детей оставили в той калужской деревне у тётки, так как в ином случае они могли умереть по дороге.  Выселяемые крестьяне уже знали, что при отправке в товарных вагонах, малые дети в дороге умирают, так как у крестьян не было никакой еды, всё было отнято. В числе оставленных был и мой отец.
Вскоре в деревне наступил созданный большевиками голод. Тётка и двое детей умерли, и отец остался один. Он прибился к кучке беспризорных детей, бродивших возле станций и рынков. Таких детей тогда в стране было несколько миллионов. Власти сначала делали их сиротами, а потом присвоили себе заслугу их воспитания в детских домах и суворовских училищах.
 
Отец рассказывал, как приходилось выживать. Приводил такой случай в качестве примера. Компания беспризорников вскладчину покупала булку хлеба. Съедали весь мякиш, снова шли на базар. Делали вид, что покупают мёд. Просили налить мёду в большие пустые горбушки, вместо тары. Потом спрашивали цену. Удивлялись, почему такая высокая цена. Мёд выливался обратно. И все равно его остатки были на хлебе. Так они ели хлеб с мёдом. Подбирали яблоки и фрукты в садах, жили на подаяние. Случалось, сердобольные женщины угощали молоком. Что-то и воровали, но об этом отец вспоминать не любил.
Став постарше, отец одно время подрабатывал учеником сапожника.
Дети очень боялись милиции, убегали от неё. Однажды отца милиционеры догнали, доставили в участок. Здесь подростков учили искать пятый угол.
Поясню, что это такое.
В небольшом помещении четверо милиционеров становились по углам, спиной к стене. В камеру запускали подростка. Милиционеры избивали его до тех пор, пока он не находил «пятый угол», то есть не падал посредине. Тогда его уносили, и заводили следующего. Это было что-то вроде «прописки» перед отправкой в ближайший детский дом.
В детдоме отец получил фамилию. Но задержался там ненадолго. Его отправили в Нахимовское училище в Ленинграде.
Вскоре в городе началась блокада. Курсанты-нахимовцы в качестве юнг на пароходах вывозили блокадников из города. Один подросток мог занести по трапу на корабль сразу двоих дистрофиков-блокадников, взяв их под мышки, как несут жерди. Такими худыми они были. И в это же время первому секретарю Ленинградского обкома коммунистической партии Жданову ананасы, фрукты и множество других свежих продуктов поставлялись самолётами из Центральной Америки.
На корабле отец столкнулся с дедовщиной. Как юнгу его пытались превратить в постоянного уборщика, придирались, нападали. Но он смог дать отпор одному держиморде, сбил его с ног хорошим ударом и от него отстали. Об этом случае он упоминал с гордостью.
 
В семнадцать лет его отправили на фронт. Новобранцев подвозили товарными составами к намечавшемуся наступлению на Ригу. У немцев на этом направлении была устроена глубоко эшелонированная оборона. Ряды колючей проволоки, долговременные огневые укрепления, блиндажи. Несколько линий окопов одна за другой.
И вот, необстрелянных бойцов бросают в бой.
Враг бомбит позиции наших войск, работают миномёты и артиллерия. Вокруг кромешный ад: падают с неба и беспорядочно рвутся бомбы, мины, снаряды. У многих новичков дрожь в коленях, нервных тик, большинство от испуга сидят в собственных фекалиях. Кто-то уже лежит с вывороченными кишками или оторванной головой. Солдат охватил ужас. Вместо наступления они побежали. Бежали несколько километров. Их останавливали подразделения особистов из НКВД, били прикладами в голову обезумевших людей. Когда роту построили, то оказалось, что из ста с лишним человек в строю осталось только девятнадцать. Такова была цена первого боя.
Во время одной из атак отец ворвался в немецкий блиндаж. Не успел он дать очередь по противнику, как туда упала бомба. Его завалило у входа бревнами и землёй.
Так бы и лежать ему там, если бы не нашли его два товарища. Они договорились находить друг друга после каждого боя живыми или мёртвыми. Его узнали по особым подковкам, которые он полюбил делать на каблуках, когда был сапожником, и откопали. Отец был ранен и контужен.
 
Война заканчивалась, и после госпиталя его направили на Дальний Восток. Готовилась высадка десанта на Японию.
В холодную, десять градусов Цельсия воду, их выбросили недалеко от одного из островов. Японцы отчаянно отстреливались. Десантное судно затонуло, и капитан последним покинул его. Не все десантники доплыли до берега. У многих сводило ноги, и они шли ко дну. Отец колол ногу булавкой;  зацепившись за корягу, за дерево, доплыл до берега и начал стрелять.
 
В 1945 году вышел указ генсека, устанавливающий срок службы в армии пять лет. Эти пять лет отец провёл на самом южном из Курильских островов в качестве фельдшера.
В 50 году он уже работал мастером на строительстве Волго-Донского канала.
Канал строили заключённые.
Однажды ночью кто-то из заключённых предупредил его, что группа закоренелых зеков играла в карты на его жизнь. Случилось так, что когда один вор полностью проигрался другому, то решил поставить на кон жизнь мастера, обязательство убить его, и проиграл.
Отцу пришлось срочно уехать. На этот раз он перебрался в Москву.
Здесь он дважды был женат. Появилось трое детей (в том числе и я). Окончил два института. Работал начальником ремонтно-строительного управления. Совмещал эту работу с увлечением журналистикой.
 
В начале 70-х годов он с семьей поехал на экскурсию в Ригу и с интересом осматривал город, до которого он в войну так и не дошёл.
 
Разбойно ограбленная семья его родителей добралась неведомыми путями до вологодской области. Здесь дедушка с семьёй в чистом поле, «с нуля», отстраивали дом и обзаводились хозяйством. Но удар по семье был такой сильный, что из братьев и сестёр папы впоследствии в сельской местности никто не задержался.
 
ОГРАБЛЕНИЕ ТРЕТЬЕ. КОММУНИСТЫ И ДЕМОКРАТЫ В БЕЛЫХ ВОРОТНИЧКАХ.
 
Отец держал все свои деньги в самом большом сберегательном банке страны. Это были сбережения всей его жизни. Оторванный ещё малым ребёнком от земли, он почему-то так и не купил дачи. Машину, когда состарился, продал, не посоветовавшись с близкими. Так образовались немалые деньги, которые он хранил на сберкнижке. В июне 1991 все счета с суммой более 10000 руб. государством «в связи кризисом и плохим социально-экономическим положением» были коммунистами «временно заблокированы».  Осенью правительство Гайдара развязало своими бездарными действиями колоссальную инфляцию. 1 января 1992 наступил день, когда цены на торговых базах и в магазинах были якобы «отпущены на свободу». На самом деле бешеная инфляцию продолжалась уже три месяца.
В этот же день «демократическое» правительство отменило запрет на получение вкладов. Но было поздно. Когда деньги обесценились в тридцать раз, поздно отменять их блокирование. На них уже ничего не купишь.
Отец прожил еще два месяца. После очередного сообщения о реальном уровне цен, а было это в конце февраля, он расстроенный, ушёл в свою комнату и больше не выходил из неё. На следующее утро его не стало.
Так, участник Великой Отечественной войны, участник войны против милитаристской Японии уже не первый раз в своей жизни был ограблен. Государством.
Мама получила по его вкладу смешную «компенсацию», равную стоимости батона сырокопчёной колбасы.
 
ОГРАБЛЕНИЕ ЧЕТВЁРТОЕ. ДЕФОЛТ.
 
События, связанные с дефолтом начались задолго до него самого. Группа «гениальных» младореформаторов во власти решила обогатиться за счёт государства. Стали выпускать государственные краткосрочные облигации (ГКО) с высоким процентом при их погашении. Несколько лет «гении»  и «эффективные менеджеры» получали высокие проценты, а когда пирамида ГКО разрослась до неимоверных размеров, и госбюджет уже не смог выдержать и огромные долги и процентные выплаты, то «реформаторы»  пирамиду обрушили, а заодно и объявили и банкротство (дефолт) государства.
Кормушка под названием «ГКО» закончилась. При этом обрушили и рубль. В 4-5 раз. Курс рубля ослабился с 6 рублей за доллар до 30 рублей за доллар в иные недели. И сохранился потом на уровне 24 рублей за американскую зелёную бумажку.
Самое интересное, что «эффективные менеджеры» нажились дважды. В первый раз на процентах ГКО, а во второй раз, в министерстве финансов был создан особый список на получение валюты по старому курсу. То есть по 6 рублей, когда вокруг везде уже было по 30. В список входили несколько сот фамилий младореформаторов, бывших членов правительства, депутатов и их друзей. До сих пор помню, что в прессе сообщалось о присутствии в нём Кириенко, Немцова, Хакамады… И ещё многих, многих и многих.
То есть они покупали доллар за 6 рублей и тут же продавали его обезумевшему в валютной панике народу по 30. Деньги завозились на самолётах чартерными рейсами прямо из США. Неплохо, правда? 400% «за так».
Жизненный уровень народа упал тогда очень сильно. Чтобы пережить «чёрный» август 1998 года люди скупали консервы и всё, что только можно. Я сам тогда купил какой-то костюм отечественного производства, ещё не успевший подорожать. И не поехал отдыхать в отпуск.
Вклады в сбербанке у большинства населения были тогда, естественно, в рублях и по своей покупательной способности эти деньги в несколько раз обесценились. В том числе «похоронные» накопления стариков. Что не обошло и счёт моей мамы. Когда её хоронили, денег хватило только на поминки, а сами похороны пришлось проводить на скудное пособие от райсобеса.
И вот что удивительно. Когда большинство ветеранов Великой Отечественной войны государство, так или иначе, свело в могилу, начались масштабные празднования юбилеев этой войны. С таким размахом, как будто сама понятие «война» стало их идеологией. Хотя «война» национальной идеологией в наше время быть никак не может.
 
ВЕК XXI. ОГРАБЛЕНИЕ ПЯТОЕ. ГОТОВЯЩЕЕСЯ.
 
На этом, судя по всему, ограбления не заканчиваются. Чиновникам понравилась сама идея изъятия.
Недавно высокооплачиваемый председатель сбербанка Г. Греф заявил, что не обязательно вкладчику компенсировать в случае дефолта все счета. То есть компенсировать по страховке только один счёт на 200 тысяч рублей, а остальные – пусть пропадают. Губа не дура, правда?
На что народ незамедлительно отреагировал. И стал снимать деньги со счетов. Поумнели.
Не отстают госдума и сфера ЖКХ. Госдума один за другим принимает законы, по которым жители ОБЯЗАНЫ приобретать за свой счёт то счётчики на воду, то на электричество, то на газ. А если вы их не купили, то на вашу квартиру начисляется расход воды в 5 раз больше реального (грабят!), плюс взимаются так называемые лихие «перерасчёты». Плюс госдума принимает закон, по которому, те, кто счётчики не установил, будут оплачивать тариф за ту же из ржавых труб воду в 1,5 раза дороже, чем остальные. Правительство принимает указы о введении «соц. норм» на электричество с теми же целями. Всё, что потребил сверх «нормы» (как в концлагере?) оплачивай значительно дороже.
Впереди нас ждёт налог на недвижимость (в том числе на единственное жильё). Который планируют исчислять по кадастровой стоимости. Чуть меньше рыночной. И это тогда, когда абсолютное большинство людей ежегодно своё жилье не продают и не покупают. И никогда в глаза не видели таких огромных сумм, как рыночная стоимость их квартиры (как и «кадастровая»). Зато «кадастровую» стоимость можно оспаривать. Вот будет доходу-то и наживы у судейских, юристов и риэлторов! Уж не они ли пришли в госдуму с предложениями принять подобные законы? И, вероятно, с «откатами»?
 
Ограбления продолжаются и продолжаются. История никого ничему не научила. Не учат даже самые свежие примеры, которые проходят прямо перед глазами. Пример Лужкова, обчищавшего московский бюджет. Пример Януковича, грабившего Украину.
А если уроки никого ничему не учат, то они неизбежно повторяются.
Честь имею.
 
P. S. Но ведь это не все ограбления, скажете вы. Была ещё денежная «реформа» 1947 года, когда у людей забрали «излишки». «Реформа» 1961 года – то же самое. Были сталинские добровольно-принудительные займы. Была «реформа» денег премьер-министра Павлова образца 1991 года. Денежные средства тогда обменивали по курсу 3 к 1, и многие что-то потеряли.
К сожалению,  я не смог описать все изъятия и ограбления, которые провела советская власть и наследовавшие ей «демократы». А затронул только те, которые наибольшим образом коснулись моей семьи и предков. Про другие изъятия пусть напишут те, кто с ними столкнулся.
В государстве, где народ приучили, что его можно грабить, можно не только подсчитывать в чужих карманах «излишки», но и отнять целую нефтяную корпорацию. И пока в стране не восторжествует право частной собственности и другие незыблемые правила и права участников рыночного уклада жизни, изъятия будут  продолжаться. Теперь уже под другими лозунгами. Под лозунгами «Электронного правительства» и «электронного» права. Оревуар.

 

Пасмурным осенним вечером

Старое ведро Ивана Петровича или правила авторитарного рынка