Может ли умный человек быть добрым? Может. Только это очень непросто. Не надо как лучше, надо как положено – распространенный девиз. А положено быть не умным, а компанейским. Зачем нам эти отличники - мы их назовем пренебрежительно ботаниками и пусть соревнуются с нами… ну, хотя бы… хотя бы в умении… да шут его знает, в каком умении. Да и что нам эти умения, нам привычки их заменяют. Тащить себя из болота, завести расписание для подвигов, любить женщину, с которой живешь, и жить с женщиной, которую любишь, читать Овидия – к чему это?
Отличники отличаются смелостью и терпением. Смелость нужна для точности поступка, терпение – для точности наблюдения. Кто сказал, что для отличников важны оценки? Нет, разумеется, доброе слово и кошке приятно. Но самая ценная оценка та, которую человек выставляет себе сам. Делать свое дело обиды не страшась, не требуя венца – вот это умение для умника. Получается редко, но тем больше себя уважаешь, чем чаще получается. И вот что интересно – и другие именно за это уважают, потому как гамбургский счет нигде не прописан, но всем известен.
Ну, как умного человека могут не раздражать окружающие люди, спрашивают иные. Ведь суетятся, мелочатся, заискивают, топят друг друга, подворовывают, выдают незаслуженные премии таким же компанейским, как они сами… Не раздражают – возмущают до ужаса, до такой степени порой, что человек на годы замолкает. И все-таки не покидает дом, который построил, иронизирует над его обитателями, но не озлобляется.
Горький в своем очерке о Есенине заметил, что человек больше всего заслуживает сострадания. Лекарь Горин это не только понимал, но и всегда был готов порцию настоящего сострадания выдать нуждающемуся. Быть добрым – не значит гладить всех по головке и закрывать глаза на чужую дурь. Есть среди творческой братии немало тех, кто считают, что в опусах своих должно твердить о великом и прекрасном, а на житейском полотне очень даже необходимы рвотные пятна. Довольно трусливый тезис компанейских господ, привыкших тащить в желудок всякую дрянь. Они, видимо, полагают, что некачественное пищеварение никак не связано с духовной производительностью. Увы им. У Горина не было пропасти между тем, что проповедовал, и тем, как жил. Поэтому Мюнхгаузен – тот, кто врать не умеет. Попробовал однажды, да такая жуть из этого приключилась, что чуть было заживо себя не похоронил.
Не будем увлекаться социальными подтекстами пьес и сценариев Горина. Они тоже значительны. И все-таки сначала Ланцелот решает, чем питаться, чтобы не уподобиться Дракону. Или Калиостро, который подумал, что гармония легко поверяется алгеброй. Все эти трюки с острыми предметами до добра никого не доводят, а лекарям, опять же, лишнее беспокойство.
Помочь сайту
Поздравления
