Духовный подвиг Григория Журавлёва

 Духовный подвиг Григория Журавлёва                    

Село Утёвки живо и сейчас, не сгинуло оно в аду лихолетья двух страшных разрушений России времён гражданской войны и ещё более тёмных, окаянных девяностых. Видно защитник нашёлся у этого села перед Богом.

А кому как не сыну солдата быть тем защитником? Правда, не видел он своего отца ни разу. Забрали отца на Успенье в срочную службу на Кавказе, да там видно и сразила его чеченская пуля. Так и не вернулся он домой с той войны.

Но обо всём по порядку.

Родился Григорий Журавлёв, сын Николаев в селе Утёвка  Бузулукского уезда Самарской губернии в 1858 году. Но всё дело в том, что у него от рождения не было ни рук , ни ног. Руки от кистей до плеч, а ноги — от ступней до колен. Был он третьим ребёнком в семье. Мать, Мария, сначала хотела и себя уморить и ребёнка, но дед — Пётр Васильевич Трайкин этому воспрепятствовал, «доказав вредность замысла своей дочери». Он сказал, что Гришу будет растить сам. Когда Грише исполнилось девять лет, дед стал возить внука в школу. Зимой на салазках, а летом на тележке.  Через два года, после смерти Петра Васильевича школу пришлось оставить, но с даровитым ребёнком на дому занимался учитель земской школы.

 Всем миром помогали растить маленького Гришу,  да брат с сестрой не отходили от него. Соорудили колясочку и возили его в ней. Нужды в семье не было, потому что мир взял на себя заботу о ней. Распахивал и засевал земельный надел, собирал урожай и помогал общинными деньгами. Помогал и настоятель храма, батюшка Василий, учил чтению и письму, подарил масляные краски, занимался с ним и сельский учитель Троицкий, помогал и барин - предводитель уездного дворянства, отставной генерал князь Тучков. По его настоянию, Гришу возили к нему в усадьбу и он там занимался с учителями, которые учили генеральских детей. С раннего детства проявились способности у Гриши к рисованию. Он брал тростинку в зубы и рисовал на песке и как же ладно у него получались домики и фигурки людей и животных.

Село Утевки было большое, богатое и народу в нем жило много, а вот храм был маленький.  Гриша постоянно просился в храм Божий, и брат с сестрою, возили его туда каждый день, а  также на все праздники. Они подвозили Гришу к каждой иконе, поднимали его, и он целовал образ и внимательно не по-детски рассматривал  его, Его с коляской ставили на клирос  и он всю службу по слуху подпевал хору чистым звонким альтом. Барин, князь Тучков, принимал участие в Гришином образовании и с согласия матери,  в 15 лет отправил его учиться в Самарскую гимназию. А Гриша  мечтал научиться писать масляными красками «настоящие образа». Вместе с ним поехали его брат и сестра.

Городской попечительский совет снял для всех троих квартиру неподалеку от гимназии, внёс плату за обучение, а барин оставил деньги на прожитьё и на извозчика.

Гриша учился хорошо. Одноклассники вначале сторонились его, как губернаторского протеже и  калеку, но со временем привыкли, присмотрелись и даже полюбили его за веселый нрав, живой ум и способности, но особенно за народные песни, которые он пел сильным красивым голосом.

«- Надо же, никогда не унывает человек! - говорили они. - Не то, что мы - зануды и кисляи».

Кроме гимназии Гришу возили в городской кафедральный собор на богослужения и еще в иконописную мастерскую Алексея Ивановича Сексяева. Мастера только удивлялись, рассматривая рисунки Григория и вскоре сами стали его учить секретам иконописи.

Хозяин, Алексеи Иванович, его поучал:

«- Гриша, ты икону пиши с Иисусовой молитвой. Ты человек чистый, в житейских делах не запачканный, вроде как истинный монах: Пиши истово, по-нашему - по-русски. Мы бы хотели так писать, да не получается. Опоганились уже, да и водочкой балуемся, и бабы в нашей жизни как-то путаются. Где уж нам подлинно святой образ написать! У нас не обитель монастырская, где иноки-изографы перед написанием образа постятся, молятся, молчат, а краски растирают со святой водой и кусочком святых мощей. Во как! Святое послушание сполняют. А у нас просто мастерская, с мирскими грешными мастерами. Нам помогает то, что иконы после наших рук в храмах Божиих специальным чином освящают. Тогда образ делается чистый, святой. Ну, а ты - совсем другое дело. У тебя совсем по-другому - благодатно получается. Но только не забывай блюсти канон, не увлекайся. Будет бес тебя искушать, подстрекать добавить какую-нибудь отсебятину, но держись канонического. Потому как каноническое - есть церковное, а церковное - значит соборное, соборное же - - всечеловеческое. Не дай тебе Бог допустить в иконе ложь. Ложность в иконописании может нанести непоправимый вред многим христианским душам, а правдивость духовная кому-то поможет, кого-то укрепит».

Шли годы, и многому научился Гриша в мастерской Алексея Сексяева.

Вместе с братом Афанасием, в 22 года он с отличием, закончил Самарскую мужскую гимназию. Самостоятельно изучил черчение, анатомию и возвратился в родное село Утевку, где стал писать иконы на заказ. Написанные им образа расходились в народе наперёд. Кроме того, что иконы были хороши и благодатны, особенно в народе ценили и отмечали то, что это были не обычные иконы, а нерукотворные. Что «Сам Дух Святый помогает Григорию-иконописцу, что не может так сработать человек без рук и без ног. Это дело святое, это - подвиг по Христу.»

Сколько именно икон написал художник, трудно сказать. Среди всех особо выделялась одна, на которой была изображена простая крестьянка Екатерина Грачева — к ней Григорий явно испытывал огромную симпатию.

Живописец увековечил Екатерину в образе Богоматери вместе с маленьким сыном. Икону он подарил Екатерине. Эту икону так и назвали - «Утевской Мадонной». По отзывам людей, она производила неизгладимое впечатление. После революции многие десятилетия икона хранилась в доме местной жительницы, а после её смерти племянники увезли икону в Самару и продали. «Утевская Мадонна» пропала.

В 1884 году Журавлёв обратился к Самарскому губернатору, всегда принимавшему участие в жизни калеки-живописца, с просьбой представить написанную икону Святителя Николая Чудотворца Цесаревичу Николаю, будущему Императору. В личном архиве генерал-губернатора А. Д. Свербеева сохранилось письмо, адресованное Журавлёвым Цесаревичу: «… Ваше Императорское Высочество, покорнейше и усердно… желаю поднести Вам икону Святителя и Чудотворца Николая, которую я написал ртом, а не руками, по той причине, что от своей природы не имею силы движения в руках и ногах своих. Написал сию икону по вразумлению Всемогущего Бога, который допустил меня на свет Божий. И даровал мне дар. Потом открылось движение моего рта, которым я управляю своё мастерство по повелению Божию.»

Цесаревич икону милостиво принял.

Как писали «Самарские губернские ведомости» в январе 1885 года, приняв во внимание его материальное положение и «его личные труды по части самоусовершенствовании в искусстве живописи, назначило ему ежегодную пенсию в размере 60 рублей.»

В 1885 году, в царствование Государя Императора Александра Александровича, в богатом и хлебном селе Утевки начали «строить соборный храм во имя Святыя Живоначальныя Троицы», и Гришу пригласили расписывать стены. Григорий принял участие и в проектировании самой церкви. По его чертежу были сделаны специальные подмостки, где люлька на блоках могла ходить в разных направлениях. По сырой штукатурке писать надо было быстро, в течение одного часа, и Гриша, опасаясь за качество изображения, решил писать по загрунтованному холсту, наклеенному на стены. Около него все время находились брат и еще один помощник, которые его перемещали, подавали и меняли кисти и краски. Как же  тяжело было расписывать купол храма. Сии муки непосильны для простого человека. Ему приходилось лежать на спине, на специальном подъемнике на винтах, изнемогать от усталости и боли во всём теле, но он всё же завершил роспись купола. От этой работы на лопатках, крестце и затылке образовались болезненные кровоточащие язвы. Со стенами было уже полегче. Первым делом Григорий начал писать благолепное явление патриарху Аврааму Святыя Троицы у дуба Мамврийского, стараясь, чтобы вышло всё, как у преподобного изографа Андрея Рублёва.

Слух о таком необыкновенном живописце дошёл до Петербурга, приехали журналисты. Невозможно было поверить в то, что художник расписывает собор без конечностей.

«- Как расписывает? Известно как - зубами, - говорили мужики, попыхивая самокрутками, - берет кистку в зубы и пошел валять. Голова туды-сюды так и ходит, а два пособника его за тулово держат, передвигают помалу.

- Чудеса! - удивлялись журналисты. - Только на Руси может быть такое. А пустит он нас поснимать?

- Как не пустит. Пустит, без сумления. Пускай народ православный, хуч не в натуре, а все же на ваши фотки поглядит. Иконы у Григория уж больно хороши, для души и сердца очень любезны. Одним словом сказать – нерукотворенные». 

Несколько лет ушло на этот адский труд у  Григория, От напряженной работы испортилось зрение. Пришлось  в Самаре заказывать очки. Очень беспокоил рот. Постоянно трескались и кровоточили губы, основательно стерлись передние резцы, на языке появились очень болезненные язвочки.

Наконец сей подвиг духа человеческого и победы над телесной немощью был завершен и храм расписан полностью, на куполе изображены Святая Троица и семь Архангелов. На фресках — апостолы Иоанн Богослов и Андрей Первозванный, митрополиты Московские Петр и Алексий. В храме великолепная акустика, в стены строителями были встроены специальные горшки. Освящена церковь в 1892 году 7 января.  При ней была школа и небольшая библиотека и на его освящение «прибыла знать со всей губернии, «сам епархиальный архиерей, самарский губернатор, купцы-благодетели, чиновники губернского правления и духовной консистории. Из окрестных деревень собрался принарядившийся народ. Когда начальство вошло во храм и оглядело роспись, то все так и ахнули, пораженные красотой изображений. Здесь в красках сиял весь Ветхий и Новый Завет. Была фреска "Радость праведных о Господе", где праведные, ликуя, входят в Рай, было "Видение Иоанна Лествичника", где грешники с лестницы, возведенной на воздусях от земли к небесам, стремглав валятся в огненное жерло преисподней. Изображение настолько впечатляло, что две купчихи так и покатились со страху на руки своих мужей и без памяти были вытащены на травку. Было здесь и "Всякое дыхание да хвалит Господа", и "О Тебе радуется Обрадованная всякая тварь", где были изображены всякие скоты, всякая тварь поднебесная, дикие звери и красавец павлин, а также само море с гадами и рыбами, играющими в пенистых волнах.

Освящение было торжественное. Пел привезенный из Самары архиерейский хор. Ектений громовым гласом произносил соборный протодьякон, к радости и восторгу его поклонников, самарских купцов-толстосумов».

Где-то через месяц, после освящения храма, когда Григорий только начал приходить в себя в село прибыл нарочный с письмом от самого министра двора Его Императорского Величества с приглашением Григория Николаевича Журавлева в Санкт-Петербург и с приложением пятисот рублей ассигнациями на дорогу.

Как было отказаться и вскорости, по осени Григорий засобирался в дорогу. Отслужили напутственный, соборный дьякон выпевал ектению: "О еже послати им Ангела мирна, спутника и наставника сохраняюща, защищающа, заступающа и невредимо соблюдающа от всякаго злаго обстояния, Господу помолимся". С ним как обычно поехали брат и сестра. Сначала пароходом, потом по железной дороге добрались до Петербурга.  После бабьего лета в родном селе Петербург их встретил сырой и промозглой погодой. Поселился Григорий вместе с братом, во флигеле дворца графа Строганова, большого любителя  русской старины. Там были созданы все условия для полноценной работы изографа. Поток посетителей не оскудевал, но однажды к нему пожаловал сам царь-батюшка император всея Руси Александр III и его супруга Императрица Мария Федоровна. На дворе уже была зима. Государю императору были показаны работы Григория, а императрица, глядя на иконописца сказала по- французски: : "Какое у него приятное солдатское лицо". Все работы Григория понравились августейшей чете, но особенно императрица выделила Богородичный образ - "Млекопитательница", который тут же и был ей подарен.

На следующий день из Канцелярии двора Его Величества был доставлен указ о назначении Григорию пенсии - пожизненно, в сумме 25 рублей золотом ежемесячно. А также еще один указ самарскому губернатору о предоставлении Григорию Журавлеву резвого иноходца с летним и зимним выездом. Пробыв в Петербурге до весны, Гриша с сопровождающими вернулся назад в родные Утевки. По некоторым источникам он там пробыл три года, но скорее всего эти сведения не заслуживают доверия.

Дома Григорий продолжал писать иконы.

Авторитет утевского иконописца настолько возрос, что к нему начали обращаться с заказами из многих мест. Так, в изданной в Самаре в 1894 году книге «Во имя Христа Спасителя», рассказывающей об истории строительства самого крупного в Поволжье Самарского кафедрального собора, написано: «Иконы в иконостасе написаны на цинке в мастерской Сидорского, в Петербурге, а одна, именно икона Св. Алексия Митрополита Московского, написана по поручению в то время бывшего самарского губернатора А. Свербеева (ныне сенатор) крестьянином села Утевки, Бузулукского уезда, Григорием Журавлевым, лишенным от рождения рук и ног, пишущим иконы держа кисть в зубах».

После поездки в Санкт-Петербург, когда в семье появился достаток, он всё чаще пишет образа на золоте и собственноручно подписывает на тыльной стороне: «Сию икону писал зубами крестьянин Григорий Журавлёв села Утевка Самарской губернии, безрукий и безногий».

 В память о чудесном спасении Императорской семьи при крушении поезда от бомбы террористов в октябре 1888 года самарские дворяне заказали Григорию Журавлёву икону для поднесения Александру III, о чём свидетельствуют документы, хранящиеся в Госархиве Самарской области.

 Образ покровителя Самары святителя Алексия, митрополита Московского, Самарский губернатор А. Д. Свербеев также поручил написать Журавлёву.

 Уже в наше время, местные жители вернули в храм иконы письма Журавлёва «Господь Саваоф», «Жены-Мироносицы», «Спаситель Благословляющий», «Царь Давид», «Крещение Господне», «Воскресение Христово». Из Казахстана привезли икону «Святые Кирилл и Мефодий». Из Москвы пришло сообщение, что образ Журавлёва «Святой Лев — папа римский» находится в церковно-историческом кабинете Троице-Сергиевой лавры вместе с работами Виктора Васнецова, Василия Сурикова и Михаила Нестерова. Ещё одну журавлёвскую икону недавно обнаружили на Урале.

Попадали его иконы и за границу.

 Одну из таких икон в 1963 году в далекой Боснии и обнаружил, проводя учёт памятников культуры Сербской Православной Церкви, югославский искусствовед-реставратор Здравко Кайманович в сербском селении Пурачиц, близ Тулузы, он увидел икону, которую написал утевский художник Григорий Журавлев. «Икона средних размеров, — писал исследователь, — исполнена масляными красками на доске и изображает свв. равноапостольных первоучителей словенских Кирилла и Мефодия. Святые изображены стоя со свитками в руках. И представляет собой тщательную и тонкую работу, так что я в первый момент подумал, что это работа иконописца с академическим образованием. Но текст на иконе гласил следующее: «СИЮ ИКОНУ ПИСАЛ ЗУБАМИ КРЕСТЬЯНИН ГРИГОРИЙ ЖУРАВЛЕВ СЕЛА УТЕВКИ САМАРСКОЙ ГУБЕРНИИ БЕЗРУКИЙ И БЕЗНОГИЙ ГОДА 1885, 2 ИЮЛЯ».

Здравко обратился по указанному на иконе адресу и в Государственный архив СССР. Там нашлись документы, подтверждавшие подпись безрукого и безногого иконописца.

Получив доказательства, боснийский искусствовед написал ряд работ об уникальном художнике. Эти публикации в югославской, американской и итальянской печати произвели настоящий фурор. Григорий Журавлев стал всемирно известен. Сенсацией были вынуждены заинтересоваться и в СССР. Подключились архивисты, искусствоведы, музейщики.

Утевский учитель и краевед Кузьма Данилов начал переписку с Каймаковичем, опубликовал в районной газете несколько исследований жизни и творчества Журавлева. Стали искать работы художника, в школьном музее оформили экспозицию по его творческому наследию.

С этого момента началось возрождение имени иконописца, о котором забыли даже в родном селе. Но мы вспомним ещё о последних годах мастера.

Год за годом он работал и писал иконы, в часы отдыха, земляки возили его на рыбалку, где он держал удочку в зубах. Но грянул кровавым рассветом двадцатый век. Сначала русско-японская война, революция 1905 года, после уже, Первая мировая, когда с фронта стали возвращаться такие же безрукие и безногие калеки, травленные газами. Григорий заскучал и было ему видение, что очень скоро иконы станут не нужны. Умер он в 1916 году от скоротечной чахотки.  По благословению епископа Самарского Михаила, Г.Н. Журавлев был похоронен возле расписанной им утевской Троицкой церкви. Маленький гроб с его останками, похожий на раку святого, был зарыт рядом с с храмом, который впоследствии был закрыт в 1934 году и использовался для хранения зерна. Церковь кстати несколько раз пытались разобрать, но каждый раз что-то мешало этому.

Церковь  Святой Троицы в Утевке сохранилась до наших дней. В 1989 году её вернули верующим. В церкви чудом сохранились иконы, написанные Григорием Журавлевым, фрагменты стенных росписей и купола. После того как в храме начались службы, на одной из икон стал сам собой проявляться лик святого Симеона Верхотурского.

Нерукотворные образа Григория Журавлева нашлись почти в каждой утевской избе и в соседних сёлах. Местные жители сберегли иконы и принесли их в церковь. Кроме того, они хранятся в самарских краеведческом и епархиальном музеях, в Петропавловской церкви Самары, в Троице-Сергиевой лавре под Москвой, Санкт-Петербургском Казанском соборе, Пюхтицком монастыре в Эстонии, в частных коллекциях.

В Свято-Троицкой Сергиевой Лавре в музее Церковноархеологического кабинета бережно хранится икона свт. Льва, папы римского, кисти Григория Журавлёва. Эта работа Григория Журавлева является образцом иконописных школ XIX века. Это типичная классическая традиция реалистической манеры письма.

На родину иконописца вернулся подаренный императором альбом, местные краеведы отыскали его в школьном музее одного из районов Самарской области.

Сохранился и дом Журавлева. В церковной ограде восстановлена его могила. Жители Утевки давно говорят, что их великий земляк заслуживает канонизации: за подвижническую жизнь и удивительный иконописный дар.

О необыкновенной жизни и божественном таланте народного самородка написаны повесть-легенда самарского документалиста В. Мясникова «Возвращение», рассказ ленинградского писателя В.Лялина «Изограф». Перу С. Жигалова принадлежит роман «Дар над бездной отчаяния», прообразом главного героя которого стал Григорий Журавлев.

А на могиле Гриши был поставлен простой Православный Крест с надписью на нём: "Се, Человек".

***