"Норвежский лес"

 Изначально предполагалось, что я не буду долго и много разглагольствовать,выписывать громоздкие предложения, насыщенные пафосными, напыщенными фразами и наполненные глубокими чувствами. 

  Но это все только "предполагалось". На деле же вышло совсем иначе (впрочем, как и обычно). 
  Просто эта книга  Харуки Мураками, знаменитого японского писателя, настолько вызывающе двусмысленной и странной оказалась  для меня, вызвала такие сильные смешанные эмоции и непонятные ощущения, что обойтись тут лаконичным, кратким, ясным и сухим отзывом типового плана явно не получится. 
  Да даже не столь отзывом или рецензией, а скорее детальным описанием испытанных по окончанию прочтения необъяснимых, двуликих и неясных чувств. 
  Пожалуй, начну с того, что когда я закрыла книгу, прочитав ее от корки до корки, я не ощутила ровным счетом ничего. Внутри беспросветная пустота.
  По этой причине я не смогла добросовестно написать свое мнение о "Норвежском лесе" еще несколько дней назад, сразу же после завершения знакомства с этой известной книгой. В тот день я просто сидела на кровати и бездумно смотрела в монитор ноутбука. Правда, признаться, напала на меня какая-то слабая апатия, нечеткая меланхолия и характерная мне задумчивость. 
  Но сегодня, наконец, настал момент истины - я, избавившись от прочных, тугих оков; расправив свои неразвитые литературные крылья; оттолкнувшись от неприступных стен угнетающей реальности; взлетев над серой землей;оставив позади серое бытие; могу писать. И мне кажется, я еще пару дней назад чувствовала, что именно сегодня ко мне придут нужные мысли, именно в этот день я пойму всю ценность "Норвежского леса" для себя, оценю произведение по заслугам.
  И да, наверное, так и есть.
  В тот день, покончив с книгой Мураками, я еще долго не могла уснуть - сначала потому, что просто не хотелось, а потом потому, что было страшно. Именно страшно.
  Я боялась душащей темноты вокруг порой закрывала глаза, но через несколько минут подскакивала на кровати 
  Сон мне приснился тоже тревожный и своеобразный. Думаю, он непосредственно напрямую связан с прочтение этой книги.
  В нем я гостила в каком-то незнакомом, неизвестном и удивительном санатории, предназначенном для душевнобольных. Но в этом месте не было интенсивной терапии, кучи "поехавших" пациентов-овощей, множества врачей-специалистов, молоденьких медсестер и серьезных психиатров - просто жили люди с чуть нарушенной психикой, видящие мир иначе, чем остальные, нормальные и здоровые граждане.
  В этом необычном, непримечательном пансионе мне посчастливилось познакомиться с двумя людьми - странной молоденькой девушкой лет семнадцати на вид с короткими, прямыми и жидкими волосами, подстриженными под каре; поразительными черными глазами; миниатюрным, тощим, детским телом, вызывающим острое желание накормить бедолагу. И с парнем невысокого роста (молодой человек был ниже моих 1.73 сантиметров на пять-семь), приблизительно одного возраста с худющей особой, приятной азиатской внешностью, темно-каштановыми, прямыми волосами, имеющими блеклый фиолетовый оттенок и длинную, закрывающую половину лица челку. Два этих человека стали очень близки и дороги мне, я проводила с подростками практически все свое время.
  Они рассказывали мне множество интересных и занимательных историй, устраивали для меня, как для особого почтенного гостя санатория, небольшие экскурсии. Мне очень нравилось развлекаться с этими открытыми, искренними, добрыми, честными и позитивными молодыми людьми.
  Однажды девушка с парнем позвали меня в очередной раз погулять на улице, задумывая показать мне что-то новенькое и необыкновенное. Я с радостью согласилась на их предложение, тепло оделась (на улице стояла холодная зима) и пошла вместе со  своими хорошими друзьями.
  Надо сказать, что перед этой прогулкой произошло довольно жуткое, интригующее событие - во сне у меня на ладони правой руки выскочили три больших, красных, распухших прыща. Я просто расцапала их, отчего пошло много крови, а после, на следующий день, проснувшись, я обнаружила, что на месте прежних болячек образовались здоровые, диаметром около двух сантиметров дыры. Именно страшные, ужасающие отверстия в руке с идеально ровными краями, через которые совсем не сочилась постоянно блуждающая по организму кровь. Будто бы руку просверлили мощным сверлом, потом подровняли и подрезали края, чтобы все было красиво и аккуратно.  И, если посмотреть на эту прелесть сбоку под небольшим углом, то можно разглядеть четкий слой эпидермиса, а под ним красное, кровавое мясо, среди которого уютно располагаются жировые отложения и мышечная ткань, а рядом неизменно проходят не задетые и не раздробленные "сверлом" кости, протянувшиеся многочисленные вены.
  Моя рука, мягко говоря, выглядела так тошнотворно и отвратительно, что я и вовсе хотела избавиться от уродливой конечности, надеясь при этом в глубине души на то, что раны со временем зарастут, затянутся, пройдут. Но этого не происходило.
  Люди же вокруг совсем не замечали (а может, просто делали невозмутимый вид?) мою изуродованную плоть. Мои близкие друзья, к счастью или сожалению, не исключение. 
  На следующий день, после проявления этих жутких дыр, парень и девушка вывели меня погулять в заснеженный, большой и полупустой двор, где показали мне необычные открытия научно-технического прогресса.
  Ими оказались странные, неподвижные, высокие платформы с ручками. Они располагались на низких подставках, к которым были приклеены разноцветные яркие листки с надписями-указателями, на которые я поначалу не обратила внимания. Позже мне удалось разглядеть некоторые из них, написанные, кстати, на привычном родном русском языке. (К примеру, там точно были следующие названия: "Холодный ветер", "Огненное пламя".) 
  Эти диковинные штуковины не были беспорядочно разбросаны по улице - все они находились в определенном месте, образовывая своей расстановкой подобие квадрата. Всего этих чудных устройств было около 16 штук.
  Сначала я, удивленная, восхищенная и пораженная до глубины души, кинулась на первую попавшуюся платформу. Ей, как выяснилось позже, оказался "Холодный ветер".
  Как только я встала на устройство, водрузившись на него всем свои весом, меня моментально прошибла сильная дрожь, стало неожиданно зябко и жутко холодно. За несколько секунд погода изменилась до неузнаваемости - ветер поменял направление, стал в несколько раз увереннее, начал с ужасающей силой дуть в мою сторону, грозясь перерасти в неуправляемый ураган и отшвырнуть меня с платформы на несколько метров.
  В конечном счете, так все и произошло - через пару секунд мое ошарашенное и испуганное тельце валялось в белоснежном снегу в метрах пяти от жутко опасных платформ. 
  Мои несколько удивленные приятели крикнули мне:
  -Как ты там? Все нормально?!
  Я с трудом вытянула вверх онемевшую правую руку и показала ребятам большой палец. Мол, все отлично, не о чем волноваться. Парень и девушка же, быстро переглянувшись, расслабленно улыбнувшись и облегченно вздохнув, быстрым шагом направились ко мне.
  Наш милый друг, заботливо поднявший меня со снега, принялся рассказывать об этих чудных достижениях научно-технического прогресса:
  -Эти платформы каким-то волшебным, неизвестным никому из жителей санатория образом создают вокруг человека неописуемо реалистичную атмосферу, творят самые настоящие чудеса природы! 
  -Да-да! - подтвердила стоящая рядом приветливая подруга. - Причем, каждая платформа обладает своей особенной силой и непередаваемым эффектом. Мы часто приходим сюда веселиться и поднимать себе настроение!
  Позже мы вновь двинулись к новшествам техники, я опробовала на себе действие практически всех устройств. Больше всего меня поразила, напугала и удивила некая сказочная платформа, точное название которой я не помню.
  Единственное, когда ты встаешь на нее, платформа начинает превращать тебя или в какое-нибудь растение, или в животное. Меня несколько раз устройство наделяла толстыми, обвивающими тело, вырывающимися из кожи, пугающими, темно-зелеными ветвями, украшенными медленно распускающимися на них бледно-розовыми цветками.
  Я очень хотела превратиться в льва, почему-то, но устройство наотрез отказывалось преображать меня в короля зверей, всегда обращая в одно и тоже жуткое дерево.
  Кстати говоря, если человек слезает с платформы, то действие ее неведомой, необъяснимой, чудесной силы прекращается сразу же.
  Далее в моем сне произошла резкая смена обстановки, локаций, будто долгий и скучный поначалу фильм перемотали на более захватывающие эпизоды.
  Теперь в санатории, где я жила уже около полугода, наступило солнечное, теплое лето. Наша скромная, небольшая и дружная компания стала чаще и дольше гулять на улице, а, если быть более точной на маленькой и уютной поляне, прилегающей к пансиону. 
  В этом уголке природы росла длинная салатовая трава; тянулись к высокому небу своими ветвями средние по размерам деревья; в некоторых местах выбились из под тяжелой травяной растительности живописные цветы; безграничное, изменчивое, непостоянное небо висело над головой. 
  Прекрасное место с удивительной обстановкой. Именно тут, под небесным шатром, развалившись на траву, проводили мы дни своего беззаботного, счастливого лета.
  Я отчетливо помню всего один день того прекрасного времени года, проведенный в несуществующем, нереальном, но таком теплом, уютном, родном, дивном и близком уголке моей фантазии. Тогда мы, как и обычно, сонно лежали в траве среди неожиданно большого количества распустившихся экзотических, эффектных цветов. Лучи заботливого яркого небесного светила ласкали нас, наделяя светом и теплом каждую мельчайшую клеточку нашей души и тела. Единение с природой, неземное спокойствие, практически безграничная свобода, приятная дружеская обстановка - все это было таким замечательным, ценным, дорогим для меня, для всех нас.
  Рядом со мной, справа, спокойно раскинулся на примятой траве мой хороший друг, прикрывший глаза и чуть ежившийся от ослепительного солнца. Порой я без всякого смущения и стеснения проводила рукой по его бледной щеке; играла с послушными, гладкими волосами, спадающими на приятное, симпатичное лицо - указательным пальцем я подцепляла пару темных прядей, закручивала их, после чего медленно отпускала. Те тяжело опускались на лоб и щеки юноши, улыбающегося и краснеющего от таких милых и нежных прикосновений. 
  Наша общая дорогая, родная подруга в такие моменты с нескрываемым умилением и восхищением наблюдала за нами, не испытывая при этом ни капли жгучей обиды или ревности, не нарушая нашу скромную идиллию. Она все и всегда понимала; поддерживала, помогала и любила нас.
  Мы все без ума были влюблены в друг друга. Возможно, как семья, а может, и что-то большее было между нами.
  В любом случае, это "большее" не раскрылось, не появилось на свет.
  Со внезапной, неожиданной, необъяснимой смертью девушки, являющейся для нас обязательным условием существования, рухнуло все вокруг, как неустойчивый карточный домик. Все умерло вместе с ней.
  Очередная смена кадра - теперь только я и он на занесенной темно-красными листьями осенней поляне, постепенно погружающейся в глубокий, вечный сон.
  Друг безмолвно, неловко смотрит на меня туманным, далеким, помутненным взором. Он еле сдерживает непослушные горькие слезы; парень не знает, что следует сказать в этой непростой ситуации, как донести до меня смысл происходящего.
  Но этого не требуется вовсе - я сама чувствую присутствие Смерти, сама догадываюсь о случившемся ужасном событии.
  Бездейственно, молча, без лишних слов, постояв пару минут, я не могу больше сдерживать себя - я прекращаю понимать и принимать реальность вокруг и с грохотом падаю на колени, прямо в усыпанную яркими осенними листьями землю. Фонтаны теплых и соленых слез вырываются из моих глаз на свободу, а вместе с ними изнутри рвется душа.
  Неописуемо плохо и тяжело, невыразимо горько.
  Жизнь в одночасье поблекла; огни ее угасли; лампочки перегорели; дыхание стало неровным, редким и глубоким; мысли спутались в один большой клубок.
  Пришел конец нашей счастливой жизни, настал финал моего сна.
  Что тут сказать, после такого насыщенного сновидения в моей головы все стало вверх ногами.
  Утром меня охватило некое гнетущее, неразборчивое чувство, странная грусть, тоска, едва уловимое уныние, очередная излишняя задумчивость, девяносто процентный уход в себя.
  "Норвежский лес" подействовал на меня должным образом, ввел в неоднозначное недолгое депрессивное состояние, продлившееся, к счастью, всего два-три дня.
  Сейчас эта печаль уже улетучилась, произведение в моей голове отошло на второй план, как бы приняв роль декорации, фона моих размышлений. Поэтому написать подробно и точно, какие сильные ощущения именно в тот день меня посетили, к сожалению, невозможно.
  Также я не собираюсь растолковывать сон - тут и дураку все понятно; невооруженным глазом видны его сходства с книгой.
  Вообще, "Норвежский лес" всколыхнул во мне массу противоречивых чувств: он и понравился мне, и нет; показался одновременно и глубоким произведение, и поверхностным; и чувственным, и пошлым; и интересным, и скучным.
  Эти смешанные ощущения, в принципе, для меня характерны. Особенно когда речь идет о чувствах, вызванных работами именно Харуки Мураками.
  Но среди всех этих не стыковок, двойственности есть нечто единственное, что мне совершенно ясно - это желание и дальше читать, знакомиться с произведениями все-таки нестандартного и талантливого японского писателя, непреодолимое желание и дальше ощутить страх, берущийся из ниоткуда, уныние, яркое переживание, биения затронутого сердца... Я хочу получить от творчества Харуки Мураками максимум будоражащих эмоций.
  А я получаю то, что я хочу.