Никогда ещё на уютных некогда, и от того, не менее пыльных улицах Рима, не было столько человеческой паники - паники человеческой массы, брошенной на произвол собственной замшелой "избирательной гуманностью". Таксисты опустили вниз до не могу свои кустистые брови, аккуратненькие госслужащие ушли в величайшие погружения хмурого итальянского бытия, студенты, рыжие, белокуры, смоляные, целиком и полностью погрузились в мельчащие диалоги между одним "архиэгом" и противоположным "архиэгом", просто чтобы забыться в убитом времени.
А матерь-время никто и не собирался убивать: жизнь и во время чумы продолжает литься потоком, незаметным потоком, ведь самые настоящие перипетии человеческих драм и комедий происходят чаще всего между двумя людьми, ну максимум, четырёх, и именно в этом квадрате или круге рождаются трусость, героизм, самопожертвование, самолюбование, злоба, коварство, духовная преданность, любовные искры... Жизнь продолжается, потому что она всегда права, как прав любой жрец или священник, творящий литургию даже наедине с самим собой.
Чума в Вечном Городе! Обыкновенная, непритупляемая ничем и никем, зараза, квинтэссенция морального обнищания, чёрная лакмусовая бумажка обыкновенного человеческого здравомыслия посреди чувственного разврата и жажды реализации эдиповых комплексов, которые в нужное время и в нужном месте, как останки былой армии являются миру вокруг, чтобы вернуть ещё живущим память о смерти и неизменной смертности нашей и окружающих. Зараза возвращается, но всякий раз её упорно стараются не замечать, ведь человеческие пороки сильнее смерти и сильнее всякой любви.
Чума в Ватикане! Много смеха было по этому поводу, но ведь без повода и не смеётся никто. Особенно не смеётся никто, когда идолов сбрасывают в Тибр, не имея возможности оправить туда же тех, кто потворствует молчанию там, где молчать самоубийственно. Маттео, Маттео, а ведь ты знаешь, что значит быть последним среди двух сотен безгрешных и безвинных, но таких незащищённых и опекаемых злорадным любопытством вкупе с карфагенским желанием заменить Св. Петра непобедимым Молохом. И сделаются камни Вечного Города наивкуснейшими хлебами власти и человеческой славы. Иллюзия? Дедуктивная истина. Civitas terrena&civitas dei? Непознаваемая война: Duobus certantibus tertius gaudet.
Последняя репетиция перед чем-то ещё более грандиозным? Сколько био-особей уже уготовлено для жертвоприношения во имя "нового светлого будущего", Будущего В Пробирке, а не во имя аскетического идеала чистоты. Под светлым будущим издревле подразумевались узко-корыстные желания без стыда и совести властвовать над всем и вся, превращать добропорядочных граждан в бессловесных животных, поедающих "хлеба и зрелища": наслаждаясь агрессивными гитарными риффами, фанаты одной "чёрной дыры" шоу-бизнеса способны съесть столько несъедобной пищи, сколько хватило бы индейскому племени каяпо на несколько лет. А ведь эти аборигены в принципе не знают, для чего нужна одежда, а почти что каждый франк-фанат после каждого шабаша всю свою дорогостоящие тряпки (многие из них ещё до сих пор пользуются одеждой из натуральной кожи) непременно отправляют в ближайший мусоропровод. Так кому из них необходимы божества более гуманные и более цивилизованные?
Я не видел прожжённое дьяволом платье французской графини Сибиллы де Меркер, я не читал "Кровавый договор Гитлера", мои уши не слышали соблазнительный голос Мефистофеля, предлагающий доктору-книжнику Фаусту богатство, славу и любовные утехи взамен собственной свободной воли, но я горячо уверен, что эпоха Человека Веры и Разума сдаётся перед эпохой Человека Холодного Расчёта, добровольно приносящего жертвы уже не собственной души, а сотен других душ, даже не задумывающихся о том, что человеческие души вообще имеют цену. И чем больше будет этих жертв Молоху (вы вольны поставить здесь инициалы любого иного божества), тем шире будет огонь бездушной пандемии, и Вечному Городу уже не спастись.
Помочь сайту
Поздравления
