Поколение победителей. "Красный Кавказ"

6 июня 2017 - Neihardt

… Имея такие повреждения - не воюют. Да и вообще не живут, строго говоря! В лучшем случае – бессмысленно болтаются на поверхности воды еще пару часов в отчаянной борьбе за живучесть.

Полтора десятка попаданий артиллерийскими снарядами. Пять минных подрывов. Четыре тяжелых авиационных бомбы в палубу… Более чем достаточный боевой «груз», чтобы отправить на тот свет корабль, классифицирующийся во флотских списках как легкий крейсер. Затопления – около двух тысяч тонн забортной воды, практически четверть водоизмещения. Боеспособность близка к нулю: часть многочисленной артиллерии уже подбита, оставшейся просто невозможно полноценно воспользоваться из-за дифферента. Который, к слову, еще и неуклонно увеличивается ввиду нехватки мощностей водоотливных средств…

Если верить мировой статистике, в таком состоянии корабль может продержаться на поверхности воды от одного до трех часов. Дальше – только эвакуация экипажа. При условии близости берега или кораблей-спасателей и наличии подходящей погоды, позволяющей воспользоваться собственными носимыми плавсредствами и шлюпками этих самых спасателей. Но за бортом – жестокий январь 1942 года, пятое число. Восьмибалльный шторм, семнадцать градусов по Цельсию ниже нуля – и 70 миль от разоренного войной Новороссийска до города Туапсе, ближайшего места, где можно найти квалифицированную помощь.

В данных условиях приходится выбирать одно из двух: смириться с судьбой или … уцепиться за призрачный шанс – один из нескольких сотен! - и выжить, вопреки войне, в нарушение всех законов природы.

Крейсер «Красный Кавказ» выжил. Каким образом это удалось – историки флота спорят по сей день.

Впрочем, «Красный Кавказ» - из тех, что с самого начала своей биографии периодически удивлял вдумчивого исследователя…

Строительство серии легких крейсеров со скорострельным вооружением 152-миллиметрового или 130-миллиметрового калибра для создания разведывательных отрядов при линейной эскадре было запланировано в России еще в 1912 году – по программе компенсации потерь в русско-японской войне 1904-1905 года и усиления военного флота в связи с введением дредноутской доктрины.

Через год, в 1913 году, проект корабля был готов. Причем, проект на вид самый обыкновенный, без каких-либо выдающихся характеристик, даже, пожалуй, уступающий в боевых качествах некоторым зарубежным ровесникам. Будущей гордости Черноморского флота, если верить чертежам главного конструктора подполковника М. И. Сасиновского, было далеко до британской мореходности или немецкой выносливости на ходу!.. Водоизмещение – около восьми тысяч тонн, угольно-нефтяные котлы, паровые турбины в качестве ходовых систем, типовой для русского флота перед Первой Мировой артиллерийский калибр – 15 130-миллиметровых орудий в легкобронных щитах. Крейсер как крейсер…

Чудеса начались уже в ходе строительства корабля. Закладка его состоялась на Николаевском заводе «Наваль» 19 октября 1913 года. Из за начавшейся вскоре войны сборка корпуса продвигалась медленно, и к весне 1916 года была доведена только до 48% боеготовности. По существу, это значит, что на стапеле покоится практически пустая «коробка» корпуса с установленной частью брони и фундаментами котлов и машин. Однако работы было приказано форсировать, и к концу мая крейсер – с «лысой» палубой без надстроек и вооружения – был готов к спуску для достройки на плаву.

Спуск нового боевого корабля – всегда праздник. 28 мая 1916 года над Николаевом висела совершенно не майская жара – 36 градусов по Цельсию. Несмотря на это заводскую набережную запрудила толпа горожан. При огромном стечении народа на заводской набережной, под торжественный бравурный марш из труб военного оркестра рабочие завода перерезали задержник спускового устройства. Кормой вперед крейсер, нареченный в честь знаменитого русского полководца «Адмиралом Лазаревым», скользнул по щедро натертым мылом и салом полозьям стапеля к воде. И…завис на полпути, едва коснувшись волны четырьмя крупными трехлопастными винтами.

Оркестр оборвал мелодию на половине фразы. Над верфью, щедро залитой южным майским солнцем, повисла гнетущая тишина – только слышно было, как скрипит на ветру высокий флагшток над главным эллингом, да хлопают флаги…

Через двадцать минут, так и не дождавшись, покуда крейсер соизволит сойти на воду, уехал домой почетный гость – николаевский губернатор вице-адмирал Мязговский. Уехал, наобещав конструктору корабля и старшему мастеровому эллинга бессрочную ссылку в Сибирь за срыв военного заказа.

Через три часа разбрелась по домам толпа зевак, понявшая, что ничего интересного сегодня на верфи уже будет.

Через четыре часа офицерами был отведен в береговую казарму уже сформированный для «Адмирала Лазарева» экипаж…

А крейсер как сидел на стапеле в на треть спущенном положении, так и продолжал сидеть… еще без малого полторы недели! Первые три дня мастеровые попросту боялись к нему подойти – не ровен час, стронется так же внезапно, как застрял, и задавит!

Только когда немного повысился по сезону уровень воды в устье Ингула, спуск был все-таки завершен – 8 июня, уже безо всяких торжественных церемоний. Для этого понадобилось перемонтировать с риском для жизни рабочих часть спускового устройства – прямо под кораблем. Потом подогнать к воротам верфи самый большой в Николаеве плавкран и приподнять крейсер за корму. А далее на противоположной стороне залива, на заводской железнодорожной ветке, сцепить цугом два мощных паровоза, запрячь их в толстенный буксирный канат, поданный на кормовой кнехт крейсера, и как следует дернуть…

К счастью, такой «принудительный» спуск не привел к корпусным деформациям. Кстати, тщательное изучение спускового устройства и перерасчет весовых нагрузок на полозья серьезных причин застревания крейсера на спуске так и не выявил. Аварийная комиссия указала в качестве причины происшествия лишь «вероятный недостаток и низкое качество смазки».

Достройка на плаву вскоре сорвалась: революция, Гражданская война – стране явно было не до корабля, пришвартованного у заводской стенки в состоянии 55 %.-й готовности. Когда Николаев захватили - с согласия украинской Верховной Рады – германские войска, завод практически опустел. Рабочие – кто на фронте, кто в бегах. Инструменты и оборудование – разворованы оккупантами, вывезены за границу… Только в 1924 году, уже Советской властью, было принято решение о том, что крейсер «Адмирал Лазарев» должен быть достроен. К этому времени уже прошло два года, как подписан был ограничивающий морские вооружения Вашингтонский международный договор, и большинстве великих держав мира к производству были приняты проекты так называемых «вашингтонских» крейсеров, существенно превосходящие в огневой мощи все бронепалубные крейсера довоенной закладки...

Возник вопрос: а стоит ли возиться с проектом, «заточенным» под противодействие немецким «Бременам» и «Карлсруэ» 1910-1914 года спуска, а не современным британским «таунам» и «каунти»? И стоит ли вообще достраивать – может, нужно разрабатывать советские крейсера «с нуля»?..

Впрочем, прецедент достройки морально устаревших кораблей в новом качестве в мировом военном судостроении уже существовал. Некогда в Австро-Венгрии жадный парламент упорно раз за разом вычёркивал из бюджета статьи расходов на постройку новых боевых кораблей. И Генеральный Морской штаб империи пошел на хитрость: провел по бюджету масштабный капитальный ремонт тех, что уже имелись. Старый броненосец загоняли в док, снимали артиллерию, срезали надстройки, вскрывали палубу… И фактически, строили корабль заново. Точно также поступили и в Италии – вспомним «модернизацию» старых линкоров типа "Конти ди Кавур", у которых прежними, разве что, якоря остались… Конечно, такой «ремонт» порой выходит державе дороже нового проекта. Зато экономится немного времени, да и мировое сообщество помалкивает: ведь формально государство не усиливает свои вооруженные силы, а лишь приводит в относительно боеспособный вид то, что есть.

Примерно так решили поступить и с нашим героем. Слегка изменить геометрию корпуса, чтобы улучшить мореходные и скоростные качества, усилить артвооружение… Установить, например, вместо палубных и казематных 130-миллиметровых орудий новейшие 180-миллиметровые – супердальнобойные по тем временам, с длиной ствола в 60 калибров. И поставить их не в щитах и на спонсонах, а в четырёх одноорудийных башнях, по линейно-возвышенной схеме, чем обеспечивались оптимальные сектора стрельбы.

В конце 1926 года проект был утвержден к производству. Крейсер получил новое имя - «Красный Кавказ». Недостроенный корпус поместили в док, очистили от ржавчины, которая успела завестись за время простоя, и приступили к достройке… Дело получилось долгим: только в январе 1932 года лёгкий крейсер «Красный Кавказ» вступил в состав Морских сил Рабоче-Крестьянской Красной Армии…

Глядя на это чудо техники в день подъема Военно-морского флага, никто и не заподозрил бы, что в основе конструкции – дореволюционный проект. Стройный, длинный корпус с гладким, без традиционных спонсонов, надводным бортом. Изящный бак с широким «развалом» шпангоутов в носу, наклонный форштевень «клиперного» типа вместо прежнего рубленого прямого профиля. Две, а не три, как в первоначальном варианте, дымовые трубы. Башенная артиллерия. Вместо кормовой надстройки – авиационная катапульта для самолета (когда стрелять можешь дальше, чем видишь в оптику, приходится держать и корректировщиков…).

Необходимость расширения бункеров боезапаса под новую артиллерию привела к ликвидации… первого котельного отделения. И чтобы оставшиеся отделения сохранили паропроизводительность, котлы установили не угольные, а нефтяные. В результате силовая установка крейсера состояла из 10 нефтяных котлов Ярроу и 4 паровых турбин Парсонса, напрямую (без ТЗА) работавших на 4 трёхлопастных винта-«тюльпанчика» с широкими лопастями. Запас топлива составлял примерно тысячу тонн, что обеспечивало оперативную дальность хода в полторы тысячи миль на «экономической» скорости 13-14 узлов. Полная скорость доходила до 30 узлов.

Защита корпуса состояла из 75-мм нижнего и 25-мм верхнего броневых поясов по всей длине корабля – без облегчения оконечностей. Пояс дополняли две 20-мм броневые палубы сверху и 50-мм траверз со стороны кормы; башни главного калибра прикрывала 25-мм броня, а боевую рубку 75-миллиметровая броня.

При вступлении крейсера в строй штатная численность экипажа составляла 600 человек. По мере модернизаций и насыщения корабля новым оборудованием и вооружением экипаж разрастался с неизбежным «уплотнением» жилых помещений. К 1944 году экипаж достиг 878 офицеров и матросов. В кубриках стало тесновато, но, как пишут в Уставе, «красвоенмор должен стойко преодолевать тяготы службы социалистическому Отечеству»…

Зенитное вооружение по проекту сохранялось на уровне стандартов минувшей войны, в виде четырёх 76-мм зениток системы Лендера. При вступлении в строй эти пушки заменили на более новые 102-мм установки Б-2 и дополнили четырьмя 45-мм полуавтоматами 21-К. В 1934 году в Италии были закуплены вполне современные на то время спаренные 100-мм зенитные установки Минизини; 4 такие установки на «Красном Кавказе» заменили собою установки Б-2 и довели зенитные возможности крейсера до приемлемого на середину 1930-х годов уровня. Во время войны зенитное вооружение «Красного Кавказа» неоднократно усиливалось. 45-мм пушки уступили место более совершенным 37-мм, на месте демонтированной катапульты и самолётов появилось 6 дополнительных 37-мм установок.

Торпедное вооружение, по первоначальному проекту включавшее в себя лишь 2 однотрубных установки, на "Красном Кавказе" возросло до 4 трёхтрубных 450-мм торпедных аппаратов.
На борт крейсер мог брать до 100 мин и до 55 глубинных бомб.

Авиационное вооружение «Красного Кавказа» по проекту включало в себя два гидроплана-разведчика КР-1 и пневматическую катапульту К-3. Фактически крейсер вступил в строй без катапульты, она была смонтирована лишь в 1935 году, а в 1938 году самолеты типа КР-1 на флоте практически перевелись – их снимали с вооружения, меняя на другие типы. Но «Красному Кавказу» другого самолета почему-то не дали, отобрав прежние… Скорее всего – из-за недопоставки гидропланов на действующую эскадру. В результате во время планового послепоходного ремонта в 1940 году командир крейсера Н.Ф.Заяц подал заводу заявку на демонтаж катапульты со всем прилагающимся оборудованием. И на вопрос инженеров, зачем ее снимать, ответил:

- Вот, вы бы не стали держать на подворье конуру, если у вас нет собак? И мне не нужна катапульта, если нам не дают самолетов…
- Подождите, может, еще дадут!
- Два года уже ждем... Снимайте! Возни с этими самолетами много, а толку от них мало. Я так думаю, лучше вместо нее пару зениток поставить, чтобы и чужой самолет поменьше над нами ходил…
Главный инженер написал письмо замнаркома – и в столице демонтаж катапульты как-то легко утвердили. И действительно распорядились добавить вместо нее зенитной артиллерии.

Каперанг Заяц, выслужившийся в офицеры из рядовых матросов-комендоров во время революции, был человеком опытным и мудрым. В эффективность легкомоторного корректировщика, который будет на своих перкалевых крылышках носиться в густом дыму над полем боя, он не верил. Зато прекрасно понимал, какую опасность для крейсера, бронированного по схемам «из доавиационной жизни», может представлять бомбардировщик с фугасами весом в четверть тонны… Уж лучше в самом деле иметь побольше зенитных орудий!

На первых же учениях в составе эскадры «Красный Кавказ» угодил в аварию: поздним вечером на рейде Чауда на 15-узловом ходу крепко клюнул в борт соседа по строю, легкий крейсер «Профинтерн». В качестве основной причины столкновения аварийная комиссия назвала неопытность молодых экипажей обоих кораблей и ограниченные условия видимости. «Красный Кавказ» отделался сломанным форштевнем и обширными деформациями обшивки в носовой части, у «Профинтерна» был, что называется, со шпангоутами вырван один из орудийных казематов по правому борту. Почти на месяц два крейсера вышли из строя… Виновником аварии был признан «Красный Кавказ», командир корабля К.Г. Мейер был снят с должности, вместо него и был назначен Н.Ф. Заяц.

Тем не менее, когда встал вопрос об организации силами Черноморского флота первого в советской истории похода боевых кораблей в Средиземное море, «Красный Кавказ» - уже «отличник боевой и политической» - был включен в список вероятных участников одним из первых. В составе целого отряда черноморцев с 17 октября по 7 ноября 1933 г. крейсер посетил Стамбул, Пирей и Неаполь.

…Лето сорок первого выдалось в Севастополе богатым на события. 14 июня вся Черноморская эскадра – от линкора до подводных лодок - вышла в северо-западный район Чёрного моря, чтобы принять участие в крупномасштабных учениях совместно с войсками Одесского военного округа. Высадка десанта в условиях, приближенных к боевым, поддержка его артиллерийским огнем, полигонные стрельбы дневные и ночные, учебная минная постановка и после нее – тренировки по тралению и маневрированию с параваном… 18 июня учебная программа завершилась. По ее итогам «Красный Кавказ» взял почетный вымпел лучшего стрелка среди черноморских крейсеров, и командующий распорядился – отличившихся комендоров премировать пятидневным отпуском домой…

21 июня приказ о поощрении отличников учебной программы был подписан. До отбоя парни собирали вещмешки, приводили себя в порядок... Как там, в старой песне, о том, как перед длительной увольнительной «чешутся руки, гладятся брюки, топится баня, стригутся усы»… Утром к борту стоявшего на внешнем рейде крейсера должен был подойти пассажирский катер – за счастливыми отпускниками…

Но за час сорок до воскресной побудки истошным воем тревожных сирен, ослепительным сполохом первого бомбового взрыва, лихорадочным треском зенитных пулеметов, диким воем «юнкерсов» в небесах в Севастополь ворвалась война…

Первый налет был отбит без потерь – возможно, именно потому, что комфлота Н.Г.Кузнецов и после завершения учений держал корабли в боевой готовности № 1. А уже 23 июня 1941 года крейсер «Красный Кавказ» вышел на первое боевое задание.

Вдоль побережья Севастополя и Одессы, у входа в Керченский пролива, а потом и возле Новороссийска, Туапсе и Батуми следовало организовать оборонительные минные заграждения. Задание несколько нестандартное для крейсера – разведчика и диверсанта. Оборонительные минные поля, как правило, минные заградители выставляют… Позже выяснится: на Черном море вся война пойдет немного вразрез с классическими правилами военно-морской тактики, освоенными на довоенных учениях. Здесь не будет рейдерских походов с призованием неприятельских транспортных пароходов, интриг эскадренной разведки, слежек за чужими линкорами, долгих погонь «на измор» и скоротечных артиллерийских схваток с легкими силами врага. Здесь не будет ничего из того, что полагается уметь, и к чему Устав велит быть готовым легкому крейсеру. Зато будут минные постановки, высадки десантов, ночные и дневные обстрелы захваченных немцами берегов. Будут прорывы в осажденный пылающий город – с погрузкой под огнем раненых и эвакуантов. И будут отражения авианалетов – без счета и без конца, до полного израсходования зенитных бункеров боезапаса. «Красный Кавказ» всю войну делал немного не свое дело. Но делал, как настоящий «отличник боевой и политической» - геройски:

12 сентября 1941 г. «Красный Кавказ» обстреливал наземные силы противника под Одессой, израсходовано 85 снарядов главного калибра. Уничтожена колонна немецкой техники и до батальона пехоты, приведена в негодность сама дорога, по которой шли враги.

22 сентября 1941 г. крейсер во главе отряда кораблей высаживал десант под Одессой. Было это так: В час пополуночи десантный отряд в составе черноморских крейсеров и эсминцев осторожно, без огней приблизился к занятому врагом берегу и встал на якоря в 15 кабельтовых от уреза воды. По сигналу с флагмана в 01.21 крейсер «Красный Крым» и эсминцы начали артиллерийскую подготовку, в 02.37 к ним присоединились 180-мм пушки «Красного Кавказа». Устроив немцам на берегу «огненную баню», после обстрела корабли приступили к высадке десанта – собственными катерами и шлюпками, поскольку назначенный для этой операции отряд высадочных средств на поле боя пока не появился – перепутал координаты в ночной темноте. К 02.40 наконец, явилась канонерская лодка «Красная Грузия» - во главе десяти малых морских охотников, двенадцати катеров КМ, десяти моторных баркасов и буксира. Они и высадили остаток десанта.

С 14 по16 октября 1941 г. «Красный Кавказ» принял участие в эвакуации войск Одесского оборонительного района. Вывозить солдат пришлось под бомбежкой, одновременно отстреливаясь от десятка немецких самолетов и ведя огонь по наземным войскам врага. В два часа ночи 16 октября крейсера «Красный Кавказ» и «Червона Украина» приняли на борт арьергард обороны Одессы и выбрали якоря, чтобы перевезти солдат в Севастополь. А с рассветом на конвой, состоявший из нескольких транспортных пароходов и двух крейсеров, перегруженных войсками, снова напала авиация… Плотный зенитный огонь заставил немецкие самолеты сбросить смертоносный груз в море и убраться восвояси.

3-4 ноября 1941 г. «Красный Кавказ» получил приказ – доставить из Новороссийска в ремонтную базу в Туапсе крейсер «Ворошилов», которому досталось от немецких бомбардировщиков. Буксировка на штормовой волне – занятие нетривиальное: рвутся концы, их приходится с немалыми трудностями заводить снова… Для сцепки с побитым сотоварищем «Красный Кавказ» использовал самый толстый канат, который только нашелся - шестидюймовый. Но и его пару раз порвало. В конце концов, «Ворошилов», которому удалось немного подремонтироваться силами собственного экипажа, принял решение не волочься безвольно на буксирных концах с риском еще раз их порвать, и пополз самостоятельно. К тому же на медленно продвигающийся в противолодочном охранении эсминцев спасательный отряд снова налетели бомбардировщики. Когда после боя подсчитали расход зенитного боезапаса, оказалось, что «Красный Кавказ» сделал по врагу не менее 600 выстрелов 45-миллиметровыми и 100-миллиметровыми снарядами.

7-9 ноября 1941 года «Красный Кавказ» перебросил из Севастополя в Новороссийск зенитную часть и свыше 500 человек эвакуируемых.

В ночь на 12 ноября 1941 года крейсер - вновь в сражающемся Севастополе. В течение следующего дня город подвергся массированным авианалетам. Прямо у причала погибла от бомб «Червона Украина»… «Красному Кавказу» повезло больше. Или он просто эффективнее отстреливался, но прямых попаданий бомб в него не было – только близкие разрывы. Вечером корабль благополучно покинул разоренный, горящий город, в котором не осталось буквально ни одного целого здания.

2-4 декабря и 7-10 декабря 1941 года "Красный Кавказ" доставлял в Севастополь подкрепления, боеприпасы и провизию. Оба раза прямо от причальной стенки крейсер открывал огонь по наступающим вражеским войскам.

20 декабря 1941 г. «Красный Кавказ» под флагом адмирала Ф.С. Октябрьского возглавил крупный отряд Черноморского флота для нового похода в Севастополь с воинскими подкреплениями.

Погода стояла отвратительная – шторм, густой туман – собственного гюйсштока с мостика не разглядишь. Одна радость – самолетов в такое ненастье точно не будет. Но эти же обстоятельства помешали отряду войти в порт до рассвета. А как только видимость немного улучшилась, под свинцовыми снежными тучами снова загудела крылатая фашистская орда.

Плотный заградительный огонь успешно прикрыл соединение, корабли вошли в порт и приступили к выгрузке войск и боевой техники под продолжающимися авианалётами. Окончив выгрузку, корабли отходили от причалов и сразу же открывали огонь с назначенных им огневых позиций. Крейсер "Красный Кавказ" подавлял дальнобойные батареи противника и обстреливал железнодорожные станции Сирень и Бахчисарай. В 00.05 23 декабря крейсер - уже в одиночку - покинул Севастополь.

С 25 по 31 декабря 1941 г. «Красный Кавказ» принимал участие в Керченско-Феодосийской десантной операции. Согласно плану первого этапа операции, 25 декабря 1941 года крейсер вместе с эсминцем «Незаможник» вышли в море, чтобы артонгем обеспечить очистку от врага плацдарма для высадки десанта у горы Опук. Но высадка была отменена. Корабли все-таки обстреляли побережье и возвратились на базу.

А уже 28 декабря 1941 года «Красный Кавказ» принял на борт свыше 1500 человек личного состава и боевую технику десанта, и во главе целого отряда вышел из Новороссийска курсом на Феодосию. На переходе погода резко ухудшилась, ветер усилился до 6-7 баллов, волнение моря увеличилось до 4-5 баллов. Скажем прямо: малые охотники в этих условиях могут передвигаться с огромным трудом. Крохотные катера так валяло и подкидывало на тяжелой черноморской волне, что обнажались винты, выходили из строя ходовые системы… Для начала отряду пришлось сбавить ход до 14 узлов, что привело к задержке с началом высадки 29 декабря. С 03.48 по 04.03 крейсера и эсминцы провели артподготовку, расчищая выстрелами плацдарм для десанта. Истерзанные штормом катера пошли к берегу с солдатами.

Немцы были уверены в неприступности своей обороны - боновое заграждение порта оказалось открытым. Примерно через полчаса после начала высадки по причалам и внутренней акватории открыли огонь береговые батареи противника. В 05.02 «Красный Кавказ», не прекращая огня по вражеским позициям, начал швартовку левым бортом с внешней стороны Широкого мола. Высадить еще остававшиеся на борту отряды десанта с техникой необходимо было очень быстро – пока враг не пристрелялся. Но тут пришлось воевать еще и с непогодой. Мощная отбойная волна и юго-западный ветер силой до 6 баллов отжимали крупный корабль от мола, не давая пришвартоваться. И вот здесь «Красному Кавказу» впервые не повезло: пока он маневрировал в попытках подойти к молу, в его попало два немецких снаряда. Погибло несколько десантников и матросов, на верхней палубе у основания первой трубы начался пожар. В 05.17 еще один снаряд взорвался возле фок-мачты, перебил одну из ее стоек и вызвал пожар, ликвидированный силами команды всего за 7 минут. Но обстрел продолжался.

В 5 ч 23 минуты четвертый снаряд впился в легкую броню первой артиллерийской башни. Орудие вышло из строя, боевое отделение башни заполнилось едкими газами разрыва, комендоры получили ожоги и ранения. Но это еще не все. От этого злосчастного снаряда загорелись заряды готовых выстрелов на лотке подачи и в элеваторе. Возникла угроза взрыва собственного боезапаса в подбашенном погребе. А это – смерть… Страшная смерть в огненном смерче тотальной детонации.

Боевая инструкция предписывает в этом случае открывать подбашенный кингстон и затапливать горящий отсек забортной водой. Взрыва не будет, корабль будет спасен, хотя и потеряет четверть боезапаса главного калибра. Но в отсеке – люди. Многие из которых – ранены, отравлены дымом и сами на палубу выйти не смогут…

И тогда раненый краснофлотец Василий Покутный голыми руками схватил с лотка подачи горящий картуз – метровую ленту прессованного пороха – швырнул на палубу и, задыхаясь от дыма, начал затаптывать сапогами. Снаружи в заклиненную бронедверь уже ломилась пожарно-спасательная партия, но проникнуть в башню не могла. Через запасной люк в башню прорвались комендор Петр Пушкарев и электрик Павел Пилипко. Им-то и удалось отдраить дверь изнутри. Как только это было сделано, моряки вывели под руки теряющего сознание Покутного и начали выбрасывать горящие картузы на палубу – под струи воды из пожарных шлангов... Усилиями отделения старшины 2-й статьи Сергея Смирнова, пожар и угроза взрыва были ликвидированы.

Жертвами этого боя стали 23 краснофлотца – погибшие при взрыве, умершие от ран и тяжелых ожогов. По морскому обычаю, ребят зашили в саваны из белой парусины и после сражения похоронили в море.

Покидая порт, «Красный Кавказ» вынужден был обрубить швартовы и расклепать якорную цепь, едва закончив высадку десанта. Оставаться долее на пристрелянном врагом месте означало просто погибнуть на месте…

В ремонт? Как бы не так, ведь боевая операция не завершена! Выйдя в Феодосийский залив, «Красный Кавказ» занял огневую позицию в 8-10 милях к юго-востоку от Феодосии и открыл огонь по данным от корректировочных постов на берегу, поддерживая продолжавшееся наступление…

1 января 1942 года израненный крейсер отдал якорь в Цемесской бухте. И тут же — новое задание: доставить — в Феодосию зенитный дивизион. В другие времена ни один командующий не послал бы снова в бой корабль в таком состоянии. Но у адмирала Басистого, по сути, и выбора не было: крейсер был единственным, кто мог быстро помочь десантникам.

А погода меж тем продолжала неистовствовать. Шторм усилился до 8 баллов. Туман не рассеялся, термометры показывали 15-17 ° ниже нуля...

У Феодосийского причала, прежде чем выгрузить с открытой палубы пушки для десанта, матросам крейсера пришлось поработать ломами и топорами: орудийные лафеты примерзли к влажной палубе намертво. Это серьезно задержало разгрузку – а как только ветер разогнал туман, опять появились немецкие бомбардировщики.

Зенитная артиллерия открыла огонь на пределе скорострельности, но близких разрывов и авиабомб на этот раз избежать не удалось. Крейсер, разгружающий десант у пирса лишен самого главного своего боевого преимущества – скорости и стремительного маневрирования. Один из мощных фугасов разорвался прямо под кормовым транцем. Другой – у борта. Третий – снова под кормой.

С полузатопленным четвертым котельным отделением, с водой в кормовых отсеках вплоть до коридора, ведущего в кают-компанию, крейсер вырвал якоря из вязкого грунта бухты и, обрубив швартовы, дал ход…

В ночь на 5 января 1942 года «Красный Кавказ» подходил к Новороссийску. С таким дифферентом, что вода уже плескалась вокруг барбета четвертой башни. Изрешеченная обшивка надводного борта пестрела оранжевыми пятнами: чтобы при нарастании затоплений и росте осадки в осколочные пробоины и дыры от малокалиберных снарядов не пошла вода, матросы затыкали их собственными пробковыми спасжилетами, которые обтянуты оранжевой тканью. Четвертое котельное отделение не действовало. Пришлось остановить и одну из турбин: взрывом под кормой перебило вал винта. А если удалить винт, когда турбина под нагрузкой, то без сопротивления частота вращения начинает за считанные секунды возрастать до астрономических чисел. И вся машина, как говорят механики, «идет вразнос», буквально саморазрушаясь за мгновение.

В Туапсе «Красный Кавказ» осмотрела инженерная комиссия порта и пришла к выводу: необходима скорейшая постановка корабля в док и восстановление герметичности корпуса. Локализацию затоплений силами экипажа можно считать формальностью: при продолжении движения по штормовому морю все эти деревянные подпоры, брезентовые просмоленные пластыри и выгнутые давлением внутренние переборки запросто сдадут. И тогда для гибели корабля даже немцев не нужно: с ним покончит само жестокое зимнее море.

При этом дока, способного принять Оставалось только одно – снова сниматься с якоря и в полузатопленном виде перебираться в Туапсе, где и доки имеются, и квалифицированных рабочих рук побольше. А это – еще не менее суток пути по зимнему восьмибалльному шторму. Единственное, что смогли сделать туапсинцы – это предоставить «Красному Кавказу» два буксира, чтобы исключить нагрузку на надорванные в бою ходовые.

Переход занял почти двое суток: буксирные концы без конца рвались, затопления нарастали, уже отказали электрогенераторы, и в поврежденных отсеках приходилось работать с ручными фонарями. А в команде уже не хватало рабочих рук, люди буквально падали от усталости. К счастью, перед самым входом в порт погода была поспокойнее, прекратились снежные заряды…

На рейде Поти крейсер встретила вся эскадра. Встретила, как героя – при флагах расцвечивания и оркестрах, с громовым салютом… Все присутствующие держали флажный сигнал: «Слава героям Феодосии!».

И вот тут выяснилось: в Туапсе тоже нет дока подходящей длины. В тот, что был, израненный корабль можно было поместить только на две трети корпуса, поддерживая носовую часть понтонами. Операция, считающаяся технически сложной даже в мирное время, когда нет угрозы вражеского наступления на город...

А 3 апреля 1942 года был передан Указ о присвоении особо отличившимся кораблям Военно-Морского Флота звания гвардейских. Имя «Красного Кавказа» шло первым в списке. Гвардейский флаг он принял в доке. Ремонтную ведомость крейсера даже читать страшно:

«В кормовой части - две подводные пробоины общей площадью около 3 кв. м, деформирована главная палуба, выведено из строя рулевое управление ввиду выхода из строя румпельных и рулевых устройств. И основной, и вспомогательный руль повреждены. Разбит ахтерштевень, оторван гребной вал правой кормовой турбины вместе с винтом и кронштейном. Перебит кронштейн гребного вала левой кормовой турбины. Выведено из строя кормовое шпилевое устройство. Корабль принял около 1700 т воды, и корма погрузилась по верхнюю палубу. Оказались затопленными помещения погребов третьей и четвертой башен, кают-компания офицеров, буфет, помещения дизелей и кормовые каюты. Годны к разогреву 8 из 10 котлов, могут быть введены в действие и обе носовые главные турбины. Максимально допустимый ход – 7,5 узлов. Выведены из строя бортовая телефонная линия и гирокомпас. В ходе обследования водолазами перед докованием выявлены обширные разрушения основного набора корпуса в кормовой части. Уже в доке выяснилось, что в результате минного подрыва перебит киль и полностью отделено от него основание ахтерштевня».

Метод, который был применен для постановки «Красного Кавказа» в док, ранее нигде и никогда не применялся. Фактически, в доке находилась только корма и середина корпуса, под носовую часть, находившуюся на плаву, подвели понтоны. После Великой Отечественной войны способ постановки в док корабля, превышающего по водоизмещению подъемные мощности дока, при помощи фиксации понтонами, был запатентован в Америке. Но моряки до сих пор называют его «потийским».

Ремонт продлился до 17 августа. Инженерная комиссия, обследовавшая корабль перед новым выходом в море, констатировала факт 100%-го восстановления боеспособности крейсера. За этими казенными строками семь месяцев труда потийских корабелов. Семь месяцев - в три смены, плечом к плечу с собственным экипажем корабля в битве за его жизнь…

Ряд систем полностью восстановить так и не удалось. Например, второе рулевое перо пришлось просто удалить, не были введены в строй некоторые вспомогательные механизмы, не удалось полностью ликвидировать все деформации основного набора в кормовой части. Но в условиях войны эти недостатки сочли несущественными.

С 11 сентября по 22 октября 1942 года вновь вступивший в строй крейсер совершил 5 переходов из Поти в Туапсе, доставляя войсковые подкрепления. Такая работа более приличествует войсковому транспорту, а не крейсеру. Но в данном случае «не свое дело» пришлось делать ввиду чрезвычайной сложности боевой обстановки и катастрофического недостатка транспортных средств. «Красный Кавказ» доставил более 16 тысяч бойцов, большое количество орудий и минометов, автомашин, лёгких танков, сотни тонн боеприпасов и продовольствия.
С 3 по 4 февраля 1943 года крейсер «Красный Кавказ» участвовал в высадке десанта на Большую Озерейку, возглавляя отряд артиллерийского прикрытия. Десантные транспорты в тот день опоздали на полтора часа. И все эти полтора часа отряд во главе с «Красным Кавказом» вел бой с береговыми батареями, расчищая плацдармы для будущей высадки. В 02.31 4 февраля эсминец «Беспощадный» открыл огонь по долине реки Озерейка осветительными снарядами с дистанции 50 кабельтовых. В 02.32 заговорил главный калибр «Красного Кавказа», в 02.34 к нему присоединились 100-мм универсальные «спарки» крейсера, а в 02.35 огонь поддержали «Красный Крым» и «Харьков»… Расход боезапаса «Красного Кавказа» составил 75 снарядов главного калибра и 299 – среднего.

С сентября 1944 по май 1945 года «Красный Кавказ» - снова в ремонте. Сказались вторичные повреждения после полученных в ходе Феодоссийской операции боевых ранений. Но в салюте эскадры в День Победы он участие принял…

За время войны крейсер «Красный Кавказ» совершил 64 боевых похода, огнём корабля уничтожено 13 батарей противника, 2 танка, 5 батальонов вражеской пехоты. Сбито 3 самолёта. Корабль перевёз более 60 тыс. войск и населения, несколько сотен вагонов боеприпасов, боевой техники и продовольствия, отразил свыше 200 атак вражеских самолётов, которыми на крейсер было сброшено более 2000 авиабомб.

В мирное время «Красный Кавказ» некоторое время служил в качестве второго флагмана крейсерского отряда Черноморского флота. Но последствия боевых повреждений и импровизированного ремонта в сорок втором году давали о себе знать. В 1946 году крейсер подвергся основательному инженерному осмотру в доке, и вывод аварийной комиссии звучал, как приговор: «к дальнейшей строевой службе по основному назначению негоден»…

Возможно, дорогостоящий капремонт с заменой турбин и электрогенераторов мог бы вернуть корабль в строй. Но работы были сочтены экономически нецелесообразными. 12 мая 1947 года «Красный Кавказ» пожизненно перевели в учебный отряд.

21 ноября 1952 года «Красный Кавказ» погиб на учениях – случайно, в ходе испытании новой крылатой ракеты КС-1 «Комета».

Регистрационный номер №0387376

от 6 июня 2017

[Скрыть] Регистрационный номер 0387376 выдан для произведения: … Имея такие повреждения - не воюют. Да и вообще не живут, строго говоря! В лучшем случае – бессмысленно болтаются на поверхности воды еще пару часов в отчаянной борьбе за живучесть.

Полтора десятка попаданий артиллерийскими снарядами. Пять минных подрывов. Четыре тяжелых авиационных бомбы в палубу… Более чем достаточный боевой «груз», чтобы отправить на тот свет корабль, классифицирующийся во флотских списках как легкий крейсер. Затопления – около двух тысяч тонн забортной воды, практически четверть водоизмещения. Боеспособность близка к нулю: часть многочисленной артиллерии уже подбита, оставшейся просто невозможно полноценно воспользоваться из-за дифферента. Который, к слову, еще и неуклонно увеличивается ввиду нехватки мощностей водоотливных средств…

Если верить мировой статистике, в таком состоянии корабль может продержаться на поверхности воды от одного до трех часов. Дальше – только эвакуация экипажа. При условии близости берега или кораблей-спасателей и наличии подходящей погоды, позволяющей воспользоваться собственными носимыми плавсредствами и шлюпками этих самых спасателей. Но за бортом – жестокий январь 1942 года, пятое число. Восьмибалльный шторм, семнадцать градусов по Цельсию ниже нуля – и 70 миль от разоренного войной Новороссийска до города Туапсе, ближайшего места, где можно найти квалифицированную помощь.

В данных условиях приходится выбирать одно из двух: смириться с судьбой или … уцепиться за призрачный шанс – один из нескольких сотен! - и выжить, вопреки войне, в нарушение всех законов природы.

Крейсер «Красный Кавказ» выжил. Каким образом это удалось – историки флота спорят по сей день.

Впрочем, «Красный Кавказ» - из тех, что с самого начала своей биографии периодически удивлял вдумчивого исследователя…

Строительство серии легких крейсеров со скорострельным вооружением 152-миллиметрового или 130-миллиметрового калибра для создания разведывательных отрядов при линейной эскадре было запланировано в России еще в 1912 году – по программе компенсации потерь в русско-японской войне 1904-1905 года и усиления военного флота в связи с введением дредноутской доктрины.

Через год, в 1913 году, проект корабля был готов. Причем, проект на вид самый обыкновенный, без каких-либо выдающихся характеристик, даже, пожалуй, уступающий в боевых качествах некоторым зарубежным ровесникам. Будущей гордости Черноморского флота, если верить чертежам главного конструктора подполковника М. И. Сасиновского, было далеко до британской мореходности или немецкой выносливости на ходу!.. Водоизмещение – около восьми тысяч тонн, угольно-нефтяные котлы, паровые турбины в качестве ходовых систем, типовой для русского флота перед Первой Мировой артиллерийский калибр – 15 130-миллиметровых орудий в легкобронных щитах. Крейсер как крейсер…

Чудеса начались уже в ходе строительства корабля. Закладка его состоялась на Николаевском заводе «Наваль» 19 октября 1913 года. Из за начавшейся вскоре войны сборка корпуса продвигалась медленно, и к весне 1916 года была доведена только до 48% боеготовности. По существу, это значит, что на стапеле покоится практически пустая «коробка» корпуса с установленной частью брони и фундаментами котлов и машин. Однако работы было приказано форсировать, и к концу мая крейсер – с «лысой» палубой без надстроек и вооружения – был готов к спуску для достройки на плаву.

Спуск нового боевого корабля – всегда праздник. 28 мая 1916 года над Николаевом висела совершенно не майская жара – 36 градусов по Цельсию. Несмотря на это заводскую набережную запрудила толпа горожан. При огромном стечении народа на заводской набережной, под торжественный бравурный марш из труб военного оркестра рабочие завода перерезали задержник спускового устройства. Кормой вперед крейсер, нареченный в честь знаменитого русского полководца «Адмиралом Лазаревым», скользнул по щедро натертым мылом и салом полозьям стапеля к воде. И…завис на полпути, едва коснувшись волны четырьмя крупными трехлопастными винтами.

Оркестр оборвал мелодию на половине фразы. Над верфью, щедро залитой южным майским солнцем, повисла гнетущая тишина – только слышно было, как скрипит на ветру высокий флагшток над главным эллингом, да хлопают флаги…

Через двадцать минут, так и не дождавшись, покуда крейсер соизволит сойти на воду, уехал домой почетный гость – николаевский губернатор вице-адмирал Мязговский. Уехал, наобещав конструктору корабля и старшему мастеровому эллинга бессрочную ссылку в Сибирь за срыв военного заказа.

Через три часа разбрелась по домам толпа зевак, понявшая, что ничего интересного сегодня на верфи уже будет.

Через четыре часа офицерами был отведен в береговую казарму уже сформированный для «Адмирала Лазарева» экипаж…

А крейсер как сидел на стапеле в на треть спущенном положении, так и продолжал сидеть… еще без малого полторы недели! Первые три дня мастеровые попросту боялись к нему подойти – не ровен час, стронется так же внезапно, как застрял, и задавит!

Только когда немного повысился по сезону уровень воды в устье Ингула, спуск был все-таки завершен – 8 июня, уже безо всяких торжественных церемоний. Для этого понадобилось перемонтировать с риском для жизни рабочих часть спускового устройства – прямо под кораблем. Потом подогнать к воротам верфи самый большой в Николаеве плавкран и приподнять крейсер за корму. А далее на противоположной стороне залива, на заводской железнодорожной ветке, сцепить цугом два мощных паровоза, запрячь их в толстенный буксирный канат, поданный на кормовой кнехт крейсера, и как следует дернуть…

К счастью, такой «принудительный» спуск не привел к корпусным деформациям. Кстати, тщательное изучение спускового устройства и перерасчет весовых нагрузок на полозья серьезных причин застревания крейсера на спуске так и не выявил. Аварийная комиссия указала в качестве причины происшествия лишь «вероятный недостаток и низкое качество смазки».

Достройка на плаву вскоре сорвалась: революция, Гражданская война – стране явно было не до корабля, пришвартованного у заводской стенки в состоянии 55 %.-й готовности. Когда Николаев захватили - с согласия украинской Верховной Рады – германские войска, завод практически опустел. Рабочие – кто на фронте, кто в бегах. Инструменты и оборудование – разворованы оккупантами, вывезены за границу… Только в 1924 году, уже Советской властью, было принято решение о том, что крейсер «Адмирал Лазарев» должен быть достроен. К этому времени уже прошло два года, как подписан был ограничивающий морские вооружения Вашингтонский международный договор, и большинстве великих держав мира к производству были приняты проекты так называемых «вашингтонских» крейсеров, существенно превосходящие в огневой мощи все бронепалубные крейсера довоенной закладки...

Возник вопрос: а стоит ли возиться с проектом, «заточенным» под противодействие немецким «Бременам» и «Карлсруэ» 1910-1914 года спуска, а не современным британским «таунам» и «каунти»? И стоит ли вообще достраивать – может, нужно разрабатывать советские крейсера «с нуля»?..

Впрочем, прецедент достройки морально устаревших кораблей в новом качестве в мировом военном судостроении уже существовал. Некогда в Австро-Венгрии жадный парламент упорно раз за разом вычёркивал из бюджета статьи расходов на постройку новых боевых кораблей. И Генеральный Морской штаб империи пошел на хитрость: провел по бюджету масштабный капитальный ремонт тех, что уже имелись. Старый броненосец загоняли в док, снимали артиллерию, срезали надстройки, вскрывали палубу… И фактически, строили корабль заново. Точно также поступили и в Италии – вспомним «модернизацию» старых линкоров типа "Конти ди Кавур", у которых прежними, разве что, якоря остались… Конечно, такой «ремонт» порой выходит державе дороже нового проекта. Зато экономится немного времени, да и мировое сообщество помалкивает: ведь формально государство не усиливает свои вооруженные силы, а лишь приводит в относительно боеспособный вид то, что есть.

Примерно так решили поступить и с нашим героем. Слегка изменить геометрию корпуса, чтобы улучшить мореходные и скоростные качества, усилить артвооружение… Установить, например, вместо палубных и казематных 130-миллиметровых орудий новейшие 180-миллиметровые – супердальнобойные по тем временам, с длиной ствола в 60 калибров. И поставить их не в щитах и на спонсонах, а в четырёх одноорудийных башнях, по линейно-возвышенной схеме, чем обеспечивались оптимальные сектора стрельбы.

В конце 1926 года проект был утвержден к производству. Крейсер получил новое имя - «Красный Кавказ». Недостроенный корпус поместили в док, очистили от ржавчины, которая успела завестись за время простоя, и приступили к достройке… Дело получилось долгим: только в январе 1932 года лёгкий крейсер «Красный Кавказ» вступил в состав Морских сил Рабоче-Крестьянской Красной Армии…

Глядя на это чудо техники в день подъема Военно-морского флага, никто и не заподозрил бы, что в основе конструкции – дореволюционный проект. Стройный, длинный корпус с гладким, без традиционных спонсонов, надводным бортом. Изящный бак с широким «развалом» шпангоутов в носу, наклонный форштевень «клиперного» типа вместо прежнего рубленого прямого профиля. Две, а не три, как в первоначальном варианте, дымовые трубы. Башенная артиллерия. Вместо кормовой надстройки – авиационная катапульта для самолета (когда стрелять можешь дальше, чем видишь в оптику, приходится держать и корректировщиков…).

Необходимость расширения бункеров боезапаса под новую артиллерию привела к ликвидации… первого котельного отделения. И чтобы оставшиеся отделения сохранили паропроизводительность, котлы установили не угольные, а нефтяные. В результате силовая установка крейсера состояла из 10 нефтяных котлов Ярроу и 4 паровых турбин Парсонса, напрямую (без ТЗА) работавших на 4 трёхлопастных винта-«тюльпанчика» с широкими лопастями. Запас топлива составлял примерно тысячу тонн, что обеспечивало оперативную дальность хода в полторы тысячи миль на «экономической» скорости 13-14 узлов. Полная скорость доходила до 30 узлов.

Защита корпуса состояла из 75-мм нижнего и 25-мм верхнего броневых поясов по всей длине корабля – без облегчения оконечностей. Пояс дополняли две 20-мм броневые палубы сверху и 50-мм траверз со стороны кормы; башни главного калибра прикрывала 25-мм броня, а боевую рубку 75-миллиметровая броня.

При вступлении крейсера в строй штатная численность экипажа составляла 600 человек. По мере модернизаций и насыщения корабля новым оборудованием и вооружением экипаж разрастался с неизбежным «уплотнением» жилых помещений. К 1944 году экипаж достиг 878 офицеров и матросов. В кубриках стало тесновато, но, как пишут в Уставе, «красвоенмор должен стойко преодолевать тяготы службы социалистическому Отечеству»…

Зенитное вооружение по проекту сохранялось на уровне стандартов минувшей войны, в виде четырёх 76-мм зениток системы Лендера. При вступлении в строй эти пушки заменили на более новые 102-мм установки Б-2 и дополнили четырьмя 45-мм полуавтоматами 21-К. В 1934 году в Италии были закуплены вполне современные на то время спаренные 100-мм зенитные установки Минизини; 4 такие установки на «Красном Кавказе» заменили собою установки Б-2 и довели зенитные возможности крейсера до приемлемого на середину 1930-х годов уровня. Во время войны зенитное вооружение «Красного Кавказа» неоднократно усиливалось. 45-мм пушки уступили место более совершенным 37-мм, на месте демонтированной катапульты и самолётов появилось 6 дополнительных 37-мм установок.

Торпедное вооружение, по первоначальному проекту включавшее в себя лишь 2 однотрубных установки, на "Красном Кавказе" возросло до 4 трёхтрубных 450-мм торпедных аппаратов.
На борт крейсер мог брать до 100 мин и до 55 глубинных бомб.

Авиационное вооружение «Красного Кавказа» по проекту включало в себя два гидроплана-разведчика КР-1 и пневматическую катапульту К-3. Фактически крейсер вступил в строй без катапульты, она была смонтирована лишь в 1935 году, а в 1938 году самолеты типа КР-1 на флоте практически перевелись – их снимали с вооружения, меняя на другие типы. Но «Красному Кавказу» другого самолета почему-то не дали, отобрав прежние… Скорее всего – из-за недопоставки гидропланов на действующую эскадру. В результате во время планового послепоходного ремонта в 1940 году командир крейсера Н.Ф.Заяц подал заводу заявку на демонтаж катапульты со всем прилагающимся оборудованием. И на вопрос инженеров, зачем ее снимать, ответил:

- Вот, вы бы не стали держать на подворье конуру, если у вас нет собак? И мне не нужна катапульта, если нам не дают самолетов…
- Подождите, может, еще дадут!
- Два года уже ждем... Снимайте! Возни с этими самолетами много, а толку от них мало. Я так думаю, лучше вместо нее пару зениток поставить, чтобы и чужой самолет поменьше над нами ходил…
Главный инженер написал письмо замнаркома – и в столице демонтаж катапульты как-то легко утвердили. И действительно распорядились добавить вместо нее зенитной артиллерии.

Каперанг Заяц, выслужившийся в офицеры из рядовых матросов-комендоров во время революции, был человеком опытным и мудрым. В эффективность легкомоторного корректировщика, который будет на своих перкалевых крылышках носиться в густом дыму над полем боя, он не верил. Зато прекрасно понимал, какую опасность для крейсера, бронированного по схемам «из доавиационной жизни», может представлять бомбардировщик с фугасами весом в четверть тонны… Уж лучше в самом деле иметь побольше зенитных орудий!

На первых же учениях в составе эскадры «Красный Кавказ» угодил в аварию: поздним вечером на рейде Чауда на 15-узловом ходу крепко клюнул в борт соседа по строю, легкий крейсер «Профинтерн». В качестве основной причины столкновения аварийная комиссия назвала неопытность молодых экипажей обоих кораблей и ограниченные условия видимости. «Красный Кавказ» отделался сломанным форштевнем и обширными деформациями обшивки в носовой части, у «Профинтерна» был, что называется, со шпангоутами вырван один из орудийных казематов по правому борту. Почти на месяц два крейсера вышли из строя… Виновником аварии был признан «Красный Кавказ», командир корабля К.Г. Мейер был снят с должности, вместо него и был назначен Н.Ф. Заяц.

Тем не менее, когда встал вопрос об организации силами Черноморского флота первого в советской истории похода боевых кораблей в Средиземное море, «Красный Кавказ» - уже «отличник боевой и политической» - был включен в список вероятных участников одним из первых. В составе целого отряда черноморцев с 17 октября по 7 ноября 1933 г. крейсер посетил Стамбул, Пирей и Неаполь.

…Лето сорок первого выдалось в Севастополе богатым на события. 14 июня вся Черноморская эскадра – от линкора до подводных лодок - вышла в северо-западный район Чёрного моря, чтобы принять участие в крупномасштабных учениях совместно с войсками Одесского военного округа. Высадка десанта в условиях, приближенных к боевым, поддержка его артиллерийским огнем, полигонные стрельбы дневные и ночные, учебная минная постановка и после нее – тренировки по тралению и маневрированию с параваном… 18 июня учебная программа завершилась. По ее итогам «Красный Кавказ» взял почетный вымпел лучшего стрелка среди черноморских крейсеров, и командующий распорядился – отличившихся комендоров премировать пятидневным отпуском домой…

21 июня приказ о поощрении отличников учебной программы был подписан. До отбоя парни собирали вещмешки, приводили себя в порядок... Как там, в старой песне, о том, как перед длительной увольнительной «чешутся руки, гладятся брюки, топится баня, стригутся усы»… Утром к борту стоявшего на внешнем рейде крейсера должен был подойти пассажирский катер – за счастливыми отпускниками…

Но за час сорок до воскресной побудки истошным воем тревожных сирен, ослепительным сполохом первого бомбового взрыва, лихорадочным треском зенитных пулеметов, диким воем «юнкерсов» в небесах в Севастополь ворвалась война…

Первый налет был отбит без потерь – возможно, именно потому, что комфлота Н.Г.Кузнецов и после завершения учений держал корабли в боевой готовности № 1. А уже 23 июня 1941 года крейсер «Красный Кавказ» вышел на первое боевое задание.

Вдоль побережья Севастополя и Одессы, у входа в Керченский пролива, а потом и возле Новороссийска, Туапсе и Батуми следовало организовать оборонительные минные заграждения. Задание несколько нестандартное для крейсера – разведчика и диверсанта. Оборонительные минные поля, как правило, минные заградители выставляют… Позже выяснится: на Черном море вся война пойдет немного вразрез с классическими правилами военно-морской тактики, освоенными на довоенных учениях. Здесь не будет рейдерских походов с призованием неприятельских транспортных пароходов, интриг эскадренной разведки, слежек за чужими линкорами, долгих погонь «на измор» и скоротечных артиллерийских схваток с легкими силами врага. Здесь не будет ничего из того, что полагается уметь, и к чему Устав велит быть готовым легкому крейсеру. Зато будут минные постановки, высадки десантов, ночные и дневные обстрелы захваченных немцами берегов. Будут прорывы в осажденный пылающий город – с погрузкой под огнем раненых и эвакуантов. И будут отражения авианалетов – без счета и без конца, до полного израсходования зенитных бункеров боезапаса. «Красный Кавказ» всю войну делал немного не свое дело. Но делал, как настоящий «отличник боевой и политической» - геройски:

12 сентября 1941 г. «Красный Кавказ» обстреливал наземные силы противника под Одессой, израсходовано 85 снарядов главного калибра. Уничтожена колонна немецкой техники и до батальона пехоты, приведена в негодность сама дорога, по которой шли враги.

22 сентября 1941 г. крейсер во главе отряда кораблей высаживал десант под Одессой. Было это так: В час пополуночи десантный отряд в составе черноморских крейсеров и эсминцев осторожно, без огней приблизился к занятому врагом берегу и встал на якоря в 15 кабельтовых от уреза воды. По сигналу с флагмана в 01.21 крейсер «Красный Крым» и эсминцы начали артиллерийскую подготовку, в 02.37 к ним присоединились 180-мм пушки «Красного Кавказа». Устроив немцам на берегу «огненную баню», после обстрела корабли приступили к высадке десанта – собственными катерами и шлюпками, поскольку назначенный для этой операции отряд высадочных средств на поле боя пока не появился – перепутал координаты в ночной темноте. К 02.40 наконец, явилась канонерская лодка «Красная Грузия» - во главе десяти малых морских охотников, двенадцати катеров КМ, десяти моторных баркасов и буксира. Они и высадили остаток десанта.

С 14 по16 октября 1941 г. «Красный Кавказ» принял участие в эвакуации войск Одесского оборонительного района. Вывозить солдат пришлось под бомбежкой, одновременно отстреливаясь от десятка немецких самолетов и ведя огонь по наземным войскам врага. В два часа ночи 16 октября крейсера «Красный Кавказ» и «Червона Украина» приняли на борт арьергард обороны Одессы и выбрали якоря, чтобы перевезти солдат в Севастополь. А с рассветом на конвой, состоявший из нескольких транспортных пароходов и двух крейсеров, перегруженных войсками, снова напала авиация… Плотный зенитный огонь заставил немецкие самолеты сбросить смертоносный груз в море и убраться восвояси.

3-4 ноября 1941 г. «Красный Кавказ» получил приказ – доставить из Новороссийска в ремонтную базу в Туапсе крейсер «Ворошилов», которому досталось от немецких бомбардировщиков. Буксировка на штормовой волне – занятие нетривиальное: рвутся концы, их приходится с немалыми трудностями заводить снова… Для сцепки с побитым сотоварищем «Красный Кавказ» использовал самый толстый канат, который только нашелся - шестидюймовый. Но и его пару раз порвало. В конце концов, «Ворошилов», которому удалось немного подремонтироваться силами собственного экипажа, принял решение не волочься безвольно на буксирных концах с риском еще раз их порвать, и пополз самостоятельно. К тому же на медленно продвигающийся в противолодочном охранении эсминцев спасательный отряд снова налетели бомбардировщики. Когда после боя подсчитали расход зенитного боезапаса, оказалось, что «Красный Кавказ» сделал по врагу не менее 600 выстрелов 45-миллиметровыми и 100-миллиметровыми снарядами.

7-9 ноября 1941 года «Красный Кавказ» перебросил из Севастополя в Новороссийск зенитную часть и свыше 500 человек эвакуируемых.

В ночь на 12 ноября 1941 года крейсер - вновь в сражающемся Севастополе. В течение следующего дня город подвергся массированным авианалетам. Прямо у причала погибла от бомб «Червона Украина»… «Красному Кавказу» повезло больше. Или он просто эффективнее отстреливался, но прямых попаданий бомб в него не было – только близкие разрывы. Вечером корабль благополучно покинул разоренный, горящий город, в котором не осталось буквально ни одного целого здания.

2-4 декабря и 7-10 декабря 1941 года "Красный Кавказ" доставлял в Севастополь подкрепления, боеприпасы и провизию. Оба раза прямо от причальной стенки крейсер открывал огонь по наступающим вражеским войскам.

20 декабря 1941 г. «Красный Кавказ» под флагом адмирала Ф.С. Октябрьского возглавил крупный отряд Черноморского флота для нового похода в Севастополь с воинскими подкреплениями.

Погода стояла отвратительная – шторм, густой туман – собственного гюйсштока с мостика не разглядишь. Одна радость – самолетов в такое ненастье точно не будет. Но эти же обстоятельства помешали отряду войти в порт до рассвета. А как только видимость немного улучшилась, под свинцовыми снежными тучами снова загудела крылатая фашистская орда.

Плотный заградительный огонь успешно прикрыл соединение, корабли вошли в порт и приступили к выгрузке войск и боевой техники под продолжающимися авианалётами. Окончив выгрузку, корабли отходили от причалов и сразу же открывали огонь с назначенных им огневых позиций. Крейсер "Красный Кавказ" подавлял дальнобойные батареи противника и обстреливал железнодорожные станции Сирень и Бахчисарай. В 00.05 23 декабря крейсер - уже в одиночку - покинул Севастополь.

С 25 по 31 декабря 1941 г. «Красный Кавказ» принимал участие в Керченско-Феодосийской десантной операции. Согласно плану первого этапа операции, 25 декабря 1941 года крейсер вместе с эсминцем «Незаможник» вышли в море, чтобы артонгем обеспечить очистку от врага плацдарма для высадки десанта у горы Опук. Но высадка была отменена. Корабли все-таки обстреляли побережье и возвратились на базу.

А уже 28 декабря 1941 года «Красный Кавказ» принял на борт свыше 1500 человек личного состава и боевую технику десанта, и во главе целого отряда вышел из Новороссийска курсом на Феодосию. На переходе погода резко ухудшилась, ветер усилился до 6-7 баллов, волнение моря увеличилось до 4-5 баллов. Скажем прямо: малые охотники в этих условиях могут передвигаться с огромным трудом. Крохотные катера так валяло и подкидывало на тяжелой черноморской волне, что обнажались винты, выходили из строя ходовые системы… Для начала отряду пришлось сбавить ход до 14 узлов, что привело к задержке с началом высадки 29 декабря. С 03.48 по 04.03 крейсера и эсминцы провели артподготовку, расчищая выстрелами плацдарм для десанта. Истерзанные штормом катера пошли к берегу с солдатами.

Немцы были уверены в неприступности своей обороны - боновое заграждение порта оказалось открытым. Примерно через полчаса после начала высадки по причалам и внутренней акватории открыли огонь береговые батареи противника. В 05.02 «Красный Кавказ», не прекращая огня по вражеским позициям, начал швартовку левым бортом с внешней стороны Широкого мола. Высадить еще остававшиеся на борту отряды десанта с техникой необходимо было очень быстро – пока враг не пристрелялся. Но тут пришлось воевать еще и с непогодой. Мощная отбойная волна и юго-западный ветер силой до 6 баллов отжимали крупный корабль от мола, не давая пришвартоваться. И вот здесь «Красному Кавказу» впервые не повезло: пока он маневрировал в попытках подойти к молу, в его попало два немецких снаряда. Погибло несколько десантников и матросов, на верхней палубе у основания первой трубы начался пожар. В 05.17 еще один снаряд взорвался возле фок-мачты, перебил одну из ее стоек и вызвал пожар, ликвидированный силами команды всего за 7 минут. Но обстрел продолжался.

В 5 ч 23 минуты четвертый снаряд впился в легкую броню первой артиллерийской башни. Орудие вышло из строя, боевое отделение башни заполнилось едкими газами разрыва, комендоры получили ожоги и ранения. Но это еще не все. От этого злосчастного снаряда загорелись заряды готовых выстрелов на лотке подачи и в элеваторе. Возникла угроза взрыва собственного боезапаса в подбашенном погребе. А это – смерть… Страшная смерть в огненном смерче тотальной детонации.

Боевая инструкция предписывает в этом случае открывать подбашенный кингстон и затапливать горящий отсек забортной водой. Взрыва не будет, корабль будет спасен, хотя и потеряет четверть боезапаса главного калибра. Но в отсеке – люди. Многие из которых – ранены, отравлены дымом и сами на палубу выйти не смогут…

И тогда раненый краснофлотец Василий Покутный голыми руками схватил с лотка подачи горящий картуз – метровую ленту прессованного пороха – швырнул на палубу и, задыхаясь от дыма, начал затаптывать сапогами. Снаружи в заклиненную бронедверь уже ломилась пожарно-спасательная партия, но проникнуть в башню не могла. Через запасной люк в башню прорвались комендор Петр Пушкарев и электрик Павел Пилипко. Им-то и удалось отдраить дверь изнутри. Как только это было сделано, моряки вывели под руки теряющего сознание Покутного и начали выбрасывать горящие картузы на палубу – под струи воды из пожарных шлангов... Усилиями отделения старшины 2-й статьи Сергея Смирнова, пожар и угроза взрыва были ликвидированы.

Жертвами этого боя стали 23 краснофлотца – погибшие при взрыве, умершие от ран и тяжелых ожогов. По морскому обычаю, ребят зашили в саваны из белой парусины и после сражения похоронили в море.

Покидая порт, «Красный Кавказ» вынужден был обрубить швартовы и расклепать якорную цепь, едва закончив высадку десанта. Оставаться долее на пристрелянном врагом месте означало просто погибнуть на месте…

В ремонт? Как бы не так, ведь боевая операция не завершена! Выйдя в Феодосийский залив, «Красный Кавказ» занял огневую позицию в 8-10 милях к юго-востоку от Феодосии и открыл огонь по данным от корректировочных постов на берегу, поддерживая продолжавшееся наступление…

1 января 1942 года израненный крейсер отдал якорь в Цемесской бухте. И тут же — новое задание: доставить — в Феодосию зенитный дивизион. В другие времена ни один командующий не послал бы снова в бой корабль в таком состоянии. Но у адмирала Басистого, по сути, и выбора не было: крейсер был единственным, кто мог быстро помочь десантникам.

А погода меж тем продолжала неистовствовать. Шторм усилился до 8 баллов. Туман не рассеялся, термометры показывали 15-17 ° ниже нуля...

У Феодосийского причала, прежде чем выгрузить с открытой палубы пушки для десанта, матросам крейсера пришлось поработать ломами и топорами: орудийные лафеты примерзли к влажной палубе намертво. Это серьезно задержало разгрузку – а как только ветер разогнал туман, опять появились немецкие бомбардировщики.

Зенитная артиллерия открыла огонь на пределе скорострельности, но близких разрывов и авиабомб на этот раз избежать не удалось. Крейсер, разгружающий десант у пирса лишен самого главного своего боевого преимущества – скорости и стремительного маневрирования. Один из мощных фугасов разорвался прямо под кормовым транцем. Другой – у борта. Третий – снова под кормой.

С полузатопленным четвертым котельным отделением, с водой в кормовых отсеках вплоть до коридора, ведущего в кают-компанию, крейсер вырвал якоря из вязкого грунта бухты и, обрубив швартовы, дал ход…

В ночь на 5 января 1942 года «Красный Кавказ» подходил к Новороссийску. С таким дифферентом, что вода уже плескалась вокруг барбета четвертой башни. Изрешеченная обшивка надводного борта пестрела оранжевыми пятнами: чтобы при нарастании затоплений и росте осадки в осколочные пробоины и дыры от малокалиберных снарядов не пошла вода, матросы затыкали их собственными пробковыми спасжилетами, которые обтянуты оранжевой тканью. Четвертое котельное отделение не действовало. Пришлось остановить и одну из турбин: взрывом под кормой перебило вал винта. А если удалить винт, когда турбина под нагрузкой, то без сопротивления частота вращения начинает за считанные секунды возрастать до астрономических чисел. И вся машина, как говорят механики, «идет вразнос», буквально саморазрушаясь за мгновение.

В Туапсе «Красный Кавказ» осмотрела инженерная комиссия порта и пришла к выводу: необходима скорейшая постановка корабля в док и восстановление герметичности корпуса. Локализацию затоплений силами экипажа можно считать формальностью: при продолжении движения по штормовому морю все эти деревянные подпоры, брезентовые просмоленные пластыри и выгнутые давлением внутренние переборки запросто сдадут. И тогда для гибели корабля даже немцев не нужно: с ним покончит само жестокое зимнее море.

При этом дока, способного принять Оставалось только одно – снова сниматься с якоря и в полузатопленном виде перебираться в Туапсе, где и доки имеются, и квалифицированных рабочих рук побольше. А это – еще не менее суток пути по зимнему восьмибалльному шторму. Единственное, что смогли сделать туапсинцы – это предоставить «Красному Кавказу» два буксира, чтобы исключить нагрузку на надорванные в бою ходовые.

Переход занял почти двое суток: буксирные концы без конца рвались, затопления нарастали, уже отказали электрогенераторы, и в поврежденных отсеках приходилось работать с ручными фонарями. А в команде уже не хватало рабочих рук, люди буквально падали от усталости. К счастью, перед самым входом в порт погода была поспокойнее, прекратились снежные заряды…

На рейде Поти крейсер встретила вся эскадра. Встретила, как героя – при флагах расцвечивания и оркестрах, с громовым салютом… Все присутствующие держали флажный сигнал: «Слава героям Феодосии!».

И вот тут выяснилось: в Туапсе тоже нет дока подходящей длины. В тот, что был, израненный корабль можно было поместить только на две трети корпуса, поддерживая носовую часть понтонами. Операция, считающаяся технически сложной даже в мирное время, когда нет угрозы вражеского наступления на город...

А 3 апреля 1942 года был передан Указ о присвоении особо отличившимся кораблям Военно-Морского Флота звания гвардейских. Имя «Красного Кавказа» шло первым в списке. Гвардейский флаг он принял в доке. Ремонтную ведомость крейсера даже читать страшно:

«В кормовой части - две подводные пробоины общей площадью около 3 кв. м, деформирована главная палуба, выведено из строя рулевое управление ввиду выхода из строя румпельных и рулевых устройств. И основной, и вспомогательный руль повреждены. Разбит ахтерштевень, оторван гребной вал правой кормовой турбины вместе с винтом и кронштейном. Перебит кронштейн гребного вала левой кормовой турбины. Выведено из строя кормовое шпилевое устройство. Корабль принял около 1700 т воды, и корма погрузилась по верхнюю палубу. Оказались затопленными помещения погребов третьей и четвертой башен, кают-компания офицеров, буфет, помещения дизелей и кормовые каюты. Годны к разогреву 8 из 10 котлов, могут быть введены в действие и обе носовые главные турбины. Максимально допустимый ход – 7,5 узлов. Выведены из строя бортовая телефонная линия и гирокомпас. В ходе обследования водолазами перед докованием выявлены обширные разрушения основного набора корпуса в кормовой части. Уже в доке выяснилось, что в результате минного подрыва перебит киль и полностью отделено от него основание ахтерштевня».

Метод, который был применен для постановки «Красного Кавказа» в док, ранее нигде и никогда не применялся. Фактически, в доке находилась только корма и середина корпуса, под носовую часть, находившуюся на плаву, подвели понтоны. После Великой Отечественной войны способ постановки в док корабля, превышающего по водоизмещению подъемные мощности дока, при помощи фиксации понтонами, был запатентован в Америке. Но моряки до сих пор называют его «потийским».

Ремонт продлился до 17 августа. Инженерная комиссия, обследовавшая корабль перед новым выходом в море, констатировала факт 100%-го восстановления боеспособности крейсера. За этими казенными строками семь месяцев труда потийских корабелов. Семь месяцев - в три смены, плечом к плечу с собственным экипажем корабля в битве за его жизнь…

Ряд систем полностью восстановить так и не удалось. Например, второе рулевое перо пришлось просто удалить, не были введены в строй некоторые вспомогательные механизмы, не удалось полностью ликвидировать все деформации основного набора в кормовой части. Но в условиях войны эти недостатки сочли несущественными.

С 11 сентября по 22 октября 1942 года вновь вступивший в строй крейсер совершил 5 переходов из Поти в Туапсе, доставляя войсковые подкрепления. Такая работа более приличествует войсковому транспорту, а не крейсеру. Но в данном случае «не свое дело» пришлось делать ввиду чрезвычайной сложности боевой обстановки и катастрофического недостатка транспортных средств. «Красный Кавказ» доставил более 16 тысяч бойцов, большое количество орудий и минометов, автомашин, лёгких танков, сотни тонн боеприпасов и продовольствия.
С 3 по 4 февраля 1943 года крейсер «Красный Кавказ» участвовал в высадке десанта на Большую Озерейку, возглавляя отряд артиллерийского прикрытия. Десантные транспорты в тот день опоздали на полтора часа. И все эти полтора часа отряд во главе с «Красным Кавказом» вел бой с береговыми батареями, расчищая плацдармы для будущей высадки. В 02.31 4 февраля эсминец «Беспощадный» открыл огонь по долине реки Озерейка осветительными снарядами с дистанции 50 кабельтовых. В 02.32 заговорил главный калибр «Красного Кавказа», в 02.34 к нему присоединились 100-мм универсальные «спарки» крейсера, а в 02.35 огонь поддержали «Красный Крым» и «Харьков»… Расход боезапаса «Красного Кавказа» составил 75 снарядов главного калибра и 299 – среднего.

С сентября 1944 по май 1945 года «Красный Кавказ» - снова в ремонте. Сказались вторичные повреждения после полученных в ходе Феодоссийской операции боевых ранений. Но в салюте эскадры в День Победы он участие принял…

За время войны крейсер «Красный Кавказ» совершил 64 боевых похода, огнём корабля уничтожено 13 батарей противника, 2 танка, 5 батальонов вражеской пехоты. Сбито 3 самолёта. Корабль перевёз более 60 тыс. войск и населения, несколько сотен вагонов боеприпасов, боевой техники и продовольствия, отразил свыше 200 атак вражеских самолётов, которыми на крейсер было сброшено более 2000 авиабомб.

В мирное время «Красный Кавказ» некоторое время служил в качестве второго флагмана крейсерского отряда Черноморского флота. Но последствия боевых повреждений и импровизированного ремонта в сорок втором году давали о себе знать. В 1946 году крейсер подвергся основательному инженерному осмотру в доке, и вывод аварийной комиссии звучал, как приговор: «к дальнейшей строевой службе по основному назначению негоден»…

Возможно, дорогостоящий капремонт с заменой турбин и электрогенераторов мог бы вернуть корабль в строй. Но работы были сочтены экономически нецелесообразными. 12 мая 1947 года «Красный Кавказ» пожизненно перевели в учебный отряд.

21 ноября 1952 года «Красный Кавказ» погиб на учениях – случайно, в ходе испытании новой крылатой ракеты КС-1 «Комета».

Если долго злить слона...

Первый и последний. "Адмирал Нахимов"

Рейтинг: +5 621 просмотр

Кому понравилось произведение? >>

Комментарии (9)

Влад Колд # 6 июня 2017 в 23:02 +4

Замечательный очерк! Отец моего друга во время войны служил на "Красном Кавказе".
Во время гибели на учениях спасся кто-нибудь?

lenta9m

Neihardt # 7 июня 2017 в 00:38 +4

Да, уцелел весь экипаж. Ситуация на учениях была такой: крейсер выходил на полигон, ставил щитовые мишени, затем руль перекладывался в положение циркуляции, а экипаж на торпедных катерах отходил на безопасное расстояние. Далее пускались ракеты. Обычно разбивалось несколько щитов, последнюю ракету пускали уже по самому кораблю, и она просаживала надстройки насквозь - без взрыва. Только крылья отваливались. Но на этот раз ракета впилась в стык палубной и бортовой брони - и взорвалась по настоящему... Спасательная партия не успела.

Влад Колд # 7 июня 2017 в 07:56 +3

Спасибо, Neihardt, за разъяснение. Хорошо, что никто не погиб. Вопрос только такого рода: если лупили по надстройке, выходит, это был, значит, был задуман последний выход крейсера своим ходом?
И потом, что, экипаж должен был запрыгивать на него, прямо, во время циркуляции, а потом цеплять его на буксир?

Neihardt # 7 июня 2017 в 13:01 +3

Вот такая программа учений:.
1. Циркуляция и снятие команды.
2. Ракетный обстрел.
3. Если попало (а это случалось редко) - работа спасательной партии, после чего - возвращение остального экипажа.
Два раза именно так и было. Надстройка навылет с небольшим пожаром керосина из ракетного двигателя, разрушившегося при ударе - это ведь не относится к разряду тяжелых травм...
А в третий раз она возьми и попади ниже. И там уже, как в бою, случилось реальное срабатывание боезапаса.

Влад Колд # 7 июня 2017 в 13:41 +3

Понятно, значит запрыгивали на-ходу.
А, если стреляли не так метко, то и неудивительно, что его утопили. А не утопили бы, то могли бы повредить машину или системы управления кораблём, то пришлось бы корабль-мишень уже тянуть на буксире.

Neihardt # 7 июня 2017 в 14:06 +2

Это была первая ракета такого класса. И вообще она представляет собой, как на эскадре говорили, "чучело самолета": берется корпус МиГа пятнадцатого со слегка измененным крылом (не нужны настолько развитые системы управления, как у истребителя). Двигатель тоже меняется на попроще, а все остальное "набивается" боезарядом с кое-какой управляющей схемой. Ею точно попадать еще не умели, хотя приказ целиться по надстройкам имел место...

Ludmila Juhimec # 7 июня 2017 в 09:50 +4

удивительная история...спасибо!

Марина Заварзина # 16 июня 2017 в 08:51 +1

Спасибо! Благодарю за историю, за память, за исследования и за профессионализм!

Neihardt # 16 июня 2017 в 09:29 0

Это вам спасибо - за то, что читаете...

RSS-лента комментариев